Оборотень? Ну и дела!

Шейд закрыл глаза, надеясь, что когда откроет их, то проснется в своей кровати, а Руна исчезнет.

Напрасная надежда. Руна сверлила его взглядом, светлые глаза сверкали. О боги, она прекрасна в своем зверином обличье: блестящая густая шерсть, сверкающие желто-зеленые глаза. И крупная. Возможно, в вытянутом виде даже больше его. Теперь то, что она кажется выше и худее, получило объяснение. Укушенные оборотнями, или варгами, как они обычно называют себя, в человеческом обличье обрастают мускулами и становятся на дюйм-два выше.

Теперь, когда в голове у него прояснилось, он чувствовал ее запах. Больше он не был ни цветочным, ни сладким. Нет, теперь от нее пахло землей, как в лесу в конце лета во время дождя. О, и еще разъяренной самкой, разумеется.

— Ведь полнолуние через два дня, верно?

Ее глаза сузились.

— А что? Думаешь, у меня вспышка ПЛС?

— Была такая мысль.

Оборотни могут шутить по поводу предлунного синдрома, но остальные не находят ничего забавного в их вспышках ярости, резкой смене настроений и неконтролируемых сексуальных порывах.

— О, конечно же, моя злость не имеет никакого отношения к тому, что с одним из двух людей, которых больше всего ненавижу, я прикована цепями в темнице, а через два дня, когда превращусь в зверя, с меня живьем сдерут шкуру, которая уйдет за бесценок на подземком черном рынке. — Она с рычанием выдернула свою руку из его руки. — Так что прости меня за то, что я немножко злюсь.

— Немножко?

Она дернула свою цепь, словно надеясь, что та порвется и она сможет наброситься на него.

— Знаешь, я ведь собиралась выследить тебя и причинить боль. К несчастью, хоулы поймали меня раньше, чем я успела сделать это.

— Как они тебя поймали?

Она подтянула колени к груди и обхватила их руками.

— Я вернулась на то место, где на меня напал оборотень. Я все же надеялась найти какие-нибудь улики. Поскольку это было рядом с твоим домом, я зашла к тебе на квартиру. А когда я уходила, ко мне на улице обратился какой-то человек и спросил, знаю ли я тебя, стал задавать слишком много вопросов — это показалось мне подозрительным, и я попыталась уйти. Но он уколол меня иголкой. Очнулась я уже здесь.

Шейд нахмурился:

— Откуда они узнали, что ты варг?

— Они не знали, пока другой варг не пришел допросить меня, — ответила она, и это прояснило дело.

Обычно только оборотень или шейпшифтер может узнать себе подобного.

— О чем тебя допрашивали?

— О тебе, Шейд. А именно: что я делала возле твоего дома и откуда знаю тебя.

Вот дьявол! Ее похитили совсем не ради шкуры. Ее похитили, потому что она знает его. Но зачем?

Руна по-прежнему буравила его убийственным взглядом, сурово сдвинув изящные брови. Он сделал глубокий вдох, втягивая через ноздри резкий запах ее гнева и более мягкий, женственный аромат, который пробуждал его мужской инстинкт. Ей не место здесь, запертой с демонами в подземелье, где воняет плесенью, мочой и страхом.

Как и его сестре тоже. От сознания того, что и Руна, и Скалк попали сюда из-за него, Шейду сделалось плохо.

Неспособность защитить женщин была главной темой его ночных кошмаров.

За резким скрежетом последовал порыв холодного воздуха, и железная дверь их темницы распахнулась. Руна придвинулась к Шейду. Вошел мужчина-демон из породы так называемых найтлэшей, или ночных бичей, чье человеческое обличье портили когтистые ноги и острые зубы. Следом шагнули два импа — мужского и женского пола — с непропорционально большими глазами и ртами для своих маленьких круглых голов. В руках у них были цепи, дубинка и бамбуковая трость.

— Возьмите его, — приказал найтлэш.

Шейд кинулся на импов. Найтлэш привел в действие один из двух рычагов на стене. В ту же секунду скрежет поворачивающихся колес потряс подземелье, и цепь Шейда стала укорачиваться до тех пор, пока он не повис боком, распластавшись по стене.

Он стиснул зубы от боли, пронзившей плечо и бедро. Один из импов застегнул металлический ошейник вокруг его шеи, а второй защелкнул кандалы. Его проклятия эхом отскакивали от сырых стен, но сквозь них он слышал, как Руна умоляет найтлэша не трогать его. Удивленный, Шейд бросил на нее быстрый взгляд, когда импы опустили его на пол.

В ее глазах сверкала ярость, так что, возможно, она не так уж сильно ненавидит его, как говорит. А может, она хочет, чтоб Смотрители оставили его в покое и дали ей самой убить его.

— Куда вы меня ведете?

Шейд рванул свои оковы, за что получил от импа удар дубинкой по затылку. Найтлэш не ответил, просто скривил губы в мерзкой улыбочке и намотал цепь, пристегнутую к его ошейнику, себе на кулак, рывком подняв Шейда на ноги. Импы выкрутили ему руки за спину и щелкнули наручниками.

Они потащили его к двери. Когда он на пороге стал вырываться, удар по ногам бросил его на колени. Холодный воздух коснулся ног — трость разорвала ткань брюк. Следующей будет его плоть.

Позади него Руна сыпала проклятиями и угрозами, столь же внушительными, сколь и бесполезными. Он не мог представить, чтобы та Руна, с которой он спал, то застенчивое, робкое создание, каким она была, так сквернословила. Похоже, малышка и в самом деле отрастила когти и зубы.

Чертовски сексуально.

Вернее, было бы, если б его не тащили к одному из трех позорных столбов. Конечно, Шейд не имел ничего против хорошей порки, но сильно подозревал, что ничего приятного его не ждет. Но все же лучше позорный столб, чем водяное колесо, дыба в углу иди металлические крючья, свисающие с потолка. И это еще не самые страшные из пыточных орудий, громоздящихся в огромном зале.

Через арку в задней части подземелья, ведущую в комнату поменьше, открывалось зрелище, от которого у Шейда кровь застыла в жилах, а волосы на затылке встали дыбом. Комната была заполнена медицинским оборудованием: всевозможные скальпели, стол для вскрытия, пила для костей и расширитель груди. На полу пятна свежей и засохшей крови.

Шейда затошнило.

Демоны привязали его лицом наружу, руки вытянуты вверх и в стороны, ноги широко расставлены при помощи палки-расширителя и пристегнуты за лодыжки. Женщина-имп погладила его бедро, пробираясь выше, и он тут же стал разрабатывать план, как ее соблазнить, чтоб она отпустила его… пока найтлэш не стукнул ее по голове. Однако тот факт, что некоторые из Смотрителей женщины, стоило принять к сведению.

— Где женщина-амбер? — спросил он.

— Будешь сотрудничать — увидишь ее.

Шейд не ожидал ответа, поэтому низкий скрипучий голос ошеломил его. Ему показалось, он расслышал чуть заметный акцент… похоже, ирландский. Какая-то нескладная фигура, полностью скрывающаяся под широким черным балахоном, выступила из тени, и ее смешок был таким же холодным, как воздух.

— И что я должен делать, чтобы сотрудничать?

— Страдать.

Ледяная дрожь прокатилась по коже Шейда.

— Нельзя ли поконкретнее?

Боковым зрением он заметил какую-то вспышку движения. Что-то ударило его в грудь, и кровь брызнула на деревянный столб с ним рядом. Там стоял найтлэш с шипованной цепью, страшно гордый собой.

— Достаточно конкретно?

— Более чем, — отозвался Шейд сквозь стиснутые зубы. — Хотя было бы эффективнее, если б вы сняли с меня рубашку.

— А еще говорят, что шутник в семье Рейт.

В голове у Шейда зашумело. Откуда этот сукин сын знает о Рейте?

— Это всеобщее заблуждение, тупица.

Оскорбление стоило ему новой порции страданий. Кровь свободно струилась по его груди сквозь лохмотья, оставшиеся от медицинской рубашки. Единственным утешением стала мысль, что, занявшись им, они оставили в покое Руну.

— Снимите с него одежду, — велел Черный Балахон, — и приведите девку.

Девку? Какую девку? Один из имиов со всех ног кинулся исполнять приказ, а найтлэш разрезал форму Шейда и снял с него ботинки.

— Знаешь, несправедливо, что я голый, а ты прячешься под этим своим театральным балахоном.

Черный Балахон придвинулся ближе, чуть-чуть, но вполне достаточно, чтобы Шейд ощутил его вибрацию на своей коже. Она была знакома, как и запах, который что-то напоминал, но он не мог понять, что именно. Вибрация ослабла, а быть может, была замаскирована. Возможно, использовался магический покров, скрывавший ее. Но почему? Он не хочет быть узнанным?

— Ты близок к эсгенезису, — сказал Черный Балахон. — К Перелому. Я чувствую это. Ты готов? Или намерен сопротивляться, как сопротивлялся Эйдолон?

Черт, нет, он же не собирается ускорить заключительный процесс полового созревания, тот, что позволит ему перевоплощаться и оплодотворять женщин среди прочих, менее приятных вещей. Но откуда этот мерзавец знает, что делал Эй, пытаясь отсрочить Перелом?

— Если ты добиваешься, чтоб я спросил, откуда тебе известно про моих братьев и мой вид, зря стараешься, тупица. Если у тебя есть что сказать, так говори уже, черт бы тебя побрал.

— Не сейчас.

Черный Балахон обошел его, пряча лицо под низко надвинутым капюшоном, но его манера двигаться… снова показалась очень знакомой: Он остановился позади Шейда и кончиком пальца провел по его позвоночнику. Шейд едва сдержался, чтобы не передернуться.

— Ну так что? Ты намерен сопротивляться? Или взять себе пару? Ах, ну конечно, тебе нельзя взять одну-единственную супругу-пару, потому что ты можешь влюбиться и проклятие вступит в силу. — Горячее зловонное дыхание опалило ухо Шейда, когда существо наклонилось ближе. — Ошибки юности всегда возвращаются, чтоб укусить за задницу, не так ли?

Этот сукин сын знает про маленкур — проклятие, суть которого заключается в том, что если он влюбится, то будет медленно, но неуклонно исчезать до тех пор, пока не станет невидимым. Он будет жить вечно, терзаемый жесточайшими голодными спазмами, неутолимой жаждой и невыносимым сексуальным желанием.

Шейд закрыл глаза и попробовал сообразить, кто может знать такие интимные подробности его жизни. Список оказался коротким, и те, кто в нем, не рассказали бы.

Если только их не подвергли пыткам.

Скалк.

— Еще, — сказал Черный Балахон. — Бедро.

У Шейда почти не было времени приготовиться, прежде чем цепь найтлэша разорвала ему плоть.

Черный Балахон рассмеялся:

— Ну разве это не похоже на карму, учитывая, скольких женских особей ты вот так подвешивал?

— Еще, — повторил Черный Балахон.

Цепь вонзилась в другое бедро Шейда. Пот выступил у него на лбу, перед глазами поплыло. Как Эй выдерживает это раз в месяц, когда платит за грехи Рейта?

— Ты гадаешь, как Эйдолон справляется с этим всякий раз, когда Рейт превышает свой лимит человеческих жертв.

Шейд резко вскинул голову, но Черный Балахон отступил в тень.

— Ну хватит с меня этого бреда! — проревел он. — Кто ты, черт тебя побери?

Зловещий трескучий смех, похожий на кудахтанье, эхом разнесся по подземелью.

— Я демон, который заставит тебя молить о смерти.

Начиная прямо с этой минуты.

Он снова резко повернул голову на хорошо знакомый женский голос.

Шейд уставился на брюнетку, медсестру-вампира, давно работавшую в подземной больнице, и внезапно все встало на свои места. Скалк не проговорилась — это сделала Солайс.

— Ах ты, сука!

Похотливая улыбка обнажила длинные клыки, когда она наклонилась и прошлась по его груди снизу вверх теплым влажным языком. Шершавый язык зацепил разорванную кожу. Боль пронзила его, но ему еще и не такое приходилось терпеть, играя с некоторыми из своих наиболее грубых постельных партнерш.

— Я так давно мечтала попробовать тебя, — пробормотала она у его соска. — Но ты ни разу даже не взглянул на меня.

— Это потому, что после стольких лет траханья с моим братом, — прорычал он, — ты была подпорченным товаром.

Она продолжала лизать его грудь, даже слегка пососала медальон врача, и Шейд удивился, не понимая, когда же начнется пытка, потому что все это только заводило его. Да, это отвратительно, но, черт возьми, он же семинус, способный возбудиться в любых обстоятельствах, а от женщины перед ним исходило такое мощное возбуждение, словно она была в охоте.

— Мы еще посмотрим, кто из нас подпорченный.

Она опустилась на колени, плотоядно оглядела кровь у него на бедре. И тогда он понял. О дьявол, теперь он точно знает, какие страдания ему уготованы!

Каждый звук, который просачивался сквозь дверь из дерева и железа, заставлял Руну вздрагивать. Ей следовало бы радоваться, что Шейда пытают. Следовало бы вызваться помочь. Но черт бы побрал ее глупое сердце, она хотела спасти его.

Чтобы убить самой.

Вот только приехала она в Нью-Йорк не для того, чтобы убить Шейда. Она вернулась в своей родной город с приказом собрать сведения о подземной больнице демонов и установить местонахождение бывшего солдата и Хранителя эгисов, от которого не поступало никаких сообщений после того, как он доложил о существовании больницы. В армии боялись, что он стал предателем не только Соединенных Штатов, но и всей человеческой расы. А когда Секретный рейдерский полк армии США отдает приказ, ты его выполняешь — и не только потому, что в твоем мозгу установлен микродетонатор. Нет, это суперсекретное военное подразделение дает «особым членам» цель и чувство общности с тем миром, который их отверг.

Она не была отвергнута, но ее ситуация гарантировала это безо всякой помощи. Эгисы убили бы ее, но, вероятно, прежде она расправилась бы с бесчисленным количеством невинных людей. К счастью, ее брат, офицер СРП, точно знал, что делать, когда нашел ее истекающей кровью в тот вечер в аллее, где на нее напали. Армия спасла ей жизнь, даже попыталась предотвратить распространение вируса ликантропии. Это им не удалось, но побочные эффекты их экспериментального лечения оказались полезными.

Она по-прежнему превращается в огромного слюнявого зверя три ночи каждого месяца — зверя, который не контролирует свои действия и почти ничего не помнит из того, что происходит с ним в зверином обличье. Но благодаря армии она может превращаться в зверя в любое время, когда захочет. Так даже лучше, ибо когда она превращается намеренно, то сохраняет свою человеческую сущность, может контролировать себя и помнит все.

Где-то зазвучал переливчатый женский смех, за которым последовал длинный, протяжный стон. Эротический.

Эротический стон Шейда. Она узнала бы этот звук где угодно. Неужели они пытают его сексом?

Ублюдок. Она ненавидит его. И вместе с тем уверена, что как раз перед тем нападением оборотня он спас жизнь ее брату. И, говоря по правде, и ее тоже.

Руна встретила его, когда в ее жизни настала черная полоса. Чувствуя себя вдвое старше в свои двадцать пять лет, она так и не оправилась после смерти матери четыре года назад. Та умерла, одинокая и несчастная, по вине ее, Руны. Но чем тут она могла помочь?

Одна из ее работниц, девушка с пирсингом и зелеными волосами, все время подшучивала над Руной из-за того, что та никогда не рискует, и, возможно, именно поэтому ее бизнес захирел. Никаких рисков ни в любви, ни в бизнесе, ни в жизни. И куда это ее привело?

Жила ли она по-настоящему полной жизнью?

Ответ на эго был болезненно очевиден, особенно потому, что чувство вины убивало ее гак же верно, как тот недуг, что поразил Эрика. Руна с безжалостностью религиозного фанатика отказывала себе во всем, что хотя бы отдаленно напоминало удовольствие. Как она может позволить себе испытывать то, чего лишила свою мать?

Ни дня не проходило, чтобы она не вспоминала о том, как разрушила родительский брак и подтолкнула маму в пучину депрессии. Сколько бы раз Эрик ни пытался внушить ей, будто она должна простить себя за то, что рассказала матери об отцовской измене, она не могла. Брат не знал ее тайны: в глубине душа Руна боялась, что сделала это не из заботы о маме.

Сделав это, она намеренно причинила боль отцу.

В тот день, когда Шейд вошел в ее жизнь, Руна впервые задумалась, будет ли ей ради чего жить, когда Эрика не станет.

Он неторопливо вошел в ее кофейню, огромный, великолепный, стуча мотоциклетными ботинками по полу, мягко поскрипывая кожаными штанами и курткой, с пиратской серьгой в левом ухе, поблескивавшей на свету. На правой руке темнела татуировка, как и на правой стороне шеи, и ей стало интересно, составляют ли они единое целое.

Взоры всех женщин устремились на него. Все мужчины отвели глаза.

— Ох, вот это мужик, — прошептала Эспик, — настоящий самец!

Невозможно было оторваться от него, пока он приближался к стойке, глазами удерживая взгляд Руны.

Эспик задышала тяжело и часто.

— Вот он, твой шанс, Руна. Хватай его, давай же, иначе, клянусь, это сделаю я.

Шейд остановился перед Руной.

— Кофе.

Это слово слетело с его губ так, словно он приглашал ее к оргазму.

— Да, — прошептала она, потому что он мог бы дать ей… ох, ну конечно. Кофе. Она прочистила горло. Дважды. — Обычный, большой или гранд?

— Тот, который самый большой.

— Какой кофе предпочитаете?

— Крепкий и горячий.

— Молоко? Соя? Сливки?

— Ад и все дьяволы. — Он положил ладони на стойку и наклонился вперед. — Просто. Кофе.

Его напряженный взгляд нахально оценивающе ощупал ее фигуру, что должно было возмутить, но лишь заставило сердце биться быстрее.

— Хотя я соблазнился бы на что-нибудь послаще.

Эспик подтолкнула ее локтем и шагнула вперед.

— Руна у нас стеснительная. У вас есть мотоцикл? Потому что она любит мотоциклы. Бьюсь об заклад, ей хотелось бы посмотреть на него.

— Эспик!

Щеки Руны вспыхнули от смущения.

— Руна, — мягко проговорил мужчина в коже, словно пробуя ее имя на вкус. — Хотите прокатиться?

— Хочет, хочет, — ответила за нее Эспик и поставила перед ним его кофе.

Руна покачала головой:

— Хорошо, — сказал он и бросил на стойку десять долларов. — Сдачи не надо. Пошли.

Не успела она вымолвить и слова протеста, как он схватил свой кофе, обошел стойку, взял ее за руку и повел к задней двери. Она уперлась ногами в порог.

— Послушайте, мистер…

— Шейд.

Странное имя. Хотя, впрочем, она работает с девушкой, которая называет себя Эспик.

— Мистер Шейд.

— Просто Шейд.

— Ну, значит, Шейд. Боюсь, я никуда с вами не поеду.

Он вскинул черную бровь и распахнул дверь.

— А кто сказал, что мы куда-то поедем?

— Но вы предложили прокатиться.

Ее широкая юбка обмоталась вокруг икр, когда он увлек ее в узкий переулок.

— Ага.

Она запаниковала. Этот мужчина может быть серийным убийцей или насильником, а она, вдвое меньше его, идет с ним в глухой переулок.

— Я не могу.

Вдруг она оказалась прижатой к стене здания его мощным телом, и его жаркое дыхание обожгло ей ухо. Обе его руки были у нее на плечах… а куда же он дел кофе?

— Я чувствую твое желание, Руна, — пробормотал он тягучим соблазнительным тоном. — Ты распускаешься для меня как цветок.

Он потерся о нее бедрами. Набухшая плоть под ширинкой ритмично касалась ее живота, обещая впечатления, которые она никогда не забудет. Этот мужчина просто ходячий секс — подавляющая масса мускулов, тестостерона и чувственности, против которых у нее нет защиты. Вряд ли хоть одна женщина могла противостоять Шейду. По крайней мере в мыслях. Тело же сдавалось сразу, без сопротивления.

Груди напряглись и стали покалывать, сердце лихорадочно колотилось о ребра, между ног сделалось жарко и влажно. Руна крепко сжала бедра, унимая тянущую боль между ними, но от этого стало еще хуже.

Ситуация стремительно вырывалась из-под контроля, и когда его язык проложил влажную дорожку вдоль шеи, а руки стали гладить бедра, она поймала себя на том, что ей наплевать.

Он скомкал ее юбку в кулаке и начал поднимать.

— Ты хочешь этого? — Легонько куснул в шею и вдавил мощное бедро ей между ног, создавая крайне эротичный, восхитительный нажим. — Вели мне остановиться, и я остановлюсь.

Вот ее шанс прекратить это и уйти. Вернуться в свое обанкротившееся кафе, а потом домой, к умирающему брату. По дороге домой ее могут ограбить и убить. Ее может сбить машина. Могут пырнуть ножом на станции подземки.

И она умрет с мыслью, что не рискнула ни разу в жизни.

Пальцы Шейда скользнули между их телами, погладив ее через влажную ткань трусиков.

— Итак?

— Не останавливайся. Пожалуйста, не останавливайся.

Какой-то низкий, чувственный рокот вырвался из глубин его горла, когда он поцеловал ее. Это был не обычный поцелуй, а влажное облизывание губ, а потом глубокая, жаркая встреча языков, от которой она задышала тяжело и часто и так вцепилась в его куртку, словно никогда не собиралась отпускать его.

Треск разрываемой ткани запечатлелся где-то на краю сознания, вместе с шумом проезжающих машин, чьим-то смехом на тротуаре. Но ничто не имело значения, даже скольжение по ногам трусиков, падавших на асфальт.

Боже, это безумие. Секс с незнакомцем в переулке. Средь бела дня.

Миг просветления прорезался сквозь чувственный туман, когда он расстегнул «молнию» своих штанов. Она остановила его, твердо схватив за запястье.

— Почему я? — спросила она. — Там были и другие женщины, красивее, сексуальнее.

— Я почувствовал твою нужду.

Это был странный ответ, но в следующую секунду он уже проталкивался в нее, несмотря на удерживающую его руку, и ей стало все равно, откуда налетел этот ураган. Инстинкт возобладал, и она обвила его ногами за талию и застонала, когда он протиснул в нее кончик своей плоти.

— О Боже, — выдохнул он, — ты такая тугая.

Шейд немножко отстранился и снова вошел, уже чуть глубже. Легкое растягивающее ощущение смягчило остроту наслаждения, когда головка его пениса прокладывала себе путь через ее узкий проход.

— О-о. — Она выгнула спину, и он обхватил ее сзади рукой, поддерживая. — Еще. Я хочу еще.

Словно дождавшись разрешения, Шейд вонзился глубоко, разрушая наслаждение волной боли. Он замер с напряженным лицом.

— Ты как?

— Прекрасно, — выдавила Руна, когда боль отступила. — Просто давно не занималась этим.

Годы, точнее сказать. Она лишилась девственности в старших классах с парнем, который клялся, что любит ее, но через два дня уже точно так же любил другую.

— Надо предупреждать, — прорычал он, — я был бы мягче.

— Просто закончи, — попросила она, и, грубо выругавшись, он начал двигаться в ней.

Не было никакого разжигания, как она ожидала. Никакого мягкого, приятного нарастания ощущений.

Был мгновенный всплеск, взрыв, от которого она закричала бы, если б он не зажал ей рот ладонью. Его мощные толчки вдавили ее в стену, но ей было все равно, потому что новый взрыв сотряс ее, и он задрожал, застонал, дернувшись в сильнейшем освобождении.

Когда они оба смогли дышать, она опустила ноги, а он вышел из нее и быстро застегнул ширинку. Теплая жидкость щекотно потекла по ноге, резко вернув ее к реальности.

— О Боже! Ты не предохранялся.

— Я совершенно здоров.

— Все равно.

Шейд закрыл ей рот поцелуем. Когда оторвался, у нее закружилась голова. Он взял ее за руку и повел к заднему входу в кафе. Но когда они уже почти дошли до двери, удар молнии снова воспламенил кровь.

— О!

Руна ахнула, когда еще один оргазм сотряс ее тело. Шейд прижал ее к себе и держал, своим мощным телом впитывая ее дрожь.

— Это случится еще пару раз. Тебе, пожалуй, лучше на некоторое время скрыться в кабинете или в туалете.

Он дождался, когда она снова смогла твердо стоять на ногах, и вразвалку зашагал прочь. На углу оглянулся через плечо.

— Кстати, у меня «харлей».

Хмурясь, она вошла в кафе. Эспик ухмыльнулась:

— Ну так какой у него мотоцикл?

Руна рассмеялась:

— «Харлей». У него «харлей».

Позже Шейд связался с ней, и они несколько недель встречались. Потом состояние ее брата ухудшилось. Шейд пришел к ней домой, провел несколько минут с Эриком, и через пару дней брат полностью выздоровел.

А спустя совсем короткое время на нее напал оборотень, и Эрик забрал ее в СРП, где ей спасли жизнь.

Секретная военная база стала для нее шоком — она-то думала, ее брат обычный военный, просто солдат. Но, как оказалось, он уже много лет работал на СРП, в элитной группе наряду с сотней других, военных и гражданских. И даже несколько варгов — военнослужащих, которые выжили после нападения и были переведены из своих регулярных подразделений на службу в СРП.

По причине ликантропии они чувствовали себя изолированными от других сослуживцев и сформировали некую стаю, как требовали их новые инстинкты. Ее приняли в этот узкий круг, но без военной подготовки она все равно чувствовала себя аутсайдером, сколько бы они ни приглашали ее на свои барбекю на заднем дворе и коктейли в баре на территории базы. Эрик был отнюдь не в восторге от всего этого. Он всегда беспокоился о ней. С самого их детства он являлся ее сторожевым псом, спасая от отцовских кулаков. А позже, когда Эрику предоставили опекунство над ней, позаботился о том, чтобы все ее школьные приятели понимали, каковы будут последствия, если кто-то обидит ее.

Скрежет ключа в замке вырвал Руну из воспоминаний.

Дверь в темницу распахнулась, и найтлэш с двумя импами втащили Шейда. Он был голым, руки и ноги связаны, на груди и бедрах пятна засохшей крови.

Его глаза, мерцающие золотом, были устремлены на нее. Мгновенный, неудержимый порыв броситься к нему заставил ее натянуть свои цепи. Шейд ревел, вырывался, пытаясь добраться до нее, и хотя она не знала, почему он так сильно хочет ее, но настолько отчетливо ощутила его отчаяние, что оно вызывало в ней ответный жар.

Найтлэш огрел Шейда дубинкой по черепу. Резкий звук удара разнесся по темнице словно выстрел, эхом отскочил от стен. Шейд утихомирился, но глаза его сверкали и он по-прежнему смотрел на нее не отрываясь.