Как только разрушитель ушёл, Болданд смог вздохнуть с облегчением. Он прекрасно понимал, что только что ему очень крупно повезло. Мало того, что он рискнул не закрыть книгу, и появившийся словно из-под земли маг едва не уничтожил весь труд последних лет его жизни, так ещё и оставил бесполезные остатки артефакта на столе. Будь на месте разрушителя настройщик, он бы пригляделся повнимательнее к нему и, скорее всего, после простенькой проверочной Нити узнал бы много интересного из этого мутного камешка, который алхимик выдал за рассеивающую линзу. И если бы разрушитель так не торопился прихлопнуть танга (жаль парня, с таким талантом он бы мог много полезных вещиц раздобыть для старого Болданда, быть может, даже подзаработал бы), то непременно бы пригляделся получше к книге и перелистнул страницу. Без разницы, в какую сторону — и там и там не было ничего хорошего. То, что показалось магу простой эзотерикой, на самом деле было обычным отступлением, кое-какой справочной информацией в этом бесценном трактате. На предыдущей странице подробно описывались ингредиенты для одного из жизненно необходимых в этом эксперименте зелий, и от того, что пришлось Болданду проделать с некоторыми людьми для того, чтобы добыть эти ингредиенты, у алхимика волосы начинали на голове шевелиться. Специально отобранные жертвы, специально подобранное время года, суток и строгий учёт положения созвездий на небе относительно луны. Болданду пришлось ждать целых пять лет, чтобы добыть три паршивых куска человеческой печени, и это стоило ему большого труда, множества нервов и денег. Хотя это не было критичным, органы всегда можно найти новые, пускай для этого пришлось бы ждать ещё один пятилетний цикл. Но алхимик ждать больше не мог. Всё было уже собрано и тщательно проверено, забальзамировано и законсервировано для того, чтобы дождаться своего часа. И этот час настанет сегодня ночью!

Алхимик поднялся на поверхность, запер ворота, убедившись, что поблизости никого нет, затем вернул снятую крагером с петель дверь на место, после чего встал на лестницу в лабораторию и нажал на секретную панель. Из потолка тут же опустилась решётка, прочная и надёжная, готовая надолго задержать любого, кто вздумает теперь ломиться к нему в лабораторию. Теперь можно было продолжить.

Следующая страница в книге описывала жуткий ритуал. Всю подготовительную часть Болданд уже проделал, и дело осталось за малым, но самым важным. Последние несколько шагов наконец-то покажут сначала ему, а потом и всем остальным, прав ли он был или нет, когда решился заняться истинной некромантией . Позади осталось многое. Прочитаны тысячи книг, трактатов и исторических описаний деятельности некромантов прошлого. Болданд теперь знал о некромантии столько, сколько, должно быть, не знал ни один некромант, даже те несколько Великих Некромантов, имена которых до сих пор вызывают ужас у всех пострашнее какого-то там Молдура. Молдур всегда был далеко, а Великие Некроманты были здесь. И слава богам, что они так и не обрели того бессмертия, к которому всегда стремились. Зато некоторые из некромантов, в основном из числа наименее честолюбивых, оставили после себя множество научной литературы, которую Болданд и нашёл. Он изучил за эти долгие годы её вдоль и поперёк. Собственно, именно из-за этого он и занялся алхимией, в итоге став заметным специалистом в этой области, поскольку без алхимии он ни за что не смог бы проделать то, что он уже сделал.

Его проект воистину оказался гигантским. Он потратил на него большую часть жизни и неизвестно сколько денег, он не раз отчаивался, когда натыкался на тупик в своих исследованиях, на проблемы, казавшиеся ему неразрешимыми. Он несколько раз хотел всё бросить и просто дожить до старости, но нет, Мечта С Большой Буквы толкала его в спину и заставляла работать дальше. Он перебрал неисчислимое количество рецептов, изобретая новые и изучая существующие в поисках тех нескольких, которые, как ему казалось, помогут ему. Через его руки прошли, вроде бы, почти все артефакты всего мира, считая даже несколько Холодовых, и лишь четыре из них он использовал для проекта. Для воплощения… нет, для воскрешения Мечты. Постепенно, год за годом, он всё чётче и чётче осознавал, что же именно ему следует проделать для того, чтобы достичь успеха. Но вот, всё это позади, осталось только подождать ещё немного, чтобы завершить проект. И тогда он поймёт, зря или нет он потратил всю свою жизнь. Да, сомнения гложут его измученный разум постоянно, но всякий раз он решительно отметает их, отбрасывает прочь. Отступить он не может, да и не хочет.

Последний штрих, Амулет Снов, достался ему гораздо легче, чем он ожидал. Ему всегда казалось, что добыть артефакт, который всего один раз видел один-единственный полусумасшедший танг почти тысячу лет назад, будет сложнее всего остального, вместе взятого. Артефакт можно было добыть только в Ледяных Пустошах, в этом слое реальности он не появлялся никогда, а на тот слой способны шагнуть только самые сильные маги, которые, услышав о цели подобного визита, никогда бы не согласились на это. Болданд пробовал их уговаривать, и не раз, предлагал баснословные суммы (пару раз ему даже на свой страх и риск приходилось врать, ибо настолько больших сумм не было даже в казне империи), угрожал, шантажировал, но всё было бесполезно. Единственным выходом было найти танга, который бы согласился всё это провернуть, как полагал Болданд, танги должны быть более сговорчивыми. Но тангов почти не осталось, а те, что ещё были живы, настолько хорошо скрывались, что алхимик так и не смог вплотную подобраться ни к одному из них. Он даже вычислил три их убежища, в Давуре, здесь в Шаршанге и в Энале, но везде оказалось пусто. Давурский дом тангов оказался единственным из трёх, что был ещё цел, но туда подобраться из-за расставленных Нитей ему так и не удалось, хотя в этом и не было смысла — дом явно заброшен давным-давно. А остальные два оказались разрушены мародёрами, временем и прочим.

И тут ему на голову свалился Рас. Танг, новичок, ничего не понимающий ни в своём деле, ни вообще в магии, к тому же имеющий свою цель. Фенору. Не иначе, как сами боги желали претворения Мечты в жизнь, по-другому Болданд был просто не в силах объяснить своё везение. Собственный танг, который даже не осознал, во что вляпался, когда встретился с Зарой. И всё сработало чётко, алхимик получил Амулет, как того и желал. Правда, тот растерял пять шестых своих возможностей со смертью Ловца Снов, так уж он оказался устроен, и это изрядно подпортило нервишки старому соназгу, но самая важная функция уцелела. Артефакт по-прежнему оказался способен открывать прямой канал к Молдуру, чтобы обладатель артефакта мог безнаказанно черпать у того Силу и использовать, чтобы проникать в чужие сны. Но Болданду не было нужды проникать в чужие сны, ему необходим только канал — это не создашь ни при каких обстоятельствах, и подобные артефакты очень редки. Да, попадались такие, что открывали прямые каналы к остальным богам, мёртвым или нет, не важно — подходил только Молдур. Только Сила Молдура способна воскресить мёртвого и продолжать поддерживать в нём жизнь столько, сколько тому будет необходимо.

О, это оказалось сложно — изъять сущность артефакта, канал, и передать его иссохшему трупу, что сейчас покоился в соседней комнате. Хотя благодаря всем произведённым манипуляциям этот труп уже не был настолько иссохшим, да и необходимый минимум внутренних органов ждал своего часа в специальных растворах, чтобы Болданд их вживил в тело. Но алхимик всегда был терпелив и предусмотрителен, он изрядно натренировался во всём этом, так что дальше всё должно пройти гладко. От него, по сути, уже ничего не зависит, осталось только одно. Прав или не прав. Сработает или нет. Должно сработать!

Собранные им органы были превосходны. Это были не просто какие-то там сердце, печень, лёгкие и мозг бродяг или даже знатных баронов, нет. Только маги. Нет, даже не так. Только сильные маги, даже сильнейшие, хотя недостаток костей у исходного материала пришлось дополнять обычными смертными, пусть и с соблюдением всех этих невыносимо сложных и запутанных ритуалов. Маги всех трёх школ, разрушения, настройки и чтения, жившие в прошлом и умершие своей смертью — таких оказалось крайне мало, чьи органы были забальзамированы по их велению, а тех, что подошли — ещё меньше. Но просто удивительно, что всего хватило.

— Пора, — сказал он сам себе.

Подошёл к двери с массивным замком, отпёр и вошёл внутрь. Комната оказалась небольшая и холодная — раньше здесь алхимик хранил скоропортящиеся вещества и ингредиенты для своих зелий. По центу на постаменте лежал каменный гроб, в котором покоился иссохший труп той, которую Болданд намеревался воскресить. Не просто воскресить, как это делает классическая некромантия, алхимику не был нужен очередной вурдалак или кто похуже, он даже не рассматривал такие варианты. Его цель — воскресить конкретного человека, заставить его душу выдернуться из Лаэнда и слиться воедино в этом теле, которое подготовил алхимик. Прежнем теле, от которого, к сожалению, мало что осталось.

Это было её тело. Налвитии Ролдерогской, жившей в эпоху Заката Некромантов, тысячу сто шестьдесят лет назад или около того. Одной из Величайших магов всей истории, больше известной как Дарящая Мир. Она отнюдь не являлась самым сильным магом, даже не вошла в сотню сильнейших — типичный маг средней руки, но она оказалась настолько талантлива, что в равной степени овладела всеми тремя школами и за свои сорок лет жизни сотворила несколько Чудес, чем почти приравняла себя к Цейрину. Болданд изучил все сохранившиеся её портреты и описания внешности и характера — она была высокой женщиной, с ней не могли сравниться большинство мужчин, но при этом она обладала очень мягким и доброжелательным характером, да, к тому же прославилась женщиной невиданной красоты. Все портреты как один изображали её худой, даже очень, с тонкой изящной шеей и чётко очерченным подбородком, слегка припухлыми розовыми губами, прямым тонким носом и карими глазами, как бы слегка смеющимися. А ещё у неё были ослепительно-белые волосы от рождения.

Болданд был в неё влюблён, сильно и давно. И ради неё он сейчас переворачивал все представления о магии и, в частности, некромантии, которые утверждали, что умершее существо невозможно воскресить, вернуть к жизни. Только как бездушного монстра. Но он знал, что он сможет изменить это. Хотя благородство его цели волновало его меньше всего, ему было почти не важно, что своим открытием он подарит всем возможность вновь увидеть своих умерших близких, любимых. Главное — он воскресит свою единственную возлюбленную. И она в ответ полюбит его. Болданд чувствовал, что Налвития тоже была при жизни одинока — быстро стала знаменитой на весь мир, но она так и не вышла замуж и не родила ни одного ребёнка. Болданд — то же самое. Разве это не знак богов? Их воли?

Последующие операции заняли ещё около часа. Перемещённый Канал Силы зацепился за тело и начал вливать Холод в него, но труп Налвитии по-прежнему был безжизненным. Ненадолго, и Болданду следовало торопиться, если, конечно, он не хотел создать сверхвурдалака, доверху накачанного Силой Молдура. Все кости уже на месте, и все их он скрепил специальными штифтами и проволокой. Алхимик тщательно очистил весь скелет от старой истлевшей одежды и остатков иссушенных тканей — им не место было здесь. Если он окажется прав, то мясо и кожа сами нарастут, он только даст этим процессам начальный толчок.

Одна простая Нить, изначально подымавшая вурдалака, но слегка видоизменённая. Далее алхимик трясущимися от нетерпения руками достаёт из приготовленных банок внутренние органы, один за другим помещая их в тело, и те тут же подхватываются и закрепляются на местах специально придуманными Болдандом Нитями.

— Теперь мозг, — алхимик через пять минут вытер проступивший пот со лба.

Мозг, одна из самых сложных частей. Алхимик прекрасно понимал, что именно от мозга зависит едва ли не половина успеха того, что вернётся Налвития именно такой, какой и должна быть. И найти мозг точно такой же женщины, один-в-один совпадающей описанием характера с Дарящей Мир, пускай и не магичкой, оказалось неимоверно сложно. В основном потому, что о мёртвых часто врут, выставляют в лучшем свете, поэтому старому соназгу пришлось следить за живой женщиной и лично убедиться в том, что её мозг подойдёт. Но он не стыдился своего поступка — этот грех ему простится, если Налвития будет воскрешена. Даже если она окажется единственной, кто вернётся обратно жить. Своими последующими Чудесами, новыми, она изменит всё, искупит все его грехи.

Едва мозг встал на положенное место и закрепился соответствующей Нитью, напор Холода, вяло текущий через Канал, резко усилился, обрушился на труп водопадом.

Болданд на краткий миг испугался, запаниковал. Он не понимал, что происходит, вроде, должно было быть всё по-другому, но затем он взял себя в руки. Увеличившийся поток всего лишь давал ему понять, что он на верном пути. Все приготовленные органы теперь на месте, и куда ужаснее было бы то, если бы при этом ничего не изменилось.

— Продолжим, — пробормотал алхимик.

Теперь дело за алхимией. Почти сотня растворов и зелий за какую-то минуту вылилась на скелет, и тот начал потихоньку шевелиться.

Работает, работает!!!

Болданд был готов запрыгать от счастья, но ещё рано: если он сейчас отвлечётся, то всё пойдёт прахом.

Далее последовали множество Нитей, как уже существовавших вроде различных благословений или целительных, так и изобретённых им или по его заказу (где он не справился сам). Это всё буквально выжимало из соназга все соки, он быстро устал не только эмоционально, но и физически. Такое количество Нитей за раз он никогда не творил, и они измотали его, выжав досуха.

— Всё, — с волнением выдохнул он, отпрянув от скелета.

Принёс из соседней комнаты свободный низенький стул и уселся по привычке ему на спинку. Осталось только ждать, смотреть за тем, как дело и любовь его жизни оживает.

Тем временем скелет Налвитии действительно начал оживать. Запустились процессы регенерации тканей, кости начали соединяться связками и неким подобием высохших мышц, разложение словно бы пошло в обратном порядке. Вот мышцы прорезались синюшными нитками-венами и артериями, пока ничего не перегоняющими, вот сами собой восстановились глаза и язык, больше похожий на засушенную гнилую грушу, вот в черепе проросли сломанные временем зубы, вот появились некоторые хрящи.

За всем этим Болданд наблюдал где-то с половину часа, но он ждал не этого, главное ещё не случилось. Процессы регенерации — это из раздела высшей некромантии, пускай алхимик и смог обойти все ограничения на минимальное количество применяемой Силы для этих Нитей. Болданд действительно оказался гением, но ему было нужно вовсе не это.

Внезапно все процессы замедлились и остановились, завершив восстановление тела на стадии полуиссохшей мумии, выглядевшей ещё более жутко, чем в виде голого скелета. Канал тоже сузился до едва заметного тоненького ручейка, не способного поддержать жизнь даже в поднятой из мёртвых мухе.

Алхимик затаил дыхание. Началось! Он даже привстал и подошёл поближе, чтобы лучше разглядеть, как его творение обретает жизнь. Но секунду ничего не происходило. Затем минуту, за ней пять, а за ними ещё двадцать.

— Почему? — шептал Болданд. — Почему ты не оживаешь? Я всё десять раз проверил, каждую Нить, каждую формулу. Должно работать, должно!

Но ожидание затянулось. Миновала полночь, следом ещё пара часов, но так ничего и не произошло. Болданд в отчаянии рвал на голове волосы, ходил взад-вперёд, рассуждая, где он мог ошибиться, снова проглядел несколько книг, которые он за эти годы успел вызубрить от корки до корки. Ошибок не было, и всё должно работать!

Либо же он в корне ошибался. Быть может, некроманты прошлого вовсе не были такими дураками, какими он их считал? Ведь некромантия так и зародилась, когда один из первых магов попытался воскресить своего умершего брата. Но с тех пор прошло не одно тысячелетие, и никто, даже боги, ни разу никого не вернул назад! Быть может, это действительно невозможно? Возможно, Лаэнд не желает отдавать частицу себя? Но ведь он не персонифицирован, он не обладает ни подобием разума, ни волей, в отличие от других богов. Его даже нельзя с полной уверенностью назвать богом, ведь он больше место, чем божество. Сосуд, если уж на то пошло. Он как река, не имеющая начала, в которую падают из этого мира капли — души умерших, которые Молдур признаёт достойными Лаэнда. Неужели ему жалко вернуть одну-единственную каплю?!

— Пропади всё пропадом! — вскричал он, с яростью швыряя несчастную книжонку в стену.

Горечь взяла старого соназга за горло. Горечь поражения, обиды, досады и неразделённой любви. Теперь всё было бесполезно, и ему действительно только и осталось, что дожить свои годы обычным алхимиком — у него больше нет сил мечтать хоть о чём-либо ещё. Просто не осталось сил.

Он подошёл к иссохшей мумии в открытом гробу и вгляделся сквозь слёзы в лицо любимой. Злая некромантия сделала своё дело, черты лица стали проступать на обтянутом сухими тканями черепе, и оно стало действительно узнаваемым. Это была Налвития, вне всяких сомнений, Болданд бы узнал её в любом случае. И это подтверждало то, что с принадлежностью скелета он тоже не ошибся. Он не допустил ни одной ошибки! Но ничего не работало.

Крохотная слезинка сорвалась с его носа и упала в раскрытый рот мумии. Внутри что-то хрустнуло, должно быть, намокшая частица ткани потяжелела и проломила ткани соседние, в результате чего в лицо Болданда вылетел столб пыли.

Он закашлялся, но внезапно замер. Ему показалось? Да, должно быть, это расшалились его нервы, ведь не может быть, чтобы всё было так просто… или может?

Он резко сорвался с места и выбежал в основное помещение лаборатории, стал расшвыривать со столов всякие колбы и пробирки, ища ту единственную субстанцию, которая всегда считалась основой всего живого, которая заставляла из-за своих загадочных свойств всех гениальных алхимиков постепенно сходить с ума.

— Где же она?.. — бормотал он, швыряясь склянками и не обращая внимания на то, что от этого по лаборатории начал растекаться едкий коричневый дым. — Где?! Вечно ничего не найдёшь, когда оно так нужно!!! А, вот!

Он наконец-то нашёл то, что искал. Старую мутную бутыль, покрытую изнутри меловым осадком из-за множества минеральных примесей в хранящейся там жидкости. Схватил её и, подбежав к мумии, начал осторожно поливать этой жижей рот своей возлюбленной. Труп вздрогнул, захрустел и выдал ещё один густой клуб многовековой пыли. А потом с заметным усилием вдохнул полуспёртый воздух алхимической лаборатории.

Вода. Ей всего лишь нужна была вода!!!

Налвития с хрустом резко села, при этом с её тела посыпалась пыль. Это было несколько странно, поскольку Болданд заранее побеспокоился об этом и убрал всю пыль и грязь вместе со старыми тканями, но, видать, у подобного процесса воскрешения оказались свои причуды.

Налвития оглянулась и, увидав Болданда, что-то прохрипела. Голосовых связок у неё ещё не было, а горло вместе с языком настолько иссохло, что произнести что-то членораздельное оказалось не реально. Но когда она вновь прохрипела и уставилась на опустевшую бутылку в руке алхимика, тот всё мгновенно понял.

— Ещё воды… — восторженно прошептал он. — Да, сейчас принесу!

Больше воды, как назло, в лаборатории не осталось. Ему пришлось сбегать наверх, поднять решётку и набрать из дома целебной жидкости, но зато он принёс с собой после некоторых раздумий сразу небольшое ведёрко. Он бы принёс и больше, да только унести не смог. Алхимик вылил на Налвитию всё это ведёрко и увидел, как все ткани, которых коснулась вода, стали оживать и больше походить на ткани живого человека, чем на ткани мумии.

Налвития снова что-то прохрипела, но на этот раз Болданд уже не смог догадаться, что именно. После нескольких безуспешных попыток Дарящая Мир указала себе на горло и, снова издав страшный хрип, развела руками.

— Голос? Голос! — догадался алхимик. — Голос мы тебе вернём, любимая, клянусь! Ты только не торопись, не всё сразу, здесь очень тонкие процессы, если из-за нашего нетерпения всё пойдёт не так, то я… никогда…

Но ожившая магичка вновь указала себе на горло и снова прохрипела, на этот раз более требовательно.

— Первым же делом я верну тебе голос! — пообещал Болданд, восторженно и влюблённо смотря на неё. — Клянусь, даже если это будет мне стоить жизни!

Рука Налвитии резко дёрнулась к старому алхимику и схватила его за горло, без труда оторвав соназга от пола. Тот в изумлении выкатил глаза и попытался ослабить её хватку.

— Что… ты… делаешь… — задыхаясь, выдавил он.

Но она втащила его к себе в гроб.

Спустя мгновение в лаборатории раздался крик, внезапно оборвавшийся вместе с жизнью старого соназга. Стенки гроба окрасились брызнувшей кровью, но та быстро втянулась в воскресшую, заменив ей часть отсутствующей собственной. Налвития быстро высосала из трупа алхимика всё, что только можно было, но ей этого оказалось мало. И требовалось срочно найти ещё несколько жертв, иначе ей не выжить.