Мои ноги задеревенели, но я продолжала делать широкие шаги, почти не ощущая под ступнями утоптанной земли. Я не знала, куда деть свой взгляд, который метался то к очертаниям людей у подножья дороги, то к раскинувшейся в долине деревне. Из нескольких труб поднимались тоненькие серые нити дыма, даже до меня доносился запах свежего обеденного хлеба. Блеяли овцы, где-то на окраине возмущенно мычала недоенная корова, лай собак разливался звонким звуком, заставляя моих волков недовольно шевелить носами. Нилли и Алди разделяли мое смущение, даже они чувствовали эту магию, которой те пытались пробиться к нам и поздороваться. Но я уверенно выставила стены защиты, опасаясь, что опять могу попасть в поток наслаждения Динео и потерять себя. Цепь на моей талии неожиданно прошла сквозь кожу штанов, я удивленно ощупывала то место, где она только что поблескивала. Глаза мои ее видели, но вот пальцы не нащупывали. Она спряталась от чужих глаз, удивленно поняла я.

С моим приближением к людям возрастало и беспокойство, оно обрушивалось на голову, как молот кузнеца падает на наковальню. Меня бросало то в жар, то в холод, и волки, прижимающиеся к ногам, не успокаивали, хотя и внушали некоторое чувство безопасности. Вскоре я могла разглядеть лица, которые со вниманием смотрели в нашу сторону. Прибавив шагу, я в несколько мгновений преодолела расстояние, разделявшее нас.

Двое молодых людей в первую очередь привлекли мое внимание. Роуп и Лимма, те единственные, кого я видела собственными глазами, пусть и посредством Динео. Но мой новоиспеченный друг выглядел несколько иначе, чем в наших мысленных разговорах. Он оказался на голову выше меня, широкоплечий, с оформившимися уже мускулами молодой мужчина. Несмотря на его юный возраст, синие глаза полыхали мудростью и знанием, светлые брови были сведены на переносице. Золотистая кожа приятно сочеталась с густыми, того же, но более темного оттенка, волосами. Слишком короткие они трепыхались на ветру, и парень беспрестанно их поправлял, чтобы не лезли в глаза. Приятные, немного заостренные черты лица сначала окрасились радостью, но как только я оказалась в тени небольшого дерева, под которым они стояли, положительных эмоций и след простыл.

Лицо Роупа перекосилось от потрясения, золотистая кожа смертельно побледнела, даже рот слегка приоткрылся от накативших чувств. Черные зрачки расширились, делая сапфировые глаза настолько привлекательными, что у меня задрожали коленки. Но парень даже вздоха не мог сделать, боль на лице смешалась с удивлением, он резко развернулся и убежал к деревенским домам, где и скрылся от моего взора в косых переулочках. Я с оттенком сожаления смотрела ему вслед. Почему он бросил меня?

Я посмотрела на его сестру, но наткнулось на тоже выражение ужаса и удивления. Разозлившись, нахмурилась и решила никак не реагировать на эту парочку. Отвернувшись от Лиммы, в полной мере почувствовала волны любопытства, которые омывали нас со всех сторон. Дискомфорт сковал меня — я не привыкла, чтобы окружающие люди постоянно воздействовали магией на мое сознание.

— Безымянная, — прошептала Лимма, вновь обратив мое внимание на себя. Я посмотрела на девушку, та уже успела справиться со своими чувствами.

— Кто вы? — я задала то вопрос, который мучил меня с самого начала путешествия к этим странным людям.

Заговорил невысокий мужчина, с глубокими морщинами на лице и уверенность и властностью в голосе. Посмотрев на него, к своему облегчению, не обнаружила удивления или страха. Что за странная реакция Роупа?

— Мы те, кто поможет тебе, безымянная, — ответил мужчина. Ха, как будто бы это удовлетворило любопытство, жгущее все внутренности!

— Это я уже слышала. Но хотя бы имена вы можете свои назвать? — более смело спросила я, осознав, что вреда причинять они не желают.

— Мое имя Морп, безымянная, — с достоинством произнес мужчина, выпрямляясь. — Это Лимма, — он показал на сестру Роупа. — И моя жена Рейзар. — Женщина наклонила голову, в знак приветствия. Я с интересом оглядывала невысокую, полную от возраста Рейзар, и удивлялась живости на ее лице. Но общие черты были какие-то колючие, хотя это и не отталкивало от нее.

Убедившись, что я услышала названные им имена, Морп сложил руки на груди, сразу сделавшись каким-то суровым. Ясные карие глаза напоминали мне о Бииблэке, да и в лице Морпа было нечто схожее с чертами капитана стражи.

— Что ж, — протянула я, раздумывая над тем, действительно ли называть себя. — Мое имя Эверин Страстная, так вы можете ко мне обращаться.

На лице Рейзар расплылась теплая, материнская улыбка. Лимма тоже попыталась изобразить доброжелательность, но удивление и страх до сих пор отставляли на ней свою печать.

— Что ж, пусть будет так, — согласился Морп, как будто не совсем доверяя моим словам. — Мы живем далеко от Королевства Дейстроу, но слышали имя принцессы, если ты хочешь взять его, пусть так.

— Нет, — прервала я его. — Вы ошибаетесь, Морп. Это имя действительно принадлежит мне. Как и титул принцессы моего Королевства, но судьба выбрала иной путь.

Теперь изумление коснулось всех, к моему удивлению. Алди озлобленно зарычал, ему это тоже совершенно не нравилось, хотя Нилли держалась более достойно своего друга. Шерсть ее искрилась от волнения, она разделяла со мной еще и благоговение перед этими людьми.

— Я не жду и не приму, — продолжала я свою размеренную речь, — каких-либо знаков почтения или что-то вроде этого. Мой путь привел меня сюда, вы ждали, и я пришла. Что ж, тогда помогите.

Морп сумел скрыть гримасу поражения со своего лица, провел рукой по густым усам и многозначительно посмотрел на свою жену. Та кивнула.

— Хорошо, Эверин Страстная, здесь ты будешь нам равной, — заключила Рейзар, так и не дождавшись слов мужа. Лимма нервно сглотнула, теперь ее ужас стал более ощутим, это приводило в дикое раздражение. — Наверняка ты хочешь отдохнуть после путешествия. Пока мы отведем тебя в свой дом, — продолжала женщина. — Но позже выберем, где ты будешь жить. Таков наш первый закон.

Я не придумала ничего лучше, как кивнуть, будто бы у меня закончились слова, да и мысли, признаться честно, тоже. Несмотря на щедрую энергию Силенса, усталость внезапно навалилась на плечи, стоило услышать намек на обычную кровать и человеческое жилище.

— Пойдем, Эверин, — женщина властно оттеснила рычащего Алди и взяла меня за руку.

— Но как же мои волки? — неожиданно я вышла из ступора. Ниллица не выражала собой никакого беспокойства, только недовольно поглядывала на своего друга.

— Они могут охотиться на наших просторах, — Рейзар обвела рукой обширную долину, холмы, ее окружающие, и густой лес к востоку от селения. — Все животные теперь предупреждены. Случай с медведицей всех переполошил, но наши животные умеют принимать новых членов семьи.

Я коснулась пальцами лба Алди, пытаясь его успокоить, опустилась на колени и крепко обняла за шею. Волк перестал рычать, а Нилли прижалась к нам с другой стороны. Так я рассказала им о том, что охотничьи угодья в их распоряжении.

— Теперь идем, — кивнула я, но отказалась от руки жены Морпа. Женщина спокойно отреагировала на это и повела меня в их деревню. Лимма и Морп молча следовали за нами. Мне не нравилось напряжение, которое появилось между мной и девушкой, но я его категорически не понимала. Неожиданно обида завладела сознанием, ведь Роуп почему-то сбежал и даже не пожелал поговорить со мной. Неужели я не оправдала его ожиданий?

Деревня давным-давно кипела дневной жизнью, но в действительности она оказалась не такой огромной, как мне показалось с дороги. Деревянные дома свободно стояли на достаточном расстоянии друг от друга, только семейные жилища жались одно к другому, сохраняя свои особенные традиции. То тут, то там сновали куры, деловито ищущие что-то на земле. Мимо нас прошла коза, удивленно шарахнувшаяся от меня, колокольчик на ее шее приятно забренчал. Повсюду лились звуки голосов, детский смех, возмущение животных. Когда нам навстречу выбежала стая вихрастых мальчишек, я испуганно отпрянула, но они скользнули в проулок, мной незамеченный. Визгливые поросята пронеслись между наших ног, абсолютно несмущенные присутствием людей. Огромная жирная свинья следовала за ними, сердито шевеля розовым с черными пятнами носом. Мы почтительно расступились, давая ей дорогу. Деревня была полна жизни.

Над каждой дверью я заметила вырезанное из дерева изображение какого-то животного. Где-то щурился кот, у кого-то росомаха и даже бык. Люди с интересом разглядывали меня, обменивались короткими радостными репликами, повсюду царило возбужденное оживление. Людей в деревне, несмотря на ее немаленькие размеры, было не так много, как могло показаться, но от каждого веяло радушием и искренностью. Я с трудом сдерживала свои чувства в окружении стольких животных — большинство из них полыхало Динео, хотя магией они не обладали. Наверное, так проявлялись мои способности.

Сердитая собака преградила нам путь и, наградив меня презрительным взглядом, хрипло забрехала. Рейзар ласково погладила ее между ушей, и та успокоилась. Живость, проскользнувшая в этом прикосновении, поведала мне, что они давно уже вместе. Морп кивком головы указал на большой дом, который возвышался справа от сидящей посреди дороги собаки. Лимма не сумела раствориться в деревенской толпе.

Над входом в дом висело изображение собаки. Я опасливо поднялась по ступеням и коснулась дверной ручки, тепло дерева приятно согрело мои похолодевшие от волнения пальцы. Рейзар радушно кивала и помогла мне справиться с застенчивостью, толкнув простую без изысков дверь. Все еще настороже я вошла в сладкую прохладу темного дома. Усталость показалась еще более ощутимой, чем она была под деревом у дороги. Но одобрение Нилли помогало справляться не только с волнением, но и поддерживало в начинаниях.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы глаза привыкли к полумраку дома. Его убранство понравилось, хотя немного удивило, ведь все было обустроено непривычно для меня. Дом предстал одной-единственной большой комнатой, разделенной на части мебелью или почти прозрачными занавесками. В восточном углу стояла большая с объемной периной двуспальная кровать, покрытая шерстяным покрывалом, в ее изголовье красовалось еще одно изображение собаки, а на мягких складках посапывал пушистый белый кот. Легкая занавеска отделяла спальню, наверное, от подобия гостиной. Коротконогий стол держал на своей цвета дикого меда столешнице кипу желтоватых свитков, которые валялись и на подушках деревянных кресел. Одинокая оплывшая свеча смотрела на меня грустным погасшим фитильком. Слева от входа расположилась еще одна кровать, но узкая и не такая привлекательная на вид, как первая. Справа, отделенная от спальни высоким комодом, расположилась кухня. Очаг мерцал остатками углей, в воздухе все еще витал аромат съеденного обеда. Обычный добротный стол стоял посреди этой части комнаты, четыре стула окружали его. Тут же стояла ваза с фруктами — зелеными яблоками и желтыми сливами. Под полотенцем лежал обеденный хлеб. Несколько крошек на столешнице только подтверждали недавно оконченную трапезу, как и грязные тарелки и ложки у очага. В темном углу разместили пузатую бочку со свежей водой, с ее края свешивался ковшик, зацепившийся своей ручкой за бортик. Весь дом был пропитан запахом пшеницы и уюта, мне стало невероятно приятно под его защитой. Легкий полумрак получался из-за недостатка света. Здесь было всего четыре окна — по одному на каждую сторону света, и те были занавешены шторами. Приятная прохлада ласкала разгоряченную на солнце кожу, только в помещении я поняла всю плачевность состояния моего шрама, который болезненно пульсировал под тканью запыленной рубахи. С запоздалым стыдом, поняла, что выгляжу как оборванка, но думать о своем внешнем видеть было уже поздно. Убрав, наконец, руку с рукояти меча, я позволила себе немного расслабиться, а запахи жилого дома с готовностью в этом помогали. Деревянные полы здесь были покрыты свежей травой, а не тростником, как в замке, но даже этот надоевший во время путешествия аромат диких полей сейчас показался таким невероятно сладостным, что я глупо улыбнулась собственным мыслям.

За ширмой, в самом дальнем от меня углу, примыкающем к спальне, стояла объемная ванна, пустая, к моему огромному сожалению. Я сухо откашлялась, и Рейзар подала мне ковш, полный свежей воды. Напившись, изогнулась и сняла с себя сумку вместе с луком, не пригодившимся мне в дороге. Женщина заботливо смотрела на меня, и от этого стало не по себе, я озадаченно на нее взглянула.

— Можешь положить свои вещи туда, — она кивнула в сторону своеобразной гостиной, — а отдохнуть на этой кровати, — к моему удовольствию жена Морпа указала на большую хозяйскую кровать. Лимма сердито поджала губы, ей явно надоело тратить свое время.

— Теперь мы тебя оставим, — сказал Морп и хотел выйти из дома, но я его остановила.

— Подождите! — воскликнула я слишком громко. Три человека удивленно на меня посмотрели. — Я передумала, — неудовольствие отразилось на каждом лице. — Пусть остальные знают меня под именем Эверин, не стоит никому говорить, что я принцесса. — Морп утвердительно кивнул.

— Это останется в этих стенах. — Лимма испуганно замотала головой. — Клянусь своей каплей крови. — Мне показалось, что он щелкнул пальцами, но на пол звонко упала тугая темная капелька. Его слова и движения повторила Рейзар, а вот девушка медлила. Но под суровым взглядом мужчины, она гордо вскинула голову.

— Клянусь своей каплей крови, — эхом отозвались ее слова простым движениям, но я видела, что она не хочет этого делать. На ум сразу же вернулся Роуп.

— А когда я смогу увидеться с тем, кто привел меня сюда? — Лимма сердито пробурчала что-то непонятное.

— Юный Роуп должен был встречать тебя, Эверин, но по какой-то причине он покинул Веху Под Деревом, — скупо отозвался Морп. — Я отведу тебя к нему, как только ты отдохнешь.

— Хорошо, — покорно согласилась я, и все вышли из дома. Тишина приятной волной окутала мои уставшие от постоянных звуков леса уши. Хотя сквозь стены до меня приглушенно доносились звуки деревни, они были гораздо приятнее сейчас, чем щебетание птиц или шелест ветра в листве. Даже треск костра привел бы меня в дикое раздражение — так сильно мне хотелось чего-то человеческого.

Не отыскав более лучшего решения, я сполоснула только лицо холодной водой из бочки. Положив свои пожитки на деревянное кресло, стянула себя пропыленную и несвежую одежду, критически отнеслась к своему телу, но все-таки с удовольствием скользнула в мягкие складки кровати, потревожив покой белого кота. Он недовольно зашипел, принюхался, смерил сердитым взглядом голубых глаз и спрыгнул на пол. Я прислушивалась к его мягким шагам, он подошел и обнюхал мою грязную одежду и, чихнув, вернулся в постель. Потоптавшись на моем животе, белый кот свернулся клубочком, и я, наверняка, уснула одновременно с ним, разделяя кусочек сознания со своими дремавшими под тенью веток волками.

Я тревожно втягивала воздух, новые запахи приятно наполняли легкие, а пасть заливалась голодной слюной, но сегодня будет охотиться мой волк. Нам будет сложно привыкнуть к отношениям с другими животными, но мы сумеем различить дичь от тех, кто такой же, как и мы. Алди это не нравится, и я отчасти его понимаю, но моя душа спокойна, пока она находиться среди этих людей. Иные ручались за их доброжелательность и радушие, и предоставленный местным вожаком дом подтверждал эти заверения. Мне, конечно, было непривычно, что мы находимся на таком большом расстоянии друг от друга, дорога сблизила не только наши души, но и усилила способности. Так говорила она. Эверин. Я пробовала на волчьем языке произнести ее имя, но ничего не получалось, так что приходилось пользоваться человеческой частью разума, чтобы понимать это.

Мой волк бросил к лапам жирного кролика, я голодно впилась в него зубами, легко разрывая тельце на несколько кусков. Алди с готовностью принял половину тушки, и мы разделили еду в тени дерева, которое считали безопасным местном. Неподалеку тек ручей, его влажный запах заполнял нос, так что отыскать воду не составляло труда. Волк так же, как и я, не мог привыкнуть к ее физическому отсутствию, но понимал — ей нужен человеческий комфорт. Мы все знали, что уже не являемся теми, кем были раньше. Даже мои мысли и мысли Алди преобразились и приняли некоторый облик человеческого мышления, хотя мы все еще оставались волками. Так же как и Эверин была человеком, но в ней жила порядочная часть хищной сущности.

Управившись с кроликом, я вылизала морду своего волка и благоговейно прижалась к его безопасному боку, решив, что на сегодня хватит переживаний, и можно просто отдохнуть. Алди разделял мои желания, и любовь его приятно грела не только тело, но и душу. Наши общие сны — общие с «неотвергнутой» — были полны простора, свободы и едва ощутимого счастья. Но это хорошо. Хорошо…

Я проснулась от приятного запаха готовившейся пищи, нежный аромат каши показался самым приятным ощущением в жизни, мой желудок скрутила бы судорога тошноты, если бы мне предложили мясо. Сев, я медленно открыла глаза. Недовольный кот жался к ногам хозяйки, хлопотавшей на кухню. Мне было отрадно смотреть на Рейзар, которая чувствовала себя явно в своей стихии, скользя от стола к очагу, помешивая кашу и отмеривая чай.

— О, ты проснулась! Ну, наконец-то! — радостно воскликнула она. — Ты так устала, что проспала два дня.

— Два дня, — удивленно выдохнула я, запутываясь пальцами в всклоченных волосах.

— Да, а теперь поднимайся. Тебе еще нужно успеть помыться, — она указала рукой на ширму. Немного смущаясь, я выскользнула из-под одеял, абсолютно не задумываясь над тем, что мне не было жарко под шерстяным покрывалом летом.

Полная ванна отрадно порадовала мое тело, давно не знавшее теплой воды, я быстро помылась, распутала волосы. Они мгновенно стали шелковистыми, как обычно, а я яростно проводила по ним раз за разом щеткой, выуживая колтуны. Вода после меня в ванной стала ужасно грязной, но я старалась на нее не смотреть, размышляя, в какую же одежду теперь облачиться, но меня выручила Рейзар.

— Я сшила тебе новый комплект белья, — ее протянутые руки подали мне тонкую рубашку. — И, думаю, это тебе подойдет.

Поверх рубашки с объемными рукавами до локтя и разрезом, спускавшимся до груди, с перекрещивающимися тонкими полосками ткани, выгодно скрывавшими мой шрам, лег красный корсаж на шнуровке. Объемная, но не пышная юбка того же цвета тоже пришлась мне в пору, вместе все предметы туалета составляли обманчивость платья.

-Спасибо, это просто великолепно! — без тени притворства поблагодарила я, выходя из-за ширмы. Рейзар застыла, не сводя с меня полного изумления взгляда.

— А красный цвет тебе действительно к лицу, если бы я даже не знала, что ты принцесса, то у меня бы возникли сомнения, — протянула она медленно, но, совладав с собой, кивнула на стул, я не преминула воспользоваться приглашением.

— Вы так добры, — тихо сказала я, жадно глядя на то, как она накладывает кашу. Как только дымящаяся тарелка оказалась передо мной, я быстро заработала ложкой, заедая кашу куском хлеба с сыром. Простая и вкусная пища окончательно прогнала из меня остатки сна, который пытался еще внедриться в сознание.

— Пустяки, — отозвалась Рейзар, белый кот все ластился к ее ногам, она все-таки налила ему молока из глиняного кувшина. — Теперь все в твоих руках, Эверин. Захочешь ли ты принимать ту помощь, которую мы в силах тебе предоставить.

Я прекратила пить пахучий облепиховый чай и застыла. Да, слова Рейзар застали меня врасплох — ведь я правда не задумывалась, что буду делать после того, как попаду к этим людям. Нет, я думала. Я хотела поговорить с Роупом.

— Когда я смогу увидеть Роупа? — Лицо жены Морпа вытянулось, появилась собачья настороженность, какую я не раз наблюдала у гончих в псарне замка.

— Он сказал тебе свое имя?

— Да, — поколебавшись, все-таки призналась я.

— Значит, ты уже завоевала хоть чье-то доверие, — проговорила Рейзар, мало обращая внимания на то, что я все еще продолжаю сидеть перед ней на стуле. — Роуп хороший мальчик, но горячность молодости его когда-нибудь погубит, — печально сказала мне она, присаживаясь напротив.

Я вглядывалась в ее морщины, но не отыскивала там ничего, кроме спокойной мудрости. Теперь я была согласна со своими волками — Морп тут вместо короля в замке Дейст, а его жена — верный помощник и советник. Легкая седина коснулась ее волос у висков, но все равно жизнь текла сквозь женщину, и это отрадно привлекало меня. Неужели Динео имеет такую большую силу?

— Скоро закат, — сказала Рейзар. — Ты можешь сходить к нему, думаю, он будет рад. — Но слова прозвучали как-то горько, она правильно истолковала мой взгляд. — Просто эти два дня он сам не свой, твердит что-то про сон, хотел отправиться в путешествие, чтобы подумать, но Морп отказал. Он выбрал его. Ты будешь жить в доме Роупа.

— Но… почему? — удивилась я. Конечно, радость тут же наполнила сознание, но кто еще мог знать о нашей дружбе?

Дрова в очаге весело потрескивали, но не разгоняли прохладу, которая царила в доме постоянно — по крайней мере, я не ощущала, чтобы становилось теплее.

— Он горяч. Ответственность может его утихомирить, да и одиночество, знаешь ли, не идет на пользу взрослеющему парню. И тем более Езкур будет очень полезен, — я удивленно открыла рот, чтобы задать вопрос, — ты потом это поймешь, — не дала она сказать. Я обиженно поджала губы, но спорить не стала. Если честно, их слова-загадки начинали меня раздражать, но оставалось только терпеть.

Допив чай, я нетерпеливо заерзала на стуле, но Рейзар не спешила заканчивать свою трапезу, заведя ничего не значащую беседу. Ее спокойный голос только раззадоривал мое любопытство, да и желание поскорее увидеть и поговорить с Роупом усиливалось с каждой минутой. Наконец, к моей радости, женщина поднялась, отнесла грязную посуду к очагу и пошла к двери.

Улицы деревушки Динео, как я окрестила ее про себя, так как о моем географическом местоположении мне не сообщили, давно опустели. Местные жители явно не любили разгуливать вечерами, хотя закатное солнце только-только скрылось за западным кряжом. Удивленно оглядывая новые для меня улицы, утоптанную землю, выложенную камнем одну единственную улицу, дома с интересными крышами, как будто тянущимися к солнцу, и толпы самых разных животных. Все это наполняло ум живостью и активностью, так что я, как маленький ребенок, впервые попавший на городскую ярмарку, разглядывала каждую деталь во время нашего короткого пути к дому Роупа. Рейзар остановилась у небольшой хижины из хорошего соснового сруба, но выкрашенной, как и все дома в этой деревне, впрочем, странным цветом-хамелеоном. Над дверным косяком красовался огромный кот — я безошибочно узнала в этой фигуре Езкура.

— Что ж, раз вы знакомы, то я оставлю тебя. Если Роуп сегодня еще не приготовил для тебя жилого места, что ж, ты найдешь дорогу к нашему дому, — подчеркнуто официально сказала жена Морпа. — Я всегда буду рада тебе, — уже мягче и теплее добавила она. Я видела в ней странные метаморфозы, но не понимала их смысла. С одной стороны Рейзар была женою Местного Вождя, а с другой — просто женщиной, явно обделенной вниманием занятого мужа. Отчасти я ее понимала — жизнь принцессы постоянно проходила в таком состоянии.

— Спасибо, Рейзар, — я присела в реверансе, так как юбка позволяла соблюсти этот этикет. Женщина смущенно порозовела, вызвав мою озорную улыбку. — До встречи.

— Хорошей охоты, — странно отозвалась она, но скорее всего обращалась к волкам, которые только проснулись и собирались поживиться какой-нибудь дичью. Я в который раз изумилась силе магии этих людей и робко сделала несколько шагов к крыльцу.

Дверь резко распахнулась и из дома вылетела бледная Лимма, отшатнувшаяся от меня, как от призрака. Несколько мгновений она колебалась — войти обратно в дом и предупредить брата о моем приходе или все-таки уйти, по-видимому, они поссорились. Но девушка гордо вскинула голову и выбрала второй вариант, торжественно прошествовав мимо по узкой тропинке у дома. Я осторожно поднялась по ступеням и постучала в дерево косяка.

— Да заходи уже, — ответил раздраженный мужской голос, — я же знаю, ты не можешь долго на меня злиться. — Я озадаченно остановилась. — И закрой дверь.

Дом Роупа несколько отличался от жилища Рейзар и ее мужа, и не только меньшими размерами. Здесь было две комнаты. Одна совсем маленькая, почти каморка, которая отделяла входную дверь от основного зала дома. Притворив за собой, я с некоторым оттенком страха вошла в соседнюю комнату, к счастью, никаким боком не похожую на каморку.

Высокий потолок блестел темноватым деревом, я не нашла ни одной щели, такие же доски были уложены в пол, а поверх них насыпана свежая трава, видимо, Роуп любил просыпаться и засыпать в свежести, а не затхлости и пыли. Аккуратный очаг размеренно потрескивал, над огнем висел закопченный котелок, в нем весело побулькивала вода.

— Будешь чай? — спросил Роуп, не оборачиваясь. Он до сих пор принимал меня за свою сестру, но я пока не спешила его в этом разубеждать. Несвязно промычав нечто одобрительное, я облегченно вздохнула, когда парень начал отсыпать травы в две чашки, и у меня появилась возможность дальше осматривать жилище моего странного друга.

Простая кровать, которую я видела во время наших мысленных разговоров, все так же стояла в углу, аккуратно застеленная все тем же шерстяным покрывалом. Стол стоял правее от нее, два стула, приставленных к стене, довершали композицию кухни, да и очаг, что был сделан в нескольких шагах. Но вторую часть комнаты я никогда не видела. Здесь стоял еще один столик, на подобие того, что был у Морпа в доме. Два кресла окружали его с противоположных сторон. Слева от них примостилась еще одна кровать, немного больше, чем первая, от нее веяло свежестью и новизной — было видно, что она появилась в доме совсем недавно, может быть, даже сегодня. Правее же от кресел расположился комод, который использовался в качестве перегородки от жестяной ванны в самом дальнем углу. На крышке комода стояло несколько свечей, а на стене возле него висело небольшое, но чистое и новое зеркало. Я пораженно отметила, что окно тут только одно, и это меня пугало, потому что даже оно было занавешено тяжелыми шторами. Роуп не любит свет, или причина таиться в другом?

Я ощущала запах Роупа и трав, кажется, медуницы и крапивы, но кожу пока непривычно покалывала постоянная прохлада комнаты. Без приглашения присев на стул, наблюдала, как парень ловко разливает кипяток по чашкам. Не поднимая головы, он поставил их на стол. Взгляд его остановился на юбках.

— Ты ведь была в зеленом платье? — Синие глаза медленно поднялись к моему лицу, парень отпрянул, как ошпаренный, но ужаса на его лице я не прочла — только удивление и даже оттенок смущения. — Безымянная? — прошептал он бледными губами. Почему в реальности я производила на него такое шокирующее впечатление, оставалось загадкой.

— Меня зовут Эверин.

— Эверин, — эхом повторил Роуп, не сводя с меня своего пронзительного взора. Зрачки то сужались, то расширялись, и меня удивляло это несвойственное обычному человеку действие.

— Роуп, почему ты убежал? — едва ли не обиженно спросила я, надеясь скрыть истинное чувство под рутиной вопроса.

— Я… ты… — Парень смущенно покраснел. — Будешь чай? — повторил он, но теперь спрашивал меня, а не предполагаемую сестру.

— Да, с удовольствием, — я одобрительно смотрела на него, когда он осторожно пододвинул вторую чашку, но тут же отдернул длинные пальцы, словно боялся ко мне прикоснуться.

В глухом молчании я выпила чашку чая, не сводя недоумевающего взгляда с моего, как мне казалось, друга, но Роуп смущенно отворачивался, поминутно краснел и даже если начинал что-то говорить, тот тут же замолкал. Такое его поведение вовсе не нравилось, я начинала нервничать, ведь надеялась встретить в деревне Динео друга, а не боящегося меня маленького мальчика.

— Ну, и что происходит? — не выдержала я. Роуп попытался сделать шокированное лицо, но у него не очень-то получилось. Насупившись, парень тяжело задышал, краска опять залила его лицо.

— Ничего, — выпалил он. — Просто непривычно видеть тебя по-настоящему, — слишком торопливо объяснял парень. — Я представлял тебя немного другой.

— Какой?

— Более красивой, — ляпнул Роуп и мгновенно залился краской.

Я невольно скосила взгляд на блузку, которая могла благодаря своей странной шнуровке показать парнишке мой шрам, но нет, даже пытливое рассматривание ничего не дало. Смущенно заерзав, поняла, что мне нечего сказать в ответ на его слова. То ли он меня обидел, то ли я не так растолковала его реплику. Но Роуп краснел все гуще и гуще, возникла мысль, что он сейчас лопнет от стыда, но не желала его спасать. Парнишка, наверное, оскорбил мою гордость, но все же…

— Что ж, прости, что не оправдала твоих ожиданий, — натянуто бросила я, стараясь не смотреть на покрасневшего парня. Теперь цвет его лица совпадал с оттенком моих юбок.

— И выглядишь ты старше, не на шестнадцать. — Кинув мне еще одно оскорбительное замечание, Роуп совершенно смутился, осознавая свои ошибки, хотя в принципе понять его было можно — он вырос в деревне, откуда здесь светские манеры?

— Да и по тебе не скажешь, что ты пятнадцатилетний юноша, — парировала я, хотя на самом деле делала Роупу комплимент. Парень тоже это понял, и прохрипел:

— Спасибо. — Такую хрипотцу я слышала только у Силенса, когда мы оставались наедине, может быть, это было смущение? Другой мысли у меня просто не могло возникнуть.

Разочарованно глядя на своего неудавшегося друга, я позволяла обиде и горечи растекаться по телу и сознанию. Волки тревожно тыкались в защитную стену, но я не подпускала их ближе — такова была сила моей печали, хотя Роуп в действительности приходился мне лишь проводником в деревню Динео.

— Я солгал, — выпалил парень все с той же хрипотцой. Я не понимала, почему он красный, как вареный рак, но списывала это на то, что он невольно нанес оскорбление девушке.

— О чем? — оживилась я.

Роуп глубоко вздохнул, краска сползла с его щек, открыв мне капельки пота на лбу, и уже сровнявшимся голосом, он продолжал:

— О том, что представлял тебя красивее. — Роуп не покраснел и не смутился, он уже сумел совладать со своими эмоциями. Взор мой случайно коснулся черной веревки на его руке, я рефлекторно коснулась своей талии, но несмотря на то, что грязные штаны лежали в доме Морпа, цепь продолжала оставаться на прежнем месте. «Значит, она принадлежала не одежде, а телу», — заключила я.

— А какой тогда? — Обида прошла, но я все равно оставалась слепа к истине.

— Ну, не такой, это точно, — туманно ответил Роуп. — Слушай, без…

— Эверин, меня зовут Эверин.

— Да, да, я знаю, — горячо согласился парнишка, но осекся. — У тебя есть серебряный кулон в форме волчьей головы с желтым камнем, Эверин?

Рука моя метнулась к шее, хотя сознание совершенно точно знало, что украшение, подаренное принцем, осталось в Дейсте, сомнений быть не могло.

— Но как ты узнал?

— Значит, есть, — удрученно сделал выводы Роуп. Лицо его еще больше побледнело, но теперь от волнения.

Глубина сапфировых глаз скрывала какую-то тайну, но я не желала ее разгадывать, да и не задумывалась об этом, приняв выражение его лица за смущение или любопытство. Передо мной сидел молодой парень, мало ли какие мысли могут быть у него на уме?

— Расскажи о девушке-из-мечты, — неожиданно попросила я, облокачиваясь на стол, чуть поддавшись вперед. От изумления у Роупа приоткрылся рот, он несколько минут смотрел на меня без слов и все с той же маской смущения и изумления.

— Я ведь уже рассказывал. Она совершенство, — выдавил парень. — Правда у нее есть шрам.

— Ты говорил, — напомнила я.

— Угу, теперь я знаю где, — слова дались парнишке с трудом. — На груди, достаточно болезненный и причиняющий дискомфорт.

— Как я ее понимаю, — совершенно искренне посочувствовала я девушке-из-мечты.

— О да, — иронично согласился Роуп, скривившись в ядовитой ухмылке.

Я задумчиво провела пальцами по волосам, не замечая сопровождающего мои действия восторженного взора парнишки, и поддалась еще чуть вперед, упираясь рукой в подбородок.

— Жена Морпа сказала, что я буду жить здесь.

— Да, — кивнул Роуп. По тени, промелькнувшей на его лице, убедилась, что эта мысль категорически не нравится парню. — Он думает, что Езкур тебе поможет. Что ж, я не в том положении, чтобы обсуждать решение Авлонги.

— Авлонги? — повторила я.

— Да, возглавляющий народ Динео. Такой вот у него так сказать… титул.

Я откинулась на спинку стула, позволяя напряжению уйти из моего тела, ведь Роуп принял меня, не прогнал, что действительно радовало. Мой взгляд невольно коснулся его зажившего лица, я содрогнулась.

— Почему ты ей позволял себя бить? — шепотом произнесла я, опасаясь бурной реакции парня, но он только презрительно фыркнул.

— Круэл была моей наставницей, я не имел права противиться ее решениям, — совершенно спокойно ответил Роуп. — Теперь я самостоятелен, мне дали те знания, что требовались.

— Выходит, теперь ты мой наставник? — Запоздалая мысль лениво появилась в моей голове.

Роуп рассмеялся и опять смущенно покраснел, но самообладание помогло парню придать своему лицу серьезность.

— Нет, может, я просто буду немного помогать, но чтобы стать для кого-то Первым Светом… я слишком молод для этого, проще говоря, — тщательно подбирая слова, пояснил Роуп. Его сдержанность говорила о том, что пока еще многие из тайн в деревушке Динео тщательно скрывались от моей неуемной любознательности.

Мой взор наткнулся на царапину на его пальце, я протянула руку и осторожно коснулась красноватой линии.

— И даже не перевязал, — посетовала я, но Роуп отдернул руку так резко, что я едва не упала от неожиданности. Недовольно стреляя глазами, насупилась и сложила руки на груди. — Я всего лишь хотела помочь, — пожаловалось мое самолюбие.

— Я…

Роуп сконфузился, но не мог дать объяснений своего поведения, он просто беспрестанно краснел, опасался меня касаться, да и вообще что-то странное было в его действиях.

— Где я буду спать? — я решила не расспрашивать его о странном поступке, ведь все равно ответа не получу.

— Вот, — он указал на новую кровать.

Я пожала плечами, подошла к ней, села, ощущая, как подо мной промялась перина, довольно улыбнулась.

— В комоде твои вещи, их принесла Рейзар, — скупо сообщил мне Роуп. — Не знаю, почему леди поселили со мной… — негодовал он. — Я выйду, чтобы ты смогла приготовиться ко сну. — И не дождавшись ответа, парень выскользнул наружу.

Ко сну? Я ведь проснулась только на закате, но, по-видимому, Роупа это не интересовало, поэтому я последовала его примеру, переодевшись в ночную рубашку. Оглядев свои скупые пожитки, бережно погладила пальцами ножны своего меча, который все-таки мог бы меня защитить, если б волков не оказалось рядом. Немного пораздумав, я захватила с собой нож, спрятав его под подушку. Нет, я доверяла Роупу, но мало ли еще людей живет в этой деревне? Да и, признаться честно, не знаю, как они ко мне относятся и рады ли моему появлению? Все-таки столкновение с тенью сделало меня подозрительной.

Я отвернулась к стене, когда скользнула под спасительное теплое одеяла, и отвернулась к стене, не желая стеснять Роупа. Услышав, как он заходит и запирает за собой дверь на засов, заметно расслабилась, но тут же внутри всколыхнулась обида на парня. Почему он теперь так ко мне относился? Ведь казалось, что мы можем стать друзьями, а так… Если Роуп постоянно будет стесняться меня и шарахаться, как от прокаженной или безумной, то вряд ли между нами может возникнуть дружба. Прислушиваясь к его размеренному дыханию, звуку шелестящей одежды, я постепенно успокаивалась, покачиваясь на волнах полудремы. Часть меня объединилась с волками, которые лежали сытые после удачной ночной охоты, но оба скучали по мне, так же как и я по ним. Роуп глубоко вздохнул, будто собираясь с мыслями, но сама я едва могла сфокусироваться хоть на какой-то собственной.

— Спокойной ночи…

Его последние слова потонули в дымке сна.

Последующие дни в моей памяти представляются как смазанная, плохо прорисованная художником картина с множеством доработок и проблесков. Наверное, такой бурной моя жизнь не была со времен свадьбы с принцем, но я охотно отдалась этой головокружительной суматохе потому, что душа совершенно истосковалась по человеческому общению. Даже буйство новых впечатлений и знакомств не сломили моего энтузиазма, и я бросалась на каждое новое дело с упорством пьяного барана. Даже волки озадаченно отдалились на второй план в моем восприятии, что, конечно же, им не понравилось, но спорить у них не хватило духу. Я вживалась в новое для меня положение, понимая, что эти люди не знают, кем явлюсь на самом деле, но этого становилось только легче. Сложно привыкнуть к незнакомым людям, если они будут глядеть на тебя с благоговением, что постоянно раздражало в знати Королевства. Теперь я превратилась в Эверин, девушку, которую призвал Роуп. У меня была лишь возможность убедить их в том, что парнишка действительно принял в моем путешествии непосредственное участие, многие, если честно, не доверяли его словам, и это опечаливало. Ведь именно искренность Роупа и подкупила меня, они и заставила противоречить воле принца и отправиться навстречу новым приключениям, которые не всегда будут безопасными.

Но вскоре люди из деревушки Динео поверили Роупу, чем обострили нашу странную связь с ним, но это только радовало, действительно, мне не хватало его дружбы. Но, несмотря на все это, парень продолжал вести себя со мной подозрительно странно, но я прилагала все свои усилия, чтобы не задавать вопросов, и плоды моих трудов не заставили себя ждать. Роуп перестал от меня шарахаться, если я заходила в его дом без стука, гримаса удивленного ужаса тоже покинула его лицо, да и чувствовать себя он стал немного свободнее в моем обществе. Он не краснел, не путал слова, тщательно контролировал то, что говорил, да и вообще вел себя, как подобает настоящему хозяину, который принимает в своем доме гостя. Так мне казалось поначалу, но потом стало ясно, что этот дом теперь принадлежит нам обоим, слова Морпа не могли истолковываться иначе. Роуп в очередной раз не пришел в восторг от приказа своего Авлонги, но делать было нечего — я безоговорочно повиновалась и теперь имела в своем распоряжении целый дом.

Я зря опасалась враждебности местных жителей, прихватывая под подушку нож, они встретили меня с радушием, даже какой-то фанатичной радостью, из чего я сделала вывод, что новые люди тут появляются нечасто. К своему удивлению, обнаружила, что здесь не все обладают магией Динео, множество детей бегающих по косым переулкам поселения были самыми обычными. Это открытие стало некоторым облегчением, значит, все-таки не каждый человек может почувствовать мое эмоциональное состояние, ведь в познании магии здесь все превосходили меня по умениям и мастерству. Но я не теряла своего боевого настроя, с нетерпением ожидая, когда же начнется мое обучение, или, как они выражаются, когда мне будет оказана помощь. Но Морп поспешно уехал после моего появления по, якобы, каким-то неотложным делам, а мне не успели назначить Первый Свет (нарицательное имя наставника, которое я узнала от Роупа), поэтому мне оставалось только слоняться по деревушке и узнавать новых людей.

Интересно, что даже изображения животных над дверными косяками не всегда говорили о том, что живущий в доме человек связан с этим зверем. Многие обладатели Динео лишь удивленно пожимали плечами, когда я спрашивала их о связи с каким-нибудь существом. Я ошиблась. Изображения над дверьми просто указывали к какому клану принадлежит тот или иной человек, а не обличали его связь с животным.

Оказалось, что таких людей в деревне мало, очень мало. А точнее, нас всего трое. Это я и мои волки, Брокенджав и его медведица, и Хитроус с лисой. У последнего не было имени, только прозвище, которое он получил, скорее всего, из-за своей спутницы. Меня удивляло, что Динео в их понимании совершенно иная магия, нежели те представления, которые имели в Дейстроу, но так все обстояло на деле. Связь с животными являлась скорее исключением, чем законом этих способностей, но таких людей побаивались, потому что суеверие брало верх над человеческим рассудком. Но в деревне Динео это было излишним, тут даже самые обыкновенные люди считали себя причастными к таинству, ведь так и было. Правление Морпа приветствовалось на ура, поэтому немногие желали покинуть селение, да и к тому же такой возможности не предоставлялось никому, кроме Авлонги.

Брокенджав произвел на меня самое сильное впечатление, человек сильный и уверенный в себе он внушал не то чтобы ужас, но благоговение перед ним испытывали все. Можно было догадаться, почему судьба избрала ему в спутники медведицу — он сам мало отличался от своего животного. Огромный, широкоплечий, походящий на высеченную из камня статую, мужчина извинялся передо мной за поведение Квести, своей медведицы, а я дрожала под его проницательным темным взглядом. Жесткие волосы были кое-как собраны в хвост, цвета жженого сахара они странно блестели на солнце, а загорелая кожа отдавала таким де оттенком. Его имя оправдывало внешний вид — когда-то сломанная челюсть некрасиво скосилась влево, портя черты лица. Этот же недостаток и делал Брокенджава похожим на матерого бандита, хотя сердечный утробный голос создавал впечатление доброго малого, но в полном сочетании он приводил меня в содрогание. Его Квести тоже пришла в деревню, чтобы принести извинения — это она повела волка по своему следу, приманивая магией, дабы мы не пришли к нему на помощь. Алди и Нилли тоже приняли ее объяснения, и теперь между мной и Брокенджавом восстановилось некое подобие хороших отношений, хотя я сомневалась в том, что они когда-нибудь смогут перерасти в дружбу. Но самое главное он был одним из тех, кто понимал мою странную связь с волками, хотя непременно цокал языком, когда я напоминала ему о том, что животных двое. Это явно не нравилось человеку, который провел в союзе с единственной медведицей вот уже восемь долгих лет, такая дружба заслуживала уважения.

Предположение правящей династии Предназначенных, что человек, обладающий Динео, должен быть обязательно связан с животным, оказалось ошибочным. Теперь и мои представления о магии меняли свой облик, и не только благодаря этому общеизвестному факту. Я находилась в постоянном потоке силы, которая чаще всего ласкала, нежели делала больно, но это состояние только отнимало энергию, и в конце дня мой разум превращался в апатичное существо. Но постоянное ощущение Динео обостряло способности, несмотря на катастрофическую усталость, я все-таки была благодарна этой странной атмосфере в деревне.

Хитроус вызвал противоречивые чувства, когда Рейзар впервые представила нас друг другу. Его лиса была далеко, но от него так несло мускусным запахом этого животного, что у меня возникли подозрения, не спрятал ли он ее за пазухой. Прозвище совершенно точно описывало его внешнее и внутреннее свойство. Закрученные к верху усы и колкий, неприятный взгляд наводили мысли о подозрении или недоверии, даже предательстве и вероломстве. Лицо мужчины постоянно менялось, было очень сложно уловить хоть какую-нибудь более или менее продолжительную эмоцию, так что его искреннее отношение ко мне осталось загадкой. Лиса Хитроуса повторяла своего спутника в животном обличье, такая же вертлявая с распоротой белой щекой она напоминала мне злобного предателя. И я никак не могла заставить себя доброжелательно улыбаться, когда Хитроус наконец решил покинуть наш с Роупом дом. Даже оттенок облегчения охватил мою душу, когда мужчина косой походкой сошел со ступеней крыльца.

— Хитроус и есть Хитроус, — ответил Роуп на мой безмолвный вопрос, я лишь пожала плечами, решив, что мне с этим мужчиной никаких дел не вести, и даже если я захочу иметь наставника в Динео с животными, то мой выбор всегда мог пасть и на Брокенджава.

Я все не решалась рассказать Роупу про цепь, да и вообще никому не могла почему-то доверить этот маленький секрет. Иногда казалось, что все знают о серебряной нити, которая обвивает мою талию, но слова Роупа о том, что ее не могут видеть, обнадеживали. Думаю, я видела черную веревку парнишки потому, что между нами возникла особая связь проводника и ведомого, наверное, она и помогала нам поддерживать долгие мысленные контакты.

Но я оставалась прежней, я была все та же Эверин Страстная, и, к удивлению, мне вдруг стало сложно скрывать то, что среди них живет принцесса. Это странная досада пыталась отравить мое существование в деревне Динео, но я не позволила ей это сделать, раздраженно напоминая, что раньше одно упоминание титула приводило в ненавистную дрожь. Скорее всего, причиной тому был Силенс, который магией не только ворвался в мое сознание, но и исправил мои некоторые убеждения и взгляды на мир.

Непонятными оказались для меня и обычаи этой деревни. Во-первых, покидать ее мог только Авлонга, или человек, получивший его официальное согласие. То есть если ты сюда попал, то вряд ли уже когда-нибудь вернешься к обычной жизни, но я старалась не думать о будущем, ловя настоящий момент. Так не приходилось думать о Ленсе. Во-вторых, мужчиной становились только те, кто женился, вот почему, несмотря на кажущийся облик взрослого мужчины, Роуп продолжал оставаться парнем. В-третьих, здесь не говорили об Иных, так что я так и не смогла понять, кто они такие на самом деле. Это слегка озадачивало, но потом я решила, что лезть в чужую жизнь со своими привычками будет очень глупо, поэтому просто продолжала наблюдать за бьющей вокруг магией жизнью.

Постепенно я привыкла к постоянному потоку силы, и это даже без обучения, меня все продолжали держать на расстоянии от знаний, которые они так бережено хранили. Роупа дома не было, его вызвал Морп, который благополучно игнорировал меня вот уже несколько дней. Середина лета уже миновала, мне не терпелось заняться чем-нибудь новым, что приблизит к заветной, тайно полыхающей в груди цели, но нет, Авлонга молчал.

И вот Роуп шумно зашел в дом, хлопнув дверью, и тут же заложив засов — на улице действительно стояла уже темная ночь. Я сидела на своей кровати, подобрав ноги под себя, в одной ночной рубашке и халате, неприятно ежась от прохлады дома — тепло от очага до меня не доходило. Гримаса недовольства исказила красивые черты лица, золотые локоны в полнейшем беспорядке лежали на его голове, он постоянно раздраженно отбрасывал их назад, будто волосы были виноваты во всех его проблемах. Роуп пересек комнату, остановился перед столом, не обращая на меня внимания, начал стягивать сапоги, а потом и вовсе забрался под шерстяное одеяло.

— И ты мне ничего не скажешь? — увидев, как он отворачивается к стенке, решилась я.

Роуп недовольно заворчал что-то себе под нос, повернулся ко мне, но продолжал упрямо стискивать зубы, так, что желваки заходили.

— А должен? — издевательски спросил парень, я хотела оскорбиться, но потом поняла его тактику.

— Должен, — согласилась я, гордо вскидывая подбородок. Благодаря волчьему зрению я увидела, как расширились его зрачки от удивления, но не придала этому никакого значения. — Что сказал Авлонга?

Роуп вздохнул и сел, все-таки преодолев свою мальчишескую упрямость.

— Морп приказал мне учить тебя, — насупился он.

— Ты будешь моим Первым Светом? — даже поперхнулась я от удивления, дрожь охватила мое тело. Мне вовсе не хотелось иметь в наставниках человека, который едва ли не боится меня.

— Нет, — резкость кольнула в сердце. — Я слишком юн, я уже говорил тебе, — раздраженно продолжал Роуп. — Он просто приказал учить тебя обращаться с кнутом или чем там…

— С кнутом? — не поняла я.

— Да, — огрызнулся Роуп, но потом понял, что я не являюсь причиной его раздражения. — Прости, — коротко извинился он и продолжал. — Если ты попала в деревню, если сумела увидеть дорогу, которая спускается в нашу долину, то ты должна обладать либо кнутом, либо веревкой, либо цепью, нитью… В общем, неким подобным предметом. — Глаза Роупа пронзили меня своей синевой, выжидательно наблюдая за моим лицом.

— Ты прав, — сдавленно прошептала я, рука сама скользнула под подушку, где свернулась цепь. — У меня есть такой предмет.

Как только подушечки пальцев коснулись гладких звеньев, жизнь пробежалась по всей поверхности цепи, серебро замерцало, и она перестала маскироваться. Я вытащила цепь из-под подушки и задумчиво приподняла над коленями, позволяя Роупу разглядеть мой небольшой секрет. Но взор не мог оторваться от серебряных звеньев, цепь будто налилась неведомой силой и теперь, как сытая раздувшаяся змея, мечтала куда-нибудь употребить эту энергию. Видимо, наслаждение Динео влияло не только на меня.

— Цепь, — хмыкнул Роуп. У него не было необходимости снимать свою черную веревку с руки — я ее и так видела. — Вот, — констатировал он, словно другие слова только опошлили его тайну.

Я без особого интереса пробежалась взором по его веревке, постоянно видной мне, когда она обвивала руку парнишки от запястья и до плеча. Но теперь она также таинственно мерцала, как и моя цепь.

— Я видела ее, — последовал ответ.

— Что? Ты… Так значит, ты не врала мне? — заикаясь от страха, уточнил Роуп.

— Нет. А зачем мне это делать?

— Не знаю. Это очень странно. Ведь веревка прячется от всех взглядов, даже Морп не видит чужих Хлыстов. А ты видела нить Лиммы?

— Нет, — отрицательно покачала я головой.

— Значит, ты видишь Хлысты не у всех.

— Постой! Какие еще Хлысты? — то он говорил о нити и веревке, а тут речь зашла уже о других вещах.

— Так сказать, нарицательно имя наших предметов, — Роуп поморщился. — Но если он приказал учить тебя обращаться с Хлыстом, то вряд ли будет против, что я рассказал тебе.

— Сколько Морп будет скрывать от меня всю правду? — вознегодовала я.

— Как посчитает нужным, — покорно отозвался парень, задумчиво закусив губу, тем самым повторяя мою давнюю привычку. Скорее всего, он перенял ее от меня. — Он Авлонга. Пойми, Эверин, здесь он имеет почти безграничную власть. Его слово — закон. Так решили Иные.

— Но кто они?

Роуп открыл рот, но тут же его захлопнул, недоверчиво изучая мое лицо, но я лишь сверкнула в его сторону глазами, ненавидя его за нерасторопность. Сплетя пальцы, он сложил руки на груди, расслаблено откинувшись на подушку, теперь озорная улыбка освещала его лицо. Наверное, только теперь я поняла, насколько он юн и красив. Молодость плескалась в нем, она светилась в каждой черте его лица, даже золото волос наводило мысль лишь о чем-то свежем и неповторимом. Загорелая кожа приятно контрастировала с общей темнотой комнаты, и Роуп преобразился в какой-то лучик света в доме, странно затрагивая струны моей души. Тоска по принцу захватила меня.

— Как забавно, — насмешливо произнес Роуп. — Ты даже не знаешь про Иных. Я мальчишкой пришел сюда, он меня позвал, Иной, но я знал, кто он такой, а ты, — он еще раз задумчиво улыбнулся. — Теперь я буду учить тебя с удовольствием, — щурясь, как довольный кот, заявил парнишка. — Стать свидетелем твоего понимания дорого стоит.

— Мне не нравится твой тон, — обиженно сообщила я, но Роупа это нисколько не смущало.

— Все равно, — эхом повторил он во второй раз. — Я буду учить тебя, Эверин.

— Можно называть меня и «Эв», — раздражилась я.

— Хорошо, Эв, — согласился Роуп, полностью поглощенный своим неожиданным открытием, которое меня, напротив, выводило из себя.

Он наградил меня такой озорной и счастливой улыбкой, что у меня засосало под ложечкой. Злость и страх смешались в моем сознании опасной кашей, пульсирующей в затылке. Мне не нравилось это неведенье, а это явное удовольствие, которое Роуп получал от моего невежества, еще больше усиливало во мне негодование. Морп показался сварливым гордым человечком, по собственному желанию не позволявший узнать больше, чем следовало. Но я понимала, что Авлонга лишь соблюдает законы и традиции, оставленные Иными — Роуп помог открыть на это глаза. Я отказывалась следовать этим глупым, по моему мнению, законам, ведь любопытство с каждым днем становилось все сильнее, жажда знаний превысила все возможные показатели. Сомневаюсь, что прежние учителя узнали свою своенравную ученицу, какой я не хотела стать теперь. Но Авлонга запрещал. Бунтарь во мне уже поднял флаги и вымпелы, он был готов бороться за справедливость, но на меня снизошло непонятное спокойствие. Отдаленное прикосновение большого сознания повеяло, успокаивая, волки, как и прежде, с восторгом и страхом отозвались на это. В ту минуту я осознала, как ничтожно мало времени уделяла Нилли и Алди, но они оставались какой-то частью сознания, это придавало сил и сглаживало мой жгучий стыд. Но то сознание… Я не могла найти ни слов, ни объяснений даже для самой себя. Незнание этого великого существа пугало, но одновременно тянуло меня. Как когда-то Роуп с помощью такой же магии привлек меня в деревню Динео, так и это могучее сознание убеждало слушаться Авлонгу.

Меня в эту ночь посещали только тревожные сны, полные страхов и жара, который пек изнутри, будто выдавливая слезы. Кошмары властно врывались в уставшее от постоянного напряжения сознание, отождествляя с неким неживым существом. Ко мне вернулся не состоявшийся убийца, и его грязные пальцы все продолжали скользить по голой плоти, боль была почти ощутимой, теперь огонь шрама стал просто невыносим. Сквозь кошмар я слышала собственный отчаянный и полный страдания крик, но никак не могла заставить себя проснуться, поэтому тень с садистским удовольствием продолжала издеваться надо мной.

Неожиданно чьи-то сильные руки прогнали тень, крепко обхватив меня. Я в надежде прижалась к спасительному теплу и телу, жадно вдыхая человеческий запах, но неожиданно осеклась — обоняние подсказывало, что это не Силенс. Но он так крепко обнимал не только тело, но и душу, так что я, испуганная, разрыдалась на чьей-то незнакомой груди, безостановочно цепляясь пальцами за его руки, обнаженную кожу, даже за горячее тепло и терпковатый запах лета. Где-то далеко за пределами моего сознания недовольно замяукал кот, но его просто снедало тоже беспокойство, что и моего спасителя, которое волнами разбивалась о стены дома. Но я боялась открыть глаза и увидеть темноту, она проложила бы дорожку кошмару, и тогда ничьи руки не спасут меня. Сквозь пелену страха стал пробиваться успокаивающий мягкий голос менестреля, еще больше расслабляя мою напряженность. Я лишь благодарно сопела распухшим и, наверняка, покрасневшим носом, прижимаясь к бьющемуся сердцу этого человека. Вдруг я стала совсем маленькой и глупой, все происходившее когда-то давно превратилось в смазанную картинку, даже воспоминания убегали испуганными мышами. Теперь мой страх преобразился в слепое доверие человеческому теплу и сильным рукам. Пока мое сознание отчаянно отыскивало какие-то слова благодарности, а память старательно пыталась нашарить сведения об этом запахе лета, который трепетно трогал мои ноздри, я все больше отдавалась силе человека, крепко и уверенного прижимавшего меня к себе. Наверное, никто кроме Силенса не внушал мне такого же доверия и чувства безопасности, которые возникли, пока моя щека прижималась к гладкой кожи напряженной от волнения груди, а пальцы шарили по тугим мышцам живота. Я старалась найти хоть какой-то островок сознательности.

Пушистый бок Езкура, который прижался к моей обнаженной ноге, наконец, отрезвил спутанные мысли, и я испуганно отпрянула от спасительной мужской груди, но Роуп лишь крепче сжал меня, опасаясь, что кошмар опять посетил мой тревожный и беспокойный сон. Вырываться не было сил, тем более его тепло дарило такое успокоение, но я отдернула себя, пользоваться добротой парнишки просто некрасиво, ведь он наверняка и сам хочет спать. Моя вторая попытка практически увенчалась успехом, мне удалось оторвать лицо от гладкой кожи и вместе с этим открыть глаза, чтобы тут же увидеть перед собой тугие напрягшиеся мышцы. Теперь я в еще большом страхе в смеси с благоговением отпрянула от Роупа, чувствуя, как его запах впитался в мои волосы, а тело с сожалением реагирует на разрыв этого спасительного контакта. Пылающие тревогой синие глаза почти в совершенной темноте — лишь тлеющие угли очага бросали на нас отсветы — казались черными и бездонными, вызвав во мне очередной приступ дрожи. Словно я смогла отыскать в своем сознании образ тени, и этот взгляд так сильно совпадал с теми глазами, что наблюдали за мучениями со стороны, но я поспешила отбросить отвратительные мысли в темный пыльный угол.

С трудом восстановив сбившееся дыхание, ощупывала пальцами распухший и горячий шрам, с мрачным удовлетворением убеждаясь, что это был не просто кошмар. Пусть и не так давно, но рана зажила, ее хорошо зашили, без чьего-то вмешательства она просто не могла начать беспокоить меня на пустом месте. Но в данном случае это не пустяк. Покалывание в шраме не было придуманным моей фантазией, а горячая, точками расходящаяся от него кровь лишь подтверждала сомнения, которые немедля возникли в почти окрепшем сознании.

Оказывается, теплые пальцы Роупа до сих пор лежали на моем похолодевшем от страха запястье, я удивленно направила вниз свой взор, смотря на них, как на нечто непонятное и неправильное. Но парень лишь крепче сжал мою руку, придавая уверенность присутствию в реальном мире, которое все норовило ускользнуть из моего понимания, хотя Нилли и Алди отчаянно боролись пробиться сквозь толстые стены защиты. Но я успокоила их только легким поглаживанием, не в силах объяснить волкам произошедшее прямо сейчас, да и прерывистое дыхание Роупа не позволило бы сосредоточиться на магии, наверно, поэтому он и не разрывал физический контакт.

— Я в порядке, — прохрипела я, вздрогнув от звука собственного голоса. Слова были чужими, даже интонации вышли корявыми, но моя очередная попытка вырывать свою руку из сильных пальцев Роупа удалась.

Страх в его глазах не исчез, но уступил место удовлетворенности, которая смягчила заострившиеся от тревоги черты, всклоченные золотые волосы слиплись от пота, а грудь покрывали маленькие соленые капли. Я удивленно моргала, не понимая причины такого внешнего вида парня, ведь он выглядел, будто только что махал топором несколько часов. Да и плечи вдруг резко поникли, на щеках играл румянец усталости, а напряженные каменные мышцы лишь подтверждали мои подозрения.

— Что с тобой? — недоверчиво хмуря брови, спросила, нет, даже потребовала ответа я, легонько касаясь пальцами обнаженной кожи. Роуп вздрогнул под моим прикосновением.

— Нет, что с тобой, — возразил парень, но получил на свои слова только недоуменный взгляд и невнятное мычание. — Он тебя так беспокоит? — почти с ужасом выговорил он, скосив взгляд на шрам, который не был скрыт под слоями одежды. Ночная рубашка не предназначалась для того, чтобы прятать мой недостаток.

— Это был кошмар, — Роуп удивленно икнул, вызвав улыбку. — Или даже больше. Шрам опять распух и болит, — не выдержав, пожаловалась я, потирая пальцами покрасневший рубец.

— Но как?

— Мне приснилась та самая ночь, когда меня ранили, — стараясь не сорваться, начала я. Комок слез и бессилия подступал к горлу. — Как будто я вновь пережила это. И вот шрам заболел…

— Не придумывай, — одернул Роуп, по-хозяйски ощупывая красный рубец. Лицо его перекосились, когда подушечки пальцев ощутили жар и пульсацию росчерка на груди. — Ты не врешь, — заключил он, в ответ я нервно фыркнула. Словно у меня были причины лгать. — Значит, твой лекарь просто плохо обработал нитки или рану…

— Нет! — горячо возразила я, всеми силами души бросаясь на защиту Ленса, Роуп даже рот закрыл от неожиданности. — Ведь шрам не беспокоил меня долгое время, если бы лекарь ошибся, то проблема проявилась бы давно, — поспешила я исправить свой слишком пылкий протест. Мне почему-то не хотелось говорить Роупу о муже.

— Ну, допустим, — уступил Роуп. — Тогда как ты объяснишь это?

— Не знаю, — честно призналась я. — Но ты так и не ответил. Что с тобой, Роуп?

— А ты не поняла? — он слегка отшатнулся от меня. — Вытащить тебя из кошмара оказалось очень тяжело. Будто ты не желала избавляться от дурного сна, я приложил все свои силы, Эв.

— Меня держали! — догадалась я, поражаясь собственной глупости.

— То есть, по-твоему, кто-то с помощью магии мучает тебя? Но, тапки Дарка, зачем? Ты что, принцесса благородной крови?

Я сомкнула зубы так резко, что болезненный стук пронзил мою челюсть, отдаваясь в виски. Мне не хотелось открывать эту тайну даже Роупу, раз уж в деревне Динео ничего не знали о Королевстве Дейстроу, так как лишь Морп покидал селение, то не возникало никакого желания посвящать их в превратности придворной жизни. Я сокрушенно призналась себе, что просто не смогу общаться с парнем, если он будет видеть во мне принцессу Эверин Страстную, а не просто Эв.

— Ну вот и я о том же! — неправильно истолковав мое молчание, воскликнул Роуп слишком громко, Езкур недовольно поднял голову и смерил своего хозяина презрительно-кошачьим желтым взглядом. Недовольно пошевелив хвостом, кот опять устроился у моей ноги и сладко замурлыкал, стало невообразимо хорошо. — Так что это просто глупые фантазии. Твой лекарь не отнесся к работе добросовестно.

— Он не мог, — упрямо возразила я. Тогда принц дорожил мной, как единственным сокровищем, тогда Силенс влюбился в меня, тогда только его поддержка и забота помогли мне встать на ноги. Он просто не мог безалаберно зашить мою рану. Он лучше бы отрубил себе руку, чем заставил бы меня страдать впоследствии. Но объяснять все это Роупу просто не было смысла, поэтому я грустно-молчаливо смотрела в его молодое лицо, пока он бормотал о безрукости лекаря, хотя все во мне кричало и требовало возразить ему. Мне проще всего было отдаться спокойствию, которое внушал мурлычущий Езкур, чем пытаться приводить какие-либо факты. Сейчас я наконец поняла, что имел ввиду Роуп, когда говорил, почему Морп выбрал его дом для моего проживания. Видимо, коты обладали странной чувствительностью, и черный добряк оказывал мне самую неоценимую помощь. Он приводил в чувство душу.

— Что ты его так защищаешь? — потребовал ответа Роуп, вместо того, чтобы бросаться риторическими фразами.

— Он хороший человек…

— Но плохой лекарь!

Я не стала возражать, устало покосившись на Езкура, который вновь недовольно глядел на хозяина. Роуп поймал кошачий взор и замолчал.

— Ты наверняка хочешь спать, — почти нежно произнес парень, вызвав приступ очередного недоумения. Не только у меня, у кота тоже. — Я вряд ли усну, так что не беспокойся, кошмарам до тебя не добраться.

Ничего не ответив, я сползла на подушку, ощущая, как разглаживается перина после того, как парень встал. Меня не смущало то, что он был в белье, как и то, что мое тело прикрывала только ночная рубашка. Я мечтала лишь о сне. О спокойном сладком сне в царстве Лайта.

Роуп действительно стерег меня до утра. Кот тому был свидетелем.

Наутро Роуп, как и обещал, начал меня учить, невзирая на мои бесконечные жалобы относительно жужжащей головной боли и неприятного покалывания в шраме. На мольбы он ответил:

— Морп приказал. Его слово не обсуждается, Эв, мне искренне жаль тебя, но сегодня первый день твоей Помощи.

Я только фыркнула в ответ. Они постоянно говорили какими-то странными терминами, утверждали, что помогут, но никак не хотели открывать свои тайны. В очередной раз проклиная Авлонгу, я со всей старательностью прилежной ученицы принялась слушать парнишку, но слова его безнадежно проходили сквозь мое сознание — никак не получалось сосредоточиться из-за пульсации в голове.

Мы сидели на резной скамейке неподалеку от деревни, до нас доносились приглушенные звуки работающих людей и разных животных, поглощаемые густой листвой, даже легкий летний ветерок уносил разговоры в другую сторону. Но запах травы и леса только возбуждал во мне волчицу, нежели настраивал на хорошее обучение, я мысленно ругала Роупа за выбор места, хотя парнишка явно наслаждался окружающей природой, которая в такт пульсировала общему наслаждению Динео. Мои волки пристроились неподалеку в кустах, так, чтобы мой «учитель» их не заметил, но я прекрасно видела.

— Эв! — раздраженно, видимо, не в первый раз окликнул Роуп. Я неохотно оторвала свои мысли от Нилли, которая рассказывала мне о ночной охоте и об Алди, недоумевающем тому, что мы можем отделяться от него, если захотим.

— Да, — поспешила отозваться я, поймав на себе злой взгляд бушующих сапфиров.

— Ты меня слушала?

— Я пыталась, честно.

Роуп шумно вздохнул и картинно шлепнул себя ладонью по лбу, мол, на что это мне сдалось. Пфф, как будто я в восторге от нашего занятия. Цепь туго обхватывала мою талию, слабо мерцая от магии, окружающей нас, и оставалась довольна даже этим. Ведь она не пыталась меня затянуть в свои звенья?

— А сколькими душами обладает твой Хлыст? — полюбопытствовала я, заметив, что Роуп снял с руки веревку, и теперь она лежала у него на коленях, свернувшись подобием черной змеи.

— Что-о? — протянул Роуп. — Ты рехнулась?

— Нет, — обиделась я. — Моя цепь имеет несколько душ, — вильнув, поясняла я, хотя уже кожей чувствовала неодобрение и недоумение Роупа, — она и меня пыталась забрать, но мне помогли волки.

Он причмокнул губами, почесывая себя за ухом, словно это телодвижение могло помочь сделать глубокомысленные выводы. Какая-то птица пронзительно закричала над нами, тут же неподалеку пролетел кречет, сказала Нилли, но я старалась не отвлекаться на контакт с волками, иначе слова Роупа могли ускользнуть от меня.

— Странно. Я не думал, что Хлыст тебе уже рассказал, а уж тем более пытался забрать…

— У меня цепь, не надо ставить ее в мужской род, — как-то обиженно попросила я, словно моими губами говорили серебряные звенья. — И для чего она вообще нужна?

— О! — загадочно воскликнул Роуп. — Это уже обязанности Первого Света, а не мои, Эв. — Его хитрая улыбка начинала меня порядком нервировать, а эти таинственные взгляды и легкая пренебрежительность в голосе так вообще доводили до точки кипения, так что я была готова вцепиться зубами в артерию на шее моего «учителя».

— А что должен делать ты?

Роуп обиженно насупился, демонстративно сложив руки на груди, его мрачное выражение лица, к его разочарованию, не произвело должного впечатления.

— Ты вообще меня не слушала! — заключил он, когда я никак не отреагировала на его разыгранную обиду.

— Я говорила с волками…

— Ты как Брокенджав, я знаю… Они где-то тут? — Он энергично завертел головой, заставив Алди и Ниллицу глубже уйти в зеленые заросли, их явно раздражало поведение этого человека. Как и меня.

— Ты им не очень нравишься, — честно сказала я, Роуп обиженно-удивленно открыл рот. — По их мнению, ты слишком… подвижен. Волки не приветствуют трату энергии без результата.

— Действительно, — проворчал парнишка, сделавшись похожим на сварливого старика, я не удержалась от улыбки. — Может, они просто меня не знают? — надежда прозвучала в его вопросе слишком откровенно и слишком необычно.

Я вздохнула и решила дать ему шанс, потянувшись сознанием к Нилли. Мне с трудом удалось уговорить Алди показаться человеку, они все еще не могли привыкнуть к тому, что в деревне Динео наша магия не нуждается в маскировке. Волки вышли из густой зелени, испугав Роупа — он не ожидал, что они появятся оттуда. Мягкими шагами, которые приятно отдавались в волчьем теле, они подошли ближе ко мне и уселись перед скамейкой. Желтые глаза недовольно смотрели на меня, напоминая о недовольстве Езкура. Неужели они были связаны с Роупом? Нет, тогда бы об этом знал Морп. И все.

— Это Алди, — я погладила огромного волка между ушей, с удовольствием ощущая под пальцами шелковистую шерсть. — А это Ниллица. — Волчица преданно ткнулась влажным носом в мою ладонь, прогнав всяческие сомнения. Даже головная боль испуганно покинула меня, я с упоением вдыхала воздух и запах чистого и здорового волка. Как бы я обходилась без чувств Алди и Нилли, я не знала. Уже привыкнув к постоянной остроте зрения, вкуса, запаха, слуха, я не нашла бы в себе сил отказаться от этого, тем более что и мои хищники не представляли, как будут обходиться без моего высокого роста.

— Так лоснятся, — прошептал Роуп. Его глаза округлились от удивления, но любопытство преобладало в нем, поэтому парень придвинулся ко мне, тем самым сократив расстояние между собой и волками.

Алди предупреждающе зарычал, когда Роуп задел меня рукой, неосторожно совершив попытку подсесть еще ближе. Как только парень разорвал со мной физический контакт, волк успокоился, но вызвал мой неподдельный интерес. В принципе, также себя вела и Нилли. Почему они не одобряют того, что какой-то человек касается меня? Я задумчиво глядела на своих волков, но те и не думали открывать своих мыслей. Иногда это выводило из себя, ведь мы были единым целым, а эти секреты только делали нас слабее, но потом надо мной возобладало благоразумие — все мы имеем на кусочек собственной жизни.

— Это ты за ними ухаживаешь? — не унимался Роуп. Я только покачала головой, погруженная в Динео, я не считала человеческие слова хоть сколько-нибудь пригодными для общения. — Я никогда не приносил с охоты таких шкур, — злобный рык Алди, — но теперь я вряд ли смогу убивать волков, — поспешил добавить парнишка, чувствуя реальную угрозу в виде белоснежных клыков огромного самца.

— Что ты, — усмехнулась я на его слова. — Они сами прекрасно справляются, — мой волк заслужил еще одно поглаживание между ушами, Алди блаженно закрыл глаза, щурясь от удовольствия.

— Он достаточно крупный самец, — протянул Роуп, все еще не отрывая глаз от волков, шерсть которых заманчиво серебрилась в рассеянных лучах.

— Наверное, — для меня это было абсолютно неважно, ведь между нами существовала связь более глубокая, нежели просто дружба волка и человека. Мне удалось это понять именно в тот день, когда Роуп оценивал их как животных, а не как существ, обладающих сознательным мышлением.

Это пренебрежение одновременно раздражало и вместе с тем радовало. Ведь я-то могла видеть в волках нечто больше, чем крупное тело и лоснящаяся шерсть, большее, чем опасные клыки и кровожадный взгляд. За всей этой внешней враждебностью скрывались чуткие создания с определенными мыслями и чувствами. Я поняла, почему между нами возникла связь. Благодаря своему Динео я видела то, что другие отказывались видеть, даже те же люди, что обладали той же магией, что и я. Вот почему Брокенджав так не похож на своих соплеменников.

— Но мы отвлеклись, — сурово напомнил Роуп, будто это я вытащила волков из зарослей и заставила его познакомиться с ними. Дернув плечом, я попросила волков отойти, но так, чтобы парнишка всегда мог их увидеть. Я кожей ощущала его напряжение от взгляда Алди, который неодобрительно рычал, поглядывая в сторону моего названного учителя.

— Угу, — согласилась я, когда Нилли ласково прижалась к боку своего друга. — Продолжим?

— Отлично, — просиял Роуп и с ухмылкой потер руки. — Хлысты бывают совершенно не похожи друг на друга, это ты понимаешь. У моей сестры нить, у меня веревка, у других есть бичи, кнуты, самые разные веревки. Цепи это уже редкость, потому что они часто определяют сущность… — парень запнулся, но пальцы его прошлись по серебряным звеньям цепи, которая лежала на моих коленях. — В общем, это редкость, — закончил он, что-то явно не договаривая. — У нашего Морпа золотая цепь, и с ней он не расстается вот уже тридцать лет, судя по разговорам.

— Сколько? — Морп не выглядел человеком старым или немощным, если только Хлыст не отыскал его еще в раннем детстве.

— Никто не знает, сколько лет Авлонге, — отмахнулся Роуп. — Это нас не очень-то и интересует, ведь Иные выбрали его. Значит, Морп будет служить людям Динео до тех пор, пока его место не займет новый Авлонга, но это произойдет, скорее всего, нескоро. Ведь только если Морпа убьют… — он задумчиво почесал подбородок. — Хватит, не в этом суть, Эв. — Я обиженно нахмурила брови, мне явно не доставало знаний, которые мог бы дать Роуп, если бы захотел.

— Значит, у нас двоих из всех людей Динео Хлыст виде цепей? — Первым ответом послужил заливистый смех.

— Кто сказал тебе, что эта деревня единственная в своем роде? — он таинственно обвел рукой вокруг себя. — По истории Динео обычно существует три Авлонги, то есть три селения, куда стекаются люди либо обладающие магией, либо предрасположенные к этому, либо предназначенные в наши семьи. — Слово «предназначенные» прозвучало из его уст очень странно на мой слух, я с горечью вспомнила о своем муже. — Никто, кроме Авлонги не может получить золотую цепь. Серебряные уже редкость, но они все-таки есть, может быть, десяток или около того. А бронзовые цепи встречаются частенько, но периодично.

— И что все это значит? — непонимающе полюбопытствовала я, бросив взгляд на мерцающую цепь.

— Сейчас идет то самое время, когда бронзы в Хлыстах нет, как и серебра. Так что вполне может случиться и такое, что вы с Морпом действительно единственные обладатели цепей.

— А отчего зависят периоды?

Рассказ Роупа получился долгим и пространным, и я отругала себя за то, что слушала его так невнимательно вначале занятия. Но паренек успокоил меня, заявив, что болтал всякую чушь, проверяя мою сосредоточенность, а потом и вовсе сделал вывод, что в близком присутствии волков я лучше всего воспринимаю информацию. В этот день Роуп поведал мне многое, хотя на самом деле догадывалась, что это только части Великой Помощи.

Роуп поведал мне об истории Хлыстов. Действительно, бронзовые цепи появлялись в истории людей Динео с определенной периодичностью, так что если в период Сна Бронзы появлялись подобные Хлысты, то это всех удивляло. Но многое зависело не только от сути предмета, которым мы обладали, Роуп как-то туманно объяснил, что это связано с Иным, но я так и не сумела понять, как именно. Несмотря на весь интерес к истории, которая приятно лилась из его уст обволакиваемая голосом менестреля, эти уступки и недоговорки ужасно портили общую картину впечатления. Иногда мне казалось, что парнишка забывался, и рассказ его тут же наполнялся красками и эмоциями, такими, что у меня захватывало дух, я отделялась от окружающего мира и погружалась в слова Роупа. Но потом мой учитель неожиданно осекался, некоторое время молчал, а потом вновь продолжал свои «недосказанности».

Но еще было много сказано слов об истории Трех Авлонга. На протяжении долгого существования мира в отдельных частях света жили три человека, трое лучших из лучших, которых избрали сами Иные. Долг Авлонги — это честь и ответственность, но об этом мечтает каждый человек Динео. Легенды говорили о том, что такому избранному давалась сила, долгая жизнь и неизмеримая мудрость, вот почему предводителям так безропотно и чистосердечно верили. Авлонга не имел права употреблять свою власть себе во благо, иначе его наказывали Иные и с позором изгоняли из этого мира, пути куда не знал никто, кроме этих презираемых всеми и вся изгнанниками и изменниками.

Если человек обнаруживал свой Хлыст, и то оказывалась золотая цепь, то сердце вело его в ту деревню Динео, где народ потерял своего Авлонгу. Даже если этот человек уже жил среди людей обладающих этой магией, он должен был отправиться в другую часть света, дабы исполнить свой долг. Роуп презрительно фыркал, говоря о том, что некоторые считают Бронзу и Серебро как бы следующими по силе за Золотом. Но Иные не подтверждали этих предположений, так что оставалось только догадываться, так ли это в действительности.

История народа Динео оказалась непомерно велика, даже существование Королевства Дейстроу в сознаниях этих людей было отодвинуто на второй план. Если человек проходил обучение, то вся его память была отдана Помощи, вот почему очень часто они не знали очевидных фактов и событий, которые происходили в мире. Вот почему Роуп даже не подозревал, что я уже стала принцессой, что это не просто судьба, в важности которой меня пытались убедить. Он и не знал, что я являюсь Силенсу женой. Но его вдохновенный рассказ не позволил теперь сообщить ему правду, это было бы слишком жестоким, ведь парень уже сделал какие-то выводы, а Роуп и так редко что узнавал от окружающего его мира.

— Поэтому мы не интересуемся возрастом Авлонги, — продолжал мой молодой учитель. — Ведь нам не дано знать, сколько жизни ему даровали Иные, это вопросы, которые никогда нельзя задавать им, ибо гнев тогда падет на головы всего народа, а не одного человека.

— Ты видел их когда-нибудь? — мне стало безумно интересно, что же он ответит.

— Да, — слишком легко отозвался Роуп. — Но это не значит, что я буду рассказывать тебе, как они выглядят. Они просто Иные, Эв, ты когда-нибудь это поймешь, а теперь слишком рано об этом говорить.

Порой мудрость в его словах поражала мое сознание, ведь, по моему мнению, он был слишком юн, хотя нас разделяла разница в один год. Наверное, причиной моего заблуждения была его золотистая кожа и короткие волосы, которые не были присущи взрослым мужчинам в нашем Королевстве. Только траур мог заставить воина остричь свой воинский хвост так коротко, обычно после ритуала Посвящения они отращивали волосы с целью показать, что являются настоящими мужчинами.

— А ты нашел себе невесту? — глупо спросила я, отведя нас совсем в другую сторону. Хотя я и не забывала о девушке-из-мечты.

— Я же говорил тебе, — терпеливо разделяя слова, сказал Роуп, — что невеста приснилась мне во сне, такова судьба моей семьи.

— Значит, до тех пор, пока она не придет в деревню, ты будешь считаться мальчиком?

— До тех пор, как она не станет моей женщиной, — поправил Роуп. — Но да, ты права, я не буду мужчиной до того момента.

— Думаю, это глупо, — фыркнула я, убирая с лица отросшую за время путешествия челку. Надо будет попросить у Роупа ножницы или…

— Почему же? — как-то грубо огрызнулся Роуп. — Я же не виноват, что моя се…

— Да нет же, пустоголовый, — засмеялась я. — Это глупо, считать мужчину мальчишкой, только из-за того, что у него нет жены. В Королевстве Дейстроу ты бы в четырнадцать лет прошел ритуал Посвящения.

— Что еще за ритуал? — заинтересовался Роуп.

— Я, конечно, воинственная, но не очень похожа на мужчину, согласись? — ядовито отозвалась я. — Откуда мне знать? Это тайна, которая переходит от одного поколения мужчин к другому.

Роуп некоторое время задумчиво молчал, а сапфировый взор гулял по буйной изумрудной зелени.

— Надеюсь, когда ты станешь женщиной, с тобой рядом будет достойный мужчина.

— Я…

Запнулась и слегка покраснела, отвернулась, в надежде, что Роуп не заметит моего смущения. Может, все-таки стоит рассказать ему о том, что я замужем? Но почему-то делать этого совершенно не хотелось, какое-то хрупкое доверие восстановилось между нами после моего прихода в деревню Динео. Я не желала рушить эту связь, хотя не понимала, как мой муж может повлиять на нашу дружбу. Но пришлось лишь поджать губы, виновато посмотреть на него и сохранить свою тайну в темных глубинах только своей души. Нилли понимающе заскулила, ей тоже приходилось скрывать свои способности, когда они с Алди шли ко мне, ведь на пути попадалось множество волчьих стай, в которых никогда не знали о щенках с магическими способностями.

— Знаешь, на сегодня хватит, Эв, — как-то печально выдавил из себя Роуп и тяжело поднялся со скамейки.

Он уходил в деревню, а я непонимающе глядела ему вслед, но думала совсем о другом человеке, который внушал мне почти такое же доверие и чувство безопасности. Силенс. Что с ним теперь? Как Королевство Дейстроу? Красная страна все-таки подписала соглашение? Эти вопросы обрушились на меня внезапным шквалом стыда и упрека, ведь я была принцессой для своего народа и так просто сумела их бросить тогда, когда они нуждались в моей помощи и поддержке. В сердце защемило, Нилли прижалась к моим ногам, в надежде успокоить, а я бросила все свои силы, чтобы вновь отыскать лазейку в магии и дотянуться до принца.

Боги услышали мои молитвы, попытка коснуться Ленса Динео увенчалась успехом, мой муж встревожено поднял голову, не понимая, откуда исходит этот почти неразличимый зов. Он встал с кровати, над Дейстом только занимался рассвет, и подошел к окну, недоуменно оглядывая раскинувшиеся под замком просторы. Я настойчиво повторила свои действия, только теперь принц догадался, кто потревожил его в этот ранний час.

Его магия обрушилась с такой силой, что вышибла из меня весь воздух, легкие стали абсолютно пусты, а голова слегка закружилась. Надеясь, что во второй раз мне будет легче переносить Королевскую магию, я самонадеянно решила поговорить с Силенсом, но вновь мои способности подвели. Горячей волной обдавала его могучая сила, могучая… Так вот почему король Энтраст Справедливый нарек сына таким именем, он просто охарактеризовал Королевскую магию, что течет в благородной крови. Но Силенс не сдерживался, а, может, и делал это, но я вовсе не замечала каких-либо усилий.

— Эверин! — страстно прошептал он, но этот звук эхом разнесся по моему сознанию. Интересно, принц знает, что делает со мной?

— Я говорила с тобой не так давно, но…

— Я скучал, — просто, может быть, даже скупо, но искренне сказал принц, мои сомнения тут же отпали. Неважно, сколько времени и расстояния разделяло нас, он всегда будет готов прийти ко мне на помощь, если я того захочу. Но я в ней не нуждалась, хотя муж категорически в это не верил, считая, что принцесса должна жить в замке.

Силенс прощупывал меня так же легко, будто я была перчаткой в его руках, и он проверял надежность и плотность ткани. Мои воспоминания стали для него так же ясны, как и для моих волков, он неодобрительно отозвался о странных законах деревни Динео, получив обещание, что я вернусь в замок. Ему не понравилось то, что Роуп ночью обнимал и прогонял кошмары, это подняло мое возмущение, ведь если бы не паренек, я бы мучилась. Принц смягчился, но как-то туманно отозвался о моем друге, бросив пару странных фраз в его адрес. Он читал меня, как свиток, и не смущался, это казалось ему правильным и естественным.

— Эв, возвращайся домой, — попросил муж, закончив осматривать мои мысли с хозяйской важностью.

«А где мой дом?» — едва не спросила я, но вовремя прикусила язык, а точнее придержала мысли, ведь принц находился в моем сознании, накрыв безумной волной прилива. Сердце странно отозвалось на эти слова, я действительно не знала, где мне будет лучше. Среди людей Динео или в замке Дейст. Но Морп еще ничему не научил меня, так что я с удовольствием отложила этот выбор в пыльный сундук, чтобы никогда об этом не вспоминать. Отчего-то горечью отзывались мысли о спокойной жизни в Королевстве.

— Я не могу, Силенс, — ответила я, мои пальцы смущенно вцепились в край скамьи, как будто он видел меня.

— Почему? — разочаровался мой муж, как-то поникнув даже душой, не то чтобы мыслями.

— Авлонга еще ничему меня не научил, ты знаешь это, зачем же покидать деревню, если я не получила того, зачем пришла сюда? — Ответом послужил лишь очередной разочарованный вздох, который в сознании отзывался странным и интригующим прикосновением. Словно ты идешь босой по шелковистой траве, но под внешней мягкостью могут скрываться камни или даже змеи. Вот и разочарование в мыслях представлялось именно таким: блаженство с привкусом опасности. Я удивленно впитывала в себя эти знания, ведь даже они когда-нибудь обязательно пригодятся. Хотя мой интерес, скорее всего, был оживлен потому, что среди людей Динео много скрывалось от жаждущего любопытства. Силенс разделял эти чувства, ему самому не терпелось узнать, из-за чего все-таки принцесса Дейста покинула безопасный замок.

-Силенс, я очень устала, — умоляюще прошептала я, ощущая, как Королевская магия отнимает драгоценные силы. Муж встрепенулся и тревожно ощупал мое сознание, результаты его не удовлетворили, и он сердито выпихнул магию за пределы восприятия.

— Я буду ждать, — только это сказал он, и я вновь оказалась властной над своим телом и головой.

Алди недовольно зарычал, но явно был рад. Впереди ждало долгое и утомительное путешествию к дому Роупа, ведь Королевская магия едва не лишила почти всех сил.

Роуп не обманул, когда вечером сообщил, что нас теперь ждут тяжелые дни обучения, непохожий на этот ознакомительный разговор, и он сдержал свое слово. Сейчас я с меньшим энтузиазмом смотрела на свое обучение, хотя Морп намекал, что это только начало, но и от этого было не легче. Мой Первый Свет так и не назначался, так что я полностью вверилась урокам, которые преподавал друг, поэтому страх перед трудностями немного отступил.

Обращение с цепью обрастало все новыми и новыми возможностями, и то была не только маскировка, науку которой я почти не постигала — серебряная змея понимала и так желания своего обладателя. Но Роуп подошел к своему заданию с полной ответственностью, несмотря на мои заверения, он упорно учил скрывать Хлыст на своем теле. На самом деле цепь сама выбирала место, где прятаться, обычно это было сосредоточение силы в человеческом теле. Мой Хлыст выбрал талию, и Роуп как-то неприлично усмехнулся, сверкнув глубокими сапфировыми глазами. Я смутилась под этим взглядом, но напомнила себе о девушке-из-мечты. Он любит ее. Так что вскоре наша дружба приобрела очень личный характер, почти не допускающий никого больше в общий круг общения.

Теперь, когда звенья касались моей кожи, я могла точно определить какое настроение сейчас у Хлыста. О да, бывало и такое, что цепь просто отказывалась помогать мне учиться, и мы с Роупом немного расстроенные и немного радостные тому, что пораньше освободились, уходили в уютный домик на чай. А если Хлыст пребывал в приподнятом душевном возбуждении заключенных там людей, то все то, что показывал Роуп, спорилось и в моих руках.

Я пораженно открыла рот, когда Хлыст впервые изменил свои размер и форму, чем вызвала приступ хохота Роупа. Но я даже не удостоила своего нетактичного учителя словом, полностью поглощенная созерцанием первозданного и такого странного явления. Звенья вытянулись, стали тоньше, теперь цепь больше походила на тонкую серебряную нить, она туго обматывалась от запястья до локтя, преображаясь в некие доспехи для руки. Длину цепь тоже меняла, могла стать короче или длиннее, все зависело от моих пожеланий, хотя мысли в голове хаотично метались. Дыхание подчинялось движению цепи, которая подвижной змеей извивалась в пальцах, обхватывая, то стягивая туго, так что пальцы белели, то расслабляясь, словно вовсе ее и не было на руке. Порою я понимала, что связь между цепью и большим сознанием существует, и что посредством общения с Хлыстом я контактирую и с тем существом. Но все равно все это были лишь слабые отголоски, вряд ли была возможность разобрать какие-то отдельные фразы, просто ощущение огромное волной накрывало с ног до головы.

Роуп постоянно роптал на меня из-за того, что я слишком глубоко погружаюсь в Динео, если мы начинали использовать магию для общения со своими Хлыстами. Он очень долго бился над этим, пока сама цепь не разъяснила мне, что это чревато упадком сил, и не только физических, хотя я до последнего отказывалась верить. До того самого момента, кода внезапно очнулась на своей кровати в доме и не увидела над собой бледное и взволнованное лицо юного учителя. Я слишком переусердствовала, ворчал он, и тогда у меня появились основания верить тому, что он говорил. Действительно, стоило только довериться знаниям Роупа, как обучение вошло совершенно в иную колею.

Уроки из утомляющих превратились в некоторое развлечение, которое ко всему прочему еще и приносило пользу. Я с детским восторгом наблюдала за метаморфозами своего хлыста, отметив довольство Роупа, когда цепь разрослась до невероятных размеров. Наверное, даже самый большой корабль из всех тех, что я видела на верфях, не отважился бы взять такую цепь на борт. Хлыст тоже разделял триумф и радость победы, каждый раз наливаясь магией, которую не надо было искать, пока мы находились в деревне. Похвальбы Роупа стали для меня неким сладостным вознаграждением, и я хватала их, как мышка хлебные крошки.

Но Роуп никогда не распространялся о своей жизни, что немного озадачивало, хотя я и сама скрывала некоторые факты из своей биографии. Он даже не называл своей фамилии, быть может, здесь, в деревне Динео, в этом не было нужды, но все-таки отчаянно хотелось узнать о близком друге как можно больше интересных моментов. Мне с трудом удавалось разговорить его, и когда мое терпение было вознаграждено, я с замиранием сердца слушала его достаточно туманные, но все-таки интересные истории. Он вышел бы отличным менестрелем, в который раз думала я, и дело заключалось не только в великолепном переливчатом голосе, но и в его умении рассказывать. Я слушала Роупа так вдохновенно, словно вновь превратилась в маленькую девочку, которая притаилась в тенях Каминной комнаты в отцовском поместье и затаенно слушала сказки менестреля для детей старшего возраста. Тогда юный учитель пробудил во мне тягу к новым открытиям, опять-таки преобразив мой внутренний мир в чистый и девственный мир ребенка. Я как с чистого листа начинала свою жизнь, но в моем сердце все равно оставалось место для мужа и Королевства. В какой-то из вечеров сладостно признала, что Силенс уже никогда не покинет ни мою душу, ни воспоминания, ни даже сознания волков. Он навсегда останется рядом, что бы ни случилось в будущем, хотя на это время я смотрела достаточно критично. Ведь Морп все молчал, я даже не знала, когда смогу окончить свое обучение, а если речь шла о возвращении домой, о котором просил принц, то просто впадала в немой ступор.

Столько отчаянно интересного я приобрела в эти дни, они показались мне сладостной вечностью, целой жизнью, которую я прожила бок о бок с лучшим другом. Да, да, наши отношения с Роупом разительно переменились, и это вполне устраивало все мои душеные потребности. Парнишка научился доверять мне, как и я ему, хотя в действительности иногда по вечерам в комнате ощущались недосказанности. Он что-то умалчивал о своем прошлом, я упрямо продолжала от него скрывать, что вышла замуж на принца. Не раз я ловила на себе недовольный взгляд Езкура, кот как будто видел насквозь все мысли и чувства, и был явно зол на нас обоих за то, что мы действительно что-то скрывали друг от друга. Это прозрение черного здоровяка пугало поначалу, но потом получилось не обращать внимания на его раздраженное мяуканье, ведь коты не умеют разговаривать, убеждала я себя.

Но я постоянно натыкалась на открытое, почти враждебное неодобрение Лиммы, которая извечно встречала мое появление кривой гримасой и морщила носик, сообщая всем вокруг, что от кого-то несет псиной. Мне не нужно было принюхиваться, чтобы убедиться в том, что ее слова пахнут ложью, но я никак не понимала ее необоснованной ревности. Роуп тоже постоянно расстраивался из-за поведения сестры и вовсе рассвирепел, когда та бросила ему оскорбительные слова в лицо. Мол, он, пожив с волком в женском обличье, теперь готов променять семью на какую-то приблудную суку. Я постаралась не среагировать на это заявление, хотя все внутри кипело и негодовало, если бы не сдерживала Алди, то тот бы обязательно перегрыз взбалмошной девчонке горло. Да, я не воспринимала ее как женщину, несмотря на то, что Лимма была старше меня, да и замужем. Тоже. Тихонько подумала я. Ведь девушка поклялась, так что даже брату Лимма не могла открыть того, что я принцесса. Может, поэтому она так меня ненавидит? Но истинной причины я все равно не знала.

Но возмущение Роупа росло, он не слушал заверений в том, что его сестра несколько не обижает моих чувств, хотя это и вправду была ложь. Мне казалось, что Лимма опомниться и хотя бы перестанет оскорблять брата, но, видимо, благоразумие покинуло ее вместе с появлением принцессы Эверин в деревне Динео. Ее отношения с братом достигли своего апогея, и всегда сдержанный в отношениях с сестрой Роуп взорвался. Ныне они даже не разговаривали, хотя девушка и прекратила бросать в нашу сторону бредовые реплики, но от этого стало только тяжелее. Сердце болело за парнишку, ведь сестра была его единственным родным человеком в этой деревушке, неужели они могли так просто разорвать свои кровные узы? Но когда мы, занимающиеся на своем обычном месте, увидели проходящих мимо Круэл и Лимму, которые держались по-дружески за руки, я разочаровалась в сестре своего друга. Она не просто забыла связь между ними, она просто наплевала на нее, а потом еще и притоптала грязным сапогом. Роуп тогда весь побелел и злобно рыкнул, когда я попыталась его успокоить, он оттолкнул меня, но я оказалась упрямее. Прижав к груди сопротивляющегося парня, а это оказалось нелегким делом, ведь он был выше, я кинула все свои способности на то, чтобы обласкать его. Даже подозрительно относящийся к нему Алди прижался к ногам Роупа, когда тот странно притих на моей груди. Он тяжело втягивал воздух и справлялся со своей обидой.

Но даже ссора с сестрой и начавшийся ближе к концу второго летнего месяца сезон дождей не сломили решимости Роупа научить меня всему тому, что он получил сам от своего Первого Света. Я допытывалась до парня, но так и не узнала его имени, так что каждый из жителей деревни мог оказаться наставником друга, хотя и скрывался под маской таинственности, которая стала привычным явлением. Мы перенесли наши занятия в дом, потому что дождь лил не прекращая, даже волки сконфуженно попросили об укрытии и теперь жили в маленькой комнатке, которая отделяла основной дом от входа. Роуп ни капли не возражал, но тактично спросил, чем они будут питаться, за что и получил легкий прикус от Алди, который сидел возле меня. Я ощущала себя дома. Хотя по-настоящему боялась признаться себе в этом. И каждый вечер, засыпая на своей кровати, я ласкала рукой шерсть одного из своих волков и задумывалась над тем, захочу ли вернуться в Дейст. Но даже дождливое утро не оставляло времени на размышления.

Роуп был строгим учителем, я к этому привыкла, но было странно наблюдать за тем, как волки единогласно поддерживают парнишку, так что даже если что-то не получалось, меня лишь заставляли делать это еще раз, а не по-дружески утешали. Вскоре я разучилась ждать поблажек, и юный учитель это ощутил, увеличив дневные нагрузки. Очень часто мы не ели, обходясь только наспех заваренным чаем, так что вечер превратился в некий островок «сытости и спокойствия». Но я не жаловалась, напротив, когда мы вплотную взялись за сближение магии Динео и цепи, с энтузиазмом бросалась в самые опасные эксперименты. Приходилось, конечно, выслушивать недовольное ворчание Роупа и волков, которые не одобряли такой спешки, но я все-таки научилась наслаждаться процессом. Но было странно сталкиваться с душами людей, заключенных в звеньях. Ведь именно они служили надежным мостиком связи с Хлыстом, это, наверное, больше всего и удивляло тогда, но после я научилась справляться с этим. Теперь, когда я знала их беззвучные имена, души стали неким подобием человека, теми, кто они были до того, как не справились с искушением цепи. Я узнала, что эти люди тоже направлялись в деревню Динео, так же, как я, отыскали цепь, но не сумели сопротивляться ее могучему соблазну. Именно поэтому сама по себе магическая цепь напитывалась от наслаждения Динео, ведь она приобрела эти способности от загубленных душ, поэтому цепь никогда не попадала к человеку абсолютно пустой.

Юный учитель рассказал мне, что Золотые Хлысты самые жадные на души, но это на деле оказывалось так. Никто не знал, сколько душ было в цепи Авлонги, но ее сияние и сила наводили на соответствующие мысли. Конечно, фыркал Роуп, не может же главенствующий над нами не иметь превосходства, в противном случае люди просто не верили бы ему, поэтому бы и отказывались жить под его началом. Не зря Авлонгу награждали именно золотой цепью, это тоже глубоко внедрялось в сознание человека, оставляя там неизгладимый отпечаток. Хотя я, признаться честно, не видела в этом ничего особенного, наверное, потому, что, думал Роуп, сама обладала цепью, пусть и серебряной. Но я придерживалась другого мнения, но предпочитала отмалчиваться на наших уроках, ведь стоило мне открыть рот, как учитель прекращал свой рассказ, и мы начинали заниматься извечным повторением знакомых упражнений. Роуп настаивал, что я должна знать их в совершенстве.

Хотя цепь перестала соскальзывать с пальцев, когда я закручивала ее вокруг какого-нибудь предмета, Роуп все оставался недоволен. Может, дело в непрекращающемся дожде за окном, предполагала я, но тут же отвергала все свои загадки. В последнее время настроение парнишки разительно ухудшилось, и вечера стали не такими приятными, как были раньше. Скорее всего, он переживал из-за того, что его сестра опасно сблизилась с Круэл. Опасно, говорил Роуп, потому, что он совершенно точно знал, что эта дружба не много стоит, ведь когда-то он сам поверил этой женщине, за что и поплатился. Морп соблазнился их дружбе и сменил наставника парнишки, потому что с предыдущим у него не сложились отношения. Когда я спросила, были ли для него Круэл Первым Светом, он отрицательно покачал головой, ко всему прочему сообщив, что и тот наставник им не являлся. Я окончательно запуталась, когда Роуп сказал мне, что Первый Свет связан с Хлыстом, и парень должен научить меня устанавливать эту связь. Смерив его взглядом умного человека, заметившего другого за беспардонным ковырянием палкой в тухлой туши коровы, отвернулась от учителя. Впервые я не понимала, что Роуп хотел от меня, хотя все предыдущие уроки схватывала на лету, даже странные упражнения казались мне не такими удивительными, потому что легко давались. Сейчас же юный наставник требовал чего-то невозможного от моих способностей, и это очень задевало душу.

Последние уроки Роуп был постоянно мной недоволен, все ворчал и ворчал, но никак не мог сосредоточить свои претензии на одном каком-то аргументе. Он говорил, что я не открываюсь для Динео и Хлыста так, как надо, я в свою очередь спрашивала, как это делается, а парень смущенно опускал взгляд в пол. Юный учитель явно не знал, как преподнести мне это знание и злился по этому поводу, находя выход своему раздражению только отчитывая нерадивую ученицу. Смиренно терпя эти выходки, изо всех сил старалась сделать то, что он так пламенно требовал, но, к сожалению, ничего не получалось. Парнишка хватался за голову, все кричал о тапках Дарка, даже какая-то мочалка Лайта всплыла, но никак не находил слов, чтобы объяснить суть того, что надобно сделать. Сначала я ненавидела его за постоянные упреки, потом себя за вечные провалы, и, в конце концов, злость достигла точки кипения, и я излила ее на принца, который в самый неподходящий момент накрыл своей магией. Роуп удивленно хлопал глазами, чувствуя, что в комнате присутствует кто-то еще, а я старалась прогнать Силенса и не обидеть его при этом. С трудом справившись с этой задачей, бросилась на указания Роупа, как голодный волк на жирного зайца, стараясь пропускать мимо ушей непрекращающиеся вопросы своего наставника о только что произошедшем в доме. Но я не нашла бы подходящих слов, поэтому отгораживалась от него, стараясь найти ту самую «дорожку».

Да, Роуп наконец смог хоть как-то обличить в слова то, что требовал от моей магии и цепи. Он объяснял, что я бросаюсь в целый поток силы Динео, не разбирая отдельных путей, который могли бы привести меня к какому-то отдельному человеку или существу, это, наверняка, больше всего и злило Роупа. Он пытался добиться того, чтобы я донесла до него какую-нибудь свою мысль именно через поток, но пользуясь отдельной нитью. Объяснение наставника о том, что, научившись это делать, через цепь я дотянуть до своего Первого Света. И тогда Роуп прикусил язык. Так вот почему Морп не называл имя! Потому что он сам не знал, кто станет наставником нового человека. Случайная оговорка Роупа открыла на много глаза. Вот почему парнишка так негодовал, когда Авлонга приказал ему научить гостью пользоваться цепью — ведь на деле это самый ответственный момент. Именно с помощью знаний, которые даст мне Роуп, я сумею наконец отыскать свой Первый Свет.

Но даже если попытки отыскать эту «дорожку» выглядели невозможными даже для Роупа, я не никак ее не находила. Теперь это злило не только наставника, но и меня, и постоянно огрызаясь на его замечания, потихоньку отдалялась от своих волков, хотя те не обижались. Они больше моего понимали, что это обучение нужно, просто необходимо, хотя порою выглядело не с лучшей стороны, но он было интересно. И я каждое утро начинала со своих тщетных попыток отыскать «дорожку» к Роупу, и каждый вечер заканчивала с тем же, с чем и начинала. Но услышав негромкую фразу своего несдержанного наставника, что даже самые глупые ученики умеют это делать со второй попытки, я загорелась желанием доказать свои способности. Пусть Роуп и извинялся, сваливая все на то, что он тоже устал от бесплодного ожидания, я не находила в себе сил простить. Нет, не его, а именно свое допущение. Как так? Думала я, ведь не может быть такого, что не подастся моему восприятию и интеллекту. Посмотрев на задание с другой стороны, ощутила невиданный прилив сил.

Я сидела на стуле, Роуп — напротив меня, за окном хмурилось тучами и дождем утро, но нас это не интересовало. Окунувшись в поток наслаждения Динео, сосредоточилась так, как никогда не пыталась, и вглядывалась в плещущуюся силу вокруг себя. Тускловатые из-за непогоды вспышки живых существ поначалу отвлекали, но потом удалось отыскать точку равновесия, когда всполохи жизни отодвинулись на второй план зрения. Все мое внимание пало на Динео, я изо всех сил стремилась отыскать ту самую «дорожку», о которой бесконечно толковал Роуп. Но теперь я пошла от конечной точки своей цели к начальной, а не наоборот, как я это делала раньше. И, клянусь, глаза открылись на то, что раньше действительно дрейфовало на поверхности магии. Тонкая нить, не «дорожка», это слишком громкое название, тянулась к Роупу, и я сумела по ней последовать и наладить контакт с парнем, как будто бы я его коснулась. Чуткий волчий слух уловил, как наставник вздрогнул от неожиданности — он уже потерял надежду, что я когда-нибудь сумею это сделать.

«Наглый мальчишка», — сообщила я ему и, довольная собой, открыла глаза.

На лице Роупа смешалась гордость и обида, но все-таки преобладало первое чувство, и для меня оказалось слишком приятным слушать его похвалу.

Но на этом мои мучения не закончились. То что я дотянулась до Роупа, еще не означало, что получиться сделать тоже самое и наконец узнать свой Первый Свет. Об этом мой друг любезно напоминал мне каждый день, и я только уныло терпела его мелкое ехидство — паренек явно обиделся мысли, которую передала ему при контакте. Теперь если выдавался удобный случай, то Роуп обязательно ядовито шутил, вечно сбивая с толку. Я попыталась объяснить ему это, но юный учитель только отмахнулся, сказав, что просто пытаюсь найти причину уберечься от его остроумных слов. Не стала разочаровывать парня, что шутки его были скорее средней тухлости, напоминая о гниющей рыбе на побережье, чем остроумными. Но парнишка не отличался такой же тактичностью, что и я, так что каждый провал встречался его странным восторгом в сочетании с раздражением. Помимо усмешек он успевал еще излить кучу претензий и недовольств.

Наконец, через несколько дней, яд истощился в Роупе, появился шанс реально концентрироваться на своей задаче, и я продолжала изводить себя в бездумных попытках. Волки теперь не так радужно отзывались об обучении, ведь не возникало желания тратить время даже для того, чтобы поесть или поспать. Роупу приходилось почти насильно кормить мое тело и укладывать в постель, в то время, как сознание беспрестанно тянулось к Первому Свету, образ которого я даже не могла удержать в голове. Но вечные окрики учителя вернули к реальности, получалось отрываться от своей напряженной работы, хотя и удавалось это с трудом и не надолго, к сожалению. Роуп старался радоваться хотя бы моим успехам. Я без труда отыскивала нити к людям, которых знала мельком, случалось даже так, что общалась с Морпом, сидя в своем доме. После этого случая Авлонга похвалил моего наставника за упорные труды, и загадочно бросил пару слов о Первом Свете, не подозревая, что друг уже проболтался мне на эту тему. Предавать Роупа не было в планах, так что приходилось делать удивленный и радостный вид, хотя сознание в это время страстно желало продолжить свои попытки дотянуться. Но к неудовольствию, волчьему и моему, вскоре Роуп запретил это делать, и если ловил за этим занятием, то я получала нехилую выволочку, хотя парень даже пальцем меня не касался, поэтому Алди не находил причины перегрызть ему горло. Но в тайне от наставника я упрямо искала свой Первый Свет, это преобразилось в некое маниакальное желание разума.

И вот все мои труды заслужили оглушительный шквал радости и восторга. Даже Роуп не сумел скрыть своего удивления, но вместе с тем и бездумной гордости за свою ученицу, ведь мне действительно удалось дотянуться до Первого Света. Не знаю, что мог чувствовать наставник, когда я это ощутила, но память мне отказывала. Как я не пыталась вспомнить потом, образ ускользал из поля зрения и восприятия, раздразнивая и зля, но способности не унимались, теперь отчаянное любопытство завладело мыслями. Пусть я не могла точно сказать, кого или даже что видела, сознание прекрасно воспроизводило тот экстаз, который захватил полностью и без остатка.

Это было похоже на то прикосновение большого сознания, с которым я столкнулась на дороге, но только в несколько раз приятнее и глубже. То же самое огромное существо ворвалось в пределы рассудка, обволакивая наслаждением и радостью. С доверием бросившись к нему, прочувствовала крепкую нить, которая так же, как и та между мной и Роупом, дрейфовала постоянно на маги незамеченная. Проклиная свою глупость, со всей силой и страстью отдавалась Первому Свету, который я обрела именно в тот момент. Да, тогда-то я и поняла, почему люди Динео выбрали такое имя наставникам для себя. Словно глаза открылись на то, что было привычным, будто трава стала вдруг зеленее, а воздух свежее. Нет, здесь ничего не напоминало о любви или мечтах, просто мир фантастический преобразился после этого единения. Даже волки понимали всю серьезность и нужность Первого Света. Нет, они даже ему безгранично доверяли, как будто знали его уже очень давно, такое в Алди и Нилли я увидела впервые после того, как они пришли от Иных. К ним они испытывали то же самое, что и к Первому Свету. Но я не в силах строить умозаключения, потому что экстаз и радость рассудка и тела возобладала над прочими сомнениями, пусть что-то казалось необычным или даже абсурдным, мой мозг не был в состоянии конструктивно мыслить или совершать какие-либо выводы. Я послушалась совету Роупа, которому неизвестно как удалось пробиться сквозь пелену удовольствия, туго обвившую тело, и отдалась этому огромному сознанию, тут же испытав нечто среднее между рождением и смертью. Да, не знаю, как облечь это в слова, но именно так все и было. Я умерла, но тут же родилась, но с другими представлениями о мире. Контакт с Первым Светом убедил, что Роупа необходимо слушаться.

— Это…

— Не надо, Эв, я сам это пережил, — перебил Роуп, но я не обиделась, потому что, признаться честно, не сумела бы рассказать ему всей правды.

— Первый Свет приказал тебя слушаться, — задумалась я, пытаясь отыскать на разглаженном спокойствием лице наставника признаки обеспокоенности.

— Отлично, вот сейчас ты и займешься Хлыстом, — я недовольно сморщилась, мне казалось, что все уже давалось с легкостью, — да, Эверин, — надавил Роуп.

— Но все и так получается! — попыталась я возразить, но наткнулась на синий лед в его глазах.

— Нет, Эв! — разозлился Роуп. — Когда все будет «и так получатся», я начну учить тебя другому! — он осекся, но было уже поздно.

— Что? — заискивающе подтолкнула я, загораясь непомерным любопытством, которое усилилось из-за ускользания образа Первого Света, наслаждение от встречи с которым до сих пор не покинуло ни тело, ни душу.

— Я буду для тебя Первым Наставником, — вздохнул парень.

— Ты врал, — неожиданно заключила я. — Ты никогда бы не смог стать для кого-нибудь Первым Светом, а ты списывал это на молодость! — обвинительные слова сами сорвались с языка.

— Да, я не хотел смущать тебя, Эв.

— Не хочу учиться у тебя!

— Таков приказ Морпа, — устало отозвался Роуп, я вдруг пожалела о своем заявлении. — Он тоже считает, что я слишком юн для того, чтобы учить кого-то, но он, — я как-то сразу поняла, что последнее слово парень относил не к Авлонге, — показал мне все. Тем более твой Первый Свет так решил. И приказал тебе слушаться меня. Так что принимайся за работу. — И Роуп вышел под проливной дождь, немного обиженный и оскорбленный, так что я не успела принести ему своих извинений.

Рассерженная я принялась за тренировки со своей цепью, она недовольно извивалась, пребывая в нехорошем настроении, но упрямство возобладало над сознательностью. Хлыст противился занятиям, постоянно меняя траекторию броска, отскакивая в другую сторону, больно шлепая по запястьям, но не находилось сил, чтобы отложить его в сторону. Серебряная змея недовольно вертелась, нагреваясь от напряжения.

Какая-то часть разума осознавала, что надо остановиться, а другая спорила с ней, поэтому руки продолжали кидать цепь, стараясь сделать петлю и зацепить стул, чтобы перевернуть его. Жар очага только раздражал, повернувшись к нему, принялась кидать Хлыст на чашку, которая стояла неподалеку от аккуратно сложенных дров. Огонь не только не отвлекал меня, а наоборот разжигал мой собственный жар. Я едва заметила, что в дом вошел Роуп, сел на кровать и начал заинтересованно наблюдать за экспериментами, явно не замечая, что Хлыст не в духе. Наставник первым прекращал занятие, если наблюдал плохое настроение цепи.

Звенья вдруг тонко вытянулись, цепь зазвенела, даже пальцы ощутили неожиданную остроту серебряной поверхности, но я не успела остановить свою руку, которая бросила кончик хлыста к очагу. Своенравная змея удлинилась, в этот же момент с кровати вскочил Роуп, поняв, что что-то тут не так.

Кончик тонкой заострившейся цепи коснулся углей, мгновенно почти до половины погружаясь в красный полыхающий жар. Огонь двинулся по всей поверхности звеньев к моим рукам, но я не могла разжать пальцев — Хлыст плотно обвернул их, не предоставляя такой возможности.

Конец цепи из-за моего резкого движения взметнулся вверх.