Лиз казалось, что она совсем не спала, когда Ребекка, уже одетая, разбудила ее. Лиз испуганно подняла голову:

– Что случилось?

– Пора вставать.

Лиз спустила ноги на пол.

– Давай-давай! Постояльцы не должны ждать! – торопила Ребекка. Она сушила уже вымытые волосы.

– Знаешь, – сказала Лиз, – Дэйв на меня обиделся.

– Почему?.. Ладно, потом расскажешь. Одевайся!

Лиз сняла с вешалки платье из голубого шелковистого поплина и белый передник. Отныне это была ее форма, которую положено носить с утра и до конца дежурства. Лиз взглянула в зеркало. Платье шло к ее темным волосам и белой коже.

– Насмотрелась? – насмешливо сказала Ребекка. – Неси сок Уилсонам!

До этой минуты, пока разговор о работе оставался разговором, к тому же разбавленным купанием в море и дискотекой, Лиз не воспринимала свою будущую деятельность в отеле миссис Смит как реальность, которая наступит в ближайшее время. Она никогда никого не обслуживала, и необходимость идти к каким-то Уилсонам и произносить дурацкие слова все еще казалась игрой…

– Доброе утро, миссис Уил… Уилсоны… Как вы оба спали? Я принесла ваш любимый сок…

– А вы спали? – поинтересовалась миссис Уилсон.

– Я?.. Спала.

– Я тоже спала, – сказала миссис Уилсон. – Поставьте сок на стол. Или вы не хотите отдать мне его?

– Хочу…

– Очаровательно! – пробасил мистер Уилсон.

В отличие от круглой, как тыква, жены, он был тощ и высок. А бас, исходящий из его длинной, тонкой шеи, потрясал слушателей. Лиз не была исключением, что и отразилось на ее лице. Но комичное несходство супругов почему-то вернуло Лиз спокойствие. Глядя на них, таких разных, она засмеялась.

– Вы новая горничная? – спросила миссис Уилсон.

– Да, мэм…

– И вам смешно, что я толстая?

– Нет, мэм. Мне грустно.

– Мне тоже грустно, – согласилась миссис Уилсон. – Но зато я сохранила фигуру мистеру Уилсону!

Это считалось шуткой, которая повторялась годами, и годами мистер Уилсон откликался на нее грохочущими басовыми раскатами. Лиз тоже смеялась. Она окончательно освоилась и сообщила, что на завтрак не будет любимых биточков мистера Уилсона.

– Приятная новость, – сказал тот. – Они мне порядком надоели…

– Так почему вы не попросите чего-нибудь другого? – удивилась Лиз. – Хотите, я сбегаю на кухню?

– Дороти! – воскликнул мистер Уилсон. – Ты слышала? Она сбегает!

Миссис Уилсон рассудительно сказала:

– Зачем ей бегать? Ты же слышал: сегодня биточков нет. Спасибо, милочка, можете идти…

В книге записей приезжих Лиз прочитала, что ее подопечную из второго номера зовут мисс Аврора Макснис. После благополучного знакомства с Уилсонами Лиз уверенно постучала к мисс Авроре. Из-за двери ответили:

– Входите, открыто!

Лиз вошла и застыла на пороге. Мисс Аврора делала гимнастику. Совершенно обнаженная, она лежала на полу, на коврике, задрав ноги и вращая ими, изображая велосипед. Лицо ее было густо намазано питательной маской. Она не прекратила двигать ногами, и Лиз с изумлением смотрела на мелькание загорелых коленок, белых ступней и всего прочего, почему-то казавшегося уродливым и стыдливым.

– Поставь на окно, Нэнси, и уходи!

– Я не Нэнси, – сказала Лиз.

Мисс Макснис наконец остановила «велосипед» и села.

– В самом деле, – констатировала она. – А где Нэнси?

– Она здесь больше не работает. Теперь я.

– Понятно. Как тебя зовут?

– Лиз.

– Я буду называть тебя Бетти.

– Почему?

– Потому что Бетти тоже Элизабет. И мне так нравится. – Идиотка, решила Лиз. – Ты принесла кофе? – спросила мисс Макснис.

– Нет.

– Тогда зачем пришла? Принеси кофе и до обеда не появляйся.

– Я должна убрать вашу комнату.

– А я должна еще закончить статью. Ты всегда споришь?

– Иногда.

– Со мной не спорь. – И мисс Макснис снова занялась гимнастикой.

В коридоре Бекки спросила у Лиз, не нужна ли ей помощь.

– Знаешь, какой я застала ее? – сказала растерянно Лиз. – Лежит голая…

Ребекка закончила смеясь:

– …И делает гимнастику.

– А если б вошел мужчина?

– А ей плевать!

– Она велела не беспокоить ее до обеда.

– Ну и не беспокой. Отнести кофе, пусть пьет и выдумывает свою чепуху.

– Какую чепуху?

– Которую сочиняет.

Лиз спустилась в полуподвал, где помещалась кухня. Кухарка Стефания, пожилая полька с белесыми бровями, задумчиво пробовала подливку длинной, блестящей ложкой.

– Мне кофе! – выпалила Лиз. Увидев сосредоточенность кухарки, добавила потише: – Во второй номер.

Кухарка наблюдала за новой горничной, наливавшей кофе в прозрачную чашку.

– Сухари захвати. И джем. Она любит.

Лиз отнесла мисс Макснис кофе. Та успела смыть маску и подсесть к компьютеру. Лицо у нее было свежее и даже красивое, но что-то резкое, не женственное делало его немолодым. Она перебирала клавиши компьютера длинными пальцами с покрытыми перламутровым лаком ногтями.

Третий номер был пуст. Проживающий в нем мистер Хайд, джентльмен из Арканзаса, вставал на рассвете и уходил плавать. После завтрака мистер Хайд спал до обеда, затем опять отправлялся к морю. Для уборки Лиз должна была улучить время, когда джентльмен наслаждался плаванием.

Аккуратностью мистер Хайд не страдал. Лиз обнаружила пепел от сигарет даже в горшке с альпийской фиалкой, стоявшем на высокой полке, словно Хайд нарочно взбирался на стул, чтобы обсыпать цветок, а заодно оставить там окурок. Грязные носовые платки, воротнички и носки, видимо от скуки, он разметал по углам, и Лиз с отвращением запихала все в целлофановый мешок, чтобы отнести в прачечную.

На столе среди пепла и просыпанного табака валялись вырванные из блокнота листки, на которых Хайд рисовал черной пастой смешные фигурки мужчин и женщин. В одной фигурке Лиз узнала миссис Смит, а две другие напоминали супругов из первого номера. Лиз сложила листки, смахнула пыль со стола и застелила кровать, где ночью мистер Хайд не иначе как сражался с противником. В комнату заглянула Ребекка:

– Из четвертого тебе трижды звонили. Надо быстрей все делать… Пылесосом чистила ковер?

– Нет.

– Ну хорошо, потом. Иди в четвертый…

Лиз взяла целлофановый мешок и спустилась в прачечную. Машины уже работали. Седая негритянка, следившая за стиркой, взглянув на целлофан, понимающе покачала головой.

– Будь я его женщиной, я б ему показала! Подкидыш!..

Почему мистер Хайд удостоился прозвища «подкидыш», прачка, наверное, не смогла бы объяснить, но слово это выражало у нее крайнее презрение.

Лиз снова поднялась на второй этаж и постучала в четвертый номер. Ребекка предупреждала ее, что там живут молодожены. В отношении «молодого» воображение Лиз не рисовало определенный образ. Но «молодая» в ее представлении должна быть, естественно, молодой и излучать счастье. В подтверждение такого предположения на ее стук высокий голос тягуче протянул:

– Входите…

Лиз отворила дверь и уставилась на миссис и мистера Хэвиленд. Те почему-то стояли посреди комнаты, словно собирались уходить. Супруг, совсем мальчик, с румянцем во всю щеку, головой едва доходил жене до подмышек. Одной рукой он обнимал свою половину, что сделать при ее пышных формах было не просто, и смотрел на нее влюбленными глазами. Миссис Хэвиленд была не первой молодости и строга лицом. Лиз невольно подумала, что томный голос, разрешивший ей войти, принадлежал не женщине.

– Доброе утро, – сказала Лиз.

– Мы завтракаем здесь, – сказал мистер Хэвиленд, продолжая пожирать глазами жену. У него был высокий, мальчишеский голос.

– Сейчас я принесу ваш завтрак, – сказала Лиз.

Она прикатила Хэвилендам столик с едой. Супруги успели переместиться в постель и подложить под спины подушки. Мистер Хэвиленд взял тарелки с омлетом и сандвичами. Отломив кусочек сандвича, сунул его в рот жене, которая стала меланхолично жевать.

Пятясь, Лиз выскочила из комнаты.

– Все в порядке? – спросила Ребекка, когда Лиз появилась в служебном помещении и села позавтракать.

– Он кормит ее омлетом с сандвичами.

– А она его долларами, – сказала Бекки. Лиз недоверчиво подняла брони. – Да, да! Долларами, и большими. За такие деньги можно и кашкой покормить…

Лиз вызвала в памяти влюбленные глаза мистера Хэвиленда. Не может быть! – думала она.

– Что? – усмехнулась Ребекка. – Удивлена? Здесь и не такое встретишь.

В комнате для работников отеля висело табло с лампочками. Под одними были начертаны цифры, под другими – буквы. Вспыхнули сразу две лампы: номер три и «С». Садовник встал из-за стола.

– А это тебя, – сказала Ребекка, показывая Лиз на цифру три. – Иди. Потом доешь.

Лиз отодвинула тарелку и отправилась к Хайду. Тот успел позавтракать и сидел за столом, рассматривая иллюстрированный журнал. Над столешницей возвышался его голый, красный от загара торс, увенчанный головой, напоминающей грушу регбистов. Груша Хайда была с облупленным носом и умными, маленькими, кабаньими глазами.

– А!.. – приветствовал он горничную. – Это вы здесь хозяйничали?

– Я не хозяйничала. Я убирала.

– А почему я ничего не могу найти?

Он пошарил глазами по столу, потом по комнате.

– Если вы ищете грязные платки и носки, они в прачечной.

Лиз инстинктивно испытывала отвращение к этому человеку и старалась не смотреть на него.

– А где сигареты? – спросил Хайд.

– Сигарет не было.

– Они лежали на столе!

– На столе лежали окурки.

Хайд молча сунул руки в карманы и вытащил непочатую пачку.

– Гм… Странно…

– Очень странно. – Лиз не скрывала иронии. – Я могу идти?

– Постойте!.. – Он закурил. – Вы новая горничная?

– Да.

– Прежняя… ее звали…

– Нэнси.

– Да. Нэнси.

– Она уже не работает.

Они смотрели друг на друга, соревнуясь, кто кого переглядит. Лиз повторила:

– Я могу идти?

– Так Нэнси не работает?

– Нет.

– Идите.

Лиз вернулась в помещение для слуг. Ребекка была одна и убирала со стола.

– Что ему понадобилось? – спросила она.

– Не знаю.

Лиз придвинула тарелку с недоеденным завтраком.

– Ты с ним не очень. Поняла? – предупредила Ребекка.

– Поняла. Он спрашивал, где Нэнси.

– Нэнси сбежала из-за него. Приставучий, черт!

– Пусть попробует! – мрачно сказала Лиз.

Завтрак успел остыть, и есть расхотелось. Лиз налила себе кофе. Но едва поставила чашку на стол, как на табло засветилась лампочка под четвертым номером. Бекки сказала:

– Опять тебя. Молодожены. Иди…

Лиз вскочила злая, хлопнула дверью. Не постучав, ворвалась к Хэвилендам. Супруги продолжали пребывать в кровати.

– Извините, что не постучала, – сказала Лиз. – Я очень спешила, думала, у вас пожар.

Вызывающий тон ее говорил, что этого она как раз и не думала.

– Кофе холодный! – капризно произнес молодой супруг Хэвиленд.

– Это ужасно, – согласилась Лиз.

Миссис Хэвиленд поднялась во весь рост. На ней была лишь длинная, распахнутая на груди шелковая блуза, и Лиз имела возможность рассмотреть короткие полные ноги и грудь, которая была очень неплоха, о чем миссис Хэвиленд, конечно, знала.

– Принесите нам горячий, – сказала она вежливо, но холодно.

Лиз унесла чашки. Ребекка ждала ее:

– Что они хотят?

– Горячего кофе.

– Я сама отнесу, – сказала Бекки. – Я подогрела тебе завтрак. И возьми салат.

– Бекки, – спросила Лиз, – это всегда так?

– Всегда. Когда они вернутся к себе домой, их блажь останется здесь. У многих совсем не безоблачная жизнь. Но у нас они желают оттянуться… за что Энни тебе и платит.

Ребекка не успела сделать шага, как зажглась лампа, вызывающая Лиз во второй номер.

– Что они там все, сбесились! – пробурчала Ребекка. – Это Аврора…

Мисс Макснис предстала перед Лиз в бикини и широкополой шляпе. Тело се лоснилось от крема, предохраняющего от ожогов.

– Я ухожу на пляж, – сообщила она. – Можешь убирать.

Лиз осталась одна в номере.

– «Можешь убирать»! – передразнила она. – А сама больная убрать за собой?

Корзина для мусора была наполнена скомканными листами, апельсиновыми корками и использованными прокладками. Ну, это уж слишком! – возмутилась Лиз. Ее внимание привлекла розовая папка. Лиз непочтительно потянула тесемки, и папка раскрылась. На титульной странице Лиз прочитала заголовок: «Матриархат как идеальная форма правления». Лиз прочитала несколько абзацев и ничего не поняла, кроме того, что мисс Макснис мужчин ни во что не ставит…

Она вымыла ванну, перенюхала флаконы с духами и туалетной водой и ушла. Ребекке объявила:

– Она ненавидит парней!

– Глупости! – отрезала Ребекка. – У Авроры есть любовник. Он навещает ее каждую среду.

– Зачем же она пишет, что мужчины недоумки?

– А ты не читай!.. Молодожены отправились на пляж – иди к ним убирать.

В этот день от усталости Лиз не ходила к морю и отказалась от дискотеки. На второй и третий день все повторилось. Она решила, что долго тут не пробудет. Заработает тысячу долларов и поищет другое место – не везде же приходится ублажать придурков! Но потом постепенно привыкала и уставала не так сильно.

Был обычный день. Кончалась смена, и Лиз впервые вновь подумала о танцах. Неожиданно ее вызвал мистер Хайд. Ребекка, которая видела, как вспыхнула лампочка под номером «три», удивленно проговорила:

– Что это ему приспичило? Ты смотри, не задерживайся у него!

На стук в дверь мистер Хайд откликнулся энергичным «Входите!». Он сидел в кресле и просматривал финансовый бюллетень. Солнце основательно потрудилось над его лысым черепом – череп пылал, словно его только что вытащили из печки. Недовольство Лиз сменилось сочувствием:

– Так и удар можно схлопотать, – сказала она.

Мистер Хайд был настроен оптимистично. Он сообщил, что все утро плавал.

– Акул видели? – поинтересовалась она.

– Разве здесь есть?

– Есть! Меня матрос со спасательной вышки предупредил, чтобы далеко не заплывала, – акулы так и кишат!

Мистер Хайд выразил недоверие. По его мнению, если акулы и были, то далеко в открытом море.

– Тебя как зовут? – спросил он.

– Лиз.

– Помоги мне достать с полки цветок.

– В горшке?

– Да, тот, что в горшке.

– Зачем?

– Гм… Нужно.

– А потом обратно ставить?

– Ну… поставишь…

Она тихо пробормотала: «Что только не взбредет!..», приставила стул к полке и полезла доставать альпийскую фиалку. Полка была высоко, и Лиз поднялась на цыпочки. И тотчас почувствовала, как рука мистера Хайда обхватила ее ногу и поползла выше, к коленке. Лиз замерла, обдумывая, как поступить: если сказать этой свинье «ах, что вы, не надо!» это только раззадорит его. Она сжала губы и с силой ударила Хайда ногой. Удар пришелся ему в грудь. Он вскрикнул и отскочил.

– Дура! – закричал он. – Я хотел тебя поддержать, чтоб не упала…

– Как Нэнси?

– Что «как Нэнси»?

– Поддержать за коленки?

Мистер Хайд потирал ушибленное место. Лицо его накалилось жаром. Лиз поставила цветок на стол.

– Вот ваш горшок, – сказала она.

– Уходи…

– И уйду. Но пришлю мужа. – Мужа она придумала на ходу. Очень уж хотелось напугать это противное животное. Для большего эффекта добавила: – Он вам кое-что объяснит… по своему….

Вечером пришел Дэйв. Он был в белоснежной рубашке. Белки его глаз и зубы, такие же яркие, как рубашка, сверкали в улыбке.

– Ребекка говорила, ты сильно устаешь, – сказал он. – Хочешь, пойдем погуляем?

– Куда?

– Можно к морю.

– А еще куда?

– В город, на площадь.

– Там интересно?

– Как кому.

– Хорошо, пойдем…

Они покинули территорию отеля. На безлунном небе проступили мелкие, как уколы булавок, звезды. Звезды мигали, появлялись и исчезали. Лиз и Дэйв шли по дороге, стиснутой с обеих сторон черной стеной деревьев с пышными кронами и освещенной через равные промежутки фонарями.

– Постояльцы у тебя хорошие? – спросил Дэвид.

– Всякие.

– Если что не так, скажи. Помогу.

– Ты их побьешь? – Он засмеялся. – Ребекка тебе рассказала про Хайда?

– Я о нем еще раньше слышал, от Нэнси. Мерзкий тип.

– Почему ты хочешь мне помочь?

– Чтобы ты не наделала глупостей и чтобы тебя не обидели.

– Но я же тебе никто!

– У меня была сестра, такая вот… как ты.

– Почему «была»?

– Она умерла.

– Извини.

– Ничего. С ней поступили несправедливо, и она не выдержала… Почему ты оказалась у Энни? Только правду! То, что она подобрала тебя на улице, – эту лапшу ты уже мне на уши вешала.

– Я ушла из дому.

– Я догадался. Родители будут тебя искать.

– Не будут. Отца нет. Он застрелился в прошлом году.

– И ты оставила мать одну?

– Она с моим женихом.

Они как раз проходили мимо фонаря, и Дэвид вгляделся в Лиз.

– С твоим женихом? Я тебя правильно понял?

– Очень правильно.

– И ты думаешь, – сказал он, помолчав, – тебя не станут искать?

– Зачем? Теперь им хорошо, я не мешаю.

Он сказал, чтобы переменить тему:

– Ты когда-нибудь смотрела в морской бинокль?

Лиз помотала головой.

– Хочешь посмотреть? Приходи на спасательную вышку. Сид хороший парень.

Они дошли до площади, центра курорта. Сам курорт, как и отель миссис Смит, был рассчитан не на кино– и прочих звезд. Те жили в собственных виллах, отгороженной от простых смертных жизнью, и городок разве что проезжали по дороге в свои поместья. Но на центральной площади было все, как и на «настоящих» курортах, но поменьше и поскромнее: рестораны, магазины, кинотеатр, гостиница… Над всеми заведениями горела реклама, и площадь выглядела празднично. По кроме казино, ночного бара и круглосуточного шопика все было закрыто. У бара проститутка, поджав ногу, как аист, курила сигарету. Лиз подумала, что, раз она тут стоит, значит, есть спрос…

– Пойдем обратно, – попросила Лиз.

– Тебе рано вставать?

– Нет. У меня выходной. Но я хочу вернуться.

Дэвид повел ее другой дорогой, мимо дорогих вилл, укрытых садами за ажурными оградами. Иногда сквозь листву прорывался одинокий свет. Было прохладно и сыро.

Лиз не заметила, как очутилась перед отелем миссис Смит. Как и в первый раз, Дэйв сказал: «Беги!» и скрылся во тьме…

Бекки не спала. Она ждала возвращения Лиз, чтобы сообщить новость:

– Твой Хайд съехал!

– Хайд? Почему?

– Испугался твоего мужа. Интересовался, кто он. Я сказала: охранник в сыскном агентстве и, мол, скоро приедет! – Ребекка засмеялась.

– Ну и хорошо, – сказала Лиз. – На один номер меньше убирать.

– Не радуйся. Этот уехал, приедет другой. К тому же наш заработок зависит от количества гостей и занятых номеров. Так что готовься…

– Завтра я выходная…

– Помню.

– …и не хочу ни о чем думать. Мне на все начхать. Утром пойду плавать.

– Одна?

– Конечно, одна! Это не танцы, чтобы требовался партнер. Зайду на вышку, посмотрю в морской бинокль – Дэйв приглашал.

– Я вижу, ты освоилась.

– Еще нет.

Ребекка спросила насмешливо:

– Еще нет?

– Нет.

– С тобой не соскучишься. Ложись. У тебя выходной, а мне работать.

Ребекка отвернулась к стене и вскоре сонно задышала. Лиз не спала. Она вспоминала разговор с Дэйвом. Почему она разоткровенничалась с почти незнакомым человеком? Да еще сказала, из какого она города! Что, если он пожалеет мать и сообщит ей, где Лиз? Конечно, мать не станет приезжать за ней. Они с этим подонком Эдди рады, что Лиз сбежала. Но все равно не надо было говорить о своей личной жизни. Дэйв расскажет своему другу Сиду, и пойдет гулять сплетня…