Мы бежали по коридорам так быстро, как только могли. В моменты между атаками противника оружие нам здорово мешало — оно казалось неподъёмным, громоздким и неуклюжим, но едва показывались «грызуны», то мы враз забывали обо всех прочих проблемах. Чем ближе мы подбирались к большой пещере, тем меньше их становилось — каменные стены здесь не были прогрызены настолько часто, более того, основной коридор оказался целым, и «грызуны» нападали только с боковых проходов. Так что нам удалось даже один раз сделать короткую передышку.

Обратно двигаться было гораздо проще — весь путь мы уже разведали, да и оказалось, что у Вьяти просто феноменальная память на эти совершенно одинаковые комнаты, так что мы никуда не сворачивали и пробирались прямо к выходу. Но тот казался бесконечно далёким, более того, в суматохе первой стычки «грызуны» умудрились прогрызть верёвку на теле Альтера, которая держала два оставшихся факела, к тому же свой факел я успешно оставил в той проклятой комнате. Так что у нас остался только один наполовину прогоревший источник света, и мы берегли его куда больше, чем собственные жизни.

— Есть идеи, как нам справиться с этими полчищами? — поинтересовались у меня мои товарищи по несчастью оказаться здесь.

— Нет, — я с сожалением покачал головой. — Может быть, появятся, если я увижу Ловца Снов целиком.

— Целиком? — изумился Альтер. — То есть, ты хочешь сказать, что это — одна и та же тварь?

— Да. А зелёные «грызуны» — что-то вроде щупалец, как у осьминога. С их помощью он и питается.

— Ну, теперь ясно, откуда взялись те странные скелеты, — вспомнил Вьяти. — Монстр постарался. Молдурова блевотина, этот твой Болданд не мог предупредить о такой штуковине заранее?! Он не знал о ней, что ли?

— Мне больше нравится думать, что он решил опустить такую «мелочь», — зловеще закончил разговор я.

Артефакт я ощущал всё слабее и слабее. Амулет Снов, Ловец Снов — без сомнений, они взаимосвязаны, и амулет я должен был отнять у этой твари. Но за те века, что Ловец провёл в этих подземельях, его наверняка засыпало камнями и сводами той дыры, где он засел, и теперь он оказался не в состоянии преследовать нас. Конечно, щупальца у него оказались неожиданно длинными, но их всё меньше и меньше, на место убитых новые не приходят — либо закончились (ну да, не стоит и надеяться!), либо же остальные просто коротки. Значит, на поверхности он до нас не дотянется. Это одновременно и хорошо и плохо. Хорошо потому, что мы останемся живы, если доберёмся до поверхности, а плохо потому, что проживём мы без артефакта крайне недолго.

Ещё несколько коридоров и коротких стычек. Альтер уже не уворачивается от атак — то ли устал, то ли надоело, и на нём всё больше появляется красных пятен, но даже я понимаю, что они — фигня, пройдут через день-другой. Вьяти так ни разу и не достали, и вообще он выглядит самым свежим из нашей тройки. А вот меня задели ещё два раза. Снова в правую икру, причём, в то же самое место, видать, этот гад запомнил его, и теперь рана медленно сочилась кровью — постоянная беготня никак не давала ей затянуться. Ещё меня ранили в левое предплечье, изорвав рукав, который из-за этого пришлось оторвать, чтобы не болтался. Зато так я смог перевязать ногу. Ещё один из «грызунов» едва не впился мне в шею слева, но в момент его атаки моя татуировка испепелила его вмиг, просто сверкнув. При этом меня обожгло такой болью, что я несколько минут после этого думал, что уж лучше бы этот «грызун» сделал своё мерзкое дело — это менее больно.

Наконец, когда ни одной зелёной точки не было видно уже минут как десять, мы добрались до пещеры. Поскольку пространство внутри неё было огромным, свободным от стен и прочей мешающей хрени, из-за которой ничего не видно, мы смогли немного успокоиться. Но только немного и ненадолго.

— Вон, внизу, — крагер осторожно подошёл к обрыву.

Далеко-далеко внизу действительно виднелось облако зелёных точек, их было много, но, слава богам, они все были на достаточном расстоянии от нас, чтобы мы успели выбраться на поверхность.

Минут через десять непрерывного, но достаточно медленного подъёма, во время которого мы периодически подходили к краю и наблюдали за тварью, глазастый Альтер сделал утешительный вывод:

— Рас, ты был прав. Этот твой Ловец, похоже, крепко внизу застрял. По крайней мере, я не заметил, чтобы хреново облако хоть на сажень приблизилось к нам.

— И очень надеюсь, что он там и останется! — с жаром выдохнул я.

— Если только нас он потом не зацепит своей магией, — добавил Вьяти.

— Блин, вот умеешь ты кайф испортить, а! — воскликнул Альтер. — Не было печали… как мне спать теперь после этого?

— Есть идея, — соназг начал шарить по своим карманам. — Где же она была-то… неужели наверху оставил? Нет, я должен был взять… Ага, вот!

Он выудил из кармана довольно длинную, размером с его предплечье, круглую палку серо-коричневого цвета с торчащим из одного конца запальным шнуром. Я отлично понял, что это такое.

— Что-то она подозрительно похожа на ту, которую у меня спёрли! — с хитрым прищуром заметил я.

— Болван! — усмехнулся соназг. — Серийное производство соназгов, эти штуки все выглядят примерно одинаково.

— А она мощная? — крагер недоверчиво посмотрел на взрывчатку. — Ты уверен, что такая палка пришибёт тварюгу?

— Достаточно мощная, — подтвердил Вьяти. — Ты ни разу не видел, как она взрывается, что ли?

— Нет, — ответили я и Альтер одновременно.

— Тогда поверьте на слово. В любом случае, в пещере она шарахнет так, что мало никому не покажется — эффект от взрыва отразится от стен.

— Да? — удивился я. — Тогда нам лучше быть наверху в этот момент.

Вьяти ещё раз подошёл к краю обрыва, посмотрел вниз и плюнул туда. Я, решив не отставать от него в наглости, тоже подошёл к обрыву и, приспустив штаны, помочился вниз.

— Длины шнура может не хватить, — задумчиво проговорил Вьяти. — Я бы хотел, чтобы монстра расколбасило взрывом, а не только отражённой ударной волной.

— А я бы хотел при этом остаться в живых, — возразил я. — Наверху подорвёшь.

— Я тогда кину! — задорно сверкнул глазами Альтер. — Я дальше камни кидаю, следовательно, у меня она быстрее полетит.

На том и порешили. Вскоре мы поднялись наверх, где запах поверхности уже явственно ощущался — там поднялся ветер, и здесь, в пещере, он еле слышно завывал, дул в щели и трещины. Только здесь я осознал, что дышать свежим воздухом гораздо лучше, чем спёртым, многовековым.

— Дай факел!

Альтер медленно поднёс почти догоревший факел к Вьяти, и тот, взяв запальный шнур в руки, поднёс его к огню. Едва начали сыпаться искры, он тут же пихнул взрывную палку другу и дал стрекача, не став дожидаться результата. Вспомнив, что при необходимости крагеры бегут очень даже быстро, я ломанулся вслед за соназгом, вырвав из рук крагера факел. Альтер нездорово хихикнул, словно сумасшедший, тут же размахнулся и бросил искрящуюся взрывчатку вниз, направив её точно в скопление зелёных огоньков внизу.

Бежали мы быстро — крагер действительно скоро догнал меня и, отобрав факел назад, побежал по длинной последней лестнице впереди всех. Я неотступно следовал за ним несколькими ступеньками ниже, а сразу за мной семенящий короткими по сравнению с моими ножками соназг. Секунды до ожидаемого взрыва тянулись нескончаемо долго, лестница казалась бесконечной, а свет угасающего дня всё никак не показывался. Как назло, последний факел всё-таки потух, и крагер выбросил бесполезную палку. Какой вообще должен быть взрыв? Мне продавец такой вот штуки рассказывал, что одна шашка способна разворотить городскую стену Давура, пробив в ней проход, достаточный по ширине, чтобы в него поместилась полноразмерная катапульта или несколько рядов тяжеловооружённых конников. Учитывая, сколько стоила одна шашка — она просто обязана была сделать это, но только сейчас я начал соображать, что настолько маленькая финтифлюшка банально не способна на то, что ей приписывают продавцы — тем лишь бы навариться, они и камень обычный продадут дураку, выдав его за философский. Да, мне объяснили, что перед подрывом нужно непременно отбежать подальше и зажать уши, иначе будет больно до конца оставшейся жизни, а ещё лучше послать подрывать кого-нибудь другого. Так надёжней. И мне сказали, что взрыв — это что-то вроде грома, только небывалой силы, он разрывает камни на куски, превращая целые валуны в пыль, он вырывает гигантские ямы в земле за какую-то секунду. Он похож на хлопок в ладоши, только такой, от которого даже на расстоянии в полсотни саженей от боли из ушей кровь ручьём идёт. Поэтому очень хорошо, что я так и не подорвал ту взрывчатку в таверне. Будь она даже в тысячу раз слабее, чем её описывают торгаши, она бы от меня и мокрого места не оставила. Хоть я и не верю в неё, но мне всё же достаточно посмотреть на Вьятлатта, который всеми силами пытается убежать как можно дальше. Соназгам, изобретателям этого чуда, верить в этом плане можно — но только тогда, когда от этой веры зависят их собственные жизни.

Где-то невообразимо далеко позади нас громко хлопнуло. Это было действительно похоже на гром, только вся небесная сила оказалась сжата до одной крошечной секунды, жалкого мгновенья, и от этого хлопок стал воистину ужасающим. Всё вокруг затряслось, ступеньки под ногами заходили ходуном, а сверху посыпалась мелкая щебёнка. А затем, в следующий миг, когда мы с невообразимой радостью увидели полоску солнечного света впереди вверху, сзади нам в спины что-то ударило — плотный, словно камень, ветер, исцарапавший кожу и оставивший синяк во всю спину. Я уже ничего не видел, меня оторвало от пола и понесло куда-то в непонятную сторону, кажется, в противоположную выходу, поскольку света солнца больше не было нигде. В ушах звенело, голова кружилась, готовясь оторваться от тела, топор опасно болтался за спиной, норовя вонзиться в неё. И где-то между сейчас и бесконечностью будущего, в третью секунду, я вылетел наружу. Взлетел вверх я не высоко, вырвавшись из плотного облака поднятой в воздух грязи и пыли, пролетел от силы где-то с две сажени и, врезавшись в склон холма, сделал пару кувырков и, замедлившись, доехал на спине ровно до середины холма.

Соназгу повезло меньше — он лёгкий по сравнению со мной и уж тем более с Альтером, поэтому ударной волной его отнесло гораздо дальше. Он жёстко плюхнулся лицом вниз рядом с берёзой, к которой мы привязали лошадей, тем самым перепугав их гораздо больше прогремевшего взрыва. Несколько секунд он лежал неподвижно, я уже было подумал, что всё, каюк, но нет — он начал медленно шевелиться, пытаясь перевернуться на спину. Крагер, непрерывно матерясь, выполз на карачках из выхода из могильника. Внешне он был в порядке, его спасла его природная броня, правда, он оказался весь покрыт землёй и глиной. И он громко кричал о том, что он оглох.

Я лежал на холодной земле и боялся пошевелиться. Солнце над головой стремительно приближалось к горизонту, в пещерах мы пробыли всего несколько часов, хотя мне казалось, что прошло никак не меньше года. И мы были живы. Где-то глубоко в земных недрах выл от боли Ловец Снов, видать, его крепко зацепило. Амулета я уже давно не чувствовал, слишком далеко, зато то озеро Холода, посреди которого мы были до этого, со взрывом уменьшилось до просто большой лужи. Жаль, что самого взрыва я так и не увидел (хотя сомнительное удовольствие), но зато я понял, что тот ударил монстра не только звуком и воздухом, но ещё и огнём — иначе бы не было такого эффекта, Холод бы так не уменьшился.

Внезапно земля подо мной дрогнула — взрыв, обрушив стены пещеры, образовал пустоты, и теперь весь курган начал обваливаться, проседать. Крагер тут же пронёсся мимо меня вниз, к подножию, быстрее любой стрелы, и я, следуя его примеру, тоже вскочил на ноги. Подобрал валявшийся неподалёку топор и сбежал вниз следом за товарищем. Вовремя — земля уходила у меня из-под ног, провалы на несколько саженей вниз образовывались один за другим. И, когда я добежал до лошадей, едва успев, я оглянулся.

— Ого! — присвистнул я. — И это от одной только маленькой палочки?

— ЧТО? — крикнул крагер. — Хренов звон в ушах! Я ничего не слышу!

— Не ори так, — взмолился Вьяти. — Голова трещит…

— ЧТО?

— НЕ ОРИ ТАК! ПРОЙДЁТ СКОРО!

Прямо перед нами вместо холма теперь была здоровенная яма. Видать, взрывом задело какое-то подземное озеро, и она стала постепенно заполняться водой в самом низу, но было отчётливо видно, что почти вся вода уходит дальше вниз.

— Надеюсь, мне не придётся идти и проверять, можно ли там стоять, — я устало привалился к берёзе.

Мои спутники последовали моему примеру.

— Я больше надеюсь, что нас не четвертуют за то, что мы уничтожили чужое личное кладбище, — тихо пробасил Вьятлатт. — Хотя, артефакта нет, так что какая теперь разница?

— Может, свалим? — предложил я. Но не всерьёз, скорее для вида, ибо понимал, что мы никуда не успеем свалить.

— Это куда? Атт, конечно, под боком, но меня там на рагу пустят, а из твоих костей сделают неплохой стульчак для толчка. В Шаршанг путь заказан, по земле мы никуда не успеем ускакать, а морем больше и плыть некуда. После такого сказочного везения, думаю, нам ни за что не удастся вновь пересечь Молдурский риф. Знаешь, я лучше добровольно пойду на плаху, чем позволю себя сожрать акулам.

— Не любишь рыбу? — усмехнулся я.

— Люблю, — серьёзно ответил он. — Но только когда она у меня в тарелке, а не я у…

— ТИХО! — прервал нас пришедший в себя крагер. — Слышите?

Мы затихли. И вместе с нами вокруг стихло всё. Не было ни пения птиц, ни журчания воды в образовавшейся яме, ни грохота проваливающейся земли. И ни вопля Ловца Снов. Мёртвая тишина. Ледяная.

— Он угомонился? — выгнул бровь соназг.

— Не думаю, — засомневался крагер, одновременно ковыряясь у себя в ухе и проверяя надёжность крепления седла на своей лошади.

Скакуны испуганно заржали и, едва не лягнув крагера, дёрнулись. Поводья порвались, и наш транспорт быстро ускакал прочь.

— Не нравится мне это, — я вскочил и схватился за топор.

Моё чувство Направления внезапно показало, что артефакт появился на горизонте и начал стремительно приближаться к нам снизу. Земля под ногами мелко задрожала. Крагер с соназгом начали торопливо молиться своим богам, и те им ответили двумя крохотными цветными вспышками. Я тоже пробормотал молитву «О спасении заблудшей души» Цейрину, но тот вновь плюнул на меня, видать, я совсем ему разонравился, если даже уж в момент смертельной опасности, в битве со страшным монстром, погубившим столько людей и нелюдей, он наотрез отказался помогать. Или проигнорировал — думаю, об отказе я бы хоть как-то узнал, а тут словно со стенкой общаюсь.

Стоп! Я же теперь, вроде как, под эгидой Молдура занимаюсь этим, встал под его знамёна, верно? Может, мне теперь его надо просить? Но как? О чём? Я не знаю ни одной молитвы Богу Смерти, и, спроси я у прохожих, меня бы мигом посадили на кол за пособничество тёмным силам. Я же не могу прочесть ему ту же самую молитву, он, в конце концов, если воспримет её всерьёз, то мигом отправит меня вариться в Лаэнд — там же говорится именно о спасении души и разума, а не бренного тела. Или, быть может, мне нужно просто попросить? О чём? О силе, которой я не умею пользоваться? О даре, новая ступень роста которого меня в следующий раз может сделать дурачком, пускающим слюни и мочащимся в штаны? О везении, в конце концов?

— О Великий… нет, без лизоблюдства… Молдур! Помоги… э… рабу своему!

Да, я не ошибся, когда произнёс слово «раб». Мы все — рабы божьи, и боги распоряжаются нами на своё высокое усмотрение. Хотя по большей части им всем плевать на то, что творится у нас здесь, внизу — лишь бы молились.

Ничего. Либо я что-то делаю не так, либо он такая же эгоистичная сволочь, как и Цейрин, за просто так никому ничего не делает. Странно как-то, согласно легенде мы же от него Холод получаем, Молдур сам инициировал это! Так какого хрена он мне не помогает в том, что он поручил мне делать?! Танг я или не танг?!

Ответ напросился сам собой. Вурдалаков может мочить каждый, и Альтер подтвердил это у меня на глазах. А вот справиться с такой махиной, как Ловец Снов — быть может, это и есть истинная работа танга? Именно та, с которой кроме него никто лучше не справится?

Монстр был уже совсем близко. Он чувствовал нас, он видел нас, и он хотел нас сожрать. Мы его разозлили, но месть — удел существ разумных, а разумом он не обладал. По сути, он был не умнее собаки или кошки, просто наловчился использовать то, с чем он появился в этом мире. Интересно, а как вообще подобные хреновины появляются, и откуда у них берутся те или иные способности? Холод один для всех монстров, насколько я понял из той книги, так почему все эти твари такие разные?

— Поджигай факелы, — приказал я Вьятлатту. — Когда он появится, попробуйте его отвлечь хоть на несколько секунд.

— Отвлечь??? — воскликнул тот. — Да ты спятил! Он от нас мокрого места теперь не оставит!

— Может, сбежим? — робко предложил Альтер.

— Поздно… — еле слышно пробормотал я, но они оба меня услышали.

На миг мне показалось, что могильник взорвался второй раз. Земля рядом с центром ямы резко вспучилась и столбом взметнулась вверх, разбрызгивая повсюду комья жидкой грязи, воды, песка, камня и чужих костей. Меня резко обдало ледяной волной, и следом за этим показался и сам монстр.

Это было нечто. Сонмы тонких щупалец со светящимися зелёным концами переплетались в немыслимый клубок, и в центре, куда не мог проникнуть ни один луч закатного солнца, ярким пламенем горели два алых глаза без зрачков. Эти глаза недобро посмотрели на свет, который всего лишь причинял Ловцу мелкие неудобства, такие же, как нам темнота, и сразу же принялся высматривать нас. Массивная туша, имевшая в обхвате целых несколько саженей, выбралась наполовину на поверхность и, подобравшись к краю ямы, замерла недалеко от нас. Его щупальца вытянулись в разные стороны и мелко задрожали, издав при этом противный звук, отчасти похожий на треск змеи-гремучки.

— Он нас не видит! — обрадовался Альтер.

Чудище, едва услыхав его, моментально бросило на звук сразу с десяток своих щупалец. Вьяти, успев спихнуть три подожжённых факела Альтеру, увернулся от довольно меткого и кучного удара и выхватил свою саблю. Я тоже смог отпрыгнуть в сторону, а вот Альтер никак не успевал. Зато его спасли факелы — не свет, на тот монстру было почти плевать, а именно огонь. Часть щупалец отскочили от брони крагера, словно от стены, а вторая часть тут же вспыхнула, напоровшись на факелы, будто состояла из чистейшего лампового масла. Монстр кратко взвыл от боли, и, собрав несколько щупалец в кучу, хлестнул ими вдоль земли, сбив нас всех с ног.

Я рывком вскочил обратно. Почти не соображая, что делаю, пробежал вокруг земляной ямы, неловко уворачиваясь от летавших повсюду одиночных щупалец и спотыкаясь о торчавшие камни, и подобрался Ловцу Снов со спины. Здоровенный широкий, как алебарда, топор — знатное оружие, особенно если оно весит столько же, сколько этот экземпляр. Им с одинаковым успехом можно прикрываться как маленьким одноручным щитом и рубить противные щупальца, как косой секут траву. Я подобрался к монстру так близко, как только мог, в двух саженях передо мной копошилось море щупалец и обрубленных отростков — монстр оказался слеп на солнце, а шумящие мои спутники здорово его отвлекли. Следовало торопиться — закат вот-вот сменится сумерками, а затем и ночью. И вот тогда нам всем точно конец.

Я чувствовал его, чувствовал, как в него неведомо откуда втекает целая река Силы Молдура, и как большая её часть тратится на поддержание его жизни. Он ещё не успел окончательно проснуться и набрать мощь, для этого ему необходимо было сделать ещё один шаг. И он начал его делать.

Я выругался, взял разбег и прыгнул в эту кашу, замахнувшись топором прямо в воздухе. И, когда меня окружили со всех сторон эти щупальца, я внезапно осознал, что я куда-то проваливаюсь. Не внутрь монстра, а скорее перемещаюсь в совершенно иное место. Последний шаг.

Яркая белая вспышка на миг ослепила меня, я, потеряв ориентацию, ощутил, как падаю неизвестно куда. Всё вокруг было белое, меня вертело и бросало во все стороны, тошнило, кружилась голова, и татуировка на шее горела нестерпимым жаром. А потом я приземлился, резко и жёстко, едва не переломав ноги, явно с большой высоты.

Всё вокруг было белое и очень холодное. Мне потребовалась непростительно долгая секунда, чтобы сообразить, что я оказался погребён под слоем снега. Секунда, едва не обернувшаяся для меня концом всего. Вокруг ноги что-то обвилось, сдавило так, что из глаз брызнули слёзы, а следом меня резко выдернуло на воздух.

Ледяная пустыня. На много миль вокруг нет ничего кроме снега, льда и неба такого глубокого синего цвета, которого мне никогда прежде не доводилось видеть. Это было бы даже красиво, если не Ловец Снов, затащивший меня сюда. Здесь он несколько преобразился, из непонятной бесформенной массы щупалец стал похож на гигантский фиолетовый шар с короткой шерстью и множеством всё тех же щупалец, вот только теперь каждое из них заканчивалось зубастой отвратительной пастью. Два глаза неотрывно смотрели на меня, пока одно из щупалец поднимало меня над снегом всё выше и выше, так, чтобы я оказался вровень с ещё одним ртом, на этот раз уже основным, расположенным аккурат под глазами.

Он поднёс меня к своим глазам, и мы посмотрели друг на друга. Это словно игра в гляделки, но только нечестная — я проиграл заведомо, даже начинать не было смысла. Зато при этом я донельзя чётко ощутил Амулет, настолько ясно, что мгновение спустя даже увидел его перед собой — чуть выше глаз монстра, на его макушке. Он действительно был таким, каким его изобразил на том рисунке неведомый художник — большой огранённый фиолетовый драгоценный камень в серебряной тонкой оправе, но без цепочки. Он рос прямо из макушки и оказался передо мной настолько близко, что мне всего-то и нужно было, что вытянуть руку и вырвать его с куском мяса.

Монстр расценил это как мой проигрыш и довольно зарычал, облив меня своей вонючей слюной, больше похожей на слизь.

— Ну и урод же ты! — с отвращением воскликнул я.

Один взмах топора, все ещё сжимаемого моей рукой — и амулет падает в снег. Монстр ошарашенно замер. А потом неожиданно выпустил меня, вернее, я выскользнул из его ослабшей хватки. Плюхнулся вниз, нашарил артефакт и вцепился в него так, словно в нём было моё спасение. В какой-то мере так и оказалось. Видать, Ловец Снов как-то связал себя с этой побрякушкой, раз уж она росла из него словно рог, и когда он её лишился, то ему только и оставалось, что сдохнуть. Он загорелся, вспыхнул весь и внезапно, за несколько секунд сгорев дотла и оплавив снег вокруг и под собой. И затем бесследно пропал, уже окончательно и навсегда.