Я чувствую себя так, словно нахожусь в кабине падающего лифта: пол уходит из-под ног, и я знаю, что снизу навстречу мне летит подвал. Мысль о том, что моя тетя могла заплатить залог за Натана Малика, представляется мне совершенно невероятной.

– Должно быть, вы ошибаетесь.

– Никакой ошибки, – заявляет Кайзер. – Энн Хильгард, урожденная Киркланд. Проживает в Билокси, штат Миссисипи. В двух часах езды от Нового Орлеана. Она привезла поручителю «дипломат», набитый деньгами.

Я открываю рот, но не могу найти подходящих слов. Выводы из того, что сообщил Кайзер, слишком огромны, чтобы уразуметь их моментально.

– Почему Шон не позвонил мне сам, когда узнал об этом?

– Вероятно, вам лучше спросить его.

Нет уж, благодарю покорно.

– О том, что она приходится вам тетей, я узнал всего несколько минут назад. Энн ДеСалль Киркланд. Дочь Уильяма Киркланда, сестра Гвендолин ДеСалль Киркланд Ферри. Родная тетя Кэтрин ДеСалль Ферри, судебно-медицинского одонтолога. Ваша тетя – пациентка доктора Малика? И именно поэтому у вас установились с ним особые отношения?

– Даже если она и является его пациенткой, я понятия об этом не имела, пока вы не сказали мне этого десять секунд назад.

– Она явно подходит на эту роль. Подтвержденное биполярное расстройство, с тридцатилетней историей болезни. Череда неудачных замужеств…

– Боже мой! – шепчу я. – Не удивительно, что Малик знает обо мне столько. Господи Иисусе…

– Мы пытаемся установить местонахождение вашей тети – говорит Кайзер, – но пока нам не везет. Очевидно, она пребывает сейчас в стадии очередного бракоразводного процесса. Ее муж говорит, что последние пару недель она не живет дома.

– Я видела ее в Натчесе вчера. Она… – Вспомнив полубезумный блеск в глазах Энн, я обрываю себя на полуслове.

– Что? – спрашивает Кайзер. – Она что?

Одалживала деньги у моего деда. Деньги для уплаты залога, наверное?

– Разговаривала с моей матерью о своих семейных проблемах. Вы сказали, что должны сообщить мне две вещи. Какая вторая?

– Мы только что обнаружили одного из пациентов Натана Малика. На полу квартиры в Метайри. В коме.

– Мужчина или женщина?

Кайзер негромко отвечает:

– Женщина. Ее зовут Маргарет Лавинь. Двадцать семь лет. Она живет примерно в трех минутах езды от вас.

– Образ действий тот же самый? Два выстрела и следы укусов?

– Нет, это была попытка самоубийства. Мы обнаружили ее только потому, что это имя назвал нам психолог, направивший ее к Малику.

– Вы имеете в виду, что ее не было в списке пациентов, который передал вам Малик?

– Именно так. На самом деле он и не собирался выполнять постановление суда в полном объеме.

В голове у меня звучит голос Малика: «Они входят в особую группу. Экспериментальную. Она состоит только из женщин. Я сформировал ее после того, как в течение ряда лет наблюдал безуспешность традиционного лечения. Я отбирал для нее пациенток, находящихся на той стадии, когда взрыв подавленных воспоминаний начинал разрушать их жизни… „Группа Х“ – так называется моя экспериментальная группа».

– Какого рода была попытка самоубийства? – спрашиваю я, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Как это случилось?

– Мы направили двух агентов побеседовать с ней. Через окно спальни они увидели Лавинь на полу в луже рвоты. Она приняла огромную дозу инсулина.

Многие самоубийцы пробуют свести счеты с жизнью с помощью инсулина, потому что он обещает безболезненную смерть. Но обычно они добиваются лишь того, что превращают себя в растения. Я сама изучала этот способ и отказалась от него много лет назад.

– Она оставила записку?

– Да. Вы готовы ее выслушать?

– Говорите же, черт бы вас подрал!

– В ней написано: «Да простит меня Бог. Погиб невинный человек. Пожалуйста, передайте доктору Малику, пусть он прекратит это. Я не могу до него дозвониться». Что вы об этом думаете?

Пожалуйста, передайте доктору Малику, пусть он прекратит это.

– Я пытаюсь свести концы воедино.

– Я немного опередил вас. Я думаю, что ваш друг Малик уничтожает растлителей несовершеннолетних, Кэт. Я думаю, что он слишком долго слушал, как его пациенты пересказывают эти ужасы. В конце концов он сломался и решил что-то делать с этим. Не могу сказать, что я виню его. Я и сам сорвался по аналогичной причине. Но мы не можем позволить доктору Малику устранять преступников с лица земли без суда и следствия. Вы согласны со мной?

– Разумеется. Если вы правы.

Несколько секунд Кайзер хранит молчание.

– Вся проблема с воздаянием справедливости в духе «виджиланте» заключается в том, что рано или поздно линчуют невинного человека. Из записки мисс Лавинь следует, что произошло именно это. Интересно, что сделает Малик, когда узнает об этом? Как вы думаете, он сдастся властям?

– Не знаю. В ваших рассуждениях слишком много «если». Почему в записке Лавинь сказано «прекратить это» вместо просто «прекратить»?

– Скорее всего, мы никогда этого не узнаем.

– Маргарет Лавинь приходилась родственницей кому-либо из жертв?

– Не по крови. Но, мне кажется, вот что покажется вам интересным. Биологический отец мисс Лавинь был арестован как раз перед тем, как она совершила попытку самоубийства. Ему предъявлено обвинение в распространении детской порнографии в особо крупных размерах. Интересное совпадение, вам не кажется? На допросе он сломался и признался в нескольких случаях сексуального насилия над детьми. А после этого его дочь попыталась покончить с собой.

– Не уверена, что понимаю вас. Вы хотите сказать, что считаете его потенциальной жертвой нашего убийцы?

Кайзер сухо и неприятно смеется.

– Теперь он может стать ею. А вы помните жертву номер три? Трейси Нолана? Дипломированного бухгалтера?

– Я никогда его не забуду.

Первый приступ паники случился у меня как раз на месте преступления в доме Нолана.

– Трейси Нолан был приемным отцом Маргарет Лавинь.

– Боже мой! Лавинь рассказала кому-то, что отчим надругался над ней, и этот кто-то убил его?

– Вы попали в яблочко, – отвечает Кайзер. – А потом оказалось, что настоящим преступником является ее папаша.

– Господи…

– Я думаю, в детстве мисс Лавинь стала жертвой сексуального насилия, – говорит Кайзер. – Воспоминания об этом она вытеснила в подсознание. Доктор Малик попытался помочь ей вспомнить об этих событиях, и ему это удалось. Вот только она ошиблась в том, кто на самом деле был растлителем. Я имею в виду, что многие дети предпочли бы, чтобы их насиловали приемные отцы, а не настоящие, правильно?

Но все, о чем я сейчас могу думать, это «группа X» и «революционные» методы лечения Малика. Что, черт возьми, Малик проделывал с этими женщинами? Или убеждал их делать?

– Кэт? Вы меня слушаете?

– Да.

– Вы общались с Маликом с тех пор, как мы разговаривали с вами в последний раз?

Я хочу сказать Кайзеру правду – что я разговаривала с Маликом и он отрицал, что совершил эти убийства, – но до тех пор, пока я не узнаю, что связывает его с моей тетей, я не скажу ни слова. И если я точно буду знать хотя бы одну женщину, входящую в состав этой самой «группы X», я тоже расскажу ему все. Но пока я этого не знаю.

– Послушайте, сейчас я больше не могу разговаривать с вами. Я должна найти свою тетю. Ей может грозить большая беда.

– Помогите нам найти ее, Кэт. Мы сумеем защитить ее.

– Если вам нужна помощь в том, чтобы найти ее, значит, вы не сумеете ее защитить. Она страдает биполярным расстройством, Джон. Вы имеете хотя бы малейшее представление о том, что это значит? Дважды на моей памяти она пыталась покончить с собой. Малик явно манипулирует ею. Вы представляете, какое давление на нее оказывают, в каком она состоянии? Да она прямо сейчас может быть с Маликом, откуда мы знаем?

– Да, может. Поэтому…

– Послушайте, эти двое пациентов Малика, которые приходились родственниками жертвам… Дочь Ривьеры и племянница ЛеЖандра.

– Да, что насчет них?

– Выясните, известно ли им что-нибудь о «группе X».

– «Группа X»? Что это такое?

– Лечебная группа. Я думаю, они могут входить в ее состав. Из того, что мне известно, только это может пригодиться вам сейчас. А теперь я должна идти.

– Подождите! Откуда вы узнали об этом? Это Малик вам сказал?

– Извините, Джон.

Я нажимаю «отбой» и буквально спрыгиваю с кровати, заставляя Майкла испуганно вскочить на ноги.