1

Мадрид, собор святой Марии. Стоит ноябрь, но еще тепло, и собравшиеся на церемонию венчания гости одеты легко. Впрочем, те, что стоят на улице в ожидании процессии, уже начали замерзать.

— Где же жених? — раздаются голоса то здесь, то там.

Невеста в великолепном платье из голубого шелка в нетерпении смотрит на часы. Что же случилось? Где он?

— Его, наверное, что-то задержало, — говорит пожилая седовласая женщина. — Не беспокойся, Мартина, все будет хорошо.

…Но все закончилось очень плохо. Прошло еще пятнадцать минут, и невеста, больше не в состоянии сдерживать рыдания, бросилась в роскошный лимузин, который отвез ее обратно в особняк. Вся в слезах она влетела в свою комнату и упала на постель. Она прорыдала весь вечер и всю ночь, и никто был не в силах ее утешить. Ведь ее жених исчез.

Лондон, Уэст-Энд. Вечер, легкий снежок. Сияют огнями роскошные отели, из ресторанов доносится легкая музыка и смех. Вот и в «Сент-Джонсе» царит веселье. Еще бы: богатеям, готовым выложить за обед пятьсот фунтов, а то и больше, есть чему радоваться.

Впрочем, Мэри не особенно им завидовала. Скоро и у нее появятся деньги, чтобы удовлетворить кое-какие свои прихоти. Она подошла к служебному входу отеля.

— Предъявите пропуск, мисс!

Охранник ее не узнал. Новенький, небось. Мэри гордо задрала голову, сунула парню под нос глянцевую карточку, на которой значилось: «Гостиничный бизнес. Обучение персонала. Стадия А».

Стадия А — высшая. Есть еще В и С, но это уже совсем другой уровень. Когда она поступала на курсы, конкурс был сто к одному. А это значит, что из десяти тысяч желающих отбирали лишь сто счастливчиков, достойных того, чтобы стать менеджерами престижного отеля. Потом началось обучение: сперва стадия С, где отсеяли еще половину, затем стадия В. И, наконец, для немногих избранных — стадия А. Как раз та стадия, на которой обучалась Мэри. Еще чуть-чуть — и ее примут на работу. Или…

— Если так пойдет и дальше, то я точно опоздаю, — пробурчала она, со всех ног несясь к лифту. — Десятый этаж, — бросила она служащему, даже не глядя на него. — И нельзя ли побыстрее?

— Это же тебе не такси, — раздался сзади знакомый голос.

Мэри оглянулась.

— О, привет, Кандис! Я тебя не заметила.

— Я так и поняла, — заверила ее соседка по квартире, она же ее подружка Кандис Алленби. — Ты из Манчестера?

— Откуда же еще? Собиралась к родителям, но на вокзале позвонила мистеру Банди, и он велел немедленно ехать в «Сент-Джонс». Так что пришлось тащиться сюда с сумкой.

Звякнул колокольчик.

— Десятый этаж, — провозгласил лифтер.

Двери распахнулись. Схватив Мэри за руку, Кандис потянула ее куда-то влево по коридору.

— Ты что?

— У тебя на голове гнездо! Причешись. Заодно и макияж подправишь. И, ради Бога, нацепи на физиономию хоть кисленькую улыбочку, а то у тебя такой озабоченный вид, даже смотреть тошно. — С этими словами Кандис распахнула дверь дамской комнаты и втащила Мэри внутрь.

Подруги даже внешне были совершенно не похожи: Кандис — миниатюрная блондинка, довольно хорошенькая, с вечно смеющимися серыми глазами. А Мэри — брюнетка. Ее черные как смоль волосы — про такие говорят, цвета воронова крыла — спадали на плечи. Карие глаза и смуглая кожа выдавали ее южное происхождение. Самой Мэри казалось, что, глядя на нее, любой тут же поймет, что ее предки выходцы из Испании.

Как ей хотелось, чтобы у нее была светлая кожа — такая, как у Кандис, которой столь восхищаются мужчины! Вообще, родиться англичанкой — это ли не счастье?

Но, увы, чего не дано, того не дано. Как ни комплексовала Мэри по поводу своей внешности (кстати сказать, совершенно зря, ибо была настоящей красавицей), подчеркнуть свои достоинства она умела. Поэтому, порывшись в сумке, нашла ярко-алый шелковый шарфик и с элегантной небрежностью накинула его поверх темно-серого пиджака. Теперь уж ей не пройти не замеченной!

И Кандис, оторвавшись от пудреницы и взглянув на подругу, тоже осталась довольна результатом.

— Здорово! Мужчины будут у твоих ног.

— Мужчины, мужчины! Ты только об этом и думаешь! — пожурила Мэри подругу. — Мы же на банкет идем не развлекаться!

— Ну и что с того? Надо сочетать приятное с полезным! Учись у меня! Ну ладно, пора!

Зал, где проходил банкет, занимал добрую половину этажа. Правда, столиков там стояло немного — десять-двенадцать, зато чего на них только не было! При виде такой еды и напитков забудешь про любую диету!

Вся компания была уже в сборе. Лучшие клиенты отеля «Сент-Джонс», пожелавшие принять участие в вечеринке. И снующий среди толпы Рей Банди, непосредственный начальник Мэри. Человек довольно требовательный, даже придирчивый, но добрый, хоть и зануда.

Заметив их, он махнул рукой в знак приветствия и направился к ним.

— Пришли? — проговорил он, пытаясь перекрыть окружающий гомон. — Вот и молодцы!

— Поезд как всегда опоздал. Простите, я немного задержалась…

— Ничего. Завтра расскажешь, как там в Манчестере. Отзывы о тебе самые блестящие. Что тебе известно насчет сегодняшнего банкета?

— Вообще-то ничего. Помнится, когда я уезжала, ничего такого не предполагалось.

— Это так. Все решилось буквально за несколько часов. Знаешь, наш шеф-повар, похоже, превзошел себя! Испанская кухня становится все популярнее, поэтому начальство решило организовать целый испанский ресторан. По этому случаю и банкет. Испанские блюда, испанские фрукты, испанские вина и все такое. А эти люди, которые здесь толпятся, в той или иной степени заняты в производстве продуктов питания. Кстати, налить тебе?

Мэри кивнула. Банди жестом подозвал официанта и, обращаясь к Мэри, сказал:

— Ну, крошка, мне надо бежать. Дела! — Он растворился в толпе.

Мэри взяла бокал белого вина, поблагодарила официанта и, сделав глоток, направилась туда, где стоял управляющий отелем, Фарли Харрисон. Харрисон беседовал с каким-то брюнетом. Подойдя поближе, Мэри смогла как следует разглядеть собеседника. Красавец, каких поискать: черные волнистые волосы, загорелое лицо, белозубая улыбка и голубые глаза. Вот это да!

Мэри невольно уставилась на него. На мгновение их глаза встретились, и она невольно улыбнулась. Судя по всему, Харрисон до смерти ему надоел, но сказать об этом прямо брюнет не решался. Так что ему приходилось прикладывать все усилия, чтобы не выказать своего раздражения.

Сзади раздался многозначительный вздох.

— Вот это красавчик! — промурлыкала Кандис.

— О ком это ты?

— Правда, о ком это я? И ты еще спрашиваешь! Сама с него глаз не сводишь!

— С кого? С мистера Харрисона?

— С кого ж еще! Перед тобой лысый Харрисон и его собеседник, вылитый греческий бог. На кого ты будешь смотреть? Конечно, на Харрисона!

— Прекрати! Какой он тебе греческий бог!

— Скажешь, не похож? Может, такие не в твоем вкусе? Вот и отлично, тогда он мне достанется!

— Мне он все равно ни к чему.

Прозвучало не слишком убедительно.

— Вы только ее послушайте! — заверещала Кандис. — В нем метр девяносто, а то и больше, а эти мужественные плечи! Ему приходится шить пиджаки на заказ. И ни капли жира, одни мускулы! А ноги!

— Больно много ты разглядела… Мускулы, ноги! Можно подумать, он на пляже перед тобой стоит!

— На пляже, не на пляже, но я бы не отказалась посмотреть на него в плавках. Гляди, гляди, он мне подмигнул! Значит, я ему нравлюсь!

— Не очень-то радуйся. Вряд ли он слишком разборчив. Цепляется к первой же юбке.

— А ты ревнуешь? Гляди, как таинственно заблестели его глаза! Он, наверное, прикидывает, как бы затащить меня в постель!

— Господи, — рассмеялась Мэри, — пойду-ка я подобру-поздорову. На нас уже все смотрят!

Она отошла в сторонку, но потрясающий брюнет продолжал приковывать к себе ее внимание. Как ни пыталась она заняться гостями, ее глаза словно сами так и норовили взглянуть на красавчика. На нем были светлые брюки, темно-синий пиджак и легкая шелковая рубашка. Вид вроде бы непритязательный, но одежда явно дорогая, даже если и не сшитая на заказ, как утверждает Кандис.

Та вечно все преувеличивает! Никакой он не греческий бог, хотя… Если одеть его иначе, поместить в соответствующий интерьер: яркое солнце, классический храм, золотая чаша, наполненная искрящимся на свету вином, нежный и страстный поцелуй влюбленных…

Стоп! — приказала себе Мэри. Это еще что такое? Соберись! Чем ты лучше Кандис?

Ты здесь не для того, чтобы развлекаться. Пора работать. Так работай!

Собрав волю в кулак, Мэри прошлась по комнате, посмотрела разложенные то тут, то там яркие буклеты, усвоила что к чему и принялась развлекать гостей.

Прошло полчаса. Изрядно утомившись, она присела на маленький пуфик и закрыла глаза.

— Шампанское. Думаю, именно этого тебе и не хватает.

Мэри открыла глаза.

— Макс, ты читаешь мои мысли!

Она наклонилась и взяла бокал из рук еще одного брюнета, тоже довольно милого. С Максом — помощником менеджера в «Сент-Джонсе» — они несколько раз были в театре, а в один прекрасный вечер она познакомила его со своими родителями. Но, что бы там ни думали окружающие, их отношения оставались чисто дружескими.

— Ну вот, — проговорила она, осушив бокал, — как ни печально об этом говорить, пора снова за работу. — Она растянула губы в улыбку и направилась к гостям.

Снова любезности, рукопожатия и прочие проявления вежливости, которые ничего не значат. Прошел час. Мэри вздохнула, не в силах больше улыбаться, и вознамерилась снова устроить себе перерыв.

— Чертовски выматывает, да?

Она обернулась и уставилась на греческого бога. Они оба рассмеялись, будто старые друзья.

— Вижу, вам удалось вырваться живьем из цепких когтей мистера Харрисона, — с усмешкой заметила она.

— Вроде того. Нет, этот Харрисон, конечно, парень ничего, но у него ужасная привычка: вечно твердит об одном и том же. У меня уж лицо устало улыбаться.

Мэри сочувственно кивнула, прекрасно понимая состояние голубоглазого красавца: она же чувствует то же самое. И подумала: неплохо, что на мне сегодня этот костюм. Он, правда, скромный, но сидит отлично. А красный шарфик придает ей индивидуальность. Судя по тому, как смотрит на нее этот образчик мужской красоты, достоинства ее внешности не остались незамеченными.

— Послушайте, — между тем проговорил тот, — у меня предложение. Что, если нам завести светскую беседу? А то меня снова поймают в сети. — Они отошли к широкому окну, из которого открывался великолепный вид на ночной Лондон. — Вот это да! — восхитился он.

— Устоять невозможно, правда? Вы в первый раз в Англии? — Красавец говорил с каким-то акцентом, но вот с каким?..

— Да. Я здесь всего пару дней, но впечатлений целая уйма!

— Давайте сядем, — предложила Мэри, — и я принесу сандвичи. — Взяв с одного из столиков закуски, Мэри заодно прихватила и бутылку. Она наполнила его бокал и села рядом с ним на диван. — Уф!

— Какой душераздирающий вздох! — улыбнулся брюнет.

— Я вроде не вздыхала, — улыбнулась Мэри в ответ.

— Нет, вздыхали! Будто весь вечер, ни разу не присев, ходили по улицам.

Мэри расхохоталась.

— Господи, — смутился брюнет, — я совсем не это имел в виду… Я… Вы же не думаете, что я принял вас за девушку легкого поведения, просто я…

— Не волнуйтесь, подобные девицы у нас в Лондоне теперь редкость. Не то чтобы они вымирающий вид, просто теперь у них роскошные квартиры и личные секретари. Так что ходить промозглыми вечерами по улицам им не приходится. Вам что, интересно, откуда я это знаю?

— Нет, конечно! Теперь вы вообразите обо мне невесть что! Никогда себе не прощу… Господи, язык мой — враг мой! — Он сокрушенно покачал головой. — Разумеется, вы современная молодая женщина, вы знаете, что творится в мире.

Тоже мне комплимент! Назвал ее современной молодой женщиной. Ну ничего, такому обаятельному красавцу все простительно.

Он поднял глаза на карточку, прикрепленную к карману ее пиджака.

— Тем более, поскольку вы работаете в отеле, вам, разумеется, приходится встречаться с дамами… разных занятий.

— Только не таких, — улыбнулась Мэри. — Руководство «Сент-Джонса» к подобным вещам относится весьма серьезно. Здесь девиц легкого поведения нет.

Красавец слегка покраснел, это было видно даже под загаром. Так он выглядел вообще лет на двадцать. Но, по прикидкам Мэри, ему было все-таки больше. Лет двадцать пять — двадцать семь, самое большее, тридцать.

Он снова посмотрел на ее карточку. Что-то его удивило, но Мэри не дала ему и рта раскрыть. Она подлила ему вина и протянула тарелку с сандвичами, чтобы он не так смущался.

— Вы как-то связаны с испанским рестораном, который здесь открывается? — спросил он, указывая на красочный буклет, лежащий рядом.

— Нет. Просто наш главный менеджер, мистер Банди, считает меня испанкой. Хотя это вовсе не так.

— Почему же?

— Да, у меня испанская фамилия, это точно. Мои родители испанцы, предки которых в свое время иммигрировали в Англию. Но я-то не испанка! Я в Испании и не была ни разу. Родилась в Лондоне, выросла здесь. У меня тут своя квартира и своя жизнь. Но стоит мне встретиться с мамой, как она спрашивает: ну как, ты уже подыскала себе симпатичного испанского мальчика?

— А вы что отвечаете? — спросил он, явно заинтересовавшись.

— Что в них симпатичного, в этих мальчиках? Они все похожи на папу.

— Вы не ладите с отцом?

— Ну что вы! Я его просто обожаю! — Мэри не кривила душой. — И братьев своих тоже. Но они ведут себя, как заправские испанцы из средневековых романов.

В ее глазах мелькнула искорка, сделавшая ее еще более красивой. Ему хотелось сказать ей об этом, но комплимент получился бы слишком банальным.

— И откуда же родом ваши предки? — спросил он.

— Из Валенсии, — вздохнула Мэри. — Оттуда, где женщины знают свое место. Так говорит мой отец.

— Что тут странного? Тамошние мужчины привыкли к тому, что вокруг них все крутятся. Как же им расстаться со своими привилегиями?

— Но я без боя тоже не сдамся! — заявила Мэри.

— Еще бы! Извините, конечно, но вы и впрямь настоящая испанка. Стоило вам только раскрыть рот, как у меня не осталось ни малейших сомнений.

— Это еще почему?

— Характер у вас горячий. Такой только у испанцев и встретишь! — Заметив в ее глазах нехороший блеск, он поспешил добавить: — Но, похоже, я и так слишком много сказал. Лучше помолчу.

— Мудрое решение, — заявила Мэри. — Простите, конечно, но меня просто бесит, когда все говорят о моем испанском происхождении. Зря я затеяла этот разговор. Вы ведь здесь не за этим.

— Да? Теперь мне кажется, что именно за этим.

В эту минуту от собравшихся отделилась крашеная брюнетка. Она приблизилась к собеседнику Мэри, звонко поцеловала его в губы и пропела:

— Пока, милый!

Джуди Спаркс! Кто же еще, кроме нее, мог так поступить? Джуди, так же как и она, обучалась на стадии А. Мэри вдруг подумала: эта крашеная выдра мне никогда не нравилась. Та между тем похлопала красавчика по плечу и удалилась в обществе другого парня.

— Не знала, что вы с Джуди друзья.

— Познакомился с ней сегодня вечером. Точно так же, как с вами.

— Но я, — заметила Мэри, — не называю вас милым.

— Вам никто не мешает. А мне будет даже приятно. Выпьем вместе, когда все это закончится?

Мэри улыбнулась и покачала головой.

— Не выйдет. Я скоро ухожу. У меня срочное дело.

— Вот как?

— Да… Правда, это еще хуже, чем любезничать с собравшимися. Я задумала убийство.

Брюнет с недоумением воззрился на нее.

— Да что вы?

— Да-да! Сейчас я готовлю долгую и мучительную смерть Родриго Алькасару.

Брюнет подавился вином.

— Что с вами? — забеспокоилась Мэри.

— Нет, ничего! — ответил тот слегка осипшим голосом. — Сделал слишком большой глоток. Значит, вы с ним знакомы?

— Еще нет. Но выхожу за него замуж.

Брюнет был в явном недоумении.

— То есть… как это?

— Пройдет еще минут десять, и я пойду. Сегодня мои родители принимают гостей. Из Испании прилетел этот Алькасар с родственниками. А моя семья с ними знакома уже тысячу лет. Естественно, раз он оказался в Лондоне, он не мог не навестить нас.

— Но вы говорили о замужестве…

— А, это желание моих родителей. Они нас с ним поженили.

— Как, ведь вы совсем его не знаете!

— Здорово, правда? Пока я была по делам в Манчестере, они все решили. Он отличный парень, не женат и так и жаждет обручиться с испанкой, а тут я как раз сижу и жду его.

— Но в Испании испанок пруд пруди, — проговорил брюнет. — Ехать ради женитьбы в Англию как-то нелогично.

— А я о том и твержу! К тому же он наверняка сущий крокодил, иначе давно бы отыскал на месте кого-нибудь по сердцу.

— Несомненно, — с готовностью подтвердил брюнет. — Верно, не поддавайтесь!

— Я бы рада, но, будучи примерной испанкой, должна лишь отвечать: да, мамочка; слушаюсь, папочка; как скажете, так и будет!

— Неужели вы смиритесь?

— Я? Ни за что! Но только не сегодня. Один вечер я выдержу. Но попадись мне этот несчастный Родриго во второй раз, я за себя не отвечаю!

— Боже, как вы против него ополчились! Он же ни в чем не виноват!

— А кто ж еще, кроме него? — спросила Мэри. — Сам факт его существования — уже пощечина всему прогрессивному человечеству! Ну да ладно, ему недолго осталось застить белый свет. Я об этом позабочусь. Только вот не решила, что мне сделать. Может, сварить его в кипятке?

— Право же, это ужасно неэстетично, — поморщился ее собеседник.

— Пожалуй. Лучше напустить на него ядовитых скорпионов!

Брюнет содрогнулся.

— Мало ли, — проговорил он, овладев собой, — как знать, вдруг этот парень еще и ничего. Вы влюбитесь в него, выйдете замуж и все будут счастливы: и вы, и ваши родители.

Мэри пронзила его взглядом.

— Лучше смерть! — твердо ответила она. — Или его, или, в крайнем случае, моя.

— Как, однако, вы его возненавидели! Неужели то, что он испанец, что-то значит?

— «Что-то»? Да с испанцами невозможно жить! Они старомодны до ужаса, вечно желают быть в доме хозяевами. К тому же изменяют женам направо и налево.

— Да что вы?

— Да-да! Это вообще ужасно!

— Почему?

— Перед этим фактом бледнеют все остальные их недостатки. Знаете, как они сами себя называют? Мы, говорят, женатые холостяки. И ведут себя соответственно. А те, которые не ведут себя так, подвергаются всеобщему осмеянию.

— Значит, вот что вас так тревожит? — сухо спросил он.

— Меня вообще ничто не тревожит. Но, попадись мне сейчас этот Родриго, я бы с ним такое сделала!..

Брюнет наклонился и пробежал рукой по волосам.

— Семья Алькасар, — продолжала Мэри, — очень богата. Он знает, что помимо меня у моих родителей еще трое сестер. Вот и надеется, что мы будем дефилировать перед ним, как на параде, а уж он, конечно, будет делать выбор.

— Ну и свинья! — с чувством произнес брюнет.

— А я о чем вам твержу? Послушайте, — Мэри взглянула на часы, — уже поздно. Пойду отпрошусь у своего начальства. Еще такси надо поймать!..

— Хотите, подвезу? — спросил красавчик. — Правда, у меня и машины-то здесь нет… Но это ничего… Провожу вас до такси. Идет?

— Мило с вашей стороны. Кстати, вы так и не представились!

— Неужели? — Брюнет только сейчас это осознал. — И правда… Надо же, как нехорошо получилось! Эй, мистер Вейл!.. — Он извиняющимся тоном обратился к Мэри. — Простите, должен с ним попрощаться.

— А я пока соберу вещи, — согласилась Мэри.

Она попрощалась с Кандис и направилась к Рею Банди, ожидая получить нагоняй за то, что полвечера проболтала неизвестно с кем. Но, к ее изумлению, Банди просто сиял от восхищения.

— Молодчина, Мэри! — похвалил ее он. — Я знал, что могу на тебя рассчитывать.

Мэри еще не успела даже понять, чем обязана такой любезности, как появился ее спутник, подхватил ее за руку и сказал:

— Пойдем? До свидания, мистер Банди!

В руках он держал кашемировое пальто и большой кожаный чемодан. Мэри быстро накинула куртку, и они вышли на улицу. В ее голове неожиданно возник коварный план.

— Поедемте со мной.

— О чем это вы?

— Не хотите поприсутствовать на нашем званом ужине?

— Я? Что вы задумали?

— Увидите! Что вы теряете? Еда приличная. Мы поговорим, сделаем вид, что мы… что нам хорошо вдвоем…

— И этот гнусный тип, Алькасар, поймет, что ему ничего не светит?

— Вижу, вы соображаете! Ну что, согласны? Обещаю, что не пожалеете!

А вот в этом он сильно сомневался. Ибо чем дальше, тем больше он погружался в пучину, из которой еще неизвестно, удастся ли выбраться. Только представить себе, какая буря разразится, когда Мэри Вальдес узнает правду! Как она будет сверкать на него своими глазищами!

Но так даже лучше. Ради одних ее глаз стоит пойти на любую авантюру. А он не из робкого десятка.

— Ладно, согласен, — сказал он. — Того парня явно не помешает осадить, а то он что-то больно зазнался. И кто же в состоянии это сделать, если не я?

— Вы просто чудо!

— Я просто ненормальный. Но с этим уже ничего не поделаешь.

Такси уже ждало их. Оказалось, его успел остановить всеведущий Макс. Он махнул им рукой.

— Ну что, — спросил он у Мэри, когда та приблизилась к нему, — будешь совать голову в пасть льва?

— А что остается делать?

— Я бы тебя подвез, но, увы, у твоих родителей я не в фаворе. Так что попрощаемся до завтра. Расскажешь мне, как все прошло? И про Манчестер?

— Обещаю.

— Пока, радость моя.

Он поцеловал ее в щеку и удалился.

— Ваш друг? — спросил брюнет, который деликатно отошел в сторонку, пока Мэри беседовала с Максом.

— Можно и так сказать. Как-то раз я пригласила его к нам домой в гости. Видели бы вы, что было с моими родителями! Мама рассказывала ему ужасные истории из моего детства, а отец заявил, что у меня характер настоящей южанки, так что только и жди какого-нибудь сумасбродства. Правда, Макс не остался в долгу. Он заявил, что он норманн, а норманны — это викинги. Что делают викинги, когда женщина сходит с ума? Берут ее за шкирку и тащат к ближайшей пропасти. И дело с концом! Родители не знали, что и ответить. Правда, с тех пор в гости я его больше не приглашала.

— Но вы продолжаете встречаться тайно?

— Видимся время от времени. Ходим куда-нибудь. В театр, в ресторан.

Они расположились на заднем сиденье такси. Мэри назвала адрес в Ист-Энде.

— Я уже позвонила матери и сказала, что минут через двадцать приеду. И что жду не дождусь, когда увижу этого несносного Родриго. Еще бы! Такой человек почтит нас сегодня своим присутствием! — Мэри вздохнула и обнаружила, что ее сообщник нахмурившись глядит на нее.

— Вы законченная лгунья, — заметил он.

— А что мне еще остается? Пусть мама порадуется.

Они въехали в Ист-Энд. Роскошь особняков, отелей и театров аристократического квартала Лондона уступила место чистеньким невысоким домикам, стоящим на тихих уютных улочках. Мэри снова вздохнула. Все-таки она любит город, в котором родилась, любит свой скромный район.

Даже несмотря на то, что в вечернюю пору из каждого окна на тебя смотрят минимум две пары любопытствующих глаз, которым никак не дает покоя мысль: а что это там делает дочка Фернандо Вальдеса? И с кем это она сегодня?

Мэри вышла из машины и согнулась под порывом ветра. Она вся дрожала. И было отчего: ей предстоит встреча с самым отвратительным типом на свете!

Ее спутник тем временем расплатился с таксистом и, взглянув вверх, на окна, понял, что стал объектом пристального внимания. На него накатил приступ сумасшествия. Да, может, потом он горько пожалеет о том, что сотворил, но это будет потом, а сейчас…

— Глядите-ка, — он взял Мэри за руку, — как они на нас смотрят. Может, что-нибудь продемонстрируем?

— Что, например?

— А вот это! — Он прижал ее к себе и наклонился к ее лицу, почти касаясь губ.

— Вы что? — вскрикнула она.

В душе боролись трезвый реализм, подсказывавший, что она совершает глупость, и безумное желание ощутить вкус его губ.

— Покажите, на что вы способны, — прошептал он. — Покажите всем. Здесь, где вас каждый видит.

— Как у вас все просто!

— А что тут сложного? Думайте. Либо вы современная, а значит, раскрепощенная женщина, либо вы покорная дочурка, которая с радостью выйдет замуж за толстого, лысого, потного дурака.

Его дыхание обжигало ее. Разве в такой обстановке можно думать? Да, конечно он прав. А может, и не прав. Даже и не разберешь.

— Вообще-то я не привыкла целоваться с людьми, которых едва знаю, — заявила Мэри.

— Я тоже. Но эти кумушки-то понятия не имеют, что мы только что встретились.

— Я даже не знаю, как вас зо…

Его губы помешали Мэри договорить. Он чуть плотнее прижал ее к себе и поцеловал. Она поняла: он знает, как доставить наслаждение, как оживить все то, что она представила, когда впервые его увидела.

На улице стало еще прохладнее, ветер гулял вовсю, но Мэри испытала прилив тепла.

— Будет более убедительно, если ты тоже меня поцелуешь, — прошептал он. — Обними меня.

Умом Мэри понимала: давно пора прекратить этот спектакль. Дело явно зашло слишком далеко. Но не успела она еще прокрутить в голове эти мысли, как увидела, что ее руки сжимают его шею, касаются длинных шелковистых волос, принимаются их ерошить. Она прижалась к нему, поцеловала его, потому что ей снова захотелось испытать тепло его губ, ощутить то блаженство, которое разливается по телу, когда силы покидают тебя и ты бросаешься в объятия мужчины.

Мужчины, которого едва знаешь.

Мэри уперлась ладонями ему в грудь.

— Думаю, было достаточно убедительно? — Ее голос дрожал.

— Но мы же ничего не сделали, — тихо сказал он.

Мэри заметила, что его голос вдруг стал хриплым. А в его глазах прочитала удивление.

— Отпустите, — резко произнесла она, устыдившись того, что натворила, и испугавшись, что, если не отстанет от него, сделает еще и не такое. Чтобы сгладить неловкость, она добавила: — Видел бы вас Родриго! Вот уж кто всадил бы вам нож в самое сердце!

Он улыбнулся.

— Пусть его! Теперь я готов ко всему.

Сверху послышалось удивленное перешептывание. Он схватил Мэри за руку.

— Если будет свара, вы на моей стороне?

— С чего вы взяли? Ничего такого не произойдет. Все будет вполне цивилизованно.

— Еще как произойдет, — загадочно сказал он.

Мэри в недоумении посмотрела на него, но спросить ничего не успела. Двери дома распахнулись, ее мать кинулась им навстречу и заключила ее в объятия.

— Умница моя!

— Мама, я не одна. Ты разве не видела, что мы…

— Она еще спрашивает! Конечно, видела! Тут уж только слепой не заметит! А отец, едва завидев твоего спутника, бросился доставать шампанское.

— Шампанское? Папа? Он что, его знает?

— Конечно! Два дня назад он встречал его в аэропорту. Ну, что скажешь? Как муженек, которого мы тебе выбрали? По нраву?

У Мэри все поплыло перед глазами. Ужасная, отвратительная, невероятная правда только сейчас дошла до ее сознания.

Вышел отец, схватил брюнета за руку и воскликнул:

— Родриго! Комо эста?

Ее сестры повыскакивали из дома, будто зайчата, и запрыгали вокруг него, визжа от восторга.

А сам блондин — Родриго Алькасар — не решается поднять на нее взгляд. Он лишь пожимает плечами, то ли извиняясь, то ли издеваясь над ней. Как будто и без того той шутки, которую он с ней сыграл, недостаточно.

— Ну что же мы стоим на улице! — спохватился Фернандо Вальдес. — Добро пожаловать в наше скромное жилище!

Лусия Вальдес непрерывно целовала дочь, не веря своему счастью.

— Какое чудо! — повторяла она. — Любовь с первого взгляда! Такое бывает только в романах. Надо поскорее позвонить твоей тете, то-то она обрадуется!

У Мэри внутри все похолодело. Еще не хватает, чтобы о ней говорил весь Лондон. Если так пойдет, скоро милая шуточка Родриго Алькасара (тоже мне юморист!) разойдется по всему миру.

— Мама, думаю, не стоит торопиться.

— Ты права. Пусть сначала сделает предложение.

— Мама!..

— Ладно, ладно, не кипятись. Мне-то ты можешь рассказать, как с ним познакомилась?

— Он случайно оказался на банкете, на котором мне пришлось присутствовать.

— Конечно, я и не подумала! Никакой случайности здесь нет. Он же занимается поставкой морепродуктов. А какой приличный ресторан обойдется без устриц и мидий? Да, милая, недаром говорят: браки заключаются на небесах. Вот это совпадение!

— Никакого брака не будет. Ни на небесах, ни на земле. Я не выйду за него.

Лусия Вальдес была потрясена.

— Да ты что! Разве так себя ведут? Ты целуешься с парнем на глазах у всех, а потом заявляешь, что замуж и не собираешься…

— Я не целовалась перед… О Боже!..

Мэри почувствовала, что вот-вот хлопнется в обморок.

— Я лучше присяду.

— Устала, наверное, с дороги?

Усталость была тут ни при чем. Просто Мэри поняла, что здорово влипла. Сказать родителям и сестрам правду не удастся. По крайней мере, сейчас. Целоваться с мужчиной, в которого влюбилась с первого взгляда, это еще куда ни шло. Но бросаться на шею первому встречному — это для ее родителей будет слишком! Они этого не переживут.

Квартира в этот вечер была заполнена до отказа. По случаю приезда высокопоставленного гостя из Испании заявились всевозможные родственники с женами и детьми. В доме стоял шум и гам. А когда Родриго принялся извлекать из кожаного чемодана бутылки превосходного вина и экзотические фрукты, восторгам просто не было предела. Мама даже расплакалась: ведь она так давно не была на родине!

Мэри тоже растрогалась. Она была готова простить Родриго почти все. Почти простить.

— Он просто душка! — повторяла Виктория. — Какой красавчик, а как улыбается! Боже, Мария, как тебе повезло!

— Заруби себе на носу. Во-первых, меня зовут Мэри. Ясно? Во-вторых, еще одно слово о нем — и я тебе шею сверну!

— Но я хочу быть подружкой невесты, когда вы будете жениться! — пропищала малышка Хуанита. — Мои снимки напечатают во всех газетах.

— Через секунду твои снимки и впрямь будут во всех газетах. В статье о громком убийстве.

Сестры переглянулись. Что взять с Марии? Характер у нее не сахар, а теперь-то она совсем зазнается: еще бы, отхватить такого парня!

Мэри тем временем пробила себе путь к Родриго. Подойдя поближе, произнесла вполголоса:

— Надо поговорить.

— Да, мне правда ужасно неловко… — начал он.

— Будет еще хуже.

— Но все произошло само собой.

Она коварно улыбнулась, глядя прямо на него. Со стороны их можно было принять за влюбленную парочку — ну прямо жених и невеста!

— Ах ты гаденыш! — процедила она сквозь зубы, не переставая улыбаться.

— Я и не думал, что все так выйдет.

— Ты сказал им правду?

— Нет. Я…

— И не вздумай! Попробуй только заикнуться, и ты покойник! — Она снова одарила его улыбкой и удалилась.

Родриго сглотнул.

Заканчивались последние приготовления к ужину. Лусия Вальдес непрерывно сновала между комнатой и кухней, принося одно блюдо за другим. Сестры помогали ей, но остальные нашли себе более интересное занятие: им всем не терпелось поговорить с Родриго.

Мэри это как нельзя больше устраивало. Ей нужно было подумать. Она с ужасом вспомнила, что наговорила на банкете. Рассказала, что родители спят и видят их мужем и женой. Награждала его всяческими эпитетами. А он не только не остановил ее, а и сам принялся насмехаться над Родриго Алькасаром.

Мало того, он оказался настолько хитер, что убедил ее поцеловаться. И не только поцеловал ее! Она сама, по доброй воле, одарила его поцелуем!

На этом месте мысли Мэри начали путаться. Она взглянула в зеркало и увидела, что щеки ее пылают.

Замечательно! Просто прелестно! Теперь она будет ходить красная, как рак из набора его морепродуктов, а этот мерзавец вообразит, что добился своего, и возгордится еще больше.

Осторожно оглядевшись, она заметила, что Родриго и впрямь наблюдает за ней. Но в его взгляде нет и тени самодовольства. Скорее он смотрит на нее с сомнением. Губы сложены в легкой улыбке. При других обстоятельствах она бы назвала такую улыбку восхитительной.

Но не сейчас. Все это трюки, хитрая игра. Ему уже удалось заманить ее в ловушку. Оскорбить ее. А теперь он хочет робкой улыбкой ее разжалобить. Растопить ее сердце и заслужить прощение.

Не на ту напал!

Вот сейчас он рассказывает про свою семью. Они живут в Мадриде. Отец его умер, а мать жива, хотя чувствует себя не очень хорошо.

— Да-да, — соглашается Лусия Вальдес, — на прошлой неделе мы с ней говорили. Она сама позвонила, сказала, что вы едете. А я ответила: наш дом — ваш дом.

— После столь великолепного приема я в этом не сомневаюсь, — ответил Родриго и очаровательно улыбнулся.

— У тебя ведь есть братья и сестры? — встряла в разговор Хуанита.

— Есть. Два брата, Рикардо и Хиль-Луис. Но они оба меня старше. Хиль-Луис не так давно женился на француженке, с которой познакомился во время деловой поездки. Скоро у них родится ребенок, представляете?

Фернандо Вальдес нахмурился.

— Разве у твоих родителей трое сыновей? Я не знал. Мне казалось, что вас только двое.

— Нет, трое. — Родриго продолжал улыбаться, но от Мэри не скрылось напряжение, на какую-то секунду промелькнувшее в его взгляде. Этот разговор был ему явно не по душе, и он поспешил переменить тему.

Как мастеру светской беседы ему просто не было равных. С отцом Мэри и ее братьями он разговаривал как мужчина с мужчиной, а женщинам — ее матери и сестрам — улыбался. Те же то и дело прыскали от очередной его шутки.

Ну и интриган! — вдруг подумала Мэри. Всех перетянул на свою сторону! Хуже всего то, что родители явно довольны происходящим. Они смотрят на дочурку с одобрением, поощряя ее к дальнейшим действиям. Разве не чудесно — они мечтали для нее именно о таком муже, и вот она влюбляется в него с первого взгляда!

Как он ловко прикидывается. Ведь на самом деле он подлец, каких мало. На Диком Западе в свое время таких вешали на первом же суку, чтобы отпугивать койотов. Но, увы, мы не на Диком Западе, да и те времена уже давно минули.

Родриго украдкой поглядывал на Мэри. Он, разумеется, догадался, о чем она думает. Но, к счастью, беседа с ее семьей отнимала все его внимание и он не думал о том, какая страшная расплата за невинную шутку ему грозит.

К тому же тут появился еще несносный Карлос Оривера, какой-то их дальний родственник, живущий в Англии, седьмая вода на киселе. Он владеет скотобойней и продает свое мясо направо и налево. Но фирма Алькасаров покупать его мясо не желала. В свое время из-за этого даже возник крупный скандал. Карлос рвал и метал, но ничего не смог поделать. Теперь он явился сюда требовать то, что причитается ему по праву, и вцепился в Родриго мертвой хваткой.

— Родриго, — вмешалась в их разговор Хуанита, — расскажите поподробнее о ваших братьях.

— Что вас интересует? — заулыбался Родриго, довольный тем, что смог отделаться от надоедливого мясника.

— Но, Родриго, мы еще не договорили! — напомнил ему тот.

— Потом, Карлос, потом.

Родриго мельком взглянул на Мэри. Признаться честно, он понимал ее. Семья Вальдес так и осталась, похоже, в девятнадцатом веке. О женской эмансипации и прочих прелестях современной культуры здесь и слыхом не слыхивали. Вальдесы оставались старыми добрыми испанцами, которые почитают короля и церковь. Родители Мэри не покидали испанского квартала, а она единственная из семьи постоянно вращалась в кругу современных людей, которые вели себя совсем иначе, чем представляли себе добропорядочные испанцы.

— Вы отличная кулинарка, — похвалил он Лусию Вальдес. — Не помню, когда последний раз ел с таким аппетитом.

— Вы мне льстите! — засмущалась сеньора Вальдес.

— А свинина!.. — продолжал Родриго. — Такое блюдо я ем впервые.

— Кстати, о свинине, — вновь бесцеремонно вмешался в разговор Карлос Оривера. — Я хотел бы обсудить…

— Да, — прервал его Фернандо Вальдес, — а как вам понравилось наше вино?

— Восхитительное! Вижу, Фернандо, вы настоящий знаток.

— Стараюсь, — скромно потупил взгляд отец Мэри.

Лусия Вальдес встала и сделала дочерям знак помочь ей отнести на кухню блюда. Пока женщины готовили и разносили кофе, мужчины разговаривали. А кульминацией вечера стал тост, произнесенный в честь почетного гостя — Родриго Алькасара.

— Наш дом — ваш дом, — провозгласил Фернандо. — Скромная пища и бутылочка испанского вина всегда к вашим услугам.

Все зааплодировали. Смущенный Родриго раскланялся.

Наконец гости потихоньку стали расходиться.

— Пожалуй, и мне пора, — сказал Родриго.

— Нет, нет, Родриго, останьтесь, — попросила сеньора Вальдес. — Фернандо завтра рано вставать, а Мэри нет. Она приготовит вам еще кофе.

— Да, оставайтесь, — подхватила вдруг Мэри, беря Родриго под локоть. — Нам о многом нужно поговорить.

Он бросил на нее затравленный взгляд.

Сестры Мэри с неохотой отправились спать. Попрощавшись, Фернандо и Лусия Вальдес тоже удалились. Мэри с отвращением оглядела своего нареченного.

— Так это вы Родриго Алькасар, — процедила она сквозь зубы.

— Да, — только и оставалось ответить ему.

— И все это время вы оставались Родриго Алькасаром?

— Так уж мне, видно, на роду написано, — оправдывался он, — никуда не денешься.

— И когда мы беседовали во время банкета в «Сент-Джонсе», вы тоже были Родриго Алькасаром.

— Если мне не изменяет память, то да.

— И когда поцеловали меня?

— Увы!

— Даже зная, как я вас ненавижу?

— Ваше презрение пришлось совершенно не по адресу. Вы ненавидите придуманный вами же образ. Я тут ни при чем.

— Еще как при чем! Родриго Алькасар с самого начала не вызывал у меня ничего, кроме отвращения. А теперь меня от вас просто тошнит. Я на горьком опыте убедилась, какой вы бессовестный негодяй! Знаете, что я сделала бы с вами?

— Не знаю. И знать не хочу.

— Целовать меня вот так, на виду у всех… Это просто бесчестно! Расскажи я обо всем папе, он бы вас собственными руками придушил.

— Сомневаюсь, учитывая, что он хочет выдать вас за меня.

Мэри пронзила его взглядом, полным ненависти.

— О Господи! Не надо поджаривать меня на медленном огне. Вы поцеловали не меня, а незнакомого парня, и я сам об этом жалею. Но что делать? Меня пленила ваша красота, я просто не мог…

— Предупреждаю, Алькасар, вы играете с огнем! Стыдитесь! Разве вы вели себя по-джентльменски?

— Я и никогда не прикидывался джентльменом, — запротестовал Родриго, будто это оправдание.

— Вы поцеловали меня обманным путем.

— Вот как? Тогда, может, поцелуемся по-честному?

— Еще один шаг — и вы покойник!

— Послушайте, что вы ко мне прицепились?! В конце концов, не я один вас целовал. Вы тоже меня поцеловали в ответ!

— Это ложь! Чудовищная ложь! Ни за какие сокровища на свете я бы не поцеловала такого мерзавца!

— Хватит прикидываться. В конце концов, я главный свидетель. Будто я не знаю, как девушки целуются!

— Не сомневаюсь, у вас, должно быть, обширный опыт.

— Более или менее.

— Ха!

— Как это понимать?

— Да никак!

— Нет, когда девушка говорит «ха», значит, ей стыдно, что она сморозила глупость.

— Это вы наделали глупостей! Поцеловали меня перед всеми. Как же теперь я им скажу, что даже не знала вашего имени? Мои родители, братья и сестры будут навек опозорены! Так же, как тетки, дядья, кузины и кузены и прочие родственники, здесь, в Лондоне, и в самой Испании. Мама сгорает от нетерпения и дождаться никак не может, все хочет рассказать о том, как устроилась наша свадьба, моей тетушке. А та, конечно, сообщит обо всем своим подружкам, так эта новость разнесется по всему миру. Вы хоть понимаете, что теперь весь мир будет ждать, когда я выйду за вас?

— Ну и что? — спросил Родриго с невинным видом. — Это разве проблема?

— Еще какая!

— Я легко ее решу.

— Как?

— Не буду делать вам предложение. Это уж я обещаю. Чтобы рассеять последние сомнения, сейчас же пойду к вашим родителям и скажу, что вы мне совсем не понравились.

— А наш поцелуй на глазах у округи?

— Скажу, что мне не понравилось, как вы целуетесь… Эй, эй, только не вазу!

Ваза пролетела в миллиметре над его головой и, ударившись об стену, шлепнулась на диван.

— Вон! — приказала Мэри.

— Но как же наше следующее свидание? Мы еще не условились!

— Вон!

Она вытолкала его за дверь, но тут он вдруг встал как вкопанный и спросил:

— Вы собираетесь здесь ночевать?

— Нет, вернусь к себе в квартиру.

— Тогда поедем вместе, — предложил он. — Заодно на такси сэкономим.

Мэри едва сдерживалась, чтобы не завопить во весь голос.

— Сеньор Алькасар, вы что, оглохли? Мне на одной планете с вами жить и то стыдно, не то что ехать в одном такси.

— Знаю, — мрачно отозвался он. — Я от вас тоже не в восторге. Но придется пойти на жертвы.

— Откуда они узнают, что мы ушли не вместе?

— Оттуда же, откуда узнали про поцелуй. Если сами не увидят, так соседи доложат.

— О Господи! — Мэри схватилась за голову. — Пойду вызову такси.

Закончив телефонный разговор, она обернулась и увидела, что галантный Родриго держит в руках ее пальто. Он помог ей одеться. Она даже не сопротивлялась: что делать, приходится мириться с неизбежным. Надо уйти вместе, прежде чем она расцарапает ему физиономию, иначе потом расспросов не оберешься.

Вскоре подъехало такси. Родриго протянул ей руку, и они спустились с лестницы, покрытой мокрым снегом. Мэри даже позволила ему открыть для нее дверцу машины.

Когда такси исчезло за поворотом, сеньора Вальдес опустила уголок занавески и сказала мужу, стоявшему рядом:

— Но разве не пара голубков? Видел, как он помог ей сесть в машину?

Папаша Вальдес нахмурился.

— Они так шумели, прежде чем уйти!

— Ну и что? — Лусия Вальдес сияла. — Милые бранятся — только тешатся.

 

2

— У меня предложение. Остановим такси, выйдем, зайдем в кафе и все обсудим. Идет?

Мэри холодно взглянула на Родриго.

— Нам не о чем говорить. Высажу вас в «Сент-Джонсе» и поеду к себе.

— Все ясно, — мрачно подытожил он. — Мне не на что надеяться.

— Разве что на увесистую оплеуху.

Тут Мэри просчиталась. Он подставил щеку и забавно показал на нее пальцем.

— Пожалуйста. А когда ударите, я подставлю другую.

— Ладно, прекратите, — сказала она, пытаясь не засмеяться.

— Да нет уж, зачем же. Бейте, если так вам будет лучше.

Мэри поняла, что бороться со смехом бесполезно. Она улыбнулась и мягко потрепала его по щеке.

Снова ошибка. Он взял ее ладонь и поцеловал, прежде чем она успела опомниться.

Этот легкий поцелуй вновь вторгся в ее сознание. А ведь из ее памяти не изгладился еще тот эпизод на улице, его нежные губы, которые словно увлекли ее за собой в пропасть, его теплое дыхание…

Все это произошло совсем недавно, каких-то три часа назад. И вот теперь он целует ее руку, а она вспоминает тот прежний поцелуй, испытывая легкое головокружение, будто после бокала хорошего испанского вина. И ей хочется, чтобы он поцеловал ее еще раз, хочется ощутить вкус его губ, почувствовать его дыхание…

Внезапно Родриго выпустил ее руку. Мэри огляделась.

— Ну вот мы уже и приехали, — сказала она с облегчением. — О моих родителях не беспокойтесь. Завтра я им позвоню и скажу, что мы решили не встречаться.

— А как же наша свадьба? — обиженно спросил он.

— Скажу, что ничего не выйдет.

— Но они же все видели…

— Что с того? Нас занесло. Хорошенько поразмышляв, мы поняли, что не созданы друг для друга.

— А я понял все совсем иначе.

Мэри показалось, что она краснеет.

— Ладно, хватит разговоров. Мою мать вы, может, и очаровали с первого взгляда. А меня ваши шуточки нисколько не забавляют.

Он вышел из машины и наклонился, не закрывая дверцу.

— Выходит, я для вас ничего не значу?

— Выходит, что так. Спокойной ночи, сеньор Алькасар. Рада была познакомиться. Желаю удачи!

— Вы совсем не этого желаете. Вы желаете поджарить меня на медленном огне.

— Это уже детали.

— Ну что ж, тогда и я должен поблагодарить вас, мисс Вальдес, за незабываемый вечер. Все было очень мило. Думаю, как-нибудь мы еще встретимся.

Ответом на его улыбку были мрачно поджатые губы. И слова, полные презрения:

— Надеюсь, что нет. Приложу все усилия, чтобы этого не произошло. Приятных сновидений!

Она смотрела, как он поднимается по широкой лестнице, ведущей к гостинице. Швейцар распахнул перед ним дверь, и Алькасар скрылся из виду.

— Пожалуйста, — обратилась она к водителю, — Солсбери-роуд, дом восемьдесят.

Дверь ей открыла Кандис Алленби в ночной рубашке.

— Ну как прошел вечер? — спросила она. — Видела, ты болтала с нашим красавчиком. Что он?

— Ничего особенного. — Мэри зевнула. — Он, конечно, симпатичный, но полный идиот. С ним такая скука!

Утром Мэри разбудил звонок.

— Привет, крошка, — раздался в трубке голос Рея Банди. — У меня для тебя поручение. Думаю, раз у вас с мистером Алькасаром дело на мази, ты не будешь возражать.

— Можете не сомневаться, — только и смогла произнести Мэри. — Вот это невезение!

— Знаешь ли, за ним нужно приглядывать. Вначале мне показалось, что он отлично владеет английским. Но, оказывается, это обманчивое впечатление. Он мне признался сегодня по секрету, что лишь прикидывался из вежливости, что понимает, о чем идет речь. На самом деле он знает всего несколько слов. Ты же, насколько мне известно, владеешь испанским и можешь сослужить ему службу в качестве переводчика. Заодно мы будем в курсе, какие еще сделки он заключил. Отличный план, а?

— Еще бы. Особенно для самого Родриго Алькасара.

— Что-что? — не понял Банди.

— Да нет, ничего. Когда мне приступать?

— Если можешь, то прямо сейчас. Он остановился в «Сент-Джонсе», номер его апартаментов я тебе дам.

— Так и будете дураком прикидываться? — спросила Мэри, осматриваясь в роскошном номере отеля «Сент-Джонс».

Ей не пришлось стучать. Она еще внизу предупредила портье, к кому идет. А Родриго сам открыл ей дверь, будто затаился и ждал ее.

— Рад вас снова видеть.

— Хватит фокусов! Что это такое? Наплели мистеру Банди, что совсем не понимаете по-английски. Как будто я не знаю, что с вашим английским все в порядке.

— Не понимать, сеньорита, какой вы иметь в виде?

— Прекратите прикидываться!

Мэри не выдержала и расхохоталась, такой он был забавный. В его глазах играли веселые искорки.

— Мне было сказано, что вам требуется моя помощь, — заговорила Мэри деловым тоном, настраивая его на серьезный разговор. — Что ж, я готова помочь. Что будем делать?

— Может, покажете мне лондонские достопримечательности?

— Я думала, что вы здесь с деловой поездкой.

— Да ладно вам, не хотите, так не надо. Я тут набросал список ресторанов, в которые мне нужно заехать.

— Но в них везде не испанская кухня, — заметила Мэри, проглядев список глазами.

— Знаю. Мой замысел в том, чтобы приобрести новых клиентов среди тех поваров, которые не специализируются на испанской кухне. Едем?

Мэри кивнула.

Прошло несколько часов. Им здорово пришлось поколесить по Лондону, но Мэри совсем не устала. Наоборот, общество Родриго, страшно сказать, начало ей нравиться! Когда он не пытался ее разозлить, с ним даже было приятно общаться. Она то и дело смеялась, а смеха в последнее время ей очень не хватало.

— Слушай, не знаю, как ты, а я с ног валюсь от усталости, — заявил он, когда наступила темнота и зажглись фонари. — Смотри, какой милый ресторанчик. Зайдем?

Из окна открывался великолепный вид на Темзу, таинственно блестевшую в свете фонарей. Родриго явно был заворожен пейзажем, да и Мэри не осталась равнодушной к окружающим красотам.

— Эта беготня ужасно утомительна, — заметил он. — Ты, должно быть, жутко вымоталась?

Она пожала плечами.

— Зря я на тебя так насел, ты перетрудилась.

— Да, — заявила Мэри, тоже переходя на «ты». — Предполагалось, что я буду лишь твоей переводчицей, вот и все.

— Но мне не нужно переводить! — заметил он с невинным видом.

— Еще бы! Тебе была нужна девушка, которая бы записывала все твои гениальные мысли, высказанные в разговорах с потенциальными клиентами.

Он ухмыльнулся.

— Надо сказать, в этом ты преуспела, Ну-ка, покажи. Господи, вот это каракули! Без твоей помощи я ничего не разберу.

— Я сама тебе все прочитаю. Только, ради Бога, закажи сначала что-нибудь поесть. Умираю с голоду.

— Повинуюсь, — сказал Родриго и подозвал официанта.

Заказав напитки, он просмотрел меню.

— Смотри, здесь блюда с такими загадочными названиями! Так и хочется их все попробовать. Ты не против?

— Как я, слабая беззащитная женщина, могу быть против решений столь умного, богатого и знаменитого мужчины? Вы шутите, сеньор Алькасар!

— Кажется, мы перешли на «ты»? Или есть возражения?

Мэри рассеянно махнула шариковой ручкой и углубилась в изучение своих записей. Она даже не заметила, как появился официант. Не успела она и глазом моргнуть, как Родриго сделал заказ и тот удалился.

— Но ты даже не спросил, что я буду есть! — запротестовала она.

— Мы решили отведать всего понемножку.

— Ты решил отведать всего понемножку. А я продолжаю трудиться в поте лица. Нет, что ни говори, все вы испанцы одинаковы. На твоем месте мой отец поступил бы так же.

— За последние два дня ты только и делаешь, что порочишь передо мной своего отца.

Мэри слегка смутилась.

— Папа замечательный человек, заботливый, трудолюбивый. Ему удается содержать нашу большую семью. Вот он и полагает, что это дает ему определенные права. Кроме него, никто в семье решений не принимает. Точно так же и ты поступил сейчас.

— Ничего подобного! — Родриго был серьезен. — Мой отец, сколько я его помню, всегда был нежен с женой. И я буду вести себя так же, обещаю.

Мэри нацелила на него соломинку.

— Алькасар, я не собираюсь за тебя замуж, заруби это себе на носу!

— Твой отец думает совсем иначе. По-моему, он уже решает, что бы такое подарить нам на свадьбу.

В этот момент появился официант.

— Заканчивай пить сок, — сказала Мэри. — Жду не дождусь попробовать, какой заказ ты сделал.

— Тогда начни с салата. Будучи специалистом по морепродуктам, я заказал салат из креветок. Он заправлен каким-то соусом, название которого я слышу впервые. Очевидно, это местное изобретение. Попробуем?

Мэри подцепила порцию салата вилкой и отправила в рот.

— Ммм! Восхитительно!

— Запей белым вином, — посоветовал Родриго. — Ну, я не ошибся в выборе?

— Ничуть, как ни печально это признавать.

— Дальше будет еще лучше. Но мы отвлеклись… Мне интересно, а как же твои сестры? Они не бунтуют против отца?

— Да нет. — Мэри сделала еще глоток вина. — Конечно, время от времени у них с родителями бывают перебранки. Но без этого ни в одной семье не обходится. Дети растут. Но, в отличие от меня, они не считают нашу семейную атмосферу удушающей.

— А ты считаешь? — нахмурился Родриго.

— Меня раздражает, что родители ждут, чтобы я плясала под их дудку. Вот и вчера, увидев, как мы целуемся при всех среди бела дня, они не удивились. Небось, сказали себе: ага, наш план сработал!

— И теперь ты хочешь предъявить им того парня из отеля, — Макса, кажется? — чтобы они осознали, как жестоко ошибались?

— При чем тут Макс? Я вообще не понимаю, с чего это все только и говорят о мужчинах? Будто я не могу гулять сама по себе! Если я не встречаюсь с одним, значит, у меня есть кто-то другой. Чушь какая-то!

— Видишь ли, близость между мужчиной и женщиной — вещь естественная. Так заложено в природе. Иначе бы настал конец человечеству.

— В том-то вся и загвоздка! Вы, испанцы, воспринимаете женщин только в этом смысле.

Кроме воспроизводства, вас ничего не интересует.

— Итак, — задумчиво произнес Родриго, — если я паду перед тобой на колени и попрошу стать моей женой, то ты ответишь «нет»?

— А ты что думал? Впрочем, у тебя хватит мозгов не совершать подобной глупости. Зная мой характер…

— Да уж, спасибо, что предупредила.

Мэри улыбнулась.

— Честно говоря, мне было приятно рассказать тебе о наболевшем. Редко представляется такая возможность.

— Для этого и созданы друзья. — Он внимательно посмотрел на нее. — Думаю, тебе нужен друг.

— Между мужчиной и женщиной не может быть дружбы.

— Это еще почему?

— Так папа говорит. Удел женщины — стряпня, больше она ни в чем не смыслит. Да и мама ему вторит. Мужчинам, говорит, от женщины нужно только одно.

— Тогда давай докажем, что они оба не правы. Мужчина и женщина просто обязаны дружить. Иначе наш мир давно бы провалился в тартарары.

— Согласна. Но вы, испанцы…

— И вы, испанки, — вставил Родриго. — Циники ошибаются. У нас все получится. — Он протянул ей руку. — Дружба?

Она улыбнулась ему в ответ и вложила свою ладонь в его.

— Дружба.

Уголком глаза Родриго заметил, как поглядывают на них окружающие. Мэри осмотрелась.

— Знаешь, что они думают? — спросила она.

— Знаю. Что мы влюблены. Иначе зачем мы держимся за руки и глядим друг другу в глаза.

Действительно, зачем?

Наступило молчание.

— Скажи мы им правду, ведь ни за что же не поверят! — произнесла Мэри.

— Не поверят. Разве им понять, что есть еще что-то помимо любви.

— Как это «помимо любви»? Мы вроде не влюблялись.

— Ну, когда-то это со мной случится. Да и ты встретишь того, кто не вызовет у тебя отвращение с первого взгляда.

— Да, наверное, — сказала она.

— Но, пока этого не произошло…

— Дружба превыше всего. Кстати, ты только что сказал, что влюбишься… И часто это с тобой бывает?

Он покраснел.

— Да ладно тебе, — рассмеялась она, — выкладывай. Я же друг. Наверняка ты чертовски распутен.

— Распутник — это про меня, — признался он. — И как ты меня раскусила? А вот и спагетти с улитками!

Они дружно принялись уплетать это блюдо. Когда со спагетти было покончено, Мэри спросила:

— Что ты вчера так разволновался, когда речь зашла о твоих братьях. Сколько их все-таки у тебя, один или двое?

— Один родной, а другой не совсем.

— Как это? Сводный, что ли? Значит, твои отец или мать были в браке еще до твоего рождения?

— Да нет, не в этом дело, — замялся Родриго. Этот разговор ему был явно неприятен. — Мой отец… У него была связь с одной женщиной. Ее звали Присцилла. У нее родился Хиль-Луис. Он ее сын.

— Хочешь сказать, твоей отец изменял твоей матери?

— Да.

— И она знает, что?..

— И всегда знала. Она пообещала папе, что позаботится о его второй семье.

— Второй семье? — Мэри не верила своим ушам. — Хочешь сказать, что… Постой, они что, выходит, теперь с этой женщиной подруги, что ли?

— Присцилла умерла вместе с папой. В результате несчастного случая. А Хиль-Луис с тех пор живет в нашей семье. Мама вырастила его как собственного сына.

Мэри в ужасе смотрела на него.

— Наверное, твоя мама святая, — только и смогла она выговорить.

— Так и есть.

— Бедняжка!

— Ты заблуждаешься, она не чувствует себя несчастной. Совсем наоборот. У нее властный характер.

— Твой отец разбил ей сердце!

— Сомневаюсь. Они всегда отлично ладили.

— Потому что она была согласна на все: другого выбора у нее не было. Вот что я об этом думаю!

— Я вовсе не из-за этого не стал ничего рассказывать вчера вечером. Просто на меня все смотрели: твои мама и отец, братья и сестры, родственники… Я просто не смог…

До Мэри дошло, что Родриго ужасно смущен. Это ей понравилось.

— Да ты просто выходец из девятнадцатого века. Такой же старомодный, как те испанцы на выцветших от времени фотографиях в нашем семейном альбоме.

— Что я испанец, это точно, — признался Родриго. — Но и ты испанка, нравится тебе это или нет.

— Ничего подобного!

— Что толку отрицать, это сразу видно.

— Алькасар, предупреждаю, ты напрашиваешься на неприятности!

Он опустил голову и принялся доедать стоявшее перед ним блюдо.

— Расскажи мне лучше о своем сводном брате. Он и впрямь стал настоящим членом вашей семьи?

— Нет, но это не наша вина. Он сам не хочет иметь с нами ничего общего. Живет в деревушке, где родился, работает, сам землю пашет. И терпеть не может богатеев. Поэтому, очевидно, и нас на дух не переносит, даже отказался от причитающейся ему доли папиного наследства. Недавно он стал встречаться с одной девушкой, не местной; похоже, даже влюбился в нее. Мы все ждали, когда же будет свадьба, и тут, представляешь, он узнал, что эта девушка богата. Их отношениям пришел конец. Он просто-напросто прогнал ее.

— А она что?

— Ничего. Не на ту напал! Марсия — так ее зовут — самостоятельная женщина, фотомодель, между прочим. Она теперь от него не отстанет. Сняла дом неподалеку и поселилась там. Он злится, но поделать ничего не может.

— Молодец! Эта Марсия мне по душе.

— Уверен, вы бы с ней подружились. В конце концов, она добьется своего. Она девушка умная.

— Как они познакомились? Как она оказалась в этой заброшенной деревне?

— Проезжала по шоссе, и у нее заглохла машина. А мой сводный братец, на ее беду, оказался поблизости. — И, не давая ей возможности продолжить расспросы, Родриго сказал: — Ну как, нравится?

— Кормят здесь отлично.

— А будет еще лучше, если купят морепродукты у Алькасаров! — И он принялся расписывать Мэри достоинства своего товара.

— Кстати, я заметила, вчера вечером Карлос Оривера так и лип к тебе. Он, кажется, чем-то недоволен?

— Рвет на себе волосы от досады. Мы собирались продавать его мясо, но, проведя экспертизу, убедились, что нашим требованиям оно не соответствует. Вот он и злится. Мы с Рикардо давно ему сказали: будет нормальное качество — будем продавать. Но он и пальцем не пошевелил, чтобы хоть что-нибудь сделать. Раз так, пусть пеняет на себя. — Родриго рассмеялся.

Чем дальше, тем больше Мэри подпадала под его обаяние. И тем больше убеждалась, что не зря заочно отвергла его. С его-то шармом, с его фигурой, с этим лицом, на котором вечно сияет улыбка, он был просто создан для обожания. И любой девушке на ее месте нужно одеться в самую непробиваемую броню, иначе его стрелы тут же пронзят ей сердце.

— Сколько ты еще собираешься пробыть в Лондоне?

— Не знаю. Дня два-три. Мне еще предстоит поколесить по стране. Уэльс, Шотландия, затем Ирландия — везде меня ждут.

— Ты говоришь, как кинозвезда, — рассмеялась Мэри.

— Какая уж тут звезда. Рикардо прямо-таки насел на меня. Все требует и требует, чтобы я заключал как можно больше контрактов. Иначе не видать мне больше Британии как своих ушей.

— Прямо рабовладелец какой-то!

— Кто же еще? Из кожи вон лезет, чтобы показать, какой он деловой. Но в торговле он и впрямь смыслит. Другое дело, что он считает: раз я старший, значит, мне позволено всеми командовать. Из-за этого мы с ним постоянно ссоримся. Как думаешь, стоит поговорить с шеф-поваром?

— Ты же главный по морепродуктам, тебе и решать.

Разговор с шеф-поваром постепенно съехал от поздравлений к бизнесу. Мэри пришлось снова вытащить свой блокнот и все записывать. После нескольких бокалов вина это было не так просто.

— Думаю, Рикардо будет тобой гордиться, — сказала она, надевая пальто. — Что дальше по программе? Прогулка по ночному Лондону?

— Ночному? А сколько уже? Одиннадцать? Боже, Рикардо меня прибьет! Я же обещал ему позвонить, как только закончу. — Он махнул рукой, подъехало такси, которое быстро доставило их по указанному Мэри адресу. Родриго вышел вместе с ней и на прощание поцеловал ее в щеку. — Не знаю, как тебя и благодарить. Не буду тебе завтра мешать. Может, не откажешься выпить перед моим отъездом?

— Не откажусь, — произнесла Мэри, чувствуя головокружение.

— Вот и отлично. Я тебе позвоню. Пока! — Он сел в такси, и оно отъехало.

 

3

Через два дня Родриго полетел в Дублин. Накануне они с Мэри виделись, но их встреча была совсем короткой. Он вернулся по прошествии двух недель, объездив страну вдоль и поперек, и сообщил, что на следующий день вылетает обратно в Испанию. А заехал лишь попрощаться с ее семьей. Вальдесы пригласили его на прощальный ужин. Родриго вел себя если не как жених, то как тот, кто намеревается стать женихом, что безумно раздражало Мэри.

Затем он исчез. Звонил время от времени, вот и все. Она твердила себе, что это даже к лучшему. Ее учеба подходила к концу, и работы стало просто по горло. К счастью, рядом был верный Макс, который неизменно помогал ей разобраться в бухгалтерских хитросплетениях.

— Эти цифры меня просто с ума сведут, — пожаловалась она ему. — Как ни кручу, баланс так и не сходится.

— Ну-ка покажи. — Макс подошел и склонился над бесконечными колонками цифр. — Ты зря беспокоишься, все довольно просто. Смотри… — И он объяснил ей в чем дело.

— Господи, Макс, спасибо тебе! — Мэри была ему бесконечно благодарна. — Когда ты рядом, все становится так просто.

Это ему явно пришлось по душе.

— Тогда, поскольку рабочий день все равно уже закончен, может, не откажешься чего-нибудь выпить? — заулыбался он в ответ.

— Пожалуй…

Они и не заметили, как дверь кабинета растворилась и на пороге появился человек.

— Привет, — раздался голос Родриго.

— Вот это встреча!

Они с Максом обменялись рукопожатием.

— Рад тебя видеть, — сказал Макс. — Вокруг только и речи, что об устрицах Алькасаров. Они приводят клиентов в восторг!

— Неужели? Значит, я не зря заехал. Решил побывать в «Сент-Джонсе», узнать, как тут дела, прежде чем поеду в аэропорт. Вижу, все складывается как нельзя лучше.

— Да. Мы как раз собирались выпить. — Макс вел себя с Родриго, как со старым приятелем. — С сумкой тебе, наверное, будет неудобно. Оставь ее в номере и спускайся к нам. Мы будем в английском баре на первом этаже.

— Здорово. Я мигом!

Когда через пять минут Родриго появился в баре, Макса он уже не застал. Мэри одиноко сидела за столиком и прихлебывала коктейль.

— Максу пришлось уйти, — сухо объяснила она. — Он просил меня о тебе позаботиться.

Прошло недели три с тех пор, как он последний раз звонил. А теперь вот заявился в отель, как в дом родной.

— Давай пообедаем здесь, чтобы потом ты мог поговорить с шеф-поваром. Он хочет сделать тебе новый заказ.

— Вот оно что? Ладно, собирайся.

— Что-что?

— Что слышала! Мы уходим. Мне с тобой хочется поговорить, а не с поваром.

— А как же твои заказы?

— До завтра обойдусь без них.

Кафе у входа в Гайд-парк было скромным, но очень уютным. Мэри сделала глоток ароматного кофе, закрыла глаза и только тогда поняла, как не хватало ей Родриго. Он уехал, и ей даже не с кем было поговорить, некому излить душу. И вот опять он снова уедет и оставит ее одну.

— Как идут дела? — спросил он. — Родители тебя достают?

— Немного, но и я взяла свое. Как-то раз мы пошли с мамой по магазинам, а на обратном пути заскочили в «Сент-Джонс» выпить чаю. Появился Макс, я пригласила его за наш столик. Мама с ним раньше виделась, так что ей было известно, что именно с этим парнем я встречалась. Когда он ушел, она просто впала в бешенство. Ты же собираешься замуж за Родриго Алькасара, как можно одновременно крутить с другим парнем?! И что это вообще за игры такие? Разве хорошо обманывать этого милого мальчика? Милый мальчик — это ты.

Родриго ухмыльнулся.

— И ты с этим не поспорила?

— А что толку? Для нее ты воплощение всех мужских достоинств, раскрыть ей глаза на твою истинную сущность мне все равно не удалось бы.

— Да, это бесполезно, — с готовностью согласился он. — Значит, когда вы с Максом объявите о помолвке, она будет к этому готова. Ну хотя бы чуть-чуть.

— Не уверена, что это произойдет.

— Да ну? А когда я вошел в кабинет Макса, вы двое словно позировали для пасторали. Пастушок и пастушка, забывшие обо всем и поддавшиеся очарованию любви.

— Он объяснял мне одну вещь.

— Как же, конечно! Я так и понял. Поздравляю, крошка, ты добилась своего.

— Ты это о чем?

— Да так. Парень ни за что не оставил бы свою возлюбленную наедине с потенциальным соперником, если у него есть хоть капля сомнения, что он может ей полностью доверять.

— Возможно, ты для него не соперник. — Мэри была слегка раздосадована. — Он знает, мы с тобой старые друзья…

— И больше ничего, — тихо проговорил Родриго.

— Что?

— Да нет, это я так. — Он взглянул ей в глаза. — По-моему, ты сильно устала. Что, несладко приходится в последнее время?

— Да, прямо сгибаюсь под тяжестью работы. Готовлюсь к последним испытаниям.

— Каким таким испытаниям?

— Здесь, в отеле. В «Сент-Джонс» на работу не принимают первого встречного. Каждому, кто хочет занять приличную должность, нужно сначала сдать уйму экзаменов.

— Ты воспринимаешь все слишком серьезно. Разве так можно? Отдышись слегка, оглядись вокруг. Может, ты совсем не туда идешь?

— Туда, туда! И нет у меня времени на отдых. От этого зависит моя жизнь, моя судьба. Я просто обязана достойно показать себя на экзаменах…

— Понимаю. Я помню: ты не хочешь зависеть от семьи. Но это не значит, что твоя судьба поставлена на кон из-за каких-то там экзаменов.

— Я мало что знаю о своей судьбе. Но экзамены для меня очень важны.

— Иногда выход совсем рядом, а ты его не замечаешь, потому что карабкаешься на вершину, которая тебе совсем не нужна.

— Ты говоришь загадками.

— Понимаю, тебе сейчас ужасно трудно. И даже не с кем поделиться. Родителям ты сказать ничего не можешь, иначе они начнут вообще тебя отговаривать от работы. Место женщины на кухне. Так?

— Именно так. Ты первый, кто осознал весь трагизм моего положения.

— Но больше, — заявил Родриго, — тебе не придется страдать в одиночестве. Завтра твоя жизнь изменится.

— Нет, завтра ничего не выйдет, — проговорила Мэри, — завтра Кандис пойдет на вечеринку, я останусь в квартире одна и хоть смогу как следует позаниматься. Прости.

— Тебе не за что просить прощения. Наша завтрашняя встреча все равно состоится.

— Как же так? Я тебе объяснила, что…

— Я слышал. Завтра вечером я приду к тебе как настоящий друг, приготовлю ужин, уберу со стола и вымою посуду. А затем растворюсь в пустоте. Ты в это время будешь грызть гранит науки. Я сварю кофе, принесу его тебе и снова исчезну.

Она взглянула на него.

— И ты не будешь приставать ко мне с разговорами?

— Нет, конечно. Обещаю.

На следующий вечер, когда Мэри выходила из «Сент-Джонса», Родриго уже ждал ее. В руках у него были огромные пакеты. Он довез ее до дома и, едва Мэри отперла дверь, сказал:

— Занимайся тем, чем собиралась. А я пока буду готовить.

Прошло несколько минут, и он подал ей кофе, после чего снова отправился на кухню и принялся греметь посудой. Через несколько минут шум прекратился. Наступила тишина. Мэри пробралась на кухню посмотреть на всякий случай, там ли он еще.

— Кыш! Возвращайся к своим книжкам! — цыкнул он на нее.

Она рассмеялась и пошла обратно в комнату.

Через полтора часа ужин был готов.

— Мясо! — Мэри открыла крышку и с наслаждением повела носом. — Какой великолепный запах!

— Надеюсь, вкус тебя тоже не разочарует.

Мэри вдруг вспомнила кое-что. Когда-то ей приходилось есть нечто подобное.

— Ты был…

— У твоего отца. Это он дал мне рецепт. Сказал, что в свое время, когда ты была еще маленькой, сам готовил тебе мясо по старому испанскому рецепту.

— Я и забыла… Да, когда-то он был нежным…

— Видела бы ты его сегодня! У него прямо глаза заблестели, когда он начал мне рассказывать, как приготовить мясо так, как ты его любишь.

— Но ведь с тех пор прошло столько лет!..

— Возможно. Но он до мельчайших подробностей помнит, как готовил это восхитительное блюдо для своей любимой девочки. Так, погоди, сейчас будет десерт, приготовленный в соответствии с указаниями сеньоры Вальдес.

От неожиданности Мэри потеряла дар речи. Родриго пошел на кухню и вернулся с апельсинами в вине.

— Ты сказал… — нашла наконец в себе силы вымолвить Мэри, — что и мама?..

— Да, мы говорили с сеньором Вальдесом, он изложил мне свой рецепт, а за десертом послал к твоей маме. Мы пошли вместе. Похоже, она сказала ему, что ты пытаешься заставить меня ревновать. Поэтому и связалась с Максом. Твой отец решил, что я вознамерился завоевать твое сердце, и принялся меня отговаривать. Брось, сказал он, а то она вообразит о себе невесть что. Твоя мама велела ему не болтать чепухи.

— Мама? Велела папе? Не может быть!

— Может. Это только перед детьми твой отец корчит из себя начальника. На кухне же, стоит ей заговорить с ним, он едва под козырек не берет. Она лишь пальцем покажет, что ей нужно, и он тут же несется доставать из шкафа сковородки и чистить картошку.

Мэри улыбнулась. Она не поверила ни единому слову.

— Давай я посуду вымою, — предложила она.

— И не вздумай! Иди работай. Мы договорились, что кухня сегодня в моем полном распоряжении.

— Я так не могу. После великолепного ужина, которым ты меня накормил… Нет, это невозможно! Так тебя окружающие перестанут уважать.

— Я никогда не стремился завоевать уважение окружающих. Куда мне! — В его голосе слышалась печаль. — Всегда делал то, что скажет мама. Поди сюда, принеси то, пошел вон!

— Да неужели? Поверить не могу.

— Так оно и есть, — подтвердил он с невинным видом. — Я же до смерти боялся, что она меня накажет. Теперь мой братишка женился, и я выполняю указания его половины. А когда, не дай Бог, Хиль-Луис тоже решит, что жить не может без Марсии, мне вообще придет конец. Буду крутиться как волчок, не зная, кому угодить.

Мэри рассмеялась.

— Перестань хохотать. Это невежливо.

— Извини, ничего не могу с собой поделать. Ты такой душка! — провозгласила она и, не долго думая, обняла его.

Так обнимает сестра брата. Он тоже обнял ее и похлопал по спине. Ее охватило удивительное чувство. Впервые за много недель она ощутила, что может просто так, не думая ни о чем, расслабиться, позабыть про тревоги. Есть на свете человек, который о ней позаботится.

— Мэри… Мэри!

Она открыла глаза.

— Что такое?

— Не спи на ногах.

Мэри покачала головой.

— Хочешь сказать, я заснула?

Родриго рассмеялся.

— Еще как. Совсем я хватку потерял. Раньше женщины так сразу не засыпали в моих объятиях.

— Извини. Мне было так уютно.

— Перестань меня оскорблять, — попросил он.

— Да, лучше займусь-ка я работой.

Но она не двинулась с места. Что-то буквально притягивало ее, заставляя уткнуться подбородком в его мощную грудь.

Родриго вдруг отстранил ее и, театрально нахмурив брови, пробасил:

— Так, иди работай, женщина! Слышишь, это приказ! Я мужчина, и ты обязана мне повиноваться.

Она рассмеялась. Родриго поморщился.

— Не слишком хорошо получилось, да?

— Ты мало практиковался.

— Ладно, лучше принесу-ка я тебе еще кофе.

Мэри снова уткнулась в книги. Родриго сдержал свое обещание. Кофе прибыл как раз вовремя. Она перевернула страницу и поблагодарила его улыбкой. С кухни раздался шум воды. Он взялся мыть посуду.

Мэри вздохнула и потянулась. Как тошно сидеть целый вечер и готовиться к экзаменам, когда есть столько интересных занятий! Но ничего не поделаешь. Работа ей необходима.

Она встала, зевнула и решила, что отдых ей не повредит. Без этого тоже нельзя. Растянувшись на диванчике, она закрыла глаза. Маленький перерыв, ничего такого…

Ее разбудил стук открывшейся входной двери. Свет был погашен, горел лишь торшер в углу. На пороге комнаты появилась Кандис в великолепном вечернем платье.

— Привет! Ты до сих пор не ложилась?

— А… который час?

— Два.

До Мэри дошло: Родриго, должно быть, удалился. Она прошла на кухню. Посуда была чисто вымыта и сияла, отражаясь в свете фонарей. На столе лежала записка: «Ты спала, как дитя. Просто не мог тебя разбудить. Прощай! Приятных сновидений». Подписи не было, да и зачем она?

Мэри улыбнулась. Какой он нежный и заботливый, этот ее новый друг! И вдруг улыбка сошла с ее лица. Приснилось ей или он и в самом деле поцеловал ее на прощание?

— Пытаюсь запихнуть вещички в последний чемодан, — сообщил Родриго, оглядывая номер.

Мэри, зашедшая попрощаться с ним, спросила:

— Тебе помочь?

— Да. Мне еще нужно встретиться с одним клиентом. Поедешь со мной?

— Поеду.

Куда я денусь! — подумала Мэри. Что она будет делать, когда он вернется в Испанию?

Целый час они провозились с перспективным клиентом, еще минут пятнадцать Родриго говорил по телефону, договариваясь о найме складских помещений для рыбных консервов.

— Выпьем кофе? — предложил он наконец.

Они зашли в то кафе близ Гайд-парка, в котором были накануне. Официант принес заказ и удалился. Повисло напряженное молчание. Мэри вдруг поняла, что им обоим нечего сказать.

Когда они вышли из кафе, Родриго взял ее за руку и повел в парк. Вокруг лежал тонкий слой снега, деревья стояли голые, мрачные.

Куда мы идем? Мэри так и не задала этого вопроса. Она поняла: никуда. Это просто прогулка. Последняя возможность побыть вместе перед отъездом.

У нее было тяжело на сердце. Родриго взглянул на часы и произнес:

— Пожалуй, нам пора.

Они сели в такси и поехали в аэропорт. Сдав багаж, он заметил:

— До отлета еще пятнадцать минут. Зайдем в бар?

Она кивнула. Родриго заказал ей соку, а себе взял коктейль. Они сидели и беседовали как люди, которым нечего друг другу сказать.

— Все взял? — спросила она.

— Даже если и нет, что толку? Теперь уже поздно. По крайней мере, билеты при мне, паспорт тоже, а это главное.

— Точно, — меланхолично согласилась она. Наступило молчание.

— У нас здесь холодно и мрачно, — проговорила Мэри. — В Испании же зимы почти не бывает.

— Да, в Мадриде сейчас красиво.

— Значит, ты рад, что уезжаешь?

— Я соскучился по родным, шутка ли, несколько месяцев их не видел. Но тем, как все прошло в Англии, я доволен.

— И я тоже.

— У тебя, возможно, возникнут проблемы с родителями, когда станет известно, что я уехал.

— Просто скажу: мы передумали. Они все равно ничего не смогут сделать. В любом случае, — улыбнулась она, — обещаю не раскрывать им правды до тех пор, пока ты не будешь вне сферы досягаемости.

— Премного благодарен. Нет, серьезно, мне не хотелось бы, чтобы у тебя были неприятности.

— Обо мне не беспокойся.

— У вас еще этот Карлос Оливера крутится!

— Вот, оказывается, о ком ты думаешь! Не волнуйся, он, разумеется, снова будет строить из себя обиженного, но я найду способ дать ему понять, какого я о нем мнения. Ты же меня знаешь.

— Да уж, это точно.

И оба они мысленно вернулись в тот вечер, несколько месяцев назад, когда Мэри наговорила ему с три короба про мерзкого Родриго Алькасара, даже не подозревая, что объект ее ненависти сидит перед ней. А он не сопротивлялся.

Но проблема не в этом. Проблема в поцелуе. И не в том, что они поцеловались на глазах у всего квартала, а в том, что никто из них раньше не испытывал ничего подобного. Об этом, как ни старайся, забыть им не удастся.

— Может, они полюбят Макса, — сказал Родриго. — После того, разумеется, как смирятся с тем, что ты предпочла его мне.

Я предпочла Макса?.. Господи, зачем он так?

— После сдачи экзаменов я буду с Максом в тесном контакте. Даже раньше. Уже сегодня вечером мы вместе будем работать на банкете.

— Будь осторожна! На этих банкетах вечно шляются всякие мерзкие типы.

— С Максом мне лопухнуться не грозит, — сухо произнесла она. — Он образец истинного джентльмена.

— А меня никто не обзывал истинным джентльменом. — Он улыбнулся.

Ну вот, опять эта улыбка, которая говорит, как сильно ей будет не хватать его оптимизма и жизнелюбия, того солнечного света, который он несет с собой.

Мэри взглянула на часы. Осталось семь минут до вылета.

— Главное, не позволяй родителям руководить твоей жизнью. Постарайся решать все сама.

— Без твоей помощи это будет трудновато, — в раздумье произнесла Мэри. — Здорово мы их облапошили, а?

— Это уж точно.

Снова молчание.

— Еще чего-нибудь выпьешь?

Она опять взглянула на часы. Пять минут.

— Закажи сок.

— Я и сам считаю, что тебе не нужно пить спиртного. А то заблудишься тут в аэропорту и не поспеешь на встречу с Максом.

— Провожу тебя до накопителя, но ждать отлета не буду.

— Конечно, не надо. Я и не думал… Я же знаю, как ты занята.

— Ага.

— Вот и отлично.

Пауза.

— Что обо всем этом думает Макс? — спросил он.

— О чем «обо всем»?

— О тебе и обо мне. Мы ведь на этой неделе почти не расставались.

— Вчера вечером он звонил, сказал, что рад: общаясь с тобой, я блюду интересы «Сент-Джонса».

— Вот оно что… — Родриго это явно не понравилось.

— Да. Здорово, что он так думает.

— Да? Вообще-то… да. Но знаешь, если бы я был на… если бы девушка, с которой я… Нет, ты права. Он молодец, не теряет головы. Все и впрямь отлично устроилось.

Принесли сок. До вылета оставалось четыре минуты. Мэри чувствовала, что должна сказать ему что-то, сказать нечто важное. Еще чуть-чуть — и будет поздно. Но не решалась.

— Я верно записал твой телефон? — спросил он.

— Да. А я записала твой.

— Так не забывай звонить. Мы же добрые друзья.

— Это ты звони! Как только прилетишь, сразу же звякни!

Репродуктор гнусавым голосом пригласил пассажиров рейса «Лондон — Мадрид» занять свои места. Мэри отставила недопитый стакан и поднялась.

Они подошли к выходу и посмотрели друг на друга.

— Ну вот и все. Пока… — Он сделал паузу и добавил с хитрой усмешкой: — Мария.

Она сложила пальцы в кулак и легонько треснула его по носу. Он рассмеялся, взял ее за руку, заставил разжать пальцы и коснулся их губами.

Тут он перестал смеяться, будто удивился чему-то. Мэри судорожно пыталась выдавить из себя какие-то слова, но ничего не получалось. В горле встал ком.

— До свидания, Мэри! Мне будет не хватать тебя.

— До свидания, — едва слышно ответила она.

Он похлопал ее по плечу, поцеловал в щеку и пошел к выходу. Она смотрела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.

Мэри собиралась сразу же уехать, но после такого прощания нужно было взбодриться. Она вернулась в бар и заказала черный кофе. Минут двадцать она просидела, не притронувшись к чашке. Затем очнулась от своих мыслей, поняла, что кофе остыл, и заказала еще. Выпив чашку, сказала себе: мне пора! Но уходить не хотелось. Она подошла к огромному окну и взглянула на самолет, набиравший скорость. Наконец он взмыл вверх и исчез из виду.

Она проводила взглядом его сигнальные огни. По стеклу посыпались капли дождя, и Мэри перестала различать окружающие предметы. Лишь когда ей на ладонь капнула слеза, она поняла, что дождь здесь ни при чем.

 

4

Перелет из Лондона в Мадрид занимает несколько часов. Будь его воля, Родриго из мадридского аэропорта направился бы прямо к себе домой и завалился бы спать. Но долг превыше всего.

К тому же он все равно далеко не сбежал бы: Рикардо и его жена Мартина ждали его в аэропорту. Тяжело вздохнув, он сел в роскошный лимузин, и они втроем (не считая водителя) покатили в роскошный западный квартал, в фамильный особняк Алькасаров.

— Ты себя неплохо проявил, — пробурчал Рикардо. — Совсем неплохо. — В его устах это была наивысшая похвала.

— Я старался, — с притворной скромностью потупил взор Родриго.

— Родриго, сынок! — Радости его матери не было предела. Как же иначе — ведь вернулся ее младший сын. — Расскажи, как ты провел время? — принялась расспрашивать она. — В Лондоне, должно быть, стоят жуткие морозы?

— Мама, что ты такое говоришь, — буркнул Рикардо. — Лондон же не на Северном полюсе.

— Ну, давай рассказывай, — не унималась мать. — О себе и о других. Ты ведь познакомился с Марией?

Родриго нахмурился.

— Тут и рассказывать не о чем. Клянусь! Мы с ней просто друзья.

— Да? — Клаудиа Алькасар не поверила не единому слову. — Что же вы целовались с ней в первый же день? И не расставались ни на день в последнюю неделю перед твоим отъездом? Очнись, сынок, я же твоя мать, ты можешь мне довериться.

— Честное слово, мама, между нами ничего нет. У нас чисто дружеские отношения. Нам вместе пришлось поработать, она помогала мне общаться с клиентами, делала записи. У нее отличный характер, и мы быстро сдружились. Вот и все.

— А сеньора Вальдес излагала мне все совсем иначе.

— Сеньора Вальдес? Ты с ней говорила?

— Разумеется. Она сама позвонила мне.

— Господи! — Родриго не верил своим ушам, — Мэри была права. Сегодня об этом знает вся Солсбери-роуд, завтра весь Лондон, а послезавтра — весь мир.

— Мэри? А это кто еще?

— Ей нравится, когда ее называют Мэри. Мама, давай лучше это потом обсудим. Я так рад вас снова видеть. Кстати, где остальные? Хиль-Луис, Марсия?

— Он исчез, — сообщил Рикардо. — Это вполне в его стиле: уехать неизвестно куда и не предупредить семью. Ну ничего, вернется, когда захочет.

— А я уж думал, они с Марсией разобрались. Мама, тогда в твой день рождения, накануне моего отъезда, Марсия осталась в деревне. По радио сообщили о сходе лавины, и Хиль-Луис тут же уехал. Я решил, что он поехал к ней. Это значит, что она ему совсем небезразлична.

— Да, конечно, — согласилась Клаудиа, — я тут же позвонила ей, и она сказала, что Хиль-Луис только что приехал.

— А уже на следующий день, — добавила Мартина, — куда-то исчез. С тех пор о нем ни слуху ни духу.

Перед тем как лечь спать, Родриго позвонил Мэри. Вместо ее голоса он услышал голос Кандис Алленби.

— А кто ее спрашивает?

— Один… знакомый, — уклончиво ответил Родриго. — Ее нет дома?

— Она до сих пор не вернулась с банкета. Она мне позвонила и сказала: если меня будет кто-то спрашивать, попроси его послать телеграмму. Он поймет.

— Я понял. Спасибо. Спокойной ночи!

Родриго положил трубку и в задумчивости почесал макушку. Что же такое написать?

«Добрался нормально. Вспоминаю Лондон и тебя. Спасибо за все. Родриго».

Он позвонил на почту и продиктовал текст.

— Телеграмму доставят завтра утром, — сообщил ему служащий. — Или вам нужно совсем срочно?

— Нет, такая срочность меня вполне устраивает, — сухо ответил Родриго.

Все-таки мало приятного в том, что Мэри развлекается где-то там на банкете, в то время как он думает о ней. Вообще ни о ком больше думать не может, кроме нее и… Марсия! Как она там одна в этой заброшенной горной деревушке? Нужно съездить проведать ее.

По дороге в Санта-Гвадалупе Родриго не оставляла одна мысль: мысль о том сне, который он видел ночью. Ему приснилась Мэри. Она смотрела куда-то вдаль и смеялась. Раз — и ее лицо исчезло. Родриго проснулся.

Перед самым отъездом ему принесли телеграмму: «Спасибо, что написал. Видела во сне тебя. Ты смеялся. Мэри». Вот и думай теперь, что значит такое совпадение.

На пороге больницы его уже ждала Марсия — пышноволосая брюнетка того типа, который вдохновляет поэтов. Забросив модельный бизнес, она переехала в глухую горную деревушку и, вспомнив свою прежнюю профессию, устроилась в больницу медсестрой. Все это — ради одного: быть рядом с Хиль-Луисом. Только хватит ли ему мозгов это оценить?

С Родриго они сдружились сразу же, еще при первой встрече, и теперь она тепло приветствовала вернувшегося из далеких краев приятеля.

— Выкладывай, — потребовала она, проведя его в крохотный кабинетик в конце коридора. — Расскажи мне про Англию.

С момента их последней встречи столько всего произошло, и Родриго хотел поведать ей про то, как отлично вел дела семейной фирмы, сколько контрактов ему удалось заключить и сколько продукции поставить, но сейчас он мог думать только об одном, вернее об одной: о Мэри. И от этой мысли он весь прямо-таки расцвел.

— Как ее зовут? — тут же спросила Марсия.

— С вами, девчонками, просто невозможно! — пожаловался Родриго. — Вы только об этом и думаете. Да, когда я был в Лондоне, то много общался с дочкой старого друга нашей семьи. Отвечаю на твой вопрос. Ее зовут Мэри, но даже не вздумай меня женить! За Родриго Алькасара она не выйдет даже под страхом смерти. Так она мне с самого начала и заявила.

— Хочешь сказать, — удивилась Марсия, — что ты с самого начала сделал ей предложение?

— Нет, конечно. Она не стала дожидаться, когда это произойдет. Сразу дала понять, чтобы я не беспокоился.

— Хочешь сказать, что есть на свете девушки, на которых твой шарм не действует?

— Можно и так сказать, — обиженно ответил Родриго.

Марсия рассмеялась.

— Эта Мэри мне весьма по душе. Удивительно, сама Мэри про Марсию сказала то же самое.

Родриго улыбнулся.

— Налить тебе кофе? — предложила она. — Или предпочтешь чего покрепче? У меня тут припасено на всякий случай.

— Нет, кофе меня вполне устроит, — заверил ее Родриго.

Марсия приподнялась с места, держась за спинку стула, внезапно побледнела и уже растянулась было на полу, но Родриго был рядом и успел подхватить ее.

— Не надо, все уже прошло, — поспешила успокоить его она.

— Что с тобой? Ты ужасно бледная. Сиди, сиди, я налью тебе воды. Какую таблетку дать?

— Ничего не надо, я отлично себя чувствую.

Родриго удалось настоять на том, что он сам приготовит ей ужин. С этой задачей он справился с присущим ему мастерством, хотя стряпать пришлось на крохотной плитке в углу комнаты, да и набор продуктов был весьма непритязательным. К счастью, ему пришло в голову захватить с собой не только букет роз, но и два пакета фруктов, составивших великолепный натюрморт.

За ужином он выпытывал у нее подробности их отношений с Хиль-Луисом, но так ничего и не добился. Ясно стало лишь одно: Марсия что-то скрывает. Почему в тот вечер Луис сначала приехал к ней, а потом как ошпаренный бросился бежать и куда-то исчез? Что между ними произошло? И отчего Марсия выглядит такой бледной и усталой? Только ли потому, что работа ее совсем вымотала? А может… Может, она беременна?

Вопросы, одни вопросы без ответов. А тут еще этот сон: они видели друг друга этой ночью. Может быть, даже в одно и то же время! Тут и впрямь начнешь верить в чудеса.

Пообещав ей звонить, Родриго покинул гостеприимную Марсию. Сначала он собирался вернуться в особняк, но передумал. Он вспомнил о старенькой хижине в горах. Когда-то в ней жил его отец, желая побыть наедине. После его смерти она пустовала, но там время от времени бывал Хиль-Луис. Может, именно туда он отправился в тот вечер, когда, не дав никому объяснений, ушел от Марсии?

— Ну что тебе? — прорычал Хиль-Луис, открывая дверь хижины. — Зачем явился?

Значит, я не ошибся и он все-таки здесь!

— Полчаса тебе стучу, не могу достучаться.

— Что скажешь? — Хиль-Луис и не собирался приглашать Родриго войти.

— Нам нужно поговорить. Я пока что еще твой брат и не позволю тебе разрушить если не свое счастье, то счастье человека, который в тебе души не чает.

Хиль-Луис пустил его в дом. Это, пожалуй, было единственное достижение Родриго за все время беседы. Убедить упрямого братца в том, что он просто по-хамски ведет себя с Марсией, ему так и не удалось.

В конце концов пришлось выложить главный козырь.

— Мне кажется, что она беременна.

Это на Луиса подействовало. Он, конечно, не подал виду, лишь взглянул на Родриго исподлобья, но тот понял: вот теперь-то его точно проняло.

— Подумай об этом, — многозначительно сказал Родриго. — Как бы потом тебе не пришлось пожалеть. — С этими словами он вышел. Продолжать разговор не имело смысла: если уж такая новость для него просто пустяк, подумал Родриго.

Всю неделю от Мэри не было вестей. Несколько раз Родриго звонил ей, но вечно нарывался на Кандис. А однажды ему ответил голос, заставивший его просто бросить трубку, как будто она из раскаленного железа.

Макс!

Родриго озадаченно посмотрел на часы. Сейчас почти час ночи, стало быть, в Лондоне полночь. Ничего себе! Да, похоже, Мэри добилась независимости от родителей, которой так страстно желала. Возможно, за эту неделю они с Максом даже успели обручиться.

Вот черт!

На следующий вечер Родриго в самом мрачном настроении решительно сел перед телефоном и набрал номер Мэри.

— Алло? — раздался ее голос.

— Привет.

Ему показалось, что Мэри рада его звонку. Она принялась рассказывать, как вчера они с Максом ходили в кино, после фильма еще немного погуляли и, наконец, пришли к ней домой.

— Я возилась на кухне, когда зазвонил телефон. Кандис ушла куда-то с приятелем, так что мы с Максом были одни. Я крикнула ему, чтобы он ответил. Как ты думаешь, что произошло? На том конце, едва услыхав его голос, тут же повесили трубку.

Родриго сглотнул.

— Я знаю, кто это был. Наверняка мама. Через полчаса она мне снова позвонила, к телефону опять подошел Макс и подозвал меня. Так после этого она мне битый час читала нотации: как это почти незнакомый парень засиживается у меня до ночи. И что это люди стали такими подозрительными? Вечно им мерещится что-то мерзкое.

— Ума не приложу, — согласился Родриго.

Они еще немного поболтали о том о сем. Наконец Мэри сказала:

— Пожалуй, пора и честь знать. А то с этими телефонными разговорами ты потеряешь все деньги, которые в поте лица заработал у нас в Англии.

— Да, это точно. Кстати, пока ты еще не положила трубку, сообщу тебе новость. Помнишь, я рассказывал тебе про Марсию и Хиль-Луиса? Так вот, он вернулся из добровольного заточения и даже сделал ей предложение. А она заявила, что не выйдет за него. Даже несмотря на то, что беременна. Сказала, что он решился жениться на ней только из-за ребенка, а ее это не устраивает.

— Молодчина! — оценила Мэри самопожертвование Марсии. — Этот твой Хиль-Луис, похоже, ушлый тип, такого давно пора поджарить на медленном огне.

После этого заявления Родриго поторопился закончить разговор. Как знать, вдруг у кровожадной Мэри воображение разыграется?

На следующий день, когда у нее начались экзамены, он послал ей цветы — алые розы с поздравительной открыткой: «От Родриго с наилучшими пожеланиями!». Впрочем, его цветы оказались не единственными.

Макс тоже разошелся, преподнес ей роскошный букет, а потом с серьезным видом пригласил ее во вторник вечером в «Хилтон».

— В Хилтон? Но обед там стоит целое состояние! Ты что, клад отрыл?

— Нет, — загадочно ответил Макс. — Просто к тому времени ты уже сдашь экзамены и…

— И что? Поедим лучше здесь, в «Сент-Джонсе». Как сотрудникам отеля нам полагается скидка.

— Я не хочу есть со скидкой. Мне нужно кое-что сделать, кое о чем поговорить, а для этого больше всего подходит такое место, как «Хилтон».

Вот и гадай теперь, что он имеет в виду. И взбрело же Максу в голову пригласить ее в этот дорогущий ресторан! К чему бы это?

Что, если он собирается перевести их отношения в официальное русло? Мэри к этому совершенно не готова. Если рассуждать логически, тогда, конечно, Макс как раз такой мужчина, за которого она хотела бы выйти замуж: серьезный, целеустремленный, внимательный. И, самое главное, он не испанец.

А Родриго? С его испанской бесшабашностью, способностью в любой ситуации поднять ей настроение, с его обаянием?.. Но положиться на такого плейбоя нельзя. Кто знает, что придет ему в голову в следующую минуту?

Мэри все думала и думала, пока наконец мозги не стали у нее разжижаться. Тогда она позвонила Родриго. Ведь они, в конце концов, добрые друзья.

Он тут же снял трубку, будто сидел у телефона и ждал, когда она позвонит.

— Что? В «Хилтон»? Ничего себе! Похоже, у него грандиозные намерения!

— Да. Он сказал, что хочет со мной что-то обсудить.

— Понятно! Значит, в ближайшее время можно ожидать новости о твоей помолвке?

— Какие глупости! — фыркнула Мэри и повесила трубку.

Когда Мэри, одетая в свое лучшее вечернее платье, появилась на пороге «Хилтона», Макс уже ждал ее. Его взгляд скользнул по ее одеянию, и он молча поцеловал ей руку. По его улыбке она поняла, что он оценил ее старания.

Едва они сели за столик, на котором стояли великолепные красные розы, — снова розы! — Макс достал маленькую черную коробочку, на которой поблескивало золотом название одного из престижных ювелирных салонов.

— Открой, пожалуйста.

В коробочке лежала золотая цепочка с медальоном. Мэри была вне себя.

— Макс, ты что, я никогда не…

— Сначала выслушай меня. Во-первых, прими мой подарок как поздравление. На экзаменах ты была одной из лучших, начальство, включая мистера Банди, просто в восторге. Я замолвил словечко, так что, когда тебя официально примут в штат управляющих «Сент-Джонса», мы будем работать вместе. А во-вторых… Я уже давно собирался тебе сказать, но все как-то не было подходящего случая… — Он взял ее за руку. — Короче…

Мэри выслушала его не перебивая. Она была так рада, что он наконец-то решился ей все сказать. Вечер в ресторане прошел великолепно. Когда они садились в такси, на ее шее красовалась цепочка, а на губах сияла ослепительная улыбка.

На следующее утро ее разбудил телефонный звонок.

— Ну как, — спросил Родриго, — ты собираешься выходить за него замуж?

— Ха! — ответила Мэри и повесила трубку.

Родриго еще битых полчаса сидел и смотрел на телефон, гадая, как понимать это «ха». Они вроде бы друзья, а друзья ничего не скрывают друг от друга. Но раз она предпочла умолчать о том, что произошло в ресторане, значит, на то есть веские причины. Ничего, может, она сама позвонит и даст объяснения.

Но Мэри так и не позвонила. Он прождал целую неделю, а затем снова набрал ее номер. На этот раз у него было оправдание: он готовился сообщить ей великолепную новость.

— Только что со свадьбы, — сказал он. — Марсия и Хиль-Луис думали, думали, но все-таки связали себя узами брака. Помнишь, Хиль-Луис с ума сходил, что она ему отказала, пришлось ему наступить на горло собственной песне и попросить маму помочь. В результате мы заявились к Марсии домой и сказали: собирайся, сегодня день твоей свадьбы.

— Что? — вскричала Мэри на том конце провода. — Вы заставили ее выйти замуж? Вы?..

— Никто ее не заставлял. Она сама захотела. Ведь они с Луисом любят друг друга. Ну, а эта размолвка просто пустяки. Еще одно доказательство того, что они жить не могут друг без друга.

— Вот как? Она настолько не могла без него жить, что пришлось ее силком тащить на свадьбу?

— Ничего подобного. Я же тебе говорю…

Мэри положила трубку. Родриго решительно набрал ее номер.

— Что еще?

— Не вздумай бросать трубку. Все было совсем не так, — повторил он. — Мы в Марсии души не чаем. И не могли позволить, чтобы она всю жизнь корила себя за то, что отказала человеку, которого любит. И который безумно любит ее.

— Нечего мне зубы заговаривать, — твердо произнесла она. — Ты хочешь представить все в розовом свете, но я-то не вчера родилась и соображаю что к чему. Надо было ей бросить его прямо у алтаря. Вот был бы скандал.

— Ты сама знаешь, в Испании такое невозможно, — рассудительно произнес Родриго и поспешил убрать трубку подальше от уха.

— Алькасар, ты знаешь, как тебе повезло, что ты за сотни миль от меня?!

— Еще бы мне не знать. Будь я с тобой лицом к лицу, разве я отважился бы на подобное заявление? Я бы отвечал: да, лапочка, слушаюсь лапочка, как скажешь, лапочка!

Она рассмеялась.

Достаточно было услышать этот заразительный смех, вспомнить, как искрятся эти глаза… Родриго вздрогнул и впрямь порадовался, что находится далеко-далеко от нее. Иначе кто знает, остались бы они в этот момент только друзьями…

— Родриго, ты меня слушаешь?

— Куда я денусь!

— Ты что-то замолчал.

— Да так просто, думал.

— О чем, хотелось бы знать?

— О чем? Ну… Мне хотелось, чтобы ты была рядом со мной и… своими глазами убедилась, какая из них вышла прекрасная пара.

Секунду она помолчала. Затем тихо спросила:

— Правда?

— Правда. Я давно представляю себе, как бы все было. Ты познакомилась бы с моей семьей, побывала бы в доме, в котором я живу, и, возможно, мне удалось бы избавить тебя от врожденных предрассудков…

— Да? И не мечтай! Мои предрассудки — неотъемлемая часть моего и без того невыносимого характера. Так что радуйся, что вовремя успел от меня отделаться.

— Я и радуюсь, — не слишком весело произнес Родриго. — Как дела?

— Ничего. Тружусь в поте лица.

— А Макс как?

— Его здесь нет, если тебя это интересует.

И на том спасибо. Родриго и так уже превратился в слух, пытаясь разобрать, не раздастся ли на заднем плане знакомое покашливание.

— Сколько у вас там? Господи, уже двенадцать! Я, наверное, вытащил тебя из постели.

— Не волнуйся, я еще не ложилась. К тому же ни за что не упустила бы шанс прояснить для тебя пару-тройку проблем. А ты как там?

— Нормально. Телефон стоит у постели, а рядом — великолепная брюнетка щекочет мне шею.

Наступила пауза. Мэри неуверенно произнесла:

— Ты лжешь!

Родриго вздохнул.

— Ну вот, а я так надеялся тебя провести.

— Я же тебя знаю! — Она явно заулыбалась. — Ты только прикидываешься плейбоем, а на самом деле ужасно застенчив.

Они рассмеялись, пожелали друг другу спокойной ночи и завершили разговор.

Родриго и впрямь собирался спать, но сон что-то не шел. Поворочавшись в постели, он поднялся и направился в спальню матери.

У Клаудии Алькасар еще горел свет. Она читала на ночь.

— Привет, — сказал он.

— Не спится? — Мать посмотрела на него. — Тебя гложут какие-то мысли?

— Да так, думаю о том о сем.

— Завидуешь Луису? Видел, он готов был плясать от счастья?

— Да. Здорово, что все так прошло. Я до последнего боялся, как бы он не наделал глупостей.

— Луис? Да он от Марсии без ума. Сам же попросил меня поговорить с ней и устроить свадьбу. Я всегда знала: они созданы друг для друга.

— Да ты что? И как же ты узнала? Может, поделишься секретом? Так я тоже буду знать, кто для меня создан, а кто нет?

От Клаудии не скрылось, что ее сын слегка покраснел.

— Ты знаешь, Хиль-Луис о себе такого мнения! Он до болезненности самолюбив, ужасно боится показать перед другими свою слабость. А тут ему пришлось признать, что он жить без нее не может. Это же настоящий подвиг! Значит, он по-настоящему влюблен. А ты?

— Что я? — не понял Родриго.

— Рикардо давно женился, у них с Мартиной скоро будет ребенок. Вот и Хиль-Луис нашел свою любовь. Я жду не дождусь, когда же ты меня порадуешь?

— Я? Но я… Нет! — рассмеялся он. — И думать забудь.

Клаудиа лишь улыбнулась в ответ, мол, не зарекайся.

— Лет через десять, это еще куда ни шло, а сейчас меня и такая жизнь устраивает!

— Как скажешь. — Клаудиа обняла его. — Но все-таки я волнуюсь.

— Волнуешься обо мне? Но почему? У меня правда все отлично.

— Знаю. Ты порхаешь словно мотылек. Но неужели тебе не хочется постоянных отношений, не хочется сознавать, что есть на свете женщина, которая тебя любит, которой ты нужен?

— Если ты намекаешь на Мэри, то здесь у тебя ничего не выгорит. Эту свадьбу тебе устроить не удастся.

— Я надеюсь, что в один прекрасный день ты сам ее устроишь.

— Нет, не выйдет. Про Мэри забудь. Она почти что обручена с одним парнем. Его зовут Макс Райт. Она, естественно, утверждает, что все это враки, но меня не проведешь! Со дня на день они объявят о помолвке.

— Поэтому у тебя такой мрачный вид?

— Ничего не мрачный! — стиснув зубы, заявил Родриго. — И вообще, я спать хочу. Спокойной ночи!

— Спи спокойно, сынок.

 

5

Мэри неслась в аэропорт Хитроу на всех парах, но все равно опоздала. К счастью, из-за погоды самолет из Мадрида задерживался и у нее даже хватило времени зайти в бар выпить кофе.

Она позвонила Родриго два дня назад.

— Слушай, у меня для тебя важная новость!

У него екнуло сердце.

— «Сент-Джонс» и другие престижные отели в Лондоне и графствах Средней Англии будут выставлены на продажу. Пока об этом официально не объявлено, но битва за них уже началась.

— Фу! — не сдержался Родриго. — У меня от сердца отлегло.

— Почему? Ты уже знаешь, что…

— Нет, продолжай.

— Так вот, поскольку ты любишь устраивать всякие сделки, я решила, что тебя заинтересует возможность стать главным поставщиком морепродуктов для самых дорогих отелей в Англии. Если да, то поторопись!

— Мэри, ты прелесть! Не знаю, как тебя и благодарить. Уже лечу!

На следующее утро он позвонил ей и сообщил, что вылетает в четверг рано утром. И вот этот четверг наступил, Мэри попала в пробку (она и не думала, что в столь ранний час на дороге в Хитроу могут быть пробки), но все-таки успела до прибытия рейса из Мадрида.

Мэри взглянула на часы. Семь пятьдесят четыре. Самолет должен был приземлиться уже полчаса назад. Через широченное окно она взглянула на открывавшийся вид. Стоял март, выдался отличный солнечный денек, в такую погоду не хочется сидеть в помещении, природа зовет к себе.

Но что же с самолетом? Она заказала себе стакан апельсинового сока. Восемь двадцать. Самолета нет. Зато посетителей в баре прибавилось. Похоже, среди них немало ее товарищей по несчастью, ожидающих мадридский рейс. Восемь сорок семь. Никаких новостей. Мэри заказала грейпфрутовый сок.

Когда прошло два часа и Мэри уже перепробовала все соки, она решила, что дальше ждать смысла нет. Надо узнать в чем дело. Информация пришла к ней сама: она подслушала разговор двух бизнесменов, встречающих коллегу.

— Послушай, паршивые новости, — сказал один из них, седовласый джентльмен.

— Ты говорил со своим приятелем в администрации аэропорта? — спросил другой, помоложе.

— Да, и знаешь, что он мне сказал? У мадридского самолета что-то с шасси. Похоже, ему не удастся его выпустить.

— Да? Но тогда…

— Пока самолет кружится в облаках, пилоты и диспетчеры решают, что делать. Похоже, придется совершить экстренную посадку или здесь, или в Кале.

— Хочешь сказать, самолет сядет на брюхо?

— Другого выхода нет.

Мэри покачнулась и едва не упала на пол. Родриго! Он еще жив, но, кто знает, удастся ли пилотам совершить посадку? Останется ли хоть кто-нибудь в живых?

Седовласый джентльмен снова отправился к своему приятелю из администрации аэропорта, а по возвращении сообщил, что самолет решено сажать прямо здесь, в Хитроу. Сквозь слезы Мэри видела, как у одной из посадочных полос собираются полицейские машины и кареты «скорой помощи».

— Дамы и господа, рейс «Мадрид — Лондон» совершит посадку на полосе номер…

Мэри превратилась в слух.

— …через десять минут.

У выхода на посадочную полосу собралась толпа зевак. В небе показался самолет. Вот он снижается, вот уже отчетливо различим фюзеляж и несчастное шасси, вот он совсем рядом с землей… выпускает шасси и с каким-то неподражаемым мастерством совершает посадку.

Вокруг раздались восторженные крики и аплодисменты. Мэри застыла, словно превратившись в кусок льда. Ее будто парализовало: она не могла пошевелить ни руками, ни ногами. Лишь слезы текли по ее щекам.

— Мэри? Мария!

Сквозь слезы она увидела знакомые черные волосы и голубые глаза. Рядом с ней стоял Родриго.

— Мэри, милая, почему ты плачешь?

Когда он назвал ее «милая», Мэри пришлось изо всех сил впиться ногтями в ладонь, лишь бы не разрыдаться.

— Я не увидел тебя и решил, что тебе надоело ждать и ты поехала по делам. Прости, что все так получилось. Это не моя вина.

— Знаю, — сказала она, вытирая слезы. — Что-то случилось с шасси.

— Нам сообщили, что самолет совершит экстренную посадку, но я ничего не боялся. Знал, что все обойдется. Меня голыми руками не возьмешь!

— Да, — она невольно улыбнулась, — я тоже так думала. — Слезы снова покатились по ее лицу. Она поняла, что сдерживаться бесполезно. Родриго стоит так близко, он так смотрит на нее…

Мэри бросилась в его объятия, и он прижал ее к себе.

— Я уж боялся, что больше никогда тебя не увижу, — тихо сказал он.

— Перестань! Не говори так! — всхлипнула она, уткнувшись ему в плечо. — Как ты можешь так меня пугать? — Она обняла его, чтобы почувствовать, что он рядом, живой и невредимый.

— Ты ни капельки не волновалась за меня, да? — спросил он, когда они уже были в баре, попивая обжигающий кофе.

— Еще бы!

— Я так и понял. — В его голосе слышалось удовлетворение.

— А что еще от тебя ожидать? Стоит тебе сесть в самолет, как у того тут же начинаются проблемы! Признайся, это ты сломал шасси?

— Я его починил!

Страх, сменившийся облегчением, что все обошлось, пьяняще действовал на Мэри. Она готова была смеяться и шутить.

— Ах ты, противный хитрый голубоглазый…

— Хитрый? Я?

— А кто обманом вошел в мою жизнь? Кто соблазнил меня?

— Ну, ты преувеличиваешь. Ничего я тебя не соблазнял.

— Еще как! Спасибо, я оказалась умнее, но тебе все же удалось вырвать у меня поцелуй. — И поселиться в моих снах, сделать так, чтобы я скучала по тебе, чтобы только о тебе и думала… А ты выглядишь вполне отдохнувшим: свежий загарчик, небось с Коста-дель-Соль, те же голубые глаза, волосы, слегка посветлевшие от солнца. Похоже, жизнь у тебя идет своим чередом. — Ну что, может, пойдем?

— А? — Родриго думал о чем-то своем. — Да, да, конечно!

В машине он изложил ей свои планы.

— Дня три-четыре я проведу в Лондоне, а затем буду колесить по стране. Проеду Англию вдоль и поперек, от Лондона до Дублина. Может, даже заеду в Северную Ирландию.

— А из Ирландии прямо в самолет и обратно в Испанию? — осторожно спросила Мэри, придав голосу оттенок безразличия.

Родриго помолчал.

— Не знаю. У тебя найдется время, чтобы пообедать со мной?

— Постараюсь выкроить часок, — небрежно бросила она, хотя еще два дня назад позаботилась о том, чтобы освободить в четверг весь вечер.

— Отлично. Ну что, тогда встретимся в «Сент-Джонсе». Во сколько? В семь?

— Договорились.

Мэри едва удалось управиться с работой вовремя: за время ее пребывания в аэропорту накопилась куча дел. Она заскочила домой и переоделась в изящное кремовое платье, которое — она это знала — не останется незамеченным. Как и медальон, подаренный Максом. А в дополнение к прекрасному ансамблю — пышные черные волосы, распущенные до плеч.

Родриго уже ждал ее. Она с удовлетворением заметила, как удивленно округлились его глаза, когда он увидал, как она разоделась. Впрочем, он тоже нашел время подобрать к небесно-голубой рубашке подходящего цвета галстук. И, как ни твердила себе Мэри, что все это глупо, ее сердце буквально заколотилось в груди при виде Родриго.

— Мы поужинаем не здесь? — удивленно спросила Мэри, когда они вышли на улицу.

— Зачем? В Лондоне пока что существует «Хилтон», я проверял. — Он взял ее за руку и сказал: — Ты великолепна.

Мэри покачала головой.

— Что такое? Тебе не понравилось то, что я сказал?

— Это мне уже говорили. Другие.

— Кто это другие? — спросил Родриго, когда они уже сидели за столиком в «Хилтоне». — Расскажи своему старому другу.

— Мне нравится развлекаться, и в последнее время от поклонников прямо отбоя не было.

— Да?

— Представь себе!

Мэри сказала чистую правду. За те четыре с лишним месяца, что они не виделись, ей не раз пришлось выходить в свет. Другое дело, что мужчины, с которыми она встречалась, оказывались занудами. Они пытались поразить ее воображение роскошными ресторанами, дорогими подарками, сладкими речами. Никто из них даже и не попробовал развеселить ее. Может, потому, что лишь Родриго было под силу одним своим видом вызвать улыбку у нее на лице?

— Не понял, — нахмурился Родриго, — а Макс как же? Или он не против, что ты встречаешься с другими?

— Наоборот, «за» обеими руками.

— Постой, постой, ваша помолвка что, расстроилась?

— Не было никакой помолвки, сколько тебе повторять!

— Это я уже слышал, только ты так толком ничего и не объяснила. Все загадки какие-то. Он пригласил тебя сюда, чтобы что-то сказать. Что?

Мэри загадочно улыбнулась.

— Во-первых, он подарил мне вот это. — Она указала на медальон.

— Ого! Дорогая вещица!

— Уж я думаю.

— И ты еще говоришь, что вы не помолвлены?

— Это был прощальный подарок. Он пригласил меня в «Хилтон», чтобы сообщить, что без ума влюбился в одну красотку, нашу бывшую постоялицу. Я, говорит, сначала думал, что ты мне нравишься, но потом, когда встретил Синтию… Короче, у них настоящий роман!

Родриго рассмеялся. А Мэри было не до смеха. Ведь в тот вечер Макс сказал кое-что еще…

— Все равно я тебя никогда не интересовал.

— Перестань, Макс, — попыталась было возражать Мэри.

— Ладно, ты сама знаешь, что это правда. Извини, конечно, но я заметил, что ты влюблена в Родриго Алькасара.

— Я? В него? Ни капельки!

Макс лишь улыбнулся в ответ.

— Так или иначе, но видишь, как все вышло? Между нами все равно ничего не произошло. А теперь я и Синтия… В общем, я хотел тебя попросить… Сохрани этот медальон, носи его. На память обо мне.

— Но, Макс, мы же работаем вместе! Как я тебя забуду?..

— Мэри! — Родриго вывел ее из призрачного мира воспоминаний. — Нам принесли вино. Кстати, мне правда было приятно, что ты так сегодня обо мне беспокоилась.

— Да?

— Да. Мне даже подумалось, что ты меня… — Родриго смешался. — Ладно, забудь.

Мэри не стала переспрашивать, что он имел в виду. Сначала слова Макса Райта в ресторане, потом эти постоянные сны, в которых фигурирует Родриго, а сегодня в аэропорту — смертельная тоска, охватившая ее при мысли, что она его больше никогда не увидит… И так все было слишком ясно.

Четыре дня в Лондоне пролетели совсем быстро. Мэри и Родриго почти не виделись. Он постоянно встречался с клиентами, а в последний вечер перед поездкой по Англии навестил гостеприимный дом семейства Вальдес. Лусия Вальдес кормила его лучшими своими блюдами, ясно давая понять: ей ничего не жалко для своего будущего зятя.

— Мне ужасно неловко, — сказала Мэри, когда им наконец удалось вырваться. — Прости!

— Не извиняйся за свою семью. — Родриго, сидевший с ней рядом на заднем сиденье такси, похлопал ее по руке. — Твои родители очень милые. Но, раз уж ты все равно хочешь заслужить прощение, так и быть. Угости меня выпивкой.

Разум приказывал Мэри: остановись, скажи «нет». Сегодня его последний день в Лондоне, не хватает тебе еще под конец распустить нюни.

Но разве хоть кто-то на свете слушает голос разума?

Они приехали в «Сент-Джонс», где в просторном ресторане на первом этаже гремел джаз. Говорить в такой обстановке было просто невозможно, и они решили потанцевать.

— Отличная музыка! — заметил Родриго. — Поднимает настроение.

Мэри тоже чувствовала, что энергичный танец пошел ей на пользу. Свет был приглушен, при таком освещении его черты были едва различимы, но Мэри все равно смотрела на него, старясь запечатлеть его облик на те долгие недели, что они проведут в разлуке. Целых четыре дня она напрасно пыталась загнать внутрь чувства, охватившие ее тогда в аэропорту, прикидывалась, что все это неправда, лгала сама себе.

Он тоже смотрел на нее. Ей показалось, что он думает о том же, что и она.

— Завтра я уезжаю, — проговорил он. — Поезд отходит рано утром, ты еще будешь нежиться в постели.

— Да… Попрощаемся сейчас.

Мэри вдруг охватила отчаянная тоска. Родриго взял ее за руку и поднес ладонь к губам.

Ощутив его нежное прикосновение, она поняла, что теряет самоконтроль. В полумраке ресторана, когда на тебя все равно никто не обращает внимания, так легко прижаться к нему…

Родриго поднял голову и увидел, что ее губы совсем рядом, будто она просит, ищет поцелуя.

— Мария… — вырвалось у него. Так он никогда ее не называл. — Мария…

— Перестань, — прошептала она.

— Ты знаешь, что…

— Я все знаю. Но лучше об этом не думать. Иначе… мы можем все потерять.

— Или все приобрести? — мягко спросил он.

Мэри покачала головой.

Он тяжело вздохнул.

— Наверное, ты права, — неохотно признал он. — В любом случае, я рад, что у меня была возможность посоветоваться с другом.

— Твой друг не хочет, чтобы наша дружба была разрушена. Ибо твой друг очень высоко оценивает эту дружбу.

Если бы он не поцеловал ее в первый же день знакомства! Разве можно справиться с воспоминаниям о том, как он целовал ее. Так ее никто никогда не целовал.

— Пора прощаться, — едва выговорила она. — Тебе завтра рано вставать. Не хочу, чтобы ты опоздал на поезд. — Она сама едва слышала свои слова.

— Ты, наверное, права, — обреченно сказал он.

Ибо знал, от чего она бежит.

Родриго заплатил за напитки, и они вышли в холл. В лифте ехали одни. Едва двери закрылись, он нежно приблизил ее к себе и поцеловал в губы.

— На людях я не хотел этого делать, — объяснил он. — Но мне просто необходимо было поцеловать тебя. — И он снова припал к ее губам.

Мэри была не в силах сопротивляться. Она лишь повторяла себе: мы друзья, просто друзья. Но сама в это не верила. Ее охватило вожделение, ей хотелось, чтобы он исследовал ее тело, дюйм за дюймом, потому что никто, ни один мужчина на свете, не доставит ей такого наслаждения, как Родриго.

Лифт остановился, автоматические двери распахнулись. В ярко освещенном холле первого этажа было многолюдно.

Поздно! Уже слишком поздно что-либо думать, что-либо делать. Мэри и Родриго вышли, не держась за руки, и расстались, жмурясь от яркого света.

— До свидания, сеньор Алькасар. — Мэри протянула ему руку.

— Всего доброго, мисс Вальдес. Весьма признателен за вашу помощь и поддержку.

— Не стесняйтесь, звоните, если возникнет необходимость.

— Благодарю вас. Непременно.

И он ушел. Она так ждала эти несколько дней. И вот, все прошло. Теперь его не будет несколько недель. Затем он снова вернется дня на два. А потом уедет к себе в Испанию.

Наверное, это к лучшему. Она поступила так, как надо. Нет сомнений. Она не поехала бы с ним в Испанию, даже если бы он попросил. А он и не просил.

И слава Богу! Мэри поздравила себя с тем, что не совершила самой ужасной ошибки в жизни. Молодчина, сказала она себе, можешь собой гордиться!

Только почему же тогда так тошно на душе?

Народу в «Маккей-отеле» все прибавлялось. Мэри уже начала жалеть, что заявилась сюда. Все-таки это глупая идея — отправиться в Ирландию, никому ничего не объяснив, ради одной цели: увидеть Родриго.

Прошло уже две с половиной недели с тех пор, как они не виделись. Несколько раз он выкраивал время и звонил ей, раз или два посылал длинные телеграммы, в которых сообщал, как продвигаются дела. О том же, что волновало их обоих больше всего, не упоминалось ни слова.

И Мэри почувствовала, что начинает сходить с ума. Она представила себе темноволосых шотландок, рыжеволосых ирландок и прочих особей женского пола, которые так и увиваются за Родриго. Ведь такой красавец не может и в гостиницу зайти, не обратив на себя всеобщего внимания.

Ее охватила ревность. И одновременно желание удостовериться, что ее худшие опасения имеют под собой основу. Наверняка после тяжелых трудовых будней Родриго устраивает в номере отеля настоящие оргии. Даже странно, если это не так: он богат, красив, обаятелен. Весь мир у его ног.

Терпеть неопределенность она больше не могла. Вот почему собрала вещички, выпросила у мистера Банди несколько дней отпуска и на самолете отправилась прямиком в Дублин. Выйдя из самолета, села в такси и покатила в «Маккей-отель», где остановился Родриго Алькасар.

И приехала как раз вовремя. Едва Мэри успела подумать, что ее затея с перелетом полное безумие, как из лифта вышел Родриго. Стояла теплая погода, и на нем была легкая спортивная рубашка и льняные брюки, прическа была элегантно-небрежной. Но самое главное — на нем висела какая-то рыжеволосая бестия. Лет семнадцать-восемнадцать, отметила про себя Мэри, отличная фигурка, аппетитные груди прямо-таки торчат из облегающего платья. И эта красотка, рядом с которой чувствуешь себя столетней старухой, вцепилась в Родриго так, будто он ее собственность.

Мэри судорожно огляделась в поисках убежища. Итак, теперь она убедилась в правоте своих подозрений. Но не хватает еще, чтобы Родриго узнал, что она оказалась такой дурой. Что она приехала сюда из Лондона только ради того, чтобы с ним увидеться.

Родриго тем временем получил увесистый удар по спине.

— Род, приятель, — завопил мужчина лет сорока — сорока пяти, вышедший из лифта вместе с Родриго и его подружкой, — раз уж вы с Шилой все равно вместе, сходили бы куда-нибудь проветриться!

Только теперь Мэри заметила, что Родриго явно не по себе.

— Право же, мистер О'Коннор, у меня полно дел. — Он попытался высвободиться из цепких объятий рыжеволосой красотки, но ничего не вышло.

— Подумаешь, работа! — продолжал рокотать ирландец. — Успеешь еще наработаться! Ты и так заграбастал контракт на полмиллиона, куда ж еще! Расслабься, приятель, получай от жизни удовольствие!

— Моя… моя подруга вот-вот приедет, — нашелся Родриго.

От того, как он произнес слово «подруга», Мэри затрепетала.

— Нет у тебя никакой подруги! — заявила Шила. — Просто корчишь из себя недотрогу, но, — она хохотнула, — мне это даже нравится.

— Честное слово! — сказал Родриго. — Мэри действительно существует. Она будет здесь с минуты на минуту.

— Это еще не факт! — пророкотал О'Коннор. — Да и на кой она нужна? Ты молодой парень, сам знаешь, как получить удовольствие!

— Мне… мне надо позвонить. — Родриго удалось оторваться от Шилы. Он направился к телефонной будке, а она, обиженно поджав губы, проследовала в бар. Мэри осторожно подошла к будке и навострила уши.

— Отель «Сент-Джонс»? Мисс Вальдес уже вернулась? Нет? Да, я слышал, но она со мной не связалась. Как же так, она не могла уехать! Что значит «почему»? Потому что мне нужно поговорить с ней, вот почему! Вопрос жизни и смерти, даже поважней…

— Тогда выкладывай, — пропела Мэри у него из-за спины.

Родриго вздрогнул и выпустил из рук трубку.

— Ты?.. Как ты здесь оказалась? — Он побледнел, будто привидение увидел.

Мэри сложила руки, будто джинн.

— Вызывали, повелитель? Вы потерли волшебную лампу, и вот я тут. — Она бросила многозначительный взгляд на семейку О'Коннор.

— Мэри, ради Бога, спасай! Эта девчонка просто крокодил какой-то!

— А по-моему, очень миленькая, — заметила Мэри.

— Миленькая, как же! Слушай, мне не до шуток. Этот милый крокодильчик вот-вот съест меня на обед. Я бы послал ее, да вот беда — ее папаша владеет фирмой, только что давшей мне огромный заказ. Рикардо будет в восторге, но, боюсь, если я прогоню его дочурку, старик О'Коннор аннулирует контракт.

— Да, положение не из легких, — с наигранным сочувствием произнесла Мэри. — Она же совсем ребенок, куда ее отец смотрит?

— Ребенок! Да она вешается на первого встречного.

— Но ты-то не первый встречный! — Мэри явно наслаждалась происходящим.

— Ее отцу все равно. Чем бы дитя ни тешилось!.. Я уж и так пытался ей все объяснить, и эдак, упомянул про тебя и даже стал тебе звонить, но тебя как назло не оказалось на месте. — В его голосе послышалась обида.

— Естественно, я же полетела сюда.

— Ты знала, что будешь мне нужна, — растрогался Родриго, — и ты прилетела.

— Что-то буквально толкало меня к тебе, сама не знаю что. — Мэри готова была петь от счастья. Конечно, все это просто совпадение, но зато какое! А Родриго надо еще немного помучить. — Я тебя не понимаю. Она красивая, молодая, богатая. Пользуйся случаем!

Первый раз в жизни она увидела, как он рассердился.

— Ты несешь глупости! Ничего глупее не слышал! — Родриго даже покраснел.

Несколько секунд они стояли, уставившись друг на друга. Наконец Мэри сдалась:

— Наверное, ты прав.

— Рад, что ты поняла.

Похоже, он продолжает обижаться.

— Гляди, твой дружок идет. — Мэри указала на краснощекого О'Коннора.

— Тогда за дело, — шепнул ей Родриго и, прежде чем она успела опомниться, сжал ее в своих объятиях. — Милая, как я рад тебя видеть!

Мэри попыталась что-то сказать, но это было невозможно: он заткнул ей рот театральным поцелуем. Впрочем, хотя поцелуй имел чисто практическое назначение, было в нем что-то такое, о чем стоит подумать на досуге.

Родриго не торопясь выпустил ее из объятий, буркнул «подыграй мне» и просиял.

— Радость моя, позволь тебя познакомить. Мистер О'Коннор, миссис О'Коннор и их очаровательная дочь Шила.

Мэри поклонилась со светской учтивостью. Шила окинула ее презрительным взором, папаша О'Коннор с недоверием таращил глаза, а миссис, похоже, все это уже давно наскучило.

— Вот и отлично! — пророкотал ирландец, когда с любезностями было покончено. — Почему бы нам не пообедать сегодня вечером впятером? А, что скажете?

— Отличная мысль! — Родриго продолжал улыбаться, хотя такое развитие событий его не вполне устраивало.

— Жаль, что мы не сможем побыть вдвоем, — сказал он Мэри, когда они наконец вырвались из сетей О'Конноров, — но вечер в ресторане, к тому же впятером, лучше, чем общение с этой вампиршей наедине.

— Ну и перепугался же ты! — рассмеялась Мэри.

— Еще как. Я же ужасно стеснительный. Мама не научила меня, как обращаться с такими девушками.

— Пришлось тебе до всего доходить своим умом, — едко заметила Мэри.

— Мне понадобится твоя защита.

— Что от меня толку? Эта Шила быстро раскусит вранье.

— Не раскусит, если будешь вести себя подобающе, смотреть на меня с обожанием, будто я венец творения, а на нее кидать убийственные взгляды. Справишься?

— Постараюсь, — сухо ответила Мэри. — Хотя что-то ты не больно тянешь на венец творения.

— Правильно, правильно! Слабого столкни!

— Не искушай. Еще указания будут?

— Да. Надень на себя что-нибудь посексуальнее.

— Например?

— Тебе лучше знать. Только пусть это будет нечто такое, что даст ей понять: я занят, и точка!

— Какой же ты все-таки эгоист! Никогда не встречалась с таким невыносимым, самодовольным…

— Ты сделаешь, что я прошу?

— Да!

 

6

Мэри подумывала: а не устроить ли несносному Родриго сюрприз? Так, чтобы он на всю жизнь ее запомнил. Скажем, явиться в ресторан в одном нижнем белье!

Но эту мысль, хорошенько поразмыслив, она отвергла. Вместо этого отправилась на прогулку по дублинским улицам в поисках бутика. Дублин ее не разочаровал. В первом же дорогом магазине она присмотрела подходящее платье — ярко-алое, с огромным вырезом, под которое даже бюстгальтер не наденешь. Зайдя к себе в номер, Мэри надела свой наряд, удовлетворенно оглядела себя в зеркале, подобрала подходящие туфли на шпильках. Хотел чего-нибудь посексуальнее? Получай!

Родриго был поражен. Этого не удалось скрыть, несмотря на все его усилия казаться невозмутимым. Впрочем, и Мэри тоже не осталась равнодушной к его внешнему виду: в этот вечер он оделся с особой тщательностью. Темный пиджак подчеркивал широкие плечи и мощную грудь, а когда он взял ее за руку и оглядел, мускулы чертовски сексуально забугрились под легкой тканью.

— Сойдет? — не без иронии спросила она.

Он выдохнул.

— Более чем.

Мэри была рада, что не пожалела времени на выбор платья. Этот его взгляд с лихвой окупил и ее усилия и деньги!

— Тогда за дело, о венец творения! — провозгласила она, и, взявшись за руки, они проследовали в ресторан.

Как и следовало ожидать, Шила О'Коннор вырядилась в платье, которое удивительным образом было коротко ей с двух сторон — и сверху и снизу. Рядом с ней Мэри выглядела просто монахиней. Но — и это Мэри отметила с удовлетворением — Родриго не обращал на Шилу ни малейшего внимания, как та ни старалась забраться к нему на колени.

Ее папаша вел свою игру: ему было важно отвлечь внимание Мэри от Родриго. Для этого он сначала рассказал ей о том, как разбогател, затем потребовал ее рассказать о своей работе, а когда она упомянула про «Сент-Джонс», принялся делиться воспоминаниями о том, как впервые приехал в Лондон.

— И давно вы с Родриго знакомы? — спросил О'Коннор.

— Давным-давно, — без запинки ответил Родриго. — Причем обстоятельства нашей встречи были весьма необычны. Весьма. — Он слегка пихнул Мэри в бок. — Дорогая, расскажи им, как мы в первую же минуту принялись обсуждать нашу свадьбу?

— Не думаю, что остальным это будет интересно, — смутилась она.

Но тут уже настала очередь Шилы встрять в разговор.

— Вы втюрились в друг друга с первого взгляда? — присвистнула она.

— Да, представь себе, — подтвердил Родриго.

Мэри не знала, куда и деваться. Тут вмешалась мамаша О'Коннор.

— Шила, не «в друг друга», а «друг в друга» — так правильно говорить. И что у тебя за выражения такие? Втюрились? Что подумает о тебе Мэри?

— Ах, мама, при чем здесь это? — Шила наклонилась поближе к Родриго. — А ты, небось, не рассказал ей, как мы встретились? И чем занимались в первые же несколько минут?

Родриго заерзал.

— Не думаю, — произнесла Мэри с ледяной улыбкой, — не думаю, что мне это интересно.

— Да, — продолжала гнуть свое Шила, — он тебе ничего не рассказал. Ничегошеньки! Да, дружок? — Она погладила Родриго по груди.

Мэри решила, что с нее достаточно. С прежней обаятельной улыбкой она наклонилась к Шиле и произнесла:

— Убери лапы от моего парня, поняла? Не то мигом окажешься в бассейне.

— Папа! — закричала Шила так, будто ее уже швырнули в бассейн, в котором полным-полно пираний.

Папаша О'Коннор побагровел.

— Ты что? — прорычал он, вставая. — Забылся, да? Ну-ка скажи своей девке, чтобы она сейчас же извинилась!

Родриго продолжал сидеть. Он спокойно смотрел на него, хотя Мэри заметила, как заплясали в его зрачках гневные огоньки.

— По-моему, Мэри не за что извиняться.

— Не за что! Это он мне говорит! — О'Коннор буквально плевался от злости. — Эта…. эта… Она оскорбила мою дочь. А ты сидишь и молчишь! Сделай же что-нибудь!

Родриго поднялся и посмотрел на О'Коннора так, что тот невольно сделал шаг назад.

— Я собираюсь жениться на Мэри, — с прежним спокойствием произнес он. — Вот что я сделаю.

— Тогда и не мечтай, что я куплю твоих безмозглых улиток для своего ресторана!

— Я аннулирую ваш заказ. — На лице Родриго была улыбка.

О'Коннор еще больше покраснел, рявкнул «хам» и направился к выходу. Шила, на глазах которой выступили слезы, засеменила за ним, в последний раз оглянувшись на Родриго. Миссис О'Коннор зевнула, поднялась, раскланялась и последовала за супругом и дочерью.

Мэри, не сдержавшись, прыснула. Родриго мрачно взглянул на нее.

— Ну вот, про контракт на полмиллиона фунтов можно забыть. Рикардо будет в восторге.

— Ты был просто великолепен, — выдавила из себя она, продолжая смеяться. — Ты первый, кто пожертвовал за право жениться на мне полумиллионом. Жалко, что не миллионом. Хотя, если перевести на доллары…

— Мэри… — начал он.

— Ладно, ладно, не суетись, я знаю, ты просто пошутил.

— Да, да, — быстро подтвердил он. — Я слишком молод, чтобы умирать.

— Но все равно ты вел себя, как заправский рыцарь.

— Куда там. — Родриго опустил голову. — Как настоящий трус.

— Что-что?

— Да так. Потанцуем?

Словно по команде, оркестр заиграл веселенькую мелодию в стиле рок-н-ролл. Мэри и Родриго вошли в круг танцующих.

— Отличный вечер! — прокричал он ей, пытаясь перекрыть шум музыки.

— По крайней мере, мне скучать не пришлось. Как ты объяснишь Рикардо потерю столь перспективного клиента.

— Да никак. Если ему хочется возиться с этим надутым индюком, пусть сам приезжает в Ирландию. Проблема не в этом. А в твоем платье.

— Вижу. — Мэри проследила за его взглядом. — Ты ведешь себя совсем не по-рыцарски. Сейчас же прекрати!

— И как прикажешь оторвать взгляд от столь захватывающего зрелища? — спросил он, продолжая смотреть на вырез ее платья.

Мэри улыбнулась.

— Если прижмешь меня к себе, то тебе не будет видно.

Он так и поступил.

— Довольна.

— Уже лучше.

Заиграли блюз, отлично подходивший к той позе, в которой они танцевали. И все же, сказала себе Мэри, я должна его остановить. Как ни приятно чувствовать его тело совсем рядом, как ни хочется ей снова ощутить прикосновение его губ, она должна помнить: сегодняшний вечер, скорее всего, последний, что они проведут вместе. После этого не будет ничего.

— Сколько еще ты пробудешь в Дублине? — спросила она.

— Дня два-три. Ты останешься?

— Три дня я выкрою.

А потом они расстанутся. Расстанутся навсегда.

— Я буду приезжать, — сказал он, словно прочитав ее мысли. — А ты приедешь в Испанию.

— Вряд ли. Люди вообразят невесть что.

— Они подумают, что мы любим друг друга.

Он поцеловал ее, прежде чем она успела его остановить. А остановиться потом уже не было никакой возможности.

— На нас все смотрят, — наконец произнесла Мэри, оглядевшись.

Еще бы не смотреть: музыка давно стихла, а они все стояли посреди зала и целовались.

— По-моему, мы красиво смотримся! — заметил Родриго. — Пошли? — Он взял ее за руку, и под аплодисменты они удалились.

У двери ее номера он произнес:

— Мария…

— Не надо, — попросила она. — Отправляйся спать.

Она открыла дверь и вошла. Почти. Ибо Родриго прошептал «спокойной ночи» таким тоном, что она не смогла не остановиться. Он по-прежнему держал ее руку, и она сделала шаг назад. А затем потянула его за руку и впустила к себе.

Родриго собрался было включить свет, но Мэри остановила его. Так они и стояли в полутьме, прислушиваясь к биению сердец.

— Мария… — повторил он.

А она даже не сказала, чтобы он называл ее Мэри. В этот момент она как никогда прежде чувствовала себя испанкой — страстной, желанной, готовой на все ради любви.

Он наклонился и поцеловал ее. Этот поцелуй снял последние барьеры, которые они с таким трудом воздвигли на пути к взаимному чувству. Они принялись неистово целовать друг друга, словно намереваясь наверстать время, упущенное еще с первой встречи.

— Мы не должны этого делать, — тихо произнес он и поцеловал ее. — Ты сама сказала.

— Я ошибалась. Мы ошибались. — Она целовала его как безумная, ощущение его тела сводило ее с ума. — Я не могу иначе.

— И я… — Его губы ласкали ее шею. — Я всегда это знал.

Она едва отдавала себе отчет в том, что он делает, в том, что он стягивает с нее то самое жутко сексуальное платье. А под платьем у нее почти ничего нет.

— Видеть тебя в этом платье было просто пыткой. — Он опрокинул ее на кровать и принялся стягивать белье.

А когда он легонько провел тыльной стороной ладони по ее губам, Мэри отбросила последние сомнения. Казалось бы, простой жест, но он наполнил ее огнем. Уже в следующую минуту он нашел ее груди и стал ласкать губами и языком. Она чувствовала, как по телу разливается тепло — но не такое, от которого хочется закрыть глаза и заснуть, нет, такое, которое зовет к действию.

Ее губы, лицо, шея, грудь, все тело ожили под его поцелуями. Она не видела, но чувствовала каждую клеточку его тела — сильного, мускулистого и в то же время нежного, созданного для того, чтобы дать ей любовь. А она сама создана для того, чтобы дать любовь ему.

Мэри знала: это начнется в любую секунду, она ждет это, и он тоже в нетерпении, просто нарочно хочет помучить ее, и вот…

На постельной тумбочке зазвонил телефон.

 

7

Телефон все звонил и звонил.

— Нет! Нет! — простонала Мэри. — Пусть звонит, пока не перестанет.

— Радость моя, я же не железный. Ответь.

— Кому я могла понадобиться в такой час? — воскликнула Мэри.

— Сними трубку и узнаешь. Только побыстрее.

Мэри наклонилась к телефону.

— Алло.

— Мне срочно нужно поговорить с Родриго Алькасаром, — услышала она женский голос. — В его номере никто не отвечает. Вы не знаете, где он.

— Здесь, — ответила Мэри, едва сдерживаясь, чтобы не положить трубку, — минуту.

Родриго взял трубку из ее рук. Она встала, накинула халат и прошла в ванную.

— Прелесть моя! — услышала она голос Родриго и чертыхнулась.

Она проклинала телефонистку. Портье, должно быть, видел, что они ушли из ресторана вместе, и сказал ей, что Родриго, возможно, в ее номере. Обслуживание на высшем уровне!

Умывшись холодной водой, Мэри вспомнила, с какой радостью Родриго закричал «прелесть моя»! А ведь еще секунду назад взбесился из-за того, что его прервали на самом интересном месте.

Брось, приказала она себе. Что за глупости, что за беспочвенная ревность? Ну и что, что «прелесть»? Подумаешь, это только такое выражение. Но эта женщина встала перед ними как раз в ту минуту, когда она, устав сопротивляться вожделению, поддалась страстям и готова была к тому, что казалось самым прекрасным на свете…

Она услышала, как он положил трубку, и вышла из ванной. По выражению его лица она поняла, что случилось что-то плохое.

— Родриго, что случилось? Отчего у тебя такой вид?

Никогда прежде она не видела, чтобы он был так потрясен.

— Звонила Мартина, жена Рикардо. У мамы инфаркт.

— Нет, не может быть! Как это случилось?

— У нее больное сердце, время от времени случались приступы, но она не обращала на них внимания. Говорила, все пройдет. Но на этот раз… не прошло. Мне нужно лететь домой. — Он тряхнул головой, пытаясь отогнать от себя мысли о самом худшем.

Мэри поняла, как нужна ему. Она подошла и обняла его, говоря без слов: я с тобой, я поддержу тебя, что бы ни случилось.

— Я надеюсь, что и на этот раз все обойдется, — проговорил он, поглаживая Мэри по спине, — но Мартина волнуется. Мама уже немолода…

— Тогда вылетай сейчас же! Собирайся, а я пока позвоню в аэропорт.

— Мэри, — произнес он. — Мэри, летим вместе.

Она удивленно взглянула на него. В его глазах была мольба.

— Летим в Испанию. Я не смогу без тебя, если мама…

— Не думай об этом, ничего не случится. — Она поцеловала его. — Разумеется, я полечу.

Родриго одевался, а Мэри связалась с портье. Тут он вдруг подошел к ней и заявил:

— Нет, не нужно. Останься. Забудь о том, что я сказал.

Мэри, уже в который раз за день, испытала потрясение.

— Ты не хочешь, чтобы я…

— Ты мне нужна, но у тебя же работа. Зачем лететь на другой конец света только ради моей прихоти. Извини, я не должен был тебе это предлагать.

— Ты в своем уме? — воскликнула она. — Я нужна тебе, неужели же я не поеду с тобой?

— Но твоя работа… Тебе столько пришлось вынести, чтобы сдать эти чертовы экзамены. Нельзя же бросать все из-за того…

— Из-за тебя? Для тебя я готова на все. Помни об этом. Я закажу билеты, а потом позвоню Максу Райту. Ты же знаешь, он отличный парень и все устроит.

— Ты чудо!

От этих слов, сказанных с подкупающей искренностью, ее глаза наполнились слезами. Но сейчас не время плакать. Мэри позвонила в аэропорт и выяснила, что прямых рейсов до Мадрида в ближайшие двенадцать часов не будет. Придется лететь сначала в Лондон, а уже там делать пересадку. Впрочем, это и к лучшему: Мэри совсем забыла, что у нее нет паспорта, хорошо Макс напомнил. К счастью, он, как всегда, был образцом рационального мышления.

— Без паспорта не обойтись, но, раз ты все равно будешь в Лондоне, Кандис тебе его привезет. Я ей сейчас же позвоню.

Мэри рассыпалась в благодарностях и повесила трубку. Надо же, как поменялись приоритеты, подумала она. Еще два дня назад работа была для меня на первом месте, а теперь я не могу думать ни о чем и ни о ком, кроме Родриго. Выражение его лица, когда он узнал новость о матери, не выходило у нее из головы. Она просто не могла бросить его в такую минуту.

Несмотря ни на что, Мэри не терпелось увидеть родину своих предков. Испания всегда оставалась для нее загадкой, страной, которая странным образом притягивала ее, что бы она ни говорила и как бы ни корчила из себя англичанку. Теперь она поняла: в ней нет ничего английского, кроме произношения. Ни одна здравомыслящая английская леди никогда бы не бросила все ради такого мужчины, как Родриго. Кто он ей? Даже не жених!

Но, глядя на побледневшего Родриго, она понимала, что не совершает ошибки. Ее место сейчас не в «Сент-Джонсе» среди клиентов, а рядом с ним. Ему сейчас плохо, он не знает, какими новостями встретит его Мадрид, и неизвестность сводит его с ума.

Она взяла его за руку и сжала. Он благодарно улыбнулся в ответ. Только теперь ей пришло в голову, что Родриго, в сущности, ребенок, такой же наивный и беззащитный. Она долго пыталась скрывать от него свои чувства, пыталась даже обманывать себя, но судьба распорядилась иначе. За один вечер она поняла, что он нужен ей и как мужчина, способный удовлетворить ее вожделение, и как нежный и заботливый друг, который бесконечно ей дорог и о котором болит сердце.

Выйдя из самолета, Родриго огляделся и, заметив высокую темноволосую женщину, бросился к ней. Та раскрыла объятия. Мэри обратила внимание на ее живот: как и говорил Родриго, Мартина была беременна.

— Врачи сделали все возможное… — услышала Мэри, и ее сердце екнуло. — К счастью, с Клаудией все в порядке. Опасность миновала.

Слава Богу! — облегченно вздохнула Мэри. Мартина бросила на нее взгляд.

— Мэри, познакомься, это Мартина, жена моего старшего брата, Рикардо. Мартина, это Мэри Вальдес. Она прилетела со мной потому, что она… я… — Родриго замялся.

— Я все понимаю, — пришла ему на помощь Мартина. — Очень рада знакомству. Как и остальные. Мы с нетерпением ждали тебя после того, что рассказывал нам Родриго.

Что он им такое наговорил? Сейчас неподходящий момент задавать вопросы. Они уже сидели в машине, мчавшейся в больницу, куда положили мать Родриго, Клаудию Алькасар.

— Маме стало нехорошо, — объяснила Мартина, — сердце забилось с перебоями. Она говорила: все пройдет, но становилось хуже. Мы вызвали врача, и тот сказал, что дома оставаться нельзя, нужно поместить ее в больницу. К счастью, медики вмешались вовремя, ничего страшного не произошло, теперь ее состояние стабильное. Да и сама она говорит, что чувствует себя намного лучше. — Она взглянула на Мэри и улыбнулась. — Когда я сказала, что ты тоже приедешь, она была заинтригована.

Мэри ответила улыбкой. Только сейчас она сообразила, что перешла на испанский, который, конечно, знала, но никогда не использовала.

Подойдя к палате, в которой лежала Клаудиа Алькасар, Мэри, Родриго и Мартина поздоровались с коренастым темноволосым мужчиной. Мэри догадалась, что это и есть его знаменитый брат Рикардо.

Братья расцеловались.

— Вы как раз вовремя, — сказал Рикардо. — Мама проснулась, чувствует себя, по ее словам, отлично. Спрашивала о тебе.

Он подвел их к окошку, через которое было видно палату и красивую женщину, лежавшую на постели.

— Я пойду к ней! — сказал Родриго.

— Правильно, иди, не заставляй ее ждать.

Он бросился к матери. А Рикардо занялся своей женой. Он осторожно обнял ее. Мэри поняла, что братья слеплены из разного теста. Рикардо не привык на людях выказывать чувства, но любому было ясно, как он любит свою жену.

— Рад нашей встрече, Мэри, — сказал ей Рикардо. — Жаль, что при таких обстоятельствах. Но Родриго уже давно пора было нас с вами познакомить.

Пока Мэри думала, что это значит, появился Хиль-Луис и его Марсия. Пришлось заново повторять всю церемонию знакомства. Марсия заметила, что Мэри не по себе, и решила ее поддержать.

— Ты проделала такой путь, чтобы быть рядом с Родриго? Молодец! Это доказывает, как ты его любишь!

— Я…

— Да и Клаудии не помешает услышать добрые вести. Конечно, еще рано объявлять обо всем официально, но я уже давно ждала, когда же вы решитесь. Скажу по секрету: еще зимой, когда он приехал ко мне и пожаловался, что ты не захотела выйти за него, я поняла, что он этого дела так не оставит.

— Он сказал, что я?..

— Он только о тебе и говорил! А когда ты отвергла его, я сказала ему: ну и поделом, а то привык считать себя неотразимым! Правильно, пусть сомневается до последнего момента, все равно результат известен.

— Нет, вы… ты не понимаешь, — попыталась объясниться Мэри, — я не хотела хитрить, просто… И сюда я приехала вовсе не для того, чтобы…

Она замолчала. Так зачем же она сюда поехала? Способна ли женщина забросить все дела и, не задумываясь ни на секунду, последовать за мужчиной, который для нее ничего не значит? К тому же она догадывалась, какой ей будет оказан прием.

Но Родриго не предлагал ей свое сердце. Лишь во время дурацкого ужина с О'Коннорами он назвал ее своей будущей женой, но это был всего лишь розыгрыш.

Однако остальные об этом ничего не знают. Похоже, лишь для них двоих все еще впереди, ибо он ни о чем ее не просил, а она ни на что не давала согласия.

За спиной раздался голос.

— Мама хотела бы познакомиться с тобой, сказал Родриго.

Она проследовала за ним в палату. Клаудиа Алькасар оказалась настоящей красавицей. Неудивительно, что у нее такие красивые дети!

Пожилая женщина улыбнулась и протянула руки ей навстречу.

— Доченька! — сказала она.

Клаудиа говорила по-испански, и то, что она назвала ее дочерью, дало Мэри понять, что теперь и она член ее семьи.

— Сеньора… — заикаясь произнесла Мэри. Весь испанский вылетел из ее головы. Она не могла сказать ни слова, хотя все понимала.

— Зачем так официально, — сказала Клаудиа. — Называй меня по имени. Я еще не поблагодарила тебя за то, что ты приехала сюда. Родриго мне уже все рассказал. У тебя удивительно доброе сердце. — Ей было тяжело говорить.

— Хватит, мама, — вмешался Родриго. — Тебе нельзя много говорить.

— Да, ты прав. У нас еще будет время все обсудить. Скажу вам лишь одно: не медлите. Не теряйте времени. Как знать, не будет ли потом слишком поздно.

Родриго остался с матерью, а остальные, в том числе и Мэри, направились в фамильную резиденцию семейства Алькасар — огромный особняк, построенный в средневековом стиле, с лепниной на стенах, широкими лестницами и высоченными потолками.

Мэри взирала на дом со смешанным чувством восхищения и страха.

— Я тоже не сразу привыкла, — сказала ей Мартина. — Но теперь этот роскошный особняк стал для меня домом. Хотя мы с Рикардо не все время проводим тут. Летом по большей части живем в загородном домике у реки. А сюда переехали недавно, из-за Клаудии и из-за моего ребенка. До родов осталось совсем немного времени. Хочешь посмотреть нашу спальню?

— С удовольствием.

Мартина не без гордости распахнула перед ней дверь в большую комнату с двумя кроватями — одной огромной, размером со стадион, двуспальной, и другой, напоминавшей детский манеж, поменьше.

— Здесь будет спать наш ребеночек, — сказала Мартина. — А теперь пойдем к тебе. Твой багаж должны были перенести в комнату.

Они прошли по длинному коридору до алькова. Мартина открыла дверь и остановилась на пороге.

— Что вы здесь делаете? — холодно спросила она.

Мэри выглянула из-за ее плеча. В комнате была служанка. Она уже распаковала чемодан и принялась за сумочку. В сумке хранились немногие драгоценности Мэри — те, которые действительно можно было назвать этим словом.

— Я же просила Ренату распаковать вещи!

— Простите, сеньора, Ренату отправили за покупками. Я просто хотела помочь.

— Ладно, вы свободны.

Хозяйка была явно чем-то недовольна. Она молчала до тех пор, пока служанка не вышла из комнаты. Все это не укрылось от Мэри, но она сочла за лучшее повременить с вопросами.

— Пойдем на балкон, а то ты так и не увидела свою родину!

— Вообще-то я родилась в Англии и всю жизнь там жила, — объяснила Мэри. — Но ты права: Испания просто великолепна. Даже то, что я успела увидеть по дороге из аэропорта…

— Это еще что! Подожди, мы еще устроим тебе экскурсию по стране. Таких пейзажей, как здесь, ты нигде больше не встретишь.

Они вернулись в комнату.

— Эта спальня такая огромная и красивая, — заметила Мэри.

— Правда? Я здесь спала, когда приехала сюда, чтобы… — Мартина вдруг замолчала.

— Когда ты решила выйти за Рикардо, — закончила за нее Мэри. — Должно быть, Рикардо встретил тебя в аэропорту, и вы прямиком отправились сюда.

Мартина не ответила. Мэри почувствовала, что разговор ей чем-то неприятен. Ну и дом! Сплошные загадки: то история со служанкой, то Мартина с Рикардо… Недаром я поклялась, что ни за что сюда не приеду. Так зачем же приехала?

Потому что Родриго нуждается в ней. Она должна ему помочь. Но не только поэтому. Он тоже ей нужен. Ее тело по-прежнему горело от вожделения, которое так и не было удовлетворено. Она знала: Рикардо — единственный мужчина, который способен это сделать.

Раздался стук в дверь.

— Войдите! — сказала Мартина. — Извини, я подумала, ты захочешь немного отдохнуть. Попросила, чтобы тебе принесли кофе и бутерброды. Не откажешься?

— Еще бы!

— Ну тогда отдыхай. Не буду тебе надоедать. — Мартина поднялась и поцеловала ее.

Мэри устроилась перед маленьким столиком, съела два бутерброда — ведь с утра у нее во рту не было ни крошки — и решила немного прикорнуть. Ее разбудил нежный поцелуй.

Что может быть приятнее, чем проснуться в объятиях любимого?

— Не могу тебе передать, как я счастлив, что ты здесь, — тихо произнес он. — Что бы я без тебя делал?

— Твоей маме уже лучше, — заметила Мэри. — Я тебе больше не нужна.

— Ты всегда мне нужна. — Он прищурился. — Мы кое-что не закончили.

Она улыбнулась, поддержав его игру.

— А когда закончим, отправишь меня домой?

Он вдруг посерьезнел.

— Мы никогда не закончим. Никогда.

Он снова обнял ее и поцеловал. Мэри прижалась к нему, ее переполняли чувства, которые она никогда прежде не испытывала. Какие чувства? Она боялась произнести слово «любовь», боялась признаться даже самой себе, что любит его, но жить без него уже не могла.

Прошло минут пять, прежде чем Родриго с неохотой прекратил поцелуй.

— Делать нечего, меня вообще-то послали сказать тебе, что скоро будем ужинать.

— Я успею принять душ?

— Вполне, если не будешь долго плескаться в воде. Я за тобой зайду.

Мэри приняла душ и надела синее с белыми блестками платье из шелка. Еще Кандис в Лондоне твердила ей, что это платье прекрасно гармонирует с ее черными волосами и смуглой кожей.

Едва с туалетом было покончено, как в дверь постучали. На этот раз Родриго был не один.

— Приглашаю тебя к столу, — по-дружески улыбнулась ей Мартина, в отсутствие Клаудии исполнявшая обязанности хозяйки дома.

Они спустились в столовую.

— Привет, братишка, — произнес Рикардо, выходя из кабинета. — Только что говорил с О'Коннором. Он заявил, что все утро пытается до меня дозвониться. Был вне себя от злости, сказал, что сделал тебе заказ на полмиллиона фунтов и тут же его аннулировал. Что творится на белом свете!

— Я сказал ему, чтобы он засунул свой заказ… сам знаешь куда.

— Но почему?

— Он оскорбил Мэри.

— Тогда понятно. Ты поступил правильно.

Ужин прошел просто великолепно: и еда и разговоры были на высшем уровне. Мэри даже стыдно стало, что она с недоверием относится к хозяевам: ведь те воспринимают ее как нового члена семьи.

Ну ничего, сказала она себе, это пройдет. Все дело в том, что я стесняюсь. Мне просто нужно привыкнуть к незнакомой обстановке.

Прошло два дня, и врачи разрешили Клаудии Алькасар вернуться домой. По случаю ее возвращения был устроен великолепный праздник, закончившийся вечером настоящим пиршеством.

После ужина Родриго и Мэри вышли на террасу. В саду деревья таинственно шевелили ветвями, луна придавала окружающим предметам необычные очертания. Мэри, уже не знавшая, что и думать о своих с Родриго отношениях, отметила: ночью его улыбка еще больше сводит ее с ума. Хотя надо быть просто ненормальной, чтобы раздумывать о свадьбе с мужчиной на том лишь основании, что от его улыбки, от звука его голоса у тебя щемит сердце, а от воспоминаний о его прикосновениях, его поцелуях тебя охватывает страстное вожделение.

В наше время подобные мысли могут показаться в лучшем случае ужасно старомодными.

На следующее утро после возвращения Клаудиа и Мартина беседовали за утренним кофе.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Клаудиа. — До рождения ребенка осталось всего несколько недель, это самый сложный период. А во время моего отсутствия тебе еще пришлось управлять домом.

— Ну что вы! — возразила Мартина. — В доме все идет как по маслу, порядок во всем. Единственная неприятность — мне пришлось уволить Кончиту. Она снова принялась за свое.

— Господи, неужели? Сколько раз она клялась мне, что больше не будет воровать, и вот…

— Похоже, она копалась в моих вещах. Ничего ценного, правда, не нашла и стянула несколько полотенец. Но в тот день, когда приехала Мария, я застала Кончиту в ее комнате. В ее руках был футляр, в котором Мария держит драгоценности. Обворовать нашу гостью, будущую жену Родриго…

— Гляди, а вот и она, легка на помине! Мария, мы как раз говорили о тебе…

— Доброе утро, Клаудиа, доброе утро, Mapтина! — поздоровалась Мэри, которая торопилась в свою комнату. — Извините, служанка только что сказала, что мне звонят из Лондона. — Она подбежала к аппарату и сняла трубку.

— Мэри? Рад тебя слышать! Узнала? Это я, Макс.

— Привет, Макс!

Мэри совершенно искренне обрадовалась его звонку. Обменялись новостями, поговорили о том о сем. Макс решил, что пора переходить к делу.

— Ты слыхала о «Паласио де Мадрид»?

— О пятизвездочном отеле? Да, кто-то из наших сотрудников останавливался в нем, когда приезжал в Испанию.

— Это бывший дворец какого-то местного короля или принца. Наша компания решила приобрести его, полностью его реконструировать и переоборудовать, превратить все здания, расположенные на территории дворца, в современный гостиничный комплекс. Но в последний момент его владелец, некто Элиас Сантандер, заартачился и даже пригрозил разорвать сделку. Наши юристы говорят: это все потому, что мы англичане и не можем найти к строптивому испанцу подход. А Сантандер заявляет, что англичане хамят ему. Вот я и подумал: ты испанка — по крайней мере, по крови, — значит, понять испанца сможешь. А раз ты все равно в Мадриде, стоит попытаться. Как ты на это смотришь?

— Замечательно! Насчет испанцев я тебе это еще припомню. Ладно, что я должна сделать?

Мэри записала все в блокноте. Она была рада возможности поработать: постоянное пребывание в незнакомой обстановке, пусть среди людей, настроенных к ней более чем дружески, начинало действовать ей на нервы.

Распрощавшись с Максом Райтом, она бросилась в гараж и столкнулась лицом к лицу с Родриго.

— Ого! За тобой гонятся?

— Звонил Макс, — объяснила Мэри, — дал мне поручение. Если подвезешь меня, по дороге расскажу.

— Садись! — Родриго распахнул перед ней дверцу своего спортивного автомобиля.

— По словам Макса, раз у меня испанские корни, есть вероятность того, что я смогу совладать с этим сеньором Сантандером. Что тут смешного?

— Надо же, ты наконец-то согласилась насчет своих испанских корней.

— Не будь ты за рулем, я перерезала бы тебе горло! — дружески заявила она. — Я опасаюсь, что Макс ожидает, будто я сотворю чудо. Может ничего и не выйти. Правда, ему я сказала, что все получится.

— Конечно, получится. Я немного знаком с Сантандером, хочешь, пойду с тобой?

— Нет, радость моя, обойдусь без твоей помощи. Спасибо за предложение, конечно, но я предпочитаю думать, что сама его уломаю.

Машина остановилась у великолепного здания в классическом стиле. Оно было построено, вероятно, в конце восемнадцатого или в начале девятнадцатого века.

— Подождать тебя? — спросил Родриго. Или предпочитаешь чувствовать себя совершенно независимой.

— Да. Неизвестно сколько придется с ним возиться. Я возьму такси. Спасибо, что подвез.

Элиас Сантандер уже ждал ее. Он показал ей весь дворцовый комплекс, вел себя с необычайной галантностью, даже предложил ей бокал отличного вина. Но Мэри было не так-то легко обвести его вокруг пальца. Она поняла: корень разногласий Сантандера и адвокатов фирмы — в деньгах. Сантандер просто набивает себе цену.

— Готово! — радостно сообщила Мэри по телефону. Ей пришлось поехать на центральный почтамт: звонить Максу Райту из «Паласио де Мадрид» Мэри, разумеется, не стала. — Он согласился на наши условия.

— Как тебе это удалось?

— Я дала ему понять, что раскусила его трюк. Сантандер пытался выбить из нас лишних несколько миллионов, ссылаясь на то, что отдаст дворец в городскую казну. Но у города просто нет таких денег, чтобы выкупать «Паласио».

— Молодчина! У меня к тебе просьба: ты не встретишь нашего управляющего? Я позвоню ему и скажу, чтобы он вылетал сегодня же вечером. Или нет, лучше ты сама ему позвони и все объясни. Запиши телефон.

Мэри поговорила с управляющим, рассказала ему подробности и договорилась, что встретит его завтра в аэропорту. Когда она вернулась в особняк, уже был вечер. На пороге ее встретил Родриго. Он хмурился, но едва увидел подъезжающее такси, как его лицо разгладилось.

— Родриго, ради Бога, прости, не думала, что так задержусь.

— Не беспокойся. Остальные ужинают, я объяснил им, что у тебя возникли срочные дела.

Почему же, если она не испанка, ей так приятно, что некий темноволосый испанец с красивыми голубыми глазами весь вечер о ней волновался?

История с управляющим имела свое продолжение. На следующее утро Мэри встретила его в аэропорту, проводила до гостиницы, а по дороге изложила обстоятельства дела. Управляющий был несказанно рад, что нашел в лице Мэри столь толковую и расторопную сотрудницу и настолько расчувствовался, что предложил ей на время остаться в Мадриде, чтобы помочь ему завершить приобретение «Паласио де Мадрид». Мэри не долго думая согласилась: теперь у нее появился вполне благовидный предлог для того, чтобы жить рядом с Родриго и разобраться в своих чувствах к нему.

Прошла неделя, затем другая. Как-то ночью Мэри проснулась от шума и возбужденных голосов. Она прислушалась: нет, ей не показалось, в доме и впрямь что-то происходит. Мэри встала и едва успела накинуть халат, как в дверь постучали.

— Войдите, — сказала она.

На пороге возникла фигура Родриго. Он был полностью одет, в руках его были ключи от машины.

— Что случилось? Куда ты собрался?

— Мартина! — выдохнул он. — Роды начались! Поедешь с нами в больницу?

— Конечно! Подожди за дверью, я мигом!

Мэри сбросила халат и, убедившись, что Родриго удалился, с лихорадочной скоростью начала одеваться.

— Остальные уже уехали, — объяснил Родриго, когда Мэри спустилась вниз. — Мы поедем на моей машине.

Целую ночь семья Алькасар и Мэри провели в напряжении. Роды оказались трудными, до последнего момента не было ясно, выживет ли ребенок и его мать. Родриго и Мэри сидели рядом, держась за руки. Она чувствовала, как он взволнован. Отец же ребенка Рикардо ничем не проявлял своих чувств. Он стоял с каменным выражением лица и ждал новостей. Когда приготовления к родам были закончены, он вошел в палату, чтобы поддержать Мартину.

Он вышел лишь в пять утра и сообщил, что опасность миновала. Родился мальчик, крепкий и здоровый, и жизни матери тоже ничто не угрожает. Все вздохнули с облегчением.

А уже через неделю состоялись крестины. Церемония эта надолго запомнилась Мэри. Никогда прежде ей не доводилось видеть, чтобы крещение происходило так красиво. Лица Мартины и Рикардо были озарены любовью друг к другу и к появившемуся у них ребенку, и их возвышенное настроение передалось окружающим.

Однако главное событие произошло после. Родриго, в течение всей церемонии хранивший молчание, спросил у Мэри, взяв ее за руку:

— Ну как?

— Так красиво! У вас очень дружная, очень… красивая семья!

— Я думал, — хитро улыбнулся он, — испанские семьи, где сохраняются вековые традиции, тебе не нравятся. А жаль, мои от тебя без ума.

— И я от них тоже, только…

— Только тебе не хватает работы? — сказал он, словно читая ее мысли. — Работы, за которую ты столько сражалась, ради которой столько вытерпела?

— Ты понимаешь меня с полуслова.

— Но ведь твоя работа никуда не денется, а мы вместе потому, что небезразличны друг другу. Потому что я люблю тебя.

Мэри молчала.

— Я прикидывался, что это не так, — продолжал Родриго, — но не смог обмануть ни окружающих, ни тебя, ни самого себя.

Она кивнула.

— Ты знаешь, чего бы мне хотелось?

Мэри оторвала взгляд от выложенного великолепной плиткой пола и огляделась. Господи, да все ведь только на них и смотрят! И тут Родриго сделал нечто такое, чего она никак не ожидала: он смял ее оборону, одним махом разоружил ее и заставил себе подчиниться.

Не стесняясь присутствия посторонних, словно даже наслаждаясь им, он упал перед ней на колени и произнес:

— Мария, ты согласна стать моей женой?

Она в ужасе смотрела на него.

— Сейчас же встань!

— Не встану, пока не согласишься выйти за меня замуж.

— Ну и стой сколько влезет!

— Если я простою здесь до скончания веков, ты согласишься?

Наступила пауза, и тут, к удивлению Мэри, окружающие вдруг разразились аплодисментами. Родриго поднялся и принялся целовать ее. Что такое? Неужели она сказала «да»?

Как это произошло? Она ничего такого не помнит! Или она просто не устояла перед мужчиной, который упал на колени на глазах у своей огромной семьи, чтобы попросить стать его женой?..

 

8

После помолвки, происходившей с обычной для семейства Алькасар помпой, Мэри беспокоил один вопрос: как быть дальше? После приезда управляющего «Сент-Джонса» работы у нее было хоть отбавляй, но вечерами, возвращаясь в фамильный особняк, она испытывала неловкость: огромное семейство подавляло ее. Они прекрасно к ней относятся, но… У них на ее счет столько ожиданий, столько планов!

Мэри даже позавидовала Хиль-Луису и Марсии, свившим любовное гнездышко в далекой горной деревушке. Там они предоставлены сами себе и могут делать все, что заблагорассудится.

Она осторожно завела с Родриго разговор о том, чтобы после свадьбы переехать куда-нибудь, снять квартиру, и с облегчением поняла, что он не против. Они подыскали очаровательную виллу в окрестностях Мадрида и подумывали о том, как ее обставить.

— Правда, с окончательным решением придется повременить, — заметил Родриго. — Мой братец не дает мне и духу перевести, насел на меня с этой работой! Что ж, подождем, пока я не вернусь из Америки.

— Господи, а мне даже не удастся проводить тебя! У меня тоже работы невпроворот!

— Что же этот твой управляющий из Лондона? В конце концов, он же начальник, на нем вся ответственность?

— Ответственность? — переспросила Мэри. — Куда там! Он лишь похлопает меня по плечу и скажет: Мэри, дорогуша, ты сама знаешь, как тебе поступать. Я не буду вмешиваться!

Загруженность Мэри работой как нельзя более устраивала Алькасаров: у нее почти не было времени на то, чтобы заняться приготовлениями к свадьбе, и Клаудиа взяла все в свои руки. К тому же Марсия в конце концов тоже переехала в особняк: оставаться в сельской глуши в последние недели беременности было опасно.

Как-то раз, когда они — Мэри, Марсия и Мартина — сидели на террасе и потягивали кофе, наслаждаясь мягким послеполуденным солнцем, Мэри в раздумье произнесла:

— Знаешь, Марсия, если честно, я иногда думаю: вот было бы хорошо сыграть мою свадьбу так, как это происходило у тебя. Организовать все в последний момент, венчаться в сельской церкви, скромно, а не так, как… — Она замолчала.

— Понимаю, — кивнула та, — тебе немного не по себе. Ведь твое венчание состоится здесь в соборе, Клаудиа даже заказала композитору особое песнопение.

— К тому же со всего света слетятся мои родственники. — Мэри даже поежилась. — Я соскучилась по маме с папой, да и с сестрами мы давно не виделись. Но ведь сюда прибудет целый полк, люди, которых я едва знаю, седьмая вода на киселе. Господи, будет еще этот Карлос!

— Кто?

— Карлос Оливера, я вам о нем говорила. Он мой троюродный брат или кто-то там еще. Владелец компании, занимающейся поставками мяса. В свое время он очень обижался, что Родриго отказался покупать его продукцию. Теперь же счел, что дело на мази. За последнюю неделю он дважды мне звонил, все твердил: воспользуйся своим положением, поддержи наш семейный бизнес.

— Почему же Родриго отказывается от его мяса? — поинтересовалась Мартина.

— Качество не очень. Родриго предъявляет высокие требования к тому, что поставляет ресторанам и отелям, потому что, если что-то будет не так, будет подорвана прежде всего его репутация.

— Вот пусть Родриго и скажет Карлосу, чтобы отвязался.

— Нет уж! — тут же заявила Мэри. — С этим типом я сама справлюсь. Сильная мужская рука тут ни к чему.

— Да ладно, не заводись! — рассмеялась Мартина. — Просто я думала, что они с Карлосом быстрее найдут общий язык.

— Им же не договор подписывать, наоборот, надо дать понять этому кретину Карлосу, что ему ничего не светит. Я жду не дождусь, когда мне представится возможность втолковать все ему лично.

— Ладно, — вмешалась Марсия, — пусть Мария поступает так, как считает нужным. Ты хотела посмотреть фотографии моей свадьбы?

— Да, сгораю от нетерпения.

Свадьба в деревне, несмотря на всю свою скромность и непритязательность, еще больше понравилась Мэри, когда она увидела фотографии. На Марсии было отлично смотревшееся шелковое платье, но сшитое не на заказ, а привезенное вместе с тремя другими из Мадрида. Это, подумала Мэри, гораздо лучше, чем мучиться по нескольку часов в день на примерке.

Сама же она в честь помолвки с Родриго получила от Клаудии великолепный венец, украшенный бриллиантами. Это не только дорогой подарок, но и знак того, что теперь Мэри член семьи Алькасар. Разумеется, Мэри была очень признательна Клаудии, а уж Лусия Вальдес будет вне себя от счастья, когда узнает о свадьбе и о том, как пекутся о ее дочери Алькасары.

— О чем задумалась? — спросила Марсия.

— Да так… Представляю, что скажет мама! Наконец-то доченька повзрослела и одумалась. Раньше-то ругала на чем свет стоит испанцев и Испанию, а теперь сама выходит замуж за представителя одного из лучших семейств Испании.

— Да уж, придется тебе перетерпеть!

Как хорошо было бы обвенчаться так, чтобы об этом никто не знал! Устроить свадьбу только для двоих — для нее и Родриго!

Но это невозможно. Он в Нью-Йорке, добывает деньги для семейной фирмы: надо получить заказы до того, как отправиться куда-нибудь в медовый месяц. Складывается странная ситуация: все только и твердят о свадьбе, а жениха-то и нет!

Мэри вздохнула и заявила:

— Извините, солнце что-то припекает голову. Надену шляпку и пойду прогуляюсь.

Не слишком вежливо, но ей ужасно хотелось побыть одной. Побродить по старым улочкам города, посмотреть на реку, покормить голубей. Мэри зашла в небольшое уютное кафе, села у стойки, заказала сок и, неосторожно повернувшись, толкнула под локоть девушку, сидевшую рядом.

— Извините! — сказала Мэри по-английски, спохватилась и попросила прощения уже по-испански. — Вы не ошпарились кофе? — Лицо соседки показалось ей смутно знакомым.

— Нет, нет, ничего страшного! — отвечала та. Она подняла глаза на Мэри и вдруг побледнела.

— Кончита! — воскликнула Мэри. — Я вспомнила, вы работали у Алькасаров!

— Верно, — призналась та.

— Ради Бога, извините, я такая неловкая.

— Ничего, кофе почти не пролился.

— Хорошо еще, что я не испортила вам платье. — Мэри жестом подозвала бармена. — Давайте я закажу вам еще. Какое пирожное вы будете?

Кончита хотела поскорее уйти, но Мэри настаивала, и девушка согласилась.

— Я и не заметила, как вы перестали у нас работать, — сказала она. — Нашли работу поденежнее?

Кончита покачала головой.

— Как же! — обиженно пискнула она. — Меня уволили. Сеньора Мартина меня недолюбливает!

— Мартина? Не могу поверить! Но за что? У нее доброе сердце.

— Я разболтала кое о чем… О том, о чем мне было приказано молчать.

— Какая-то тайна? — заинтересовалась Мэри.

— Нет, сеньорита, не спрашивайте, я… Мне нельзя вам об этом говорить.

— Нельзя говорить — мне? Почему?

— Ради Бога, — окончательно смутилась Кончита. — Не настаивайте. Я лучше пойду. — Она встала.

— Нет уж, сидите. Если от меня что-то скрывают, я хочу это знать. В чем дело?

— Раз вы не знаете, значит, они не хотели вам рассказывать. Они разозлятся на меня, что я все вам разболтала…

— Обещаю, — сказала Мэри, — я никому ни о чем не скажу. Так что случилось?

— Ну ладно, — милостиво согласилась Кончита. — Так и быть. Речь идет о сеньоре Родриго.

— И что?

— Он… должен был жениться на ней, а когда не женился, то она…

— Постойте, постойте! — нахмурилась Мэри. — На ком это он должен был жениться?

— На сеньоре Мартине. Тогда она еще была сеньорита. Уже готовились к свадьбе, но прямо накануне венчания он исчез. Все решили, что он пошутил и ждет их в соборе, но его там не оказалось! Он написал ей записку. Написал, что не может на ней жениться.

— Что за глупости! — рассердилась Мэри. — Если бы все случилось так, как вы рассказываете, был бы ужасный скандал. Хоть какие-то слухи до меня дошли бы.

— Как же! Об этом запрещено говорить! Никто из слуг не должен упоминать о случившемся.

Все было настолько ужасно… Венчание было назначено в соборе, его роскошно украсили, со всего света собрались люди, они ждали жениха, а тот так и не явился. Бросил свою суженую. — Эти слова Кончита произнесла с нескрываемой злостью.

Но Мэри не обратила на это обстоятельство никакого внимания. Все мысли в ее голове перемешались.

— Но ведь… — начала она. — Ведь еще год назад Мартина вышла замуж за Рикардо, старшего брата Родриго.

— Еще бы! Сеньора Клаудиа все устроила.

— Как это?

— Устроила свадьбу! Тут же семейная честь затронута! И месяца не прошло с тех пор, как Родриго бросил ее у алтаря, а она уже шла под ручку с другим. Все понятно, не будь свадьбы, ее честь была бы погублена навеки. О, а сколько слез она по нему пролила! Но… вижу, вам это неприятно?

— Нет… — выдавила Мэри. Она была потрясена и хотела дослушать невероятную историю до конца. — Продолжайте.

— Нет, сеньорита Мария, я и так слишком много сказала. Просто я решила, что вы все знаете…

— Я ничего не знала. — Мэри овладела собой. — В любом случае, теперь это в прошлом. Ко мне это не имеет никакого отношения.

— Разумеется, разумеется! Сеньор Родриго давным-давно забыл свою прежнюю любовь, он любит только вас и… Конечно, если не считать… Ой, я, кажется, снова проговорилась!

— Так что там? Договаривайте, раз уж начали!

— Сеньор Рикардо, муж Мартины, ужасно злится на брата. Он ревнует, боится, что между ним и его нынешней женой что-то есть, вы меня понимаете?

Какие глупости! Я не должна слушать эти подлые сплетни, сказала себе Мэри. Но что-то буквально пригвоздило ее к месту, заставляя пить яд капля за каплей.

— А несколько месяцев назад сеньор Родриго улетел в Америку. Как-то вечером зазвонил телефон, я случайно оказалась в комнате сеньоры Мартины и ответила. Это был Родриго! Мартина ужасно рассердилась, что я это узнала, и приказала мне выйти. Уходя, я слышала, как она говорит: все в порядке, теперь я одна. И потом вышла из дома, никому ничего не сказав. Но я совершенно случайно услышала… — Кончита замолчала.

— Продолжайте! — потребовала Мэри.

— Короче… Они с ним договорились провести ночь вместе.

— Не верю ни единому слову! Вы ослышались!

Мэри с трудом встала, выдавила из себя улыбку, распрощалась с бывшей служанкой и направилась домой. Словно во сне, она поймала такси и назвала водителю адрес. История, рассказанная Кончитой, не выходила у нее из головы.

Родриго и Мартина любили друг друга. Они собирались пожениться. Уже была устроена свадьба, когда он бросил ее у алтаря.

Какая чушь! Кончита наверняка все придумала, чтобы отомстить хозяйке, которая ее уволила. А Мэри-то развесила уши!

Но, но… Мэри и самой есть что вспомнить. Как она спросила Мартину: вы с Рикардо тоже из аэропорта ехали по этой красивой дороге? А та смешалась и тут же сменила тему.

И потом, в особняке, показывая Мэри ее спальню, Мартина сказала, что спала здесь, когда переехала в дом. И вдруг замолчала, словно вспомнив о чем-то ужасном.

А как переживал Родриго, когда у Мартины начались роды! Он ведь буквально плакал как ребенок. Рикардо вел себя совсем иначе, он ничем не выказал своих чувств. Конечно, это может ничего не значить, они с братом разные. Родриго не стесняется проявлять беспокойство на людях, он прямо говорит то, что думает.

Но о несостоявшейся свадьбе с Мартиной ничего не сказал. И это факт. Как факт и их более чем дружеские отношения на глазах у брата. А когда Рикардо ничего не видит, что тогда?

Мэри не знала, что и думать. Ей хотелось верить Родриго, ей хотелось за него замуж, но суровая реальность железным занавесом преградила путь к осуществлению ее мечты.

По возвращении домой она лихорадочно принялась набирать номер отеля в Нью-Йорке, где остановился Родриго. Первый раз он не подошел, на второй ей повезло больше, но едва она завела разговор, как он заявил, что опаздывает на встречу, и, извинившись, положил трубку.

В глубине души Мэри понимала, что это даже к лучшему. То, о чем им нужно поговорить, невозможно обсуждать по телефону. Но забыть обо всем до его возвращения из Америки она тоже не могла. Каждый раз, встречаясь с Мартиной, она вспоминала, что наплела ей служанка, и у нее начинало болеть сердце. И улыбка Мартины, казавшаяся раньше такой дружеской и располагающей, теперь превратилась в хитрую, циничную ухмылку. Все, все вокруг скрывают от нее ужасную правду!

Настал день возвращения Родриго из Америки. Мэри приехала встречать его в аэропорт.

— Мне нужно поговорить с тобой, — сказала она Родриго, когда они уселись на заднее сиденье лимузина.

— И мне нужно столько тебе всего сказать. Только наедине, когда никто нам не помешает. — Он поцеловал ее в губы. — Но ты же знаешь Рикардо, он не даст мне ни минуты покоя. Слава Богу, наша свадьба не за горами, а там и медовый месяц, и уж тогда мы будем одни, совершенно одни.

— Любимый, ради Бога, — попросила она, глядя на водителя. — Это важно.

Вместо ответа он прижал ее к себе и снова поцеловал.

— Вот что важно. То, что мы любим друг друга.

Его шарм был способен свести ее с ума, но теперь Мэри боялась любого проявления нежности с его стороны. Не скрывается ли под маской заботливого и любящего жениха жестокая натура человека, способного бросить невесту у алтаря?

 

9

День свадьбы неумолимо приближался, заканчивались последние приготовления к торжественной церемонии венчания. Прибыли гости — целая толпа родственников со всего света: из Англии, из Соединенных Штатов, даже из Новой Зеландии. У Мэри болезненно защемило сердце, когда она увидела своих родителей, спускающихся по трапу самолета. Если бы они знали правду!.. Но разве может она нанести им такой удар?

Разве может сказать, что собирается объявить, что свадьбы не будет?

Нет, это уж слишком! — пыталась она внушить самой себе. Нам надо обо всем начистоту поговорить. Родриго даст объяснения. Да и она хороша: поверила, что он мог предать брата, связаться с его женой. Кончита все выдумала со злости!

Он скажет ей правду, и все будет в порядке.

Но Родриго ничего не говорил. Дни шли один за другим: встречи с родственниками, покупки, решение организационных проблем. Настал вечер, когда мужчины заявили, что устроят мальчишник.

— Любимый, может… — начала Мэри.

Но тут вмешался Рикардо.

— Мария, тебе не о чем волноваться! Не бойся, не случится с ним ничего! Вернется трезвым как стеклышко.

Мэри проворочалась добрую половину ночи, тщетно пытаясь уснуть. Не вышло. В четыре часа она услышала шум на лестнице и выглянула за дверь. Родриго — трезвый, если учесть, что он был в состоянии с грехом пополам подняться по ступенькам почти без посторонней помощи, — и Рикардо пожелали ей доброй ночи.

— С твоего позволения, отведу брата в его спальню, — сказал Рикардо.

Мэри лишь кивнула. Ей хотелось плакать, но слезы не шли. Часам к шести она задремала, но уже в восемь ее разбудила служанка.

Настал великий день — день их свадьбы с Родриго Алькасаром.

Едва Мэри покончила с кофе, как в комнату к ней ввалились сестры, тетки и прочие родственницы, которые буквально прыгали вокруг нее, помогая надеть свадебное платье, сшитое на заказ из дорогого атласа, украшенного золотыми нитями и крохотными блестящими камушками. О таком платье можно было только мечтать, но Мэри сейчас было ни до чего.

— Где Родриго? — спросила она. — Мне срочно нужно с ним поговорить.

Все женщины дружно издали крик.

— Видеть жениха до свадьбы не полагается, — твердо заявила Лусия Вальдес. — Ты же знаешь, плохая примета.

— Господи, мама, вечно ты со своими предрассудками!

За дверью раздался бас:

— Дочка, ты готова? Успели ее нарядить?

В комнату вошел отец, так и светившийся от счастья.

— Представляешь, заявила мне, что хочет поговорить с Родриго, — пожаловалась ее мать.

— Нет, нельзя, это к несчастью!

— Но, папа, мне просто необходимо…

— Что за глупости! — Он преградил ей путь к двери. Разве справится хрупкая женщина с таким гигантом? — Это все ваши женские причуды! И слушать не хочу!

— Но, может, девочка права? — вступилась за нее мать.

Глядя на дочь, она поняла: что-то случилось.

— Еще чего! — сказал Фернандо Вальдес. — Перестаньте, не хотите же вы испортить такой прекрасный момент!

Мэри в слезах выбежала на балкон. От особняка отъезжали машины. В какой-то из них сидит Родриго, в остальные набились родственники. Мэри стояла и провожала машины взглядом, пока они не исчезли вдали.

Кто-то положил ей руки на плечи. Отец!

— Ну, настала и наша очередь, — мягко произнес он. — Идем! Возьми под руку самого счастливого отца на свете!

Спускаясь с ним по лестнице, Мэри не могла не думать о том, что произошло здесь чуть больше года тому назад. Мартина, должно быть, точно так же, вся разряженная, шла по украшенному лепниной залу, направляясь к машине. Машина привезла ее в собор, где ее уже должен был ждать жених — тот же, что и сейчас.

Но ее мечтам не было суждено осуществиться. Жених не явился на свадьбу, он посмеялся над ней, унизил перед всеми ту, которой признавался в любви. Кто бы мог подумать, что Родриго способен на такую нечеловеческую жестокость?

Мэри и оглянуться не успела, как они миновали благоухающие сады и по широкой улице подъехали к соборной площади. Отец лично открыл перед ней дверцу машины, помог ей выйти. Вот они уже поднимаются по ступеням храма. Церемония венчания началась.

Мэри казалось, что с каждым ее шагом алтарь отодвигается все дальше и дальше. Собор был огромным, он буквально простирался в бесконечность. А там, на горизонте, совсем далеко стоял Родриго и улыбался ей.

Увидев его улыбку, почувствовав любовь, которую он излучал, Мэри — так ей показалось — в мгновение ока преодолела расстояние, разделявшее их. Как могла она в нем сомневаться?

Когда она приблизилась, он взял ее за руку. Сзади послышался одобрительный шум. Священник начал обряд венчания, но Мэри ничего не слышала, она стояла словно во сне, не понимая, что творится вокруг.

Лишь когда Родриго начал произносить клятву, она очнулась.

— Я, Родриго Алькасар, беру тебя, Мария Вальдес, в жены и буду верен тебе в радости и в горе, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас.

Настала очередь Мэри. Он по-прежнему держал ее за руку, смотрел на нее с теплотой и нежностью, улыбался, ожидая, когда она произнесет клятву.

— Я, Мария Вальдес, беру тебя, Родриго Алькасар… — Она поперхнулась и начала сызнова: — Я, Мария Вальдес… — Железная рука словно сковала ее горло. Она замолчала.

Родриго не скрывал удивления, да и среди гостей раздался шум.

«Пока смерть не разлучит нас», — гремело у нее в ушах. Смерть, смерть… Мэри в ужасе закрыла глаза. Какую ужасную ошибку она сейчас совершит! Но другого выхода нет.

— Прости, — еле слышно выговорила она. — Я просто не могу…

Родриго ободряюще улыбнулся.

— Не волнуйся, любимая. Осталось совсем чуть-чуть. И тогда мы навсегда будем вместе.

Навсегда? Навсегда… Вместе с человеком, которому она не верит.

— Нет! — закричала она. — Я не могу, не могу! — Мэри увидела его лицо в этот момент и тут же пожалела о том, что натворила. Но пути назад не было. Она чувствовала, что должна бежать от него, бежать со всех ног. Мэри вырвала руку и бросилась вон из собора.

Все встали, не понимая, что происходит, и проводили ее взглядом. Гости были настолько потрясены, что даже не попытались ее остановить.

Она выбежала на улицу и оглянулась. Господи, вот это удача! Такси!

— Скорей! — крикнула она водителю, остановив машину. — Скорей же, поезжайте!

Шофер недоуменно взглянул на нее, на собор, но все же завел мотор и отъехал. Оглянувшись, Мэри увидела Родриго. Он выбежал из собора, озираясь вокруг.

— Мария! Мария!!!

— Нет! — крикнула она, забившись в угол машины, пытаясь спрятаться от него. — Меня зовут Мэри. Мэри! Ты никогда этого не понимал, никогда…

Ее будут преследовать, все бросятся за ней в погоню, как за преступницей. Надо скорее скрыться, но первым делом приехать домой и сбросить это роскошное платье. Оно принадлежит не ей, а другой, той, которую зовут Мария, той, какой хотели ее видеть другие — Родриго, ее родители, семья Алькасар.

— Куда же мы едем? — спросил таксист.

Дрожащим голосом она назвала ему адрес особняка и оглянулась. За ними едет другая машина. Родриго преследует ее!

— Скорее! Поднажмите! — крикнула она.

Уже через три минуты они на полной скорости, никем не остановленные, въехали во двор особняка. Мэри кинула водителю купюру и, не дожидаясь сдачи, бросилась вверх по лестнице, в свою комнату. Ручка не поддавалась, но в конце концов ей удалось открыть дверь. Она захлопнула ее за собой и тяжело дыша прислонилась к ней, пытаясь осознать, что наделала.

На лестнице раздались шаги. Кто-то бежит к ней!

Родриго…

— Мария, что случилось? Ради Бога, открой, скажи мне, что произошло?

Мэри молчала.

— Мэри! — Он принялся колотить в тяжелую дубовую дверь. — Умоляю, открой, ради всего святого!

— Не сейчас, — выдавила из себя она. — Мне нужно… — И замолчала. Она услышала удаляющиеся шаги и с облегчением вздохнула.

Но Мэри не долго радовалась. Родриго пробрался на террасу, и она бросилась к балконной двери, чтобы запереть ее. Она успела вовремя.

— Открой!

Замок едва держался.

— Открой дверь или я вышибу стекло!

Это была не пустая угроза. Мэри отперла дверь и, вся дрожа, впустила его.

На Родриго лица не было. Мэри заметила, как он пытается овладеть собой после недавней вспышки гнева.

— Скажи, что произошло? — мягко спросил он. — Ты испугалась?

— Нет.

— Тогда что же?

— Я потеряла тебя. — Мэри была бледнее смерти.

— О чем ты говоришь?

— Ты не принадлежишь мне. Я тебя совсем не знаю. Как же я могу любить тебя, как могу стать твоей женой?

— Ничего не понимаю!

— Скажи мне, какой ты?

— Ты сама знаешь. — Родриго был в отчаянии. — Ты сама знаешь, какой я, знаешь, как я тебя люблю.

— Нет, мне лишь казалось, что я тебя знаю. На самом деле это не так. Твое место занял кто-то другой, какой-то незнакомец, скрывающий за улыбкой свою мерзкую натуру. Он улыбается и лжет, лжет всем вокруг, лжет тем, кого якобы любит. Потому что они для него ничего не значат. Или скажешь, что все это неправда?

— Не понимаю, я не понимаю ни единого слова.

— Да? И в том, что произошло между тобой и Мартиной, ты тоже ничего не понимаешь?

— Между мной и Мартиной ничего не было.

— Было! Вы даже собирались пожениться, разве нет? И у алтаря ты ее бросил!

— Поэтому-то ты бросила сегодня меня и сбежала! — воскликнул он. — Для чего? Отомстить мне от имени всех женщин?

— Я не думала, что все так получится. Но взглянула на тебя и поняла, что передо мной незнакомец. Я не знаю, чего от тебя ожидать. Сколько раз я пыталась сказать тебе это накануне свадьбы, но у тебя и минутки свободной не нашлось!

— Все готовились к свадьбе — и ты и я. Сама знаешь, в последние дни начинается спешка и неразбериха.

— Но это произошло давно, — заметила Мэри. — Ты давным-давно мне мог обо всем рассказать.

— Да? Когда же? В первый же день нашего знакомства? После того, как ты, сама того не желая, облила меня грязью?

— Как я была права!

— Тогда все это не имело значения, как ты не можешь понять! У нас были чисто дружеские отношения. А потом… Ладно, согласен, я должен был улучить момент и все тебе рассказать, но я просто не думал об этом, потому что безумно люблю тебя. Разве это не оправдание?

— Тебе нет оправдания! Ты предал меня.

— Это неправда!

— Ты скрывал от меня то, что было известно всем вокруг, они потешались надо мной, жалели несчастную дурочку, прибежавшую за женишком из Англии, словно ручная собачонка, наивную идиотку, которая ни о чем не догадывается. Конечно, на что мне было надеяться! Ты же ведешь себя как настоящий испанец, истинный кабальеро!

— Господи, прекрати, твои глупые предрассудки сводят меня с ума!

— Вот оно что! Но я оказалась права. Пусть это предрассудки, но ты превзошел мои худшие опасения. Как же, конечно, кто я такая? Слабая беззащитная глупышка, от которой нужно скрывать правду! Женщина должна помнить свое место. Если мужчина о чем-то умолчал, стало быть, ей не следует об этом знать.

— Ладно, я согласен, я должен был рассказать тебе о том, что произошло, но ведь это случилось так давно…

— Неужели? Прошел всего год, чуть больше.

— Но теперь-то все кончено!

Да, Родриго из тех, кто живет одним днем, в отчаянии сказала себе Мэри. И ему все равно, когда что было: сто лет назад, год назад или только вчера. Что кончено, то кончено.

— Мы с Мартиной не были созданы друг для друга, — начал он.

— Но ты ее любил, иначе бы дело не дошло до свадьбы!

Родриго вцепился себе в волосы. Он никогда не умел анализировать свои чувства, никогда даже не пытался, ибо знал: все равно не получится.

— Да, — проговорил он, — я думал, что люблю ее. Но я ошибался.

— Надо же, как мило! Передумал в последний момент, оставил невесту стоять перед алтарем, сделал из нее посмешище!

— Мы не должны были устраивать свадьбу, мы с Мартиной не любили друг друга по-настоящему и…

— Не любили? А я слышала совсем другое. По-моему, ты жутко жалел, что бросил ее, искал любой предлог, лишь бы побыть с ней наедине.

— От кого ты это слышала? Кто наплел тебе такую чушь?

— Ваша горничная. Кончита. Помнишь такую? Она работала в доме и отлично все помнит. И в подробностях изложила мне, как Мартина в отсутствие своего мужа даже полетела за границу, чтобы встретиться с тобой.

— Кончита? Господи, а я-то все не мог понять, какая змея… — Родриго всплеснул руками. — Мартина уволила ее за воровство, вот она и решила ей отомстить! Как она, должно быть, смеялась, рассказывая тебе все это!

— Намекаешь, что это неправда? И ты не бросал Мартину у алтаря.

— Бросал, но до сих пор не нахожу себе из-за этого места. Мне стыдно, стыдно за то, что я сделал, и за то, что ничего тебе не рассказал. Но сейчас-то я могу объяснить…

— Не нужно объяснений, — остановила его Мэри. — Слишком поздно. Ты должен был сразу мне сказать, должен был предположить: а что, если я узнаю обо всем от кого-нибудь другого? Каково мне будет? Но ты не думал обо мне!

— Я только о тебе и думал. Не мог думать ни о чем, кроме тебя. Поэтому и не вспомнил о том, что было в прошлом. Мне казалось… — он опустил голову, — что наше чувство друг к другу настолько сильно, что вместе мы сможем преодолеть все невзгоды…

Мэри отвернулась: не хотела, чтобы он понял, как подействовали на нее его слова. Даже не слова, а та искренняя нежность, с которой он их произнес. Ну вот, подумала Мэри, он знает мою слабость, знает, как заставить меня расплакаться!

Он прижал ее к себе, она не сопротивлялась, но и не поворачивалась к нему.

— Ради Бога, выслушай, что я скажу. Я вел себя ужасно и теперь жутко жалею об этом. Но я никогда не обманывал тебя. Я люблю тебя больше всех на свете. Я никогда так не любил. Еще не поздно вернуться в собор, нас обвенчают. Люди, конечно, немало подивятся, ну и пусть! Мы же любим друг друга…

— Прекрати! Хватит! — Она вырвалась из его объятий. — Тебе не удастся повернуть время вспять. Ты все твердишь о любви, но чего она стоит, эта твоя любовь, если ее не хватает даже до свадьбы? Сколько продлится наш роман? Полгода? Семь месяцев? Год? А потом ты найдешь способ бросить меня так же, как бросил Мартину?

У Родриго потемнело лицо.

— Осторожно, не то ты пожалеешь о том, что говоришь.

— Да? С чего бы вдруг? Ты меня ударишь?

— Я не способен ударить женщину. Это ты бьешь меня своими словами, говоришь такое, что не оставляет для нас двоих ни малейшей надежды.

— Нет у меня больше никаких надежд. Я и так слишком много ошибок наделала, но, к счастью, вовремя остановилась.

Он прикрыл ладонью ее рот.

— Не говори так, Мария. Надежда умирает последней.

— Значит, моя уже умерла. Я говорила тебе: меня зовут не Мария. Эта Мария — другая, та, которую нарисовал ты себе в своих мечтах. Глупышка, которой легко внушить всякую чушь. Да, я и впрямь вела себя не слишком умно. Надо же, как мило все устроилось! Правда все время была у меня перед глазами, а я ни о чем не догадывалась!

— Ты снова говоришь загадками.

— Признайся, скажи, глядя мне в глаза, что это ты позвонил Максу и надоумил его оставить меня в Испании, чтобы я занималась продажей «Паласио де Мадрид».

— При чем здесь?..

— Нет, ты скажи!

Он тяжело вздохнул.

— Да, я позвонил Максу, да, я сказал ему, что лучше тебя для этой задачи не найти. Но это действительно так! Иначе стал бы Макс тебе доверять!

— Но ты сделал это не ради работы, тебе просто было нужно, чтобы я осталась в Испании, — это тебя вполне устраивало.

— Это так, но ты подбираешь такие выражения! Я и впрямь думал, что все отлично устроилось. Я знал, как важна для тебя твоя работа, твоя карьера. И после разговора с Максом ты смогла остаться здесь, заниматься любимым делом и стать моей женой! А ты говоришь так, будто это преступление!

— Ты все подстроил. Я была тебе нужна, и ты нашел, за какие ниточки потянуть, чтобы все вышло по-твоему. Ты…

— Да, ты была мне нужна! Ты по-прежнему мне нужна! Я на все был готов, чтобы ты вышла за меня!

— А если бы тебе захотелось, чтобы я не работала? Ты снова кому-нибудь позвонил бы, с кем-то поговорил и все устроил бы так, чтобы я целыми днями сидела дома, и услаждала своего повелителя?

— Неужели ты думаешь, что я на это способен? — Родриго был потрясен.

— Не знаю, теперь я уже ничего не знаю. Я совершила ошибку, от которой столько раз сама себя предостерегала! И даже теперь я позволила тебе дать объяснения, но они ничего не объясняют. Кончита, по твоим словам, просто хочет отомстить. И все-таки, оказывается, она говорила правду: ты действительно бросил Мартину у алтаря. И вы действительно с ней близки, это не отношения между братом и сестрой, вы…

— Что? Что ты замолчала? Хочешь сказать, что между нами что-то было?

— А что случилось той ночью, когда ты был в отъезде. Ты позвонил ей, и она сказала, что вы сможете побыть наедине.

Он молчал. Мэри тоже ничего не говорила. Она вдруг поняла, что именно теперь совершила ту самую ошибку, которой так боялась. Она нанесла Родриго удар, от которого он не оправится. Это было видно по его лицу, по тому, как он опустил взгляд. Он постарел прямо на глазах, как человек, который поставил крест на своей мечте. Значит, он отказался от нее, от своей любви, от той надежды, которая еще у него теплилась?

Наконец он проговорил:

— Если ты думаешь обо мне такое… если ты решила, что я спал с женой своего брата… тогда как ты могла вообще пойти со мной к алтарю?

— Я надеялась, что у нас будет возможность поговорить, все выяснить…

— Поговорить? О чем? Как я предал своего брата? Да уж, представляю, как ты ко мне относишься! Как я тебе отвратителен! — Он печально усмехнулся. — Что мы можем сказать друг другу, если все так, как ты думаешь?

— Ничего, — ответила она.

Он мрачно смотрел на нее.

— Ты так и не поняла, как я тебя люблю. Все произошло сразу, это было как удар молнии. Но я не мог тебе ни в чем признаться: ты же ненавидела Родриго Алькасара. И я попытался стать тебе другом, потому что не мог без тебя. Я только о тебе и думал, на работе, на отдыхе, всегда. Мне необходимо было общаться с тобой. — Родриго опустил голову и вцепился рукой в волосы. — Когда мне нужно было уезжать из Англии, я чуть с ума не сходил. Мысль о том, что ты останешься с Максом, приводила меня в бешенство. Я так ревновал, так завидовал ему! Хотел умолять тебя, чтобы ты не выходила за него замуж, потому что я обожаю тебя, потому что ты принадлежишь мне, мне, и больше никому. Пусть тебе противно это слышать, но я испанец и думаю так, как мы всегда думали. Если ты выходишь за меня, ты принадлежишь мне. Но если я твой муж, то я полностью принадлежу тебе — и мое тело, и мои помыслы и чувства. Ты можешь делать со мной все, что захочешь. Ради тебя я готов на все, тебе стоит лишь попросить. Если нужно, я брошусь в горящий костер, только бы ты была счастлива! Уж лучше бы ты попросила меня умереть, чем сказала то, что ты сказала.

Мэри стояла и смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Она понимала, что он говорит совершенно искренне. И эти слова потрясли ее.

— Я любил тебя, — горько сказал Родриго, — больше, чем кого-либо на всем белом свете. Я никого так не смогу полюбить. Но теперь, после того что ты сказала… Да, пожалуй, нам действительно лучше было бы никогда не встречаться.

Через приоткрытое окно раздался шум подъезжающих машин, в доме послышались возбужденные голоса, топот ног. Целая толпа ворвалась в ее комнату.

— Неблагодарная! — гремел Фернандо Вальдес. — Как ты могла так поступить?! — Он был вне себя от ярости и отчаяния. — И это моя дочь! Моя дочь оказалась способна на такое, на глазах у всех!

Мэри попыталась оправдаться:

— Папа, я не хотела, чтобы все так получилось, я…

— Ты опозорила всю нашу семью! Нарушила обещание! Ты всех нас обесчестила, меня, свою мать!..

— Не надо.

Родриго положил руку ему на плечо. Тот сразу же замолк и попытался овладеть собой.

— Простите. Примите от меня извинения, не знаю уж, как просить прощения у семейства Алькасар. Мне так стыдно!

— Перестаньте. — От извинений папаши Вальдеса Родриго стало еще хуже. — Сегодня не случилось ничего, чего можно было бы стыдиться. Мария передумала, и это ее право. Со временем мы оба поймем, что она совершила верный поступок.

Мэри стояла в стороне, опустив голову. Она не знала куда деться — только не от стыда за то, что натворила, а от усталости. Ее душили слезы.

Родриго защищает ее, оправдывает перед остальными! Она знает его благородную натуру, но сегодня в церкви она совершила такое, что он вряд ли ей простит.

Впрочем, на ее отца заверения Родриго не подействовали. Он по-прежнему рвал и метал.

— Не надо ее защищать, она этого не заслуживает! Бросить жениха у самого алтаря! Разве можно простить такое предательство? Такое бесстыдство?

Родриго побледнел.

— Надеюсь, что можно, — сказал он. — Дело в том, что я сам совершил подобное. Бросил невесту у алтаря. И случилось это год назад в том же самом соборе.

Фернандо Вальдес покраснел.

— Ну, это совсем другое… — поспешно произнес он.

— Почему же? Это как раз одно и то же. Мне повезло: я получил прощение. И не мне обвинять сейчас Марию. Я никому не позволю стыдить ее! У нее были веские причины совершить то, что она совершила. — Он сглотнул. — Слишком веские. Именно я во всем виноват.

Наступило молчание. Воспользовавшись этим, на место действия пробрался Карлос Оливера и, плюясь от раздражения, рявкнул:

— Ах ты драная курица! — Он смотрел на Мэри. — Ничего не поняла! Упустить такую возможность, это ж надо!

— Замолчи сейчас же, — сказал Родриго. Карлос проигнорировал его предупреждение.

— Только о себе и думаешь, — продолжал он. — Ах, у меня чувства, переживания, ах, за этого выйду, а за этого нет! А о своей семье ты подумала? Подумала о том, что нанесла удар по всем нам!

— Ну хватит!

Родриго был бледен как смерть. В комнате воцарилось молчание.

— Замолчи! Тебе не о чем говорить с Марией. Не о чем, слышишь? Уж кому-кому, а тебе она не сделала ничего плохого, и я не позволю обижать ее!

— Ты?.. Ты?.. — От удивления Карлос не мог больше вымолвить ни слова.

— Да, я.

— Да кто ты такой? — вырвалось у Карлоса.

Он рвался в бой. Хиль-Луис и Рикардо приблизились к ним: еще не хватает драки.

— Убирайся отсюда! — приказал Родриго. — Вон из моего дома, вон из Испании. Садись в самолет и проваливай. Тебя отвезут в аэропорт и купят билет. Складывай свои вещички и убирайся, иначе я за себя не отвечаю.

Таким Мэри его еще не видела! Карлос был вне себя от злости, но в драку лезть не решился. Он скрипел зубами, втягивал ноздрями воздух, будто бык перед началом корриды, а затем повернулся и бросился вон из комнаты.

За ним потянулись и остальные гости. Родриго огляделся. Вокруг остались лишь члены его семьи.

— Я хотел бы поговорить с Марией. Наедине, если позволите.

Родным не хотелось уходить, но каждый понимал: Родриго и Мэри должны сами решить свои проблемы. На прощание Клаудиа Алькасар подошла к Мэри и обняла ее, потом взглянула на сына, и тот улыбнулся в ответ.

— Спасибо, мама. Я знал, что ты на моей стороне. А теперь оставь нас, хорошо? Попроси только, чтобы нам принесли кофе.

— Я ничего не хочу, — заявила Мэри.

— Тебе нужно поесть, — твердо ответил он. — Черный кофе будет как раз кстати.

Таким тоном он с ней еще никогда не разговаривал. Она удивленно воззрилась на него.

— Мэри, ради Бога, выслушай меня. Я говорю серьезно.

Казалось, перед ней прежний Родриго, тот, которого она знала. Но как он говорит! Как старый, умудренный жизнью человек, так, будто за час он превратился в ее дедушку.

Он усадил ее на кровать и устроился рядом.

— Нам нужно найти выход из создавшегося положения.

— Я сама заварила всю эту кашу, сама и буду расхлебывать.

— Ничего у тебя не выйдет. Нам нужно действовать вместе.

Она усмехнулась.

— Да? Поделишься опытом? Как ты вел себя тогда? — Она вдруг смутилась. — Прости, у меня вырвалось.

— Нет, почему же? Ты имеешь право знать. На несколько дней я просто исчез. Меня не могли найти. Так что ты по сравнению со мной ведешь себя мужественно.

— Прямо героиня, да?

— Так оно и есть. Мои родные — да и твои тоже — буквально насели на тебя с этой свадьбой. И я готов был на все, чтобы жениться на тебе, даже не дал тебе подумать хорошенько. Но ты все-таки нашла силы противостоять всем нам, и это, наверное, главное… Хотя, если честно, мне от этого очень тяжело.

— Но ты стал защищать меня!

— А что еще прикажешь делать? Обрушиться с обвинениями? Кому — мне? Ведь я совершил то же, что и ты.

— Но мы в Испании! Ты сам сказал, что в Испании так не поступают!

— Я просто пошутил. Чего я тогда только не говорил…

Он отвернулся. Мэри видела, как ему больно, в глубине души ей хотелось его утешить, но она твердо сказала себе: все кончено.

В дверь постучали. Служанка принесла кофе и бутерброды. Мэри вышла на балкон: ей не хотелось ни с кем встречаться. Но и на балконе было не лучше: она увидела, как Карлос, по-прежнему вне себя от раздражения, выскакивает с чемоданом в руках из особняка. Он остановился, взглянул вверх, вероятно заметил Мэри и покрутил пальцем у виска.

Она опустила голову.

— Не обращай внимания, — раздался рядом голос Родриго. — Он ничего не понимает. Пойдем, а то кофе остынет. Или ты хочешь сначала переодеться?

Только теперь Мэри сообразила, что на ней по-прежнему свадебное платье. Ее вещи были уже уложены в чемоданы, но все же приличную юбку и свитер ей отыскать удалось. Она переоделась в ванной, а когда вернулась, Родриго уже налил кофе и раскладывал бутерброды.

Ее мать всегда считала: если у тебя какие-то проблемы, нужно срочно поесть! Удивительно, что Родриго предлагает ей то же самое, понимая, вероятно, что ей сейчас еще хуже, чем ему. И все же…

— А ты ничего не съешь? — спросила она.

— Обойдусь. — Он решил, что потом напьется.

За этими разговорами о еде Мэри вдруг подумала: что же происходит внизу? Там же уйма гостей, им нужно скормить не только пищу, но и какое-нибудь правдоподобное объяснение того, что произошло в церкви!

Но как это объяснить? Как будут выглядеть они с Родриго, его мать и братья в глазах окружающих?

Только теперь Мэри начинала осознавать, что натворила.

— Господи! — только и вымолвила она и села на кровать.

— Что с тобой?

Он подошел и сел рядом.

— Эти люди, которые собрались на свадьбу… Готовятся отведать угощение и свадебный пирог… А я…

— Пусть тебя это меньше всего волнует, — беспечно проговорил Родриго. — Им не впервой, привыкли.

— И ты еще шутишь!

— Лучше уж смеяться, чем плакать.

Впрочем, Мэри видела, что он лишь пытается напустить на себя веселость. На самом же деле ему совсем не до шуток.

— А как ты хочешь, чтобы я себя вел? Как испанец из твоих средневековых рыцарских романов? Поклялся на Библии, что до конца дней своих буду мстить тебе и твоей семье? — Он не скрывал иронии. — И, если хочешь знать, я, может быть, и не прочь бы так и сделать. Но я слишком слабохарактерный, боюсь, мне не хватит воли, чтобы довести дело до конца.

Мэри было невыносимо смотреть на его страдания. Если бы она могла утешить его!.. Но нет, теперь она уже навсегда потеряла это право.

— Ну, чем займемся?

— Я буду складывать вещи. Чем скорее я уеду отсюда, тем лучше.

— Да? А мне почему-то кажется, что тебе, наоборот, лучше остаться здесь.

— Это невозможно!

— Почему? Напротив, оставайся! Зачем бежать, будто это ты во всем виновата? Ведь ты не сделала ничего дурного. — Он смотрел куда-то в пространство. — Подумай сама: вернись ты в Лондон, представляешь, какую веселенькую жизнь устроят тебе родители?

— Я почти не буду с ними видеться. У меня есть своя квартира. И своя работа.

— Пока есть. Не думаю, что в «Сент-Джонсе» придут в восторг оттого, что ты бросила поручение, которое тебе дали, и, ни с кем не согласовав, вознамерилась прилететь в Лондон. Вряд ли это сулит тебе хорошие перспективы на повышение. Здесь ты, по существу, отвечаешь за подготовку нового отеля к работе. Так прояви себя на полную катушку! Пройдет полгода, год, и ты вернешься домой как триумфатор!

Мэри молчала.

— А там еще этот Карлос! Уж он-то не простит тебе унижения, он будет мстить, а меня даже не будет рядом, чтобы… — Родриго запнулся.

— Чтобы защитить меня? Договаривай!

— Неважно. Ты сама понимаешь: я прав. Я сам виноват в том, что случилось, так позволь же мне все и исправить. Я тебя не побеспокою, будь уверена. Между нами все кончено — в смысле любви. Но никто не мешает нам оставаться друзьями.

— Друзьями? После всего, что произошло?

— Ну и что? Мы с Мартиной в прекрасных отношениях, прямо как брат и сестра. И с тобой мы дружили, и очень неплохо. Зря я… попытался перевести наши отношения в иное качество.

Мэри по-прежнему молчала. Она думала, думала, но не находила выхода из создавшегося положения.

— Пожалуйста, Мэри, позволь, я тебе помогу.

Вдруг Родриго прав? Мысль о том, что придется вернуться домой, была просто невыносима. Но зачем ей возвращаться? Только из-за того, что она сама внушила себе, будто не сможет здесь остаться, что находится в безвыходном положении?

— Я не знаю, что и делать, — обреченно сказала она.

— Зато я знаю. Послушайся друга. — Он взял ее ладони и принялся согревать. Мэри почувствовала, как переливается к ней его тепло, его сила, его уверенность. — Вряд ли ты захочешь оставаться в особняке, — добавил он.

— Да уж!

— Я отвезу тебя в гостиницу. Выйдем через заднюю дверь, чтобы ни с кем не встречаться. Собери все самое необходимое, а потом я привезу тебе остальные вещи. И не волнуйся, я сам им все объясню. Самое главное — не волнуйся, слышишь? Все образуется.

 

10

Низенький толстяк вышел из двери с надписью «Джастин Тейлор. Отель «Паласио де Мадрид». Управляющий» и направился в соседний кабинет. На нем тоже красовалась табличка: «Мэри Вальдес. Отель «Паласио де Мадрид». Помощник управляющего».

— Мэри, детка, ты просто молодчина! — вскричал он, открывая ее дверь.

Она оторвалась от бумаг и удивленно воззрилась на него.

— Твое знакомство с семейством Алькасар приносит свои плоды.

— Как это? Я же…

— Да, ты все-таки не вышла замуж за этого своего красавчика, но о деле-то не забыла!

— Ничего не понимаю.

— Только что мне звонили из бухгалтерии. Ресторан заключил сделку с фирмой Алькасаров на поставку их морепродуктов.

— Я тут ни при чем.

— Знаю, знаю, но ты не дослушала! Цены поставок просто смешные! Как объяснить, что продукцию они поставляют нам самую отличную, а деньги с нас почти не берут? Только твоим влиянием. Вот я и говорю: ты просто молодчина!

Мэри лишь покачала головой. Переубеждать его не имеет смысла. Да и что она может сделать? Позвонить Алькасарам и спросить: с чего это вы установили для нас такие низкие цены?

Заканчивались последние приготовления, вот-вот «Паласио де Мадрид» распахнет свои двери для первых клиентов. Ремонт дворцового комплекса был уже завершен, оставалось лишь набрать персонал и провести рекламную кампанию в прессе.

Все — и прежде всего Джастин Тейлор — были довольны тем, как работает Мэри, и неудивительно: ей приходилось вкалывать по восемнадцать часов в сутки. Встретиться с ней, не договорившись заранее, было просто невозможно. И все же, когда секретарша сообщила, что с ней желает встретиться сеньора Мартина Алькасар, Мэри поняла, что нужно сделать исключение. Она пригласила Мартину войти, хотя и не понимала, о чем таком та собирается с ней поговорить.

Мартина взяла с собой ребенка, прелестного мальчика, которого назвали Игнасио в честь дедушки.

— Какой малыш! — воскликнула Мэри и бросилась к нему.

Лед отчуждения был сломлен. Уже через минуту они с Мартиной беседовали как ни в чем не бывало.

— Ты слышала, что у Марсии и Хиль-Луиса тоже родился ребенок? — спросила Мартина.

— Да, прочитала в газете. Там написано, что у них девочка. Хиль-Луис, должно быть, не ожидал?

— Конечно, не ожидал, он же мужчина! И все-таки на седьмом небе от счастья, никак не налюбуется на свою дочурку. Боюсь, он ее совсем избалует, она делает с ним что хочет.

— С кем, с Луисом?

— Представь себе. Просто невероятно, на что способен мужчина, когда счастлив. Видела бы ты, как возится с Игнасио мой Рикардо! И Хиль-Луис наконец-то, хотя бы благодаря ребенку, ведет себя не как отшельник. Он почти стал членом семьи. Клаудиа этому очень рада. — Она намеренно сделала паузу и добавила: — И не только этому. Она рассказала нам о письме, которое ты ей прислала.

— Я просто не могла не объясниться с ней. И так ушла из дому, как воровка, — принялась оправдываться Мэри. — До сих пор не могу себе этого простить…

— Что ты! Родриго объяснил: это он тебя заставил. Клаудиа согласна, что так и нужно было поступить. Когда я сказала ей, что собираюсь к тебе, она прямо засветилась! И немудрено: мы о тебе волнуемся. Как ты здесь справляешься со всей этой работой?

— Справляюсь, — туманно ответила Мэри и повела рукой.

— Хотя бы приехала нас навестить.

— Я не осмелюсь! После того что произошло…

— Ну и что? Можешь не беспокоиться, Родриго в Мадриде нет. Он снова уехал за границу.

Мэри принялась перебирать бумаги.

— И как он?

— Отлично справляется! В работе ему нет равных.

— Да уж, — кивнула Мэри, — стоит ему открыть рот, и никто не устоит.

— К сожалению, иногда он предпочитает молчать о том, что знает.

Намек был прозрачным, но Мэри ничего не сказала, не желая нечаянно задеть Мартину.

— Он рассказал мне, из-за чего расстроилась ваша свадьба. Дай он тебе в свое время объяснения, скольких неприятностей можно было бы избежать! Но, раз он все скрывал, позволь мне тебе сказать: мы с Родриго никогда по-настоящему не любили друг друга. Да, нам было приятно общаться, мы друг другу нравились, но это Рикардо чуть ли не силком заставил нас обвенчаться. Хоть кто-то из семейки Алькасар должен был жениться и произвести на свет наследника. На Хиль-Луиса надежды мало, а самому ему было не до того. Вот он и решил поставить под удар брата. Нашел меня, решил, что я ничего, и приказал Родриго сделать мне предложение.

— И тот подчинился?

— А что ему оставалось делать? За эти полтора года он повзрослел, а тогда еще был сущий ребенок, во всем подчинялся старшему брату, единственному мужчине в доме, если не считать его. К тому же мы друг другу нравились и были не прочь попробовать. Я переехала к ним в особняк, начались приготовления к свадьбе, и тут я неожиданно для себя поняла, что люблю Рикардо — этого вечно угрюмого грубияна, от которого доброго слова не дождешься.

Но пути назад уже не было, — продолжала Мартина. — До свадьбы оставались считанные дни. Рикардо оказался совсем не таким, каким я его себе представляла. Чем дальше, тем больше мы понимали, что любим друг друга. И буквально голову себе сломали, думая, как же поступить. Сказать обо всем Родриго? Но как? Ведь сам Рикардо и заставил его жениться!

К счастью, Родриго понял, что мы не созданы друг для друга, а может, и догадался, что я испытываю к его брату. И сбежал перед самой свадьбой, оставив меня стоять у алтаря. Не представляю, как я это пережила, чувствовала я себя ужасно, а Рикардо не хотел со мной даже говорить: он во всем винил себя и считал, что просто не имеет права общаться со мной.

— Но Кончита… — Мэри запнулась.

— Да? Что она тебе наговорила?

— Что Клаудиа устроила вашу свадьбу.

— Это так. Мы с Рикардо не встречались, даже не разговаривали, но наши чувства друг к другу от этого становились только сильнее. Клаудиа все поняла и смогла уладить положение. Она сказала, что ничего страшного не произойдет, если мы объявим о предстоящей свадьбе. Родриго не будет в обиде. И оказалась права. Так что это она устроила наше счастье.

— И ты совсем не жалела, что не вышла за Родриго?

— Ни капли. Ведь любила-то я Рикардо.

— Один раз он был в Америке… — медленно произнесла Мэри. Было видно, что слова даются ей с трудом. — Рикардо тогда тоже был в отъезде. Он позвонил и просил тебя присоединиться к нему. И ты, все бросив, сломя голову в ту же ночь помчалась в Штаты.

— Она тебе и это рассказала? — рассмеялась Мартина. — Ну и Кончита! Представляю, в каком разрезе она подала тебе эту историю! Как-то раз Родриго разбудил меня среди ночи и дрожащим голосом сообщил, что полицейские задержали его.

— Задержали? Но почему?

— Глупейшая история! Он превысил скорость, за ним погналась полицейская машина. Они заставили его остановиться и потребовали предъявить права. Вышло недоразумение, поскольку Родриго тогда еще плохо знал английский. Он решил, что полицейский-негр над ним смеется, и обозвал его проклятым черномазым! Из-за этого весь сыр-бор! Его арестовали за оскорбление полицейского при исполнении. Пришлось мне лететь в Нью-Йорк и вызволять его из передряги. За него потребовали залог в десять тысяч долларов, представляешь? На обратном пути я сказала ему все, что о нем думаю, но именно с тех пор и началась наша дружба. Ведь ему больше не к кому было обратиться за помощью: Рикардо был в отъезде, да и будь он на месте, все равно прилетел бы в Нью-Йорк и свернул бы ему шею.

— Господи! Господи, какая же я дура! — Мэри схватилась за голову. — Поверить этим глупейшим россказням!..

— Не вини себя. Это Родриго вел себя глупо, надо было с самого начала все тебе рассказать. Но он не решился, понадеялся, что все и так обойдется. А вышло совсем иначе.

— Но мне казалось, что вы двое души друг в друге не чаете!

— Так и есть. Я обожаю его. Но только как брата. К тому же между людьми, которые собирались пожениться, сохраняется определенная душевная связь. — Мартина улыбнулась.

Мэри хотела улыбнуться в ответ, но не вышло. С самого дня их несостоявшейся свадьбы она, несмотря на свою загруженность работой, ни на минуту не могла забыть про Родриго.

И это несмотря на то, что с тех пор они ни разу не виделись и не общались. Тем вечером он отвез ее в гостиницу, снял номер, затем любезно попрощался и был таков. На следующее утро посыльный доставил ее вещи. Вот и все. Больше он не давал о себе знать.

А она чего ждала? Мэри и сама не знала.

Одно лишь точно: рождественские праздники она будет встречать в Испании. Работы по-прежнему невпроворот, гостиничный комплекс вот-вот откроется, и кому, как не ей, следить, чтобы все прошло гладко.

«Сент-Джонс» вбухал в реконструкцию «Паласио де Мадрид» огромные деньги и не желал ждать до начала туристического сезона. Начальство требует открыть отель немедленно. Но, чтобы деньги окупились, нужно устроить большую шумиху вокруг этого события, а, как это сделать, ни у нее, ни у Джастина нет ни малейшего представления.

Мэри нарочно засиживалась на работе допоздна: иначе вечерами у нее было бы слишком много свободного времени, а значит, болезненных воспоминаний. Прошло меньше года, с тех пор как она вернулась с практики в Манчестере, надеясь, что когда-нибудь исполнятся ее мечты. И вот все, к чему она так стремилась, случилось, к тому же раньше, чем она ожидала.

Теперь у нее работа, которая ей нравится, в корпорации «Сент-Джонс» она не последнее лицо, к ее мнению прислушиваются, да и зарплата ее вполне устраивает. Рядом нет родителей с их вечными придирками, она совершенно самостоятельна и независима.

И совсем одна.

Тогда, год назад, она вряд ли имела бы что-нибудь против этого. Ведь она еще не знала, что встретит мужчину, который оставит неизгладимый след в ее душе. Слова которого, сказанные несколько месяцев назад, никогда не сотрутся из ее памяти.

«…Я любил тебя больше всего на свете… Я никогда так больше никого не полюблю… Но теперь жалею, что мы встретились… Все, что было между нами, теперь кончено…»

Да, он предложил ей остаться друзьями, но она этого не захотела. И теперь понимает почему: она ему не друг, она любит его, любит бесконечно и хочет принадлежать ему.

Только теперь она ему уже совсем не нужна. «Все кончено…» Кончено!

Мэри в раздражении отшвырнула подушку в сторону, встала с дивана и взглянула на часы. Еще не слишком поздно для прогулки, да и если бы была полночь, она все равно пошла бы на улицу. В своей просторной квартире она задыхается.

Долго бродила она по вечерним улицам Мадрида, словно искала кого-то или что-то… Может, потерянное счастье? Счастье, которое она сама растоптала?

— Мэри, вот так встреча!

Она поскользнулась и почувствовала, как сильная мужская рука поддержала ее.

— Извини, кажется, я тебя напугал.

— Хиль-Луис?

— Он самый. — Испанец улыбался в бороду. Таким довольным она его еще никогда не видела. — Как ты себя чувствуешь?

— Ничего, — туманно ответила Мэри. — А ты как?

— Я? Превратился в самого счастливого человека на свете.

— Да? Я слышала о рождении дочери. Поздравляю!

— Слышать слышала, но ведь не видела же? Это легко исправить. Ты сейчас не занята? Давай, моя машина рядом, я отвезу тебя к нам в деревню. Пойдем!

Мэри была поражена его дружелюбием и просто не могла ему отказать. К тому же приятно будет встретиться с Марсией — она ведь ей еще заочно понравилась. И все лучше быть в обществе друзей, чем в одиночестве бродить по незнакомым улицам.

До Санта-Гвадалупе было не меньше получаса езды по скользкой горной дороге. Но Хиль-Луис отлично справлялся с управлением. Вдалеке виднелись заснеженные верхушки гор, а уже вскоре они подъехали к большому, потемневшему от старости дому.

— Здесь я родился, — сказал Хиль-Луис, — здесь жил в детстве. И теперь вернулся на родину.

На порог выбежала Марсия.

— Гляди, кого я тебе привез!

Они с женой расцеловались, Марсия бросилась к Мэри и обняла ее.

— Вот это сюрприз!

— Хиль-Луис пообещал мне показать вашу дочку. Ты не против?

— Нет, конечно! Пойдем. — Марсия направилась было в дом, но вдруг остановилась. — Мэри…

— Что такое? Я не вовремя?

Было видно, что Марсия приняла какое-то решение.

— Нет, напротив. Идем.

Марсия зашла в дом и отступила в сторону, жестом приглашая Мэри зайти в гостиную. Что та и сделала, после чего остановилась как вкопанная.

— Привет! — сказал ей Родриго.

Он сидел у камина и играл с ребенком. Никогда прежде она не видела столь счастливой девочки и столь счастливого мужчины. И на нее он посмотрел с улыбкой и поприветствовал как-то особенно тепло. Но сразу же после этого она почувствовала, что он вдруг закрылся от нее.

— Здравствуй, — снова произнес он, но теперь совсем уже иначе, с холодной вежливостью.

Мэри, впрочем, не была способна даже на это.

— Я… Я думала, ты за границей.

— Был. Но вчера вернулся. Решил заехать навестить племянницу.

— Мы с Луисом случайно встретились на улице, он пригласил меня посмотреть на его дочурку.

Его лицо просветлело.

— Луситу? Разве она не очаровательна?

Он показал ей на диван и осторожно передал девочку.

— Умеешь обращаться с детьми?

— Еще спрашиваешь! У меня уйма братьев и сестер.

— Значит, было на ком попрактиковаться.

Они обменялись осторожными улыбками.

— Ее зовут Лусия, да? — спросила Мэри.

— Пока крещения не было, так что имя неофициальное. Но, думаю, все согласятся, что лучшего имени не найти.

— Вот и я! — провозгласила Марсия, входя в комнату с кофе и сандвичами на подносе.

— Спасибо, я, пожалуй, воздержусь, — сказал Родриго. — Я сыт. — Он взял ребенка на руки.

Мэри заметила, как сильно он похудел. И манеры его изменились: от прежней беззаботности не осталось и следа, во взгляде, в движениях чувствовалась подспудная напряженность.

Это я во всем виновата, печально думала Мэри. Он сам сказал: пожалуй, лучше было бы нам не встречаться. Так оно и есть. Он был бы намного счастливее. А я… Удастся ли мне стереть из памяти все, что было между ними? Веселые минуты, которые мы провели вместе? Страстную любовь, которая постепенно захватывала меня все сильнее и сильнее?

— Мэри?

Она очнулась.

— Ты задремала? Прости. Я спросил, как дела с отелем.

— Просто я пригрелась у огня, — начала оправдываться она, — и чуть не заснула. С отелем все в порядке, осталось проследить, чтобы ничего не испортили к открытию. А как твои дела?

— Отлично. Бываю за границей. Мне делают заказы. Рикардо доволен, сказал мне: неплохо. В его устах, ты знаешь, это высшая похвала.

Наверное, полчаса они беседовали ни о чем. Сколько можно сказать ненужных слов, не поговорив о самом главном. О пропасти, которая пролегла между ними.

— Ну мне пора. — Родриго бросил взгляд на часы. — Уже совсем стемнело.

Мэри взглянула за окно.

— Пожалуй, мне тоже надо уходить. Марсия, какая очаровательная у вас малышка!

— Не то слово! — улыбнулась та в ответ.

Хиль-Луис похлопал жену по плечу.

Перед Мэри же встала проблема, как добираться обратно. Пешком она не дойдет, остаются два варианта: либо ехать с Родриго, либо попросить Хиль-Луиса отвезти ее.

— Тебя подвезти? — спросил Родриго.

Мэри колебалась. Ехать с Родриго ей не хотелось, но и вытаскивать Хиль-Луиса из дому, а потом заставлять его возвращаться, — нет, это еще хуже!

— Да, спасибо, — сказала она.

Хиль-Луис помог ей сесть в машину и любезно захлопнул за ней дверцу, помахал им на прощание и вернулся в дом. Марсия собиралась кормить ребенка.

— Правда здорово было встретиться с Мэри?

— Да, — пробасил Хиль-Луис. — Представляешь, я наткнулся на нее совершенно случайно, выходя из магазина.

— А ты не подумал, каково ей будет, когда она встретится с Родриго?

— Подумал. Потому и привез.

— Ах ты, интриган! — смеясь, пожурила его Марсия.

— Может, хоть так удастся снова их свести. Глупо дуться друг на друга из-за глупого недоразумения!

Они ехали в полном молчании. Родриго неотрывно смотрел на дорогу, а Мэри не хотела отвлекать его беседой. К тому же о чем им было говорить?

Время от времени она бросала на него взгляды, стараясь, чтобы он не заметил этого. Напряжение, усталость, сквозившие во всем его облике, не давали ей покоя.

— Как вы собираетесь организовать торжественное открытие «Паласио»? — спросил он, когда они подъехали к Мадриду.

— Пока не знаю. Мы с Тейлором никак не придумаем, как бы раздуть шумиху вокруг этого дела.

— Я тебе говорил, у меня есть один приятель, журналист. Он знаком с киноактерами, певцами и прочими звездами. Хочешь, дам тебе его телефон? Через него можно будет пригласить на вечеринку в честь открытия нескольких знаменитостей, устроить им королевский прием, о котором напишут во всех газетах. Тогда реклама новому отелю обеспечена.

— Отличная мысль! — обрадовалась Мэри. — Ты правда можешь дать мне его телефон?

— Разумеется.

Он повернул налево.

— Эй, нам не туда, мне направо надо.

— Налево, — спокойно ответил он. — Я знаю тут одно отличное кафе, где нам никто не помешает.

Родриго остановил машину у кафе на углу, выключил мотор и помог ей выйти. Вел себя он не как галантный кавалер, а совершенно официально, с той же холодной вежливостью, с которой поздоровался там, в Санта-Гвадалупе.

— Здесь отличные фирменные пирожные, — сообщил он, когда к ним подошел официант. — Не отказывайся.

— Я и не думала.

Они заказали пирожные и кофе.

— Так о чем мы будем говорить? — спросила Мэри, ожидая заказа.

— О Рождестве. Мама жалуется, что ты ни разу не приехала навестить ее, и предлагает встретить тебе Рождество с нами.

— Но это невозможно! Я и носу в особняк не покажу.

— Отчего же? Ты же со мной в ссоре, а не с ней?

— Ни в какой мы с тобой не в ссоре. Мне стыдно, ты был так добр ко мне.

— Пытаюсь хоть как-то искупить то зло, которое тебе причинил.

— Это не так. Я все знаю. Недавно мы виделись с Мартиной, и она рассказала, как все было на самом деле.

— Рассказала то, о чем я должен был сообщить тебе с самого начала. Нет, Мэри, не спорь, я виноват, но дело даже не в том, кто из нас допустил ошибку. Мы оба знаем, что это произошло не нарочно. Я боялся тебе все сказать, потому что ты и так обозвала меня распутным. Просвети я тебя насчет нас с Мартиной, ты бы и вовсе меня бросила.

— Но ты не мог не понимать, что рано или поздно правда выплывет наружу. Неужели ты об этом не подумал!

— Мэри, Господи, посмотри на меня! Мы знакомы не первый день, неужели ты не поняла, что я не такой, как Рикардо, как ты, как все остальные! Я не думаю, не планирую заранее, не просчитываю на несколько ходов вперед свои действия. Я поступаю так, как Бог на душу положит. Всю жизнь так себя вел, были у меня из-за этого проблемы, но такого, что произошло у нас с тобой…

— Теперь ты изменился, Родриго.

— Что правда, то правда. Жизнь заставляет перемениться. Я оглянулся на прошлое и понял, что не слишком преуспел. Раз так, надо что-то делать.

— Я не хочу, чтобы ты менялся, — вырвалось у Мэри. — Не хочу, чтобы ты стал таким же приземленным, как остальные.

Он пропустил ее слова мимо ушей, ибо смотрел куда-то в сторону. Мэри проследила за его взглядом. Группа тинейджеров, зашедшая в кафе пропустить стаканчик перед ночными похождениями, вовсю пялилась на них с Мэри. Подростки показывали на нее пальцами и хохотали.

Мэри побледнела. Родриго сжал ее ладонь.

— Не обращай внимания. — Он говорил совершенно спокойно. — Улыбайся, говори, делай вид, что ничего не происходит. Не показывай, что тебя задевает их поведение, не хватало еще доставлять им такое удовольствие.

Раздались аплодисменты: на сцене появился пианист, а следом за ним еще трое музыкантов. Один — лысенький коротышка — тащил огромную трубу, высокий и худой с длинными волосами сжимал в руках скрипку, а у третьего висела на шее гитара.

— Ого! — сказал Родриго. — Сейчас будут танцы. Пойдем? Пусть таращат глаза, плевать на них.

Мэри от испуга еще больше побледнела.

— Ты не можешь со мной танцевать!

— Попробуй останови!

Как это необычно — снова оказаться в его объятиях, почувствовать тепло его тела. И как сложно не думать о том, что рядом с тобой мужчина, которого ты любишь.

— Не знаю, как у тебя вообще получается танцевать, когда на нас все смотрят, — сказала она. — У меня ноги заплетаются.

— Не волнуйся, я тебя поддержу.

Какие добрые у него глаза! Он смотрит на нее так, как прежде, будто она не нанесла ему удар в самое сердце.

— Это тебе нужна поддержка. — Мэри невольно оглянулась. — Они о чем-то шепчутся. А этот смех? Они, верно, решили, что я бросила тебя ради другого.

— Не все ли тебе равно? Им просто хочется позабавиться. В свое время, когда я был мальчишкой, я постоянно дрался со старшими братьями вон того лопоухого, видишь? Его брат был тупицей, хотя и воображал о себе невесть что, и этот, как видишь, оказался не лучше.

— Они издеваются, — не унималась Мэри, — потому что знают, что я сделала. А ты сейчас здесь, со мной… — Она почувствовала, что вот-вот заплачет. Родриго мог сейчас развлекаться с любой красоткой на свете, благо и внешность позволяет и денег хоть отбавляй. Вместо этого он возится с ней, утешает ее — только потому, что знает, как нужна ей его помощь и поддержка.

— Только не плачь, — умоляюще произнес он. — Что они подумают?

— Что ты сказал мне все, что обо мне думаешь. И поделом! Тогда-то они тебя зауважают. — Она высморкалась.

— Ну-ка, перестань! Плевать мне на всех, я не хочу, чтобы ты страдала, слышишь? Веди себя так, как будто между нами все в порядке.

— Как это? — Мэри попыталась успокоиться. — Что значит «в порядке»? Ты снова предлагаешь мне играть в свои игры. Помнишь, один раз это уже у нас не вышло? Мы тогда прикидывались друзьями.

— Да, помню, как я злился на себя оттого, что боялся открыть тебе правду о своих чувствах.

— Про это и речь. Мы не были до конца честными друг с другом.

— Ты права. Но исправляться никогда не поздно. — Он вдруг слегка коснулся ее губ.

Мэри отпрянула.

— Что за глупости! — Ее голос дрожал.

— Я начинаю вести себя честно. Мне хотелось это сделать, и я это сделал.

— Но ты же сам…

— Что?

Она не ответила. Их губы снова соприкоснулись. Радость залила ее, как заливает солнечный свет комнату, когда открыты тяжелые шторы. Несколько месяцев она не знала счастья, и вот в этот миг все, о чем она жалела, будто снова вернулось к ней.

— Возвращайся в особняк, — тихо проговорил он. — Нам о многом нужно поговорить.

— Как скажешь…

Они вернулись за столик. Мэри поспешно взяла свою сумочку, а Родриго тем временем расплачивался с официантом. Когда он взял со стола листочек бумаги, она подумала, что это счет.

Лишь заметив, как он побледнел, она обратила внимание на бумажку. Какой-то художник проявил весь свой талант: красотка с длинными косичками, подозрительно похожая на Мэри, прогуливала черного пуделя, морда которого сильно смахивала на лицо Родриго.

— Так, да? — воскликнула она. — Свиньи! Чего от них еще ждать! Они презирают тебя потому, что ты ведешь себя с настоящим благородством. И все еще удивляются, отчего я ненавижу испанцев!

— Забудь. — Он скомкал листок. — Мне наплевать на них.

— Тебе, может, и да, но не мне. Я не позволю, чтобы ты превратился в посмешище для этих подонков. Хватит! Передай своей маме, что я не смогу отпраздновать с вами Рождество. Мы больше не увидимся, это невозможно. И не смотри на меня так! Ты сам понимаешь, что так будет лучше. — И она выбежала из кафе.

Он не пытался ее остановить. Лишь долго смотрел ей вслед, затем бросил скомканную бумажку на блюдце и направился к выходу.

Церемония открытия «Паласио де Мадрид» превзошла все ожидания и лондонского начальства, и Джастина Тейлора, и самой Мэри. Ей удалось связаться с тем журналистом, о котором упоминал Родриго. Он по секрету поведал ей о предстоящей свадьбе голливудской кинозвезды с известным певцом и взялся — за комиссионные, конечно, — сделать так, чтобы они отпраздновали ее во вновь открывшем двери для посетителей «Паласио».

Газеты только и писали о предстоящей свадьбе, со всего света слетелись журналисты и фотографы, наделавшие уйму снимков для цветных журналов. От телерепортеров тоже не было отбою, так что Мэри и Родриго пришлось немало потрудиться, чтобы найти уединенное местечко.

— Ты молодец, — сказал он ей. — Грандиозный успех. Поздравляю!

— Спасибо. Не знала, что ты придешь.

— А как же? Компания Алькасар — один из крупнейших поставщиков морепродуктов в мире. Или ты забыла? Должен был приехать Рикардо как глава фирмы, но мне удалось переубедить его, и вот я здесь.

— Но зачем?

— Как еще тебя увидеть? Ты же нас избегаешь!

— Ничего я не…

— Избегаешь, избегаешь! На Рождество не приехала, во время крещения маленькой Лусии тебя тоже не было, хотя собралась вся семья.

— Я просто не могла появиться там, на глазах у всех. Над тобой снова начнут смеяться. Для меня это невыносимо.

— Кто будет смеяться? Брось, им уже надоело, нашлись темы поинтереснее.

— Да что ты? По-моему, слухи не стихают.

— Ты слушаешь сплетни? — Он прищурился. — Не забивай себе этим голову, уже полтора месяца минуло с тех пор, как мы последний раз виделись. Рисунков мне больше никто не шлет, та карикатура была единственная. Или, по-твоему, мне нужно взяться за ружье и отстреливать этих типов? У отца где-то валялась старая охотничья винтовка; думаю, подойдет. Я, правда, в таких вещах не слишком силен, на охоту не ходил, так что для начала заряжу-ка я ее солью и буду палить по птичкам!

— Опять ты за свои шуточки! — возмутилась Мэри. — Неужели тебе все равно, что о тебе думают?

— А что прикажешь делать? Если ты такая воинственная, как наши с тобой предки конкистадоры, так я тебе эту винтовку принесу, ты сама пустишь ее в дело.

Мэри поморщилась.

— Это ты должен мстить, ты же оскорблен!

Она вспомнила рассказ Мартины: когда-то в Нью-Йорке он обозвал полицейского и едва не заехал ему по физиономии только за то, что тот потребовал предъявить права.

Теперь это в прошлом. Родриго изменился, больше не лезет на рожон не только из-за ерунды, но и когда его оскорбляют. Он научился быть выше этого. Быть выше своей любви к ней.

Вот и сейчас, не давая ей возразить, он раскланялся и принялся путешествовать по залу, поздравляя окружающих с открытием. Уходя, лишь бросил через плечо:

— Приятного вечера!

Нет, такой наглости Мэри стерпеть не смогла. На следующий же день, воспользовавшись тем, что после открытия отеля ей как-никак полагалась передышка, она села в такси и отправилась прямиком в особняк Алькасаров.

Ее встретила мать Родриго.

— Ничего не могу с ним поделать, — пожаловалась ей Мэри после того, как они обменялись приветствиями. — Он меня просто не слушает!

— Он никого не слушает, — вздохнула Клаудиа.

— Его не удается вразумить, он все твердит свое!

— Да уж, упрямства ему не занимать.

— Когда дело касается меня, он вообще перестает соображать.

— Это точно. Все случилось, стоило ему только встретить тебя. Как ни скрывал он своих чувств, я сразу догадалась, что Мария для него стала кем-то особенным.

— Теперь я для него не Мария. — В ее голосе послышалась печаль. — Он называет меня Мэри.

— Разве ты не этого хотела?

— Да… В свое время меня просто бесила эта «Мария», и только теперь до меня дошло, что он называл меня так потому, что любил. А теперь разлюбил и я для него всего лишь Мэри.

— Не говори так.

— Раньше я многого не понимала, — продолжала она. — Мне хотелось показать, какая я независимая, всем дать понять, что я не просто дочь Фернандо Вальдеса, что у меня есть свои мысли, свои чувства, что я тоже могу на что-то претендовать. Но тогда мне и в голову не приходило, что работа, карьера, независимость — все это фикция, если рядом нет того, кто тебя любит.

— Похоже, за то время, что мы не виделись, ты о многом успела поразмышлять, — заметила Клаудиа.

— А что толку? Уже слишком поздно! Только представить, через что ему пришлось пройти! А эти сплетни, эти насмешки, которые преследуют его до сих пор!

— Да, я что-то такое слышала… Родриго мне ничего не рассказывает, но и так нетрудно догадаться, каково ему.

— Должно быть, у вас разрывается сердце каждый раз, как вы его видите…

— Родриго сильный мальчик. Он сам справится со своими проблемами. Я не могу лезть в его дела, он знает: как только ему понадобится помощь, я буду рядом.

— Значит, — осторожно попыталась прояснить Мэри слишком туманные слова Клаудии, — сейчас… он не рядом? Он не живет здесь?

— Нет, он живет в том домике, который вы сняли.

— На вилле?

— Да. Он уже давно туда переехал.

— Он живет на вилле… один?

— У него нет другой женщины, если ты это имеешь в виду.

Мэри покраснела. Про женщину она даже и не подумала, просто представила себе, каково это быть одному в доме, предназначавшемся для них двоих, просыпаться в холодной постели, ложиться спать, зная, что никого нет рядом. Сидеть там вечерами, когда даже не с кем поговорить.

— Ты так ничего и не поняла… — проговорила Клаудиа. — У нас царят старые порядки. Мужская честь прежде всего. Ты оскорбила Родриго — так думают эти люди, — и он должен мстить. Вместо этого он защищает тебя. Конечно, для них он чудак, достойный осмеяния и презрения.

— Но это же несправедливо! — воскликнула Мэри. — Ни он, ни я этого не заслужили!

— Я не спорю. Но он дал понять окружающим, что ты для него важнее всего на свете, сознательно пошел против их закосневшей морали.

— Я не верю… не знаю, любит ли он меня.

— Не знаешь? Как ты думаешь, почему иначе он терпит все это? — с горечью спросила Клаудиа. — Не сомневайся в его чувствах, подумай о своих. Ради тебя он пожертвовал своей гордостью, добрым именем семьи, обычаями, принятыми у нас здесь. Когда мужчина так сильно любит, это возлагает на женщину огромную ответственность. Готова ли ты к ней?

— Да, — решительно ответила Мэри. — Раньше я тоже любила его, но та любовь не идет ни в какое сравнение с тем, что я испытываю сейчас.

— Тогда ты знаешь, что делать, — сказала Клаудиа.

— Да, знаю.

 

11

Роли были расписаны заранее. Клаудии и Мэри пришлось немало над этим покумекать.

— Господи, мальчики совсем взрослые, — заметила Клаудиа, — но, похоже, они так и не научатся устраивать свои любовные дела без помощи матери.

Мэри сняла номер люкс в «Паласио». Его окна выходили на оживленную площадь с множеством кафе. Стояла весна, пригревало солнце, посетители с радостью пользовались возможностью посидеть на улице за бокалом хорошего вина. На это и сделала ставку Мэри. Хиль-Луис должен был привести в кафе, расположенное напротив окна в номер Мэри, всех обидчиков своего брата. Соблазнить их было просто: достаточно пообещать им выпивку. В задачу Рикардо входило доставить на место действия самого Родриго. Из окна своего номера Мэри видела, как они, беседуя, вероятно, о делах, подошли к тому кафе, где уже затаился Хиль-Луис с приведенной им компанией двадцатилетних забияк, потешавшихся над Родриго.

— Может, зайдем, пропустим по бокалу вина? — предложил Рикардо.

Родриго удивленно посмотрел на него.

— Прямо сейчас?

— Почему бы и нет. Присядем здесь, на улице, гляди, какая погода! Послушаем пение птичек, перекусим. Ты что будешь есть?

Родриго не верил своим ушам. С чего это Рикардо вдруг стал таким заботливым? Вот это загадка!

Итак, участники собрались. Родриго на месте, его тупоголовые обидчики тоже. Настало время Мэри сыграть свою роль. Самую сложную! Стоит допустить самую крохотную ошибку — и пиши пропало!

Но как поступит Родриго? Откликнется ли на ее безмолвную мольбу? Даже если и нет, все равно то, что произойдет, по крайней мере, поможет восстановить его честь в глазах всего города.

Мэри полностью раздвинула занавески. Без этого ее план не сработал бы. Она в последний раз взглянула на себя в зеркало и вышла на улицу. Ее волосы были распущены, розовое платье было одновременно и скромным и сексуальным, но самое главное — в глазах ее горел огонь, который просто не мог оставить Родриго равнодушным.

Она шла по улице не спеша, хотя от страха у нее подгибались колени. В ее походке не было и намека на напряжение. Просто она будто вышла прогуляться.

Ее заметили. Она поняла это по тому, как стихли голоса. Поравнявшись с Родриго, уголком глаза увидела, как напряглось его лицо. Он поставил бокал на столик и нахмурился. Никак не мог понять, что это за день сегодня такой, что творится? Все с ума посходили, что ли?

Мэри приблизилась к нему.

— Ты хочешь что-то… — осторожно начал он.

— Да, — ответила она не слишком громко, но так, чтобы окружающим было слышно. — Хочу.

Она не двигалась. Ей было нужно, чтобы он сам встал и подошел к ней. Дождавшись желаемого, она продолжала молчать. Родриго стоял совсем близко и смотрел ей в глаза.

— Ты собиралась… — снова попытался сказать он.

И снова она не дала ему договорить.

— Я собиралась сделать вот это! — выпалила она и, не давая ему времени опомниться, прижала к себе и принялась целовать его, обняв за шею и погрузив пальцы в волосы.

Выглядело все несколько наигранно, но эти болваны все равно ничего не поймут, а Родриго догадается в чем дело. Тем более поцелуй-то был всамделишный.

Он не ответил ей сразу же, но и это не страшно. Пусть все видят, что она жить без него не может. А остальное приложится: она заведет его так, как только может это сделать женщина. И как любой мужчина, он не устоит.

Оправдались ее самые смелые ожидания: по тому, как ласкали ее его губы, она поняла, что ему ее недоставало не меньше, чем ей его. В такой ситуации возможно все. А именно — вторая часть плана.

Мэри осторожно высвободилась из его объятий.

— Тебе больше ничего не нужно? — спросил Родриго, начиная, по-видимому, понимать, что она задумала. Но он все еще не смел надеяться на лучшее.

— Наоборот. — Ее сердце колотилось с бешеной силой, по останавливаться уже поздно — и, по правде говоря, не хочется. — Я хочу, чтобы мы пошли в церковь… и поженились. Ты слышал? — Она повысила голос. — Я хочу стать твоей женой.

Он слегка покраснел.

— Уверена, что не пожалеешь? — спросил он.

— Да, — так же громко отвечала она. — Уверена на все сто. — Она взяла его за руку. — Пойдем, и ты убедишься, насколько я права.

Она неспешно повела его в свой номер. Держала нежно его за руку, как держатся пара влюбленных, но так, чтобы он не вырвался. По крайней мере, на людях он ее не оттолкнул, это уже хорошо. Впрочем, он еще не знает ее плана до конца.

Они вошли, Мэри подвела Родриго к широкому окну. Внизу уже собралась толпа, разразившаяся аплодисментами, увидев, как они обнимаются.

— Не хочу я с тобой целоваться на людях, — заявил Родриго.

— Делать нечего, придется. Нужно, чтобы они знали: я принадлежу тебе. Ты можешь делать со мной, что хочешь.

— Думаешь, мне не плевать на их мнение? Мне важна только ты!

Она поцеловала его в нос.

— Знаю. Но мы должны доказать им всем. — Они поцеловались. — А теперь можешь задернуть занавески.

— Ты все спланировала!

— Еще бы, а ты как думал?!

Снизу раздались восторженные аплодисменты, они становились все громче и громче, но Родриго и Мэри их уже не слышали. Она расстегивала пуговицы на его рубашке.

— Мария, ты уверена, что так надо?

— Молчи, — промурлыкала она, нежно закрывая пальцами ему рот. — Забыл, мы кое-что начали, а закончить так и не успели?

Ну что на такое скажешь? Он смотрел на нее глазами, полными любви, затем стянул рубашку и бросил ее в сторону.

— Можешь приступать.

Она рассмеялась и принялась ласкать его грудь, чувствуя, как заколотилось его сердце.

— Мария… Мэри…

— Теперь мне нравится, как звучит «Мария»… — Мэри — расчетливая англичанка, которая знает, чего хочет и ищет, как получить желаемое по сходной цене. Мария готова отдать себя всю без остатка.

С сегодняшнего дня она станет Марией и никогда больше не будет думать, что есть что-то важнее любви. Ради любви она стерпит все, и пусть весь мир катится в тартарары!

В комнате сейчас темно, их только двое, и в эти минуты все остальные просто перестают существовать. Она чувствует, как поддаются застежки ее платья, вот оно слетело с нее, и в его глазах непередаваемое удивление.

— Ах ты!..

Она смеется. Под платьем на ней ничего нет.

— А ты как думал? Я пойду на что угодно, лишь бы ты был со мной. Ты чего-то ждешь?

— Нет… — прорычал он, взял ее на руки и понес на кровать.

Она принялась ласкать его и еще больше удивилась самой себе: как она вообще могла сомневаться в силе его любви? В его преданности? В его благородстве?

Как могла отказать ему в том, что доставило бы им такое наслаждение? И доставит прямо сейчас, но сначала…

— Ты так и не ответил, — сказала она.

— Да? А ты что-то спросила?

— Ну вот, уже забыл! Согласен ли ты взять меня в жены?

Он поцеловал ее грудь и спустился ниже.

— Мария… — прошептал он, лаская пальцами ее волосы. — Мария… Я хотел этого с самого начала.

— Великолепное платье! И что ты волновалась?! — сказала Мартина.

— Не знаю, — отвечала Мэри, разглядывая себя в зеркале. — Мне как-то не по себе. На мне то же платье, что и в прошлый раз. Вдруг это плохая примета?

— Начинается! — воскликнула Марсия. — Не хватает еще придавать значение всяким предрассудкам. Помни: это платье ты заказала для своей свадьбы с Родриго. По независящим ни от кого обстоятельствам свадьбу пришлось перенести, но при чем здесь платье? Пусть все будет, как раньше!

— Нет уж, не хочу, чтобы все повторилось! — сказала Мэри.

Они трое рассмеялись. Раздался стук в дверь.

— Можно? — пробасил Фернандо Вальдес.

— Да, папа, заходи!

— Машины уже ждут, — сообщил он, просунув нос в дверь.

— Ну, нам пора! — одновременно сказали Марсия и Мартина.

Как подружки невесты, они должны были ехать в первой машине. Они поцеловали Мэри на прощание и вышли.

Папаша Вальдес встал перед дочерью. Впрочем, на этот раз он не слишком выпячивал грудь.

— Все хорошо? — мягко спросил он. — Теперь ты ни в чем не сомневаешься?

— Теперь уже ни в чем. Я уверена, что поступаю правильно! Никогда не была так уверена.

— Тогда поедем?

— Поехали! Господи, опять ты забыл бутоньерку! Ты их ешь, что ли?

Фернандо смущенно оглядел пустую петлицу пиджака.

— Лусия сама вставила мне цветок. Опять я его потерял! Это все она виновата, не могла как следует закрепить!

— Господи, папа, перестань ворчать. Просто ты никогда не носил цветка в петлице. Сейчас я сделаю новый.

Вставить цветок в петлицу оказалось непросто. Хотя Мэри и заверяла отца, что полностью уверена в том, что на этот раз выйдет замуж, она продолжала волноваться и пальцы не желали ее слушаться.

— Все, готово! Теперь можно идти. — Она взглянула на часы. — Давай поторопимся, а то нас уже заждались.

— Не волнуйся! — Осторожно, чтобы не помять платья, отец похлопал Мэри по плечу. — Невеста должна заставить жениха немного подождать. Пусть поволнуется.

Они подошли к ожидавшей их машине.

— На этот раз, думаю, лучше нарушить эту вековую традицию, — заметила она.

Отец понял.

— Давай, парень, догони-ка ту первую машину! — приказал он шоферу.

— Сию минуту, — отвечал тот, совсем молоденький парень, который был до смерти горд тем, что ему выпала честь везти невесту самого Родриго Алькасара.

Отец сам распахнул перед Мэри дверцу и, довольный тем, что все складывается так удачно, сел в машину. Но он недолго радовался. Шофер попытался завести мотор. Один раз. Не получается. Второй. Тот же результат. Третий. Бесполезно.

— Ну что там у тебя? — нетерпеливо спросил Фернандо Вальдес.

— Похоже, с зажиганием что-то не так. Мотор не заводится.

— Нашел время сказать! Где ты раньше-то был?!

— Папа, перестань, — вмешалась Мэри, — парень ни в чем не виноват. Вы уверены, что у вас получится завести машину? Может, нам пересесть в другую?

— Не говори чепухи, ты хочешь ехать в развалюхе?!

— А другой машины все равно нет, — радостно сообщил шофер. — Все лимузины на свадьбе, а спортивный автомобиль сеньора Родриго стоит на вашей вилле в пригороде.

Вот те на! Хорошенькая история. Мэри бросила взгляд на часы. Что же делать? Она не может опоздать, Родриго с ума сойдет, думая, что она его снова бросила! Может, позвонить в собор, сказать, что они задерживаются?

— Папа, срочно беги в дом, найди телефонную книгу и позвони в церковь. Объясни положение, а я попытаюсь найти транспорт!

— Что? — не понял Фернандо.

— Давай, некогда объяснять, бегом!

— Как ты говоришь с отцом?! Господи, вот и расти дочь на свою голову!..

Пока отец, тяжело ступая, направился в дом, Мэри бросилась в гараж. Шофер был прав. Ни одной машины.

— Вы что-то потеряли, сеньорита? — спросил ее рабочий в засаленном комбинезоне.

— Машина… мы никак не можем ее завести!

Он заметил ее отчаяние и всплеснул руками.

— Ну вот, что я говорил: там карбюратор не в порядке. Почему меня никто не слушает!

— Что же делать? Я снова не попаду на свадьбу.

— Карбюратор так быстро не починишь. Но…

— Да? Говорите же!

— Не знаю, вряд ли вам придется по душе моя мысль… Но, похоже, другого выхода нет.

Не ловить же вам попутные машины! У нас на конюшне есть отличный вороной жеребец, я прикажу его оседлать, и вы… Господи, я же забыл: вы не умеете ездить верхом!

— Почему это не умею?! — возмутилась Мэри. — Я же женщина, а не тюфяк с соломой. Отец был в свое время отличным наездником и меня научил, благо в Англии для этого все возможности. Вы отлично придумали, это выход!

— Ну не знаю, — задумчиво покачал головой рабочий.

Он, видно, уж и сам был не рад, что подал ей эту безумную идею.

— Перестань без конца смотреть на часы, — сказал Рикардо и ободряюще похлопал брата по плечу. — Что подумают гости?

Родриго кивнул в знак согласия, но беспокойство его не утихало. Где же Мэри? Что произошло с ней на этот раз? Почему подружки уже здесь, а ее и след простыл?

— Она должна была ехать вслед за нами, — сказала Мартина. — Когда мы уезжали, пришел ее отец. Он собирался сопровождать ее.

Нет, она не могла его бросить во второй раз! Родриго убедился в силе ее любви, у него больше нет сомнений в том, что он ей нужен, что она не может жить без него.

За окнами собора раздались крики, сменившиеся аплодисментами.

— Глядите! — крикнул Хиль-Луис и кинулся к окну. — Ну и Мария!

Рикардо бросил взгляд в окно, и его брови поползли вверх.

— Я всегда знал, Родриго, что твоя свадьба без сенсаций не обойдется.

— Что, что там творится?

— Сам посмотри.

На соборную площадь верхом на вороном жеребце въехала Мэри в своем белом с розовым отливом платье. Никогда Родриго не видел зрелища великолепнее. За ней на гнедом коне скакал папаша Вальдес. Он гордо восседал в седле, хотя про себя клял на чем свет стоит всех шоферов, механиков и конюхов.

Мэри спешилась и, не теряя достоинства, подошла к отцу. Он гордо выпрямил голову и под шквал аплодисментов взял дочь под руку и повел под венец.

— Ты великолепна, — тихо проговорил Родриго, когда отец с дочерью поравнялись с ним.

— Знаю. Прости, наша машина сломалась, я уж и не знала, что делать. От меня не слишком несет лошадиным потом?

— Это самый прекрасный запах на свете! — улыбнулся он.

— Негодяй, перестань сейчас же! Не представляешь, что я пережила.

— Тихо, тихо! — попытался вразумить их Фернандо Вальдес. — Вот-вот служба начнется.

— В любом случае, — прошептала Мэри на ухо Родриго, — ты знаешь: мне не жить без тебя.

— А я не смог бы жить без тебя… Не представляю, как я жил до того, как мы познакомились.

И они вместе встали на колени перед священником. Церемония венчания началась.