Алекс стояла на краю маленького аэродрома в Натчесе и смотрела, как «Лир-35» изящно садится на бетонную полосу. В двух милях от нее тянулась городская трасса, где они с Крисом беседовали у моста и смотрели на речку. Сейчас ей казалось, что с того дня миновало не менее недели.

Когда самолет сел и развернулся в ее сторону, она достала служебный мобильник и снова набрала номер Криса. Ее личный телефон «сел» еще ночью, пока она спала в доме Шепарда после таблетки ативана. Странно, но Крис ответил на звонок.

– Алекс?

– Да, я…

– Ты все еще у меня?

– Нет, я в аэропорту. Скоро улетаю в Вашингтон.

– Что?

– Им все известно, Крис. Про мое расследование, и вообще. Мне звонили утром.

Доктор помолчал.

– Мне очень жаль, Алекс. Вероятно, у меня тоже возникнут проблемы.

– Почему?

– Сегодня утром я встретил Шейна Лэнсинга и набросился на него.

Морс с горечью покачала головой. Значит, зря она думала, что на него можно положиться. Крису не хватало выдержки.

– Что ты ему сказал?

– Спросил, трахался ли он с моей женой.

– О Боже!

– Он пытался ударить меня, и я его уложил.

– Уложил? С ним все в порядке?

– Не знаю. Но копы ко мне пока не приходили.

– Вряд ли они придут.

– Надеюсь, я не очень подвел тебя. В смысле расследования.

– Не беспокойся. Просто больше ничего подобного не делай, ладно? У меня мало времени. Я хотела сообщить, что меня не будет некоторое время.

– У тебя серьезные проблемы? Я про Вашингтон.

Она нервно усмехнулась:

– Боюсь, что да. Помнишь, как я прокололась в банке? Когда меня подстрелили?

– Да.

– Я тогда вернулась в банк, потому что сочла это правильным, но заместитель директора приказал начать штурм.

– Да, я помню.

– Так вот, это он звонил мне сегодня. Его зовут Додсон. А проблема в том, что… я оказалась права. Тот парень являлся не террористом, его уволили из банка. Формально я совершила ужасную ошибку, однако интуиция меня не обманула. Я была права, а Додсон нет. И этого он мне не простит. Он уже давно хотел поквитаться со мной, и сегодня день расплаты.

Вой турбин поглотил почти все звуки вокруг Алекс.

– Что? – крикнула она в трубку.

– Я звонил своему другу в Слоун-Кеттеринг! – воскликнул Крис. – Потом расскажу, что он мне сообщит. Но твое начальство должно знать, что ты выполняла важную работу. Не забывай об этом.

– Все, мне пора. Пока.

Если Крис что-то и ответил, его слова потонули в реве двигателей.

Алекс отключила связь, выбрала «беззвучный режим» и убрала трубку. Самолет остановился, и в нем открылась дверь. По маленькой лесенке спустился типичный агент ФБР. Синий костюм и темные очки. Несмотря на просторный пиджак, Морс заметила рукоятку пистолета, выпиравшую из-под левой руки.

– Специальный агент Алекс Морс? – произнес мужчина.

– Да, я Алекс Морс.

Агент – чисто выбритый блондин с короткой челкой – направился к ней, и у Алекс мелькнуло подозрение, что перед ней представитель одной из самых влиятельных групп сотрудников ФБР, так называемой мормонской мафии.

– Специальный агент Грей Уильямс, – представился он, не подав руки. – У вас есть оружие, агент Морс?

– Да. – Алекс испугалась, что сейчас он потребует его сдать.

– Какие-то другие вещи?

– Нет.

Она подняла свой чемодан.

– Тогда прошу на борт.

Уильямс говорил холодным тоном и почти не смотрел ей в глаза – верный признак, что начальство уже записало Алекс в изгои. Она втолкнула чемодан в люк, поднялась следом и села в ближнее кресло. Ждала, что Уильямс займет место напротив, но тот устроился двумя рядами дальше за ее спиной. Алекс услышала, как он тихо говорит по телефону, докладывая, что взял на борт пассажирку и скоро прибудет в Вашингтон. Пристегнув ремень безопасности, Морс достала свой мобильник и проверила голосовую почту. В ушах раздался хриплый голос Уилла Килмера:

– Алекс, это дядя Уилл!

Она убавила громкость, нажав на кнопку сбоку.

– Твоя мать в том же состоянии, что и вчера, ей не хуже и не лучше. Ты правильно сделала, что решила отдохнуть. Я звоню, потому что у меня есть кое-какая информация от моего знакомого в отеле «Эллювиан». Он не сумел выяснить, на каком этаже остановилась Тора Шепард, но его жена пару раз беседовала с ней на процедурах. Подруга Торы тоже была там, так что никакого криминала вроде нет. Но сегодня в полшестого утра жена моего знакомого случайно выглянула в окно, откуда открывается вид на внутренний двор и заднюю автостоянку. Через двор шел какой-то парень с чемоданчиком. Очень торопился. Все произошло слишком быстро, да и видимость была неважная, но ей показалось, что это доктор Лэнсинг. Она не уверена. Говорит, что вероятность шестьдесят процентов. Я хочу проверить, мог ли Лэнсинг таскаться в Гринвуд и обратно, чтобы переспать с Торой Шепард. Позвони мне, как только…

Голосовая почта оборвала Килмера на полуслове. Других сообщений не было. Алекс размышляла, стоит ли ночь, проведенная с Торой, восьмичасовой поездки на автомобиле. Большинство известных ей мужчин, разумеется, ответили бы положительно. Она не видела смысла звонить Крису и сообщать непроверенную информацию. Но не исключено, что скоро у нее будут более надежные свидетельства. Крис напал на Лэнсинга из-за одних лишь подозрений; что же он сделает, если Уилл добудет ему визуальное подтверждение измены? Алекс не ожидала от Криса подобной резкой реакции. Впрочем, он южанин, а им агрессивность присуща.

Алекс убрала телефон в карман и откинулась в кресле. Рев турбин и дрожь сидений напоминали ей о прошлом. Сколько раз она вот так же мчалась в самолете в какой-нибудь незнакомый городок, где преступники держали под прицелом испуганных заложников. Факт, что в таких трудных ситуациях Бюро целиком полагалось на нее, возвышал Алекс в собственных глазах. И она всегда была на высоте, стараясь оправдать доверие коллег. Но теперь она их подвела, по крайней мере, так решили они – та полувоенная и сверхпатриотичная организация с особым кодексом чести, которую люди называли ФБР. Необходимость постоянно лгать и изворачиваться, подделывать служебные отчеты, просить друзей прикрыть ее частые отлучки – все это надрывало ей сердце. А что с ней случится, если ее просто вышвырнут из Бюро? Алекс охватили тоска и страх, словно маленькую девочку, которую увезли из деревни и бросили посреди леса. Впрочем, она сознавала, что у нее есть миссия поважнее – долг перед своими близкими. Перед родней. И их доверия она не обманет никогда. После смерти матери Алекс останется единственной из рода Морс, не считая Джеми Феннела. У Джеми никого нет, так же как у нее. Почему Бюро не хочет этого понять?

Алекс снова достала мобильник и стала набирать текстовое сообщение. Если уж ей предстоит тяжелый день, по крайней мере пусть она мучается не одна.

Эндрю Раск смотрел в Интернете порносайт и думал о том, не вызвать ли ему в кабинет Дженис для приватной беседы, когда его мобильный телефон издал короткий звук, означавший получение текстового сообщения. Он отвлекся от интересного менаж-а-труа – две девушки на одном парне, буквальное воплощение его школьных грез, – и нажал кнопку «прочитать». На дисплее появилась первая строчка, и у Раска бешено забилось сердце.

Ты ответишь за то, что совершил. Мне плевать, сколько это займет времени. Ты заплатишь за все. За Грейс Феннел, за миссис Брейд, за остальных. И не важно, что со мной будет. Никто и ничто меня не остановит. Никто и ничто.

Раск смотрел на телефон, чувствуя себя как во сне. Буквы плыли перед глазами, точно песчаные барханы в раскаленном воздухе. Он проверил, кем написано письмо, но номера отправителя не было. Наплевать. Он знал, кто автор.

Ему захотелось вскочить с места и наклеить на окно два куска фольги, но адвокат заставил себя остановиться. Во-первых, не факт, что Тарвер увидит знак раньше вечера. Во-вторых, его партнера и так достала эта Алекс Морс. Говорить о ней опять – все равно что подливать масло в огонь. А чем жарче разгорится пламя, тем быстрее сгорит в нем сам Раск.

– Какого черта она делает? – воскликнул он. – Зачем отправила это письмо?

«Она пытается спровоцировать меня. Бросить камешек в чащу, чтобы выманить дичь. Значит, кто-то следит за мной и смотрит, куда я побегу. Ждет, что я выведу их на след».

– Держи себя в руках, – пробормотал он. – Не дергайся.

Минуту он размышлял, не отправить ли Тарверу еще один условный знак – рекламу виагры. Доктор наверняка получит ее менее чем через час и заедет в загородный клуб, где Раск всегда оставлял ему информацию по своим клиентам. «Аннандейл» – надежное место, чтобы отважиться на риск и встретиться там с Тарвером. Проблема в том, что Раск не мог предугадать его реакцию. Нет, лучше подождать и тщательно все обдумать. Если Алекс Морс работает при полной поддержке ФБР, вряд ли они сумеют укрыться от нее в загородном клубе.

– Не дергайся, – повторил он и добавил: – «Есть ли у тебя терпение, чтобы ничего не делать»?

Раск не особенно любил восточных мудрецов, но в колледже прочел «Дао Дэ-цзин» – главным образом чтобы угодить своей подруге англичанке, – и эта фраза запала ему в душу. Конечно, лучше «ничего не делать», когда твой противник может совершить крупную ошибку или уже совершил ее. Но Алекс Морс до сих пор не совершала ошибок.

– Насколько я знаю, – вздохнув, протянул Раск.

Адвокат снял трубку и набрал номер детективного бюро, куда иногда обращался по делам. Эти парни дорого брали за услуги, зато среди них имелись бывшие правительственные агенты. Кто-то работал в налоговой службе, другие в УБН или БАТО, а самые высокооплачиваемые в прошлом числились сотрудниками ФБР.

– Пора выяснить, что за птица эта Алекс Морс, – пробормотал Раск.

Крис находился в смотровой комнате и исследовал простату, когда к нему заглянула Джейн и сказала, что звонит доктор Конноли. Он стянул перчатки, поспешил в свой офис и взял трубку.

– Питер? Это Крис Шепард.

– О, привет! Сколько мы не виделись, лет семь?

– Больше.

– В последний раз, когда я о тебе слышал, ты изображал Альберта Швейцера в дельте Миссисипи.

– Мимолетный эпизод.

– Я так не думаю.

– Как жена, Питер?

– У Анны все в порядке. А дочка в следующем году поступает в Университет Виргинии.

– Господи, она уже такая взрослая?

– Нет, это я уже такой взрослый. Что там насчет намеренно вызванных опухолей? Я прослушал твое сообщение. Ты что, перешел с документального кино на фильмы ужасов? Или у вас произошло убийство?

– Если честно, Питер… я не могу об этом говорить.

Возникла пауза, потом Конноли произнес:

– Ладно, я тут за обедом кое-что обдумал. Ты готов?

– Да.

– Если говорить о химических веществах, множественная миелома может возникать под действием многих канцерогенов. Более всего опасны гербициды. Но в этом случае инкубационный период развития болезни составляет двадцать лет. Токсины работают быстрее, зато они легко отслеживаются с помощью газовой хроматографии или масс-спектрометра. Спецы из отдела криминалистики раскусили бы данный фокус за пять минут.

– Боюсь, это они только на телевидении такие мастера. А в реальной жизни все иначе.

– Не пойму, во что ты вляпался, Крис? Подобное не делается на домашней кухне. Или даже в обычной лаборатории.

– Надеюсь, ты прав, – отозвался Крис, не ответив на вопрос.

– Вторая возможность – это, конечно, радиация, – продолжил Конноли. – С ее помощью легко вызвать лейкемию.

– Но ведь тогда останутся следы?

– Не обязательно.

Крис почувствовал странную тяжесть в сердце.

– Рентгеновские лучи создают разнообразные побочные эффекты, так что о них можно забыть. Гранулы для лучевой терапии могут вызвать ожоги, кожные опухоли и тошноту. Однако некоторые альфа-излучатели опасны даже в микродозах. Любой контакт с ними смертелен.

– Неужели?

Крис схватил авторучку и стал записывать.

– Разумеется, это знают лишь хорошие специалисты. Но самый интересный вариант даже не гранулы.

– А что?

– Против некоторых болезней мы применяем облученные жидкости с очень быстрым периодом полураспада. От двадцати четырех до сорока восьми часов.

По спине Криса пробежал холодок.

– Например, против рака щитовидной железы мы вводим в кровь радиоактивный йод. Тот накапливается в железе, убивает раковые клетки и безвредно выводится из организма. В принципе, если человек разбирается в подобном, он может вызвать опухоль и не оставить следов.

Крис быстро писал в блокноте, зная, что у Конноли мало времени.

– Продолжай.

– Мне известен случай, когда в Африке пытались убить человека с помощью радиоактивного таллия. Радиация разложила таллий на микрочастицы, они разошлись по телу. Парень едва не умер, но в последний момент его доставили к нам. Лучшие врачи боролись за него неделю. Он выжил только потому, что вовремя попал в наш центр. И я очень сомневаюсь, что в другом месте кто-нибудь сумел бы определить причину смерти.

– Впервые слышу. Я полистал свои учебники по онкологии, но не нашел ничего похожего.

– В учебниках не все пишут, Крис. Вообще, если бы я захотел заразить кого-нибудь раком без малейшего риска быть пойманным, то выбрал бы один из двух путей. Первый – вирусы.

– Я уже думал об этом, но у меня не хватает информации.

– Придется подождать какое-то время, прежде чем жертва умрет.

– Фактор времени не самый главный.

– Так вот, Т-лимфотропный вирус человека вызывает по крайней мере одну форму лейкемии. Саркома Капоши, которую связывают с ВИЧ-инфекцией, обусловлена герпесом восьмого типа. Вирус Эпштейна–Барра отвечает за лимфому Беркитта, а папилломавирус человека – за рак шейки матки. Вероятно, герпес влияет и на множественную миелому. Полагаю, в ближайшие десять лет мы обнаружим, что вирусы причастны ко всем видам онкологических заболеваний с неустановленной этиологией. И не только онкологических.

Крис лихорадочно стенографировал слова Конноли и одновременно говорил в трубку, чтобы удержать его у телефона:

– Я слышал, что один из вирусов герпеса связан с рассеянным склерозом.

– Да, шестого типа, – отозвался Конноли. – Есть данные, что вирусные компоненты задействованы и в диабете. Но вернемся к раку. Нет сомнений, что вирусы могут вызывать опухоли. Однако отсюда еще не следует, что это простой процесс. Миллионы женщин являются носителями папилломавируса, но далеко не у всех развивается рак шейки матки. Если вы просто заразите кого-то онкогенным ретровирусом, от этого не будет толку. Вам придется решать более сложные задачи. Например, как отключить действие генов, подавляющих опухоли, или стимулировать рост клеток. Здесь нужны серьезные исследования.

От полученной информации у Криса закружилась голова.

– Значит, мы говорим о том, что не под силу современным технологиям?

– Вовсе нет. Я сам проделывал такое в своей лаборатории.

– Что?

– Да, звучит странно, но мы занимались этим. Я собирался разобраться в причинах хронической миелогенной лейкемии, и мы придумали что-то вроде генной терапии. Присоединили к ретровирусу ген, индуцирующий лейкемию, и заразили им мышь. Канцероген внедрился в ее геном, и через неделю она заболела лейкемией.

У Криса перехватило дыхание. Помолчав, он спросил:

– Это был экземпляр с ослабленным иммунитетом?

– Нет. Абсолютно здоровая особь.

– Господи, Питер!

– Что?

– Ты убил мышь с помощью рака!

– Да. Но когда-нибудь это спасет тысячи человеческих жизней.

– Нет, я о другом. Значит, то, о чем я писал тебе в сообщении… возможно!

– Теоретически – вполне.

– А практически?

Конноли сделал паузу, чтобы взвесить свой ответ.

– Если поставить опыты на приматах или, не дай Бог, на людях, – да, и практически тоже.

Крис крепко стиснул трубку в руках.

– Пожалуй, тут есть повод для беспокойства, – продолжил Конноли, – но подобные исследования стоят миллионы долларов, и обычному убийце они не по плечу. Не говоря уже о том, что в таких вещах разбираются лишь крупные специалисты.

– Но если преступник пользуется данным методом, он может быть уверен, что его не разоблачат?

В голосе Конноли прозвучал профессорский холодок:

– Крис, если бы я намеревался использовать подобную технологию, то мог бы убить кого угодно, не опасаясь, что меня разоблачат даже величайшие криминалисты в мире. Я мог бы явиться в суд с повинной, и все равно бы они ничего не доказали.

У Криса задрожали руки.

– Слушай, – сказал Конноли, – но ты ведь не думаешь…

– Я не знаю, Пит. Ты упомянул, что есть два пути?

– Да. Второй сценарий выглядит еще более пугающим, поскольку не требует больших затрат. Все, что для него нужно, – врач-гематолог или онколог с моралью доктора Менгеле. Достаточно немного модифицировать трансплантацию костного мозга. Взять у пациента клетки костной ткани, облучить их в лаборатории – или обработать как-то иначе – и снова поместить в организм человека.

– И какой будет результат?

– Именно такой, как ты говорил. Костная ткань превратится в фабрику по производству опухолей. В том числе всех видов рака крови.

– И никто не сумеет ничего доказать?

– Если только ты сам в этом не признаешься.

– Господи Иисусе! – Крис обдумывал его слова. – Для этого годятся только клетки костной ткани? Или можно использовать более распространенный материал?

– Наверное, сгодятся и обычные живые клетки с тем же набором ДНК, что у пациента. Например, корешки волос или соскоб со слизистой. Но костная ткань – самый лучший вариант.

Крис почувствовал, что получил слишком много сведений, чтобы как следует переварить их.

– Питер, ты можешь что-нибудь сказать об отделах гематологии и онкологии в университетском медицинском центре? Кто там тебя заменил?

– Я мало что знаю. Миновало уже восемь лет. Меня быстро перевели, и я оставил Алана Бенсона в качестве заместителя, пока не изберут нового шефа.

– Да, помню.

– Теперь там отличная больница с новейшим оборудованием. Отделение гематологии возглавляет Пирсон. Он перебрался туда из Стэнфорда, где руководил каким-то важным проектом. Сейчас они делают отличную программу по пересадке костного мозга, но статус национального центра им пока не светит, а это всегда было моей мечтой.

– Ты знаешь там людей, которые работают над тем, о чем мы говорили?

– Ты имеешь в виду ретровирусы? Или пересадку костных тканей? Радиацию?

– Все вместе.

– Не слышал, чтобы там велись какие-либо исследования по ретровирусам, но тебе лучше обсудить это с кем-нибудь другим. Например, с Эйджитом Шандреказаром. Он первоклассный вирусолог, и я рад, что мне довелось с ним поработать. Был еще ученый широкого профиля… я поручал ему сложные задания по гистологии и культуре тканей. Его звали… Тарвер. Элдон Тарвер. Я не знаю, где он сейчас.

– Понятно.

Крис услышал женский голос.

– Ладно, дружище, меня уже зовут. Я тебе чем-нибудь помог?

– Ты меня просто поразил.

– Зачем тебе это нужно?

– Если один мой друг окажется прав, я подкину тебе интересную историю, о которой можно будет написать в журналах.

Конноли рассмеялся.

– Всегда рад. Это помогает увеличить финансирование на науку.

Крис повесил трубку и просмотрел свои записи. Зря он не поверил Алекс. Разумеется, ей не хватало медицинского образования, но она опиралась на факты и пришла к неожиданным, но вполне правдоподобным выводам. А Крис отверг ее идеи, как узколобый профессионал. Он чувствовал себя одним из тех надутых французских докторов, которые смеялись над Пастером, когда тот доказывал, что сибирская язва вызывается бактериями. Но Крис не собирался следовать их примеру. Как только он убеждался в своей ошибке, то становился ярым приверженцем истины. А здесь на кону стоит его жизнь.