К концу недели Джин твердо решила: что бы ни случилось, она должна вернуться домой. И вовсе не потому, что она поссорилась с Шарлоттой. Напротив, если не считать некоторой напряженности, которая повисла между ними на обратном пути с виллы Ангелиди, сестра больше ни словом не упомянула злосчастный ужин. И, поскольку Дерек продолжал встречаться с Оливией, Шарлотта, судя по всему, только рада была забыть о том, что случилось.

Джин, однако, забыть не могла. За эти дни она извелась до предела, и, хотя упорно твердила себе, что рада не видеться с Дереком, убедить себя в этом ей никак не удавалось.

Что было глупо, Джин это понимала. Вот только понять и принять – далеко не всегда одно и то же. Именно потому, что у их романа – романа? – не было будущего, Джин и не могла о нем забыть и сомневалась, что вряд ли когда-нибудь забудет. А уж мысль о том, что Дерек сейчас с Оливией, была для нее как нож острый.

Поэтому она решила объявить, что возвращается в Штаты из-за Феликса. Отчасти это было правдой – Джин серьезно обеспокоило то, как решительно Мэб настроена против отца. За минувшие дни дочь звонила несколько раз, и Джин чувствовала, что поступает по-свински, взваливая на плечи Мэб необходимость разбираться с Феликсом.

С Дереком Джин не говорила с того самого вечера на вилле. Он, конечно, появлялся в гостинице, и не единожды. Джин видела его издалека. Она не знала, как часто он видится с Оливией. Девушка частенько отсутствовала, но спрашивать, где она, Джин себе запретила. Встречаясь с Шарлоттой, она тщательно избегала всех взрывоопасных тем. Таким образом сестрам удалось сохранить дружбу, хотя они заметно отдалились друг от друга.

Окончательное решение об отъезде Джин приняла в тот вечер, когда на ужин в гостиницу явился Димитрис Бабалетсос. Она и забыла, что Шарлотта пообещала пригласить пилота на ужин. Джин этот человек нравился, но она его почти не знала, а его появление вновь напомнило ей, что, по мнению Шарлотты, она должна быть польщена вниманием пожилых мужчин, наподобие Димитриса Бабалетсоса.

В душе Джин была с ней в общем-то согласна, хотя Димитрис как мужчина нисколько ее не привлекал. Она побывала в раю – и теперь ей скучны были мелкие земные радости. Только вот рай этот, увы, недостижим. Ей не дано быть с Дереком, не дано, и все.

Тем не менее, то, что Шарлотта пригласила Димитриса на ужин, означало, что сестра так и не отказалась от своих своднических планов. Кайл Харлоу выбыл из игры, и Шарлотта, не колеблясь ни минуты, пустила в ход следующий козырь.

Быть может, мрачно думала Джин, теперь она старается подыскать мне поклонника не только из добрых побуждений. Хотя Шарлотта не знает и не может знать, что произошло между женихом ее дочери и мною, она явно решила на всякий случай перестраховаться и развести нас.

Димитрис Бабалетсос, судя по всему, заключил, что Шарлотта пригласила его по просьбе Джин. Он тотчас же принялся ухаживать, и оказалось нелегко сохранить с ним дружеские отношения, не пробудив при этом у него ложные надежды. В итоге, когда ужин закончился, и Галанакисы очень кстати вспомнили о каком-то незавершенном деле, предоставив Джин провожать гостя, Димитрис пригласил ее назавтра поужинать с ним. Джин наспех состряпала благовидный предлог для отказа: она, мол, должна помочь Шарлотте разобраться в счетах. Димитрис пообещал позвонить через день-два. Это означало, что Джин вновь придется уворачиваться – если, конечно, она к тому времени еще будет здесь…

Тогда-то она и приняла решение об отъезде. Хлопот, конечно, не оберешься, но, по крайней мере, кое-какие свои проблемы она этим поступком разрешит. Она устала обманывать, устала лгать и в большом, и в малом, и даже неизбежная встреча с Феликсом пугала ее меньше, чем необходимость откровенно объяснить Шарлотте, почему она больше не хочет ни с кем знакомиться. Мое сердце занято, с горечью думала Джин, и никто другой мне больше не нужен.

Она попыталась завести разговор об отъезде за завтраком, но Шарлотта, поглощенная гостиничными делами, пообещала, что они встретятся за обедом, и Джин пришлось смириться. Как на грех, перед самым обедом явился Дерек, чтобы обсудить с Галанакисами какие-то деловые проблемы, так что Джин поспешила скрыться в своем номере. Она приняла душ и зачем-то заказала в номер сандвич, хотя на самом деле вовсе не была голодна. Она сидела на балконе, ожидая, пока принесут заказ, и тут зазвонил телефон.

Сердце Джин сжалось от недоброго предчувствия, но она сняла трубку.

– Алло?

– Мам! Как я рада, что наконец тебя застала! Где ты была? – набросилась на нее Мэб.

– Где я была? Да так, все утро проторчала на пляже. А что такое? Что-то случилось?

– Ой, мам! – Мэб огорченно вздохнула. – Господи, я даже не знаю, как тебе об этом сказать… Он скоро прилетит. Я это точно знаю, потому что звонила в авиакомпанию и выяснила, когда этот рейс прибывает в Афины.

– Кто? Кто скоро прилетит? – встревожено спросила Джин, хотя уже знала ответ. – Твой отец? Ты это хочешь мне сказать? Он летит сюда?

– Мама, я пыталась его остановить. Он сказал, что должен непременно поговорить с тобой, а я просила подождать твоего возвращения. Он меня и слушать не захотел. Сегодня утром я ему позвонила, а его хозяйка говорит, что он уехал.

– Хозяйка? – переспросила Джин.

– Он пару дней назад переехал в пансион, – презрительно фыркнув, мрачно сообщила Мэб. – Я давно должна была догадаться, что он что-то затевает. После приезда он остановился в отеле, но, видимо, решил, что нет смысла платить за номер, если он все равно собирается уехать.

– Значит, отец на самом деле не говорил тебе, что улетает сюда?

– Ну, он поговаривал об этом, – неохотно призналась Мэб, – но, повторяю, мне казалось, что я убедила его подождать. – Она тяжело вздохнула. – Вот почему я обрывала телефон, стараясь тебе дозвониться. Хотела предупредить.

– Не может быть! – Джин ошалело помотала головой. – Этого просто не может быть. По правде говоря, я уже собиралась уехать.

– Это из-за папы? – возмутилась Мэб. – Ой, мам!

– Нет. Не из-за него, – твердо ответила Джин. – Просто мы с Шарлоттой… в общем, боюсь, мне не стоит здесь оставаться.

– Почему? – испугалась Мэб. – Вы поссорились?

– Нет, что ты… – Джин ломала голову, насколько может открыться дочери. – Просто, видишь ли… Словом, она считает, что я нуждаюсь в… мужском обществе.

– А разве нет?! – сердито воскликнула дочь. – Только не говори, что на старости лет ты превратилась в ханжу!

– Вовсе я не стала ханжой, – возразила Джин, уязвленная столь откровенным высказыванием. Если бы Мэб только знала!.. – Просто не хочу, чтобы кто-то подыскивал мне поклонников.

Мэб хихикнула.

– Неужели, мамочка, ты за моей спиной заводишь шуры-муры?

– А если и так? – Джин начинала раздражаться. – Я ведь свободная женщина и не нуждаюсь в твоем разрешении встречаться с мужчиной.

– Да, конечно, – смиренно согласилась Мэб и, помолчав, нетерпеливо спросила: – А я его знаю?

– Что?! – Джин судорожно сглотнула, сообразив, что наболтала лишнего. – Нет. Не знаешь. Так когда прилетает твой отец?

– Значит, ты познакомилась с ним на острове? – не отставала дочь, явно решив выяснить все до конца. – Кто он? Симпатичный? Он мне понравится? Кстати, он тоже из отдыхающих?

– Мэб! – Джин твердо решила больше не говорить на эту тему ни слова. – Мы теряем время. Ты знаешь, когда именно может появиться здесь твой отец?

– Думаю, примерно в то же время дня, что и ты, – неохотно ответила Мэб. – До чего ты злая, мамочка! Если у тебя кто-то есть, уж я-то имею право об этом знать!

Джин застонала.

– Мэб, у меня никого нет. Во всяком случае, пока, – уточнила она, сожалея мысленно, что это не так. – Господи, не знаю, что скажет Шарлотта, когда я сообщу ей эту новость! Чего доброго, она откажется разместить Феликса в гостинице.

– Вот это уже не твоя проблема! – отрезала Мэб, отчасти обретая былую воинственность. – Наверняка гостиница тети Шарлотты не единственная в Греции. Отец как-нибудь уж отыщет себе крышу над головой.

– Да, наверное, – с сомнением в голосе согласилась Джин.

– Только, мам, не позволяй ему тиранить себя! – с неподдельным волнением наказала Мэб. – Не забывай, что это он ушел от тебя, а не наоборот. Знаю, он мой отец, и в каком-то смысле я его даже люблю, но ведь он жуткий эгоист, правда?

– Не волнуйся, солнышко, – ласково сказала Джин. – Я ничего не забыла. Позвоню тебе, когда решу, что делать. Ладно?

– Ладно. Знаешь…

Джин насторожилась. Что еще?

– Кто бы он ни был, я от души надеюсь, что с ним ты будешь счастливее, чем с папой.

У Джин не было другого выхода, как сообщить Шарлотте, что здесь вот-вот появится Феликс. Ей противна была сама мысль, что бывший муж вознамерился прервать ее отдых, даже не спросив ее согласия, но пусть Феликс хотя бы знает, что Шарлотта и Алекос терпеть его не могут и отнюдь не обрадуются незваному гостю.

Заказанный сандвич так и лежал, нетронутый, на подносе, но Джин, взглянув на часы, обнаружила, что, если хочет поговорить с Шарлоттой до прибытия Феликса, ей придется поторопиться. Дерек, наверное, уже ушел, а предупредить сестру куда важнее, чем давиться сандвичем, который все равно не пробуждает у нее ни малейшего аппетита.

Джин надела первое, что попалось под руку, – бежевые шорты и рубашку в горошек, заправила за уши пряди еще влажных волос и, сунув ноги в теннисные туфли, выбежала из номера. Нажав кнопку вызова лифта, она приготовилась ждать. Однако кабина довольно быстро остановилась на ее этаже, и Джин облегченно вздохнула. Но тут дверцы лифта раскрылись – и у нее сердце ушло в пятки. В кабине никого не было, кроме Дерека. Он выглядел усталым, и в глазах, смотревших прямо на Джин, застыла мрачная отрешенность.

Джин не знала, что и делать. Самым естественным было бы войти в лифт, но она слишком хорошо помнила, чем это закончилось в прошлый раз.

– Ты едешь? – ровным голосом спросил Дерек. – Ну же, решай.

– Вниз, – сказала Джин, но не двинулась с места.

По худощавому лицу Дерека скользнула тень раздражения.

– Тогда входи, – бросил он. – Или ты предпочитаешь подождать, пока лифт не освободится?

– Это было бы глупо.

– Да, верно, – согласился Дерек, и Джин не без опаски шагнула в лифт. Когда двери за ее спиной закрылись, Дерек добавил: – Впрочем, тебе, похоже, нравится делать глупости.

У Джин перехватило дыхание.

– И вовсе незачем грубить. Если хочешь знать… я просто соображала, не задержалась ли Шарлотта наверху, в офисе. – Отчасти это было ложью, но Дереку об этом знать необязательно. – Она сказала, что у них с Алекосом деловая встреча…

– Я имел в виду не твои колебания по поводу того, заходить ли в лифт, – отрывисто перебил ее Дерек и, окинув Джин пугающе откровенным взглядом, отвел глаза. – Первый этаж?

– Да, – отозвалась Джин почти беззвучно, – первый. Спасибо.

Дерек пожал плечами и нажал кнопку. Лифт двинулся вниз. В тесной кабине царило нестерпимое напряжение, и Джин попыталась хоть как-то его разрядить, выбрав, как ей казалось, самую безопасную тему:

– Как себя чувствует твоя мать?

Темные глаза Дерека блеснули.

– А разве тебе есть до этого дело?

– Конечно! – Джин была не на шутку уязвлена. – Она… она мне понравилась. И твой отец тоже.

– О да! Мой отец! – В голосе Дерека прозвучал неприкрытый сарказм. – Насколько я понял, после моего ухода у вас состоялась содержательная беседа.

– Мы… да, мы поговорили.

– И ты рассказала ему, о чем мы говорили с тобой?

– Нет.

– Ты рассказала ему, как я к тебе отношусь?

– Нет! – ужаснулась Джин и, сообразив, что Дерек может неверно истолковать ее слова, торопливо добавила: – Думаю, ты и сам не знаешь, как ко мне относишься. – В эту минуту лифт остановился, и она с облегчением подалась к дверям. – Вот мы и приехали.

– Погоди!

Джин, чтобы не привлекать внимания находившихся в вестибюле людей, вынуждена была остановиться и обернуться к нему.

– Я-то знаю, как отношусь к тебе, – хрипло проговорил он. – Я только хочу знать, как ты ко мне относишься.

Джин беспомощно огляделась.

– Дерек…

– Ради Бога, Джин! – Глаза его светились мольбой. Он схватил Джин за запястье, мимолетно задев ладонью ее грудь. – Не молчи, – попросил Дерек севшим голосом. – Избавь меня от страданий. Скажи, что больше не любишь этого ублюдка, своего бывшего мужа!

– Джин!

Она сразу узнала этот голос, хотя и не слышала его довольно давно, и, будь ее воля, вовсе не хотела бы слышать. Оглянувшись, Джин увидела, что к ним направляется Феликс. В легких брюках, в рубашке с короткими рукавами и с небрежно наброшенным на плечо пиджаком он, очевидно, казался себе элегантным, но для Джин этот человек воплощал все, что она научилась презирать.

– Сюрприз, сюрприз! – пропел он уже не так уверенно, увидев рядом с Джин незнакомого мужчину. – Полагаю, ты меня не ждала.

Джин судорожно сглотнула, бросив обеспокоенный взгляд на потемневшее лицо Дерека. Он еще не знал, что перед ним Феликс, но, видимо, догадывался, и то, что бывший муж Джин появился сразу после его вопроса, ничуть не улучшало ситуацию.

– Да нет… собственно говоря, ждала. – Джин вздрогнула, когда Дерек отдернул руку. – Мне звонила Мэб. Она догадалась, куда ты отправился.

Феликс скорчил гримасу и раздраженно бросил:

– На нее похоже. – И добавил, изучающе взглянув на Дерека: – Ты не собираешься сказать, что рада меня видеть? – Не дождавшись ответа, Феликс помолчал, явно прикидывая, что связывает Джин с мужчиной, который стоит рядом с ней. Потом, видно решив, что между ними не может быть ничего общего, продолжил: – Я ведь такой путь проделал, чтобы увидеть тебя.

Дерек окаменел. Джин ощутила, как он мысленно отстраняется от нее, и сердце ее мучительно сжалось. Она чувствовала, как растет в Дереке неприязнь к Феликсу, и от души сожалела, что не может оправдаться. Ей хотелось сказать, что она не приглашала сюда Феликса, что отдала бы все, только бы он не появился здесь… но нет, она не вправе пускаться в объяснения. Что бы ни говорил Дерек, у нее нет на него никаких прав. Какие бы чувства их ни связывали, эту связь уничтожат ее возраст и обязательства Дерека перед Оливией…