1

Афины купались в жарких лучах полуденного солнца. Джин прикинула, что за стенами аэропорта стоит жара градусов в тридцать. Над посадочными полосами дрожало зыбкое марево, и ветерок, лениво теребивший флажки на шестах, нисколько не мог ослабить духоты, заполнявшей зал прибытия.

Вместе с другими пассажирами нью-йоркского рейса Джин ожидала, пока на багажном круге появятся чемоданы. Она попыталась хотя бы отчасти возродить в душе то радостное воодушевление, с которым покидала Штаты. В конце концов, она ведь уже почти приехала. Если верить Шарлотте, из Афин вертолет в два счета доставит ее на Тинос, где сестра и ее муж содержат небольшую гостиницу. Шарлотта обещала, что Джин встретят в аэропорту и проводят к небольшому частному вертолету, который и доставит ее по назначению. Словом, все идет по плану, если, конечно, не считать дурацких переживаний.

Нет, уныло подумала Джин, это совсем не так. Все пошло наперекосяк с тех пор, как я попалась на удочку Дерека, если это, конечно, его настоящее имя. С той самой минуты и началась полная неразбериха… Джин из последних сил боролась с мыслью, что желанный отдых на юге Европы – не такая уж блестящая идея, как ей казалось вначале.

Ничего не скажешь, пораженческие мысли, но что поделать, именно так Джин себя и чувствовала. Прошлой ночью она совершила бездумный, в высшей степени безответственный поступок, и утром ей хотелось только одного – вернуться домой. Джин не принадлежала к женщинам, которые в подобных случаях не испытывают ни малейшего раскаяния. То, как она поступила, было совсем на нее не похоже, и теперь она с ужасом думала о том, что скажет Мэб, если когда-нибудь узнает о приключениях матери.

А впрочем, убеждала себя Джин, откуда Мэб узнает? Ведь я, поборов первое желание, не сдала билет на самолет и не отменила поездку, а к тому времени, когда я вернусь домой, все происшедшее забудется, словно дурной сон. Шарлотта, конечно, не стала бы меня осуждать, но ведь Шарлотта – женщина светская, широких взглядов, а Мэб, как бы она ни притворялась современной девушкой, становится до смешного старомодной, когда речь идет о близких ей людях.

– Миссис Гловер?

Джин стремительно обернулась и увидела, что на нее весело уставился мужчина в рубашке с короткими рукавами и в шортах цвета хаки. Густой загар и морщинки в уголках ярко-голубых глаз говорили, что этот человек много времени проводит на свежем воздухе, под жарким здешним солнцем. Улыбка обнажала белые зубы.

– Да, я миссис Гловер.

– Я так и подумал. – Незнакомец улыбнулся еще шире. – Лотти велела мне высматривать высокую симпатичную женщину, так что ошибиться было невозможно. – Он протянул Джин руку. – Миссис Гловер, я – Димитрис Бабалетсос, к вашим услугам. Я доставлю вас на Тинос. – Он указал на багажный круг. – Может, разыщете свои вещички, да и отправимся в путь?

– Вещички? – Джин оглянулась и увидела, что багажный конвейер уже движется. – Ах да… – Она помотала головой, силясь прогнать сонную одурь. – А я думала… то есть предполагала, что меня будут ждать снаружи.

– При такой-то жарище? – Димитрис скорчил выразительную гримасу. – Ну уж нет. – Тут он заметил, что Джин подалась вперед. – Ага, это и есть ваши вещи?

Вскоре Димитрис уже погрузил на тележку чемодан Джин и объемистую спортивную сумку и, как ни в чем не бывало, покатил тележку к выходу. Джин не испытывала ни малейших угрызений совести оттого, что взвалила на него заботы о своем багаже. Они вышли на залитое солнцем летное поле, и Джин принялась обмахиваться рукой, но без особого успеха.

– Хорошо долетели?

– Ммм… неплохо. – Джин не хотела признаваться, что большую часть дороги проспала. Она так выбилась из сил, что отключилась сразу после того, как подали завтрак.

– Отличные штуки эти «Боинги», – добродушно заметил Димитрис. – Рядом с ними моя «стрекозка» – детская игрушка. – Он снова улыбнулся. – Уж вы-то, думаю, знаете толк в детях. Лотти говорила, у вас есть дочь.

– Вряд ли ее можно назвать ребенком, – пробормотала Джин. И, помедлив, спросила: – А у вас есть дети, мистер Бабалетсос?

– Зовите меня Димитрис. Нет, такого счастья мне не выпало. Я, как говорит Лотти, заплесневелый холостяк. Экая жалость!

Джин улыбнулась.

– Вряд ли вас можно назвать заплесневелым. И, пожалуйста, зовите меня Джин. «Миссис Гловер» напоминает мне о моей свекрови… бывшей свекрови, – торопливо поправилась она. – Я разведена.

– Угу, Лотти мне и об этом сказала, – сочувственным тоном подтвердил он. – Ну да вы правильно сделали, что приехали сюда. «Поцелуй Борея» – славное местечко.

«Поцелуем Борея» именовалась гостиница, принадлежавшая Шарлотте и ее мужу Алекосу Галанакису.

– Жду не дождусь, когда наконец увижу его. Да и весь остров, – добавила Джин. – Он очень большой?

– Не-а. – Димитрис заметил, что запыхавшаяся Джин отстала, и остановился, чтобы подождать ее. – Лотти, конечно, скажет вам, что большая часть острова принадлежит Ангелиди, но и то, что осталось, чертовски живописный кусочек, уверяю вас.

Джин нахмурилась.

– С какой стати Шарлотта будет говорить со мной об этих… как их?.. Ангелиди?

– Да потому что Оливия собирается замуж за их сына, – беспечно пояснил Димитрис.

Оливия была дочерью Шарлотты и племянницей Джин. Димитрис между тем указал на вертолет, который дожидался их на посадочной полосе.

– А вот и моя гордость. Не беспокойтесь, у меня на борту есть холодильник. Вы, верно, не откажетесь выпить холодненького?

Он прибавил ходу и, когда Джин подошла, уже забросил ее вещи в вертолет.

– Добро пожаловать на борт! – весело сказал Димитрис, помогая Джин подняться в кабину. – Как только оторвемся от земли, вам станет гораздо лучше, вот увидите.

Джин от души надеялась, что это правда. Сейчас она изнывала от жары. Рубашка и джинсы неприятно липли к коже. Куртку Джин сняла, едва выйдя из «Боинга», – и все равно обливалась потом. Надо было сунуть в дорожную сумку сменную одежду, с горечью подумала Джин. Правда, сегодня утром она была слишком поглощена другими мыслями, чтобы помнить о подобных пустяках.

Сегодня утром… Но началось ее приключение накануне.

* * *

Этот человек смотрел на нее.

Джин неловко поёрзала на высоком табурете у стойки бара и сосредоточенно уставилась на стоящий перед ней стакан. Хотя она явилась в бар именно затем, чтобы подцепить первого попавшегося привлекательного мужчину, осуществить этот замысел оказалось куда сложнее, чем ей представлялось. Кроме того, хотя Джин и была почти уверена, что этот человек смотрит именно на нее, с тем же успехом он мог разглядывать что-то у нее за спиной. Такие молодые люди обычно не тратят время на повидавших виды разведенок, особенно если упомянутая разведенка отнюдь не похожа на супермодель.

Джин тяжело вздохнула – и позволила себе еще разок украдкой взглянуть на него. Их взгляды встретились. Жаркая кровь прихлынула к ее щекам, и она поспешно отвела глаза.

Боже милосердный! – подумала Джин, схватив стакан и подкрепив силы изрядным глотком водки с апельсиновым соком. Он и вправду смотрит на меня! Но почему? Не принял же он меня за состоятельную путешественницу – в дешевой-то бижутерии и одежде с распродажи!

Чтобы успокоиться, Джин сделала глубокий вдох. Беда в том, что она отвыкла от всего этого. Двадцать лет минуло с тех пор, как она принадлежала к разряду одиноких женщин, и теперь Джин силилась сообразить, как надо поступить, когда тебя разглядывают с неподдельным интересом. Прежде чем покинуть номер, она взглянула в зеркало и вполне одобрила свой вид, однако ничуть не заблуждалась на собственный счет: ее недавно подстриженные каштановые волосы и полноватая, определенно не модная фигура – отнюдь не эротический идеал мужчины. Как же, джентльмены предпочитают блондинок с осиными талиями! Кроме того, Джин слишком долго была – вот именно, была! – замужем, чтобы снова почувствовать себя одинокой привлекательной женщиной.

Но ведь именно поэтому она сюда и пришла! Именно для того и решила провести ночь в отеле аэропорта имени Кеннеди, перед тем как утром вылететь в Афины, а оттуда – на небольшой остров Тинос. Эта поездка должна была дать Джин шанс ненадолго, всего на пару недель, сбежать от боли и унижения, которые она пережила за последний год. И если, остановившись у Шарлотты, она не сумеет полностью отрешиться от своего прошлого, по крайней мере, она – впервые в жизни! – уже совершила решительный поступок.

Отчего же тогда ее смущает проявленный к ней каким-то незнакомым мужчиной интерес? Вряд ли она с ним еще когда-нибудь встретится. Кроме того, он для нее слишком молод. Если он и смотрит на нее пристально, то, скорее всего, из любопытства. В этом баре Джин выглядит неуместно… наверняка он ломает голову, как она оказалась здесь одна.

– Это ваше?

Джин вздрогнула. Хотя она ни на минуту не забывала о мужчине, сидящем у другого конца стойки, она так глубоко погрузилась в свои мысли, что вопрос застал ее врасплох.

Это был он. Тот самый мужчина, который смотрел на нее. Пока Джин мысленно подыскивала причины его интереса к ней, он покинул свое место и сейчас стоял рядом, опираясь на стойку и держа в руке дамскую сумочку.

Джин растерялась. Как это он сумел незаметно взять ее сумочку?

– Э-э-э… да, – промямлила она. – Да, мое. – И буквально выдернула сумочку из его протянутой руки. – Спасибо.

– Не стоит благодарности. – В голосе мужчины звучала легкая насмешка, словно его забавляло то, как неуклюже Джин отреагировала на эту мелкую услугу. – Она валялась на полу.

– Правда? – Слишком поздно Джин вспомнила, что, повернувшись на табурете, что-то задела локтем. – Ммм… очень вам признательна. Мне бы не хотелось потерять ее.

Еще бы! В сумочке были деньги, паспорт и билет на самолет. Джин не решилась оставить все это в номере.

– Всякое бывает, – легкомысленно заметил мужчина, в упор разглядывая Джин своими темными глазами. – Вы ждете мужа?

«Мужа»! Джин чудом удалось подавить смешок. Скорее всего, она истерически расхохоталась бы, а ей вовсе не хотелось выглядеть дурой в глазах такого притягательного и, чувствовала она, искушенного собеседника.

– Нет, – ответила она, от души надеясь, что ее голос прозвучал с холодной уверенностью. – Я не жду мужа.

– В таком случае, могу я вас угостить? – спросил он, кивнув на ее почти пустой стакан. – Водка, не так ли?

Джин торопливо сжала губы – иначе у нее наверняка отвисла бы челюсть.

– Я… ну… вы очень добры, но…

– Но мы с вами незнакомы, – подсказал он вполголоса, усаживаясь рядом с ней. – Что ж, это легко исправить. Меня зовут Дерек, а вас?

Джин заколебалась. Имя ей понравилось, она даже мысленно повторила его, но… Дерек? Просто Дерек без всякой фамилии? Похоже, он точно так же не хочет выдавать своего истинного имени, как и она. Джин это должно было бы понравиться… но отчего-то не понравилось.

– Э-э-э… Аделла, – назвала она первое попавшееся имя. – Аделла Брайс.

– Привет, Аделла. – Губы Дерека тронула притягательная улыбка. – Итак, Аделла… могу я тебя угостить?

Джин постаралась не выдать своего разочарования – он так и не пожелал представиться полностью – и настороженно кивнула.

– Отчего бы и нет? – ровным голосом отозвалась она. – Спасибо.

Дерек подозвал бармена – с куда большей небрежностью, чем это раньше получилось у Джин, – и заказал для нее еще один коктейль из водки с апельсиновым соком, а себе – бурбон со льдом. Джин гадала, кто же он такой. Англичанин? Нет, пожалуй, хотя произношение нарочито протяжное, характерное для выпускников Оксфорда и Кембриджа.

Тем не менее, голос у него обаятельный… да и сам Дерек – тоже. Джин призналась себе, что в жизни не встречала столь привлекательного мужчину. Смуглый, тонкие черты лица, прямой нос с едва заметной хищной горбинкой, зато губы – чувственные, полные. Волосы черные… может быть, он выходец из Южной Европы?

Джин даже не верилось, что такой мужчина предложил угостить ее. По опыту она знала, что не привлекает представителей сильного пола, и только потому, что надела платье с более низким, чем обычно, вырезом и сделала модную стрижку, никак не могла из гадкого утенка превратиться в лебедя. Должна быть какая-то другая причина, почему Дерек заинтересовался ею… и Джин беспокоило, что недостаток опыта не позволит ей справиться с этой ситуацией.

Да и что она знает о мужчинах? Увы, на редкость мало. Почти сразу после школы она вышла замуж за Феликса и целых восемнадцать лет была так занята, ведя хозяйство и растя дочь, что на все прочее у нее просто не оставалось времени.

– Прошу.

Бармен принес заказанные напитки, и Дерек – если его действительно так звали – пододвинул к Джин ее коктейль. От души надеясь, что выпивка поможет ей хоть немного расслабиться, она послушно поднесла стакан к губам и заставила себя не опускать глаза, повстречавшись взглядом с Дереком.

Впрочем, ее хватило ненадолго.

– Полагаю, это вкусно.

Небрежная реплика отрезвила Джин, и она с ужасом осознала, что единым глотком одолела добрую треть своей порции. Она поспешно поставила стакан на стойку.

– Я не заметила, – ляпнула она, нервно постукивая пальцами по краю подносика. – В общем… довольно приятно.

– Рад это слышать. – Дерек отставил свою порцию, и Джин почувствовала, как пристально он разглядывает ее. – Я заставляю тебя нервничать? – спросил он вдруг, придвинувшись так близко, что его горячее дыхание коснулось ее щеки.

Джин судорожно втянула воздух.

– Да с чего вы взяли? – Злость придала ее голосу уверенность, которой на самом деле Джин вовсе не чувствовала.

Дерек вздохнул.

– С того, вероятно, что ты, похоже, не привыкла… гм…

– Подцеплять мужчин в барах – это ты хотел сказать? – уточнила Джин, борясь с соблазном укрепить его подозрения и опрометью броситься прочь. – Верно, не привыкла. А ты?

– Подцеплять мужчин в барах? – процитировал он ее слова. – Пожалуй, что нет.

– Ты отлично знаешь, что я имела в виду! – горячо воскликнула Джин. – Ты меня просто дразнишь!

– Вовсе нет. – Дерек покачал головой, но, видя ее недоверчивую гримаску, сдался: – Ну, разве что самую малость. – Протянув руку к своему стакану, он невесело усмехнулся. – Просто мне хотелось тебя немного развеселить.

– И поэтому ты намекнул, что я нервничаю? – холодно осведомилась Джин. – Я и так, между прочим, стесняюсь.

Дерек вновь отставил стакан, и рукав его кожаной куртки легонько коснулся обнаженной руки Джин. Кожа была мягкой, тонко выделанной, явно дорогой, черного цвета – под стать волосам Дерека. Черная футболка, надетая под куртку, плотно облегала его широкую мускулистую грудь и плоский подтянутый живот.

У Джин перехватило дыхание. Феликс никогда не позволил бы себе так небрежно одеться, тем более вечером, для выхода «в свет». Он предпочитал темные костюмы, белые сорочки и галстуки – вот к какой одежде она привыкла. Дерек, однако, в черных джинсах выглядел куда элегантнее, чем ее бывший муж в костюмах из дорогих универмагов. Впрочем, одежда Дерека тоже явно куплена не на распродаже…

– Объясни, почему ты стесняешься, – попросил он, отвлекая Джин от тайного восхищения его внешностью. – Тебе совершенно нечего стесняться.

– В самом деле? – Джин едва не фыркнула, но вовремя опомнилась. – Что ж, как ты проницательно заметил, я не привыкла к такой… обстановке.

– К какой именно?

– К этой. – Джин разрешила себе разок взглянуть прямо на него, а затем обвела взглядом зал. – К женщинам, которые в одиночку рассиживают по барам и позволяют незнакомым мужчинам покупать для них выпивку.

– Но я ведь не незнакомый мужчина. – Дерек сохранял совершенно невозмутимый вид, но Джин могла побиться об заклад, что он насмехается над ней. – Мы уже знакомы.

– Мы назвали друг другу свои имена, – хмуро уточнила Джин. – Это не одно и то же.

– Ладно, – согласился он, – но теперь это уже не имеет значения. Вряд ли ты можешь делать вид, что мы незнакомы, если выпила уже половину того, что я тебе заказал.

От изумления губы Джин по-детски округлились.

– Ты намекаешь, что я не в состоянии сама оплатить свой заказ?

– Ни на что я не намекаю. – Дереку явно надоело препираться. – Если я что-то не так сказал, извини. Это вышло не нарочно. Я просто хотел, чтобы мы стали чуть ближе друг к другу, и мне, болвану, подумалось, что лучший способ – немного тебя подразнить. – Он поднял руки, словно сдаваясь на ее милость. – Признаю свою ошибку.

Джин стало не по себе. Она совсем не хотела обидеть Дерека, и не его вина, что она разучилась общаться с мужчинами. Если уж кого и винить, так только саму себя – она слишком долго позволяла Феликсу командовать ею.

– Извини, – сказала она тихо, удивляясь, что Дерек не отправился попытать счастья с кем-нибудь другим. В баре было полным-полно более молодых и, без сомнения, более привлекательных женщин, которые, судя по их взглядам, сейчас ломали головы, почему такой обаятельный парень тратит свое время на неброскую простушку. – Извини, – повторила Джин. – Наверное, я слишком стара для таких развлечений.

Темные глаза Дерека сузились.

– Ты вовсе не старая, – возразил он, в упор глядя на нее. И невольно усмехнулся, когда Джин состроила комичную гримаску. – Я не шучу. Сколько тебе – тридцать два, тридцать три? Поверь мне, это вовсе не старость.

Джин одарила его надменным взглядом.

– Если ты таким хитроумным способом пытаешься выведать, сколько мне лет, можешь не трудиться. Я не стыжусь своего возраста. Мне тридцать девять, почти сорок. Порог зрелости.

Дерек покачал головой.

– Зачем ты так упорно пытаешься принизить себя?! – воскликнул он. – Я нисколько не кривил душой. Ты и вправду выглядишь моложе своих лет – хочешь верь, хочешь не верь.

– Неужели?

– Да, ужели! – Дерек окинул ее пугающе чувственным взглядом. – Кто тебе сказал такую глупость – «порог зрелости»? Какой-нибудь мужчина?

– А что, не похоже? – ядовито осведомилась Джин, но, поскольку Феликс и вправду был здесь ни при чем, она все же добавила: – Нет, на самом деле это сказала Мэб. Моя дочь. Думаю, она хотела сделать мне комплимент.

– У тебя есть дочь? – Голос Дерека прозвучал вежливо, но настороженно. Может быть, он размышляет о том, есть ли у нее и муж? – Что ж, дети часто бывают слишком… слишком…

– Честны?

– Нет. – Он снова улыбался. – Я собирался сказать «жестоки». И близоруки. Они видят только то, что хотят видеть. Сколько лет твоей Мэб?

И лишь сейчас Джин запоздало сообразила, что назвала ему настоящее имя дочери.

– Двадцать, – призналась она с некоторой неохотой. И, поскольку вряд ли Дерек перескажет ее слова кому-то еще, добавила: – В будущем году она собирается выйти замуж. Видимо, хочет сделать меня бабушкой. – Джин не подозревала, что в ее глазах появилась откровенная грусть. – Должно быть, она полагает, что больше мне от жизни ждать уже нечего.

– На самом деле ты ведь тоже так считаешь, верно? – Помолчав, Дерек спросил: – А твой муж с ней согласен?

– Мы с ее отцом развелись.

– Вот как!

Это восклицание прозвучало так стандартно, что Джин вновь ощутила тот же прилив решимости, что ранее толкнул ее купить билет до Афин.

– Что ты хочешь этим сказать? – резко спросила она. – Неужели то, что я в разводе, все объясняет? Ты это подумал? Брошенная женщина и все такое прочее? Так вот, позволь тебе сообщить: я в восторге, что разорвала этот брак!

– Как скажешь.

– Так и скажу! – Джин разозлилась на саму себя: с какой стати она оправдывается перед ним? – А теперь, с твоего позволения…

– Погоди!

В тот самый миг, когда она уже хотела соскользнуть с табурета, тонкие смуглые пальцы Дерека сомкнулись на ее запястье… и сердце Джин забилось сильнее.

– Не уходи! – взмолился Дерек. Темные глаза его обволакивали Джин влекущим взглядом. – Если я оскорбил тебя – извини. Я совсем не этого хотел.

– Тогда позволь спросить: чего же ты хотел, когда подошел ко мне? – огрызнулась Джин. Потом, заметив, что их стычка привлекает внимание, понизила голос: – Пожалуйста, позволь мне уйти. У меня заказан столик в ресторане.

Он провел пальцем по голубоватым жилкам, прихотливо сплетавшимся на ее запястье.

– Мы могли бы поужинать вместе…

– Не думаю.

– Почему же нет? – Вопреки явному нежеланию Джин он все так же крепко сжимал ее руку. – Мы ведь оба свободны, верно? Почему мы не можем поужинать вместе?

– Тебе даже не приходит в голову, что я этого вовсе не хочу?! – негодующе воскликнула она. – И почему ты так уверен, что я свободна? Я… у меня, может быть, кто-то есть. Только потому, что я разведена…

– Это правда?

– Я же сама тебе об этом сказала!

– Я имел в виду, у тебя кто-то есть? – уточнил он вполголоса, и под его жарким взглядом твердая решимость Джин растаяла как снег.

– Ну… мог быть.

– Есть или нет?

Джин обреченно вздохнула.

– Нет.

– Так что же? – Дерек мягко, но настойчиво водил пальцем по жилке, бившейся на ее запястье. – Ты позволишь мне пригласить тебя на ужин?

Джин покачала головой.

– Не понимаю, зачем тебе это нужно.

Губы Дерека чуть заметно дрогнули.

– Считай это моей прихотью, – сказал он сухо. – Ну что, пошли?

 

2

Метрдотель проводил их к столику у дальней стены, полускрытому пышной зеленью. Джин не слишком одобряла такое уединение – как будто у них и впрямь пошлая интрижка, которую нужно скрывать от посторонних взглядов. Она уселась на место, не споря, но все время озиралась, уверенная, что такая неподходящая пара, как она и Дерек, всем бросается в глаза.

Впрочем, никому, похоже, не было до них дела. Усилием воли Джин заставила себя успокоиться и тайком вытерла о лежащую на коленях салфетку повлажневшие ладони.

– Перестань делать вид, что готова сбежать отсюда куда угодно, – негромко сказал Дерек. – Того и гляди, я начну комплексовать.

Джин скорчила мрачную гримасу.

– Ну да, так я и поверила!

– Я не шучу. – Однако в глазах Дерека плеснулся смех. – Должен тебе сказать, что мне еще не приходилось принуждать женщин, которые мне нравились, терпеть мое общество.

От такого комплимента у Джин пересохло в горле, но она постаралась ничем себя не выдать.

– О, не сомневаюсь, – пробормотала она, сожалея, что не умеет светски болтать о пустяках.

Что бы там ни говорил Дерек, Джин не верила, что его и вправду к ней влечет. Просто подыскал для себя что-то новенькое вот и все. Может, у него сегодня как раз вечер доброго отношения к собакам и к разведенным матерям взрослых дочерей.

Официант явился узнать, что они будут пить, и это дало Джин пару минут на то, чтобы собраться с мыслями, а после того, как официант ушел за заказанной бутылкой, она получила еще одну передышку, изучая меню.

Ей было нелегко решить, какое блюдо заказать. Хотя за последние два года Джин сбросила несколько фунтов, она все еще весила больше, чем ей хотелось бы, и остро осознавала это. В последнее время аппетит у нее был никудышный, и ела она, в основном, для того, чтобы не волновать Мэб. В результате, сейчас ее внимание привлекли вегетарианские блюда.

– Ты вегетарианка? – полюбопытствовал Дерек, когда она сообщила ему, что собирается заказать.

Джин деланно улыбнулась.

– Нет. Просто я не очень голодна. А ты что закажешь?

Дерек пожал плечами.

– Стейк с салатом меня вполне устроит.

Такой выбор, по правде говоря, устроил бы и Джин, но мысль о лишних калориях призвала ее к умеренности. Кроме того, нет гарантии, что она вообще сможет хоть что-нибудь съесть, слишком она взволнована.

Принесли вино, Дерек заказал ужин, и Джин всеми силами постаралась расслабиться. С бокалом белого калифорнийского в руке сделать это оказалось намного проще, и она решила, что пришла пора Дереку ответить на кое-какие вопросы.

– Ты ведь не американец? – наконец довольно дерзко спросила она, и длинные, почти девичьи ресницы Дерека опустились, затеняя глаза.

– Почему ты так решила?

– Из-за акцента.

Дерек блеснул ослепительно белыми зубами.

– Ты меня ранила в самое сердце, – сообщил он с глубокой печалью в голосе, хотя озорная усмешка намекала, что он опять дразнит Джин. – Я-то полагал, что хорошо говорю по-английски.

– Так оно и есть, – поспешно заверила его Джин. – Просто иногда… – Она осеклась и совсем потеряла боевой пыл. – Извини. Это же совершенно не мое дело.

– Отчего же? – Дерек так пристально смотрел на ее губы, что Джин опять охватила паника. – Я и не собирался что-то скрывать. Мой дом в Греции, а среди моих предков и по отцу, и по матери – греки и англичане.

– Вот как… – Джин нервно глотнула вина и безрассудно добавила: – Я тоже лечу в Грецию. Завтра.

– Отдыхать?

Джин сожалела, что проговорилась. Ну да теперь поздно, так что…

– Да, – подтвердила она без особой охоты. И, чтобы Дерек не решил, будто она из тех жалких неудачниц, что всегда отдыхают в одиночку, торопливо добавила: – Погощу у родственников. Никогда не была в Греции.

– Тебе там понравится, – заверил Дерек, когда официант принес им первые блюда. – Много солнца, теплое море и изобилие лучших в мире морепродуктов.

Джин улыбнулась, зачерпнув ложком суп из спаржи.

– Стало быть, вегетарианцам там не место, – вполголоса заметила она.

– Не место. – В глазах Дерека плясали веселые искорки. – По-твоему, я предвзят?

– А разве нет?

– Честно говоря, да. – Он подцепил вилкой изрядную порцию салата. – Признаюсь, ни в каком другом месте я просто не смог бы жить.

– А в Нью-Йорк ты зачем приехал? – спросила Джин, изумляясь тому, с какой легкостью слетел с ее губ этот вопрос. Впрочем, какого черта? Она больше никогда не увидит этого человека, а с ним так легко болтать…

– По делам, – ответил Дерек, ничуть не задетый назойливыми расспросами. – Целую неделю не вылезал из здания фондовой биржи. Знаешь, где это?

– Да, знаю, – ответила Джин, кроша в пальцах булочку, – но никогда не была, хотя, говорят, там есть специальная галерея для туристов. Видишь ли, я живу не в Нью-Йорке, а в Валдизе, это на Аляске. Оттуда нет прямых рейсов в Афины, вот почему я здесь.

Дерек понимающе кивнул.

– Стало быть, твой отдых начался на день раньше.

– Можно и так сказать. – Джин вдруг сообразила, что уже доела суп, и на миг опешила от изумления. Болтая с Дереком, она забыла о своих проблемах с аппетитом и теперь сожалела, что не заказала стейк. Отложив ложку, она глотнула вина, прежде чем приступить ко второму блюду. – Суп просто восхитительный.

– Рад, что тебе понравилось.

– Да, очень. – Джин облокотилась о стол и уткнула подбородок в сплетенные пальцы. Потом, досадуя на собственную откровенность, все же добавила: – По правде говоря, в последнее время аппетит у меня был не ахти. С тех пор, как… в общем, когда все это началось.

Дерек окинул ее задумчивым взглядом и вполголоса уточнил:

– Развод?

– Это было так… мерзко, – пробормотала Джин, содрогаясь. Выпитое вино развязало ей язык. – Нам пришлось продать дом в Анкоридже, переехать в другой город. И, поскольку Мэб сейчас в колледже, мне пришлось почти все делать самой.

– Да, это нелегко, – посочувствовал Дерек. – А твой… э-э-э… бывший муж разве не мог помочь?

– Феликс? – Джин скорчила гримаску. – Он блистательно отсутствовал. Отправился в Австралию от греха подальше. Он всегда мечтал путешествовать, и если – то есть когда женится на Эдит, – то, вероятно, подаст прошение о гражданстве.

Дерек нахмурился.

– Чем он, собственно, занимается?

– Занимается? То есть зарабатывает на жизнь? Он пилот. – Джин подавила нервный смешок и добавила: – Неутомимый исследователь и знаток прелестей стюардесс-блондинок…

– Значит, эта женщина… Эдит – стюардесса?

– Угу. – Джин наклонила голову, понимая, что ее понесло, но остановиться уже не могла. – Они… ммм… встретились в Риме, в отеле, где отдыхали их экипажи. По словам Феликса, это была любовь с первого взгляда.

– А ты ему не веришь?

– Отчего же? – Джин подняла голову, с деланно честным видом округлила глаза. – Верю, конечно. Она из тех аппетитных блондиночек, перед которыми, похоже, ни один мужчина не устоит. По крайней мере, мужчина средних лет.

– Я устоял бы, – тотчас сказал Дерек.

Джин смерила его пренебрежительным взглядом.

– Просто ты моложе Феликса. Поживешь – увидишь.

– Это ни к чему. – Дерек смотрел на нее так пристально, что ее бросало в жар. – Я не оставил бы тебя ради крашеной блондинки.

Джин улыбнулась, отчего на ее щеках заиграли ямочки.

– Откуда ты знаешь, что она крашеная?

– Так ведь они все такие. – Дерек подождал, пока официант уберет пустые тарелки, и лишь тогда продолжил: – Безнадежно одинокие женщины, которым не удалось заарканить собственного мужчину, и тогда они похищают чужих.

– Не думаю, что Феликс оказал ей сильное сопротивление, – мрачно заметила Джин.

Дерек пожал плечами.

– Тем более дурак.

Она невольно хихикнула.

– Знаешь, ты здорово повышаешь мою самооценку.

– Да, причем с удовольствием.

– Вот именно. – Лицо ее вдруг порозовело. – Не понимаю только, к чему тебе все это? Зачем я тебе сдалась?

Настала очередь Дерека состроить гримасу.

– Это уже похоже на приступ самокритики, – строго заметил он. – Тебе что, никто не говорил, какая ты привлекательная женщина?

– В последнее время – никто, – призналась Джин.

Дерек подлил вина в ее бокал.

– Хочешь верь, хочешь не верь, но я впервые в жизни пригласил на ужин совершенно незнакомую женщину. Знаю, ты считаешь, что я морочу тебе голову, но это неправда. Я просто искренне наслаждаюсь этим вечером.

– Я тоже. – Джин уткнулась взглядом в бокал, поражаясь собственной смелости. – И я рада, что ты пригласил меня поужинать.

– И я рад, – просто сказал Дерек, поднимая свой бокал. – Так что же, за нас?

– За нас, – послушно повторила Джин, сожалея, что после этого вечера они расстанутся и уже никогда не станут ближе друг другу. Она потягивала вино, остро ощущая на себе неотступный взгляд Дерека.

Второе блюдо оказалось не менее восхитительным, чем первое, хотя, по правде говоря, Джин почти не замечала, что ест. Позднее она смогла вспомнить только, что Дерек дал ей попробовать свой стейк, и то, что они ели, отрезая от одного куска, показалось Джин почти интимным действом. Быть может, потому это воспоминание заглушило все остальные.

Джин знала также, что никогда, ни с одним мужчиной ей не было так легко и радостно. Даже с Феликсом, который неизменно завладевал нитью их разговора и заводил речь о своей работе, о своих проблемах. Оглядываясь назад, Джин вынуждена была признать: хотя она всегда считала, что у них с Феликсом удачный брак, это никогда не было равноправным партнерством в полном смысле этого слова. Многие годы Джин безропотно позволяла Феликсу принимать нее решения за них двоих, а поскольку она почти никогда не возражала, он в конце конкой заключил, что у нее и вовсе нет собственного мнения.

Впрочем, за это Джин вряд ли могла ого винить…

Она отказалась от десерта, и они перешли в комнату отдыха, примыкавшую к ресторанному залу. Их проводили к столику под пальмой, возле которого стояли два удобных кресла и низкий диванчик. Джин предпочла диванчик, надеясь, что Дерек усядется напротив, в одно из кресел.

Как бы не так!

– Ты не против? – спросил он и сел рядом с Джин, при этом задев бедром ее бедро.

У нее вдруг перехватило горло, и она едва сумела выдавить вежливое:

– Нет, что ты.

Близость Дерека волновала ее, и Джин всем телом ощущала, как проминается диванчик под его тяжестью.

– Полагаю, ты остановился в отеле, – торопливо сказала она, стараясь не смотреть на его длинные мускулистые ноги, которые Дереку пришлось вытянуть под столик.

Он выждал, пока официант накроет для кофе, и лишь затем небрежным томом ответил:

– Да, а ты?

– О, я остановилась здесь…

– Это мне известно. – Взгляд Дерека ясно сказал Джин, что он видит насквозь ее неуклюжую попытку уйти от темы. – На каком этаже?

– Э-э-э… кажется, на первом.

– Ты что же, не помнишь, на каком этаже остановилась?

Конечно же помню, мысленно огрызнулась Джин. И отнюдь не на первом.

– Разумеется, я знаю, на каком этаже мой номер!

Во взгляде Дерека было откровенное недоверие.

– Насколько мне известно, – ровным голосом проговорил он, – первый этаж целиком отдан под офисы, магазины, рестораны и конференц-залы. Если не хочешь говорить мне, в каком номере остановилась, не нужно. Тебе незачем лгать, Аделла.

«Аделла»! Джин едва не сгорела от стыда.

– Я… меня… мое имя вовсе не Аделла, – едва слышно призналась она. – Меня зовут Джин. Джин Гловер.

– В самом деле?

В голосе Дерека не было ни капли удивления, и Джин настороженно взглянула на него.

– Ты… знал?

– Что ж, если ты готова была солгать о том, на каком этаже находится твой номер…

– Я вовсе не лгала.

– Нет? – скептически переспросил Дерек. – Только не говори, что тебя устроили на ночь в банкетном зале!

– И вовсе незачем язвить! – возмутилась Джин, задетая его тоном. – Если бы я умела лгать, то не стала бы говорить, что остановилась на первом этаже.

– С какой это стати ты сожалеешь, что не умеешь лгать? – осведомился Дерек опасно вкрадчивым тоном. – Разве я дал тебе повод подозревать меня?

– Нет. – Джин провела языком по губам, не осознавая, насколько дразняще это движение. – Но ведь я же этого не знала, когда ты заговорил со мной в баре.

Глаза Дерека потемнели.

– А теперь… теперь ты знаешь меня чуть лучше?

Джин судорожно сглотнула:

– Ммм… да.

Дерек улыбнулся, и это ее встревожило, но, прежде чем она успела подумать, что означает эта улыбка, он накрыл своей рукой ее руку, лежавшую на колене, – и мысли разом вылетели у Джин из головы, – она всем телом ощутила, как кончики его пальцев касаются ее бедра, посылая в плоть томительно жаркую волну.

– Я рад, – сказал он просто. – Ты не должна меня бояться.

– А я и не боюсь.

Эти слова вырвались у Джин машинально, хотя сама она в глубине души им не поверила. Что-то предостерегало ее, что и Дерек не до конца с ней честен, и, хотя такое подозрение легко было объявить игрой воображения, Джин все еще не могла понять, что привлекло к ней Дерека. Она определенно не принадлежит к тому типу женщин, которые нравятся молодым привлекательным мужчинам… И чего же, собственно, он от нее ждет?

Однако же он хорош собой, и рука, накрывшая ее ладонь, – крепкая, горячая, мужская. Это напомнило Джин, что к ней давно уже не прикасался мужчина. Интересно, что сказал бы Дерек, если бы она призналась, что за всю жизнь ложилась в постель с одним-единственным мужчиной? В современных взаимоотношениях полов Джин оставалась безнадежно наивной, и Мэб, хотя и старалась как могла просветить мать, ни за что не подумала бы, что та может оказаться в подобной ситуации.

При мысли о Мэб Джин представила, как ужаснулась бы дочь, если бы сейчас увидела ее. Одно дело разглагольствовать о том, какой сексуальной свободой пользуются женщины в наши дни, и совсем другое – вдруг обнаружить, что твоя мать еще относительно молода и может оказаться привлекательной в глазах мужчины. Мэб откровенно возмущалась неподобающим поведением отца, но это не означало, что она простит мимолетную интрижку матери – пусть даже разведенной.

Джин поспешно отдернула руку и схватилась, как за соломинку, за чашку с кофе… но едва не расплескала его, когда пальцы Дерека слегка стиснули ее бедро. Джин бросило в жар, затем в холод, и сердце застучало так, словно его хорошенько хлестнули кнутом. Боже, неужели Дерек знает, как на меня действует его близость? – ужаснулась Джин. Неужели почувствовал, как изголодалась я по мужской ласке?

– Хочешь еще выпить?

К огромному облегчению Джин, Дерек убрал свою руку и изменил позу, чтобы лучше видеть ее лицо. Колени их при этом соприкоснулись, и Джин стоило немалого труда не отпрянуть. Впрочем, выпить – не такая уж плохая идея. Быть может, спиртное угомонит ее некстати распалившуюся плоть?

– Почему бы и нет? – отозвалась Джин, твердо обещая себе, что потом сразу отправится спать.

Завтра ей предстоит подняться очень рано. Шарлотта так старалась, чтобы устроить ее приезд, не хватало еще, чтобы после всех этих стараний Джин бессовестно опоздала на самолет!

Дерек подозвал официанта, заказал себе шотландское виски со льдом, а Джин – все ту же водку с соком. Даже выпивка у меня стандартная! – раздраженно подумала она. Нет бы заказать шампанское!

Она заметила, что Дерек положил одну руку на спинку дивана, и отчаянно жалела, что у нее не хватит духу откинуться на спинку и выяснить, как он тогда поступит. Сейчас Джин сидела на самом краешке дивана, крепко сжав колени, словно чопорная старая дева.

Официант принес заказ, и Джин, взяв свой стакан, поспешно сделала глоток. Впрочем, она подозревала, что никакая выпивка не поможет ей усмирить разгулявшиеся нервы. Слишком уж она напряжена из-за близости Дерека, слишком остро чувствует исходящий от него соблазн.

– И что же заставило тебя отправиться в Грецию? – спросил он, поднося к губам свой стакан.

– А… да так, знаешь… – Джин пожала плечами, стараясь собраться с мыслями. – Мэб решила, что мне стоит отдохнуть.

– Твоя дочь?

– Угу. – Джин улыбнулась. – Она, кажется, считает, что должна присматривать за мной.

– Что ж, меня это не удивляет. – Дерек окинул ее удивительно нежным взглядом. – Такая привлекательная женщина нуждается в присмотре.

– Послушай, я не…

– Правда, я не шучу. – К вящему смущению Джин, он легонько коснулся пальцами ее затылка. – Ты очень привлекательна, Джин. Право слово, в первый раз вижу женщину, которой настолько недостает уверенности в себе!

Джин покраснела.

– Теперь ты пытаешься меня смутить, – с досадой упрекнула она и вновь потянулась к своему стакану. – Вот сейчас допью, и пожелаем друг другу спокойной ночи.

Дерек взглянул на золотые наручные часы и возразил:

– Да ведь еще рано!

– Для тебя, может быть, и рано. Я только хочу поговорить с официантом.

– С официантом?

– Да, в ресторане. – Джин слегка смутилась. – Хочу попросить его, чтобы он включил стоимость моего ужина в общий счет за номер. – Она снова огляделась. – Да куда же он делся-то?

– Все улажено. – Увидев смятенный взгляд Джин, Дерек сделал глубокий вдох, точно перед прыжком в воду. – Я подписал счет. Еще до того, как мы покинули ресторан.

– Да, но…

– Надеюсь, ты не станешь огорчать меня, отказав мне в праве угостить тебя ужином, – мягко проговорил Дерек. – Мне было приятно это сделать. Как я уже сказал, это был в высшей степени приятный вечер.

– Для меня тоже, – вырвалось у Джин.

– Тогда, быть может, позволишь мне проводить тебя в твой номер?

Сердце Джин гулко ухнуло в пятки. Дерек лукаво усмехнулся.

– Бьюсь об заклад, Мэб это одобрила бы.

Джин была абсолютно уверена в обратном, только не могла сказать этого вслух, особенно после того, как Дерек щедро заплатил за ее ужин и выпивку.

– Хорошо, – сказала она чуть дрогнувшим голосом… и минуту спустя собрала все свои силы, чтобы не отшатнуться, когда Дерек, выводя ее из комнаты, уверенно обвил рукой ее талию.

 

3

Отогнав непрошеные воспоминания, она уселась в кресло рядом с Димитрисом и, потягивая ледяную колу, наблюдала, как он проверяет приборы перед полетом. Затем Димитрис надел наушники, и до Джин донеслось едва различимое бормотание – диспетчер аэропорта отвечал на запрос о разрешении на взлет.

Джин надеялась, что не опозорится перед этим славным человеком. Ей не доводилось летать на вертолетах, и, когда машина оторвалась от полосы, под ложечкой у Джин неприятно засосало.

Но вскоре она расслабилась и даже стала получать удовольствие от полета. Димитрис Бабалетсос явно отменный пилот.

– Это Тинос? – спросила Джин через несколько минут, заметив на горизонте очертания клочка суши.

– Нет! Это Эрмуполис, один из самых маленьких в архипелаге Киклады. Тинос восточнее.

– А-а…

Джин скорчила гримасу, и Димитрис, увидев это, ухмыльнулся.

– Эй, это вовсе не был дурацкий вопрос. – И, указав куда-то вниз, добавил: – Видите, сколько яхт? Люди съезжаются сюда со всего мира, чтобы отдохнуть.

Джин зачарованно смотрела вниз, начисто позабыв все свои страхи. С вертолета было видно гораздо больше, чем с громадины, которая доставила ее из Америки в Грецию. На синей глади моря хорошо были различимы яхты.

Сердце Джин сжалось. Быть может, одна из них принадлежит компании, на которую работает Дерек? Он говорил, что его компания устраивает туристические рейсы по Эгейскому и Средиземному морям. Джин пожалела, что не спросила у Дерека название компании. Впрочем, он, скорее всего, и не ответил бы. Мужчина, который переспал с женщиной, а затем сбежал прежде, чем она проснулась, вряд ли стал бы сообщать ей какие-то сведения о себе.

Джин крепко сжала губы. Во всем, конечно, виновата она. Это она позволила Дереку угостить ее выпивкой, она приняла его приглашение поужинать. И это она пригласила его в свой номер выпить по стаканчику на сон грядущий, ускорив тем самым последующие события…

Джин охватила дрожь. Сейчас ей казалось невероятным, что все это случилось именно с ней, – и, тем не менее, это так. Все это ее вина. И, если сейчас она горько сожалеет о случившемся, что ж, так ей и надо.

Но ведь прежде с ней не случалось ничего подобного! Хорошо, она поступила глупо, но ведь она была и совершенно беззащитна перед напором и обаянием Дерека! Неужели он догадался об этом? Неужели понял, что, хотя Джин старше его, кое в чем она неопытна как ребенок? Ведь не она же силой затащила его в постель? Во всяком случае, не намеренно, подумала Джин, морщась.

И тем не менее – разве это было так уж плохо? Джин тяжело вздохнула. Если начистоту, вовсе нет. Быть может, потому ей так тяжело сейчас, что ночью им было вдвоем так… прекрасно?

Впрочем, чего же еще она ожидала? Что Дерек, проведя с ней одну ночь, поклянется ей в вечной любви? Брось, Джин, ты же не ребенок!

И все же ее мысли против воли все время возвращались к той минуте, когда они остановились у двери ее номера, и она совершила ужасную ошибку, пригласив Дерека войти…

 

4

– Я… э-э-э… хочу еще раз поблагодарить тебя, – с запинкой проговорила Джин, роясь в сумочке в поисках ключа. – Ты спас меня от одиночества в довольно-таки трудную минуту. Мне раньше не приходилось путешествовать одной, поэтому мне было как-то не по себе.

– Всегда к твоим услугам, – отозвался Дерек и, взяв у нее из рук ключ, открыл дверь. – Прошу!

– Спасибо. – Переступив порог, Джин оглянулась. – Ммм… спокойной ночи.

– Ты ничего не забыла?

Джин судорожно сглотнула. Ну конечно, с горечью подумала она, он ждет, что я приглашу его в номер, для того и вызвался проводить меня. Ему наверняка известно, что во всех номерах есть мини-бары. Что может быть естественнее, чем пригласить нового знакомого выпить по стаканчику перед сном? Вполне пристойный поступок, даже для меня… если бы только я так не трусила. И все же…

– Извини, – сказала Джин и, чтобы не смотреть на Дерека, притворилась, будто ищет что-то в сумочке. – Я… мне следовало раньше спросить. Не хочешь зайти что-нибудь выпить?

Господи, пусть он скажет «нет»! – мысленно взмолилась она, заставив себя взглянуть на Дерека. И жарко покраснела, увидев в его руке ключ.

– Выпить? – эхом повторил Дерек, вручая ей ключ, и Джин с ужасом поняла, что он вовсе не собирался напрашиваться в гости. – По правде говоря, я…

– Если не хочешь, не нужно, – торопливо вставила Джин, но, еще не успев договорить, сообразила, что допустила промах. Поспешно произнесенной фразой она как бы намекнула, что отказ обидит ее, и Дерек, словно прочтя ее мысли, вежливо наклонил голову.

– Почему бы и нет? – сказал он. – Закончим вечер тем же, чем начали.

Пока Джин ужинала, в номере побывала горничная, и теперь огромная кровать была расстелена, а на подушке лежала шоколадка в нарядной обертке. Неяркий свет лампы придавал комнате уютный, почти интимный вид, и оттого Джин лишь сильнее стало не по себе.

Дерек закрыл за собой дверь номера. Метнув на него почти панический взгляд, Джин бросила сумку на кровать и поспешила к мини-бару. Изнутри на разгоряченную Джин дохнуло приятной прохладой, она лихорадочно оглядела содержимое мини-бара.

– Виски? – спросила она, вынимая бутылку. Потом захлопнула дверцу мини-бара и прислонилась к ней спиной. – Льда, к сожалению, нет.

Дерек, рассеянно озиравший номер, задумчиво взглянул на Джин.

– Неважно. По правде говоря, я и так уже выпил больше, чем следовало. – Он мягко улыбнулся. – Впрочем, спасибо за предложение.

Джин покачала головой. Странное дело: то, что Дерек отказался от выпивки, ее разочаровало.

– Ты уверен? – спросила она. – Мне ведь это не доставит никаких хлопот.

Дерек замялся.

– Что ж, если ты настаиваешь…

Джин умудрилась налить виски в стакан, не расплескав ни капли.

– Вот, возьми. Надеюсь, виски приличное, – с вымученной вежливостью заметила Джин.

Наверняка приличное. – Дерек сделал глоток и кивнул. – Превосходно. – И вдруг он негромко спросил: – Тебе нехорошо?

– С чего ты взял? – Джин обхватила себя руками за плечи. – А… потому что я ничего не стала пить? Понимаешь, я ведь тоже сегодня многовато выпила, а мне завтра рано вставать. Не хватало еще проспать. Наверное, придется просить горничную, чтобы меня разбудили…

Она ужаснулась тому, какую несет чушь, и совсем не удивилась, когда Дерек, прервав ее беспомощный лепет, странно ровным тоном сказал:

– Мне пора идти. Во-первых, мое присутствие тебя нервирует, во-вторых, уже поздно.

– Да, но… – Джин нервно облизнула губы. – Ты… Ты же не допил виски.

– Это неважно…

– Нет, важно!

Ее широко открытые глаза влажно заблестели, и с губ Дерека сорвался стон.

– Не надо! – взмолился он. – Не смотри на меня так! – Сорвавшись с места, он направился к двери. – Спокойной ночи.

– Подожди! – Джин бросилась за ним. – Я не хотела… то есть извини, что я испортила тебе вечер.

– Ничего ты не испортила! – почти прорычал Дерек. В глазах его появилось неподдельное страдание. – Дай мне уйти, Джин Гловер, иначе я сотворю то, о чем мы оба потом пожалеем! – Рука его точно по своей воле коснулась ее щеки. – Ты хоть знаешь, что очень соблазнительна? Я давно уже не мальчик и понимаю, что такое соблазн… и его последствия.

Джин судорожно втянула воздух.

– Ты намекаешь, что я пригласила тебя, чтобы… чтобы…

– Ни на что я не намекаю! – хрипло перебил ее Дерек и, наклонившись к Джин, прильнул к ее губам.

* * *

– А вон и Тинос.

Голос Димитриса вырвал Джин из омута воспоминаний.

– О да, вижу! – Она постаралась выразить голосом надлежащий восторг. – Долго нам еще лететь?

– Минут десять-пятнадцать. – Димитрис одарил ее улыбкой. – Бьюсь об заклад, вам не терпится увидеть Лотти. Она сказала, что вы очень близки.

– Да, верно. – Джин порадовалась, что болтовня Димитриса отвлекла ее от нелегких мыслей.

– Как же случилось, что вы до сих пор не приезжали к сестре погостить?

– Ну… – Джин замялась. – Как-то все не выходило…

Ей не хотелось объяснять, что и Шарлотта, и Алекос всегда терпеть не могли Феликса, считали его закоренелым эгоистом и твердили, что он бессовестно принижает Джин. Конечно, она его защищала. Если бы знать тогда, что…

– Понимаю. Что ж, уверен, что вы здесь здорово проведете время. Если вам понадобится гид, можете рассчитывать на меня.

Джин улыбнулась.

– Вы очень добры.

– Вовсе нет. – Димитрис подмигнул ей. – Просто пользуюсь ситуацией. Насколько я знаю Лотти, она в момент подберет вам компаньона. Я просто хочу быть первым в очереди, вот и все.

Улыбка Джин поблекла. Она вовсе не хотела, чтобы Шарлотта или кто-нибудь еще подбирали ей «компаньона». Не нужен ей компаньон. После сегодняшней ночи она еще долго не позволит мужчинам и близко к себе подойти. Господи, как же это случилось?! Как могла она быть такой наивной?!

Джин бросило в дрожь, когда она вспомнила, как Дерек целовал ее, как томительный жар его поцелуев разливался по всему ее телу. В его объятиях она не в силах была ни шевельнуться, ни произнести хоть слово. Весь мир исчез, остались лишь его крепкие руки, горячие властные губы…

Она перевела дыхание. Ей следовало остановить Дерека – Джин знала это теперь, знала и тогда, вот только была так ошеломлена вихрем чувств, которые пробудили в ней эти поцелуи, что ее тело взбунтовалось против разума. Она сама хотела, чтобы Дерек целовал ее, целовал неистово и жадно, проникая языком во влажные глубины ее изголодавшегося по ласке рта.

Господи, как же легко оказалось ее соблазнить! Джин всегда презирала женщин, которые сходят с ума по мужчинам моложе их, а теперь и сама оказалась не лучше. Но ведь она всегда считала, что неспособна на такую глупость! Даже когда Феликс покинул ее ради молоденькой женщины, Джин от души презирала его за эту жалкую попытку вернуть утраченную молодость. Ей и в страшном сне не могло присниться, что она угодит в ту же западню.

Так почему же это произошло?

Пока Димитрис запрашивал посадку. Джин пыталась понять, что такого сделал с ней Дерек, если из нормальной трезвомыслящей женщины она превратилась в дикую кошку, исступленно предавшуюся первобытным страстям.

Джин крепко сжала губы. Не стоит притворяться, будто она не знала, что делает. Хотя намного проще было бы обвинить во всем Дерека, так Джин поступить не могла. Она сама бездумно и слепо бросилась в его объятия, стремясь к восхитительному, безумному блаженству, которое только он один и мог ей дать.

Господи, и что только Дерек подумал о ней?! Когда он поцеловал ее, когда приподнял ее подбородок и заглянул в глаза – что он увидел? Перепуганную скромницу, которая вдруг оказалась во власти своей плоти, или изголодавшуюся по сексу шлюху без стыда и совести?

Джин помотала головой. Что бы ни подумал о ней Дерек, она сама была так ошеломлена, что могла лишь бессильно тонуть в жаркой волне его ласк. Даже сейчас она помнила, как дрожала от желания и страсти, как покорно подчинялась его воле.

Кажется, Дерек говорил, что это не должно было случиться – как будто все, что произошло с ними до тех пор, было заранее предопределено! Но в тот сладкий миг, когда он дрожащим пальцем провел по ее губам, Джин не посмела спрашивать, что он имел в виду, а потом он больше этих слов не повторил. Осыпая быстрыми жаркими поцелуями ее шею, он шептал и шептал лишь одно – ее имя.

Быть может, именно поэтому Джин и не попыталась остановить его. Быть может, ей помешала мысль, что этот привлекательный мужчина так же пьян от страсти, как и она. Впрочем, подумала Джин, это жалкое оправдание. В тот миг я и так готова была всецело отдаться в его власть.

Даже сейчас, вспоминая об этом, она ощутила, как по бедрам пробежала томительно сладкая дрожь, как слабеет все тело в предвкушении неизбежного. Руки Дерека ласкали ее плечи, проникали под платье, обжигая нежную кожу. Тогда Джин впервые в жизни порадовалась тому, что не похожа на костлявых моделей, возведших женскую худобу в ранг идеала красоты.

Она и не подозревала, что пальцы Дерека отыскали «молнию» ее платья, – пока черный шелк невесомо не соскользнул к ее ногам. И самое удивительное – Джин не испытывала ни малейшего стыда, стоя почти обнаженной перед полностью одетым мужчиной.

Зато сейчас при мысли об этом Джин внутренне скорчилась. Она, должно быть, была пьяна, и не только от страсти. Такому безумию просто не может быть другой причины. Она же не из таких! До вчерашней ночи она вела безупречно достойную жизнь. Оказаться в постели с едва знакомым мужчиной – неплохой сюжет для романа, который никуда не годится в реальной жизни. И все же, когда Дерек коснулся ее, привлек к себе, алчно впился поцелуем в ее изголодавшиеся губы, Джин поняла, что она целиком в его власти.

Как же это случилось? Почему она обвила руками шею Дерека и ответила ему с той же ненасытной страстью? Боже милосердный, ведь она дрожала от нетерпения, тянулась к нему, приникала всем телом к его сильному мускулистому телу, трепетала от восторга, ощутив твердость мужской плоти!

Дерек нисколько этому не противился. Напротив, он отчего-то был, кажется, в восторге от ее – неопытности? наивности? жадности? Джин содрогнулась при этой мысли. С трудом, но все же она призналась себе, что Дерек оказался совсем не похож на Феликса. Он не спешил один получить наслаждение, а вел Джин к нему шаг за шагом. Она не могла бы даже притвориться, что в объятиях Дерека думает о своем бывшем муже. Не могло быть ни малейшего сходства между плотным, слегка обрюзгшим с годами телом Феликса и худощавой мускулистой плотью Дерека; и так же сильно различались они в ином, интимном смысле.

Истина заключалась в том, что в постели Феликс никогда не проявлял и половины той искусности, с какой ласкал Джин Дерек – она не спутала бы их даже с закрытыми глазами. Никогда прежде она не знала такой чувственной силы, такой нежности, такой сдержанной, волнующей страсти. И… о Боже, как же с ним было хорошо!

Джин едва не застонала, вспомнив об испытанном наслаждении, и, спохватившись, отогнала непрошеные воспоминания и повернула голову к иллюминатору. Скоро посадка, строго напомнила она себе. Хватит думать о том, что случилось прошлой ночью, пора смотреть в будущее. Впереди несколько недель отдыха и блаженного безделья, и теперь, когда я избавилась от тирании Феликса, я тем более не допущу, чтобы один досадный эпизод испортил мне весь отдых.

И все же образы минувшей ночи не давали ей покою. С Дереком Джин решалась на то, чего никогда не допускала с Феликсом, даже когда они только что поженились. Впрочем, когда Феликс соблазнил ее, она была совсем неопытной, а уж когда забеременела, была только счастлива принять его предложение.

Джин вздохнула. Однако ничем нельзя оправдать то, как она вела себя прошлой ночью. Она оказалась в постели с Дереком вовсе не потому, что хотела самой себе доказать, что еще может быть желанна мужчине. Нет, она отдалась Дереку, потому что хотела этого, хотела ответить на его страсть – вот что хуже всего.

Подхваченная водоворотом чувств, не испытанных доселе, она ни на миг не задумалась, хорошо поступает или дурно. Когда Дерек сорвал с себя куртку, Джин поразилась самой себе, обнаружив, что лихорадочно помогает ему снять футболку. Она не могла дождаться, когда он разденется, изнывала от желания увидеть Дерека нагим, коснуться его, и, когда она наконец обхватила руками его обнаженные мускулистые плечи, голова у нее пошла кругом от нетерпения.

Дерек одним движением сдернул с Джин бюстгальтер – и в следующее мгновение уже целовал ее полные груди, лаская языком нежные отвердевшие соски. А потом с ненасытной жадностью вновь припал к ее губам, и Джин прильнула к нему, впивая кожей горячую твердость его широкой груди.

Отчего-то она совсем не помнила, как они очутились в постели, как она, дрожа от предвкушения, помогла Дереку стянуть ботинки и джинсы… зато слишком хорошо помнила, как ее опьяненный взгляд скользил по его мужской наготе. Опьяненный! Губы Джин дрогнули. Да, она и вправду была пьяна, и не только от спиртного.

Но был ли так же пьян Дерек? Тогда казалось, что это так, но теперь Джин не могла отделаться от мысли, что он-то очень хорошо осознавал, что происходит. Она и сейчас помнила, как Дерек, лаская ее бедра, подцепил большими пальцами край трусиков – и одним резким движением сдернул их.

После этого они совсем обезумели. Вспомнив об этом, Джин чуть не застонала. Когда, в каком страшном сне успела она превратиться в незнакомку, которая бесстыдно отдавалась губам и языку мужчины, наслаждаясь ласками, о которых до тех пор лишь читала в романах? Неужели она и вправду широко раздвинула ноги, выгнувшись навстречу опытным движениям его языка, и взмыла к самым вершинам упоительного безумия? И неужели это она блаженно вскрикнула, когда Дерек наконец вошел в нее, и обвила ногами его талию, со стоном умоляя его не медлить?

Да, так и было: она, ничтожная и распутная тварь, сходила с ума от желания отдаться Дереку, поощряла его стонами и вскриками – сейчас Джин даже не верилось, что она могла так себя вести. Весь мир для нее исчез, замкнулся в том, что делал с ней Дерек… И, когда наслаждение достигло предела, он – Джин помнила это – запечатал поцелуем сладостный крик на ее губах.

Вконец раздавленная этими воспоминаниями, Джин мрачно гадала: неужели мужчина после подобной ночи чувствует те же угрызения совести, что и женщина? Нет, скорее всего нет – ведь иначе Дерек, когда все закончилось, не признался бы ей, что никогда не испытывал ничего подобного…

 

5

Вертолет вдруг резко ухнул вниз, и Джин вцепилась в кресло, вызвав у пилота сочувственную усмешку.

– Прошу прощения, – извинился Димитрий, – но мы вот-вот сядем, а вас никак не добудиться.

Джин удивленно взглянула на него.

– Я не спала.

– Да ну? Глаза-то у вас были закрыты. Да не беспокойтесь, я никому не скажу.

Джин решила не спорить. Пусть лучше думает, что она спала, а не воскрешала в памяти самое унизительное событие в своей жизни.

– Спасибо. – Ей удалось произнести это слово безразличным тоном. – Должно быть, я устала. Я… сегодня проснулась слишком рано.

И обнаружила, что Дерек исчез. Глупо, но Джин ожидала совсем другого, хотя и понимала, что это нереально. И все же, после того как они почти всю ночь сплетались в полных бурной страсти объятиях, Дерек мог бы найти для нее хоть словечко. Пусть даже это было бы «прощай».

Как бы не так. Он, судя по всему, ушел, пока Джин спала, и в душе у нее осталась унылая пустота. А впрочем, чего она ожидала? Все, что могло быть сказано, они сказали друг другу ночью, и Дерек, по крайней мере, спас их обоих от тягостной необходимости придумывать поутру тему для светской болтовни.

И все равно Джин вопреки всему гадала, куда он мог деться. Ее даже слегка позабавила мысль, что Дерек, быть может, летит домой тем же рейсом, что и она, однако его среди пассажиров «Боинга» не было.

Отогнав эти неуместные мысли, она заставила себя вернуться в настоящее. Теперь под вертолетом тянулась внизу посадочная полоса – узкая лента асфальта, с одной стороны окаймленная зеленью, с другой – песчаным берегом. Пляж цвета слоновой кости полого ниспадал к голубовато-зеленой воде, и неутомимый прибой колыхал, накатывая на берег, невесомое кружево пены.

Джин была так зачарована этим зрелищем, что почти не заметила, как вертолет коснулся земли, и осознала, что они сели, лишь когда Димитрис выключил винт.

– Добро пожаловать на Тинос! – объявил он. – Уверен, вам здесь понравится.

– Надеюсь, – отозвалась Джин, восхищенно озираясь. – До чего же красиво! Поверить не могу, что я все же добралась сюда.

– Ничего, привыкнете, – отозвался Димитрис. Он кивком указал на компанию, собравшуюся около кремового кабриолета и ярко-красного двухместного «жука». – Похоже, вас встречают со всеми почестями. Это «жук» Лотти, а кабриолет – с виллы «Левкадия». Видно, молодого Ангелиди тоже ожидают сегодня. – Встретив непонимающий взгляд Джин, он пояснил: – Так назвал когда-то свое поместье Василиос Ангелиди, а было это лет сто назад. Этот Василиос, кстати, был тот еще мошенник. Хватался за что угодно, лишь бы денежками пахло.

Джин вопросительно вскинула бровь.

– Хотите сказать, что он был контрабандистом?

– И контрабандистом тоже, – без улыбки подтвердил Димитрис. – А вот и Лотти. Давайте-ка, я помогу вам выйти.

– Джин! – Шарлотта нетерпеливо переминалась у вертолета. – Ну, Джин, скорее же спускайся! Я так хочу наконец тебя обнять!

Она и впрямь заключила сестру в сердечные объятия, и у Джин защипало глаза от непрошеных слез. По крайней мере, благодарно подумала она, Шарлотта нисколько не изменилась. Она все такая же радушная и шумная, вот только выглядит чуточку непривычно в легкомысленном топе и в белых шортах. А какая загорелая! – завистливо думала Джин, отстраняясь, чтобы получше рассмотреть сестру. Даже темные волосы Шарлотты кое-где выгорели до золотисто-песочного цвета, отчего ее прическа казалась небрежной и в то же время изысканной.

– Как же приятно вновь с тобой увидеться! – продолжала Шарлотта, не давая Джин вставить хоть слово. – Сколько лет прошло с тех пор, как я в последний раз была в Америке? Три?

– Пять, – уточнила Джин, улыбаясь сквозь слезы. – Ох, Шарлотта, как же я по тебе соскучилась!

– И я по тебе тоже, – отозвалась Шарлотта, повернувшись к девушке, которая в эту минуту подошла к ним. – Оливия, ты ведь помнишь мою сестру Джин?

– Да, конечно. – Оливия приветливо улыбнулась и тут же приставила ладонь козырьком к глазам, пристально вглядываясь в линию горизонта над морем.

Шарлотта скорчила гримасу.

– Не суди ее строго, Джин. Сегодня из Штатов должен прилететь и ее сердечный дружок. Я тебе говорила, что Оливия скоро выйдет замуж?

Джин хотела уточнить, что ей об этом сообщил Димитрис, но Шарлотта и не думала дожидаться ответа.

– Ты ведь с ним незнакома, верно? Я просила его отыскать тебя в аэропорту, но, думаю, было бы нереально ожидать, что он сумеет узнать тебя в этакой толпе.

– Д-да… не думаю… – выдавила Джин, хотя именно эта мысль сейчас ужаснула ее. – А… как его зовут?

– Летит!

Услышав радостный крик Оливии, все разом посмотрели на небо, и Шарлотта ободряюще сжала плечо дочери.

– Я же говорила, что он не задержится. – И, обращаясь к Джин, пояснила: – Оливия и Николас, младший сын Ангелиди, торчат здесь почти час. Ее жених отсутствовал добрых десять дней, представляешь, с каким нетерпением Оливия его ждет!

– Д-да, конечно… – Джин судорожно сглотнула, заметив, что Оливия одарила мать раздраженным взглядом. – Ты так и не сказала мне, как его…

– Давайте я помогу вам с багажом, – вмешался Димитрис, который уже выгрузил из вертолета вещи Джин. – Положить их в «жука», да. Лотти?

– О нет, не стоит вам беспокоиться! – возразила Джин.

Шарлотта подозвала одного из носильщиков, которые торчали возле кабриолета, болтая со смуглым молодым человеком, судя по всему, будущим деверем Оливии.

– Спасибо, Димитрис. Ты оказал мне бесценную услугу.

– И мне, – быстро вставила Джин. – Полет был замечательным.

– Ну, тебе еще представится случай как следует поблагодарить Димитриса, – заметила Шарлотта. – Он как-нибудь обязательно придет к нам на ужин, верно ведь, дорогой?

– С превеликим удовольствием, – отозвался Димитрис.

Джин, перехватив взгляд, которым он обменялся с ее сестрой, вспомнила, что Димитрис намекал на хобби Шарлотты сводничать. Джин от души понадеялась, что они не будут на нее в обиде, если их планы провалятся.

Солнечный блик сверкнул на серебристой обшивке самолета, подлетавшего к острову, и это напомнило Джин об иной, более близкой опасности. Во рту у нее пересохло от ужасной мысли: что, если ее подозрения подтвердятся? Да нет же, не может быть! Мужчина, с которым так быстро свела и развела ее жизнь, никак не может оказаться будущим зятем Шарлотты. Судьба не может быть так жестока.

– Оставим их одних, ладно? – Шарлотта взяла Джин под руку. – Ты и так с ним скоро познакомишься. Может быть, даже завтра. Нас всех пригласили на ужин на виллу «Левкадия» – это поместье Ангелиди, на другом конце острова.

Джин покорно позволила сестре увлечь себя к ярко-красному «жуку». Другие носильщики, болтавшие с Николасом Ангелиди, заулыбались, глядя, как она садится в машину рядом с Шарлоттой. Николас не сводил глаз с приближавшегося самолета, но все же помахал женщинам рукой на прощание.

– Они все такие дружелюбные, – покровительственным тоном заметила Шарлотта, отмахнувшись от денег, которыми Джин хотела оплатить услуги носильщика. – Да оставь ты, я уже заплатила, – бросила она, заводя мотор. – Сядь поудобнее и отдыхай.

Небрежно помахав дочери, Шарлотта проехала через оливковую рощу, примыкавшую к аэропорту, и выехала на узкую асфальтированную дорогу. Чтобы отвлечься от мыслей о человеке, которого сейчас ждут его брат и невеста, Джин принялась с преувеличенным вниманием разглядывать окрестности, радовавшие глаз яркими красками.

– Знаешь, Лотти, а ведь я одно время так завидовала тебе! – сказала Джин. – Уехать в другую страну, начать все с нуля…

– Ну, вам с Феликсом ничто не мешало сделать то же самое, – рассудительно заметила Шарлотта. – Я имею в виду, что у Феликса весьма нужная профессия. Хорошего пилота с руками оторвут в любой авиакомпании.

Джин мрачно усмехнулась.

– Видимо, поэтому он и отправился поработать в Австралию.

– Ox! – Шарлотта виновато взглянула на сестру. – Извини за бестактность… но ведь лучше будет, если мы сейчас закроем эту тему раз и навсегда. Как ты думаешь?

Джин пожала плечами.

– Да, наверное.

Помимо воли в ее голосе промелькнула нотка сомнения, и Шарлотта тотчас раздраженно воззрилась на сестру.

– Не хочешь же ты сказать, что до сих пор его любишь?! Побойся Бога, Джин, прошло почти два года! Ты не можешь надеяться, что Феликс вернется к тебе!

– Я и не надеюсь.

Джин только сейчас с облегчением осознала, что говорит истинную правду. После того, что случилось прошлой ночью, ей было нелегко даже вспомнить, как выглядит Феликс, не то что питать к нему какие-то нежные чувства. Впрочем, этого Джин даже Шарлотте сказать не могла: если ее подозрения верны, тем более следует держать язык за зубами… Да не в этом же дело! – горячо заверила себя Джин. Меня просто замучили угрызения совести, вот и все.

– Что ж, рада это слышать! – объявила Шарлотта. – Я хочу, чтобы дни, проведенные у меня в гостях, стали для тебя точкой отсчета новой жизни. Во всяком случае, ты никогда не бывала здесь с Феликсом, так что избавлена от неприятных воспоминаний. Да и Алекос, насколько я знаю, предвкушает твой приезд. Мы давно мечтаем показать тебе нашу гостиницу!

– Да, я знаю. – Джин сделала глубокий вдох. – Я тоже очень хотела приехать сюда. Как ты сама сказала – это именно то, что мне сейчас нужно.

Шарлотта улыбнулась довольно. Джин набрала в грудь побольше воздуху: сейчас или никогда!

– Слушай, ты ведь так и не сказала мне, как зовут жениха Оливии.

– Теодорус. Он тебе понравится, Джин. Он просто душка. Они с Оливией знают друг друга с детства.

Джин незаметно перевела дух и слабым голосом повторила:

– Теодорус… Красивое имя.

– Угу, – рассеянно отозвалась Шарлотта, пытаясь обогнать на довольно узкой дороге запряженную меланхоличной лошадью телегу. – Правда, все, кроме родителей, обычно зовут его Дереком.

* * *

Джин стояла на балконе, разглядывая пейзаж. Номер, где ее поместили, выходил окнами на уютную бухточку. Это было идеальное место для купания, и Джин решила, что в этой спокойной воде она сможет плескаться часами, упражняясь в плавании.

Если только у нее вообще хватит смелости выйти из номера. Уму непостижимо, до чего же она невезучая! После ночи, проведенной в гостинице аэропорта имени Кеннеди, Джин была твердо уверена, что ничего хуже с ней уже не случится, – и вот пожалуйста! Почему из всех мужчин, живущих на земле, ей должен был подвернуться именно Дерек Ангелиди? Это был он, конечно же он. Джин не сомневалась. И больше всего ее беспокоила причина, по которой он выбрал именно ее.

Вздохнув, Джин повернулась спиной к живописному пейзажу и прислонилась к чугунным перилам. Она не питала иллюзий: Дерека привлекла вовсе не ее внешность. Не говоря уж обо всем прочем, между ними солидная разница в возрасте, и именно поэтому Джин с самого начала заподозрила неладное. Разве что у него такое хобби – соблазнять перезрелых дам. А может быть, он ее пожалел. Там, в баре, она была явно не в своей тарелке.

Вот только… Джин нахмурилась. Шарлотта ведь сказала, что просила Дерека разыскать ее, но в аэропорту, а не в отеле. Кроме того, она ведь поначалу представилась Аделлой, Когда Дерек пригласил ее поужинать, он понятия не имел, кто она такая.

Но потом… Жаркая кровь прихлынула к лицу Джин. Потом он уже знал, кто она. Сама же ему и сказала. Это означает только одно: Дерек затащил ее в постель, уже отлично зная, с кем имеет дело.

Тем отвратительнее выглядит все, что произошло между ними. Как он мог соблазнять Джин, прекрасно зная, что она едет погостить у родителей его невесты?! Господи, все хуже и хуже! Что же теперь делать?

Джин вернулась в номер и огляделась. Какая славная комната – мебель из белой сосны, яркое покрывало на кровати под цвет занавесок на высоких, но всю стену окнах. На бюро стоит ваза с пурпурными лилиями, ванная ломится от шампуней, бальзамов и разнообразной косметики.

Шарлотта и ее муж постарались на славу, чтобы Джин почувствовала здесь себя как дома. Они выделили ей лучший номер во всей гостинице, сделали все, чтобы ей было приятно. Сейчас она должна бы нежиться в горячей пенной ванне, а потом – отдыхать до самого ужина. Но… какой уж тут отдых? Как может она принимать их гостеприимство, зная, что предала собственную сестру?

Джин могла бы сказать им, что не знала, кто такой Дерек. Что она представилась ему фальшивым именем и только позже созналась, кто она такая на самом деле. Но что проку от оправданий? Сказав правду, она лишь разрушит отношения Дерека и Оливии, и потом, как ни оправдывайся, а Джин хорошо помнила: именно она пригласила Дерека к себе в номер.

Он, конечно, мог отказаться. Но не отказался. И Джин не верила, не хотела верить, что он поступил так только из жалости к ней. Быть может, у него слабость к кратковременным интрижкам? Часто ли он путешествует один? Хорошо ли знает Оливия человека, за которого собирается выйти замуж?

Джин тяжело вздохнула. Склонности и слабости Дерека ее не касаются. Разве что она соберется рассказать Шарлотте и Алекосу о той ночи в отеле… Но нет, Джин понимала, что не должна этого делать. Как ни отвратительно поведение Дерека, она вынуждена молчать. Она не может выдать его, не выдав себя.

И, тем не менее, здесь, в гостинице, она оставаться не может. Нужно отыскать какой-нибудь предлог и уехать. Это ужасно, но она должна позвонить Мэб и попросить ее придумать что-нибудь. Совсем не обязательно говорить дочери правду. Достаточно сказать, что все пошло не так, как она задумала, и ей хочется вернуться домой.

Принятое решение причинило Джин почти физическую боль. Она предвкушала отдых в этом райском местечке, а теперь вот трусливо ищет способ удрать отсюда. Что бы она ни придумала, отъезд неизбежно поссорит ее с Шарлоттой, а кроме того, может случиться самое ужасное: Дерек решит покаяться Оливии в грехах…

Джин судорожно сглотнула. Нет, сказала она себе, он ни за что так не поступит. Он так же, как и я, не захочет причинить боль Галанакисам. То, что произошло, всего лишь ужасная случайность, результат нашего легкомыслия и чрезмерной дозы алкоголя. Неважно, что, когда Дерек занимался со мной любовью, он уже знал, кто я такая. Потом его наверняка терзала совесть – вот почему он утром сбежал, даже не попрощавшись.

Так ли это? Или я просто обманываю себя? Где была его совесть, когда он ночью вновь и вновь предавался ненасытной страсти? Что-то мало он думал об Оливии, когда осыпал меня жадными поцелуями, прижимаясь ко мне своим горячим сильным телом… О Господи! Джин бросило в дрожь. Что бы там ни было, а я никогда не забуду эту ночь.

Ну да что проку во всех этих раздумьях? По крайней мере, сегодня вечером я должна держаться так, словно всю жизнь мечтала отдохнуть на Тиносе. Никто ведь не поверит, что Мэб вдруг позвонила мне сразу после приезда и попросила вернуться. Разве что дома случилось нечто действительно страшное… а к такому предлогу я прибегать не хочу. Нет, пока мне придется вести себя так, словно ничего не случилось. И надеяться, что родители Дерека соскучились по нему не меньше, чем Оливия, – ведь тогда он точно не появится в гостинице Шарлотты сегодня вечером.

 

6

Джин отжала из волос соленую воду и набросила на плечи полотенце. Купание было восхитительным. Вода в это время прохладная, но солнце так и печет, и на пляже лучше не задерживаться. Джин загорала всего второй день и совсем не желала обгореть. Кое-кто из постояльцев гостиницы уже недооценил местное солнышко, и вид у них теперь был самый плачевный.

Завязав пояс длинного халата, она подхватила босоножки и босиком пошла по нагретому солнцем песку. Пара туристов, с которыми Джин познакомилась в гостинице, приветственно помахали ей рукой, и она, идя дальше, печально подумала, что при иных обстоятельствах радовалась бы своему везению. Здесь так славно, так уютно, и все легче становится тешить себя несбыточной иллюзией, что, может быть, вовсе и не придется бежать из этого земного рая.

Благодарение Богу, с Дереком со времени приезда Джин так и не виделась. Быть может, он стыдится того, что произошло между ними, и потому старается не попадаться ей на глаза? Даже приглашение на ужин на виллу «Левкадия» пока отложили, и это избавило Джин от необходимости подыскивать приличный предлог для отказа. Говорили, что матери Дерека якобы нездоровится, но Джин втайне гадала, уж не рассказал ли он родным какую-нибудь байку, чтобы объяснить, почему не хочет встречаться с гостьей Галанакисов.

Однако что же Дерек мог им сказать? Вряд ли он поведал отцу и матери о знакомстве с Джин, если не сказал об этом ни слова своей нареченной, ведь Оливия наверняка сообщила бы обо всем Шарлотте. Между тем, племянница относилась к Джин с необыкновенной сердечностью, словно искупая свою небрежность при встрече в аэропорту, и Джин просто не верилось, что она знает об их с Дереком знакомстве, пусть даже в самом невинном варианте.

– Уже уходите?

Джин как раз ступила на первую ступеньку каменной лестницы, которая вела наверх, к гостинице. Обернувшись, она увидела, что ее окликнул один из постояльцев. Имени его она не знала, но видела его сегодня утром в вестибюле – примерно ее ровесник, с поджарой атлетической фигурой, впечатление от которой портила наметившаяся лысина.

– Да, – уныло ответила Джин, указав на покрасневшие от солнца плечи. – Для меня, боюсь, сегодня слишком жарко.

– Для меня тоже. Я не смогу загореть дочерна, даже если буду жариться на солнце день напролет. Мы с вами друзья по несчастью – слишком бледная кожа, чтобы выдержать такое количество ультрафиолета.

Джин хотела сказать, что надеется все же загореть как следует, но передумала. Лысоватого атлета вряд ли это интересовало. Разговор он завел из вежливости – и, видимо, чтобы познакомиться.

– Ну, да я не жалуюсь. – Джин заставила себя улыбнуться. – Здесь так красиво…

– О да, конечно. – Он стал подниматься по лестнице следом за Джин и, как бы невзначай, коснулся ее руки. – Кстати, меня зовут Кайл Харлоу. Я приехал вчера после обеда.

Джин кивнула, стараясь не выдать раздражения тем, что непрошеный спутник не отходит от нее ни на шаг.

– Юджиния Гловер, – не без колебаний представилась она. – Вы отдыхаете с женой, мистер Харлоу?

– Я вдовец. – Они поднялись по лестнице и теперь буквально шаг в шаг шли к гостинице. – Моя жена умерла несколько месяцев назад. Ей было всего сорок девять.

– Сочувствую вам. – Джин стало не по себе из-за того, что она усомнилась в намерениях нового знакомого. Он явно ищет сочувствия, и ничего более. – Полагаю, вы в первый раз отдыхаете в одиночку. Долго вы с ней были женаты?

– Без малого двадцать лет, – ответил он, предупредительно поддержав Джин под локоть на ступеньках перед гостиницей. – Очень долгий срок, миссис Гловер. Позвольте узнать, вы тоже вдова?

Джин поспешно освободила локоть, стараясь не слишком досадовать на такую фамильярность, и покачала головой.

– Разведена. А теперь извините, мне нужно принять душ. От соленой воды кожа становится такой липкой, не правда ли?

– Понятия не имею. – Кайл Харлоу, несколько смешавшись, скрестил руки на груди. – Я не ахти какой пловец. – Он сунул руки в карманы шортов. – Может, свидимся попозже, что-нибудь выпьем? Не перед обедом, конечно, у вас наверняка найдутся дела, но вечером?

Джин не знала, как ответить, чтобы не обидеть его, и тут осознала, что из дальнего угла вестибюля за ними кто-то наблюдает. У подножия лестницы, что вела на второй этаж, росли в огромных горшках декоративные пальмы, и в их тени Джин увидела мужчину, который стоял, опираясь локтем о балюстраду. Смутное чувство, что все это уже было, на миг овладело ею. Дерек.

Джин точно онемела. В горле у нее разом пересохло, язык прилип к гортани. Должно быть, она побледнела, потому что Кайл Харлоу невольно метнулся к ней и схватил за руку.

– Миссис Гловер! Юджиния! Вам нехорошо? Господи, вы, наверное, все же перегрелись на солнце…

– Нет-нет, все в порядке. Уверяю вас. – Чудом обретя дар речи, Джин выдернула руку из назойливых пальцев вдовца. Боже милостивый, с тоской подумала она, этого мне только не хватало, чтобы Дерек увидел, как я фамильярничаю с другим мужчиной! Нет, Джин вовсе не боялась ранить его чувства, просто не хотела, чтобы Дерек решил, будто с ней и вправду можно не церемониться.

– Вы уверены? – Кайл Харлоу не отставал, хотя больше не пытался хватать Джин за руку. – Давайте я провожу вас в номер.

– Это ни к чему, – отрезала она и запоздало добавила: – Спасибо. – Ее так и подмывало разразиться истерическим смехом. История повторяется, надо же!

– Но вы вся дрожите, – настаивал Кайл. Джин даже зажмурилась, борясь с нехристианским желанием дать надоеде пинка.

– Я просто устала, – сказала она, остро осознавая, что Дерек слышит каждое слово. – Позвольте мне все-таки уйти.

Кайл Харлоу, похоже, наконец сообразил, что настырностью ничего не добьется.

– Ну, если вы так настаиваете… – пробормотал он.

Джин вздохнула с облегчением: наконец-то путь к отступлению свободен! Лифты, благодарение Богу, рядом, и она сможет подняться в номер, не столкнувшись с Дереком Ангелиди. Теперь у нее только одна забота – придумать, под каким предлогом Мэб может вызвать ее домой. И немедленно!

Она нажала кнопку лифта, и тут Харлоу снова ринулся к ней.

– Насчет сегодняшнего вечера! – выпалил он, и Джин поняла, что так просто от него не отделается. – Вижу, сейчас вам не хочется это обсуждать, но, если вы скажете, в каком номере остановились, я позвоню вам позже и…

– Да ведь это же миссис Гловер!

Ошибки нет – это его голос. Низкий, сочный, с самой чуточкой мужественной хрипловатости. Джин затрепетала, задохнувшись под натиском непрошеных воспоминаний, которые легко пробудил в ней этот голос. Горячие сильные руки Дерека, его пьянящая нагота, его ненасытные поцелуи…

Такого с ней прежде никогда не было – даже с Феликсом. Но больше всего испугало Джин то, какую власть обрел над ней этот мужчина. Даже сейчас, боясь и почти ненавидя его, она изнывала от неутоленного желания.

– А, Дерек… – пробормотала она, быстро взглянула на него и тут же отвела взгляд.

Заговорив с ним, Джин нарушила разом все клятвы, которые давала себе, но поделать с этим ничего не могла. Ей хватило и одного беглого взгляда, чтобы облик Дерека запечатлелся в ее сознании во всех подробностях – от рельефных мускулов груди, обтянутых легкой тенниской, до узких сильных бедер, едва прикрытых джинсовыми шортами.

– Ты… ты пришел к Оливии?

Глаза Дерека отчего-то потемнели, а Кайл Харлоу вопросительно вскинул брови.

– Вы знакомы? – осведомился он, очевидно решив, что имеет больше прав на внимание Джин.

В приступе раздражения она скрипнула зубами.

– Да, знакомы, – отрывисто бросила Джин и нажала кнопку лифта. Затем, поняв, что этого недостаточно, с горечью добавила: – Хотя и плохо знаем друг друга.

Дерек повернулся к Кайлу Харлоу.

– А вы с миссис Гловер давние друзья?

– Нет! – вырвалось у Джин прежде, чем Кайл успел сказать хоть слово. – Мы познакомились только что, на пляже, – добавила она, презирая себя за то, что чувствует потребность оправдываться перед Дереком.

Впрочем, надо же мне защитить свое честное имя, мрачно подумала Джин, от души надеясь, что на ее лице отразилось возмущение его бесцеремонностью. В эту минуту двери лифта наконец открылись, и она, что-то невнятно пробормотав им прощание, с облегчением метнулась в кабину.

Двери уже закрывались, когда Дерек неожиданно для всех вскочил в лифт. И нажал на кнопку нужного ему этажа, тем самым помешав Джин бежать. Последнее, что она видела, была потрясенная физиономия Кайла Харлоу. Двери лифта сомкнулись, и Джин оказалась с глазу на глаз с мужчиной, которого боялась и презирала.

– Какого черта?! – воскликнула она.

Но Дерек словно и не услышал. Он с уверенностью, выдававшей его опыт в подобного рода делах, он нажал на кнопку «стоп» и повернулся к Джин.

Когда она увидела его глаза, сердце у нее ушло в пятки. Она отпрянула и вжалась спиной в стену лифта, с безнадежностью осознавая, что бежать некуда. Дерек сделал шаг, навис над ней, упершись ладонями в стену. Джин снизу вверх смотрела на него округлившимися от страха глазами.

– Я… я буду кричать…

Похоже, угроза не произвела на Дерека никакого впечатления. Наклонившись к Джин, он накрыл ее губы своими, и у Джин голова пошла кругом от горячей властности этого поцелуя. Язык его мгновенно и дерзко проник во влажную глубину ее рта. Придвинувшись ближе, Дерек уверенным жестом распустил пояс ее халата и всем телом прильнул к ней, раздвигая колени своим сильным мускулистым бедром.

У нее подкосились ноги. За эти дни Джин почти поверила, что Дерек стыдится показаться ей на глаза, и что она, если найдет предлог отказаться от приглашения на ужин на виллу «Левкадия», не увидится с ним до самого отлета в Штаты. Оказывается, она ошибалась. Появление Дерека в гостинице разбило вдребезги все ее надежды, а теперь Джин поняла, что он и не думал стыдиться. И если только она сейчас не найдет в себе силы отказать ему – она сравняется с ним в бесстыдстве.

Чудом Джин удалось высвободить руку. Отвернувшись, она прижала ладонь к его губам.

– Не надо!

– Почему? – спросил Дерек невнятно, с готовностью, словно так и было задумано, целуя ее ладонь. А потом легко отстранил руку Джин и, как ни в чем не бывало, принялся осыпать быстрыми дерзкими поцелуями ее шею. – Ты же хочешь меня, – выдохнул он, щекоча ее кожу горячим дыханием.

Джин сдавленно всхлипнула и взмолилась:

– Ну пожалуйста, отпусти меня! Это же нечестно…

Лицо ее исказилось от отчаяния, и, хотя Дерека, скорее всего, мало заботили ее чувства, он вдруг разжал руки и отступил.

На миг Джин застыла, потрясенная такой легкой победой, но, когда она, придя в себя, потянулась к кнопке, Дерек заслонил собой пульт.

– Погоди.

– С какой стати? – Джин била такая крупная дрожь, что она втайне удивлялась, как еще держится на ногах. Если только она выйдет из этого проклятого лифта – ни за что больше не останется наедине с Дереком! – Не думаю, что нам есть о чем говорить.

Дерек прислонился к стене кабины и бесцветным голосом осведомился:

– Ты шутишь?

– Нет, не шучу! – Джин вышла из себя. – Ты… ты мне отвратителен! Я сама себе отвратительна! Будь моя воля, я бы в жизни с тобой больше не встречалась!

Дерек окинул ее безмерно усталым взглядом.

– В самом деле?

– Да, в самом деле! – Джин выпрямилась, плотнее запахнув халат. Желание сжигало ее нестерпимым огнем… но с этим она как-нибудь справится. – Не знаю, как это у тебя хватает духу стоять здесь и притворяться, что все в порядке, что можно запросто обманывать девушку, на которой ты собираешься жениться! Ты… ты просто омерзителен!

– Разве я сказал, что все в порядке? – охрипшим голосом спросил он. – Разве я сказал, что не стыжусь самого себя?

Джин слегка опешила.

– А тебе и вправду стыдно?

Горькая гримаса исказила лицо Дерека.

– Кем же ты меня считаешь? – спросил он тихо. – Закоренелым распутником? Любителем самоутвердиться, который прыгает из одной постели в другую? Ну же, не молчи. Давай начистоту.

– Тогда зачем же ты… – Джин судорожно сглотнула.

– Не знаю! – почти крикнул Дерек. – Не знаю, зачем я это сделал! – Он помолчал, остывая. – А впрочем, знаю. Потому что не мог удержаться. Надеюсь, тебя это порадует? После того, как я поцеловал тебя, дотронулся до тебя… я просто не мог остановиться. Вот и все.

Джин недоверчиво покачала головой.

– Это неправда.

– Почему же?

– Да потому что я не из таких! – с силой проговорила Джин. – Я никогда не была тем, что называют «роковой женщиной». У меня нет ни красоты, ни шарма. Я – это просто я! Мне почти сорок лет, у меня несколько фунтов лишнего веса и слишком большие ступни. Мужчины никогда не… в общем, до ночи в отеле нью-йоркского аэропорта я ни разу не спала ни с каким мужчиной, кроме Феликса.

– И что же это доказывает?

– Да все! Мало того, что я для тебя слишком стара, я просто не из тех женщин, которые… которых… – Джин осеклась и продолжала уже спокойнее: – Я не такая, как Шарлотта или, может быть, твоя мать. Я не стройная, не изящная, не модная, не…

– Чушь! – нетерпеливо оборвал ее Дерек. Джин было отпрянула, но он схватил ее за руку и, силой повернув к зеркалу на стене кабины, приказал: – Посмотри-ка на себя! Что ты видишь? Неужели бесцветную домашнюю рабыню, какой ты себя описала? Будь честна с собой, Джин, ты – красивая, страстная, желанная женщина. А возраст не имеет никакого значения. Ты в расцвете своей красоты – прими же это и наслаждайся жизнью!

Джин покачала головой, хотя никак не могла отвести глаз от своего отражения в зеркале. Боже мой, подумала она с изумлением, да ведь это же правда! Женщина, отразившаяся в зеркале лифта, совсем не походила на ту, что Джин привыкла видеть каждое утро в зеркале ванной у себя дома. Чувственные губы, припухшие от неистовых поцелуев, жаркий румянец на обычно бледных щеках… Черт, даже влажные волосы растрепаны с какой-то особенной чувственностью! Распутница, с горечью подумала Джин, самая настоящая распутница. Такого она от себя не ожидала. Это Дерек сделал ее такой… и за это ей следовало возненавидеть его.

Дерек выпустил ее руку и, отступив на шаг, привалился к стене. Повернувшись к нему, Джин окинула его уничтожающим взглядом.

– И как же, по-твоему, я должна наслаждаться жизнью? – гневно спросила она, пытаясь кое-как пригладить бесстыдно растрепавшиеся волосы. – Валяться с тобой в постели?

– Да нет же! – с досадой воскликнул Дерек. – Нет, – повторил он уже со злостью, – я совсем не это имел в виду. Боже милостивый, Джин, то, что случилось, мучает меня не меньше, чем тебя. И никогда и не думал, что смогу изменить своей невесте!

Джин даже отшатнулась, устрашенная силой его гнева, и в груди у нее заныло от его последних жестоких слов.

– Зачем же ты это сделал? – спросила она, не думая о том, что своим вопросом продлевает их заточение в лифте. – Зачем?

– Думаешь, я сам себя об этом не спрашивал? – огрызнулся он. – Мне не следовало принимать твое приглашение, теперь-то я это хорошо понимаю. Господь свидетель, все признаки были налицо, но я не обратил на них внимания. Я самонадеянно думал, что смогу сдержаться. И не смог.

– Не понимаю… – беспомощно пробормотала Джин.

– Конечно, не понимаешь, – бесцветным голосом согласился он. – Тебя не удивило, почему я остановился в отеле аэропорта? Я ведь сказал тебе, что приехал в Нью-Йорк по делам. К чему бы мне тогда торчать в аэропорту, а не снять номер в какой-нибудь «Плазе» или «Уолдорф-Астории»?

Джин неловко переступила с ноги на ногу.

– Я… я как-то не подумала об этом.

– Конечно, – с иронией согласился он. – Так вот, я жил в «Уолдорф». И в отеле аэропорта остановился только на одну ночь. Как и ты.

– Тогда почему?..

– Хочешь всю правду?

– Да. – Джин внутренне напряглась.

– Потому что Шарлотта наплела мне трогательную историю о своей дорогой сестричке, которая должна приехать к ней погостить. О том, как солоно тебе пришлось в последнее время, и как они хотят устроить тебе по-настоящему шикарный отдых.

– Я не понимаю… – начала Джин, но Дерек жестом прервал ее.

– Я тебя пожалел, – сказал он жестко, и Джин прикрыла рот рукой. – Я тебя пожалел, – повторил Дерек. – Я подумал: несчастная женщина, которую бросил муж, должна будет ночевать одна-одинешенька в незнакомом отеле, а утром ей предстоит долгий изнурительный полет. Почему бы мне с ней не познакомиться, даже пригласить ее на ужин, чтобы скрасить ей последний вечер на родной земле?

Джин судорожно вздохнула.

– Что ж, спасибо, что поддержал меня в трудную минуту, – с трудом проговорила она. – А я-то… я-то все ломала голову…

– Я сказал, что именно по этой причине остановился на ночь в отеле аэропорта, – бесцеремонно перебил ее Дерек. – Я же не говорю, что именно поэтому случилось все остальное. Господи, Джин, это не так, ты же сама знаешь!

– Правда? – очень тихо спросила она.

– Должна знать! – Дерек сунул сжатые кулаки и карманы шортов. – Бог мой, все вышло совсем не так, как я задумал! Я увидел у стойки бара привлекательную женщину и решил было, что ты и есть сестра Шарлотты, но ты назвалась Аделлой…

Джин покраснела до корней волос.

– Но ведь я потом назвала тебе свое настоящее имя.

– Да, знаю. Но тогда уже было поздно.

– Поздно? – в замешательстве переспросила она.

– Да. – Дерек вздохнул. – Понимаешь, мне… мне очень понравилась Аделла, и я решил – шут с ней, с сестрой Шарлотты.

– Я тебе не верю. – Джин в упор смотрела на него.

– И тем не менее, это правда. Потом, когда ты заговорила о своей семье, я сообразил, что ты и есть та самая женщина, которую я хотел разыскать. – Он помолчал. – Понимаешь теперь, как получилась вся эта неразбериха?

– Понимаю, что ты не решился сказать мне правду! – зло отрезала Джин. – Как только ты понял, кто я такая…

– И что же, по-твоему, я должен был сделать?! – Дерек шумно выдохнул. – Ладно, забудь. К тому времени я уже не хотел говорить тебе, кто я такой.

– Потому что решил воспользоваться ситуацией?

– Думай, что хочешь, – мрачно буркнул он. – Черт возьми, Джин, я ведь не врывался силой в твой номер!

– Но и не отказался от моего приглашения, верно?

– Верно, – признал он. – И все же согласись: то, что случилось потом, не только на моей совести.

– Я не желаю об этом говорить.

– Зато я желаю! Черт побери, почему еще, по-твоему, я утром сбежал, не простившись?! Я просто не смог бы смотреть тебе в глаза.

– И поэтому удрал как вор, пока я не проснулась.

– Думай, что хочешь. – Дерек глубоко вздохнул. – Джин я всей душой стыжусь того, что натворил. И поэтому хочу тебе сказать…

– По-моему, между нами уже все сказано, – перебила его Джин. Чувствуя, что сейчас ударится в истерику, она повернулась к панели с кнопками. Как же сдвинуть с места этот треклятый лифт?

– Джин!

– Тебе незачем беспокоиться, – не оборачиваясь, сдавленно проговорила она. – Через пару дней я уеду. Не хочу продолжать эту неразбериху. – Губы ее горько дрогнули. – Твоя маленькая тайна так и останется тайной.

Дерек выругался, но Джин его уже не слушала. Она нажала нужную кнопку, и лифт поехал вверх. Когда двери лифта открылись, Дерек не тронулся с места, а Джин быстрым шагом направилась к своему номеру. И, только войдя в него, наконец разрыдалась.

 

7

Джин сидела в ресторанчике под открытым небом, безуспешно пытаясь распробовать салат – гордость местной кухни, – когда в кресло напротив нее опустилась Шарлотта. Против обыкновения, сестра была как-то нехорошо возбуждена, на загорелых щеках проступили красные пятна. Джин втайне надеялась, что причина этого никак не связана с ее скромной персоной.

Поболтав с девушкой-портье, она узнала, что Дерек покинул гостиницу еще час назад. Молоденькая гречанка, образец дружелюбия и общительности, с восторженной готовностью отозвалась о положительных качествах жениха хозяйской дочери. Господин Ангелиди такой добрый и славный, восклицала она, а уж какой красавчик! До чего же Оливии повезло – подцепить такого мужчину!

Не говоря уж о том, что отец этого сокровища – один из первых богачей страны, цинично подумала Джин. Она уже обнаружила, что для Шарлотты и Алекоса это соображение – решающее. Просто удивительно, до чего они стали меркантильны – должно быть потому, что затратили столько усилий, чтобы сделать прибыльным свой гостиничный бизнес.

А уж после того, что случилось сегодня утром…

Впрочем, об этом Джин не хотела думать. Она уже пыталась дозвониться дочери, но та, судя по всему, еще не вернулась с работы. Мэб училась в колледже и, чтобы оплатить обучение, подрабатывала в местной закусочной.

Дозвонюсь ей позже, утешила себя Джин и вопросительно взглянув на Шарлотту, заметила:

– Что-то ты раскраснелась. Случилось что-нибудь?

Шарлотта покачала головой.

– Ни к чему тебе выслушивать мои жалобы, – сказала она и, жестом подозвав официанта, заказала себе кофе. Потом уселась поудобнее и шумно вздохнула. – Ты, я видела, сегодня с утра ходила купаться. Хорошо поплавала?

Слава Богу, ты не видела, как я возвращалась с купания, подумала Джин, но кивнула.

– Чудесно, – добавила она, подумав, что, невзирая на обстоятельства, всегда будет благодарна Галанакисам за приглашение на Тинос. – Вода такая теплая.

Официант поставил на столик чашку кофе, Шарлотта рассеянно поблагодарила его, потом с задумчивой грустью взглянула на сестру.

– Да, здесь просто замечательно. Нам повезло, что мы поселились в таком чудесном месте. – Она умолкла, заправила за ухо прядь волос и опять вздохнула. – Уж и не знаю, что я буду делать, если все же придется уехать. Возвращаться в Америку?.. У меня от одной мысли об этом мороз по коже.

Джин озабоченно нахмурилась.

– Но ведь об этом сейчас не может быть и речи, правда? – Она обвела жестом шумный ресторанчик. – Дела ваши, кажется, идут неплохо. Ваша гостиница явно пользуется успехом и…

– Внешний вид обманчив, – сухо заметила Шарлотта. – Да, конечно, не спорю, мы недурно зарабатываем в разгар сезона, но ведь не всегда же на острове обилие туристов. Когда мы только начинали, наш бизнес обернулся самой настоящей борьбой за выживание.

– Но ведь это было много лет назад. Сейчас-то вы вполне можете почивать на лаврах.

– Ты так думаешь? – Шарлотта помолчала, сердито поджав губы. Затем махнула рукой, точно отметая неприятную тему. – Давай-ка поговорим о чем-нибудь другом.

– Дорогая, если у вас с Алекосом какие-то затруднения…

– Нет у нас никаких затруднений, – почти весело отозвалась сестра. – Просто у меня приступ хандры. Случается время от времени. Не обращай внимания.

Джин, однако, не могла последовать этому совету. Хотя она была уверена, что затруднения Шарлотты не имеют к ней отношения, она решила не отступать.

– Шарлотта, мы же родные сестры. Неужели ты не можешь рассказать мне…

– Да нечего мне рассказывать. – Шарлотта побарабанила пальцами по столу. – Лучше ты расскажи, какие у тебя планы на сегодня. Что собираешься делать после обеда?

Джин растерялась, обнаружив, что темой разговора неожиданно стали ее дела.

– Ну… по правде говоря, я об этом еще не думала.

– Так подумай. – Шарлотта вновь обрела свою всегдашнюю самоуверенность. – Ты уже пришла в себя после перелета?

– Почти. – На самом деле Джин после перелета не испытывала никаких неприятных ощущений, разве что слишком рано просыпалась по утрам. Впрочем, у нее достаточно и других проблем – куда более серьезных. Поддавшись порыву, она спросила: – Ммм… а где Оливия?

Шарлотта изменилась в лице.

– Лучше не спрашивай.

– Почему? – забеспокоилась Джин. – У нее все в порядке?

Шарлотта окинула ее задумчивым взглядом, словно прикидывала что-то. Потом напряженным голосом сказала:

– Да, конечно. Во всяком случае, я так полагаю. Знаешь, об Оливии мне сейчас тоже не хочется говорить.

Сердце Джин гулко ухнуло в пятки.

– Н-не понимаю, – пролепетала она.

– Может, оно и к лучшему. – Шарлотта одним глотком прикончила кофе и порывисто встала. – Ладно, дорогая, мне пора. Сама понимаешь, дела.

– Конечно, – пробормотала Джин.

И все-таки она сожалела, что так и не узнала, отчего на лице сестры отразилось обреченное отчаяние. О Господи, подумала она, только бы это никак не было связано с Дереком Ангелиди… Да нет же, глупости! Шарлотта злится на Оливию, а не на Дерека. То, что произошло между Дереком и мной, никому не причинило страданий, кроме меня.

* * *

Вечером Джин ужинала с родственниками.

К удивлению Джин, в садике, который примыкал к апартаментам Галанакисов, кроме них оказалась и Оливия. Вчера и позавчера ее не было – как видно, проводила время с Дереком, не без досады подумала Джин. Сейчас девушка сидела в отдалении на скамеечке, потягивая коктейль и бросая неприязненные взгляды на родителей.

Правда, увидев Джин, она слегка оживилась – видимо, обрадовалась возможности отвлечься от семейных разногласий. Похлопав по скамье рядом с собой, она с преувеличенной бодростью предложила:

– Присаживайся, тетя Джин. С твоего приезда мы еще ни разу толком не поболтали.

Джин чудом не подпрыгнула на месте, услышав такое обращение. Минуло уже много лет с тех пор, как Оливия именовала ее тетей, ну да ничего – девочка просто старается быть дружелюбной.

– Ладно, – согласилась она и присела. – Как ты поживаешь?

– Как говорит папа, здорова телом, но не духом, – бодро отрапортовала Оливия. – А ты как? Наслаждаешься отдыхом?

– Еще как! – Джин приняла предложение Алекоса выпить мартини и продолжила: – Нас на Аляске погода не балует, так что лучшего времяпрепровождения, чем здесь, не придумаешь.

– Еще бы! – Оливия окинула ее критическим взглядом. – Ты, я вижу, загорала. Это хорошо. Тебе идет загар.

– Спасибо. – Джин улыбнулась. – Только мне еще долго придется жариться на солнце, прежде чем я смогу состязаться с тобой или с твоей матерью.

– Хм! – Оливия настороженно покосилась на нее. – У мамы загар вовсе не от валяния на пляже. Она никогда не отдыхает. У нее все время дела, дела, дела!

– И слава Богу! – огрызнулась Шарлотта прежде, чем Джин успела вставить хоть слово. – Где бы ты была со своими высокими запросами, если бы мы с отцом не трудились с утра до ночи?

– Ой, мам…

– Шарлотта! – вмешался Алекос, вручая Джин бокал с мартини. Алекос сегодня вечером казался угнетенным, и Джин догадалась, что его и Шарлотту грызет одна и та же забота. – Бьюсь об заклад, что Джин неинтересны наши семейные дрязги. – Он вымученно улыбнулся. – Как мартини, дорогая моя?

Джин пригубила бокал.

– Спасибо, превосходно, – пробормотала она и заметила, что Шарлотта смотрит на мужа с едва скрываемой неприязнью. Господи, взмолилась Джин, только бы не угодить вместо ужина на семейную сцену!

– Чудесный вечер, – сказала она.

– Да, верно. Нам здорово повезло, что мы поселились здесь.

– И еще больше повезет, если здесь останемся, – пробормотала его жена вполголоса, но услышали все.

Оливия гневно взглянула на мать.

– Неужели ты не можешь угомониться?! – сердито спросила она. – Хотя бы на один вечер? Папа ведь уже сказал, что тете Джин совсем неинтересно знать, как я тебя разочаровала. Она ведь приехала сюда как раз для того, чтобы избавиться от семейных проблем, верно ведь, тетя Джин?

– Ох, ради Бога… – растерянно пробормотала Джин, которой до смерти не хотелось ввязываться в семейные дрязги.

– Довольно, Оливия! – строго одернул дочь Алекос. – Я не потерплю, чтобы ты грубила матери или втягивала в наши дела гостей. Твоя мать заботится только о твоем же благе.

– Ты хотел сказать – о вашем благе! – огрызнулась Оливия и вскочила так резко, что брызнула коктейлем на свое платье. – Ну вот, смотрите, что из-за вас вышло! Платье испорчено!

– Что ж, не надейся получить новое так же быстро, как получила это, – едко откликнулась Шарлотта.

Джин с трудом подавила стон. Кажется, все гораздо хуже, чем она опасалась… К тому же ее терзало недоброе ощущение, что вопреки ее надеждам раздоры в семье сестры так или иначе связаны с Дереком.

– Это почему же? – Оливия воинственно обернулась к матери. – Я ведь не сказала, что не выйду за Дерека! Не моя же вина, в конце концов, что я нравлюсь Николасу.

– Зато ты виновата в том, что поощряешь его! – сердито воскликнула Шарлотта. – А ведь я доверяла тебе, Оливия. Одному Богу известно, чем вы с Николасом занимались в отсутствие Дерека.

Оливия ахнула, а придя в себя, закричала:

– Ничем таким мы не занимались! Мы друзья, вот и все. Друзья! Просто вы с отцом неспособны понять, что это такое!

– Ну, теперь уж и впрямь довольно! – рявкнул Алекос и виновато взглянул на Джин. – Извини, но я не хочу, чтобы Оливия снова довела Лотти до белого каления. – Он повернулся к дочери. – Если ты не умеешь держать язык за зубами, скажи служанке, чтобы накрыла тебе ужин в твоей комнате.

Оливия фыркнула. С точки зрения Джин, племянница была опасно близка к тому, чтобы разрыдаться, и Джин могла лишь сожалеть, что не имеет права велеть родителям Оливии заткнуться.

– Вовсе я не доводила маму до белого каления, – дрожащим голосом объявила девушка. – Все дело в Дереке. Откуда я знала, что у него будет такое паршивое настроение? Господи, да после его возвращения мы почти что не виделись, а тут явился – злющий, язвительный…

– Да он просто дразнил тебя! – раздраженно возразила Шарлотта. – Неужели ты так плохо его знаешь, что не можешь различить, когда его можно принимать всерьез, а когда нет?

– Дразнил?! – взвилась Оливия. – Нет, мамочка, он надо мной смеялся. Сказал, что я испорченная, избалованная девчонка, что я понятия не имею о том, что творится вокруг меня!

– Но ведь ты повела себя совсем глупо, – с досадой заметила ей мать. – У Дерека много работы, Оливия. Он не может все время развлекать тебя.

– А я думала, что именно для этого он и пришел в гостиницу! – отбивалась Оливия. – Если он хотел только поговорить с папой, мог бы просто позвонить, а не мотаться сюда.

– Значит, у него были дела в наших краях, – мгновенно нашлась Шарлотта. – С тех пор, как заболела его мать, отец вынужден был возложить на плечи Дерека большинство повседневных обязанностей. Тебе следовало бы это помнить.

– Да я вообще не понимаю, из-за чего весь сыр-бор, – упрямо проворчала Оливия. – Что же, мне уже и защищаться нельзя? Видит Бог, я ничего такого ему не сказала, только…

– Что порой ты сожалеешь, что встречаешься с ним, а не с Николасом, – договорила за дочь Шарлотта. – Поражаюсь, как только он не заявил тебе, что сыт по горло тобой и твоим нытьем!

– Мама, ты преувеличиваешь.

– Почему же тогда сегодня вечером ты не ужинаешь с Дереком, а скучаешь в обществе своих родителей? – огрызнулась напоследок Шарлотта, и тут же изобразила крайнее огорчение. – Ради Бога, Джин, извини. Я не хотела, чтобы так получилось. Просто… ммм… – Она взглянула на мужа, ища поддержки. – В общем, Оливия знает, что мы не можем себе позволить оскорблять Ангелиди.

– Мамочка, – Оливия выразительно вздохнула, – да пойми же ты, никого мы не оскорбили. Ты все преувеличиваешь. Господи, можно подумать, что наша гостиница принадлежит отцу Дерека! Ангелиди, конечно, люди влиятельные, но большинство наших постояльцев о них и слыхом не слыхивали.

Джин заметила, что при этих словах Оливии Шарлотта и ее муж обменялись обеспокоенными взглядами. Быть может, сестра встревожена сильнее, чем говорит? Слишком уж резко отнеслась Шарлотта к выходке дочери. У Джин осталось неприятное ощущение, что Алекос и Шарлотта не до конца честны с Оливией.

– Ладно, поживем – увидим, – пробормотала Шарлотта, похоже, только сейчас сообразив, что ужин в семейном кругу вот-вот скончается в муках. – Джин, давай-ка я налью тебе новую порцию.

– Спасибо, не нужно. – Джин продемонстрировала бокал, который опустел только наполовину. – Мне и этого хватит, уверяю тебя. – Она принюхалась. – Как вкусно пахнет!

– О да. – Шарлотта оглянулась за двери семейной столовой и, казалось, от гордости даже стала выше ростом. – София превосходная кухарка, – продолжала она, усевшись в плетеное кресло. – Не знаю, что бы мы без нее делали.

– Будем надеяться, что никогда и не узнаете, – сказала Джин с улыбкой и тут же спохватилась, поняв, что фраза прозвучала не слишком тактично. – То есть я хотела сказать…

– Знаю я, что ты хотела сказать, – заверила Шарлотта, ободряюще похлопав ее по плечу. – Мы все-таки родственницы, и негоже нам обижаться на некстати сказанное словцо. – Она с одобрением оглядела Джин, явно пытаясь разрядить напряженную обстановку. – Выглядишь ты сегодня просто сногсшибательно. Что, договорилась с мистером Харлоу встретиться в баре?

– Вовсе нет!

Джин покраснела до корней волос и поспешно уткнулась в бокал с мартини. Ей не хотелось признавать, что сегодня она и впрямь постаралась выглядеть лучше обычного. При этом она все время твердила себе, что ее длинное черное платье куплено на распродаже, а у зеркала она хоть и вертится долго, но вовсе не из-за мыслей о Дереке. Джин нервно провела языком по губам.

– Откуда ты знаешь, что я познакомилась с Кайлом?

– А, стало быть, он уже Кайл? – поддразнила Шарлотта. – Вижу, ты не теряла времени даром. – И, заметив, что ее болтовня не доставляет сестре ни малейшего удовольствия, рассмеялась. – Успокойся, Джин. Сегодня после обеда он расспрашивал меня, кто ты такая.

Джин коротко вздохнула, с огорчением осознав, что все это время невольно задерживала дыхание. Что еще мог сказать Кайл Шарлотте? Признался ли, что его оттер от Джин молодой смуглый мужчина, который зашел вместе с ней в лифт?

Она хотела уже перевести разговор на какую-нибудь нейтральную тему, чтобы отвлечь внимание сестры от своих личных дел, но поняла, что интерес Шарлотты к ее знакомству с Кайлом Харлоу как-то разом иссяк. Шарлотта неотрывно следила взглядом за мужем и дочерью – те, сойдясь вместе, о чем-то тихо говорили. Джин поняла, что сестра сейчас гадает, добьется ли успеха Алекос там, где она потерпела поражение. В приливе сочувствия Джин тронула Шарлотту за плечо.

– Все будет хорошо. Ты же знаешь, какова она, молодежь. – Помимо воли в словах Джин оказалась заключена чудовищная ирония. – В большинстве случаев они говорят совсем не то, что думают.

– А? Что? – Шарлотта повернулась к ней с совершенно отсутствующим видом. Потом сообразила, что Джин выражает ей сочувствие, и покачала головой. – Да знаю я, – досадливо пробормотала она, словно злилась на саму себя. – Не впервые Дерек и Оливия поссорились. Боюсь, она считает, что он всегда должен быть к ее услугам – только свистни, но Дерека ведь никак не назовешь подкаблучником, верно? – Спохватившись, что Джин еще незнакома с Дереком, Шарлотта извиняющимся тоном добавила: – Ну да ты сама скоро узнаешь. Как только Элени Ангелиди почувствует себя лучше, приглашение на ужин на виллу «Левкадия» вступит в силу, и ты сможешь познакомиться с Дереком и с его братом.

– Собственно говоря… – начала Джин, прикидывая, не подвернулся ли ей, наконец, удобный случай сообщить, что она, быть может, уедет раньше, чем собиралась.

Шарлотта, однако, перебила ее.

– Беда в том, что Оливия не знает истинного положения дел! – вполголоса, но страстно воскликнула она. – Она, конечно, любит Дерека, но считает, что мы хотим этой свадьбы только потому, что он сын влиятельного и богатого человека.

– А разве это не так?

– Не так. – Шарлотта тяжело вздохнула. – Ох, если бы у нас была только эта причина для брака Оливии с Дереком! – Она помолчала, невесело взглянула на сестру. – А, да с какой стати я должна скрытничать с тобой? Господь свидетель, как мне хочется наконец выговориться тому, кому я могу доверять! – Шарлотта шумно выдохнула. – Джин, мы по уши в долгах. Мы должны отцу Дерека очень солидную сумму, и, если Оливия с Дереком не поженятся, я понятия не имею, что с нами будет.

Джин потрясенно уставилась на нее.

– Шарлотта! Ты не преувеличиваешь?

– Ну вот, – мрачно отозвалась сестра, – и ты заговорила, как Оливия. Поверь мне, я нисколько не преувеличиваю. Наше положение… в общем, очень сложное, и, если мы не найдем из него выхода, нам, возможно, придется продать гостиницу.

Джин пришла в ужас.

– Но… но почему? Что случилось? Вы же всегда твердили, что преуспеваете.

Шарлотта помрачнела.

– По правде говоря, наши дела всегда были далеки от преуспеяния, – с горечью призналась она. – Когда мы только приехали сюда, то не раз задавались мыслью: а не отхватили ли мы из жадности кусок, который не сможем проглотить? Мы с самого начала знали, что гостиница нуждается в реконструкции. Вот почему ее продали нам так дешево. Но нам и в голову не приходило, сколько денег уйдет на дополнительные расходы.

– Дополнительные расходы?

– Ну да. – Шарлотта поморщилась. – Это десять лет назад еще можно было обойтись удобными номерами и приличным меню, но теперь времена изменились. Теперешние туристы ожидают от гостиницы куда большего. Нам пришлось построить бассейн, устроить для постояльцев всякие развлечения… и так далее, до бесконечности.

– Но ведь вы же не делали все это разом?

– Нет, конечно, – согласилась Шарлотта. – Банк ни за что нам этого не позволил бы. Нет, мы просто брались то за одно, то за другое сообразно нашим возможностям, только это означало, что нам приходилось брать все новые и новые кредиты. А потом случился пожар.

– Пожар? – ахнула Джин. – В гостинице?

Благодарение Богу, только в кинозале. – Шарлотта скорчила унылую гримасу. – К несчастью, мы как раз перед этим истратили кругленькую сумму на новейшее оборудование… и все это сгорело.

– Ох, Шарлотта!

– Но и это было еще не самое худшее. – Шарлотта помолчала. – Понимаешь, мы не успели оформить страховку, поэтому страховая компания отказалась оплатить ущерб.

– Я об этом понятия не имела, – удрученно пролепетала Джин.

– Конечно, – Шарлотта кивнула, – такими вещами как-то не принято хвалиться. В общем, мы уже подумывали продать дело, когда Константинос Ангелиди предложил нам помощь. Я уже говорила тебе, что Оливия и мальчики знали друг друга с самого детства, и, хотя нам с Алекосом никогда бы и в голову не пришло назвать Элени и Константиноса друзьями, за последние годы мы с Ангелиди очень сблизились. Особенно с тех пор, как у Оливии начался роман с Дереком.

– Понимаю, – проронила Джин.

– Сомневаюсь, что понимаешь, – хмыкнула Шарлотта. – Видишь ли, греки свято чтят традиции. Я хочу сказать, что за этот год мы ужинали на вилле «Левкадия» раз шесть, и все равно мои отношения с Элени остаются на том же уровне, что и… дай Бог памяти… год назад.

– Из-за долга?

– Нет, не из-за долга. По правде говоря, до того как Дерек занялся семейным бизнесом вместо отца, этот долг не представлял для нас никакой проблемы. Константинос недвусмысленно намекнул, что, как только Дерек и Оливия поженятся, он спишет нам долг… и, боюсь, мы с Алекосом чересчур понадеялись на это.

– Ох, Шарлотта!..

– Молчи, я и сама знаю. Но ведь до того, как Дерек начал все больше времени уделять делам отца, у них с Оливией все ладилось.

– Полагаю, именно тогда на сцене появился… как его?.. Николас?

– Точно! – Шарлотта раздраженно фыркнула. – Понимаешь, он подобно Дереку получил образование в Оксфорде. Николас моложе брата, и до его отъезда в Англию Оливия не обращала на юношу ни малейшего внимания.

– Сколько же лет Дереку? – с замиранием сердца поинтересовалась Джин.

– Дай-ка подумать. – Шарлотта сосредоточенно сдвинула брови. – Двадцать восемь. Ой нет, двадцать девять. Недавно был его день рождения. – Она скорчила гримасу. – Эх, было бы мне сейчас двадцать девять! Насколько проще тогда было бы жить!

Джин улыбнулась, хотя это стоило ей немалых трудов. Итак, подавленно подумала она, Дерек на десять лет моложе меня.

 

8

Джин еще спала, когда телефон у ее кровати разразился пронзительной трелью, и она протестующе застонала, наугад нашаривая трубку.

– Да? Алло!

– Мам! Мам, это ты?

Голос Мэб прозвучал так громко и звонко, что Джин поморщилась. Сейчас она сожалела, что вчера вечером налегла на вино. Она, конечно, переусердствовала со спиртным, но что поделать – ей хотелось любым способом заглушить неотвязные мысли о Дереке Ангелиди… и о том, что рассказала Шарлотта.

– Мэб? – Джин привалилась спиной к подушкам, решив, что головная боль – скромная плата за радость наконец услышать голос дочери. – Где ты была? Я вчера тебе весь день звонила.

– Если ты за меня волновалась, мам, извини. Просто… понимаешь, тут такое случилось…

– Что?! – Джин мгновенно проснулась, в беспокойстве за дочь, разом позабыв все свои проблемы. – Что случилось?! У вас с Брайаном все в порядке? Или…

– Успокойся, мам, – отрывисто проговорила Мэб. – Это совсем не то, что ты подумала. – Она шумно выдохнула. – Ну… как тебе отдыхается? Остров красивый? Честно говоря, я тебе завидую. Хорошо бы мне удалось уговорить Брайана не скупиться, когда мы будем составлять план свадебного путешествии. Как ты думаешь, тетя Шарлотта примет нас по первому разряду?

Если только не уедет отсюда, мрачно подумала Джин.

– Кстати, мам, а почему ты мне звонила?

Джин хорошо понимала, что Мэб не стала бы ей звонить без веской причины. Ее охватила паника. Наверняка что-то случилось. Джин нутром чуяла неладное. Отчего же она не радуется тому, что ей, похоже, не придется изобретать предлог, чтобы вернуться домой?

– Мэб, неважно, почему я тебе звонила, но ты ведь звонишь не для того, чтобы узнать, как мне отдыхается. Кстати, – Джин скорчила гримасу, – я тут замечательно провожу время. Вернее, так было, пока не позвонила ты. Мэб, ради Бога! У меня уже заработало воображение. Давай-ка поскорее спаси меня от кошмаров!

На миг в трубке наступило молчание, потом Мэб тяжело вздохнула и едва слышно сказала:

– Папа вернулся.

У Джин отвисла челюсть.

– Вернулся? – ошеломленно переспросила она, когда обрела дар речи. – Что ты хочешь этим сказать? Что они с Эдит приехали из Австралии?

– Нет, он вернулся один. С Эдит он расстался – по крайней мере, он так говорит. Вот где я провела весь вчерашний день – в отеле, где он остановился. У нас был очень долгий разговор.

Джин потрясенно молчала, не веря собственным ушам. Отношения между Феликсом и Эдит казались прочными, как скала. Правда, Джин и Феликс тоже когда-то считались неразлучной парой…

– Он говорит, что между ними все кончено, – продолжала Мэб. – Судя по всему, проблемы между ними начались, когда папа переехал в Сидней. Он сказал, что в Австралии все совсем не так, как у нас, и, хотя в своей компании он был командиром корабля, на австралийских авиалиниях ему предложили лишь место второго пилота. По-моему, с этого все и началось. Ты же знаешь папу – он всегда и во всем должен быть первым.

Истинная правда. Феликс просто на стену лез всякий раз, когда Джин пыталась проявить самостоятельность. Как, например, когда дочь пошла в школу, а Джин решила вернуться в колледж и получить диплом. Феликс настоял, что у нее и так слишком много дел – ей ведь нужно содержать в порядке дом и обихаживать семью. Вот почему сейчас Джин могла получить только работу секретарши – эту профессию она освоила на вечерних курсах, когда Мэб подросла, и ее можно было оставлять одну.

– Просто не верится, – сказала наконец Джин и, отшвырнув простыню, села, касаясь пола босыми ногами. Уяснить до конца сообщение Мэб было и впрямь нелегко. – А он говорил, что теперь собирается делать?

– Ну… в общем, да, – без особой охоты признала Мэб. – Говорил, что хочет оставить прошлое позади и начать все сначала. – Она шумно втянула воздух. – Ой, мамочка, ты не представляешь, как я рада, что ты уехала! Папа был вне себя, когда обнаружил твое отсутствие. Он, наверное, ожидал, что ты сидишь сиднем дома и оплакиваешь свою горькую судьбу. Когда я сказала ему, куда именно ты поехала, он от злости чуть не лопнул.

– Мэб! – сдавленно одернула Джин. – Это все же твой отец, а ты говоришь о нем как о постороннем человеке.

– Потому что он и есть посторонний! – тотчас огрызнулась Мэб. – Ему ведь было абсолютно наплевать на нас, когда он со своей драгоценной пассией намылился в гости к кенгуру! Что разве не так? Он же знал, что нам будет нелегко, – И все равно смылся, даже глазом не моргнул.

– Мэб…

– Что Мэб?! Это правда, мам, и ты сама отлично это знаешь. Нашему папочке нужно было только одно – заполучить свою Эдит и начать с ней новую жизнь. Что ж не наша вина, если он со своими великими планами сел в лужу, и нечего упрекать меня за то, что я этому даже рада. Слышишь – рада!

– Ой, Мэб…

– Ой, мам! – сердито передразнила дочь. – Скажи откровенно, ты ведь тоже этому рада? – Так и не услышав ответа, Мэб потрясенно воскликнула: – Боже, мам, только не говори, что жалеешь его!

– Н-нет, – с запинкой выговорила Джин, пытаясь понять, какие чувства на самом деле вызывает в ней новость, сообщенная Мэб. Не радость, конечно, но, если быть абсолютно честной, и не жалость. Если замыслы Феликса пошли прахом, винить в этом он может только самого себя.

– Я так и думала!

В голосе Мэб прозвучал праведный гнев, и на миг Джин ощутила укол вины. Она ведь тоже не без греха, и ей просто повезло, что ее встреча с Дереком случилась уже после развода. Если бы это произошло раньше, кто знает, как она себя повела бы?

– Что же, он собирается вернуться на прежнюю работу? – осторожно спросила Джин.

– Не просто собирается! – со злостью воскликнула Мэб. – Он хочет жить с нами! Представляешь? Он, видите ли, считает, что может начать все сначала. Вот почему я так рада, что ты уехала. Надеюсь, к тому времени, как ты вернешься, ему надоест попусту торчать в Валдизе, и он отправится попытать счастья где-нибудь еще. Чем дальше, тем лучше! Я уже сказала ему, что вряд ли он здесь найдет достойное его квалификации место, а он заявил, что не станет ничего решать, пока не поговорит с тобой!

Джин мысленно застонала.

– Это еще зачем?

– А ты как думаешь? – Мэб тяжело вздохнула. – Мам, он хочет вернуть тебя. Давай посмотрим правде в лицо: ты его просто избаловала. Столько лет ты его разве что на руках не носила!

– Да ничего подобного! – возмутилась Джин. Ей неприятна была мысль, что дочь считала ее жертвой мужской тирании.

– Во всяком случае, с тобой ему все сходило с рук, – холодно уточнила Мэб. – А вот Эдит совсем не такая. Она слишком высокого о себе мнения, чтобы стелиться перед мужчиной, тем более таким, как наш папочка.

– Почему ты так говоришь? – недовольно спросила Джин.

– Ой, мам! – Мэб опять вздохнула. – Ведь нельзя же сказать, что он победитель конкурса красоты, верно? То есть я имею в виду, что мужчина он хоть куда, но ему ведь уже сорок, а Эдит всего двадцать пять.

– Послушать тебя, так сорок лет – глубокая старость, – пробормотала Джин, вдруг разом ощутив свой возраст.

У нее уже сосало под ложечкой при одной мысли о встрече с бывшим мужем. Джин-то надеялась, что никогда больше его не увидит. Мэб, наверное, права – Феликс тиранил ее невесть сколько лет и теперь снова хочет подчинить себе. Вот только она уже не похожа на прежнюю Джин.

И Феликс ее не получит. Ни за что! Ей он больше не нужен. Если ночь, проведенная с Дереком, чему-то и научила Джин, так это тому, что в ее отношениях с Феликсом никогда не было настоящей любви. О, на свой лад Джин любила его – точнее говоря, любила установленный, благодаря ему уклад жизни, размеренный и безопасный. Когда Феликс своим уходом уничтожил все это, он уничтожил и ее любовь. Просто раньше Джин этого не понимала.

– Я же не говорю, что сорок лет – это уже старость, – продолжала Мэб, и Джин заставила себя сосредоточиться на словах дочери. – Но, согласись, и не молодость! Вот и все, что я имела в виду.

– Угу. – Джин торопливо размышляла. Как она и подозревала, Мэб предоставила ей превосходный предлог раньше срока прервать отдых, и, хотя Шарлотта, вне всякого сомнения, станет возражать, она все же поймет, что Джин просто необходимо вернуться домой.

– Как бы там ни было, я очень рада, что ты приятно проводишь время, – гнула свое Мэб. – Бьюсь об заклад, тетя Шарлотта от души обрадовалась твоему приезду. Кстати, если бы ты по-прежнему была замужем за папой, эта поездка не состоялась бы. Он всегда ревновал тебя к твоей сестре, боялся, что кто-нибудь станет тебе дороже, чем он.

– Мэб, ты преувеличиваешь. – Джин не могла допустить, чтобы ее дочь и дальше честила собственного отца. – Он не настолько плох, правда. Просто он… немного собственник, вот и все.

– Немного?! – фыркнула Мэб, но потом, видно, сообразила, что ее гневные речи производят прямо противоположный эффект. – Ну ладно. Так что же, хочешь, я ему что-нибудь передам от твоего имени? Просто «сгинь, пропади!» или более развернутый вариант?

– Ни то, ни другое! – рассердилась Джин. – Все, что я захочу сказать твоему отцу, я выскажу ему сама.

– Когда?

– Когда вернусь, конечно.

Мэб насторожилась.

– То есть если он до тех пор никуда не денется?

– А он и так никуда не денется. – Джин помолчала, собираясь с духом. – Полагаю, я вылечу в Штаты первым же рейсом.

– Не смей! – ужаснулась Мэб.

– Это почему же?

– Да потому что я уже сказала ему, что ты вернешься только через две недели. Если ты появишься раньше, он, чего доброго, решит, что ты тоже хочешь начать все сначала!

* * *

Чтобы спуститься к завтраку, Джин пришлось сделать над собой героическое усилие.

Хотя она вынуждена была пообещать дочери, что не станет принимать никаких поспешных решений, не поговорив прежде с ней, положение Джин стало лишь более шатким оттого, что ее бывший муж вдруг решил вернуться в лоно семьи. Она сама себе удивлялась: почему вдруг колеблется, почему прислушивается к словам Мэб? У нее ведь появился превосходнейший предлог прервать свой отпуск, и даже Шарлотта не обидится, если Джин объяснит ей, что ради блага собственного и дочери должна как можно скорее выяснить, что задумал Феликс.

Шарлотта, конечно, решит, что сестра совершает глупость, в который раз поступая так, как удобно Феликсу, – ну да пусть думает что хочет. Правда, Джин чувствовала себя так, словно оказалась между молотом и наковальней.

И все же она вынуждена была признать, что меньше всего на свете ей хотелось бы создать у Феликса неверное впечатление о причине столь скорого ее возвращения. Он всегда чересчур охотно пользовался малейшей ее слабостью, а потому спешить домой лишь из-за того, что он порвал с Эдит и вернулся, – в высшей степени неразумный поступок. Как сказала Мэб, Феликс твердо уверен, что Джин только и мечтает, как бы снова сойтись с ним, и разубедить его будет чрезвычайно трудно.

Джин тяжело вздохнула. Интересно, что сказал бы Феликс, если бы она открыла ему истинную причину, почему спешно покинула Тинос? Вряд ли он поверил бы. Бывший муж Джин был прочно убежден, что она давно потеряла право считаться красавицей, а то, что другой мужчина – притом молодой и красивый – может счесть его бывшую жену притягательной, показалось бы Феликсу невероятной чепухой. Чего доброго, он решил бы, что Джин все выдумала ради того, чтобы отомстить ему за роман с Эдит.

Нет, Феликсу, безусловно, говорить об этом нельзя. Тем более что тогда неизбежно узнает правду и Мэб – а Джин невыносима была мысль, что дочь сочтет ее такой же распутницей, как отца. Словом, куда ни поверни, а окажешься в тупике.

– Миссис Гловер! Юджиния!

Мужской голос показался Джин смутно знакомым, и, обернувшись, она увидела, что по выложенному мраморными плитками полу вестибюля к ней спешит Кайл Харлоу. У Джин опустились руки. Чего ей не хватает в жизни, так это новой проблемы… а то, что Харлоу видел вместе ее и Дерека, только осложняет дело.

– Привет, – выдавила она, останавливаясь у входа в ресторан. – Кажется, погода сегодня прекрасная.

– Как и всегда. – Кайл Харлоу улыбался, но по лицу его Джин ясно видела, что вчерашнего происшествия он не забыл. – Вы завтракаете одна?

– Разумеется. – Решив, что нужно любой ценой заставить Харлоу забыть о Дереке, Джин приветливо спросила: – А вы уже позавтракали?

– К сожалению… – отозвался он, явно польщенный скрытым приглашением, которое содержалось в ее вопросе. – Тем не менее, я был бы счастлив…

– Тетя Джин! Тетя Джин, подожди!

Услышав крик Оливии, Джин оглянулась и с ужасом увидела, что племянница направляется к ней вместе с женихом. В узких черных джинсах и в оливкового цвета рубашке с распахнутым воротом Дерек был пугающе красив, и Джин украдкой покосилась на Кайла Харлоу, гадая, какие мысли вертятся в его лысеющей голове. Не хватало еще, чтобы он ляпнул при Оливии, что Дерек и Джин уже знакомы, тогда-то и случится настоящая катастрофа.

Однако Кайл Харлоу поспешил откланяться.

– Кажется, вы все-таки будете завтракать не одна, – шепнул он Джин. – Может, увидимся позже? Скажем, на пляже?

– О да, конечно! – На радостях, что ей не грозит разоблачение. Джин едва не обняла Харлоу, и ее ответ прозвучал теплее и дружелюбнее, чем следовало бы. – Да, на пляже, – повторила она, благодарно пожав ему руку. – Буду с нетерпением ждать встречи.

Кайл Харлоу довольно ухмыльнулся и ускользнул прежде, чем к Джин подошли Оливия и ее жених. Впрочем, по тому, как недобро сузились темные глаза Дерека, было ясно, что он презирает Джин за эту фамильярную сценку. И, тем не менее, его лицо выразило лишь умеренный интерес, когда Оливия схватила Джин за руку и выпалила:

– Я так рада, что успела тебя перехватить! – Она обернулась к своему спутнику. – Тетя Джин, это Дерек. Если бы мы отправились на ужин на виллу «Левкадия», вы познакомились бы еще пару дней назад, но… в общем, сейчас он здесь, так что все в порядке. Дерек, это сестра моей мамы, Джин Гловер. Это ее ты должен был отыскать в аэропорту. Думаю, она не станет возражать, если ты тоже станешь называть ее тетей Джин.

От этих слов Джин передернуло, но Дерек, по счастью, спас ее от окончательного унижения.

– Не думаю, что миссис Гловер по возрасту годится мне в тети, – сухо заметил он, протягивая руку, которую Джин вынуждена была пожать. Затем Дерек с пугающей откровенностью добавил: – Кроме того, миссис Гловер, мы, кажется, уже где-то встречались. – И, когда от лица Джин разом отхлынула кровь, как ни в чем не бывало продолжил: – Если не ошибаюсь, мы вчера днем ехали в одном лифте.

Оливия во все глаза уставилась на него.

– А мне ты ничего не сказал, – надулась она.

Дерек пожал плечами и рассудительно ответил:

– Я ведь не знал тогда, что передо мной миссис Гловер. Это было, когда я поднимался, чтобы поговорить с твоим отцом. – И опять он повернулся к Джин, которая с трудом приходила в себя. – Тесен мир, верно?

– О да! – Уже вполне овладев собой, Джин осторожно, но решительно высвободила свою руку. – Ммм… очень рада нашей встрече.

Слова едва не застряли у нее в горле, и она была уверена, что Дереку это известно. Благодарение Богу, Оливия не почуяла неладное.

– Ну что ж, – бодро сказала она, взяв Дерека под локоть, – нам, пожалуй, уже пора идти. Знаешь, тетя Джин, Дерек взял меня походить под парусом. Этим занятием он зарабатывает себе на жизнь, верно, дорогой? Управляет фирмой своего отца. Организует туристические маршруты, сдает напрокат яхты людям, которые обожают парусные прогулки, но не могут себе позволить собственную яхту.

– Замечательное занятие, – отрывисто заметила Джин, стараясь не выдать, какую неприязнь вызывает у нее самодовольная физиономия Дерека. Натянуто улыбнувшись, она добавила: – Что ж, желаю вам приятно провести день. Я буду думать о вас, уплетая за обе щеки восхитительные булочки Софии.

Что было, конечно, неправдой. Джин знала: она действительно будет думать об этих двоих, но неожиданная встреча лишила ее остатков аппетита, и теперь она размышляла, не проще ли будет сразу сказать Шарлотте, что уезжает, и обрубить концы. К добру ли, к хулу, а решать что-то надо.

– Быть может, миссис Гловер захочет присоединиться к нам?

Это вкрадчивое, мимоходом брошенное предложение Дерека застало Джин врасплох, и она ничуть не удивилась, когда Оливия вспылила.

– Шутишь ты, что ли?! – вскричала она, явно не осознавая, что невольно оскорбляет родную тетку. – Тетя Джин совершенно не разбирается в яхтах! У себя в порту она привыкла иметь дело с танкерами, которые перевозят нефть!

– Что ж, тогда ей тем более было бы полезно оказаться на яхте, – негромко отозвался Дерек.

Джин видела, что он внутренне кипит, но пока сдерживается.

– Да какого черта тебе… – со злостью начала Оливия, и Джин поспешила вмешаться прежде, чем перепалка перерастет в настоящую ссору.

– Оливия права, – сказала она, хотя речи девушки больно уязвили ее. А вот это и вовсе нелепо, с досадой признала Джин, отводя взгляд от темных дерзких глаз Дерека. Боже мой, не хватало еще провести весь день с этой парочкой! – Я… мне не очень-то нравится плавать, а кроме того… я ведь пообещала мистеру Харлоу встретиться с ним после завтрака на пляже. Тем не менее, спасибо за любезность.

– Что ж, тогда, быть может, в другой раз, – пробормотал Дерек, словно не замечая раздражения Оливии. – Насколько я понял, вы пробудете на острове две недели.

– Ну… я еще не уверена, что…

Джин осеклась, не желая раскрывать ему свои планы, но Дерек мгновенно догадался, о чем она умолчала, и бросился в атаку.

– Уж не собираетесь ли вы уехать раньше?

Джин судорожно сглотнула, глядя в лицо Дереку. Отвести глаза она не могла – это неизбежно вызвало бы подозрения у Оливии.

– Может быть, мне придется вернуться в Штаты раньше, чем я предполагала, – неловко пробормотала она, и Дерек усмехнулся.

– Надеюсь, что нет. – Его напор был почти устрашающим. – Кроме того, Оливия забыла вам сказать, что мои родители приглашают всех вас в ближайшие два дня на ужин. Моя мать сгорает от нетерпения познакомиться с вами.

– Но…

– Тетя Джин, да он тебя просто дразнит. – Судя по резкому тону, Оливия считала, что Дерек дразнит прежде всего ее. – В любом случае, вы не можете уехать так скоро. Мама Бог весть сколько времени ожидала вашего приезда и никогда не простит вам, если вы…

Джин чувствовала себя птицей, попавшей в силки. Она понятия не имела, что задумал Дерек, но в одном была твердо уверена: он не шутит. И что бы это значило? Что ему нравится ее мучить? Что, если она пойдет против его воли, он разоблачит их тайну?

Или же… что он просто не хочет, чтобы она уезжала.

 

9

Джин плохо спала и наутро проснулась совершенно разбитая. Все ее тело словно одеревенело, шея затекла, под ложечкой неприятно сосало. Войдя в душ, она пустила воду погорячее, чтобы разогреть затекшие мышцы шеи, а напоследок постояла под почти ледяным душем.

Что же ей теперь делать?

Растираясь огромным мягким полотенцем, Джин в который раз перебирала в уме свои возможности – и пришла к выводу, что день ото дня их становится все меньше. Ей-то казалось, что главная проблема – как бы не обидеть Шарлотту своим решением внезапно вернуться в Штаты, но теперь в дело вмешался Дерек. И в довершение всего дочь, умолявшая ее не портить себе отдых… Мэб то уж точно не поймет, отчего ее мать терзается из-за человека, который в прошлом ни во что не ставил ее чувства.

Кайл Харлоу, конечно, будет рад-радешенек. Вчера, когда Джин в конце концов спустилась на пляж, он ее уже поджидал. Должно быть, он ломал голову, что ее так задержало, но после сцены с Дереком и Оливией Джин совершенно не тянуло на светское общение. Она неуклюже солгала, что в ресторане долго дожидалась, пока ей подадут завтрак, хотя на самом деле выпила только чашку кофе, да и ту принесли мигом.

Тем не менее, Джин не могла отрицать, что в обществе Кайла чувствует себя более-менее в безопасности, надеясь, что при нем Дерек предпочтет держаться от нее подальше. Совершенно ненужная уловка, строго попеняла себе Джин. Дерек и Оливия отправились покататься на яхте. Вряд ли он еще в этот день появился бы в гостинице, и она это хорошо знала.

К тому же Джин припомнила, что Кайл оказался паршивым защитником в то злополучное утро, когда Дерек перехватил ее у лифтов. Тогда Дерек не обратил на ее спутника ни малейшего внимания, и Джин сделала вывод, что только неожиданность их встречи толкнула его на безрассудное поведение. Видимо, поэтому он подстраховался, сказав Оливии, что они уже встречались. Дерек, похоже, основателен во всем.

И все же Джин от души надеялась, что ей не придется провести все время отпуска в компании Кайла Харлоу. Он, конечно, славный, но по манере держаться уж очень смахивает на Феликса. Меньше всего на свете ей хотелось пробудить в нем несбыточные надежды.

Телефон зазвонил, когда Джин, собравшись позавтракать, уже выходила из номера. Это Мэб, сразу решила она, бросаясь назад. Должно быть, дочь позвонила именно сейчас, чтобы наверняка застать ее, как и вчера.

Или же это может быть Кайл Харлоу. Потянувшись за трубкой, Джин вспомнила, что накануне он выспросил-таки у нее номер ее комнаты. Хорошо еще, она сообразила сказать, что снова ужинает с Алекосом и Шарлоттой, иначе он не отставал бы от нее весь день.

И все же не отвечать сейчас на звонок рискованно – вдруг это и вправду Мэб? Джин все равно собиралась позвонить дочери – сказать, что в конце концов решила пока не возвращаться домой. Правда, она не станет обещать, что две последующие недели проведет именно на Тиносе, но уж об этом дочери знать незачем.

– Алло!

– Доброе утро. Джин.

Дерек. Я узнала бы этот голос из миллиона, подумала Джин, сожалея, что у нее не хватает духу бросить трубку.

– Что тебе нужно? – спросила она почти грубо.

– Поговорить с тобой, что же еще. Хорошо провела вчерашний день? Я видел тебя на пляже с твоим престарелым обожателем. Скажи, неужели он вызвался защищать тебя от сомнительных личностей наподобие меня?

Джин окаменела.

– Думай что хочешь, – отрезала она.

– Ты ранила меня в самое сердце.

– Вовсе нет! – Она презирала себя за то, что при этих словах ее бросило в дрожь. – Кроме того, Кайл вовсе не престарелый. По возрасту он подходит мне гораздо больше, чем ты.

– Не думаю. – Из голоса Дерека разом пропали веселые нотки. – Он тебя старше минимум лет на пятнадцать, а между нами разница – какая-то жалкая пара лет. – Он помолчал. – Если уж тебе так хочется их считать.

– Между нами целых десять лет разницы! – огрызнулась Джин. И, заранее ненавидя себя за этот вопрос, все же спросила: – Как ты мог видеть меня на пляже? Я думала, вы с Оливией отправились покататься на яхте.

– Совершенно верно. – Тон Дерека вновь стал легкомысленным. – Но условия для прогулки под парусом оказались неподходящими. Нам пришлось вернуться. Однако я польщен, что ты потрудилась узнать мой точный возраст. Меня это радует. Чертовски радует.

Джин вздрогнула, почуяв опасность.

– Ну и зря. – Она незаметно перевела дыхание. – Что значит – неподходящие условия? Вчера весь день дул легкий бриз.

– Ты намекаешь, что мы прервали прогулку совсем по другой причине?

– Откуда же мне знать!

– Может быть, – Дерек вкрадчиво понизил голос, – ты думаешь, что я вернулся, чтобы увидеть тебя?

– Нет! – Джин провела языком по внезапно пересохшим губам. – Такое мне и в голову не пришло бы.

– Возможно. – Дерек вновь помолчал. – Но я позвонил не затем, чтобы обсуждать вчерашние дела. Я хочу знать, какие у тебя планы на утро.

– На утро? – Джин от души пожалела, что у нее нет готового ответа. – Ну… я пока еще не знаю…

– Стало быть, никаких, – сухо заключил он. – Тогда я заеду за тобой… скажем, через час.

– Нет, не заедешь!

– Почему это?

– Потому что я не намерена никуда с тобой отправляться!

– Да неужели?

– Именно так! – Джин судорожно сглотнула. – И в любом случае, Оливия…

– Оливия сегодня утром устраивает поход в салон красоты, – ровным тоном сообщил Дерек. – Она поставила меня об этом в известность вчера вечером. Ей, видишь ли, хочется блеснуть на ужине у моей матери.

– Что ж, тогда и мне, пожалуй, стоило бы посетить салон красоты, – мгновенно ухватилась за соломинку Джин. – Если уж ты настаиваешь на том, чтобы я тоже была на этом ужине… – Она перевела дыхание. – Зачем ты это сделал? Ты же должен понимать, каково мне сейчас!

– Я и думал, что понимаю, – негромко ответил он. И добавил почти бесстрастно: – Не хочу, чтобы ты вернулась в Штаты. Хочу, чтобы ты осталась здесь.

– Зачем? – Джин била крупная дрожь. – Зачем?

– Потом скажу. Возьми с собой шляпу. Солнце на воде печет просто безжалостно.

– Но я же не могу… – простонала она.

Дерек, однако, не желал ничего слушать.

– К девяти часам будь у ворот, – приказал он. – Смотри, не опаздывай.

– И повесил трубку прежде, чем Джин успела крикнуть, что никуда не пойдет. Она так и осталась стоять, слушая, как из трубки доносятся отрывистые бездушные гудки. Швырнув трубку на рычаг. Джин с минуту свирепо смотрела на телефон, почти надеясь, что Дерек позвонит снова и даст ей шанс ответить ему отказом. Но телефон зловеще молчал, а поскольку Джин понятия не имела, откуда звонил Дерек, то и предпринять не могла ровным счетом ничего.

Лицо ее горело, и почти неосознанно Джин повернулась к зеркалу, чтобы взглянуть на свое отражение. Этого просто не может быть, думала она, машинально оценивая все достоинства и недостатки своего наряда и прикидывая, не переодеться ли. Выбирать особенно не из чего, она ведь не захватила с собой полный гардероб модной одежды, но кремовая рубашка-поло и того же цвета шорты выглядят очень уж потрепанными. Бедра чересчур полные – вечная причина для огорчений, зато ноги выглядят вполне пристойно и, быть может, отвлекут его внимание…

Погоди! – одернула себя Джин. О чем это я думаю? Я ведь не собираюсь встречаться с Дереком. Верно? Верно. Все мои хлопоты насчет внешнего вида – чисто умозрительные, потому что я останусь в номере до самого обеда. Пока не минет всякая возможность даже случайно столкнуться с Дереком.

Джин рассеянно провела рукой по шее – ладонь оказалась влажной. О Господи! Стоило ей всего лишь поговорить с Дереком по телефону – и ее бросило в пот, словно она перегрелась на солнце. Из-за Дерека она превратилась в комок эмоций и нервов, потеряла всякую способность трезво мыслить.

С этим пора кончать.

Сбросив одежду, Джин вновь отправилась в душ, включила холодную воду – и не вылезала из душа до тех пор, пока не продрогла. Затем, швырнув рубашку и шорты в корзину для грязного белья, она надела простенькую хлопчатобумажную блузку с короткими рукавами и джинсовую юбку длиной почти до колен. И прилично, и не слишком официально, с удовлетворением решила Джин.

Снова зазвонил телефон.

Джин без сил опустилась на край кровати, глядя на телефонный аппарат, как кролик на удава. А потом, опять же поскольку звонить могла и Мэб, сняла трубку.

– Это вы, Юджиния?

Кто же еще?! Джин едва сдержала душераздирающий стон.

– Привет, Кайл, – с трудом выдавила она. – Послушайте, я сейчас не могу говорить. Я как раз собиралась в душ и… Словом, извините, но…

– Ничего страшного. Я буквально на пару слов.

Ох, до чего же тупой!

– Я и сам, собственно, еще не одет. Проспал.

– Что ж, тогда…

– Как бы то ни было, я хотел предложить вам сегодня куда-нибудь отправиться. Вместе. Я еще почти не видел острова, а вы, насколько мне известно, и вовсе не покидали гостиницу, так что я подумал: если взять напрокат машину…

– Я не могу.

Джин знала, что потом, скорее всего, пожалеет об этом, но провести весь день в компании Кайла Харлоу было выше ее сил. Намерения у него наилучшие, однако своей самоуверенной настырностью он ее в гроб загонит. Заглушив голос совести, Джин отважно продолжала:

– Я… э-э-э… я уже условилась кое с кем встретиться.

– Вот как? – Кайл явно опешил, задетый отказом за живое. – Я его знаю?

Джин едва не вскрикнула. До чего же он похож на Феликса – даже больше, чем ей казалось вначале!

– Нет, не знаете, – ответила она твердо. – А теперь извините, мне надо идти.

– Да, разумеется. – Кайл и не думал скрывать разочарование. – Желаю вам приятно провести день.

Джин была уверена, что в душе он желает ей как раз обратного, но ее положения это не облегчало. Теперь ей предстояло избегать уже двоих мужчин. Опять она загнала себя в тупик!

Стало быть, ей остается либо, сказавшись больной, весь день проторчать в номере, либо совершить немыслимый поступок – отправиться на яхте с Дереком.

Джин шумно выдохнула. Ну и выбор, врагу не пожелаешь! Как может она провести утро с Дереком, если он жених Оливии? Она и так уже натворила достаточно, чтобы их поссорить, а что не со зла – так от этого никому не легче.

Джин тяжело вздохнула и, подойдя к распахнутым окнам, с грустью оглядела недосягаемые красоты местного пейзажа. А, к черту! Неужели она и впрямь целый день просидит в четырех стенах только потому, что у нее не хватает духу постоять за себя?

Ну уж нет!

Вернувшись в спальню, Джин взяла сумочку, темные очки и направилась к двери. Она идет завтракать, а если Кайлу Харлоу – или тому же Дереку это не понравится, тем хуже для них!

И все же, выйдя из лифта, она беспокойно огляделась. Храбриться у себя в номере куда как легко, но сейчас уверенность Джин в себе слегка поблекла.

– Эгей, Джин!

Услышав оклик Шарлотты, она на миг застыла как вкопанная, но сумела обернуться с вполне беззаботным видом.

– Доброе утро.

– Доброе утро, – эхом отозвалась Шарлотта, одобрительно оглядев ее с головы до ног. – Отлично выглядишь. По-моему, ты уже немножко загорела.

– Да, мне тоже так кажется. – Джин гадала, отчего у сестры обеспокоенный вид. – Что-нибудь случилось? – спросила она, подавив нервную дрожь.

– Да нет, ничего особенного, – покачала головой Шарлотта. – Я, собственно, шла к тебе. Хочу попросить об одной услуге.

– Об услуге? – Джин охватило недоброе предчувствие. – Да, конечно. О какой?

– Ты лучше сначала выслушай, а уж потом соглашайся, – хмыкнула Шарлотта, взяв ее под руку. – Слушай, ты не против того, чтобы провести утро с Дереком?

– С Дереком?!

Видимо, замешательство Джин отчасти отразилось на ее лице, потому что Шарлотта торопливо добавила:

– Да, я понимаю, что прошу слишком многого, но он, кажется, считает, что тебе понравится. Оливия тоже отправилась бы с вами, но ей сегодня делают прическу, а у нас с Алекосом дел по горло…

Джин облизала пересохшие губы.

– Это Дерек попросил тебя передать приглашение? – наугад спросила она, и Шарлотта утвердительно кивнула.

– Ну да, а почему бы нет? То есть он, конечно, почти тебя не знает. Оливия говорила, что на следующий день после приезда ты столкнулась с ним в лифте, да еще вчера утром вы немного поболтали втроем, но Ангелиди скорее удавятся, чем не соблюдут приличий.

– Джин не знала, что и сказать. То есть знала, но сказать как раз никак не могла. Видимо, она недооценила Дерека.

– По-моему, – торопливо излагала Шарлотта, – с его стороны очень мило пригласить тебя. И я уверена, что вид острова с моря тебе понравится. Кроме того, как я уже сказала, ты окажешь мне услугу. Мне бы очень не хотелось его обидеть.

– Да, конечно, – бесцветным тоном отозвалась Джин. Теперь, когда она была в курсе финансовых дел сестры, опасения Шарлотты ничуть ее не удивляли. – Да, я понимаю.

– Я так и знала, что поймешь! – Шарлотта крепко сжала ее руку. – Ты вот еще о чем подумай: многие женщины были бы польщены, если бы их пригласил на прогулку молодой красавец вроде Дерека. Я хочу сказать, с его точки зрения, ты тетя его невесты.

Для него я вовсе не тетя его невесты! – с отчаянием подумала Джин. Ох, Шарлотта, если бы ты только знала… Ты ни за что на свете не стала бы меня уговаривать.

– Ну, что скажешь?

Шарлотта выжидательно смотрела на нее, и Джин поняла, что не сможет отказаться. Или же она просто нашла для себя подходящий повод согласиться на эту прогулку? Не пора ли честно признаться себе самой, что Шарлотта здорово ее выручила? Ведь на самом-то деле ей очень хочется побыть с Дереком…

– Я только… – Джин взглянула на часы, – я еще не завтракала.

– Не беда. – Шарлотта обвила рукой ее талию и настойчиво повлекла сестру к ресторану. – Скажу, чтобы тебя сразу обслужили. Что ты хочешь на завтрак? Яичницу с беконом'? Булочки с острым сыром?

– Хватит одного тоста, – уныло отозвалась Джин, осознавая, что помимо воли уже приняли приглашение Дерека.

Итак, опять он победил. Боже, неужели всего лишь неделю назад ее главной проблемой было решить, какую одежду взять с собой на отдых? С тех пор ее жизнь стала похожа на американские горки.

 

10

Джин давилась последним кусочком тоста, когда увидела, что к ней идет Дерек. В темно-синей обтягивающей майке и в того же цвета шортах он выглядел таким беззаботным и на удивление близким, что у Джин мгновенно пересохло во рту. Она торопливо запила тост последним глотком кофе.

– Привет, – сказал Дерек и, развернув свободный стул, оседлал его, опираясь локтями о спинку. – Ты готова?

– Нисколько, – ответила Джин ядовито, – но разве тебя это интересует? Скажи, и часто ты назначаешь свидания, пользуясь услугами посредников?

Губы Дерека чуть заметно дрогнули.

– Так у нас, стало быть, свидание?

Джин ничего не могла с собой поделать – она покраснела до корней волос.

– Что же еще? – огрызнулась она, сожалея, что ей недостает опыта в общении с противоположным полом. – Идем?

– Отчего бы нет? – Дерек поднялся. – Обожаю женщин, которые точно знают, чего хотят, и всегда добиваются своего.

Джин обожгла его ненавидящим взглядом и процедила:

– Не смей. Не смей, слышишь?

И затем, мучительно понимая, что никогда не одержит верх над Дереком, стремительно встала и покинула ресторан.

Перед гостиницей ожидал кремовый кабриолет – тот самый, на котором приезжал в аэропорт Николас. Видимо, Дерек решил, что, коль скоро Шарлотта уговорит Джин согласиться на его предложения, нет смысла оставлять машину у ворот. Джин замерла на верхней ступеньке, с легким трепетом взирая на роскошный автомобиль.

– Это твой?

– Нет, Николаса, – ответил Дерек, небрежно распахивая перед ней дверцу. – Нравится?

– Какой-то он… вызывающий, – пробормотала Джин, выбрав наименее лестное из всех определений, которые пришли ей в голову. Спустившись к машине, она уселась на пассажирское сиденье, тщательно следя за тем, чтобы юбка случайно не задралась.

Губы Дерека снова дрогнули.

– Тебе надо было надеть шорты, – заметил он и, обойдя машину, уселся за руль. При этом он – возможно, и случайно – задел рукой бедро Джин, и женщина невольно отпрянула. – Ну да не страшно. Мы подыщем для тебя что-нибудь более подходящее.

– Я не нуждаюсь ни в чем «более подходящем»! – отрезала Джин, мельком вспомнив о рубашке и шортах, которые бросила в корзину с грязным бельем. – Куда мы едем?

Дерек завел мотор и развернул машину.

– Ты отлично знаешь, куда мы едем. И, кстати, я просил тебя прихватить шляпу.

– Если хочешь знать, я вообще не собиралась сегодня с тобой встречаться! – огрызнулась Джин, втайне стыдясь того, что сердце ее лихорадочно стучит, а пальцы, стиснувшие ремень сумочки, повлажнели. – И я не ношу шляп!

Дерек пожал плечами.

– А стоило бы. – Он помолчал. – И, между прочим, я знал, что ты скорее всего не придешь. Потому и попросил Шарлотту поговорить с тобой.

– Решил меня пошантажировать? – Джин понимала, что хватила через край, но ее понесло. – Стыда у тебя нет!

Дерек со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

– Значит, вот какого ты об этом мнения, – очень тихо проговорил он. И, затормозив у выезда на шоссе, повернулся к Джин. – Хочешь вернуться?

Она опешила.

– Мы… то есть… я не могу.

– Еще как можешь. Я отвезу тебя назад. – Дерек криво улыбнулся. – Чтобы никто не мог сказать, что я шантажом вынудил тебя отправиться со мной.

Джин закрыла глаза.

– Я этого не говорила.

– Говорила!

– Ну… я не совсем это имела в виду. Не шантаж в прямом смысле этого слова. – Она открыла глаза. – К тому же Шарлотта наверняка решит, что я тебя чем-то обидела.

– Обидела. – Голос Дерека был ровен и сух. – Но я придумаю какой-нибудь предлог, чтобы отменить прогулку, если тебе нужно именно это.

Джин застонала.

– Господи, ты же знаешь, что я имею в виду, что пытаюсь сказать! Я… совсем не хочу обижать тебя, но… мы не должны этого делать.

Глаза Дерека опасно потемнели.

– Это значит, что ты не хочешь возвращаться в гостиницу?

– Да. Нет. Не знаю. – Джин беспомощно уставилась на него. – Ох, ты, наверное, считаешь меня полной дурой.

– Нет, – негромко ответил он, с видимым трудом отводя глаза, – всего лишь невероятно соблазнительной женщиной. И к тому же чересчур наивной – себе же во вред.

«Соблазнительной»! Джин задохнулась, не веря собственным ушам, и Дерек, сочтя ее молчание знаком согласия, уверенно выехал на шоссе. Джин безнадежно покачала головой. Теперь уже назад не повернешь. Как отчаянно она ни сопротивлялась судьбе, а придется ей провести утро в обществе Дерека.

Если бы Джин не была так поглощена собственными заботами, ей доставила бы истинное удовольствие дорога к пирсу, где, по словам Дерека, стояло большинство принадлежавших его отцу яхт. Впервые со дня приезда Джин оказалась за пределами гостиницы – и снова ее захватила чарующая красота острова. Жаль только, что терзавшие Джин тревоги накрыли своей тенью и эту радость. И никуда от них не денешься, мрачно подумала она.

Хотя Шарлотта сама уговаривала ее отправиться с Дереком, все равно, Джин было не по себе. Одно утешение, хотя и слабое, – предстоящая прогулка совершенно вытеснила из ее головы все мысли о возвращении бывшего мужа. И теперь, отчасти придя в себя, Джин сожалела, что перед уходом так и не позвонила дочери. Хотя Мэб пылко умоляла ее не прерывать долгожданный отпуск, она наверняка надеется, что мать известит ее о своих планах и не станет вести себя так, словно ей ни до кого нет дела.

– О чем ты думаешь?

Только услышав этот вопрос, Джин осознала, что все это время бездумно терзала ремень сумочки. Поспешно разжав пальцы, она положила руки на колени, едва прикрытые юбкой.

– Да так, о том о сем, – после паузы ответила она.

Дерек окинул ее испытующим взглядом. Лицо его отвердело.

– Ты уверена, что не хочешь вернуться?

– Не хочу. – Джин неприязненно взглянула на него. – У меня, знаешь ли, есть и другие темы для размышлений – кроме твоей драгоценной особы.

Дерек чуть заметно усмехнулся.

– Польщен это слышать.

– Опять ты меня дразнишь! – одернула его Джин. – По правде говоря, я… я думала о Феликсе.

– О твоем бывшем муже?

Надо же, запомнил!

– И почему это я уже не чувствую себя польщенным?

– Не язви. – Джин вздохнула. – Я думала о нем совсем не в этом смысле.

– И в каком же – в этом?

– В любом! – отрезала Джин, запоздало сообразив, что ее фразу можно истолковать двояко. И, остро осознавая, что, хотя Дерек не сводит глаз с дороги, все его чувства обращены на нее, нехотя добавила: – Феликс вернулся.

– Вернулся? – Дерек въехал на удобную стоянку около эллинга и, выключив мотор, повернулся к Джин. – Откуда ты знаешь?

– Мне сообщила Мэб. Моя дочь, если помнишь.

– Да, я помню, кто такая Мэб, – отрывисто проговорил он, и Джин вновь удивилась его памятливости. – Когда она тебе звонила?

– Вчера утром, – неохотно ответила Джин, – но это уже не твое дело. Ты спросил, о чем я думаю, я ответила.

– Ответила, – согласился Дерек, скривив губы. – Дозволено ли мне будет спросить: ты знала, что он собирается вернуться?

– Конечно нет! – воскликнула Джин, вновь принимаясь терзать ни в чем не повинный ремешок сумки. – Такое мне и в голову не приходило! Я полагала, что у Феликса с Эдит все всерьез и надолго.

– Как когда-то с тобой, – сухо вставил Дерек.

– Нет. Совсем не как со мной. Когда мы поженились, я была совсем девчонкой.

Дерек окинул ее озадаченным взглядом.

– Но ты ведь наверняка считала, что у вас прочные отношения. Иначе зачем бы…

– Я была беременна, – кусая губы, сказала Джин. Глаза ее от смущения влажно заблестели. – А теперь можешь думать обо мне все, что захочешь.

Дерек коротко взглянул на нее и, выдернув ключи из зажигания, бросил:

– Пошли!

Между тем Дерек выбрался из машины и, распахнув дверцу, достал из багажника корзину для пикника и зашагал по залитой солнцем набережной. Джин пришлось ускорить шаг, чтобы не отстать. Из досок настила торчали гвозди, и она сожалела, что не надела кроссовки. Джин остановилась, чтобы поправить ремешок босоножки, а когда распрямилась обнаружила, что Дерек исчез. Джин гадала, уж не сделал ли он это намеренно. Да, скорее всего гак и есть. Дерек, наверное, понадеялся, что она растеряется и уйдет сама.

– Джин!

Она стремительно развернулась на высоких каблуках, силясь понять, откуда ее окликнули. И тут увидела Дерека. Он стоял на палубе нарядной яхты с высокими мачтами и обтекаемым корпусом, с виду слишком большой, чтобы ею мог управлять один человек.

Напрасно она развернулась так резко. Узкий каблук попал в щель между досками, и Джин отчаянно взмахнула руками, теряя равновесие.

Слово, которое вырвалось у Дерека, никак нельзя было назвать комплиментом ее умственным способностям. И, тем не менее, он с поразительной ловкостью спрыгнул с палубы прямо на мостки и в два гигантских прыжка оказался рядом с Джин.

– Сумасшедшая! – пробормотал он, схватив ее в объятия. И, рывком прижав ее к груди, понес, как ребенка, на яхту.

Джин так испугалась, что и не думала протестовать против такого обращения. Слишком живо она представляла, что могло с ней случиться. Сваи, торчавшие из воды вдоль причала, сами по себе были достаточно опасны, но куда хуже, если бы Джин упала между яхтой и причальной тумбой. Стоило массивному корпусу яхты разок колыхнуться – и… Джин содрогнулась всем телом, представив эту картину, и, когда Дерек поставил ее на ноги, она все еще дрожала.

– Боже, – пробормотал он, обхватив ладонями ее бледное лицо, но, хотя этот жест яснее слов говорил, как он потрясен случившимся, следующие его слова прозвучали грубо и зло: – Какого черта ты напялила эти каблуки?

Джин попыталась дать достойный отпор.

– Но я же не знала, что мне придется ходить по канату! – воскликнула она и вновь похолодела, ощутив, как покачнулась под ногами палуба.

– Это не канат, – раздраженно пробормотал Дерек, запуская пальцы в ее волосы. – Черт побери, это всего лишь дощатый пирс, по которому и полудурок способен пройти без приключений!

– Стало быть, я тогда и вовсе полная дура, – дрожащим голосом проговорила Джин.

Она хотела оттолкнуть Дерека, но в этот миг он отыскал губами ее губы.

– Сумасшедшая, – прошептал он, не прерывая поцелуя. Язык его проник в беззащитную влажную глубину ее рта.

В глазах у Джин все поплыло. Она ничего не могла с собой поделать. Сердце, и так уже неистово бившееся после происшествия на пирсе, сейчас грохотало как кузнечный молот, стремительно разгоняя по жилам кровь.

Умом она понимала, что должна любой ценой остановить Дерека – закричать, вырваться, убежать, но она не могла. Попросту не могла. В кои-то веки она была честна перед собой – и в порыве этой честности осознавала, что не может, не смеет сопротивляться желаниям Дерека.

Не прерывая поцелуя, он ласкал руками ее спину, сжимал упругие ягодицы, вынуждая Джин теснее приникнуть к нему, ощутить, как сильно он желает ее. И она в нетерпении сбросила босоножки, приподнялась на цыпочки, чтобы сильнее прижаться к нему, слиться с его жаркой, мускулистой, жаждущей плотью.

На краткий миг Джин совершенно потеряла власть над собой. Она и думать забыла, что они стоят на палубе яхты, а на пирсе в любой момент может появиться кто угодно. Жадные поцелуи, неистовые ласки Дерека напрочь заглушили в Джин голос здравого смысла. Она хотела лишь одного: пусть Дерек и дальше доказывает ей, что она женщина – слабая, чувственная, желанная… И, лишь когда его рука скользнула под юбку, этот откровенный жест привел Джин в чувство, и она нашла в себе силы оттолкнуть Дерека.

– Ради Бога, не надо! – пролепетала она, дрожащими руками оправляя юбку.

Дерек потрясенно застыл: похоже, он, как и Джин, совершенно забыл, где они находятся.

– Извини, – пробормотал он, и его смуглое лицо порозовело от стыда. – Господи! Ты, наверное, думаешь, что я – сущее животное.

Джин судорожно втянула воздух.

– Н-нет… вовсе нет, – хрипло отозвалась она и отвернулась, ухватившись за поручень. – Хочешь, чтобы я вернулась в гостиницу?

– Ты ведь знаешь, я хочу совсем не этого. – Его тон был неестественно бесстрастным. А затем, словно больше не в силах был продолжать этот разговор, Дерек сухо добавил: – Добро пожаловать на борт «Прекрасной Елены». Я назвал яхту в честь моей матери. Отходим. Мы теряем лучшее время дня.

Обернувшись, Джин молча наблюдала за его четкими действиями. В ее глазах стояли беспомощные слезы. Неужели она и вправду влюбилась в этого мужчину? Вот это была бы выдающаяся глупость!

И все же нельзя отрицать, что Дерек пробудил в ней чувства, какие Джин прежде не испытывала. Глядя сейчас на него, Джин суеверно страшилась той власти, которую вольно или невольно он получил над ней…

Миновало два часа пополудни, когда «Прекрасная Елена» вновь подошла к причалу.

Джин не рассчитывала, что прогулка затянется, хотя могла бы догадаться, когда Дерек достал из багажника корзинку для пикника. Впрочем, это было до того, как она по собственной глупости едва не свалилась в воду с причала. После этого происшествия и того, что за ним последовало, в окружающем мире случилось нечто непостижимое. Какие бы чувства ни связывали Джин с Дереком, все они исчезли бесследно, испарились, словно капли воды под палящим солнцем. Ничего не понимая, Джин могла лишь гадать, что думает о ней Дерек.

Впрочем, он вел себя так, словно ничего не случилось. Нет, не совсем так… но о сцене, разыгравшейся на палубе «Прекрасной Елены», он не поминал ни словом, и теперь Джин казалось, что ей лишь почудилась в его голосе дрожь неутоленной страсти.

Правда, если отвлечься от этих досадных деталей, прогулка под парусами оказалась просто восхитительной. Дерек управлял громадной яхтой с завидной ловкостью, доказывая тем самым, что он не преувеличивал, когда говорил, что еще мальчишкой все каникулы проводил в море.

Для Джин, ни разу не ходившей под парусом, скользящий бег яхты по волнам, сбрызнутым веселой пеной, наперегонки с чайками показался волшебной сказкой. Она знала, что никак не сможет выразить словами благодарность за этот подарок судьбы, и надеялась только, что Дерек поймет ее чувства.

Однако с той минуты, когда он жарко целовал ее на палубе яхты, когда она буквально взмолилась о пощаде, в их отношениях что-то резко переменилось, и теперь Джин терялась в догадках, как это поправить. Она очень хотела сказать Дереку, что он вовсе ее не оскорбил, что она совсем не считает его грубым животным или кем там еще он себя вообразил, – хотела, но никак не могла подобрать слов. Как будто человек, которого она знала, исчез бесследно, а на его месте появился какой-то незнакомец. Джин пугала сама мысль о том, чтобы заговорить с этим чужаком на такую слишком… интимную тему, и на протяжении всей прогулки между ними сохранялось вежливое отчуждение, неприятное обоим.

Не то чтобы Дерек вовсе с ней не разговаривал. Напротив, он все время показывал Джин разные интересные места на побережье, привлекал ее внимание к причудливым нагромождениям скал. Почти как профессиональный гид, с горечью думала Джин, уверенная, что сейчас Дерек сожалеет о том, что вообще пригласил ее на эту прогулку.

Около часу дня они пообедали, встав на якорь в укромной бухточке, где, казалось, не ступала нога человека, хотя, насколько было известно Дереку, думать так было бы по меньшей мере наивно.

И тем не менее, Джин едва не поддалась искушению, когда Дерек предложил ей поплавать, в каюте, мол, найдется купальный костюм. Джин, однако, ужаснулась одной мысли о том, чтобы предстать перед ним в купальнике, принадлежавшем, быть может, какой-нибудь худышке.

Размышляя о том, что, быть может, упустила наилучший шанс что-то исправить в их отношениях, она услышала громкий всплеск – это Дерек нырнул в воду, и Джин стоило немалого труда не броситься опрометью к борту и не посмотреть, как он плывет.

И вот теперь они вернулись к начальному пункту своего путешествия, все так же чужие друг другу, и Джин решила, что это, пожалуй, к лучшему. В конце концов, их отношения все равно ничем хорошим не закончились бы, и Дерек, быть может, теперь это тоже понимает.

 

11

Джин стояла у трапа, когда на палубе появился Дерек.

На сей раз она не стала надевать босоножки. Наденет позже, когда доберется до набережной. Проклиная чуть ощутимую дрожь в своем голосе, Джин спросила:

– Ты готов?

– Я всегда готов, – сухо ответил Дерек, как-то странно глядя на нее. – Вопрос в том, готова ли ты.

– Я?! – Голос Джин опасно зазвенел, и она мысленно одернула себя. – Разумеется. С какой стати мне не быть готовой?

– Ты уже простила меня за то, что я поставил тебя в неловкое положение?

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– А я думаю, что понимаешь. Что бы ты обо мне ни думала, я не имею привычки совращать своих… спутниц на виду у всех.

Джин покачала головой.

– Это не имеет значения…

– Для меня – имеет. И не притворяйся, будто не знаешь, о чем я говорю. С чего бы еще ты все четыре часа держалась со мной, как с чужим?

Джин потрясенно воззрилась на него.

– Так это я держалась с тобой, как с чужим? – Она возмущенно фыркнула. – Я только брала пример с тебя.

– С меня? – Дерек, похоже, искренне опешил. Он провел рукой по темным встрепанным ветром волосам. Господи, а как же еще я должен был себя нести?! Ты дала мне ясно понять, причем не единожды, что считаешь мое поведение отвратительным. И знаешь что? Сегодня я и сам себе был отвратителен.

– Думаю, нам пора, – поспешно сказала Джин. – Шарлотта, верно, удивляется, куда это мы делись. Уверена, что она не представляла, как надолго может затянуться наша прогулка. Я… я в самом деле очень благодарна тебе за то, что впервые в жизни ходила под парусом. Это было чудесно!

– В самом деле? – Дерек скривил губы.

– Во всяком случае, для меня, – твердо ответила Джин, обходя его.

– Даже если я все испортил?

Джин ступила на относительно надежные доски причала и лишь тогда позволила себе оглянуться.

– Портить-то было нечего, – отозвалась она, чуть заметно качнув головой. – Ты идешь?

Дерек нахмурился, но покорно взял корзинку для пикника и вслед за Джин пошел по дощатым мосткам к набережной.

Солнце все еще припекало, и Джин чувствовала, что ее плечи и лодыжки обгорели. Страшно было даже подумать, на что сейчас похоже ее лицо, и она, сев в машину, отвернулась от Дерека.

В гостиницу они доехали в рекордно короткий срок. Джин догадалась, что Дерек предпочел гнать вовсю, только бы не обменяться с ней хоть словом. Что, пожалуй, было и к лучшему. Джин не знала, как долго еще сможет сохранять равнодушный вид, – все ее тело жаждало прикосновений Дерека.

Дерек затормозил у гостиницы и, когда Джин хотела выйти из машины, властно положил руку на ее бедро.

– Прости меня, – сказал он тихо.

Джин не знала, что сильнее волнует ее, низкий голос Дерека или его горячая рука на ее бедре.

– Сам не знаю, что на меня нашло. Если тебя это утешит, могу признаться, что ты пробуждаешь во мне наихудшие инстинкты.

– Что ж, тогда… тогда будет только лучше, если мы больше не увидимся. – Голос Джин дрогнул, но она с вызовом встретила чувственный, полный желания взгляд Дерека. – Ты же не хочешь… повторения?

Джин показалось, что Дерек хочет возразить ей, однако он, сдавленно выругавшись, отдернул руку. Она вздохнула с облегчением, но, как выяснилось, поторопилась.

– Тем не менее, мы еще увидимся, – пообещал он, и Джин понадеялась, что ей лишь почудилась в его голосе мрачная решимость. – Скоро. Завтра вечером на вилле «Левкадия». – Он откинулся на сиденье. – До встречи.

Джин не помнила, как поднялась по ступенькам и вошла в гостиницу. Ноги у нее подкашивались, и к тому же она ощущала взгляд Дерека, скользивший, как ей показалось, по ее округлым бедрам. Джин торопливо одернула юбку и едва не споткнулась. Наконец она скрылась в прохладном вестибюле – и тут же, как назло, столкнулась с Оливией.

– А, вот и ты! – В голосе девушки прозвучало явное раздражение, и Джин испугалась, как бы племянница не устроила сцену. Оливия, однако, лишь ворчливо осведомилась: – А где Дерек?

– Я не… то есть он, наверное, уехал. – По правде говоря. Джин просто не знала, где сейчас Дерек, и не желала знать.

– Уехал? – Оливия уставилась на нее. – Ой, тетя Джин, неужели ты даже не пригласила его зайти?

Джин мысленно застонала, но от необходимости отвечать ее избавило появление Шарлотты.

– Джин! – воскликнула она, – судя по твоему виду, ты отменно отдохнула.

– Правда? Джин вовсе не была уверена, что ее внешний вид позволяет делать такие выводы, но поспешно согласилась с сестрой, только бы избежать ссоры с Оливией. Честно говоря, мне не терпится нырнуть под душ. Она выразительно обмахнулась рукой. – Ужасная жара.

– Да уж вижу. Тебе следовало одолжить у меня шляпу.

– Мама, Дерек уехал, – вмешалась Оливия.

– Уехал?! – вскричала Шарлотта, и Джин вдруг поняла, что больше всего это известие обеспокоило мать, а не дочь. Сестра вновь перевела взгляд на Джин. – Где он? Разве он не довез тебя до гостиницы?

– В общем да, – ровным голосом подтвердило Джин. – Но он, кажется, думал, что если вы все равно увидитесь завтра вечером…

Шарлотта озабоченно покачала головой.

– Это не похоже на Дерека – уехать не попрощавшись, – проронила она, хмурясь. – Скажи, у Вас все было хорошо? Ты не поссорилась с ним? После того, что я тебе рассказала…

– Да ладно, мам! Оливия раздраженно взмахнула рукой. – Тетя Джин, скорее всего, права. Ты же знаешь мамочку нашего Дерека. Бьюсь об заклад, она велела ему вернуться пораньше, чтобы озадачить его какой-нибудь ерундой. Еще бы, он ведь смылся от нее на целых пять часов!

Оливия, не смей ехидничать! – одернула дочь Шарлотта. – Нельзя подсмеиваться над Элени только потому, что она полагается на помощь своего сына. Не забывай, сколько ей пришлось пережить.

– О да, конечно! – язвительно согласилась Оливия. – Какое страшное несчастье – выйти замуж за миллионера и полжизни прожить на роскошной вилле! Прямо сердце кровью обливается!

– Оливия! – Теперь Шарлотта разозлилась уже не на шутку. – Я не потерплю, чтобы ты в подобном тоне говорила о своей будущей свекрови. Ты отлично знаешь, что минувший год она по большей части провела в больнице. У нее был инсульт, понимаешь ты, инсульт! Неужели ты способна упрекать бедную женщину в том, что она слишком много времени проводит со своим сыном?

– У нее, между прочим, два сына, – мрачно ответила Оливия, – но я что-то не видела, чтобы Николас мчался высунув язык по первому ее зову.

– Потому что он такой же эгоист, как ты! – отрезала Шарлотта. – А теперь, если тебе больше нечего сказать, ступай помоги отцу. Он в погребе, проверяет запасы вин.

– Но я только что сделала прическу! – почти взвыла Оливия.

– Ну и что?

Шарлотта властно вскинула брови – и девушка, с отвращением передернув плечами, поплелась прочь. Джин тоже собралась уйти, но Шарлотта положила руку ей на плечо.

– Мне нужно с тобой поговорить, – объявила она, и страхи всколыхнулись в душе Джин с новой силой. – Думаю, сестричка, тебе есть о чем мне рассказать.

После ужина Джин решила пройтись. Ей совсем не улыбалось улечься в постель и еще часа два-три, страдая от бессонницы, перебирать в памяти утреннюю сцену на палубе «Прекрасной Елены». Точно так же ей не хотелось ни с кем об этом говорить. Особенно с Шарлоттой, которая, судя по всему, куда больше была озабочена возвращением Феликса.

Феликс…

Джип глубоко вздохнула и, сбросив босоножки, ступила на пляж. Вот о чем хотела поговорить с ней Шарлотта, о Феликсе. Пока Джип была на морской прогулке с Дереком, позвонила Мэб и рассказала Шарлотте о том, что творится дома. Она решила, что мать наверняка поведала обо всем сестре, – вот почему у Шарлотты был такой оскорбленный голос, когда она сказала Джин, что хочет с ней поговорить. Шарлотта желала знать, что думает обо всем этом Джин и почему утаила от нее эту новость.

К несчастью, Джин так обрадовалась, что сестра не разоблачила ее отношения с Дереком, что напрочь забыла о сдержанности. В итоге Шарлотта осталась в полной уверенности, что Джин никоим образом не намерена возвращаться к Феликсу, в силу чего использовать этот предлог для срочного отъезда в Штаты стало совершенно невозможно.

– Этот тип – полнейшее ничтожество! – заявила Шарлотта, ободряюще сжав плечо Джин. – Даже Мейбл с этим согласна. Джин, не смей даже слушать то, что он плетет девочке, чтобы вызвать ее сочувствие! Радуйся тому, что это произошло в твое отсутствие, и тебе нет нужды подбирать объедки с чужого стола!

«Объедки с чужого стола» – эти слова Шарлотты преследовали Джин. Вот чем, стало быть, сестра считает Феликса? Сколько бы Джин ни настрадалась от тирании мужа, она все же не стала бы ликовать оттого, что он несчастен. Он, в конце концов, отец Мэб, а значит, заслужил малую толику уважения.

Джин тяжело вздохнула. Сейчас у нее не было ни малейшего желания думать о Феликсе. Быть может, утром она найдет в себе силы серьезно обдумать эту ситуацию. Сегодня же вечером ей не хотелось забивать голову проблемами, которые по большей части возникли по ее же вине. Сейчас Джин нужно было лишь одно: наслаждаться теплым ветром, который играл ее волосами, да вдыхать соленый запах моря, бившегося о песчаный берег в нескольких шагах от нее.

Фонари, горевшие у подножия лестницы, остались далеко позади, и Джин подумывала, не повернуть ли назад, когда вдруг ощутила, что она на пляже не одна. Не то чтобы она услышала чьи-то шаги, нет, просто почувствовала чужое присутствие, уловила слабое дыхание.

Ее охватила паника. Неужели кто-то видел, как она вышла из гостиницы, и решил пойти следом? Неужели спустился за ней по лестнице, держась на приличном расстоянии, и крался по пляжу, пока не решил, что здесь, вдалеке от людей, их никто не услышит?

Был только один способ это выяснить. Твердя себе, что у нее просто разыгралось воображение – или же это может быть кто угодно, Кайл Харлоу, например, – Джин настороженно оглянулась…

И от неожиданности даже приоткрыла рот. Кайл Харлоу, как же! Сделав глубокий вдох, Джин развернулась к своему преследователю.

– Ты что здесь делаешь?

– Иду за тобой, что же еще, – сухо отозвался Дерек, сунув руки в карманы шелковых брюк. – Знаешь, тебе не следует ходить тут одной. Это неразумно.

– Потому что я могу наткнуться Бог весть на кого? – мрачно уточнила Джин. – Что верно, то верно. Ты это только что доказал.

– Меня тебе не нужно бояться! – с горячностью возразил Дерек. – Мне казалось, сегодня утром мы уже все уладили. Я же попросил у тебя прощения. Что еще я могу сделать?

– Может быть, отвязаться от меня? – ядовито предложила Джин, хорошо осознавая, что разговор не задался с самого начала. Она-то надеялась, прогуливаясь в одиночестве, собраться с мыслями и взять себя в руки, но неожиданная встреча с Дереком лишила ее остатков самообладания.

– Ты же знаешь, что этого я не могу сделать, – отозвался Дерек и вперил задумчивый взгляд в ночное небо. – Я не хотел сегодня приходить сюда. Когда я ушел из дому, я понятия не имел, куда направляюсь.

– И пришел сюда.

Дерек кивнул.

– Повидаться с Оливией?

– Нет, не повидаться с Оливией! – грубо отрезал он. – Я пришел увидеть тебя. Неужели не понимаешь? Я хотел быть с тобой. Я не был уверен, что сегодня утром ты мне поверила, – и теперь вижу, что оказался прав.

Джин прикусила нижнюю губу. Искушение взглянуть на Дерека украдкой, когда он не знает, что она смотрит на него, оказалось чересчур велико. Зная, что это безумие, она, тем не менее, не могла оторвать от него глаз.

Этим вечером Дерек был одет во все черное: черная шелковая рубашка, просторные брюки, под воздействием ветерка облеплявшие его сильные мускулистые ноги. Джин помнила, как эти ноги сжимали ее бедра, помнила, какова на ощупь курчавая поросль черных волос на груди, которая сужалась к талии, точно стрела, указывая на…

О Господи!

Сквозь зубы втянув воздух, Джин поспешно отвела взгляд. И лишь сейчас поняла, что должна немедленно, не теряя ни минуты, уйти прочь. Если Дерек последует за ней в гостиницу – пусть. В ярко освещенном вестибюле ей будет гораздо спокойнее, хотя и опасается она не Дерека, а саму себя.

– Ты помогла мне, – сказал он в ту самую минуту, когда Джин уже хотела пойти прочь.

От этих слов она застыла на месте и недоверчиво спросила:

– То есть?

Дерек, обернувшись, окинул ее усталым взглядом.

– Тем, что пришла сюда, – пояснил он ровно. – Чем же еще? До сих пор ты мне нисколько не помогала. Мне просто повезло, что я увидел, как ты выходишь из гостиницы.

– Повезло?

Джин постаралась вложить в это слово как можно больше сарказма – и позорно провалилась. Быть может, дело в том, что речи Дерека не на шутку испугали ее. Их мимолетная связь не могла, не должна была превратиться в такое…

Она не могла дольше здесь оставаться, но, когда двинулась прочь, Дерек снова заговорил:

– Не уходи. Пожалуйста.

– Так надо. – Сейчас Джин не смела смотреть на него.

– Почему?

И он еще спрашивает!

– Ты сам знаешь, – глухо проронила она. – Ты вообще не должен был приходить сюда.

– Я знаю, почему ты хочешь уйти, – хрипло сказал Дерек, – но это неправильно. Что мы делаем плохого? Я не прикасаюсь к тебе, верно? И не заставляю тебя прикасаться ко мне.

– Но ты хочешь этого! – помимо воли вырвалось у Джин.

– Да, – признал он, – но ведь этого хотим мы оба. Просто ты не желаешь это признавать.

– Неправда!

– Нет, правда. – Дерек был настойчив до жестокости. – Мы созданы друг для друга. Вот ты стоишь здесь в скромном платьице, сердитая такая… И хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя. Когда ты признаешь, что это так?

– Никогда.

Вся дрожа, Джин обхватила себя руками за плечи. Она словно пыталась защититься… но что может защитить ее от Дерека? Да, она желает его. И разве может быть иначе? Он единственный мужчина в мире, которого она…

Джин поспешила оборвать себя, пока не сделала последнее признание. Нет, сказала она себе гневно, я не люблю его! Я не могу любить его. Это означало бы только одно – катастрофу.

– Я ухожу, – сказала она дрогнувшим голосом, стараясь не замечать, как луна посеребрила темные волосы Дерека, высветив резкие точеные черты его лица. У него усталый вид… но ей-то что за дело? – Уже поздно.

Дерек безразлично пожал плечами.

– Как хочешь. Лично я иду купаться.

Джин взглянула на него с неподдельным испугом.

– Не смей! – воскликнула она, видя, что он потянулся к поясу брюк. – Я хочу сказать… – Она изумленно покачала головой. – Неужели ты пойдешь в воду… в нижнем белье?

– Я не ношу нижнего белья, – ответил Дерек, расстегивая рубашку.

Джин почти по-детски приоткрыла рот, когда его брюки соскользнули на песок. Дерек не лгал, он и вправду не носил нижнего белья. Явно не беспокоясь, о том, в каком состоянии Джин, он повернулся и целеустремленно вошел в воду.

Джин знала, что должна уйти. Знала с уверенностью, которая граничила с истерикой. И все же не ушла. На подгибающихся ногах она подошла поближе к воде и, затаив дыхание, смотрела, как Дерек шел и шел, пока вода не скрыла его по пояс. Тогда он головой вперед нырнул в волны и исчез.

Боже милосердный!

Прижав к губам кончики пальцев. Джин не отрывала глаз от места, где он исчез. Во рту у нее пересохло, глаза слезились от напряжения, но она все смотрела – пока не разглядела в волнах черноволосую голову. Джин было так страшно, так страшно…

Она не заметила, как забрела на мелководье, – ей вдруг показалось, будто Дерек не вернется. Джин понятия не имела, что тогда станет делать. Плавать она умеет, но вряд ли справится с прибоем. Впрочем, Дерек повернул к берегу, и Джин, шатаясь, выбралась на песок. Подол юбки намок в соленой воде.

– Присоединяйся ко мне! – крикнул Дерек.

– Это ни к чему. – Джин не заметила, что подняла и прижала к груди его одежду. – Выходи из воды.

– Зачем? Все равно мне больше нечем заняться. Ты не хочешь говорить со мной, так что…

– Уверена, что Оливия будет счастлива увидеть тебя. К тому же ты замерзнешь, а у тебя даже нет полотенца, чтобы вытереться.

– Вода теплая, – заверил ее Дерек, – но мне приятно, что ты печешься о моем здоровье. Может быть, еще не все потеряно. – Голос его смягчился. – Иди ко мне.

Джин помотала головой и отвернулась.

– О Боже, Дерек! – прошептала она, утыкаясь лицом в мягкий шелк его рубашки, и едва не вскрикнула, когда его мокрые сильные руки обхватили ее талию.

– Что – «О Боже, Дерек!»? – спросил он и прижал к себе Джин так крепко, что она застонала. – Пожалуйста, не противься. Ты нужна мне. Мы нужны друг другу.

– Нет!

Почти готовая сдаться, Джин отрезвела от собственного крика. Выронив одежду Дерека и даже не заметив этого, она вырвалась из его объятий и бросилась бежать по пляжу – так, словно за ней гнался сам дьявол, искушавший прародительницу Еву.

 

12

Шарлотта сообщила, что машина с виллы «Левкадия» заедет за ними ровно в семь, и за четверть часа до назначенного времени Джин превратилась в комок нервов.

Перед этим она часа два перебирала свой скудный гардероб и, скрепя сердце, остановила выбор на том самом черном платье, которое надевала, отправляясь в бар отеля аэропорта имени Кеннеди. Черное платье пробуждало в ней слишком много воспоминаний, по большей части нежелательных, и Джин надеялась, что Дерек не решит, будто она надела это платье нарочно, чтобы напомнить ему об обстоятельствах их знакомства.

Глядя на свое отражение в зеркале, Джин поджала губы. Брось, сказала она себе с горечью, с чего бы Дереку так подумать? Вряд ли он счел нужным хранить в памяти такие ничтожные мелочи. Да, его влечет ко мне, этого нельзя отрицать, но не стоит обманываться: Дереку не нужно от меня больше, чем он уже получил в ту злополучную ночь.

И все же вчера вечером…

Но об этом Джин думать сейчас не хотела. Она так и не поняла, что произошло, знала только, что всю минувшую ночь и сегодняшний день безуспешно пыталась выбросить из головы вчерашнюю сцену на пляже.

Джин ожесточенно твердила себе, что Дереку по большому счету на нее наплевать. Он может дразнить или соблазнять ее, но она лишь одурачит саму себя, если станет ждать от него чего-то большего. Дерек женится на Оливии, Дерек должен жениться на Оливии. А она, Джин, для него – лишь последнее «прости» холостяцкой свободе.

Как бы то ни было, сейчас у нее просто нет времени размышлять об их отношениях. Да и какие там отношения! Обыкновенная интрижка, в которую Джин вовсе не стоило ввязываться. Не годится она ни для кратковременных интрижек, ни для продолжительных романов. Без малого два десятка лет прожив в браке с Феликсом, она давно должна была бы это понять. Позволив Дереку втянуть ее в легкомысленный флирт, она только нажила лишние неприятности.

Алекос, Шарлотта и Оливия ожидали ее внизу. Джин подумала, что рядом с великолепными нарядами сестры и племянницы, должно быть, смотрится истинной замарашкой. Видимо, в семье Галанакисов туалеты были единственной статьей расходов, когда деньги тратились без малейшего намека на экономию.

– Ты очень мило выглядишь, – прощебетала Шарлотта, подхватывая Джин под руку.

– Ты тоже, – искренне ответила она, любуясь длинным платьем из тафты. – Этот цвет тебе очень к лицу.

– Правда? – Шарлотта явно обрадовалась. – Что ж, сегодня вечером мне сам Бог велел одеться поприличнее. – Она понизила голос: – Помалкивай об этом, но, по-моему, Оливия надеется сегодня наконец услышать от Дерека заветные слова. – Шарлотта многозначительно сжала руку сестры. – Правда, чудесно?

– Очень, – выдавила Джин, ощутив, как болезненно сжалось сердце. – Машина еще не приехала?

– Судя по всему, уже приехала, – объявил Алекос, увидев в дверях шофера в ливрее. – Идем, дамы?

Оливия взяла отца под руку, и все чинно двинулись к ожидавшему у гостиницы длинному черному лимузину. Женщины уселись сзади, Алекос – впереди, рядом с водителем. Лимузин плавно двинулся с места и вскоре свернул на то самое шоссе, по которому вчера утром ехали Дерек и Джин.

– Как это мило со стороны Ангелиди прислать за нами машину! – восторженно заметила Шарлотта, совершенно не подозревая, в каком состоянии пребывает сестра. – Это значит, что Алекос сможет спокойно позволить себе выпить, не беспокоясь о том, что ему еще придется ехать назад.

– Ну а я думаю, что Дерек мог бы и сам заехать за нами, – обиженно пробурчала Оливия. – Или хотя бы Николас. Мы ведь, в конце концов, почти что члены семьи.

– Вот именно – «почти», – подчеркнула ее мать, обеспокоенно покосившись на шофера. И поспешила сменить тему: – Джин, тебе нравится платье Оливии? Работа знаменитого модельера.

– А… да, конечно. – Джин заставила себя посмотреть на девушку. Даже в полумраке салона машины хорошо были видны складки алой тонкой ткани, выгодно подчеркнувшие ее высокую грудь, – Превосходное платье. Это шелк?

– Что же еще? – самодовольно отозвалась Оливия. – Я намерена привыкнуть к таким нарядам.

– Оливия!

Шарлотта опять недовольно покосилась на дочь, и у Джин едва хватило сил сохранить на лице маску равнодушия. Она не могла не думать о том, знает ли Дерек, как меркантильна его будущая жена, и что больше привлекает Оливию – сам он или финансовое благополучие, которое сулит брак с сыном Ангелиди.

Джин старалась отогнать недобрые предчувствия – но безуспешно. Тем не менее, когда машина въехала в поместье Ангелиди, ее охватил почти детский восторг. Забыв о собственных бедах, которые всю поездку не давали ей покою. Джин жадно выглядывала в окно лимузина – ей не терпелось поскорее увидеть дом Дерека.

Буйная тропическая зелень уступила место белоснежным оградам паддоков, где тут и там мелькали лоснящиеся спины и серебристые гривы лошадей. Наверняка чистокровки, подумала Джин, гадая, катались ли Дерек и Оливия верхом. Возможно, и катались, верховая езда, как и парусный спорт, – увлечения состоятельных людей.

Упоительный аромат роз царил в вечернем воздухе, незримым облаком окутывая машину. За изгородью из гибискуса, усыпанного алыми цветами, лимузин свернул на ярко освещенный двор, где пышно цвели яркие герани.

– Великолепно, правда? – самодовольно прошептала Шарлотта, довольная впечатлением, которое произвело на Джин поместье Ангелиди. – Погоди, еще увидишь дом!

Джин очень хотелось сказать, что она его и так видит, но по тону сестры догадалась, что за белыми стенами изящного особняка скрывается элегантная роскошь, доступная лишь истинному богатству. Опоясавшая дом терраса, на мраморных колоннах которой покоились балконы, забранные витыми чугунными перилами, сама по себе намекала, какое великолепие внутри.

Дворецкий в ливрее распахнул перед гостями двустворчатые двери, и они оказались в огромном, с высоким потолком вестибюле. Над лестницей ярко горела люстра, и свет ее искрился в струях фонтана, который бил в центре холла. У подножия лестницы стояли высокие вазы с цветами, в стенных нишах мерцали благородной бронзой изящные статуэтки. Цвет и свет царили здесь в таком великолепном смешении, что разум попросту отказывался воспринять реальность этой красоты.

– Что я тебе говорила? – прошептала Шарлотта.

Из арочного проема им навстречу вышел высокий безупречно элегантный мужчина. По резким точеным чертам лица Джин мгновенно поняла, кто перед ними.

– Шарлотта, Алекос, Оливия.

Хозяин дома пожал руку Алекосу. Руку Шарлотты он на европейский манер поднес к губам – для символического поцелуя. Оливия, шагнув вперед, расцеловала будущего свекра в обе щеки, и Джин показалось, что Константинос Ангелиди предпочел бы менее фамильярное приветствие. Однако голос его остался теплым и дружелюбным:

– Рад, что вы смогли приехать к нам.

– И для нас это большая радость! – пылко объявила Шарлотта. Вытолкнув Джин вперед, она продолжала: – Позвольте вам представить мою сестру Юджинию Гловер.

– Миссис Гловер! – Отец Дерека окинул Джин взглядом, в котором светилась искренняя радость. – Мне очень приятно наконец-то познакомиться с вами. – Он взял ее руку в свои, задержав ее, как показалось Джин, чуть дольше, чем требовали приличия, и испытующе заглянул ей в лицо. – Моя жена плохо себя чувствовала, понимаете? Поэтому нам пришлось отменить предыдущее приглашение.

– Понимаю.

Джин смешалась от незаслуженно теплого приема, да к тому же осознавала, что Галанакисы следят за ними с неподдельным любопытством. Правда, у этого любопытства был откровенно неприязненный оттенок, по крайней мере, со стороны Оливии, и Джин, пытаясь высвободить руку, пробормотала:

– Надеюсь, сегодня вечером госпожа Ангелиди чувствует себя лучше.

– О да, намного лучше, – заверил Константинос, с неохотой отпустив ее руку. – Пойдемте же. – Он сделал изящный жест, давая понять, что адресует приглашение и остальным гостям. – Элени ждет нас на террасе. Я подумал, что перед ужином, если вы не против, мы могли бы выпить на свежем воздухе.

Джин почти не разглядела роскошное убранство комнат, через которые Константинос вел их на террасу. Она была слишком смущена тем исключительным вниманием, которое оказывал ей хозяин дома, и чересчур остро чувствовала, что Шарлотта втихомолку злится на такое пренебрежение к ее особе.

– А где Дерек? – резко спросила Оливия.

Раздражение придало ее голосу визгливость, но Константинос Ангелиди даже не дрогнул.

– Теодорус скоро присоединится к нам, – сказал он, когда они вышли на террасу, где рокот моря слышался громче. Под тентом, трепетавшим на ветру, были расставлены удобные плетеные кресла и шезлонги. – Вот и мы, Элени. Наши гости прибыли.

Сбоку от тента стояла тележка с напитками и возле нее – слуга в белой куртке, но внимание Джин мгновенно привлекла темноволосая женщина, которая с явным усилием поднималась из выложенного подушками кресла-качалки. Она была так бледна и болезненно хрупка, что Джин захотелось броситься к ней и заверить, что ей вовсе незачем приветствовать их стоя.

Этикет, однако, требовал, чтобы она сдержала свой порыв, да и узкое худощавое лицо Элени Ангелиди было воплощением надменной гордости. И красоты, подумала Джин, той же красоты, что жила в чувственных губах и в непроглядно-темных глазах Дерека, Без сомнения, в нем смешались черты и отца, и матери, породив тем самым редкостный образец мужской красоты. У Джин пересохло во рту, когда она подумала, что сейчас увидит Дерека в обществе его родителей.

– Элени! – Шарлотта, явно не готовая к тому, что ее сегодня задвинут на задний план, стремительно прошла мимо Константиноса и Джин и взяла руки Элени Ангелиди в свои. – Как приятно снова увидеться с вами! Как вы себя чувствуете? Мы все так о вас беспокоились!

Разве? Джин отлично помнила, что о болезни Элени Шарлотта и Оливия говорили лишь единожды, да и то довольно пренебрежительно. Она ничуть не удивилась, когда мать Дерека холодно отклонила эту неуклюжую попытку выразить ей сочувствие.

– Уверяю вас, Шарлотта, я чувствую себя намного лучше, – бесстрастно проговорила она. – Как вы поживаете? Оливия, помнится, говорила, что в последнее время вас преследуют головные боли. Надеюсь, ничего серьезного?

Шарлотта одарила дочь неприязненным взглядом.

– Оливия преувеличивает, – чопорно заверила она, и Джин заподозрила, что за такие разговоры девушке еще достанется на орехи. – Я чувствую себя отлично.

– Что ж, рада слышать.

– Дорогая, это миссис Гловер. – Константинос Ангелиди искусно вклинился в разговор жены с Шарлоттой, повергнув тем самым Джин в нешуточное смущение. – Помнишь. Теодорус рассказывал о ней?

– О да, конечно. – Пока Джин гадала, что такого Дерек наговорил о ней своим родителям. Элени Ангелиди протянула ей изящную тонкую руку. – Добро пожаловать, миссис Гловер. Я так рада, что вы смогли принять наше приглашение.

– Я… – Джин украдкой взглянула на сестру, которая уже не скрывала раздражения. – Вы так добры, что пригласили меня. Пожалуйста, зовите меня просто Джин.

– Кстати, я должна сказать, как мы все благодарны Дереку… Теодорусу за то, что он вчера утром взял Джин на прогулку по морю, – вставила Шарлотта, явно не желавшая оставаться в стороне. – Это было очень мило с его стороны.

Губы Элени дрогнули, и она, выразительно изогнув аристократическую бровь, взглянула на мужа.

– Сомневаюсь, что Теодорус пригласил миссис… Джин на прогулку только ради того, чтобы прослыть милым, – сухо заметила она.

Джин, которая внутренне сжалась оттого, что сестра попыталась принизить ее, была не единственной, кто ломал голову, что же означали эти слова. Элени между тем посмотрела за их спины, и нежная улыбка озарила ее тонкое смуглое лицо.

– А вот и Теодорус. Быть может, спросим у него, почему он так поступил?

 

13

Джин подавила зевок и отогнала прочь искушение поставить локоть на стол, чтобы подпереть кулаком голову. Головная боль, терзавшая ее уже не один час, была скорее всего следствием выпитого вина… или же Джин просто невмоготу стало смотреть, как Шарлотта старается подольститься к Константиносу и Элени Ангелиди. Такой черты характера Джин прежде у сестры не замечала, и зрелище ее стараний могло бы казаться жалким, если бы не было таким отталкивающим.

И уж конечно ее головная боль никак не была связана с тем, что с той самой минуты, когда Дерек присоединился к ним, его вниманием целиком завладела Оливия. Так и должно быть, строго твердила себе Джин, презирая ядовитую змею ревности, которая ворочалась в ее сердце. Кто знает, вдруг, если бы она не повстречалась на пути Дерека, он и Оливия теперь были бы помолвлены? Она просто спятила, если решит, что, поскольку отец и мать Дерека дружески отнеслись к ней, она что-то значит для самого Дерека. И верно, ведь, кроме двух-трех небрежных фраз, с которыми Дерек обратился к ней, едва появившись на террасе, более они не обменялись ни словом.

Возможно, Джин было бы легче, если бы за столом она не сидела напротив Дерека. Ее соседями по столу были Николас, которого затащили на ужин скорее всего для ровного счета, и Алекос. Муж Шарлотты, конечно, славный человек, но не способен говорить ни о чем, кроме своей гостиницы. Что до Николаса, он явно предпочел бы сидеть рядом с Оливией, и Джин подозревала, что с ней ему так же скучно, как ей с Алекосом.

Впрочем, ужин, слава Богу, скоро закончится. Джин уже потеряла счет подаваемым блюдам, и, хотя многие из них считались лишь легкими закусками, с ее точки зрения, они были слишком сытными. Фаршированные оливки, маринованные анчоусы, баклажаны с телячьим фаршем и помидорами – все это, конечно, вкусно, но, когда эти блюда подают перед жареным ягненком с запеченным в мясном соусе картофелем, – это уже чересчур.

А может быть, она сама виновата в том, что не может, как все, наслаждаться ужином? Не будь она так подавлена, наверняка с удовольствием отведала бы эти изысканные блюда греческой кухни, а если бы не выпила столько молодого вина – не чувствовала бы себя сейчас жалкой и несчастной.

Джин твердо отказалась от всех экзотических десертов, которые подавали перед кофе. Пирожные с кремом, персики в ромовом сиропе, печенье в сахарной глазури – подобных яств Джин всегда избегала, а уж теперь в особенности. Впрочем, Оливия и Шарлотта с лихвой возместили ее умеренность, причем сестра усердно нахваливала хозяйке дома качество и вкус стряпни. С некоторым злорадством Джин подумала, что, хотя Шарлотта всегда отличалась стройностью, ее дочери следовало бы следить за фигурой. Оливия и сейчас уже полновата, а уж со временем…

Тут Джин одернула себя. Господи, да кто она такая, чтобы думать об этом?! Просто она позволяет своим чувствам к Дереку взять верх над всегдашним здравым смыслом, а это следует немедленно прекратить. Как бы надолго ни затягивалась неизбежная развязка, рано или поздно ей придется вернуться в Штаты, а значит, надо думать о тех проблемах, которые ожидают ее дома.

– Может быть, выпьем кофе на террасе? – предложила Элени.

Поскольку возражений не последовало. Джин одной из первых встала из-за стола. Она с нетерпением ждала той минуты, когда сможет глотнуть свежего воздуха, а потому обогнала всех.

Дальнюю сторону террасы окаймляла низкая чугунная ограда. Привлеченная рокотом моря, Джин направилась прямиком туда.

– Наслаждаешься видом?

Обернувшись, она увидела, что Дерек стоит рядом. В черном шелковом костюме и в светло-серой рубашке он выглядел куда респектабельнее, чем прошлой ночью, когда стоял перед ней нагой.

Как он может так стремительно меняться? То холоден как лед, а миг спустя уже пылает страстью. Голова у Джин шла кругом, а Дерек будто нарочно держался так, словно они едва знакомы, хотя обоим слишком даже хорошо известно, что это не так.

Вернее, мне известно, поправила себя Джин, осознавая, что слишком дает волю чувствам. Почему бы мне просто не смириться с тем, что одна единственная ночь с Дереком так много значит для меня?

– Здесь очень красиво, – ответила она, намеренно не глядя на Дерека, – Я и не представляла, что мы так близко от моря. А где твоя невеста? Разве тебе не следует ее развлекать?

– У меня нет никакой невесты, – холодно ответил он. – И с каких это пор тебе есть дело до того, чем я занят?

Джин крепко сжала губы. Ответ Дерека уязвил ее сильнее, чем, вероятно, он рассчитывал, и придумать достойную отповедь было нелегко.

– Ты прав. Меня это совершенно не касается. Я не имею права высказывать свое мнение, когда речь идет о тебе.

– Ты имеешь на это все права, – пробормотал он, отвернувшись. Губы его на мгновение сжались с такой силой, что побелели. – Это моя вина. После вчерашнего вечера я был уверен, что вызову у тебя вспышку ревности. Не говоря уж о том, что весь вечер я страстно мечтал оказаться с тобой наедине, и вот мы тратим время попусту.

У Джин на миг перехватило дыхание.

– Я не верю, будто ты весь вечер мечтал, чтобы мы остались наедине! – резко возразила она. – Судя по поведению Оливии, ее ты убедил совсем в другом!

Дерек чертыхнулся.

– Не суди о моих чувствах по тому, как ведет себя Оливия. Моя, как ты ее называешь, невеста действовала так по двум причинам. Причина первая – насолить моему брату. Она знает, что Николас без ума от нее, и, видит Бог, порой мне кажется, что Оливия разделяет его чувства. Причина вторая – потому что она видела, как ты с первого взгляда пришлась по душе моим родителям, а она терпеть не может, когда ее обходят.

Джин широко раскрыла глаза.

– Я тебе не верю.

– Это правда.

– Но Оливия любит тебя…

– Разве? По-моему, у нее на уме совсем другое. Николас, как тебе известно, не старший, а младший сын моего отца.

Джин открыла рот, но тут же закрыла. И, поскольку больше так продолжаться не могло, прошептала:

– Тебе не следует так говорить.

– Почему это?

– Потому что… потому что ты хочешь на ней жениться.

– Да неужели? Год назад у моей матери был инсульт. Врачи предупредили нас, чтобы мы готовились к худшему. – Дерек сделал глубокий вдох. – По счастью, она поправилась, хотя и не окончательно, но прогноз определенно оптимистический.

– Понимаю. – Господи, зачем он это мне рассказывает?

– Нет, не понимаешь! – резко возразил он. – Ты должна понять вот что: когда мать заболела, мы все лезли из кожи вон, чтобы хоть чем-то порадовать ее. Самая заветная мечта ее была, чтобы я женился, и она успела понянчить внуков. – Дерек покачал головой. – До тех пор я всерьез не думал о женитьбе, эгоистично полагая, что время терпит. Хотя мы с Оливией и были друзьями, я никогда не смотрел на нее как на будущую жену.

– Что же изменилось?

Дерек издал невеселый смешок.

– Я мог бы поступить как последняя скотина и сказать, что во всем виновата Оливия, но я готов держать ответ за свои поступки. Мы оказались наедине, она хотела этого, и я этим воспользовался.

– То есть вы стали любовниками, – негромко уточнила Джин.

Дерек вздохнул.

– Можно и так сказать.

– А твои отец и мать это одобрили?

– Не думаю, чтобы в то время кто-нибудь из нас над этим задумывался. Моя мать была тяжело больна, ее жизнь висела на волоске. Я только хотел порадовать ее. – Он скривил губы. – Как говорится, тогда мне казалось, что это хорошая идея.

– Это и сейчас хорошая идея, – поспешно сказала Джин, вспомнив рассказ Шарлотты. – И я надеюсь, что вы с Оливией будете очень счастливы.

– Не смей так говорить! – Глаза Дерека опасно потемнели. – Черт побери, Джин, когда я связался с Оливией, я же не знал, что встречу тебя! Двадцать девять лет моей жизни я только тем и занимался, что жил сообразно своим желаниям, и мысль, что когда-нибудь появится женщина, которая выбьет почву у меня из-под ног, казалась мне совершенно невероятной.

Джин попятилась.

– Не думаю, что нам стоит продолжать этот разговор.

– Почему бы и нет? – Дерек в упор посмотрел на нее. – Хочешь сказать, что я тебе безразличен? Или то, что твой бывший муж решил вернуться, что-то меняет? Я ведь думал о том, что ты мне сказала. Бог свидетель, ни о чем другом я и думать не могу. И, хотя ты твердила, будто рада была избавиться от этого брака, мне порой кажется, что это лишь притворство. Быть может, ты по-прежнему его любишь.

– Быть может… – Джин хотела сказать «да», но это коротенькое слово застряло у нее в горле. – Мое… мое отношение к Феликсу совершенно ничего не меняет. – И сдавленно, с силой добавила: – Представь, каково было бы твоей матери, если бы ты рассказал ей, что творил вчера вечером! – Лицо Джин залила краска стыда. – Бог мой, я не уверена, что твой отец не захотел бы тотчас вышвырнуть меня вон!

– С какой стати?

Дерек впился в нее взглядом, и Джин неловко переступила с ноги на ногу.

– Ты и сам знаешь. Между нами… между нами был только секс, и ничего более. Всего одна ночь. Это и случайной связью не назовешь.

– Тебе лучше знать, – хрипло проговорил он. – Только я вовсе не уверен, что ты права. Во всяком случае, для меня…

– Ради Бога! – Джин судорожно втянула воздух. – Не пытайся одурачить меня. Тебе нужна совсем не такая жена, и ты это отлично знаешь. Я слишком стара для тебя. Я не смогу дать твоей матери внуков, о которых она мечтает. У меня взрослая дочь, которая сама вот-вот обзаведется семьей. Каково ей будет, если я объявлю, что решила снова выйти замуж?

– А. так вот в чем, значит, суть дела? – с горечью проронил Дерек. – Думается мне, что бы ты там ни говорила, а тебе дороже твой Феликс… и его дочь. Дороже меня.

– Неправда!

Джин едва не выкрикнула это, но сдержалась. Каким-то шестым чувством она ощутила, что они уже не одни. К ограде подошел Константинос Ангелиди, и Дерек сунул в карманы пиджака стиснутые кулаки.

– Любуетесь видом, миссис Гловер? – мягко спросил Константинос, и Джин вдруг стало не по себе при мысли, что ему все известно. – Вам следовало бы как-нибудь приехать к нам днем. Клянусь, увидите более впечатляющую картину.

– Уверена, что это так. – Ладони Джин стали влажными, и она поспешно сняла руки с перил. Лихорадочно подыскивая подходящую тему для разговора, она добавила: – Море, кажется, так близко отсюда…

– Так и есть. – Константинос улыбнулся ей, потом взглянул на напряженного сына. – Надеюсь, Теодорус, ты не забыл о приличиях, – сухо сказал он. – Миссис Гловер выглядит немного расстроенной. Что такого ты мог ей сказать?

– Судя по всему, папа, ничего важного, – вежливо ответил Дерек, расправляя плечи. – А теперь, с вашего разрешения…

Он широкими шагами ушел прочь, и Джин стоило большого труда не посмотреть ему вслед. Она боялась, что тогда неизбежно выдаст себя взглядом. Но как может она поверить в любовь Дерека, как может предать интересы родной сестры? Нет, дольше так продолжаться не может. Она должна уехать.

– Мой сын, кажется, сердит, миссис Гловер. – Константинос смотрел вслед Дереку, хмуря седеющие брови. – Я должен извиниться за него. Вообразить не могу, что на него нашло.

Джин осторожно выдохнула.

– Я тоже, – солгала она. И, поскольку собеседник явно ждал какого-то продолжения, пробормотала: – Пожалуйста, называйте меня просто Джин. Когда говорят «миссис Гловер», я чувствую себя такой… – Она хотела сказать «старой», но вовремя остановила себя. – Чужой.

– А вы здесь совсем не чужая, не так ли, миссис Гловер? – К вящему замешательству Джин, Константинос предпочел обращаться к ней все так же официально. – Мне отчего-то кажется, что вы и мой сын хорошо знаете друг друга. Я не прав?

Джин провела языком по вмиг пересохшим губам.

– Спросите у него, сэр, – пробормотала она.

Константинос окинул ее испытующим взглядом.

– Возможно, и спрошу, но сейчас я спрашиваю вас. – Он помолчал. – Итак, миссис Гловер?

Джин неловко переступила с ноги на ногу.

– Спросите у него, – повторила она и после долгой паузы добавила: – Мне не следовало приезжать сюда. Теперь я это понимаю. Надеюсь, вы простите, что я… злоупотребила вашим гостеприимством.

Константинос нахмурился.

– Каким же образом, миссис Гловер, вы могли злоупотребить нашим гостеприимством? Мы с женой сами вас пригласили.

– Да, но…

Джин перехватила взгляд Шарлотты, следившей за ними с другого конца террасы, и едва сдержала стон. Дерека нигде не было, и она могла легко представить, что думает сейчас ее сестра.

– Я… я, кажется, всем мешаю.

Константинос пожал плечами.

– Мне вы не мешаете, миссис Гловер, и моей жене, полагаю, тоже. За ваших друзей я, конечно, говорить не могу. У них могут быть свои цели. Что касается Теодоруса, мне кажется, он хочет получить от вас гораздо больше, чем вы готовы ему дать.

Джин залилась румянцем.

– Сэр…

– Не беспокойтесь, миссис Гловер. Я не собираюсь ни с кем делиться своими наблюдениями. А теперь, если позволите, я должен вернуться к другим гостям.

– Д-да, конечно. – Голос Джин дрогнул.

Вежливо кивнув, Константинос направился в тот уголок террасы, где собрались остальные. Подали кофе, и Джин хорошо понимала: все ждут, что она присоединится к компании. Шарлотта и так уже зла на нее за то, что случилось раньше. Она, конечно, не сказала ни слова, но Джин слишком хорошо знала сестру, чтобы не понять, отчего та за ужином обращалась с ней холодно. А теперь Джин не только отвлекла вероятного жениха Оливии от его обязанностей, но еще и имела наглость узурпировать общество его отца. Все это так ясно выражалось во взгляде, которым пару минут назад одарила ее Шарлотта, что Джин со страхом думала о предстоящем возвращении в гостиницу.

– Не хотите присоединиться к нам, Джин?

Элени Ангелиди явно не испытывала затруднений, называя ее по имени, и, поскольку Джин понимала, что ничего другого ей не остается, она с натянутой улыбкой вернулась под тент и послушно уселась в кресло, на которое указала Элени.

– Спасибо.

– Вы ведь не откажетесь от кофе? – Элени подала знак слуге. – Любовались видом?

– Мы уж думали, что ты приросла к перилам, – язвительно вставила Шарлотта, выразив этой репликой лишь малую толику своего раздражения. – Ради Бога, Джин, просвети нас, о чем вы так жарко спорили с Дереком?

– Спорили?

Джин опешила. Ей и в голову не приходило, что со стороны можно догадаться, что их разговор был более чем напряженным, но Шарлотта явно учуяла неладное, и Джин лихорадочно придумывала достойный ответ, когда ей на выручку пришел Константинос.

– Полагаю, Теодорус высказал свое мнение о том, что дети не всегда знают, что лучше для их родителей, – светским тоном заметил он. – У вас ведь есть дети, верно, Джин? Дочь, кажется?

Откуда он об этом узнал? Джин моргнула, непонимающе глядя на собеседника.

– Э-э-э… да, – помявшись, подтвердила она.

– Как чудесно! – вступила в разговор Элени. – Она живет с вами?

– Мэб… то есть Мейбл живет со мной, – ответила Джин, остро осознавая, что вновь стала центром всеобщего внимания.

– А чем она занимается? – продолжала расспросы Элени.

– О… учится в колледже, – продолжала Джин, мучаясь от неловкости. – Собирается выйти замуж в будущем году.

– Вот счастливица, – мрачно заметила Оливия. – Должно быть, это здорово, когда ты кому-то нужна.

– Ты нужна мне, – тотчас сказал Николас.

Шарлотта, увидев, что он взял Оливию за руку, предостерегающе взглянула на дочь. Молодой человек усмехнулся, словно не замечая ее досады, и предложил Оливии:

– Не хочешь пройтись по пляжу?

– Полагаю, нам пора домой, – взглянув на жену, объявил Алекос. – Все было замечательно, Элени, замечательно, как всегда. Хорошо бы вы с Константиносом как-нибудь поужинали у нас в гостинице.

– Вы очень добры.

Ответ Элени прозвучал безупречно вежливо, но Джин усомнилась, что такой визит возможен.

Как и говорила Шарлотта, родители жениха и невесты не слишком близки друг с другом.

Шарлотта встала и натянуто улыбнулась мужу.

– Ты прав. Мы не должны злоупотреблять гостеприимством хозяев дома. – Она оглянулась, словно лишь сейчас заметив отсутствие Дерека. – А где же Теодорус?

– Кому какое дело? – мрачно пробормотала Оливия, украдкой взглянув на Николаса. – Я вообще не понимаю, зачем он меня пригласил. Он вел себя так, словно меня здесь и не было.

– Оливия! – явно по привычке одернула Шарлотта. – Ты общалась с Дереком… то есть с Теодорусом в течение всего ужина. – Она бесстрастно взглянула на Константиноса и Элени, но, когда ее взгляд переместился на Джин, в нем блеснули злые искорки. – Уверена, что он предпочел бы провести время с тобой, чем развлекать… кое-кого другого.

– Может быть, – без особой уверенности согласилась Оливия.

Джин, ожидавшая подобного выпада, вовсе не удивилась недвусмысленному намеку сестры на ее разговор с Дереком. Она была уверена, что Шарлотта вначале собиралась впрямую сказать, кого именно развлекал Дерек, но в последний момент передумала.

Дерек появился, когда они уже собрались уезжать, и Шарлотта отчасти смягчилась, когда он заверил, что очень скоро вновь увидится с Оливией. На Джин он даже не взглянул, и в этом не было ничего удивительного – она тоже на него не смотрела. Если Дерек считает, что она по-прежнему любит Феликса, – пусть! Для всех будет лучше, если они больше никогда не встретятся, так что Джин, сама того не желая, нашла идеальный, быть может, способ покончить с этой нелепой историей.

 

14

К концу недели Джин твердо решила: что бы ни случилось, она должна вернуться домой. И вовсе не потому, что она поссорилась с Шарлоттой. Напротив, если не считать некоторой напряженности, которая повисла между ними на обратном пути с виллы Ангелиди, сестра больше ни словом не упомянула злосчастный ужин. И, поскольку Дерек продолжал встречаться с Оливией, Шарлотта, судя по всему, только рада была забыть о том, что случилось.

Джин, однако, забыть не могла. За эти дни она извелась до предела, и, хотя упорно твердила себе, что рада не видеться с Дереком, убедить себя в этом ей никак не удавалось.

Что было глупо, Джин это понимала. Вот только понять и принять – далеко не всегда одно и то же. Именно потому, что у их романа – романа? – не было будущего, Джин и не могла о нем забыть и сомневалась, что вряд ли когда-нибудь забудет. А уж мысль о том, что Дерек сейчас с Оливией, была для нее как нож острый.

Поэтому она решила объявить, что возвращается в Штаты из-за Феликса. Отчасти это было правдой – Джин серьезно обеспокоило то, как решительно Мэб настроена против отца. За минувшие дни дочь звонила несколько раз, и Джин чувствовала, что поступает по-свински, взваливая на плечи Мэб необходимость разбираться с Феликсом.

С Дереком Джин не говорила с того самого вечера на вилле. Он, конечно, появлялся в гостинице, и не единожды. Джин видела его издалека. Она не знала, как часто он видится с Оливией. Девушка частенько отсутствовала, но спрашивать, где она, Джин себе запретила. Встречаясь с Шарлоттой, она тщательно избегала всех взрывоопасных тем. Таким образом сестрам удалось сохранить дружбу, хотя они заметно отдалились друг от друга.

Окончательное решение об отъезде Джин приняла в тот вечер, когда на ужин в гостиницу явился Димитрис Бабалетсос. Она и забыла, что Шарлотта пообещала пригласить пилота на ужин. Джин этот человек нравился, но она его почти не знала, а его появление вновь напомнило ей, что, по мнению Шарлотты, она должна быть польщена вниманием пожилых мужчин, наподобие Димитриса Бабалетсоса.

В душе Джин была с ней в общем-то согласна, хотя Димитрис как мужчина нисколько ее не привлекал. Она побывала в раю – и теперь ей скучны были мелкие земные радости. Только вот рай этот, увы, недостижим. Ей не дано быть с Дереком, не дано, и все.

Тем не менее, то, что Шарлотта пригласила Димитриса на ужин, означало, что сестра так и не отказалась от своих своднических планов. Кайл Харлоу выбыл из игры, и Шарлотта, не колеблясь ни минуты, пустила в ход следующий козырь.

Быть может, мрачно думала Джин, теперь она старается подыскать мне поклонника не только из добрых побуждений. Хотя Шарлотта не знает и не может знать, что произошло между женихом ее дочери и мною, она явно решила на всякий случай перестраховаться и развести нас.

Димитрис Бабалетсос, судя по всему, заключил, что Шарлотта пригласила его по просьбе Джин. Он тотчас же принялся ухаживать, и оказалось нелегко сохранить с ним дружеские отношения, не пробудив при этом у него ложные надежды. В итоге, когда ужин закончился, и Галанакисы очень кстати вспомнили о каком-то незавершенном деле, предоставив Джин провожать гостя, Димитрис пригласил ее назавтра поужинать с ним. Джин наспех состряпала благовидный предлог для отказа: она, мол, должна помочь Шарлотте разобраться в счетах. Димитрис пообещал позвонить через день-два. Это означало, что Джин вновь придется уворачиваться – если, конечно, она к тому времени еще будет здесь…

Тогда-то она и приняла решение об отъезде. Хлопот, конечно, не оберешься, но, по крайней мере, кое-какие свои проблемы она этим поступком разрешит. Она устала обманывать, устала лгать и в большом, и в малом, и даже неизбежная встреча с Феликсом пугала ее меньше, чем необходимость откровенно объяснить Шарлотте, почему она больше не хочет ни с кем знакомиться. Мое сердце занято, с горечью думала Джин, и никто другой мне больше не нужен.

Она попыталась завести разговор об отъезде за завтраком, но Шарлотта, поглощенная гостиничными делами, пообещала, что они встретятся за обедом, и Джин пришлось смириться. Как на грех, перед самым обедом явился Дерек, чтобы обсудить с Галанакисами какие-то деловые проблемы, так что Джин поспешила скрыться в своем номере. Она приняла душ и зачем-то заказала в номер сандвич, хотя на самом деле вовсе не была голодна. Она сидела на балконе, ожидая, пока принесут заказ, и тут зазвонил телефон.

Сердце Джин сжалось от недоброго предчувствия, но она сняла трубку.

– Алло?

– Мам! Как я рада, что наконец тебя застала! Где ты была? – набросилась на нее Мэб.

– Где я была? Да так, все утро проторчала на пляже. А что такое? Что-то случилось?

– Ой, мам! – Мэб огорченно вздохнула. – Господи, я даже не знаю, как тебе об этом сказать… Он скоро прилетит. Я это точно знаю, потому что звонила в авиакомпанию и выяснила, когда этот рейс прибывает в Афины.

– Кто? Кто скоро прилетит? – встревожено спросила Джин, хотя уже знала ответ. – Твой отец? Ты это хочешь мне сказать? Он летит сюда?

– Мама, я пыталась его остановить. Он сказал, что должен непременно поговорить с тобой, а я просила подождать твоего возвращения. Он меня и слушать не захотел. Сегодня утром я ему позвонила, а его хозяйка говорит, что он уехал.

– Хозяйка? – переспросила Джин.

– Он пару дней назад переехал в пансион, – презрительно фыркнув, мрачно сообщила Мэб. – Я давно должна была догадаться, что он что-то затевает. После приезда он остановился в отеле, но, видимо, решил, что нет смысла платить за номер, если он все равно собирается уехать.

– Значит, отец на самом деле не говорил тебе, что улетает сюда?

– Ну, он поговаривал об этом, – неохотно призналась Мэб, – но, повторяю, мне казалось, что я убедила его подождать. – Она тяжело вздохнула. – Вот почему я обрывала телефон, стараясь тебе дозвониться. Хотела предупредить.

– Не может быть! – Джин ошалело помотала головой. – Этого просто не может быть. По правде говоря, я уже собиралась уехать.

– Это из-за папы? – возмутилась Мэб. – Ой, мам!

– Нет. Не из-за него, – твердо ответила Джин. – Просто мы с Шарлоттой… в общем, боюсь, мне не стоит здесь оставаться.

– Почему? – испугалась Мэб. – Вы поссорились?

– Нет, что ты… – Джин ломала голову, насколько может открыться дочери. – Просто, видишь ли… Словом, она считает, что я нуждаюсь в… мужском обществе.

– А разве нет?! – сердито воскликнула дочь. – Только не говори, что на старости лет ты превратилась в ханжу!

– Вовсе я не стала ханжой, – возразила Джин, уязвленная столь откровенным высказыванием. Если бы Мэб только знала!.. – Просто не хочу, чтобы кто-то подыскивал мне поклонников.

Мэб хихикнула.

– Неужели, мамочка, ты за моей спиной заводишь шуры-муры?

– А если и так? – Джин начинала раздражаться. – Я ведь свободная женщина и не нуждаюсь в твоем разрешении встречаться с мужчиной.

– Да, конечно, – смиренно согласилась Мэб и, помолчав, нетерпеливо спросила: – А я его знаю?

– Что?! – Джин судорожно сглотнула, сообразив, что наболтала лишнего. – Нет. Не знаешь. Так когда прилетает твой отец?

– Значит, ты познакомилась с ним на острове? – не отставала дочь, явно решив выяснить все до конца. – Кто он? Симпатичный? Он мне понравится? Кстати, он тоже из отдыхающих?

– Мэб! – Джин твердо решила больше не говорить на эту тему ни слова. – Мы теряем время. Ты знаешь, когда именно может появиться здесь твой отец?

– Думаю, примерно в то же время дня, что и ты, – неохотно ответила Мэб. – До чего ты злая, мамочка! Если у тебя кто-то есть, уж я-то имею право об этом знать!

Джин застонала.

– Мэб, у меня никого нет. Во всяком случае, пока, – уточнила она, сожалея мысленно, что это не так. – Господи, не знаю, что скажет Шарлотта, когда я сообщу ей эту новость! Чего доброго, она откажется разместить Феликса в гостинице.

– Вот это уже не твоя проблема! – отрезала Мэб, отчасти обретая былую воинственность. – Наверняка гостиница тети Шарлотты не единственная в Греции. Отец как-нибудь уж отыщет себе крышу над головой.

– Да, наверное, – с сомнением в голосе согласилась Джин.

– Только, мам, не позволяй ему тиранить себя! – с неподдельным волнением наказала Мэб. – Не забывай, что это он ушел от тебя, а не наоборот. Знаю, он мой отец, и в каком-то смысле я его даже люблю, но ведь он жуткий эгоист, правда?

– Не волнуйся, солнышко, – ласково сказала Джин. – Я ничего не забыла. Позвоню тебе, когда решу, что делать. Ладно?

– Ладно. Знаешь…

Джин насторожилась. Что еще?

– Кто бы он ни был, я от души надеюсь, что с ним ты будешь счастливее, чем с папой.

У Джин не было другого выхода, как сообщить Шарлотте, что здесь вот-вот появится Феликс. Ей противна была сама мысль, что бывший муж вознамерился прервать ее отдых, даже не спросив ее согласия, но пусть Феликс хотя бы знает, что Шарлотта и Алекос терпеть его не могут и отнюдь не обрадуются незваному гостю.

Заказанный сандвич так и лежал, нетронутый, на подносе, но Джин, взглянув на часы, обнаружила, что, если хочет поговорить с Шарлоттой до прибытия Феликса, ей придется поторопиться. Дерек, наверное, уже ушел, а предупредить сестру куда важнее, чем давиться сандвичем, который все равно не пробуждает у нее ни малейшего аппетита.

Джин надела первое, что попалось под руку, – бежевые шорты и рубашку в горошек, заправила за уши пряди еще влажных волос и, сунув ноги в теннисные туфли, выбежала из номера. Нажав кнопку вызова лифта, она приготовилась ждать. Однако кабина довольно быстро остановилась на ее этаже, и Джин облегченно вздохнула. Но тут дверцы лифта раскрылись – и у нее сердце ушло в пятки. В кабине никого не было, кроме Дерека. Он выглядел усталым, и в глазах, смотревших прямо на Джин, застыла мрачная отрешенность.

Джин не знала, что и делать. Самым естественным было бы войти в лифт, но она слишком хорошо помнила, чем это закончилось в прошлый раз.

– Ты едешь? – ровным голосом спросил Дерек. – Ну же, решай.

– Вниз, – сказала Джин, но не двинулась с места.

По худощавому лицу Дерека скользнула тень раздражения.

– Тогда входи, – бросил он. – Или ты предпочитаешь подождать, пока лифт не освободится?

– Это было бы глупо.

– Да, верно, – согласился Дерек, и Джин не без опаски шагнула в лифт. Когда двери за ее спиной закрылись, Дерек добавил: – Впрочем, тебе, похоже, нравится делать глупости.

У Джин перехватило дыхание.

– И вовсе незачем грубить. Если хочешь знать… я просто соображала, не задержалась ли Шарлотта наверху, в офисе. – Отчасти это было ложью, но Дереку об этом знать необязательно. – Она сказала, что у них с Алекосом деловая встреча…

– Я имел в виду не твои колебания по поводу того, заходить ли в лифт, – отрывисто перебил ее Дерек и, окинув Джин пугающе откровенным взглядом, отвел глаза. – Первый этаж?

– Да, – отозвалась Джин почти беззвучно, – первый. Спасибо.

Дерек пожал плечами и нажал кнопку. Лифт двинулся вниз. В тесной кабине царило нестерпимое напряжение, и Джин попыталась хоть как-то его разрядить, выбрав, как ей казалось, самую безопасную тему:

– Как себя чувствует твоя мать?

Темные глаза Дерека блеснули.

– А разве тебе есть до этого дело?

– Конечно! – Джин была не на шутку уязвлена. – Она… она мне понравилась. И твой отец тоже.

– О да! Мой отец! – В голосе Дерека прозвучал неприкрытый сарказм. – Насколько я понял, после моего ухода у вас состоялась содержательная беседа.

– Мы… да, мы поговорили.

– И ты рассказала ему, о чем мы говорили с тобой?

– Нет.

– Ты рассказала ему, как я к тебе отношусь?

– Нет! – ужаснулась Джин и, сообразив, что Дерек может неверно истолковать ее слова, торопливо добавила: – Думаю, ты и сам не знаешь, как ко мне относишься. – В эту минуту лифт остановился, и она с облегчением подалась к дверям. – Вот мы и приехали.

– Погоди!

Джин, чтобы не привлекать внимания находившихся в вестибюле людей, вынуждена была остановиться и обернуться к нему.

– Я-то знаю, как отношусь к тебе, – хрипло проговорил он. – Я только хочу знать, как ты ко мне относишься.

Джин беспомощно огляделась.

– Дерек…

– Ради Бога, Джин! – Глаза его светились мольбой. Он схватил Джин за запястье, мимолетно задев ладонью ее грудь. – Не молчи, – попросил Дерек севшим голосом. – Избавь меня от страданий. Скажи, что больше не любишь этого ублюдка, своего бывшего мужа!

– Джин!

Она сразу узнала этот голос, хотя и не слышала его довольно давно, и, будь ее воля, вовсе не хотела бы слышать. Оглянувшись, Джин увидела, что к ним направляется Феликс. В легких брюках, в рубашке с короткими рукавами и с небрежно наброшенным на плечо пиджаком он, очевидно, казался себе элегантным, но для Джин этот человек воплощал все, что она научилась презирать.

– Сюрприз, сюрприз! – пропел он уже не так уверенно, увидев рядом с Джин незнакомого мужчину. – Полагаю, ты меня не ждала.

Джин судорожно сглотнула, бросив обеспокоенный взгляд на потемневшее лицо Дерека. Он еще не знал, что перед ним Феликс, но, видимо, догадывался, и то, что бывший муж Джин появился сразу после его вопроса, ничуть не улучшало ситуацию.

– Да нет… собственно говоря, ждала. – Джин вздрогнула, когда Дерек отдернул руку. – Мне звонила Мэб. Она догадалась, куда ты отправился.

Феликс скорчил гримасу и раздраженно бросил:

– На нее похоже. – И добавил, изучающе взглянув на Дерека: – Ты не собираешься сказать, что рада меня видеть? – Не дождавшись ответа, Феликс помолчал, явно прикидывая, что связывает Джин с мужчиной, который стоит рядом с ней. Потом, видно решив, что между ними не может быть ничего общего, продолжил: – Я ведь такой путь проделал, чтобы увидеть тебя.

Дерек окаменел. Джин ощутила, как он мысленно отстраняется от нее, и сердце ее мучительно сжалось. Она чувствовала, как растет в Дереке неприязнь к Феликсу, и от души сожалела, что не может оправдаться. Ей хотелось сказать, что она не приглашала сюда Феликса, что отдала бы все, только бы он не появился здесь… но нет, она не вправе пускаться в объяснения. Что бы ни говорил Дерек, у нее нет на него никаких прав. Какие бы чувства их ни связывали, эту связь уничтожат ее возраст и обязательства Дерека перед Оливией…

 

15

Зато, поняла вдруг Джин, ничто не мешает мне высказать Феликсу все, что я думаю о его приезде. С какой стати я должна сдерживаться? Разве он когда-нибудь считался с моими чувствами? Разве принимал в расчет кого-нибудь, кроме себя?

– Извини, Феликс, но я совсем не рада тебя видеть.

Джин отступила на шаг, когда он вознамерился поцеловать ее в щеку. При этом она наткнулась на стоявшего позади Дерека и хотела отойти, но он удержал ее, положив руку на ее талию.

– Собственно… собственно говоря, – голос Джин слегка дрогнул, – я вообще не понимаю, зачем ты приехал.

Голубые глаза Феликса обрели стальной оттенок, и Джин удивилась, что прежде не замечала, как близко у него посажены глаза.

– Ты отлично знаешь, зачем я здесь, – возразил он. – Если Мэб предупредила тебя о моем приезде, то наверняка рассказала, как я был разочарован, когда, вернувшись, не застал тебя дома.

– А ты хотел, чтобы я сидела у окна и ждала тебя? – напряженно осведомилась Джин. Рука Дерека крепче сжала ее талию, и его горячие пальцы, приподняв край рубашки, коснулись кожи. – Неважно, что именно рассказала мне Мэб. Твои дела больше меня не касаются. Хочу напомнить, что мы разведены. У тебя своя жизнь, у меня – своя.

– С ним? – Феликс презрительно фыркнул, переводя взгляд с Джин на Дерека. – Да брось ты! Кто он такой? Официантик? Жиголо, который подцепляет одиноких дамочек, чтобы вытрясти из них побольше наличности?

– Возьми свои слова обратно.

Джин и глазом не успела моргнуть, как Дерек, бесцеремонно оттолкнув ее, выступил вперед. Его смуглое лицо дышало гневом, но Феликс, хотя и опешил, тут же воинственно нахмурился.

– Это кто сказал?

– Я. – Дерек сделал еще шаг – рослый, худощавый, мускулистый, чересчур опасный противник для пополневшего Феликса. – Тебя это не устраивает?

– Ради Бога… – Джин не могла допустить, чтобы словесная стычка превратилась в драку. – Дерек, не надо…

– Еще как надо, – ледяным тоном возразил Дерек. В его темных глазах плясали искры холодного бешенства. – Этот… тип оскорбил тебя и меня.

Феликс невольно съёжился.

– Что-то ты чересчур обидчив для смазливого альфонса, – пробормотал он едва слышно, но Дерек услышал.

Миг спустя он уже сгреб Феликса за отвороты дорогой спортивной рубашки и очень тихо осведомился:

– Что ты сказал?

До Феликса наконец дошло, что противник не шутит.

– Эй, полегче! – слабо запротестовал он, пытаясь вырваться. – Знаешь хоть, сколько стоит эта рубашка?

– Бьюсь об заклад, что гораздо больше, чем ты сам, – процедил Дерек, усилив хватку.

– Ты сделал мне больно! – взвизгнул Феликс, в отчаянии косясь на бывшую жену. – Джин, ради Бога, я же не имел в виду ничего плохого! Убери его от меня!

– Я еще не слышал твоих извинений, – процедил Дерек.

Все его внимание сосредоточилось на противнике. Феликс потерял весь свой лоск, уронил пиджак на пол и уже обеими руками пытался оттолкнуть Дерека, но безуспешно. Дерек стоял как скала, и, если бы Джин не была причиной ссоры, она от души посмеялась бы над этой сценой.

Как смеялись уже многие постояльцы, постепенно собиравшиеся вокруг них. Люди вполголоса заинтересованно переговаривались, и Джин поняла: надо что-то делать. Не хватало еще, чтобы Шарлотта, Оливия или Алекос спустились в вестибюль посмотреть, что происходит. Одному Богу известно, чем это закончится.

– Дерек, – сказала она тихо, но внятно и положила руку на его плечо. – Пожалуйста, отпусти его.

Он обернулся и холодно спросил:

– Тебя не трогает, что этот человек оскорбил тебя?

Джин покачала головой, не столько отвечая на вопрос, сколько пытаясь стряхнуть наваждение, Дерек, впрочем, этого не знал.

– Я…

Прежде чем Джин успела объяснить, что она имела в виду, вмешался Феликс – привычным своим самодовольным тоном победителя.

– Эй, парень, ты же слышал, что сказала леди! Послушай, мы с Джин много лет женаты и уж как-нибудь поймем друг друга, верно, солнышко? Ну давай, отпусти меня… как там тебя? Дерек? Вот-вот, правильно, – добавил он, когда Дерек разжал пальцы и оттолкнул его. – Так-то лучше. Намного лучше.

Феликс наклонился за пиджаком, а Джин взглянула на Дерека – и ей захотелось умереть. Его лицо выражало боль, недоумение, презрение, но главное – уязвленность ее предательством. Джин поняла, что, приняв сторону Феликса, она уничтожила все, что связывало ее и Дерека.

Зеваки потихоньку разбредались, разочарованные, вероятно, что дело не дошло до драки. В отличие от них Джин этому только радовалась. Она сожалела лишь, что не может уйти вслед за ними. Сейчас ей хотелось остаться одной, чтобы зализать душевные раны, но этого Джин позволить себе не могла: мало ли что еще может случиться между этими двумя?

– Джин… – Как раз в ту минуту, когда она окончательно уверилась, что Дерек к ней больше не подойдет, он коснулся ее руки. – Мы не закончили наш разговор. – Он искоса взглянул на Феликса. – Можно, я позвоню тебе позже?

Джин не знала, что и сказать. Она хорошо понимала, что Феликс следит за ними и ловит каждое слово. Хотя сейчас он помалкивал, но Джин-то его хорошо изучила: загнанный в угол, он не остановится ни перед чем, чтобы причинить ей боль. И, как только он узнает, кто такой Дерек, на ком он собирается жениться…

– Дерек, думаю, тебе лучше уйти, – пробормотала она, ненавидя себя за то, что вынуждена снова разочаровать его.

И тут же вмешался Феликс, как будто только и ждал знака, что еще не совсем безразличен Джин.

– Слышал, что сказала леди? – осведомился он, расхрабрившись теперь, когда опасность миновала.

Джин до смерти захотелось двинуть кулаком по его самодовольной физиономии.

– Извини, Дерек, – пролепетала она.

Но он уже отвернулся, и Джин оставалось лишь беспомощно смотреть, как он широкими шагами пересек вестибюль и вышел из гостиницы.

– Скатертью дорожка, – заметил Феликс, провожая взглядом недавнего противника. – Ты еще дешево отделалась, Джин. Я только на него взглянул, а сразу понял, что он за птица.

– Ничего ты не понял. Феликс! – отрезала Джин, увернувшись от его попытки взять ее под руку. – Между прочим, ты тоже можешь идти. Если я тебя больше никогда не увижу, мне и этого будет мало.

– Ты что, шутишь?!

Феликс уставился на нее с неподдельным возмущением, но с Джин на сегодняшний день было достаточно.

– Шучу? – презрительно переспросила она. – Что ж, проверь, если хочешь. А мне еще нужно поговорить с Шарлоттой.

Феликс воззрился на нее, явно не веря собственным ушам.

– Но ведь ты же дашь мне возможность объяснить, почему я здесь! – запротестовал он.

– Я знаю, почему ты здесь, – холодно сказала Джин. – Жизнь с Эдит у тебя не задалась, и ты вернулся в Штаты, надеясь, что я с радостью разрешу тебе выплакаться на моем плече. Так вот: ты ошибся.

Феликс задохнулся.

– Джин, какой же ты стала жестокой!

– Нет, всего лишь отрезвела.

Джин лишь сейчас поняла, как была глупа, когда опасалась встречи с бывшим мужем. Если когда-то в ее душе и жили теплые чувства к Феликсу, они давно испарились бесследно. Теперь Джин чувствовала только одно – сожаление о бездарно прожитых годах.

– Но ты же любишь меня, Джин!

Феликс явно не готов был смириться с тем, что услышал. Джин возвела глаза к потолку. Если не поостеречься, этот разговор, того и гляди, перерастет в еще одну шумную стычку, а уж этого она никак не может допустить. Тяжело вздохнув, Джин указала на дверь, которая вела в общую гостиную.

– Пойдем туда, – сказала она, прикинув, что в это время дня в гостиной наверняка никого нет.

Как и предвидела Джин, гостиная пустовала.

– Ты же любишь меня, Джин, – повторил Феликс, едва они закрыли за собой дверь гостиной. – Ты знаешь это, и не притворяйся, что я не прав.

– Ты действительно не прав, – ровным голосом сказала Джин. – Когда-то мне казалось, что я люблю тебя, но больше не кажется. Мне очень жаль, что ты проделал такой путь впустую. Я понятия не имела, что тебе вздумается прилететь сюда, пока Мэб…

– Это из-за него?

Джин обмерла при мысли, сколько вреда он может причинить.

– Н-нет, конечно нет! – торопливо ответила она. – Дерек мой друг… и ничего больше.

– Да ладно тебе, – Феликс презрительно ухмыльнулся, – глаз у меня нет, что ли? Этот тип буквально пожирал тебя взглядом. – Он коротко хохотнул. – Парень, как видно, большой любитель пожилых дамочек.

– Ты ошибаешься…

– Ой, не думаю. – Феликс уловил, что Джин что-то недоговаривает, а поскольку она своим отказом уязвила его самолюбие, он хватался за любую мелочь, лишь бы побольнее ее уколоть. – Валяй, Джин, не стесняйся! Не каждый день повезет потрахаться с таким жеребцом, пусть он и сомнительный тип.

– Феликс, ради Бога!..

Джип испугалась не на шутку, но чем сильнее она волновалась, тем больше Феликс убеждался, что попал в яблочко.

– Э, да кто я такой, чтобы возражать? – почти пропел он и, залихватски набросив пиджак на плечо, бесстыдно подмигнул Джин. – Между прочим, Эдит тоже не старушка, так что я тебя понимаю. Молодого мясца захотелось, верно?

– Ты отвратителен!

Джин замутило от его слов. И вдвойне ужаснее было, что то же самое Феликс может высказать Шарлотте. Господи, нельзя допустить, чтобы он столкнулся с Галанакисами! Если только он намекнет на ее связь с Дереком…

– Я ведь прав? – словно прочтя ее мысли, вкрадчиво спросил Феликс. – Ты спала с этим жеребчиком? Не трудись отрицать, тебя выдают глаза. Ты никогда ничего не умела скрыть.

Джин покачала головой.

– Ты заблуждаешься…

– Разве? – Феликс саркастически вскинул брови. – Надо будет порасспросить Шарлотту. Уверен, она с радостью меня просветит. Она всегда терпеть меня не могла.

– Не… смей! – Джин задохнулась, не в силах скрыть ужаса.

– Это почему же? Разве она ничего не знает о твоем маленьком приключеньице?

Джин охватило отчаяние.

– Шарлотту это не касается.

– Значит, любимой сестричке ты ничего не рассказала. – Феликс многозначительно покачал головой. – Интересненько… Господи, неужели это племянник ее мужа?! – Он коротко хохотнул. – Тогда я понимаю, почему тебе неохота с ней откровенничать.

– Он не племянник Алекоса.

– Жаль. – Феликс окинул задумчивым взглядом ее пылающее лицо.

– Ты… просто омерзителен, – выдавила Джин. – Ты судишь всех по своим грязным меркам.

– Возможно. – Феликс ничуть не оскорбился. – Но ты должна признать, что я на верном пути. В этом твоем романчике есть какая-то тайна.

– Ты, как всегда, преувеличиваешь, – пролепетала Джин.

– Разве? – Феликс явно не поверил ей. – Почему же тогда ты умираешь при мысли, что я расскажу Шарлотте о твоем воздыхателе? Не только же потому, что стыдишься молоденького любовника. Черт возьми, да на твоем месте я сделал бы то же самое!

– Это можно считать признанием?

– Нет. – Феликс хмурился все сильнее. – Но на твоем месте я не спешил бы осуждать других. Знаешь поговорку о тех, кто живет в доме со стеклянной крышей? Так что поостерегись швырять камни.

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожилась Джин.

– Только одно: тебе лучше иметь меня другом, чем врагом.

– Ты мне угрожаешь?!

Феликс пожал плечами.

– Понимай как хочешь.

– Зачем тебе это нужно?

– А ты как думаешь? – Феликс ухватил ее за подбородок. – Как ты сама сказала, я хочу, чтобы ты вернулась ко мне. И, если для этого придется прибегнуть к ма-аленькому шантажу… что ж, дело того стоит.

– Неописуемая наглость! – Джин вырвалась и отступила.

– Давай, подыскивай для меня все новые определения. А я, пожалуй, решу, что Шарлотте все же следует знать, чем ты занимаешься в ее гостинице. – Феликс скривил губы. – Тебе решать. – Он окинул взглядом гостиную. – Лично я не против провести пару дней на этом райском островке.

Джип воззрилась на него с неподдельным ужасом.

– Ты не можешь поселиться здесь!

– С чего бы это?

– Я… Шарлотта тебя ни за что не примет.

– Не думаю, что даже Шарлотта захочет испортить свою репутацию. У нее нет причин мне отказывать. Пью я мало и даже не курю. Что до причинения беспокойства другим постояльцам…

Джин вскинула голову.

– Ты мне здесь не нужен, Феликс!

– Я знаю. – Он гаденько хихикнул. – Не повезло тебе, а?

– Ты не понимаешь. – Джин сделала глубокий вдох. – Я сегодня собиралась уехать.

– Уехать? Куда?

– А ты как думаешь?

– В Штаты?

Джин кивнула.

– Я тебе не верю.

– Лучше поверь. Это правда. Мэб… э-э-э… беспокоилась о тебе. – В душе Джин молилась, чтобы дочь простила ей эту ложь. – И я обещала ей вылететь сегодня же.

 

16

– Вам звонят, миссис Гловер.

Джин подняла голову и обнаружила, что о ее стол небрежно облокотилась броская, одетая с шиком девица. Реджи Батлер была личной секретаршей босса, и, судя по выражению ее лица, ей вовсе не улыбалось бегать с сообщениями к второразрядным сотрудникам фирмы.

– Звонят? – Джин похолодела от недоброго предчувствия. – А… кто?

– Ваша дочь, наверное, – предположила Реджи, и Джин стало чуть полегче. – Я не спрашивала. Босс не одобряет, когда в рабочее время звонят по личным делам.

– Да, я знаю.

Голос у Джин был виноватый, но внутри у нее все сжималось от смятения и страха. В таком состоянии она пребывала с тех пор, как вернулась из Греции, и ее не успокоило даже то, что Феликс, похоже, смирился с тем, что дорога назад ему заказана. Слишком хорошо Джин осознавала, какую власть он обрел над ней, и все еще не была уверена, что Феликсу не взбредет в голову рассказать обо всем Шарлотте.

Существовала, конечно, возможность, что Шарлотта попросту не захочет с ним разговаривать. Она без восторга отнеслась к решению сестры досрочно вернуться домой и справедливо обвиняла Феликса, что он испортил Джин отдых.

Впрочем, с горечью размышляла Джин, это было не вполне справедливо. Свой отдых я испортила сама – еще до того, как приехала в Грецию. Только тогда я об этом еще не знала.

В любом случае, ей оставалось только одно – вернуться в Штаты. Нужно было убрать Феликса из гостиницы прежде, чем на него наткнутся Алекос и Шарлотта. Если бы им вздумалось устроить сцену, Феликс в отместку, не задумываясь, рассказал бы Шарлотте, чем занимается ее драгоценная сестра, хотя, разумеется, он и предположить не мог, насколько катастрофическими будут последствия его шага.

Джин сумела убедить Феликса, что в его же интересах вернуться в аэропорт и ждать ее там. Она собиралась позвонить Димитрису Бабалетсосу и попросить доставить их в Афины. Феликс, конечно, разворчался, но Джин каким-то чудом удалось внушить ему, что, если он не согласится на ее условия, она вернется в Штаты одна, а он потеряет последний шанс добиться своей цели. Феликс, поскольку никак не мог поверить, что Джин навсегда для него потеряна, согласился.

Разговор сестер был не из приятных. Во-первых, Шарлотта находилась в дурном настроении, а во-вторых, искренне не понимала, с какой стати Джин должна нарушать свои планы ради бывшего мужа. Поскольку Шарлотта не знала, что Феликс прилетел на Тинос, внезапный отъезд Джин был для нее немыслимой глупостью и черной неблагодарностью.

И это правда, грустно подумала Джин – и вдруг, очнувшись, осознала, что Реджи так и торчит возле ее стола, нетерпеливо поглядывая на нее своими накрашенными глазищами. Она явно ждала, когда Джин пойдет к телефону, стоявшему на столе секретарши, и в ожидании раздраженно постукивала мыском туфли по полу.

Джин вскочила, надеясь, что звонит именно Мэб. С самого возвращения домой она боялась, что вот-вот раздастся звонок, и Шарлотта гневно осведомится, какого черта Джин скрыла от нее, что Феликс побывал на острове. Димитрис наверняка уже сообщил своей доброй приятельнице, что Джин летела в Афины не одна, и что фамилия ее спутника тоже была Гловер. Джин до сих пор не придумала убедительного объяснения, почему умолчала о приезде Феликса, и всей душой надеялась, что Шарлотта сделает следующий вывод: Джин, мол, знала, как это известие разозлит сестру, потому и промолчала.

Разозлит! Джин зябко поёжилась. Благодарение Богу, что Шарлотте не представился случай высказать Феликсу в лицо все, что она о нем думает. Итог этой сцены мог быть только один – и для Джин самый плачевный.

Стараясь не обращать внимания на Реджи, которая вновь уселась за свой стол, Джин взяла трубку телефона.

– Алло, – сказала она нервно. – Это ты, Мэб?

– Да, мамочка, я. – Джин вздохнула с облегчением, но тут же испугалась: в голосе дочери чувствовалось какое-то странное возбуждение. – Как ты себя чувствуешь?

– Как я себя… Мэб, мы с тобой виделись сегодня за завтраком. Ты отлично знаешь, как я себя чувствую.

– Ты сидишь?

– Нет, – процедила Джин. – Что случилось, Мэб? Несчастный случай или что-нибудь в этом роде?

– Как ты любишь сразу воображать самое худшее, – сухо заметила Мэб. – Не было никаких несчастных случаев, насколько мне известно. Утром звонил папа, но он сообщил только, что поехал на собеседование в Анкоридж.

– Тогда зачем ты…

– Если ты приструнишь свое воображение, я все расскажу, – мягко ответила Мэб.

Джин, не в силах выносить дольше пристальный взгляд Реджи, повернулась к ней спиной и раздраженно бросила в трубку:

– Тогда поторопись. Я, знаешь ли, на работе.

– К тебе заходил гость, – сообщила Мэб. – Тебе что-нибудь говорит имя Теодорус Ангелиди?

– Теодорус… о Господи! Дерек! – У Джин подкосились ноги, и она, не обращая больше внимания на Реджи, привалилась бедром к ее столу. – Дерек… здесь? – пробормотала она, проведя языком по внезапно пересохшим губам.

– Ну да, – подтвердила Мэб, явно довольная реакцией матери на новость. – Он симпатяга, правда?

– А… что ему было нужно? – спросила Джин, лихорадочно перебирая в уме причины, по которым Дереку срочно понадобилось приехать на Аляску.

– А ты разве не знаешь? – ответила Мэб вопросом на вопрос, и Джин, поняв, что больше не может продолжать этот разговор в присутствии посторонних, мгновенно приняла решение.

– Я еду домой, – объявила она и услышала возмущенный возглас Реджи. – Буду через четверть часа.

Пропустив мимо ушей визгливое предупреждение Реджи, что боссу-де не понравится, что она ушла, Джин на подгибающихся ногах побежала на автомобильную стоянку. Через несколько минут она уже подъезжала к своему дому. Мэб встретила ее в дверях.

– Ой-ей-ей! – воскликнула она, пропуская мать. – Извини, что я устроила тебе такую встряску. – Мэб проводила Джин озабоченным взглядом и добавила: – Я подумала, тебе будет интересно узнать, что он приехал.

Джин помотала головой и по узкому коридору бросилась прямиком в крохотную кухоньку. Там она наполнила водой электрический чайник и, ни слова не говоря Мэб, включила его. Затем, уверившись, что сможет спокойно говорить, повернулась к дочери.

– Что ему было нужно? Сказал он, зачем приехал? Он еще вернется?

– Знаешь, мам, ты сначала присядь и выпей чашечку чаю, – ласково посоветовала Мэб. – Ты ужасно бледная.

– Со мной все в порядке.

– Нет, не все. – Мэб вздохнула. – Не хочешь рассказать мне, что происходит?

– Я не знаю, что… – Джин осеклась. Раз уж Дерек действительно был здесь, Мэб имеет право знать если не всю правду, то хотя бы большую се часть. – Честно говоря, Мэб, я уж и не думала, что еще когда-нибудь увижу Дерека.

– Дерека? – озадаченно переспросила Мэб, и тут же лицо ее прояснилось. – А, понятно! Это ты так его называешь?

– Так называют его все, кроме его родителей, – уточнила Джин.

– Ух ты! – У Мэб округлились глаза. – Мам, так ты познакомилась с его родителями?

– В общем, да. – Джин испугалась, что дочь поймет ее превратно. – Только это не то, о чем ты подумала. Я познакомилась с ними, потому что они друзья Шарлотты и Алекоса.

– А, так это тетя Шарлотта познакомила тебя с Дереком?

– Нет. – Джин прикусила нижнюю губу, лихорадочно пытаясь придумать подходящий ответ. – Я, то есть мы познакомились в отеле аэропорта имени Кеннеди. Еще до отлета в Афины.

– Ясно. – Мэб такой ответ вполне удовлетворил. – Значит, это с ним ты встречалась на отдыхе? – На ее лице появилось недоверчивое изумление. – Господи, мам, неудивительно, что ты его от всех скрывала!

– Почему? – Джин пристально взглянула на дочь. – Потому что он намного меня моложе?

– Ну… – Мэб слегка порозовела.

– Не надо лгать.

– Я и не лгу. – Девушка шумно выдохнула. – Честно, мам. Его возраст здесь ни при чем. Сколько ему, кстати, лет? Он моложе тебя, да? В наши дни этим уже никого не удивишь. А, ладно. – Мэб явно было не по себе. – Я хотела сказать вот что: ты очень привлекательная, и загар здорово сочетается с твоими зелеными глазами, и прическа у тебя замечательная – давно бы сделала такую. Только… только…

– Только я не из тех женщин, которые могли бы увлечь Дерека Ангелиди? Это ты имела в виду?

– Вроде того. – Мэб была уже пунцовой. – Ладно, мам, хватит меня мучить. Говоришь, он действительно увлечен тобой?

– Не знаю. – Даже сейчас Джин не могла во всем признаться. Отвернувшись, она достала две чашки и вынула из холодильника пакет молока. – Что он сказал?

Мэб помолчала, старательно вспоминая.

– Ну… он, конечно, хотел увидеть тебя. Спросил, где ты, и я ответила – на работе.

– Значит, приходит незнакомый человек, спрашивает, где я, – и ты отвечаешь, так?

– Да нет же! – воскликнула Мэб. – Вовсе не так! Он знал, кто я такая. Когда я открыла дверь, он сказал: «А вы, должно быть, Мэб». И сразу меня очаровал.

– О, это он умеет. И что потом?

– Он попросил передать тебе, что, если ты захочешь с ним поговорить, он остановился в «Золотой жиле».

– В «Золотой жиле»? – Джин круто обернулась. – Он так сказал?

– Ну да. – Мэб облизала губы. – Ты… ты с ним повидаешься?

Джин вздохнула.

– Не знаю.

– Что ж тут не знать?! – рассердилась Мэб. – Либо повидаешься, либо нет, и дело с концом. Слушай, а папа в курсе?

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Просто он кое-что сказал…

– Сердце Джин сжалось от недоброго предчувствия.

– Что? Что он сказал?!

– Ой, мам, – Мэб покачала головой, – не могу же я дословно помнить все, что мне говорят. – Она задумалась. – Даже не знаю! Я тогда не обратила на это внимания. Подумала, что папа просто злится на тебя, поскольку ты его отвергла.

– И что же он по злости сказал?

Мэб вздохнула.

– Ну… что ты дурачила его, что на моем месте он не поверил бы, если бы ты стала утверждать, но у тебя нет любовника.

Джин застыла.

– Почему ты не рассказала об этом мне?

– Да что рассказывать-то? Папа не назвал никаких имен. Просто сожалел, что не открыл глаза тете Шарлотте на то, какая ты лгунья. Я его предупредила, чтобы не смел на тебя клеветать. Что, насколько мне известно, у тебя никого нет.

– И это правда, – быстро сказала Джин. – Ох… Мэб, как думаешь, он мог позвонить Шарлотте?

– А если и позвонил, что это изменит? – удивилась Мэб. – Тетя Шарлотта здесь совершенно ни при чем.

– Очень даже при чем! – с отчаянием возразила Джин. – Понимаешь, Мэб, Дерек встречается с Оливией. Шарлотта и Алекос ждут, когда они поженятся.

– Шутишь! – У Мэб отвисла челюсть.

– Нисколько не шучу.

– Но ведь он старше Оливии!

– Ненамного, – бесцветным голосом сказала Джин. – Ему всего двадцать девять. Я его почти на десять лет старше.

Мэб испытующе взглянула на мать.

– И для тебя это так важно?

– А для тебя?

Мэб задумчиво потянулась, сцепив руки на затылке.

– Для меня? Мне-то какое до этого дело? – Девушка моргнула. – Погоди… ты хочешь сказать, что у вас роман?

Джин покачала головой.

– Я уже не знаю, что и думать.

Мэб помолчала, пытаясь осмыслить ее слова, и осторожно предложила:

– Давай-ка начистоту. Как узнал об этом папа… если он вообще что-нибудь знает?

– Он увидел нас вместе, – устало ответила Джин. – Я шла сообщить Шарлотте, что уезжаю, и Дерек перехватил меня… в вестибюле гостиницы.

– И что? – Глаза Мэб округлились. – Дерек целовал тебя или…

– Ничего подобного! – воскликнула Джин и покраснела до корней волос. – Мы просто… разговаривали, вот и все.

– И только поэтому папа решил, что у вас роман? – Мэб недоверчиво покачала головой.

– Ладно. – Поколебавшись, Джин описала дочери все, что произошло до того, как Дерек сцепился с Феликсом. – Так что, как видишь, все вполне правдоподобно.

– Ух ты! А я-то думала, что у тебя скучная жизнь… – Мэб не сумела сдержать злорадный смешок. – Бьюсь об заклад, папе это не понравилось.

– Не понравилось, – подтвердила Джин. – Тогда-то я и поняла, что должна немедленно убрать его из гостиницы. Если бы он рассказал Шарлотте…

– А может быть, рассказал? – вдруг спросила Мэб. – Может быть, Дерек именно поэтому приехал? Потому что порвал с Оливией?

Джин не хотелось в это верить, но в предположении Мэб был резон.

– Надеюсь, что нет, – сказала Джин.

Она безжалостно наступила на хрупкий росток надежды, проклюнувшийся в ее сердце, когда она подумала, что Дерек был готов скорее рассказать Оливии правду, чем упустить ее. Джин. Нет, подумала она с горечью, все это глупости. С моего отъезда прошло три недели. Что-то слишком долго Дерек принимал решение…

– То есть как это – надеешься? Поправь меня, если я ошибаюсь, но у меня создалось четкое впечатление, что этот человек тебе небезразличен. Так тебе наплевать, если он женится на другой?

– Меня это не касается. – Джин не хотелось обсуждать с дочерью денежные трудности Галанакисов.

– Да ну? – Мэб пристально взглянула на нее. – Ты злишься, потому что думаешь, что папа мог все рассказать тете Шарлотте?

– Возможно, – уклончиво ответила Джин, удивляясь, как до сих пор не разбила чашку. Она поставила чашки и молочник на поднос. – Идем выпьем чаю, а потом я вернусь на работу.

– Но… – Мэб уставилась на мать во все глаза. – Ты разве не собираешься позвонить… Дереку?

– Вряд ли. Не смотри на меня так, Мэб. Я знаю, что делаю. Как ты верно подметила, мужчины вроде Дерека Ангелиди не влюбляются в таких женщин, как я.

 

17

Сказать это было легко, доказать самой себе – труднее. Всю вторую половину неимоверно долгого дня Джин билась над тем, чтобы оправдать свое решение, – и безуспешно. Что бы ни привело Дерека на Аляску – а она просто не могла поверить, будто он проделал такой долгий путь только ради нее, – снова увидеться с ним было бы приятно.

Да, приятно, грустно думала Джин, радуясь тому, что стрелки часов вот-вот покажут пять пополудни, и можно будет идти домой. Возвращение в Штаты, необходимость как-то укротить амбиции Феликса, даже скучная работа и ежедневная домашняя рутина – все это помогло заглушить боль, которую испытывала Джин, покидая Тинос. Помогло, однако, ненадолго.

Чем дальше, тем труднее Джин засыпала по ночам. Ей виделось, как Дерек обнимает ее, как страстно сплетаются в ночи их нагие тела, и от этих видений сердце Джин билось все неистовее, будто собиралось выпрыгнуть из груди. Порой эти видения и вовсе прогоняли сон, однако настоящие мучения доставляли ей воспоминания, каким стало лицо Дерека, когда она попросила его уйти.

Конечно же, Джин считала, что больше ей не доведется с ним встретиться. Что бы ни было между ними, а он в конце концов женится на Оливии и подарит своим родителям долгожданных внуков. Наверняка он решит, что Джин вернулась к Феликсу. Сколько бы она ни твердила, что больше не любит бывшего мужа, в его стычке с Дереком она приняла сторону Феликса и этим неоспоримо доказала свою неискренность.

Теперь же все ее благие размышления о будущем пошли прахом. Джин не знала, что будет дальше, и, вопреки тому, что сказала дочери, изнывала от соблазна еще хоть раз – в последний! – увидеться с Дереком.

Дома ее ожидала записка Мэб. Джин развернула ее дрожащими руками, но о Дереке там не было ни слова. Мэб сообщала, что после работы отправится ужинать с другом. Пусть Джин не беспокоится и не ждет ее. Брайан благополучно проводит ее до дома хоть посреди ночи.

Джин горестно вздохнула. Счастливица Мэб! Она уверена в будущем. В нем нет места ни нежеланной беременности, ни браку, заключенному скорее из необходимости, чем по любви.

При мысли о том, что весь вечер проведет в одиночестве, Джин испытала разочарование. Она надеялась, что Мэб после работы вернется домой. Ей хотелось поговорить с дочерью – вернее, если честно, расспросить ее о Дереке. Мэб, однако, явно решила, что мать высказалась о своих отношениях с Дереком, и тема эта закрыта.

Тактичная девочка, мрачно подумала Джин. Я категорически объявила, что не хочу встречаться с Дереком, кого же, кроме себя самой, винить, если Мэб поймала меня на слове?

И все же ее упорно преследовала мысль о Дереке, который ужинал в отеле один-одинешенек. А может, он бродит по городу? Или же сидит у себя в номере, ожидая ее звонка?

Долго же ему придется ждать, с силой сказала себе Джин. Как я могу ему позвонить? Неужели он надеется, что я просто сниму трубку и поболтаю с ним о том о сем, словно его появление в Валдизе – самый естественный для него поступок? Нет, я совсем не такая, и он это знает. А потому должен знать и то, что я чересчур рассудительна – чересчур стара, – чтобы играть в эти игры.

И все же он приехал…

Джин загнала эту мысль в дальний уголок сознания, твердя себе, что не должна тешить себя нелепыми иллюзиями. Разве можно в здравом уме поверить, что Дерек проделал долгий путь только для того, чтобы повидаться с ней? Это невозможно. Этого просто не может быть!

Тогда почему он здесь?

Нет, решила Джин, больше не буду забивать себе голову этими глупостями. Так можно добиться лишь одного: развеять в дым и без того зыбкий островок нормальной обыденной жизни, который мне за эти три недели удалось сотворить. Пусть я пока еще плохо сплю по ночам, пусть страдаю и мучаю себя запретными воспоминаниями, – рано или поздно я все это преодолею. Должна преодолеть. Иначе просто нельзя.

Войдя в спальню, Джин остановилась перед зеркалом. Боже, ну и видок! Судя по всему, скоро она опять станет такой, какой была до поездки в Грецию. Даже лицо заметно побледнело, и великолепный южный загар понемногу теряет свою силу.

Покачав головой, Джин отвернулась от зеркала, и тут ее осенило: может быть, все-таки стоит встретиться с Дереком – именно здесь и именно сейчас? В обыденной обстановке, без роскошных декораций Тиноса он увидит Джин такой, какая она есть на самом деле. Не загорелой искусительницей, как ему казалось на острове, а затюканной домохозяйкой без малейших претензий на элегантность и красоту.

Джин вдруг стало трудно дышать. Одна мысль о том, чтобы позвонить Дереку и предложить ему встретиться на нейтральной территории, безмерно пугала ее. Джин всерьез опасалась, что, стоит ей вновь увидеть Дерека, и она не сумеет скрыть своих подлинных чувств. Она выдаст себя, и это будет так унизительно…

Джин спустилась в кухню вынула из холодильника одинокую бутылку рейнвейна, откупорила ее и, прихватив бокал, вернулась в спальню.

Жаль, что нельзя напиться вдрызг, невесело думала Джин, раздеваясь, чтобы забраться в ванну. Тогда я, быть может, сумела бы заглушить бесплотные голоса, которые твердят и твердят, что я теряю последний шанс стать счастливой.

Она допивала третий бокал, когда в дверь позвонили.

Решив не обращать на это внимания. Джин уютно вытянулась в горячей пенной воде, но ощутила укол беспокойства, когда звонок повторился. Черт, уныло подумала Джин, неужели я оставила ключ в замке, и Мэб не может отпереть дверь снаружи?

С минуту поколебавшись, Джин отставила бокал и выбралась из ванны. Обернувшись в купальное полотенце, она вышла на лестницу. Сверху хорошо была видна входная дверь – и в замке, само собой, торчал ключ. А еще при свете уличного фонаря Джин разглядела мужской силуэт за дверью, и сердце ее забилось чаще.

Дерек. Это он, больше некому. Брайан, жених Мэб, гораздо ниже ростом. Джин застыла словно изваяние.

– Джин! – громко крикнул Дерек. – Я знаю, что ты дома! Я видел твою машину.

Джин растерянно моргнула, гадая, откуда Дерек знает, что это именно ее машина. Она никогда не говорила ему, на чем ездит. Разве что…

Разве что ему сказала об этом Мэб! И тут для Джин стал окончательно ясен смысл записки, которую оставила ей дочь. Она ошиблась, подумав, что Мэб смирилась с ее решением. Дочь, которая знала Джин ничуть не хуже нее самой, поступила именно так, как боялась поступить ее мать: позвонила Дереку.

Притворяться, что ее нет дома, не имело смысла.

– Сейчас открою! – крикнула Джин и бегом бросилась в ванную.

Собственное отражение в зеркале и на этот раз ее не порадовало. Голову она вымыла, но волосы еще не успели высохнуть. Сбросив купальное полотенце, Джин накинула старенький шерстяной халат и, забежав в спальню, наспех подобрала волосы и закрепила их черепаховой заколкой. Затем, не давая себе задуматься, она сунула ноги в домашние туфли и стремительно сбежала по лестнице.

Из распахнутой двери потянуло промозглым холодом, и Джин задрожала – не столько от ветра, сколько при виде Дерека, который стоял у крыльца, опираясь рукой о стену. Под серым кашемировым пальто на нем были черные брюки и серый свитер с высоким воротом.

– Дерек! – воскликнула Джин с плохо сыгранным удивлением, словно лишь сейчас обнаружила, кто пришел. – Входи, пожалуйста.

– Спасибо.

Он оттолкнулся от стены и шагнул через порог. Узкий коридорчик, когда в него ступил Дерек, показался еще уже, и у Джин от близости Дерека перехватило дыхание. Стараясь не выдать себя, она светским тоном продолжала:

– Пожалуйста, побудь в гостиной. Я присоединюсь к тебе через минуту, вот только переоденусь и…

– Нет. – Дерек вдруг резко обернулся и оказался лицом к лицу с Джин. Только сейчас она смогла как следует разглядеть его и с тревогой отметила, что он заметно похудел, осунувшееся лицо было усталым и бледным. – Не нужно переодеваться и приходить через минуту, – тяжело дыша, проговорил он. – Пожалуйста, Джин. Ты мне нравишься такой, какая есть.

Джин смотрела на него, не в силах отвести глаз.

– Я… – Она запнулась, не зная, что теперь делать. – Зачем ты приехал, Дерек?

– Как будто ты не знаешь.

– Не знаю. – Джин зябко обхватила себя руками за плечи. – Ты один?

– А с кем же? – Дерек на миг закрыл глаза, а потом с усталым вздохом открыл. – Ладно, – сказал он, обхватив пальцами одной руки ее запястья, скрещенные на груди. – Иди ко мне, и я тебе все расскажу.

Джин затрепетала, не в силах совладать с собой. Дерек совсем рядом. Дерек прикасается к ней! Это прикосновение так подействовало на нее, что она не могла утаить свою дрожь.

– Ох, Джин, – пробормотал он и, отбросив на миг все попытки объясниться, порывисто притянул ее к себе. – Если бы ты знала, как я измучился!

Это Джин как раз знала, но сейчас ее охватило страстное желание вновь ощутить вкус его поцелуя. Соблазн оказался непреодолимым, она приподнялась на цыпочки и прильнула к губам Дерека.

Джин думала, что помнит о Дереке все, – но она ошибалась. Она и забыла, как упоительны его поцелуи. Глухо застонав, он с нечеловеческой силой стиснул ее в объятиях.

Только сейчас Джин осознала, что он тоже дрожит. Приникнув к нему, она твердила себе, что их с Дереком всегда влекло друг к другу, что порывы плоти нельзя принимать за любовь… но сейчас ей было довольно и того, что Дерек обнимал и ласкал ее, а потом, оторвавшись от ее губ, уткнулся пылающим лицом в ее шею.

– Боже мой, Джин, – хрипло шептал он, горячим дыханием щекоча ее кожу, – Боже мой, зачем ты позволила мне думать, будто уехала вместе с Феликсом, чтобы все начать сначала? Я пережил сущий ад, думая о том, что ты снова станешь женой этого самодовольного мерзавца!

У Джин захватило дух – рука Дерека, скользнув в вырез халата, сжала ее полную грудь, отыскала твердый от возбуждения сосок. На миг Джин потеряла дар речи, и Дерек, тотчас воспользовавшись этим, потянул за пояс халата.

– Ты… ты знаешь сам, почему я так поступила, – пролепетала Джин, наконец овладев собой, и попыталась запахнуться – без особого, впрочем, успеха. – Ты ведь должен был жениться на Оливии…

– Но я уже сказал Шарлотте, что не собираюсь жениться на Оливии! – хрипло возразил Дерек, пожирая взглядом ее соблазнительную наготу. Наконец он с усилием поднял голову. – Черт возьми, да ведь именно для этого я и встречался с Галанакисами в тот самый день, когда… когда появился Феликс.

С губ Джин сорвался мучительный стон.

– Господи, Дерек, как ты мог?

– А вот и мог! – грубо отрезал он, и в его темных глазах блеснули искорки гнева. – И что из того? Почему для тебя это так важно? Ты что, хотела, чтобы я непременно женился на Оливии? Хотела, да? Ты предпочитаешь свободную связь на стороне брачным обязательствам?

Губы Джин по-детски обиженно приоткрылись.

– Как ты можешь спрашивать меня о таком?! – с ужасом воскликнула она. – Как ты можешь?!

– Я тебя и не о том еще спрошу, черт возьми! – огрызнулся Дерек. Сняв пальто, он отшвырнул его прочь и возбужденно провел рукой по волосам. – Кто из нас, по-твоему, пострадавшая сторона? Как ты могла бросить все и уехать, если знала, как нужна мне?!

Джин покачала головой.

– Тебе отлично известно, в чем дело, – возразила она. – Я думала, что ты собираешься жениться на Оливии…

– Но ведь Шарлотта должна была сказать тебе, что помолвка отменяется. – Остановившись у камина, Дерек через комнату в упор мрачно посмотрел на Джин. – Я был уверен, что она тебе все сказала.

– А вот и не сказала, – дрожащим голосом отозвалась Джин. – Я не лгу.

– Я тоже. Я люблю тебя, Джин. Ты не веришь?

– Но… – у нее задрожали губы, – но Шарлотта так рассчитывала на тебя…

– Вот как? – Дерек вскинул брови, – и в чем же?

– Ты и сам должен знать, – беспомощно залепетала Джин. – Не заставляй меня говорить об этом.

– Вот оно что! – Дерек шагнул к ней. – Ты имеешь в виду пресловутый долг.

Джин кивнула.

– Хочешь сказать, – продолжал Дерек, – что Шарлотта поведала тебе о своих проблемах и даже не соизволила обрадовать известием, что все улажено?

– Ничего не понимаю! – пробормотала Джин.

– Похоже на то. – Дерек шагнул ближе. – Я-то был уверен, что тебе она первой обо всем расскажет.

– О том, что твой отец обещал простить им долг, если ты женишься на Оливии?

– Нет. – Дерек вздохнул. – О том, что мой отец согласился списать долг в обмен на долю в их бизнесе. Именно это предложили Галанакисы, когда обратились к моему отцу с просьбой одолжить им денег, просто он тогда не захотел связываться с гостиничным бизнесом.

– Так инициатива исходила от них? Они обратились к твоему отцу? – Джин была потрясена до глубины души – этот факт сестра от нее скрыла. – Я и не знала…

– Не знала. – Дерек остановился перед ней. – Я верю тебе. – Он нежно провел пальцем по ее щеке. – Прости. Я-то полагал, что тебе обо всем известно.

– Значит… твой отец передумал, – прошептала Джин. – Почему?

– Николас влюблен в Оливию, – сухо ответил Дерек, – а поскольку у Галанакисана нет сына, который мог бы унаследовать их дело, отец постарался заранее обеспечить Николаса.

Джин не верила собственным ушам.

– И ты не против?

– Против? – Дерек очертил пальцем ее приоткрытые губы. – С какой стати? Я же рассказывал тебе, почему стал встречаться с Оливией, – помнишь? В тот вечер, когда ты ясно и недвусмысленно дала мне понять, что я тебя не интересую.

– Это неправда! – Джин крепко сплела пальцы, снизу вверх глядя на Дерека широко раскрытыми глазами. – Ты же знаешь… знаешь, почему я тогда так сказала. Я уже все объяснила. – Она беспомощно развела руками. – Теряюсь в догадках, чего еще ты хочешь от меня.

– О нет, ты прекрасно знаешь. – Голос Дерека стал низким, бархатным. – Я хочу тебя. – Он властно и нежно привлек Джин к себе. – И ты хочешь меня, только ты слишком гордая, чтобы в этом признаться.

– Дело не в гордости, – дрогнувшим голосом отозвалась Джин.

– Неважно, в чем дело, но я хочу, чтобы ты произнесла это, – прошептал Дерек, найдя губами ее губы. – Ну же, скажи: «Дерек, я хочу тебя. Я хочу тебя так же сильно, как ты хочешь меня».

– О да! – едва слышно выдохнула Джин. – Я хочу тебя Дерек. Хочу любить тебя. Хочу, чтобы ты любил меня. – Она слабо улыбнулась. – Этого достаточно?

– Пока – да, – невнятно пробормотал Дерек, не отрываясь от ее губ, и Джин всем существом отдалась неистовой сладости его поцелуя.

Они так изголодались, что вначале только молча исступленно ласкали друг друга. И в эти краткие минуты, когда в гостиной слышалось лишь их прерывистое, сплетенное в едином ритме дыхание, Джин поняла: что бы ни случилось, что бы ни решил Дерек, она с ним больше не расстанется. Даже если придется делить его с другой женщиной, которая подарит его матери желанных внуков.

В отчаянном порыве она теснее прижалась к Дереку, и руки ее, скользнув под свитер, прикоснулись к разгоряченной коже Дерека.

– Боже мой, Джин! – простонал он и, перехватив ее руки, направил их ниже туда, где ткань брюк натянулась под напором распаленной, нетерпеливой мужской плоти. Однако когда Джин хотела расстегнуть «молнию», Дерек протестующе прошептал: – Не спеши!

Он увлек ее к дивану и, смеясь, рухнул на подушки, так что Джин оказалась сверху. Сбросив халат, она с величайшим наслаждением помогла Дереку избавиться от свитера и брюк. Затем Джин склонилась над ним, сжимая бедрами его сильные мускулистые ноги, и принялась с бесстыдной медлительностью ласкать языком и руками его горячую пульсирующую плоть. Дерек вновь застонал.

– Довольно! – шепнул он и вдруг, с легкостью подхватив Джин руками, перевернулся вместе с ней так, что теперь уже она оказалась под жаркой тяжестью его нетерпеливого тела. – Я только мужчина, – почти грубо продолжил он, стиснув ее напрягшиеся в ожидании ласки груди, – и я… я хочу тебя!

Джин не успела повторить эти слова – Дерек жадно впился поцелуем в ее губы, языком проник во влажную глубину рта. Джин застонала, отдаваясь этой алчной, почти грубой ласке, изнывая от нетерпения: когда же наконец, когда он так же страстно и неудержимо войдет в нее, в пылающие влажные недра ее сокровенной плоти?

Дерек приподнялся, глядя на Джин затуманенными от страсти глазами.

– Кажется, я кое-что забыл в кармане пальто, – пробормотал он и хотел отстраниться, но Джин его удержала.

– Нам это ни к чему, – сказала она твердо. – Я хочу тебя… хочу, чтобы ничто нас не разделяло.

– Ты уверена? – тихо спросил Дерек.

Джин заглянула в его глаза.

– Ты ведь тоже этого хочешь, правда?

– Да, – прошептал он. – О да…

И с ликующим возгласом одним сильным движением овладел ею.

Любовные игры на диване в гостиной оказались лишь началом долгого и упоительного вечера. Хотя в первый раз все закончилось слишком быстро, потом Дерек и Джин не единожды возместили себе эту торопливость. Дерек был ненасытен, и к тому времени, когда они поднялись наверх, чтобы приготовить горячую пенную ванну и забраться в нее вдвоем, у Джин от изнеможения подкашивались ноги.

Они занимались любовью и в ванне, и там же, в брызгах нежнейшей ароматной пены, Дерек предложил Джин выйти за него замуж. Услышав это, она вначале не поверила собственным ушам.

– Ты хочешь на мне жениться? – прошептала она, почти уверенная, что ошиблась, и Дерек с улыбкой заверил, что хочет именно этого. – Но… как же твоя мать? Она ведь, наверное, будет разочарована, что ты не нашел себе жену помоложе.

Дерек пощекотал языком мочку ее уха.

– Мои отец и мать отлично осведомлены о моих намерениях, – негромко сказал он. – Я сказал им об этом давно, еще до того, как ты появилась у нас на вилле.

От изумления губы Джин приоткрылись.

– Это… это правда?

– Я думал, ты раньше догадаешься. Отчего бы еще мои родители так стремились познакомиться с тобой?

Джин ошеломленно покачала головой.

– Просто не верится.

– Так что же? – нетерпеливо спросил Дерек. – Ты согласна? Или мне придется уподобиться моим предкам и похитить тебя?

Губы Джин едва заметно дрогнули.

– Думаю, ты похитил меня еще той ночью в Нью-Йорке, – призналась она. – С тех пор я не могла думать ни о ком другом.

– Жаль, что ты мне сразу этого не сказала! – горячо прошептал Дерек. – Чем притворяться, что собираешься вернуться к Феликсу…

Джин обвила руками его шею.

– Кстати, о Феликсе. Ты так и не сказал мне, откуда узнал, что мы с ним по-прежнему в разводе.

– Мне сказала Оливия. Ты после возвращения домой написала Шарлотте, поблагодарила ее за чудесный отдых, и все такое. Из письма было ясно, что ты и не думаешь возвращаться к Феликсу.

– Ах да, конечно…

Джин совсем забыла об этом письме. Шарлотта и не подумала ответить, а впрочем, Джин написала сестре только из вежливости. В конце концов, она не виновата, что все так обернулось.

– Погоди… так значит, Оливия знает о нас с тобой?

– Думаю, что прекрасно знает, – сухо отозвался Дерек. – У Николаса нет привычки хранить тайны, а я с ним поделился.

Джин обхватила его лицо ладонями.

– И слава Богу! – прошептала она. – Знаешь, я ведь люблю тебя.

– И я тебя люблю, – эхом отозвался Дерек. – Я еще не говорил тебе, как ты упоительно хороша? Ты сейчас такая соблазнительная – нагая, мокрая, прикрытая лишь клочками пены…

Джин порозовела.

– Кто, я?

– Ты, – севшим голосом подтвердил он. – Жду не дождусь, когда мы вернемся на Тинос.

Джин заколебалась.

– Шарлотту это не очень обрадует.

– Да кого заботят чувства Шарлотты? Выплакавшись на твоем плече, она даже не соизволила сообщить тебе, что ее финансовые неурядицы уже позади.

– Что ж, это я могу понять, – снисходительно заметила Джин. – Она так гордилась тем, что Оливия выйдет за тебя замуж! Ей доставило бы нечеловеческие мучения сказать мне, что все кончено.

– Думай, что хочешь.

– Я и думаю. – Джин покраснела сильнее. – Знаешь, ты очень красивый мужчина.

– И скоро буду очень красивым женатым мужчиной? – уточнил Дерек.

– Скоро будешь очень красивым женатым мужчиной, – счастливо улыбнувшись, повторила она, и Дерек запечатал поцелуем ее смеющийся рот.