Крис проехал мимо «Маленького театра», свернул на Оукс-стрит и посильнее нажал на педали, чтобы подняться по склону к городскому кладбищу. Когда дорога сделала поворот, он свернул налево и двинулся по узкой тропинке между крутым обрывом реки и рядами бесконечно тянувшихся могил.

Раньше доктору Шепарду часто приходилось выписывать антидепрессанты, но он никогда не пользовался ими сам. Разумеется, теорию Крис знал отлично и всегда дотошно расспрашивал клиентов об их симптомах, но до сих пор они представляли для него чисто абстрактный интерес. Лишь теперь он понял, насколько удачна метафора Сильвии Плат про стеклянный колпак: доктор и впрямь чувствовал себя так, словно из него выкачали воздух и поместили в вакуум, где все его поступки, хорошие или плохие, уже не имели смысла.

Том Кейдж еще утром заметил, что с Крисом что-то не так, и предложил уйти домой после обеда. Поскольку Тора уехала в Дельту на рассвете, хотя обещала завезти Бена в школу, Крису оставалось только доставить пасынка на праздничную вечеринку в четыре часа дня. Хотя и эта проблема легко решалась одним звонком миссис Джонсон.

Вернувшись из больницы, Крис переоделся, оседлал велосипед и отправился из Элджина в сторону реки. Он сделал пятнадцать миль менее чем за полчаса – личный рекорд – и продолжал двигаться дальше, не ощущая ни усталости, ни возбуждения. Крис крутил педали как машина. В голове у него не было ни одной мысли. Он думал только о том, как бы скорее перевалить через холм и избавиться от резкого западного ветра, дувшего в лицо со стороны поймы Миссисипи.

Миновав кладбище, Крис продолжал путь вдоль просторного речного русла. Вместо того чтобы, как обычно, свернуть направо и удалиться от реки, он помчался дальше, к так называемой Чаше Дьявола – глубокой впадине, где в старину разбойники топили свои жертвы. Заглядевшись на бескрайние хлопковые поля Луизианы, Крис едва не врезался в стоявший поперек дороги автомобиль.

Он резко нажал на тормоза и едва не перелетел через руль. Доктор хотел закричать на водителя, но тот сам выскочил из салона и заорал на него. Крис застыл с открытым ртом.

Это была Алекс Морс.

Агент ФБР выглядела так, будто не спала несколько дней. Голос охрип, вокруг глаз чернели темные круги; казалось, она с трудом держит себя в руках. Крис ни разу не видел ее в подобном состоянии.

– Почему ты не отвечаешь на звонки? – воскликнула она.

– Не знаю…

– Не знаешь?!

– Наверное, потому что я уже слышал все, что ты можешь мне сказать.

– Да ни черта ты не слышал! Случилось нечто ужасное! Мне и в голову не приходило, что это возможно.

Крис подъехал ближе к машине.

– В чем дело?

– Один из мужей, убивших свою жену, пытался покончить с собой прошлой ночью.

Новость ошарашила доктора.

– Что он сделал?

– Вколол себе большую дозу инсулина.

– Он жив?

Морс кивнула.

– Впал в кому?

– Откуда тебе это известно?

– Я часто видел такое во время практики. Люди прибегали к инсулину, надеясь на безболезненную смерть. Почти всегда это заканчивалось комой. Он был диабетиком?

– Да. Делал две инъекции в день.

Крис отвернулся и посмотрел на реку.

– Видимо, переборщил.

– Сомневаюсь. Как и в том, что он покушался на самоубийство.

Доктор промолчал. Морс сделала шаг к Шепарду и взглянула ему в лицо.

– Что с тобой?

– Ничего.

– Почему ты не на работе?

– Нет настроения. А почему ты решила, что это не самоубийство?

Алекс все еще смотрела на Криса, точно сомневаясь, что он способен продолжать разговор.

– Его зовут Уильям Брейд. Он из Уиксберга. Перед смертью его жена ужасно мучилась. Я подозреваю, что причина именно в этом, и тогда у нас есть две возможности. Первая – Брейд не выдержал угрызений совести и решил себя убить. Действительно, в последнее время за ним замечали что-то подобное. Однако кое-кто из его друзей считает, что Брейд никогда не отважился бы на подобный шаг.

– Продолжай.

– Есть и вторая версия. Человек, которого Брейд нанял, чтобы убить жену, – скажем, Эндрю Раск, – решил, что ему не нужен неуравновешенный клиент с огромным комплексом вины. Особенно теперь, когда за ним следят. – Морс окинула взглядом городское кладбище. – Как по-твоему, насколько трудно спровоцировать инсулиновую кому?

– По сравнению с заражением раком – пара пустяков. Вспомни случай Клауса фон Бюлова. Ничего сложного.

Глаза Морс блеснули.

– Ты прав. Только тут у жертвы не осталось возмущенных родственников. Имитируя самоубийство Брейда, преступник может рассчитывать на то, что полиция не станет очень тщательно расследовать дело.

По дороге, выбрасывая из трубы черный дым, протарахтел допотопный грузовик.

– Ты плохо выглядишь, – заметил Крис. – Совсем не спишь?

– Ночью я ездила в Джексон проведать мать. Вчера ее опять перевели в реанимацию. У нее отказывают почки. И печень.

– Мне очень жаль.

– Боюсь, на сей раз она уже не выкарабкается. Сплошные отеки… Ей постоянно колют обезболивающие.

Крис кивнул. Он видел это много раз.

– Странно, – пробормотала Морс. – Посади меня в самолет, и я буду дрыхнуть весь рейс от взлета до посадки. Но в больницах… ни минуты сна.

Она помолчала, словно ожидая реакции Криса, но тот не знал, что сказать.

– Правда, я поспала пару часов в машине, – добавила Алекс.

– Надеюсь, это было не слишком рискованно.

– Нет. Я припарковалась на площадке возле твоего офиса. Когда проснулась, ты уже уехал.

Криса кольнуло чувство вины.

– Я подумала, что ты можешь отправиться сюда, – продолжила Морс. – Тора часто здесь бегает.

– Агент Морс…

– Господи, зови меня Алекс.

Ее лицо побледнело от усталости, что еще больше подчеркнуло темные шрамы на правой стороне.

– Хорошо, Алекс. Я помню все, что ты мне сказала. И знаю, чего ты от меня хочешь. Я даже размышлял о том, можно ли вызвать рак у человека. Но сейчас просто не настроен об этом говорить. Вот почему я не отвечал на твои звонки.

В ее взгляде мелькнуло нечто похожее на сочувствие.

– А на что ты настроен?

– Немного прокатиться.

Алекс подняла руки:

– Отлично. Я не против. – Она указала на промчавшийся мимо автомобиль. – Только нам лучше убраться с дороги. Куда ты собирался ехать?

Он решил не упоминать про Чашу Дьявола.

– Хотел сделать несколько кругов по кладбищу, потом отдохнуть на Иудейском холме.

– Что еще за холм?

Крис кивнул на небольшое возвышение, увенчанное мраморными монументами и высоким флагштоком. В небе болтался выцветший и потрепанный американский флаг.

– Оттуда открывается великолепный вид на реку.

– Я не смогу составить тебе компанию, – заметила Алекс, посмотрев на пустое крепление для велосипеда, прикрученное к ее машине. – Давай мы просто пройдемся вместе? Если хочешь, я буду молчать как рыба.

Крис отвел взгляд. Если она пойдет с ним, все начнется снова. Разговор с Морс повергнет его в еще большую депрессию. И в то же время она единственный человек, который хоть как-то понимает, что с ним происходит.

– Тут мы непременно наткнемся на моих знакомых. Можешь не верить, но у наших горожан кладбище – любимое место для утренних пробежек.

Алекс пожала плечами:

– Ну и что, объяснишь, что я доктор из другого города. Или что вы с Томом Кейджем ищете новую медсестру.

Крис впервые улыбнулся за день, а может, и за неделю. Он сел на велосипед и медленно тронулся к ближайшим кладбищенским воротам – гигантскому сооружению из кованого железа и двух каменных столбов. Все кладбище было заполнено такими внушительными образцами старой ковки и литья. Алекс въехала на машине в открытые ворота и оставила свою «тойоту-короллу» на траве. Крис привязал велосипед к ее бамперу, и они зашагали по одной из узких дорожек, разделявших тяжелые надгробия.

Они шли молча, погружаясь в атмосферу старинного кладбища. Как и большая часть города, оно было выдержано в классическом стиле, который так любили южане-плантаторы до Гражданской войны. Здесь было похоронено множество конфедератов и несколько известных личностей, но Крис всегда предпочитал могилы простых людей.

– Смотри, – сказал он, указав на один замшелый камень.

– Кто здесь лежит?

– Маленькая девочка, боявшаяся темноты. Бедняжку так беспокоило, что после смерти будет темно, что мать похоронила ее в стеклянном гробу. Вниз ведет маленькая лестница. Мать каждый день спускалась к дочери и читала ей ее любимые книжки.

– Боже милостивый! Когда это произошло?

– Почти сто лет назад.

– Я могу посмотреть?

– Уже нет. Могилу пришлось закрыть, главным образом из-за вандалов. Сюда часто приходят разные придурки и все ломают. Будь у меня больше времени, я бы как-нибудь устроил им засаду. Они бы навсегда забыли дорогу в это место.

Алекс улыбнулась:

– Охотно верю.

Она шла немного впереди, поднимаясь по пологой тропинке, уходившей к берегу реки.

– Значит, ты размышлял о моей теории насчет рака?

– Кажется, ты не собиралась обсуждать эту тему.

– Но ты сам начал разговор.

Крис не удержался от усмешки:

– Да. – Он прошел молча еще несколько шагов. – Я освежил в памяти свои познания в онкологии.

– И что ты выяснил?

– Я был прав по поводу рака крови. В девяти случаях из десяти мы не знаем его причин. Нам известно лишь, что причины бывают разными. Это можно определить по изменениям в кровяных клетках и по ряду иных признаков – наличию генов, подавляющих опухоль, темпам клеточного роста и так далее. Но дальше этого наука не двигается.

– А как насчет радиации?

– Ты почти угадала. Действительно, с помощью радиации можно вызвать почти весь спектр раковых болезней. Но, – Крис поднял палец, – это не проходит бесследно. Если неопытный человек направит пучок гамма-лучей на пораженный орган, последствия могут быть самыми печальными. Сильные ожоги, отмирание тканей, постоянная рвота. Даже при работе квалифицированного персонала лучевая терапия сопровождается побочными эффектами. А я говорю о минимальных дозах облучения для лечения людей.

– Однако это все-таки возможно. Ты рассматривал другие варианты?

– Химические вещества, – произнес Крис, повернув к Иудейскому холму. – Как я и предполагал, канцерогенные токсины относятся к самым стойким в мире. Если поместить в человека микрограмм диоксина, в день смерти он все еще будет находиться в организме. Любой токсикологический анализ выявит его при вскрытии. Что касается летучих соединений вроде бензола – ты говорила о нем на нашей встрече, – то здесь та же проблема, что и с радиацией. Смертельная доза слишком велика, чтобы не оставить никаких следов. В общем, я бы сказал так – в качестве онкогенного оружия химикалии намного надежнее радиации, но их легче обнаружить.

– Постой. Онкогенного…

– Вызывающего рак, – пояснил Крис.

– А-а, продолжай.

– Можно вообразить, что кому-нибудь удалось создать канцерогенный яд – например, военным или ЦРУ, – но в таком случае почти наверняка все данные строго засекречены.

Алекс покачала головой:

– Тут есть о чем подумать. Я не рассматривала ученых и военных в качестве подозреваемых, но версия звучит правдоподобно.

– Только не в нашем городе. Все токсины и микробы хранятся в Форт-Детрик, штат Мэриленд. Короче, Алекс, тебе надо побеседовать с экспертом. И не с каким-то заурядным гематологом. Обратись в Национальный институт здравоохранения, Слоун-Кеттеринг или Дана-Фарбер. – Крис остановился и проследил за стайкой бабочек, мелькавших над усыпанным пурпурными бутонами кустом. На крыльях одной красовался странный узор – четко вычерченные круги ядовито-голубого цвета. – Или, если хочешь что-нибудь поближе, в «Эм-Ди Андерсон».

– В Хьюстоне?

– Да. Семь часов на машине.

Алекс вытянула руку, и бабочка закружилась вокруг ее указательного пальца.

– А о чем мне спрашивать эксперта?

Крис снова двинулся вперед.

– Если отбросить версии с радиацией и химическими веществами – а мы пришли именно к такому выводу, – у нас остается лишь одна возможность. Но довольно интересная.

Морс повернула голову.

– Какая?

– Канцерогенные вирусы.

– Профессор, с которым я говорила на прошлой неделе, упоминал о вирусах, но я почти ничего не поняла.

– Ты что-нибудь слышала про ретровирусы?

– Только то, что один из них вызывает СПИД.

– А об обратной транскриптазе?

Алекс развела руками.

– Ладно. Известно, что некоторые вирусы из семейства герпесных вызывают рак. А из ретровирусов по крайней мере один считается канцерогенным. Но если есть один, то могут быть и другие. На сей счет даже существует теория, хотя она вне моей профессиональной компетенции. Я уже думал, не обратиться ли мне к своему профессору из медицинской школы. Его зовут Питер Конноли, он гематолог, работает в Слоун-Кеттеринг. В его активе есть одна революционная работа по генной терапии, где описан способ бомбардировки опухолей специальными вирусами. Это новейший метод лечения рака.

– Как? Он перебрался из Джексона в Нью-Йорк?

Крис рассмеялся.

– Такое иногда случается. Ты в курсе, что первую операцию по пересадке сердца сделали именно в Джексоне?

– Я полагала, в Хьюстоне.

– В Джексоне прооперировали обезьяну. Но технология та же самая. И проблемы тоже. Что-то вроде первого полета в космос. Хирург Майкл Дебейки и космонавт Алан Шепард в вечном долгу перед обезьянами.

Они наконец взошли на Иудейский холм, но на полпути к его дальнему обрыву, откуда открывался живописный вид на реку, Крис взглянул на часы.

– Алекс, прости, но мне надо спешить. Бен поехал к другу на день рождения, и поскольку Торы нет, я должен забрать его.

Морс улыбнулась:

– Все в порядке. Давай пробежимся до машины.

Они начали спускаться, но Алекс не собиралась тратить время зря.

– Я думаю, а не может ли кто-нибудь перенести пораженные раком клетки из больного человека в здорового? Я видела, как это делали с мышами по каналу «Дискавери».

«Лучше бы они этого не показывали», – подумал Крис.

– Дело в том, что в своих опытах они используют либо специальных мышей, лишенных всякого иммунитета, либо генетических двойников. Проще говоря, клоны. То же самое можно сделать, внедрив опухолевые клетки человека в тело его брата-близнеца. Конечно, в этом случае эксперимент имеет все шансы на успех. Но если я помещу клетки своей опухоли в твой организм, твоя иммунная система быстро отторгнет их. Как абсолютно чужеродный элемент.

– Ты уверен? Даже если раковые клетки будут очень агрессивными?

– В любом случае. Существуют так называемые недифференцированные опухоли, но и они зарождаются в теле человека как часть его внутренней системы с уникальной ДНК. Любой иной организм воспримет их как внешнее вторжение.

– А если перед этим подавить иммунную систему жертвы?

– Ты имеешь в виду – с помощью иммунодепрессантов? Вроде циклоспорина?

– Или кортикостероидов, – добавила Алекс.

Она успела неплохо подготовиться.

– Чтобы благополучно перенести опухолевые клетки, иммунитет должен быть ослаблен очень сильно. Организм станет восприимчив к инфекциям. Очень уязвим. Это приведет к множеству болезней. Ты видела что-нибудь подобное в медицинских картах жертв?

– У меня есть доступ лишь к двум медицинским картам. И я не нашла там ничего похожего.

Машина была уже недалеко. Крис срезал путь по траве и стал пробираться среди надгробий.

– Жаль, у тебя нет документации по всем болезням. Это продвинуло бы дело.

Алекс остановилась возле плиты из черного гранита. В ее взгляде мелькнула беспомощность.

– Мне очень трудно вести расследование. Я знаю генетику на школьном уровне. Мендель с его горохом, и все такое. Но ты хорошо разбираешься в терминах, у тебя есть знакомые эксперты…

– Алекс…

– Если я сумею достать эти записи, ты поможешь мне их проанализировать?

– Алекс, выслушай меня.

– Крис, пожалуйста! Неужели ты полагаешь, что сможешь просто выбросить все это из головы?

Он схватил ее за руку и крепко сжал.

– Выслушай меня!

Она покачала головой, но повиновалась.

– Я сам не знаю, что мне делать, – произнес Крис. – У меня внутри все словно перемешано, и я пытаюсь разобраться в этом хаосе. Я стараюсь, понимаешь? Завтра утром я позвоню своему другу в Слоун-Кеттеринг.

Алекс закрыла глаза и с облегчением вздохнула:

– Спасибо.

– Но сейчас мне надо забрать Бена, и я не хочу опаздывать.

– Давай я подброшу тебя до твоего автомобиля. Где он?

Он выпустил ее руку.

– Дома.

– Дома! Ты будешь добираться туда не менее часа.

– Нет, полчаса.

– Я тебя подвезу.

Крис первым подошел к ее автомобилю; Морс последовала за ним.

– Прости, Алекс, но мне надо побыть одному. Иначе я просто не выдержу. – Он открыл замочек на цепи и снял велосипед с держателя. – Я выпишу какое-нибудь снотворное, чтобы ты поспала.

– Лекарства на меня не действуют. Даже амбиен.

– Я дам тебе авитан. Он должен сработать, если у тебя нет к нему привычки. Даже если не заснешь, то хотя бы расслабишься. Аптека «Уолгринс» тебя устроит? Это рядом с твоим мотелем.

– Конечно.

Крис взобрался на седло и протянул ей руку. Когда она взяла ее в свои ладони, он почувствовал, что они дрожат.

– Обещай, что будешь осторожен, – попросила Алекс. – Держись подальше от машин.

– Не беспокойся. Все будет в порядке. Я хороший ездок. Ладно, мне пора. Поговорим попозже.

– Сегодня вечером?

– Вероятно. Или завтра.

– Обещаешь?

– Господи, Алекс!

Морс прикусила губу и уставилась в землю. Когда она подняла голову, белки глаз налились кровью.

– Я почти дошла до предела, Крис. И ты тоже. Только сам этого не знаешь.

Доктор ответил ей долгим взглядом, чтобы она почувствовала, как много значат его слова.

– Я знаю.

Алекс собиралась что-то добавить, но Крис резко крутанул педали и помчался к воротам кладбища.