Утро в автобусе
— Да поднажмите там, поднажмите, спите вы, что ли?
— Как это сплю? Я по ночам-то спать не могу, то и дело просыпаюсь в холодном поту и думаю: влезу утром или не влезу?
— Да бросьте вы хныкать.
— Я не хнычу, а ною, потому что живу в постоянном страхе. Видали — руки у меня в таких тисках, что ни здрассте сказать, ни фигу показать.
— Ну, так двигайтесь дальше, а то вы своим позвоночником пропилите борозду на моей спине! Вас что, ноги не держат?
— Держат, держат, целых четыре, только половина — не мои… И это еще что, вчера хуже было: приложили мою правую руку к такой даме, которую, если б дело не в автобусе было, и в голову не пришло бы обнимать! Я для равновесия хотел было левой рукой обвить другую, получше, но руку увело в сторону, так она и ехала двадцать минут у одного верзилы в кармане брюк.
— Это же интересно — для развлечения посчитали его денежки…
— Ни копейки там не было. Зато потом палец целый день саднило — боже мой, чего только у людей в карманах не бывает! Кнопки! Каждый ведь норовит что-нибудь стащить с работы, тому парню, значит, больше нечего брать было…
— Вы хотите сказать, — кроме кнопок, у него в кармане ничего не было — даже билета?
— В таком положении требовать билет — все равно, что просить утопающего заплатить профсоюзный взнос!
— Выходит, по-вашему, билета и быть не должно?
— Да за такую езду автобусный парк нам еще доплачивать должен, как летчикам-испытателям, — пассажиру не пошевельнуться, как тут талон пробить?
— Послушайте, а прокомпостирован ли ваш билет?
— Можно подумать, вы контролер!
— Если б я мог хоть чуть-чуть пошевелиться, я бы вам это доказал.
— Ну-ну… Так вот, я не договорил про того верзилу с кнопками. Хотел я ему замечание сделать, а он без головы!
— Это не оправдание, талон все равно нужно прокомпостировать.
— Под потолком его голове места не хватило, и она с треском пробилась наружу — поэтому его видно было только по шейку! А голова торчит с той стороны. Он три остановки кричал, чтоб его выпустили, не то на работу опоздает — а слышали только те, кто на улице. Люди подумали, что это агитационный автобус, с громкоговорителем на крыше… Такая вот история. В автобусах объявления висят — приглашаем на курсы водителей автобусов, тоже мне искусство — водить это чудище! На пассажира куда как труднее выучиться!
— Опять захныкали. Чего вы добиваетесь? Автобусов у нас сколько надо, а вот пассажиров слишком много! Лучше скажите честно: билет прокомпостировали?
— Если на слово верите, то — да. Показать не могу, ни одной свободной конечности.
— У меня тоже руки заняты, зато вы можете взять его в зубы, а я проверю. Попробую повернуть голову.
— А что толку, если мне свою не повернуть? Кстати, эта мысль про зубы — рацпредложение. Вы же и талоны можете зубами пробивать. Тем, кому до компостера не дотянуться. Тогда вас можно было бы переименовать в передвижной компостер.
— Тише! Я анекдот слушаю.
— Вы что — по совместительству еще и фольклор собираете? Или запоминаете, чтоб и у вас было, что прихватить с работы?
— Содержание меня не интересует, голос надо запомнить. Те, кто в автобусе болтают, обычно забывают пробить билет. На конечной остановке задержу по голосу и оштрафую. Кстати, если вы не пробили, готовьте три рубля.
— Кстати о рублях, мне тоже вспомнился анекдот. Один художник хотел купить телевизор, а с заработками непруха, ну, он и начал деньги рисовать. За трояк просил полтора рубля.
— Чудак, что ж он так дешево?
— Ага, попались! Ведь за пятерку трешку не купили бы, верно?
— Если больше негде было бы взять, купил бы. Ну, так как у вас дела с билетом?
— Я предъявил бы вместо билета что-нибудь другое, например, еще один анекдот.
— А, черт, прижали-таки!
— Попробуйте докажите!
— Да я не о вас! Меня дверью прижали! Проклятый водитель!
— Простите, а что вам прижали?
— Хоть убейте — слово из головы вылетело! И если дверь вот-вот не откроется, вместо одного у меня будет два.
— Значит, раньше было одно? Тогда не так страшно.
— Да это совсем не то, что вы подумали. Последний слог — «на».
— Слушайте, я чувствую попахивает бужениной и последние буквы тоже «на»! Она?
— Буженинка у меня в портфеле, с ней-то ничего не случится. Кстати, я бы не сказал, что она попахивает.
— Что же это вам прищемили, если вы уже и запахов не различаете?
— Ака… Эке… Яки… Ики… Вот: икебану!
— Ничего, скоро остановка. Может, уцелеет. Чего и вам желаю! Пока!
— Ну нет, от штрафа вам не уйти!
— Очень даже уйти — я просто выйду через переднюю дверь.
— А что мне помешает последовать за вами?
— Да все та же икебана в задней двери.
— Ох, дьявол, вы правы… Но голос я запомню и оштрафую завтра!
— Простите, а завтра вы тоже поедете с икебаной?
— Что за глупости? Не каждый же день у начальницы день рождения!
— Прекрасно, значит, завтра я пробью билет!
Эти цветы сводят с ума
— Сдается мне, что у нас не все еще в порядке с обслуживанием населения.
— Да вы в своем уме? Откуда у вас такие данные?
— Из психоневрологической клиники. Я к вам прямо оттуда.
— А-а, тогда извиняюсь, конечно… Вы что же… сбежали?
— Вы меня неверно поняли, я не псих.
— Я вам верю, искренне верю. Вам уже куда лучше!
— Нисколько не лучше, я главврач этой клиники.
— О, прошу простить. А я директор фирмы «Суперуслуга».
— На ловца и зверь бежит. Дело в том, что в нашу больницу привезли вашего человека, санитары взяли его в цветочном магазине.
— В цветочном? Значит… специализировался по очередям за цветами.
— Наверное, за ними, за чем еще там стоять.
— Цветы он вам принес?
— Видите ли, нам их приносят уже после выздоровления, а он только-только тронулся.
— А симптомы?
— Один как перст, он стоял в цветочном магазине и просил двадцать пять горшков с цветами.
— Человек просит — и за это вы записываете его в психи? Вежливые люди попадаются и в нашей системе.
— Дело не ограничилось просьбами. Когда продавщица сказала ему, что в магазине только десять горшков, этот разъединственный посетитель, этот ваш вежливый человек, забе́гал вдоль прилавка и ну кричать: «Куда вы лезете?! Вы тут не стояли! Я стоял перед вами!» — хотя, повторяю, больше никого в магазине не было.
— Да вы войдите в положение сотрудника: он остался в очереди, которую занимали двадцать пять человек. Как же ему оставаться спокойным, если цветов хватало всего на десятерых? Попробуйте-ка определить, кто из них стоял бы впереди всех, если бы они стояли сами!
— Ну, а почему же нельзя сделать так, чтобы люди стояли сами?
— Честное слово, такое может прийти в голову только ненормальному! Так и свечку недолго изобрести в век электричества! Это был бы регресс в сфере обслуживания!
— А что тут прогрессивного, если официальный представитель двадцати пяти стоящих в очереди облачается в смирительную рубашку и заставляет своих клиентов ждать попусту? Ведь когда самому человеку в очереди чего-то не достается, он возвращается, хоть и не солоно хлебавши, но все-таки домой, а не в дурдом.
— Может, мы с вами поладим и вы его отпустите?
— Не понял.
— В следующий раз, когда ему чего-то не достанется для двадцати пяти клиентов, у него уже будет известный опыт, я бы сказал, иммунитет, он легче перенесет потрясение и не угодит к вам.
— А как же люди? Они так и останутся без цветов?
— Десять из них получат свои цветы. А остальные останутся при своем интересе… Ах да, в самом деле, как же ему выбрать из двадцати пяти этих десятерых? Да, это похуже «Спортлото»… Пожалуй, рано или поздно он попадет к вам на основательное лечение… А вы таких вылечиваете, и в знак благодарности они хотят преподнести вам цветы… С ума сойти, мне надо подумать…
— А что тут думать? Запретить это цветоводство, и все!
— О! Наконец-то все ясно!
— Что ясно?
— Ясно, где именно запрещают всякие прекрасные вещи!
Воскресенье
День был такой прекрасный, что сидеть в душной комнате не хотелось. И я решил поехать в парк. Сел в автобус. Люди — словно позолоченные, как святые на иконах: окна автобуса заливало солнце. С торжественным видом подхожу к кассе, пробиваю свой билет. И все так празднично, будто стою я перед избирательной урной и голосую за любимого народом депутата.
Потом в автобус вошел человек, которому захотелось посмотреть наши билеты. Другой человек, пассажир, спросил, зачем смотреть билеты в воскресный день. Человек, который хотел взглянуть на билеты, сказал, что он контролер. Праздничного вида милая девушка, тоже из пассажиров, спросила, зачем контролировать в воскресный день. Контролер ответил, что свое дело знает, жулики, мол, у нас в стране еще не перевелись.
Воскресные пассажиры стали какими-то будничными, а один, у которого лицо стало совсем уж не праздничным, спросил, почему контролер не проверяет по воскресеньям наши дома: вдруг какой-нибудь жулик украдет с улицы мусорную урну и спрячет у себя под кроватью. На это контролер сказал — нечего над ним издеваться, даром что день воскресный.
Тут и моя праздничность улетучилась. Грустно мне стало оттого, что есть еще жулики и что я взял билет, который теперь пропадет. Я вышел из автобуса, бросил билет в урну с мусором, взял урну и отнес к себе под кровать.
Пай
Девочка, сидевшая у матери на коленях, протянула руку к юной даме, которая стояла рядом с их сиденьем.
— Чего тебе? — спросила мать.
— Тете пай! — ответил ребенок.
— Сделай лучше маме пай.
Но ребенок не хотел делать пай матери и по-прежнему тянул руку к юной рыжеволосой даме.
— Ты сделай пай маме, а тете сделает кто-нибудь другой, — предложила мать.
Но девочка прекрасно видела, что никто другой тете пай не делал.
— Тете пай, — потребовала девочка и протянула руку к волосам девушки.
— Тетя не хочет пай, — отрезала мать.
Девушка посмотрела на ребенка и улыбнулась.
— Не хочу.
В этот момент подошла пожилая женщина и покрутила головой:
— Ну что ты скажешь, не разрешает ребенку себя погладить!
Девочка все еще тянула ручку вверх, и весь автобус принялся сопереживать ей.
— Что за человек? — сердился кто-то. — Ребенок хочет выразить свои чувства, а вздорная девица и ухом не ведет.
Другой, в отдалении, пророкотал басом:
— Так вот и портят детей. Подавляют прекрасные порывы, и у ребенка навеки остается заноза в сердце.
Девушка стушевалась и на всякий случай сделала пай ребенку.
— Видали, самой-то нравится гладить других, — проворчала пожилая дама из середины автобуса.
— На этом свете забот-хлопот и без того не оберешься, — твердым голосом возвестил следующий оратор, — почему бы не пойти навстречу ребенку, пока он еще в самом нежном возрасте?
В зловещем гомоне сливались любовь к ребенку, презрение к бессердечным особам, обманутое доверие к людям и злоба по адресу мучителей детей.
— Из-за такого вот отношения ребенок и вырастает равнодушным, холодным человеком, — поведала крайне пожилая дама. — Взять хоть нас самих, — продолжала она. — Мы все насквозь лицемерны, нам и в голову не придет сказать ближним что-нибудь доброе, не говоря уже о том, чтобы погладить их. А ведь все начинается с детства, когда не сбудется какое-нибудь простенькое, трогательное желание.
Всех в автобусе охватила щемящая жалость к самим себе, и все друг за другом подходили к девочке, чтобы та сделала им пай. Так как ребенок не успевал погладить всех и каждого, то решено было, что недостающее восполнит мать. Когда та под одобрительным взглядом ребенка перегладила пассажиров двадцать, водитель остановил автобус и задушевно сказал:
— Люди, как прекрасно это детское тепло! Давайте и мы снова станем искренними и добрыми! — И прежде чем отправиться в путь, он прошел автобус из конца в конец и сделал пай всем пассажирам.
Потом все пассажиры делали пай друг другу. Ребенок все смотрел и удивлялся, но руку уже не тянул, потому что рыжая девушка была где-то далеко и гладила сразу обе щеки вошедшего контролера. Наконец все обласкали своих попутчиков, и в автобусе воцарилась благоговейная тишина.
Тогда ребенок поднял ручонку, снова протянул ее к рыжеволосой юной даме, и народ смахнул слезы умиления.
— Что тебе, деточка? — спросила мать.
— Тете по голове! — потребовало дитя.
Характерный диалог
— Папа, а что делает тот дядя?
— Я возмущен, сын мой! Родной отец идет с тобой рядом, а ты интересуешься чужим дядей!
— Да я потому и спрашиваю, что дядя чужой, а траву топчет нашу.
— Не жадничай… К тому же он не топчет траву, он стрижет.
— Папа, а почему он стрижет зубами?
— Очевидно, не у всех еще есть косилки.
— А почему он так неровно стрижет? Клок тут, клок там?
— Потому что он стрижет — ну, выборочно. Только длинные стебли.
— А почему эту работу надо делать на карачках? Если он плохо видит, пусть наденет очки.
— Стоя не достать: у дяди не такие длинные зубы.
— Папа, дядя зажмурил глаза!
— Конечно, он же думает. Это как-никак… научная работа.
— А ты не знаешь, о чем он сейчас думает? Так хочется спросить!
— А что там спрашивать? Дядя думает, как в будущем работать еще лучше.
— А-а… Наверное, он лучше не сможет…
— Почему ты так думаешь?
— Потому что дядя заплакал!
— Это он от радости — что работа так подвигается!
— Ничего не подвигается, — посмотри, сколько травы еще не съедено. Папа, а почему у дяди-ученого лицо такое грязное?
— Неужто грязное? Хотя правда, есть немного… Видишь ли, сынок, наука — вещь серьезная, сложная, один думает одно, другой — другое. Вот и случается, что в науке соперники поливают друг друга грязью.
— Не вижу я никого, кто поливает, а вот дядя швыряется!
— Зато смотри, как он культурно швыряется; не грязью, а шапкой.
— А без шапки дяде не станет холодно?
— Станет, конечно, но без шапки мыслям вольней. Наука требует жертв.
— Много?
— В каком смысле?
— Дядя еще и ботинок снял… А шапку надел на ногу.
— Умный поступок — иначе шапку унесет ветром.
— Ой, а что это у него за бутылка?
— Это, сынок, удобрение.
— Удобрение выливают на траву, а не в рот!
— Он, видимо, так и хотел, а в рот случайно попало.
— Да, рука у него дрожит — ужас! Гляди, как он сердито колотит это дерево!
— Что же ему делать, если дерево оказалось прямо на дороге?
— А теперь он бьет носом землю. Земля тоже на дороге оказалась?
— Ты неверно его понял: он не бьет землю, он ее нюхает!
— Я на этой траве еще ни одного цветочка не видел.
— А кто тебе сказал, что он нюхает цветочки? Дядя нюхает грибочки.
— Здесь что — боровики растут?
— Нет, ни боровиков, ни сыроежек тут, по-моему, не бывает, хотя точно не знаю. А вот твоя мать говорит, что грязнушки-свинушки тут все лето не переводятся.
— Послушай, папа, а почему это ученому дядя-милиционер мешает, что это он пишет?
— Очевидно, составляет договор о сотрудничестве науки и закона. Ясно?
— Ясно. А когда я подрасту и мне уже дозволено будет понимать, что такое пьяницы, как ты тогда будешь меня воспитывать?
— Тогда я покажу тебе какой-нибудь пустой газон и скажу, что больше на нашей траве нет ни одного пьяницы. А если даже и есть один, то он уже много лет совсем трезвый…
Темным вечером в городе
Молодым везде у нас дорога. Выбирай любую. И ничего удивительного, если темным вечером идешь по безлюдной улице и видишь, что кто-то из молодых выбрал ту же самую дорогу. Молодым по душе тропинки, проторенные отцами.
Молодым у нас — все возможности. Каждый использует их, как умеет. Один такой долго шел за мной, пока наконец не использовал возможность и не сорвал у меня с головы шапку.
У нас много замечательных традиций. Старики их выдумывают, а молодежь несет дальше. Кто куда. Молодой человек несет мою шапку по безлюдной улице все дальше, далеко-далече.
Молодых время от времени нужно учить и направлять. Кого как. Я тому молодому, что шел со мной одной дорогой, говорю, к чему, дескать, смешивать шапки и традиции.
Молодым у нас есть что поведать старикам. Тот, в моей шапке, сказал: «Люди жизнь отдают во имя молодости, а тебе шапчонки жалко!»
Человек учится всю жизнь. Ученье — свет, даже темным вечером. На следующем перекрестке я отдам молодым свою жизнь.
Без конца и без начала
От перемены мест слагаемых сумма не меняется, а если ряд бесконечный, то и начать можно с любого места, о результате все равно будешь только догадываться. Мы ограничимся отдельными примерами, из самой середины.
Человек семь месяцев занимался подводным плаванием, прочел девятнадцать книг о подвигах пограничников, пока начал хоть как-то разбираться в их системе, украл в спортобществе байдарку: и вот выдалась темная ненастная ночь и он махнул через границу. Взяли его, когда он тем же путем возвращался домой: ему не то что удирать навсегда — дня там жить не хотелось, просто решил человек порадовать жену, сестру и дочь — подарить им к Международному женскому по триста грамм ваты. За что теперь наказывать — откуда ему было знать, что в Москве и Ленинграде она тоже продается! Кстати, почему же ее сюда не завозят? Мясо же возят отсюда туда?
Написали в газете о средних заработках и ценах на продукты в Китае: оказывается средний китаец может в месяц купить 400 килограммов риса — в переводе на наши деньги 320 рублей — или 40—50 бутылок водки, что в переводе на наши деньги 400—500 рублей, не считая вытрезвителя. Но какую сумму не возьми, встает вопрос — каким образом они т а к быстро пошли в гору, ведь их пропасть была глубже? Единственное утешение — считать, что на них с р е д н е е не распространяется, потому что ростом все китайцы ниже среднего.
Наша страна производит в четыре раза больше тракторов, чем все Соединенные Штаты Америки вместе взятые. По какому же закону Штаты производят в два раза больше зерна, чем Советы? По нашим и по всемирным арифметическим законам должно быть наоборот! Может, положение исправится, если мы вспашем американские поля н а ш и м и тракторами?! А если не сразу получится, то пригласим шефов!
Есть у нас и выдающиеся достижения: уже сколько лет мы опережаем другие страны не только по скоростному бегу на коньках, но и по ценам на кофе.
Таллинский универмаг, отдел детской одежды. Куртки для мальчиков: 34-й размер — черные, 36-й — черные, 38-й — черные, 40-й, 42, 44, 46 — черные. Кстати, модный цвет — васильковый или бирюзовый. Кого черним? Покрой, правда, разный: одни — ужасные, другие — жуткие, третьи — гадкие. Кое-кто из мальчиков вырастет и станет бандитом, но к чему наказывать заранее? Или это профориентация — на преступления?
Простаивают сотни машин, мерзнут тысячи людей, летят миллионы рублей — наш комнефтепродукт всю зиму по-царски отваливает летнее топливо! Предлагаю выплачивать жалованье председателю этого комитета рублями, но не советскими, а царскими. Если это предложение не пройдет, прошу председателем комитета назначить меня: я тоже умею разводить руками на обоих языках: ей оле, не привезли. А когда летом зимнее горючее заполнит все емкости, то кладовщик и в одиночку справится.
Что касается бутылок по 0,7 литра, то нам их наполнять нечем: минеральную воду наливать нельзя — слишком похожа на водку; пиво — не хочется — и так даже по бутылке на брата не хватает. Может, заправлять их горючей смесью — для уничтожения танков противника? А если танк — устаревшее оружие, то почему 10-й класс учится водить в бой танковую роту? Может, лучше вместо пороха дать им понюхать искусства, чтобы не спрашивали на выставке, как фамилия Марии Магдалины?
Правда, теперь народ стал смелее и своего добивается: посуду по ноль семь опять стали принимать — десять бугаев бьют их на мелкие кусочки, между прочим вручную — осколки идут на экспорт. Причем бутылки с поврежденным горлышком не принимают!
Бюрократия и централизация вчерашний день — теперь все решается на местах. Только вот найти бы эти места!
Ночная травма
ДОКТОР (из кабинета). Следующий. (Никто не заходит. Громче.) Следующий!
ПАЦИЕНТ (входит, подавляя зевок). Здрасьте, доктор!
ДОКТОР. Вы что, спать сюда пришли?
ПАЦИЕНТ. Да, извините, прикорнул.
ДОКТОР. Садитесь.
ПАЦИЕНТ (садится.) Уже и не помню, когда последний раз спал нормально.
ДОКТОР. Ладно, ладно. Оставим это. Жалобы какие?
ПАЦИЕНТ. Да все те же.
ДОКТОР. Те же, что и у предыдущего пациента?
ПАЦИЕНТ. Нет. Жалобы такие, что выспаться не могу по-человечески.
ДОКТОР. Так. И что же вас беспокоит?
ПАЦИЕНТ. Каждый раз просыпаюсь оттого, что ноги мокрые.
ДОКТОР. Обильно потеете?
ПАЦИЕНТ. Если бы… Знаете, моя кровать стоит у стены, а на ней — географическая карта Советского Союза. И среди ночи я попадаю ногами прямо в море.
ДОКТОР (пристально вглядывается в пациента, встряхивает головой, протягивает термометр). Поставьте, пожалуйста.
ПАЦИЕНТ. Этот не годится. (Берет термометр, кладет его на стол.) У вас градусник для воды есть?
ДОКТОР. Зачем?
ПАЦИЕНТ. Затем, чтобы вам понятно стало. Ноги у меня мокнут — это еще полбеды. Беда в том, что правая нога оказывается в Черном море, а левая — в Баренцевом.
ДОКТОР. А какая вам разница?
ПАЦИЕНТ. Температурная, вот какая.
ДОКТОР. Ах, вон оно что. По дороге, значит, от Черного моря к Баренцеву вы зябнете, и начинается насморк, так?
ПАЦИЕНТ. Подумаешь, насморк. Чихал я на него. Тут дело посерьезней. Вы знаете, что такое термоэлемент?
ДОКТОР (задумывается, достает с полки энциклопедию). Термоэлемент? Знаю. (Листает страницы.)
ПАЦИЕНТ. Это когда два штыря сверху вместе, а снизу — врозь. И между ними — разница температур!
ДОКТОР (держа палец в энциклопедии, смотрит на пациента). Два штыря! Разница температур! При чем тут штыри?
ПАЦИЕНТ. А ноги? (Встает.) Сверху вместе, снизу — врозь. (Показывает по очереди на каждую ногу.) Температура в Черном и Баренцевом разная! (Садится.) Вот вам и термоэлемент! А термоэлемент (указывает на энциклопедию), что он у нас делает?
ДОКТОР (водит пальцем по строчкам). Преобразует тепловую энергию в электроэнергию постоянного тока… Господи помилуй!
ПАЦИЕНТ. Бога нет. А вы, доктор, есть!
ДОКТОР. И что это… электричество постоянного тока вас сильно беспокоит?
ПАЦИЕНТ. У меня светильничек прямо над головой — так в нем лампочка загорается, а при свете, сами знаете, какой сон.
ДОКТОР. А вы не пробовали… выкручивать лампочку?
ПАЦИЕНТ. Пробовал — сплю нормально. Только во сне будто бы все время ноги мою.
ДОКТОР. Тогда все в порядке! Ноги мыть — это даже полезно.
ПАЦИЕНТ. Кто же спорит. Только по утрам я просыпаю. И жена не будит. Как до меня дотронется, так ее и дергает током.
ДОКТОР. Значит, жена спит отдельно?
ПАЦИЕНТ. Раньше спали вместе, а потом у нее голова стала побаливать. На нее дальневосточные муссоны очень неблагоприятно действуют.
ДОКТОР. В ка-ка-ком смысле?
ПАЦИЕНТ. Карту представляете? Если ноги на западе, значит, голова где? На востоке!
ДОКТОР. Понятно. А если передвинуть кровать к другой стене?
ПАЦИЕНТ. А вы мне выпишите…
ДОКТОР. Рецепт?!
ПАЦИЕНТ. Зачем?! Заграничный паспорт! На другой стене у меня карта мира.
ДОКТОР (жалобно). Ну, я не знаю… Снимите, наконец, эти проклятые карты! Будете спать с сухими ногами и без света.
ПАЦИЕНТ. Простите, доктор, я пошутил. Неужели вы в самом деле поверили, что в нарисованном море можно замочить ноги? Да ведь карта же висит на стенке вертикаль-но! Море давно бы все вытекло!
ДОКТОР (задумывается, потом с прежней уверенностью, даже с улыбкой). Ну, артист! Ладно, шутки в сторону. Зачем же вы пришли?
ПАЦИЕНТ (задирает штанину). Колено рассадил. Приложить бы что-нибудь!
ДОКТОР. Ну и ну! Где это вас угораздило? Упали?
ПАЦИЕНТ. Если бы. Вчера ночью ударился об Уральский хребет.
Листок неспособности
ВРАЧ (медсестре, которую мы не видим). Замечательное явление природы — эстонская зима. С ноября до самого марта ни тебе снега, ни льда, и ничего теперь не тает, улицы чисты, народ почти не падает, и в травмопункте у нас приятная тишина!
БОЛЬНОЙ. Помогите, ой, доктор, скорее, помогите! Смерть на носу, спасите!
ВРАЧ. На носу, говорите? Сейчас поглядим… Не вижу ничего смертельного, разве что капелька мороженого.
БОЛЬНОЙ. Ее не трогайте, я еще не доел. Травма у меня на ноге, а не на голове. Перелом, как минимум, скажите только, открытый или закрытый.
ВРАЧ. На какой ноге будем искать?
БОЛЬНОЙ. Ну на той, второй слева… Ну, которая по правую руку.
ВРАЧ. Посмотрим, изучим, выясним. А то я уже заскучала. М-да-а, на правой ноге действительно можно обнаружить синяк. Где вы таким разжились?
БОЛЬНОЙ. На работе, где ж еще. Хотел поставить печать на отчет, размахнулся, а рука — ах, где моя былая меткость! — изо всех сил саданула по колену!
ВРАЧ. Все ясно. Хотите получить листок нетрудоспособности?
БОЛЬНОЙ. А за это дают?
ВРАЧ. Конечно, раз у вас такая опасная работа, а рука не поднимается.
БОЛЬНОЙ. Но ведь чем меньше больничных вы даете, тем лучше у вас показатели!
ВРАЧ. Стоп-стоп, что-то я недопоняла: вы пришли показать свое колено, так какое вам дело до наших показателей?
БОЛЬНОЙ. Просто хотел вас порадовать: мне этот обычный больничный не нужен. Я работаю в таком месте, что хочу прихожу — работаю, не хочу — прихожу не работаю.
ВРАЧ. Так вы пришли, чтоб я вам коленку помыла?!
БОЛЬНОЙ. Я хотел попросить, чтоб вы дали бы мне другой лист — не на работу, а домой. Такой листок неспособности.
ВРАЧ. Листок неспособности… для предъявления жене?!
БОЛЬНОЙ. А то по утрам она мне спать не дает и…
ВРАЧ. Силы небесные, день этот войдет в историю травмопункта! И как же мы это сформулируем?
БОЛЬНОЙ. А так, что гражданин такой-то, я, значит, в течение месяца не способен бегать по лесу.
ВРАЧ. Ах, вот оно что! Жена заставляет вас заниматься бегом?
БОЛЬНОЙ. Это она думает, что я занимаюсь бегом, на самом-то деле я ни свет ни заря пробираюсь к себе в кабинет и торчу там, жую булку, чтобы сон прогнать. А чего ради в такую рань просыпаться? Будет у меня ваш листок, она перестанет поднимать меня ни свет ни заря.
ВРАЧ. Так-так… Этот пустяк мы уладим, есть тут, правда, маленькая закавыка…
БОЛЬНОЙ. Ну не повиснет же на этой маленькой закавыке такое большое дело! Ваши условия?
ВРАЧ. Никаких особых условий. Только здесь таких бланков у нас нет. Мы их припрятали на всякий случай — у себя в филиале под открытым небом, по Вильяндискому шоссе к лесу, шесть километров от городской черты, под разлапистой елью.
БОЛЬНОЙ. Так вы сходите и возьмете?
ВРАЧ. Само собой, но только вместе с вами. Сестра, присмотрите, чтоб тут был порядок, а я с этим толстяком… простите — с этим пациентом сбегаю в филиал. Двинули?
БОЛЬНОЙ. Не слишком ли это далеко? А ну как умру по дороге?
ВРАЧ. Тем вернее будет справка! Простите, я хотела сказать, что нам эти жалкие километры — раз чихнуть! А там и справочку выпишем: «Гражданин вы такой-то завтра не способны бегать по лесу».
БОЛЬНОЙ. Как это «завтра»? Мне на месяц надо.
ВРАЧ. Да хоть на два. Только справка действительна на один день. Завтра в то же время получите на послезавтра и так далее.
БОЛЬНОЙ. Больно заковыристо, ну да ради того, чтобы поваляться… Хотя, послушайте, доктор, может, мы прихватим все тридцать штук сразу, а оформлять остальные будете уже здесь?
ВРАЧ. Дорогуша, это, конечно, можно. Но мне страшно хочется каждый день побегать в лесу, а одной страшно! Так что за справкой — вперед?
БОЛЬНОЙ. Я тут прикинул, получается, моя жена своего добьется-таки… Только зачем же так насиловать меня спортивной жизнью, если она заранее знает, чем это кончается? Зачем ей потребовалось, чтобы я бегал за чужой женой?
Кросс
Шел кросс — забег из одного города в другой по случаю круглой даты. А в нескольких километрах от другого города — ремонт дороги и стоит указатель: «Объезд по магистрали третьего города». Один из спортсменов так глубоко задумался над круглой датой, что не заметил, когда кончился объезд, и все продолжал бежать в направлении уже не второго, а третьего города…
В третьем городе как раз проводились соревнования по бегу. Там состязались те, кто хотел получить в жены императорскую дочь. Дочь у императора была, правда, одна, а потенциальных зятьев — целая орава, и правитель решил выбрать дочке самого оборотистого мужа. Бегуны еще пыхтели и кряхтели где-то на середине дистанции, когда на финишную прямую вышел человек из первого города и грудью порвал ленточку. Правда, появился он совсем с другой стороны, но этого впопыхах никто не заметил.
Император протянул раскрасневшемуся, словно невеста, бегуну букетик цветов, императрица наградила его поцелуем, а придворные повесили ему на шею главный приз — принцессу. Но тут победитель смущенно признался, что, по всей видимости, произошла неувязочка, потому что, во-первых, обещали, как полагается, почетную грамоту, а не любовницу, и во-вторых, он человек честный и хочет сохранить верность жене, которая дожидается его в первом городе. Император в ответ на такое вызывающее оскорбление страшно разгневался и приказал отрубить человеку из первого города голову. Что и было незамедлительно исполнено.
После этого безрадостного инцидента императорская дочка от огорчения заболела и потеряла сознание. А император издал новое постановление: принцессу получит в жены тот, кто ее излечит.
В это время дистанцию кросса между первым и вторым городом, нахмурив брови, проходил комсорг команды, который одновременно был массажистом на полставки. Убитый горем, искал он на трассе пропавших спортсменов. Указатель «объезд» с шоссе уже убрали, но натренированный бессчетными соревнованиями нос комсорга все же учуял, откуда ветер дует. А дул он со стороны третьего города…
— Из наших сюда никто не забредал? — спросил массажист у императора.
— Как же, как же. Один из ваших решил даже у нас задержаться, — ответил правитель, кивнув на голову спортсмена. Комсорг понял, что это грязная провокация, но, заметив бездыханную принцессу, решил: гуманность прежде всего! Он достал из кармана склянку с нашатырем и сунул ее принцессе под самый нос.
— Буде моя дочь не поправится, — пригрозил император, — ждет тебя казнь! — На что императрица шаловливо добавила: «Одна голова — хорошо, а две — лучше!»
Принцесса тем временем и вправду возвратилась к жизни.
— Как вам пришло в голову взять именно это лекарство? — поразился король.
— В аптеках нашего города других лекарств теперь не сыщешь, — признался массажист на полставки.
— Большое вам спасибо, — улыбнулась императрица, — в награду мы дадим вам в жены нашу дочь.
— Охотно принял бы награду, я как раз не женат, — облизнулся исцелитель, но — не могу: медицинская помощь у нас бесплатная.
Император собрался было отдать приказ еще об одной голове, да побоялся, что дочка снова может прихворнуть и рассудил так:
— Бесплатно так бесплатно, но могу я хоть памятный сувенирчик тебе вручить?
Человек из первого города согласился, и император одарил его своей женой.
Мораль: бывают ситуации, в которых спортсмен теряет голову, но массажист команды — никогда.
— Где же она у меня жить-то станет? — озабоченно прикидывал он. — Такой подарочек в крупноблочные стены не пойдет. И тут он вспомнил, что дома помогают не только стены.
И у нас тоже
Друзья-товарищи! Теперь и у нас в стране есть своя Пизанская башня! Как две капли воды похожая на итальянскую! Вы только вообразите!.. А вообразить совсем не трудно, потому что эта Пизанская точь-в-точь такая же кривая, как итальянская. Разница только в том, что наша башня кривая нарочно. Первое криво запланированное сооружение в нашей стране!
Кое-кто спросит: зачем нам Пизанская башня? Во-первых, конечно, затем, чтобы дать нашим людям возможность еще шире ознакомиться с зарубежными достопримечательностями. Во-вторых, для этого не надо будет далеко ездить, а значит, знакомство обойдется гораздо дешевле.
И действительно: вход в башню бесплатный. Каждый посетитель, перед тем как войти, обязан обменять десять рублей на десять лир. На эти деньги он может купить в башне все, что захочет! Правда, сейчас там еще ничего не продается. Но при желании, выходя, можно снова менять свою валюту точно по официальному курсу: за десять тысяч лир примерно пять рублей.
Честно говоря, индивидуальных туристов в нашу Пизанскую еще не пускают, потому что она занята делегациями под всякого рода совещания.
Могут спросить о кривизне новостройки. Ведь итальянцы намерены рано или поздно выпрямить свою башню, — так был ли смысл делать нашу кривой? Был, товарищи, был! Потому что теперь самые наискромнейшие люди, даже самые робкие сатирики могут прямо и смело посмотреть в глаза зажимщикам критики и громко шепнуть: у нас тоже есть искривления!
Единственная проблема, вызывающая тревогу, — наша Пизанская изо всех сил норовит выпрямиться.
Намекатели
Проснулся я голодным. Было страшное желание умять штук эдак одиннадцать вареных яиц. Я пришел в магазин и сказал:
— Пожалуйста, одиннадцать яиц.
Продавщица взглянула на меня большими глазами и спросила:
— На что вы намекаете?
— На яйца, — честно признался я.
— Пожалуйста, выбирайте, — она показала на прилавок, — яйца перед вами.
— Это верно, — отвечаю, — но они все в мешочках по десять штук. А мне бы — одиннадцать.
— Это невозможно, — говорит продавщица.
— Дело в цене? — спрашиваю я.
— Дело не в цене, — сообщает она, — десятью девять с половиной — это девяносто пять да одиножды девять с половиной — это десять. Дело в мешочках.
— А, понимаю, — говорю я, — могу одиннадцатое взять и без мешочка.
— Это невозможно, — повторяет она, — что мне делать с половиной мешка?
— Не с половиной, — поправляю, — ведь я возьму только одно яйцо, значит, в мешке останется целых девять.
Продавщица прищурилась и спрашивает:
— Вы на что намекаете? Что яйца битые? — Она взяла мешочек, сунула его мне под нос и говорит: — Можете убедиться!
Я убедился, что в мешке лук, и сказал:
— Сидит дед во сто шуб одет.
Продавщица побелела и спрашивает:
— На что вы намекаете?
— На лук, — говорю.
— Ой, простите, — извинилась продавщица и добавила: — Только не надо думать, что у нас нету яиц.
— Да я и не думаю, — успокаиваю ее, — как гласит старинная поговорка, яйца от курицы недалеко падают.
— На что вы намекаете?
Я вздохнул и сказал:
— Я голоден. Дайте мне одно-единственное яйцо, и я больше никогда и ни на что не буду намекать.
Продавщица с рыданиями пошла к директору магазина, а я — прочь от прилавка.
Полчаса спустя я вернулся к той же самой девушке.
— Когда человек сыт, — объявил я, — ему наплевать на все куриное хозяйство и торговую сеть в придачу, не говоря уж об одиннадцати яйцах!
— На что вы намекаете? — прошептала продавщица, попятившись.
— На докторскую колбасу, — ответил я.
Пирожки
— Кому пирожки? А вот пирожки! Десять копеек штучка! Не желаете ли пирожок?
— Пирожок?.. А с чем?
— С мясом и с повидлом.
— А какая между ними разница?
— Разница такая, что у мясных пирожков внутри мясо, а у тех, что с повидлом — повидло.
— Это понятно. Но мясо-то внутри.
— Конечно, внутри. Где ж ему быть, сверху, что ли?
— И повидло тоже внутри.
— Слушайте, не придирайтесь. Если б внутри было тесто, а сверху повидло, это был бы уже не пирожок с повидлом, а пирожок с тестом.
— Значит, внутри. Вот я и спрашиваю: как вы различаете пирожки?..
— Как, как… Да так, если внутри повидло, то…
— Это понятно, но ведь сначала-то надо откусить.
— Естественно.
— А потом вы же назад не примете?
— А вы как думали? Я продаю пирожки, а не тару принимаю.
— Но если я хочу пирожок с мясом, а мне попадется с повидлом? И я уже откусил?
— А вы не откусывайте с повидлом, кусайте лучше сразу с мясом.
— О том я и толкую: как узнать, какой из них с чем?
— Мясной с мясом, а тот, что с повидлом, — так он с повидлом.
— Бог ты мой, так и с голоду околеешь. Если я сейчас попрошу у вас пирожок с мясом, то откуда вы знаете, что он именно с мясом, а не с повидлом?
— Да ведь мясные пирожки теплые, а с повидлом — холодные.
— Другой разговор. А почему с повидлом холодные?
— Потому что мясо надо варить, прежде чем в пирожки совать, а повидло не надо.
— Так повидло еще не варили? И в пирожке сырые яблоки?
— Почему яблоки? Это абрикосовое повидло.
— Ну, значит, сырые абрикосы.
— Нет, они вареные, но не сейчас, а давно.
— Ясно. Значит, пирожки несвежие?
— Свежие, но повидло в них холодное, вот они и остывают быстрее.
— Ладно. Дайте один с мясом.
— Пожалуйста. Десять копеек.
— Спасибо. Послушайте, он же холодный!
— А вы бы еще подольше торговались…
— Ладно, ладно… Но откуда же вы знаете, что он именно с мясом?
— Мил человек, да ведь они в разных корзинах!
— Ах, вот какие пироги! Так бы сразу и сказали.
— А вы про корзину не спрашивали, вы все про пирожки…
— Виноват… Послушайте, он не с мясом!
— Выходит, я корзины перепутала?
— И не с повидлом, он с рисом!
— Не может быть! А ну-ка попробуйте из этой корзины, ну?
— Совсем другое дело. Этот с капустой.
Не откладывай на завтра…
У одного часов нехватка.
У другого часов хоть отбавляй, зато с неделями туговато.
Тут месяцев в обрез.
А там вроде все в ажуре, только вот со временем никак не сладить.
Одно с легкостью бросаем на половине, другое просто не успеваем закончить.
А тут дело, глядишь, кипит, да только — раз! — и выкипело.
Но у нас, к счастью, все свои. Если где что не доделано, потребитель не брюзжит, сам доделывает. Они же там в счет завтра орудуют, а мы живем сегодня, и давайте винить в этом самих себя! Они производят для будущего, а мы хотим для настоящего — стыдиться надо собственной недальновидности!
Ну, возникло у нас легкое недоразумение с мясом. Ну, отпустили вам в магазине два кило, вы пришли домой, распаковали, а там одни жилы да кости. Есть у вашей жены швейная машина? А ножницы? Тогда сбегайте на рынок, возьмите кусочек мякоти, жена разрежет сухожилия и притачает этот кусочек. В магазине-то мясник в счет завтра топором машет, сегодняшним жарким ему заниматься недосуг. Теперь смело укладывайте результат на сковородку и уплетайте, да смотрите, чтобы брюки не лопнули!
Ах, не лопнут — они у вас болтаются? От нового костюма брючата? Ну, и кого это волнует? Только не портного: он шьет в счет следующей, а кроит в счет последующей недели. К тому же вы человек женатый, отец двоих детей — кому на вас любоваться? Ах, жене вашей обидно, что у вас брюки свисают? Тогда пусть вывернет их наизнанку, присборит, включит утюг и…
Что, утюг дергает? Когда вы шнур из розетки выдергиваете? Это и ежу известно: остаточное электричество. Завод сейчас штампует аппараты в счет будущего месяца, а вам — то электричество, что осталось.
И все-таки положение ваше небезнадежно: нужно только поставить между проводом и вилкой искрогасительный контур. Возьмите конденсатор на 0,022 микрофарады, сопротивление на 43 килоома и соедините их последовательно. Пошарьте в продуктовом ящичке, или пускай жена порыщет в шкатулке с пуговицами — где-нибудь да завалялись такие штуковины. Если их нет на заводе, то они наверняка припрятаны у вас! Вот утюг и в порядке — не бьет в руку, не искажает изображение на телеэкране…
Ах, ваш телевизор с самого начала со странностями? Если слышно, то не видно, а если есть картинка, то нет звука? И такой вариант вас не устраивает? Вам все разом подай? Чудно! Вы же видите, кто говорит, неужто трудно догадаться, о чем? Ах, с прогнозом погоды неясности? Ну, тогда, конечно, надо привести ящик в порядок. Строчный трансформатор проверили? Верно, если на параде люди стояли в струночку, то со строчками ажур. Может, вы влажной тряпкой прошлись по блоку высокого напряжения? Ах, внутрь еще не лазили? Ну, тогда дело ясное — обмотка генератора. Снимите обмотку, и пусть ваша жена подмотает туда витков десять — двенадцать. У них там на заводе сейчас в счет будущего года мотают, так что докруты вашего ящика — на вас. У вас нет такой проволоки? Пустяки, берите колючую — зрение острее будет. И голова за дорогой аппарат болеть перестанет.
Что, у вас живот болит? Месяц, как вам аппендикс вырезали? Наверняка какой-нибудь сосуд закупорился. Проверьте, может, какой зажим из бельевой прищепки? Вообще-то там рассасывающиеся скобки ставят, бельевая прищепка — она, зараза, ни в жизнь не рассосется, разве что на веревке во дворе. Так вот, пусть жена на минуточку вскроет вам живот и оглядится там — у нее же больше времени, чем у хирургов. Если живот в порядке, диета больше не нужна — лопай себе супы, жаркое и сладкое!
Ах, вам суп из пакета не нравится? Не преувеличивайте, в супе ничего лишнего быть не может. Если что не так, дело в упаковке. Кстати, когда суп покупаете, ищите пакетик, на котором разноцветный петух красуется и надпись блестит: «Kokošja juha». Эти пакетики уже давным-давно сделаны, в счет сегодня. А с теми, на которых написано «Рыбный суп», комбинат еще не освоился: бумага сплошь неприправленная, потому что пряности идут в мешочки для будущих супов. Не стоит из-за этого ставить крест на жидкой пище — сыпаните перчику в кастрюлю, сольцы — и какое получится блюдо!
Кстати, о засыпке. Вам вспомнилось, что у вашей сеялки из среднего семяпровода семена не сыплются? Может, дырка засорилась? Ах, вы посмотрели и обнаружили, что даже и дырки нет? Я не совсем вас понимаю: что же ваша жена — дырочку пробуравить не в состоянии? Вы же понимаете, что в производственном объединении сеялок сейчас на очереди дырки будущего десятилетия? Ах, у вас сверло толще, чем эта чертова трубка… Ну и ладно! Даже интересней, когда из одной трубки семена не сыплются: вдоль крупного массива останется маленькая тропинка, агроному осенью будет сподручней ходить и определять виды на урожай.
Почему вы по вечерам не можете просматривать газеты? Ах, вас кофе не взбадривает, а наоборот? Не огорчайтесь, на кофеперерабатывающем заводе горячие деньки: они там одним махом весь кофеин из зерен вытянули. Пусть ваша жена зайдет в аптеку, купит кофеинчику, шприц, а вы впрыснете этот самый кофеин в каждое кофейное зерно и залепите дырочки пластилином: иглы у наших шприцев слишком уж толстые. Теперь можете молоть зерна, остальное вам уже заранее известно — бессонная ночь гарантирована, читайте книги, источники знаний!
Что, вам от моей книги нехорошо? Вроде автор собирался пошутить, а вам не смешно? Я вам честно признаюсь: пишу я сегодня, но мыслями — весь в завтрашних остротах, в номере юмористического журнала за будущий месяц, в гонорарах за следующую книгу — откуда взять остроумия для этой? К тому же у вас дома обширная библиотека — отыщите там какого-нибудь Твена, Чапека, Лутса, Чехова, добавьте страницу-другую из них к моей книжке — и веселое настроение обеспечено. А если и это не подействует, пусть жена вас пощекочет. Смеяться надо в любом случае! И всегда в счет сегодня, не надеясь на завтра.
Не задавайте ненужных вопросов
Вопрос за вопросом. К чему? Нечего соваться ко всем и каждому со своими вопросами. Знать надо, где, у кого и что спрашивать…
Встаньте, к примеру, в нужном месте, скажем, на автовокзале, окажитесь там в нужное время, например, перед отправлением автобуса, и пожелайте узнать нужную вещь — как выглядят автобусы. И сразу узнаете: они обтекаемые. Но вас это почему-то не интересует, а значит, это вы и не спросите. Вам почему-то надо знать, как добраться на печорском автобусе до Печор. И вместе того чтобы спросить кого нужно, вы спрашиваете неизвестно кого.
Например, случайный человек возле этого самого автобуса скажет вам: залезайте в автобус и катите в свои Печоры. Вы лезете в автобус, а водитель вам заявляет: вылезайте из автобуса и купите билет. Вы идете к кассе, а вам говорят: билеты проданы. Вы идете в зал ожидания и громко вопрошаете: у кого есть лишний билетик? И вот находится человек, который продает вам свой билет. Вы идете в автобус и слышите: этот автобус следует не в Печоры, а в Тюри. Вы спрашиваете диспетчера, а ведь диспетчер вас в Печоры не пошлет, он вас пошлет совсем в другое место. Откуда я знаю, скажет он, одного водителя не хватает, рейс заменили. Вы идете в информацию и спрашиваете, что делать. Вам советуют сдать билет и ехать следующим рейсом. Подходит ваша очередь, и вам сообщают, что следующий автобус заполнен. Вы проситесь на последующий. Он уже уехал. Вы сдаете уже ненужный билет, наконец получаете деньги обратно и слышите, что пропущенный рейс, который в промежутке передвинули, теперь придвинули обратно. Вы тут же просите билет обратно, вам говорят: тут вам не отдел купли-продажи. Вы получаете свой билет и спрашиваете народ: что же это такое? Народ отвечает: это черт знает что такое. В конце концов вы идете к директору и спрашиваете: кто виноват? Он вам отвечает: очевидно, вы правы. Вы хряпаете кулаком по столу и спрашиваете: вы тут директор или нет? А он отвечает: нет, я заместитель. Вы выходите из себя и кричите: где жалобная книга? Вам говорят: сами ищем, чего вы шумите, другие же не кричат. Потом приходит таксист и спрашивает, кому в Печоры. Вам в Печоры. Вы садитесь в такси, а оно ни с места. Вы спрашиваете: почему стоим? А шофер в ответ спрашивает: а где остальные? Вы говорите: а-а, — и идете искать остальных. Возвращаетесь и говорите, что оставшиеся тоже здесь. Шофер говорит, сами вы оставшийся, берет остальных и уезжает с ними…
Только тогда вы возвращаетесь к автобусу и спрашиваете, у кого нужно, в нужное время и в нужном месте то, что нужно: как здоровье и как семья? Водитель отвечает: спасибо, все в порядке. И все действительно в порядке…
Но скоро вас снова тянет не в то место, не в то время и вы спрашиваете не того человека: как доехать до Печор? И вам всенепременно ответят неправильно: на печорском автобусе…
Хотите ехать — езжайте. Хотите спрашивать — спрашивайте: что сделали со своей стороны деловые люди во избежание острых положений? И деловые люди вам ответят: мы со своей стороны сделали вам обтекаемые автобусы.
Отдел писем
Круглогодичная эстонская осень, которую народ для разнообразия ласково именует то весной, то летом, то зимой, не может погасить творческий пыл. Все-то они думают, предсказывают, шушукаются. И особенно — пишут. Пишут куда угодно, в том числе и в редакции. Между нами говоря, вопросы делятся на умные и глупые, но официально они все равны и группируются в две кучки совсем по иному принципу: на одни уже отреагировали, на другие — нет. К последним относятся, конечно, и те, которые только что поступили от особо активных читателей. Авторы писем обнаруживают проблемы, которые в этой книге не только не решены, но даже не затронуты. Ну, что же, если у них есть право спрашивать все, что в голову взбредет, то попробуем и отвечать по тому же принципу.
1. Действительно ли земной шар круглый или это говорят просто так, чтоб не обидно было?
Лично мне проверить этот факт доподлинно не удалось, но в тех местах, где я побывал, она, кажется, действительно, круглая, хотя не исключено, что это были отдельные шишки на ровном месте.
2. По вечерам я нередко испытываю трудности с попаданием в ресторан. Я заметил, что некоторые товарищи, чтобы ублажить швейцара, суют ему какую-то бумажку — очевидно, визитную карточку. Не кажется ли швейцару странным несколько вечеров подряд получать одну и ту же визитную карточку?
Одна и та же, конечно, надоедает. Швейцар был бы приятно удивлен, будь у вас в запасе визитные карточки разных цветов. Они печатаются в централизованном порядке и приятно шелестят. И что важнее всего — на них нет ни вашего имени, ни адреса, а значит, можно не опасаться, что утром швейцар нагрянет к вам в гости.
3. В народе говорят, что, увидав падающую звезду, надо что-нибудь загадать — и желание сбудется. Считаете ли вы эту веру наивной или сами тоже загадываете?
Видя падающие звезды, я всякий раз загадываю, чтобы на небе оставалось еще хоть сколько-нибудь звездочек, тогда и в следующий раз можно будет что-нибудь загадать!
4. В прошлом год я вышла замуж, этой весной мне все надоело, и я ушла от мужа. Несколько дней назад я решила вернуться. Меня интересует, как теперь будет проходить наш брак по статистике — как счастливый или несчастный?
По статистике этот брак попадает в рубрику «Доигрывание прерванных партий».
5. Говорят, что наши заводы и фабрики по своему замечательному оборудованию вполне могли бы соперничать с иностранными. Правда ли это?
Правда, только зачем же одной и той же фирме соревноваться с самой собой?
6. Для полноценного летнего отдыха я купил хутор с надворными постройками. Хлев разломал и хочу вместо него построить финскую баню. Ходят слухи, что на строительство бань лесоматериалы не выделяются. Как бы мне выкрутиться?
В лесхозе нужно сказать наоборот: что разломали финскую баню и хотите построить хлев. Тогда материал дадут наверняка. А если спросят, зачем снесли финскую баню, то ответите, что ваша корова не выносит пара.
7. На пачках сигарет сбоку что-то написано, но таким мелким шрифтом, что прочесть невозможно. Что бы это могло быть?
Написано следующее: «Министерство здравоохранения СССР предупреждает: курение вредно для вашего здоровья». Рекомендую верить этому предупреждению, поскольку, как вы могли убедиться, вашему зрению курение уже повредило.
8. В нашем драмкружке одни начинающие, поэтому мы решили испытать силы на какой-нибудь детской пьеске, например «Теремке». Но как-то неловко спрашивать: «Тук-тук, кто в теремочке живет?» Ведь взрослым прекрасно известно, что все жители прописаны и данные можно получить в домоуправлении, к тому же в подъездах больших домов вывешивают списки жильцов. Не могли бы вы подкорректировать нам текст?
Изменения текстов при постановке классики стали доброй традицией, поэтому нечего стесняться. Начало могло бы звучать так: «Тук-тук-тук, о чем в теремочке говорят?» Этим вы достигли бы высокой степени точности и обобщения, так как говорят везде одно и то же.
9. В последнее время телемеханики работают ниже всяческой критики. То придут через неделю, то не явятся и через две недели после вызова. Я понимаю, что народ избаловался и иногда вызывает мастеров почем зря. Но у меня дело серьезное: пропал звук! Нельзя ли мне вызвать механика вне очереди?
Наоборот, вам незачем вызывать его даже в порядке живой очереди. Если вы уже много лет смотрите телевизор, то, увидев, кто говорит, неужели не догадаетесь, о чем идет речь?!
10. По осени, когда неделю, а когда и месяц помогаю убирать картошку. Сорок лет подряд. И принцип работы картофелеуборочного комбайна запомнил так, что разбуди меня среди ночи — с закрытыми глазами разберу и соберу опять. Лемех режет борозду, транспортер поднимает картошку, камни отбрасывают шефы; по желобу клубни катятся в кузов. Неужели нельзя придумать картофелесажалку, чтобы весной полегче было?
Почему нельзя — используйте тот же агрегат, только в обратном порядке: подъезжает грузовик, из кузова клубни по желобу катятся в комбайн, дальше по транспортеру — к земле, лемех режет борозду, картофелины ложатся в землю, а шефы закидывают их камнями.
11. Не могли бы вы в печати поблагодарить наших мастеров игрушки? Ассортимент игрушек расширился: в продажу поступили игрушечные машины — точные копии «Москвичей», «Жигулей», «Волги». Я купил сыну ко дню рождения «Чайку», степень уменьшения — на дне написано — один к сорока трем. Измеряю длину, умножаю на 43, сходится — 5 метров 60 сантиметров. Умножаю на 43 ширину — точно 2 метра. Ну, думаю, с высотой так просто не выйдет — тут на сантиметры мерять надо. Умножаю — все верно, 1.62! Замечательные мастера!
Не хвалите раньше времени, проверьте все данные. Ваша модель стоила 9 рублей. Умножьте на 43 и проверьте — получите ли вы за эти деньги настоящую «Чайку»?
12. Работая в больнице, я все время хожу в лыжном костюме, отчего больные, завидев меня, всегда восклицают: «Счастливо покататься!» Но ничего не поделаешь: топят из рук вон плохо. Один больной поймал насморк, а санитар — кашель. Поправимо ли положение?
Положение можно поправить, если главного виновника, истопника Альфреда, временно перевести на нижеоплачиваемую работу, например, в хирурги. Пускай сам убедится, как неудобно ковыряться во внутренностях пациента закоченелыми пальцами.
Собрание
ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ. Таков, значит, вкратце, обзорный анализ формы и содержания обсуждаемого почина. Кто желает выступить? (Пауза.) Во всяком случае, сейчас должны быть прения, иначе протокол выйдет никуда не годный. Что вы думаете о зачитанном? Думаете? (Пауза.) Во всяком случае, велено обсудить. Говорите что угодно. Скажите хоть несколько слов… Товарищ Кирна, пару слов для начала.
КИРНА. Я, э-э… Отказываюсь.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ: От чего?
КИРНА. От пьянства.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ. Но ведь этот почин не касался темы пьянства. Ну да ладно!
КИРНА. А я все равно брошу!
ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ: И прекрасно. Во всяком случае, начало есть. Кто еще желает высказаться, товарищи? Можно говорить и вообще… Пожалуйста, товарищ Вельбер. Если нового сказать нечего, скажите старое, уже проверенное.
ВЕЛЬБЕР. Два конца, два кольца…
ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ. Это все?
ВЕЛЬБЕР. Да нет… Э-э… Полна горница людей.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ. Смелое высказывание. Спасибо. Кто больше? Юкспятс, дополните.
ЮКСПЯТС. В каком смысле?
ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ. В смысле взять слово. Найдется у вас несколько слов?
ЮКСПЯТС. У меня предложение.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ. Ну-ну? Смелее.
ЮКСПЯТС. Тук-тук, кто в теремочке живет?
ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ. И кто ж там живет?
ЮКСПЯТС. Я кончил.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ. В каком году?
ЮКСПЯТС. В пятьдесят девятом.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ. Благодарю вас за глубоко содержательные выступления. Зачитываю и ставлю на голосование проект решения: «Наше учреждение также включается в движение, которое инициаторы начали до нас. Вместе с тем мы выражаем возмущение в связи с событиями, которые заслуживают возмущения. Усилим по общественной линии. Особо обязуемся обращать внимание на пополнение знаний в этой области. Шлем приветствие тем, без приветствия которым было бы сделано только полдела». Кто за, прошу считать законченным и удалиться. До встречи после следующего почина.
В 1987 году к столетию со дня рождения одного из самых известных и самых веселых эстонских писателей — Оскара Лутса колхоз «Кеваде» («Весна») и сатирический республиканский журнал «Пиккер» учредили первую в нашей стране (в отличие от многих символических) ежегодную премию лучшему писателю-юмористу Эстонии. Первого «юмористического Оскара» высококомпетентное жюри присудило Прийту Аймла (род. 1941), автору четырех книг, нескольких пьес, одной очень долго играющей пластинки и многого другого. На русском языке выпущен его сборник «Облачность с прояснениями» (Москва, 1985).