Пролог

Три года назад…

— Он умер. Все, прекращай.

Шейд не обратил внимания на слова напарницы, продолжая равномерно надавливать на грудь шейпшифтера. С каждым нажатием треснувшие ребра скрипели под его ладонями.

Раз — пауза — нажим. Два — пауза — нажим. У самого Шейда сердце колотилось как безумное, прокачивая за минуту столько крови, сколько хватило бы, чтоб запустить генератор подземной больницы, но сердце пациента не давало даже искру надежды. Три — пауза — нажим. Мышцы ног Шейда взрывались болью, схваченные судорогой после того, как он бог знает сколько простоял на коленях в крови возле пациента. Четыре — пауза нажим. Легкое покалывание распространилось вниз по дермуару, проходящему по руке от правого плеча до кисти, когда он использовал свой особый дар, чтоб заставить сердце пациента биться.

— Шейд. Остановись. — Скалк, сводная сестра Шейда, положила свою изящную серую ладошку ему на плечо. — Мы сделали все, что смогли.

Он понимал — Скалк права, но это не делало поражение легче, и у Шейда почти, не осталось в легких воздуха, чтобы разразиться проклятиями. Тяжело дыша, он уселся на корточки на грязном полузаброшенной пивоварни. Руки дрожали от напряжения, стетоскоп оттягивал шею.

Он стиснул зубы, поглядев в остекленевшие глаза умершего пациента. Еще совсем ребенок, лет четырнадцать от силы. Наверное, только недавно научился изменять человеческую внешность на внешность того вида, к которому относится его семья. Отличительный знак — родимое пятно в форме красной звездочки за левым ухом — только сформировался.

— Черт знает что, — пробормотал Шейд, поднимаясь.

Два лжеангела, которые вызвали «скорую», стояли неподалеку. Их привлекательная непорочная внешность никак не вязалась со злобным блеском глаз.

— Вы не видели, кто бросил его здесь? — спросил он.

Одна из ангелов-самозванок покачала головой:

— Просто лежал тут тихо-мирно.

— Он выглядел мирно без половины органов?

Второй лжеангел улыбнулась:

— Ах, ах, какие мы раздражительные! — Она завлекающим жестом провела пальцами вдоль низкого выреза платья, какое настоящий ангел никогда не наденет. — Как насчет того, чтоб мы помогли тебе расслабиться, демон?

— Да, — промурлыкала вторая. — Обожаю мужчин в форме.

Первый лжеангел кивнула:

— Верагот частенько наведывается в полицейские участки.

— М-м… — Особь по имени Верагот накрутила локон на пальчик и окинула Шейда похотливым взглядом с ног до головы. — Но я начинаю думать, что мне следует обратить свой взор на парамедиков.

Да, его черная медицинская форма возбуждает всех представительниц женского пола, даже когда он не испускает особые феромоны секса, которые являются характерной чертой демонов-семинусов. Однако сейчас Шейд не испытывал ни малейшего желания обнажаться перед двумя красивыми женщинами. Он выжат как лимон, зол и здорово выбит из колеи из-за этой новой вспышки нападений на демонов. Хуже того, никому и дела нет, что кто-то вырезает у демонов органы и продает их на подземном черном рынке. Это происходит испокон веков, но мало кого волнует.

А вот его волнует.

Он выезжает на заведомо безнадежные вызовы, невзирая на то, жива еще жертва нападения или уже мертва. Впрочем, большинство бывают либо мертвы, либо при смерти.

Скалк сунула радио в держатель на поясе и порылась в медицинском чемоданчике в поисках свежей пары перчаток.

— Поскольку шифтеры не разлагаются на земле, доктор Эй захочет получить тело. Помоги мне поднять его. Мы здесь закончили.

«Мы здесь закончили». Слишком много таких случаев в последнее время.

Чертыхнувшись, Шейд помог Скалк погрузить тело на носилки и покатил их к машине. Черную «неотложку», одну из двух обслуживающих подземную больницу, защищал магический покров, делавший ее невидимой для людей, но здесь не было надобности в маскировке. Они находились в тихой и почти безлюдной части Нью-Йорка, бывшем промышленном районе, заброшенном во время Запрета и только сейчас начавшем отстраиваться заново в виде жилого квартала.

— Поехали, — бросил Шейд и захлопнул задние дверцы кареты «скорой помощи».

Настала очередь Скалк сидеть за рулем, поэтому Шейд забрался на пассажирское сиденье, бросил жевательную подушечку в рот и сосредоточился на заполнении путевого листа.

Основная жалоба пациента? Смерть вследствие удаления органов.

Реакция пациента на лечение? Никакой по причине все той же смерти.

— Проклятие! — Шейд швырнул ручку. — Это уже начинает…

Он осекся, внезапно сотрясенный рокотом, нарастающим где-то в глубине собственного тела. Боль волнами выкатывалась из эпицентра, распространяясь по нервным окончаниям до тех пор, пока цунами агонии не вдавило его в сиденье.

— Шейд? Что случилось? Шейд?

Скалк потрясла его за плечо, но он даже не заметил. Он распахнул дверцу, радуясь, что они еще не тронулись, и выпал из машины. Колени ударились о тротуар с резким стуком, который он услышал сквозь рев крови в ушах. Согнувшись пополам, обхватил руками живот. Чернота поплыла перед глазами, поглотила мозг. Один из братьев мертв. Кто? Боги, кто?

Он попытался мысленно связаться с Рейтом, братом, который являлся его полной противоположностью, но с которым у него была особая связь. Ничего. Никаких ощущений вообще. Сражаясь за каждый вдох, он попробовал нащупать более слабую связь с Эйдолоном. Снова ничего. И Роуга тоже не смог почувствовать.

Краем сознания он услышал, как Скалк разговаривает с Солайс, дежурной медсестрой в госпитале.

— Где братья Шейда? Мне надо знать. Быстро!

— Скалк… — выдохнул он.

Она опустилась на колени с ним рядом.

— Держись. — С минуту она слушала то, что ей говорили по телефону. — Слушай, Солайс уверяет, будто Роуг отправился в «Бримстон». Она разозлилась, что он не взял ее с собой, но теперь собирается туда поехать. Где Эй и Рейт, она не знает. Они отказались поехать с Роугом.

Неудивительно. Ни один семинус в здравом уме не войдет в клуб демонов, где женская похоть может удерживать его пленником не один день или, хуже того, где он может найти смерть в лапах какого-нибудь ревнивого самца. Но с другой стороны, Роуг никогда не отличался здравомыслием.

Шейд застонал, сглотнул подступившую к горлу тошноту. Мало-помалу крошечная световая точка прорезала темноту. Рейт. Он ощутил жизненную силу Рейта. Слава богам! От облегчения плечи его обмякли, но только на секунду. Он не чувствовал Эйдолона. Шейд слепо протянул руку, словно мог нащупать брата. Скалк поймала его руку, переплела их пальцы.

— Дыши, Бледная Тень, — прошептала она, назвав его детским прозвищем, которое дала ему больше восьмидесяти лет назад. — Мы прорвемся.

Нет, если Эй мертв. Черт, из всех братьев именно он сглаживает все их острые углы, удерживает Роуга в узде, а Рейта в живых.

Какое-то смутное ощущение. Эйдолон. С ним все в порядке.

Боль поутихла, но грызущая, ноющая пустота пробурила еще одну дыру в душе Шейда. Демоны-семинусы связаны со всеми своими братьями, и когда один умирает, то забирает с собой по кусочку своих оставшихся в живых братьев и сестер. Спустя тридцать семь смертей Шейд чувствовал себя дуршлагом.

— Кто это был? — мягко спросила Скалк.

— Роуг. — Он сделал глубокий, дрожащий вдох. — Это был Роуг.

— Мне очень жаль.

— Мне тоже, — ответил он, но это был машинальный отклик.

Как ни неприятно признавать, но мир теперь стал лучше.

 

Глава 1

Уже, наверное, лет двадцать Шейду не доводилось просыпаться на незнакомом полу, с похмельем и без малейшего понятия, где он находится, Тяжесть ручных кандалов на запястье и лодыжке и позвякивание цепи вызвали у него улыбку. Давненько же он не был в такой ситуации — и прикованный.

Класс.

Он, конечно, предпочитает видеть в цепях женщин, а не себя, но так тоже неплохо.

— Шейд.

Женский голос показался знакомым, но Шейд не мог определить, кому он принадлежит, из-за звона в ушах. И глаза он тоже не мог открыть.

— Шейд. Проснись. — Рука потрясла его за плечо не так уж мягко. И это после того как женщина провела с ним ночь. — Проклятие, Шейд, да проснись же!

Застонав, он перевернулся на спину, поморщившись от тупой боли, запульсировавшей в затылке.

— Я не сплю, детка, не сплю. Давай взбирайся, я тебя догоню.

— Благодарю, я воздержусь. А если ты еще раз назовешь меня деткой, я вырву тебе язык.

Шейд разлепил тяжелые веки. Заморгал, пытаясь рассмотреть расплывчатые черты девушки, наклонившейся над ним.

— Руна?

— Ты помнишь, как меня зовут? Бог ты мой, сейчас упаду в обморок от потрясения.

В сарказме не было необходимости, но да, он помнит, как ее зовут. Она была самой горячей, самой страстной женщиной человеческого племени из всех, что побывали в его постели. Длинные карамельно-каштановые волосы, которые скользили подобно мягчайшему шелку по его груди, бокам, бедрам, когда она целовала его тело. Полные чувственные губы, которые изгибались в обольстительной улыбке, достойной самых необузданных снов. Светло-зеленые глаза и гладкая золотистая кожа, таявшая подобно коричневому сахару под его языком.

Но он не видел ее почти год. С той самой ночи, когда она убежала и буквально исчезла с лица земли.

— Почему ты здесь? Почему я здесь? — Он прищурился, вглядываясь в неясную темноту. — И где мы вообще?

Первой мыслью было, что, возможно, его захватили эгисы, но это место слишком жуткое даже для безжалостных охотников на демонов.

— Ты можешь сесть?

Руна помогла ему подняться, но слишком резко, и голова у Шейда закружилась. Она толкнула его назад, к стене, с большей силой, чем он ожидал. Он не сопротивлялся, радуясь прикосновению сырого камня, холод которого унял тошноту.

— Ответь мне, — настаивал он, так как уже заподозрил, что сексуальное похмелье здесь ни при чем.

А это означает, что нет ни одной веской причины быть прикованным и чувствовать себя куском дерьма с женщиной, которая, вполне вероятно, хочет ему как-нибудь навредить.

Руна фыркнула:

— Ты все такой же надменный осел.

— Удивлена, да?

— Не слишком.

Ее ладонь легла ему на лоб, словно проверяя, нет ли у него температуры, но, будучи человеком, она понятия не имела, какова его нормальная температура, и он оттолкнул ее руку. Кроме того, от ее прикосновения температура у него могла только подскочить, что ему уж точно не нужно.

— Итак? Где мы?

Они, по всей видимости, находились в каком-то подземелье — возможно, в темнице какого-то старинного замка. Стены были мокрыми от постоянно сочащейся влаги, пол покрыт соломой, на стенах в железных подсвечниках горели свечи.

Разрази его гром, прямо какой-то дешевый фильм ужасов.

— Я не знаю, где мы. Похоже, наших захватчиков четверо… по крайней мере четыре разных демона приходили сюда, чтобы покормить нас. Они называют себя Смотрителями.

Да, определенно ничего хорошего.

— Я здесь неделю. В других темницах есть еще пленники. Некоторых Смотрители уводят, других приводят.

Шейд впервые посмотрел на себя и увидел тяжелые цепи, которыми он был прикован за запястье и лодыжку. Руну приковали к противоположной стене. И она выглядела иначе, чем он помнил. Когда они встречались — если можно так назвать необузданный секс, которому они предавались, — Руна была робкой, привязчивой и легко управляемой, что питало его потребность доминировать, но в конце концов наскучило.

Под строгими платьями и слаксами, которые носила, она была округлой, мягкой, гладкой. Но сейчас… разрази его гром. Она нарастила мускулы и, он мог бы поклясться, стала выше ростом. Потертые джинсы сидели на ней как перчатка, а черный топ тесно облегал грудь, которая стала определенно меньше, чем была, идеальная для его ладоней. Его рта.

А это направление мыслей лишь возбуждало его в крайне неподходящей ситуации. Хотя, с другой стороны, тело демона-семинуса всегда наготове.

— Когда меня притащили сюда?

— Вчера вечером.

Он потряс головой, пытаясь избавиться от тумана в голове. Вчерашний вечер… вчерашний вечер… что же он делал? Стоп, он сейчас в своей медицинской форме, Шейд вспомнил, как пришел на работу, отметился у Эйдолона и подрался с Рейтом. Их новый док, человек по имени Кайнан, утихомирил их, всадив каждому по порции натриевой соли — старое как мир и единственное лекарство демонов.

Шейд со Скалк отправились по вызову — раненый вампир в одном из нью-йоркских цехов по упаковке мясных продуктов. Они вошли в здание, и больше он ничего не помнил.

— Со мной была женщина?

— Демон-амбер.

Сердце его застучало как отбойный молоток.

— Ее привели со мной? — Руна кивнула, а он даже не задумался, откуда она вообще знает, как выглядит амбер. — Где она?

— Ты с ней спишь?

Резкий тон затрещал в сыром воздухе.

— Она моя сестра, и у меня нет времени на твою ревность.

— Сдается мне, времени-то у тебя как раз предостаточно, — напомнила Руна, но голос ее смягчился, — Извини. Я не знаю, что они сделали с твоей сестрой. Ее забрали некоторое время назад. — Она отодвинулась от него, и он заметил, что ее цепь натянута до предела. — Вы с ней совсем не похожи.

Шейд не стал объяснять, почему они с сестрой разных видов, а Руна не спросила. Она просто наблюдала, как он внимательно оглядывает решетки на двери в их темницу, гадая, насколько они крепкие. Впрочем, какая разница? Хоть бумажные, ему все равно не разорвать цепи, которыми он прикован к стене.

— Шанс сбежать нам представится не раньше, чем они придут сюда, — заметила она.

— Ты сказала, нас кормят.

— Да, но они подталкивают еду и воду палкой, не приближаясь.

— Кто они?

— Я думаю… думаю, это те, которых демоны называют хоулами.

У Шейда кровь прилила к вискам.

— Что? Откуда ты знаешь?

— Так называл их кто-то из другой темницы.

Хоулы. Не те существа, которых боятся люди, не какие-нибудь людоеды. Нет, хоулы — те, кого боятся демоны, ну после мясников эгисов, во всяком случае. Хоул — имя, которое дается любому, будь то демон или человек, похищающий вампиров, шифтеров и демонов ради органов, которые продаются на черном подземном рынке. Хоулы всегда были злобными, но в последние пару лет их деятельность приняла еще более зловещий оборот. Теперь, вместо того чтобы просто вырезать части мертвого тела, они делают это, когда жертва еще жива.

В прошлом году Шейд и его братья нанесли серьезный урон их преступной деятельности. Супруга Эйдолона, полукровка Тайла, помогла; вычислить и ликвидировать представителей человеческого племени, которые тайно сотрудничал и с демонами, возглавлявшими этот бизнес.

В течение какого-то времени население подземного мира дышало свободно, а потом внезапно, пару месяцев назад, исчезновения и увечья возобновились, такие же кровавые, как и прежде.

Дверь в конце темного коридора распахнулась, и звук шагов эхом разнесся по подземелью. Шейд приготовился к схватке, но неизвестные остановились раньше, чем дошли до темницы, в которой они с Руной тихо сидели и ждали.

И только когда послышались душераздирающие крики, Шейд по-настоящему осознал, в какую передрягу угодил.

Руна Вагнер сидела на кучке соломы, слушая крики незнакомой женщины, которую Смотрители, вероятнее всего, тащили на смерть. Ужасную, кошмарную смерть.

Суровые, мужественные черты Шейда не выдавали его эмоций, и она тоже постаралась придать своему лицу соответствующее выражение. Вот только ей нипочем не скопировать холодный, невыразительный взгляд его почти черных глаз, и ни за что не получится так стискивать челюсти и скрипеть зубами, словно точить их о камни.

От Шейда исходила угроза, такая же осязаемая, как и опасность вокруг них. Он подергал цепи, но, как и Руна, обнаружил, что они предназначены выдержать самое серьезное испытание на прочность.

Он повернулся к ней, и хотя этот пристальный осмотр ее тела от макушки до кончиков пальцев был отнюдь не сексуальным, она ощутила волнение в таких местах, которые давно считала мертвыми. Мертвыми, потому что именно он убил их.

— Они тебя не трогали?

— Нет, с тех пор как притащили сюда.

Она полагала, что на лице у нее красуется синяк, но, не считая царапин и других синяков, с ней все в порядке.

— Ты уверена?

Он встал на колени и свободной рукой схватил ее за икру.

Руна дернулась, но он с легкостью удержал ее.

— Не прикасайся ко мне.

— Спокойно, милая. Я просто проверяю. — Его голос был глубоким и звучным, сексуальным даже без малейших усилий с его стороны. — Раньше тебе нравилось, когда я прикасался к тебе.

— Ну, это было до того, как я застала тебя в постели с двумя вампирами. И до того, как узнала, что ты демон.

— Только одна была вампиром.

Она гневно втянула воздух.

— И это все, что ты можешь сказать в свое оправдание?

— Я не из словоохотливых.

— Невероятно, — пробормотала она. — Ты обманул меня, изменил мне, и даже не считаешь нужным извиниться?

Он убрал руку и сел, подложив одну ногу под себя, устремил взгляд на стену, и его черные, до плеч, волосы упали вперед, скрывая выражение лица.

— Сожалею, что ты думала, будто я человек. Я никогда этого не утверждал.

— Назови меня ненормальной, но неужели ты думаешь, мне пришло бы в голову спрашивать об этом? — огрызнулась Руна. — Хотя следовало бы: тогда, возможно, я не была бы так шокирована, увидев настоящего вампира и… и кто там еще оказался в твоей постели.

— Ты не должна была прийти ко мне в тот вечер. Ты сказала, что занята.

— Хотела сделать тебе сюрприз.

И сделала, да еще какой. Она вошла в его квартиру с полными сумками продуктов для романтического ужина. Едва только переступив порог, услышала какие-то звуки, доносящиеся из его спальни. Дурное предчувствие сдавило грудь, и она на цыпочках прошла по коридору к открытой двери.

Шейд лежал на спине поперек кровати. Ноги его свисали с края. Обнаженная женщина сидела на нем верхом и медленно покачивалась вверх-вниз, зарывшись лицом ему в шею. Руна, должно быть, издала какой-то звук, потому что он повернул голову и посмотрел на нее своими мерцающими золотистыми глазами. Безумие, но первой мыслью в тот момент стала та, что она никогда не видела его глаз, когда они занимались любовью. Шейд всегда закрывал их, прятал лицо у нее на шее или брал ее сзади.

— Присоединишься к нам? — спросил он, и только тогда Руна заметила вторую женщину, которая стояла на коленях на полу, лицом к его паху.

Женщина, что была на нем, подняла голову. Струйка крови текла у нее по подбородку, и когда она улыбнулась, обнажились клыки. Кожаный ошейнике шипами обхватывал ее шею, а пристегнутая к нему цепочка заканчивалась в кулаке Шейда.

Пока Руна стояла, не в силах пошевелиться от потрясения и ужаса, женщина наклонилась, лизнула его сосок и возобновила свой ритм. Шейд застонал, схватил женщину за ягодицы и выгнулся ей навстречу.

Руна, не помня себя, убежала — и попала из одного кошмара в другой.

— И, по-твоему, это оправдывает то, что ты сделал? Когда ты начал наставлять мне рога?

Шейд оперся локтем о колено, умудрившись при этом выглядеть так небрежно, словно для него это похищение и плен — обычная вещь, доставляющая некоторое удовольствие.

— Не задавай вопросов, на которые не хочешь знать ответы.

— Я любила тебя.

Тишина упала как топор палача.

О Боже, неужели она это сказала? Вслух? Если судить по тому, как кровь отхлынула от его лица, то да, она открыла свой глупый рот и сваляла дурака.

— Не беспокойся, — быстро добавила она. — Я с этим покончила. Покончила с тобой.

Он наклонился вперед.

— Это хорошо. Ты знаешь, кто я? Кто я на самом деле?

— Ты демон-семинус.

Она взглянула на черный узор, который начинался от пальцев правой руки и заканчивался возле шеи — то, что раньше принимала за обычную татуировку. Но с тех пор она узнала, что с этим узором они рождаются, в нем отражается история их предков, уходящая вглубь на десятки поколений. Самый верхний символ, невидящий глаз прямо под подбородком, — это его личный знак, который появился вслед за первой фазой полового созревания в двадцатилетнем возрасте.

— И?

Она натянуто улыбнулась:

— Я посвятила много времени изучению твоего вида. Хотя нельзя сказать, чтобы имелось так уж много доступной информации.

Нет, сведений о демонах в избытке, но именно этот конкретный вид, семинусы, так редок, что ей удалось откопать лишь отрывочные сведения.

— Тогда ты знаешь, какова моя природа.

— Твоя природа? — Руну затопил гнев, который, как ей думалось, она уже давно поборола. — Я знаю, ты живешь в состоянии почти постоянного возбуждения. Знаю, что твоя потребность в сексе практически неконтролируема. Но знаешь что? Мне это глубоко безразлично. Ты обманом завлек меня к себе в постель. Использовал свои демонические фокусы и феромоны. Лгал мне, заставляя думать, будто ты человек.

Она могла бы продолжить, сказать, как тяжело переживала его измену, какое отвращение испытала, узнав правду, но в конечном итоге имело значение лишь то, что случилось с ней после.

— Ты погубил мою жизнь, — бросила она.

Что ж, Руна делала это сама задолго до того, как Шейд вошел в ее кофейню, но он определенно все значительно усугубил.

— Проклятие, — пробормотал он. — Вот почему я взял себе за правило не спать с женщинами человеческого племени больше чем один раз. Вы привязчивы.

Руна изумленно посмотрела на него:

— Ты смеешься надо мной? Думаешь, моя жизнь погублена из-за того, что ты соблазнил меня, а потом разбил мне сердце?

Зарычав, она так быстро встала на четвереньки, приняв агрессивную позу, что он отшатнулся. Цепи зазвенели, когда она задрожала от ярости. Кожа покрылась мурашками, спину заломило, и она поняла, насколько близка к тому, чтобы выпустить на волю живущего в ней зверя.

— Ты заносчивый сукин сын. — Она ударила его ладонью в грудь и была вознаграждена тем, как он отшатнулся. — Я очень расстроилась в тот вечер, но пережила бы это. Жаль только, что мне не дали такой возможности. Видишь ли, после того как я покинула твою квартиру, на меня напали, искусали и оставили умирать. Возможно, ты бы узнал об этом, если б какая-то костлявая вампирша не выкрикивала в экстазе твое имя. Ты мог бы услышать мои крики.

Зрачки Шейда превратились в золотистые точки.

— Кто-то искалечил тебя?

— Хочешь уверить меня, что тебе не все равно?

Он протянул руку и накрыл ее ладонь своей.

— Хочешь верь, хочешь нет, но я не чудовище.

Она рассмеялась жестким, горьким смехом:

— Нет, зато я чудовище. И все из-за тебя, Шейд. Я чертов оборотень.

 

Глава 2

Оборотень? Ну и дела!

Шейд закрыл глаза, надеясь, что когда откроет их, то проснется в своей кровати, а Руна исчезнет.

Напрасная надежда. Руна сверлила его взглядом, светлые глаза сверкали. О боги, она прекрасна в своем зверином обличье: блестящая густая шерсть, сверкающие желто-зеленые глаза. И крупная. Возможно, в вытянутом виде даже больше его. Теперь то, что она кажется выше и худее, получило объяснение. Укушенные оборотнями, или варгами, как они обычно называют себя, в человеческом обличье обрастают мускулами и становятся на дюйм-два выше.

Теперь, когда в голове у него прояснилось, он чувствовал ее запах. Больше он не был ни цветочным, ни сладким. Нет, теперь от нее пахло землей, как в лесу в конце лета во время дождя. О, и еще разъяренной самкой, разумеется.

— Ведь полнолуние через два дня, верно?

Ее глаза сузились.

— А что? Думаешь, у меня вспышка ПЛС?

— Была такая мысль.

Оборотни могут шутить по поводу предлунного синдрома, но остальные не находят ничего забавного в их вспышках ярости, резкой смене настроений и неконтролируемых сексуальных порывах.

— О, конечно же, моя злость не имеет никакого отношения к тому, что с одним из двух людей, которых больше всего ненавижу, я прикована цепями в темнице, а через два дня, когда превращусь в зверя, с меня живьем сдерут шкуру, которая уйдет за бесценок на подземком черном рынке. — Она с рычанием выдернула свою руку из его руки. — Так что прости меня за то, что я немножко злюсь.

— Немножко?

Она дернула свою цепь, словно надеясь, что та порвется и она сможет наброситься на него.

— Знаешь, я ведь собиралась выследить тебя и причинить боль. К несчастью, хоулы поймали меня раньше, чем я успела сделать это.

— Как они тебя поймали?

Она подтянула колени к груди и обхватила их руками.

— Я вернулась на то место, где на меня напал оборотень. Я все же надеялась найти какие-нибудь улики. Поскольку это было рядом с твоим домом, я зашла к тебе на квартиру. А когда я уходила, ко мне на улице обратился какой-то человек и спросил, знаю ли я тебя, стал задавать слишком много вопросов — это показалось мне подозрительным, и я попыталась уйти. Но он уколол меня иголкой. Очнулась я уже здесь.

Шейд нахмурился:

— Откуда они узнали, что ты варг?

— Они не знали, пока другой варг не пришел допросить меня, — ответила она, и это прояснило дело.

Обычно только оборотень или шейпшифтер может узнать себе подобного.

— О чем тебя допрашивали?

— О тебе, Шейд. А именно: что я делала возле твоего дома и откуда знаю тебя.

Вот дьявол! Ее похитили совсем не ради шкуры. Ее похитили, потому что она знает его. Но зачем?

Руна по-прежнему буравила его убийственным взглядом, сурово сдвинув изящные брови. Он сделал глубокий вдох, втягивая через ноздри резкий запах ее гнева и более мягкий, женственный аромат, который пробуждал его мужской инстинкт. Ей не место здесь, запертой с демонами в подземелье, где воняет плесенью, мочой и страхом.

Как и его сестре тоже. От сознания того, что и Руна, и Скалк попали сюда из-за него, Шейду сделалось плохо.

Неспособность защитить женщин была главной темой его ночных кошмаров.

За резким скрежетом последовал порыв холодного воздуха, и железная дверь их темницы распахнулась. Руна придвинулась к Шейду. Вошел мужчина-демон из породы так называемых найтлэшей, или ночных бичей, чье человеческое обличье портили когтистые ноги и острые зубы. Следом шагнули два импа — мужского и женского пола — с непропорционально большими глазами и ртами для своих маленьких круглых голов. В руках у них были цепи, дубинка и бамбуковая трость.

— Возьмите его, — приказал найтлэш.

Шейд кинулся на импов. Найтлэш привел в действие один из двух рычагов на стене. В ту же секунду скрежет поворачивающихся колес потряс подземелье, и цепь Шейда стала укорачиваться до тех пор, пока он не повис боком, распластавшись по стене.

Он стиснул зубы от боли, пронзившей плечо и бедро. Один из импов застегнул металлический ошейник вокруг его шеи, а второй защелкнул кандалы. Его проклятия эхом отскакивали от сырых стен, но сквозь них он слышал, как Руна умоляет найтлэша не трогать его. Удивленный, Шейд бросил на нее быстрый взгляд, когда импы опустили его на пол.

В ее глазах сверкала ярость, так что, возможно, она не так уж сильно ненавидит его, как говорит. А может, она хочет, чтоб Смотрители оставили его в покое и дали ей самой убить его.

— Куда вы меня ведете?

Шейд рванул свои оковы, за что получил от импа удар дубинкой по затылку. Найтлэш не ответил, просто скривил губы в мерзкой улыбочке и намотал цепь, пристегнутую к его ошейнику, себе на кулак, рывком подняв Шейда на ноги. Импы выкрутили ему руки за спину и щелкнули наручниками.

Они потащили его к двери. Когда он на пороге стал вырываться, удар по ногам бросил его на колени. Холодный воздух коснулся ног — трость разорвала ткань брюк. Следующей будет его плоть.

Позади него Руна сыпала проклятиями и угрозами, столь же внушительными, сколь и бесполезными. Он не мог представить, чтобы та Руна, с которой он спал, то застенчивое, робкое создание, каким она была, так сквернословила. Похоже, малышка и в самом деле отрастила когти и зубы.

Чертовски сексуально.

Вернее, было бы, если б его не тащили к одному из трех позорных столбов. Конечно, Шейд не имел ничего против хорошей порки, но сильно подозревал, что ничего приятного его не ждет. Но все же лучше позорный столб, чем водяное колесо, дыба в углу иди металлические крючья, свисающие с потолка. И это еще не самые страшные из пыточных орудий, громоздящихся в огромном зале.

Через арку в задней части подземелья, ведущую в комнату поменьше, открывалось зрелище, от которого у Шейда кровь застыла в жилах, а волосы на затылке встали дыбом. Комната была заполнена медицинским оборудованием: всевозможные скальпели, стол для вскрытия, пила для костей и расширитель груди. На полу пятна свежей и засохшей крови.

Шейда затошнило.

Демоны привязали его лицом наружу, руки вытянуты вверх и в стороны, ноги широко расставлены при помощи палки-расширителя и пристегнуты за лодыжки. Женщина-имп погладила его бедро, пробираясь выше, и он тут же стал разрабатывать план, как ее соблазнить, чтоб она отпустила его… пока найтлэш не стукнул ее по голове. Однако тот факт, что некоторые из Смотрителей женщины, стоило принять к сведению.

— Где женщина-амбер? — спросил он.

— Будешь сотрудничать — увидишь ее.

Шейд не ожидал ответа, поэтому низкий скрипучий голос ошеломил его. Ему показалось, он расслышал чуть заметный акцент… похоже, ирландский. Какая-то нескладная фигура, полностью скрывающаяся под широким черным балахоном, выступила из тени, и ее смешок был таким же холодным, как воздух.

— И что я должен делать, чтобы сотрудничать?

— Страдать.

Ледяная дрожь прокатилась по коже Шейда.

— Нельзя ли поконкретнее?

Боковым зрением он заметил какую-то вспышку движения. Что-то ударило его в грудь, и кровь брызнула на деревянный столб с ним рядом. Там стоял найтлэш с шипованной цепью, страшно гордый собой.

— Достаточно конкретно?

— Более чем, — отозвался Шейд сквозь стиснутые зубы. — Хотя было бы эффективнее, если б вы сняли с меня рубашку.

— А еще говорят, что шутник в семье Рейт.

В голове у Шейда зашумело. Откуда этот сукин сын знает о Рейте?

— Это всеобщее заблуждение, тупица.

Оскорбление стоило ему новой порции страданий. Кровь свободно струилась по его груди сквозь лохмотья, оставшиеся от медицинской рубашки. Единственным утешением стала мысль, что, занявшись им, они оставили в покое Руну.

— Снимите с него одежду, — велел Черный Балахон, — и приведите девку.

Девку? Какую девку? Один из имиов со всех ног кинулся исполнять приказ, а найтлэш разрезал форму Шейда и снял с него ботинки.

— Знаешь, несправедливо, что я голый, а ты прячешься под этим своим театральным балахоном.

Черный Балахон придвинулся ближе, чуть-чуть, но вполне достаточно, чтобы Шейд ощутил его вибрацию на своей коже. Она была знакома, как и запах, который что-то напоминал, но он не мог понять, что именно. Вибрация ослабла, а быть может, была замаскирована. Возможно, использовался магический покров, скрывавший ее. Но почему? Он не хочет быть узнанным?

— Ты близок к эсгенезису, — сказал Черный Балахон. — К Перелому. Я чувствую это. Ты готов? Или намерен сопротивляться, как сопротивлялся Эйдолон?

Черт, нет, он же не собирается ускорить заключительный процесс полового созревания, тот, что позволит ему перевоплощаться и оплодотворять женщин среди прочих, менее приятных вещей. Но откуда этот мерзавец знает, что делал Эй, пытаясь отсрочить Перелом?

— Если ты добиваешься, чтоб я спросил, откуда тебе известно про моих братьев и мой вид, зря стараешься, тупица. Если у тебя есть что сказать, так говори уже, черт бы тебя побрал.

— Не сейчас.

Черный Балахон обошел его, пряча лицо под низко надвинутым капюшоном, но его манера двигаться… снова показалась очень знакомой: Он остановился позади Шейда и кончиком пальца провел по его позвоночнику. Шейд едва сдержался, чтобы не передернуться.

— Ну так что? Ты намерен сопротивляться? Или взять себе пару? Ах, ну конечно, тебе нельзя взять одну-единственную супругу-пару, потому что ты можешь влюбиться и проклятие вступит в силу. — Горячее зловонное дыхание опалило ухо Шейда, когда существо наклонилось ближе. — Ошибки юности всегда возвращаются, чтоб укусить за задницу, не так ли?

Этот сукин сын знает про маленкур — проклятие, суть которого заключается в том, что если он влюбится, то будет медленно, но неуклонно исчезать до тех пор, пока не станет невидимым. Он будет жить вечно, терзаемый жесточайшими голодными спазмами, неутолимой жаждой и невыносимым сексуальным желанием.

Шейд закрыл глаза и попробовал сообразить, кто может знать такие интимные подробности его жизни. Список оказался коротким, и те, кто в нем, не рассказали бы.

Если только их не подвергли пыткам.

Скалк.

— Еще, — сказал Черный Балахон. — Бедро.

У Шейда почти не было времени приготовиться, прежде чем цепь найтлэша разорвала ему плоть.

Черный Балахон рассмеялся:

— Ну разве это не похоже на карму, учитывая, скольких женских особей ты вот так подвешивал?

— Еще, — повторил Черный Балахон.

Цепь вонзилась в другое бедро Шейда. Пот выступил у него на лбу, перед глазами поплыло. Как Эй выдерживает это раз в месяц, когда платит за грехи Рейта?

— Ты гадаешь, как Эйдолон справляется с этим всякий раз, когда Рейт превышает свой лимит человеческих жертв.

Шейд резко вскинул голову, но Черный Балахон отступил в тень.

— Ну хватит с меня этого бреда! — проревел он. — Кто ты, черт тебя побери?

Зловещий трескучий смех, похожий на кудахтанье, эхом разнесся по подземелью.

— Я демон, который заставит тебя молить о смерти.

Начиная прямо с этой минуты.

Он снова резко повернул голову на хорошо знакомый женский голос.

Шейд уставился на брюнетку, медсестру-вампира, давно работавшую в подземной больнице, и внезапно все встало на свои места. Скалк не проговорилась — это сделала Солайс.

— Ах ты, сука!

Похотливая улыбка обнажила длинные клыки, когда она наклонилась и прошлась по его груди снизу вверх теплым влажным языком. Шершавый язык зацепил разорванную кожу. Боль пронзила его, но ему еще и не такое приходилось терпеть, играя с некоторыми из своих наиболее грубых постельных партнерш.

— Я так давно мечтала попробовать тебя, — пробормотала она у его соска. — Но ты ни разу даже не взглянул на меня.

— Это потому, что после стольких лет траханья с моим братом, — прорычал он, — ты была подпорченным товаром.

Она продолжала лизать его грудь, даже слегка пососала медальон врача, и Шейд удивился, не понимая, когда же начнется пытка, потому что все это только заводило его. Да, это отвратительно, но, черт возьми, он же семинус, способный возбудиться в любых обстоятельствах, а от женщины перед ним исходило такое мощное возбуждение, словно она была в охоте.

— Мы еще посмотрим, кто из нас подпорченный.

Она опустилась на колени, плотоядно оглядела кровь у него на бедре. И тогда он понял. О дьявол, теперь он точно знает, какие страдания ему уготованы!

Каждый звук, который просачивался сквозь дверь из дерева и железа, заставлял Руну вздрагивать. Ей следовало бы радоваться, что Шейда пытают. Следовало бы вызваться помочь. Но черт бы побрал ее глупое сердце, она хотела спасти его.

Чтобы убить самой.

Вот только приехала она в Нью-Йорк не для того, чтобы убить Шейда. Она вернулась в своей родной город с приказом собрать сведения о подземной больнице демонов и установить местонахождение бывшего солдата и Хранителя эгисов, от которого не поступало никаких сообщений после того, как он доложил о существовании больницы. В армии боялись, что он стал предателем не только Соединенных Штатов, но и всей человеческой расы. А когда Секретный рейдерский полк армии США отдает приказ, ты его выполняешь — и не только потому, что в твоем мозгу установлен микродетонатор. Нет, это суперсекретное военное подразделение дает «особым членам» цель и чувство общности с тем миром, который их отверг.

Она не была отвергнута, но ее ситуация гарантировала это безо всякой помощи. Эгисы убили бы ее, но, вероятно, прежде она расправилась бы с бесчисленным количеством невинных людей. К счастью, ее брат, офицер СРП, точно знал, что делать, когда нашел ее истекающей кровью в тот вечер в аллее, где на нее напали. Армия спасла ей жизнь, даже попыталась предотвратить распространение вируса ликантропии. Это им не удалось, но побочные эффекты их экспериментального лечения оказались полезными.

Она по-прежнему превращается в огромного слюнявого зверя три ночи каждого месяца — зверя, который не контролирует свои действия и почти ничего не помнит из того, что происходит с ним в зверином обличье. Но благодаря армии она может превращаться в зверя в любое время, когда захочет. Так даже лучше, ибо когда она превращается намеренно, то сохраняет свою человеческую сущность, может контролировать себя и помнит все.

Где-то зазвучал переливчатый женский смех, за которым последовал длинный, протяжный стон. Эротический.

Эротический стон Шейда. Она узнала бы этот звук где угодно. Неужели они пытают его сексом?

Ублюдок. Она ненавидит его. И вместе с тем уверена, что как раз перед тем нападением оборотня он спас жизнь ее брату. И, говоря по правде, и ее тоже.

Руна встретила его, когда в ее жизни настала черная полоса. Чувствуя себя вдвое старше в свои двадцать пять лет, она так и не оправилась после смерти матери четыре года назад. Та умерла, одинокая и несчастная, по вине ее, Руны. Но чем тут она могла помочь?

Одна из ее работниц, девушка с пирсингом и зелеными волосами, все время подшучивала над Руной из-за того, что та никогда не рискует, и, возможно, именно поэтому ее бизнес захирел. Никаких рисков ни в любви, ни в бизнесе, ни в жизни. И куда это ее привело?

Жила ли она по-настоящему полной жизнью?

Ответ на эго был болезненно очевиден, особенно потому, что чувство вины убивало ее гак же верно, как тот недуг, что поразил Эрика. Руна с безжалостностью религиозного фанатика отказывала себе во всем, что хотя бы отдаленно напоминало удовольствие. Как она может позволить себе испытывать то, чего лишила свою мать?

Ни дня не проходило, чтобы она не вспоминала о том, как разрушила родительский брак и подтолкнула маму в пучину депрессии. Сколько бы раз Эрик ни пытался внушить ей, будто она должна простить себя за то, что рассказала матери об отцовской измене, она не могла. Брат не знал ее тайны: в глубине душа Руна боялась, что сделала это не из заботы о маме.

Сделав это, она намеренно причинила боль отцу.

В тот день, когда Шейд вошел в ее жизнь, Руна впервые задумалась, будет ли ей ради чего жить, когда Эрика не станет.

Он неторопливо вошел в ее кофейню, огромный, великолепный, стуча мотоциклетными ботинками по полу, мягко поскрипывая кожаными штанами и курткой, с пиратской серьгой в левом ухе, поблескивавшей на свету. На правой руке темнела татуировка, как и на правой стороне шеи, и ей стало интересно, составляют ли они единое целое.

Взоры всех женщин устремились на него. Все мужчины отвели глаза.

— Ох, вот это мужик, — прошептала Эспик, — настоящий самец!

Невозможно было оторваться от него, пока он приближался к стойке, глазами удерживая взгляд Руны.

Эспик задышала тяжело и часто.

— Вот он, твой шанс, Руна. Хватай его, давай же, иначе, клянусь, это сделаю я.

Шейд остановился перед Руной.

— Кофе.

Это слово слетело с его губ так, словно он приглашал ее к оргазму.

— Да, — прошептала она, потому что он мог бы дать ей… ох, ну конечно. Кофе. Она прочистила горло. Дважды. — Обычный, большой или гранд?

— Тот, который самый большой.

— Какой кофе предпочитаете?

— Крепкий и горячий.

— Молоко? Соя? Сливки?

— Ад и все дьяволы. — Он положил ладони на стойку и наклонился вперед. — Просто. Кофе.

Его напряженный взгляд нахально оценивающе ощупал ее фигуру, что должно было возмутить, но лишь заставило сердце биться быстрее.

— Хотя я соблазнился бы на что-нибудь послаще.

Эспик подтолкнула ее локтем и шагнула вперед.

— Руна у нас стеснительная. У вас есть мотоцикл? Потому что она любит мотоциклы. Бьюсь об заклад, ей хотелось бы посмотреть на него.

— Эспик!

Щеки Руны вспыхнули от смущения.

— Руна, — мягко проговорил мужчина в коже, словно пробуя ее имя на вкус. — Хотите прокатиться?

— Хочет, хочет, — ответила за нее Эспик и поставила перед ним его кофе.

Руна покачала головой:

— Хорошо, — сказал он и бросил на стойку десять долларов. — Сдачи не надо. Пошли.

Не успела она вымолвить и слова протеста, как он схватил свой кофе, обошел стойку, взял ее за руку и повел к задней двери. Она уперлась ногами в порог.

— Послушайте, мистер…

— Шейд.

Странное имя. Хотя, впрочем, она работает с девушкой, которая называет себя Эспик.

— Мистер Шейд.

— Просто Шейд.

— Ну, значит, Шейд. Боюсь, я никуда с вами не поеду.

Он вскинул черную бровь и распахнул дверь.

— А кто сказал, что мы куда-то поедем?

— Но вы предложили прокатиться.

Ее широкая юбка обмоталась вокруг икр, когда он увлек ее в узкий переулок.

— Ага.

Она запаниковала. Этот мужчина может быть серийным убийцей или насильником, а она, вдвое меньше его, идет с ним в глухой переулок.

— Я не могу.

Вдруг она оказалась прижатой к стене здания его мощным телом, и его жаркое дыхание обожгло ей ухо. Обе его руки были у нее на плечах… а куда же он дел кофе?

— Я чувствую твое желание, Руна, — пробормотал он тягучим соблазнительным тоном. — Ты распускаешься для меня как цветок.

Он потерся о нее бедрами. Набухшая плоть под ширинкой ритмично касалась ее живота, обещая впечатления, которые она никогда не забудет. Этот мужчина просто ходячий секс — подавляющая масса мускулов, тестостерона и чувственности, против которых у нее нет защиты. Вряд ли хоть одна женщина могла противостоять Шейду. По крайней мере в мыслях. Тело же сдавалось сразу, без сопротивления.

Груди напряглись и стали покалывать, сердце лихорадочно колотилось о ребра, между ног сделалось жарко и влажно. Руна крепко сжала бедра, унимая тянущую боль между ними, но от этого стало еще хуже.

Ситуация стремительно вырывалась из-под контроля, и когда его язык проложил влажную дорожку вдоль шеи, а руки стали гладить бедра, она поймала себя на том, что ей наплевать.

Он скомкал ее юбку в кулаке и начал поднимать.

— Ты хочешь этого? — Легонько куснул в шею и вдавил мощное бедро ей между ног, создавая крайне эротичный, восхитительный нажим. — Вели мне остановиться, и я остановлюсь.

Вот ее шанс прекратить это и уйти. Вернуться в свое обанкротившееся кафе, а потом домой, к умирающему брату. По дороге домой ее могут ограбить и убить. Ее может сбить машина. Могут пырнуть ножом на станции подземки.

И она умрет с мыслью, что не рискнула ни разу в жизни.

Пальцы Шейда скользнули между их телами, погладив ее через влажную ткань трусиков.

— Итак?

— Не останавливайся. Пожалуйста, не останавливайся.

Какой-то низкий, чувственный рокот вырвался из глубин его горла, когда он поцеловал ее. Это был не обычный поцелуй, а влажное облизывание губ, а потом глубокая, жаркая встреча языков, от которой она задышала тяжело и часто и так вцепилась в его куртку, словно никогда не собиралась отпускать его.

Треск разрываемой ткани запечатлелся где-то на краю сознания, вместе с шумом проезжающих машин, чьим-то смехом на тротуаре. Но ничто не имело значения, даже скольжение по ногам трусиков, падавших на асфальт.

Боже, это безумие. Секс с незнакомцем в переулке. Средь бела дня.

Миг просветления прорезался сквозь чувственный туман, когда он расстегнул «молнию» своих штанов. Она остановила его, твердо схватив за запястье.

— Почему я? — спросила она. — Там были и другие женщины, красивее, сексуальнее.

— Я почувствовал твою нужду.

Это был странный ответ, но в следующую секунду он уже проталкивался в нее, несмотря на удерживающую его руку, и ей стало все равно, откуда налетел этот ураган. Инстинкт возобладал, и она обвила его ногами за талию и застонала, когда он протиснул в нее кончик своей плоти.

— О Боже, — выдохнул он, — ты такая тугая.

Шейд немножко отстранился и снова вошел, уже чуть глубже. Легкое растягивающее ощущение смягчило остроту наслаждения, когда головка его пениса прокладывала себе путь через ее узкий проход.

— О-о. — Она выгнула спину, и он обхватил ее сзади рукой, поддерживая. — Еще. Я хочу еще.

Словно дождавшись разрешения, Шейд вонзился глубоко, разрушая наслаждение волной боли. Он замер с напряженным лицом.

— Ты как?

— Прекрасно, — выдавила Руна, когда боль отступила. — Просто давно не занималась этим.

Годы, точнее сказать. Она лишилась девственности в старших классах с парнем, который клялся, что любит ее, но через два дня уже точно так же любил другую.

— Надо предупреждать, — прорычал он, — я был бы мягче.

— Просто закончи, — попросила она, и, грубо выругавшись, он начал двигаться в ней.

Не было никакого разжигания, как она ожидала. Никакого мягкого, приятного нарастания ощущений.

Был мгновенный всплеск, взрыв, от которого она закричала бы, если б он не зажал ей рот ладонью. Его мощные толчки вдавили ее в стену, но ей было все равно, потому что новый взрыв сотряс ее, и он задрожал, застонал, дернувшись в сильнейшем освобождении.

Когда они оба смогли дышать, она опустила ноги, а он вышел из нее и быстро застегнул ширинку. Теплая жидкость щекотно потекла по ноге, резко вернув ее к реальности.

— О Боже! Ты не предохранялся.

— Я совершенно здоров.

— Все равно.

Шейд закрыл ей рот поцелуем. Когда оторвался, у нее закружилась голова. Он взял ее за руку и повел к заднему входу в кафе. Но когда они уже почти дошли до двери, удар молнии снова воспламенил кровь.

— О!

Руна ахнула, когда еще один оргазм сотряс ее тело. Шейд прижал ее к себе и держал, своим мощным телом впитывая ее дрожь.

— Это случится еще пару раз. Тебе, пожалуй, лучше на некоторое время скрыться в кабинете или в туалете.

Он дождался, когда она снова смогла твердо стоять на ногах, и вразвалку зашагал прочь. На углу оглянулся через плечо.

— Кстати, у меня «харлей».

Хмурясь, она вошла в кафе. Эспик ухмыльнулась:

— Ну так какой у него мотоцикл?

Руна рассмеялась:

— «Харлей». У него «харлей».

Позже Шейд связался с ней, и они несколько недель встречались. Потом состояние ее брата ухудшилось. Шейд пришел к ней домой, провел несколько минут с Эриком, и через пару дней брат полностью выздоровел.

А спустя совсем короткое время на нее напал оборотень, и Эрик забрал ее в СРП, где ей спасли жизнь.

Секретная военная база стала для нее шоком — она-то думала, ее брат обычный военный, просто солдат. Но, как оказалось, он уже много лет работал на СРП, в элитной группе наряду с сотней других, военных и гражданских. И даже несколько варгов — военнослужащих, которые выжили после нападения и были переведены из своих регулярных подразделений на службу в СРП.

По причине ликантропии они чувствовали себя изолированными от других сослуживцев и сформировали некую стаю, как требовали их новые инстинкты. Ее приняли в этот узкий круг, но без военной подготовки она все равно чувствовала себя аутсайдером, сколько бы они ни приглашали ее на свои барбекю на заднем дворе и коктейли в баре на территории базы. Эрик был отнюдь не в восторге от всего этого. Он всегда беспокоился о ней. С самого их детства он являлся ее сторожевым псом, спасая от отцовских кулаков. А позже, когда Эрику предоставили опекунство над ней, позаботился о том, чтобы все ее школьные приятели понимали, каковы будут последствия, если кто-то обидит ее.

Скрежет ключа в замке вырвал Руну из воспоминаний.

Дверь в темницу распахнулась, и найтлэш с двумя импами втащили Шейда. Он был голым, руки и ноги связаны, на груди и бедрах пятна засохшей крови.

Его глаза, мерцающие золотом, были устремлены на нее. Мгновенный, неудержимый порыв броситься к нему заставил ее натянуть свои цепи. Шейд ревел, вырывался, пытаясь добраться до нее, и хотя она не знала, почему он так сильно хочет ее, но настолько отчетливо ощутила его отчаяние, что оно вызывало в ней ответный жар.

Найтлэш огрел Шейда дубинкой по черепу. Резкий звук удара разнесся по темнице словно выстрел, эхом отскочил от стен. Шейд утихомирился, но глаза его сверкали и он по-прежнему смотрел на нее не отрываясь.

 

Глава 3

— Поговори со мной, Шейд.

Руна натянула свою цепь до предела. Их тюремщики оставили его прикованным к стене ошейником, и так, чтобы она чуть-чуть не могла до него дотянуться. Поначалу он неистовствовал, рвался к ней как одержимый, давая ей частично увидеть того демона, который скрывается под человеческой внешностью. В конце концов, после того как врезающийся в горло ошейник разодрал шею в кровь, он свернулся в позе эмбриона и лежал, тяжело дыша и издавая стоны, уже, наверное, с полчаса. Его мука пробилась сквозь ее стену злости, и пальцы начало покалывать от нестерпимого желания убрать прилипшие от пота волосы.

Идиот. Этот человек… существо… или кто он там… выбросил ее как ненужную вещь. Весь этот треп на тему «ну-ты-же-знаешь-мою-природу» — чушь собачья. Впервые в жизни она рискнула, поверила, что пришло время отодвинуть в сторону прошлое и позволить себе быть счастливой.

Злость вернулась с новой силой.

— Что они с тобой сделали? — холодно спросила она.

— Желание… — Сильная дрожь сотрясла все его тело. — Боль.

— Я знаю, что больно. Что я могу сделать?

— Боль. Больно… мне.

— Да, они изранили тебя…

— Нет. — Его лицо исказилось в мучительной гримасе, когда он вытягивал пальцы ног до тех пор, пока они не соприкоснулись с ее пальцами, и в этот момент он зашипел: — Мне надо, чтобы ты причинила мне боль. Сделала… больно.

— Что? Нет. — Она отдернулась от него. — Я так давно мечтала об этом, но если ты сам этого хочешь, то в чем же тут удовольствие?

— Пожалуйста.

Он открыл глаза. Вокруг них залегли темные тени, золото пропало, сменившись чернотой, которая всегда засасывала ее.

Она уставилась на его ногу, гадая, что можно сделать. В пределах досягаемости нет ничего, чем бы она его ударила. Но, быть может… нет, если она превратится в оборотня, железные кандалы адски врежутся в ногу, поскольку она вдвое увеличится в размере.

— Руна… — Он задрожал так сильно, что цепи зазвенели. — Я умру… если ты этого не сделаешь.

О, черт! Как бы она ни злилась на него, она не может позволить ему умереть. Шейд затих, когда она сняла с себя безрукавку, словно понял, что она решила помочь. Она стащила и джинсы, но пришлось оставить их висеть на закованной лодыжке.

Собравшись с силами, она стала превращаться. Кожа натягивалась. Кости трещали. Мучительная боль прореазла лицо, когда удлинились челюсти и прорезались зубы. Конечно же, ногу сдавило тисками, рассылая по мышцам волны такой боли, что потемнело в глазах. Шейд широко открытыми глазами, наблюдал, как она прыгнула на всю длину цепи. Ее более крупный размер и удлиненная волчья морда дали ей дополнительную длину, которая требовалась, чтобы схватить ногу Шейда зубами.

Он взвыл — короткий вопль боли, перешедший в стон. Зубами она ощутила, что кости подались, но не сломались. Коже повезло меньше, и Руна почувствовала вкус крови.

— Хватит, — прорычал Шейд, и она отпустила его.

Руна лежала на полу, изнуренная, выбившаяся из сил превращениями. Оставалось только надеяться, что никто этого не видел. Ведь если их тюремщики узнают, что она по желанию способна превращаться в варга, то, не дожидаясь полнолуния, сдерут с нее шкуру.

Она рыгнула от медного привкуса крови во рту и сплюнула на солому.

— Спасибо, — прохрипел он, и если б она не знала, что это не так, то сочла бы его сиплый голос результатом многочасовых криков.

Но Шейд терпел пытки и страдания молча.

Он сел, осторожно подтянул ногу, но, похоже, чувствовал себя гораздо лучше, несмотря на сильную боль, которую должна была причинять рана.

— Как тебе удается превращаться по желанию?

Преодолевая слабость, она посмотрела на него, и взгляд ее помимо воли прошелся по его обнаженному телу. Даже сидя здесь, закованный в кандалы и израненный, Шейд излучал мужскую силу. Руна подняла глаза на его медальон. Кинжал, обвитый двумя злобного вида змеями, и крылья над их головами, похожие на крылья летучей мыши, указывали на принадлежность к определенному роду.

— Сначала твоя очередь, — сказала она, натягивая джинсы. — Почему ты чувствуешь себя лучше, хотя я только что грызнула тебя, как ротвейлер резиновую кость? Что они с тобой сделали?

Он оперся спиной о стену и устремил взгляд в потолок.

— Они навязали мне женщину. Проклятие моего вида в том, что, если мы возбуждаемся сверх определенного предела, нам требуется освобождение, иначе боль становится невыносимой. Если она длится достаточно долго, мы умираем.

— О, значит, женщина…

Она смолкла, не желая знать, что женщина с ним делала.

— Она возбуждала меня ртом до тех пор, пока я не обезумел от похоти, а потом остановилась.

— Но… но разве то, что ты находился в пыточной камере, не охлаждало твой пыл?

— Мое сознание не хотело этого, но тело откликалось. — Он просверлил её твердым взглядом. — Я инкуб, а она была так же возбуждена, как и я. Я ничего не мог поделать.

Ну конечно. Опять эта его природа.

— Значит, если ты чувствуешь возбуждение, то должен отреагировать? — Когда он кивнул, Руна закусила губу и задумалась. — В тот день, когда мы встретились, ты сказал, что почувствовал мою нужду. Ты это имел в виду?

Он снова кивнул.

— Поэтому я обычно избегаю публичных мест. Ночной клуб, особенно ночной клуб демонов, может быть сущим адом. Извини за каламбур.

Это объясняло, почему они никогда никуда не ходили. Их отношения вращались только вокруг его дома или отеля, секса и еды. Только один раз они погуляли в парке, да и то ночью, когда там никого не осталось. В то время ей казалось это романтичным, но теперь она поумнела.

— Значит, где бы ты ни находился, ты должен остаться, если чувствуешь чье-то желание. И не можешь уйти?

— Нет. Если какая-то определенная женщина хочет секса, я вынужден найти ее. Если она с другим мужчиной, результатом может быть драка.

Вот почему он так рвался добраться до нее, когда фимпы притащили его. Он обезумел от боли и похоти, нуждаясь в освобождении, а она оказалась единственной имевшейся тут женщиной. Ведь приковали его так, чтобы он совсем чуть-чуть не мог дотянуться до нее и мучился. Больные ублюдки.

— А зачем ты просил сделать тебе больно?

— Я решил рискнуть, надеясь болью подавить агонию вожделения. — Он внимательно осмотрел свою ногу и сжал края раны, из которой текла кровь. — Твоя очередь. Почему ты превращаешься по желанию? Варги превращаются только во время полнолуния. А шейпшифтеры превращаются в настоящих животных, а не в оборотней.

— Я и сама не знаю почему, — солгала она. — Я надеялась, что, может, в вашей больнице сумеют это выяснить.

Он вскинул бровь.

— Откуда тебе известно про больницу?

— Я искала своего обидчика, виновника моего превращения, поэтому встречалась кое с кем из представителей потустороннего мира. Да и твоя форма выдала тебя.

Он не должен знать, что СРП известно про его больницу и что одна из причин, по которым она искала Шейда, — больше узнать о нем.

Шейд говорил ей, что он парамедик. Но только когда СРП заполучил медальон, снятый с врача-шейпшифтера, убитого эгисами, до нее дошло, что Шейд работает в больнице демонов. Медальон шейпшифтера был точно таким же, как у него.

Вообще-то ее работа в СРП заключалась в обнаружении других оборотней. Военные тайно следили за ними, и информация о них добавлялась к гигантской базе данных, доступной для мониторинга.

Но знание Руны Нью-Йорка и ее связь с Шейдом обеспечили ей это задание.

— Не стоило тебе водиться с потусторонними, — прорычал он. — Ты не готова.

— Я не спрашивала твоего разрешения.

— Ты младенец в моем мире, Руна. Держись от него подальше.

Она повела рукой в широком жесте:

— Оглянись вокруг, Шейд. Куда уж дальше? И у меня не было выбора. — Она сузила глаза. — В первую очередь это твоя вина, что я оказалась в этом мире.

— Ты ведь понимаешь, что твоя продолжительность жизни как варга увеличилась вчетверо? Тебе стоило бы поблагодарить меня.

— Если понадеяться, что я не умру в следующие пару дней. Или меня не убьют эгисы. Или другие варги. — Она возмущенно фыркнула. — Если ты ждешь благодарности, тебе придется ждать до скончания века. Впрочем, столько времени у нас все равно нет.

— С нами все будет хорошо.

— Откуда ты это знаешь?

— Мой брат может чувствовать меня. Он нас найдет.

Какая жалость, что ее брат не способен чувствовать ее. Черт, ни он, ни СРП не узнает, что она пропала, до наступления полнолуния, когда она должна выйти на связь.

— Сколько у тебя братьев и сестер?

Она и раньше задавала ему этот вопрос, но его ответ был расплывчатым — несколько — и он ловко, как политик, менял тему.

— Одна сестра — амбер. Два брата, Рейт и Эйдолон.

— Они тоже амберы?

Он покачал головой:

— Нет, семы, как и я.

— А как случилось, что у тебя сестра амбер?

— С братьями у нас общий отец, но наши матери все разных видов.

— Нет. Все семинусы чистокровные и мужского пола. Женщин-семов не бывает, поэтому после эсгенезиса мы осеменяем женщин других видов. Отпрыски рождаются чистокровными демонами-семинусами, но каждый наследует незначительные черты своей родительницы.

Интересно.

— А почему эти другие виды соглашаются рожать детей от семинусов?

— Они и не соглашаются. Половозрелые демоны-семинусы получают способность превращаться в мужских особей других видов. Так что, в сущности, мы добиваемся секса с ними обманным путем. А если это не срабатывает, в ход идет изнасилование.

— Мило.

Шейд закатил глаза.

— Мы же демоны. Но если тебе будет от этого легче, скажу, что большинству из нас ненавистна наша судьба до тех пор, пока мы не пройдем эсгенезис. Потом нам уже плевать.

— Значит, тебе это не нравится?

— Сейчас — да. Мысль о том, чтобы обмануть или изнасиловать женщину с целью осеменения, внушает мне отвращение. Как и то, что случается с младенцами.

— А что с ними случается?

— Большинство умерщвляют сразу после рождения. Мало кто из демонов по доброй воле захочет растить демона другого вида, тем паче зачатого путем обмана или изнасилования.

— Получается, отцы не имеют ничего общего со своими детьми.

— Многие из нас никогда не встречались с мужчиной, участвовавшим в нашем зачатии. Мы знаем лишь семью, растившую нас, хотя можем чувствовать своих братьев.

— Значит, ты никогда не знал своего отца?

Она села поудобнее, поморщившись от тупой боли в лодыжке.

— Только понаслышке.

— А что, все сексуальные демоны воспроизводятся таким образом?

— Нет. Большинство инкубов и суккубов используют для воспроизводства людей, но семы не могут. В результате таких связей рождаются камбионы.

— Камбионы?

— Стерильные полукровки.

По его презрительной гримасе ей стало ясно, что он думает о подобных союзах с людьми.

Однако просто заняться сексом с ними они явно не против. Она постаралась не выдать голосом свою горечь, когда спросила:

— Значит, твоя мать амбер, верно?

Шейд кивнул. Руна мало знала об этом живущем в пещерах виде, лишь бегло просмотрев найденную информацию, когда изучала демонов, определяя происхождение Шейда. Насколько она помнила, у них серая кожа и человеческая внешность, хотя контактов с людьми они избегают. Они крайне общительны в своем семейном кругу, но изолированы в мире демонов — возможно, из-за того, что являются естественной добычей некоторых более злобных видов демонов.

— А что насчет твоих братьев? — Она подалась вперед, охваченная любопытством. — Каких видов их матери?

— Мой старший брат Эйдолон был рожден от джастиса — демона Правосудия, а мать Рейта была вампиром.

Руна заморгала.

— Не знала, что вампиры могут иметь потомство.

— Они и не могут. Рейт — аномалия.

Где-то в подземелье кто-то закричал, и Руна поежилась.

— А твои родители? — спросила она быстро, немного дрожащим голосом. — То, что ты рассказывал, когда мы встречались, правда? Твоя мать живет в Южной Америке, а отец умер?

Долгое, неловкое молчание повисло в темнице. Наконец, когда Руна уже не надеялась получить ответ, Шейд сказал:

— Моя мать была убита пару месяцев назад.

— Ох, извини.

— Разве ты убила ее?

Ее голос потрясенно дрогнул.

— Нет.

— Ну так и не извиняйся.

— Я раздражаю тебя своими вопросами? — огрызнулась она.

— Точно. — Он пожал плечами. — Впрочем, других занятий у нас ведь все равно нет.

Словно по сигналу, снаружи загремели шаги. Руна полуприсела, готовая напасть, но Шейд остался в той же совершенно непринужденной позе, словно сидел, вальяжно развалившись, на диване с бокалом пива. Если то, что он обнажен, и беспокоило его, он этого никак не показывал.

Дверь распахнулась. Найтлэш, который раньше притащил Шейда в темницу, вошел и бросил на пол спортивную сумку. Следом за ним тихо проскользнуло существо в широком балахоне, чье лицо скрывал глубоко надвинутый капюшон, хотя Руне все же удалось заметить что-то вроде маски: видны были только костлявые скрюченные лапы, обтянутые кожаными перчатками. Несколько пальцев отсутствовало, но это не мешало ему держать свирепого вида дубину, усеянную шипами.

Существо повернулось к Шейду:

— Вижу, ты благополучно пережил свои тяжелые испытания.

— Вот что бывает, когда нанимаешь второсортных шлюх вроде Солайс. Тебе следовало проинструктировать ее, как правильно делать минет.

Существо зашипело:

— Я заставлю тебя страдать.

— Обещания, обещания, — протянул Шейд, снова возвращаясь к разглядыванию своих ногтей.

Руна практически почувствовала ярость, которая, подобно раскаленной лаве, выплескивалась из существа в балахоне.

— То, что я сделал с твоей сестрицей, покажется тебе безделицей по сравнению с тем, что я сделаю с тобой.

Очень медленно Шейд поднял голову, его темный взгляд сузился и засветился ненавистью.

— Где она? Что ты с ней сделал?

— Ты правда хочешь знать?

Шейд вскочил на ноги.

— Скажи мне!

Существо кивнуло найтлэшу, который открыл сумку на полу и вытащил нечто похожее на кожаное одеяло.

Силы небесные. Руна зажала рот рукой и почувствовала, как кровь отхлынула от лица, когда «балахон» разразился трескучим, кудахчущим смехом.

— Кожа амберов стоит на подземном черном рынке целое состояние. Будет кому-то отличный плаш.

Взрыв темноты вместе с порывом ледяного ветра поглотили сознание Руны, но не раньше, чем она услышала мучительный вопль Шейда, который ей не забыть до конца жизни.

* * *

Кайнан Морган являлся, вероятно, самым большим источником раздражения для персонала подземной больницы. Просто заноза в заднице. Так оно и было, и он знал об этом.

Но ему было наплевать. Теперь ему на многое наплевать. Это произошло стой поры, когда год назад его жена изменила ему, а потом умерла в руках своего любовника. То есть одного из своих любовников. Человека.

И потом, есть еще Джем со своими сине-черными волосами, кожаными мини-юбками, пирсингом и татушками. Он простил Тайлу за то, что она демон. Главным образом потому, что она не знала правду о своем происхождении, пока Эйдолон не выяснил это. Но сестру Тайлы, Джем… нет. Он познакомился с ней несколько лет назад в нью-йоркской больнице, где она работала, выдавая себя за человека. Она разговаривала с ним, смеялась с ним, видела почти голым во время тестов.

Говоря по правде, это не являлось предательством: она ничего ему не должна, — но он симпатизировал ей, доверял, а она все это время была врагом.

Но даже это не совсем правда. С той ужасной ночи почти год назад он пришел к тревожащему осознанию, что не все демоны — зло, что некоторые стараются нести в мир добро. Это знание, в довершение измены жены, сотрясло его моральные, духовные и эмоциональные основы. Он порвал с эгисами, покончил с одним из двух дел, в которых слыл мастером: убивать.

Таким образом, ему осталось только одно: дело, в склонности к которому он уже даже не был уверен.

Исцелять.

Вот тогда-то и вмешался Эйдолон и предложил ему работу в подземной больнице, где среди прочих уже работало около полдюжины людей. Какая дьявольская ирония! Столько лет он убивал демонов, а теперь должен их лечить.

Он принял предложение, но с условием, что будет выбирать, кому помогать. Он не желал быть в ответе за возвращение зла на улицы. Эйдолон понял и даже сделал Кайнана врачом, поскольку в больнице ощущалась нехватка докторов со степенью, а Кайнан имел огромный медицинский опыт благодаря военному медицинскому образованию и годам латания Хранителей после сражений с демонами.

И все равно эта работа временная. Якшаться с демонами… что ж, это прекрасное зеркало его душевного состояния, но ведь этому придет конец и он снова обретет себя. Правда, он не уверен, что сможет снова быть регентом нью-йоркского подразделения эгисов — черт, да они и не захотят его возвращения. Если Сигил — двенадцать верховных командующих эгисов — узнает, что он работал с врагом, то и сам станет врагом. А если станет известно, что временный регент нью-йоркского подразделения Тайла наполовину демон и замужем за демоном; над их головами — и его, и Тайлы — дамокловым мечом зависнет смертный приговор.

Очевидно, Сигил еще не прознал про новый подход Тайлы к уничтожению демонов: она научила Хранителей различать злых демонов и безвредных. И этот шаг принес им немало демонов-информаторов. Она также ввела политику поимки вместо убийства, когда дело касается оборотней. Ведь некоторые из них не причиняют вреда намеренно — они убежали из своих клеток или, как новички, еще не понимают, что происходит с ними три ночи подряд в полнолуние. Уничтожать надо только тех, для кого человеческая жизнь ничего не стоит.

Кайнан вынужден был признать, что после шаткого начала у эгисов из Тай получился отличный регент.

— Привет, пехота.

Кайнан стиснул зубы при звуке голоса Рейта, делая последний стежок на ране своей пациентки. Эта женская особь из семейства нитхалумов вела себя на удивление тихо во время процедуры, хотя для этого вида, похоже, характерен вечный злобный оскал. Нитхалумы не принадлежат к его любимому виду демонов в качестве пациентов, но их жестокость направлена на других демонов, не на людей, поэтому он не испытывал угрызений совести из-за того, что возвращает нитхалума в общую популяцию демонов.

Кроме того, эта особь была ранена, когда на нее напал и изнасиловал постэсгенезисный демон-семинус, и Кайнану хотелось, чтобы она нашла ублюдка и разорвала его на части. Она, возможно, беременна, но с этим он ничего не может поделать.

Кайнан оглянулся на Рейта, который маячил в дверях операционной, и его нахальная ухмылка так и напрашивалась на то, чтоб стереть ее с физиономии кулаком.

— Чего ты хочешь?

— Главным образом подразнить тебя.

— Клянусь Богом…

— Ай-ай-ай. — Рейт погрозил ему пальцем. — Нельзя делать это в больнице демонов.

Кай глубоко вздохнул и сосчитал до пяти, что, по словам Эйдолона, помогает, когда имеешь дело с Рейтом. Ну, может, Эйдолону и помогает, ведь Рейт не спал с его женой. Конечно, Рейт отрицает, что спал с Лори, но честным и надежным его никак не назовешь. И если он такой до наступления эсгенезиса, то после него он и вовсе слетит с катушек.

— Если б не магическая защита, я бы надрал тебе задницу, — огрызнулся Кайнан.

Рейт рассмеялся, потому что это была пустая угроза. Кайнан — опытный воин, тренированный как эгисами, так и, до этого, армией, но демон-семинус — мастер всех боевых искусств, известных как людям, так и демонам. Кроме того, девяноста девяти лет от роду, у него на семьдесят лет больше опыта, чем у Кайнана. Рейт справится с ним одной левой и даже не вспотеет.

— Ты насмешил меня, человек. Что ж, живи пока, — осклабился Рейт, как говорил каждый день в этой своей обманчиво добродушной манере. — Что-нибудь слышно от Шейда?

— Нет.

И это плохо. Вчера вечером Эйдолон отправил команду на поиски Шейда и Скалк, когда они не вернулись с вызова и не отвечали на радио— и телефонные звонки. Команда прибыла на последнее известное местонахождение Шейда, но не нашла никаких следов парамедиков.

— А разве ты не можешь его почувствовать?

— Если очень постараюсь. Но только если он сам в это же время будет пытаться или испытывает достаточно сильную боль…

Рейт, охнув, осекся. Упав на колени, он схватился за живот, согнулся пополам. Светлые волосы скрывали лицо, но его боль была очевидна в том, как надломился голос.

— Черт, — простонал он. — Ох, черт побери.

Кайнан развернулся, надавил на кнопку внутренней связи.

— Эйдолон! Операционная два, Быстро! — Он присел рядом с Рейтом. — Эй, старик, что случилось? Скажи мне, что болит?

— Шейд. — Рейт поднял голову, и в его голубых глазах, так непохожих на черные глаза братьев, стояли слезы. — Шейду больно.

* * *

— Ах ты, ублюдок!

Шейд кинулся на сукина сына в балахоне, но цепи с силой отдернули его назад. Невыносимая, мучительная скорбь живьем сдирала с него кожу, словно нож мясника. Восемьдесят лет он не испытывал такого, с тех пор как его легкомыслие стоило жизни всем его сестрам-амбер, кроме одной. Теперь и эта, единственная выжившая, сестра, которую он поклялся защищать, мертва.

— Кто ты? Покажись же, трус!

— Кто я? — Существо в балахоне двинулось вперед. — Ты на самом деле хочешь знать?

Зарычав, Шейд снова прыгнул, натянув цепи.

— Нет. Я просто так сотрясаю воздух, дерьмо ты собачье.

— Как мелодраматично.

Черный Балахон поднял руку и снял маску, отвратительную штуковину из шкуры и волос, но лицо его по-прежнему скрывалось капюшоном.

— Кто ты?

Медленно фигура откинула капюшон с головы.

— Я твой брат.

С безумно колотящимся сердцем Шейд вглядывался в лицо Рейта. Его голубые глаза. Его золотистые волосы. Его дерзкая ухмылка, обнажающая клыки вампира. Но флюиды не те. Как и прежде, когда Черный Балахон пытал Шейда, флюиды казались размытыми.

— Ты не Рейт.

— Я этого и не говорил. — Он щелкнул языком по одному клыку, точно как это делает Рейт. — Но если это тебя хоть немного утешит, мне нужен был Рейт. Не Скалк. Почему она осталась на дежурстве вместо него?

Холодная дрожь пробежала по позвоночнику Шейда. Рейт ездит на «скорой» только раз в месяц. Откуда этот ублюдок узнал, что вчера было дежурство Рейта? Если б Рейт явился по расписанию, Скалк не вызвали бы и Рейта вместе с Шейдом захватили бы хоулы. Так как же Черный Балахон узнал, если только…

Ну, конечно: Солайс. Как давно эта сука шпионит за ним и его братьями?

— Я ничего тебе не скажу, дерьмо собачье.

Шейд нарочно говорил неторопливо, пропитывая каждое слово своей ненавистью.

Найтлэш засунул свой жуткий трофей назад в сумку, и сердце Шейда едва не разорвалось от горя.

— Знаешь, она выкрикивала твое имя, — сказал лже-Рейт. — Проклинала его, на самом деле.

Улыбаясь, он закрыл глаза и глубоко вдохнул, словно вбирая в себя звук ее криков, запах ее агонии.

Это существо, которое подпитывается страданиями, и Шейд не станет играть в такую игру. У него обширный опыт с подобными демонами, и как бы Шейду ни хотелось разорвать ублюдка на части, он знал, что сейчас должен руководствоваться не эмоциями, а холодным расчетом.

А после того как получит что хочет, он уж позаботится, чтобы этот сукин сын дорого заплатил за смерть Скалк.

Руна чувствовала ледяную ненависть, сочащуюся из пор Шейда, когда он застыл на месте, балансируя на раненой ноге, как будто ее укус был не более чем простой царапиной.

— Ну давай, делай то, за чем пришел.

Его голос, сильный и глубокий, хлестал как плеть.

Его противник зашипел и бросился вперед, остановившись, однако, вне досягаемости Шейда.

— Я всегда ненавидел тебя. Почти так же сильно, как твоего жалкого младшего братца.

Шейд оскалился.

— Это могло бы для меня что-то значить, если б я знал, кто ты.

Мгновение их захватчик стоял неподвижно, только жилка пульсировала на виске. Он сказал, что брат Шейда, но Шейд, похоже, не купился на это. И все же было странно, как сильно он похож на Шейда, не считая голубых глаз и белокурых волос. Когда он сорвал с себя балахон, открывая скульптурное тело атлета, она заметила и другие отличия: главным образом, что Шейд шире в плечах, но чуть ниже ростом, хотя, с его-то шестью футами тремя дюймами, он отнюдь не маленький. Знаки на правой руке были такими же, но у Шейда на шее красовался незрячий глаз, а у этого, другого, демона — песочные часы.

Вдруг мускулистое тело демона замерцало, и он превратился в какое-то человекообразное существо, ссохшееся и скрюченное, с потрескавшейся кожей, сморщенной в одних местах и туго, натянутой и блестящей — в других. Что бы это ни было, оно выглядело так, словно его окунули в глубокую сковородку и хорошенько поджарили.

— Не могу долго удерживать себя в заимствованном обличье, — сказало существо. — Пару часов, самое большее. У меня имеются все ограничения семинуса после эсгенезиса.

Его взгляд поймал взгляд Шейда и удержал, и в его, теперь уже карих, глазах засверкало самое настоящее безумие.

Кровь отхлынула от лица Шейда так быстро, что Руне показалось: он сейчас потеряет сознание.

— Да, — проскрипело существо. — Теперь ты понял, кто я, не правда ли?

— Нет. — Шейд покачнулся вбок, ударившись плечом о стену. Он смертельно побледнел, кожа его сделалась пепельно-серой. — Ты не можешь быть…

Изуродованные губы скривились в гротескной улыбке.

— Посмотри на меня. Мы исцеляемся быстро, но полюбуйся, что делает, с нами огонь.

— Огонь, — прошептал Шейд. — Огонь уничтожил клуб «Бримстон». — Он затряс головой, черные волосы хлестнули по глазам. — Но ты же погиб. Там все сгорело дотла. Я почувствовал твою смерть.

— Я умер на какое-то время, — отозвалось существо, — поэтому связь, которая была между нами, братьями, прервалась в тот день, но ты знаешь, что это я.

— Шейд? — Голос Руны сорвался от напряжения, повисшего в воздухе. — Что происходит? Кто это?

— Это мой умерший брат, — выдавил Шейд. — Это Роуг.

 

Глава 4

Роуг жив.

Шейд силился переварить эту информацию, но у него никак не получалось. Бессмыслица какая-то.

— Почему? Почему ты делаешь это?

Роуг взмахнул своей сморщенной рукой:

— Это? Имеешь в виду охоту за органами демонов? Очень скоро ты узнаешь.

— Как давно?

Боги, Шейд представил, как Роуг занимается этим делом десятилетиями, прямо у них под носом.

— Пару лет. Я хоть и новичок, но уже потихоньку выдавливаю других из этого прибыльного бизнеса.

— Но почему ты позволил нам думать, что умер?

— Почему? — С ревом Роуг взмахнул дубинкой. Шейд увернулся, но цепь ограничивала его движения и скользящий удар пришелся ему по щеке. — И ты еще имеешь наглость спрашивать меня? Вы пытались меня убить.

Кровь струйкой текла по лицу Шейда.

— Какого дьявола? Что ты несешь?

— «Бримстон», тупица. Ты, Рейт и Эйдолон подстроили мою смерть. Единственное, чего я не знаю, — это кто принял окончательное решение, что такой псих, как я, не должен жить.

Вообще-то Шейд решил это уже давным-давно. Тогда, в 1952 году, все четверо братьев только что провели тридцать шесть часов в гареме для демонов. Удовлетворенные и выдохшиеся, все еще под воздействием сексуального кайфа, они обсуждали, какова будет жизнь после эсгенезиса. В отличие от Эя и Шейда Рейт и Роуг предвкушали ее. Но Роуг не только предвкушал, его совершенно не волновало, каким он выйдет из него: психически здоровым или нет, — ему было безразлично.

— Это не мы. По какой-то причине, что бы ты ни вытворял, Эйдолон закрывал на это глаза.

— Я не псих, — прорычал Роуг.

— Ну, само собой. Ведь это ж обычное дело — вырезать у других людей органы и продавать их.

За это Шейд получил еще один удар дубинкой, на этот раз по плечу.

— Ты смеешь судить меня? У меня не было ничего, пока я не вылечился после пожара и не начал это дело, но теперь я верну все, что ты и твои братья у меня отняли.

— Это были не мы, — повторил Шейд.

— Врешь! Я знаю, как все было. И за это вы все пострадаете. Точно как твоя сестричка.

Роуг сделал знак найтлэшу, который вышел вперед со своей дубинкой. Руна закричала, но Шейд просто закрыл глаза. Сопротивляться бессмысленно, это только еще больше разъярит Роуга. Он молча сносил удары до тех пор, пока не подкосились ноги.

В какой-то момент удары прекратились и Роуг с найтлэшем ушли, но он представления не имел, сколько с тех пор прошло времени. Казалось, целая вечность. Камни и солома впивались ему в колени, когда он стоял на полу темницы. В голове стучало, во рту пересохло, и только сейчас он начал приходить в себя.

Прикосновение Руны, легкое и нежное, возможно, имело к этому какое-то отношение.

— Как долго? — прохрипел он.

— Не знаю. Некоторое время.

Она убрала руку. Они по-прежнему были прикованы к стенам и едва могли коснуться друг друга, и то если вытянутся.

— Сукин сын, — выдохнул он, осторожно пристраивая бедро на пол. — Проклятый сукин сын.

— Этот демон… Роуг… ты думал, что он умер?

— Три года назад.

Шейд устремил взгляд мимо нее на каменную стену, из которой сочилась влага, но в мыслях проигрывал тот день, когда узнал о гибели Роуга. Только позже стало известно, что эгисы каким-то образом обнаружили скрытый магическим покровом клуб демонов и перебили всех, кто там находился. Покончив с этим, Хранители сожгли «Бримстон» дотла. Как Роуг выжил — загадка, но это объясняет, почему Шейд не узнал его голос. Поврежденный огнем, он стал таким скрипучим и низким, что исказился его ирландский акцент.

— Догадываюсь, что, когда он выглядел нормальным, со светлыми волосами, выдавал себя за одного из твоих других-братьев. Рейта, да?

— Да.

Он взглянул на Руну, задавшись вопросом, как она выдерживает все это. Ей-богу, выдержки ей не занимать. Сидит, вся такая спокойная и невозмутимая, когда он готов взбеситься, как Роуг.

— Я… я что-нибудь могу сделать? — мягко спросила она.

— Вернуть мою сестру.

— Мне ужасно жаль.

Он рискнул еще раз взглянуть на нее.

— Я думал, ты ненавидишь меня.

Ее голова дернулась назад, словно он дал ей пощечину.

— Такого я бы тебе никогда не пожелала. — Она опустила глаза на свои руки, сложенные на коленях. — Я знаю, что такое любить сестру или брата.

Его кожа съежилась от стыда. Он вспомнил Эрика, ее привязанность к нему, ее страдания, когда брат таял у нее на глазах. Руна рассказывала Шейду, как брат взял над ней опеку, когда ей исполнилось шестнадцать, после того как их отец исчез, а маму забрали в больницу. Эрик защищал ее, как и положено брату.

Как Шейд должен был защищать Скалк.

— Как Эрик сейчас? — спросил Шейд.

Ему требовалось как-то отвлечься — как угодно, — лишь бы не закричать от горя и отчаяния.

— Отлично. — Она искоса взглянула на него. — Благодаря тебе.

Шейд покрутил головой.

— Не понимаю, о чем ты.

— Ты вылечил его. Я же знаю.

— Эрик умирал, а после твоего прихода его состояние начало улучшаться.

Шейд вздохнул. За три дня до того, как Руна нашла его с двумя женщинами, он поехал к ней домой, в старый двухэтажный особняк в Нью-Рошеле, чтоб завезти жакет, который она оставила у него. Он также планировал порвать с ней. Шейд чувствовал ее растущую привязанность, ее потребность в большем, чем он мог дать. Но едва переступил порог, как стойкий запах смерти ударил ему в ноздри. Руна разговаривала по телефону, поэтому он бродил по дому, пока не нашел хозяйскую спальню, где на кровати лежал ее брат, живой скелет.

— Он страдал от болезни, вызванной демоном, — объяснил Шейд, когда по ее пристальному взгляду стало ясно, что она не собирается оставить эту тему.

— И что ты сделал?

— Черт.

Шейд потер лицоладонью. Он не хотел рассказывать. Не хотел, чтоб она испытывала признательность или чувствовала себя обязанной ему. Последнее, что ему нужно, — это ее нежные чувства.

— Шейд? Как ты вылечил его?

Из соседней темницы донесся какой-то грохот, возня, за ним последовала непристойная брань, несколько раз рявкнули от боли, потом все стихло. Тишина, за исключением непрестанного стука капель, стала для Шейда достаточной побудительной причиной, чтобы продолжать говорить. Все лучше, чем прислушиваться к собственным мыслям.

— Я обладаю способностью воздействовать на телесные функции. Главная цель этого дара инкубов — вызывать у женщины овуляцию, но я также могу входить в тело на клеточном уровне, давать обратный ход некоторым болезням. — Он пожат плечами. — Недуг твоего брата был на самом деле легко устраним.

— Врачи были поражены, — пробормотала она. — Я на следующее утро отвезла его в больницу. Он впервые за два месяца сам встал на ноги.

— Рад это слышать.

— Спасибо тебе.

Вот она, та признательность, которой он надеялся избежать.

— Не благодари меня. Я сделал это по чисто эгоистическим причинам, — прорычал он.

— Как спасение жизни может быть эгоистичным?

Он заставил себя встретить ее взгляд с такой злостью, какую только смог изобразить.

— Я не желал, чтоб ты отвлекалась от меня, горюя по нему.

Она ахнула, и он почувствовал укол совести из-за того, что солгал ей. Он спас Эрика, ибо это был его долг как медика. И хоть парень и человек, но он же страдал.

— Ты ублюдок.

— Знаю.

Он поморщился, усаживаясь поудобнее, что было трудно после укуса Руны и пыток. Внезапно он почувствовал себя куском дерьма из-за того, что ему, видите ли, больно. И это после того, через что, по всей вероятности, пришлось пройти Скалк?

— А как тебе удалось выжить после нападения варга? — спросил он. — И как это случилось?

Она с минуту молчала, словно молчание являлось наказанием, и он полагал, в какой-то степени, так и было.

— Это случилось в тот вечер, когда я пришла к тебе домой и обнаружила тебя с теми… шлюхами. Я выскочила и побежала, не обращая внимания ни на что вокруг, и оборотень напал на меня. — Она вздрогнула так сильно, что Шейд поклялся, что убьет того варга, если когда-нибудь поймает. — Разделавшись со мной, он бросил меня за дамнстером. Не знаю, сколько я пролежала там, но мне как-то удалось найти свой сотовый и позвонить брату. Он приехал за мной. Отвез в больницу. Врачи хотели подержать меня пару дней, но Эрик забрал меня — вопреки медицинскому предписанию— на следующий вечер. Я не знала почему, но доверяла ему.

— Он знал, что тебя покусал варг.

— Да, хотя мне не сказал. Он привез меня домой и запер в винном погребе. Я думала, он лишился рассудка. На следующее утро, когда я проснулась в разгромленном подвале, он объяснил.

Шейд подался вперед, тут же позабыв о своей боли.

— Как он узнал? И как подхватил вирус демонов?

Она оторвала взгляд, и он пожалел, что не может придвинуться ближе, чтоб заставить ее посмотреть на него. Хотя, с другой стороны, пожалуй, даже лучше, что они не касаются друг друга. У него слишком много воспоминаний о том, как хорошо было ощущать ее под своими ладонями. Под своим телом.

— Руна? — Когда она не ответила, он подверг испытанию пределы своих цепей. — Проклятие, он эгис, да?

Она покачала головой.

— Военный?

Ее взгляд резко метнулся к нему, в глазах вспыхнуло удивление.

— Что? Ты думаешь, демоны не знают, что правительства всех стран работают над «главным бичом подземного мир». — Он потер лицо ладонью. — Полагаю, вряд ли мы можем рассчитывать на то, что военные предпримут операцию по нашему спасению?

Она лишь молча таращилась на него.

— Так я и думал. — Он длинно выдохнул. — На Рейта, по-видимому, тоже надеяться не приходится. Похоже, придется нам спасаться самим.

— Как?

— Хороший вопрос, — мрачно промолвил он.

* * *

— Одна беда с прислужниками зла — они тупые как пробки.

Роуг опустил взгляд на противного маленького дрекевака, который походил на уродливую безволосую обезьяну, съежившуюся у его ног.

— Но я же доставил тебе семинуса, одного из твоих братьев, как ты просил.

Дрекевак захныкал, своими паукообразными пальцами гладя сапоги Роуга.

— Что ж, помучить его незаконченным минетом и умертвить его любимую сестрицу было забавно, но в конечном итоге Шейд для меня бесполезен. Он проклят. А это означает, что его органы тоже могут быть прокляты. Мне нужен Рейт.

Эйдолон тоже сгодился бы на крайний случай, но Роуг уже обеспечил ему пожизненные муки. Логичного, преданного доктора Эя раз в месяц истязают вампиры, которые рано или поздно или покалечат его, или убьют. Кроме того, ему нужно хирургическое и целительское искусство Эя, чтобы претворить в жизнь свой план. И поскольку Шейд бесполезен, остается Рейт. Что просто отлично, ибо Роуг хочет, чтобы именно он страдал больше всех.

Бедный малыш Рейт, такой сломленный и страдающий, так защищаемый своими безмозглыми, бестолковыми братцами. Дураки. Роуг раскусил Рейта с самого начала. Его младший брат — бесполезная трата хороших органов, но Роуг намерен это исправить.

— Ты снова не оправдал моих ожиданий.

Он с такой силой пнул дрекевака, что тот перелетел через весь большой зал древней крепости и врезался в возвышение для стола. Пока он снова полз к нему, Роуг перевоплотился в Рейта, наслаждаясь этой трансформацией, которая делала его корявую, сморщенную кожу мягкой и гибкой.

— Поскольку тебе явно требуется напоминание, вот как он выглядит.

И как будет выглядеть Роуг, как только пересадит себе кожу и репродуктивные органы Рейта.

— Милый?

Он резко развернулся, благодаря великого сатану, что сменил обличье прежде, чем Шерин вошла в зал. Демоница никогда не видела Роуга в его настоящем обличье, и если все выйдет по его, никогда и не увидит. Ему нужен Рейт, и чем скорее, тем лучше. Рано или поздно Шерин воспротивится воображаемому сексу, и до нее дойдет, что, несмотря на все ее воспоминания и оргазмы, между ними никогда ничего не было.

— Что случилось, Шер?

— Я вижу, у тебя в подземелье появился семинус. Я хочу взять его на улицу поиграть.

Он едва не свихнулся от ревности.

— Ты должна держаться подальше от подземелья, лирша. Сколько раз я доложен говорить тебе это?

При виде ее хорошеньких надутых губок он в отчаянии стиснул зубы. Он по-прежнему испытывал те же порывы, что и всегда, но из-за утраты половых органов при пожаре в клубе не мог ничего с этим сделать. Это была худшая из пыток — возбуждение без возможности получить сексуальную разрядку. Он уже заставил Шейда попробовать, что это такое, когда дал Солайс потрудиться над ним, но та явно сработала плохо, так как братец поборол свое возбуждение, вместо того чтобы кататься по грязному полу в корчах. План состоял в том, чтобы позволить Шейду помучиться чуть ли не до смерти, а потом снова отправить к нему Солайс, дав облегчение, в котором он нуждается, и начать цикл заново.

Несколько мгновений удовольствия, перемежаемых несколькими часами агоний. Снова и снова. Прекрасно.

И такой план провалился из-за того, что Солайс так же плохо сосет член, как и режет тела для извлечения органов пойманных хоулами демонов. Вот зачем ему нужен Эйдолон. Найти хороших медиков так же трудно, как хороших миньонов.

— Фи. — Шерин упрямо тряхнула своими длинными серебристыми волосами. — Тогда я пойду в «Вечность». Пойдешь со мной?

Черт бы ее побрал! Она же знает, что он не ходит ни в какие клубы, тем более в бар вампиров. От одной только мысли его прошибает холодный пот.

— Увидимся вечером в нашем логове.

Он послала ему воздушный поцелуй и упорхнула.

— Следуй за ней, — приказал он другому миньону, который грыз кость возле горящего очага. — Не хочу, чтобы она по пути завернула в подземелье.

Шейд с радостью ухватится за возможность запудрить ей мозги и использовать для побега.

Лучше все-таки пришить его. Или выпотрошить. Органы семинусов чуть ли не на вес золота на подземном рынке.

Он делает все это ради Шерин, чтобы навеки связать себя со своей любимой и удержать ее в своей постели. Но он не может рисковать, пересадив себе органы, отмеченные антилюбовным проклятием.

Но и убить Шейда прямо сейчас было бы слишком быстро. Нет, он должен заставить его страдать, как Эйдолона. Но как? Роуг убил мать Шейда, и это было весело, хотя он пока не признался Шейду в этом, а смерть Скалк будет вечно преследовать его, но и этого недостаточно.

— Что там поделывает мой брат? Сильно страдает?

Возможно, и нет. Шейд всегда любил плети и цепи.

Дрекевак пожал своим деформированным плечом:

— Я… не думаю. Эта женщина-варг составляет ему компанию.

Роуг сузил глаза.

— Нельзя, чтобы они могли прикасаться.

Если этот ублюдок находит удовольствие в его подземелье…

Погодите-ка… вот же оно. Вот она, самая страшная пытка для Шейда. И если все пойдет хорошо, Шейд будет мучиться даже не до конца жизни…

Он будет мучиться целую вечность.

 

Глава 5

Атласные простыни. Пуховые подушки. Клубника в шоколаде и шампанское. Все это слишком претенциозно для Шейда, который предпочитает меньше комфорта и больше кожи и цепей, но Руне такая роскошь подходит. Ее мягкая кожа заслуживает шелковых простыней. Длинные густые волосы рассыпались веером по пушистым подушкам. И то, как она слизывает клубничный сок со своих губ, зажигает в нем огонь.

Где-то в глубинах сознания Шейда таилось подозрение, будто это сон, но он не хотел просыпаться. Быть с Руной так прекрасно.

Он двигался на ней, погруженный в глубины ее влажного жара. Они так давно не были вместе, так давно он не позволял себе удовольствия быть с женщиной, а не просто пользоваться ею.

Давать волю таким чувствам опасно. Если б тогда она не застала его с двумя женщинами, он бы сам порвал с ней, но не потому, что она стала слишком привязываться, как Шейд постоянно твердил себе, а потому, что привязываться стал он. Если б не проклятие, маленкур, он мог бы уступить соблазну продолжить их отношения и посмотреть, куда они приведут.

Но что-то в ней влекло его, заставляло все время думать о ней после того, как он оставил ее возле кофейни, побудило разыскать номер ее телефона, позвонить и назначить встречу спустя два дня.

— Я скучала по тебе, Шейд.

Голос Руны был сладким нектаром, пузырящимся в жилах, как игристое вино, которое он слизывал с ее поясницы несколькими минутами ранее, когда она лежала на животе, распростершись перед ним как роскошное угощение.

— Возьми меня в себя.

Он резко вскинул голову. Ее глаза, в которых сияли желание и любовь, с нежностью глядели на него, и он понял, что Руна сказала это всерьез. Она хочет единения с ним. Стать его парой, его половинкой, его супругой и помочь пройти через эсгенезис, чтобы ему не пришлось проходить через это одному и жизнь не пошла кувырком.

Правая сторона его лица пульсировала. Кожные знаки пытались пробиться на поверхность и объявить, что Шейд прошел Перелом. Его отделяют какие-то недели, а может, дни или даже часы, от превращения в демона-трансформера, который забывает свою прежнюю жизнь и дни и ночи проводит в бездумной погоне за женщинами, с тем чтобы оплодотворить их.

Единение со своей половиной остановит это безумие — в буквальном смысле. После эсгенезиса мужчины-демоны часто слетают с катушек, и Роуг тому пример. Те же, кто имеет свою пару, сохраняют здравый рассудок, становятся способными к размножению и превращению, но единственные женщины, с которыми они могут спать, — их половинки.

Тот факт, что они на всю жизнь будут ограничены одной женщиной, — причина, по которой многие семы не идут на слияние, особенно после эсгенезиса. Кому захочется провести шестьсот лет с одной партнершей? Хуже того, существует только один выход — смерть одного из партнеров. А поскольку демоны в большинстве своем очень мало ценят чужую жизнь, найти половинку, в которой ты будешь уверен на все сто, не опасаясь, что она прикончит тебя во сне через двести лет супружества, почти невозможно.

И все же Шейд готов рискнуть… если б не проклятие. Он не может позволить себе влюбиться в женщину, которая станет неотъемлемой частью его существования, а он знал, что влюбится, и влюбится крепко. Желание иметь любящую семью было привито ему матерью, и каждый день он тоскует по тому, чего не может иметь.

Хотя сейчас у него есть Руна.

Ее ноги крепко обвились вокруг него. Она выгнулась ему навстречу, забирая его целиком, издавая громкие стоны наслаждения. Он и забыл, в какой гармонии всегда были их тела, с каким энтузиазмом она всегда откликалась на любое его желание. Ее любопытство не знало границ, и он получал несказанное удовольствие, знакомя ее с различными позами, игрушками и действами.

Протянув руку, она вонзила ногти ему в ягодицу, побуждая к ритму по своему выбору.

— Жестче, — прорычала она. — Пока я не закричу, демон.

Удивление зазвенело в нем — она никогда не проявляла никакой агрессии во время секса, угождала его желаниям и потребностям, была податливой и идеальной.

Но так даже лучше.

Он увеличил мощь и темп своих толчков, давая ей то, чего она хотела, заставив ее застонать, когда они забрались выше. Запах ее возбуждения усилился, одурманивая его вожделением, опьяняя его так, что комната закружилась. И когда она приказала: «Пей меня», — и процарапала длинным ногтем по своей ключице до крови, он так и сделал не думая.

Руна сплела пальцы своей левой руки с его правой и вытянула их руки над головой. Боль пронзила его — чудесная, восхитительная боль, растекавшаяся от плеча, где она вонзила зубы. Его родовая отметина, тянувшаяся от пальцев до шеи, начала пульсировать жидким жаром и, казалось, сплавила их конечности воедино.

О, дьявол, да это же Слияние! Бондинг. Оно происходит, и Шейд не может это остановить, когда ее кровь течет как вино по его горлу, а Руна втягивает его кровь длинными, эротическими посасываниями. Когда оргазм накатывает на него волнами, и она изгибается, и…

Ослепленный страстью, Шейд не мог ясно мыслить, но что-то было не так. Запахи в комнате изменились. Это были уже не ароматы шоколада и возбуждения, но вонь прелой земли и нечистот. Колени его скользили не по атласу. Они царапались о твердый камень.

— Руна, — прошептал он, и она застонала, пробуждаясь от того же сонного дурмана, что окутывал и его.

— Что случилось?

Она заморгала, глядя на него. Краем глаза он увидел, что дермуар перестал светиться. Он чувствовал ее в себе, в своей душе, в сердце. Слияние произошло.

И с растущим ужасом он осознал, где они.

— Ах ты, ублюдок! — Кровь Руны чуть ли не вскипела от ярости, когда она просверлила его убийственным взглядом. — Что ты со мной сделал? — Она с силой толкнула его в голые плечи. — Слезь с меня!

— Черт, — выдохнул он, вставая на колени рядом с ней. — Что произошло?

— А ты не знаешь?

— Я знаю только, что это было Слияние. Но я понятия не имею, как мы дошли до этой стадии.

Слияние? Она поморщилась от тупой боли в голове. Должно быть, ее чем-то опоили. Ее мозг лихорадочно заработал. Смутные, расплывчатые образы кружились в голове. Надзиратели принесли им еду и воду. Они поели, а потом… потом провал в памяти. Она смутно припомнила, что слышала голос Роуга, но в следующий миг уже была в гостиничном номере с Шейдом и они занимались любовью.

Слияние. Укусы, кровь… что-то вроде брачного ритуала?

Покалывающая волна возбуждения прокатилась по ней, разметав связные мысли. О, она помнит это, помнит, как еще долго после секса с Шейдом наслаждалась оргазмами. Руна закусила губу, сдерживая стон, стыдясь того, что в подобных обстоятельствах в состоянии испытать еще одно освобождение.

Когда оно накатило на нее, Шейд привлек ее в свои сильные объятия.

— Люблю эту часть, — пробормотал он ей на ухо. — Люблю наблюдать, как ты кончаешь уже после того, как я овладел тобой.

Она выгнула спину, цепляясь за его широкие плечи, за волны наслаждения, которым, казалось, не будет конца. Ах, как ей хотелось, чтобы они не прекращались! Его твердые выступающие мускулы смягчали спазмы тела. Смутно она сознавала, что Шейд раздвинул бедром ее бедра и крепко держал, вдавливая свою твердую плоть ей в живот.

Губы его касались края ее уха, когда он нашептывал ей что-то между оргазмами, которые накатывали один за другим. Слова Шейда были красочными, жаркими — словесный афродизиак, от которого она продолжала содрогаться в его объятиях.

Когда все закончилось и голова у нее прояснилась, Руна вновь оттолкнула его, хотя и с меньшей силой.

— Это безумие, — проговорила она голосом, хриплым как никогда.

— Значит, это Роуг.

Шейд взъерошил руками волосы, наблюдая за ней так, словно оценивал ее способность справиться со всем, что произошло.

— Я помню, что слышала голос Роуга. Должно быть, они опоили нас. Но зачем?

Руна оглядела маленькую темницу, и только сейчас до нее дошло, что они больше не прикованы цепями к стенам. В душе ее запела надежда. Она приветствовала это чувство, покуда смутный голод не заставил ее осознать, что то, что она испытывает, — не надежда.

Это зов полной луны. Время близится.

— Зачем, не знаю. Но в его силах заставить нас поверить в то, чего на самом деле не было. Это тот же дар, что и у Рейта. Он влез в наши головы и заставил нас хотеть Слияния.

— А что вообще такое это Слияние?

— Это то, что делают демоны семинусы, если хотят либо избежать, либо смягчить худшие последствия эсгенезиса. Мы все равно проходим через Перелом, но если у нас есть пожизненная пара, мы не погружаемся в пучину насилия и не испытываем потребности сделать беременной каждую женскую особь на земле. — Он подался вперед, глаза его опустились на ее обнаженную грудь, которая напряглась под этим пылающим взглядом. — Единственная женщина, которую мы хотим делать беременной, — это наша половинка.

Руна сглотнула и обхватила себя руками.

— И ты…

— Я еще не способен к зачатию. — Шейд нахмурился. — У меня есть кольцо вокруг шеи?

— Да.

Оно было продолжением кожного узора, идущего вверх по руке… какой-то замысловатый ошейник.

Она протянула руку, чтобы дотронуться до него, но он увернулся.

— Не надо. — Голос Шейда был низким и сиплым. — Я и так с трудом сдерживаюсь. То, что мне хочется сделать с тобой…

Ее сердце заколотилось в груди, подпрыгнуло к горлу, и Руна едва сумела выдавить:

— А это… это нормально?

— Я слышал, что Слияние со своей избранницей до Перелома ускоряет его. — Взгляд его потемнел, и вскоре белки глаз почти полностью поглотились чернотой зрачков. — Из-за того, что секс доступен постоянно и в любом количестве.

От этих слов и собственнического, напряженного выражения его лица Руна едва не застонала.

— Я не собираюсь быть твоей сексуальной рабыней.

Она надеялась, что для него это прозвучало убедительнее, чем для нее самой.

Шейд отодвинулся от нее еще дальше, но то, как напружинилось его тело, то, как ой наблюдал за ней, напомнило ей пантеру, готовящуюся к прыжку.

— Это происходит не так. — Он потрогал свое горло. — Кольцо одно или два?

— Одно.

— Когда эсгенезис завершится, их будет два. Первое означает, что у меня есть пара. Второе — что я репродуктивен, способен к зачатию. Через несколько минут у тебя на руке появится такой же узор, как и у меня. Поскольку ликантроиия изменила твою ДНК, ты теперь не совсем человек, поэтому Слияние не должно убить тебя.

— Не должно?

Да уж, просто замечательно. Руна вскочила на ноги и заметалась взад-вперед. Волчья кровь пульсировала прямо под кожей.

— Ладно, как нам прекратить это чертово Слияние? Разорвать его?

Он потер ладонью челюсть.

— Никак.

— Что значит — никак? Должен же быть какой-то выход. Заклинание, ритуал…

— Его нет. — Он снова потер челюсть. — Черт побери.

Ей пришло в голову, что она должна была больше расстроиться, но поскольку они оба, по всей вероятности, умрут через день-два, это пожизненное Слияние не кажется таким уж страшным.

— Просто ради интереса: давай представим, что нам каким-то образом удастся сбежать отсюда и остаться в живых. Что это Слияние будет означать для меня? Для нас?

Он встал и тоже заходил взад-вперед, и она поневоле залюбовалась его прекрасным мускулистым телом.

— Во-первых, вынужденная верность. Никто из нас не может по желанию заниматься сексом с кем-то другим. Тебе будет больно, если попытаешься. Я не смогу «подняться». Мы будем чувствовать возбуждение друг друга, какое бы расстояние нас ни разделяло. Будем чувствовать эмоции друг друга. Прямо сейчас я чувствую твой гнев.

— Еще бы ты его не чувствовал. — Она сердито посмотрела на него. — Все это похоже на какой-то бред. Зачем кому-то это делать? То есть я поняла, что вам это облегчает прохождение сложного периода, но зачем женщины идут на это?

— Только не женщины-люди. Наша кровь токсична для людей, поэтому Слияние с ними для нас невозможно.

— Ну хорошо, значит, другие женские особи. Почему женщины-демоны идут на это Слияние?

— Демоны тоже влюбляются, знаешь ли, — резко бросил он. — Женщина хочет уберечь мужчину, которого любит, от безумия и не дать ему кидаться на все, что движется. — Он сделал глубокий вдох, и когда заговорил, казался уже спокойнее. — У некоторых видов за счет этого увеличивается продолжительность жизни. Хищные виды получают в лице своего избранника защитника. Существует множество причин, почему женщина-демон образует пару с семинусом.

— А как насчет оборотней?

— Неземные оргазмы.

Она вытаращила глаза.

— И все? Отличный секс? Я буду привязана к тебе до конца жизни, и все, что за это получу, лишь отличный секс?

— Лучше, чем просто отличный секс, — поправил он несколько рассерженно.

Она наклонилась за своей одеждой, разбросанной вокруг.

— А что стряслось с твоим братом? Почему он такой?..

— Он всегда был неуравновешенным. Родился в семье нитхалов-рабовладельцев. Крайне жестокая раса. А когда прошел свой эсгенезис, то растерял последние мозги.

Руна, натягивая джинсы, в какой-то момент, должно быть, зарычала, потому что он бросил на нее любопытный взгляд.

— Ты близко, да?

В ответ ее мышцы болезненно напряглись, как будто отделялись от костей.

— Уже почти полнолуние.

— Черт побери.

— Да, как только я превращусь в зверя, они сдерут с меня шкуру.

Медленно качая головой, Шейд затеребил свою серьгу.

— Не думаю. Роуг связал нас не без причины.

— Значит, он не убьет меня?

Шейд встретился с ней взглядом.

— Непременно убьет, — тихо проговорил он. — Но не сейчас. Думаю, он запланировал нечто гораздо худшее.

* * *

Доктор Джемелла Эндри стояла в ординаторской подземной больницы, наблюдая, как Рейт мечется, словно лев в клетке, а Эйдолон и Кайнан пытаются успокоить его.

Тщетность их попыток надрывала душу. Рейт уже много часов не находил себе места.

— Я по-прежнему не могу определить его местонахождение. Проклятие! Я не могу найти его!

Эйдолон, сидевший напротив него, вскинул глаза. Взгляд его был затравленным. «Скорую», на которой ездили Шейд и Скалк, нашли, но не осталось никаких следов демонов и все в госпитале не на шутку встревожились.

— Я получаю отрывочные сигналы, когда ему больно, но они быстро пропадают. Должно быть, кто-то использует маскирующий магический покров или еще что.

— Это хоулы, да?

Кайнан озвучил то, о чем они все думали, Джем-судорожно вздохнула.

— Нет. — Рейт метнулся через комнату и швырнул Кайнана спиной о стену. — Не смей так говорить. Не смей так даже думать.

Кайнан никак не отреагировал, только спокойно смотрел на Рейта. Он попал точно в цель, и все это знали. Только сегодня утром привезли демона, у которого хоулы вырезали язык и все три глаза.

Прошло несколько мучительных секунд, прежде чем Рейт наконец оттолкнул Кайнана.

— Мне надо убраться отсюда.

Эйдолон встал, поправив свой стетоскоп, который все время соскальзывал с шеи.

— Рейт…

Предостережение в его голосе было острым, как лезвие скальпеля.

— Избавь меня от очередной нотации, брат.

Рейт выскочил из ординаторской, и, чертыхнувшись, Эйдолон последовал за ним, оставив Джем наедине с Кайнаном.

— Вот псих ненормальный, — пробормотал Кайнан, потирая спину.

Он открыл холодильник и взял оттуда банку «Ред булл». Джем заставила себя оторвать взгляд от того, как штаны униформы обтянули его красивый зад, когда он наклонился.

— Думаю, мы все немного не в себе, — устало проговорила она.

— Ты имеешь в виду всех-всех? Или только демонов? — Кай открыл банку, глядя на нее своими голубыми глазами, от взгляда которых у нее всегда учащалось дыхание. — Вроде тебя.

Грубоватое напоминание поставило ее на место. Он человек, который раньше убивал демонов за деньги и у которого есть все причины ненавидеть их. И все же он работает с ними, общается с ними, лечит их. Однако по-прежнему не видит ничего, кроме того, кто она. Не видит, как сильно она желает его.

Конечно, рана от измены его жены все еще кровоточит, но Джем так отчаянно хочется исцелить его, пусть даже только по своим собственным, эгоистическим причинам.

Она любит Кайнана Моргана, любит уже много лет. И не важно, что он уже не тот мужчина, в которого она когда-то влюбилась. Ее демоническая половина радуется тому, что он утратил свою чистоту, свою добродетельность. Человеческая же половина плачет, страстно желая снова видеть его цельным.

— Джем?

Ладонь Кайнана легла ей на плечо, резко выдернув ее из этих размышлений, но успокоив своим теплом.

Господи, какой же он невозможно привлекательный: черные курчавые волосы, голубые глаза, смуглая кожа, — а его атлетическое тело создано для марафонов — как в постели, так и вне ее.

Джем заморгала.

— Прости, я задумалась.

— Мы все беспокоимся о Шейде и Скалк.

— Даже ты? В самом деле? — Вопрос прозвучал резче, чем ей бы хотелось, и Джем осторожно выровняла голос для следующего: — Ты правда беспокоишься о них?

— Думаешь, мне наплевать, потому что они демоны?

— Это приходило мне в голову.

— Я знавал людей, в которых было больше зла, чем в любом из них.

Этот его ответ дал ей надежду, легкое, трепещущее ощущение в животе.

— А ты смог бы… смог бы когда-нибудь… э-э… быть с демоном?

Вопрос вырвался у нее раньше, чем она успела остановить себя.

Давнее повреждение голосовых связок сделало его голос хриплым и низким. Но сейчас он стал еще более сиплым.

— О чем мы говорим? О сексе?

Во рту у нее пересохло, и трепет желания и одновременно волнения пробежал по телу.

— Я… я не знаю. Просто я… мог бы ты представить себя со… с демоном?

Один длинный палец скользнул вдоль ее скулы — самый интимный контакт, который когда-либо был у них.

— Никогда.

И он стремительно вышел из комнаты.

Кайнан резко остановился сразу за дверью ординаторской. Сердце его колотилось, дыхание обжигало горло. Полутемный больничный коридор сомкнулся над ним, и пришлось прислониться к стене, когда у него вдруг закружилась голова.

Что это, черт побери, только что было? За все годы, что знает Джем, он никогда не замечал, чтобы она относилась к нему как-то иначе, чем по-дружески, но внезапно показалось, что она…

Хочет его? Его? Почему? Он подпорченный товар и первостатейный болван. Не говоря уж о том, что в течение последних одиннадцати месяцев его либидо было таким же мертвым, как и его жена.

Но внезапно, когда он стоял там, его тело ожило, возродилось к жизни. Словно от встряски дефибриллятора.

Она же демон.

— Только наполовину, — пробормотал он сам себе.

Но и этого более чем достаточно.

Господи Иисусе! Он стоит тут, в коридоре, сражается с собой, тонкая ткань брюк униформы не скрывает его возбужденного состояния, а почему? Он только что ясно дал понять: у него никогда не будет ничего с демоном, даже чего-то такого поверхностного, как секс, ибо секс никогда не был для него поверхностным.

Да, братья, инкубы надорвали бы животы со смеху, если б узнали это про него. Он всегда считал секс неким таинством, происходящим между людьми, которые любят друг друга. Но тем не менее он не осуждает тех, кто не чувствует то же самое. Он был сыном девочки по вызову, которая ушла из бизнеса, когда его богатый женатый отец заплатил ей за молчание. Он видел и лучшее, и худшее в людях, когда рос, и потом, в армии, во время сражений. Люди порой совершают дурные поступки под влиянием стресса, или боли, или из-за своего воспитания.

Может, он просто неправильно понял вопрос Джем. Может, она говорила не о сексе — по крайней мере не о сексе с ней.

А может, он законченный идиот, потому что прекрасно знает, о чем был разговор, и его дружок под ширинкой знает тоже.

Впрочем, это не имеет значения, потому что между ними ничего не может быть, какой бы сексуальной она ни выглядела в своих кожаных мини-юбках и черных чулках, которые, как он только что осознал, казались невероятно возбуждающими.

Проклятие! Он по уши в дерьме и понятия не имеет, как вытащить себя из него.

 

Глава 6

Шейд мерил шагами темницу, размышляя, как им выбраться из подземелья. Он наблюдал за тюремщиками, которые приходили и уходили, пытаясь определить их разновидность и пол. Если соблазнить женскую особь, это дало бы им лучший шанс для побега, и до сих пор он видел двух: женщину-имп, которая забирала его из темницы, и еще одну, которая кормила их.

Руна уснула несколько минут назад, поэтому он сел рядом с ней, спиной к стене, и стал думать о Роуге. Шейд надеялся вспомнить что-то проливающее свет на причины, по которым Роуг обвиняет Шейда и братьев за случившееся с ним во время пожара в «Бримстоне».

Первый вызов в тот день был провальным. К тому времени как Шейд и Скалк прибыли в переулок, где был ранен соулшреддер, он умер, оставив после себя лишь маслянистую лужицу на земле. Вернувшись с вызова. Шейд свернул к заброшенному гаражу, преодолев по спирали несколько уровней под Нью-Йорком. Глубоко под землей мерцала дверь, невидимая для людей, но путеводная для демонов. Шейд нажал кнопку на приборной доске кареты «скорой помощи», и ворота открылись, впуская машину. Они очутились внутри гигантского паркинга, примыкающего к больнице.

Поставив «скорую» в бокс, он направился в комнату отдыха, где Эйдолон спорил с Рейтом из-за какой-то глупости, без сомнения. Роуг прислонился к стене, не спуская глаз с Солайс, медсестры-вампира, когда та наклонилась за чем-то в холодильнике.

— Шейд, — сказал Роуг со своим ирландским акцентом. — Я пытаюсь уговорить наших братьев поехать в «Бримстон». Они отказываются. Опять.

— Нечего и пытаться. Никто не хочет ехать.

Даже у Рейта хватает мозгов не ошиваться в пропитанных похотью барах для демонов.

Но Роуга мало заботят последствия. Он раб своих инстинктов и либидо. Даже сейчас, когда он пожирает глазами Солайс, запах похоти так и растекается от него волнами. Облизав губы, он подошел к ней, дернул на себя и толкнул лицом к стене.

Эйдолон прочистил горло.

— Никакого секса здесь. Ты знаешь правила.

Словно не слыша, Роуг продолжал лапать медсестру, и Шейд приготовился к драке. Но как только Эйдолон сделал первый шаг к парочке, Роуг отступил.

— Ты такой зануда, Эй.

— Встретимся в баре, когда закончится моя смена, — промурлыкала Солайс, и Роуг ухмыльнулся:

— Мы поиграем в наказание для провинившейся медсестры.

Он куснул ее за мочку уха и отпустил. Она покачнулась под воздействием его феромонов, когда он, зашагал к двери. Большинство женских особей обычно избегают постэстенезисных семинусов, если знают, кто они, но поскольку вампиры не способны к зачатию (мать Рейта— единственное исключение), ничто не мешает им заниматься с ними сексом.

— Идиот, — пробормотал Шейд, когда дверь за Роугом закрылась. — Когда-нибудь он допрыгается.

Рейт поднялся с нехорошим блеском в глазах.

— На это можно только надеяться.

— Шейд?

Шейд заморгал, выплывая из своих воспоминаний.

Он посмотрел на Руну, и сердце его заколотилось. Это лишь вопрос времени, прежде чем он полюбит ее, и в сравнении с последствиями его эмоциональной слабости медленная и мучительная смерть покажется просто раем.

Шейд никогда ничего не боялся, но проклятие, наложенное на него колдуном восемьдесят лет назад, пугало его до чертиков, и если он не поостережется, Руна станет его погибелью. Потому что даже сейчас его тело требует, чтобы он овладевал ею снова и снова, пока она не станет одержима им.

Если б только тогда, восемьдесят лет назад, он не уступил желаниям женщины, неотразимой звезды немого кино, которая требовала от Шейда грубого, жестокого секса в форме наказания. Если б только он не убил ее мужа, когда тот обнаружил Шейда голым с его связанной женой. Если б только ее муж не оказался злым волшебником, который в последние минуты перед смертью наслал на Шейда проклятие:

«Я призываю тебя, слуга Зла, демон Мести, я призываю тебя, Ариох, вершащий месть, который отнимает жизнь. Я приказываю тебе: привяжи этого демона к маленкуру, обреки его на вечную неутолимую жажду, на неослабевающий голод, на нескончаемую боль, на неисполнимые желания. Он не узнает любви, ибо превратится в тень. Приди же. Исполни мою волю».

Даже теперь, через восемьдесят лет, слова колдуна звучали так же ясно, как тогда, когда он произносил их своими окровавленными губами.

Руна потрепала его по щеке холодной ладонью.

— Эй, ты не спишь?

Он оттолкнул ее руку, пока не сделал какой-нибудь глупости, например не потянул ее на себя. От его внимания не ускользнуло, что у нее на руке до сих пор нет знаков бондинга.

— Что такое?

— Кто-то идет.

— Наконец-то.

Стряхнув с себя оцепенение, он поднялся на ноги и, скользнув ужом, прижался к холодной каменной стене. Раздались шаги — тихие, легкие. Явно женские.

Просто замечательно.

Шейд сделал знак Руне, которая быстро легла на пол, обернув кусок цепи вокруг шеи.

Изображать мертвую у нее получалось очень убедительно.

А Шейд собирался сыграть роль невидимки.

Скользнув в сгусток темноты у двери, он поежился. Клетки его кожи темнели до тех пор, пока он не перестал видеть собственную руку. Мало кто смог бы обнаружить его сейчас благодаря унаследованной способности демонов-амберов превращаться в тень в присутствии тени.

Шаги зазвучали отчетливее, громче. Вторая пара.

Дыша медленно, ровно, чтобы удерживать сердцебиение в спокойном ритме, он ждал, надеясь, что тот, кто приближается, нечувствителен к звукам ударов сердца и шуму крови.

— Хозяин не велел тебе сюда ходить!

Сиплый шепот мужской особи был пронизан отчаянием.

— Я хочу посмотреть на семинуса, — промурлыкал женский голосок. — Мы с Роугом еще не связаны узами бондинга, поэтому я могу делать что хочу! Он не знает, что я вернулась из «Вечности». У меня есть время поиграть.

Сквозь дверные решетки Шейд почуял запах ее похоти и впервые за восемьдесят лет не испытал ни малейшей искорки возбуждения.

Он бросил взгляд на Руну, и его плоть дернулась. Проклятый бондинг!

Женщина заглянула через решетки. Ее бледная прозрачная кожа, фиалковые глаза и заостренные уши указывали на то, что она бэтхег, проживающий в пещерах вид. Значит… Роуг нашел себе пару.

— Его нет. Кто его выпустил? — Она потрясла дверь. — Он убил варга.

— Не делай этого! — вскричал се провожатый. — Нет!

Железный замок щелкнул. Дверь распахнулась, и женщина шагнула внутрь, глядя прямо на него. Он затаил дыхание, безуспешно пытаясь замедлить сердечный ритм. Спустя несколько мгновений, показавшихся Шейду вечностью, женщина-бэтхег отвернулась.

Когда она направилась к Руне, Шейд напал, руками сдавив ей голову с обеих сторон… но в последнюю секунду не стал ломать ей шею. Следовало бы, но если то, что она сказала о Слиянии с Роугом, правда, брат любит ее.

Она еще может пригодиться.

Руна вскочила.

— Сзади!

Он развернулся и блокировал удар прислужника Роуга, который вошел вслед за женщиной, В три приема переломил скелетообразного демона пополам, а Руна уложила женщину на пол лицом вниз. Она села на демоницу верхом, одной рукой удерживая ее за шею, а другой выкручивая ей руку за спину.

И хотя счет времени шел на секунды, он на мгновение остановился, восхищаясь своей половиной сильной и…

Черт! Он встряхнулся.

— Нам надо уходить.

Глаза Руны расширились.

— Шейд!

Два даркветота ворвались в темницу. Их флюоресцирующие глаза, губы и разрезы на пепельно-черной коже светились ярко-оранжевым в тусклом свете подземелья. Они двигались быстро, но Шейд прорвался сквозь них, сделав что-то вроде отверстия для Руны, когда они растеклись по сторонам.

— Быстрее! — прокричал он и задохнулся, когда веревка впилась ему в шею.

Один из даркветотов швырнул его на пол темницы. Боль прошила позвоночник.

Рев ярости эхом прокатился по подземелью, а потом замелькали кулаки и ноги Руны, нанося внушительные удары по даркветотам. Веревка соскользнула, и он впечатал кулак в физиономию даркветота. Демон рухнул на землю одновременно со вторым, который получил от Руны удар по голове ногой.

Женщина-бэтхег поднялась на ноги. Встретившись взглядом с Шейдом, она зашипела, и земля задрожала. Камень с потолка с грохотом упал на пол в облаке пыли. Черт, похоже, она вознамерилась сровнять тут все с землей. Да и на здоровье, только после того как они уберутся отсюда.

Зрачки Руны дико расширялись и сужались. Пальцы удлинились. Близилась ночь. Откуда-то донеслись крики. Еще тюремщики.

— Бежим!

Шейд схватил Руну за руку. Хорошо бы взять с собой женщину Роуга, но она будет им помехой.

Земля качалась и проседала под ними, когда они пулей вылетели из темницы. Впереди два тюремщика преградили им путь. Шейд врезался в них, как шар для боулинга врезается в кегли, и, не замедлив стремительного бега, потащил Руну вверх по узкой винтовой лестнице. Они выскочили с лестничной площадки на зеленую лужайку. Серый туман окутал их, неподвижный, за исключением густых спиралей, завивающихся у ног. То тут, то там мгла редела, позволяя разглядеть вдалеке каменистые утесы и чахлые деревца. Позади них резко вздымалась каменная стена, исчезая в тумане.

Их держали в замке.

— Где мы?

— В Ирландии, я думаю.

Догадка, основанная не только на пейзаже, но и на происхождении Роуга. Пройдя первый этап взросления, он покинул Шеол, царство демонов, расположенный глубоко в недрах земли, и жил среди людей в разных ирландских городах, в конце концов связавшись с Ирландской республиканской армией. Устраивать волнения и беспорядки, причинять неприятности стало его любимым занятием.

Руна согнулась пополам, тяжело дыша, хотя Шейд подозревал, что она задыхается не столько от быстрого бега, сколько от приближающегося превращения в волка.

— Что это за тряска?

— Бэтлеги… они управляют землей и водой. Могут вызывать цунами, землетрясения и другие катаклизмы подобного рода, если разозлятся. А она была зла как черт. — Послышались гневные крики, и сердце его лихорадочно заколотилось. — Нам надо делать ноги, детка. Я бы с удовольствием остался и поиграл, но, похоже, наша проклятая связь пробудила во мне серьезный защитный инстинкт.

— Я сама могу о себе позаботиться.

Голос Руны был тихим, но с примесью стали. Как и взгляд.

У нее душа воина, решимость борца. Это распаляло его, заглушая здравый смысл.

Шейд схватил ее за талию и притянул к себе. В то же время кожа его натянулась, а кровь вскипела. Ему хотелось овладеть ею прямо здесь и сейчас. Разрази его гром!

— Знаю, что можешь. Но я позабочусь, чтобы этого не пришлось делать тебе.

Понимая, что самым разумным было бы бросить Руну здесь на верную смерть, он, проклиная связь, снова схватил ее за руку и потащил к лесу.

Руна старалась не отставать от Шейда, радуясь тому, как горел и легкие с каждым вдохом. Она свободна, и свежий бодрящий воздух пробуждал желание бегать. Выть. Охотиться.

— Уже близко.

Он остановился так резко, что она налетела на него.

— Роуг?

Она наклонила голову в сторону горизонта, где последний луч света проглядывал сквозь туман.

— Ночь. Я превращаюсь.

— Куда ты обычно уходишь?

— А какая разница? Мы же за тысячи миль от Соединенных Штатов.

— Я могу за несколько минут перенести нас куда угодно. Так куда ты уходишь?

У нее имеется удобная клетка на военной базе — секретном объекте под Вашингтоном, который с выгодой использовал пентаграмму и гексаграмму планировки города. Главные масонские символы, по ошибке считающиеся сатанинскими по природе, обеспечивали защиту против зла, усиливая защитную магию.

Разумеется, она не может рассказать Шейду об этой базе или привести его туда. Гражданских туда и близко не подпускают. А демоны появляются там только в качестве пленников, как часть программы СРП… или же мертвые.

— К себе домой в Нью-Йорке. У меня там специально оборудованный подвал.

Правда, она не появлялась там уже много месяцев, посвятив себя служению в армии. Кто бы мог подумать, что в мире так много оборотней? Она по большей части разъезжала по свету, посещая излюбленные места варгов, и возвращалась в Нью-Йорк только на время полнолуния. Ей нравилось путешествовать. Нравился риск выслеживать таких же, как она, большинство из которых снабжали специальным «жучком» и не трогали. Военные хотели, чтобы в битве между людьми и демонами оборотни и шейпшифтеры сражались на стороне людей.

Шейд покачал головой, но его настороженный взгляд не переставал оглядывать местность вокруг них: Его мускулистое тело пело от сдерживаемой силы, а резко очерченный родовой узор придавал ему варварский, хищный вид. Он прекрасно вписывался в эту дикую, первозданную красоту пейзажа. Взяв меч, он мог бы быть древним воином, созданным для двух вещей — сражения и секса. Трепет примитивного женского отклика охватил Руну, когда она представила Шейда, завоевывающего сначала победу в сражении, а потом и ее.

— Роуг может знать, кто ты, — сказал Шейд. — Я не хочу, чтобы хоулы нашли тебя.

Вспышка паники заставила сердце бешено заколотиться в груди. А может, это ощущение натянутой струны внутри — просто ее звериная сущность, требующая выхода.

— Мы должны что-то сделать. Если я превращусь…

Она не закончила, не желая высказывать вслух то, что может случиться, когда она превратится в слюнявого хищного зверя. Он, вероятно, убьет. Шейда и побежит дальше в поисках человеческих жертв.

— Я знаю.

Шейд поднял лицо к небу, словно собрался завыть. Ей было знакомо это чувство.

— Что ты делаешь?

— Пытаюсь отыскать Портал. Роуг не мог основать свое дело далеко от него.

Портал. Транспортная система подземного мира. Армия давным-давно пытается выяснить, как она работает.

— Нашел. Сюда.

Он двинулся в сторону, откуда они только что пришли.

— Э…

— Все в порядке. Как только мы окажемся внутри Портала, то перенесемся к выходу рядом с моим домом.

Они побежали через лес. Шейд двигался как кошка, ступая легко и грациозно, и если раненая нога и беспокоила его, это не было заметно. Ее же шаги становились все тяжелее, по мере того как тело напрягалось, готовясь к превращению.

— Пришли.

Руна вгляделась в мерцающее пространство между валуном и полуразрушенной каменной стеной. Ей доводилось видеть такие световые завесы и раньше, но она списывала их на оптический обман.

Меньше дюжины ярдов оставалось между ними и Порталом. Но что-то было не так. Воздух сделался неестественно неподвижным, словно зло удерживало ветер против его воли.

Должно быть, Шейд тоже почувствовал это, потому что застыл как изваяние.

— Портал охраняется, — пробормотал он.

— Кем?

— Не знаю.

Глухой, дробный звук множества бегущих ног донесся до ее сверхчувствительных ушей, и она поняла, что времени у них не осталось.

— Нам придется рискнуть. Скорее!

Они помчались к Порталу. Что-то выросло из земли, какое-то расплывчатое аморфное существо, и они резко остановились всего в нескольких шагах от входа. Белые завитки тумана сплелись воедино, медленно принимая форму огромного, двенадцатифутового, зверя с разверстой пастью и акульими зубами. Вместо глаз — красные щелки. Ног видно не было, но их отсутствие с лихвой компенсировалось когтями длиной с ее руку. Руна понятия не имела, что это за чудовищу, но воняло от него фекалиями и тухлой рыбой. Настоящее исчадие ада.

— Как некстати, — проворочал Шейд.

— Вот уж действительно.

Позади них трое тюремщиков и демоница-бэтхег выскочили из кустов. Шейд тут же уложил одного из даркветотов. Бэтхег прыгнула на Руну, при этом превратившись в нечто ужасное и злобное, с разверстой пастью, острыми зубами и языком-трезубцем.

Мир завертелся, когда они покатились вниз по склону и врезались в каменную стену. Руна охнула и впечатала кулак в лицо демоницы. Костяшки пальцев поцарапались о зубы, и Руна втянула воздух.

Демоница застыла, на секунду оглушенная. Руна подтянулась к толстой сухой ветке. Тошнотворный звук чего-то твердого, врезавшегося в плоть, за которым последовал вскрик боли Шейда, придал ей сил. Она вскочила на ноги и замахнулась веткой как клюшкой для гольфа.

— Руна! Не убивай ее!

Слишком поздно. Послышался удар дерева по черепу, и существо обмякло.

Руне было ни капельки не жаль эту суку, но она уделила секунду на ее пульс. Ничего. Почему Шейд хотел сохранить жизнь этой бэтхег? Вытерев окровавленные руки о джинсы, она взглянула в его сторону, но тот уже снова был полностью поглощен дракой. Она подбежала к вершине холма, нашла двух мертвых демонов и Шейда, расправлявшегося с последним тюремщиком. Аморфное существо позади него рычало, но лишь покачивалось взад-вперед: либо не хотело, либо не могло напасть. Увидев Шейда сражающимся, Руна потрясенно застыла: масса твердых мускулов и татуировок, кружащихся как торнадо. Она права — он создан для сражения, опасности и трудностей. Шейд двинул даркветота ногой в спину. Тот рухнул на землю бесформенной кучей.

Со следующим ударом сердца он уже повернулся к Руне:

— Бэтхег мертва?

Она кивнула, и дурное предчувствие овладело ею, когда лицо его помрачнело.

— Черт! Ты готова?

— К чему?

Он взял ее за руку.

— Сейчас мы побежим. Туманный призрак привязан к Порталу, и он мужского пола, поэтому я не могу соблазнить его.

Она взглянула на существо, которое силилось добраться до них, но тщетно, словно посаженное на невидимую цепь.

— Мне казалось, мы связаны некими таинственными узами, и поэтому ты больше не можешь это делать.

— Я не могу пойти до конца с другой женщиной, но по-прежнему могу использовать свое обаяние инкуба, которого у меня в избытке.

— Обаяние?

Он, должно быть, шутит.

— Феромоны секса.

Вот в это она могла поверить.

— А зачем этот туманный призрак привязан к Порталу? Все Порталы охраняются?

— Нет, это дело рук Роуга. Чтобы не дать своим жертвам сбежать и не дать врагам найти его. — Шейд сжал ее руку. — Как ты?

Руна понимала, о чем он спрашивает, и его слова словно напомнили сидящему внутри ее оборотню, что пора превращаться; суставы затрещали под аккомпанемент мучительных вспышек боли.

— Нам надо идти, — выдохнула она. — Но как?

— Мы прорвемся прямо сквозь призрак.

В тумане зазвенели голоса. У них не осталось времени. У нее не осталось времени. Может, она и считала, что бежать прямиком в лапы одного из самых устрашающих демонов, которых ей доводилось видеть, не слишком удачная затея, но она должна довериться Шейду, если хочет жить.

— Как скажешь.

Он вскинул бровь, а потом они побежали. Шейд выбросил вперед руку, словно отталкивая существо с дороги, и его родовой узор засветился. Они врезались в чудовище, и ощущение как от ожога миллионами медуз взорвалось по всему телу Руны. Она с трудом сдержалась, чтобы не закричать от ужаса и нестерпимой боли. Слезы обожгли глаза, и она споткнулась. Шейд поймал ее и не дал упасть, прижав к своему крепкому телу.

Туманный призрак завизжал, и внезапно они миновали его. Шейд втащил ее внутрь Портала. Их окутала чернильно-черная темнота, нарушаемая лишь светящимися символами и картами, выгравированными на гладких толстых стенах.

Боль все еще пульсировала в теле, мышцы под кожей напряглись, тянули суставы, когда ее человеческое тело начало превращаться в звериное. «Поспеши, Шейд».

— Что случилось с демоном? — Голос ее прозвучал грубо, гортанно, и Руна поняла, что говорит через наполовину сформировавшуюся пасть.

— Я использовал свой дар, чтобы взболтать его внутренности. Это не убило его, но ошеломило достаточно, чтобы мы смогли сквозь него прорваться. — Он искоса взглянул на нее. — Эй… давай пока не будем этого делать, а?

Ох, он еще веселится. Она укусит его, как только превращение завершится.

Шейд нажал на какие-то символы. Секунду спустя ворота открылись, и они шагнули в пространство жары и духоты. Джунгли. И тут же ощущение, что она вот-вот выскочит из кожи, отступило. Кровь покалывало от близившегося полнолуния, но незамедлительность превращения исчезла. Более того, части ее тела со щелчком встали на место.

— Э, где это мы?

Какофония звуков окружала их: пение птиц, жужжание насекомых, пронзительные крики животных на верхушках деревьев.

— В Коста-Рике.

— В Центральной Америке?

— А ты знаешь какую-то другую Коста-Рику?

Чертов шутник. Руна подпрыгнула от звуков шипения.

Нет, это место точно ее доконает. Мало того что за ней гонятся демоны, так вдобавок надо еще беспокоиться о ядовитых змеях и голодных ягуарах.

— Те демоны последуют за нами?

Шейд покачал головой и стал пробираться через заросли.

Она поспешила за ним.

— А как насчет Роуга?

Он остановился, окинув своими черными глазами окружающие джунгли.

— Трудно отследить кого-то через Портал, если только ты его не чувствуешь. Понадобится адская легавая.

— Ладно, тогда почему сюда?

— У тебя будет несколько лишних часов дневного света. И… — добавил он, — здесь мой второй дом. Роуг не знает о нем.

Она удивленно заморгала.

— Ты никогда не говорил мне, что у тебя есть второй дом.

— Это не то место, куда я вожу людей.

Чудненько. Руна представила, как он приводит своих сексуальных партнерш-демонов в эти влажные джунгли, где они, возможно, катаются по земле, как дикие животные. Все причины, по которым она ненавидит его, вновь нахлынули вместе с ощетинившимся гневом. Это в сочетании с предлунным возбуждением сделало ее язвительной.

— И это не то место, куда ты поведешь меня, — огрызнулась она.

— У тебя есть идея получше?

— Ты можешь делать что хочешь. А я перееду к брату и поживу у него до тех пор, пока эта заваруха с Роугом не закончится.

Недовольство растекалось от него волнами.

— Об этом не может быть и речи. Ты останешься со мной.

— Подумай еще раз.

Руна скрестила руки на груди, пытаясь не обращать внимания на струйку пота, стекающую по спине, по мере того как напряжение между ними сгущалось в жарком и влажном воздухе.

— Я уже не та наивная мягкотелая дурочка, какой была, когда мы встречались.

— Мягкотелой ты нравилась мне куда больше, — проворчал он.

— Да, раньше ты тоже мне больше нравился.

— Черт побери, Руна. Эта заваруха с Роугом просто так не закончится. Ты убила его женщину. Он ни перед чем не остановится, чтобы добраться до тебя. А как только ты попадешься ему в лапы…

Руки Шейда сжались в кулаки, и он натужно сглотнул.

Ее воображение дорисовало то, чего он не сказал, подсовывая картины всевозможных ужасов, и она бросила встревоженный взгляд назад, на Портал. Мерцающая арка висела между двумя камнями, точно такая же, как та, в которую они вошли в Ирландии. Только эти ворота не охранял жуткий демон.

— Почему я их не чувствую? — спросила она, больше для отвлечения от того, что сделает с ней Роуг, чем для удовлетворения любопытства.

— У новообращенных оборотней еще слишком много человеческого. Когда со временем человеческая природа станет менее ярко выраженной, нечеловеческие инстинкты обострятся.

— Когда? Уже ведь почти год.

Он небрежно пожал своими широченными плечами:

— У нас в больнице есть фельдшер-варг, который чувствует Портал. Сейчас ему сто лет, а в варга он был превращен в двадцать. Порталы он начал чувствовать где-то лет в восемьдесят.

Она бросила на него раздраженный взгляд:

— Весьма обнадеживающе.

— Идем. — Он схватил ее за руку, ту, что она разбила о зубы бэтхега, и Руна поморщилась. — Ты поранилась.

Он поднес ее пальцы к своему лицу, притянув ближе и ее саму.

— Пустяки.

Шейд, не обращая на ее слова внимания, легко пробежал пальцами по содранной до крови коже. Ветер зашелестел листвой, принеся запах Шейда — головокружительную смесь земли, пота, сражения и секса. Грудь его была в земле и в крови, на одной щеке темнел синяк, но все это делало его еще великолепнее. Она ненавидела свой примитивный отклик на то, как он сражался за нее, ненавидела его самого, в сущности, но не могла перестать пожирать его взглядом, как не могла запретить себе дышать или сердцу биться.

— Пусти, — зло бросила она, в отчаянии пытаясь увеличить расстояние между ними, но он крепко удерживал ее своим гипнотическим взглядом и медленными, успокаивающими поглаживаниями большого пальца по ее костяшкам.

Когда какая-то низкая вибрация прошла через кисть, она ахнула:

— Что ты делаешь?

— Ускоряю процесс заживления. Я не могу сделать то, что делает Эйдолон, и вылечить тебя сразу, но могу переключить естественные целительные способности твоего тела на более высокую скорость.

Голос его звучал хрипловато, напоминая ей те мгновения, когда он был внутри ее, нашептывая на ухо эротичные, греховные вещи.

Должно быть, Шейд вспомнил о том же, потому что чертыхнулся и отпустил ее руку.

— Следуй за мной.

И пошел, не сказав больше ни слова.

Расстроенная как своими переменчивыми чувствами к нему, так и его непредсказуемым поведением, Руна смотрела ему вслед, испытывая соблазн самой попробовать воспользоваться Порталом.

— У тебя ничего не выйдет, — крикнул он через плечо.

Черт побери, и откуда он узнал, о чем она думает?

Шейд повел ее по едва заметной тропинке, двигаясь быстро и уверенно. Листья хлестали его, ветки впивались в кожу, но он, казалось, ничего не замечал.

Руна не знала, сколько они прошли, ибо подпрыгивала от каждого шума, но чувствовала, что миновал по крайней мере час, когда Шейд замедлил шаги. Звук падающей воды достиг ее слуха примерно в то же время, как рой москитов атаковал ее.

— Боже, мне нужен душ. — Она хлопнула себя по шее, раздавив одного кровососа. — Как ты только можешь жить здесь?

— Флора и фауна меня не беспокоят, на меня влияют только предельные температуры.

Руна вспомнила, как, находясь в холодном подземелье, он ни разу не поежился, когда остался без одежды. Ей же временами казалось, что она околеет от холода.

Густое сплетение поросших мхом деревьев и буйной растительности поредело, переходя в прогалину, ограниченную с одной стороны отвесной скалой и высоким мощным водопадом, — искрящийся рай посреди ада.

— Дай угадаю. Вход в твою пещеру за водопадом?

Слишком банально.

Шейд ничего не сказал, продолжая идти. Руна шла следом, хлопая москитов и отводя в сторону ветки, которые цеплялись за кофту и волосы. Они прошли между скалой и гигантским прямоугольным камнем. Тропинка на протяжении футов тридцати резко шла вверх, пока они не уткнулись в тупиковые заросли кустов и лиан. Шейд протянул руку в гущу растительности, нащупывая что-то, пока она не услышала щелчок. Большой кусок камня отъехал вбок, открывая узкий проход.

— Кто это построил?

— Демоны-строители.

Да, такое не каждый день услышишь. Они шагнули через отверстие в прохладную пещеру. Мягкий свет ламп, вмонтированных в полированный потолок из белого камня, наполнял пещеру.

— Электроэнергией снабжает водопад, — объяснил он прежде, чем она успела спросить.

Камень позади них скользнул на место, но она едва ли заметила, зачарованная его тайным убежищем.

Естественные особенности просторной пещеры, где на удивление легко дышалось, были искусно использованы для создания жилого пространства. Каменные скамейки, обитые мягкой тканью, были расставлены по всей пещере. Камин встроен в глубокий альков в гладкой темной стене. Тут был даже большой плоский телевизор, висевший над камином.

— Это в основном чтобы смотреть фильмы, — объяснил Шейд, направляясь в заднюю часть комнаты. — Кабельного тут нет, поэтому у меня целая коллекция DVD.

Да, она заметила. В целой стене были вырезаны полки, и дисков на них стояло больше, чем в видеомагазине. И, Бога ради, не мог бы он одеться? То, как играли и перекатывались мускулы спины, как сжимались выпуклости ягодиц, когда он двигался… она не могла не любоваться, а его самомнение и без того высоко, чтоб еще больше повышать его.

Шейд исчез в дверном проеме, и она последовала за ним. Крошечные точечные светильники были встроены в стены короткого коридора, который вел на кухню. Здесь также блестяще использовались природные особенности пещеры. Стол, за которым свободно могли бы разместиться на длинных скамьях восемь человек, был вырезан из камня. Также как и стойки и двойная раковина. Бытовая техника из нержавеющей стали, компактная и современная, была вмонтирована в стены.

— Как классно. — На нее произвела впечатление его нью-йоркская квартира с ее современным, мужским декором, но это… просто супер. — Зачем тебе жить в городе, если ты можешь каждый день возвращаться сюда?

— А с чего ты взяла, что я здесь не живу?

Шейд жестом пригласил ее войти в узкий проход, по неровной дуге уходящий вправо, скрывая то, что располагалось за кухней.

— Здесь тебе особенно нечем заняться, — сказал она и шагнула в…

О Боже! Руна зажала ладонью рот, чтобы сдержать испуганный вскрик.

Шейд хмыкнул:

— Когда я прихожу сюда, то нахожу себе занятие…

Руна резко остановилась, ноги словно приросли к полу. Его ладони легли ей на плечи, рот приблизился к уху. Сердце ее забилось в беспорядочном ритме.

— Как видишь.

О, она видела.

Это было что-то вроде спальни. Если этим словом можно назвать то, что предстало перед ее глазами.

— Это… это комната пыток.

Шейд протиснулся мимо нее, и его жар опалил ее сквозь одежду.

— Я предпочитаю называть это комнатой удовольствия.

Он развернулся к ней, и она ожидала улыбки, но, странное дело, он выглядел… печальным.

— Здесь ты проведешь ночь.

— Что? — Руна попятилась от него, ударившись о стену пещеры позади себя. Что-то загремело. Цепи. Боже милостивый! — Ты вытащил меня из той тюрьмы только затем, чтобы привести в другую?

Она снова попятилась от него, скользя спиной вдоль холодной стены, но он преследовал ее с хищной неумолимостью ягуара, которого она опасалась, проходя через джунгли. Дура. Шейд куда опаснее любого хищника.

Он настиг ее, остановившись так близко, что ей пришлось задрать голову, чтобы посмотреть на него. Голос его превратился в низкий, эротичный рокот, когда он пробормотал:

— Это комната игр, Руна.

— Что для одного игра, для другого — пытка, — хрипло отозвалась она.

— Оглянись.

Сглотнув ужас, она оторвала взгляд от его черных глаз.

Массивная кровать занимала всю заднюю часть комнаты и, как и все остальное, была встроена в естественный альков, располагаясь как бы в маленькой пещере. Шкивы, цепи, кожаные наручники и ошейники свисали с потолка над кроватью.

Повсюду беспорядочно стояли крепкие деревянные конструкции, хотя она не сомневалась, что в том, как они использовались, не было ничего беспорядочного или случайного.

— Колодки, — объяснил он. — Скамейки для наказания. — Его ладонь скользнула по крышке сундука в углу. — Плетки, хлысты, кляпы. Есть и другие штуки, но сомневаюсь, что ты хочешь это видеть.

Во рту у Руны пересохло. Она понятия не имела, как реагировать, но знала, что впервые с тех пор, как встретила Шейда и узнала, что он демон, испугалась.

Шейд оставил Руну одну в спальне, не в силах выносить запах ее замешательства и страха. Он ненавидел эту комнату, ненавидел все в ней. Ненавидел то, что нежную и заботливую Руну пришлось привести в место, где во время секса он проливал свое семя и кровь бесчисленных женщин. Они хотели этого, и он давал им это, вынужденный следовать своей природе, но ненавидел каждую минуту с теми женщинами-демонами. Они покидали его пещеру удовлетворенными, но он чувствовал себя вывернутым наизнанку, настолько выбитым из колеи, что только погружение с головой в работу снова приводило его в равновесие.

Зная, что его братья, должно быть, сходят с ума от беспокойства, он воспользовался спутниковым телефоном, чтобы позвонить Рейту на сотовый. Рейт ответил после первого звонка.

— Шейд?

Помехи так искажали голос Рейта, что Шейд едва его слышал, но он не хотел выходить наружу, где прием лучше. Ему надо присматривать за Руной.

— Да, старик, это я.

— Где ты? С тобой все в порядке? Мы с Эем тут уже на стенки лезем.

— Все хорошо. Скоро буду в больнице.

— Я приеду за тобой. Скажи мне, где ты.

Озабоченность в голосе Рейта резала Шейда как скальпель. Между ними с Рейтом всегда была тесная связь, даже слишком тесная. Рейт порой мог читать мысли Шейда, что было нежелательно, даже если б Шейд не держал секретов от младшего брата. Но у него имелись секреты, и один из них — эта пещера. Рейт, которого почти с рождения держали в клетке и мучили, имел веские основания ненавидеть все, что имеет отношение к ограничению свободы и пыткам. Он бы явно не понял таких пограничных сексуальных потребностей Шейда.

— Брат, со мной все хорошо.

Он услышал, как включился душ, представил раздевающуюся Руну, вообразил, как вода стекает по ее обнаженному телу, и его плоть затвердела.

— Мне нужно немного времени, чтобы сделать кое-какие дела, если ты понимаешь, о чем я.

— Если ты не появишься до полуночи, — прорычал Рейт, — я приду за тобой. Если ты понимаешь, о чем я.

Шейд усмехнулся. Когда Рейт грозится прийти, это означает, что уж когда он тебя поймает, то надерет задницу.

— Остынь, ладно? Я обо всем расскажу вам с Эйдолоном, когда буду на месте.

Он отключился прежде, чем Рейт успел возразить, и выскользнул через потайной боковой выход между гостиной и кухней.

Выход привел его на плоскую, хорошо скрытую каменную платформу за водопадом. Он никогда не приводил сюда никого из своих сексуальных партнерш, но хотел, чтоб Руна увидела его самое любимое на свете место. Руна, которая сейчас, обнаженная, в его душе. Кожа Шейда сделалась горячей, такой горячей, что освежающая, прохладная мгла от водяных брызг не остудила его.

Втянув через зубы воздух и процедив проклятие, он шагнул полностью под водопад. Вода обрушилась на него, смывая грязь подземелья, но не могла очистить душу от тьмы и боли, от потери Скалк.

Его маленькая сестричка была светочем в его жизни, такая мягкая, нежная и любящая. Она была наделена даром амберов видеть тьму в душах, обладала способностью уменьшить или даже рассеять ее прикосновением. То, что Скалк не могла исцелить Шейда, не могла рассеять мрак в его душе, не давало ей покоя, но она не сомневалась, что и его проклятие в конце концов уйдет, потеряет силу.

Она ошибалась насчет Шейда, но была права в отношении Роуга. «В нем так много зла, Бледная Тень», как-то сказала она Шейду, используя детское прозвище, которым называла его только она. Имея смуглую кожу, он сильно отличался от своих двадцати сестер, которые были чистокровными амберами с цементно-серым цветом кожи, черными как смоль волосами и стальными глазами. Шейд был первенцем — результат изнасилования его отцом матери, которая в то время едва вышла из подросткового возраста, — и на десять лет старше самой старшей из сестер. Амберы — крайне нежные и любящие матери, поэтому к нему относились так же, как и к сестрам. Долг Шейда, как старшего, состоял в том, чтобы заботиться о них. Оберегать от опасности.

А он не уберег.

Мать оставила его за старшего, когда отправилась охотиться, что порой занимало по нескольку дней. Пока ее не было, у него наступил первый цикл полового созревания, и он оставил сестер одних, чтобы удовлетворить свои сексуальные порывы, а когда вернулся в пещеру, его глазам предстало страшное зрелище. Кайлеш-дьяволы в поисках пищи наткнулись на незащищенное логово, и было ясно, что, даже набив брюхо, они продолжали убивать. Скалк единственная осталась в живых. Ей удалось избежать смерти, забившись в узкую расщелину, где она любила прятаться во время игр.

Шейд закрыл глаза и запрокинул голову, надеясь, что тугие струи воды забьют его до онемения, но знал — это не поможет. Ничто не помогает. Он выследил и убил кайлешей, но месть все равно не помогла. Его раскаяние разъедало душу кислотой, и не имело значения, что он оставил сестер в период безумия. Черт, он даже толком не помнил, как покидал пещеру. Почти не помнил последовавшие за этим дни безостановочного секса.

И все же ни Скалк, ни его мать никогда не винили его. Именно их любовь, забота и утешение, зародили в нем желание иметь собственную семью, сыновей, которых он растил бы с любимой женщиной.

Но из-за проклятия этого не будет. Не может быть.

Шейд вышел из-под водяных струй и вернулся в пещеру. Руна была на кухне, одетая в его майку и шорты на завязках, крепко затянутых на ее тонкой талии. В майке, которая доставала до середины бедра, она просто тонула, и все равно она прикрывала недостаточно.

— Я нашла у тебя в холодильнике содовую, — сказала она. — Надеюсь, ты не возражаешь.

— Будь как дома.

Шейд проскользнул мимо нее в спальню, где облачился в кожаные штаны, безрукавку и ботинки. Закончив, был удивлен, обнаружив стоящую в дверях Руну.

— Я хочу знать, что все это значит, — потребовала она с этим своим новым упрямством в глазах, которое он хотел ненавидеть, но которое его восхищало, как бы он ни противился.

— Думаю, это очевидно.

— Ты никогда… никогда не использовал ничего подобного со мной.

Образ Руны, распятой на кресте святого Эндрю, в полной его власти, вспыхнул в мозгу, и пульс заколотился в лихорадочном ритме. Может, он и ненавидит эту комнату и все в ней, но только потому, что вынужден это использовать. Использовать же по желанию — совсем другое дело.

— Нет, но и самым нежным любовником я не был, верно?

— Не знаю. — Руна опустила взгляд на свои босые ноги. — Мне особенно не с чем сравнивать. Был всего один парень до тебя…

Что-то сжалось у него в груди. Ему пришлось вдохнуть и выдохнуть, потому что надо было остаться на ногах, а внезапная нехватка кислорода вкупе с тем, что она только что сказала, вполне могла уложить его на лопатки.

— Ты не была ни с кем после меня?

Ее брови гневно сдвинулись.

— Вообще-то мне было немного не до этого, как ты можешь представить.

Сильнейший собственнический инстинкт волной прокатился по нему, наполнив сердце гордостью, а тело — возбуждением. «Моя. Только моя».

Он стиснул зубы. Боги всемогущие, всего день как между ними установилась незримая связь, бондинг, а он ; уже привязывается к ней. Желает ее.

Этого не должно быть.

Тревога сменилась гневом, призванным из самого темного, как бездонный колодец, уголка души.

Шейд схватил ее за руку и потащил в комнату.

— Пора изолировать тебя, — прорычал он.

— Шейд! Что ты делаешь?

Руна попыталась вырваться из его хватки, но дополнительная сила, которую дала ей ликантропия, не могла и близко сравниться с его силой. По крайней мере пока она оставалась в человеческом облике.

Настолько мягко, насколько смог, Шейд поставил ее на четвереньки, крепко удерживая одной рукой за затылок, а другую протянул за морфоцепью, вмонтированной глубоко в камень. Звенья, усиленные демонической магией, способны удерживать даже самые сильные существа, а кольцо, которое он защелкнул у нее на лодыжке, автоматически примет нужный размер, подстраиваясь под более крупное сложение.

— Наступает ночь.

— Да, — бросила она, — через сколько? Через пару часов?

— Приблизительно так.

Его взгляд скользнул по опущенной голове и завесе волос вокруг ее лица, скрывавшей, без сомнения, отражавшуюся на нем ярость. Ее хорошенькая попка была поднята кверху и с каждым гневным движением касалась его бедер. Он мог бы взять ее вот так, прямо здесь и сейчас: раз — и срывает с нее тонкие шорты; два — освобождает свою пульсирующую плоть.

Инстинкты полыхали огнем, застилая разум, требовавший умерить свою неутолимую жажду. Чертыхнувшись, Шейд отпустил ее и отскочил в сторону. Руна, яростно вскрикнув, прыгнула, нацеливаясь на его ногу. Промахнулась она совсем чуть-чуть.

— Ты не оставила мне выбора! — рявкнул Шейд, понимая, что несправедливо наказывать ее за собственную нехватку самообладания. — Ты заставляешь меня хотеть тебя, а этого быть не должно.

Руна отшатнулась, глаза ее расширились.

— Ну, прошу прошения зато, что оказалась в подземелье твоего брата и не имею никакого отношения ко всему этому.

Теперь Шейд почувствовал себя настоящей свиньей. Его необъятная майка задралась на ней, открывая хлопчатобумажные шорты, которые туго натянулись между раздвинутых ног. Руна выглядела одновременно сексуальной и уязвимой. Как, должно быть, это для нее ужасно: оказаться на всю жизнь связанной с демоном, быть прикованной цепью в незнакомом месте на грани превращения в оборотня.

О, черт. Шейд крепко зажмурился, усилием воли заставляя себя успокоиться.

— Послушай, мне нравится это не больше, чем тебе. Но мне надо наведаться в больницу. Я принесу тебе бифштексов или еще чего-нибудь.

Перед наступлением утра, благодаря Люку, их парамедику-оборотню, он знал, что если варги в зверином обличье не получают еды, не ощущают разрывающегося мяса и хруста костей между мощными челюстями, то просыпаются в своих человеческих телах голодные и раздражительные и все еще жаждущие сырого мяса. А неудовлетворенный оборотень продолжит буйствовать даже после того, как на рассвете снова превратится в человека.

Руна отвела глаза.

— Я не хочу, чтоб ты видел меня такой.

— Какой такой? Варгом? Думаешь, я никогда их не видел? Милая, мне же сотня лет. Я видел их, лечил их, занимался с ними сексом… э-э… ну, в общем, с парой-тройкой варгов мне доводилось иметь дело.

Она ничего не ответила, и поскольку у него по-прежнему было такое чувство, будто он пнул щенка, Шейд вздохнул.

— Я брошу еду через дверь и не буду смотреть, хорошо?

— Как хочешь, — пробормотала она и подергала цепь. — Мне будет больно, когда я превращусь.

— Наручник расширится.

Ну конечно. Один размер, подходящий всем…

Спиной чувствуя ее сердитый взгляд, он прошел на кухню, схватил пачку жвачки с полки и задумался. Как рассказать братьям, что у него теперь есть пара, что Скалк мертва и что их покойный брат не только жив, но и возглавляет преступную банду, занимающуюся охотой за органами жителей подземного мира? Эй, вероятно, оцепенело замолчит. Рейт двинет кулаком в стену. Они отреагируют по-разному, но в одном, без сомнения, будут едины.

Чтобы Шейд жил, Руне придется умереть.

* * *

Кайнан стоял в комнате отдыха для персонала, слушая, как Рейт и Ривер, падший ангел и чертовски хороший врач, подшучивают над каким-то порнофильмом. Кайнан не был поклонником таких программ, но не жаловался, поскольку впервые за несколько дней Рейт наконец-то не метался как раненый лев и не рычал. Он обрадовался, что Шейд позвонил и что с ним все в порядке.

— Сигнал тревоги второй степени. Приемный покой, — раздался женский голос по внутренней связи.

— Класс.

Рейт ухмыльнулся, и Кайнан покачал головой. Только Рейт мог обрадоваться тому, что какое-то существо взбесилось и крушит больницу.

Магический покров отбивает охоту чинить насилие, вызывая сильнейшую боль, если кто-то попытается навредить другому намеренно, но разгневанный, раненый демон в припадке буйной ярости может разгромить всю больницу и нанести немалый ущерб.

Кайнан выскочил из комнаты вместе с Рейтом, Ривер за ними. Они обогнули угол на пути к приемному покою и все разом резко остановились. Огромный черный волк-оборотень стоял посреди комнаты, держась за голову и воя. Медбрат стоял чуть поодаль, зажимая окровавленную рану на макушке.

— Варг пытался напасть на меня, — сказал он.

— Что ты там копаешься? Быстрее готовь шприц! — крикнул Кайнан Циске, дежурной сестре, которая неуклюже копошилась в медицинском ящике, укомплектованным транквилизаторами как раз на такой случай.

Ривер взъерошил ладонью свою золотую гриву.

— Ничего себе волчище.

— Больше, чем Люк, — пробормотал Рейт, что кое о чем говорило, ибо Люк был настоящий танк на ногах.

Варг наконец оторвал свои когтистые лапы от головы. Слюна капала с его челюстей, в глазах горела ярость. Кайнану не раз доводилось сражаться с оборотнями во время службы у эгисов, но этот мог бы считаться настоящим охотничьим трофеем.

Но больше он никого не убивает, спасибо Тайле. По крайней мере не в нью-йоркском подразделении эгисов.

Циска захлопнула ящик с медикаментами, и этот звук привлек внимание зверя. Он прыгнул, сбивая оборудование и стулья.

— Черт! — Рейт кинулся вперед и схватил оборотня за лапу возле голени. — Пристрелите его!

Зверь развернулся. Удар пришелся Рейту в плечо и отшвырнул его через всю комнату. На долю секунды все, кроме оборотня, оцепенели. Вот это да. Зверь не мог так ударить Рейта, при этом сам не почувствовав боли. Похоже, он нашел цель. В мгновение ока он прыгнул на Рейта, и оба стали рвать друг друга зубами.

Чертыхаясь, Кайнан выхватил шприц из рук Циски и чуть не растянулся, вонзая иглу в волчий бок. Тот взвыл и развернулся, но рухнул на пол прежде, чем успел напасть.

— Что… за… дьявол?

Рейт проворно вскочил на ноги, рот и нос в крови. Хорошо нацеленным ударом он пнул лежащего без сознания зверя в живот.

— Я думал, только вы с братьями можете лупить друг друга, не чувствуя боли.

Джем стояла в дверях приемного отделения, поигрывая своей черно-синей косой.

— Ага, — пробормотал Рейт, — я тоже… — Он осекся, нахмурившись. — Что-то тут не так.

Кайнан не сводил глаз с варга, главным образом чтобы не пялиться на Джем.

— Диска, откуда этот варг?

Она использовала свой красный хлыстообразный хвост, чтобы указать на Портал, невидимый для глаз Кайнана, но который, как он знал, располагался между двумя мраморными колоннами в дальнем конце приемного отделения.

— Я услышала шум, подняла глаза и увидела его как раз в момент превращения.

Рейт присел на корточки рядом со зверем и положил ладонь ему на голову.

— О, черт, — прошептал он. — Черт, черт. Я знаю эту вибрацию. Его мысли…

Ладонь погладила шерсть между ушами жестом, который, Кай мог бы поклясться, был почти нежным.

— Рейт? Что такое?

— Это Шейд, — сказал он. — Оборотень — Шейд.

 

Глава 7

Чернота кружилась вокруг Шейда, давила на него, когда он то выплывал из пучины бессознательности, то снова погружался в нее. Он попытался повернуться, но что-то удерживало его крепче, чем давящая темнота. Шейд застонал. Если он откроет глаза и обнаружит, что опять в подземелье Роуга…

— Шейд, братишка, проснись.

— Эй?

Шейд разлепил веки ровно настолько, чтобы видеть Эйдолона, который расстегивал ремни, удерживающие его. Шейд поднял глаза на цепи и шкивы, свисающие с темного потолка, и облегчение затопило его. Больница. Он добрался до больницы.

Стоп… а почему он ничего не помнит и почему его привязали? Как долго он здесь? И где… Руна?

На миг вспыхнула паника, но ослабла, когда он через бондинг почувствовал ее жизненную силу, почувствовал, что она в безопасности, в своем зверином обличье.

— Что произошло? — сипло поинтересовался он, потом откашлялся.

Черт, как же болит горло — как будто он проглотил какую-нибудь колючую крысу. Целиком. И не одну.

— Э, ну, вижу, ты нашел себе пару.

Одна рука освободилась, и он потер ею предательское кольцо вокруг шеи.

— Не сам. — Когда Эй вскинул брови, Шейд покачал головой. — Потом объясню. Почему я привязан?

— Уже нет. Готово.

Эйдолон помог Шейду сесть и предложил стакан воды, но тот отказался.

— Так ты расскажешь, что со мной произошло?

И почему он голый? Даже медальона нет. Черт побери! Ему надоело просыпаться в незнакомых местах без малейшего понятия, как он туда подал. Кто-то положил медицинскую форму рядом с кроватью, поэтому он оделся, дожидаясь, когда брат ответит на вопрос.

— Эй? Не выводи меня.

— Что ты помнишь?

— Немногое, — нетвердо отозвался Шейд. — Помню, как привязал Руну.

Сразу после этого он отправился пешком в материнскую пещеру, чтобы убедиться, что никакие другие демоны не обосновались там, но это тайна, которую он никому не откроет.

— Я вошел в Портал, и… и… дальше ничего не помню. — Он чертыхнулся, — Давно я здесь? Она, наверное, умирает с голоду. Мне надо отнести ей еду.

— Руна — твоя пара? — После нерешительного кивка Шейда Эйдолон спросил: — Оборотень?

— Откуда ты знаешь?

Конечно, тот факт, что Шейд изолировал ее в ночь полнолуния, говорит сам за себя, но то, как Эй увиливает от ответа, не глядя ему в глаза… совсем не похоже на его брата. Стряслось что-то серьезное.

— Сегодня ночью ты ввалился в приемный покой. Это ты помнишь?

— Смутно.

Шейд силился собрать воедино обрывки воспоминаний, плавающих у него в голове. Одно из них, например, то, как он выходит из Портала в красноватый свет, позволяющий видеть его внутри больницы как дневным существам, так и тем, кто живет в темноте… Потом картинка рассеивалась, как дым на ветру.

— Все как в тумане.

— Это потому что в ту секунду, как шагнул из Портала, ты превратился в варга.

Руки Шейда застыли над завязками штанов.

— Это шутка, да? — Когда Эй даже не улыбнулся, Шейд резко втянул воздух. — Эй, да будет тебе. Мы же невосприимчивы к ликантропной инфекции.

— Я напомню тебе об этом сегодня ночью, когда ты снова начнешь крушить больничное оборудование.

Шейд не мог сглотнуть. Не мог дышать. Демоны-семинусы не подвержены превращениям. Его вид становится частью другого вида, только если рождается от него. Как, например, Рейт, чистокровный семинус и в то же время вампир. При определенных обстоятельствах, родись Шейд от оборотня, он стал бы чистокровным семинусом, который три ночи в месяц воет на луну. Но он не может превратиться в вампира или варга.

— Расскажи мне все, Шейд. Где ты был последние пару дней?

Шейд опустился на кровать прежде, чем у него подкосились ноги.

— В аду, Эй. Я был в аду.

Повисло долгое молчание. Знакомое приглушенное гудение больничного оборудования почти успокоило его, когда Эй наконец заговорил:

— Ты сказал, твоя избранница привязана. Где?

— У меня дома.

Эй кивнул, прекрасно понимая, о каком доме идет речь.

— Поэтому ты превратился так быстро. Разница во времени между Центральной Америкой и Нью-Йорком. Все, что потребовалось, — это выйти из Портала. Ты полностью пропустил промежуточный период.

Да, Шейду доводилось видеть, как оборотни превращаются из человека в зверя и наоборот, поэтому он знал, что это не происходит в один миг. Но, очевидно, с ним так и произошло. Должно быть, он был зол как тысяча чертей, когда превращение завершилось.

— Я ранил кого-нибудь?

— Было несколько царапин и синяков, но ничего серьезного.

— Братишка!

Рейт стремительно вошел в палату и сгреб Шейда в медвежьи объятия.

— Кое-кто весь извелся от беспокойства за тебя, — заметил Эйдолон, когда Рейт отпустил Шейда.

— Как будто ты не беспокоился. — Рейт ткнул Эя в плечо и снова повернулся к Шейду: — А теперь, большой брат, мы ждем от тебя объяснений. Начни с того, о чем, дьявол побери, ты думал, когда взял себе пару?

Шейд покачал головой, которая гудела так, словно ее стукнули бейсбольной битой.

— Поверь мне, вовсе не с этого надо начать.

— Где ты был? — Рейт скрестил свои здоровые ручищи на груди, закрывая неприличную надпись на майке. — Мы знаем, что ты испытывал боль и был экранирован.

— Экранирован? Да, полагаю, это вполне возможно. Я не чувствовал вас. Гадал, почему вы, парни, не пришли мне на выручку.

У Роуга хватило сообразительности установить заглушающий магический покров вокруг своего замка, чтобы не позволять демонам, находящимся в его стенах, посылать телепатические мольбы о помощи, а также ослаблять волны страдания, которые могли почувствовать их близкие.

— Рейт чуть не вылез из кожи — так переживал. — Эй сказал это так, будто сам не тревожился, но темные круги под покрасневшими глазами брата говорили об обратном. — Мы все здесь беспокоились о тебе и Скалк. — Его голос понизился. — С ней ведь все в порядке, да?

— Нет. — Грудь Шейда сжалась вокруг пустоты, оставленной смертью Скалк. — Вызов, на который мы поехали, стал ловушкой. Нас со Скалк захватили хоулы.

Температура в комнате стремительно упала, когда его братья оцепенели.

— Скалк?

Голос Эя был чуть громче шепота.

Шейд не мог произнести это. Не сейчас, когда горло сдавило тисками.

— А, дьявол! — хрипло выдавил Рейт.

Эйдолон ничего не сказал, просто закрыл глаза и повесил голову. Он наверняка мысленно молился в традициях своих предков, демонов Правосудия, молился о том, чтобы ее душа обрела покой и благополучно вернулась в новое физическое тело.

Рейт, чье религиозное воспитание было менее фундаментальным, чем у Эйдолона, не молился никому и ничему, и проклятия и ругательства посыпались из его рта — грязные ругательства на нескольких языках людей и демонов.

— Я убью ублюдка, который сделал это, Шейд. Клянусь, я насажу его голову на кол и выставлю на всеобщее обозрение.

В голове Шейда зазвучал трескучий, сиплый голос Роуга, твердящий, что его целью был Рейт, а не Скалк.

— Сначала нам придется его найти.

Он по привычке похлопал по карману рубашки в поисках упаковки жвачки.

— Расскажи нам все, — попросил Эйдолон, и Шейд начал рассказ:

— Я очнулся в подземелье. Со мной была Руна.

Рейт нахмурился:

— Руна? Это та смертная, с которой у тебя были шуры-муры в прошлом году?

— Да. Ну, она уже больше не простая смертная. И я с ней связан через бондинг.

— Почему? Как?

— Нас принудили к этому, и сделал это тот, кто знает о моем проклятии. Тот, кто хочет, чтоб мы все страдали.

Он снова похлопал себя по рубашке. При первой же возможности он распорядится, чтобы здесь поставили чертов торговый автомат.

— Это был вампир, да? — спросил Рейт.

Логическое заключение, учитывая, что произошло между вампирами и семинусами из-за подлого поступка их отца. Вампиры сочли то, что он сделал, худшим из оскорблений, и Шейд вынужден был согласиться. Каким же надо быть больным ублюдком, чтобы изнасиловать женщину во время ее превращения из человека в вампира, сделать ее беременной, а потом использовать свой дар — тот же дар, которым наделен и Шейд, — чтобы удерживать ее тело живым, пока плод растет, до самого рождения? Он постоянно насиловал ее во время беременности и удерживал в том адском состоянии, когда она уже не человек, но еще не вампир.

Неудивительно, что женщина сошла с ума, и Рейт заплатил за это. Как в конце концов и их отец, когда вампиры поймали его.

— Хотел бы я, чтобы этим злодеем был вампир. Но это был Роуг.

Глаза Рейта сузились, и он помахал рукой перед лицом Шейда.

— Эй, ты распорядился насчет томографии? Он ударился головой?

Шейд отмахнулся от руки брата.

— Роуг жив. И его сознание еще извращеннее, чем раньше. Это он последние два года руководит грязным бизнесом по добыче и продаже органов на черном рынке.

Эйдолон напрягся, взгляд сделался затравленным. Рейту потребовалась еще секунда, чтобы переварить информацию, но когда до него дошло… черт, Шейд никогда не видел брата таким мертвенно-бледным.

— Не смешно, Шейд. — Голос Рейта был хриплым рычанием. — Не… смешно, черт подери.

— А разве я смеюсь?

Шейд медленно выдохнул. Ему требовалась минута, дабы убедиться, что можно продолжать дальше, главным образом потому, что Рейт бывает неуравновешен и в лучшие времена, а уж сейчас… это может очень плохо кончиться.

— Роуг выжил во время пожара. Не знаю как. Он сильно изуродован: кожа как вяленое мясо, нет носа, половины пальцев.

Эйдолон, всегда логичный, покачал головой:

— Мы же чувствовали его смерть. Мы бы знали, если б он выжил.

— Его смерть прервала связь, — объяснил Шейд, — но когда он воскрес, она не восстановилась.

— Но как он воскрес? Кто его реанимировал?

Рейт сунул руку в карман джинсов, и Шейд знал, что так он успокаивает себя, нащупывая оружие. Его брат никогда не бывает невооруженным, даже когда спит, занимается сексом или находится в безопасности больницы. Без сомнения, у него на теле спрятано еще с полдюжины ножей.

— Солайс. Она была там, с Роугом. Наверняка шпионила для него.

Шейд стиснул кулаки, вспомнив, как она стояла перед ним на коленях и подвергала его адским мукам там, в подземелье.

— Солайс? — Рот Рейта скривился в мерзкой ухмылке. — Она такая знойная штучка.

Эйдолон нервно теребил свой стетоскоп.

— Чепуха какая-то. Ну да, он был тем еще психом, но с чего бы ему хотеть вредить тебе? Или Скалк?

— Скалк он убил, чтобы сделать мне больно. Остальное… Он считает, что это мы устроили тот пожар в «Бримстоне», и жаждет мести.

Глаза Рейта широко распахнулись, а Эй покачал головой:

— Это сделали эгисы.

— Я знаю, но он убежден, будто мы желали ему смерти.

— Уж я-то точно, черт побери! — прорычал Рейт.

— Полностью с тобой согласен.

Шейд взглянул на Эйдолона, боясь, что тот станет спорить, но брат лишь кивнул.

Рейт заметался по кругу, так стуча ботинками по полу, что Шейд не удивился бы, увидев искры.

— Ты сказал, Роуг принудил вас с Руной к бондингу?

— Он заставил нас думать, что это сон.

Эй выругался.

— Он и в самом деле больной. Он же знает, что если ты окажешься связан с женщиной узами бондинга, то влюбишься в нее.

— И приведешь в действие проклятие. — Рейт круто развернулся. — Ну, это легко исправить. Мы просто убьем Руну.

Низкое, глухое рычание завибрировало в воздухе. Символы на стенах начали пульсировать, и Шейд осознал, что звуки и агрессия исходят от него.

— Спокойно, Шейд, — сказал Эй. — Ты знаешь, что Рейт прав.

Да, он это знает. Но яростный, собственнический инстинкт защищать свою пару полыхал у него внутри.

— Я сделаю это. — Голос Рейта был твердым, решительным. — Где она?

Шейд подскочил к брату так быстро, что даже не понял, как сделал это.

— Только тронь ее, и я живьем сдеру с тебя шкуру.

Рейт вскинул руки, в улыбке сверкнув клыками.

— Видишь? Вот почему я никогда, ни за какие коврижки не свяжу себя с женщиной. Это делает мужчину дураком. — Он бросил многозначительный взгляд на Эйдолона. — Или подкаблучником.

Как бы зол ни был Шейд, но Рейт прав. Впрочем, нельзя сказать, чтобы Эйдолон имел что-то против. Его вторая половинка Тайла не дала ему сойти с ума, но она также из него веревки вьет. Стоит ей только поманить пальчиком, и он уже бежит.

— Шейд, — мягко проговорил Эйдолон; — Давай это сделает Тайла? Сегодня, после превращения Руны?

— Нет! — Шейд отошел от Рейта, сунул руки в волосы и с силой сжал голову, словно это помогало ему держать ее прямо. — Легче не будет ни от чего. Думаешь, я хочу знать, что Рейт отправился убивать мою половину или что твоя Тайла избивает ее до полусмерти?

Эй кивнул, словно понял.

— Могу сделать и я. Вначале усыплю, и она ничего не почувствует.

Шейд опустил руки. Невыносимые муки терзали его душу. Его тело и эмоции были на пределе.

— Это не похоже на тебя — предлагать убить кого-то.

Хотя, с другой стороны, это логично, а Эй — сама логика.

— Лучше она, чем ты. — Взгляд черных глаза Эйдолона заострился. — Я не желаю рисковать потерять тебя из-за этого Проклятия. Нам и без того придется теперь решать проблему оборотня, и это вдобавок к твоему надвигающемуся эсгенезису.

Эсгенезие, который приближается к нему с каждым часом, каждой минутой. Даже сейчас он чувствует, как пульсирует в горле, прямо над тем местом, где проступило кольцо бондинга. Паховая область пульсирует в одном ритме с шеей, напоминая, что он должен быть с Руной, и поскорее.

— Никто не тронет ее и пальцем, пока я не пройду его, — прорычал он.

Наличие пары облегчает его прохождение, тем более у него осложнение ликантропией… И если эсгенезис настигнет его во время полнолуния, можно только представить те ужасы, которым он, охваченный сексуальным безумием, подвергнет особей женского пола.

Эйдолон шумно выдохнул.

— Согласен, что имеет смысл подождать, но ты рискуешь.

— Маловероятно, чтобы я влюбился в нее в ближайшем будущем. Она меня чертовски раздражает. У меня есть время.

— Мне это не нравится, — отрезал Рейт.

Шейд фыркнул:

— Тебе просто нужно оправдание, чтобы убить ее.

Рейт этого не отрицал.

— А как она вообще заразила тебя?

Его тело сжалось от воспоминаний о той ужасной агонии, в которой он пребывал, когда умолял Руну сделать ему больно.

— Она превратилась в волка, чтобы укусить меня! — Он нахмурился. — Она может превращаться по желанию. Для этого ей не требуется полнолуние.

Эйдолон вздрогнул.

— Как такое возможно?

— Она не знает.

— Это плохо, Шейд. Ликантропной инфекции подвержены люди, но не демоны. Мы должны быть невосприимчивы к ней. Кто знает, что ликантропия делает с твоим телом. И что произойдет во время полнолуния, когда тебе потребуется секс? Ты можешь разорвать свою партнершу на части.

— У меня будет Руна.

— Пока.

Шейд стиснул кулаки и сменил тему:

— Может, тебе стоит взять у нее какие-то анализы и исследовать их?

Заодно получится выявить, почему у нее на теле до сих пор не появились знаки бондинга, помечающие ее как его половину. Хотя об этом он пока промолчит.

— Хорошая идея.

Рейт взял скальпель с ближайшего подноса и потрогал острие большим пальцем.

— Вы, двое, рассуждаете так, словно она проживет достаточно долго. Вы забываете, что она должна умереть, и чем скорее, тем лучше.

Шейд ощетинился.

— Тебе что-то слишком уж не терпится присыпать ее землей, братец.

Эйдолон шагнул между ними.

— Мне нужно увидеть Руну. Если она может превращаться по желанию, то, возможно, у нее есть какие-то уникальные антитела против ликантропной инфекции. Если я пойму, что делает ее другой…

— То тебе, возможно, удастся создать для меня лекарство, — пробормотал Шейд.

— Точно.

Шейд попытался игнорировать чувство облегчения, которое рассеяло тугой ком в груди, попытался притвориться, будто обрадован возможностью быть вылеченным от ликантропии, а не оттого, что Руна получила временную отсрочку.

Однако облегчение длилось недолго. Режущая, мучительная боль скрутила ему живот, а кожу будто проткнули миллионом иголок.

— Шейд? — Голос Рейта тревожно завибрировал. — Что такое?

Он услышал, как скальпель с грохотом упал на пол, и почувствовал, как две пары рук подхватили его под мышки, как его тело поддерживают с двух сторон большие и крепкие тела братьев.

— Я в порядке, — выдохнул он. — Это Руна. Я почувствовал, как она превратилась обратно. Это чертовски больно, надо думать. — Шейд подавил дрожь, когда ощущения отступили, ушли, и порадовался, что был усыплен на время своего превращения. — Она голодна.

Шевеление в паху подсказало ему, что она хочет не только есть.

Вот черт!

— Иди к ней, — сказал Эй тоном, который говорил, что он прекрасно знает, что происходит. — Приведешь ее позже.

Шейд судорожно вдохнул.

— Нам надо разобраться с Роугом. Он охотится за нами, и, вполне возможно, у него в больнице есть и другие шпионы, К тому же Руна убила его женщину. Теперь он будет охотиться и за ней.

— Я все еще не могу поверить, что он жив. — Эйдолон взял медкарту Шейда и сунул под мышку. — Ты знаешь, где вас держали?

— В каком-то замке. Думаю, в Ирландии.

Рейт обнажил клыки:

— Я найду его. Клянусь, я пришпилю его задницу к стене.

Шейд кивнул. Если кто-то и может найти Роуга, так это Рейт. Его работа в больнице заключается в поисках, обнаружении и доставке редких артефактов, заклинаний, магических формул… всего, что может пригодиться в лечении демонов. У него имеется опыт, чутье, хватка и упорство в достижении цели. Когда он чего-то хочет, он это получает.

— Будь осторожен, братишка. Роуг всегда чересчур возбуждается, когда дело касается тебя.

И кстати, о возбуждении. Затвердевшая плоть Шейда уже болезненно натянула ткань штанов. Ему нужно к Руне.

— Это лестно, — с кривой улыбкой отозвался Рейт, — но он все равно умрет.

Дверь тихонько открылась, и вошла Диска.

— Доктор Эй? У нас новый травмированный пациент в приемном покое. Джем просит вас помочь.

— Понял. — Эйдолон хлопнул Шейда по спине, проходя мимо. — Отправляйся к Руне. Когда приведешь ее сюда, мы разберемся с этим.

Он скрылся за дверью, но прежде чем Диска последовала за ним, Шейд остановил ее.

— Есть минутка?

— Для тебя? — промурлыкала она, переводя соблазнительный взгляд с него на Рейта и обратно. — Всегда. Мы идем на вечеринку?

Рейт пожал плечами небрежным жестом, но все еще выглядел взбудораженным.

— Я за.

Рейт всегда за, если женщина не человек и не вампир, а поскольку медсестра была хорошенькой сора-демоницей, с которой спали оба брата, энтузиазм Рейта был вполне понятен.

— Иди сюда. — Шейд ткнул пальцем в брата. — Рейт. Останься.

Диска подошла к нему, соблазнительно виляя бедрами, прижалась своей пышной грудью к его груди и начала касаться его так, что это должно было возбудить его до крайности. Но не возбудило.

— Рейт будет смотреть?

— Ласкай меня, — скомандовал Шейд.

Улыбаясь, она обхватила пальцами его пенис. Какое-то время он оставался твердым. Вспыхнула надежда. Может, он на самом деле и не связан с Руной. Может… Циска начала поглаживать, и… возбуждение исчезло.

Проклятие!

Шейд отскочил. Потребность в сексе все еще оставалась, примитивная и настойчивая, но его пах как будто привязан к Руне. Пусть у нее нет его знаков, но они определенно связаны. Невидимо, нерушимо, пожизненно — бондингом. Руна жаждет секса, и, судя потому, как бурлит адреналин у него в крови, жаждет его так, как никогда прежде.

Черт бы ее побрал, она станет его погибелью, и только вопрос времени, когда это случится.

* * *

— Кай, дружище, пожалуйста, проверь, как там Рейт!

Эйдолон вошел в процедурную, где Кайнан с Джем лечили трилла-демона, у которого была покалечена нога. Джем только что заступила на смену, поэтому они еще не обсудили, как Кайнан практически выскочил вчера из ординаторской, и воздух между ними потрескивал от напряжения.

— А что такое с Рейтом?

Кайнан бросил окровавленный бинт в корзину.

— Помнишь погибшего брата, о котором я тебе рассказывал?

Кайнан кивнул:

— Роуг, верно?

— Он жив.

— Что? — Джем отвлеклась от раны, которую обрабатывала антисептиком. — Этого не может быть.

Ярость промелькнула на лице Эйдолона, но быстро сменилась обычной докторской маской спокойствия и сдержанности.

— Мне и самому трудно в это поверить. — Эй натянул хирургические перчатки, сосредоточившись на работе, что, как обнаружил Кайнан, служило ему лучшим способом справляться со стрессом. — По словам Шейда, он стоит за организацией преступного бизнеса по добыче и продаже органов, который не дает пустовать нашей операционной и моргу. Он захватил Шейда, принудил его к бондингу с варгом и… и убил Скалк.

— Иисусе, — пробормотал Кайнан.

Он наблюдал, как Эйдолон оценивает состояние пациента, как будто не произошло ничего из ряда вон выходящего, но его покрасневшие глаза, как бывало всегда, когда он нервничал, вспыхивали.

— Я не знаю, как отреагирует Рейт на все это, когда его окончательно проймет. Я был бы признателен, если б ты помог мне присматривать за ним.

Замечательно: Он всю жизнь мечтал быть нянькой.

— Нет проблем.

Кайнан стащил окровавленные перчатки и взглянул на часы. Шесть. Через шесть часов он закончит дежурство, а через семь будет пьян как сапожник. Скорее бы.

Он хотел напиться еще вчера вечером, после случая с Джем, но в главном штабе эгисов случился небольшой кризис: один новичок Хранитель едва не сошел с ума после своего первого сражения. Тайла прекрасно справлялась со всем, что касалось обычных операций, но была слишком резкой и жесткой, чтобы иметь дело с нервными срывами. Раненому Хранителю также требовалась медицинская помощь, поэтому Кайнан нес двойное дежурство — как медик и как психоаналитик. После работы он отправился прямиком в свою холостяцкую берлогу, в которую г перебрался после ухода жены, и почувствовал себя таким измотанным, что вырубился и без помощи алкоголя. Тайла предлагала ему остаться в штабе и переночевать на диване в шестикомнатном доме, где живут две дюжины Хранителей, но ему невыносимо было находиться там, где они с Лори были счастливы.

Счастливы. Какая насмешка! Кай понятия не имел, сколько Лори изменяла ему до того, как он уличил ее, но теперь их отношения были под сомнением, вплоть до его первой военной командировки. Она могла спать с кем угодно, пока он рисковал жизнью в пустынях и джунглях.

— Я оставил Рейта в кабинете Шейда, — сказал Эй. — Спасибо, дружище. Я твой должник.

— Эго уж точно, — проворчал Кайнан, направляясь из отделения «Скорой помощи» в кабинет Шейда.

Не успел он протянуть руку к двери, как та открылась Циска проплыла мимо него с загадочной улыбкой на лице. Загадка прояснилась, когда он вошел в кабинет и увидел Рейта, застегивающего «молнию» на штанах.

Кай закатил глаза.

— Тебя прислал Эй, да?

— Ага.

Кайнан закрыл дверь.

— Мне не нужна нянька, так что гуляй.

Не обращая внимания на слова Рейта, Кайнан опустился в кресло.

— А где Шейд?

— Теперь уже, наверное, развлекается со своей парой.

Да, эта новость разлетелась по больнице как лесной пожар. Кай не мог понять, что не так с парой Шейда, но, очевидно, все плохо.

— Все утрясется, Рейт.

— Как скажешь. Мне все равно.

— Только не надо заливать. Тебе совсем не безразлично.

Рейт фыркнул:

— Мне плевать на всех и все, человек. — Он ткнул Кайнана пальцем в грудь, наклонился ближе и прорычал в ухо: — Я продам даже собственных братьев за хорошую цену. Заруби себе это на носу.

И Рейт стремительно покинул кабинет. Когда дверь за ним закрылась, Кайнан услышал, как он крикнул: «Эй, женщина, иди сюда!»

Кайнан уставился на дверь. Рейт не ищет драки и не бежит за дозой к торговцу героином, а скорее имеет склонность использовать секс вместо наркотиков или насилия, когда расстроен.

А когда секс наскучит, Рейт примется за другой из своих пороков, вот тогда дела быстро примут скверный оборот.

Рейт подождал, когда дверь в кладовку закрылась за лаборанткой, с которой он только что занимался сексом. Эта особь с чересчур длинными нижними клыками и клочковатым мехом была не самой привлекательной сексуальной партнершей, но его это не беспокоило.

Как только она ушла, он соскользнул на пол, спиной к стене, и спрятал лицо в ладонях.

Чертов Кайнан. С чего он взял, что Рейта волнует хоть что-то?

«Я продам собственных братьев за хорошую цену».

Эти слова звенели у него в голове. Горькая правда, ибо он таки продал брата. Предал своего ближнего, свою Плоть и кровь.

И, черт побери, не жалеет об этом.

Три года назад, охотясь за членами нью-йоркской уличной банды, он наткнулся на убийцу-эгиса. Естественно, этот идиот попытался убить его. Рейт полагал, что парень был неплохим бойцом, но ни на земле, ни в Шеоле, царстве демонов, никто не может сравниться с Рейтом в искусстве рукопашного боя, и ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы уложить молодчика на лопатки и приставить нож к горлу.

Был большой соблазн прикончить его и досуха выпить кровь, но он дал парню наводку, ведущую к Роугу. К Роугу, чья психика перед эсгенезисом была крайне неустойчива и который уже тогда сеял вокруг себя столько зла, что трудно было вообразить, что будет после того, как последняя стадия полового созревания завершится. Но что бы Роуг ни сделал, Эйдолон требовал полного расследования, прежде чем последует какое-либо суровое наказание.

Однако расследования занимали много времени, и в конце концов обнаружив то, что осталось от женщины, которую Роуг изнасиловал до смерти, Рейт начал действовать.

Он мог бы убить Роуга сам, но Эй узнал бы. Рейт не рассчитывал на то, что эгисы уничтожат весь бар демонов, где ошивался Роуг. Впрочем, судьба остальных его мало волновала. Ну и что с того, если в мире на два-три десятка демонов и вампиров станет меньше? Но кто же мог представить, что именно тот один, кто должен был умереть, выживет?

И теперь из-за него, Рейта, Роуг пытал Шейда, чуть не угробил его и убил Скалк, одну из немногих женщин в подземной больнице, с которой Рейт ни разу не переспал, и не потому, что это взбесило бы Шейда. Рейт по-своему любил ее, как старший брат.

А теперь она мертва, а Шейд страдает. Из-за него.

— Мне так жаль, Шейд, — прошептал он.

Рейт прислонился головой к стене, закрыл глаза. Мозг требовал забыться в наркотическом дурмане, а тело жаждало хорошей пьянящей кровь драки. Секс не помогает. Он может перепробовать всех женщин в больнице, и этого будет недостаточно. Ему нужно больше.

Сжав руку в кулак, Рейт двинул им в стену. Он полагал, у него еще есть примерно год до эсгенезиса, а потом ему станет на все это наплевать.

Но сейчас было больно. А он плохо переносит боль.

* * *

— Это прямо как сюжет для плохого комикса, — прорычал Роуг. — Я окружен полными идиотами.

Дрек, миньон, стоял перед ним на коленях, повесив голову. Прошел почти день после побега Щейда, а порядок все еще не наведен. Пропало несколько его хоулов, и Шерин еще не вернулась из «Вечности», в чем в общем-то нет ничего необычного, но он все равно нервничает.

— Только двое наших пленников сбежали, когда двери их темниц были повреждены падающими камнями, — сказал дрек.

Обгоревшая, сморщенная рука Роуга сжалась в кулак. Его не заботят другие сбежавшие. Что не дает ему покоя, так это побег Шейда и этой сучки-варга.

Ярость пробежала болезненной дрожью по обгоревшей коже. Рейт заплатит за то, что погубил ему жизнь. За то, что превратил его в пустую обгоревшую скорлупу.

Роуг не сомневался, что за этим в конечном итоге стоит Рейт. Та ночь без конца прокручивается у него в голове, словно фильм, поставленный на постоянный повтор. Он занимался своим делом, развлекаясь с парочкой фей в задней части паба, когда клуб захватили эгисы. Роуг заметил, что один эгис с индейским ирокезом на голове выискивает кого-то конкретного, а когда увидел Роуга, то прицелился.

В тот же момент Роуг понял, что целью был он. Он тут же использовал свой дар, чтобы проникнуть в сознание эгиса, и увидел в его голове воспоминание. То, где Рейт подкупает его, наводит на «Бримстон» и дает описание Роуга. Его младший братец даже пообещал эгису заплатить за доказательство смерти Роуга.

Благодаря эсгенезису Роугу удалось превратиться во что-то покрупнее и поагрессивнее, и он разорвал того эгиса на части. Когда кабак запылал как факел, единственное, что спасло ему жизнь, — это то, что демон, в которого он превратился, не боялся огня. Превращение в другой вид не приносит уникальных даров, характерных для данного вида, поэтому Роуг оказался не совсем невосприимчив, но получил достаточно сопротивляемости, чтобы не сгореть дотла. И все равно если бы не Солайс, которая появилась после ухода эгисов, он бы умер.

Он всегда ненавидел Рейта, ненавидел внимание, которым осыпают его Эй и Шейд, но с того дня в «Бримстоне» хотел, чтобы Рейт страдал так, как не страдал еще никто за всю историю мироздания. А когда Рейт, по мнению Роуга; намучается достаточно, он умрет. Но не раньше, чем поработает донором кожи и органов. Пусть вернет Роугу то, что отнял у него.

Какой-то шум в конце коридора привлек его внимание, и когда он вскинул глаза, то сердце, или то, что осталось от него, остановилось.

— Мой господин, — сказал один из найтлэшей, — мы нашли ее возле Портала…

Найтлэш держал на руках помятое, безвольное тело Шерин.

Роуг уставился на Шерин, когда ее положили к его ногам.

Окровавленный, раненый даркветот прохромал вперед.

— Мы погнались за вашим братом и его женщиной. Они напали…

— Кто убил Шерин? — прохрипел Роуг. — Кто?

— Женщина вашего брата, мой господин.

Роуг набросился на него, ломая ему кости, растягивая суставы, отчего кожа полопалась и кровь потекла из трещин.

— Позови некроманта.

Даркветот зашипел:

— Но, господин…

— Сделай это! — взревел Роуг. — Быстро! — Он вернет свою возлюбленную, и к черту последствия. — И отправь нового шпиона в больницу.

— Слушаюсь, господин.

— Я доберусь до Рейта, — поклялся он, — и погублю своих братьев, но сначала насажу голову этой суки на кол.

Роуг опустился на колени рядом с любимой, дрожа всем телом, когда заключил ее в объятия. Слава великому сатане, что она умерла рядом с Порталом, где демоническая энергия предотвратила разложение тела.

С безмолвной молитвой он мысленно заставил некроманта поспешить: Шерин надо оживить до того, как тело ее начнет разлагаться, — дорога каждая минута.

— Не волнуйся, любовь моя. — Он коснулся ее рта, радуясь, что она не чувствует его корявых жестких губ. — Скоро я буду носить кожу Рейта, а ты — ощущать пульсацию крови Руны в своих жилах.

Роуг коварно улыбнулся. Ирония в том, что лишь кровь убийцы вернет Шерин к жизни.

 

Глава 8

Руна лежала на полу пещеры Шейда. Все ее тело ныло от последствий превращения, желудок скрутило от голода. А еще она страдала от возбуждения — неудобный побочный эффект превращения из зверя в человека после полнолуния. Последствия обычно длятся час или около того, пока первобытные животные гормоны бушуют в ее человеческом теле. Усугубляло дело и то, что она проснулась голая на одеяле, которое пропахло Шейдом.

Мало того что он волнует ее, когда они рядом, так теперь делает это еще и на расстоянии.

Острое желание скрутило внутренности, вынуждая ее сжать бедра и стиснуть зубы. Она ненавидела эту фазу превращения. Яростные, безудержные порывы бурлили в ней, и только лучше, что Шейда сейчас нет, потому что она как пить дать набросилась бы на него без всяких колебаний ради секса.

— Но где же его носит? — недоумевала Руна.

В животе у урчало, рот наполнился слюной. Почему Шейд не принес ночью еду, как обещал? С ним что-то случилось? Она села, но тут же почувствовала тяжесть цепи, присоединенной к лодыжке.

Ей надоело быть прикованной. Из одного узилища в другое, и все за какие-то несколько часов. В своем сексуально возбужденном состоянии она разглядывала хлысты, палки и плетки, украшающие стены спальни Шейда. Маски, кляпы и наручники. Отвратительно. Ужасно. И все же… каково было бы оказаться целиком и полностью во власти Шейда, чтобы его сильные, умелые руки держали эти инструменты, используя их для удовольствия… или боли?

«Я был не самым нежным любовником, не так ли?» Нет, наверное, не самым нежным. Шейд не разрешал дотрагиваться до него в те моменты, когда они не занимались сексом. Он приказывал, что ей делать в постели, и, с одной стороны, Руне нравилось, как он все контролирует. Когда он командовал, она могла расслабиться.

Брат ее был серьезно болен, кофейня балансировала на грани банкротства, и дух ее был сломлен.

Поэтому, когда Шейд приводил ее к себе на обед и на несколько часов секса, а потом отвозил домой, или когда встречал в гостиничном номере для быстрого и горячего соития и тут же исчезал, она по большей части была не против.

И сейчас одни лишь мысли об этом вызвали рычание и влагу между ног. Волчица, живущая в ней, жаждала грубого совокупления. Хотела подчиниться сильному самцу, но только после стимулирующей, отчаянной борьбы.

Она никогда бы не подумала, что захочет заниматься сексом с тем, кого ненавидит, но, может, как раз ненависть все и упростит, Это ведь просто секс, не так ли?

Больше никакой эмоциональной привязанности. Никакой любви. Просто секс.

Да вот только могут ли их отношения оставаться такими теперь, когда они незримо связаны? У него это звучало так… неизменно, так нерушимо. Но быть может, СРП сумеет найти способ освободить ее от этой связи. А если нет, что ж, им придется поработать над кое-какими моментами, потому что нельзя провести вместе десятилетия — или даже столетия, — ненавидя друг друга.

Она покачала головой, потому что отказывалась верить, что это навсегда. Должен быть какой-то выход, и она сделает все, чтобы найти его.

Звук шагов завибрировал в ушах, все еще чувствительных после превращения. Да. С колотящимся сердцем она встала и схватила одеяло, чтобы прикрыться. Вчера вечером она сняла одежду, прежде чем превратиться в зверя, и теперь пожалела, что утром не оделась.

Когда Шейд показался из-за угла, она не была уверена, рада видеть его или нет. Он заполнил собой дверной проем. Массивные плечи касались каменного косяка, широкая грудь вздымалась с каждым мощным вдохом. Запах его возбуждения и гнева донесся до нее, принесенный потоком горячего воздуха.

Страстная дрожь прокатилась по телу. Сильная, неконтролируемая дрожь.

— Черт бы тебя побрал, — проговорил он хриплым, скрипучим голосом, — черт бы тебя побрал за то, что заставляешь меня так гореть. По тебе.

Даже одетый в больничную форму, он был так неотразим, что у нее захватило дух. В руках он держал пакет с фаст-фудом, а глаза его горели золотыми лазерами, прожигавшими кожу. Он ничего не сказал, только бросил пакет на пол и сократил расстояние между ними.

Руна выдохнула его имя, ненавидя себя за это, но не в состоянии сдержаться. Только не теперь, когда она вся пылает. Она закрыла глаза, ожидая, что он ее поцелует, но он развернул ее, толкнул к стене и прижался грудью к спине. Возбужденная плоть уткнулась ей в ягодицы сквозь ткань брюк, и она не могла удержаться, чтобы не потереться о него, как какая-нибудь кошка в период течки.

— Я ненавижу то, что ты делаешь со мной, — прошептала она.

Шейд прижал ее зад к себе, одну руку распластав на животе.

— Что делаю?

И грубо раздвинул ей ноги.

— Заставляешь меня забыть, как ты мне отвратителен.

— Добро пожаловать в мой мир. — Шейд оперся ладонями о камень по обе стороны от ее головы и накрыл ее тело своим. — Я не хочу этого, но вот он я, здесь.

На мгновение ей показалось, что он возьмет ее вот так, у стены. Но он оставался неподвижен, властвуя над ней в каком-то первобытном, животном смысле. Самец крупнее, сильнее, и он добьется своего от самки.

Она задрожала от предвкушения. Шейд сорвал с нее одеяло, которое Руна все еще бесполезно прижимала к груди, сжал ягодицы и повернул ее, чтобы с силой прижать к себе. Его каменная плоть требовательно уперлась ей в живот.

— Дотронься до меня. — Пальцы одной руки впились ей в бедро, а другой запутались в волосах. — Сделай это.

Его бедра вжимались в нее в недвусмысленном приказании.

О да! Она хотела — жаждала — дотронуться до него. Но зверь все еще свирепствовал внутри ее, требуя большего, чем простое приятное освобождение. Ей хотелось дикого и необузданного секса с примесью опасности.

Чувствуя себя игривой, агрессивной и упрямой, Руна куснула его в ключицу так, что он втянул воздух.

— Заставь меня.

Его тело буквально окаменело.

— Что ты сказала?

Она смело встретилась с его взглядом.

— Я сказала «заставь меня».

Шейд выглядел таким ошарашенным, таким потрясенным, что она чуть не рассмеялась. Однако в мгновение ока его потрясение обратилось в гнев. Рука, которая была у нее в волосах, схватила ее за запястье. Она зарычала, стала вырываться, но он не отступил ни на дюйм. Он сунул ее руку себе в штаны и заставил обхватить член.

— А теперь, — низко и гортанно прохрипел он, — погладь меня.

Их взгляды были по-прежнему сцеплены. Хищник, живущий в ней, ощетинился от вызова в его глазах. Пора показать этому самцу, что она не собирается быть покорной и послушной.

Улыбаясь, она сомкнула пальцы вокруг его мощного ствола. Он запульсировал под ее пальцами, горячая кровь неистово застучала под ладонью. Головка протолкнулась через кольцо ее кулака, не умещаясь в ее руке. Ощущение было таким приятным. Руна дождалась, когда блеск торжества вспыхнул в его глазах… а потом толкнула его изо всех сил. Шейд, спотыкаясь, отлетел назад. Она полуприсела, готовая прыгнуть.

— Ты…

Она ударила его в живот плечом, вложив всю инерцию броска в этот удар. Шейд отлетел назад, упав на кровать.

Но ее победа была недолгой. Он навалился на нее как танк, развернул и так грубо швырнул ее лицом на пол, что у нее выбило воздух из легких. И придавил своим весом, растянувшись на ней всем своим длинным телом.

Горячее дыхание опалило ей щеку, когда Шейд промычал в ухо:

— Что случилось с моей кроткой маленькой Руной?

Кроткая. Напоминание о той власти, которую он имел над ней, власти, разбивающей сердце, по-настоящему вывело ее из себя.

— Она умерла в зубах оборотня, сукин ты сын.

Руна извивалась под ним, пытаясь освободиться от его хватки и чувствуя, как с каждым движением растет возбуждение. Его каменная плоть вдавилась ей в зад, словно горячая головня. И теперь она боролась, получается, лишь за то, чтобы приподнять таз выше. Чтобы заполучить его туда, где больше всего нуждалась в нем.

— А сукин сын заставил бы тебя стонать?

Шейд прошелся языком вдоль скулы теплым, влажным мазком, который вырвал стон из ее горла, как он и обещал.

— Да, — выдохнула Руна.

Боже, еще немного, и она кончит.

— Что ж, пожалуй, ты права.

Через мгновение его вес исчез, но ладонь легла на затылок, удерживая ее голову прижатой к полу. Другая рука нырнула под таз и приподняла ее так, что она оказалась на коленях. Руна услышала шелест ткани, когда Шейд спустил брюки.

— Я хотел этого со вчерашнего дня, когда притащил тебя сюда, чтобы привязать. — Он шумно вдохнул и испустил одобрительное мурлыканье, когда почувствовал запах ее желания. — Хотел поставить тебя вот так, открытую мне. Уязвимую.

«Уязвимую». В этом положении она не могла пошевелиться, была полностью подчинена. Это раздражало; вызывало желание ударить ногой, и в то же время она дрожала от предвкушения, и ее собственное возбуждение потекло по внутренней стороне бедра. Она поняла, что Шейд увидел, потому что он застонал.

— Я хочу лизать тебя, — хрипло проговорил он. — Хочу начать с низа бедра и подниматься языком все и выше и выше по дорожке, проложенной этим сладким соком, пока не доберусь до заветного местечка и заставлю тебя закричать.

О Боже! Руна застонала, дернув бедрами, когда его слова вызвали начало оргазма.

— Но могу ли я поверить, что ты не будешь сопротивляться, а?

— Да, — выдохнула она, — верь мне.

Она хотела почувствовать его язык у себя между ног, хотела, чтобы он ласкал ее ртом, пока она не закричит.

Его палец скользнул вверх по внутренней стороне бедра, собирая скользкую жидкость.

— Какая жалость, что я такой сукин сын.

Напрягшись, она повернула голову достаточно, чтобы увидеть, как он облизывает палец, когда его взгляд встретился с ее взглядом.

Это эротическое зрелище стало последней каплей, и она взорвалась.

— О да.

Шейд отпустил ее затылок и вошел в нее одним быстрым толчком. Ее сердцевина схватила его спазмами, сотрясавшими ее тело, сжимая и затягивая его плоть с такой силой, что он зашипел, протолкнулся глубже и затих.

— Черт, — простонал он. — О… черт.

Она почувствовала, как он разбух внутри ее, а потом стал долбить ее с такой силой, что она заскользила вперед по полу. Его бедра свирепо ударялись о ее зад, пальцы больно вонзились в кожу.

Это было именно то, чего она хотела с тех пор, как очнулась. Руна наслаждалась этим диким, неистовым темпом, его грубыми, яростными толчками, возбуждающими звуками эротической игры… его криком, когда он излился внутри ее.

Еще одна кульминация застигла ее врасплох, насквозь пронзила тело как удар молнии. Потом еще и еще, пока из горла не вырвался всхлип удовлетворения и изнеможения.

Шейд обессилено соскользнул на пол, прижав Руну к себе так, что они оказались на боку, спина к груди.

Ад и все дьяволы! Значит, вот как бывает между мужчиной и женщиной, связанными узами бондинга? Если так, то теперь он понимает, почему взгляд Эя делается таким восторженным всякий раз, когда он говорит о Тайле.

Разговор с братьями о судьбе Руны снова обрушился на него вместе с планами, которые сильно остудили его блаженство. Он представил, как Тайла нападает на Руну со своим остро заточенным оружием с серебряным наконечником и избивает ее до крови, прежде чем нанести смертельный удар.

Есть еще Рейт, который может действовать грубо и эффективно, а может поиграть со своей жертвой, как кот с мышью. С Руной он справится быстро, но станет ли пить ее кровь? Образ брата, припавшего к горлу Руны, возбуждающегося и выпивающего всю ее кровь до капли, пока она безвольно лежит в его руках, заставил Шейда вздрогнуть и привлечь Руну ближе. Черта с два позволит он Рейту тронуть ее хоть пальцем.

Эйдолон может сделать это с состраданием, ввести смертельную дозу какого-нибудь лекарства, делая вид, что берет кровь или еще что… но нет. Если Руна должна умереть, Шейд осмелится сделать это сам. Она этого заслуживает.

Руна пошевелилась, и он провел ладонью вверх-вниз но ее руке. Гладкая кожа, на которой, что странно, до сих пор не появились его знаки, покрылась мурашками под его ладонью. Почему же не появились знаки бондинга? Возможно ли, что он связан с ней… но она не связана с ним? Если так, не миновать ему беды. Ему требуется секс, как людям требуется вода. Чтобы жить. Секс у мужчины, связанного узами бондинга, может быть только с его женщиной. Если связь не взаимна, она может уйти и заниматься сексом с кем пожелает. Если же он не получит ее, то умрет.

Придется ему попытаться еще раз выполнить ее часть ритуала бондинга. Он не может позволить ей быть свободной, в то время как он привязан к ней.

— Руна?

— М-м?

Он зарылся носом ей в волосы, вдохнул естественный, земной аромат.

— Пошли помоемся.

Она не ответила и не пошевелилась, поэтому он расстегнул видоизменяющийся наручник и понес ее в душ. Мягко поставил на землю. Руна улыбнулась ему чуть-чуть ошеломленно, покачнувшись так сильно, что он испугался, что она упадет. Не думая, он заключил ее в объятия и прижал к себе. Когда струя воды ударила из двойной головки душа, торчащего из противоположной стены, она застонала, откинула назад голову, и ему показалось, будто ничего прекраснее он в жизни не видел.

Обнимая ее одной рукой, он стал лить жидкое мыло ей на плечи, покрывая ее жемчужным сиропом до тех пор, пока он не потек по ее изогнутой спине и между грудями. Осторожно и нежно моя ее, Шейд проклинал себя за то, что позволяет себе наслаждаться этим.

Она издала какой-то эротический звук — что-то между вздохом и стоном, — и он привлек ее к себе, гася своим телом ее оргазмические спазмы. Звуки, которые она издавала, ощущение ее скользкой влажной кожи… этого оказалось достаточно, чтобы он снова затвердел.

Черт, похоже, он в беде.

Не следовало ему приводить ее в душ. Надо было вымыться самому, а ей позволить самой позаботиться о себе. Она может, в этом он не сомневается.

Ее сила и стойкость восхищали его. Эта новая Руна грозила его миру, как ни одна женщина прежде. Даже если бы он не мог чувствовать ее физические и эмоциональные потребности и настроения, то обнаружил бы, что его влечет к ней. Под более сильной, более агрессивной личностью, которая проявилась в ней за последний год, таится мягкая женственность, добрый нрав и нежная душа, которые он, воспитанный женщиной именно с такими качествами, научился высоко ценить. Шейд всегда говорил себе, что заботился о сестрах и матери, но на самом деле все было наоборот.

Боги, ну почему Роуг не мог связать его с кем-то другим? Ни одна другая женщина так не трогала его сердце, как Руна. Ни одна другая не пробуждала в нем инстинкты защитника так, как она.

Ни у какой другой женщины не было ни малейшего шанса влюбить его в себя.

Руна все еще была слишком отзывчива на его прикосновения, когда Шейд споласкивал и вытирал ее, но когда уложил в постель, зевнула и пробормотала:

— Еда?

— Да, я принес поесть. И прошу прощения, что не появился ночью. Я был привязан в больнице. — Он вытянулся на одеяле рядом с ней. — В прямом смысле. Похоже, что когда ты укусила меня в подземелье Роуга, то передала мне свою ликантропию. Поэтому вчера вечером, когда я вышел из Портала, у меня вырос мех и клыки, и я чуть не сожрал половину персонала.

— Но… — кровь отхлынула от лица Руны, — ты же говорил, что невосприимчив к ней.

— При нормальных обстоятельствах — да. Эйдолон считает, что твоя способность превращаться пожеланию воздействовала на твою болезнь и таким образом…

— На твою сопротивляемость инфекции. — Она закрыла глаза и прислонилась спиной к обитому кожей изголовью. — Прости, Шейд. Мне так жаль.

Эмоции сдавили горло — сложная смесь удовольствия, что ей не все равно, вины, что из-за него она стала оборотнем, и злости, что вообще позволяет себе испытывать к ней какие-то чувства.

— Не стоит извиняться, — грубовато проговорил он. — Если б ты меня не укусила, я бы умер от той боли, которая меня терзала.

— И все же…

— Перестань! — рявкнул он. — Ешь давай и отдохни. Через пару часов мы отправляемся в больницу.

— Хорошо, мистер Ворчун. Мы вернемся сюда?

— Нам придется. — Он взвешивал ее реакцию, когда подался вперед и сказал с каким-то извращенным желанием вывести ее из себя: — Нам надо привязать себя.

И это будет интересно. Они либо разорвут друг друга на части, либо затрахают до потери сознания.

— Вместе? — Жареная картошка у нее в руке задрожала. — Чтобы мы могли прикасаться друг к другу?

Прикасаться, пробовать на вкус… Тело Шейда затвердело, когда сознание наполнилось образами ночи, проверенной вместе, в зверином обличье, когда один лишь животный инстинкт будет руководить ими. Даже сейчас его соображение требовало опрокинуть ее на спину и вдавить в матрас.

— Я почувствовал твое желание из Нью-Йорка, — выдавил он. — Обещаю, что больше мы не проведем ни одной ночи порознь, пока будем живы. Прошлой ночью я находился под действием сильного снотворного, но сегодня этого не будет и ничто не удержит меня от тебя.

Он повернулся так, чтобы не смотреть на нее и побороть соблазн снова овладеть ею.

* * *

Джем только что приняла душ, натянула свежие брюки от медицинского костюма и застегнула лифчик, когда дверь в общую раздевалку открылась.

— Ох, извини…

— Кайнан. — Она целый день тщетно пыталась застать его одного и теперь не собиралась терять эту возможность. — Эй, послушай, нам надо поговорить о вчерашнем дне…

Он вскинул руки, старательно не глядя на ее грудь. Он смотрел куда угодно, только не туда.

— Все в порядке.

Он отвернулся, но она схватила его за запястье.

— Нет. Подожди. Пожалуйста.

— Не о чем говорить. — Его и без того низкий голос сделался еще более низким и сиплым. — Отпусти. Я не люблю, когда до меня дотрагиваются.

— Я тебе не верю, — мягко проговорила она. — Тай рассказывала мне, как вы с Лори не могли оторваться друг от друга.

Кайнан напрягся, но жилка у него на запястье лихорадочно стучала под ее пальцами.

— Не надо.

— Я вижу твои шрамы, Кай. Такова моя природа. Я могу использовать их, вскрыть, сделать тебе хуже. — Она прикусила губу, задаваясь вопросом, не нанесла ли только что еще больше вреда. — Или могу помочь залечить их.

— Там нечего лечить, доктор.

— Что случилось с тем Кайнаном, которого я знала? Смешливым, нежным, заботливым, непринужденным?

Кайпан рассмеялся, но то был горький, холодный смех.

— Он мертв, Джем. Умер вместе с Лори.

Его жена, которую он обнаружил в объятиях двух разных мужчин в одну ночь — Хранителя, которому всецело доверял, и демона без моральных ограничений.

Рейт. Он отрицал, что спал с ней, но пил из нее кровь прямо перед Кайнаном, и, вероятно, сделал бы и кое-что похуже, не вмешайся Эйдолон.

Он не умер. Он просто прячется…

Внезапно она оказалась прижатой к шкафчику для одежды. Его ручка больно впилась ей в позвоночник, а большие ладони Кайнана сдавили плечи.

— Его больше нет, — прорычал он. — Разве это похоже на нежность и заботливость? — Он надавил чуть сильнее для ясности и отпустил ее. — Ты теряешь со мной время, Джем. Найди кого-то другого для исцеления.

И он выскочил вон, оставив ее посреди раздевалки с колотящимся сердцем и тяжело вздымающейся грудью.

 

Глава 9

Кровать была удобной, удобнее, чем можно было ожидать в пещере, полной приспособлений и инструментов садомазо. Но Шейд удивлял ее на каждом шагу, и Руна задавалась вопросом, знает ли она его вообще. Хотя, с другой стороны, похоже, у них впереди целая жизнь, чтобы узнавать друг друга — как в качестве любовников, так и оборотней.

Боже, она не заметила, когда это случилось.

Руна вспомнила, как разозлилась, когда узнала о том, что инфицирована, как была напугана, растеряна и одинока, хотя Эрик оставался рядом и помогал ей пройти через это. Она не понимала физических и поведенческих изменений, которые произошли почти сразу же. Боялась за свое будущее, за невинных людей, которых могла ранить, и злилась из-за собственного бессилия изменить ситуацию.

У Шейда есть преимущество над ней, ибо он родился в этом странном, причудливом мире и уже знаком с оборотнями. Но, думала она, рассеянно обводя пальцем кожаный наручник, свисающий с кроватного столбика, этот мужчина привык быть хозяином положения как в спальне, так и вне ее. И то, что он вынужден будет отказаться от этого три ночи в месяц, вряд ли пришлось ему по душе.

Зевнув, Руна взглянула на часы на прикроватной тумбочке. Осторожно, чтобы не разбудить его, перевернулась. Шейд лежал лицом к ней, такой спокойный и умиротворенный. Странное кольцо вокруг шеи сжималось и разжималось, когда он дышал, темный цвет узора был точно таким же, как и узор, идущий по всей длине правой руки.

Руна отвела блестящие волосы с шеи, где его личный символ, незрячий глаз, казалось, видел ее. С каждым вдохом, с каждым выдохом он волнообразно колебался, следуя за ней, в какую бы сторону она ни сдвинулась.

Растревоженная, она провела пальцем вниз по руке, повторяя все выпуклости и впадины его бугристых мускулов, пока не достигла кисти. Символы доходили до самых пальцев, тонких и длинных — тех, что гладили ее, проникали в нее, повергали ее в немыслимый экстаз столько раз, что и не сосчитать.

От этой мысли кровь начала закипать в жилах. Боже милостивый, прямо гормональный взрыв какой-то. Ликантропия многократно повысила ее либидо, а полнолуние усугубило еще больше…

Несколько минут под холодной водой, немного остудят ее пыл.

Она подвинулась к краю кровати, спустила ноги… и в следующее мгновение оказалась втянутой обратно на матрас и подмятой под Шейда.

— Не так быстро.

Голос его был сонным и восхитительно хриплым, а глаза, наполовину открытые под отяжелевшими со сна веками, горели золотом. Его возбужденная плоть тяжело лежала у нее между ног.

— Я собиралась принять душ. Хочешь присоединиться ко мне?

— После. — Он зарылся носом ей в шею, куснул чувствительную кожу. — После того, как закончу с тобой.

— Ты почувствовал мое… э… возбуждение?

Его пальцы нырнули ей между ног и проверили влажный жар там.

— Да, я его чувствую.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Он лизнул место укуса языком.

— Оно разбудило меня. А что?

— А то, — простонала она, отклоняя голову в сторону, чтобы ему было удобнее, — ты сказал, что почувствовал мое желание из Нью-Йорка. Мне просто интересно, всегда ли ты его чувствуешь.

Он поднял голову и посмотрел на нее. Его глаза напряженно горели.

— Мы связаны неразрывными узами бондинга. Мне известно все, что ты чувствуешь. — Он выгнулся и скользнул в нее. — Когда ты хочешь секса, я вынужден тебе его дать.

— Даже если мы в разных штатах? В разных странах?

— Да, но такого больше не будет. — Он пригвоздил ее запястья над головой и задал медленный равномерный ритм. — Моя пара не…

Он с проклятием осекся.

— Тебе не нравится это слово, да?

Хотя бы раз пробежаться ладонями по его плечам, которые вздувались с каждым мощным толчком, вонзить пальцы ему в спину, когда спазмы начнут сотрясать ее тело, но он еще крепче сжал ее запястья.

— Какое слово?

— Пара.

Он покачал головой, и его густые волосы упали на лицо.

— Мне вообще все это не нравится.

Она выгнула спину, чтобы взять его глубже.

— Даже вот это?

Его лицо омрачилось.

— Ты возбуждена, бондинг вынуждает меня услужить тебе.

— Что ты сказал?

— Ты слышала. — Его движения стали более быстрыми, почти механическими. — Давай заканчивать.

— Если ты думаешь, что делаешь мне одолжение, трахая меня, — огрызнулась она, — то можешь остановиться прямо сейчас и трахать себя самого.

Он замер, но не вышел из ее тела.

— Ты никогда бы не сказала мне такого год назад. — Голос его был низким, хриплым рычанием. — Ни одна женщина, которую я когда-либо пускал в свою постель, не осмелилась сказать бы мне такое.

Сверля его гневным взглядом, она попыталась высвободить руки.

— Возможно, потому, что они свисают на цепях с твоего потолка.

— Точно подмечено.

Он взглянул на инструменты пытки и наслаждения, висящие на стенах, как будто выбирая один из них для нее. Эта мысль вызвала трепет, но от страха или от возбуждения, она не была уверена.

— Полагаю, ты хотел бы сделать это со мной?

Он рассмеялся, как будто то, что она сказала, было совершенно за пределами вероятного. Что оскорбило ее до глубины души. Почему он должен наслаждаться этим с другими женщинами, но не с ней? И почему, скажите на милость, это так расстраивает ее?

— Мне нравится твой дух, маленькая волчица. Но ему не помешала бы… дисциплина.

— Мой отец говорил то же самое.

Она поморщилась, пожалев как о словах, так и о воспоминаниях, которые тут же хлынули в дверцу, которую она приоткрыла для них.

«Эта соплячка нуждается в дисциплине», — бывало, говорил отец, прежде чем приблизиться к ней с ремнем, деревянной ложкой или чем-то еще, попавшимся под руку. В детстве она была такой живой и подвижной, не повиновалась родителям при любой возможности, доводя своего отца-алкоголика до белого каления.

Так как же она может рассматривать набор плетей и других неопознанных предметов в спальне Шейда иначе, чем инструменты, предназначенные для причинения боли? Что она за извращенка?

Шейд погладил ее большим пальцем по щеке.

— Руна? Эй, ты в порядке? — Он наконец отпустил ее запястья и перенес вес тела, словно приготовился слезть с нее. — Закончим это позже.

— Нет.

Она крепче обхватила его ногами за талию. На щеках у нее показался румянец, а в сердцевине женственности вспыхнуло желание.

— Уверена?

Когда она кивнула, он снова опустился на нее, и когда скользнул внутрь, с его губ сорвался вздох облегчения.

— Хорошо, потому что, остановившись, я бы чертовски мучился от боли.

— Как в подземелье?

Легко, чтобы он не осознал, что забыл ограничить ее, она положила ладони на теплую кожу его плеч:

— Не так сильно. Мы же сейчас только начали. Я еще не настолько возбужден. Мало-помалу прошло бы, но пару часов тебе бы хотелось держаться от меня подальше.

Сердце Руны совершило кульбит. Похоже, она ищет любой предлог, чтобы снова влюбиться в него. У него явно очень короткая память.

Шейд лизнул ее сосок, рассыпав мысли как горох.

— Ты чувствуешь меня?

Руна улыбнулась, потому что, о да, она чувствовала, как он растягивает ее чувствительные внутренние стенки, приводя в неистовство.

— Угу.

Шейд схватил ее левую руку, ту, на которой, как он говорил, должны появиться знаки бондинга, такие же как у него, и сердце ее упало, потому что ей хотелось прикасаться к нему хотя бы в этот раз.

— Нет, я имею в виду, чувствуешь ли ты меня? Ощущала ли мое превращение в варга? Чувствовала мое настроение сегодня утром?

Сомкнув лодыжки у него за спиной, она задвигалась под ним, раздраженная тем, что разговор вмешивается в их занятия любовью.

— Нет. Ничего. А я должна?

— Думаю, да. — Он расцепил ее ноги и встал с нее. — Оставайся на месте.

Тело ее задрожало от острого желания, когда он вышел из спальни, но через пару секунд Шейд вернулся.

С кухонным ножом в руках.

— Э-э… Шейд?

— Ш-ш. — Он взобрался на нее и вошел жестким толчком. — Я не причиню тебе боли.

— Я знаю.

Руна не представляла откуда, но в этот момент просто знала.

На долю секунды он замер, но потом вдавил ее в матрас с безжалостной, восхитительной силой.

Ее кульминация пришла из ниоткуда. Шейд рассек кожу у себя на запястье и поднес его к ее губам, когда она достигла высшей точки. Влага с медным привкусом потекла по зубам, по языку.

— Пей.

Это был хриплый приказ, которому она не могла не подчиниться, даже если все ее инстинкты громко протестовали. Она вспомнила, что делала это в том странном сне-яви в подземелье, когда секс был воображаемым и в то же время очень реальным.

Не в силах остановить себя, Руна делала глубокие, жадные глотки. С каждым таким глотком ее кульминация поднималась все выше, длилась все дольше. Его кровь была как жидкий секс, и когда он тоже достиг своего освобождения, ее наслаждение не прекратилось. Оргазм за оргазмом сотрясали ее тело, и каждый раз, когда она думала, что уже все, еще один настигал ее.

Мало-помалу она начала смутно сознавать вес Шейда на ней, его тяжелое дыхание и низкий рокочущий голос.

— Руна?

Он попытался убрать руку, но она вцепилась в нее зубами, сжимала руками и ни за что не хотела отпускать. Пока она пьет, ее оргазм все длится и…

— Руна!

Экстаз накатил на нее, и она взлетела на новую высоту. Щеке стало отчего-то больно, но ей было все равно. Наслаждение поглотило ее, унося выше, чем когда-либо.

Боль усилилась, и сквозь туман она осознала, что Шейд сжимает ей челюсть, заставляя открыть рот. Руна неохотно отпустила его, и он отдернул руку, сжимая запястье.

Она застонала, не в состоянии пошевелиться, когда изумительная кульминация постепенно рассеялась.

— Что случилось? — Голос ее звучал одурманено и невнятно.

Один уголок его рта приподнялся в лукавой улыбке, что удивило ее, учитывая, как ему должно быть больно.

— Если б я не знал тебя, то сказал бы, что ты наполовину вампир.

Ощущения закружились вновь, поднимаясь по спирали. Вожделение вспыхнуло, взорвалось, и еще одно освобождение сотрясло ее тело, заставляя выгибаться дугой. Шейд наблюдал за ней из-под полуприкрытых век, и взгляд его был сокрушительным в своей напряженности.

— Прекрасно, — прошептал он с нотками благоговения в голосе. — Ты такая красивая, когда кончаешь.

Она чувствовала себя красивой, когда он вот так смотрел на нее. Красивой и уязвимой.

Тяжело и часто дыша, она стиснула в руках простыню.

— Зачем? Зачем ты заставил меня снова это делать?

В глубине души она понимала, что должна испытывать отвращение из-за того, что пила его кровь, но после целого года поглощения сырого мяса три ночи в месяц она стала менее чувствительной.

— У тебя все еще нет знаков бондинга. Я надеюсь, что еще одна попытка заставит их появиться.

— Возможно, не все виды приобретают их.

Взгляд Шейда скользнул в сторону.

— Возможно.

Сев, она схватила его за руку.

— Что ты от меня скрываешь?

— Ничего такого, о чем тебе стоило бы беспокоиться. — Он встал, высвободив свою руку. — Нам пора. Вначале мы заскочим к тебе домой, чтобы взять одежду. Потом в больнице у тебя возьмут анализы, и к ночи мы вернемся сюда.

Часть ее миссии в СРП заключалась в том, чтобы узнать как можно больше о больнице демонов, поэтому это была прекрасная возможность. Но исполнение этого приказа теперь казалось ей предательством.

Господи, у нее хватит забот и без того, чтобы еще беспокоиться, подчиниться или нет своему командиру. Который по совместительству является ее братом. Что ж, она попадет в, больницу, а там уж решит, что делать дальше.

— Как я могу не беспокоиться, Шейд, когда тебя явно что-то тревожит?

Темные тени промелькнули в его глазах, сделав их такими непроницаемыми и черными, что по ней прошла дрожь.

— Ты права, Руна. Пока Роуг жив, у нас есть причины беспокоиться.

* * *

Никто не любил спокойные дни в отделении реанимации и интенсивной терапии, но Кайнана они заставляли просто лезть на стенку. Он не искал легких путей, и чем сложнее и тяжелее случай, тем интереснее ему казалось. Ему нравились ситуации, которые выбрасывали целый галлон адреналина в кровь. Это то, с чем он, как военный медик, лучше всего справлялся даже под огнем или в эпицентре бури. И для него не имело значения, кого спасать. Наравне с людьми его помощь получали сбитые машинами собаки и подстреленные верблюды.

В данный момент, однако, Кайнан стоял у стойки в приемной, заполняя карту ребенка-дэва, которого привезли с кашлем.

Он услышал шаги и почувствовал темное завихрение воздуха, которое сопровождало доктора Шэкван, древнего суккуба, которая практиковала друидскую медицину днем и похищала человеческие души по ночам.

— Ты выписывал нитхала сегодня утром? — спросила она голосом, пронизанным непритворным чувственным обещанием.

— А что?

Она пожала одним изящным плечиком, отчего ниспадавшие по нему золотистые волосы замерцали. Неудивительно, что мужчины с готовностью идут в ее объятия навстречу своей смерти: Шэкван убийственно неотразима.

— Эйдолон хочет, чтобы я взяла образец крови для базы ДНК.

Кайнан продолжил заполнять карту.

— Уже сделано.

Эйдолон требовал, чтобы каждый пациент проверялся по его списку каталогизированных видов. У любого вида демонов, прежде не принимавшихся в больнице, должен быть сделан анализ ДНК и взята кровь в банк для будущего использования для других особей тех же видов. Доктор Шэкван улыбнулась и потрепала его по голове.

— Такой ответственный человек. Думаю, я оставлю твою душу нетронутой, после того как выжму досуха твое семя.

И она профанировала дальше, покачивая бедрами в ритме, который заставлял большинство мужчин неровно дышать.

Кайнан дышал спокойно в присутствии любой женской особи с тех пор, как умерла жена, и не собирался начинать сейчас, тем более в отношении этой злой и порочной демоницы.

«Ты неровно дышал к Джем. Почти».

Провалиться ему на месте, если это еще раз повторится. Вот только у тела его было иное мнение. Оно затвердело при мысли о Джем, от воспоминания, как она стояла в раздевалке и ее пышная белая плоть едва помещалась в чашечках бюстгальтера. На животе татуировка какого-то дракона, чьи зубы как будто намеревались прокусить ей пупок.

Нежный и заботливый, надо же. Он был нежным и заботливым с Лори, и куда это его привело? Возможно, теперь, после его выходки в раздевалке, до нее дойдет, что бывают шрамы, которые никогда не исцелить.

Он оттолкнул карту пациента в ящик с папками чуть сильнее, чем требовалось, и потянулся за другой, когда зажужжал зуммер Портала.

Он приветствовал выброс адреналина в кровь, который унес прочь мысли о Джем. Формально его смена закончилась десять минут назад, но он готов был задержаться, если возникнет что-то интересное. Оторванные конечности и авульсии — его любимое.

Кайнан пошел к воротам и остановился как вкопанный, когда из-за них, покачиваясь, показался Рейт. Боже правый! Демон, должно быть, провел пару раундов с гигантским блендером.

Одной рукой он держался за плечо, другая безвольно висела, кровь ручьем стекала на пол. Глубокие порезы исполосовали все тело, обнажая ленты сухожилий и белые кости, но он ухмылялся во весь рот, как будто только что выиграл джекпот.

— Вызови Джем и позвони Эйдолону домой, — сказал Кайнан сестре в приемной. — Быстро.

Эй час назад ушел, но ему надо быть здесь.

Кайнан обхватил Рейта за пояс, чтобы не дать упасть.

— Черт, ты весишь тонну. — Он повел Рейта в один из ближайших кабинетов. — Что стряслось?

Рейт застонал, опускаясь на стол.

— Подстрелили.

Он отнял руку от плеча, где кровь сочилась из ровной аккуратной дырки.

— Остальные раны не от пуль, старик, — заметил Кайнан, натягивая перчатки.

— От мачете.

Только Рейт мог ввязаться в такую заваруху, где рубятся мачете.

— Опять охотился на африканских мятежников?

— Может быть.

— Зажми-ка пулевую рану.

Дыхание Рейта было явно в полном порядке, поэтому он быстро проверил пульс и померил давление. Все было в норме, но скорая медицинская помощь в больнице демонов сильно отличается от той, что оказывается людям, главным образом потому, что у разных видов демонов разные жизненные признаки, конституция, порог смерти.

Кайнан приступил к делу. Он разрезал рубашку Рейта хирургическими ножницами, затем осторожно развел ткань в стороны. Засохшая кровь местами приклеила ткань к коже, раны выглядели ужасающе.

Штора, разделяющая отсеки, раздвинулась, и вошла Джем.

— Ну и ну. Ты подрался с какой-то очень большой кошкой?

— Смешно, Джем. А теперь давай-ка тащи сюда свою хорошенькую задницу и пососи мой… ой! Черт!

Рейт зыркнул на Кайнана.

— Извини. — Кайнан бросил окровавленную рубашку на пол. — Ткань присохла к порезам.

— Черта лысого, ты сделал это нарочно.

— Не докажешь. — Кайнан потрогал один из наиболее глубоких порезов. Демоны-семинусы исцеляются быстро, и кровотечение Рейта уже замедлилось, но недостаточно. — Если тебе станет легче, скажу, что Эй скоро будет. Он быстренько вылечит тебя, и ты снова отправишься на свою африканскую охоту.

Джем приподняла одно веко Рейта.

— Ты опять налакался крови героинщиков?

Рейт негодующе фыркнул:

— Нет.

Кайнан вставил стетоскоп в уши.

— Но ты лакомился кровью африканцев, верно?

— Ну да.

Когда Джем бросила на Кайнана вопросительный взгляд, он объяснил:

— Это мятежники — настоящие звери. Совершенно дикие, неуправляемые, сидящие на сильных наркотиках.

— Это объясняет остекленевшие глаза.

— Что случилось?

Эйдолон стремительно вошел в палату, одетый в бежевые слаксы и бежевую рубашку.

— Как обычно, — ответила Джем. Она жестом указала на Циску, которая готовила инструменты. — Принеси единицу крови. Любого вида.

— Проклятие, Рейт, — пробормотал Эйдолон. — Зачем ты делаешь это с собой?

Кайнан прижал холодный кружок стетоскопа к спине Рейта, и тот поморщился.

— Да их там было всего какая-нибудь дюжина, а потом вдруг оказалось, что я сражаюсь с целой чертовой армией.

— Ты должен был искать Роуга.

— Я и искал. Это был перерыв на ленч.

Эйдолон наклонился, чтобы осмотреть плечо Рейта.

— Тебя подстрелили.

Рейт фыркнул:

— Трусы. Нет, серьезно. Кто ж приносит ружье на ножевую драку? Это ж форменное надувательство.

— А у тебя разве не было ружья? — полюбопытствовал Кайнан.

Рейт скорчил презрительную мину:

— Я не любитель стрелять в людей.

— Ты хочешь сказать, что не пристрелил тех, кто стрелял в тебя?

— Черт! Нуда, я пристрелил их. Разоружил какого-то салагу и прикончил столько, сколько сумел, пока добирался до ближайшего Портала.

Дермуар на руке Эйдолона замерцал, когда он направил исцеляющую, энергию в Рейта. Прямо у Кайнана на глазах рваные раны Рейта начали срастаться. Рейт застонал, оскалился. Его клыки удлинились, и Кайнан практически почувствовал, как они запульсировали. Процесс исцеления довольно болезненный — Кайнан испытал это на себе пару месяцев назад, когда на выезде его укусил демон-круэнтус.

Циска вернулась с кровью и вручила ее Рейту, который вонзился зубами в пакет.

— Отвратительно, — пробормотал Кайнан.

Рейт вскинул бровь:

— Хочешь быть донором?

— Как скажешь.

Рейт фыркнул, но прежде чем он успел выдать какую-нибудь язвительную реплику, Эй удовлетворенно кивнул:

— Теперь пулевое ранение. — Он взглянул на Кая. — Для этого нам понадобится местная анестезия.

— Не обязательно, — сказал Рейт.

— Будет адски больно, братишка. Кай, приготовь шприц.

— Я сказал, не надо.

Рейт рыкнул так, что стены завибрировали.

Эйдолон уставился в лицо брата. Глаза его стали золотистыми, что означало либо возбуждение, либо злость, а поскольку Тайлы рядом не было…

— Давай сегодня без фокусов, Рейт. Ты уже получил свою долю драки. Да и секса, пожалуй, тоже. И, как я вижу, не обошлось и без «дури». Пора охладиться.

— Никакой. Местной. Анестезии.

Крошечные точки красного начали пробиваться сквозь золото глаз Эя, когда гнев его достиг следующей стадии. Ситуация быстро превращалась в критическую.

— Соглашайся на укол, старик, — сказал Шейд из дверей.

Вокруг шеи у него был новый узор, а рядом с ним незнакомая женщина. Его пара?

Кайнан не знал точно. На ней были джинсы и шелковая блуза с короткими рукавами, открывающая крепкие руки, на которых не было узора бондинга, как у Тайлы.

Глаза Рейта превратились в две льдинки — он явно тоже это заметил. По крайней мере это несколько разрядило напряженную атмосферу.

— Соглашайся на укол, — повторил Шейд твердо и в то же время успокаивающе. — Если Эй говорит, что он тебе нужен, не упирайся.

Рейт грозно сдвинул брови, но если он кого и послушает, так только Шейда.

— Отлично. Да. Как скажете. Делай свой укол, человек. — Когда Кай поднес иглу к ране, Рейт схватил его за запястье. — Сделай так, чтоб было больно.

— Буду счастлив услужить.

В тишине, которая за этим последовала, Кайнан услышал низкое, непрерывное рычание Рейта, вперившегося взглядом в новую женщину, словно она была врагом. Шейд уловил враждебность Рейта, и взгляды братьев скрестились. Это плохо, хотя Кайнан представления не имел, что, черт возьми, происходит. Но сейчас совсем не помешало бы сломать напряжение.

Кай понимал, что не стоит этого делать, но все же сказал, вводя лекарство:

— Послушай, Рейт, я сегодня собираюсь хорошенько оттянуться. Хочешь попробовать накостылять мне?

Рейт резко повернул голову.

— Почему ты просишь меня?

— Потому что в спортзале ты всегда берешь верх, и я хочу иметь шанс отыграться.

Глаза Рейта сузились, словно он понял, что это уловка, но не смог не проглотить наживку.

— Где уж тебе со мной тягаться, человек.

Что верно, то верно. Кайнан много месяцев тренировался с Рейтом, изучая новые приемы борьбы и оттачивая старые, но не приобрел и десятой доли того мастерства, которым владел Рейт.

— И в игре я тоже тебе наподдам, — заявил Рейт, даже не вздрогнув, когда Кай вытащил иголку из его тела.

Эйдолон чуть заметно кивнул Каю, безмолвно благодаря за разрядку взрывной ситуации. Кай кивнул в ответ и совершил ошибку, взглянув на Джем. Может, он и загасил запал одной динамитной шашки, но по блеску в ее глазах стало ясно, что костер между ними по-прежнему горит.

 

Глава 10

Шейд не стал ждать в приемном покое, чтобы отвечать на вопросы и выслушивать лекции о Руне. Он отвел ее в лабораторию, усадил на стул и велел лаборанту Фрэнку, одному из немногих людей в персонале, взять у нее достаточно крови, чтобы сделать все возможные анализы.

Потом он вышел за застекленную дверь, где мог видеть, что происходит. Ибо черта с два этот тип прикоснется к Руне без его присутствия. Шейд предпочел бы сам взять кровь, но знал, что братья явятся в любой момент и начнут задавать вопросы, на которые у него нет ответов. Он наблюдал за Руной через стекло, необъяснимо довольный, что она оглядывает лабораторию с любопытством, а не с ужасом, как можно ожидать оттого, кто никогда не бывал в больнице для демонов. Хотя, с другой стороны, она знает, что Шейд где-то рядом и, пока он рядом, не случится ничего плохого.

Кишки его скрутило в тугой узел, когда он с трудом оторвал от нее взгляд. Его тянет к ней слишком сильно, и слишком быстро, и утренний секс только усугубил дело.

Черт, да он, возможно, нуждается в ней больше, чем она в нем. А затравленный взгляд в ее глазах, когда она упомянула о своем отце, как ледяной осколок вонзился ему в сердце.

Там какая-то неприятная, тягостная история, и у него такое чувство, будто она имеет отношение к тому мраку, тому чувству вины, которое он ощущает в ней, но не желает знать. Он не хочет подвешивать ее, как делал с женщинами в своем прошлом, чтобы извлечь этот мрак через секс и боль. Пока Руна старается скрывать это, он ничего не имеет против. Но в тот момент, когда она решит, что хочет открыться, избавиться от чувства вины или что там еще терзает ее душу, он будет вынужден помочь ей.

От этой мысли ему становилось дурно.

И какого дьявола, скажите на милость, у нее не появляются знаки бондинга? Даже после второй попытки сегодня утром… ничего.

Это плохо, очень плохо.

Озабоченность подошедшего к нему Эя явственно проявлялась в нахмуренных бровях и плотно сжатых губах.

— А где Рейт? — спросил Шейд. — Не сомневаюсь, он хотел бы находиться здесь, чтобы пилить меня.

— Я отправил его с Кайнаном. Сказал, что не стоит нам давить на тебя вдвоем.

— Чепуха. Рейт не купился бы на это.

Эйдолон усмехнулся:

— Он и не купился. Но я объяснил, что знаю, каково это иметь пару, и знаю, как обходиться с тобой. Растолковал ему: что бы он ни сказал, это только обратит тебя в бегство, и мы больше никогда тебя не увидим.

— Этого не случится.

Улыбка Эя сменилась мрачным выражением, вернув их обоих к пугающей реальности.

— Я это знаю. Но Рейт не знает.

— Как он?

— Переживает. Изо всех сил старается справиться с тем, что свалилось на нас в связи с Роугом, Скалк, да и с тобой тоже, но воспринимает все подозрительно спокойно.

— Значит, это лишь вопрос времени, когда он слетит с катушек.

Эйдолон пригладил пятерней свои короткие черные волосы.

— Ты ничего не говорил о том, что у Руны нет знаков. — Когда Шейд пожал плечами, Эйдолон продолжил — Она чувствует тебя? Или эта связь односторонняя?

Шейд взглянул через стекло на Руну, которая улыбалась лаборанту, крепко держащему ее руку, чтобы взять кровь из вены. «Моя». Шейд тяжело сглотнул. Ярость и ревность сдавили горло.

— Фрэнк прикасается к ней. Мне надо было самому взять кровь. Я могу…

— Шейд? Посмотри на меня.

Он оторвал взгляд от Руны и Фрэнка.

— Почему ты сам не взял образцы крови?

— Потому что пытаюсь сохранять дистанцию. Но он хватает ее своими лапами. Я убью его.

— Со временем станет легче, брат. Когда связь окончательно установится, бешеная ревность немного смягчится. Совсем не уйдет, но станет лучше. Если б этого не произошло, я бы не смог позволить Тайле продолжать работать с мужчинами в штабе эгисов.

— Позволить ей? Что-то мне подсказывает, ты не смог бы остановить ее.

Эй выглядел немного сконфуженным.

— Да, пожалуй, ты прав.

Шейд судорожно вздохнул, избегая смотреть через дверное стекло.

— Связь односторонняя. Я не могу понять. Знаю, в первый раз мы все сделали правильно. И сегодня я повторил ее часть ритуала.

— Это может быть проблемой.

— Чертовски верно. — Шейд прислонился плечом к стене, радуясь поддержке. — Послушай, можно тебя спросить кое о чем?

— Валяй.

Шейд заколебался. Разговаривать с братьями о сексе всегда было так же просто, как о говорить о спорте. Но в этот раз он чувствовал себя как-то неловко, словно предавал Руну.

— Скажи… секс для тебя другой, с тех пор как вы с Тайлой стали парой?

Брови Эйдолона взлетели вверх, и понимающая ухмылка расплылась по лицу.

— О да. Намного лучше. Определенно лучший аспект бондинга.

— Этого я и боялся.

Последовало напряженное молчание. Наконец Эйдолон сказал:

— Мы найдем способ избавить тебя от этого. От ликантропии и от проклятия.

Шейд горько рассмеялся:

— Даже если мы найдем лекарство от ликантропии, от проклятия избавиться не удастся.

— Должен же быть какой-то выход. То, что мы упустили.

— Мы искали почти восемьдесят лет, Эй. Есть только один выход, и он не рассматривается.

Да, чертово проклятие было наложено с оговоркой, такой же извращенной, как тот мерзавец, который придумал его.

Шейд может передать проклятие тому, кто ему дорог, кому-то, кого он любит не в романтическом смысле. То есть либо Эйдолону, либо Рейту, а этого никогда не произойдет. Но даже если бы Шейд решил передать проклятие, он понятия не имеет, как это сделать.

Мимо прошел санитар с тележкой, и когда он был уже достаточно далеко, чтобы не услышать, о чем они говорят, Эйдолон спросил:

— Есть опасность, что ты в скором времени полюбишь Руну?

Шейд прикрыл глаза, словно тем самым мог отгородиться от правды.

— Нет, — солгал он.

Ему не хотелось волновать братьев, к тому же, если он скажет «да», Руна сразу окажется в опасности.

— Я знаю, ты не хочешь убивать ее, но может быть и иной путь.

Глаза Шейда резко распахнулись.

— Какой?

— Мы можем держать ее здесь. Или еще где-то. В специальной комнате, где ей будет удобно. Ты будешь ходить к ней, когда тебе понадобится…

— Ты хочешь держать ее в клетке как животное? Как оргсзу?

— Шейд, если она не связана с тобой узами бондинга, то может уйти. Ходить где хочет, заниматься сексом с кем хочет, и что тогда станется с тобой? Ты превратишься в обезумевшего зверя, пытающегося выследить ее, прежде чем умрешь. Даже если б с ее стороны существовала связь, вы не можете быть вместе. Ты полюбишь ее. Это неизбежно. И тогда мы потеряем тебя, а тебя ждет судьба хуже смерти.

Много хуже. Шейд представил, что он не более чем фантом, колеблющийся в воздухе, не имеющий возможности ни общаться, ни прикасаться. Находясь в постоянном состоянии голода, жажды и боли от неудовлетворенного желания, он сойдет с ума. Черт, безумие — это семейная черта, и он уже на полпути к нему.

— Я не могу держать ее как сексуальную рабыню, Эй. Не могу вынудить ее жить одну, за исключением тех случаев, когда буду приходить к ней несколько раз в день для быстрого перепихона.

— Я предлагаю тебе альтернативу — убийство.

Шейд взглянул через стеклянную дверь лаборатории.

Попытавшись представить Руну, запертую в комнате одну, Только с телевизором и несколькими книгами в качестве компании. Начавшую чахнуть и таять на глазах, превращаясь в пустую раковину, которой незачем жить. Просто лежащую, когда он будет брать ее, уставившуюся пустыми глазами в стену, пока он не закончит. Злую и ожесточенную, превращающуюся в бешеного зверя, которого ему придется насиловать, чтобы получить желаемое.

Боги, его сейчас вырвет.

Словно почувствовав его взгляд, она повернулась и легонько помахала ему одной рукой, другой прижимая ватный шарик к сгибу локтя. Фрэнк сказал что-то смешное, и она повернулась к нему с улыбкой невинной и в то же время кокетливой, отчего Шейду захотелось ворваться туда и раскроить ублюдку череп.

— Проклятый Роуг! — прорычал он. — Черт, так бы и придушил его голыми руками.

— У нас у всех такое желание.

— В самом деле? — Шейд резко повернул голову. — И у тебя тоже? Потому что вы с Роугом всегда были скрытными. Ты никогда не видел в нем плохого.

Эйдолон пару раз моргнул, словно не мог поверить, что Шейд это сказал. Удар ниже пояса.

— Эй, — пробормотал Шейд, — прости. Я расстроен. И зол как черт. Я не должен быть оборотнем, не должен быть связан узами бондинга, и Скалк не должна быть мертва. Ох, и шея у меня горит!

Нахмурившись, Эй потрогал пальцами горло Шейда.

— Эсгенезис. Близко. Теперь уже в любую минуту.

Естественно, Шейд потер глаза, недоумевая, как так быстро оказался припертым к стенке.

Вращающиеся огни на стенах замигали, и отдаленный звук сирены «скорой» разослал струю адреналина по венам Шейда.

— Мне надо вернуться к работе.

— Уверен?

— Это поможет мне отвлечься. Кроме того, кто знает, как обращались с бедными каретами «скорой» в мое отсутствие? Руна может ездить со мной на вызовы.

— Если ты считаешь, что справишься.

— Я завтра выйду на дежурство в дневную смену и начну ездить на вызовы, как только закончится фаза полнолуния.

Дверь лаборатории открылась, и на пороге возникла Руна, выглядевшая такой прелестной и потерянной, что ему захотелось привлечь ее к себе и обнять. Да, беды ему не миновать.

— Фрэнк сказал, что уже все.

«Фрэнк». Не «лаборант». Не «мистер Уильямс». «Фрэнк».

Эта бешеная ревность совсем уж никуда не годится.

Эйдолон понял и хлопнул Шейда по плечу.

— Станет терпимее.

— Как скажешь, — буркнул Шейд. — Ты домой? — Когда Эй кивнул, добавил: — Уверен, что с Рейтом все в порядке?

— Пока да. Кайнан присматривает за ним.

— Кайнан Морган, верно? — спросила Руна.

Эйдолон вскинул бровь:

— Ты знаешь его?

Руна закусила губу, и Шейду нестерпимо захотелось поцеловать ее.

— Его знает мой брат. Мне показалось, я узнала его. По фотографиям, — поспешно добавила она.

— Он тот док, который работал над Рейтом. — Шейд схватил ее за руку, не в силах вынести, что она расспрашивает о другом мужчине. — Возвращаемся в пещеру.

Если судить по тому, как он себя ведет, ему самое место в чертовой пещере. С таким же успехом он мог схватить ее за волосы и потащить туда. В довершение всего кожа его начала зудеть и растягиваться, и у него возникло чувство, будто он вот-вот превратится в волка.

— Мне бы хотелось сделать еще несколько анализов, пункцию костного мозга…

— Братишка, останься мы тут дольше, и тебе придется отправлять ее в ветлечебницу. — Шейд взглянул на Руну. — По дороге заскочим в столовую.

— Я не голодна.

— Ты заметила, что среди больничного персонала есть разные виды демонов? У каждого вида свой рацион. Который включает и сырое мясо.

Она сморщила нос.

— Значит, вы держите…

— Не живых животных. Но холодильная камера набита тушами. — Отвращение на ее лице вызвало у него улыбку. — Ты ешь сырое мясо три ночи в месяц, и у тебя вызывает отвращение наша столовая?

— Я же ем его не потому, что хочу. Поверь мне, если б я могла вылечиться от ликантропии, то вылечилась бы. — Она взглянула на Эйдолона: — Как ты считаешь, есть шанс вылечить Шейда?

Ее не должно было это волновать, и от того, что волновало, сердце Шейда сжалось.

— Он сделает все возможное, — прорычал он и потащил ее к столовой, а Эйдолону сказал: — Если узнаешь что-нибудь из анализов, позвони мне. И дай знать, если нападете на след Роуга.

— Само собой. Будь осторожен, Шейд. Будь по-настоящему осторожен, — предостерег его Эйдолон, но он говорил не о Роуге.

Он говорил о Руне.

Ничего подобного этой столовой Руна никогда не видела. Непривычные, противные запахи смешивались со знакомыми, пряными ароматами, от которых желудок Руны переворачивался и урчал от голода.

Столы и стулья, похоже, были сделаны из массивных гранитных глыб. Один угол огромного помещения занимала яма примерно сорок на сорок и футов пять в глубину. Три демона неопознанных видов сидели в яме и разрывали что-то на части зубами и когтями. Вокруг них с полдюжины каких-то существ поменьше, гротескных, похожих на пауков, хватали жалкие кусочки.

Руна передернулась и крепче сжала руку Шейда.

— Надеюсь, эти существа не работники столовой.

— Большие — пациенты, другие — уборщики.

Один из демонов, зеленый, с крыльями и в человеческий рост, повернулся и посмотрел на нее, и она чуть не оцепенела от его злобного взгляда. Вот только на самом деле у него не имелось взгляда, потому что не было глаз.

Шейд рявкнул что-то этому существу на незнакомом ей языке, и оно зарычало, но вернулось к своему занятию — разгрызанию костей акульими зубами.

— Не восстанавливай против себя пациентов, — сказал он ей, но у Руны не было времени запротестовать, потому что они остановились у столика, где сидела женщина с черно-синими волосами и в форме, читая какой-то мистический роман и попивая кофе из кружки, испачканной в ее черной помаде.

— Джем, — проговорил Шейд, и женщина вскинула глаза. — Это Руна. Присмотри за ней минутку. Никто не должен тронуть ее и пальцем.

Он не стал ждать ответа, а просто зашагал прочь с уверенностью, что его не ослушаются. Раздражение и восхищение боролись в ней, когда она смотрела ему вслед — сплошь безмолвная угроза в своей черной коже и ботинках.

Женщина, которую он назвал Джем, показала ему украшенный пирсингом язык, затем махнула рукой на скамью напротив:

— Присаживайся. Ты, должно быть, пара Шейда… — Она взглянула на лишенную знаков бондинга руку Руны и добавила: — Или нет?

— Да, — вздохнула Руна, — просто у меня пока нет знаков. Брат Шейда пытается выяснить почему. — Она понаблюдала, как Джем сделала глоток кофе из своей чашки. — Пахнет как колумбийская смесь.

Проколотая сережкой бровь Джем взлетела вверх.

— Ну и ну. А ты разбираешься.

— Раньше у меня была своя кофейня.

Отодвинув в сторону кружку, Джем с тоской взглянула на выстроившуюся очередь.

— Я была бы тебе по гроб жизни благодарна, если б ты научила этих идиотов варить приличный кофе.

— Варить плохой кофе — это преступление, — сказала Руна, улыбаясь. Ей нравилась эта женщина. — Значит, вы тоже здешний врач? Вы человек? — Она закусила губу. — Это был грубый вопрос?

— Ничуть. — Джем заложила закладку между страницами своей книжки и отложила ее в сторону. — Я врач. И наполовину человек. Пара Эйдолона Тайла — моя сестра. Уверена, ты скоро с ней познакомишься. Она поможет тебе понять, чего ожидать от бондинга… и от Шейда.

Руна смотрела через стол на докторшу-гота, Жалея, что она чужая в этом мире. Чужая Шейду.

— Насколько хорошо ты знаешь его?

— Мы знакомы с ним много лет, но, честно говоря, не могу сказать, что знаю его хорошо. Он отличный фельдшер, может руководить больницей так же хорошо, как и Эйдолон, но когда дело доходит до его личной жизни, он довольно скрытен. — Джем понизила голос. — Ты ведь любишь его, верно?

— Мы едва знаем друг друга, — уклонилась от ответа Руна, — То есть мы встречались раньше, но я застала его с теми… — Она закрыла глаза и выдохнула. — Я разболталась, извини.

— Ничего. — Джем усмехнулась. — Тебе простительно, ты же влюблена. — Улыбка Джем сделалась грустной. — Но он тебя почти не замечает, верно?

— Что-то вроде того, — тихо отозвалась Руна.

Она понаблюдала, как какая-то медсестра с красной кожей прошла мимо нее к прилавку с едой, где два человеческого вида официанта разливали по тарелкам какую-то неопознанную горячую пищу.

— Я не люблю его.

— Как скажешь. — Джем закатила глаза, серебряная сережка с рубином в брови поднялась на лоб. — Но, девочка, у тебя в душе глубокие шрамы, которые не имеют отношения к Шейду.

— Не знаю, о чем ты, — отозвалась Руна, хотя на самом деле прекрасно знала.

Предательство Шейда год назад глубоко ранило ее, но, по правде говоря, она поняла и приняла ситуацию, хотя и было все еще больно и обидно.

Но ее собеседница говорила не о том, и Руна знала это.

Зеленые глаза Джем засветились каким-то сверхъестественным светом.

— Шейд может исцелить их, но только если ты ему позволишь. Только если доверишься ему.

Целиком поглощенная словами Джем, Руна подскочила, когда ладонь Шейда легла ей на плечо. В другой руке он держал джутовый мешок.

— Пошли. — Он ткнул пальцем в Джем: — Занимайся своим делом и держи свои шредерские фокусы при себе.

Джем встала.

— Я прощу тебе это, потому что знаю, как много всего с тобой случилось. — Она взяла свою книгу. — Но не забывай: я вижу и твои шрамы тоже, — и тот путь, на котором ты сейчас, изрядно добавит тебе их.

— Не твоего ума дело.

Голос Шейда прорезался сквозь низкий гул в столовой, вызвав напряженную тишину. Даже демоны в яме затихли.

Докторша-гот сцепилась с ним взглядами, словно хотела настоять на своем, но непроницаемая чернота в глазах Шейда терпимости не обещала.

— Я знаю, что вижу, Шейд.

И она стремительно покинула обеденный зал в мелькании черно-синего и серебристого.

Судя по тому, как Шейд напрягся, Руна ожидала услышать от него поток гневных проклятий, но он удивил ее, мягко сказав:

— Идем.

Она не сдвинулась с места.

— Что такое шредерские фокусы?

— Джем наполовину соулшредер. Они могут проникать в душу, видеть шрамы и использовать их. Пошли.

— Постой. А о каком пути она говорила?

— Ни о каком, черт подери. Ну, так мы будем ждать, когда покроемся шерстью, прямо здесь, в больнице, или вернемся в пещеру?

— Ни о каком?

— Руна, пошли. Ты не захочешь знать, поверь мне.

Да поможет ей Бог! Она хотела верить ему, хотела знать, что дорога по крайней мере еще одному человеку, кроме брата.

Руна взглянула на демона, с которым была связана на всю жизнь. Глаза его сузились в черные опасные щелки, а выражение лица стало таким же твердым и неподатливым, как и тело.

Да поможет ей Бог!

Шейд был в отвратительном настроении, когда они вернулись к нему в пещеру. Руна пыталась поговорить с ним, но его ответы сводились к ворчанию и редким отрывистым «да» или «нет».

Он прошел прямо в свою «спально-пыточную» комнату и повесил сумку с мясом, как она полагала, на крюк, свисающий с потолка.

Она не собиралась спрашивать, что еще он вешал там. И все же скрестила руки на груди и кивнула на инструменты, аккуратно развешанные на стенах, распределенные по формам и размерам.

— Расскажи мне обо всем этом.

Шейд покачал головой, и мягкий шорох его волос о воротник куртки присоединился к жутковатому скрипу крюка, на котором раскачивалась взад-вперед сумка с мясом. В такой странной ситуации ей еще не доводилось бывать, хотя для сотрудников военного подразделения армии США, занимающегося паранормальными явлениями, странные ситуации — повседневность.

Эта мысль заставила ее покраснеть от чувства вины. Шейд держится отстраненно, до конца не открывается ей ни в чем, включая и то, что происходит в этой комнате. Но и она тоже хранит секреты, например как много известно армии о его больнице и зачем она на самом деле приехала в Нью-Йорк.

И что, скажите на милость, она будет делать, когда полнолуние закончится и ей придется вернуться к работе? Шейд не позволит ей уйти, но она не намерена отказываться от работы, которую успела полюбить, только чтобы он держал ее взаперти в своей пещере.

— Не надо тебе знать.

— А я думаю, надо.

— Руна, ты не захочешь знать.

— Ты все время твердишь это, и мне уже надоело это слышать. — Она уперла кулаки в бедра. — Я больше не послушная маленькая мышка, приятель, и хочу получить ответы. Немедленно.

Шейд чертыхнулся и заметался по комнате, то и дело ероша руками волосы. Она оторвала от него взгляд, главным образом чтобы дать ему время успокоиться, потому что он, казалось, готов был вот-вот взорваться.

Поэтому она воззрилась на стены, где висели ряды плетей, палок, наручников и ошейников. На полке выстроились бутылочки, баночки вместе с перчатками, масками и даже некоторыми менее угрожающими игрушками вроде перьев. Господи, сколько же женщин он приводил сюда? И что с ними делал?

— Шейд? Ты принуждал их?

У нее внутри все сжалось от этого вопроса, главным образом потому, что она боялась ответа.

— Нет. — Он развернулся, и взгляд его был таким свирепым, что она даже слегка отшатнулась: — Никогда. Я выбирал женщин, которые требовали этого. Которые нуждались в этом.

— Что ты имеешь в виду под «нуждались»?

Он снова заходил взад-вперед, своими длинными ногами покрывая расстояние от стены до стены меньше чем в дюжи ну шагов.

— Помнишь тот первый раз возле твоей кофейни? Я сказал тебе, что почувствовал твою нужду.

Воспоминание о том, чем они занимались в переулке, заставило ее жарко вспыхнуть.

— Это был секс. Не могу представить, что кому-то необходимы побои.

— Они нуждались в избавлении. Я чувствую любые сексуальные потребности, включая потребность избавления.

Ну и ну, чем дальше, тем непонятнее.

— Избавления? От… жизни?

На этот раз он перестал метаться и воззрился на нее так, словно она уже покрылась мехом.

— Я не монстр. Я не убиваю их. Никогда.

— Тогда о чем ты говоришь? И, ради Бога, перестань метаться, как лев в клетке. Ты протрешь дырку в полу.

Естественно, он ее не послушал.

— Некоторым женщинам нравится садомазо. Они жаждут подчинения. Грубого обращения. Обуздания. Они могут даже возбуждаться от боли. Они хотят ее. Это одно. Другие нуждаются в ней. — Он потер рукой затылок, не прервав ни своих шагов, ни сосредоточенности. — Я говорил тебе, что моя мать была демоном-амбер.

— Да, но я не слишком хорошо знакома с этим видом.

— Они способны чувствовать мрак в других: зло, сожаление, вину — все в этом роде. Это делает их прекрасными знатоками характеров.

Вина. Интересно, подумала Руна, много ли того чувства вины, которое она носит в своей душе, видно окружающим. И насколько это очевидно для Шейда?

— И ты тоже способен чувствовать?

«Пожалуйста, скажи, что нет…»

— Не в мужчинах. Видишь ли, потомство семинусов наследует несколько черт от материнского вида, но не все, да и те, что наследуются, часто мутируют под влиянием генов семинусов. Поскольку я сексуальный демон, я могу ощущать тьму только в женщинах, особенно тех, которые терзаемы ею и хотят избавиться от нее. — Он помолчал. — И я могу изгнать ее.

— Как? — Когда взгляд его метнулся к приспособлениям на стенах, она почувствовала тяжесть в груди. — Ты изгоняешь ее из них пытками.

— Я же говорил тебе, Руна, ты не захочешь знать.

— А ты… — она натужно сглотнула, — чувствуешь темноту во мне?

Долгое, напряженное молчание протянулось между ними. Его глаза удерживали ее взгляд, не дрогнув и не ослабев в своей напряжённости.

— Да. Вероятно, это имеет отношение к тем шрамам, о которых говорила Джем.

Комната съежилась. Стала гробом, не пещерой.

Избавление от нее не то, что тебе нужно. По крайней мере не сейчас. Еще нет.

Что ж, это облегчение. Но то, как он сказал «еще нет», не предвещало ничего хорошего.

— Я все равно не понимаю.

Шейд сделал нетерпеливый жест.

— Я не могу этого объяснить. Я просто знаю, когда женщина терзается душой. Она бессознательно нуждается в том, чтоб ее освободили от беспокойства. Поверь мне, Руна, я никого не привожу сюда против воли. — Он бросил на нее полный сожаления взгляд. — Кроме тебя. Но это другое. Когда они приходят сюда, то получают охранное слово иди жест. Если они используют его, я останавливаюсь. Но некоторые могут принять… много.

— Ты получаешь от этого удовольствие? — спросила она, презирая дрожь в своем голосе, ненавидя то, как ее желудок сжался от страха.

Мысль, что Шейд возбуждается, причиняя боль другим… Боже, удары сердца отдавались в ушах так сильно, что она не была уверена, будто правильно расслышала, когда он наконец ответил:

— Я это ненавижу.

— Что ты сказал?

— Я сказал… — Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. — Я сказал, что ненавижу это.

Слава Богу! Она представила женщин, распятых и связанных, представила Шейда, стоящего над ними с плетью в руке, но не смогла совместить этот образ с мужчиной, которого успела узнать.

— А что ты получаешь с этого, если так сильно это ненавидишь?

— Я получаю свое освобождение.

— Но если ты ненавидишь…

— Я же инкуб, Руна. Моему телу нет дела до того, что думает мозг. Женщины приходят сюда ради секса, также как и я. Я вынужден давать его им.

Она закрыла глаза, не в состоянии постичь, как он может так небрежно говорить о том, со сколькими женщинами был и что с ними делал. Хотя, с другой стороны, он же демон, а она в его мире всего лишь год. Она не понимает этого, но хочет понять.

— Значит, если я чего-то захочу, чего-то другого, не секса, ты вынужден будешь дать мне это?

Шейд не смотрел на нее, но теперь он резко повернул голову, темный взгляд подозрительно сузился. Даже незрячий глаз на шее, выглядывающий из-под волос, кажется, воззрился на нее.

— Зависит от того, что это, — отозвался он голосом хриплым и низким. — Чего ты хочешь?

Пальцы Руны дрожали от нервозности, когда она расстегивала и снимала с себя блузку и спускала джинсы, пока не осталась стоять перед Шейдом в одних только кружевных розовых трусиках. Жар лизнул ее между ног от внезапного голода, вспыхнувшего в его взгляде.

— Я хочу того, что ты даешь другим.

До двадцати лет Шейд жил среди демонов, а следующие восемьдесят провел, балансируя между миром демонов и миром людей. Его нелегко было удивить или шокировать. Он никогда не терял дара речи.

Но когда Руна спустила трусики и, зазывно покачивая бедрами, прошла к кресту святого Эндрю, он обнаружил, что не может ни говорить, ни дышать.

— Не надо, — хрипло выдавил он.

Она не обратила на него внимания и повернулась спиной к твердому дереву, которое поддерживал о бессчетное количество женских тел до нее. От этой мысли ему сделалось плохо. Руне здесь не место. Ее нежная кожа не должна соприкасаться с чем-то настолько запятнанным присутствием — и кровью — других.

Она всунула ноги в крепления для лодыжек, и они защелкнулись с угрожающим металлическим лязгом. Потянувшись вверх, она сделала то же самое с запястьями. От каждого щелчка его сердце дергалось в груди. Сознание протестующе кричало от этого зрелища, но тело пело.

Да и как могло быть иначе. Ее крепкие руки вытянулись над головой, приподнимая груди выше и делая их тверже. Узкая талия круто переходила в бедра, длинные ноги расставлены широко, а сладкая, манящая плоть между ними открыта достаточно, чтобы не скрывать блестящую влагу возбуждения.

Руна воззрилась на него с порочным вызовом во взгляде:

— Итак, супруг, я покоряюсь тебе. Что ты теперь будешь со мной делать?

— Покоряешься? — Шейд покачал головой. — Ты еще даже и не начала покоряться.

В попытке покончить с этой глупостью он приблизился к ней, используя свой рост и размеры, чтобы запугать ее, когда угрожающе навис над ней.

— Ты бросаешь перчатку в игре, Руна, о которой ничего не знаешь.

— Ну так научи меня, — хрипло попросила она, и Шейд вдруг увидел, как накрывает ее своим телом, вонзается в нее, а она извивается в своих путах, не имея возможности сделать хоть что-то, кроме как покориться тому удовольствию, которое он дарит ей.

Это нелепо. Он должен немедленно освободить ее, приковать за ногу для ночного превращения, а потом пойти влить в себя несколько банок пива, перед тем как посадить на цепь и себя. Пальцы его отыскали открывающий механизм.

— Нет.

Произнесенное шепотом слово содержало в себе смесь приказа и отчаянной мольбы. Она вздохнула, отчего грудь ее приподнялась и соприкоснулась с его ребрами, послав горячую волну вожделения прямо в пах.

— Я хочу того, что ты даешь другим.

Черт бы ее побрал совсем, потому что теперь он хотел того же.

— Правда, Руна?

Он пробежал ладонью по ее руке, пока не добрался до груди. Опустив голову так, что губы касались уха, Шейд сомкнул ладонь на мягком холмике и начал сжимать, пока она не ахнула.

— Ты правда хочешь знать, что означает покоряться? Те, кто подчиняется, обычаю имеют больше власти, чем те, кто доминирует. Но не в моем случае.

Испытывая отвращение от собственных слов, но одурманенный непреодолимым инстинктом дать своей половине то, чего она хочет, Шейд отстранился от нее и сорвал со стены кожаную маску. Она обожгла ему руку, но он заставил себя взять еще и кляп. Дыхание его перехвалило, когда он схватил горсть прищепок из корзины на полке. Она поглядела на предметы в его руке, заметно сглотнула и встретила его взгляд своим вызывающим.

— Я доверяю тебе.

Его прошиб холодный пот. Другие женщины доверяли ему… сделать им больно.

Руна верит, что он этого не сделает.

У нее нет причин доверять ему. Это доверие не принесло ей ничего, кроме разбитого сердца, нападения оборотня, пленения Роугом и смертельной опасности — опасности от Роуга, от Эйдолона и Рейта… и от него самого. Ей ни за что не выжить в этом мире, если она не станет жестче.

«Она намного сильнее, чем ты ее считаешь. Сильнее тебя». Эти слова в его сознании прозвучали злой насмешкой, словно какая-то нечестивая часть его хотела наказать ее за то, что она сильнее.

— Шейд? Ты меня слышал?

Гнев вскипел в нем, иссушая кровь и мысли. И не имело значения, что он злился на себя, на Роуга, на кого угодно, кроме нее. Ему необходимо сорвать на ком-то эту злость, а Руна была единственной доступной мишенью.

— Заткнись! — заорал он. — Просто молчи.

Он сунул кляп ей в рот, мягче, чем намеревался. Разрази его гром, не мог он причинить ей боль, даже если она этого хотела. Рыча от расстройства, он отшвырнул маску и натянул кожаную перчатку, усеянную крошечными острыми шипами на ладони и более крупными и тяжелыми шипами с тыльной стороны. Потом выбрал ужасного вида хлыст с зазубренным концом.

— Что теперь, маленькая волчица? — спросил он голосом, сделавшимся вкрадчивым и опасным. — Что произойдет, когда я по-настоящему возьмусь за тебя? Мы ведь даже не условились ни о каком охранном жесте.

Она издала какой-то звук глубоко в горле, увидев инструменты, которые он выбрал. Взгляд ее впился в руку в перчатке, когда он протянул ее к ней, остановившись в каком-то миллиметре от груди. Она задрожала, соски в ответ напряглись.

— Ты все еще веришь, что я не причиню тебе боли?

Голова Руны резко дернулась вверх, и решимость во взгляде заставила его отшатнуться. Она не намерена идти на попятный. От нее не пахнет страхом. Шейд держит в руках орудия пытки, которые могут заставить ее кричать от боли или удовольствия, или того и другого, а она совсем не боится.

Он мог бы полюбить ее за это.

Ужас прорезал его насквозь, как острый осколок льда. Он швырнул хлыст на пол, сорвал перчатку и отпустил ее неловкими, дрожащими пальцами. При этом он все время что-то бормотал как безумец, хотя представления не имел, что именно.

Когда Руна сошла с креста, Шейд попятился от нее как от зачумленной. Он понимал, как глупо, должно быть, выглядит, но ему было наплевать. И если она знает, что для нее хорошо, то будет держать свой рот на замке, а руки подальше от него.

На мгновение показалось, будто Руна прочла его мысли, потому что она просто стояла, энергично растирая руки, чтобы восстановить циркуляцию крови. Но Руна есть Руна, и она, конечно же, все испортила, заговорив:

— Что ты делаешь? Мы не закончили.

Он отвернулся, притворившись, что не слышал ее. Возможно, если не обращать на нее внимания, она уйдет. Он почувствовал, как что-то ударило его в спину, увидел кляп, шлепнувшийся на пол. Она бросила им в него.

— Я сказала, мы не закончили.

— Нет, — прорычал он, — закончили.

Что-то еще отскочило от его плеча. Прищепка, предназначенная для защемления плоти.

— Что такое «маленкур»?

Шейд резко обернулся.

— Что ты сказала?

Она отступила назад, но не отвела взгляда.

— Ты все время бормотал «маленкур», пока освобождал меня.

— Ничего. — Он сделал глубокий, судорожный вдох. — Ничего.

— Прекрати мне лгать! — закричала она. — Прекрати избегать меня!

— Избегать тебя? Да я не могу оторваться от тебя!

— Негодяй! Прекрати отгораживаться от меня! — Она жестом обвела комнату. — Ты даже не позволяешь мне быть частью того, что делал с другими женщинами, которые, как ты говорил, ничего для тебя не значат. Означает ли это, что я меньше, чем ничего?

Ад и все дьяволы! Будь проклято все на свете! Как он может сказать ей, что она значит много больше?

— Помнишь, что я говорил о вопросах, на которые ты не хочешь знать ответы?

Руна отшатнулась, щеки покрылись малиновыми пятинами.

— Иногда ты бываешь ублюдком, ты знаешь это?

Руна прошагала мимо него в ванную. Будь там дверь, она наверняка хлопнула бы ею с такой силой, что та слетела бы с петель.

 

Глава 11

Рейт составил Кайнану весьма неплохую компанию. Он выиграл у Кайнана в паре видеоигр и развлекался тем, что просматривал коллекцию его фильмов и подшучивал над ней, но по большей части помалкивал, пока Кайнан напивался до отупения.

После шести банок пива и шести порций виски Кайнан был еще недостаточно пьян. Он взглянул на демона, который сидел в кожаном кресле рядом с диваном и бросался картофельными чипсами в Дэвида Леттермана.

— Ты изгваздаешь жиром «ящик», — заметил он.

Рейт фыркнул и откинулся в кресле, ноги широко расставлены, черная рубашка на пуговицах распахнута. Одежда его была испорчена во время драки с африканскими мятежниками, и он одолжил у Шейда фельдшерскую форму, поскольку отказался надеть операционную — «дурацкую пижаму», как он назвал ее. Демон вздохнул и провел ладонью по мускулистой груди.

Иисусе, Кайнану еще не доводилось видеть никого с таким великолепным сложением, как у Рейта. Как будто демон проводит двадцать три часа в сутки, качая мускулы. И мускулы у него не громоздкие и вздутые, каких добиваются бесконечным подниманием тяжестей, а функциональные, жилистые и крепкие, используемые регулярно, и не только во время спортивных тренировок.

Лори потиралась об эту грудь лицом, словно кошка, метящая свою территорию. Ее руки гладили тело Рейта с интимной фамильярностью.

Кажется, это было вчера, но прошел уже год с тех пор, как Кайнан увидел Рейта, вонзившего клыки в шею Лори и руками нащупывавшего «молнию» ее джинсов. Рейт всегда твердил, что не спал с ней, но та сцена до сих пор стояла перед глазами Кайнана.

— Человек, я чувствую твою агрессию. Что стряслось?

— Скажи мне еще раз, что ты не спал с Лори.

— Черт, опять двадцать пять. Я не трахаю людей. Хочешь, я запишу это на пленку, чтоб ты мог проигрывать снова и снова?

— А почему ты не спишь с людьми? Большинство вампиров любят их.

— У меня есть пульс. Я не такой, как большинство вампиров. — Рейт наклонился вперед, опершись руками о колени. — Я, впрочем, тут кое-что вычислил насчет твоей жены, если ты в состоянии хоть на секунду вытащить себя из колодца сожалений.

— Ты свинья.

— Ох, — ухмыльнулся Рейт, — я смертельно оскорблен.

— Ну хорошо. Что же ты вычислил?

— Это был Роуг. Это он путался с твоей женой — может, даже не один месяц.

— Как?

— Он может превращаться, менять обличья. Возродившись после пожара в «Бримстоне», он, вероятно, использует мое обличье для своих сделок на черном рынке, чтоб все думали, будто это моих рук дело. Поэтому в ту ночь в зоопарке, когда ты видел ее со мной, она думала, что знает меня. — Рейт отбросил волосы с лица. — Хотя я не думаю, что Роуг на самом деле занимался с ней сексом.

— Ты несешь чепуху. — Кайнан поглядел на бутылку виски. — Или, может, это у меня мозги заклинило. Я сам видел, как она вся терлась о тебя. Было совершенно очевидно, что она трахается с тобой — или с Роугом, если думала, что это ты.

— Ладно, послушай. По словам Шейда, Роуг поджарился как головешка. Бьюсь об заклад, он не может заниматься сексом, как бы сильно ни хотел. — Рейт ухмыльнулся. — Вот уж весело, ей-богу.

— Ты больной. И как он может быть все еще жив, если не в состоянии заниматься сексом? Вам ведь он нужен почти как воздух, верно?

— Если его причиндалы сгорели, секс ему уже не требуется.

— Тогда с чего бы Лори думала, что занимается с ним сексом?

— С того, что он обладает тем же даром, что и я. Он мог заставить ее поверить в это.

— Не верю.

Хранители имеют защиту против атаки на мозг, и, кроме того, вызывание таких воспоминаний оставляло бы некоторое сомнение, будто что-то не так.

Вдруг Кайнан обнаружил, что лежит на спине, в своей спальне руками вцепившись в простыни, а Джем покачивается на нем, словно в седле. Ее мягкая кожа блестит от пота, сильные бедра удерживают его в своем плену. Наслаждение пронзило его, острое и обжигающее. Стоны Джем отзывались в его теле, и он весь напрягся, готовый выплеснуть семя.

Это неправильно, все неправильно. Кайнан понимал, что ее нет здесь, с ним, чувствовал, что это проделки Рейта, но вырваться не мог. Не хотел. Особенно когда Джем прикусила губу и откинула голову назад.

Свет вспыхнул в его глазах, и он снова был на диване, полностью одетый, тяжело дышащий, с сильнейшей эрекцией, натянувшей ширинку.

— Теперь веришь? И я не так уж глубоко забрался к тебе в голову. Если б залез глубже, ты бы не понял, что это делаю я. Ты бы думал, что все это происходит на самом деле.

Иисусе. Кайнан потер лицо дрожащей рукой.

— Значит, вот что Роуг проделывал с Лори?

И почему это, дьявол побери, Рейт использовал Джем в этой чертовой фантазии?

— Голову даю на отсечение.

Кайнан поерзал, чтобы ткань джинсов не так давила на разбухшую плоть.

— Тогда почему…

— Почему я укусил ее? Пытался залезть к ней в трусы?

Тошнота накатила на него при этом воспоминании.

— Да, — прохрипел он.

— Она вся лежала на мне, терлась об меня, Кай. Я сопротивлялся и едва не свихнулся от жажды крови. Я не хотел, но плохо соображал, и мне надо было утолить жажду. А поскольку я инкуб, кровь и секс для меня неразделимы, когда я с женщиной.

Отлично. Ну просто здорово. Ему нужен передых от всего этого, и надо отлить. Он заковылял в ванную, а когда вышел, Рейт стоял возле двери.

— Все было тип-топ, но мне пора, человек. Надо возвращаться к поискам Роуга, и мне требуется утолить жажду.

«Мне надо было утолить жажду» — так сказал Рейт о Лори. Он укусил ее, вонзил свои огромные клыки в ее грациозную кремовую шею, Голова ее откинулась назад, словно она была в полнейшем экстазе.

— Рейт, — выпалил Кайнан, — укуси меня.

Рейт отошел от двери, и его глаза сузились, словно он ожидал, что это может быть какая-то ловушка.

— Почему ты хочешь этого?

— Мне любопытно.

— Чушь. Ты не один год охотился за такими, как я, и теперь у тебя вдруг возникло желание дать высосать себя досуха? И почему я? Почему бы не найти какую-нибудь горячую вампиршу, чтоб заодно и перепихнуться?

— Я больше никому не доверяю. Но знаю, что ты меня не убьешь. Больница значит для тебя слишком много, а я чертовски хороший врач, которого ты не хочешь потерять.

— Ты дурак, если думаешь, что кто-то что-то значит для меня.

— Как скажешь. — Кайнан скрестил ноги в лодыжках. — Так ты собираешься укусить меня или как?

— Нет, пока ты не скажешь мне зачем.

— Потому что я хочу знать, что испытывала моя жена, когда ты укусил ее, черт побери! — взревел Кайнан, сам и удивившись свирепости и внезапности своего гнева.

Рейт отвернулся.

— Я не хотел, — пробормотал он. — Клянусь.

Кайнан закрыл ладонью лицо и потер глаза. Господи, как он устал! Он услышал шорох, скрип диванной подушки рядом с ним. Пальцы Рейта сомкнулись на его предплечье, и он положил его руку ладонью вверх на подлокотник. Сердце Кайнана сильно заколотилось в груди. Он не смотрел. Не мог. Затем последовала боль, когда острые как кинжалы клыки Рейта вонзились ему в запястье. Секунду спустя тепло омыло его. Легкое покалывание растеклось по мышцам и нервным окончаниям.

Боже, а ведь это приятно. Кайнан начинал понимать, почему некоторые люди охотно позволяют вампирам пить их кровь. Кайф очень сильный, и, вероятно, вызывает привыкание.

Кайнан мог представить, каково было бы, если б это делала женщина. У его горла, прижимаясь к нему, лежа на нем или под ним. Тело его возбудилось, когда он представил в этой роли Джем.

Поток ощущений стрелой пронизал руку, когда Рейт потянул особенно сильно, и черт бы его подрал зато, что он вложил сцену с Джем ему в голову, потому что теперь Кай не мог выбросить ее из головы. Все казалось таким реальным, как будто это было воспоминание, а не фантазия.

Кайнан все еще слышал, как она нашептывает нечто сексуальное и шаловливое ему на ухо. Звук ее голоса погрузил его в еще более глубокую расслабленность, усыпляя лучше, чем алкоголь.

— Какого черта? Что здесь происходит?

Голос Джем донесся до него, ясный и отчетливый.

Кайнан разлепил веки как раз достаточно, чтобы увидеть ее, стоящую в гостиной, со скрещенными под грудью руками, отчего та приподнималась двумя пышными холмиками над ее темно-синим корсетом. Если б Джем повернулась кругом, он мог бы побиться об заклад, что юбка едва прикрывает зад. Кожаные сапоги на высоких каблуках доходили до колен, оставляя соблазнительно обнаженными только бедра. Волосы она стянула в два хвостика, надела собачий кожаный ошейник с шипами, накрасила губы черной помадой и выглядела так, словно готова пойти куда-нибудь потусоваться. Почему-то от этой мысли его кольнула ревность.

Хотя, с другой стороны, он сидит на диване, пьяный, и вампир присосался к его запястью. Он явно повредился умом.

* * *

Боже милосердный, подумала Джем. Это… неожиданно. Кайнан развалился на диване, ноги расставлены, рука лежит на подлокотнике. Рядом с ним, стоя на коленях на полу, Рейт, твердо прижавшийся ртом к запястью Кайнана. Когда он вскинул глаза, в них заблестело озорство.

— Так что же здесь все-таки происходит? — повторила она.

Кайнан взглянул на нее сонным взглядом, от которого ее тело затопило жаром.

— А на что это похоже?

Она зыркнула на Рейта.

— Похоже на то, что кое-кто слишком ленив, чтобы заказать пиццу на дом.

Рейт оторвался от руки Кая и причмокнул губами.

— Это лучше. Домашнего приготовления.

Он удерживал ее взгляд, когда лизал проколы на запястье Кайнана, чтоб залечить их. Медленно. Чувственно. Она сглотнула, во рту внезапно пересохло.

Рейт знает. Знает, что она хочет Кайнана, и играет с ней, потому что прекрасно понимает: она желала бы быть сейчас на его месте и лизать этого мужчину. А когда его ноздри раздулись, она поняла — он учуял ее возбуждение.

— Зачем ты пришла? — Голос Кайнана был хриплым, тягучим, словно он только что проснулся. У него бесподобный голос по утрам.

— Рейт позвонил мне.

Кай бросил на Рейта обвиняющий взгляд, но тот лишь пожал плечами и проворно вскочил на ноги.

— Что? Я позвонил, пока ты был в ванной. Подумал, что тебе не стоит быть одному. А мне надо идти. Мне требуется куда больше, чем та жалкая пинта, что ты мне дал. — Он направился к двери. — До скорого.

Откинув голову и уставившись на потолочный вентилятор, который крутился медленными кругами, Кайнан испустил тяжелый вздох.

Джем заглянула в кухню, которая была, в сущности, отгороженным стойкой уголком гостиной.

— Я принесу что-нибудь попить. Тебе нужна жидкость. И маленький совет. В следующий раз, когда захочешь пожертвовать свою кровь, сдай ее Красному Кресту.

Кайнан молчал, пока она изучала содержимое его холодильника, потом выудила чай со льдом и налила в стакан. Когда Джем вернулась к нему, он остался в том же положении, глаза закрыты, правда, руку опустил. Она оперлась коленом о диванную подушку рядом с ним, приподняла ему голову и поднесла стакан к губам.

Кайнан опустошил половину стакана, прежде чем открыл глаза.

— Спасибо.

Его улыбка была кривой, когда он дернул ее за один хвостик. Пульс заколотился как безумный.

— Ты когда-нибудь напивалась, Джем? Когда-нибудь ныряла на дно бутылки в надежде утонуть?

Она внезапно ощутила жар его бедра на своем колене, завораживающее движение пальцев, поглаживающих собранные в хвостик волосы, горячее дыхание на щеке.

— Нет, — прошептала она. — Я не могу.

— Тебе становится плохо?

— Да, — солгала Джем, потому что не могла сказать ему правду.

Только не сейчас, когда он, похоже, забыл, кто она.

А именно демон Пятого Яруса, последнего и худшего уровня в Уфельскале, системе отсчета зла. Спиртное снижает ее способность контролировать демона, живущего в ней.

Джем узнала это на горьком опыте, когда напилась как-то на студенческой вечеринке в медицинской школе. Какой-то пустяк привел ее в ярость. К счастью, затем она оказалась в подземной больнице, где Ривер колол ей успокаивающее до тех пор, пока ощущение не прошло.

Падший ангел предотвратил, по существу, кровавую бойню.

Костяшки пальцев Кайнана коснулись ее шеи, и когда она резко втянула воздух, рука его застыла. Она вгляделась в его лицо и увидела целую гамму эмоций, промелькнувшую по нему, словно фильм в быстрой перемотке. Печаль. Страх. Возбуждение.

Замешательство.

— Ты такая красивая, — прошептал он.

В нем сейчас говорил алкоголь, но ей было все равно. В течение почти целого года он смотрел на нее только как на коллегу в лучшем случае и как на демона — в худшем. Сейчас же он видел в ней женщину, и не имело значения, что он глядел на нее сквозь стекло пивных бутылок.

Медленно, чтобы не спугнуть его и не загасить сексуальную искрящуюся дугу между ними, Джем отставила стакан. Подняла руку к его лицу, удивляясь тому, какой горячей кажется его щека под ее холодной ладонью. Кай смотрел ей в глаза, и когда она провела большим пальцем по его полной нижней губе, его рот чуть-чуть приоткрылся. Боже, как же ей хотелось поцеловать его! Но она продолжала гладить. Легко. Нежно.

Его рука легла на выпуклость ее бедра, привлекая ближе. Ее нервные окончания звенели, когда она наклонялась вперед, сосредоточив взгляд на его губах. Рука, которая играла с хвостиком, обхватила ее затылок и притянула его вниз.

Их губы встретились. Вначале нерешительно. Его губы были твердыми, неподатливыми, а потом вдруг, словно прорвав плотину, он с жадностью набросился на нее. Джем сдавленно ахнула. Слава тебе Господи!

Кай взялся обеими руками за ее юбку и грубо задрал вверх. Сладкая, щемящая боль запульсировала между ног, когда он потянул ее к себе на колени так, что она оседлала его. Джем стиснула его плечи, ощутив под пальцами твердые как камень мускулы.

Когда низ ее живота вошел в соприкосновение с твердой плотью, натянувшей ширинку джинсов, она вся растаяла и увлажнилась. Со стоном он выгнулся навстречу ей, твердо удерживая ее бедра.

Кай все еще целовал ее, языком попеременно то обводя губы, то погружаясь глубоко, чтобы сплестись в эротическом танце с ее языком. Острое, неукротимое желание поглотило Джем, и она обнаружила, что раскачивается у него на коленях, своей плотью потираясь о его плоть, и тонкий слой шелковых трусиков создавал восхитительное, горячее трение.

Это сон. Наверняка сон. Она целует мужчину, который исполняет главные роли во всех ее фантазиях, она на пороге оргазма, а они ведь даже не сняли ничего из одежды. Ей хотелось протянуть руку и освободить его естество из джинсового плена, но она боялась сделать то, что может заставить его передумать.

Его губы проложили обжигающую дорожку вдоль линии ее скулы и вниз по шее.

— Джем, — пробормотал он. — Боже, ты такая теплая!

Она содрогнулась от восторга в его словах, от того, как его горячий язык томно ласкал ямочку у горла.

Низкий стон вырвался откуда-то из глубины его груди, вибрация прокатилась по всему его телу и перетекла в нее. Резкое, учащенное дыхание отметило начало нового, яростного ритма толчков у нее между ног. Кожа покрылась испариной, бедра задрожали груди напряглись, и мощный взрыв сотряс до основания.

Вскрикнув, она вцепилась в Кайнана руками, пока он буквально вдавливал себя в нее. Воздух с шипением вырвался сквозь стиснутые зубы, и его большое тело дернулось, когда освобождение накрыло и его. Оргазм отнял у нее связные мысли, но не зрение, и, наблюдая за ним, она думала, что никогда не видела ничего настолько прекрасного.

Он выгнулся последний раз, и пока их дыхание замедлялось, а гормоны успокаивались, сердце ее пело. Боже, он идеален. Мужчина, созданный для секса.

— А, черт, — простонал он. — Джем… проклятие. Мне жаль.

— Жаль? — Она улыбнулась и провела пальцем по его обтянутой тенниской груди. — Единственное, о чем ты должен жалеть, — это что мы все еще одеты.

Кайнан отвел взгляд. Выражение его лица стало натянутым, и она почувствовала новый барьер между ними, хотя все напряжение, казалось, должно было рассеяться. Он столкнул ее с колен и, пошатываясь, поднялся на ноги. Джем открыла в себе «зрение демона» и ахнула.

Эмоциональные шрамы Кайнана были глубоки, но за последние пару месяцев они немного затянулись. Теперь же, сосредоточенные вокруг сердца словно светящиеся, кровоточащие трещины, они выглядели такими же свежими, как в тот день, когда он получил их, в тот день, когда нашел Лори в объятиях другого.

— Кайнан? Что слулось?

Он сунул большие пальцы в карманы джинсов и устремил взгляде потолок.

— Тебе лучше уйти.

— Нам надо поговорить…

— Пожалуйста, Джем. — Его плечи поднялись и опустились. — Я пьян, измотан и на пинту обескровлен. Мне надо побыть одному.

Джем неуклюже поднялась и одернула юбку, впервые пожалев, что она такая короткая.

— Если тебе что-то понадобится…

— Я позвоню.

Уходя, она бросила взгляд через плечо, прекрасно зная, что ее телефон не зазвонит.

* * *

Он рисковал, находясь в больнице. До своей «смерти» Роуг околачивался здесь из-за бесчисленного притока медсестер, которых можно было использовать для удовлетворения сексуальных нужд, но всегда ненавидел это место, никогда не понимал, зачем братья, построили его. Кому это надо — латать демонов? Разрывать их на части куда забавнее.

Но его хоулам не удалось найти никого, кто бы шпионил для него, а на внедрение одного из своих приспешников в персонал у него нет времени. Осуществление мести и так уже слишком затянулось, а теперь, когда Шерип реанимирована, у него есть всего несколько дней, чтобы найти Руну, прежде чем зомбиподобное тело Шер перестанет функционировать. Ему нужна кровь Руны, и как можно скорее.

Принявший облик обычного слогха, он был практически невидим для персонала, держась в тени и делая вид, будто навещает пациента. Он не боялся, что братья узнают его, — Эйдолон по ночам не работает, Рейт в загуле, а Шейд занят своей сукой-варгом.

И все же некоторые члены персонала обладают способностью видеть сквозь магию перевоплощения. Нет, они, конечно, не узнают его, поскольку Роуг похож на угольный брикет больше, чем на себя прежнего, но любой демон, выдающий себя за другого, возбуждает подозрения.

Поэтому он наблюдал. Высматривал идеальную жертву для следующего этапа своего плана. Роуг хотел нанести братьям удар по самому больному месту — больнице и персоналу. А когда братья испугаются, они станут совершать ошибки.

Демоница-сора — Циска, судя по имени на бейдже, — прошествовала мимо, к Порталу, и от ее красной кожи повеяло слабым запахом Рейта. Роуг взъярился. Слишком много женщин в этом чертовом месте пахнут его младшим братцем, живущим жизнью, которой должен жить Роуг, трахая женщин и ни о чем не заботясь.

Но забот ему не миновать. И начнутся они прямо сейчас. Потому что эта сора, сама того не подозревая, станет его следующей жертвой.

Роуг сделал глубокий вдох, наполняя ноздри запахом Рейта и успокаивая себе тем, что это последний раз, когда от нее пахнет его братом. Потому что через несколько минут от нее не будет пахнуть ничем, кроме собственного ужаса.

 

Глава 12

Руна мало что помнила прошлой ночью — по крайней мере после того как вышла из душа. Она отправилась прямиком к привязи и посадила себя на цепь раньше, чем это успел сделать Шейд. Потом последовал сплошной провал, но она все же помнила, как вновь вернулась в человеческое обличье одновременно с Шейдом. Хотя она все еще злилась, но не поддалась бушующим гормонам. И явственно наслаждалась тем, что может наконец иметь рядом кого-то, кто утолит нестерпимую сексуальную жажду, терзающую ее каждое утро после полнолуния.

Шейд взял ее три раза без слов и без прелюдий. После они повалились на постель, по-прежнему не говоря ни слова. Странно, но он привлек ее к себе и обнимал все время, пока они спали. Ей подумалось: он просто хотел убедиться, что она не сбежит от него, спящего, но такое предположение не стыковалось с тем, как его пальцы гладили ее кожу длинными, ленивыми движениями.

Через шесть часов Руна проснулась, но Шейд еще спал, поэтому она завернулась в халат и обошла всю пещеру, обследуя все укромные уголки и щели в поисках телефона. И нашла его в комнате с телевизором. Тихонько убедившись, что Шейд все еще спит, причем крепко, она выскользнула из пещеры.

Влажная жара джунглей тут же приняла ее в свои душные объятия. Как ему удается поддерживать в своей пещере такую прохладу и сухость без системы кондиционирования? Странно.

То, что ее мысли больше заняты тем, как Шейд поддерживает прохладу в своей пещере, а не предстоящим звонком, не ускользнуло от ее внимания. У нее своя жизнь за пределами этого странного, причудливого мира, в который она забрела по случайности, и она не должна забывать об этом.

Дрожащей рукой она набрала номер мобильного брата. Он ответил после третьего звонка.

— Эрик?

— Руна? Где ты? Знаю, ты должна выйти на связь только завтра, но я надеялся, что позвонишь раньше.

Это потому, что она обычно звонит Эрику не реже одного раза в три-четыре дня. Работа на СРП обрекла ее на одиночество, ни с кем из сослуживцев она не подружилась, и Эрик — ее единственная отдушина. На собственном опыте Руна успела убедиться, что люди по большей части избегают дружить с оборотнями.

Она отошла от пещеры и прислонилась к дереву.

— Я столкнулась с кое-какими осложнениями.

— Ты жива-здорова?

Напряжение в его голосе слышалось даже сквозь треск и эхо в трубке.

— Вполне. Но мне надо, чтоб ты кое-что для меня разузнал. Про маленкур.

Она услышала царапанье ручки по бумаге.

— А что это такое?

— Понятия не имею.

— Ты скажешь мне, что происходит?

Она выглянула из-за дерева в сторону пещеры. Никого.

— Меня похитили хоулы.

— Что? Где ты? Тебе нужна помощь?

— Успокойся. Я в безопасности.

Относительной.

Его проклятия вполне могли расплавить схемы спутников, обеспечивающих их связь.

— Я же говорил Дэвису: не надо посылать тебя на это задание. Это я должен был отправиться на поиски Кайнана.

Эрике самого начала был против работы Руны в СРП, но после того как ее кофейня закрылась, сердце было разбито Шейдом да вдобавок ко всему сестра еще и стала оборотнем, впервые в жизни она смогла заняться чем-то интересным.

А работа была интересная. Порой даже немного опасная, как в тот раз, когда она, выслеживая льва-шифтера на улицах Мадрида, наткнулась на весь его прайд, когда они готовились отбыть в Африку на охоту.

Только способность превращаться по желанию и спасла ее тогда.

— Вины полковника тут нет, — вздохнула она. — Ты был занят, а я ухватилась за возможность вернуться в Нью-Йорк.

— Ухватилась за возможность снова увидеть того демона, ты хочешь сказать.

Она не стала возражать Эрику, с одной стороны, потому, что это привело бы к очередному спору о том, какое безумие испытывать чувства к Шейду, А с другой — Руна уже и сама не знала, приехала ли для того, чтобы причинить ему боль, или чтобы еще раз увидеть его.

— Так что там с хоулами? — спросил Эрик, не услышав ее возражений.

— Это длинная история, но суть ее в том, что я, по-видимому, связана с Шейдом узами бондинга.

— Узами бондинга? Это еще что такое?

Руна достаточно хорошо знала своего брата, чтобы догадаться, что он говорит сквозь стиснутые зубы.

— Точно не знаю. Ты и про это должен разузнать. Выясни, нельзя ли от них освободиться.

— Дьявольщина.

— Это точно. Но это еще не все плохие новости. Я нашла Кайнана. — Она прислонилась головой к дереву. — Он работает в больнице демонов.

— Ты шутишь. Он же сам рассказал нам про эту больницу!

И именно он дал Эрику демонский кадуцей, что позволило ей сложить два и два и определить, что Шейд работает в госпитале.

— Знаю. Я видела, как он лечил брата Шейда, Рейта.

— Ты была в самой больнице?

Она прикрыла глаза и прислушалась к визгливым крикам какого-то животного в лиственном шатре над головой.

— Меня водил туда Шейд. Они с братьями там работают. У меня не было возможности поговорить с Кайнаном, поэтому я не знаю, что он там делает.

— Где находится больница?

Из куста выпорхнула птица. Руна понаблюдала за ней, жалея, что не может улететь вместе с ней, а не оставаться между двух огней: с одной стороны армия, а с другой — Шейд. Скажет ли она, промолчит ли, в любом случае кого-то предаст.

— Руна? Так где она?

— Не могу сказать.

— Не можешь или не хочешь?

Вопрос справедливый, и она не знает, как на него ответить. Правда, она не может нарисовать карту до больницы, но даже если б могла, стала бы?

— Не могу. Мы попали туда через Портал, а одна я им воспользоваться не сумею.

— Мне это не нравится. Ты должна приехать домой.

— Это невозможно.

— Шейд удерживает тебя силой? Мы пошлем команду…

— Дело не в этом. — Точнее, не совсем в этом. — Дело в нашей связи, Эрик. В этом бондинге. Я нужна ему.

Голос Эрика сделался низким и убийственным.

— Почему?

«Да потому что ему нужен секс несколько раз в день, и только я могу это ему дать». Но что произойдет, если ее не окажется рядом? Представителям его вида секс нужен как воздух, и если этого не будет… может ли он умереть?

— Ну просто нужна и все.

— Приезжай. Домой.

— Я и собираюсь. Но мне нужно больше знать об этой связи: например, что случится со мной, если я уйду от него.

Ибо каждый день все больше сближает ее с Шейдом, и у нее такое чувство, что скоро она не захочет уходить.

Лес вдруг затих, и озноб пробежал у нее по позвоночнику. Руна огляделась вокруг, ничего не увидела, но эта внезапная тревожность ей не понравилась.

— Мне пора. Я позвоню еще, когда смогу.

— Постой…

Хрустнула ветка, и сердце ее остановилось, а взгляд метнулся к полумраку густых зарослей позади нее. О Боже! Она увидела глаза. Горящие, светящиеся красные глаза. Она попятилась назад, сжимая в руке телефон. Нога зацепилась за торчащий корень, и она чуть не упала. Темнота, окружающая красные глаза, замерцала и начала принимать форму, хотя глаза оставались сомкнутыми на ней. В горле встал ком, перекрывая рвущийся наружу крик ужаса.

Форма приняла очертания.

Шейд.

Одеревенелый, панический голос брата орал из телефона, который дрожал у нее в руке.

— Все хорошо, — сказала она в трубку. — Потом позвоню.

И она отсоединилась, со страхом спрашивая себя, много ли слышал Шейд.

Глаза его были теперь не просто красными, а двумя пронзающими насквозь лазерными точками.

— Руна, — прохрипел он чужим голосом, как будто разучился говорить.

— Шейд? Что случилось?

Она схватила его за руку повыше локтя, и он закрыл глаза и покачнулся.

— Эсгенезис.

Низкий мучительный стон вырвался из глубины его груди, обнаженной, как и весь он.

Руна опустила глаза к его паху, на член, такой твердый и напряженный, что наверняка ему было больно. Она скользнула взглядом вверх, по коже, которая светилась, излучая обжигающий жар. Узор на руке гневно извивался, а вокруг шеи, прямо под кожей, в ритме сердцебиения пульсировало смутное очертание второго кольца.

— Это твой Перелом? — спросила она, и он кивнул.

Шейд не говорил, как будет происходить этот переход, и она определенно не ожидала, что он окажется таким тяжелым и напряженным.

— Больно.

Словно в подтверждение, тело его неистово содрогнулось.

— Чем я могу помочь?

Губы его с трудом разлепились, обнажив стиснутые зубы.

— Ты… нужна… мне.

Эти слова смыли, унесли прочь все то обидное, что он сказал ей вчера вечером. Он нуждается в ней.

— Я здесь. Бери то, что тебе нужно.

Шейд разлепил глаза. Без предупреждения его тело придавило ее к дереву. Она вскрикнула, когда кора вонзилась ей в спину.

— Прости меня, — пробормотал он у ее губ. — Пожалуйста. Прости за то, что я с тобой сделаю.

Шейд со стоном проснулся. Все мышцы болели, в голове стучало, а кожу как будто помыли в кислоте. Рядом с ним на голом полу пещеры лежала Руна, свернувшись калачиком. Она приоткрыла один мутный глаз.

— Я снова нужна тебе? — сипло выдавила она.

Шейд втянул воздух, вдохнул ее запах, пряный аротмат безостановочного секса, которым они занимались. Он больше не нуждался в ней, но хотел ее. Теперь больше, чем когда-либо. Она его половина, его пара, и он прошел Перелом. Все его внимание, все его желания теперь сосредоточены на ней и только на ней, и одно из его новых желаний — наполнить ее своим семенем, своим потомством.

Но это обернется бедой. Самой настоящей катастрофой. Его собственнический инстинкт и без того настолько силен, что ему невыносимо даже думать о том, что пришлось бы сделать, чтобы спасти ей жизнь, а уж если она будет носить его ребенка…

— Нет.

Голос его был таким же сиплым, как и у нее, — следствие бесконечных часов тяжелого учащенного дыхания, криков и напряжения в течение сексуального марафона, который длился весь вчерашний день, пока они оставались в человеческих обличьях, и потом всею ночь напролет, когда были в телах варгов.

— Отдыхай. Думаю, все закончилось.

— Ты уверен?

— Вполне.

Эсгенезис Эйдолона проходил иначе. Длился в течение, нескольких дней, с минимальным воздействием сексуальной стороны, как следствие его длительного воздержания при помощи экспериментального лечения с использованием собственной крови. Переход Шейда протекал быстрее и интенсивнее, но, слава богам, рядом с ним была его половина, которая помогла ему пройти через это.

Стыд тяжелым камнем лег ему на сердце. Все это время он ворчал из-за того, что ему навязали его пару, однако был счастлив использовать ее, чтобы переход к полному возмужанию прошел легче. Разрази его гром, он самый настоящий ублюдок.

Шейд дотронулся до своего горла и поморщился, настолько оно было чувствительным.

— У меня появился новый знак?

Руна погладила там, где только что были его пальцы. Но ее прикосновение казалось не болезненным, а наоборот успокаивающим.

— У тебя еще одно кольцо вокруг шеи. Какие-то замысловатые символы, которые соединяются с другим кольцом.

Теперь он способен к деторождению. Закрыв глаза, Шейд позволил ей погладить его, чувствуя, как сам подастся к ней.

— Ты как?

— Отлично. А ты?

Он сглотнул, открыл глаза, окинул взглядом красные следы от укусов у нее на плече, полосы, оставленные его ногтями на спине и ягодицах. После того, что сделал с ней, он не заслуживает ее заботы. Не заслуживает ее.

С проклятием он вскочил на ноги и, не обращая внимания на ее оклики, сбежал к водопаду.

— Шейд.

— Черт побери! — прорычал он, развернувшись к ней. — Что?

Она была восхитительно нагая, но сейчас обнимала себя, словно жалела, что не оделась, прежде чем идти за ним.

— Что случилось бы, если б меня не было рядом во время твое го эсгенезиса?

— Если б мы не были связаны, ты имеешь в виду? — Холодные струи воды охладили пылающую кожу. — Я был бы вынужден искать женщин — людей и демонов. Столько, сколько потребовалось бы. И мне пришлось бы наплевать на их согласие и желания.

От этой мысли ему стало плохо, ибо прошлым вечером его мало заботило согласие Руны. Тогда ему было совсем худо, и он испытывал единственное неукротимое, безумное желание излиться в нее.

— Ты не насиловал меня, Шейд.

Рот у него открылся, и ему пришлось его захлопнуть. Он знал, что Руна не чувствует его эмоции, потому что их связь односторонняя, но каким-то образом она прочла его мысли.

— Но у тебя не было выбора.

Руна прошла вперед и взяла его руку в свою.

— Если б я хотела защитить себя, то сумела бы.

Тут она права. Днем она могла бы превратиться в варга и дать ему отпор.

— Тебе так и стоило сделать.

Мало кто из демонов-семинусов доживает до столетнего рубежа, но и из тех, кто доживает, половина умирают во время эсгенезиса из-за нехватки секса в достаточном количестве или же от рук либо женщин, которых они пытаются изнасиловать, либо мужчин, защищающих своих женщин.

— Теперь мы вместе, нравится нам это или нет, — сказала Руна, и Шейд чуть не рассмеялся.

Они вместе в дерьме. Она не связана с ним, и ему придется убить ее, чтобы избавиться от своей связи с ней. Это не назовешь браком, заключенным на небесах. Скорее уж в преисподней.

— И что дальше? — спросила она.

Шейд почувствовал, как его взгляд разгорается, какие бы усилия ни прикладывал, чтобы воспрепятствовать этому.

— Ты можешь забеременеть от меня.

Ее резкий вдох был слышен даже сквозь грохот водопада, и он поспешил успокоить ее:

— Пока этого не произошло. Ты сейчас не способна к зачатию.

Его рука в ее руке была неподвижна, и, не устояв, Шейд воспользовался своим даром семинуса, чтобы исследовать ее тело, войти глубоко в ее органы размножения и определить, насколько близка она к овуляции. Он мог бы ускорить овуляцию, если б захотел, и, черт побери, соблазн был велик.

Она заправила непослушную прядь за ухо и внимательно посмотрела на него.

— Превратись в кого-нибудь.

— Что?

— Я хочу посмотреть, как это происходит. У тебя есть какие-то ограничения?

— Мы можем превращаться только в похожие по размерам живородящие виды. Никаких яйцекладущих. Можем становиться вдвое крупнее, чем мы есть, но не больше. Женщины должны быть способны выносить и благополучно родить потомство семинуса, поэтому нежелательно, чтоб ребенок был чересчур большим.

До него дошло, что он поглаживает ее запястье большим пальцем, притягивает ближе, заставляя расслабиться, — один из трюков соблазнения, которыми инкубы владеют в совершенстве. Только на этот раз устоять не мог как раз он. Много ли женщин могут так быстро освоиться в его мире, и притом почти безо всякого страха и сомнений? Руна должна бы ужасаться переменами в нем, но ее ничуть не испугала ни его неистовая сексуальная потребность прошлой ночью, ни то, что она может забеременеть от него, если и когда он того пожелает. Вдобавок она хочет, чтобы он превратился в кого-нибудь потенциально внушающего ужас.

Руна — чудо. Если б не проклятие, он бы благодарил свою счастливую звезду за то, что Роуг вынудил его соединиться с ней.

— Я не очень знаю, как превращаться, — признался он.

— Ну, когда превращаюсь не во время полнолуния, я просто представляю свое превращение… и оно происходит.

Эйдолон говорил что-то похожее насчет того, что присутствие рядом какого-нибудь демона помогает превратиться в этот вид, а в остальных случаях ключ — концентрация. Шейд мысленно прошелся по дюжинам разных видов и в конце решил не пугать Руну слишком сильно. Он остановился на демоне-сора. Сосредоточился… и тут же почувствовал жжение растягивающейся кожи, сильную боль лопающихся суставов, и не успел он и глазом моргнуть, как у него появилась красная кожа, длинные ногти и хлыстообразный хвост.

Отлично.

Руна попятилась на шаг, но наблюдала за ним с любопытством, безо всякого страха.

— Ты похож на карикатурного дьявола. Не хватает только трезубца.

Шейд рассмеялся, потому что Тайла говорила то же самое про Циску, медсестру-сору в госпитале. Ту, которая выделывает изумительные штуки своим хвостом…

Что навело его на одну интересную мысль…

Шейд взмахнул хвостом, обхватив Руну за талию. Она не сопротивлялась, когда он потянул ее к себе, хотя заметно сглотнула, когда увидела его эрекцию. Он взглянул вниз и… о да, этот инструмент мог вызвать некоторый трепет. Он пульсировал насыщенным малиновым цветом, и головка была широкой, с блестящей капелькой возбуждения, выступившей на кончике.

Но, похоже, ей было не страшно.

— Для тебя это так легко, верно? — пробормотала Руна.

— Что легко?

— Секс. Соблазнение женщин.

Шейд провел пальцем по вершинам ее грудей.

— В этом весь я. — Он медленно скользнул хвостом по ее обнаженной попке. — Раздвинь ноги.

Руна подчинилась, заколебавшись лишь на долю секунды. Он нырнул хвостом между ее бедер и легонько погладил кончиком промежность. Она издала такой женственный звук — чуть слышный прерывистый вздох, который он так любил слышать.

Пальцами обеих рук он погладил груди и использовал свои чуть длинноватые ногти, чтобы легонько сжать их, продолжая щекотать ее между ног хвостом. Какая, однако, удобная и полезная штука этот хвост.

Что ж, возможно, эсгенезис не такая уж плохая вещь.

Для мужской особи, имеющей пару, по крайней мере.

Опустив голову, он лизнул языком ее сомкнутые губы, требуя открыться для него. Когда она подчинилась, он скользнул в рот, ощутив слабый привкус зубной пасты, и подивился, когда только она нашла время — и силы — почистить этим утром зубы. Жаждая вкусить больше, взять больше, он просунул язык глубже и начал легкий проникающий ритм, от которого она стиснула его плечи и стала вращать бедрами с тем же чувственным пылом.

До Руны он никогда не любил целоваться, питал отвращение к интимности этого действа. Но ему нравилось, как она вкладывает всю свою душу в каждый поцелуй. Ее нельзя было назвать умелой, но недостаток опыта компенсировался эмоциями и старанием.

Одна ее рука скользнула между ними, и пальцы пробежали по головке члена, скользкой от выступившей влаги. Застонав, он откинул голову назад и позволил ей поиграть, чего она не делала с тех самых пор, как начался весь этот кошмар. Этой ночью Руна дала ему так много, и пришло время ответить ей тем же.

Он приблизил рот к ее ушку, легонько куснул мочку.

— Ты пахнешь мною, Руна. Ты знала, что каждый раз, когда я вхожу в тебя, моя сущность проникает в твое тело? В кровь, в волосы, в кожу. — Она задрожала, но от его ли слов или от того, как он хвостом медленно и нежно ласкал ее чувствительные складки, он не знал. — Я хочу попробовать тебя везде.

Пришел его черед задрожать, когда он вспомнил, как предыдущей ночью он пальцем поймал ее возбуждение и поднес ко рту. Оно было изысканным, пряным и нежным, как ирландский крем.

Кровь ударила в голову, застучала в эротическом ритме, заставила его опуститься на колени. Он боготворил ее плоский живот. Шейд пробежал языком от пупка к границе, отмеченной мягкими завитками цвета карамели. Когда она тихо ахнула, он поднял взгляд. Руна наблюдала за ним с широко открытыми глазами, и до него дошло, что впервые его рот так близок к этому прекрасному женственному месту. Даже когда они встречались, он не утруждал себя тем, чтобы любить ее вот так.

Идиот. Сколько времени потеряно!

— Раздвинь ноги пошире, — скомандовал он, и, по-прежнему наблюдая за ним, она подчинилась.

Не сводя с нее взгляда, он проник в нее языком. В тот же миг глаза ее затуманились, губы приоткрылись. Это эротическое зрелище бросило бы его на колени, если б он уже не стоял на них. Отчаянно жаждая большего, он обхватил ее бедра ладонями, раздвигая пальцами нежные женственные складки.

Он захватил ее плоть в рот, вначале полизывая, а потом посасывая длинными, мягкими потягиваниями. Ее руки стискивали его волосы, удерживая на месте, но он и не собирался отстраняться. Не теперь, когда сладчайший нектар на земле и в Шеоле тек ему в горло, освещая его изнутри.

— Шейд, о да…

Она дернула бедрами и вскрикнула в пароксизме страсти, задрожав с такой силой, что ему пришлось крепко держать ее, чтобы довести до высшей точки. Когда ее мышцы мелко задрожали от мощной силы оргазма, он нетвердо поднялся на ноги, опьяненный желанием.

— Хочешь, чтобы снова стал собой? — спросил Шейд, гладя ладонями ее руки, чувствуя силу мускулов под шелковистой кожей.

— Нет, — прошептала она. — Это часть того, кто ты есть.

Ад и все дьяволы! Взрыв эмоций, который исходил от нее, сотрясал все его тело, размягчал кости. Это было опасно, но он ничего не мог с собой поделать. Ему необходимо быть внутри ее.

Руна обхватила его ногами за талию, и он вошел в нее осторожно, мягко, на всю длину, своим размером растягивая ее внутренние мышцы.

— Я делаю тебе больно, — простонал Шейд, — мне надо превратиться обратно.

Она взяла его лицо в ладони и удержала взглядом.

— Останься. Пожалуйста.

Вынужденный исполнить ее просьбу, он начал медленно двигаться. Ее тугой жар восхитительно сжимал его, и ему удалось сделать еще несколько медленных, легких погружений, прежде чем инстинкт взял верх. И тогда он ворвался в нее, как одержимый демон, кем он, собственно, и являлся. Руна выкрикивала его имя снова и снова, и каждый раз, когда оно слетало с ее безупречных губ, ему приходилось прикусывать щеку, чтобы тут же не кончить.

Шейд сдался, когда она подалась вперед и куснула его в плечо. Оргазм пронзил позвоночник, словно удар молнии. Руна закричала в своем освобождении, и ее тугие тиски выжимали из него оргазм за оргазмом, пока он не потерял им счет.

Они обессилено привалились к мокрой каменной стене. Ноги так дрожали, что Шейд едва мог стоять, и внезапно он понял, что это сила Руны не дает ему соскользнуть на землю бесформенной кучей. В какой-то момент он снова превратился в себя самого. Интересно, что он не почувствовал превращения. Слабый как котенок, он оглядел себя, дабы убедиться, что все части тела на месте, но когда поглядел на руки, сердце его остановилось.

Пальцы его мерцали, делаясь из твердых прозрачными, потом наоборот. Грудь его сдавило, когда сердце сбивчиво заколотилось от ужаса.

Черт… о, черт.

Руна изогнулась с такой силой, что его член выскользнул из влажных глубин. И хотя сам он дрожал так, что чуть не поскользнулся на гладком камне, но все равно держал ее, и когда она расслабилась, еще раз взглянул на свои руки и понял.

Проклятие вступило в силу.

 

Глава 13

— Это было изумительно, — пробормотала Руна в плечо Шейду.

Бисеринки воды блестели на его коже, и она слизнула их, наслаждаясь прохладной влагой на своем пересохшем языке. Она вкусила жары джунглей, свежей земли и сильного мужчины.

Он застонал, все еще опираясь на нее, прижимая к мокрому камню. Казалось, он обнимает ее так крепко, удерживает так близко, как никогда раньше. Он был нежным и заботливым, все его большое тело сотрясалось, прижимаясь к ней. Год назад он разбил ей сердце, но сейчас она чувствовала, как оно начинает исцеляться.

Естественно, Шейд не мог позволить нежности длиться долго. Он оттолкнулся от нее и, не глядя ей в глаза, направился в пещеру. И то ли ей померещилось, то ли он местами казался прозрачным? Руна видела, как он делается практически невидимым в тени, но это… это что-то другое. Побочный эффект превращения в демона другого вида?

Она встала под водопад, чтобы сполоснуться — как здорово, что в его жилище имеется природный душ, — и когда закончила, нашла его на кухне. Волосы были еще влажные, но одет он был, как обычно, в черную кожу.

Включая перчатки.

Руки его слегка дрожали, и напряжение окутывало его как одеяло. Неужели ему неловко из-за близости между ними? Что-то произошло, потому что он по-прежнему не встречался с ней взглядом.

— Мы куда-то идем?

Оставив ее вопрос без ответа, Шейд бросил ей банное полотенце и подтолкнул через стол тарелку:

— Ешь.

Плотно завернувшись в полотенце, она уставилась на бутерброд с ветчиной и сыром, и хотя ей ужасно хотелось есть, внезапная неловкость между ними лишила ее аппетита.

— Что-то не хочется.

Их взгляды, наконец, встретились, и у нее перехватило дыхание при виде черноты в его глазах.

— Ешь давай. Ты голодная, я же чувствую.

Черт бы его подрал вместе с его чувствами. Он с жадностью вонзил зубы в свой бутерброд.

— А почему я не чувствую твоего голода? — спросила она.

— Не знаю. Ешь.

Вздохнув, она села напротив него и стала наблюдать, как он жует, как кадык ходит вверх-вниз, когда он глотает. Этот рот ласкал ее, доставляя немыслимое наслаждение, и она вспыхнула, вспомнив, как он стоял перед ней на коленях, зарывшись лицом у нее между ног, пируя на ее плоти.

— Что ты так смотришь? — спросил он. — У меня что-то застряло в зубах или что?

Она засмеялась:

— Нет, конечно. Просто мне нравится смотреть на тебя. Ничего не могу с собой поделать. В стране демонов это считается преступлением?

— Полагаю, нет.

В пещере потянуло прохладным сквозняком, от которого по мокрой коже ее головы побежали мурашки. Руна пригладила ладонью спутанные волосы. Она, должно быть, похожа на мокрую курицу.

— Послушай, я знаю, что история, в которую мы влипли, не радует никого из нас, но если ты прав и эта связь постоянна…

— Она постоянна.

— Ладно, тогда, мне кажется, нам надо кое-что прояснить.

Он разорвал пакет с чипсами и подтолкнул к ней.

— Что, например?

— Например, что я не намерена сидеть в этой пещере до скончания века. Лунный цикл завершился. Не могли бы мы поехать куда-то еще?

— Нет.

— Значит, ты хочешь, чтобы я оставалась твоей пленницей до конца жизни?

Шейд стиснул свой бутерброд с такой силой, что майонез между ломтями хлеба вытек и закапал на стол.

— Ты забыла про Роуга? Ты же убила его женщину. Он жаждет мести.

— Откуда ты знаешь? Ты же сам говорил, что он псих.

— И это как раз делает его еще опаснее. И я знаю, потому что сделал бы тоже самое, если бы кто-то убил те… — Он бросил смятый бутерброд на тарелку. — Я не желаю об этом говорить.

Она воззрилась на него. С одной стороны, ей хотелось расцеловать его зато, что он сказал — или чуть не сказал, — но с другой, она не собиралась позволить ему снова увести разговор в сторону.

— Что ж, очень жаль. — Она положила свой бутерброд. — Я не могу так жить и не буду. Тебе никогда не приходило в голову, что у меня есть своя жизнь? Работа, которую я люблю? Люди, которые будут по мне скучать?

— Честно говоря, нет, не приходило. — Он горько рассмеялся. — Ни разу за все это время я не подумал об этом. Боги, какая же я свинья!

— Не могу не согласиться, — пробормотала она.

Гневные слова сорвались с губ Шейда. Слова на каком-то гортанном языке, которого она не понимала, но суть ухватила. Он таким образом выпускал пар, при этом заняв руки «починкой» своего развалившегося бутерброда.

— С кем ты разговаривала по телефону? — резко спросил он.

Вот тебе и раз. У нее екнуло сердце.

— Ты помнишь?

— Может, я и был полубезумен от эсгенезиса, но теперь память понемногу ко мне возвращается.

Он сглотнула и потянулась за своим стаканом.

— Что… что ты слышал?

— Достаточно, чтобы понять, что тот, с кем ты разговаривала, знает про больницу, и Кайнан имеет к этому отношение.

Ее прошиб холодный пот. Она никогда не умела убедительно врать, а с этой связью Шейд почувствует ее эмоции и сможет понять, что она лжет по-крупному. Может, ей удастся обойтись полуправдой…

— Я разговаривала с Эриком. Я же говорила тебе, что они с Кайнаном знают друг друга?

— Откуда?

— Это что допрос?

— Ответь мне. — Когда она промолчала, Шейд наклонился над столом. — Чем дольше ты будешь увиливать, тем подозрительнее это будет выглядеть, и пусть тебя я пытать не смогу, с Каем у меня такой проблемы не возникнет. Так что выкладывай.

— Прекрати мною командовать.

Он выругался, и на этот раз она прекрасно поняла смысл его ругательства.

— Мы только что делали это, приятель. Поэтому прекращай метать тут громы и молнии и вспомни, что во всем этом нет моей вины. А пока что тебе не мешало бы помыть рот с мылом.

Оба кулака с пугающей силой грохнули по столу, но через минуту он тихо сказал:

— Ты права.

Это было своего рода извинение, и Руна это прекрасно поняла.

— Они вместе служили в армии.

Его темные глаза сузились.

— Он шпионит за нами?

— Нет.

Шейд кивнул, словно все вдруг встало на свои места.

— Работа, о которой ты упоминала. Ты работаешь на военных, верно?

О черт!

— Нет… я… — Ложь не шла у нее с языка, да и Шейд все равно бы не купился на нее, поэтому она опустила глаза и прошептала: — Да.

— А какое Кайнан имеет к этому отношение? — Когда она не ответила, он вздохнул. — Помоги мне разобраться.

Не зная, с чего начать, и опасаясь сказать больше, чем строго необходимо, она подбирала слова с осторожностью.

— Он был связующим звеном между эгисами и армией. Пропал из нашего поля зрения примерно в то время, когда умерла его жена. С тех пор от него не было ни слуху ни духу. Никто у эгисов не мог помочь нам связаться с ним. Вот я и приехала в Ныо-Йорк, чтобы найти его.

Тайла явно знала, где он, но держала это в тайне от всех эгисов. Руну послали не просто для того, чтобы установить его местонахождение. Он нужен армии. Срочно. Она не знает зачем, и не ее дело спрашивать. Приказы не обсуждаются.

Он пронзил ее острым взглядом.

— Это не все. Есть еще что-то, о чем ты мне не говоришь.

— Нет…

— Ты пришла ко мне домой вовсе не потому, что была зла на меня, верно? Тебе нужна была информация о подземной больнице, так?

Руна отвела глаза и поймала свое отражение в стальной дверце холодильника. Чувство вины явственно читалось у нее на лице.

— Да.

— Ты так сильно ненавидела меня, что хотела уничтожить и меня, и больницу. — Тон его голоса сделался мягче. — Впрочем, я тебя не виню.

Как она могла отрицать правду?

— Все было не совсем так, — пробормотала Руна из какой-то извращенной потребности помочь ему почувствовать себя лучше. — Я не лгала, когда сказала, что хотела убить варга, который покусал меня, и именно поэтому я отправилась к тебе домой.

— Какой это был день?

— Пятница. За неделю до того, как ты оказался со мной в подземелье.

Шейд потер лицо рукой в перчатке.

— Черт.

— Бьюсь об заклад, Роуг пытался сцапать Рейта. Он должен был встретиться со мной у меня дома в тот вечер, но в последнюю минуту мы отменили нашу встречу, потому что мне понадобилось прийти сюда…

— С женщиной, — закончила она, и горечь в голосе удивила даже ее саму.

Шейд отвел глаза. Плечи его опустились, и ей стало искренне его жалко. Может, он и напускает на себя вид, что ему все до лампочки, но она больше в это не верит.

— Ну хорошо, — начала она на этот раз мягче, — а откуда Роуг узнал, что Рейт должен прийти к тебе?

— Солайс знала. Она была медсестрой в больнице. Это она… э… пытала меня в подземелье.

— А. Ну что ж, очевидно, ей не было известно об изменении планов в тот вечер, и вместе тебя и Рейта схватили меня.

— Дерь… то есть дьявольщина. — Шейд покачал головой. — Прости. Руна.

Он не дал ей времени удивиться этому извинению или смягчиться, быстро продолжив:

— Расскажи мне, как ты связана с армией.

При всем ее нежелании говорить об этом, она порадовалась возможности сбросить с себя груз этой огромной, гнетущей тайны. Быть может, тогда Шейд поймет, что ей необходимо вернуться в реальный мир.

— Я наемный доброволец. Они оказали мне помощь после нападения.

— Помощь? Какую?

— Эрик отвез меня на базу, и меня попытались вылечить от ликантропии. — Руна сделала глубокий вдох и поведала ему остальное: — Лечение было экспериментальным, и через пару месяцев после его начала я приобрела способность превращаться по желанию.

— Так ты считаешь, это результат экспериментов? — она кивнула, и он покачала головой. — Тебе следовало сказать мне. Тогда Эйдолон бы лучше знал, что искать.

— Я не знала, чего ждать от тебя. Или твоих братьев. Может, я и оборотень, но я по-прежнему человек и не могу предавать людей, выбалтывая военные тайны. Ну, сам подумай. Как бы ты поступил на моем месте?

Руна прекрасно знала, что ему не хочется признавать ее правоту, и, разумеется, он ушел от ответа, задав еще один вопрос:

— Что ты рассказала брату про больницу, когда звонила ему вчера?

— Ничего, клянусь.

Шейд скрестил руки на широкой груди.

— Тебе известно, что Кайнан рассказал армии?

— Нет.

— Что еще ты можешь рассказать об этом подразделении, на которое работаешь?

— Шейд, прошу тебя. Я не могу говорить об этом.

От взгляда, которым он просверлил ее, Руну пробрал озноб.

— Значит, расскажет Кайнан.

Шейд развернулся и пошел прочь, а Руна осталась сидеть с отвисшей челюстью, кипя от негодования из-за его угрозы.

Руна нагнала его в гостиной, когда он направлялся к выходу. Ему необходимо было убраться отсюда, требовалось всего пару минут, чтобы взять себя в руки, пока не совершил какую-нибудь глупость вроде той, чтобы заключить ее в объятия и пообещать, что возместит все, что сделал с ней Роуг. В животе у него заурчало, напоминая, почему он не может это сделать — проклятие уже действует. Он умял два бутерброда до того, как она вышла из-под водопада, но было такое чувство, будто не съел ни крошки.

Неослабный голод.

И это только начало.

— Одевайся, Руна, — бросил он не оборачиваясь. — Нам надо возвращаться в больницу.

В больницу, за которой ей поручено шпионить. То, что она согласилась на это, почему-то задевало больше, чем должно было бы.

— Для новых проб, или чтобы пытать Кайнана?

— В основном для проб.

Шейд мог бы позвонить Эю, рассказать про Кайнана и про эксперименты армии над Руной, Но хотел быть там лично. Теперь, больше чем когда-либо, подземная больница для него — спасительная гавань. Пусть он демон, но он еще и медик, и желание спасать жизни у него почти такое же сильное, как и потребность в сексе.

С Руной. С его половиной.

Проклятие!

— Шейд?

— Что? Я не ругался.

Идиот, форменный идиот.

— Я боюсь.

Неужели она почувствовала, что от него ей грозит не меньшая опасность, чем от Роуга? Шейд резко развернулся, живот скрутило от страха. Руна стояла, вздернув подбородок, расправив плечи, влажные волосы спутанной массой рассыпаны по спине.

— Почему?

— Потому что я себе не хозяйка, я целиком и полностью в вашей власти. Твой свихнувшийся братец жаждет моей смерти, я связана с тобой какой-то странной связью, которую не могу разорвать, и не могу сбежать, даже если б захотела, потому что не знаю, как пользоваться Порталом. — Руна тяжело сглотнула. — Ты, похоже, думаешь, будто я должна принимать это как должное, и, честно говоря, я пытаюсь… но ты не облегчаешь мне задачу. Ты ведешь себя так, словно все это временно, но в то же время говоришь, что это навсегда. Если это навсегда, то разве тебе не хотелось бы узнать меня лучше?

Дрожь в ее голосе под конец свела на нет все причины, по которым он не должен был обнимать ее. Он и в самом деле хочет узнать ее. Хочет знать, как она росла. Какой у нее любимый фильм, любимая еда, где она мечтает провести отпуск. Но как сказать ей, что, как бы этого ни хотел, он не может? Каждая мелочь, которую он узнает о ней, все больше связывает их и приближает к его злому року.

Поэтому, вместо того чтобы что-то объяснять, он раскрыл ей объятия, понимая, что совершает огромную ошибку. Она с готовностью прильнула к его груди. Было приятно вот так обнимать ее, чувствовать, как ее тепло окружает его, наполняет душу, которая так долго оставалась пустой и холодной.

Он потерся о ее макушку, вдохнул экзотический, свежий аромат шампуня и воды джунглей.

— Прости, что втянул тебя в это.

Руки, обнимающие его, сжались крепче.

— Что сделано, то сделано. Прошлое не имеет значения.

— Имеет, — ворчливо отозвался он. — Еще как имеет. Оно влияет на будущее.

Ее ладошка успокаивающе погладила его по спине.

— Расскажи мне о себе. Не о тех шрамах, о которых говорила Джем, нет, — быстро добавила она. — О чем-нибудь хорошем. Что-нибудь о своей семье, быть может?

Он узнал эту ее уловку, эту ее потребность понять его. Но боль от смерти Скалк была еще свежа, и внезапно ему показалось, что поговорить о своей семье — как раз тот бальзам, который ему нужен.

— Я уже говорил тебе, что мой настоящий родитель — демон-семинус. Он превратился в амбера и сделал мою мать беременной. Сразу же после этого она взяла себе в супруги амбера, и когда я родился, они были потрясены не только тем, что ребенок один, но и что у него человеческая внешность и татуировка на руке. Они оставили меня и нарожали еще детишек. — Рука Руны продолжала гладить, успокаивая, подбадривая. — Скалк была последышем. Вскоре после ее рождения мой отец-амбер погиб, пытаясь защитить наше гнездо от демона, пожирающего младенцев.

— Какой ужас, — пробормотала она, и рука ее застыла у него на пояснице.

Он ерзал, пока она не поняла намек и не начала снова поглаживать.

— Мать прикончила ублюдка, но сильно убивалась из-за потери супруга. После этого мне пришлось много помогать ей. — Он почувствовал, как Руна улыбнулась ему в грудь. — Что? Что смешного?

— Я как-то не могу представить тебя нянькой целого выводка маленьких девочек.

Он намотал локон ее мягких волос себе на палец.

— Я люблю детей. Мне бы хотелось иметь целую пещеру… — Он оборвал себя, потому что у него никогда этого не будет — ни с Руной, ни с кем-либо другим.

— Дети, — выдохнула она. — Полагаю, рано или поздно нам придется говорить о них, да?

— Да.

Голос Шейда был низким и хриплым — сильнейшее сочетание инстинкта семинуса, требующего от него немедленно сделать ее беременной и здравого смысла, который кричал, чтобы он бежал со всех ног, без оглядки.

Здравый смысл победил. С трудом.

— Пошли, нам надо в больницу.

* * *

Джем не могла дождаться конца работы, чтобы уйти. После вчерашнего фиаско, ей не хотелось встречаться с Кайнаном, который заступит в свою смену через час.

Господи, какая же она жалкая дура, если вожделеет к мужчине, который не хочет ее, разве только когда напьется! Хуже того, она знает, что даже после вчерашнего, если Кай сейчас войдет в приемный покой и поманит ее пальцем, она, как преданная собачонка, поползет к нему на брюхе, готовая довольствоваться теми крохами внимания, ; которые хозяин захочет ей дать.

Дура. Идиотка.

Портал в приемном покое замигал, и оттуда вышел Рейт. На руках у него было окровавленное тело демона с красной кожей…

Циска. О Боже!

Адреналин ударил в голову, и она быстро повела Рейта в пустую палату, по дороге отдавая отрывистые приказы медсестрам и лаборантам.

— Что произошло?

Она надела перчатки. Рейт положил Циску.

— Не знаю, отозвался он странно равнодушным голосом. — Нашел ее такой.

— Где?

— Рядом с больницей.

Ривер и медсестры присоединились к ним, но Джем чувствовала, что уже поздно. Демоницу буквально разорвали на части. В брюшной полости зияла дыра, и Джем готова была побиться об заклад, что у нее отсутствует несколько жизненно важных органов.

Хоулы. Роуг.

— Кто-нибудь, вызовите Эйдолона. И если Шейд здесь, и его тоже.

Эйдолон может восстановить поврежденную ткань, а Шейд — воздействовать на работу органов пациента, поддержать дыхание и циркуляцию крови гораздо лучше любого аппарата.

— Дыхание не прослушивается, — сказала одна из медсестер.

— Подключите ее к аппарату искусственного дыхания, — распорядилась Джем. — Давление и пульс?

— Минутку, — отозвалась медсестра.

Горячее дыхание овеяло затылок Джем, и она вздрогнула от неожиданности.

— Эй, Джем, — пробормотал Рейт ей на ухо, — как так случилось, что мы с тобой никогда не трахались?

— Может, потому что ты мне не нравишься?

И то, как он ведет себя, когда одна из их медсестер умирает, лишний раз подтверждает эту истину.

Его ладони легли ей на бедра, зубы царапнули шею.

— Оставь ты ее. Ей уже ничем не помочь. Пойдем со мной, и я сделаю все, чтоб тебе понравиться.

— Что это с тобой, черт возьми? — Джем оттолкнула его. — Опять под кайфом?

Он хохотнул, подмигнул ей и вышел из палаты. Ошеломленная, она смотрела ему вслед. Рейт, конечно, несносен, но, при всех его пороках, намеренно жестоким он никогда не был. Скорее уж от него можно было ожидать взрыва ярости и обещания отомстить.

— Доктор, взгляните на это.

Один из ассистентов открыл Циске рот. Какая-то тряпка была всунута туда и — о Господи! — приколота к языку. Как можно осторожнее Джем вытащила ее и почувствовала внезапный приступ дурноты от того, что было на ней написано: «Подарок для Рейта. Я знаю, что ты сделал».

* * *

Рейт раскурил сигарету прямо перед Эйдолоном, в комнате отдыха для персонала. Демоны не подвержены раку легких, но у Эйдолона сохранились предубеждения еще со времени обучения в человеческой медицинской школе, и он ненавидел дым. Отчего избыло так забавно дымить в больнице.

— Проклятие, Рейт! — прорычал Эйдолон, но больше ничего не сказал.

Какая жалость! Ему срочно требовалось сорвать на ком-то свое раздражение. Шейд звонил час назад, сообщив, что уже в пути и хочет поговорить с ними, а ожидание убивало его. Частично из-за того, что он беспокоился за Шейда, а частично потому, что ему не терпелось рассказать много нового братьям.

Вчера вечером, уйдя от Кайнана, он отправился поохотиться, но не за кровью. Он отыскал Рамзеса, старше го члена Совета семинусов, после чего попытался выудить кое-какие сведения у неуловимой древней колдуньи, которая его на дух не переносила. Пришлось умасливать ее — в постели — чуть ли не всю ночь. К счастью, выжать его досуха не так-то легко. И теперь он обладает сведениями, которые помогут и ему, и Шейду.

Потом он исследовал ближайшую к Порталу местность в Северной Ирландии. Не нашел ничего, но сегодня собирается вернуться туда и проверить южную часть острова. Он отыщет Роуга, и тогда страдания брата станут легендой, которую спустя века самые злые демоны будут рассказывать своим отпрыскам перед сном.

Дверь распахнулась, ударившись о стену. Шейд стремительно ворвался, жуя жвачку, весь затянутый в черную кожу, включая руки. Должно быть, прикатил на своем «харлее».

И, с завистью отметил Рейт, у него на шее красовался новый узор. Он прошел Перелом.

— А где Руна? — спросил Эй.

— В лаборатории.

Эйдолон вскинул брови, и Шейд покачал головой:

— Нет, я не оставил ее ни с кем из мужчин. Доктор Шэкван делает пробы, о которых ты говорил.

Рейт выпустил струю дыма.

— Это из-за бондинга, да?

Эйдолон кивнул.

— Почему-то сразу после бондинга ты становишься ужасным собственником.

Вот еще одна причина, по которой Рейт никогда, ни за какие коврижки не свяжет себя с женщиной. Благодарим покорно. Ему не терпится поскорее окунуться с головой в мир постэсгенезиса. Хочется жить, не заботясь ни о чем, кроме одного — трахаться до потери пульса, дни и ночи напролет. А если он слетит с катушек, братья убьют его.

— Так в чем же дело? Не пора избавиться от Руны?

Руки Шейда сжались в кулаки.

— Поговори у меня.

— Шейд? — мягко спросил Эйдолон. — Что с тобой?

Кулаки разжались и опять сжались, и у Рейта возникло отчетливое впечатление, что брат что-то скрывает.

— Все хорошо. Просто я хочу избавиться от этой проклятой ликантропии. Теперь я знаю, что чувствует пес, сидящий на цепи во дворе. Есть уже какие-то результаты проб?

— Пока нет. Наберись терпения.

— Терпения, будь все трижды проклято! Я не хочу пережить еще одно такое полнолуние. — Шейд опустился на кушетку. — Но у меня кое-что есть. Военные ставили на Руне эксперименты. Они пытались вылечить ее, и в результате их лечения она приобрела способность превращаться по желанию.

Эйдолон разволновался, как всегда, когда сталкивался с какой-то медицинской загадкой.

— Это многое объясняет. Часть ее ДНК оказалась настолько аномальной, что я уж начал думать, что где-то у нее в роду имеется демон. Но если причина этого — эксперименты… ты сэкономил мне массу времени.

Шейд наклонился вперед и оперся руками о колени.

— Возможно, у нас еще одна проблема. Наш любимый новообращенный доктор.

— Кайнан? А что с ним?

— Очевидно, брат Руны и Кайнан вместе служили в армии. Вероятно, какое-то секретное подразделение. Руна тоже вовлечена в это дело, и ее послали найти Кайнана. Они знают о больнице, и, думаю, это Кайнан сообщил им.

— Вот черт. — Эйдолон взглянул на часы. — Он сейчас на дежурстве. Мы с Рейтом потолкуем с ним немножко. Ты слышал про Циску?

Рейт нахмурился:

— А что с Циской?

— Она умерла сразу после того, как ты принес ее.

— Циска? Умерла?

Потрясение и горе столкнулись с замешательством.

— Что? Как?

Рейт был с ней только вчера вечером. У него в кабинете. На столе. И через час они снова должны были встретиться.

— Что значит — как? — спросил Эйдолон. — Ты же видел ее. Она изувечена.

Рейт швырнул окурок в раковину.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Ты что, забыл, что передал ее Джем?

— Ты правда думаешь, что я мог забыть такое?

Эй с минуту не сводил с него пристального, изучающего взгляда, словно решая, чему верить. Наконец сунул руку в карман и вытащил что-то.

— У нее во рту было послание. Оно адресовано тебе.

Рейт взял у брата окровавленную тряпку. «Я знаю, что ты сделал». От этих слов озноб пробежал у него по позвоночнику.

— Ад и все дьяволы! — прорычал Шейд. — Это Роуг принес ее.

Рейт переменился в лице.

— Роуг был здесь? В больнице?

— Ублюдок! Проклятый ублюдок! — рявкнул Эйдолон и стукнул кулаком по буфету.

Довольно долго он стоял, опершись руками о стойку, повесив голову. Рейт узнал эту позу, которая говорила: «Я возьму себя в руки, пока не убил брата», — только в кои-то веки не он этот брат.

— Что означает послание? — наконец спросил Эй голосом, в котором звенела с трудом сдерживаемая ярость. — Что он знает?

Первый побуждением Рейта было солгать, но не для того, чтобы защитить себя. Правда причинит боль Шейду, а у него в последние дни ее и без того было с лихвой. И Эйдолон… это может стать для него последней каплей. Рейт не дурак и прекрасно понимает, что Эй держит его в штате, чтобы присматривать за ним, не дать ему вляпаться в очередное дерьмо. Но после этого брат, возможно, махнет на него рукой.

— Рейт? — Голос Шейда был низким, успокаивающим. — Давай-ка выкладывай все начистоту.

Эйдолон развернулся, и выражение его лица подтвердило все, о чем думал Рейт. Уже сейчас разочарование промелькнуло в его глазах. Что ж, тут нет ничего нового.

Рейт прочистил горло, потому что в нем, похоже, застрял огромный ком. Оба брата напряглись, словно собирались с силами перед тем, что он выкинул на этот раз.

— Пожар в «Бримстоне» — моя вина. Я подкупил эгиса, так как знал, что Роуг будет там. — Он встретился взглядом с Шейдом. — Я послал его на смерть.

Эйдолон закрыл глаза и покачал головой, но его больше беспокоила реакция Шейда. Ведь из-за него Роуг возжелал мести и убил Скалк.

Шейд остался сидеть с непроницаемым лицом.

— Ну скажи что-нибудь, — попросил Рейт.

Взмолился, в сущности. Шейд снова промолчал, и тогда Рейт сделал глубокий вдох, чтобы узнать чувства брата, но не ощутил ничего. Никакого запаха, кроме запаха его женщины. И секса.

— Проклятие, Шейд! Это из-за меня вы с Руной попали в этот переплет. Из-за меня умерла Скалк.

Но Шейд все сидел и молчал, пока Рейту не стало совсем невмоготу. Он отвернулся, оперся рукой о стену над головой, закрыл глаза и стал ждать. Что бы они ни сделали с ним, давать сдачи он на этот раз не будет. Каково бы ни было наказание, он его заслужил.

Когда Шейд в конце концов заговорил, голос его был убийственно холодным, как арктический ветер.

— Я не спрашиваю почему. Он был неуправляем. Но, черт тебя дери, почему не рассказал нам об этом раньше?

«Потому что не хотел, чтобы вы с Эем возненавидели меня». Они — это все, что есть у него в целом мире. Они — единственная причина, по которой он все еще жив.

— Может, Шейд и не спрашивает почему, а я спрашиваю.

Голос Эйдолона был столь же разгоряченным, сколь Шейда — безучастным, что означало, что Эй даже не пытается призвать на помощь свое пресловутое спокойствие Посланника Справедливости.

— Уничтожение Роуга должно было быть общим решением, и ты это прекрасно знаешь.

— Еще бы мне не знать. — Рейт крутнулся, разворачиваюсь. — Черта лысого ты согласился бы. Твой драгоценный Роуг не может совершить ничего дурного. А я? Я все делаю не так, но никогда не творил с женщинами то, что творил он.

Рейта передернуло, когда он вспомнил последнюю женщину Роуга, ту, что стала для него последней каплей, подтолкнула к решению избавиться от Роуга при первой же возможности — каковая и представилась в «Бримстоне».

— И все же, — продолжил Эй, — ты сам стоишь на пороге эсгенезиса, когда можешь превратиться в такое же чудовище, как и Роуг. Так чем же ты лучше его?

Надписи на стенах запульсировали, когда кровь бросилась Рейту в голову. Но, взглянув на Шейда, который сидел тихо, с закрытыми глазами и, вероятно, думал о Скалк, он осадил себя.

— А тем, — пробормотал он, — что я не приветствую с распростертыми объятиями безумие, которое ему сопутствует. — Рейт просверлил Эя твердым взглядом. — А Роуг приветствовал. И если это случится, я надеюсь, вы сделаете то, что необходимо сделать.

Шейд спрятал лицо в ладони.

— Черт тебя возьми, Рейт.

— Уже взял, братишка. Уже взял. Но если б вы видели ту женщину… если б знали…

Он осекся и снова отвернулся от братьев. Не надо было давать волю своей злости. Пусть бы они лучше отколошматили его как следует. И они все еще могут. Должны.

Спустя несколько мучительно долгих минут подошвы застучали по черному кафельному полу. Он приготовился к удару, но его не последовало. Вместо этого чьи-то руки обнял и его. Руки Эйдолона. И тут же тяжелая ладонь легла ему на плечо.

Шейд.

— Брат, — прохрипел Шейд, — это был глупый поступок, но ты же не мог знать, что Роуг выживет и станет еще хуже, чем прежде. Впредь больше никаких ссор, никаких сожалений.

Голос Эйдолона дрожал, как и у Шейда.

— Роуг пытается вбить между нами клин. Ослабить нас.

Он отстранился, чтобы повернуть брата. Одной рукой обхватил щеку Шейда, другой — Рейта.

— С этой минуты мы держимся вместе и действуем сообща.

Шейд дернулся, словно его чем-то ткнули, глаза вспыхнули золотым.

— Проверим это «вместе и сообща» прямо сейчас, — сказал он, быстро устремившись к двери. — Что-то случилось с Руной.

 

Глава 14

Она чуяла его. Того, кто превратил ее в варга, это чудовище, от которого не нашла спасения.

Он здесь.

Изгиб между шеей и плечом, куда он укусил ее, горел так, словно его зубы все еще вгрызались ей в плоть. Все тело напряглось, завибрировав от соблазнительно темной силы. Какая-то масляная пленка злобы растекалась прямо под кожей, вызывая отвращение, несмотря на выброс адреналина, будоражащего кровь. Она читала, что отношения между заразившим и зараженным, так называемым терионидрисом — выжившим после нападения оборотня, — очень сильные и нетерпимые.

И она ощущала это каждой клеточкой своего тела.

— Можете одеваться.

Доктор Шэкван помогла Руне встать с металлического стола, и пока красивая докторша-суккуб возилась с медицинским оборудованием, Руна сменила больничный халат на джинсы и свитер.

Это было нелегко, руки ее тряслись от избытка энергии. Напряжение скручивало мышцы в тугой узел. Как только доктор Шэкван отвернулась, Руна выскочила за дверь. Она найдет оборотня и убьет его.

Прямо здесь, в госпитале.

Женщина напала на него. Люк не узнал ее, но понял, кто она и чего хочет.

Он схватил ее за горло. Она извивалась как бешеная, но не потому, что он держал ее, приподняв над полом, хотя такое положение нельзя назвать удобным, а потому, что хотела покалечить его, и теперь расплачивается за это. Люк понятия не имел, что пережила она, но даже если б так случилось, сильно сомневался, что где-то душе нашлось бы сочувствие. Ничто не выводило его из равновесия, не будоражило.

Нет, не совсем так. Непонятная пагубная связь с этой женщиной будоражила его. Кайф, но вместе с тем примитивное, взрывное желание крушить все подряд. Люк не испытывал такого с тех пор, как выследил заразившего его ублюдка и разорвал на части голыми руками.

— Отпусти ее, Люк.

Голос Шейда прозвучал низко и сдержанно-медлительно, когда они с братьями приблизились, но лицо было маской ярости.

— Охотно.

Люк разжал ладонь и дал ей упасть, но Шейд подхватил ее прежде, чем она рухнула на пол. Какая жалость!

— Больно, — прохрипела Руна, сжимая голову так крепко, что пальцы побелели.

Шейд привлек ее к себе и пригвоздил Люка убийственным взглядом.

— Что это значит?

— Она сама напала на меня.

Медсестра, которая в углу стерилизовала инструменты, кивнула:

— Он говорит правду. Глупая девчонка.

Шейд погладил «глупую девчонку» по волосам, но взгляд его по-прежнему не сулил ничего хорошего.

— С чего бы ей нападать на тебя?

— С того, что это я заразил ее.

Можно было бы услышать, как мышь пробежала, — такая мертвая тишина повисла в обычно шумном приемном покое. Фрэнк, один из лаборантов, который как раз проходил мимо, буквально прирос к полу.

Тени сместились в глазах Шейда, замелькали словно живые.

— ТЫ?

— Это было в тот день, когда за мной гнались охотники за оборотнями. — В тот самый день, когда они убили его будущую пару, до того как Люк успел соединиться с ней. — Они висели у меня на хвосте, а она налетела на меня. — Люк пожал плечами. — Если это вас хоть как-то утешит, я думал, что убил ее.

Во всяком случае, он на это надеялся. Совет варгов не прощает, когда дело касается убийства или обращения людей, но убийство предпочтительнее обращения. Совет варгов состоит из врожденных оборотней, и, дай им волю, они бы стерли с лица земли всех обращенных варгов, которых считают существами второго сорта.

До того вечера Люк не высовывался, чтобы не привлечь внимание Совета. В нем сохранилось много от человека, он жил среди людей и запирался на каждое полнолуние.

И все равно охотники выследили его и напали. Они ворвались к нему домой, в запертый подвал, где они с Улой готовились воссоединиться. Они убили ее и серьезно ранили его, прежде чем ему удалось убежать. Ужасы того дня до сих пор терзали его в воспоминаниях, мучили ночными кошмарами.

Люк не представлял, долго ли, далеко ли бежал, держась в тени, ныряя за припаркованные машины. Но когда адреналин весь вышел и силы начали покидать его, он обнаружил, что находится в какой-то незнакомой местности, где-то на окраине города, бог знает как далеко от своего района.

Легкие горели огнем с каждым вздохом, боль скрутила живот.

Ула.

Отчаянный крик вырвался из горла, воем прорезав темноту. Встав на задние лапы, Люк сосредоточился, отыскивая глазами ближайший Портал. Несколькими кварталами севернее. Слишком далеко, но это его единственная надежда.

Он вприпрыжку побежал к воротам, уже не прячась. Действуя чисто инстинктивно, повернул за угол и врезался в женщину. От нее пахло злостью и болью, которые тут же обратились в полнейший ужас. Эти ее эмоции столкнулись с похожими у него, усиливая их до массированного взрыва.

Неконтролируемый голод, потребность разорвать что-нибудь сотрясли его, когда он навис над ней.

— Беги, Красная Шапочка.

В зверином обличье эти слова вышли рыком, и она завизжала, как актрисулька из низкопробного фильма ужасов. Охотники услышат. Паника смыла то немногое, что еще оставалось в нем от человека, и он прыгнул и вонзил зубы в мягкое место между плечом и шеей. Она колотила его в грудь, пиналась как безумная в тщетной попытке освободиться, когда он тряс ее, как терьер крысу.

— Сюда!

Голос охотника прорезался сквозь его смертоносную ярость. Женщина застонала, безвольно обмякла в его челюстях. Приближавшийся топот ног эхом отдавался от окружающих зданий.

Мотнув головой, он швырнул бессознательное тело женщины за дампстер и помчался по тротуару, врезаясь в фонарные столбы и светофоры в безумной попытке добраться до Портала. До больницы.

Люк добрался-таки до подземной больницы, и Эйдолон спас ему жизнь. Но то, что оставалось в нем от человека, вытекло вместе с кровью через глубокие раны, оставленные охотниками.

Он в конце концов стал тем чудовищем, которым всегда боялся стать, но теперь ему было от этого ни жарко ни холодно. Это лишь вопрос времени, когда Рейт исполнит свое обещание сделать так, чтобы Люк больше не охотился на невинных людей.

— А тебе-то что за дело? — спросил он Шейда. — Она же не твоя пара.

— Она моя пара.

— На ней нет знаков бондинга.

На шее Шейда красовался такой знак, но руки женщины были чистыми.

— А это не твоего ума дело, варг.

Люк пожал плечами:

— Ну, как знаешь. Только держи ее от меня подальше. Не хотелось бы заявлять о Праве Первенства.

Глаза Шейда налились кровью, а женщина в его руках оскалилась.

— Ты не посмеешь, — прорычала она.

— Проверим?

— Ты до этого не доживешь, — прошипел Шейд в ярости.

— Ты тоже долго не проживешь после того, как убьешь меня, — огрызнулся Люк. — Не правда ли, док?

Эйдолон некоторое время служил Посланником Правосудия, утверждая законы демонов. Закон варгов гласит, что любой варг в течение первого года превращения другого в оборотня может предъявить на своего терионидриса права как на пару — независимо от желания последнего — или убить его или ее без последствий. А убей Шейд Люка, чтобы не дать ему заявить о своем Праве Первенства, закон демонов в качестве наказания потребует смерти Шейда.

— Никто никого не убьет, — заявил Эйдолон. — Шейд, отнеси Руну в палату. А ты, Люк, иди домой и остынь. — Он повернулся к медсестре: — Ты, вызови Кайнана. Больница разваливается на части, и пора положить этому конец.

Роуг следовал за Шейдом на почтительном расстоянии и когда брат нес эту проклятую шлюху, свою пару, по коридору.

«Я отомщу за тебя, любимая Шерин».

Его трясло от желания убить Руну прямо здесь, когда она совсем рядом, только руку протяни, но надо разыграть все по-умному и тщательно рассчитать время. Если все пойдет хорошо, то он одним махом избавится и от шлюхи, и от братьев. Хотя, наверное, позволит Шейду дожить до того, как проклятие вступит в силу. Когда на его глазах Руна будет умирать медленной и мучительной смертью, это наверняка станет прекрасной пищей для проклятия, которое начнет разрастаться как раковая опухоль, пожирая тело, а потом эти воспоминания целую вечность будут терзать его душу.

Эта мысль развеселила его, и он засмеялся. Шейд не замедлил шага, но оглянулся через плечо, и на секунду Роуг затаил дыхание. Он принял обличье кроучера, уродливого демона ростом с человека. Прикинувшись пациентом, он стал свидетелем любопытного столкновения между Руной и Люком в приемном покое. И хотя Роуг был уверен, что Шейд его не узнает, все равно стал ни жив ни мертв от страха. Он близок к завершающей стадии мести и не может сейчас все испортить.

Шейд скрылся за углом, и Роуг наконец выдохнул. Ему надо попасть в лабораторию и в спецхранилище, где Эйдолон держит редкие яды и артефакты. У брата обширная коллекция волшебных и мифических предметов, и Роуг точно знает, что ему нужно.

Но сначала, дабы получить доступ в эту зону, ему надо принять обличье доверенного работника. Того, чья смерть станет ощутимым ударом для братьев.

Он вернулся в отделение «Скорой помощи», где Люк как раз выходил через автоматические двери на стоянку. Держался он по-хозяйски. Пришить этого спесивого варга будет особым удовольствием.

Роуг проскользнул в комнатушку за шторой и принял обличье, которое еще никогда не принимал, — Шейда. Стремительно выйдя из приемного покоя, нашел Люка, забиравшего вещи из служебной машины.

— Ты домой?

Люк, который стоял возле кабины со стороны водителя, вскинул настороженный взгляд.

— Ты же слышал, как Эй велел мне отдохнуть. А что?

Роуг пожал плечами:

— Просто хотел убедиться, что ты не приблизишься к Руне.

— Я дразнил тебя, сем. Я убираюсь отсюда до тех пор, пока срок Права Первенства не истечет.

— Счастлив это слышать, — пробормотал Роуг. — Возьму кое-что из машины.

Он вскочил в салон «скорой» и схватил чемоданчик с лекарствами. Роуг понятия не имел, сколько понадобится наркотика, чтобы убить Люка, но полагал, что если смешать их все в одном большом шприце, то это по крайней мере одурманит варга и позволит легко свернуть ему шею. Нечего и думать, чтоб нападать на оборотня без подстраховки.

Едва он успел задвинуть чемоданчик на место, в машину забрался Люк. Роуг спрятал шприц сбоку. Ему надо выманить Люка из кареты. Внутри «скорые» охраняются магическим покровом от Насилия, но стоянка не защищена.

— Что ты делаешь? — Люк перевел взгляд с чемоданчика на лицо Роуга. — Я уже провел инвентаризацию.

Роуг закатил глаза. Они инвентаризируют это барахло? Какие же все-таки зануды его братья!

— Это моя больница. И я делаю что хочу, варг, — проговорил Роуг своим самым язвительным, по-шейдовски надменным голосом.

Люк загораживал задний выход, поэтому Роуг вышел через боковую дверь, надеясь, что Люк пойдет следом. Шагнув из машины, он притворился, что упал.

— Ох, черт. Люк! Кажется, я сломал ногу.

Люк обошел «скорую» сбоку.

— Надо было тебя тут оставить, — сказал он, но опустился рядом с Роугом на колени. — Не шевелись, сем.

Роуг бросил быстрый взгляд по сторонам. Никого. И когда Люк положил руку ему на ногу, ударил. Он вонзил шприц глубоко в живот Люка и нажал на поршень. Люк взревел и швырнул Роуга о «скорую». Удар выбил Роуга из личины Шейда, но это уже не имело значения. Люк стоял на коленях и хрипел. В глазах варга промелькнуло удивление, сменившееся каким-то странным спокойствием. Как будто он хотел умереть.

Что ж, Роуг счастлив помочь. Люк медленно сполз на землю, с каждым затрудненным свистящим вдохом в груди у него хрипело. Предсмертные хрипы. Какой ласкающий слух звук, и Роугу не терпится услышать его от Руны.

Люк дернулся, выдохнул и больше не шевелился. Роуг проверил пульс. Он был, но слабый. Люк не протянет и пяти минут.

Как можно быстрее Роуг затащил тяжелую тушу Люка назад в заднюю дверь «скорой». Следующим делом он анонимно уведомит власти о том, что Шейд убил Люка, дабы предотвратить осуществление Права Первенства, и как только они арестуют Шейда, Руна останется без защиты.

— Люк? — Женский голос разнесся по парковке.

Роуг принял облик Люка и выпрыгнул из «скорой».

— Да?

Два парамедика, мужчина и женщина, направлялись к нему. Он захлопнул дверцу машины, скрывая тело Люка внутри.

— Главный сказал, что ты должен идти домой.

— Сегодня мы будем на вызовах.

Роуг бросил взгляд на «скорую», проклиная свою неудачу. Хотя; с другой стороны, если он правильно разыграет свои карты, ему не понадобится долго оставаться в теле Люка. Ровно столько, чтобы проникнуть в лабораторию и потом посеять одну идею в голове Рейта.

Улыбаясь, он прошел мимо медиков.

— Да не вопрос. Меня уже нет.

* * *

Шейд не сказал Руне ни слова, пока нес ее в отдельную палату, где бережно положил на кровать. Жутковатые красные огни, освещавшие всю больницу, омывали его гранатовым светом, отбрасывая резкие тени на мрачное, напряженное лицо Шейда, но взгляд его был теплым.

— Спасибо.

Руна была благодарна ему за помощь. Боль стучала в голове с такой силой, что вряд ли она смогла бы дойти до палаты на своих ногах. Кроме того, так приятно находиться в сильных руках Шейда.

— Но ты мог бы упомянуть, что больница под магическим покровом, который не допускает насилия.

— С какой стати? — проворчал он, но нежное поглаживание пальцев опровергало резкие слова.

— Прости, что унизила тебя в твоей больнице.

Она отвела взгляд, но разглядывание черепов, выстроившихся вдоль стен, не слишком успокоило ее.

— Поверь мне, — отозвался Шейд, пальцем приподнимая ее лицо. — Потребовалось бы много больше, чтобы унизить меня здесь.

Она вздохнула, благодаря его в душе за понимание.

— Просто я так долго искала человека, который напал на меня, и когда почувствовала его, не смогла остановиться.

Челюсти Шейда сжались так сильно, что скрипнули зубы.

— Ты все еще чувствуешь его?

— Да.

Маслянистый налет зла по-прежнему жег ей кожу. Сейчас бы она многое отдала, чтобы провести час под водопадом Шейда.

Шейд опустился на стул рядом с кроватью и пробормотал:

— Его ты чувствуешь, а меня нет.

— Я чувствую его, только когда он очень близко. Как сейчас. — Она села, поморщившись от резкой боли в голове. — Он же не собирается на самом деле…

— Нет! — Шейд вскочил. — Клянусь тебе, он не потребует Права Первенства.

Она узнала о Праве Первенства, когда изучала оборотней, но не считала, что этот обычай станет реальной угрозой, поскольку намеревалась убить своего «родителя», когда найдет его.

— Даже не знаю, что хуже: чтобы он убил меня или…

— Не думай об этом. — Шейд в два шага подошел к ней и притянул в свои объятия. — Год скоро закончится, и у Люка не будет на тебя никаких прав.

— А у кого будут? — прошептала она.

— Ох, Руна…

Его сердце ровно стучало у нее под ухом, убеждая расслабиться. Она глубоко вздохнула и закрыла глаза, наслаждаясь спокойными мгновениями.

Они долго стояли так, пока мало-помалу осадок зла, засоряющий ее кровь, окончательно не исчез. Она облегченно привалилась к Шейду.

— Его уже нет. Должно быть, ушел через один из тех Порталов.

— И нам тоже пора.

— Назад в пещеру? — Когда он кивнул и отошел, она покачала головой. — Я же говорила тебе, что не хочу до скончания века быть твоей пленницей.

— Твои желания не в счет.

Черт бы его побрал!

— Как ты можешь в одну минуту быть нежным и заботливым, а в следующую — такой свиньей?

— Роуг был в больнице, Руна. Он убил одну из наших медсестер, только чтобы показать нам, на что способен. Я должен увести тебя в безопасное место.

Новость, что Роуг находился в этом здании, заставила ее покачнуться. Рука Шейда придержала ее.

— Все хорошо. Я с тобой.

Большой палец рассеянно потирал ее руку — ту самую, на которой должны быть знаки бондинга.

Она высвободилась, и он больше не держал ее.

— Это как-то связано с тем, что на мне нет знаков, да? — Его виноватое лицо подтвердило ее подозрения. — О Боже! Связь не двухсторонняя. Поэтому ты удерживаешь меня рядом с собой. Поэтому держишь пленницей в своей пещере. Ты боишься, что я уйду от тебя.

Его затянутые в перчатки руки задрожали. Он сжал их в кулаки.

— А что будет, если я уйду?

— Мне нужен секс несколько раз в день, и теперь я могу получить его только от тебя. Если ты сбежишь, я буду вынужден тебя ловить, а если по какой-то причине не верну, то очень скоро сойду с ума и умру.

Она испуганно охнула.

— Да. Поэтому очень немногие демоны моего вида образуют пары.

Должно быть, такое положение внушает Шейду ужас. Окажись Руна на его вместе, вряд ли бы справилась с этим и вполовину так же, как справляется он. С той самой минуты, когда Шейд очнулся в подземелье, он, отодвинув в сторону собственные страхи, защищал ее, и после того, как они стали парой, продолжал оберегать ее, делая все, чтоб она чувствовала себя в полной безопасности.

Впервые с тех пор, как стала оборотнем, Руна не чувствовала себя аутсайдером, монстром. Каким бы странным ни казался ей временами мир Шейда, ее место здесь.

Протянув руку, она обхватила его щеку и заставила посмотреть на нее.

— Клянусь, что не оставлю тебя. И никогда не откажу в том, в чем ты нуждаешься.

Приятно, конечно, знать, что она не привязана к нему и ничего не случится, если она от него уйдет, но она не может позволить ему умереть.

Почему ее обещание должно было сделать его несчастным, Руна понятия не имела, но явно сказала что-то не то. Челюсть Шейда напряглась, кадык дернулся, когда он натужно сглотнул, а голос сделался резким и дребезжащим.

— Ради всего святого, перестань. Перестань быть такой чертовски милой. Ты должна ненавидеть меня.

— Ненавидеть? — потрясенно переспросила Руна. — Господи, Шейд, да я же люблю тебя.

Сердце ее заколотилось от этого признания. Шейд побелел как полотно, и она сделала только хуже, когда слабо добавила:

— Всегда любила, с самого начала.

— Ты же говорила… когда мы были в подземелье Роуга… что покончила со мной.

Говорила, и даже верила в это тогда. Но мамины слова, которые она произносила всякий раз, когда узнавала об очередной отцовской интрижке, теперь приобрели смысл: «Нельзя по-настоящему ненавидеть того, кого любишь. Можно только страдать».

— Я лгала, глупый, — мягко проговорила она. — Себе. Тебе. Но правда в том, что я люблю тебя. — Она сделала глубокий, дрожащий вдох. — Да поможет мне Бог.

Ужас окутал Шейда словно саван мертвеца. Он попятился назад, на несколько шагов, но этого было недостаточно. Даже нескольких миль оказалось бы мало.

— Не говори так. Даже не думай.

— Но это правда.

Ее ладонь легла ему на плечо, и он зашипел и отскочил прочь.

— Силы небесные, Руна. — Он проклинал дрожь в своем голосе, ненавидя себя за это. — Почему ты обязательно должна все так усложнять?

— Я? Усложнять? Я сделала все, о чем ты меня просил. Это ты все усложняешь. Я небезразлична тебе, и не смей это отрицать.

Шейд хотел, но понимал, что это была бы ложь. Его тело тоже знало. Головокружение вернулось, и он чувствовал, как размягчаются мышцы. Если Шейд снимет перчатки, то увидит, что его руки прозрачно мерцают. Он любит ее так, что сердцу больно. Сердцу, которое скоро перестанет биться, потому что проклятие обратит его в призрак. Навечно.

— Ну?

— Что — ну?

Она вскинула руки.

— Ты невозможен.

Шейд остановился так близко, что их грудные клетки соприкасались.

— То, что ты говорила мне, правда? Если я захочу взять тебя прямо здесь и сейчас, когда кто-нибудь может войти, ты откажешь мне? Потому что злишься?

Она вздернула подбородок.

— Нет.

Боги, как же сила ее духа восхищает его! Бросает ему вызов. Пробуждает желание найти способ сделать так, чтобы она принадлежала ему во всех смыслах, и к черту проклятие. Он зарылся пальцами в ее волосы. Едва только их губы соприкоснулись, снопы электрических искр рассыпались по жилам. Когда ее язычок выскользнул наружу, чтобы провести по складке его губ, тело мгновенно воспламенилось.

Руна распалила в нем безумную страсть, даже не приложив к этому ни малейших стараний. Пора вернуть себе хоть малую толику самообладания. Он грубо дернул ее голову назад, так что она не могла пошевелиться, оказавшись в полной его власти, когда он дразнил ее своим ртом. Мелкие, мягкие поцелуи и покусывания исторгли из ее горла тихий стон.

Наконец, когда был готов, он прошептал:

— Откройся мне. Сейчас же.

— Нет.

Он застыл.

— Ты же сказала, что не откажешь мне.

— Но я не говорила, что позволю тебе командовать мной. — Уголок припухшего от поцелуев рта приподнялся в лукавой улыбке. — А именно это ты и делаешь. Хочешь доказать, что можешь из меня веревки вить. Не выйдет. В сексе я тебе не откажу. Хочешь — получи. Но что до других твоих игр во власть… я буду сопротивляться и бороться с тобой на каждом шагу.

Он поневоле улыбнулся, даже несмотря на шевелящееся в душе раздражение. Будь она той Руной, с которой Шейд встречался год назад, он, мягко управляя ею, держал бы ее в качестве сексуального объекта, не беспокоясь о проклятии. Но эта маленькая шаровая молния, которой она стала, слишком горяча, чтобы справиться с ней иначе, чем твердой рукой. Твердой рукой и новым подходом.

Потому что он не убьет ее — и, подумав об этом, Шейд понял, что знал это с самого начала. Она не умрет из-за него. Он сам навлек на себя это проклятие, и Руна не должна расплачиваться за его грехи.

Шейд заплатит сам. Либо убьет себя, либо найдет в себе силы встретить свой жребий, худший, чем смерть. Но в любом случае прихватит Роуга с собой.

 

Глава 15

В памяти Кайнана мелькали воспоминания о таком же вызове в кабинет главврача, когда он подходил к административному крылу госпиталя. Эйдолон приказал ему явиться к нему «на ковер», и Кай почувствовал, как у него скрутило живот.

Дверь кабинета была открыта, и сам доктор сидел за столом, сложив руки на груди и скрестив длинные ноги в лодыжках. Рейт стоял в углу, и его голубые глаза излучали арктический холод.

Недобрый знак.

— Закрой дверь. — Приказ Эйдолона был таким же холодным, как и взгляд Рейта. — А теперь скажи мне, откуда ты знаешь Эрика Вагнера.

Кайнану пришлось сглотнуть ком в горле, прежде чем он смог заговорить.

— Мы вместе служили в армии.

— Дай мне руку.

Что все это значит? — недоумевал Кайнан, но ему не пришло в голову не подчиниться. Эйдолон взял Кая за запястье и прижал пальцы к пульсу.

— Я расскажу тебе правду. Тебе незачем играть в детектор лжи, если это то, что ты делаешь.

— Именно, — отозвался Эйдолон, и почему-то это уязвило. — А теперь скажи, откуда он знает про больницу.

О, дьявол! Сердце Кайнана застучало со скоростью мотора гоночной машины. Он не совершил ничего дурного, но то, что он делал в свою бытность у эгисов, теперь казалось страшным предательством.

— Я сказал ему о госпитале в прошлом году, когда Тайла мне все о нем рассказала. Но это случилось до того, как я начал тут работать.

— Кто еще знает? — Когда Кайнан не ответил, Эйдолон стиснул его запястье. — Кто еще?

— На это я не могу ответить.

Золотые крапинки злости засветились в глазах Эйдолона.

— Ответишь, и еще как. Я должен защитить больницу.

— Тебе нечего бояться.

— Тогда зачем армия послала сестру Эрика найти тебя?

Плохо дело.

— Я и не знал, что у него есть сестра.

— Есть, — подал голос Рейт. — И так уж случилось, что она пара Шейда.

Черт бы побрал этот мир за то, что он так тесен. И армию тоже. Проклятие, ему не стоит удивляться, что они послали кого-то за ним. И хотя он и уволился в запас, но делился с ними кое-какими сведениями — пока не начал работать в подземной больнице. После того он порвал все свои связи с эгисами и секретным рейдерским подразделением. Он помогал Тайле, когда ей требовалась помощь, но в остальном старался избегать эгисов. И ему сейчас очень не хотелось никаких напоминаний о том, что он играл на другом поле.

Если военные узнают, что он работает на врага, то сцапают его за шкирку и упекут за решетку на бог знает какой срок.

— Пожалуйста, Кайнан, — тон Эйдолона был почти умоляющим, насколько это вообще возможно, — ответь на вопрос.

— Не могу.

Рейт ринулся к нему, и в мгновение ока Кайнан оказался прижат к телу Рейта рукой, железным обручем сдавившей грудь, и парализован пальцем, больно вдавившимся в основание черепа.

— А ты только начал нравиться мне, человек, — пробормотал Рейт у его уха. — Поэтому я очень надеюсь, ты не сделал ничего, что могло подвергнуть нашу больницу опасности. — Голос демона понизился и огрубел, когда он продолжил: — Что ж, давай посмотрим, что у тебя в твоих маленьких человеческих мозгах, идет?

Хранители носят кольца, пропитанные магией, помогающей им отражать физические нападения, но Кайнан свое давно выбросил. Однако он изучал основные приемы мозговой защиты и теперь быстро окружил свои мысли оградительным барьером.

Рейт рассмеялся:

— Думаешь, я не могу проникнуть за него?

И вдруг Кай очутился на пляже. Один, за исключением какой-то женской фигуры на расстоянии, идущей к нему. На ней розовый сарафан до колен, такие носила Лори. Сердце сжалось от тоски и боли, когда женщина подошла ближе. Застучало быстрее. Она ужасно похожа на его жену. Улыбается.

Улыбка Лори.

Это все Рейт, его работа. Он знает это, но все равно не может остановить потрясенное:

— Лори?

Она подбегает и бросается ему на шею. От толчка и шока он летит на землю и увлекает ее за собой.

— Ты же умерла, — говорит он. — Бред какой-то. Рейт, хватит.

— Ш-ш. — Она прижимает палец к его губам, заставляя замолчать. — Расскажи мне об Эрике.

Он качает головой. Мозг его затуманен, воспоминания смутны. Защитный барьер тихо исчезает.

— Кайнан? Расскажи мне.

— Эрик служит в секретном рейдерском полку — армейском подразделении, занимающемся паранормальными явлениями.

Черт! Неужели он только что это сказал?

— Да, сказал. — Она покусывает его шею, как всегда, когда хочет заниматься любовью медленно. — Ты рассказал им о больнице демонов?

Он длинно, медленно выдыхает, но это никак не помогает облегчить напряженное чувство неправильности происходящего. Рейт… он… стоп, а кто такой Рейт?

— Скажи мне, любимый, — шепчет она.

— Да, это я рассказал им. Но где он находится — не говорил.

К тому времени, когда узнал о местонахождении больницы, он уже не имел связи с СРП.

— Ты должен рассказать им.

— Никогда.

— Я так соскучилась по тебе, Кай. Мне очень жаль, что все так случилось.

Ее ладонь скользит по животу, пока не добирается до пояса брюк. Она садится на него сверху, потираясь, как это делала Джем.

Джем была такой горячей, такой…

— Пожалуйста, Кай, люби меня.

— Я так сильно любил тебя, Лори.

Он хватает ее за талию, опрокидывает на спину и грубо дергает ее руки вверх, прижимая над головой. Больше ей не одурачить его.

— Пока ты не изменила мне и не выбросила меня вон, — рычит он.

Она выгибается дугой, приподнимает бедра, пытаясь возбудить его. Напрасные старания.

— Расскажи мне о больнице демонов. Расскажи, какие сведения ты передавал СРП.

Он хмуро сдвигает брови.

— Я не имел связи с ними с той самой ночи, когда застал тебя с Рейтом.

«Рейт! Сукин ты сын!»

И вот он снова стоит в кабинете Эйдолона с колотящимся сердцем.

— Будьте вы прокляты, — прошептал он. — Будьте вы прокляты.

Он вырвался из рук демона, но ноги стали ватными и не держали его, и пришлось ухватиться за стол Эйдолона. Кайнан стоял, закрыв глаза, сгорбившись, отчаянно пытаясь окончательно вернуться в этот мир. Образ Лори был таким реальным, хоть и ложным. Но одно не было ложью… даже удивило его.

«Я так сильно любил тебя, Лори. Пока ты не изменила мне…»

Пока. Да ведь он больше не любит ее. Не любит.

Он боролся со своим удивлением и тошнотой, пока Рейт пересказывал Эйдолону все, что происходило в голове Кайнана.

— Сожалею, что нам пришлось прибегнуть к этому, Кайнан, — сказал Эйдолон. — Но мы должны были знать, о чем ты нам не рассказываешь. СРП будет нашей тайной до тех пор, пока они не полезут к нам. Обещаю.

Кайнан кивнул, но глаз не открыл. Он прекрасно понимал, почему они были вынуждены вы тянуть из него информацию любым способом. На их месте он сделал бы то же самое. И делал кое-что похуже во имя защиты эгисов.

— Кай, если тебе нужно время отдохнуть, пожалуйста, отдыхай сколько потребуется. — Эйдолон ушел, оставив его наедине с Рейтом.

— Ты как, парень?

Комната слегка покачнулась, когда Кайнан резко развернулся и зыркнул на Рейта.

— Пошел к черту!

— Почему на Эя ты не злишься, а на меня злишься?

— Потому что он отвечает за свой персонал, за все здесь. Он защищает свою больницу. Но ты…

«Ты же мой друг».

Господи, неужели он действительно так думает? Только из-за того, что Рейт вонзил в него свои клыки? Ладно, дело не только в этом: они столько времени вместе тренировались в спортзале, обыгрывали друг друга в видеоиграх, — но вряд ли это можно считать дружбой. Он, видно, совсем пропащий, если поверил во что-то другое.

— Что — я?

— Тебе это доставляло удовольствие.

— Думаешь, мне нравится использовать твою покойную жену против тебя? — тихо спросил Рейт.

— Не ты ли сам говорил, что тебе глубоко наплевать на все и всех?

Рейт застыл, как будто его оскорбили.

— Это не значит, что мне нравится видеть, как люди вокруг меня страдают.

Кайнан фыркнул:

— Ну да, ты же у нас такая нежная душа.

— Я забрал бы у тебя твою боль, если б мог, человек.

Эти слова прозвучали так тихо, что Кайнан едва расслышал их, и в следующую секунду Рейт ринулся вон так быстро, словно под ногами у него были горячие угли.

Неуклюже, потому что ноги все еще оставались ватными, а мышцы походили на студень, Кайнан опустился в кресло Эйдолона. Ну и каша у него в голове! Лори, Джем, его отношения с больницей, эгисы, СРП — все перепуталось, все смешалось. Он использовал работу и алкоголь, чтобы как можно меньше задумываться обо всем этом, но сейчас все обрушилось на него разом.

Одно ясно: он должен защищать больницу, и не потому, что ему нравится Эйдолон и его братья. То, что он узнал здесь, было бы бесценно для лечения людей — если б ему удалось убедить Эйдолона поделиться знанием. Черт, по подсчетам Кайнана, около десяти процентов человеческих недугов и болезней имеют демонические корни. Смешанные связи между людьми — и демонами в особенности — служат причиной ошеломляющего числа болезней, как подтвердила Джем своей прежней работой в больнице для людей.

И как, интересно, сестра Эрика оказалась парой Шейда? Кай потер затылок и застонал от боли в напряженных мышцах. Если она рассказала Эрику, что Кайнан работает в больнице, ему кранты. СРП пришлет за ним целую команду.

Надо позвонить Эрику.

А когда он сделает это, у него останется еще одна насущная проблема. Проблема, которая является ему в снах и ночных кошмарах.

Джем.

* * *

Как ни странно, Шейд ничего не сказал об их противоборстве. В сущности, у Руны возникло отчетливое впечатление, что ему это понравилось.

Вот и хорошо. Потому что она и впредь не даст ему спуску. Она знает, что всегда была немного неуверенной, робкой, да просто тряпкой. Но нападение оборотня ожесточило ее, да и пребывание в подземелье Роуга стало суровым испытанием, еще больше закалившим ее. Да вдобавок Шейд, как никто другой, умеет разозлить ее, а теперь, когда ясно, как сильно он нуждается в ней…

Щеки Руны пылали, когда они шли по темным коридорам больницы.

— Куда мы теперь?

Руна разглядывала какие-то странные трубы и кабели, тянувшиеся по всем коридорам, гадая, для чего они.

— Ко мне в кабинет. Мне надо вывесить новый график дежурства среднего медперсонала. — Шейд искоса взглянул на нее. — Не трогай это.

Руна отдернула руку от статуи горгульи, возле которой приостановилась:

— Почему?

Статуя такая красивая: гладкий белый мрамор с черными и золотыми прожилками.

— Она кусается.

Шейд зашагал дальше, когда она отскочила назад. Руна могла бы поклясться, что один уголок рта горгульи чуть-чуть приподнялся.

— Ваша больница — жуткое место. Прямо в дрожь бросает, — проворчала она, нагоняя его.

Жуткое — да, но, по крайней мере тут не как в больницах людей, где преобладает запах дезинфекции, не способный заглушить запаха болезни и смерти. От одних только мыслей об этом ее передернуло, а от воспоминаний о маме, когда она лежала и умирала, подключенная к какому-то аппарату, внутри все перевернулось. А через несколько лет в той же больнице лежал и отец.

— Э-э… давно ты работаешь фельдшером? — поинтересовалась Руна, с одной стороны, чтобы не думать о причинах, по которым она ненавидит больницы, а с другой — потому что ей было искренне интересно.

— Чуть больше сорока лет. Каждые десять лет я прохожу курсы для фельдшеров-людей, знакомясь с новейшими методиками и технологиями.

— Эго одержимость. — Руна спряталась за ним, чтобы пропустить жуткое двухголовое существо, проходящее мимо. — А почему ты стал фельдшером?

Шейд вздохнул, давая понять, что потакает ей.

— Способности моего вида даются для соблазнения и воспроизведения, но их также можно использовать для исцеления. Когда мы с братьями открыли больницу, я решил, что днями сидеть в школе, чтобы стать врачом, — это не по мне. — Шейд пожал плечами. — Кроме того, работа фельдшера заключается в том, чтобы оказывать пациентам первую помощь и привозить их сюда. Мне не приходится торчать здесь и заниматься ими, как Эю.

— Ты боишься привязаться к ним, — проницательно заметила она.

— Ну, можно сказать и так.

Руна подозревала, что именно в этом все дело.

Они повернули за угол, и она чуть не налетела на железную клетку, в которой сидел какой-то демон с крыльями. Его жуткий острый клюв и опасного вида черные когти сказали Руне о его рационе больше, чем она хотела знать. Он зашипел и хлопнул одним крылом — второе было сковано гипсовой повязкой.

— Господи, что это за существо? — спросила она, осторожно обходя клетку.

— Разновидность демона, что-то вроде грифа или стервятника.

— А разве он не должен находиться в ветлечебнице или как там у вас это называется?

Руна с некоторым испугом наблюдала, как Шейд, остановившись возле клетки, сунул руку между прутьями и погладил торчащие перья. Существо издало высокий клекочущий звук.

— Да, но, как ты можешь догадаться, ветлечебницы для демонов редки, и большинство работают сверхурочно. Кто-то принес это существо, а Эй не отказывает в помощи никому, за исключением всего нескольких видов. Он лечил даже собаку, которую притащила Скалк.

Печальная улыбка тронула его губы. Руна потянулась к нему взяла его руку в свои. Надеялась утешить его, но он напрягся и она со вздохом отпустила.

— А что, — спросила она, главным образом чтобы сменить тему, — все парамедики такие, как ты?

Он издал какой-то щелкающий звук, и крылатая тварь потерлась своей чешуйчатой головой о его руку.

— Какие? Замкнутые?

— Ну да. Хочу сказать, я заметила, что Люк тоже фельдшер, а про него нельзя сказать «душа нараспашку».

Ярость, исходящая от него, жаркой волной ударила ее одновременно с его проклятием.

— У меня руки чешутся выпустить ему кишки за то, что он причинил тебе боль.

— Это означает «да»?

— Нет. — Шейд размашисто зашагал дальше по коридору, и ей пришлось почти бежать, чтобы не отставать от него. — Многие медики среднего звена выбирают эту работу из-за того, что она дает им приток адреналина. Отправляясь на вызов, никогда не знаешь, с чем столкнешься. Можно оказаться в самой гуще яростного сражения, Скалк любила…

Он осекся, сжал кулаки.

— Жалко, что я не встречала ее, — мягко проговорила Руна.

Он резко остановился и повернулся к ней.

— Почему?

В вопросе не было угрозы, просто любопытство.

— Потому что ты любил ее, а, насколько я тебя знаю, ты не разбрасываешься чувствами попусту.

Рот его сжался, но глаза смягчились. Медленно, нерешительно убрал он локон с ее лица, и его прикосновение к коже было нежным, почти невесомым. И все равно ее нервные окончания заискрили.

— Ад и все дьяволы, — пробормотал он. — Хотел бы я…

— Чего, Шейд?

Она прижалась к его руке, потираясь о теплую кожу. Сжала ладонь и увидела, как глаза его потемнели, веки опустились, чтобы наблюдать за ней с чувственной напряженностью.

— Чего бы ты хотел?

Он резко убрал руку, отвернулся и зашагал дальше еще стремительнее, чем прежде.

— Ничего.

Невозможный мужчина. Теперь уже ей известно о нем достаточно, чтобы знать, когда лучше промолчать, и сейчас было не время давить на него, поэтому она не настаивала. Они как раз вышли в широкий холл, из которого двери вели в кабинеты.

Когда они проходили мимо дверей, стало ясно, что окна здесь имеются только между холлом и кабинетами, наружу окон нет. Впрочем, если задуматься, то так во всей больнице.

— Мы под землей, да? — спросила Руна, внезапно почувствовав себя глупо, что не поняла этого раньше.

— Формально мы в Нью-Йорке, под заброшенной автостоянкой.

Она с уважением огляделась.

— Ваши подрядчики — это нечто.

Он что-то согласно буркнул, потом вскрикнул, когда Кайнан неожиданно вышел из кабинета и врезался в Шейда.

— Кайнан, — прорычал Шейд, — нам надо поговорить.

— Твои братья уже сняли с меня стружку, поэтому давай воздержимся от этого удовольствия, ладно?

— Кайнан?

Руна обошла Шейда, чтобы поговорить с человеком, на чьи поиски ее отправили и из-за которого она попала в переплет.

Кайнан нахмурился:

— Значит, ты сестра Эрика.

Руна кивнула, немного оробев оттого, что оказалась лицом клипу с человеком, выжившим в сражении, когда погибла вся его команда, и в одиночку одолевшим демона-фаргорга. Но неужели он еще и предатель человеческой расы?

— Армия знает, где я и что делаю?

— Да, — ответила она и подумала: «Благодаря мне».

Надо отдать ему должное, лицо у него осталось непроницаемым. Если он и встревожился, то ничем этого не выдал. Он просто кивнул и в упор поглядел на Шейда:

— Надеюсь, ты знаешь, что я не сделаю ничего, что поставило бы под угрозу больницу. — Кай снова повернулся к Руне: — Приятно было познакомиться.

И зашагал прочь.

Руна подождала, когда он уйдет, потом спросила Шейда:

— Ты ему веришь?

— Да, — ответил он. — Парень — человеческая копия Эйдолона. У него такое же противное, раздражающее чувство чести.

Она ахнула в притворном ужасе:

— Какой кошмар! Убей-ка ты его лучше. Немедля.

Их глаза встретились, и на ми гей показалось, что она раздражает его. Снова. Но один уголок его рта медленно приподнялся.

— Что?

— Эта волчица, которая живет внутри тебя, она тебе подходит.

Краска залила его лицо, и Шейд ринулся к двери кабинета, будто до него только что дошло: она была права, когда сказала, что небезразлична ему.

Осталось только убедить его признать это.

 

Глава 16

Шейд не отпускал бы Руну от себя ни на шаг, пока работал в кабинете, но она обвиняла его в деспотичных замашках. Посему он скрепя сердце позволил ей осматривать административное крыло, пока составлял график работы среднего медперсонала и решал другие вопросы, накопившиеся за время его отсутствия. Было страшно неудобно работать в перчатках, но Шейд не осмеливался снять их, и не только из-за того, что не хотел, чтобы увидели братья или Руна. Он сам не хотел наблюдать, как постепенно исчезает. Легче притвориться, будто все хорошо и замечательно.

— Можно я возьму что-нибудь попить в комнате отдыха? — крикнула Руна.

— Давай. Только не покидай административное крыло.

— Я же говорила тебе — не бойся, я никуда не уйду.

— Просто будь осторожна. Наши работники не ангелы.

Так оно и есть, к тому же теперь, когда известно, что Роуг может заявиться прямо сюда, в больницу, он не хочет рисковать.

Шейд слышал, как она ушла, и когда снова зазвучали шаги, был так поглощен работой, что и не подумал, будто они могут принадлежать кому-то другому.

Пока Рейт не появился в дверном проеме, всем телом излучая готовность ввязаться в драку.

— Сними перчатки.

— Иди к черту.

— Не заставляй меня делать это самому.

Сердце Шейда застучало вдвое быстрее. Рейт знает. По крайней мере подозревает.

— Расскажи-ка ты мне лучше, что это на тебя нашло?

Рейт вскинул глаза к потолку, и Шейд понял, что хорошего ждать не приходится. Впрочем, с Рейтом по-другому и не бывает.

— Я собирался сказать тебе раньше. Я ходил в Совет семинусов. Знаешь, что они ответили, когда я спросил, известны ли им пары с варгами?

— Понятия не имею, но ты ведь мне скажешь, не так ли?

Рейт пригвоздил Шейда несвойственным ему серьезным взглядом.

— Одна, Шейд. Была одна пара, и это плохо закончилось. Связь была односторонней. Знакомо? Варги не образуют пары с нашим видом, поэтому, когда самка вступает в период течки, она выбирает себе в самцы другого варга, и они вместе убивают семинуса.

— Этого я не боюсь, — отозвался Шейд, хотя почувствовал что ему стало трудно дышать.

Означает ли это, что ты готов убить ее?

— Рейт… — Голос Шейда был низким, гортанным рычанием.

— Ты же сказал, что убьешь ее. Пора.

Шейд слетел со стула и повалил брата на пол. Кулак Рейта двинул его в бок, отчего мучительная боль взорвалась под ребрами, но злость придала ему сил выдержать. Замелькали кулаки; звуки пыхтения и глухих ударов наполнили комнату. Один раз Рейт заехал ему по губам так сильно, что искры посыпались из глаз и во рту почувствовался привкус крови. Шейд двинул вниз локтем, попав Рейту в горло, и на секунду тот затих.

Но в следующую Шейд уже полетел назад. Врезался в стол и чуть не сломал позвоночник. Рейт двинул ногой, попав Шейду в бедро. От боли и ярости перед глазами у него встала красная пелена, хотя в глубине души он понимал, что Рейт сдерживает силу своих ударов, ибо легко мог бы сломать Шейду ногу.

Шейд откатился, схватил Рейта за лодыжку и дернул на себя. Костяшки пальцев Рейта возникли прямо перед его глазами, и он отвернулся — как раз вовремя, чтобы избежать крепкого удара в нос. Но все равно удар брата пришелся ему в щеку, и лицо пронзила нестерпимая боль. Взревев от ярости, он кинулся на Рейта сверху и двинул ему кулаком в живот. Рейг вскрикнул, и это уже была большая победа, поскольку брат обычно переносит боль молча.

Чьи-то руки схватили его за плечи и оторвали от Рейта. Тот откатился в сторону, сверкая глазами, обнажив клыки.

— Хватит! — взревел Эйдолон, вставая между ними.

Шейд не обратил внимания на Эя и кинулся на Рейта, но Эй поймал его и швырнул назад, к стене.

— Какого дьявола! — прорычал он. — О чем ты думал?

— О том, чтобы оторвать Рейту голову!

Эйдолон снова толкнул его.

— Дракой ничего не решить.

Но Шейд не слушал. Он хотел добраться до Рейта.

Рейт придвинулся ближе.

— Спроси его, Эй, почему он не снимает перчатки.

Вкус крови наполнил рот Шейда.

— Заткнись, черт бы тебя побрал! — рявкнул он, все еще сверля Рейта свирепым взглядом.

Рейт отвечал тем же.

Эйдолон отпустил Шейда.

— Что все это значит?

— Я направлялся в Ирландию выслеживать Роуга, когда Люк остановил меня. — Рейт не сводил глаз с Шейда, когда говорил с Эем. — Сказал, что видел, будто Шейд исчезает. Поэтому я и пришел сюда. Вправить ему мозги.

— Да уж, ты справился блестяще.

Эй отошел, раздраженно сжав губы.

— Ну давай, Шейд. Сними перчатки. Докажи; что ты не втюрился в свою маленькую волчицу. — Рейт покачал головой. — Она помогла тебе пройти Перелом, но больше ты в ней не нуждаешься. Ты же говорил, что сам убьешь ее. Хватит затягивать.

Эйдолон нахмурился:

— Шейд? С тобой все в порядке?

Нет, не все. Кинжальная боль пронзила его насквозь. Но не его боль. Боль Руны. Он резко повернул голову к двери, где она стояла, — лицо бледное, подбородок дрожит.

Она слышала. Ее горе он ощутил как свое собственное. Слезы. Предательство. О, дьявол, она знает!

— Руна, — прохрипел он, но она выронила из рук банку с содовой и выскочила в коридор.

Чертыхаясь, он вырвался из хватки Эя, но не успел добежать до двери, как Рейт поймал его и прижал к стене.

— Мы догоним ее. Тебе надо ее отпустить. Сейчас. Навсегда.

— Нет!

Шейд не был и вполовину так искусен в драке, как Рейт, но ему как-то удалось вырваться из рук Рейта и выскочить из кабинета. Он должен догнать Руну раньше, чем это сделают братья. Раньше, чем Рейт или Эй убьют ее из любви к Шейду, раньше чем Роуг сделает то же самое из ненависти.

* * *

Слезы застилали глаза Руны, когда она неслась через больницу. Боль предательства разносилась по жилам как лесной пожар, сжигая все на своем пути. Сукин сын! Она думала, он любит ее, даже если не признает этого. Во второй раз он предал ее, и она это позволила. Хотя в этот раз он заберет у нее больше, чем сердце.

Шейд заберет у нее жизнь.

«Обмани меня единожды — стыд и позор тебе. Обмани меня дважды — стыд и позор мне. Обмани меня трижды… и меня уже нет, я мертва». Она должна выбраться из этой больницы.

Панический страх перехватывал дыхание, пока она искала выход. Они под землей, но она знает, что кареты «скорой помощи» выезжают из больницы на улицы Нью-Йорка, поэтому какой-то выход должен быть. Ей известно о Портале в приемном покое, поскольку именно через него они приходили и уходили, но сумеет ли она воспользоваться им? Она видела, как Шейд приводил его в действие… наверняка ей удастся доставить себя по крайней мере в какое-нибудь безопасное место. Куда-нибудь поближе к армейской базе. Если Эрик доберется до нее раньше Шейда, армия защитит ее.

«Она тебе больше не нужна».

Слова Рейта резали ее как острый нож. Руна стояла и ждала, когда Шейд возразит Рейту, но он этого не сделал. А от следующих слов Рейта ее сердце на миг остановилось: «Ты же сказал, что сам убьешь ее».

О Боже!

Она влетела в приемный покой, и когда медсестра с голубой кожей повернула голову на сто восемьдесят градусов и уставилась на нее невидящими белыми глазами, Руна резко затормозила. «Успокойся, — велела она себе. — Спокойно. Нельзя привлекать внимание».

Впереди мерцал Портал — завеса волнообразного света. Она твердым шагом направилась к нему, словно знает больницу как свои пять пальцев и прекрасно знает, куда идет.

Когда она подошла к вратам, лаборант, который брал у нее кровь, присоединился к ней.

— Уходите? — поинтересовался Фрэнк. — А у меня закончилось дежурство, поэтому я воспользуюсь Порталом вместе с вами.

— Руна!

Голос Шейда эхом разнесся по коридору.

Сердце пропустило удар. Ей надо спешить, и, возможно, этот парень поможет ей с переправой.

— Да, конечно.

Они шагнули в арку, и тут же их окутала жутковатая темнота. Единственный свет исходил от мерцающих карт на гладких черных стенах. Фрэнк, похоже, ждал, что она сделает дальше. С колотящимся сердцем она стала искать схематичную карту Соединенных Штатов, которой, как она видела, управлял Шейд.

— Ищете вот это? — спросил Фрэнк и постучал пальцем по очертаниям, которые она не узнала.

В тот же миг выскочила карта Штатов, и он постучал по Нью-Йорку.

— Нет… я хотела… — Она захлопнула рот. Нельзя, чтобы работник больницы знал, куда она направляется — в Вашингтон, на секретную военную базу, где работает. — Да-да, прекрасно. Спасибо.

— Нью-Йорк… какой Портал?

Руна понятия не имела. Она уставилась на карту, подыскивая какой-нибудь выход поближе к дому. Ткнула пальцем в один, и тут же врата раскрылись в какой-то темный лесопарк. Ей пришло в голову, что идти через парк ночью не самый умный поступок, и все же это безопаснее, чем оставаться в больнице, где демоны хотят убить ее. Кроме того, она всегда может превратиться в оборотня. Она определенно будет в большей безопасности даже среди худших из людей, чем…

Люди. Фрэнк — человек.

Люди не могут пользоваться Порталом.

А это означает, что субъект, который стоит с ней рядом, не Фрэнк.

О Боже! Озноб пробежал у нее по спине, но она заставила себя дышать глубоко и ровно. Пробормотала вежливо «спасибо» и дрожащими ногами ступила из ворот на землю.

Сделала один шаг. Еще один, потом еще.

И тогда низкое, угрожающее рычание раздалось у нее за спиной, делаясь громче. Сглотнув ком ужаса, она обернулась.

Демон, стоящий в проеме, был обуглившимся, искривленным. И излучал зло, как адский котел— пекло.

Роуг.

Крик поднялся к горлу, когда он протянул к ней свои изувеченные когтистые лапы.

— Ах ты, сука! Я живьем сдеру с тебя шкуру за то, что ты сделала с Шерин.

Она побежала — побежала так быстро, как не бегала еще никогда в жизни; один раз споткнулась и чуть не упала. Какой-то хлопающий звук достиг ее ушей одновременно с потоком воздуха, и крылатый демон с тяжелым стуком приземлился перед ней. Он ухмылялся, обнажив огромные, жуткие акульи зубы. Красные глаза просверлили ее ненавистью.

В теперешнем, человеческом обличье у нее нет ни единого шанса. Руна может превратиться — но в течение нескольких секунд превращения будет уязвима. Ей нужно время.

Она заехала кулаком в чешуйчатое пузо твари, а потом грубо лягнула ее ногой в пах. «Спасибо за науку, Эрик».

Роуг взревел, брызгая желчью, которая обожгла ей кожу, попав на руку и шею. Она метнулась вправо, в сторону той части парка, которую хорошо знала. Листва была густой, и демону с таким размахом крыльев трудно среди нее передвигаться.

Легкие ее горели от нехватки кислорода, но Руна бежала до тех пор, пока боль в боку не стала невыносимой и не подкосились ноги. На краю парка она нырнула в канаву и, едва приземлившись, сконцентрировалась, вызывая волчью сторону своей натуры.

Треск костей и разрыв тканей принес с собой восторг силы, и вот она уже припала к земле за кустом, навострив уши и прислушиваясь к треску веток под ногами бегущего к ней Роуга.

Он выскочил из-за деревьев, только в этот раз в обличье, которое напугало ее больше, чем обгоревшее и искореженное тело Роуга.

Шейд.

— Руна, это я. Теперь ты в безопасности.

Она не такая дура, и если Роуг думал, что она побежит к Шейду как выдрессированная собачонка, то он не только чокнутый, но еще и тупой. Руна осталась на месте, выжидая, когда он подойдет поближе.

Роуг огляделся вокруг, потом его глаза остановились на том месте, где она пряталась.

— Я знаю, что ты там.

Руна бросилась через куст и врезалась прямо в его широкую грудь. Они вместе покатились по земле.

Он хрюкнул и выругался. Вот это да, Роуг перенял все манеры Шейда до мелочей.

Он взмахнул рукой по дуге, отбросив ее на ствол дерева. Она врезалась в него, но сразу же вскочила на ноги. В зверином теле она была больше Шейда, и сильные мохнатые ноги держали ее прямо, когда она смотрела на него сверху вниз.

— Руна, послушай меня.

Голос Роуга был мягким и успокаивающим, с интонациями профессионального медика. Роуг хорошо знает свое дело, потому что этот голос едва не подействовал на нее.

— Я не хочу сделать тебе больно. Превращайся обратно, и мы обо всем поговорим.

Руна прыгнула. На этот раз челюсти сомкнулись у него на горле, а когти вонзились в плечи. Теплая кровь брызнула на язык, еще больше распаляя ее. Она сжала челюсти… и получила полный рот меха.

Внезапно демон под ней стал варгом, огромным черным зверем, в которого Шейд превращался в ночи полнолуния. Грозный рык сотряс и его тело, и ее. Они покатились, клубок меха, когтей и зубов, хватая друг друга, пока клочья не полетели в воздух.

Она стойко держалась до тех пор, пока Роуг не сделал ей подсечку и не повалил в траву лицом вниз. Его низкий рык зазвенел в воздухе, когда он держал ее, схватив зубами за затылок и вонзив острые когти в ребра. Он был намного тяжелее, своим весом прижимая ее к земле, и — о Боже! — его возбуждение вдавливалось ей в бедро.

Слезы ярости и беспомощности жгли глаза. Роуг убьет ее. Она знает это. Но сначала подвергнет пыткам и изнасилует. Руна мысленно закричала, надеясь, что Шейд почувствует ее ужас. Хотя, с другой стороны, возможно, он не обратит на него внимания в надежде, что кто-нибудь другой сделает грязную работу вместо него.

Не стоило ей убегать из больницы. Шейд тоже хочет убить ее, но он по крайней мере сделал бы это быстро.

Тело Руны под ним было жестким, одеревенелым, мышцы напряжены, готовясь к новой схватке. Он обхватил ее еще крепче. Они оба были в крови, хотя он пострадал больше. Он не хотел делать ей больно и расплачивался за это.

* * *

Все пошло наперекосяк. Шейд добежал до больничного Портала как раз в тот момент, когда его двери закрылись, и успел мельком увидеть Руну внутри. Когда же он увидел Фрэнка, кровь застыла у него в жилах, Фрэнк не может пользоваться Порталом.

Шейд чуть не сошел с ума, пока ждал, когда врата вновь откроются. Только успокаивающее присутствие Эйдолона не дало ему впасть в панику, и как только на дверях замигал сигнал: «Готово», — они с братьями вскочили внутрь. Он не обманывался насчет того, зачем они пошли с ним: не для того, чтобы помочь ему найти Руну. Им нужен Роуг.

Связь Шейда с Руной вибрировала ее ужасом, ведя его прямо к ней. Эйдолон с Рейтом погнались за Роугом — существо, вылетевшее из деревьев, наверняка и было их братом.

Он надеялся, они поймают его, но прямо сейчас главным для него был оборотень, распластанный под ним.

Она тяжело и натужно дышала, дрожа от ярости, которая резко обратилась в страх, успешно погасив его возбуждение, распалившееся во время драки. Неужели она думает, будто он Роуг?

Хотя, если разобраться, у нее ничуть не меньше причин бояться его, Шейда.

Эта мысль убивала его. Он не монстр какой-нибудь. Не чудовище.

Так почему же он чувствует себя так паршиво?

— Руна…

Ее имя вышло резким рыком, и он осознал, что все еще остается в обличье варга, которое принял, чтобы защититься от ее нападения. Медленно, осторожно он отнял зубы от ее затылка, но продолжал удерживать своим весом. Она напряглась еще сильнее.

Он сосредоточился и вновь превратился в себя самого. Боже, какая же она огромная, и он так рискует.

— Руна, это я.

Ответом ему было злобное рычание. Не слишком ободряюще.

— Я могу доказать. Роуг не знает, как мы познакомились, верно? — Шейд терся щекой о ее шелковистый мех, пока говорил ей в ухо, которое подергивалось, щекотало губы. — Роуг не знает, что я взял тебя прямо возле твоей кофейни, и ты была такой горячей, такой тугой, что я чуть не кончил еще до того, как до конца вошел в тебя.

Шейд услышал, как сбилось ее дыхание, когда он напомнил ей, почему им так невозможно хорошо было вместе.

— Роуг не может знать, что больше всего я люблю то, что бывает потом, когда я смотрю, как ты распадаешься на части в моих объятиях.

У Руны вновь перехватило дыхание: она не сомневалась в том, кто он, и его слова не оставили ее равнодушной.

— Да, ты знаешь, что это я. Мне нужно, чтоб ты превратилась обратно. Я могу объяснить то, что ты слышала. — Напряжение и замешательство волнами исходило от нее, равно как и острота боли от его слов. — Пожалуйста, лир…

Он оборвал себя. Лирша? Он собирался это сказать? Любимая.

Ад и все дьяволы!

— Поговори со мной. Пожалуйста.

Все ее тело задрожало, но она осталась такой, как есть.

Вдалеке послышались голоса. Человеческие. Слишком далеко, чтобы встревожиться, но им надо убраться отсюда куда-нибудь. Большинство демонов для людей невидимы, если только они сами не хотят, чтобы их видели. Но оборотни и человекоподобные демоны видны как божий день.

— Я собираюсь отойти. Никаких резких движений.

Шейд слез с нее и сдвинулся в сторону, где сел на корточки и положил руки на бедра, стараясь выглядеть как можно менее угрожающим. Поскольку теперь Шейд был голый, а его одежда, разорванная в клочья, валялась на земле, он полагал, что вид у него вполне мирный, насколько это вообще возможно. Он рискнул бросить взгляд на свои конечности и ощутил свинцовую тяжесть в животе, хоть и знал, чего ожидать — мерцающей прозрачности, которая растекалась по запястьям и лодыжкам.

Руна тут же вскочила на все четыре лапы и развернулась к нему, обнажив огромные зубы. Черт, какая же она большая! И красивая. Мягкий мех поблескивает в свете луны, а глаза светятся как два уголька.

— Вернись ко мне.

Голос Шейда был умоляющим и сиплым, потому что теперь все было поставлено на карту. Руна может либо убить его, либо бросить, но в любом случае он умрет.

На миг воздух сделался неподвижным. Руна издала какой-то тихий звук, и превращение началось, высекая искру надежды. Зная, что она стесняется, Шейд отвел взгляд в сторону, пока отвратительные хлопающие звуки возвращения на место мышц и сухожилий не прекратились. Когда он снова посмотрел, Руна стояла в лунном свете, такая же нагая, как и он.

— Нам надо уйти в какое-нибудь безопасное место, — тихо проговорил он, понимая, как неубедительно это прозвучало.

— Безопасное? — Она горько засмеялась. — С тобой? Это шутка, да? Зачем ты трудился спасать меня от Роуга, когда вполне мог бы пустить это на самотек?

— Я знаю, что ты слышала, но клянусь: я не собираюсь тебя убивать.

— Предоставишь это одному из братьев?

— Они тебя и пальцем не тронут. Я никому не позволю причинить тебе боль, Руна.

Она обхватила себя руками и поежилась.

— Но ты намеревался.

— Да, — откровенно признался Шейд, потому что невозможно было подсластить пилюлю.

Боль вспыхнула в ее глазах, и сейчас он бы сделал все, чтобы избавить ее от этой боли, но не мог.

— Должно быть, ты действительно готов на все, чтобы разорвать эту связь. Я и не догадывалась, что ты так сильно меня ненавидишь.

Боги, хотел бы он, чтобы это произошло.

— В том-то и беда, — пробормотал Шейд, — я недостаточно ненавижу тебя.

— Ты серьезно? — ахнула Руна и уставилась на него широко открытыми глазами. — Вижу, что да. Ты хочешь ненавидеть меня? Но как же так можно, а?

Она покачала головой, осознавая услышанное.

— Послушай…

Шейд осекся, заслышав приближающиеся шаги. В тот же миг вскочил на ноги и закрыл собой Руну от незваных гостей, среди которых, он надеялся, окажется по крайней мере один из братьев. И лучше бы нормальный.

— Кто это? — прошептала Руна.

— Просто оставайся позади меня.

Два демона появились из кустов, и у Шейда упало сердце. Они были разных видов — один найтлэш, а второй семинус, еще не прошедший эсгенезис, чей кожный узор говорил, что у них общий прапрадед. Оба были в форме Карцерйсов — демонов, которые ловят и держат в подземных тюрьмах других демонов, обвиняемых в нарушении закона.

Найтлэш вышел вперед.

— Шейд, сын Кейна, ты обвиняешься в убийстве варга с целью вмешаться в Право Первенства. Что ты можешь сказать в свое оправдание?

Руна ахнула:

— Ты убил Люка?

— Как бы сильно мне этого ни хотелось, но я его не убивал, — отозвался Шейд.

Семинус склонил голову.

— Это определит Юдиция. Твой ответ принят во внимание. А теперь ты должен пойти с нами.

Как бы не так. Юдиция, конечно, во всем разберется, но он не может позволить себе сидеть взаперти, пока докажут его невиновность. Он не оставит свою пару незащищенной.

Шейд улыбнулся:

— Конечно. Дайте мне минутку попрощаться.

Не дав Карцерисам возможности отказаться, он быстро повернулся к Руне, которая смотрела на него со смесью замешательства и остатков гнева. Гнев он ощущал в напряженной одеревенелости ее тела.

— Ты беги, — прошептал он ей на ухо, — беги к Порталу. Я за тобой. Если меня не будет в течение двух минут, либо найти Эйдолона, либо воспользуйся Порталом, чтобы добраться до больницы. Поняла?

— Нет, не поняла.

— Просто сделай это…

Ладонь легла ему на руку — найтлэш. Шейд ударил сжатым кулаком в его уродливое лицо.

— Беги, Руна!

Естественно, Руна сделала все наоборот. Она напала на семинуса; застигнув его врасплох, когда он попытался помочь найтлэшу. Шейд уже и забыл, как хорошо она дерется, но времени восхищаться ее приемами у него не было. Он сам десятилетиями тренировался с Рейтом, но найтлэш был крупнее и сильнее, и несколько драгоценных минут ушло на то, чтобы взять верх.

Шейд нанес быстрый двойной удар в живот, потом упал, крутнулся и, вскинув ноги, двинул найтлэша по коленям.

Демон упал на землю и покатился в канаву. Вскочив на ноги, Шейд врезал ребром ладони по переносице семинуса. Когда демон повалился назад, прижав ладонь к лицу, Шейд схватил Руну за руку, и они помчались к Порталу. Добежав, нырнули внутрь, и он стукнул по карте, которая доставила их в Коста-Рику.

Они вышли и сразу же побежали. Влетели в пещеру, и каменная дверь закрылась за ними.

— Черт, — прорычал Шейд, — я с ног валюсь!

К тому же голый, и ему надо срочно прикрыть те части своего тела, которые исчезают. Он направился прямиком в спальню, Руна следом.

— Что все это значит? — спросила Руна.

Шейд бросил ей халат.

— Что именно?

— Да все, — отозвалась она, продевая руки в рукава. — Но прямо сейчас я бы хотела знать, могут ли они нас найти.

— У них есть способы выследить нас через Портал. — Шейд натянул джинсы. — Но когда они выйдут из ворот, отыскать местонахождение моей пещеры будет сложно. Даже если это им удастся, не так-то просто проникнуть внутрь. Прятаться здесь для нас лучший выход, и Роуг не знает про это место, поэтому не сможет подкупить их.

— Кто они? Что-то вроде демонов-полицейских?

— Вроде того.

Он рылся в своем гардеробе, разыскивая трикотажную рубашку и перчатки.

Проклятие, куда ж подевались все его мотоциклетные перчатки?

— Шейд? А Юдиция?

Он чертыхнулся и прошел к комоду. Перчаток нет.

— Это демоны, которые вершат правосудие. Некоторое время Эйдолон служил демоном Правосудия, поэтому я знаю, чего ожидать. Они выяснят правду, но я не могу позволить себе сидеть в камере, дожидаясь этого.

Руна нахмурилась:

— А без… э-э… меня разве ты не будешь страдать в камере?

Шейд покачал головой:

— Они специально так оборудованы, чтобы сводить на нет потребности всех видов. Находясь в заключении, вампирам не требуется кровь, инкубам не требуется секс… ну и так далее. — Да, эти разумные, рассудительные демоны Правосудия подумали обо всем. — Ты думаешь, я сделал это?

— Что? Убил Люка? — Она покачала головой. — Я знаю, что ты не убивал. В больнице я была почти все время рядом с тобой.

— Скорее всего это Роуг. — Он ущипнул себя за переносицу, хотя ничем было не унять головную боль, которая начала пульсировать в висках. — По всей видимости, он убил его, выдал себя за него и донес на меня Рейту. Он наглеет.

Шейд схватил спутниковый телефон, вышел из пещеры, где прием был лучше, и позвонил Эю. Брат ответил после второго звонка.

— Шейд?

— Да.

— С тобой все в порядке?

— Пока да. Меня ищут Карцерисы.

— Знаю. Убегая, ты делаешь себе только хуже.

— Я не могу оставить Руну без защиты. Разве что ты или Рейт схватили Роуга.

— Ублюдок улизнул. И, похоже, он побывал в спецхранилище больницы.

Шейд выругался. Роуг мог украсть какие-нибудь потенциально опасные препараты.

— Брат, мы должны расширить наши поиски. И, думаю, тебе надо отправить Тайлу в какое-нибудь безопасное место.

— Уже сделано. Она побудет у эгисов, а когда нам понадобится побыть вместе, будет приезжать в больницу в сопровождении Кайнана. Что там с Руной?

Она вышла следом за ним, и хотя стояла спокойно у входа в пещеру, скрестив руки на груди, сверкающие глаза не предвещали ничего хорошего. Наверное, все еще злится на него за то, что он собирался ее убить.

— Пока все хорошо.

— Да? — Голос Эйдолона понизился почти до шепотами Шейду пришлось напрягать слух, чтобы расслышать. — Ну а с тобой что-то происходит. Рейт психует, и мне стоит труда сдерживать его.

— Хочешь сказать, он готов пуститься во все тяжкие?

— Как бы невероятно это ни звучало, думаю, он старается держать себя в руках. Главным образом потому, что он, того и гляди, кинется на твои поиски. Считает, что тебе нужна помощь.

Головная боль застучала в черепную коробку.

— Черт. Не хочу, чтоб он узнал про это место.

— Значит, тебе лучше залечь на дно. Если только…

— Даже не начинай.

— Это маленкур, верно? Ты влюбляешься в Руну.

Шейд резко втянул носом воздух.

— Я не могу говорить об этом.

Говорить об этом, произносить вслух — значит превращать это в реальность, а в ту минуту, когда проклятие окончательно превратится в реальность, он исчезнет навсегда.

Проклятия Эя сотрясали радиоволны.

— Я не дам этому случиться.

— Ты ничего не можешь сделать. Я сам заварил эту кашу, мне и расхлебывать.

Его жизнь полетела под откос с того самого дня, как он был проклят. Все эти годы паршивой овцой он считал Рейта, но, как оказалось, в этом младшему брату с ним не потягаться.

 

Глава 17

Руна вернулась в спальню и присела на кровать Шейда, пока он заканчивал разговор с братом. Шейд сказал, будто больше не собирается убивать ее, но она уже просто не знала, чему верить. В любом случае он все же собирался убить ее, и это разрывало ей сердце.

Господи, ну и дура же она была, что снова доверилась ему.

Шейд вошел в комнату и остановился с телефоном в руке — в руке, которая, казалось, была какой-то полупрозрачной. Потом рука сделалась совсем невидимой, и он уронил телефон.

— Проклятие, — выдохнул он и уставился на телефон, не поднимая его.

— Что происходит, Шейд?

— Я не хочу об этом говорить.

Руна вскочила.

— Знаешь что? Плевать мне, чего ты хочешь. Ты должен.

Может, ей только показалось, но он как будто устыдился.

— Я не могу.

— А ты можешь рассказать мне, почему хочешь моей смерти? Это входит в тот короткий список тем, о которых ты можешь говорить? Разорвать связь — единственная причина, по которой ты собирался убить меня, или есть что-то еще?

Когда он не ответил, терпение ее лопнуло. Она залепила ему звонкую пощечину, от которой онемела рука, а у него на щеке остался малиновый отпечаток.

— Господи, как же вы с братьями, должно быть, смеялись надо мной! Считали меня такой жалкой, такой отчаявшейся. Думали, я останусь рядом, даже если не буду связана с тобой.

Темные тени снова всколыхнулись в черных глубинах его глаз.

— Я никогда не смеялся над тобой, — горячо отозвался он. — Никогда не считал тебя жалкой.

Она рассмеялась неприятным булькающим смехом.

— А стоило бы. Я сама себе противна. — Покачав головой, она оглядела комнату. — И знаешь, что самое ужасное? Даже зная, кто и что ты есть, я все равно влюбилась в тебя. Опять.

— Я не хотел этого, Руна. И ясно дал это понять с самого начала.

— Ну да, еще как, — съязвила она. — В самом деле, тебя не в чем упрекнуть. Ты и вправду делал все, чтобы я возненавидела тебя. Просто я слишком сильно любила тебя, и потому не могла этого понять. Так что я сама виновата. Ну вот. Надеюсь, это облегчит твою совесть.

Она совсем пропащая. Такая же пропащая, как ее мать, которая не уходила от отца, сколько бы он ни пил, ни бил ее, ни изменял ей. Руна явно унаследовала эти противные гены. Правда, отец в конце концов взялся за ум и перестал пить и гулять, но Руна к тому времени слишком ожесточилась, чтобы увидеть это. Или простить.

Если б только она могла направить часть этой горечи и злости на Шейда. Она отвела от него взгляд, боясь, что эта генетическая слабость снова толкнет ее к нему в объятия. Инструменты боли и наслаждения на стенах поблескивали в тусклом свете, подмигивая ей. Смеясь над ней.

Скольких женщин они касались? Скольких женщин Шейд доводил этими инструментами до слез и оргазмов?

О да, горечь есть, она поднимается к горлу, образуя ком. Она кое-как просипела:

— Я хочу, чтоб оно ушло, Шейд. Все, что я испытываю к тебе. Все, что делает меня такой, как моя мать.

Она сбросила с себя халат и решительно направилась к позорному столбу, восьмифутовой деревянной планке с мягкими кожаными ремнями, свисающими сверху.

— Сделай это. Сделай то, что ты делал для всех других женщин. И в этот раз не смей трусить.

— Сейчас я не буду делать этого, Руна. — Голос Шейда дрогнул, и ей стало почти жаль его. — И вообще больше не буду.

— Почему? Почему ты можешь делать это с другими, но не со мной?

— Они хотели этого по другой причине.

— Они хотели этого потому, что в их душах была чернота, и, возможно, потому, что им нравилось испытывать боль. Она возбуждала их. Что ж, похоже, меня она тоже возбуждает, — тихо добавила она. — В сущности, я знаю, что так и есть, потому что любить тебя больно. И все же я возвращаюсь за новой порцией боли.

— Прекрати это говорить. — Шейд отшатнулся назад и споткнулся о телефон. — Прекрати говорить, что любишь меня.

— Тогда заставь меня прекратить. Сделай мне больно. Заставь меня почувствовать снаружи то, что я чувствую внутри.

— Руна, — простонал он. — Остановись. Прошу тебя, не надо.

Она прислонилась лбом к дереву и закрыла глаза, глубоко дыша.

— Ты сделаешь это, Шейд. Ты мой должник, и, черт бы тебя побрал, ты это сделаешь.

У Шейда внутри все переворачивалось. То, о чем она просит, немыслимо. Но сейчас Руна нуждалась в этом на каком-то уровне, который он пока не понимал, а их связь вынуждала исполнить ее желание. Темное, непреодолимое, соблазнительное, каким может быть только грех, и он с содроганием уступил ему.

— Ухватись за шест обеими руками. — У Шейда дрожал голос. — Я не хочу надевать на тебя наручники.

Ему показалось, Руна сейчас заспорит, но в конце концов она подчинились и ухватилась за шест так, что побелели костяшки пальцев.

Впервые в жизни Шейд пожалел, что не обладает даром Рейта. Как бы ему хотелось просто заставить ее думать, будто он сделал все то, что она хочет!

Живот его скрутило, хотя тело и затвердело от того, как она открылась ему, как гибкое тело опиралось о шест, как волосы буйными волнами рассыпались по спине. Шейд мягко отвел волосы с плеч. Руна ахнула — тихий звук острого желания. Боги, она хочет этого, действительно хочет. Шейд зашипел в ответ, его собственный чувственный голод вспыхнул, несмотря на все усилия погасить его.

Возможно, ему удастся отвлечь ее, дать ей иллюзию удовольствия и страдания… с упором на удовольствие. И он должен быть убедительным.

— Расправь плечи, — рявкнул он, и она дернулась от удивления, но подчинилась.

Прекрасно. В качестве награды он пробежал пальцами по бедру, округлой попке. Сделал медленный круг, рукой водя вокруг талии, кончиками пальцев лишь слегка коснувшись заветного холмика. Когда она резко втянула воздух, он улыбнулся.

— Люди наиболее уязвимы, когда обнажены.

— А демоны?

— Некоторые да. Но не я. — Он стащил с себя мешающую одежду. — Обнаженный, я наиболее силен.

На втором круге он остановился перед ней.

— Больше никаких разговоров. Ты не будешь ничего говорить, пока я не дам тебе разрешения. — По ее разгневанному лицу он догадался, что она этого не ожидала. — В чем дело, маленькая волчица? Ты думала, все ограничивается физическим воздействием? — Он почти коснулся губами ее уха. — То, что я делаю с женщинами, влияет на их сознание в той же степени, что и на тела.

Он глубоко вдохнул головокружительную смесь запахов ее раздражения и желания.

— Это не то, чего я хочу, — огрызнулась она.

Вот и хорошо. Быть может, теперь она откажется от этого безумия. Шейд надеялся, это произойдет до того, как он потеряет над собой, контроль. Сейчас он еще в состоянии думать, но чем больше она будет чего-то хотеть, тем больше будет затуманиваться его мозг, пока он не превратится почти что в животное, ведомое чистым инстинктом. Инстинктом и ее желаниями.

— Разве я не приказал тебе молчать?

Он шлепнул ее по заду достаточно сильно, чтобы оставить хорошенький розовый отпечаток. Потом потер место, по которому ударил, поласкал горячую кожу, пока она не начала стонать и прижиматься к его ладони.

Проклятие, как же он любит прикасаться к ней, гладить ее! Любит слышать тихие звуки, которые она издает, когда возбуждена. Он сдвинул руку ниже, скользнув между ног. Шелковистая влага оросила его пальцы, когда он поводил ими взад и вперед, найдя легкий ритм, от которого дыхание ее участилось.

Его плоть обратилась в сталь, и пришлось стиснуть зубы против желания немедленно овладеть ею.

— Твое охранное слово — «тень». Произнеси его. Запомни.

— Т-тень, — прошептала она, выгнувшись за его рукой.

— Хорошо. Очень хорошо.

Это будет легче, чем он думал. Шейд улыбнулся, окидывая взглядом стену и выбирая в качестве инструмента обтянутую кожей палку с мягкой кожаной полоской на конце. При умелом обращении она оставляет приятное, мягкое жжение. Используемая в сочетании с наградой, она дает сильнейшие оргазмы, замаскированные под наказание.

Он хлопнул хлыстом по ладони, и она подскочила от резкого удара кожи по коже.

— Ты ведь скажешь мне, что тобой движет, правда?

Ее глаза удивленно вспыхнули.

— Что?

— Смотреть вниз, — резко приказал он и ударил ее по бедрам.

Она опустила глаза в пол.

— Я ничего тебе не скажу. Не так.

— Именно так все и происходит, Руна.

— Я не дура, — пробормотала она. — Думаешь, если я скажу тебе, это освободит меня от чувства вины? — Она вскинула на него глаза. — Нет, тебе придется выбить это из меня.

Он сглотнул. Взмок. Запаниковал.

— Ты хотел обмануть меня? Думал, я сдамся после легкого шлепанья? Как будто меня раньше не били смертным боем! Черт тебя побери, Шейд, если ты считаешь меня такой слабачкой. — Она ударом выбила легкую плетку у него из руки. — Возьми что-нибудь посерьезней. Вон то.

Он проследил за ее взглядом до длинного пастушьего кнута. Желчь подступила к горлу. Он поднял плетку.

— Нет.

Руна ничего не сказала. Просто воздействовала на него силой своей воли. Которая оказалась сильнее, чем у него. Каким же дураком он был, что считал ее слабой! Сильнее он еще никого не встречал.

«Сосредоточься. Блефуй».

— Вначале, — сказал он, изо всех сил стараясь, чтоб голос звучал настойчиво и убедительно, — ты расскажешь мне, кто тебя бил.

Он, собственно, догадывался после ее мимолетного замечания об отце, но хотел вытянуть из нее как можно больше, не причиняя ей боли, а избиение оказалось неожиданным откровением.

Когда она ничего не сказала — теперь она решила молчать, — он провел плеткой по внутренней стороне ее ноги. Водил медленными небольшими кругами по бедру до тех пор, пока она не задрожала. Он почувствовал запах ее предвкушения, но ждала она удовольствия или наказания, он не знал.

— Мой отец, ясно? Это был мой папаша-ублюдок.

Он скользнул кожаной полоской вверх, пока не коснулся набухшей плоти между ног. Как награда это был пустяк, мелочь, но ее стон облегчения сделал его куда как значительнее.

— Раздвинь ноги пошире… о да, вот так. — Он продолжал гладить легчайшими прикосновениями к сердцевине. — И что ты такого делала, чтоб заслужить это?

Она слегка выгнулась, но осталась стоять на месте.

— Ничего.

— Тогда почему он бил тебя?

— Он был… алкоголиком.

Все идет вполне неплохо. Она, похоже, забыла про пастуший кнут. Он усилил нажим, позволяя мягкой коже скользить между складками так, что каждое поглаживание целовало клитор.

— Значит, это были приступы пьяной ярости.

Внезапно перед мысленным взором Шейда встало тревожащее видение Руны под ударами отцовских кулаков. Во время подобных сеансов воспоминания часто возникали в его голове, но это Шейд прочувствовал до глубины души. Ему захотелось убить подонка за то, что он сделал с Руной.

И теперь стало ясно, почему она побуждает его избить ее. Руна всем сердцем ненавидела отца и, возможно, надеется, будто такое же обращение поможет ей возненавидеть Шейда. Она должна знать, что это не сработает, должна понимать, что его задача в том, чтоб добраться до источника ее боли, но логика пока еще не привела ее к осмыслению этого.

— Где он? — прорычал Шейд прежде, чем успел остановить себя.

— Умер. — От боли в ее голосе рука его дрогнула, и плетка упала на пол. — Он ушел от нас, когда я была еще подростком. С тех пор я не видела его и увидела только незадолго до его смерти.

— Почему… почему ты переживаешь из-за его смерти, если ненавидела его?

Руна резко повернула голову и просверлила его гневным взглядом.

— У меня не было ненависти к нему в то время, когда он умер, а если хочешь больше, ты знаешь, как это получить.

Шейд взглянул на хлыст.

— Тебе это не нужно, — сказал он в последней отчаянной попытке заставить ее передумать, но она покачала головой:

— Ты лжешь и знаешь это.

К несчастью, она была права, и это убивало его. Тяжелой поступью он подошел к стене и снял хлыст с крючка. Он свинцовой тяжестью оттягивал руку, которая, естественно, в эти минуты оказалась твердой, и Шейд поклялся всем, что ему свято, что после сегодняшнего уничтожит этот хлыст. Уничтожит все в этой комнате.

Делая глубокие вдохи, он снова повернулся к ней.

— А где была твоя мать, когда отец бил тебя?

Глаза ее искрились. В них таилась целая история, но Руна не готова была поделиться ею без поощрения.

Шейд подошел к ней с хлыстом, скрученным как веревка, ударил сзади по бедрам. Не настолько сильно, чтоб было очень больно, но достаточно, чтоб она удивленно ойкнула.

— Скажи мне.

— На работе. Она ничего не знала.

— Ты в этом уверена? — мягко спросил Шейд, потому что рос с матерью, которая всегда знала, когда один из ее детей чихнул, даже если находилась за сотни миль, и подозревал, что человеческие матери такие же.

— Она не знала, — повторила Руна сквозь зубы.

— Ты лжешь.

Он снова шлепнул ее хлыстом, чуть сильнее.

— Нет.

В голосе ее слышалась дрожь, потому что теперь они уже подбирались к сути. В глазах стояли слезы.

— Она знала, но ты никогда не могла признаться в этом себе самой.

— Нет!

Ударная волна острого желания обрушилась на Шейда с такой силой, что он отступил на шаг. Руна не намерена углубляться в свои страхи до тех пор, пока он не будет жестче с ней. Хлыст завибрировал в его ладони с силой желания, и рука его поднялась, пока он неистово шептал «нет» снова и снова.

Хлыст опустился на ее голую спину легко, но все же оставил розовую полосу, которая тут же вздулась рубцом. Руна не издала ни звука в отличие от него. Из глубины горла вырвался вскрик.

— Твоя мама знала. И не сделала ничего, чтоб защитить тебя. Признай это, Руна. Признай, иначе мы никогда не разделаемся с этим.

У нее вырвался всхлип.

— Она… я не могу…

— Можешь и должна.

Его рука вновь поднялась. Кончик хлыста оставил еще одну отметину у нее на спине и огромный шрам у него в душе.

— Да, — прошептала Руна. — Она знала. Должна была знать. Но ничего не сделала. — Слезинка скатилась у нее по щеке, и ему так нестерпимо захотелось стереть ее. — Почему она ничего не делала? Он бил меня, изменял ей, тратил все деньги на виски, даже если это означало, что нам придется голодать.

Как бы эмоционально ни звучали ее воспоминания, каким бы полезным ни было для нее выпустить их на волю, ей требовалось освободиться от гораздо большего. Шейд по-прежнему ощущал в ней черноту и, казалось, не мог опустить хлыст. Он больше не управлял своими действиями, тело его реагировало только на ее желания. Пройдена уже была та грань, от которой еще можно было вернуться, и теперь единственный способ остановить сеанс— это произнести охранное слово.

Его рука поднялась.

— Руна, произнеси охранное слово. — Тошнота подступила к горлу. — Пожалуйста, пожалуйста, произнеси его.

— Мы… — Она натужно сглотнула. — Мы не закончили.

Проклятие!

Шейд не смог остановить себя, и на этот раз удар пришелся возле лопатки. Он попытался сказать, что страшно сожалеет, но слова не шли, Шейд никогда раньше не сожалел, повинуясь своей природе, своему инстинкту очищать души. Но это убивало его.

— Откуда в тебе это чувство вины, Руна? Чернота? — Голос его был сильным, хоть внутри все дрожало. — Я чувствую ее в тебе. Всегда чувствовал.

Она покачала головой.

— Скажи мне! — рявкнул он.

— Я ненавидела его! — прокричала она. — И ненавидела ее за то, что она не ушла от него.

Он не мог оторвать взгляда от сильных гладких мышц ее спины, которые подрагивали, но не от страха или боли, а от злости.

— Все в какие-то моменты ненавидят своих родителей.

— Но не так, как я. Я хотела, чтоб она ушла от него. Вела себя ужасно, делала все, чтобы бесить его, лишь бы она увидела, какое он ничтожество.

— Ты была ребенком…

— Прекрати! — закричала Руна. — Все было куда серьезнее.

Шейдом овладел неодолимый порыв утешить ее. Он потянулся к ней, но с шипением отдернул руку.

Рука была невидимой. До самого локтя, будь все проклято! Ужас вытеснил воздух из легких. Он посмотрел на другую руку. И не удивился, что рука, держащая хлыст, тверда как камень, окружающий их.

Мускулы руки напряглись, когда он снова начал занимать позицию для удара. Он знал, что бесполезно пытаться остановить это, но должен быт попытаться. И был вознагражден ощущением, будто скальпель скользит под кожей.

Хлыст со свистом разрезал воздух, и Руна вскрикнула отболи и наслаждения.

— Насколько серьезнее? — услышал Шейд свой суровый, совсем чужой голос.

— Мама в конце концов предъявила ему ультиматум, и он бросил пить. Превратился в идеального мужа и отца. Но было уже слишком поздно.

Она издала придушенный страдальческий звук.

Шейд шагнул ближе, и все его тело дрожало, когда он касался губами каждой розовой отметины, которую оставил на ее прекрасной коже.

— Почему поздно?

«Пожалуйста, Руна, говори, Я больше не хочу этого делать».

— Потому что я уже ненавидела его, — простонала она. — Мне было шестнадцать. Я застала его с другой женщиной.

Сердце Шейда заколотилось как безумное. Они сейчас у опасной черты, и он чувствовал, как поднимаются из глубин чувство вины и чернота, держащие ее железной хваткой, еще не готовые быть изгнанными.

— И что ты сделала?

— Эрик умолял меня не рассказывать маме, но я рассказала. И в глубине души радовалась тому, что разбиваю мамино сердце… О Боже, как я радовалась!

Сила ее вины рвала его на части.

— Ты добилась своего? Родители расстались?

Она кивнула.

— Мама… она убила себя. Но все это было напрасно, Шейд.

Кровь заледенела у него в жилах.

— Почему?

Голова ее упала на грудь, плечи ссутулились, и как она оставалась на ногах, было выше его понимания.

— Он умирал, и перед смертью… перед смертью рассказал мне, что, когда я увидела его с той женщиной, он просто ставил точку в тех отношениях. Мама… о Боже, Шейд!

— Что такое?

Руна всхлипнула:

— Ей незачем было знать про ту женщину. Между нею и отцом уже ничего не было. И если б я не рассказала ей…

— Руна, ты не можешь винить себя.

Слова прозвучали неубедительно. Возможно, то же самое постоянно твердил ей брат, и до сих пор это не помогло.

Поможет только одно, и он похолодел, когда она попросила об этом.

— Еще, Шейд. Пожалуйста, еще!

— Я не могу.

Однако хлыст в его руке нашептывал нечто дурное и нечистое. Рукоятка жгла ладонь, словно пускала корни, которые вонзались в кожу и будили самую порочную часть натуры, делающей его демоном.

— Сделай мне больно, — прошептала она. — Перестань сдерживаться. Заставь меня заплатить.

Его кулак стиснул рукоятку. Знак бондинга на шее запульсировал, напоминая, что женщина — его пара — о чем-то просит. Инстинкт требовал откликнуться, даже если сознание протестующе кричало.

Рука его поднялась. Нет. Нет! Пот заструился по вискам от усилий, которые он затратил на то, чтобы бросить хлыст. Тот полетел на пол. Стиснув зубы, Шейд терпел агонию, которая неизбежно следовала за сопротивлением своей природе.

Должен. Сопротивляться.

Но ноги его задвигались одеревенело, неуклюже, неся его к стене. Шейд с ужасом наблюдал, как рука сняла с крючка цеп, переплетенный кожаными полосками, которые свисали с ручки словно змеи. На конце каждой был крошечный острый костяной наконечник.

— Скорее, Шейд.

Голос Руны был магнитом, притягивающим его к ней.

И вновь рука его поднялась. Сознание закричало, а все внутри сжалось, когда он ударил цепом со всей силы.

По своей груди.

Боль расколола его на части. Сладкая, парализующая агония.

Руна ахнула:

— Что ты делаешь? Перестань!

— Я… не могу. — Боль чудесным образом облегчила его собственный груз вины из-за оплошностей и неудач в прошлом, и в то же время он радовался тому, что пощадил Руну. — Я буду носить эту боль за тебя, — поклялся он. — Если один из нас должен истекать кровью, это буду я. Всегда я.

Не существует ничего, что он не сделает для нее, теперь он это знает.

— Нет! — закричала Руна, потянувшись к нему, но он защелкнул на ее запястьях наручники. — Ох, Шейд! — Слезы катились по ее лицу. — Я люблю тебя. Я знаю, ты этого не хочешь, и мне очень жаль. Но я ничего не могу с собой поделать.

Волны тепла откатывались от нее. А сам воздух вокруг казался легче. Она закричала в экстазе, когда душевное и физическое освобождение охватило ее. Это именно то, для чего он приводил сюда женщин, — самый сильный оргазм в их жизни, который, в каком-то смысле, будет длиться всю жизнь. Нет ничего лучше, чем чистая душа, свободная от вины, сожаления и ненависти.

И все же он не мог бросить цеп. Ее чернота и вина вышли наружу, но его остались, и Шейд представления не имел, как от них избавиться.

 

Глава 18

Рейт выскочил из дверей Портала в знойные джунгли. Выследить Шейда оказалось сложно, но лишь до той поры, пока агония брата не передалась ему, взорвав мозг, и тогда найти Шейда стало жизненно важным. Он спешил по следу Шейда, ведомый инстинктом.

И не он один шел по следу Шейда.

Эйдолон задействовал свои связи в Юдиции и узнал, что Карцерисы отправили на поиски своих адских гончих, и, нет сомнений, Роуг тоже ведет охоту.

Зной джунглей окутывал Рейта плотным одеялом, когда он пробивался через густую стену зелени, настроив все свои чувства на Шейда. Впереди, брат где-то там, и ему больно.

Рейт выскочил из густых зарослей на небольшую прогалину, где со скалы низвергался водопад. Может, он и задержался бы на минутку, чтобы полюбоваться видом, но было такое чувство, будто кто-то с силой сжимает его легкие и сердце и становится все труднее дышать.

Шейд.

Рейт осторожно обошел водопад и приблизился к тому участку скалы, где камни были пригнаны друг к другу как-то уж слишком хорошо. Он огляделся вокруг, отыскивая глазами отверстия, потому что хоть это место и походило на спокойный оазис посреди джунглей, он чувствовал Шейда и знал, что брат близко.

Это должна быть какая-то пещера, но Рейт не мог отыскать вход. Наверняка есть какой-то другой путь.

Он взглянул вверх на поток воды, бегущий по блестящим черным камням. За стеной брызг угадывались неясные темные очертания, напоминавшие пещеру.

Рейт полез вверх.

Камни были скользкими и шероховатыми, но он не обращал внимания на разодранные руки.

Пятьюдесятью футами выше, промокший до нитки от брызг, Рейт поскользнулся и чуть не полетел на землю, но успел ухватиться за колючую лиану, которая больно впилась в руку. Поморщившись, он разжал ладонь и нырнул за водопад.

Есть!

Футах в десяти над ним он увидел плоскую широкую полку, которая, казалось, уходит в глубину скалы. Рейт осторожно подполз к ней и подтянулся. Задача состояла в том, чтобы не оказаться сбитым мощным потоком воды на камни внизу, но в конце концов он с ней справился. С минуту полежал на спине на гладком камне, переводя дух, но мучения Шейда, как ледяные осколки в груди, заставили его подняться.

Рейт двинулся в глубь арочного тоннеля, оказавшегося гладким и чистым, явно не природного происхождения. На камне валялось полотенце, как будто кто-то мылься под водопадом как под душем. Мало-помалу глаза его привыкли к темноте, и он услышал всхлипы.

О, черт.

Рейт лихорадочно ощупывал взглядом стены пещеры, в попытке найти вход внутрь, а когда нашел, чуть не споткнулся в спешке о собственные ноги. Когда он вошел в поразительно современную кухню, то краем сознания отметил эту странность, но лишь на долю, секунды.

Звуки страданий занимали все его мысли и чувства, и он мог думать лишь о том, чтобы поскорее Добраться до брата.

Он пронесся через кухню, на ходу сбив что-то со стола.

— Шейд!

Завернув за угол чересчур быстро, он врезался плечом в дверной проем…

И прирос к месту. Каждый мускул закаменел. Сердце остановилось. Легкие обратились в цемент.

Шейд стоял посреди чего-то вроде пыточной камеры, держа в руке цеп, а Руна тщетно пыталась высвободиться из наручников на запястьях. Она всхлипывала, умоляя Шейда опустить оружие.

Пронизывающий озноб шока сотряс Рейта, и он покачнулся. Затем так же быстро шок испарился, уступив место раскаленной, обжигающей ярости.

Рейт кинулся на брата, повалил на пол и колотил до тех пор, пока до него не дошло, что Шейд не отбивается.

— Какого дьявола, что ты делал? — заорал он, но Шейд лишь тупо смотрел остеклевшим, несфокусированным взглядом.

Рейта затошнило. Судя по виду этого узилища, Шейд проделывал бог знает что с бог знает сколькими женщинами, причиняя боль и себе тоже. Зачем?

— Ты убиваешь их? — прошептал он. — Шейд, ты мучаешь их, а потом убиваешь?

Дыхание вырывалось резкими толчками, обжигая легкие. Воспоминания о собственных мучениях в лапах вампиров пронеслись в мозгу тошнотворными мимолетными вспышками.

— Нет, — сказал Шейд, широко раскрыв глаза. — Нет, никогда. Боже, Рейт, как ты мог такое подумать? — Он взглянул на Руну. — Я должен был освободить ее.

— Ты и близко к ней не подойдешь.

Он ударил Шейда, достаточно сильно, чтобы тот вырубился.

Острый запах крови тяжело висел в воздухе. Как вампир, он находил этот запах неотразимым, соблазнительным, хотя другой частью своей натуры испытывал отвращение от того, как эта кровь была пролита. Рейт не мог вспомнить, когда в последний раз в его голове и душе царил такой хаос. Дрожа, он направился к Руне.

Она едва держалась на ногах, сжимая руками деревянный столб, чтобы не упасть. Где она нашла силы, чтобы не сползти на пол, осталось загадкой, и он поймал себя на том, что восхищается ее мужеством, когда расстегивал наручники и отлеплял ее пальцы от столба.

— Эй, — мягко проговорил он. — Все в порядке. Все хорошо.

— Ш… Шейд?

— Он больше не причинит тебе боли.

— Но он н-не…

Может, еще нет. У Рейта не было медицинского образования или опыта, как у братьев, но шок он мог узнать. Руна обвисла в его руках, и он понес ее к кровати, стоящей у стены.

Ад и все дьяволы, неужели он совсем не знал своего брата? Рейт покачал головой, потому что на самом деле хорошо знал Шейда. Знал, что тот рос в любящей семье с сестрами, в которых души не чаял. Знал его любимую еду и напиток — рыбное заливное и фреска. Знал, какие фильмы Шейд любит — веселые романтические комедии.

Этот Шейд не согласуется с тем, который держит камеру пыток. И почему, черт возьми, Рейт не сумел увидеть эту жуткую тайну Шейда, когда прохаживался по его мыслям?

Вот дьявол!

Лежа на животе, Руна застонала в подушку. Дрожащими руками Рейт прикрыл ее одеялом, стараясь не касаться запястий, стершихся до крови, когда она пыталась вырваться. Он взглянул на Шейда, все еще лежащего без сознания на полу. Что дальше?

Эйдолон. Надо позвонить Эю. Он должен знать, что делать. Всегда знает.

Рейт пошарил в кармане джинсов и вытащил свой мобильный. Нет сигнала. Впрочем, это неудивительно, ведь они в дебрях Центральной Америки.

Но даже в дебрях Центральной Америки Шейд должен иметь связь с внешним миром. Он не любит долго быть изолированным. Как бы брат ни делал вид, будто ему никто не нужен, в душе Шейд не одиночка.

Рейт быстренько осмотрел пещеру, наконец нашел спутниковый телефон и позвонил Эю. Внешнее спокойствие Рейта обрушилось как стены песчаного замка.

— Эй, у нас беда. Ох, черт, черт…

— Успокойся. — Голос Эйдолона был плохо слышен из-за помех. — Что стряслось?

— Шейд. Я в его… комнате пыток.

В трубке повисло молчание.

— Черт!

— Ты знал? — Рейт осознал, что почти кричит, и заговорил потише: — Ты знал об этом?

— Поговорим об этом позже. Скажи мне, что там происходит. Где Шейд?

Рейт тяжело сглотнул.

— Он здесь, ранен. И его женщина… Просто поспеши.

— Скоро буду.

Рейт опустился на кровать рядом с Руной и положил ладонь ей на затылок. Закрыв глаза, сосредоточился на том, чтобы снабдить ее успокаивающими образами. Надо надеяться, ей нравится пляж. Море. Теплый песок. Все, что даст ей несколько минут покоя и поможет излечиться от ада, через который она прошла.

И только позже он осознал, что, вместо того чтобы убить ее, как он должен был сделать, вырывая Шейда из когтей маленкура, помогает ей.

Возможно, потому, что в глубине души считает: брату уже ничем не поможешь.

Эйдолон оставил Ривера за главного в отделении «Скорой помощи» и отправился прямиком в пещеру Шейда. Плохо, что Рейт узнал о ней, но когда Эй увидел Руну, лежавшую на кровати, и Шейда без сознания на полу, то понял, что все хуже некуда.

— Давай я, — сказал он Рейту, который встал и дал Эйдолону занять его место.

— Скорее.

В голосе Рейта смешались тревога, боль и страх. Того самого Рейта, которому обычно плевать на всех и вся. Эйдолон, наверное, никогда не поймет своего брата.

Эйдолон протянул руку к Руне, но заколебался, ладонь застыла у нее над спиной. Самое разумное — убить ее сейчас, когда Шейд без сознания, а она слишком обессилена, чтобы понимать происходящее. Он мог бы сделать это быстро, человечно.

Человечно. Какая насмешка! Люди превозносят себя, но как же быть с теми, кто забрасывает женщин камнями до смерти за измену мужьям? Или теми, которые забавы ради устраивают бои животных? Само собой, демоны ничуть не лучше, но они по крайней мере не прячутся за религиозными догматами и культурными традициями, дабы оправдать свою жестокость. Демонов оправдывает то, что они демоны.

— Эй?

Голос Рейта резко вырвал его из размышлений. Эйдолон никогда не любил людей с их заносчивостью, что постоянно веселило Тайлу, не упускавшую случая напомнить ему, что заносчивее его она никого не встречала.

— Думаю, не стоит этого делать, — тихо проговорил Рейт. — Руна достаточно натерпелась в руках Шейда.

Рейт отвел взгляд, то ли скрывая свое смущение тем, что поймался на милосердии, то ли переключив внимание на Шейда, Эйдолон не знал.

— Если я этого не сделаю, мы его потеряем.

— Мы его так и так потеряем. Посмотри на него: проклятие уже вступило в силу.

Мгновенная обжигающая боль прорезала Эя. Рейт прав. Ясно, что Шейд любит Руну. Если убить ее сейчас, это только ускорит проклятие.

Снова превратившись в доктора, Эй быстро осмотрел Руну и с облегчением обнаружил, что она страдает больше от изнеможения, чем отчего-то еще. Шейд сдерживал себя. Эй бросил взгляд на Шейда, грудь, живот и плечи которого покрывали множественные рубцы, и изменил свое мнение.

Эй сосредоточился и почувствовал, как теплое покалывание его исцеляющего дара побежало по правой руке, затем положил ладонь на плечо Руны. И сразу же легкие розовые полоски у нее на спине и потертости на запястьях зажили. Он услышал, как позади Шейд попытался добраться до Руны, но Рейт сел на него верхом и удерживал.

— Пусти меня, — прорычал Шейд и охнул от боли, и Эй догадался, что Рейту пришлось надавить.

— Эй, черт возьми, — пробормотал Рейт, — ты с ней закончил?

Эйдолон нахмурился. Шейд болезненно скалился и тянулся к цепу на полу. Проклятие! Эйдолон схватил Руну за руку:

— Руна. — Она повернулась на бок, ее стеклянные глаза заморгали, когда она начала сознавать происходящее. — Шейд дал тебе охранное слово. Ты должна сказать его.

— Что?

Она натянула одеяло на грудь.

— Охранное слово! Что это за слово? Шейда нужно освободить.

Руна побледнела.

— Тень, — прошептала она. — Тень.

Шейд обмяк на полу, в глазах промелькнуло чистейшее облегчение.

— Прости, Руна, — прохрипел он, — Прости.

— Что случилось, Шейд? — спросил Эйдолон. — Почему ты избит?

— Что, дьявол побери, происходит? — прорычал Рейт.

Эйдолон опустился рядом с Шейдом и направил исцеляющие волны в него.

— Все не так плохо, как ты думаешь, Рейт.

Рейт вскочил на ноги и повел вокруг себя рукой.

— Хочешь подсластить пилюлю, брат? Потому что, на мой взгляд, вот это, — он схватил со стены пару наручников, — именно то, что я думаю. Наш брат извращенец. — Он горько рассмеялся. — А я-то всегда считал Роуга извращенцем.

Руна соскочила с кровати так стремительно, что чуть не сшибла с ног Эйдолона. И вцепилась прямо в лицо Рейту. Совершенно голая.

— Не смей сравнивать Шейда с Роугом. Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Еще одно слово, и я убью тебя.

Ни разу в жизни Эйдолон не видел брата онемевшим.

Руна только что совершила невозможное.

Руна оттолкнула Рейта и опустилась на пол рядом с Шейдом, который был бледен как смерть и дрожал. Большая часть его тела то пропадала, то снова появлялась. То, что он сделал для нее, как сражался с ее желанием наказания и в конце концов обратил его на себя… это жертва выше всяческого понимания.

— Прости, — пробормотал он, — прости.

Руна обхватила ладонью его щеку, почувствовав колючую щетину.

— Нет, не надо. Это я должна просить у тебя прощения. То, что ты сделал для меня…

— Я бы сделал это снова.

Ее глаза жгли слезы.

— Знаю. — Она стащила с кровати одеяло и завернула в него их обоих. — Ты чувствуешь? Я свободна.

Вина из-за смерти матери ушла, как и ее обида на Шейда. Внезапно перестало иметь значение все, кроме связи между ними. Пусть на теле у нее не появилось знаков, отмечающих эту связь, но от этого она не стала слабее.

Он сглотнул. Один раз, второй.

— Чернота из тебя ушла. Но я все еще не могу… Боги, Руна. Что я сделал с тобой? Я никогда не мог защитить своих женщин. И всегда причинял им боль. Я причинил боль тебе.

— Ш-ш…

Руна прижала палец к его губам, а он притянул ее к себе и обнял так крепко, что ей стало нечем дышать. Сердце его стучало так громко и быстро, что почти заглушало голоса братьев.

Руна мягко отстранилась, но осталась на коленях у Шейда.

— Ты должен рассказать мне, что значит это исчезновение.

Она выразительно взглянула на его левую руку, которая мерцала на разных стадиях прозрачности. Руна почувствовала, как Шейда затрясло, и сердце ее чуть не разорвалось. Что бы за напасть это ни была, хорошего в ней мало.

— Помнишь, ты спрашивала про маленкур? — Когда она кивнула, он продолжил: — Это проклятие. Проклятие, которое я навлек на себя сам.

— Как?

Он потянулся, чтобы погладить ее по волосам, но когда волосы прошли прямо сквозь кисть, оставив лишь шепот воздуха, уронил руку.

— Знаешь, сколько времени мне понадобилось, чтобы перестать злиться на колдуна, который меня проклял? Сколько я винил его, а не себя? — Шейд покачал головой. — Мне минуло двадцать. Мама отправилась на охоту и оставила меня присматривать за сестрами. Но пока ее не было, я вступил в свой первый переходный период.

Руна кивнула, вспомнив, что она читала о процессе полового созревания демонов-семинусов.

— Для того чтобы пройти его, тебе нужен был безостановочный секс в течение нескольких дней.

— Да. Я отправился на поиски женщин. — Шейд длинно выдохнул и поднял взгляд к потолку. — До переходного периода я никогда не занимался сексом, а когда начал, то вел себя безрассудно. Мне просто требовалось пройти это, понимаешь? А когда все закончилось, мне хотелось секса уже потому, что хотелось. Не потому, что я в нем нуждался. Понимаешь?

Ничего толком не понимая, Руна кивнула, отметив, что его братья отошли к дверям, оставив их наедине.

— Поэтому, вместо того чтобы вернуться в пещеру защищать сестер, я подцепил одну старлетку. Мы отправились к ней домой. — Взгляд его скользнул по инструментам на стене. — Именно тогда я обнаружил, что унаследовал способность амберов чувствовать тайны женских душ и что, когда нужно освободиться от черноты, я могу им помочь.

— И ты…

— Да. Я сделал это. И как раз в это время пришел домой ее муж. Это было ужасно. Мы подрались. Я убил его. — Шейд передернулся. — Но перед смертью он проклял меня. Наложил проклятие никогда не любить, потому что если я полюблю, то исчезну.

— Умрешь?

— Хуже.

Руна с ужасом слушала, как он описывает то, что произойдет с ним.

— О, мой Бог! — Она зажала ладонью рот. — Так вот почему… почему ты хотел меня ненавидеть. Ты…

— Полюбить тебя, — хрипло выдавил он. — Но слишком поздно.

— Шейд! — Эйдолон стремительно вошел в комнату. — Не говори этого. Не говори больше ничего.

Охваченная ужасом, Руна наблюдала, как все тело Шейда замерцало, то исчезая, то вновь появляясь, и у нее появилось жуткое ощущение, что, если он признается ей в любви, все будет кончено. Понятно, почему братья хотели избавиться от нее.

— Это тогда ты обнаружил, что случилось с твоими сестрами, да? — спросил Рейт, пытаясь отвлечь Шейда от опасной темы.

— Да. — Голос Шейда дрогнул, а вместе с ним ее сердце. — Я вернулся в пещеру, где оставил их. Они все оказались мертвы. Все, кроме Скалк.

— Поэтому ты считаешь, что не можешь защитить женщин?

— Они не единственные, кого я не смог защитить. Свою мать тоже. А потом еще и Скалк…

— Перестань, — мягко сказала Руна. — Я слишком долго винила себя в смерти матери, да, я ужасная лицемерка, но ты ни в чем не виноват. Ты сделал все возможное. И, Шейд, ты ведь защитил меня. Ты вызволил меня из подземелья Роуга. А сегодня спас от него снова. Ты рассеял мрак, который окутывал мою душу из-за прошлого. Я никогда не чувствовала себя прекраснее. И теперь нам надо просто найти средство, как избавить тебя от этого проклятия.

— Такого средства нет, — сказал Эйдолон. — Из-за того, что он полю… В общем, средства нет. Проклятие может быть передано, но только кому-то близкому и любимому.

Руна почувствовала, как надежда по капле вытекает из нее. Потом накатил гнев: нет, черт возьми, она не потеряет его теперь. Должно быть какое-то средство.

— Где телефон?

Шейд нахмурился:

— Зачем он тебе?

— Я позвоню Эрику. Возможно, армия сможет найти то, что вы, парни, упустили.

Рейт фыркнул:

— Армия Соединенных Штатов? Да они не смогут отыскать даже прыщ у себя на зад…

— Рейт, — мягко перебил его Эйдолон, — мы должны принять любую помощь.

Рейтдичего не ответил, но принес Руне телефон. Она поблагодарила его и вновь повернулась к Шейду:

— Просто держись, хорошо?

— Хорошо.

Ради Руны он успокаивающе улыбнулся, но сам уже давно отказался от надежды.

Господи, как же ей хотелось обнять его, прижать к себе, любить до тех пор, пока все это не забудется, но ей необходимо держаться на расстоянии, если она не хочет ускорить проклятие.

Руна быстро оделась в джинсы и безрукавку и перешла в гостиную. Она надеялась, Эрик узнал что-нибудь об этом маленкуре. Меряя шагами комнату, набрала номер.

Эрик ответил, но было очень плохо слышно.

Тогда Руна вышла в потайную дверь пещеры. Вот так лучше. Не идеально, но она не может рисковать, слишком удаляясь от входа.

— Эрик, послушай, у меня есть кое-что для тебя. Маленкур, про который я просила тебя узнать, — это проклятие.

— Знаю. Но это все, что мне известно.

— Сделай все, что сможешь. Надо узнать больше, и как можно быстрее. Маденкур убивает Шейда. Это какое-то проклятие мщения, от которого жертва исчезает, если полюбит.

— Что ты хочешь сказать?

Слезы, которые ей удавалось сдерживать в присутствии Шейда, теперь побежали по щекам.

— Я люблю его.

— Сукин… он же демон, Руна!

— А я оборотень. Никто не идеален.

— Не время для шуток, сестричка. — Она услышала глухой стук, который подозрительно походил на удар кулака в стену. — Это неприемлемо. Я посылаю за тобой команду.

— Ты не сделаешь ничего подобного, — отрезала она. — Помнишь связь, о которой я упоминала? Если Шейд умрет, то и я умру.

— О Боже!

В такой ситуации совесть ведь ни при чем?!

— Да. Так что добудь сведения.

— Добуду, — выдохнул он. — И, Руна…

— Что?

— Я люблю тебя.

Руна слабо улыбнулась, потому что, как бы там ни было, Эрик всегда защищал и оберегал ее.

— Я тебя тоже.

Она нажала на «отбой», и внезапно дурацкий жук, оранжевый, с размахом крыльев как у летучей мыши, сел ей на шею. Она взвизгнула и смахнула его рукой. Насекомое улетело прочь, трепыхая крыльями, и Руна облегченно вздохнула.

Запахи, звуки… и звенящая тишина в лесу. Последний раз, когда такое случилось, Шейд явился из ниоткуда, под влиянием эсгенезиса глаза его горели красным.

— Руна.

Она круто развернулась, когда Шейд появился из кустов, одетый, как всегда, в черную кожу. И был весь плотный. Совсем никакой прозрачности. Это не Шейд.

Сердце ударилось о ребра, словно подталкивая ко входу в пещеру. Он был всего в трех ярдах, но с таким же успехом мог находиться на расстоянии мили. Она бросилась к нему. Не-Шейд метнулся вперед, схватил ее за горло, и Руна придушенно вскрикнула.

Телефон выпал из ее пальцев. Она вцепилась ногтями ему в руку, брыкалась, но он просто стоял, сжимая руку, с горящей в глазах ненавистью.

Черты его начали расплываться, искаженные красными пятнами у нее перед глазами. Последним, что Руна увидела, прежде чем тьма поглотила ее, было лицо Роуга.

— Возьми меня за руку.

Шейд воззрился на Рейта, когда тот опустился с ним рядом.

— Зачем?

Рейт вложил ладонь Шейда в свою.

— А теперь повторяй за мной: Соламия, Орентус, Крактузе.

— Что это?

— Просто повторяй, и все.

Шейд выдернул руку и, все еще сидя на полу, натянул джинсы.

— Скажи зачем.

— У меня не было возможности объяснить все в кабинете, потому что ты накинулся на меня.

— Рейт, — вмешался Эйдолон, — что это значит?

— Я подхожу к этому. — Рейт нетерпеливо отбросил прядь волос с лица. — Я отыскал одну колдунью, старую подругу. Вообще-то она враг, но это уже позади. — Эйдолон прочистил горло, и Рейт закатил глаза. — Ну ладно, ладно. Итак, мы знаем, что маленкур можно передать тому, кого любишь, но не знаем как. Она рассказала мне, как это сделать.

— Это слова которые ты только что произнес? — спросил Шейд.

— Ну да. Передай его мне. — Он протянул руку. — Мы должны соприкасаться. Рад, что ты надел штаны.

Шейд отполз назад, жалея о собственной слабости и мечтая вскочить на ноги и убежать.

— Ты в своем уме? Я не передам это тебе!

Он все пятился, но Рейт надвигался на него.

— Нет, передашь, братишка.

— Пошел к черту.

— Я никогда не влюблюсь, Шейд. Проклятие на меня не подействует. Давай, сделай как я говорю.

Шейд так решительно тряхнул головой, что волосы хлестнули по лицу.

— Черт бы тебя побрал, Шейд. — Голос Рейта был не громче шепота. — Ты столько раз спасал мне жизнь. Дай же и мне что-то сделать для тебя.

— Нет, я…

Шейд оборвал себя, когда смутное чувство тревоги сосредоточилось в груди. Зло сотнями иголок пробежало по коже и сдавило шею петлей.

— Руна, — ахнул он, — где она?

Он вскочил на ноги и схватил Эйдолона за руку, когда волка головокружение чуть не бросила его на колени.

— Наверное, еще разговаривает с братом, — предположил Рейт.

Шейд чертыхнулся, голова шла кругом.

— Она снаружи. Что-то случилось.

Эйдолон встретился с ним взглядом.

— Карцерисы.

— Может, на нее напал ягуар, — высказал очередное предположение Рейт, не слишком-то обнадеживающее, но по крайней мере он снова стал самим собой.

Эй метнул в Рейта сердитый взгляд, потом повернулся к Шейду:

— Оставайся здесь. Мы с Рейтом разберемся.

— Черта с два! — прорычал Шейд.

Удушье отступило, но Руну он теперь не чувствовал. Он ощущал лишь ее близость, но смутно.

Вместе с Рейтом и Эйдолоном Шейд выскочил на тропинку с южной стороны скал, где водопад переходил в озеро. Впереди на земле лежала Руна, съежившись возле дерева.

— Ах ты, сукин…

Что-то ударило его по голове, и боль взорвалась в черепе. Он развернулся туда, откуда получил удар, — к мерзкому демону-дреку с дубинкой в руках.

Рейт ударил дрека хлыстом, прихваченным в пещере. Лицо демона украсил устрашающего размера рубец, кровь и зубы брызнули в стороны.

Из кустов выскочили еще какие-то твари, но Шейд, тараня их, устремился к Руне.

Почти добежал. Почти…

Какое-то огромное четырехкрылое существо опустилось перед ним. Демон, которого он никогда раньше не видел, — мерзкая черная тварь, которая воняла и выглядела как гниющая плоть. Голова ее была немногим больше разверзнувшейся пасти, усеянной рядами острых как бритва зубов.

Шейд упал на спину и заехал ногой по одной костлявой лодыжке мерзкой твари. Та рухнула на землю, но тут же вскочила. Тогда он ударил в брюхо. Губчатая мягкая плоть засосала его руку почти по локоть. Фу, ну и гадость!

Шейд отскочил, заехав ногой твари между ног. Та взвизгнула и ударила его тяжелым крылом по плечам. Шейд увернулся, приняв лишь скользящий удар, но взрыв боли и запах крови говорили об ощутимом уроне. Еще одна тварь приземлилась рядом с ним, подняв своими крыльями такой ветер, что листья деревьев и кустов отчаянно затрепыхались. Что-то ударило его в спину, и сила удара на мгновение оглушила его.

Что, черт возьми, происходит? Это не операция Карцерисов, если только за последние годы они не сменили свои методы.

— Кроух!

Это слово, выкрикнутое на шеольском языке демонов, означало «назад» и могло бы вызвать облегчение, если б не было произнесено искаженным, скрипучим голосом Роуга.

Крылатые монстры попятились в стороны. Роуг вышел из-за одной из тварей, держа на руках Руну, которая была без сознания. На одной руке у него виднелось что-то вроде скоб — длинные, жуткого вида железные крючья, похожие на когти Фредди Крюгера, заменявшие ему отсутствующие пальцы.

— Оставайся на месте, — приказал Роуг, поднеся острия к горлу Руны, — или она умрет.

— Это будет последнее, что ты сделаешь в своей поганой жизни.

Роуг вскинул брови — клочкастые, отросшие после пожара лишь местами.

— Ты не в том положении, чтобы угрожать. — Он кивнул на Рейта и Эя, которых одолевали превосходящие силы противника. — Скажи им; чтобы остановились.

Для выразительности своего приказа он чиркнул острием по щеке Руны. Она слегка дернулась, но благодаря связи Шейд знал, что она в слишком глубокой отключке, чтобы почувствовать боль.

— Будь ты проклят.

Шейд старался сохранять голос низким и ровным, в то время как ему хотелось кричать.

— Ну!

Еще один взмах лезвия, и следующий порез оказался в опасной близости от яремной вены Руны.

Запах крови Руны наполнил Шейда горькой, острой яростью. Ему хотелось превратиться во что-то ужасное и откусить Роугу голову к чертовой матери. Но он не мог рисковать Руной, и даже если ему удастся убить Роуга, армия монстров, которых он привел с собой, вероятно, прикончит их всех.

— Рейт! Эйдолон! — прокричал он братьям, не сводя глаз с Руны. — Прекратите!

— Ни за что, брат.

Слова прозвучали невнятно, булькающе, и Шейд заподозрил, что Рейт говорит сквозь рассеченные губы и рот, полный крови. Что означает ее вкус у него на языке, а если прибавить к этому боль, то наверняка его обуяла вампирская жажда крови.

Проклятие!

— Останови его, — предостерег Роуг, вонзив острия в ее нежную кожу между щеей и скулой.

Сердце Шейда застучало как молот, на лбу выступил холодный пот.

— Эй! Останови Рейта. Быстро!

Разрываясь между потребностью оставаться как можно ближе к Руне и необходимостью помочь Эю утихомирить Рейта, Шейд заколебался, но, услышав, как Рейт молотит Эйдолона, принял решение и рванул к ним. Он схватил Рейта сзади, пригвоздив его руки к бокам, но только на секунду. Рейт всегда имел преимущество, но вкупе с жаждой крови делался просто невменяемым.

Они покатились по земле, но Рейт был сильным и злым как черт, и судя по тому, как горели красным его глаза и вытянулись клыки, Шейд сомневался, что Рейт соображает, с кем дерется.

Эйдолон придавил Рейта всей своей тяжестью, чтобы удержать, в то время как Шейд воспользовался своим даром, чтобы замедлить сердцебиение и дыхание Рейта, затем проник глубже, отсекая приток адреналина.

— Спокойно, брат. Расслабься, — пробормотал Шейд, оглядываясь через плечо, дабы убедиться, что с Руной все в порядке и никто из приспешников Роуга не собирается неожиданно напасть.

Обуздание Рейта было таким мучительно-медленным и скорее всего тщетным. Как только они отпустят его, он, вероятно, кинется на демонов снова.

— Очень, очень хорошо, — сказал Роуг. — Хотя убийство Рейта сделало бы вашу жизнь намного спокойнее.

— Шейд? — Голос Руны звучал тихо, но твердо, и гордость переполнила сердце Шейда. Он не ощущал ее страха, напротив, ее сила пропитывала воздух. — Прости.

— Все хорошо, лирша.

Роуг фыркнул:

— Ты же исчезаешь. Какое, к черту, «хорошо»?

Глубокий низкий рык заклокотал в горле Руны. Пульс Шейда лихорадочно заколотился в панике.

— Руна, нет!

Она ударила. Двойной удар — ногой по голени и кулаком в лицо. Ударная волна энергии поразила Шейда: она пытается превратиться.

— Ах ты, сучка! — прошипел Роуг и вонзил одно из своих лезвий ей в плечо. Ее крик рассек воздух. — Лезвие из чистого серебра. Ты не сможешь превратиться.

Красная пелена застлала Шейду глаза. Он прыгнул вперед, чтобы вцепиться в горло Роугу. Что-то воткнулось ему в шею. Наверняка дротик, смазанный какой-то дрянью. Шейд так тяжело рухнул на землю, что выбил весь воздух из легких. Охваченный решимостью добраться до Руны, он выдернул дротик из кожи. Гневные возгласы Рейта и Эйдолона сказали ему, что братьев постигла та же участь.

Последнее, что он услышал, прежде чем потерял сознание, был душераздирающий вопль Руны.

 

Глава 19

Кайнан стоял на пороге квартиры Джем. Его мутило, а голова плохо соображала после полдюжины порций жидкой храбрости, которые он хлопнул перед приходом сюда. До смерти Лори Кай не был любителем, выпить, но в последнее время одиночество все чаще толкало его в одурманивающие алкогольные объятия.

Хотя обычно он не падал в эти объятия до полудня.

Но сегодня утром начал рано, после того как позвонил Эрику и убедился, что армия знает о его работе в подземной больнице. Кай ясно дал понять, что не предаст Эйдолона или больницу, и Эрик, похоже, воспринял это спокойно. Они немного поговорили, поделились друг с другом кое-какими новостями, и эго пробудило в нем ностальгические чувства по прошлому.

Дверь открылась, и перед ним предстала Джем, удивленная и невозможно возбуждающая в черной майке с глубоким вырезом, в котором чуть-чуть виднелся малиновый лифчик. Ее обтягивающая черная мини-юбка была такой короткой, что ему захотелось узнать, такого ли цвета ее трусики, что и лифчик.

— Кайнан. Какой сюрприз!

— Могу я войти?

Джем прищурилась, но отошла в сторону. Ее нежный цитрусовый запах донесся до него, когда он проходил мимо, и его слегка качнуло. Это все алкоголь.

Может, и так, но не от алкоголя его дружок сделал стойку. Кайнан вошел в маленькую гостиную и повернулся к ней.

— Ты собиралась куда-то пойти?

— Пойти? — Джем взглянула на свою одежду. — А, да нет. Никуда особенно я не собиралась. Всего лишь в бакалею. Возбуждающе, правда?

Его плоть дернулась, потому что, да, это выглядело возбуждающе. Проклятие!

Он прокашлялся. Потер затылок. Сглотнул ком, чтобы сказать то, что должен сказать.

— Э-э… послушай, Джем. Думаю, нам надо поговорить.

— Я тоже так считаю.

Она оперлась бедром о спинку дивана из черной кожи, как вся ее мебель. В сущности, все в ее гостиной было либо черным, либо белоснежным; Никаких полутонов.

— Мы могли бы начать с того, почему ты все еще терзаешь себя, — напрямик сказала она. — Лори уже год как умерла.

Кайнан не ожидал этого, и удивление быстро переросло в оборонительный гнев.

— А разве у горя есть временные границы? — огрызнулся он. — У вас, демонов, так, да?

— Почему всегда все сводится к этому? Я могу сказать, что считаю облака красивыми, и ты ответишь, будто они красивы только в глазах демонов.

То, что она была права, еще больше разозлило его.

— А чего ты ждала? Я столько лет боролся с ними. Терял из-за них друзей. Потерял из-за них жену.

— И тем не менее ты здесь, в жилище демона.

— Я не собираюсь здесь оставаться.

Джем скрестила руки на груди.

— Тогда зачем пришел?

— Чтобы извиниться. В тот вечер я вел себя по-свински. Мне не следовало вводить тебя в заблуждение. Я использовал тебя, а это нечестно. Больше я этого не сделаю.

— Ты не использовал меня. Я нуждалась в тебе, ты нуждался во мне…

— Мы живем в разных мирах, Джем.

— Да неужели? Почему же ты ходишь по тем же больничным коридорам, что и я? И носишь такую же больничную форму с демонским кадуцсем?

Чертыхнувшись, Кайнан взъерошил руками волосы.

— Думаешь, я не понимаю, как все это сложно и запутанно?

— Я думаю, ты погружаешься в мир, который ненавидишь так, что цепляешься за свой гнев. Ты просто не хочешь забывать измену жены, ведь так?

— Ты ничего не знаешь, — проскрежетал Кайнан.

— Думаешь, я не вижу, что ненавидишь ты не демонов, а себя? Презираешь себя за то, что тебе начинают нравиться некоторые из нас? — Джем приблизилась к нему вплотную, и ее грудь коснулась его груди. — Тебе ненавистно то, что ты хочешь меня. Это бесит тебя. Не дает тебе покоя.

— Знаешь, что не дает мне покоя? — Он стиснул в кулаке край ее юбки, и голос его понизился до низкого рычания. — Эта твоя завлекающая одежда. Нравится дразнить мужчин? Или тебя возбуждают только смертные мужчины? Тебе нравится завлекать их, а потом смеяться, как ты заставила ничего не подозревающего, глупого человека трахаться с демоном?

Это были несправедливые слова, порожденные злостью, отчаянием и доброй старой похотью. Он и сам толком не знал, чего надеялся достичь, произнося их, но уж точно не щипка в руку.

— Дурак.

Он заморгал.

— Что?

— Порочить кого-то не в твоем характере, Кайнан. Тебе это не идет. — Голос Джем звучал мягко, но уверенно и на удивление не злобливо. А после его слов она должна бы быть вне себя. — Я знаю, ты страдаешь, ты потерян, но в глубине души ты по-прежнему порядочный человек.

— Прекрати так говорить! Разве порядочный человек бросил бы людей, с которыми работал много лет? Стал бы жить среди демонов? Воспылал бы стра…

Он осекся, чтобы не сказать больше, но Джем поняла.

— Никогда бы не подумала, что ты можешь быть трусом, — заявила она, отчего кровь в его жилах вскипела. — Но, оказывается, можешь. Ты так боишься собственной слабости, что не позволяешь себе испытывать какие-то чувства? Боишься совершить что-то такое, что свернет гору морального превосходства, на которой ты стоишь и взираешь на всех остальных сверху вниз?

Он? Трус? Кайнан зациклился на этом слове, которое вернуло его назад, в армейские дни, где даже намек на трусость становился клеймом, пятном позора, которое невозможно было смыть за всю карьеру. Кай мог признаться в страхе — да и кто, черт возьми, не испугается, оказавшись лицом к лицу с тридцатифутовым демоном-герунти с зубами-саблями и когтями длиной с человека. Но он не трус.

Хотя он прямо сейчас доказал ее правоту, когда отказался признаться, даже самому себе, что хочет ее. Хочет быть на ней. В ней. Заставить ее кричать. Да поможет ему Бог, он желает погрузиться в тело демона и очиститься от всех своих тревог. Просто сделать этот последний шаг и переступить черту, разделяющую добро со злом. Порок с добродетелью. Удовольствие с болью.

Эта граница раздвинулась, когда он позволил себе утонуть в ее глазах. Но когда Джем облизнула губы, медленно и чувственно обведя их розовым кончиком языка, Кайнан не просто перешагнул черту, а перепрыгнул через нее.

Стиснув в кулак волосы на затылке Джем, Кай впился ртом в ее губы. Джем застыла. Сжала губы и не впускала его. Все инстинкты в нем взыграли: мужской требовал заполучить эту женщину, солдатский требовал победы.

Кайнан с силой прижался к ее мягкому телу своим твердым. С колотящимся сердцем он стал настойчиво ласкать языком плотно сомкнутые губы. Кай обхватил Джем ладонями за ягодицы и прижал к своему быстро растущему возбуждению, и, наконец, она со стоном обмякла. Губы ее приоткрылись, и он тут же воспользовался этим. И когда их языки переплелись, все, о чем он мог думать, — это попробовать ее везде. Хотелось увлечь ее на пол и вонзиться в нее с такой силой, чтобы она закричала в экстазе.

И что потом? Они поженятся и будут жить долго и счастливо?

Тяжело дыша, Кай оторвался от нее. Кровь болезненно стучала в жилах.

— Я не могу. Это не должно случиться.

Глаза Джем подернулись пеленой вожделения, взывавшего к его мужскому началу.

— Нет, должно. Мы взрослые, Кайнан. Нам не требуется разрешение. — Голос ее стал резче. — Или все дело в твоей демонофобии?

Хотел бы он, чтоб дело было только в этом.

— Я не готов ни к чему приятному, Джем. Я возьму тебя грубо и жестко, и не будет ни чувств, ни эмоций. — Он обхватил ладонью ее подбородок. — Это будет всего лишь совокупление, а твое тело просто послужит для удовлетворения похоти. Мне нечего тебе предложить, кроме секса, а ты такого не заслуживаешь.

Кай отвернулся и услышал, как она шагнула ближе, черт бы ее побрал.

— Это ничего, — сказала она. — Я так давно хочу тебя, Кай. Если б я считала, будто у меня есть с тобой шанс, еще тогда, когда Лори была жива, я бы попыталась им воспользоваться, даже несмотря на то что ты женат.

Голос ее, такой тихий, с едва уловимой дрожью, стал последней каплей.

— Господи, Джем, тебе нужен кто-нибудь лучше, чем я. Ты достойна лучшего.

— Ух ты, звучит почти так, как будто ты меня уважаешь. А разве демон заслуживает хорошего отношения?

Теперь тон ее стал горьким. Кай стиснул зубы, потому что она права. Она же демон. С какой стати он беспокоится о ее чувствах? Ее ранимости?

Он круто развернулся.

— Значит, ты этого хочешь, да? В самом деле хочешь, чтобы я трахал тебя, как какое-то животное?

— Да, — прошептала она.

В ту же секунду Кай набросился на нее. Развернул и перекинул через подлокотник кресла. Одной рукой задрал на ней юбку, а другой освободил свою рвущуюся на волю плоть. Боже, вид ее тугой округлой попки заставил его дышать еще чаще, и он задержался на миг, чтобы погладить мягкую кожу. Джем задрожала и чувственно, распутно толкнулась в его ладонь. Не в силах больше ждать и не желая медлить, он сорвал с нее трусики — красные, как он и предполагал, — и вошел в нее одним мощным толчком.

Он почувствовал ее барьер слишком поздно. Кай услышал ее крик боли, который не утих, даже когда он застыл.

— Проклятие! — Закрыв глаза, он сделал глубокий, дрожащий вдох. — Почему ты мне не сказала?

— Потому что, — пробормотала Джем, наклонив голову, чтобы он не видел ее лица, — я боялась, ты не сделаешь этого, если будешь знать.

Зарычав, он вышел из нее.

— Чертовски верно!

Черт, черт, черт! Отстранившись, Кай привалился к стене. Его ноги подкосились. Девственница. У него была только одна до этого.

Лори.

Кайнан и сам был девственником, когда они встретились. Ему только исполнилось восемнадцать, и его отправляли в лагерь для новобранцев, а Лори работала медсестричкой в медицинском центре, где они проходили осмотр. Это была любовь с первого взгляда, и хотя они и не надеялись еще когда-то встретиться, в конце концов оказались на одной базе. Встречались полгода, а потом, под влиянием минутной прихоти, поженились. В ту ночь он взял ее девственность медленно, нежно. Это были незабываемые переживания для них обоих.

И вот теперь он взял девственность Джем безжалостно, грубо и даже не подарил ей оргазма в качестве компенсации.

— Проклятие, Джем, — устало проговорил он. — Почему я? Почему ты хранила себя так долго и отдала свою девственность мне?

Джем повернулась к нему, дрожащими руками одергивая юбку.

— Я уже давно люблю тебя. С тех самых, пор, как впервые увидела в больнице в Мерси.

Те дни казались такими далекими. Он приводил раненых Хранителей к тамошнему доктору, который знал о битве между эгисами и демонами. Джем работала интерном, и он даже не подозревал о ее демоническом происхождении.

— Я не могла заставить себя заниматься сексом с кем-то другим, хотя и понимала, что с тобой у меня нет ни малейшего шанса. — Она шмыгнула носом и стерла слезинку тыльной стороной ладони. — Я просто… Просто хотела подарить тебе что-то чистое. Это все, что у меня есть. Было. И оно всегда было твоим.

А, черт! Грудь сдавило невидимыми железными тисками. От стыда по коже поползли мурашки. Что он должен на это сказать?

Звонок мобильного напугал его, и, ненавидя себя за дрожащие руки, Кай вытащил телефон из кармана.

— Слушаю.

— Кай, старик, это Эрик, Я не могу найти Руну, а у меня для нее важная информация. Ты не знаешь, как связаться с Шейдом?

Кайнан выругался, когда Эрик поперхнулся на имени Шейда, что неудивительно, если ему известно о нерушимой связи своей сестры с демоном.

— Сделаю все, что смогу. — Кай отключился и, не глядя на Джем, сказал: — Мне надо идти.

И ушел не оглядываясь. Подтвердив, что он трус, как она и говорила.

* * *

Сознание медленно возвращалось к Руне, а вместе с ним пришла чернота — настолько густая, что она не могла понять, открыты ее глаза или закрыты, пока не моргнула несколько раз.

— Руна, лирша, очнись.

Тревога Шейда прорезалась сквозь черноту. Приподняв голову, Руна поморщилась от резкой боли, прострелившей затылок. Она сглотнула в тщетной попытке ослабить тошноту в желудке. Где она?

Руна села на холодном каменном полу, боковым зрением уловила слабый мерцающий свет. Звон цепей, прикрепленных к лодыжкам, эхом разнесся вокруг. Она прищурилась на свет. Свечи? Нет, факелы. Знакомо. Она принюхалась и ощутила гнетущий запах крови, плесени, испражнений и ужаса.

О Боже! Она снова в темнице Роуга. Тошнота подкатила к горлу, и она наклонилась в сторону — как раз вовремя, чтоб ее не вырвало прямо на колени. Желудок конвульсивно сжимался, избавляясь от содержимого. Сквозь звон в ушах она слышала, как Шейд повторяет ее имя, как с каждой секундой голос его становится все встревоженнее.

Воспоминания о последних часах нахлынули сокрушительной волной, и ей захотелось снова погрузиться в блаженное неведение, свернуться в клубочек и закрыть глаза. Так уже было раньше, однажды, когда отец впал в пьяное буйство. Три дня Руна пролежала на полу в своем стенном шкафу, и мозг уносил ее в какие-то более приятные места, туда, где она не сознавала ничего. Врачи назвали это кататонией и в конце концов вывели ее из этого состояния, но она никогда не забывала, как легко это было.

— Руна, детка, останься со мной.

Шейд знает. Знает, о чем она думает, знает о ее слабости. Он избавил ее от чувства вины, которое терзало многие годы, но та девочка, которой она была, осталась. Шейд все время твердит, будто она изменилась, стала сильнее, но это ее желание свернуться клубочком и сдаться доказывает, как она еще слаба.

— Руна. — Голос Эйдолона, низкий, властный, вырвал ее из тумана жалости к себе. — Посмотри на меня.

Все еще на четвереньках, она повернула голову на этот голос. Зрение ее прояснилось, но лучше бы этого не случилось. Она думала, что находится в камере, подобной той, в которой они с Шейдом очутились в первый раз. Но все оказалось гораздо хуже.

Они в подземелье Роуга, но их поместили в большой внешний зал, где Роуг держал пыточные инструменты. Она прикована к стене, а Шейд с братьями раздеты донага и заперты в отдельных клетках. Шейд прижимался к решеткам средней клетки, словно пытался подобраться к ней как можно ближе, и тело его мерцало, то появляясь, то исчезая.

— Ох, Шейд, — прошептала она.

— Послушай меня, — сказал Эйдолон из своей клетки слева от Шейда.

Он сидел, прислонившись спиной к задним решеткам, небрежно положив руки на колени, будто расположился на диване перед телевизором.

— Чем больше Шейд беспокоится о тебе, тем быстрее прогрессирует проклятие. А если ты умрешь, горе прикончит его. Ты должна держаться. Быть сильной.

— Она сильная, — проговорил Шейд. Он не сводил с нее пристального, напряженного взгляда. — Ты сильная. Ты выдержишь.

Роуг шагнул с полутемной лестницы в конце зала в сопровождении двух дюжих демонов с бараньими головами.

— Ну, это будет задачка не из легких. Выдержать это, я имею в виду.

Он стремительно выступил вперед в развевающейся черной накидке.

Рейт, который стоял в углу своей клетки повесив голову, с прилипшими к окровавленному лицу волосами, зашипел. Руна ахнула. Рейт походил на… демона. Лицо его было маской ярости, клыки размером с тигриные, а глаза горели как уголья. Он весь покрылся запекшейся кровью и синяками, намного хуже, чем Шейд или Эйдолон, и когда Роуг приблизился, Рейт взбесился. Он атаковал железные прутья, раз за разом врезаясь в них, будто стремился сломать все до единой кости в своем теле, чтобы протиснуться между ними. Шейд попытался урезонить его, но без толку.

— Он так возбужден, — небрежно бросил Роуг. — Хотя я, наверное, тоже был бы, если б меня держали в клетке и мучили двадцать лет кряду.

— Ну, ты заполучил всех нас, — прорычал Эйдолон, поднимаясь. — И чего ты хочешь?

Позади Роуга два неповоротливых демона разожгли огонь в очаге.

— У меня список длиной в милю, братец. И он начинается и заканчивается болью. — Роуг улыбнулся. — Уж кто-кто, а ты о ней немало знаешь, правда, Эй?

Рейт затих в своей клетке, голова свесилась, грудь тяжело вздымалась, взгляд буравил Роуга.

— Заткнись. — Эйдолон потряс прутья клетки. — Заткни свой поганый рот.

— Что, не хочешь, чтоб бедный малыш Рейт узнал, как ты страдал за него?

— Эй…

От низкого рычания Рейта у Руны озноб прошел по коже. Что-то плохое, очень плохое вот-вот откроется.

Роуг повернулся к Рейту:

— Бедный малыш, ты был так потрясен, когда узнал, что Шейд возбуждается от всяких садомазохистских штучек, которые он проделывает с женщинами. А не желаешь ли узнать, что Совет вампиров делает с Эйдолоном раз в месяц? Думаю, от этого у тебя окончательно снесет крышу. Ты же всегда был таким неуравновешенным.

— Ублюдок, — прошептал Эйдолон. — Я доверял тебе. Беспокоился о тебе!

Шейд пожал плечами:

— А я никогда. Ты всегда был подонком.

Роуг рявкнул что-то на непонятном языке своим приспешникам. Они сунули железные кочерги в огонь, который развели, и кровь в жилах Руны застыла, как Гудзон зимой.

— Ты получишь свое через минуту, Шейд, — Роуг подошел поближе к клетке Рейта, но не слишком близко, отметила Руна. — Знаешь, почему Совет вампиров тебя не трогает? Почему ты все убиваешь и убиваешь, а они молчат? Да потому что давным-давно наш дорогой и любимый брат Эйдолон вызвался нести наказание вместо тебя.

Рейт побледнел так, что, казалось, еще чуть-чуть — и потеряет сознание.

— Нет.

— Ты, кусок дерьма, — пробормотал Эйдолон, — я разорву тебя на части голыми руками.

— О, ты непременно разорвешь одного из нас на части, но чуть позже, — пообещал Роуг, не сводя глаз с Рейта. — А знаешь ли ты, братишка, как наказывает Совет вампиров, когда ты превышаешь допустимую норму человеческих жизней в месяц? Знаешь ли ты, что они часами избивают Эйдолона? К тому времени, когда они заканчивают, на нем живого места не остается, одно сплошное кровавое месиво. Весело, правда? И это продолжается уже давно. Я позаботился об этом.

Глаза Эйдолона округлились.

— Это ты. Ты превращался в Рейта и убивал.

— Рейт так бахвалился своими убийствами, что моей помощи здесь не требовалось, но на самом деле я просто люблю убивать людей.

Рейт дрожал, и глаза его сделались такими безумными и полными боли, что Руна практически чувствовала его страдания.

— Почему, Эй? — прохрипел он. — Почему вы мне не сказали?

Роуг рассмеялся:

— Идиот. Они не сказали тебе потому, что ты ничтожный слабый червяк. Никогда не мог понять, почему они просто не дали тебе подохнуть на том складе.

— Не слушай его, Рейт. — Голос Шейда звучал холодно, твердо и властно с целью привлечь внимание Рейта и удержать его. — Эй принимал наказание, ибо ты и без того уже достаточно страдал.

— Однако все это мелочи, цветочки, — самодовольно заявил Роуг, — по сравнению с этим.

Он щелкнул пальцами, и еще два демона вывели вперед бледную женщину, которая двигалась как зомби.

Кем, как с ужасом осознала Руна, она на самом деле и являлась. Иисусе, это та женщина, которую Руна убила, когда они с Шейдом убегали.

— Да ты совсем больной, — вымолвил Шейд, уставившись на женщину. — Ты оживил ее.

— Да, и твоя женщина отдаст свою кровь, которая мне нужна, чтобы полностью вернуть мою любимую к жизни.

Шейд оскалил зубы в безмолвном рыке. Руна даже не успела понять, что происходит, как он превратился в какого-то тощего веретенообразного демона и молниеносно выбросил удлинившуюся руку через решетки в сторону Роуга. Когти Шейда вцепились Роугу в грудь, и кровь брызнула на деревянные козлы с ним рядом.

Роуг вскрикнул и отскочил. Холодная бездушная ярость вспыхнула в его глазах.

— С каким наслаждением я заставлю тебя страдать. Всех вас. Помимо того что я убью Руну на глазах у Шейда и буду наблюдать, как он исчезает навсегда, я собираюсь позаимствовать у Рейта несколько жизненно важных органов, а также кожу, а потом заставить тебя пересадить все это мне.

У Руны отвисла челюсть. Глаза Эйдолона сделались опасно красными, горя как рождественские огни. Злые рождественские огни.

— С чего ты взял, что я сделаю подобное? — Голос Эйдолона звучал так, словно его протащили сквозь всю преисподнюю.

— Потому что, дорогой брат, если ты этого не сделаешь, я буду пытать Тайлу так, как ты себе и представить не можешь.

Ужас Эйдолона был практически осязаем.

— У тебя нет Тайлы.

— Пока нет. Но будет. Она сама явится, влекомая твоим и страданиями.

Шейд покачал головой:

— Не слушай, Эй. Помнишь, Рейт не почувствовал меня, когда я находился здесь?

— Я убрал заглушающий покров, — сказал Роуг. — Она придет. А когда это случится, я буду готов.

Он подошел к огню, в котором нагревались несколько железных штырей. Кивнул двух дюжим демонам, и те вытащили по раскаленному докрасна штырю из углей. Улыбнулся, вновь поворачиваясь к Шейду.

— Что ж, пора развлечься, мальчики.

 

Глава 20

Кайнану не удалось найти ни Шейда, ни Руну. Черт, и Эйдолона с Рейтом он тоже не смог отыскать. Он вернулся в больницу и уже собирался еще раз набрать Эя, когда его мобильный зазвонил — с домашнего номера Эйдолона.

— Да?

— Это Тайла. — Голос ее вибрировал от паники. — Эйдолон в беде. Ему больно. О Бог мой, Кайнан, это ужасно!

Адреналин ударил в кровь, под ложечкой засосало, по коже головы поползли мурашки, ион постарался прибегнуть к своему успокаивающему врачебному тону.

— Так, спокойно, расскажи мне, что случилось.

В трубке послышался сдавленный всхлип.

— Несколько часов назад он позвонил мне из больницы, Рейт нуждался в нем. У Шейда дома, я думаю. Рейта что-то сильно взволновало. С тех пор от него ни слуху ни духу. О Боже!

Холодный озноб пробежал вверх по позвоночнику. Если братья вместе и одному из них больно, то они, вероятно, все в беде.

— Тайла, послушай меня. Ты ведь можешь чувствовать Эйдолона, верно? Именно такты и узнала, что ему больно.

— Да. Я должна быть с ним.

— Ты можешь найти его? Можешь использовать свою связь, чтоб обнаружить его местонахождение?

— Да. Он говорил что-то про крепость Роуга где-то в Ирландии. Я сейчас отправляюсь туда.

— Тебе нельзя туда одной. Я пойду с тобой.

— Ты не сможешь пройти через Портал.

Кайнан выдохнул. Он и забыл про ограничения для людей. Только обитатели подземного мира или люди в бессознательном состоянии могут пройти через него, поэтому, похоже, надо, чтобы его вырубили. От одной этой мысли мурашки поползли по коже — очевидно, люди, которые приходят в себя внутри Портала, выходят из него мертвыми.

— С этим ограничением мы справимся. Встречаемся здесь, в больнице.

— Мне нужна Джем. Ты можешь найти ее?

— Я позвоню ей.

— Ее сотовый не отвечает. Она расстроилась из-за какого-то осла, который не удовлетворил ее или что-то в этом роде… поэтому отправилась в «Вамп».

Черт. «Вамп». Клуб готов. То еще местечко. И он прекрасно знает, кто этот осел.

— Тай, не соверши какую-нибудь глупость и не ходи туда одна. Дождись, когда мы все соберемся в больнице. Поняла?

От нажал «отбой» и отправился прямиком в «Вамп». В клубе было темно, шумно и дымно. Грохотала музыка в стиле хэви метал. Кайнан пробирался между дергающимися под музыку телами, стиснув зубы от тесноты и духоты. На одной половине завсегдатаев было слишком много одежды, на другой — слишком мало. Джем, без сомнения, принадлежала к последней, и эта мысль заставила Кая сжать кулаки от раздражения, на которое он не имел права.

Впереди в толпе подпрыгивала черно-синяя голова, и он направился прямо к ней. Кайнан увидел Джем раньше, чем она заметила его, и хотя ревность вспыхнула в груди при виде какого-то высокого вампира, который прижимался к ней в танце, он остановился, чтобы полюбоваться ею.

От черных сапог на шестидюймовых шпильках до черной мини-юбки она была сплошь длинные ноги с татуировками роз на длинных стеблях, изгибающихся по бедрам внутрь. На ней был красный корсет со шнуровкой, приподнимающий великолепную грудь, а на изящной шейке кожаный собачий ошейник с шипами. Кай никогда не был большим поклонником готического стиля, но ей он шел, и Кайнан поймал себя на том, что хочет быть ее партнером вместо этого хиляка.

Кайнану трудно было представить, что парень с раскрашенным в белое лицом, подведенными черным карандашом веками и намазанными черной помадой губами окажется хорошим любовником. Хотя, с другой стороны, он не мог представить никого, занимающегося любовью с Джем.

Словно почувствовав его, она обернулась. Ее зеленые глаза вспыхнули удивлением, а потом лукаво сузились.

Джем оттолкнула своего партнера и стала протискиваться сквозь толпу, не сводя с Кайнана глаз. Словно зачарованный, он стоял столбом, пока она не подошла к нему так близко, что они соприкоснулись, грудь с грудью. Она ухватила его за воротник рубашки и дернула к себе, втиснув его ногу между своими. Она не могла не почувствовать возбуждения, прожигающего ее живот, как он не мог не заметить жара ее плоти, трущейся о его бедро.

Это была месть, и Кай знал это. И хотя он с удовольствием дал бы ей возможность завести его, а потом уйти, на кону стояли жизни. Однако он медлил, положив руки ей на бедра и двигаясь в непристойном танце, который пытался изобразить бледнолицый вампир. И если судить по ее участившемуся дыханию, Кай делал это лучше.

Страсть вспыхнула в ее глазах. Зная, что не следует этого делать, он впился ей в губы неистовым, требовательным поцелуем. Ее отклик лишил его дыхания и мыслей, почти заставив позабыть, зачем он здесь. Но он вспомнил и вынудил себя оторваться от нее.

— Я здесь не для этого! — прокричал он сквозь грохот музыки.

Она подбоченилась.

— Серьезно? Да я и не думала, что ты пришел сюда, чтоб трахнуть меня прямо на людях, когда ты и наедине этого не сделал.

— Мы нужны Тайле.

Кай схватил ее за руку и потащил из клуба.

Сразу за дверями она рывком остановила его.

— О чем ты говоришь?

Он оттащил ее в сторонку, подальше от людей, толкущихся у входа.

— Братья-семы пропали. Руна тоже. Тайла говорит, что чувствует: Эю больно.

— Роуг?

— Вероятно. Мы должны найти их.

Его сотовый зазвонил, и Кай на ходу вытащил его из кармана, пока они с Джем неслись к его «мустангу». На дисплее высветилось имя Эрика.

— Да?

— Ты нашел мою сестру?

— У меня есть зацепка, но сейчас нет времени вдаваться в подробности.

— Я на пути в Нью-Йорк, но у меня есть кое-что, что ей надо услышать, если ты найдешь ее первым.

Кайнан выслушал, и хотя представления не имел, о чем Эрик толкует, пообещал передать все Руне.

Если они переживут ночь.

* * *

Шейд ждал в своей клетке. Ждал, когда Роуг вернется и продолжит свои забавы.

Забавы. Да уж. Тыкать и бить Эйдолона и Шейда раскаленными штырями просто чертовски весело. Хорошо, что сейчас Роуг забрал с собой своих приспешников и подружку и они могли спокойно, без соглядатаев, пострадать некоторое время.

Эйдолон сидел в углу клетки, сосредоточившись на том, чтобы запрятать свою боль как можно глубже, не желая, чтобы Тайла выследила его. Но Шейд подозревал, что уже слишком поздно. Шейд потер бедро, где штырь вонзился глубоко, но, как и с большинством его ран, раскаленное железо прижгло кожу, поэтому крови почти не было.

Хотя Роуг грозился дать своим миньонам изнасиловать Руну, пока, слава богам, этого не случилось. Также они не трогали Рейта, хотя он как раз пострадал больше всех.

Он буквально обезумел, когда Эя и Шейда били и кололи раскаленными штырями. Он кидался на прутья клетки до тех пор, пока не превратился в одно сплошное кровавое месиво. Сейчас он стоял неподвижно, как статуя, устремив застывший взгляд на лестницу. В его глазах отражалась смерть. Смерть и легкая примесь безумия, которая говорила, что он очень близок к тому, чтобы окончательно спятить.

За несколько часов Рейт не шелохнулся и не проронил ни слова, что бы Шейд ни говорил и ни делал, и он гадал, удастся ли брату когда-нибудь оправиться от этого.

При условии, разумеется, что они выживут.

Дрожь сотрясла Шейда, когда он подумал о том, что планирует для них Роуг. Смерть — это одно, но вырезать у Рейта органы и живьем содрать с него кожу, а потом вынудить Эя пересадить органы Роугу… черт!

Шейд потряс клетку, надеясь прогнать безумие из взгляда Руны.

— Детка, ты как?

Она ни на минуту не сводила с него глаз с тех пор, как Роуг ушел. Руна неистовствовала так же, как Рейт, когда Роуг развлекался, и кожа у нее на лодыжках стерлась в кровь после того, как она рвалась из своих оков.

— Я убью его.

Голос ее охрип от крика, но силы слов это не убавило. Он знал, что она вырвет сердце из груди Роуга, если у нее появится такая возможность.

Грудь его расширилась от глубокого вдоха, поток крови прихлынул к сердцу. Любовь наполнила его, такая теплая, такая чудесная, что к глазам подступили глупые сентиментальные слезы.

— Шейд. Проклятие!

Эйдолон вскочил на ноги.

Руна вскрикнула:

— О нет! Шейд, нет!

Он взглянул вниз и почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Тела его почти не было видно. Он исчезает, и, судя по всему, счет идет уже на минуты.

Кайнан, Джем и Тай стояли возле Портала подземной больницы. Драгоценное время ушло на то, чтобы осмотреть местность, прилегающую к ирландскому Порталу, и нейтрализовать демона, охраняющего его, после чего Тайла вернулась в больницу за Джем и Каем.

Джем не сказала ему ни слова с тех пор, как они покинули «Вамп».

— Ты связалась с ирландским подразделением эгисов для прикрытия?

— Я бы с радостью, — ответила Тай, — но не уверена, что они, перебив плохих демонов, на этом остановятся.

Кай кивнул:

— Согласен. Как бы полезны они ни оказались, нам пришлось бы слишком много объяснять, особенно если вы двое стали бы перевоплощаться. Кроме того, у нас есть помощники.

Послышалось приглушенное единодушное выражение согласия от кучки демонов, окружающих их, — работников больницы, которые настояли на том, что они тоже пойдут. Почти все, кто оставался на дежурстве, выразили готовность помочь выручить Эя и его братьев, что красноречиво свидетельствовало об их преданности. Хотя считается, что демонам наплевать на всех, кроме себя.

Тайла улыбнулась, стягивая свои рыжие волосы в хвост:

— Кто бы мог подумать, а? — На ней был ее обычный боевой костюм из красной кожи — многие демоны не различают этот цвет, и он кажется им скорее невидимым, чем черным.

— Да. Демоны, которые вовсе не так уж плохи. Кто ж знал? — Кайнан скользнул глазами в сторону Джем, но потом быстро снова перевел взгляд на Тайлу. — Готовы прокатиться?

— Всегда готовы.

Тайла протянула руку, и он вложил ей в ладони два приготовленных шприца. Их содержимое должно отключить его минут на пять, а этого хватит, чтобы перенести его в пространстве. Кай не поскупился с дозой — не хочется быть в отключке дольше, чем необходимо, но и очнуться на полпути ему тоже не улыбается. Если ему суждено умереть, то уж лучше в сражении, а не где-то между двумя мирами.

— Вы знаете, что делать, так? — обратилась Тайла ко всем. — Как только мы выйдем из ворот, я пойду первая. Уверена, ублюдки поджидают меня, поэтому я дам себя схватить. Вы проследите за ними, и как только я окажусь в замке, нападете, пока они займутся мной. Ясно?

Каю совсем не нравилась такая идея, но выбора у них не было и все согласно забормотали. Джем повесила на плечо сумку с оружием. На теле Тай спрятано много оружия, как, несомненно, и ожидает Роуг. Кай тоже вооружился, и тяжесть полного снаряжения приятно успокаивала. Вдобавок он прихватил аптечку.

Кай предупредил Тайлу, прежде чем она вколола ему дозу:

— Если я не приду в себя в течение четырех минут после прибытия в Ирландию, пусть Джем уколет мне эписол из аптечки.

Это риск — использовать основанный на эпинефрине стимулятор, который Эйдолон разработал для пациентов — полулюдей-полудемонов, но Кайнану необходимо быть сразу на ногах.

Абази, огромный лев-шейпшифтер, встал позади Кая, когда Тайла сделала Кайнану укол в руку. В тот же миг перед глазами у него почернело, и последнее, что он помнил, это как Абази подхватил его, когда он стал падать.

 

Глава 21

Шейд для нее почти потерян. Руна не могла отвести от него глаз, не могла сдержать слез, текущих по щекам. Эйдолон велел Шейду не смотреть на нее, потому что, когда смотрел, его прозрачность, похоже, стремительно прогрессировала, но он все равно украдкой поглядывал. Боль в его глазах разрывала ей сердце, и, видит Бог, ей хотелось кричать до тех пор, пока она не лишится голоса и рассудка.

— По-ора, — пропел Роуг, и ледяной озноб пробежал у нее по позвоночнику.

Он ввел в комнату свою зомбированную подружку и усадил на один из столов для вскрытия, которые установил после того, как мучил Шейда и Эйдолона.

— И у меня для вас подарочек.

С лестницы донеслись звуки борьбы и звон цепей, и Руна увидела, как три демона втащили в темницу окровавленную женщину. Горе, отразившееся на лице Эйдолона, сказало, что это Тайла.

— Я рад, что ты присоединилась к нам, — сказал Роуг. — Только как-то ты долго. Я уж начал думать, будто тебе наплевать.

— Если хоть один волос упадет с ее головы, ты не получишь то, чего хочешь от меня, — поклялся Эйдолон, и Роуг фыркнул:

— Ты изменишь свое мнение, когда мои верные рабы изнасилуют ее.

Он указал в угол, откуда наблюдало какое-то неуклюжее чудище с огромными, торчащими из пасти клыками и с выражением чистейшей злобы — и похоти — в глазах.

— Он будет первым.

Роуг подошел к Руне и освободил от оков, а затем Роуг проткнул ее плечо чем-то, похожим на серебряную вязальную спицу, явно чтобы не дать перевоплотиться. Это так-же делало ее чрезвычайно слабой.

Пристегнув запястье Руны к массивному каменному столу, Роуг развернулся и сдернул со стены жуткого вида кривой ятаган. Улыбнувшись, проверил его остроту пальцем.

— Будет больно, Руна. Можно было бы обойтись и без боли, но где ж тогда веселье? — Он лизнул клинок, почти с нежностью попробовав его на вкус, прежде чем продолжить: — Видишь ли, моей дорогой Шерин нужна твоя кровь, а еще ей нужно твое сердце. Пока оно еще бьется, само собой.

Роуг любовно погладил Шерин по щеке.

Он вновь перевел взгляд на Руну, и в эту минуту Роуг заключал в себе все то, чем являются демоны в представлении людей. Злобное безумие свирепствовало в его глазах, глубокая ненависть ко всему хорошему, любовь ко всему плохому и нечестивому.

— Хозяин! — Какое-то зеленое рогатое существо, спотыкаясь и покачиваясь, показалось на лестнице, сжимая окровавленный обрубок руки. — На нас напали!

Сверху донесся звон металла о металл и звуки глухих ударов, сопровождающиеся вскриками боли. Вдруг вспышка света чуть не ослепила Руну, и на том месте, где стояла Тайла, возникло какое-то существо, напоминающее Тайлу, но крупнее, с крыльями как у летучей мыши и чешуйчатой кожей.

Не говоря уже об огромных зубах и копях. Цепи, удерживающие зверя, распались на части, и тот прыгнул на Роуга.

На миг показалось, что это существо возьмет верх, но приспешники Роуга набросились на нее, и Тайла начала отступать под их натиском. Роуг, истекающий кровью от зияющей раны на плече, зарычал и обрушил свой клинок сверху вниз обеими руками. Тайла вскрикнула и вернулась в свое человеческое обличье. Из живота у нее торчал нож.

Эйдолон испустил пронзительный крик, эхом разнесшийся по всей крепости.

Звуки сражения приблизились.

— Посмотри, что там происходит! — рявкнул Роуг одному их своих демонов.

Огромное существо затопало копытами к дверному проему на лестницу, когда оттуда высыпали демоны. Руна беспомощно наблюдала, как Кайнан, Джем и группа всевозможных демонов, некоторые в больничной форме, ведут ожесточенное кровавое сражение. Когда Джем получила удар по голове и повалилась на пол, Кайнан выхватил из своей кожаной куртки пистолет и продырявил грудь демона, напавшего на Джем.

И все равно, даже несмотря на внушительный арсенал оружия Кайнана, приспешники Роуга одерживали верх и медленно, но верно одолевали хороших парней. Роуг стоял в стороне, зорко оберегая Шерин.

Время замедлилось, и у Руны возникло такое чувство, будто это она получает удар в живот вся кий раз, когда падает дружественный демон. Пульс колотился в ушах, заглушая крики боли и лязг металла о металл. Шейд и братья кидались на прутья своих клеток и пытались выбить двери ногами.

— Руна!

Она с трудом расслышала голос, слишком поглощенная витком отчаяния. Роуг побеждает. Она умрет ужасной смертью, а Шейд будет вечно страдать.

— Руна! Проклятие…

Кайнан взмахнул странного вида оружием, изогнутым клинком с двойным концом, проделав глубокую дыру в боку врага. Он пробивался к ней со свирепой сосредоточенностью на лице.

Но с тем, что он собирался ей сказать, пришлось подождать, потому что острие клинка врезалось ей в грудь и Роуг навис над ней с горящими злобой глазами.

— Все, хватит, — прорычал он, — пора забрать у тебя сердце.

— Нет! — Шейд всем телом кинулся на дверь клетки, ужас и адреналин придали ему сил.

Дверь согнулась, но устояла. Прочные клетки выдерживали даже самых сильных демонов, а расстояние между прутьями было слишком узким, чтобы протиснуться, в какой бы вид он ни превратился.

Роуг, нависший над Руной, вскинул глаза и послал. Шейду улыбку, от которой кровь стыла в жилах.

Кайнан отпихнул локтем даркветота, подобравшись к Руне достаточно близко, чтобы наотмашь ударить Роуга по лицу. Его голова дернулась назад, кровь брызнула из изувеченного носа. Даркветот прыгнул на спину Кайнана, но человек оскалился и ринулся вперед. Шейд затаил дыхание, молясь всем богам, чтобы они дали Кайнану сил помочь Руне.

Но даркветот схватил Кайнана за руку и оттащил в сторону. Он что-то прокричал Руне, что-то неразборчивое, но Руна, по-видимому, поняла, потому что глаза ее расширились. Одним последним колоссальным усилием Кайнан прыгнул, вытянув руку, и его клинок сверкнул так близко к запястью Руны, что Шейд ожидал увидеть ее отрубленную руку.

Вместо этого упала цепь, и она освободилась. Серебряный штырь у нее в плече ослабил ее, но она откатилась в сторону, ударив Роуга ногами. Рыча, со всей силы толкнула его к Шейду.

Боги услышали его мольбу. Шейд схватил Роуга за руку, когда тот ударился о дверь клетки. У Шейда мало шансов против Роуга, но, черт побери, тому все равно несдобровать.

— Семья! Член семьи! — Голос Руны прорезался сквозь шум сражения, когда он дернул Роуга на клетку с такой силой, что голова брага резко стукнулась о решетки. — Твое проклятие! Эрик!

Он ничего не мог понять.

— Что?

Шейд услышал ее сиплое, резкое дыхание, когда она с трудом поднялась на ноги рядом с алтарем, на который Роуг поместил ее.

— Он нашел еще один перевод твоего проклятия. Любимому или… члену семьи.

Это он уже проходил с Рейтом. Шейд может избавиться от маленкура, только если передаст его тому, кого любит…

Семье. Или… члену семьи.

Разрази его гром, неужели это правда? Он не стал тратить время на дальнейшие размышления. Он держал Роуга, и хотя брат и начал выскальзывать из его хватки, произнес слова, которым научил его Рейт:

— Соламия. Орентус. Крактузе!

Ничего не произошло. Черт!

И вдруг воздух между Шейдом и Роугом завибрировал. Мало-помалу тело Шейда становилось твердым, а Роуг замерцал молочным полупрозрачным светом, через который он видел, как Руна, пошатываясь, приближается. Есть! Бурная радость придала ему сил, и он крепче ухватился за Роуга, который, похоже, не замечал, что стал теперь носителем проклятия.

Руна схватила ключ с пояса Роуга и отскочила назад, когда он ударил. Один из приспешников Роуга кинулся было к Руне, но она схватила ящероподобное существо за шею и повалила на пол.

— Выпусти Эйдолона! — прокричал Шейд Руне.

Он держал Роуга слишком близко к двери своей клетки.

Освободившись, Эйдолон свалил Роуга на пол ударом кулака в лицо, а потом ринулся к Тайле, пока Руна отпирала клетку Шейда. Он выскочил. Приспешники Роуга надвигались, и Роуг уже поднялся на ноги. Одним быстрым движением Шейд прижал Руну к клетке и выдернул серебряный штырь из ее плеча. Ее сдавленный вскрик полоснул его ножом по сердцу.

— Прости, — выдохнул он.

Пальцы его отыскали рану, и он пожалел, что не обладает даром Эйдолона исцелять, но все, что он мог сделать за ту долю секунды, что у них была, — это стимулировать высвобождение эндорфинов, дабы облегчить боль.

— Все в порядке, — сказала она. — Сзади!

Развернувшись, Шейд ударил Роуга ребром ладони по шее. Он бы с превеликим удовольствием отколошматил сукина сына, но ему требуется боевое искусство Рейта. Он выпустил младшего брата и отступил в сторону. Со страшным рыком Рейт прорвался сквозь шайку Роуга, как нож сквозь бумагу.

Безумный крик Роуга прорезался сквозь звуки сражения. Он в ужасе уставился на свои руки. О да, Роуг обнаружил проклятие. Его взгляд нацелился на Эйдолона, который склонился над Тайлой. Его родовой узор светился от потока исцеляющей силы, которую он направил на свою любимую.

Роуг собирается передать проклятие Эю.

Шейд сдернул со стены боевой топор. В два шага он оказался на расстоянии удара.

От Шерин.

Роуг потянулся к Эйдолону. Шейд взмахнул топором.

— Это тебе за Скалк, сукин сын.

Голова Шерин с тихим свистом отделилась от тела.

— Шер! — завопил Роуг, и впервые в жизни Шейд увидел искреннюю боль в глазах брата.

Роуг все кричал, и постепенно и его голос, и тело исчезли, растворились в небытии.

— А это, — тихо сказал Шейд, — за всех нас.

Все было кончено. Со смертью Роуга его приспешники больше не держались вместе. Кто-то струсил и стал легкой добычей для Кайнана, Джем и больничного персонала, остальные сбежали. Рейт, полуобезумевший от жажды крови и мести, кинулся в погоню, помчавшись вверх по винтовой лестнице.

Руна обратилась в себя, и Шейд притянул к себе ее нагое тело.

— Ты как? Я приведу Эя, чтоб вылечил твои раны.

— Я могу подождать. Другие нуждаются в помощи больше, чем я.

Шейд взглянул на Эя:

— Ну как она?

— Все отлично. Как новенькая.

Эйдолон, похоже, так же не хотел отходить от Тайлы, как и Шейд от Руны, но несколько работников больницы, пришедших на выручку, оказались в плохом состоянии. И все равно Шейд воспользовался моментом, чтобы поцеловать Руну.

Многим потребовались его медицинские навыки. Некоторые раны оказались достаточно серьезными, и Шейду пришлось воспользоваться аптечкой, которую захватил с собой Кайнан. К счастью, поскольку все, кроме Руны, являлись профессиональными медиками, помощь была оказана быстро, хотя они все же потеряли одного лаборанта, льва-шейпшифтера, проработавшего в больнице почти десять лет. Легкораненые отводили тяжелораненых к Порталу для переправки в больницу. К тому времени, когда оказали помощь пострадавшим, Шейд и Эйдолон буквально валились с ног.

Эйдолон использовал остатки энергии, исцеляя Руну, Джем и Кайнана, а когда закончил, Шейд усадил его на стул, чтобы тот не свалился без сил. Тайла залезла к Эю на колени и обвилась вокруг него.

— Прикончил всех ублюдков. — Рейт, весь в запекшейся крови и зияющих ранах, пошатываясь, спустился с лестницы. — И Солайс. — Он покачнулся и рухнул на колени. — Эту суку.

— Проклятие!

Шейд бросился к нему. Они с Эем добежали до брата одновременно, каждый ухватился за одно плечо, чтоб не дать ему упасть, посылая в него волны свежих сил. Энергия Эйдолона начала стягивать края ужасных ран, но процесс шел медленно, Эй выдохся. Тихо чертыхнувшись, Шейд прозондировал тело Рейта внутри на предмет повреждений. К счастью, внутренние органы не были повреждены, но он потерял слишком много крови. Голова его свесилась так, что подбородок касался груди; длинные волосы скрывали лицо, и у него не было сил убрать их.

— Ему нужна кровь, — сказал Шейд, поднимаясь на ноги. — И немедленно.

В комнате повисла тишина, и только холодный ветерок шуршал соломой на полу. Джем вышла вперед:

— Пусть пьет мою.

Эй вскинул бровь:

— Ты к этому готова? Ведь не успеешь ты и глазом моргнуть, как Рейт овладеет тобой, едва только начнет пить кровь.

Она сглотнула, но кивнула:

— Ну я ж не девственница какая-нибудь.

В этом чувствовался какой-то подтекст, но разрази его гром, если Шейд понимал, в чем тут дело.

— Нет. — Кайнан вышел вперед и опустился на колени рядом с Рейтом. — Я сделаю это. Он как-то уже пил у меня кровь.

Эй встал, и они с Шейдом обменялись удивленными взглядами. Когда это, черт возьми, Рейт пил кровь Кайнана? Кайнан закатал рукав и протянул Рейту запястье. Ноздри Рейта раздулись, и не успел Шейд выкрикнуть предупреждение, как Рейт вонзил клыки в горло. Кайнан конвульсивно дернулся, потом расслабился.

— Бьюсь об заклад, он больше никогда не вызовется на это, — пробормотал Шейд.

Через несколько минут Джем опустилась на колени рядом с Рейтом, который зарычал на нее. Его золотые глаза смотрели с угрозой.

— Спокойно, — тихо проговорила она, взяв Кайнана за запястье. — Рейт, ты должен остановиться.

Рейт дернул Кайнана к себе, делая большие, длинные глотки, словно боялся лишиться добычи.

Шейд нащупал пульс Кайнана с другой стороны шеи. Он был частым, слишком частым, и слабым. С помощью своего дара прозондировал внутренности. Да, человек потерял уже слишком много крови.

— Остановись, брат! Сейчас же.

Рейт не реагировал. Эйдолон схватил его за плечи и стал оттаскивать.

— Проклятие, ты же убьешь его! — Эй стукнул Рейта по затылку. — Ты убьешь Кайнана. Рейт!

Золотой блеск в глазах Рейта померк, сменившись ярко-синим. Он освободил клыки и заморгал, выходя из своего кровожадного состояния. Кайнан соскользнул на пол, бледный как смерть и без сознания.

— Ты выпил почти всю кровь. — Шейд подхватил голову Кайнана, чтобы она не ударилась об пол. — Нам надо доставить его в больницу.

Он просунул руки под безвольное тело Кайнана, но Рейт воспротивился:

— Я понесу его.

— Хорошо, — кивнул Шейд. — Только поспеши.

 

Глава 22

Кайнан лежал без сознания на больничной койке, подключенный к аппарату, поставляющему кровь второй группы с положительным резус-фактором. Шейд тихо стоял в изножье кровати. Руна с ним рядом. Рейт сидел на стуле, держась руками за голову, с таким убитым видом, что на него жалко было смотреть.

— С ним все будет хорошо, старик.

Шейд хлопнул брата ладонью по плечу, теперь прикрытому, как и все они, больничной формой, и Рейт вскинул на него покрасневшие глаза с темными кругами под ними.

— И Джем так говорит.

— Она не стала бы обманывать тебя.

Рейт кивнул:

— Я просто подожду, когда он очнется.

— А потом?

— Потом мне надо кое-что сделать.

Щейд прекрасно понимал: нет смысла читать ему нотации и предупреждать, чтобы не баловался наркотиками и не ввязывался в драки. А после маленького откровения Роуга насчет того, что Эя истязают, если Рейт превышает свою месячную норму убийств, у Шейда было такое чувство, будто теперь брат станет осмотрительнее. По крайней мере осмотрительнее с убийствами. Будет ли он осмотрительнее со своей жизнью? Это уже другой вопрос.

Шейд сжал руку Руны, и они тихонько выскользнули в коридор, где ждал Эй. Тайла с Джем разговаривали чуть поодаль, и они смогли уединиться.

— Как он? — спросил Эй.

— Кай или Рейт?

— Оба.

— Кай выглядит лучше. Рейт… — Шейд покачал головой. — Не знаю.

— Я рад, что муки Роуга вечные, — пробормотал Эйдолон.

— Не могу не согласиться, брат.

Эй рассеянно поглядел сквозь стекло двери в палату, потом снова повернулся к Шейду:

— У меня есть кое-какие новости. Во-первых, Люк жив.

— Кто?

— Люк, ну, ты знаешь, «родитель» Руны.

Нахлынувшее чувство собственничества заставило Шейда стиснуть зубы, но Руна успокаивающе погладила его пальцы.

— Да, эту новость мог бы и не рассказывать. — Она сидела у Шейда как кость в горле. — Так как он выжил?

— Его нашел один из наших новеньких фельдшеров. Он реанимировал его, подключил к аппарату жизнеобеспечения, после чего оставалось только ждать. Я только что заходил к нему. Он вышел из комы и зол как черт. Говорит, какой-то обгорелый тип перевоплотился в тебя и пытался убить его. Еще говорит, что мы только отсрочили неизбежное тем, что спасли его.

— Этому парню требуется помощь психолога. — Шейд сузил глаза на Эя. — Постой-ка, Когда ты узнал, что он выжил?

— После того как мы потеряли Роуга в парке, а вы с Руной вернулись к тебе в пещеру. Я собирался сказать тебе, но…

— Нас схватил Роуг. — Шейд сделал глубокий вдох и задал Руне вопрос, ответ на который в действительности не хотел знать — Ты чувствуешь Люка?

Она ухмыльнулась:

— Ничегошеньки не чувствую.

Эйдолон прочистил горло, и Шейд понял, что сейчас доктор-всезнайка выдаст какую-то лекцию.

— Его смерть, какой бы короткой ни была, вероятно, прервала связь, как случилось с нами, когда умер Роуг. У меня есть теория относительно…

— А какая у тебя еще новость? — прервал его Шейд, ибо ему все это по большому счету было безразлично.

Эйдолон с готовностью переключился:

— Благодаря твоей информации о военных экспериментах на Руне я сузил фокус исследований.

— Хочешь сказать, у тебя есть лекарство?

Эйдолон кивнул:

— Я близок к тому. Мне удалось выделить протеины, вызвавшие твое заражение. Через пару недель вакцина будет готова. От силы через месяц.

Да! Шейду хотелось кричать от радости. Хотелось сгрести Руну в охапку и закружить.

— А как насчет Руны?

Она дотронулась до плеча Шейда, и все ее надежды и страхи передались ему с потоком электричества. Выражение лица Эйдолона быстро вернуло их с небес на землю.

— Ты не можешь ее вылечить, — пробормотал Шейд. — Почему?

— Укус варга меняет человеческую ДНК, — пояснил Эйдолон. — Эксперименты над ней военных воздействовали на то, как ее гены синтезируют протеины. Эти протеины позволяют ей превращаться пожеланию. И именно они инфицировали тебя, не изменяя ДНК. Я могу разрушить эти протеины в вас обоих, и тебя это вылечит, но в ее случае это только лишит ее способности превращаться пожеланию.

Руна длинно выдохнула.

— И у меня по-прежнему будет вырастать шерсть во время полнолуния.

— Да, — сказал Эйдолон. — Мне очень жаль.

Руна покачала головой:

— Ничего. Я уже привыкаю быть оборотнем. Пару раз это здорово пригодилось. И кстати, одна только четырехкратно увеличивающаяся продолжительность жизни того стоит.

Боги, об этом Шейд и не подумал. Если Руна снова станет человеком, он потеряет ее слишком скоро. Этого ему не пережить. То есть физически разрыв связи его не убьет, зато это сделает разбитое сердце.

Она сжала плечо Шейда:

— Выздоравливай. У тебя хватает проблем и без этого.

Он ее не заслуживает, но, черт возьми, как же ему повезло, что она у него есть! Он ненавидит Роуга всеми фибрами души, но ублюдок дал ему Руну. Тогда это не казалось подарком, но он никогда не пожалеет о связи с ней, даже если она односторонняя.

Руна поняла, о чем он думает.

— Я никуда не собираюсь. Пусть на мне нет знаков, но ты мой. Я люблю тебя, Шейд.

Он привлек ее к себе и крепко обнял.

— Но из-за того, что связь односторонняя, ты меня не чувствуешь. Если я буду нуждаться в тебе, если мне станет больно…

— Я никогда не буду далеко от тебя. Мы что-нибудь придумаем.

— Я люблю тебя.

Она вздохнула сладостный, нежный звук, который ему никогда не надоест слышать.

— Соглашайся на лечение.

— Я уже не уверен, что хочу.

Эйдолон отошел в сторонку, чтоб дать им поговорить.

— Не отказывайся от такой возможности, — настаивала Руна. — Это твой шанс освободиться.

— Может, я не хочу. — Шейд провел пальцем вдоль ее скулы, наслаждаясь тем, как светлая зелень глаз потемнела. — Может, мне нравится то, что мы делаем друг с другом во время полнолуния или когда просыпаемся и луна все еще возбуждает нас.

— Это никуда от нас не денется. Ты же в любое время сможешь превратиться в варга.

— Шейд. — Эйдолон снова подошел, на этот раз с Тайлой. — Ты должен еще кое о чем подумать. О ваших будущих детях.

— А что с ними? Руна больше не человек, поэтому они родятся чистокровными семами.

— Да, но они также будут варгами.

— Руна же не родилась варгом, так не должно быть.

У людей, которых превращают в варгов, рождаются обычные человеческие младенцы — если зачатие не имело места, когда мать была в зверином обличье, — но те, кто родился оборотнями, производят на свет оборотней, когда бы они ни были зачаты.

— Думаю, эксперименты могли это изменить. Если мы вылечим ликантропию в тебе, я смогу использовать твои антитела, чтобы выработать иммунитет у твоих детей. Даже у тех, кто будет зачат в зверином теле в период течки.

Шейд выдохнул. Он не нуждается в лекарстве для себя, но не хочет, чтобы ликантропия передалась потомству.

— Хорошо. Давай действуй.

Руна взяла его лицо в ладони и пылко прижалась к его губам своими.

— Я люблю тебя, — прошептала она. Ее низкий хрипловатый голос заставил его сердце биться быстрее. — И знаешь, как я собираюсь тебе это показать?

Он слегка отстранился.

— Как?

— Помнишь, что ты никогда не разрешал мне делать, когда мы встречались?

Взгляд ее скользнул к быстро растущему бугру у него в брюках, и он сделал судорожный вдох.

Образ ее на коленях, берущей его в рот… Проклятие!

— Я не мог позволить тебе, — хрипло выдавил Шейд. — Мое семя — афродизиак. Как бы я потом объяснил, почему ты обезумела от похоти?

Ее шаловливая улыбка остановила его слова и дыхание. И чуть не остановила сердце.

— Не то чтобы мне с тобой когда-нибудь требовался афродизиак, но звучит интересно.

Руна облизнула губы, проказница этакая, и он пропал. Окончательно и бесповоротно.

Шейд схватил Руну за руку и повернулся к Эю:

— Я ухожу. Звони, если я тебе понадоблюсь, но только не в ближайшее время.

Эй открыл было рот, но Тайла подошла к нему и взглядом велела молчать. Умная девочка. Он зашагал к Порталу, раздумывая, в какое из двух мест отвести Руну, но, черт побери, и его квартира, и пещера достаточно далеко от выхода. И снова Руна поняла, о чем он думает, и потянула его к себе.

— Как думаешь, найдется здесь какая-нибудь пустая смотровая?

Искры веселья — и вожделения — вспыхнули в его глазах.

— Может, это на несколько часов…

— Дней, — поправила Руна с улыбкой.

Изнутри у Шейда все расплавилось, а снаружи затвердело как камень.

— О да. Пошли.

Эйдолон наблюдал, как Шейд утащил Руну. Будучи инкубом, он остро ощущал их возбужденное состояние. Его тело тоже пробудилось к жизни, поэтому когда Тайла обняла его и прошептала: «Как ты думаешь, найдется еще одна свободная смотровая?» — он не стал терять время.

Он взглянул на Рейта, проходя мимо палаты Кайнана, и мысленно пожелал брату тоже обрести покой и счастье, в которых тот так отчаянно нуждался.

Противный писк больничного аппарата прорезался сквозь черные глубины снов Кайнана и резко вернул его в реальную жизнь. Где рядом с его кроватью сидел демон.

— Рейт?

Кайнан заморгал, прогоняя из глаз песок. Такое чувство, будто он проспал целую неделю. Может, так оно и есть. И почему это, черт побери, он в больнице в качестве пациента?

Рейт подался вперед на стуле, опершись руками о колени.

— Привет, дружище.

«Дружище»? Кайнан снова заморгал. Он не в подземной больнице, а в Сумеречной зоне.

— Как… что произошло? — Не успев произнести эти слова, он вспомнил сражение в ирландском замке. Но раны у него были незначительные и Эйдолон вылечил их. — Как я сюда попал?

Рейт потер затылок и опустил глаза в пол.

— Э-э… гм… это в некотором роде моя вина.

Еще более странно и непонятно. Виданное ли дело, чтоб Рейт чувствовал себя не в своей тарелке? И насколько Кайнану известно, демон никогда в жизни ни о чем не сожалеет. Но сейчас ему явно не по себе.

— Что значит — твоя вина? Что ты сделал?

— В сущности, ничего особенного. Просто чуть не выпил всю твою кровь.

Нахмурившись, Кайнан порылся в памяти. После сражения они оказывали помощь раненым. Рейт кинулся преследовать беглецов. А когда вернулся, едва держался на ногах и отчаянно нуждался в крови. Да, теперь он вспомнил. Включая и то, как Джем вызвалась быть донором Рейта, и Кайнан предложил себя вместо него. Ведь Рейт и раньше пил у него кровь.

Только в первый раз Каю просто необходимо было установить связь с Лори на определенном уровне. Хоть немного понять, что происходило в ее голове в ту ночь, когда она была в объятиях Рейта. А во второй раз Кайнан предложил себя только для того, чтобы не подпустить Рейта к Джем.

А еще он хотел помочь демону: ведь, как бы он ни злился на него за то, что тот сделал с ним в кабинете Эйдолона, Кай также был ему благодарен. Рейт помог ему примириться со своими чувствами к Лори, и даже если душа его по-прежнему болела, старая рана затянулась.

— Что еще?

Рейт вскинул голову:

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, почему такой убитый вид?

— Да я же чуть не свел тебя в могилу, дурак несчастный!

А, вот теперь перед ним тот Рейт, которого они все знают и любят.

— Приятно видеть, что чувство вины не повлияло на твое полное отсутствие такта.

— Приятно видеть, что встреча со смертью не повлияла на тот факт, что ты осел, — огрызнулся Рейт.

Кайнан усмехнулся:

— Ну, теперь, когда с любезностями покончено, расскажи-ка мне, что я пропустил, пока был в отключке.

Напряжение в плечах Рейта, смущение, что его поймали на тревоге за кого-то, исчезли.

— Джем почти не отходила от тебя, — поведал Рейт, снова превращаясь в дерзкого, самоуверенного нахала.

Кайнан длинно выдохнул.

— Она врач.

Рейт фыркнул:

— Ей нравилось разыгрывать из себя врача.

— Брось, старик.

— Послушай, приятель, — Рейт внимательно посмотрел на него, — тебе надо разобраться с этим.

— Это не так просто.

— Почему?

— Тебе, инкубу, не понять.

Рейт закатил глаза.

— Вы, люди, слишком уж обременены моралью, всякими нравственными принципами. Это же просто секс. Твое тело создано для удовольствия. Зачем же отказывать себе в нем?

— Дело не в нравственных принципах.

Во всяком случае, уже не в них.

— Тогда в чем? Только не пытайся уверить меня, будто она тебя не возбуждает.

— А кого она может не возбуждать? Посмотри на нее.

Рейт подвигал бровями.

— Я смотрю.

— Ну, это-то как раз неудивительно. Ты смотришь на все, что движется.

— Как любит повторять Эй, движение — это жизнь.

Вздохнув, Кайнан откинул голову на подушку и устремил взгляд на тяжелые цепи подъемника, свисавшие с черного потолка. Откуда-то донесся визгливый крик.

— Не знаю, старик. Лори здорово нагадила у меня в душе.

— Ты уже примирился с этим.

Напоминание, что Рейт копался в его мыслях, еще немного злило, но он прав.

— Дело не в этом. Я не знаю, смогу ли теперь кому-то верить.

— А кто говорит, что у вас с Джем должно быть все так серьезно? Теперь видишь, что я имел в виду, когда говорил про вас, людей? Разве ты не спал со шлюхами, когда был моложе?

— Я был еще совсем зеленым, когда встретил Лори.

— И ты не спал с другими?

Кайнан фыркнул:

— Представь себе, нет. Дурак, да?

— Похоже, пора тебе вылезти из больничной формы, за которой ты прячешься, и немножко поразвлечься.

Рейт бросает ему вызов. Рейт, которого Кайнан считал настолько поглощенным собой, что он не замечает ничего вокруг. А парень-то гораздо наблюдательнее, чем думает Кай, да и его братья, возможно, тоже.

Рейт поднялся.

— Послушай, приятель. Я знаю, твоя жена наставляла тебе рога. Но она не стоит той власти, которую имеет над тобой. Сбрось с себя этот груз и живи дальше.

— Смахивает на проповедь.

— В самую точку. — Рейт хлопнул Кая ио плечу. — Но я собираюсь применить на практике то, что только что проповедовал. До встречи, человек.

Рейт покинул палату, тяжело и угрожающе стуча подошвами по каменному полу. У Кайнана вдруг возникло чувство, будто то, что Рейт сейчас задумал, будет иметь последствия, которые прокатятся по больнице как нескончаемая сейсмическая волна.

Понимая, что ничего не может с этим поделать, Кайнан спустил ноги с кровати и выдернул капельницу из вены. Он сам не верил, что собирается последовать совету Рейта, но парень прав: слишком долго он топил свое горе в работе и в вине и в процессе потерял сам себя. Пора посмотреть в лицо своим демонам.

* * *

Джем наливала себе чашку кофе, когда кто-то постучался в дверь ее квартиры.

— Войдите!

Шаги гулко простучали по полу, и она обернулась. В дверном проеме, заполняя его, стоял Кайнан, и ей стало нечем дышать.

— Дело обстоит так, — сказал он, даже не поздоровавшись. — Всю жизнь я делал добро, знал, что хорошо, что плохо, боролся со злом. Хотел спасти этот чертов мир. А потом вдруг зло оказалось вовсе не злом, а люди, которых я считал хорошими, оказались плохими. Я на какое-то время потерял себя, Джем, и мне надо себя вернуть. Я прошел путь от уничтожения демонов до спасения их… до желания заниматься с ними любовью. — Глаза его опасно потемнели, и ее сердце пропустило удар. — Но мне надо перегруппироваться. Понять, где мое место в этом безумном мире.

Чашка в ее руке задрожала. Джем поставила ее, чтобы не пролить кофе.

— Что… что ты хочешь сказать?

— Я возвращаюсь к эгисам.

Ее сердце камнем ухнуло вниз.

— Ты… покидаешь нас?

Кай в несколько шагов сократил расстояние между ними, остановившись всего в нескольких дюймах от нее. Так близко, что его жар окутал ее, а крепкий мужской запах потоком чувственного голода растекся по жилам.

— Черт, нет. Послушай меня, Мне больше небезопасно работать в подземной больнице. Я уверен на все сто, что военные следят за мной, и я не хочу подвергать риску больницу. Я буду работать на эгисов, но никуда не уйду. У меня здесь друзья: Эй, Рейт, Шейд, Тайла. — Он обхватил ладонью ее щеку. — Ты.

Сердце ее болезненно заколотилось о ребра.

— Друзья. Для этого ты здесь? Сказать мне, что мы друзья?

— Я не хочу, чтобы мы были друзьями. — Он наблюдал за ней своими терпеливыми темно-синими глазами. — Я хочу, чтоб мы были любовниками.

О да, да, да! Возбуждение и радость забурлили в ней. Должно быть, это сон.

Кайнан обвел ее нижнюю губу большим пальцем.

— Я подумал, если Тайла может служить у эгисов и быть парой демона, то я могу встречаться с демоном.

— Ты… ты серьезно?

Один уголок его рта приподнялся в улыбке, когда он слегка склонил голову и кивнул:

— Да.

Глаза Кайнана потемнели от желания. Интересно, подумала она, а ее взгляд тоже сделался таким же жарким? Он провел ладонями вверх по рукам Джем, оставив след из гусиной кожи. Медленно, так медленно, что ей хотелось заскрежетать зубами, опустил к ней голову.

В дверь постучали.

— Не обращай внимания, — пробормотал он у ее губ.

— Так и собиралась.

Дверь с треском распахнулась внутрь. Кайнан развернулся, толкнув Джем себе за спину. Следующее, что она услышала, — это звук взводимых курков автоматов.

Проклятие! Кайнан подозревал, что секретное рейдерское подразделение следит за ним, но не ожидал, что они заявятся так открыто. Кай полагал, он и будут держаться в стороне и следить за его передвижениями, его контактами. Если им известно о том, что Джем наполовину демон… Он задвинул ее подальше себе за спину и повернулся к бывшему тайному агенту разведподразделения «Дельта», возглавляющему отряд.

— Опустите чертово оружие, Эрик.

Эрик коротко кивнул, и его люди, одетые в черную форму, встали в положение «вольно».

— Нам надо поговорить, Кайнан.

— Так говори.

— Поверь мне, это лучше сделать наедине.

Эрик направился в гостиную, и Кайнану ничего не оставалось, как пойти за ним.

— Оставайся здесь, — велел он Джем. — Я обо всем позабочусь. Не бойся.

— Я и не боюсь. — Она улыбнулась ему, потом бросила через дверной проем хмурый взгляд в сторону Эрика. — Они заплатят мне за дверь.

— Я им передам.

Он сжал ее руку, после чего подошел к Эрику, хотя не выпускал Джем из поля зрения. Он встал перед Эриком, изо всех сил стараясь сдержаться и не вспылить.

— Какого черта?

Вот вам и сдержался.

— Сожалею, что пришлось сделать это так, — сказал Эрик, — но ты заявил, будто не придешь.

— Просто я против того, чтобы у меня под пытками вырывали информацию.

— Никто бы тебя не пытал, но дело тут вовсе не в этом. То, что ты работаешь в госпитале демонов… э… огорчительно, и мы могли бы использовать разведданные, но Руну послали найти тебя не поэтому.

— Я начинаю терять терпение, переходи уже к делу.

Эрик бросил взгляд в кухню и понизил голос:

— Нам надо, чтоб ты пришел в СРП.

— Ни за что, старик.

— Такой ответ годится, когда у тебя есть выбор.

Кайнан стиснул кулаки.

— Скажи мне, почему я должен идти без борьбы.

— Ты знаешь, что каждый военный, подвергшийся нападению демона, тщательным образом проверяется СРП.

Да, знает. Кай прошел целую уйму тестов и сдал кучу анализов, прежде чем военные отпустили его к эгисам.

— И что?

— Появились новые технологии, и мы еще раз прошли старые тесты. — Эрик на секунду опустил глаза, потом снова поднял их и в упор посмотрел на Кайнана. — В твоих кое-что всплыло. Подозрительный ген.

Сердце Кайнана ушло в пятки.

— Только не говори, что это демонский ген, Эрик. Только. Не говори. Этого.

— В том-то и суть, Кай. Мы считаем, это что-то другое.

— Что? Шейпшифтер?

Эрик покачал головой:

— Код другой. Я не знаю этот заковыристый технический термин. Я всего лишь мускульная сила.

— Проклятие, да не тяни же ты!

— Падший ангел, Кайнан. Мы думаем, на какой-то ветке твоего семейного дерева сидит падший ангел.

Кайнан не хотел даже думать об этом.

— Падшие ангелы — демоны.

— Не всегда. Возможно, это такой ангел, который еще не вступил в Шеол. Падший ангел, но не вполне демон.

Кайнан подумал о Ривере, падшем ангеле, работающем в больнице. Он пребывает как раз в этом промежуточном состоянии, хотя Кайнан понятия не имеет почему. Парень никогда не говорит об этом. Насколько Каю известно, никто не знает историю Ривера… как он пал и почему не попал в Шеол.

Это слишком уж невероятно и, должно быть, ошибка. Наверняка. Но как бы сильно ему ни хочется возмутиться и назвать все это чушью, он должен сохранять спокойствие. Результаты анализов могут быть ошибочными, но если нет, он должен знать, чем это для него чревато.

— И чего СРП хочет от меня? — спросил он охрипшим голосом. — Поясни.

— Надо взять еще анализы. Провести исследования.

— То есть опять будете копаться и ковыряться во мне.

Эрик этого не отрицал.

— Ничего подобного никогда раньше не было.

Да, и Кайнан не вчера родился. СРП не посылает вооруженный отряд, чтобы схватить кого-то для обследования.

— Что еще?

Жилка на лбу парня запульсировала, и Кайнан понял, что это козырная карта Эрика, которую он должен разыграть только в самом крайнем случае.

— Иисусе, надеюсь, это не какое-нибудь дурацкое пророчество. Потому что они никогда не имеют смысла и никогда не сбываются…

Он осекся, встретившись с серьезным взглядом Эрика.

— Это больше чем пророчество, Кай. Мы говорим о некой тайне библейского масштаба. И ты можешь стать ключом.

— Ключом к чему?

— К концу света, — мрачно изрек Эрик. — Армагеддону.

Эта «бомба» Эрика сотрясла Кая до основания. Голова его дернулась назад, и с минуту он стоял как вкопанный, слишком ошеломленный или испуганный, чтобы говорить, двигаться или дышать. Наконец, когда легкие начали гореть, он втянул воздух и попытался взять себя в руки.

— Дай мне минуту.

Подкашивающиеся ноги понесли его в кухню.

Джем встретила его с глазами на мокром месте и дрожащим подбородком. Она все поняла.

— Ты уходишь.

— Да.

Невозможно было ничем смягчить удар. Хотя он и не ожидал, что это так больно. Только-только начал он приводить в порядок свою жизнь, только-только рана наконец-то затянулась, как все снова полетело в тартарары. И хоть он и не готов поверить Эрику на слово, но игнорировать это нельзя.

— Мне очень жаль, Джем.

Он поцеловал ее, вложив в этот поцелуй все свои чувства. И ушел.

 

Глава 23

Прошел почти месяц после последнего полнолуния — первого превращения в оборотня для Шейда и двенадцатого — для Руны. До окончания лунной фазы осталась всего одна ночь, после чего Шейду введут вакцину против ликантропии. Но это будет ее тринадцатое превращение, и хотя многие люди считают это число дурным предзнаменованием, у Руны всегда было наоборот.

«Тринадцать» — ее счастливое число, поэтому она не могла понять, почему в последнее время ее терзает какое-то смутное беспокойство.

Даже Шейд в последние пару дней вел себя странно: был особенно внимателен и не отходил от нее ни на шаг. Если б его не вызвали в больницу по какому-то срочному делу, он бы не выпустил ее из виду. Он хотел, чтоб она поехала с ним, но поскольку до полнолуния оставались считанные часы, ей следовало подготовиться.

Улыбаясь, она подошла к дому. Их гнездышко, или, скорее, логово. Шейд продал свою городскую квартиру, и теперь они проводили большую часть времени у нее дома, хотя иногда, когда Руна была в чересчур игривом настроении, они на несколько дней уединялись у него в пещере.

Шейд хотел бросить пещеру, но Руна убедила его этого не делать. После кое-каких изменений в интерьере, что означало избавление от большинства, но не всех, его игрушек, местечко стало по-домашнему уютным. Она приятно удивила его, разузнав все о его родне по материнской линии и наполнив пещеру картинами амберов и плетеными ковриками. Когда Шейд увидел, что она сделала, то от наплыва чувств не мог вымолвить ни слова, а лишь привлек ее в свои объятия и держал так долго и крепко, словно никогда не собирался отпускать.

Что ее вполне устраивало.

Мобильный зазвонил, когда Руна поднималась по старым деревянным ступенькам. Телефон нетерпеливо трезвонил, пока она ставила пакеты с продуктами на крыльцо и доставала его из кармана ветровки. Судя по мелодии, это был брат.

— Привет, Эрик. Ты уже дома?

Он приезжал в гости, а сегодня вернулся на свою базу.

— Ага. Пятнадцать минут назад сошел с самолета. — Гудение транспортера для выдачи багажа заставило его говорить громче. — Укусила бы ты меня, что ли, чтоб я мог пользоваться Порталом. Куда быстрее, чем самолет.

Руна рассмеялась. Она научилась им пользоваться, хотя предпочитала ощущать старый добрый руль в руках. По существу, она почти всегда ездила на работу на машине.

На работу в подземную больницу.

После встречи с Шейдом Эрик согласился не выдавать ее тайну СРП, если она хочет продолжать работать там, но эта мысль была Руне как-то не по душе. Не хотелось подвергать риску карьеру Эрика, если правда все же выйдет наружу, а кроме того, она нашла кое-что куда более любезное ее сердцу.

Руна обратилась к Эйдолону с предложением взять на себя заведование больничной столовой. Нелегкая задача угодить вкусам дюжины разных видов вдохновляла ее, и если к ведению своей кофейни Руна подходила консервативно, то здесь чувствовала, что вольна рисковать и экспериментировать. Да, она перестанет колесить по свету, выслеживая шейпшифтеров и оборотней, но Шейд доставит ее куда душе угодно, если у нее возникнет желание попутешествовать.

— Эрик, сидеть взаперти по три ночи в месяц — это не для тебя. Ты такое не выдержишь.

— Пожалуй. — Она услышала в его голосе улыбку. — Рад был увидеть, что ты так счастлива, сестричка.

— Я очень счастлива, — отозвалась она. — Знаю, у тебя есть сомнения насчет Шейда, по тебе нет нужды беспокоиться.

— Я и не беспокоюсь. И по нему видно, что он в тебе души не чает, хоть и демон. Кроме того, Шейд спас мне жизнь.

— И мне, — мягко вымолвила Руна.

— Именно поэтому я готов поверить ему.

— А как насчет Кайнана? Армия готова поверить ему?

Она до сих пор не знала, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор. Кайнана забрали в штаб СРП, где подвергли тщательнейшему обследованию. Он отмалчивался, брат тоже, но Кай попросил кое-что передать Джем.

— Скажи ей, чтоб не ждала.

— Я не могу говорить о Кайнане, ты же знаешь. — Эрик помолчал, — Ну вот и мой багаж. Мне пора. Люблю тебя.

— И я тебя.

Руна нажала «отбой» и почему-то — бог знает почему — оглядела улицу. Какой-то мужчина стоял на углу, вперив в нее пылающий взгляд. По коже пробежал холодок. Когда он оторвал от нее взгляд, то перевел его на другого мужчину, неспешно идущего к ней по тротуару. Этот был блондин в отличие от первого, черноволосого и смуглого, но что-то их объединяло.

Что-то знакомое.

Пульс у нее заколотился.

Мужчины злобно зыркали друг на друга, оценивая расстояние между друг другом и ею. Глаза их сверкали голодом и надвигающимся изменением, и Руна испуганно охнула. Они оба варги.

Тело ее затопило жаром и тягучим возбуждением. О Боже! Так вот почему она последнее время сама не своя. Она входит в свой первый ежегодный период течки.

Надо позвонить Шейду, и срочно, пока инстинкт не возобладал над разумом и не побудил ее совершить какую-нибудь глупость — например взять одного из этих оборотней к себе в клетку для спаривания. Самки варгов во время течки ждут, чтоб самцы за них дрались, а потом спариваются с победителем. Если она забеременеет во время лунного цикла, пара станет постоянной, ибо между варгами образуется связь сродни той, что бывает у демонов-семинусов, раз и навсегда.

Мужчины сошлись, замелькали кулаки. Их, как и ее, гнал инстинкт, и хотя они начали в человеческом обличье, закончат в зверином, что посреди жилого квартала может обратиться в настоящий кошмар.

— Иди же, — пробормотала она себе, потому что ее примитивная, звериная сущность побуждала ее смотреть, выискивать победителя, но еще не исчезнувшая человеческая сторона понимала, что она должна убраться отсюда.

«Шейд, поспеши…»

Он почувствовал ее внезапный голод, и, без сомнения, уже в пути. Какое бы срочное дело ни позвало его в больницу, инстинкт приведет домой.

Сумерки стремительно сгущались, и тело говорило ей, что луна взойдет уже через несколько минут.

Руна быстренько проскользнула в дом и понеслась к подвалу. Незаконченная комната была большой, звуконепроницаемые стены позволяли шуметь столько, сколько могут шуметь два оборотня.

Руна вбежала в клетку посреди комнаты, которую они с Шейдом расширили и сделали удобной для них обоих, захлопнула дверь и набрала комбинацию цифр запирающего устройства.

Звон разбитого стекла пустил ее пульс вскачь, и вот уже мужчины с ней в подвале, кидаются друг на друга. «Скорее, Шейд!» Руна выхватила телефон из кармана и набрала его номер.

— Я уже почти на месте, детка, — сообщил тот без предисловий и с паническими нотками в голосе.

Шейд отключился прежде, чем она успела вымолвить хоть слово.

Чертыхнувшись, Руна набрала Тайлу. За последние пару недель они сдружились с парой Эйдолона, и в данную минуту она ее самая большая надежда не дать этим двум варгам окончательно озвереть и отправиться убивать.

— Что случилось, Руна?

— Некогда объяснять. У меня проблема. В моем подвале варги. Если они выйдут из дома„.

— Черт! Ладно, я соберу команду, и мы их утихомирим.

— Только не убивайте.

— Знаю. Мы будем осторожны.

Интересно, подумала Руна, отключившись, после года жизни с демоном для Тайлы до сих пор странно обеспечивать безопасность таких существ, как оборотни, вместо того чтобы убивать? Правда, Руна и сама хотела убить Люка за то, что он сделал с ней, но радовалась, что не убила. Он, конечно, не самый дружелюбный парень на планете, но, пусть и несколько грубовато, он все же извинился за то, что напал на нее.

Извинения были лишними. Она теперь сильнее, крепче, а увеличившаяся продолжительность жизни позволит ей прожить с Шейдом гораздо дольше. Даже если появится лекарство, она от него откажется.

Руна испепелила взглядом мужчин, которые устроили разгром в ее подвале. Вот им бы она с превеликим удовольствием вколола лекарство.

Рев Шейда сотряс весь дом. Его запах наполнил подвал, когда он слетел по ступенькам и кинулся в гущу драки. На нем все еще была медицинская форма и военные ботинки, нанесшие соперникам немалый урон.

— Оставайся в клетке! — прокричал он, когда Руна потянулась к замку.

— Но ты мог бы просто заскочить внутрь.

— Я должен одолеть их.

Ее сердце переполнилось гордостью. После года жизни оборотнем она инстинктивно понимала его решимость. Как человек она считала драки варварскими, но как женщина и варг испытывала захватывающий восторг от того, что является наградой в старой как мир битве за обладание.

И энтузиазм, с которым дрался Шейд, говорил о том, что он испытывает те же чувства. Ему необходимо драться за нее. Он хочет этого. Он навеки связан с ней как демон-семинус, но должен делать это и как варг.

Трепет возбуждения и в то же время страха пробежал по коже. Если он проиграет…

Ботинок Шейда ударил черноволосого в грудь, и тот с грохотом врезался в полку с консервами. Когда второй мужчина рухнул на пол без сознания, Руна испустила вздох облегчения. Один готов, остался еще один.

Тестостерон и ярость обратили воздух в некую густую и плотную массу, когда блондин кинулся на Шейда и оба врезались в лестничные перила. Блондин наградил Шейда апперкотом, от которого его голова дернулась назад с такой силой, что глаза остекленели.

— Шейд!

Руна затрясла клетку, лихорадочно нащупывая замок, когда блондин, воспользовавшись оглушенным состоянием Шейда, выхватил из кармана джинсов армейский нож.

Мужчина размахнулся, но Шейд в последнюю секунду увернулся. Нож чиркнул его по плечу, разрезав рубашку и оставив тонкую красную полосу.

— Сукин сын! — прорычал Шейд и, развернувшись, нанес серию ударов по груди и лицу соперника кулаками и ногами.

Нож выпал из руки блондина, но секунд через десять он все равно станет бесполезен…

Болезненное натяжение кожи застигло Руну врасплох. Превращение уже совсем близко.

— Скорее, Шейд!

Дрожащими руками, уже начинающими вытягиваться, она сбросила с себя одежду. Шейд схватил блондина за руку, уже покрывающуюся мехом, и швырнул на землю, затем стал пинать ногами. Блондин поймал Шейда за лодыжку и повалил на пол. Они оба уже были больше звери, чем люди, и щелкающие челюсти и мелькающие когти внесли в драку новый элемент опасности — и возбуждения.

Мозг Руны начал затуманиваться, мысли увязали в растущей похоти, тело впитывало запах битвы в воздухе. Кости ее затрещали, суставы растянулись, и сквозь рев крови, шумящей в ушах, она услышала мучительные стоны мужчин. Это болезненное превращение — самое плохое в существовании оборотня.

Несмотря на боль, Шейду удавалось сохранять решимость одержать верх в драке. Он схватил варга за лоб и хорошенько приложил головой о цементный пол. Резкий треск эхом разнесся по подвалу, и не успел он стихнуть, как Шейд уже проскочил в дверь. Он захлопнул ее, и хотя не запер, ей было все равно. Превращение полностью завладело ею.

Как охота.

Перед ней стоял на двух поросших черным мехом ногах огромный прекрасный зверь, так же предельно возбужденный, как и она. Шейд кинулся на нее, но Руна отскочила в сторону. Как бы она его ни хотела, он должен пройти еще одно испытание.

Должен взять верх и над ней тоже. Его грубый эротический рык прокатился по Руне как проникающая ласка, согревая ее, подготавливая к нему. Сейчас она была одной сплошной массой бушующих гормонов, и ее женское естество конвульсивно сжималось. И все же, когда он потянулся к ней, она полоснула его когтями.

В мгновение ока Шейд оказался на ней. Руна рычала, пыталась его укусить, но он схватил ее челюстями за загривок и крепко держал. Одним последним усилием она метнулась в сторону, сбросив его, когда они врезались в клетку.

Ее победа была кратковременной, и в мелькании меха и клыков он снова подмял ее под себя и наполнил собою одним плавным мощным рывком.

Экстаз оглушил ее, отключив на несколько мгновений сознание. Какова бы ни была связь между ними, но он ее настоящая, ее единственная пара.

Торжествующий вой Шейда слился с ее воем, осветив ночь чувственным фейерверком.

Шейд проснулся голый, разбитый и выжатый как лимон. Грудь его прижималась к спине Руны. Когда он потянулся, она пошевелилась. Поморщившись от ноющей боли в мышцах и суставах, Шейд погладил ее по руке. Глаза его были все еще закрыты, главным образом потому, что он намеревался еще с недельку поспать.

Последние три дня и ночи были самыми изматывающими в его жизни. Нет, он, конечно, не жаловался. По ночам, в телах варгов, они беспрерывно спаривались, а днем, в своих собственных телах, все время занимались любовью, прерываясь только на еду. Кто-то, возможно, Тайла или Эйдолон, в первую ночь оставил им мясо. Шейд не помнил, как они приходили забрать мужчин, с которыми он дрался, и запереть дверь клетки, чтобы они с Руной не убежали, но радовался, что не помнит. Наверняка они достаточно насмотрелись на брачные игры оборотней.

Эй никогда не даст ему забыть об этом.

Под его ладонью шелковистая кожа Руны была горячей как огонь. Такой горячей, что просто обжигала руку. Он с трудом разлепил веки. Все казалось расплывчатым, да к тому же еще волосы Руны лезли в лицо. Застонав, он приподнялся на локте.

— М-м… — Руна зевнула. — Что ты делаешь?

— Я…

Он замер. Дыхание комом застряло в горле. Ее левая рука… черт побери!

Руна бросила на него озабоченный взгляд через плечо:

— Что случилось?

Шейд не мог оторвать взгляда от ее руки.

— У тебя знаки. Ты помечена моими знаками.

— Серьезно? — Она, поерзав, села, и ее ослепительная улыбка проникла ему прямо в сердце. — Ух ты! Они настоящие, да? — Руна накрыла его ладонь своей и переплела их пальцы, обводя узоры на своей руке. — Мы пара.

— Да. — От сильных эмоций глаза щипало, а в горло как будто насыпали толченого стекла. — Ты теперь моя.

Ее глаза встретились с его глазами.

— Я всегда была твоей. Ты просто этого не видел.

— Мне так жаль…

Руна прижала пальцы к его губам.

— Ты этого не видел, потому что на карту была поставлена твоя жизнь.

Шейд поцеловал ее руку со всей любовью и нежностью, задержавшись губами на мягкой коже.

Руна пробежалась кончиками пальцев по верхним изгибам узора у него на плече, перетекающего к шее.

— Незрячий глаз.

— Я все гадал, почему у меня именно такой символ. У Эя весы, но он из рода демонов Правосудия, так что это логично. У Рейта песочные часы, и мы всегда подшучиваем над ним: мол, это потому, что он нетерпелив и вечно опаздывает. Но мой… я никогда не мог понять…

— Он теперь открыт.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что он теперь открыт. Он больше не незрячий.

У Шейда защипало глаза.

— Весы Эя были не уравновешены, пока он не образовал пару с Тайлой. — Он сглотнул, стараясь не поддаться глупой слабости и не заплакать. — Он не сразу обнаружил изменение.

— Значит, он теперь уравновешен… а ты больше не слеп.

— Никогда больше.

Руна откинулась на спину, зацепила ногой его ноги и притянула к себе. После трех последних дней и ночей Шейд не думал, что сможет снова возбудиться — не сегодня, уж точно, — но ее нагое разгоряченное тело, прижимающееся к нему, вызывало ощущения, которые он не мог оставить без внимания.

Звонок мобильного прервал его игривые мысли.

— Не буду отвечать, — проворчал он.

— Ты должен. Это твой брат.

Шейд подмял Руну под себя, позволив включиться голосовой почте. Эйдолону придется подождать.

Послание Эйдолона оказалось важным, поэтому они приняли душ, быстро проглотили завтрак — он испек блины, потому что нет ничего лучше сладкого и мучного после трех ночей сырого мяса, — и помчались в подземную больницу на его «харлее». Эйдолона они нашли в его кабинете мрачно уставившимся на стопку бумаг на столе.

— Я наконец-то получил инвентаризационный отчет по спецхранилишу, — сказал он, не поздоровавшись. — У нас проблема.

Шейд сел и усадил Руну к себе на колени.

— Значит, Роуг все-таки что-то слямзил?

Эйдолон кивнул, и Шейд чертыхнулся. Их брат канул в вечность и все равно продолжает причинять неприятности. Роуг проник на склад примерно в то время, когда пытался убить Люка, но никто не знал, что именно украдено.

— Так что он взял?

— Среди прочего «Этов глаз» и некротоксин.

«Этовглаз» — это хрустальный шар, используемый для предсказаний, — но что касается второго… что-то смутно знакомое.

— А что это?

— Яд, от которого нет лекарства.

Шейд вскинул бровь:

— И ты держал его… зачем?

— Я обнаружил, что в микроскопических дозах он может вылечить лецепическую оспу у триллахов.

Ад и все дьяволы!

— Догадываюсь, что Роуг отнюдь не преследовал благородную цель спасать триллахов от недуга, который поражает одного из тысячи раз в сто лет.

— Ты думаешь?

Теплая ладонь Руны скользнула вверх по его спине к шее и помассировала мышцы, которые начали напрягаться.

— Ну, какую бы цель он ни преследовал, ублюдок мертв. Больше он никому не может навредить.

— Надеюсь, ты прав, — пробормотал Эй, затем закатил глаза, услышав насмешливое фырканье Шейда. — Да-да, я параноик.

— Это уж точно.

Эй уставился на него бессмысленным взглядом.

— Тебе надо лечь.

Глаза Эйдолона засветились, и Шейд понял, что мысли брата устремились к Тайле. Шейд приник поцелуем к шее Руны, потому что прекрасно знал, каково это — быть одержимым восхитительной, сексуальной женщиной, сидящей на коленях.

— У Эя опять паранойя? Из-за чего на этот раз?

Шейд вскинул глаза — в дверях стоял Рейт, прислонившись плечом к косяку, скрестив руки на груди, и… мать честная! Они целый месяц не видели Рейта, что, впрочем, дело обычное.

Но теперь он щеголял родовым узором на лице.

Он прошел эсгенезис.

На целый год раньше.

— Сукин сын, — пробормотал Шейд.

Эй откинулся в кресле со скрещенными на груди руками и угрюмым лицом.

— Ты ничего не хочешь нам рассказать?

Рейт пожал плечами:

— Колдунья, ну, та, которая научила меня заклинанию для передачи проклятия Шейда, помните? Так вот, она же помогла мне пройти эсгенезис. За определенную цену, само собой.

Судя по лукавой улыбке на лице Рейта, нетрудно было догадаться, за какую именно.

— Почему у него знак на лице, а не на шее? — поинтересовалась Руна.

— Потому что он одиночка, без пары.

— Таким и собираюсь остаться, — заявил Рейт, переводя взгляд на Руну, которая сняла куртку. — Эй, да у нее ж знак бондинга!

Эй резко повернул голову:

— Как?

— Здорово, правда? — Шейд поднес помеченную руку Руны к губам, — Понятия не имею, как это случилось. И почему. Сегодня утром мы проснулись, а они уже есть.

— Прошлой ночью было полнолуние, — раздумчиво проговорил Рейт и, в свою очередь, нахмурился, взглянув на Руну: — У тебя была течка?

Руна покраснела до корней волос. Шейд, поглаживая знаки на ее руке, ответил за нее:

— Да. И в доказательство у меня есть шрамы.

— А что?

Рейт покачал головой:

— Люк как-то мне рассказывал, что варги образуют брачные связи только во время периода течки у самки и только если она забеременела.

У Шейда перехватило дыхание.

— Значит, вот что требовалось для завершения нашего бондинга.

— Ты хочешь сказать… — прошептала Руна.

— Сейчас посмотрим.

Рука Шейда дрожала, когда она вложила свою ладонь в его. Его узор замерцал и тепло побежало вниз по руке, когда его энергия вошла к ней в тело. Он прошелся по ее кровотоку, пока не достиг матки. Затаил дыхание, прощупывая… и нашел то, что искал. Оплодотворенное яйцо.

— Шейд?

Пришлось сглотнуть ком в горле, чтобы удалось заговорить.

— Рейт прав. Мы будем родителями. — Он помолчал, его энергия нащупала еще одно яйцо. И еще одно. — Их три. У нас будет тройня.

По потрясенному лицу Руны Шейд не мог понять, счастлива она или нет, но сам он улыбался от уха до уха. Сыновья. У него их будет трое.

— Поздравляю, брат. — Рейт хлопнул его по спине на пути к двери. — Лучше ты, чем я.

И был таков. Эйдолон отправился за ним следом. Беспокойство из-за нового состояния Рейта было написано у него на лице. Рейт — граната с выдернутой чекой, готовая вот-вот взорваться.

Но в дверях брат притормозил.

— Я счастлив за тебя, старик. Только не проси меня нянчиться с детишками.

Эйдолон ухмыльнулся и вышел.

Шейд судорожно вздохнул и взял лицо Руны в ладони.

— Ты не против этого? Из-за того, что случилось с тобой по моей милости?

Медленная сияющая улыбка осветила ее лицо.

— Я больше чем не против, Шейд, я просто счастлива. Впервые в жизни я живая. И это твоя заслуга. — Руна обвела пальцем свой узор. — Думаю, ты все еще обречен. Обречен быть со мной.

— С этим я могу жить, — хрипло выдавил он, и глаза опять защипало. Руна выявила в нем все лучшее, хотя ему казалось, что ничего хорошего в нем нет.

Быть обреченным любить Руну — лучшее проклятие на свете.