1

Том Денвер досадливо покосился на свою невесту.

– Бога ради, скажи мне, зачем тебе это нужно. Мне казалось, что дела в кафе идут совсем неплохо. Зачем тебе понадобилось искать дополнительный заработок, играя роль чьей-то прислуги?

– Ты неправильно понял, – стараясь сохранить терпение, отвечала Камилла Гордон. – Видишь ли, это совсем новое дело. Представляешь, как будет здорово, если оно выгорит?

Том раздраженно фыркнул.

– Выгорит? У тебя же не будет ни минуты свободного времени.

– Ну почему же? – возразила Камилла. – Эта работа отнимет у меня один-два вечера в неделю. К тому же тебе ведь не придется скучать. У тебя есть свои клиенты, у меня будут свои.

– По-моему, ты сошла с ума!

– Да-да, я знаю. – Камилла откинула со лба светло-каштановую прядь, пытаясь сосредоточиться на лежавшем перед ней списке первоочередных покупок.

Впрочем, сосредоточиться не удавалось. Том стоял на своем, продолжая упорно твердить, что ее одержимость работой не более чем пустая прихоть.

– Я хочу сказать, что ты ведь училась не на шеф-повара, верно? – Тон его несколько смягчился, как будто он понял, что перегнул палку, и теперь хотел, чтобы слова его звучали как можно более весомо и убедительно. – Ты выпускница университета. Ты могла бы стать учителем, а вместо этого изображаешь из себя домработницу в чужой кухне.

Камилла вспыхнула.

– Я не изображаю домработницу. Я люблю свою работу, нравится тебе это или нет. Ты не понимаешь, что для меня новое занятие это своего рода приключение. Возможно, это начало совершенно новой карьеры.

– Ну да, карьеры кухарки.

– Мне приятно помогать людям, у которых нет времени или склонности самим позаботиться о себе.

– Я и говорю, прислуга.

– Называй это как угодно. – Камилле надоело его убеждать. Она обвела задумчивым взглядом опустевшее кафе: австрийские жалюзи, льняные скатерти. – Я думала, ты порадуешься моим успехам. В конце концов, идея открыть кафе принадлежит именно тебе.

– Верно. Потому что ты не знала, чем себя занять после окончания университета, и в то время можно было взять кредит. К тому же, если бы ты не заикнулась о том, что намерена развозить сандвичи, сомневаюсь, что я выступил бы с подобным предложением.

– Однако ты предложил, – сказала Камилла, поправляя веер из алых бумажных салфеток. – И я тебе благодарна. Я всегда мечтала об этом. Только вот… мама с папой так хотели, чтобы я училась в университете, и так много работали, чтобы отправить меня туда… Я просто не могла их разочаровывать. Впрочем, я не жалею, ведь я многому научилась, и в первую очередь ставить перед собой конкретные цели.

– То есть добиваться успеха в бизнесе. – Том покачал головой. – А я-то думал, ты хочешь выйти за меня замуж.

– Да, конечно. – Камилла порывисто повернулась к нему. – Но это не единственная цель моей жизни. Я хочу сделать карьеру, Том. По-настоящему хочу.

Том вздохнул.

– И ты полагаешь, что, занявшись индивидуальным обслуживанием, приблизишь свою мечту?

– Не знаю. Я ведь только в самом начале. Но мне повезло, что я встретила Кэрри. У нее на вечеринке я завела нужные знакомства.

– Но все они живут в Уэст-Энде! Тебе же придется возвращаться домой по ночам!

– Ах, Том! – Камилла подошла к Тому и села к нему на колени. – Не беспокойся за меня. Я отлично вожу машину, да и дни стали длиннее.

– А что будет, когда снова придет зима? – не унимался Том и, не в силах устоять перед искушением, поцеловал ее в щеку. – Впрочем, к тому времени мы уже поженимся, правда? Тогда тебе придется заботиться обо мне, на остальных у тебя просто не будет времени.

– Гм.

В голосе Камиллы послышались нотки сомнения, но Том был всецело поглощен исследованием ее уха и ничего не заметил. Однако, когда он протянул руку к пуговицам на ее рубашке, Камилла решительно остановила его. Не то чтобы она не любила Тома, нет. Но она не умела так сразу переключаться с одного на другое. И еще она не разделяла его желания прибегать к сексу как к средству улаживания споров.

– Эй…

Том капризно захныкал, увидев, что Камилла обеими руками держится за воротничок рубашки, но она была неумолима. С виноватой улыбкой она соскользнула с его коленей.

– Ты знаешь, который теперь час? – промолвила Камилла, нервно разглаживая подол черной юбки. – Мне еще нужно успеть к оптовику, пока он не закрылся.

Том с кислой миной наблюдал за ней. Наконец, поборов нетерпение, он встал, всем своим видом выражая покорность и смирение. Том был высокий, крупный мужчина с приятной внешностью, в которой угадывалось что-то от викингов. Отличавшийся спортивным сложением, он любил играть в регби. Возможно, именно этим пристрастием объяснялась некоторая флегматичность его натуры. Он гордился своей фигурой, хотя Камилла полагала, что после матчей он слишком налегает на пиво. Как бы там ни было, Том был добрый малый, уравновешенный, а главное – верный. Они познакомились шесть лет назад в подготовительном колледже.

– Знаешь… – Том большим и указательным пальцами захватил прядь ее волос и принялся задумчиво играть ею. У Камиллы екнуло сердце. – Должно быть, я единственный в нашем районе, чья девушка… то есть невеста, до сих пор девственница. Кэм, я должен ждать первой брачной ночи, да? Поэтому ты не позволяешь мне прикасаться к тебе?

Камилла потянулась за висевшим на спинке стула жакетом.

– Почему же не позволяю? – робко возразила она, про себя отметив, что Том снова выбрал неподходящий момент для выяснения отношений. – Но мы же всего месяц как помолвлены. Дай мне время, чтобы свыкнуться с этой мыслью.

– И сколько же тебе требуется времени, чтобы «свыкнуться с этой мыслью»? – раздраженно пробурчал Том. – Кэм, я тебя умоляю, это в наше-то время! Ты же сама любишь повторять о женском равноправии.

– Об интеллектуальном равноправии, но никак не о сексуальном, – парировала Камилла, надевая жакет. Внезапно ноготь зацепился за подкладку, и она тихо чертыхнулась. – Том, прошу тебя, я сейчас не в настроении.

– Порой мне кажется, что ты никогда не бываешь в настроении, – пробормотал Том.

Камилла вздрогнула и обернулась. – Что?

– Забудем об этом. – Том обмотал вокруг шеи клубный шарф и направился к выходу. – Так когда, говоришь, эта вечеринка? И по какому случаю?

Камилла, убедившись, что свет нигде не горит и сигнализация включена, проследовала за Томом.

– По случаю помолвки, – ответила она, закрывая дверь на ключ. – Во вторник в Мейфэре. Я разговаривала с человеком по имени Зивс, но, по-моему, он всего лишь секретарь или что-то в этом роде.

– В Мейфэре, говоришь? – Том криво усмехнулся и двинулся к стоявшей у тротуара машине. – У тебя наступают большие времена.

– Надеюсь. – Камилла изо всех сил старалась поддержать в себе состояние приятного возбуждения, охватившего ее, когда она получила заказ. – Что ж, до завтра.

– Да, если стряпня моей матери для тебя не слишком убога, – кисло заметил Том, распахнув дверцу машины.

Камилла вздохнула.

– Может быть, хватит! – в сердцах воскликнула она. – Неужели хотя бы в глубине души ты не рад моим успехам? Я не хочу всю жизнь оставаться официанткой.

– Я тоже не хочу, чтобы ты всю жизнь оставалась официанткой, – отозвался Том, садясь за руль небольшой спортивной «мазды». Потом, передернув плечами, он протянул Камилле руку. – Впрочем, я действительно рад за тебя. Только не задавайся, ладно? А то решишь, что агент, который работает как вол, недостоин твоей руки.

– С каких это пор агенты по продаже недвижимости стали работать как волы? – Камилла с облегчением улыбнулась. – Хорошо, обещаю не задирать нос. А теперь мне пора, не то оптовик и впрямь закроется.

Том кивнул. Камилла проводила взглядом удалявшуюся машину и перешла на противоположную сторону, где был припаркован ее мини-вэн (микроавтобус). Хотя машина и была оборудована полками для перевозки приготовленных дома обедов, Камилла подумала, что, если она хочет расширить дело, ей придется подыскать более подходящее транспортное средство. Мини-вэн вполне ее устраивал, пока ей приходилось разъезжать только по городу – от дома до работы, иногда посещая магазин типа «плати наличными и уноси», – но для дальних поездок за город он не годился, тем более что иногда ей придется брать с собой Сэнди.

Когда она наконец добралась до дому, ее ждал ужин, который приготовила мать. Камилла, хоть и работала в кафе, редко ела там. Кроме того, их маленькое заведение в половине шестого закрывалось, и к тому времени, когда Камилла и ее помощница Сэнди Лестер заканчивали уборку и накрывали на столы свежие скатерти, она валилась с ног от усталости. К тому же ей было приятно сознавать, что дома ее ждет ужин.

– У тебя усталый вид, – с тревогой в голосе сказала миссис Гордон, ставя на стол тарелку с хорошо прожаренным стейком и пирог с телячьими почками.

Камилла скривила губы.

– В самом деле? Спасибо. Именно это я и мечтала услышать.

– Да-да, – подтвердила мать, усаживаясь напротив и разглядывая темные круги под глазами дочери. – Чем ты до сих пор занималась? Отец с твоей сестрой уже больше часа как поужинали. Так что не обессудь, если мясо чуть-чуть подсохло. Оно стоит в духовке с половины седьмого.

Камилла улыбнулась.

– Все отлично, – сказала она, без всякого энтузиазма отправляя в рот кусочек пирога. – Ты же знаешь, я должна была заехать к оптовику. Я тебя утром предупреждала.

– Но так долго?

– Ну… я поздно закончила. – Камилла облизала губы. – Не успели мы закрыться, как приехал Том.

– Вот оно что. – Миссис Гордон, казалось, ничуть не удивилась, услышав это. – И что же он говорит?

Камилла поморщилась.

– Неужели не догадываешься?

– Он недоволен, что ты решила заниматься обслуживанием частных вечеринок, верно? По правде сказать, я его понимаю.

– Ах, мама, оставь.

– Что значит «оставь»? Ты же знаешь, как мы с отцом переживаем за тебя. Угораздило же тебя познакомиться с этой Кэрри Мэллори. Это она сбила тебя с толку. Никогда ей этого не прощу.

– Мамочка, я познакомилась с Кэрри в университете, не забывай. А ведь это была ваша с папой идея, что я должна учиться. Кстати, она теперь Мейсон, а не Мэллори. И что бы ты ни говорила, я считаю, что именно она дала мне шанс.

– Ну да, шанс – готовить для незнакомых людей. Быть прислугой.

Камилла вспыхнула.

– Нет! Это не так. И почему мне кажется, что я слышу голос Тома? Я просто развожу продукты, вот и все. А чем, по-твоему, я занимаюсь в кафе?

– Кафе принадлежит тебе… по крайней мере, ты выплачиваешь ссуду благодаря бабушкиной страховке.

– Кафе никуда не убежит, просто теперь я буду заниматься еще и доставкой.

– Гм. – Слова дочери, похоже, не произвели на миссис Гордон никакого впечатления. – А им известно – я имею в виду друзей Кэрри, – что ты в этом деле дилетант?

– Я профессионал, – упорствовала Камилла.

– Не думаю, что свидетельство об окончании вечерних курсов может заменить тебе профессиональные навыки, – стояла на своем мать. – Может, они наивно полагают, что у тебя есть опыт работы в каком-нибудь престижном лондонском ресторане. Интересно, что бы они сказали, если бы увидели твой «Бабушкин погребок»?

– Мне плевать, – воскликнула Камилла, отодвигая в сторону тарелку со стейком, к которому практически не притронулась. – Спасибо за ужин. А теперь, если не возражаешь, я хочу принять душ.

Миссис Гордон шумно вздохнула.

– Ну прости, – сказала она, не спуская встревоженных глаз с дочери, которая решительно встала из-за стола. – Возможно, мне не следовало этого говорить. Но я беспокоюсь за тебя, Кэм. Честное слово. Ты не находишь, что у тебя и в кафе достаточно работы, чтобы взваливать на себя еще и доставку?

Камилла остановилась в нерешительности.

– А тебе не приходило в голову, что в кафе мне никогда не заработать столько, сколько я могу получить, занимаясь доставкой? Я не хочу отказываться от кафе, нет. Напротив, я хочу сделать его лучше. И если мне улыбнется удача, я смогу взять повара на полную ставку. Тогда мы сможем значительно расширить меню как в кафе, так и в службе доставки.

Мать нахмурила брови.

– Хорошо, а что говорит Том?

– Том хочет, чтобы я работала в кафе до тех пор, пока мы не поженимся. А дальше… Кто его знает? По-моему, он не очень-то хочет, чтобы я активно занималась карьерой.

Миссис Гордон вздохнула.

– Что ж, на мой взгляд, он по-своему прав. В конце концов, пока ты снова не встретила Кэрри Мэл… Мейсон, тебя вполне устраивало то, чем ты занималась. И вдруг она говорит тебе, что организовывает банкет и что служба доставки в последний момент ее подвела, и ты уже строишь грандиозные планы на будущее!

– Мама, получить такой заказ это огромный успех! Тебе любой скажет. Хочешь верь, хочешь нет, но хорошая служба доставки ценится на вес золота. Времена меняются. Люди уже не могут позволить себе нанять повара. Все это в прошлом. К тому же сегодня мало кто согласится выполнять такую работу. Именно поэтому на подобные услуги есть спрос. Мы приезжаем, готовим и уезжаем. Согласись, устроить прием дома совсем не то, что тащить гостей в ресторан. Миссис Гордон покачала головой.

– И все же сдается мне, ты даже не представляла, что из всего этого выйдет.

– Ты имеешь в виду телефонные звонки? – Камилла грустно улыбнулась. – Нет, не представляла. Но разве это не здорово? Если бы я захотела, я могла бы работать каждый вечер.

Миссис Гордон встревожилась.

– Надеюсь, ты не собираешься этого делать?

– Нет, я же сказала. Для начала один-два вечера в неделю, а там посмотрим. В настоящий момент все мои мысли о предстоящем вторнике.

– В Мейфэре.

– Вообще-то в Белгрейвии, – сказала Камилла. – Это в Уэст-Энде. Судя по всему, женская половина счастливой пары приятельница Кэрри. Прием состоится в доме жениха.

Миссис Гордон покачала головой.

– Вот что я тебе скажу, Кэм. Будь там поосторожней. Эти люди не то что мы – ты меня понимаешь, – а ты симпатичная девушка и все такое. Словом, будь начеку.

Камилла улыбнулась.

– Хорошо, мама.

– Можешь смеяться, но я вполне серьезно. Некоторые считают, что за деньги можно купить все.

– Я знаю. – Камилла видела, что мать не на шутку встревожена. – Только не забывай, мне двадцать четыре года. И я знаю, что делаю.

Прежде чем подняться к себе в комнату, Камилла мельком заглянула в гостиную, чтобы поздороваться с отцом и своей младшей сестрой Венди. Камилла страшно устала и не собиралась скрывать этого. Однако усталость ее была больше моральная, нежели физическая, – ее угнетали постоянные споры, которые она вынуждена была вести то с Томом, то с матерью. Им было трудно втолковать, что для нее значит этот новый поворот в ее карьере. Верно, окончив университет, она еще не строила никаких планов на будущее. Да, она всегда любила возиться на кухне, любила готовить по изобретенным ею рецептам, но считала это своего рода хобби до тех пор, пока отец не подбросил ей идею открыть собственное дело по доставке сандвичей.

Будучи управляющим в ювелирном магазине на Хай-стрит, мистер Гордон в обеденный перерыв часто ходил в ближайший паб, чтобы съесть сандвич, однако ему не всегда хотелось пить обязательную кружку пива. Он одобрил решение Камиллы использовать ее машину для развозки по городу домашних сандвичей, а предложение Тома взять ссуду для того, чтобы открыть собственное кафе, поступило позже. Камилла по-прежнему занималась сандвичами, но клиентам самим приходилось приходить за ними; вскоре она расширила дело, стала печь пирожки, булочки, делала торты и салаты. Открыло свои двери кафе «Бабушкин погребок». Камилла даже смогла пригласить на работу помощницу, а из бухгалтерских книг следовало, что дело начало приносить прибыль. Однако теперь все обстояло гораздо серьезнее, и Камилле трудно было сохранять оптимизм, когда все вокруг твердили, что новое предприятие ей не по плечу.

Стоя под душем, Камилла избегала смотреть на свое отражение на плексигласовых панелях кабинки. Она боялась увидеть свои глаза, глаза, которые могли быть то зелеными, то серыми, в зависимости от настроения. Неужели я чересчур честолюбива? – размышляла она, намыливая волосы шампунем. Может быть, это и испугало Тома? Она никогда не замечала за собой ничего подобного, хотя и не могла отрицать, что последнее время пребывала в приподнятом настроении, пожалуй даже была несколько экзальтированна. Ей следует подумать о названии новой службы, решила она, отбросив тревожные мысли. Может, «Смак»? А что, неплохо, решила Камилла.

 

2

Проснулся он с трудом, плохо соображая, где находится. Нестерпимый стук в висках и кисловатый привкус во рту живо напомнили ему о количестве алкоголя, выпитого накануне вечером. Впрочем, так ли это важно? Кому какое дело, добрался он до постели трезвым или рухнул, будучи мертвецки пьяным. Не имея никаких привязанностей, он был вольной птицей, и ни одна женщина ни в чем не могла упрекнуть его. Ему нравилось то, что он делает, нравилось, как он живет. Возможно, хорошего в этом было мало, ну да плевать. Со временем человек ко всему привыкает.

Привыкает ли? Повернувшись на бок, Хью продрал глаза и покосился на столик. Часы показывали начало первого. Он тихо чертыхнулся. Не удивительно, что у него стучит в висках. Вот уже сутки во рту у него не было и маковой росинки, к тому же его мучила жажда.

Усилием воли Хью заставил себя скинуть с кровати ноги и выпрямиться и стал ждать, когда наконец утихнет тупая боль в висках. Вспоминая события предшествующего дня, он попытался оправдаться перед собой: в конце концов, он работал допоздна. Его окрыляла надежда – он в поте лица трудился над новой программой, которая обещала побить все рекорды продаж, и алкоголь служил для него лишь естественным стимулирующим средством. Он предпочитал не вспоминать о том, что, до того как Линда оставила его, у него не было привычки прибегать к подобным средствам. Время лечит, убеждал он себя. По крайней мере, у него была работа, позволявшая хотя бы ненадолго забывать о постигшем его несчастье.

Встав на ноги, Хью по дорогому ковру прошел в ванную комнату. Опершись о края фарфоровой раковины, он с грустью посмотрел на свое отражение в зеркале: трехдневная щетина, налитые кровью глаза, нездоровый цвет лица – словом, настоящий бродяга, из тех, что попрошайничают на дорогах.

Хью провел ладонью по небритому подбородку. Пожалуй, не очень справедливо сравнивать себя с бродягами. У тех, по крайней мере, имеются веские причины выглядеть так, как они выглядят. У него же хороший дом, любимое дело, а благодаря деловой хватке, унаследованной от деда по материнской линии, и деньги, причем столько, что порой он не знал, что с ними делать. Почему же тогда он похож на опустившегося алкоголика?

Скорчив гримасу, Хью шагнул в выложенную мраморной плиткой кабинку душа. Намеренно не замечая ручки регулятора температуры, он вступил под каскад ледяной воды. Боже правый! На мгновение у него перехватило дыхание, но он стиснул зубы и, выдавив на ладони гель для душа, принялся усердно втирать его в свою бунтующую плоть, изнывавшую под беспощадными ледяными струями.

Выйдя из кабинки и обернувшись махровым кремовым полотенцем, Хью почувствовал себя лучше. В голове все еще шумело, но гнетущее чувство апатии отступило. И все же на душе у него было неспокойно и он понимал, что это ощущение тревоги не отпустит его весь день.

С полочки на него выжидающе взирала бритва. Он взял ее со вздохом, словно покоряясь судьбе. Не отпускать же в самом деле бороду, думал он, стараясь не порезаться. Это было нелегкой задачей, поскольку рука его норовила дрогнуть в самый неподходящий момент. Черт, надо было выпить, прежде чем начинать бриться. Поразительно, как глоток виски может вернуть человека к жизни.

Наконец покончив с бритьем и даже умудрившись не порезать в кровь лицо, Хью швырнул полотенце на кафельный пол. Еще раз недобро покосившись на собственное отражение в зеркале, он вышел из ванной и в нос ему ударил кисловатый запах алкоголя. Не обращая внимания на свою наготу, как и на то обстоятельство, что на улице было не меньше восьми градусов мороза, Хью повернул ручку балконной двери и рывком распахнул ее. В лицо ему ударил поток холодного воздуха. Стойко выдержав этот натиск, он отвернулся от окна и принялся натягивать джинсы.

Он рылся в шкафу в поисках чистой рубашки, когда в дверь спальни постучали. Секунд пятнадцать Хью молча взирал на дверь, затем нетерпеливо буркнул:

– Ну что тебе еще?

Дверь приоткрылась, и в образовавшемся проеме возникла лысая голова мужчины.

– Ах, – произнесла голова при виде полуобнаженной фигуры Хью. – Вы уже встали, сэр? Будете завтракать?

Хью скривил губы.

– Это в половине-то первого, Панч? Не думаю. Съем сандвич. Я должен работать.

Дверь отворилась, чтобы впустить обладателя лысого черепа, оказавшегося здоровым верзилой с брюшком и массивными плечами, которым было явно тесновато под белоснежной сорочкой и облегающим темно-синим камзолом. Вид у него был довольно нелепый, однако Хью давно привык к причудам слуги, которого, судя по всему, вполне устраивала его внешность.

– Вы собираетесь в офис, сэр? – осведомился он, зорким оком отметив раскрытую настежь балконную дверь и царивший в спальне беспорядок. – Мистер Стентон, я бы просил не называть меня Пашем. Мне не нравится, и вы это знаете.

Хью досадливо покосился на слугу. Поиски чистой рубашки успехом не увенчались, и он потянулся за джемпером, в котором был накануне.

– Нет, сегодня я в офис не собираюсь, – начал он, но не договорил. В тот самый момент слуга выхватил джемпер у него из рук. – Джеймс, черт побери, что ты себе позволяешь?

– Сэр, судя по вашему виду, вы только что из душа, – чопорно поджав губы, заметил Джеймс. – И мне кажется, вы не собирались надевать этот предмет вашего гардероба. – Он поднес джемпер к носу. – Кстати, дурно пахнущий. В комоде, что у вас за спиной, полный ящик чистых рубашек. Только скажите мне, что вам нужно, и я все найду.

– Я еще в состоянии одеться сам, – буркнул Хью. – Почему бы тебе не убраться отсюда на время? Ступай приготовь кофе, что ли. Мне не нужна горничная.

– Я этого и не говорил. – Джеймс скатал несчастный джемпер в рулон и насупил брови. – Однако у вас вид человека, который нуждается в посторонней помощи. Вашей матушке это не понравится. Совсем не понравится.

– Матушке? – Хью прекратил рыться в ящике комода, на который указал ему Джеймс, и обернулся. – При чем здесь, собственно, моя мать?

– Разве вы забыли? Через полчаса вы с ней обедаете.

– Проклятье! – Хью ногой задвинул ящик комода, одновременно натягивая на голову водолазку, черный цвет которой лишь подчеркивал нездоровую бледность его лица.

Джеймс щелкнул языком, выражая неодобрение. Но Хью уже не обращал на него внимания – одной мысли о том, что ему предстоит оказаться в обществе матери и битый час выслушивать ее наставления и упреки, было достаточно, чтобы он пожалел о том, что проснулся.

– Вы сказали, сандвич, сэр? – пробормотал Джеймс, видимо решив, что пора дать хозяину передышку.

Хью смерил его рассеянным взглядом.

– Не хочу есть, – наконец сквозь зубы процедил он. – Принеси мне пива и не спорь. Да, и вызови такси. Может, мне повезет и свободного не окажется.

Джеймс застыл в дверном проеме, всем своим видом давая понять, что поведение хозяина оставляет желать лучшего.

– Я могу отвезти вас, сэр, – промолвил он.

Но Хью был непреклонен.

– Делай, что я говорю, Джеймс. И поспеши с пивом!

Сорок минут спустя Хью вышел из такси.

– Спасибо, – бросил он, протягивая водителю пятифунтовую купюру.

Отмахнувшись от предложенной сдачи, он зашагал мимо швейцара, на лице которого застыла подобострастная улыбка, к стеклянным вращающимся дверям отеля «Ритц».

Ресторан размещался в глубине здания, и гости, прежде чем отправиться обедать, не могли не поддаться искушению выпить аперитив в роскошных интерьерах Пальмового двора. Именно там Хью рассчитывал встретить мать, потягивающей минеральную воду «перье», единственное, что она позволяла себе в течение дня. Хелен Стентон, урожденная Деметриос, следила за своей внешностью с тщанием, которое могло сравниться разве что с пренебрежением, с каким Хью относился к своей. С нескрываемой гордостью говорила она о том, что ее свадебное платье до сих пор, как и тридцать с лишним лет назад, превосходно сидит на ней.

Само собой разумеется, ее мало волновало то обстоятельство, что замужество, ради которого, собственно, и было сшито пресловутое платье, продлилось гораздо меньше. Против воли родителей она вышла за Каспара Стентона, когда ей было всего восемнадцать, и довольно скоро была вынуждена признать, что ее отец в конечном счете оказался прав. Выходец из хорошей семьи, Каспар Стентон был начисто лишен коммерческой жилки и не имел ни гроша за душой. Брак их продлился недолго; сразу после рождения сына Каспар пустился в кругосветное плавание на яхте, которая потерпела крушение в районе мыса Доброй Надежды. Хелен восприняла печальную весть с подобающей случаю скорбной миной, однако было очевидно, что смерть мужа явилась для нее освобождением. Она избавила Хелен от неизбежных пересудов, сплетен и затрат, связанных с разводом, а Андреасу Деметриосу, предпочитавшему – по непонятным причинам – прозвище «Гермес», не терпелось увезти свою блудную дочь вместе с ее крохотным сыном обратно в Грецию.

Хью, став взрослым, не считал это решение вполне оправданным. Несмотря на то, что Хелен была единственным ребенком Гермеса, крупного судовладельца, а, следовательно, Хью являлся единственным наследником огромного состояния, последний не выказывал ни малейшего интереса к делам деда. Власть не привлекала воображение Хью; он считал недостойным помыкать людьми ради удовлетворения собственных корыстных устремлений. Отец оставил Хью кое-какие средства, достаточные для получения образования в Англии, в одной из тех школ со спартанским режимом, где учат выживать в условиях острейшей конкуренции. Именно там Хью привили стойкое неприятие богатства в любых его формах, что служило постоянным яблоком раздора между ним и остальными членами клана, а своим нежеланием вернуться в Грецию он лишь подливал масла в огонь.

Именно поэтому Хью не ждал ничего хорошего от предстоящей встречи с матерью, которая после его разрыва с Линдой все время пыталась убедить сына – до сих пор без особого успеха – вернуться в Афины. Хелен не теряла надежды, ее не смущало то обстоятельство, что Хью, имевший собственную компанию, вовсе не стремился занять законное место в совете директоров «Деметриос шипинг корпорейшн».

Однако Хью опасался, что рано или поздно она своего добьется. Он мог уклоняться от подобных разговоров, пока жив дед, но Гермесу уже перевалило за семьдесят. Лет через десять – самое большее, двадцать – он уйдет в мир иной, и тогда у Хью не будет оправданий, которые позволят ему манкировать своими обязанностями по отношению к семье. Хочет он этого или нет, но существование тысяч людей зависит от «Деметриос шипинг корпорейшн» и он не сможет допустить, чтобы многочисленные родственники деда разобрали его дело по кирпичикам.

Хью поднялся в ярко освещенный атриум. Несмотря на хмурый апрельский день, Пальмовый двор лондонского отеля «Ритц», как всегда, сверкал великолепием. Появление Хью не ускользнуло от глаз метрдотеля.

– Доброе утро, мистер Стентон, – сказал он, переводя взгляд на столик в углу, за которым сидела элегантно одетая женщина. – Ваша матушка вас ждет.

– Спасибо. – Хью машинально улыбнулся и направился к столику. – Да, и принесите мне виски с содовой. Вижу, моя мать уже осушила стакан минералки.

Метрдотель с улыбкой удалился. Хью приблизился к полосатому канапе, на котором восседала Хелен Стентон.

– Мама, извини, что опоздал. – Хью церемонно поклонился и легко коснулся губами ее щеки.

Хелен Стентон смерила сына взглядом, в котором осуждение мешалось с подспудной гордостью. Высокий, как его отец, темноволосый, как вся ее родня, Хью, где бы ни появлялся, неизменно привлекал всеобщее внимание, и особенно внимание женщин. Он отличался мужским обаянием, которое некогда покорило ее в Каспаре; вот только слабости отца, первоначально не замеченные ею, в сыне с лихвой компенсировались генами греческого деда. Возможно, Хью сам до конца не отдавал себе отчета, насколько он похож на Андреаса Деметриоса. Он имел нрав дерзкий, упрямый и независимый до абсурда. Он принимал решения исключительно сам и не терпел возражений. Вдобавок ко всему он обладал магнетическим взглядом, в котором угадывалась скрытая чувственность и одновременно грубая сила хищника.

Однако он явно опустился, как с неудовольствием подметила Хелен, обратив внимание на обозначившееся брюшко. Опять же джинсы и эта чудовищная кожаная куртка! Не возмутительно ли являться на обед с матерью в таком виде! Разумеется, виновата эта стерва Линда. Заявить, что она полюбила другого! Скорее всего, причина в том, что Хью не спешил пригласить ее к алтарю.

– Тебе следовало бы получше организовывать свое время, чтобы не опаздывать, – промолвила она с легким акцентом, от которого так и не смогла избавиться. – В офисе тебя не было. Я звонила, и Виктор сказал мне, что тебя нет.

– Да, – проронил Хью, и такой ответ едва ли мог удовлетворить Хелен. – Так когда ты появилась?

– Здесь или в Англии? – насмешливо спросила она, лениво перебирая унизанными перстнями пальцами бусинки жемчужного ожерелья на грациозной шее.

Хью едва заметно – одними уголками губ – усмехнулся.

– В Англии. Полагаю, ты остановилась в своем люксе.

– Да. И кстати, ты мог бы дать себе труд прийти вовремя, чтобы мне не пришлось спускаться сюда одной. – В темных глазах матери отразилось раздражение. – В самом деле, Хью, неужели ты не понимаешь, что своим поведением оскорбляешь меня? По твоей милости мне приходится сидеть здесь одной. Хочешь, чтобы ко мне прицепился какой-нибудь хам?

– Успокойся, в «Ритц» подобную публику не пускают, – равнодушно проронил Хью, кивнув официанту, который принес ему выпивку. – Здесь можно просидеть весь день, и к тебе ни одна живая душа не подойдет. Впрочем, согласен: я должен был позвонить. Виноват.

Хелен недовольно фыркнула, однако выражение ее лица несколько смягчилось, и хотя она и обратила внимание, как жадно Хью выпил половину содержимого своего стакана, но предпочла быть снисходительной.

– Ну хорошо, – сказала она, поднося к губам бокал с «перье». – Главное, что ты все-таки пришел. А что до твоего вопроса, то я приехала вчера вечером и сразу отправилась на благотворительное гала-представление в «Альберт-холле». Меня сопровождал твой дядюшка Грегори. Тетушка Клелия все еще неважно себя чувствует.

Хью понимающе склонил голову. Жена его дяди вечно испытывала недомогание, хотя Хью подозревал, что все эти многочисленные недуги не более чем плод ее воображения. Ни для кого не составляло секрета, что Грегори Стентон отличался, мягко говоря, нетрадиционной сексуальной ориентацией, а бедняжка Клелия расплачивалась за собственное легковерие. Впрочем, Хелен находила, что нет худа без добра, и в ее распоряжении всегда имелся кавалер, с которым она могла появляться в любом месте, не будучи скомпрометированной.

– Подозреваю, что ты шлялся по самым сомнительным заведениям Лондона, – сказала она, когда Хью заказал очередную порцию виски. – Дорогой, тебе не кажется, что ты ведешь себя глупо? Прости, но если ты был так увлечен этой девушкой, почему не мог просто жениться на ней?

Хью стиснул зубы и, сделав заказ подошедшему официанту, хмуро посмотрел на мать.

– Ты знаешь, как я отношусь к браку, так что давай оставим эту тему, ладно? Я намерен идти в ад своим собственным путем, если не возражаешь. Лучше скажи, зачем ты хотела меня видеть. Или только для того, чтобы в очередной раз высказать мне свое неодобрение?

– Нет, разумеется.

Хелен элегантным движением положила ногу на ногу. Наблюдая за ее манерами, Хью понимал, почему брат его отца с удовольствием увивался вокруг нее. В свои пятьдесят три года Хелен выглядела на пятнадцать лет моложе, и Хью не удивился бы, если бы его приняли за ее любовника.

– Ты, надеюсь, помнишь, что у твоего дедушки в конце месяца день рождения? – продолжала Хелен.

Хью изумленно вскинул брови.

– О Боже, совсем вылетело из головы. Сколько же стукнет старому перцу? Семьдесят три?

– Вообще-то семьдесят четыре, – бесстрастно проронила Хелен. – Если помнишь, ты не приехал на его прошлый день рождения из-за… родителей Линды. Кажется, у них был какой-то праздник. Как бы там ни было, – добавила она, стараясь избежать неприятных воспоминаний, – хотелось бы, чтобы ты присутствовал на семейном торжестве. Гермес приглашает всех, и будет странно, если ты не приедешь.

Хью вперил в нее задумчивый взгляд.

– Да, в прошлом году мне не удалось приехать.

– Ну теперь что говорить. – Хелен сокрушенно вздохнула. – Прошлый день рождения не был для него так важен. – В голосе ее послышалось раздражение, и она, словно почувствовав это, поспешила добавить: – Забудем об этом. Так ты приедешь?

– А чем, собственно, замечателен этот год?

– Ну… во-первых, за год он не сделался моложе…

– И во-вторых?

– Он… не совсем здоров, – с неохотой призналась Хелен. – Ты же помнишь, он всегда жаловался на боли в груди. В последнее время ему стало хуже, и, похоже, он впервые вспомнил о том, что смертен.

Хью помрачнел.

– Ему надо прекратить смолить эти чертовы сигары, тогда у его легких появится шанс. Сколько он выкуривает за день? Пятнадцать? Двадцать?

– Ну не так много! – Хелен взглянула на него с неподдельным испугом. – Как бы там ни было, Гермес говорит, что он живет так, как ему хочется, и что в противном случае было бы лучше умереть.

– Гм. – Хью видел, что мать расстраивают подобные разговоры, и решил не продолжать. – Насчет дня рождения ничего не могу пока обещать. Ты же знаешь, как я не люблю семейные сходки.

Хелен раздраженно фыркнула.

– Насколько мне известно, ты вообще не любитель сходок, как ты изволишь выражаться. Хью, ты превратился в затворника. В отшельника. Ты нигде не бываешь, разве что в офисе, ты всех избегаешь…

– Интересно, откуда у тебя такая информация? – усталым тоном произнес Хью. – Впрочем, не надо, не говори. Попробую догадаться сам. Великолепный Джеймс?..

– Возможно, я и обмолвилась парой слов с твоим дворецким, когда заходила…

– Не сомневаюсь!

– Но ты же знаешь, что Джеймс тоже переживает. Он не сказал бы мне ни слова, если бы не понимал, что это в твоих же интересах.

– Да что ты говоришь?

– Именно. – Хелен шумно вздохнула. – Хью, мне не хотелось бы вмешиваться в твою личную жизнь…

– Так и не вмешивайся.

– Однако ты мне тоже не безразличен. И я надеюсь, что ты наконец справишься со своим чувством к Линде Рейнолдс.

– Я все понял. – Хью махнул рукой официанту. – Может, пора заняться меню?

Хелен хотела было возразить, но осеклась. Что проку? – спрашивала она себя, сознавая собственное бессилие. Хью такой привлекательный мужчина. Перед ним открываются блестящие перспективы, а он позволяет безмозглой испорченной девчонке помыкать собой. Отравлять себе жизнь.

Спустя час, когда ей подали вторую чашку кофе, Хелен рискнула снова коснуться запретной темы. За обедом – а от внимания Хелен не ускользнуло, что Хью едва притронулся к еде, – разговор вращался вокруг вчерашнего гала-концерта и подготовки к предстоящему семейному торжеству. Это был пустой разговор, она могла бы вести его с кем угодно. Интимного тет-а-тет явно не получалось. А ведь она так рассчитывала на то, что ей удастся поговорить с сыном по душам. Потому-то она и решила еще раз прощупать почву. Если он изольет душу, его болезненная влюбленность скорее пройдет, подобно тому, как гнойная рана скорее заживает, если снять повязку.

– И когда же Линда и ее барон собираются пожениться? – спросила она скрепя сердце. – Ведь поженятся же они когда-нибудь? Припоминаю, что читала об этом в газетах на прошлой неделе.

Хью поставил кофейную чашку на блюдце. Он слишком хорошо знал свою мать, чтобы надеяться, что она так просто оставит его в покое. Да, кажется, она права: ему на глаза также попадалось сообщение о том, что дочь бригадного генерала Чарлза Рейнолдса выходит замуж за некоего французского барона. Свадьба намечена на июнь, и Хелен, несомненно, знает об этом.

– Скоро, – буркнул он. – А почему ты спрашиваешь? Надеешься получить приглашение?

Интересно, в каком качестве? Ах да, мать шафера!

Хелен сжала губы.

– Можешь шутить, если тебе так нравится. Но было бы лучше, если бы ты прекратил оплакивать свою судьбу. Никогда бы не подумала, что ты способен вести себя так безрассудно! Что ж, ты настоящий сын своего отца.

Издав возглас негодования, Хелен отодвинула стул и резко встала из-за стола.

– Я иду к себе, – громогласно объявила она, но, поняв, что производит слишком много шума, умерила тон: – Жду тебя завтра. И подумай насчет дедушкиного дня рождения. Он надеется видеть тебя.

Хью размышлял о словах матери, возвращаясь пешком к себе, в роскошный, приобретенный им на собственные деньги, пентхаус, располагавшийся на крыше высотного дома в Найтсбридже. Он давно не посещал спортзал, а учитывая одержимое стремление Джеймса всячески опекать его, у него практически не оставалось времени для пеших прогулок. День выдался холодным, небо грозило пролиться дождем, однако газоны и лужайки в парке являли собой сплошной ковер из нарциссов – вот-вот зацветет вишня.

Он вспомнил, какой бывает в это время года Греция, и прежде всего Китнос, остров, на котором стоял дом его деда. С этой просторной виллой, где он провел несколько детских лет, были связаны самые радужные воспоминания. Ему вдруг снова захотелось увидеть Хлою, Карлоса и всех его многочисленных тетушек и кузенов.

Не то чтобы он вдруг решил угодить матери, а заодно сделать приятное самому себе. Из головы у него не выходили слова Хелен о Линде. И хотя ему по-прежнему было больно думать о том, что какой-то д'Эрель увел его девушку, он вдруг осознал, что мать в чем-то права. Ему надо было жениться. Видит Бог, Линда только этого и ждала. Единственным обстоятельством, омрачавшим их отношения, было то, что Хью не проявлял ни малейшего желания придать этим отношениям официальный статус. Чем дальше, тем больше из уст Линды звучали в его адрес обвинения в том, что он бежит от ответственности и что недостаточно любит ее.

Хью убрал руки в карманы кожаной куртки. Любовь! Губы его искривились в усмешке. Он сомневался, понимала ли Линда значение этого слова. Вряд ли тот, кто признается в любви с такой готовностью, как это было в случае с Линдой, способен так быстро разлюбить. В глубине души он всегда подозревал, что Линда просто ждет удобного случая, чтобы продать свою любовь подороже. Да, первый раз ее выбор пал на него – он устраивал ее и в сексуальном и в финансовом плане, – но д'Эрель предложил выйти за него замуж. Против этого Линда не могла устоять.

Сам он никогда не придавал значения формальностям вроде записи в книге регистраций или брачного контракта. То, что их связывало – вернее, то, что, как ему казалось, их связывало, – было куда сильнее любого брачного контракта, который можно разорвать в любой момент. Однако с течением времени он все больше понимал, что Линда ждет от него не только безграничной любви и преданности. Ей было необходимо чувство стабильности, которое она могла обрести, лишь соблюдя все формальности.

Так чему же он теперь удивляется? – снова и снова задавался Хью вопросом. Брак родителей распался не только потому, что они не сошлись характерами, но и потому, что его отец был начисто лишен честолюбия. Хью уже давно понял, что внезапная кончина Каспара Стентона случилась как нельзя более кстати, потому что, сколько бы Хелен ни причитала по поводу постигшей ее утраты, она была плоть от плоти своего отца, который посвятил себя служению золотому тельцу. Хью слишком поздно уразумел, что Линда не хуже и не лучше других.

Лифт достиг площадки двадцать первого этажа, раздвинулись двери кабинки, и Хью ступил на роскошный мягкий ковер, которым был устлан холл. Джеймс поджидал его с выражением явного неодобрения на лице.

– Вы шли пешком, – ворчливо заметил он, принимая из рук хозяина мягкую кожаную куртку и смахивая с нее дождевые капли.

– Ты угадал, я шел пешком, – бросил Хью, направляясь в коридор, который вел в его кабинет. – Вик не заходил? Он в курсе, что я обедал с матерью?

– Нет, мистер Гарднер не заходил, – подтвердил Джеймс, потом добавил: – Вам есть почта. Принесли, пока вас не было. – На лице его появилось настороженно-выжидательное выражение. – Хотите посмотреть?

Хью смерил его подозрительным взглядом.

– К чему ты клонишь? Ты же отлично знаешь, что я всегда просматриваю корреспонденцию вечером. Или тебе известно что-то такое, чего я не знаю?

На щеках Джеймса вспыхнул румянец.

– Как вы могли подумать?..

– Джеймс!

Тот сокрушенно вздохнул.

– Похоже, вам письмо от мисс Рейнолдс. Я подумал, вы захотите взглянуть… поскольку…

– Поскольку тебе кажется, что я упиваюсь жалостью к самому себе, так? – подсказал ему Хью, отмахнувшись от мысли о том, что Линда, возможно, взялась за ум.

– Что вы, сэр! – Джеймс всплеснул руками. – Я просто подумал…

– Где письмо?

Хью больше не мог выносить неизвестности. Здравый смысл подсказывал, что, даже если Линда решила вернуться к нему, она вряд ли стала бы писать ему об этом, и все же он хотел увидеть подтверждение. Будь она неладна! Что ей еще от него нужно?

Джеймс остановился у полированного полукруглого столика и принялся перебирать лежавшую на серебряном подносе деловую корреспонденцию. Письмо Линды, от которого пахнуло знакомым ароматом розовых лепестков, оказалось в самом низу, и Хью, к тому моменту сгоравший от нетерпения, усмотрел в этом некий тайный замысел.

– Приготовить вам чай? – осведомился Джеймс, наблюдая, как его хозяин вскрывает конверт.

Хью отрицательно покачал головой.

– Нет-нет, спасибо. Я дам тебе знать, если проголодаюсь.

Джеймс выглядел обескураженным, но Хью было не до него. Он не представлял, зачем понадобился Линде, и ему вовсе не хотелось, чтобы Джеймс с нарочитой почтительностью нависал над его плечом. Он закрыл за собой дверь кабинета, давая понять, что хочет остаться один. Заметив, что у него дрожат руки, вслух чертыхнулся и наконец извлек письмо из конверта.

Не видя и не слыша ничего вокруг, Хью прислонился к двери и погрузился в чтение. Послание было написано от руки. Линда никогда не отличалась четким почерком, и теперь Хью с трудом разбирал ее каракули. В конце концов терпение его было вознаграждено и он добрался до сути послания.

Он с удивлением обнаружил, что это не что иное, как приглашение. Линда спрашивала, не сможет ли он принять участие в вечеринке, которую они с женихом устраивают по поводу их помолвки. Хотя ее родители уже официально объявили о предстоящей свадьбе на обеде в их честь, им хотелось бы собраться в неформальной обстановке, в кругу друзей и знакомых. У Хью перехватило дыхание. С минуту он взирал на письмо, словно ожидая, что оно превратится в пепел под его взглядом. Затем швырнул его на стол. Проклятье! Неужели она и в самом деле рассчитывает, что он явится на ее помолвку! Это звучит как оскорбление.

Он долго не мог прийти в себя от волнения; его так и подмывало позвать Джеймса и попросить его принести бутылку скотча. Ему следовало бы сразу догадаться, что ничего хорошего ждать от Линды не приходится. Линда была одержима идеей отомстить Хью и теперь сознательно сыпала соль ему на рану.

Бедняга Гюстав, с горечью думал он. Ему, верно, и невдомек, что его невеста пригласила на помолвку своего бывшего любовника. Какая ирония! Однако что же у нее на уме? Какую игру она ведет?

Возможно, она хотела бы вернуть его. При этой мысли у Хью екнуло сердце. Но на других условиях, разумеется. Когда он умолял ее остаться, она ясно дала понять, что возврата к прежнему не будет.

Так чего же она хочет? Хью криво усмехнулся. Будет забавно это выяснить. В их отношениях всегда присутствовала толика мазохизма.

 

3

Буфет удался на славу, если не считать нескольких досадных накладок в самом начале. Так, например, одно из блюд – лососевый мусс – по дороге потеряло форму, но, к счастью, Камилла на всякий случай приготовила больше, чем требовалось, и все обошлось.

Потом мисс Рейнолдс, невеста хозяина дома, возмутилась отсутствием икры. Какой буфет без икры, заявила она, и бедному жениху пришлось долго убеждать ее, что, в сущности, это не так уж важно.

Какой приятный мужчина! – думала Камилла, уже собираясь в обратный путь. Настоящий барон, хотя, по правде говоря, его титул ничего ей не говорил. Камилла была вынуждена признать, что она совершенно чужая среди подобной публики. Мисс Рейнолдс, острая на язык, окончательно убедила ее в этом.

И все же Камилла отнюдь не считала, что потратила время впустую, – она извлекла для себя несколько полезных уроков. Так, выяснилось, что организовать буфет дело куда более сложное, чем устроить, скажем, светский ужин. И ей чудом удалось выйти из этого испытания с честью. Когда она уже доставала из машины пиццу, ей вдруг пришло в голову, что на фуршете подавать горячее глупо. К счастью, пицца, даже остывшая, оказалась вкусной, и Камилла, вместо того чтобы подать ее ломтиками – как она первоначально собиралась, – нарезала маленькие квадратики, проткнув каждый заостренной палочкой.

К счастью, с остальным проблем не возникло. Тарталетки и эклеры с заварным кремом, разложенные на столах, покрытых набивной камкой, выглядели весьма аппетитно. Мясные блюда и салаты она украсила листиками спаржи, а бисквитные пирожные – розовыми бутонами. Когда она спускалась вниз, чтобы собрать свои вещи, у столов уже толпились гости, воздавая дань ее кулинарному искусству. Оставалось надеяться, что еда на вкус окажется такой же великолепной, какой она представлялась с виду. Однако выяснить это она уже не могла.

А жаль, потому что ей нравилось работать на этой кухне. Пол, выложенный бутовой плиткой, мебель красного дерева – все это напоминало викторианские кухни, какими она представляла их себе по картинам. Однако ни одна викторианская кухня не могла похвастать такой безукоризненной чистотой и таким обилием всевозможных агрегатов, которые превращали процесс стряпни в настоящее удовольствие.

Верхняя часть дома также производила неизгладимое впечатление. Раздвижные двери были открыты настежь, благодаря чему образовался один огромный зал, хотя Камилла, доставляя – вместе с нанятыми официантами – наверх готовые блюда, лишь краем глаза успела заметить обтянутые штапелем стены и высокие потолки. Но и беглого взгляда на внутреннее убранство дома было достаточно, чтобы определить, что барон Гюстав д'Эрель принадлежит отнюдь не к обедневшей аристократии. Напротив, все говорило за то, что он чрезвычайно богат, и мисс Рейнолдс, очевидно, об этом знала.

Камилла, укладывая тарелки и блюда в специальные контейнеры, устыдилась собственных мыслей. В конце концов, она ничего не знает о Линде Рейнолдс, кроме того что та приятельница Кэрри и любит икру. И если она, Камилла, хочет преуспеть в своем бизнесе, ей следует научиться терпению. Она должна вести себя ровно с клиентами, даже если это испорченные богатые девицы, которые любят устраивать сцены.

Камилла была так поглощена своими мыслями, что забыла обо всем на свете и вид стоявшего у холодильника незнакомого мужчины застал ее врасплох. Она считала, что кроме нее на кухне никого нет, – все официанты были заняты наверху. В следующее мгновение она поняла, что незнакомец к официантам отношения не имеет. За спиной у него она заметила наполовину отворенную дверь.

До того момента ей было невдомек, что кухня имеет еще один выход. По замыслу архитектора, спроектировавшего этот дом, жилые покои размещались в трех верхних этажах. В цокольный этаж, в котором теперь находилась Камилла, можно было попасть по лестнице с фасада здания, и ей в голову не приходило, что на кухне есть черный ход, к тому же открытый.

Застыв от изумления, она с тревогой наблюдала за незнакомцем. От испуга во рту у нее пересохло. Кто он? Прислуга? Вор? Он не вполне походил на англичанина, и, хотя не отличался атлетическим сложением – как, к примеру, тот же Том, – в нем чувствовалась недюжинная физическая сила. Ростом он был чуть пониже Тома – Том был очень высокий, – однако от него исходило ощущение зрелой мужественности. Темные волосы, явно нуждавшиеся в стрижке, щетина на подбородке плюс то обстоятельство, что он был во всем черном, подчеркивали некоторую холодную отчужденность его облика, которая сразу бросалась в глаза.

Судорожно сглотнув, Камилла решила, что у нее нет выбора, кроме как сделать вид, что ей нисколько не страшно. Как только она попытается обогнуть стол, чтобы выйти из кухни через одну из двух дверей, он может схватить ее. Что-то подсказывало ей, что у него должна быть реакция хищника, которого он так странно напоминает ей. Оставалось надеяться, что он не тронет ее, если поймет, что она не представляет для него угрозы.

– Э-э… банкет на другом этаже, – пробормотала она, трясущимися руками складывая тарелки. Боже правый! Лишь бы не сделать ничего такого, что могло бы спровоцировать его.

– Я знаю, – промолвил он, оставаясь на месте, затем добавил: – Простите, если напугал вас. Полагаю, все наверху. Должно быть, гости д'Эреля уже собрались.

Камилла часто заморгала. Гости д'Эреля! Значит, он знает, чей это дом. Хорошо это или плохо, она не поняла.

Странным образом Камиллу будоражил звук голоса незнакомца, как будто задевая нервные окончания. Голос – низкий, чуть хрипловатый, хорошо поставленный, но с легким акцентом, который обнаруживал, что перед ней не коренной лондонец.

Незнакомец сделал шаг ей навстречу, и Камилла невольно вздрогнула. Она взглянула на нож, которым резала пиццу, и судорожно сжала пальцы.

– Наверное, вас интересует, что я здесь делаю? – С этими словами он сардонически усмехнулся.

Камилла следила за ним, затаив дыхание. Верхняя губа у него была довольно тонкая, однако в пухлой и влажной нижней угадывалась скрытая чувственность. Или это признак грубой силы?

– Это меня совершено не касается, – сказала Камилла, поймав себя на том, что говорит нарочито громко. Она подвинула один из контейнеров, чтобы загородить от него нож. Сама схватившись за нож, она спросила: – Мистер д'Эрель знает о вашем приходе?

На его лице заиграла улыбка. Губы разомкнулись, обнажив два ряда ровных белых зубов, и он насмешливо прищелкнул языком. Камилла, хоть и пребывала в смятенных чувствах, не могла не заметить, как обаятельна эта улыбка.

– Мистер д'Эрель? – переспросил он. – Похоже, вы с ним не очень хорошо знакомы.

Камилла поджала губы. Что он имеет в виду? Что она не назвала хозяина дома бароном?

– Нет, – сказала она, отметив про себя, что он так и не ответил на ее вопрос. – Может, вам лучше подняться к гостям?

Камилла понимала, что рискует, предлагая ему присоединиться к гостям. Она понятия не имела, как он себя поведет, но, по крайней мере, у нее появится шанс вызвать полицию. Разыгрывать же из себя героиню просто смешно. Возможно, она нашла бы в себе смелость воспользоваться ножом, если бы ей пришлось защищаться от него лично, решила Камилла, но как не дать ему попасть наверх? А одна мысль о том, что ей придется вонзить это ужасное лезвие в живую плоть, приводила ее в содрогание.

– Да, – сказал он, пряча руки в карманы кожаной куртки. – Почему бы мне, в самом деле, не подняться к гостям? – Он вдруг пронзил ее взглядом из-под полуопущенных век, и Камилле показалось, что глаза у него такие же черные, как его одеяние. – А собственно, что вы здесь делаете?

– Я? – спросила Камилла почти фальцетом, потом откашлялась и, запинаясь, пробормотала: – Я… я просто доставляю еду.

– Доставляете еду? – переспросил он, точно эхо.

Камилла только теперь поняла, что в своем длинном свитере и леггинсах она не очень похожа на официантку. Она уже успела сменить белую блузку и черную юбку, в которых накрывала столы. Ну да, вот здесь, на этом самом месте, пять минут назад. Боже! Ей еще повезло, что он не застал ее в лифчике и трусах.

– Ну да, доставляю продукты, – подтвердила она. – А теперь я собираю свои вещи.

Он задумчиво разглядывал ее из-под сдвинутых бровей. У него были красивые брови, густые, как и волосы, прямой, правильной формы нос и высокие скулы, акцентировавшие легкую впалость щек. Камилла не могла не признать, что незнакомец обладает весьма привлекательной внешностью. Нет, она не смеет расслабляться. В конце концов, он грабитель, если не хуже! Как она может думать о его привлекательности? Должно быть, от страха потеряла голову.

Он подошел к столу, и все мысли о его внешности моментально выскочили у нее из головы. Когда он протянул руку, чтобы исследовать один из ее контейнеров, Камилла похолодела от страха. Вцепившись обеими руками в рукоятку ножа, она недвусмысленно направила острие лезвия в его сторону.

– Не трогайте ничего здесь! – закричала она, не в силах побороть панику. – Отойдите от стола! Или… или я за себя не ручаюсь. Поверьте, я умею обращаться с ножом.

В глазах его отразилось смятение. Камилла готова была поверить, что он не меньше, чем она сама, потрясен происходящим. Он взирал на нее так, словно у нее и впрямь не все дома. Воздев руки, он попробовал успокоить ее.

– Эй, да что с вами такое?

– Не прикасайтесь ко мне! – Камилла, не выпуская ножа из мокрых от пота ладоней, дрожала как осиновый лист.

– Прошу вас, – сказал незнакомец, – положите нож. Вы совершаете чудовищную ошибку…

– Это вы совершили ошибку, придя сюда. – Камилла мельком оглянулась, прикидывая расстояние, отделявшее ее от лестницы. – Советую вам немедленно убраться отсюда. Если, когда я вернусь, вы по-прежнему будете здесь, нагрянет полиция и…

Она не договорила, потому что он бросился вперед и схватил ее за запястье. Воспользовавшись ее замешательством, он выкрутил ей руку, и нож с громким стуком упал на пол. Не успела она охнуть, как он рывком прижал ее голову к себе.

Первой ее мыслью почему-то было: нет, она не ошиблась – он действительно гораздо сильнее Тома. И второй – нет, он не джентльмен. Джентльмен не стал бы так зверски заламывать руку женщине, будто боясь, что она окажется каратисткой и нанесет разящий удар ладонью ему по шее.

Из груди у нее вырвался стон, но не столько от боли, сколько от истерического хохота, грозившего взорвать ее внутренности. Видимо, у него в душе шевельнулось сомнение в адекватности предпринятых мер самообороны, потому что в следующий момент он выпустил ее руку и заглянул ей в глаза.

– Вы что, не в себе? – спросил он.

Камилла с облегчением обнаружила, что в его облике нет ровным счетом ничего зловещего. Впрочем, он явно был подшофе – от него разило спиртным.

– Это я вас должна спросить! – выпалила Камилла, пытаясь освободить зажатую вторую руку. – Я не вламывалась в чужой дом.

– Вы шутите? – Он часто заморгал, и Камилла отметила, что у него длинные густые ресницы. – Я никуда не вламывался. Хотите верьте, хотите нет, но у меня есть приглашение.

– В самом деле? – неуверенно произнесла Камилла.

– Именно. – Он наконец освободил ее руку, а его ладонь скользнула ей на талию. – Надеюсь, вы больше не выкинете какого-нибудь фокуса?

У Камиллы задрожали губы, но в следующее мгновение она улыбнулась. Было что-то глубоко эротичное в том, как они стояли, прижавшись друг к другу бедрами.

– Да отпустите же меня наконец! – выпалила она, чувствуя, что щеки ее заливает румянец стыда.

– А вы этого хотите? – спросил он, и в голосе его появилась легкая хрипотца.

Камилла затрепетала всем телом. Боже правый, а он чертовски сексуален, этот тип. Дело даже не столько в его словах, сколько в тембре голоса. Она облизала языком мгновенно пересохшие губы.

– Я… – неуверенно пролепетала она, хоть прекрасно понимала, что должна ответить на его провокационный вопрос.

Неожиданно их уединение нарушил высокий резкий голос, который Камилла тотчас узнала.

– Хью! Это ты? Черт побери, что ты там делаешь?

Шурша юбкой из синей тафты, по лестнице спускалась Линда Рейнолдс. Одна бретелька соскользнула у нее с плеча, обнажив белую шелковистую кожу и подчеркнув соблазнительную округлость, скрытую под лифом.

Незнакомец словно окаменел. Камилла не могла подобрать иных слов, чтобы описать то состояние, в которое поверг его звук этого голоса. Потом неспешным, но решительным движением он отодвинул ее и сам сделал шаг назад. Камилла постаралась взять себя в руки, хотя грозный вид Линды Рейнолдс не предвещал ничего хорошего.

Она уже сошла с лестницы и стучала высокими каблуками по кафельной плитке пола. Однако внимание мисс Рейнолдс было всецело отдано мужчине, и, хотя ей, очевидно, не понравилась картинка, первоначально представшая ее взору, та поспешность, с которой он ретировался, должно быть, несколько умерила ее пыл.

– Значит, все-таки пришел, – сказала она уже более благожелательным тоном. – Я ждала тебя.

– В самом деле?

В его словах не чувствовалось никакого энтузиазма, хотя Камилла понимала, что он старается сдерживать обуревавшие его эмоции. В его облике угадывалось скрытое напряжение. Она не знала, что все это значит, и могла лишь строить гипотезы. Единственным ее желанием было как можно скорее убраться отсюда восвояси.

– Да, – ответила Линда, переводя взгляд на стоявшую рядом с ним девушку.

Ирония судьбы, подумала Камилла, заключается в том, что у нее уже произошла небольшая стычка с этой особой. Она почувствовала себя неловко и глупо.

– Я вижу, тебя впустила мисс Гордон, – сказала Линда.

– Я сам вошел, – возразил мужчина, но Линду его объяснение, похоже, не удовлетворило.

– Стало быть, вы знакомы, – сказала она, скрестив на груди руки и массируя локти изящными пальчиками.

– Нет. – Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, снова убрав руки в карманы кожаной куртки. – Мисс Гордон? – Он мельком взглянул на Камиллу, и та чуть заметно кивнула. – Мисс Гордон приняла меня за грабителя.

Линда нахмурилась.

– Это правда?

Камилла сокрушенно вздохнула.

– Да.

– Я сам виноват. – Хью усмехнулся. – Не надо было идти через черный ход. – Он наклонился, чтобы поднять с пола нож, но о произошедшем инциденте упоминать не стал, а лишь многозначительно покосился в сторону Камиллы. – Что ж, прими мои поздравления, – снова обратился он к Линде. – Наконец-то тебе удалось затащить кого-то в свои сети.

Если Камиллу его слова удивили, то Линду просто разъярили. Она буквально задохнулась от возмущения.

– Мерзавец! – вскричала она, и во взгляде, который она бросила на Камиллу, читалась ярость, ибо та оказалась свидетелем ее унижения.

Камилла с грустью подумала, что завести здесь полезные связи, похоже, не удастся. В то же самое время она почувствовала странное удовлетворение. Что бы там ни произошло между этими двумя людьми, было очевидно, что Хью не даст себя в обиду.

– Мне, пожалуй, пора, – пробормотала она, решив больше не искушать судьбу. Одно дело оказаться нечаянным свидетелем, но совсем другое – стать участником скандала.

Линда тяжело дышала.

– Вы уходите?

– Да.

– Черта с два я позволю вам вот так уйти! – Линда устремила на Хью испепеляющий взгляд. – Гости еще даже не приступили к еде. Отправляйтесь в ванную комнату или спрячьтесь на время где-нибудь еще, чтобы вас не было видно. Нам с мистером Стентоном необходимо поговорить наедине.

– Нет. – Камилла сунула в контейнер остававшиеся еще на столе тарелки. Она хотела одного – как можно скорее уйти из этого дома. По причинам, в которых она не согласилась бы признаться даже самой себе. – Я… ваш… жених знает, что я только готовлю. Я не должна убирать со столов.

– Но почему? – Линда была вне себя, и это обстоятельство отнюдь не украшало ее. – Вы же всего лишь официантка, не так ли? Это ваша работа.

– Нет. – Камилла застегнула куртку и взяла два контейнера с посудой. – Я только доставляю готовые продукты, вот и все. А теперь, как я уже сказала, мне пора. Уже поздно, а мне далеко ехать.

Линда явно не привыкла, чтобы с ней так разговаривали. Однако в последний момент она смогла взять себя в руки и лишь презрительно фыркнула.

– Ах так? Можете передать тому, кто вас рекомендовал, что мы не в восторге от вашей работы. Да, и не забудьте сказать про икру. Вы же помните, что я вам говорила по поводу икры.

Камилла стиснула зубы. Хью наблюдал за происходящим с насмешливой улыбкой.

– Я помню, – буркнула Камилла, направляясь к выходу.

Еще несколько ярдов, и только ее здесь и видели. Она пыталась сообразить, как бы ей открыть дверь, чтобы не выпускать контейнеры из рук. Но тут на помощь ей пришел Хью.

– Позвольте мне, – сказал он, обгоняя ее и открывая перед ней дверь. Камилла улыбнулась ему благодарной улыбкой. – И будьте поосторожнее за рулем.

Камилла не нашлась с ответом. Последнее, что она успела заметить, была Линда, которая, схватив Хью за руку и втащив обратно на кухню, положила ладони ему на грудь.

 

4

В кафе царила суматоха. Камилла сбилась с ног, подогревая в микроволновой печи одну за другой приготовленные дома порции лазаньи на фаянсовых тарелках. Тут-то она и увидела его.

Странно, но она заметила его, едва он вошел в кафе. Впоследствии она пыталась убедить себя, что виной всему то оживление, вызванное появлением этой непонятной личности в кожаном одеянии среди банковских клерков, продавцов и прочих служащих, которые и составляли большинство публики кафе в обеденное время. Как бы там ни было, но, увидев, как он решительно пробирается между столиками, она почувствовала панику.

Сэнди Лестер, ее помощница, отвечавшая за обслуживание в зале и чистоту столов, перехватила его, когда он подходил к холодильным стойкам, где были выставлены всевозможные сандвичи, салаты и прочие блюда.

– Столик на одного? – спросила она, окидывая оценивающим взглядом его поджарую, мускулистую фигуру.

– Что? – Он не спускал глаз с Камиллы, которая лихорадочно накладывала на тарелку приготовленные дома спагетти и старательно делала вид, будто не замечает его. – Ах да. – Он окинул взглядом помещение кафе. – Почему бы и нет? Вы меня обслужите?

– Разумеется.

Сэнди соблазнительно приоткрыла губы. Камилла, видя, как вызывающе ведет себя ее восемнадцатилетняя помощница, почувствовала раздражение. Что он здесь делает? – спрашивала она себя. Она рассеянно взялась за горячую тарелку и обожгла палец. Зачем он притащился сюда из своей Белгрейвии? И как он ее нашел? И кто он, в конце концов, такой?

Украдкой наблюдая за залом, Камилла увидела, как Сэнди усадила его за маленький столик в нише эркера. Это был один из двух еще пустовавших столиков, который они обычно резервировали для мистера Харриса, управляющего местной строительной фирмы. Но Сэнди не смотрела в ее сторону, так что Камилла никак не могла дать ей знать, что стол занят. Она не спускала глаз с нового клиента, как, впрочем, и большинство женщин, в тот момент находившихся в кафе.

Нет, Камилле не в чем было винить ее. Он был гладко выбрит, а в его темных глазах под тяжелыми веками таилась глубокая чувственность. Две сосиски, один каннелони, два сандвича с яйцом и салатом, твердила про себя Камилла, чтобы не забыть заказ. Однако его присутствие мешало, не давало сосредоточиться; в памяти ее были слишком свежи события, имевшие место два дня назад, когда он нежданно-негаданно объявился на кухне барона д'Эреля.

Камилла попыталась выбросить его из головы. Она не хотела вспоминать о тех противоречивых эмоциях, которые охватили ее тогда. Она убеждала себя, что страх, который она испытала в первый момент, был совершенно естественным, но правда состояла в том, что всякий страх был вытеснен тем неожиданным чувством, которое захлестнуло ее в тот момент, когда он отбирал у нее нож.

А кому захотелось бы вспоминать об унизительном положении, в которое ее пыталась поставить Линда Рейнолдс? Нет, тот вечер определенно не задался, и Камилла уже подумывала, не бросить ли ей ее новое начинание.

– Он говорит, что хотел бы поговорить с тобой.

Услышав кислый голос Сэнди, Камилла отложила в сторону недоделанный сандвич и вопросительно посмотрела на помощницу.

– Кто? – спросила она, не оборачиваясь.

– А ты как думаешь? – Сэнди смотрела на нее с нескрываемым изумлением. – Тот шутник, что сидит у окна и пародирует Шона Коннери.

– Шона Коннери? – машинально переспросила Камилла.

– Не притворяйся, будто не заметила, как он вошел, – заявила Сэнди. – Добрая половина женщин, проживающих в нашем районе, обратили на него внимание.

Камилла глубоко вздохнула.

– И что же он хочет от меня? – Оставалось надеяться, что он не успел сообщить Сэнди об их встрече двумя днями раньше.

Девушка недоуменно пожала плечами.

– Откуда мне знать? Он только сказал, что хочет поговорить с тобой. Вы с ним знакомы? Он случайно не друг Тома?

– Едва ли, – вырвалось у Камиллы. – Неужели он похож на друга Тома?

– Пожалуй, ты права. Не представляю себе Тома в кожаной одежде. Тогда что же, по-твоему, ему нужно? Бабки за «крышу»?

Камилла лишь фыркнула. Нет, у Сэнди определенно слишком богатое воображение. Впрочем, в ее предположении есть резон. Возможно, ей действительно требуется «крыша». От него!

– Может, тебе следует подойти и узнать, чего он хочет? – предложила Сэнди. – Может, у него для тебя посылка или письмо? Видно, он из службы экспресс-доставки. Судя по его виду, наверняка приехал на мотоцикле.

– Думаешь?

Камилла набралась смелости и покосилась в его сторону. К счастью, он смотрел в окно и этого не заметил.

– Мне так кажется. – Сэнди легонько оттолкнула Камиллу от стойки и принялась резать хлеб. Лучше тебе с ним поговорить. У меня такое чувство, что иначе он отсюда не уйдет.

Камилла вздохнула и скептически осмотрела свой передник. Первым ее побуждением было снять его, но, разумеется, она этого не сделала. Он пришел сюда только для того, чтобы пообедать, как и все прочие клиенты, и, видимо, хочет, чтобы его обслужила именно она, поскольку они все-таки знакомы, пусть и мельком. Он и так привлек к себе достаточно внимания, и Тому наверняка станет об этом известно. Зачем же усугублять и без того неловкую ситуацию?

В результате, уже направляясь к его столику, Камилла поймала себя на том, что улыбается своим постоянным клиентам как-то неестественно. Не то чтобы она не привыкла сама обслуживать клиентов. Напротив, иногда, особенно по выходным, они обе были заняты в зале и буквально сбивались с ног. Но тут совсем другое дело, и она это понимала. А учитывая, что Сэнди неотрывно наблюдала за ней, ей было особенно тяжело сохранять непринужденность.

Когда Камилла приблизилась к его столику, он сделал импульсивное движение ей навстречу, как будто хотел подняться, приветствуя даму, но вовремя сообразил, что делать это здесь не принято. – Простите, что не встаю, – сказал он.

– Что будете заказывать? – спросила Камилла, стараясь вести себя так, словно видит его впервые. – Меню на столе.

– Да-да. – Он рассеянно скользнул взглядом по закатанной в пластик карте меню. – А что вы мне порекомендуете? Похоже, сегодня успехом пользуется лазанья.

– Что вы хотите? – раздраженно спросила Камилла. По ее тону можно было понять, что на сей раз она имеет в виду не меню. – Я очень занята.

– Вижу. – Он смерил ее взглядом: раскрасневшиеся щеки, пряди мокрых волос на лбу. – Давно вы держите это заведение?

– Два года, хоть это вас и не касается. – Раздражение в ее голосе начинало уступать место негодованию. – Послушайте, я не знаю, зачем вы сюда явились, но лучше бы вы этого не делали. Хотите есть, ради Бога. В противном случае вынуждена буду попросить вас освободить столик.

В уголках его губ затеплилась ироничная улыбка, но он покорно потянулся к меню.

– Горячий сандвич с сыром, пожалуйста, – сказал он, пробежав глазами меню. – Ах да… и одно пиво. Если можно.

Он не мог не знать, что у них нет лицензии на право торговли алкоголем. От возмущения ладони ее непроизвольно сжались в кулаки.

– Придется вам удовольствоваться соком. – Она жалела лишь о том, что у нее нет никакого видимого предлога, чтобы указать ему на дверь. И, вспомнив, что последний раз, когда она его видела, он был явно навеселе, добавила: – Может, вам лучше пойти в паб?

– Нет, я останусь здесь, – ответил он, кладя меню на стол. – Благодарю вас.

Камилла на секунду смешалась, затем, решив, что повода задерживаться у его стола у нее нет никакого, развернулась и устремилась на кухню. Настроение было испорчено. Сэнди настороженно наблюдала за ней, пока она готовила сандвичи.

Наконец Сэнди не выдержала.

– Так что он сказал?

Камилла хмуро покосилась в ее сторону.

– Ничего особенного. Заказал сандвич с сыром и апельсиновый сок. Можешь ему отнести.

– Я? – На лице Сэнди отразилось недоумение. – Тогда зачем ему потребовалось приглашать именно тебя?

– Откуда мне знать? – Камилла перевернула хлеб, лежавший на решетке гриля, и положила на него сыр. – Иди проверь, не пора ли протереть столы. Поскольку ты так ловко распорядилась столиком мистера Харриса, придется тебе искать ему другое место.

Сэнди поджала губы.

– С тобой все в порядке? – спросила она, очевидно чувствуя свою ответственность за то, что произошло, хоть и не понимая, что именно. – У тебя расстроенный вид.

– Сэнди, не говори глупости. – Камилла вымученно улыбнулась. – Просто я не понимаю, почему ты не могла принять у него заказ, только и всего. А теперь поторопись, уже почти готово.

Следующие полчаса Камилла была слишком занята, чтобы уделять внимание непрошеному гостю. Надо было подогревать и разносить блюда, готовить салаты, складывать в моечную машину грязную посуду. Если Сэнди и казалось, что ее работодательница на удивление неразговорчива, то она не подавала виду. К тому же у Сэнди тоже хватало работы. И только перед самым закрытием Камилла обнаружила, что он все еще не ушел.

Собственно, это не очень ее удивило. Сэнди не преминула бы что-нибудь сказать, если бы его уже не было. Увидев, что он по-прежнему сидит за столом, погруженный в чтение газеты, которую, видимо, оставил кто-то из клиентов, Камилла пришла в ярость.

– Иди предупреди его, что мы скоро закрываемся, – сказала она Сэнди, но та решительно покачала головой.

– Ты же знаешь, что мы закрываемся в половине шестого. Если ты намерена обвести его вокруг пальца, то это твое дело. Он и так не слишком-то обрадовался, когда я принесла ему сандвич, так что не рассчитывай, что я буду делать за тебя всю грязную работу.

Камилла поморщилась.

– Я прошу тебя о пустяковой услуге. Откуда ему знать, когда мы закрываемся?

– А с чего ты взяла, что он этого не знает?

– Но ты же не видела его здесь раньше. Едва ли он в курсе, как мы работаем.

– Часы работы висят на двери, – сухо проронила Сэнди, и Камилла была вынуждена признать, что совершенно забыла об этом обстоятельстве.

– Ну хорошо, – сказала она. – Пойду узнаю, закончил он или нет.

Когда Камилла подошла к столику, он оторвал взгляд от газеты и отложил ее в сторону.

– Очень мило, – сказал он.

Камилла так нервничала, что не сразу поняла, о чем он.

– Сандвич, – пояснил он. – Никогда не пробовал ничего вкуснее. И сыру как раз столько, сколько надо.

Камилла набрала в легкие побольше воздуха и на одном дыхании произнесла:

– Что ж, очень хорошо? Желаете счет?

– Я желаю, чтобы вы присели рядом со мной, – сказал он со всей серьезностью, какую от него можно было ожидать. – Я наблюдаю за вами добрый час, и вы ни разу даже не присели. Мне кажется, вы заслужили перерыв.

– У меня будет перерыв, когда уйдет последний клиент, – сухо заметила Камилла, втайне жалея, что у нее не было возможности принять душ, прежде чем подойти к его столику. Косичка, в которую она утром заплела свои каштановые волосы, успела растрепаться, и ей казалось, что лицо у нее липкое от пота. Странно, но в этот момент ей почему-то было не все равно, как она выглядит. Она живо вспомнила Линду Рейнолдс, элегантную, с холеной кожей и ухоженными руками.

– Когда вы закрываетесь? – спросил он, и Камилла, которая ожидала совсем другого вопроса, а именно сколько он ей должен, растерянно отступила на шаг назад.

– Э-э… в половине шестого, – ответила она, понимая, что нет смысла обманывать. – С вас… э-э… два двадцать. Полтора фунта сандвич и семьдесят пенсов сок.

Ей не хотелось брать с него деньги. Она бы предпочла записать его расходы на счет заведения. Но Сэнди непременно поинтересуется, чем вызвана такая щедрость, а ей не хотелось бы вдаваться в подробности.

– Сколько?.. – Он непонимающе нахмурился. Потом до него дошло, о чем она, и он извлек из кармана кожаных брюк пятифунтовую банкноту и протянул ей. – Вот держите. А теперь я хотел бы пригласить вас выпить со мной, когда вы закроетесь.

Камилла опешила.

– Зачем?

– А почему бы нет? – Он пожал плечами.

– Я не могу. – Камилла покачала головой.

– Но почему?

Она лихорадочно сглотнула, оглянулась, желая убедиться, что Сэнди не подслушивает, затем подняла руку, демонстрируя кольцо с солитером, которое подарил ей Том.

– Боюсь, мой жених этого не одобрит.

– Я предлагаю вам выпить со мной, а не переспать, – сказал он не без доли сарказма.

Камилла вспыхнула.

– Такой возможности у вас не будет! – воскликнула она. От его слов ее бросило в жар. Должно быть, Линда Рейнолдс занималась с ним именно этим? Поэтому он вел себя с ней так по-хамски?

– Как знать? – уклончиво заметил он. – Так вы не откажетесь составить мне компанию? Место выберите сами. Вы лучше меня знаете этот район.

Камилла живо представила себе, как они сидят вдвоем в каком-нибудь симпатичном уютном баре на мягкой банкетке. Она почти физически ощущала, как его нога прижимается к ее бедру, ощущала тепло его дыхания на виске…

Усилием воли отогнав прочь это наваждение, она постаралась придать своему лицу выражение полнейшего равнодушия.

– Я не могу, – повторила она, разглаживая влажными пальцами банкноту. – Я… Сейчас я принесу вам сдачу.

Но когда Камилла закрыла кассу, его уже не было. Она перебирала в руках деньги – два фунта восемьдесят пенсов, – чувствуя себя уличной девкой, которая не смогла доставить клиенту удовольствие. Мимо прошла Сэнди и, увидев у нее в руке мелочь, одобрительно заметила: – Хорошие чаевые.

Камилле захотелось размахнуться и выбросить проклятые деньги в окно.

Время словно остановилось. После обеденной горячки работы, как правило, было немного: молодые мамаши с детьми да пожилые дамочки, уставшие от хождения по магазинам.

Сэнди ушла в пять двадцать пять. Камилла обычно отпускала ее, чтобы та не опоздала на автобус, который прибывал без двадцати пяти шесть. В противном случае ей пришлось бы подвозить девушку до дому, а это было не по пути.

В тот вечер Камилла встречалась с Томом, а потому, вывесив на двери табличку «закрыто», постаралась поскорее управиться с делами. Они собирались в кинотеатр, где демонстрировали фильм, о котором рассказывал ей Том. В четверть восьмого он должен был за ней заехать. К тому времени она рассчитывала принять душ и избавиться наконец от странного ощущения раздвоенности, которое преследовало ее весь день.

Без двадцати шесть Камилла включила сигнализацию, заперла дверь и вышла на улицу. Вечер был прохладный, накрапывал дождь. Хорошо бы к Пасхе потеплело, подумала Камилла. До Пасхи оставалось всего две недели, и, хотя некоторые вишневые деревья упрямо старались зацвести, промозглый восточный ветер никак не хотел уступать дорогу весне. Запахнув пальто, Камилла поспешила к машине.

Мотор закашлялся, но со второй попытки все-таки завелся, и Камилла одобрительно похлопала ладонью по рулевому колесу. Этот неказистый на вид фургончик еще ни разу не подводил ее, и все же она понимала, что ей нужна машина побольше и повместительнее.

С другой стороны, размышляла она, зачем ей новая машина, если она намерена бросить эту затею с доставкой? В городе ее вполне устраивал мини-вэн, а за город она не ездила, разве что с Томом.

Она невольно вспомнила лицо мужчины, который отчасти был ответствен за ее решение оставить новый бизнес. Камилла не забыла, что случилось во время обеда. Напротив, ей лишь с большим трудом удавалось не думать о нем. Ее беспрестанно мучил один и тот же вопрос: зачем ему потребовалось искать ее? Мысль о том, что он проявил к ней интерес, приятно щекотала нервы, хоть она не призналась бы в этом даже себе самой.

– Вернись на землю, Кэм! – буркнула она, резко нажимая на педаль тормоза перед вспыхнувшим перед ней красным светофором. Разве мог такой мужчина, как он, заинтересоваться заурядной девушкой вроде нее? Ни лоска, ни элегантности. Ее даже красивой нельзя назвать. К достоинствам Камиллы можно было отнести разве что довольно длинные для ее роста ноги да тонкую талию. Она считала, что у нее чересчур тяжелая грудь, а каштановые волосы приходилось чуть ли не каждый день накручивать на бигуди, чтобы придать им хоть какую-то форму. Чтобы скрыть это удручавшее обстоятельство, Камилла перед работой заплетала волосы в тугую косичку. Словом, она была птица не его полета, пусть даже в богатстве он и не мог соперничать с бароном д'Эрелем.

Последний, видимо, и не догадывался о том, насколько хорошо его невеста знакома с этим человеком. Наверное, поэтому он и явился на вечеринку не как все, а через черный ход. Вот только Линда Рейнолдс искала что-то большее. Стало быть, она предпочла стабильность, но… чему? Любви? Камилла поморщилась. Скорее похоти. Камилле совсем не нравился ход ее мыслей, но она не могла ничего с собой поделать: воображение уже рисовало ей, как эти двое лежат в постели в объятиях друг друга.

В результате Камилла весь вечер пыталась представить, как это будет выглядеть у них с Томом. Тот никак не мог взять в толк, что же у нее на уме, и только тешил себя надеждой, что она наконец-то сдаст неприступную доселе крепость, поэтому, когда пришло время прощаться, а его надежды так и не оправдались, между ними произошла ссора.

Камилла вернулась домой в растрепанных чувствах. Ну почему, в самом деле, она не может быть такой же, как другие девушки? – спрашивала она себя, рассеянно водя щеткой по волосам. Верно, большинство из тех, с кем она вместе ходила в школу, уже повыходили замуж и перед ними не стояло подобной проблемы. Но она же помнила, о чем они говорили еще до того, как на пальце у них появилось обручальное кольцо. А ее отношения с Томом были ох как далеки от этих рассказов.

Наутро, едва она приступила к работе, зазвонил телефон, и в трубке раздался мужской голос:

– Мисс Гордон, пожалуйста.

– Я вас слушаю, – ответила Камилла и машинально потянулась за записной книжкой. Проглянувшее на небе солнышко, казалось, развеяло сомнения минувшего дня, и она решила, что, если это новый заказ на доставку продуктов, она не будет отказываться.

– Насколько я понимаю, у вас собственная служба доставки, – сказал мужской голос.

– Верно, – подтвердила она. – Последнее время я занималась организацией вечеринок. А что вы хотите? Буфет стандартный, но мы готовы выполнить и какие-то специальные пожелания.

– Разумеется. – Мужчина вдруг замолчал, и Камилла уже испугалась, что он передумал, однако после небольшой паузы снова услышала его голос: – Может, нам лучше встретиться, чтобы обсудить детали. Это очень важное мероприятие, и хотелось бы, чтобы никаких накладок не было.

Камилла наморщила лоб.

– Ужин будет в Лондоне? – спросила она, мысленно перебирая свои планы на будущую неделю.

– На самом деле это будет ланч для руководства компании, – сказал мужчина и, поколебавшись, добавил: – А что, для вас это сложно?

– Ланч! – Камилла запаниковала. Ей как-то до сих пор не приходило в голову, что ей могут предложить организацию ланча. Это означало, что ей потребуется нанимать еще одного работника. Сэнди одна с кафе не справится.

– Это в Лондоне, – сказал мужчина, словно стараясь заполнить пустоту, образовавшуюся в результате замешательства Камиллы. – Контора расположена в районе Риджент-стрит. Вам придется готовить приблизительно… человек на тридцать.

– Понимаю.

Камилла лихорадочно соображала. Что бы она ни думала накануне, идея обслуживать ланчи ей нравилась. Здесь имелись свои преимущества. Главное, вечера будут оставаться свободными. Однако, если у нее ничего не выйдет, к ней больше не обратятся. Хотела бы она узнать, откуда он знает ее имя. Да, ей необходимо обзавестись визитными карточками.

– Что ж, мистер?..

– Стэнли, – подсказал ей остававшийся до сих пор анонимным голос.

– Так вот, мистер Стэнли, должна предупредить, что до сих пор я занималась организацией вечерних мероприятий.

– Следует ли это понимать так, что у вас просто нет соответствующего оборудования или инвентаря для того, чтобы обслуживать дневные мероприятия?

Черт побери, должна же она с чего-то начинать.

– Нет, не совсем так, но…

– Предлагаю вам встретиться и обсудить все с представителем нашего отдела по связям с общественностью. Уверен, мы что-нибудь придумаем.

И все же Камилла пребывала в нерешительности. Она не представляла себе, как ей удастся справиться с этой новой для нее ролью. Разве что поможет мать?

– Простите, откуда у вас этот номер? – робко поинтересовалась Камилла с единственной целью – дать себе время подумать.

– Я… от человека, который недавно был на приеме, который вы обслуживали, – ответил некто Стэнли, и, хотя Камилла не заметила, как голос его слегка дрогнул, одного упоминания о том вечере было достаточно, чтобы она встревожилась.

– А вы не могли бы назвать мне его имя? – выпалила она, прекрасно понимая, что сует нос не в свое дело.

Человек на том конце провода снова замешкался.

– Э-э, – протянул он. – Это Хью Стентон. А в чем, собственно, дело? Вы с ним знакомы?

 

5

– Отличная работа, Джеймс, – сказал Хью, когда его слуга положил на место телефонную трубку. – Намекнуть, что у меня могут быть скрытые мотивы рекомендовать именно ее… Молодчина! Это был мастерский ход. Она была слишком поглощена отрицанием всякой связи между нами и едва ли поняла, на что соглашается.

– Мистер Стентон, не нравится мне все это, – ворчливо заметил Джеймс. – Скажите, ради Бога, зачем вам связываться с какой-то официанткой?

Хью скривил губы.

– Во-первых, она не «какая-то», а во-вторых, вовсе не официантка, – ледяным тоном изрек он. – А я могу связываться, как ты изволишь выражаться, с кем мне будет угодно. Возможно, ты с этим не согласен, но ты мне не душеприказчик! А теперь оставь меня.

– Да, сэр.

Хью проводил слугу взглядом. Он хорошо знал Джеймса, как и последний прекрасно знал своего хозяина. Они провели вместе слишком много времени, чтобы мелкие недоразумения могли испортить их отношения. Личная жизнь Хью давно перестала быть секретом для Джеймса, и он, хотя никогда особенно не жаловал Линду, свыкся с мыслью, что однажды та станет хозяйкой дома.

Однако этому не суждено было случиться, мрачно подумал Хью, с отвращением вспоминая банкет по случаю помолвки. Какой же он был дурак, что потащился туда! Будь у него хоть толика здравого смысла, он держался бы от нее подальше, вместо того чтобы самонадеянно полагать, что сможет взять верх над Линдой с помощью ее же оружия.

Впрочем, в каком-то смысле ему это удалось. Хью с мрачным злорадством вспомнил, как Линда рассвирепела, обнаружив его с этой девицей, Гордон. Однако, после того как Камилла ушла, ему пришлось нелегко. Его присутствие на вечеринке Линда поняла по-своему. Возможно, она решила, что он изменил свои намерения. Так или иначе, но поведение ее никак не вязалось с положением чужой невесты. А что он? Он не святой, в конце концов, но простой смертный, как бы отвратительно ни было у него на душе.

Теперь ему было приятно сознавать, что именно он первым заговорил о том, что им следовало бы подняться к гостям. Играть в игры это одно, а намеренно соблазнять чужую невесту – совсем другое. Вероятно, поэтому Линда так нарочито театрально повисла на руке жениха и уже не отходила от того весь вечер. Она хотела заставить Хью страдать и добилась своего. Впрочем, Хью не остался в долгу. Отчасти для того, чтобы досадить Линде, отчасти – чтобы хоть как-то развеяться, он решил приударить за красоткой Берни Прескотт, подругой Линды.

Ирония заключалась в том, что Берни попалась на его удочку, после чего Хью обнаружил, что причинять боль людям не такое уж веселое занятие. В результате он покинул вечеринку задолго до ее окончания, предоставив Линде гадать о мотивах его поступков.

Но вот что странно: когда он уже лежал в постели, мысли его были заняты отнюдь не Линдой и не Берни. Из головы у него не выходила эта Гордон. Здорово же он напугал ее, что она бросилась на него с ножом. Он коротко хохотнул. Кажется, она на полном серьезе приняла его за грабителя. Впрочем, с трехдневной щетиной вид у него действительно был не слишком цивильным.

Для него это было в новинку – никогда еще его не принимали за человека, связанного с преступным миром. Хотя Хью всю жизнь яростно отстаивал свою независимость, но все это было в рамках закона. И тут эта девушка… Как же ее назвала официантка? Кэм? Камилла.

Словом, он решил разыскать ее. Это оказалось несложно. Секретарь д'Эреля был польщен, услышав, что банкет произвел на Хью впечатление и он хочет узнать координаты фирмы, которая занималась его организацией. Зивсу ничего не было известно об отношениях Хью и Линды, и уж тем более он ничего не знал о Камилле Гордон.

На самом деле Хью, когда два дня спустя ехал на окраину, где работала Камилла, слабо себе представлял, чего он, собственно, ждет от предстоящей встречи. Возможно, Джеймс прав. Может быть, его интерес подогревало то обстоятельство, что она была представителем иного социального слоя. Она ничем не напоминала ему тех женщин, с которыми ему приходилось сталкиваться до сих пор. И дело не только в том, что ей приходилось работать. Он знал многих женщин, которые держали картинные галереи или бутики, либо занимались рекламным бизнесом, либо работали моделями. Хотя, разумеется, никто из них и не нюхал физического труда. Нет, скорее его заинтриговала ее индивидуальность и то, как она отреагировала на его внезапное появление. Кажется, он не понравился ей, что также явилось для него неожиданностью, поскольку, хотя он и не обольщался насчет собственной внешности, факт оставался фактом – женщины в большинстве своем находили его привлекательным.

И все же теперь ему было непросто оправдать свои собственные поступки. Он толком не знал, зачем пустился на ухищрения. Из-за того, что она откровенно отвергла его притязания? И что дальше? Положим, она согласится. Но ведь встречаться-то она будет не с ним, а с Тедди Бертрамом, менеджером по связям с общественностью.

Хью пододвинул к себе папку с материалами, которые собирался просмотреть, но скоро обнаружил, что не может сосредоточиться. Его голова была занята совсем не тем – он все время думал о предстоящей встрече с Камиллой Гордон, хотя в глубине души его грыз червь сомнения и его так и подмывало отменить свое предложение.

В смятенных чувствах он отложил папку и вышел из кабинета. В конце концов он решил отправиться в офис и отложить решение проблемы с Камиллой на потом. Не столь уж это важно, убеждал он себя. Черт побери, она всего-навсего официантка! Ей должно быть приятно, что он проявил к ней интерес!

В глубине души он понимал, что несправедлив к ней. Возможно, ему просто не доводилось встречать таких, как она. Хотя, с другой стороны, до сих пор он относился ко всем женщинам одинаково. Но он не был снобом и не считал, что его происхождение и положение дают ему право быть выше других. Поэтому теперь найти оправдание своим поступкам представлялось для него затруднительным. Чего он хочет? Компании? Секса? Боже, неужели он пал так низко?

Но, натягивая синие брюки и роясь в ящике комода в поисках рубашки, он не мог не почувствовать, как восстает его плоть при мысли о ней, о том, как она прижималась к нему своей грудью. У нее была развитая, полная грудь и длинные ноги. Ее вряд ли можно было назвать красавицей: слишком круглые щеки и слишком пухлые губы. Но этот пухлый рот таил в себе сексуальность, особенно когда она была напугана и нижняя губа чуть выдавалась вперед. И у нее были изумительные глаза, зеленые, чуть раскосые, опушенные темными ресницами, скорей всего наклеенными.

Губы его дрогнули. Для человека, который отказывается признать, что всерьез заинтригован, он помнил слишком много деталей. Он, например, отчетливо помнил, что ему не хотелось отпускать ее, даже когда появилась Линда и застала их вдвоем. Но это, возможно, объяснялось его желанием досадить своей бывшей возлюбленной. Не исключено, что поэтому он и преследует ее. Ибо знает, как это бесит Линду.

Прибыв в офис, Хью застал Виктора Гарднера, своего друга и управляющего директора, и менеджера по продажам Остина Элмера ведущими оживленную дискуссию. «Си-эйч технолоджик Интернэшнл» занимала два последних этажа высотного здания на Камберленд-плейс; наверху находился офис Хью, зал совета директоров и офисы высшего руководства компании. Остановившись в дверях кабинета Виктора, Хью заметил, как тот вопросительно вскинул брови.

– Знаю-знаю, – сказал он. – Не ожидал меня видеть. Просто подумал, что пора посмотреть, чем вы тут без меня занимаетесь.

Виктор широко улыбнулся. Они давно знали и уважали друг друга.

– Рад видеть тебя живым и невредимым, – сказал Виктор, когда Остин Элмер, сославшись на занятость, удалился. – Твоя мать жалуется, что пьянство не доведет тебя до добра.

– Гм. – Хью опустился в кресло напротив Виктора. – Мать, как всегда, преувеличивает. – Он наклонился и взял со стола проспект, рекламирующий последние достижения в области бытовой техники. – Я слышал, этот холодильник не надо размораживать.

– Я тоже слышал. – Виктор пытливо наблюдал за ним, ожидая, когда тот наконец откроет истинную причину своего появления в офисе. Не для того же он явился, чтобы вести досужие разговоры. Нет, на Хью это не похоже.

– Это, конечно, не революция, но серьезный шаг вперед.

– Да.

– Наверняка модели очень дорогие.

– Да.

Эти односложные ответы заставили Хью оторвать взгляд от брошюры. Он грустно улыбнулся.

– Рад, что ты со мной согласен.

Виктор пожал плечами.

– А почему я должен быть не согласен? Нам подбрасывают по дюжине таких проспектов каждый день, и во всех одно и то же: они совершили прорыв в технологии. Некоторые действительно не врут. Но большинство просто ворует чужие разработки.

Хью швырнул брошюру на стол.

– В тебе говорит отпетый циник.

– В нашем деле поневоле станешь циником. – Виктор занес руку над аппаратом внутренней связи. – Могу я предложить тебе кофе?

– Почему бы нет? Немного кофеина дружбе не помеха.

Виктор переговорил с секретаршей и откинулся на спинку кресла.

– Итак, – промолвил он, снедаемый любопытством. – Чем же мы обязаны твоему визиту?

– Виктор, не остри. Это тебе не идет. До последнего времени я проводил в офисе не меньше времени, чем ты.

– Это правда, – признал Виктор. – Значит, ты решил прислушаться к совету матушки.

– Моя матушка советует переложить руководство компанией на тебя и переехать в Афины, – мрачно изрек Хью. – Что ты на это скажешь?

Виктор нахмурился.

– Хью, ты знаешь мое мнение. Я администратор. Мозг компании – это ты.

– С этим можно спорить. – Секретарша принесла кофе. Дождавшись, пока она удалится, Хью продолжил: – Всех сейчас занимает вопрос, что будет, когда мой дед отойдет от дел.

Виктор поморщился.

– Что ж, остается надеяться, что до этого еще далеко. – Он указал рукой на стол. – С сахаром, но без сливок, все правильно?

– Спасибо. – Хью взял чашку и покосился на содержимое. – Черный. То, что надо.

Виктор усмехнулся.

– Ладно, так почему ты решил сегодня зайти? Какие-то проблемы?

– Можно и так сказать. – Хью сделал глоток, и лицо его исказила гримаса. – Дьявол, горячий как черт знает что? Твоя Юни вознамерилась извести меня, да?

– Едва ли. – Виктор осторожно отхлебнул из своей чашки. – Наверное, решила, что ты любишь погорячее. Должно быть, до нее доходили слухи…

Хью добродушно рассмеялся.

– Знаешь, у меня на самом деле проблема. И мне нужна твоя помощь.

Виктор поставил на стол чашку.

– Выкладывай.

– Все не так просто. – Хью вздохнул.

– Что такое? – Виктор посерьезнел. – Что-то личное?

– Похоже на то.

– Постой… Ты встречался с Линдой?

– Да, я встречался с Линдой. – Хью еще больше помрачнел. – Но пришел я совсем не поэтому.

– Нет?

– Нет. Здесь замешан совсем другой человек.

– Другая женщина? – На лице Виктора отразилось недоумение.

– Да. – Хью уже пожалел, что затеял этот разговор. – Я встретил ее на банкете по случаю помолвки Линды?

– Так ты там был?

– Меня пригласили, – сухо ответил Хью. – Что тут такого? В конце концов, мы цивилизованные люди.

Виктор сокрушенно покачал головой.

– Кто бы мне об этом говорил…

– Что ты имеешь в виду?

– Да как тебе сказать? Насколько я понимаю, с тех пор как вы расстались с Линдой, ты вел себя не очень-то цивилизованно.

– Возможно, – сказал Хью после небольшой паузы. – Так или иначе, но мне придется примириться с этим, верно?

– Так в чем твоя проблема? – спросил Виктор. – Кто эта девушка? Я ее знаю?

– Вряд ли. Ее зовут Камилла. Камилла Гордон.

– Живет в Лондоне?

– Нет. – Хью покачал головой. – Она живет в небольшом городке в Эссексе. Симпатичная девушка из простой семьи.

– Ты шутишь!

– Нет. Но это неважно. Главное, что она делает.

– Что-то я не понимаю.

Хью решил зайти с другого конца.

– Помнишь, ты говорил мне о приеме, который мы устраиваем для «Камаиси»?

– Ну. Я сам этим буду заниматься.

– Правильно. – Хью выдержал паузу и продолжил: – Так вот, я подумал: будет лучше устроить прием здесь. В зале совета директоров. Ты, кажется, предлагал повести их в ресторан, но я подумал, может, лучше рабочий ланч.

Виктор моргнул.

– Хорошо. Как скажешь. Извини, но при чем тут твоя новая девушка?

– Она не моя новая девушка, – сухо заметил Хью. – Похоже, я даже не в ее вкусе. Но… у нее собственная служба доставки. Словом, предвосхищая твое согласие, я сделал ей предложение…

– Заняться организацией приема для «Камаиси»?

– Точно.

– Ты хочешь сказать, это единственный способ снова увидеть ее? – Виктор покачал головой.

– Вроде того.

– Она знает, кто ты?

– Нет.

– Так расскажи ей.

– Нет. – Хью встал и подошел к окну. – Если бы ты ее знал, то не стал бы даже заикаться об этом. Кроме того, она помолвлена.

– Черт возьми, Хью. – Виктор резко отодвинул чашку в сторону. – Что все это значит? Неужели тебе так хочется еще раз увидеть эту девушку? Я не могу в это поверить! И потом… как же Линда?

– А что Линда? – Хью убрал руки в карманы. – Должен признаться, не ожидал, что человек, которого я считал другом, будет сыпать мне соль на раны.

– Не говори ерунды, Хью! – Виктор отодвинул кресло и вскочил на ноги. – Еще неделю назад ты даже не отвечал на мои звонки. Вдруг ты сваливаешься как снег на голову, чтобы огорошить меня очередной идеей – какой-то девице нужно доверить организацию банкета для японцев. Она что, устраивала вечеринку у Линды?

– Вообще-то вечеринка была в доме д'Эреля. Но ты прав: устраивала она. И прекрасно справилась. Думаю, тебе бы понравилось.

Виктор пребывал в замешательстве.

– Я не могу в это поверить. Она что, чертовски хороша собой или что?

– Нет, – честно признался Хью. – Я же говорю, самая обыкновенная. Ну… у нее красивые глаза и красивые… – с языка у него едва не сорвалось «груди», но он осекся, – ноги. Она меня просто заинтриговала.

– Наверное потому, что дала тебе от ворот поворот. Хью, ты хоть понимаешь, что делаешь?

– Нет. – Хью печально улыбнулся. – Одно могу сказать наверняка: Линда придет в ярость, когда узнает.

Личная помощница Хью в нерешительности остановилась у двери босса.

– Что мне сказать?

– Просто скажи, что мистера Стэнли нет на месте и что с ней поговорит его заместитель.

Миссис Хармон вздохнула.

– Но, мистер Стентон, кто такой мистер Стэнли? – Все ее британское естество восставало против обмана. – Что, если она спросит меня?

– Не спросит. Кэти, будь хорошей девочкой, сделай так, как я сказал… Да, и принеси мне досье «Камаиси».

Миссис Хармон вернулась через несколько минут и, поджав губы, положила на стол Хью то, что он просил. Впрочем, она работала с ним уже восемь лет и привыкла безоговорочно выполнять его распоряжения, какими бы неприятными они ни были. Вообще-то, о лучшем начальнике она и не мечтала и благодарила Бога за то, что в сорок два года ей так повезло. В офисе все знали, что Хью давно уже достали молоденькие смазливые помощницы, единственной заботой которых было окрутить босса, чтобы в итоге выскочить за него замуж. Миссис Хармон было приятно, что мистер Стентон ей доверяет, даже если, как в данном случае, он не хочет быть до конца откровенным.

Хью открыл досье «Камаиси». Представители этой японской компании прилетали в Англию в конце недели с целью подобрать фирму, через которую они могли бы поставлять свою продукцию в Европу. Сделка была весьма выгодной, поскольку давала «Си-эйч» выход на японский рынок. И хотя Хью обычно поручал вести подобные переговоры Виктору, на сей раз он не мог отказать себе в удовольствии принять участие в обсуждении.

Однако он никак не мог заставить себя сосредоточиться. Закрыв папку, он принялся рассеянно барабанить пальцами по крышке стола. Что, если она не придет? – мрачно размышлял он, вспоминая, как холодно она встретила его в последний раз. Что, если она узнает, что Джеймс не имеет никакого отношения к «Си-эйч»? Вдруг она захочет заранее все проверить и узнает, кто является подлинным владельцем компании? Она наверняка запомнила его имя.

Раздался сигнал селектора. Хью нервно поерзал в кресле. Черт, однако он сам не свой. Хорошо еще, что миссис Хармон не видит, в каком он состоянии.

– Да, – промолвил он. – В чем дело?

– Здесь мисс Гордон, мистер… – миссис Хармон осеклась. – Э-э… вы сможете принять ее?

– Разумеется. – Хью сделал глубокий вдох и, терзаемый сомнениями, встал из-за стола. Миссис Хармон открыла дверь.

– Миссис Гордон, сэр, – робко произнесла она, пропуская девушку вперед. – Приготовить вам кофе?

– Почему бы и нет? – машинально ответил Хью.

Все его внимание было направлено на посетительницу. Слегка разметавшиеся на ветру волосы, светло-серый костюм, юбка чуть выше колен – она была прежней и одновременно другой; взгляд ее выражал тревожное ожидание, пока она не увидела его и не поняла, что попала в ловушку. Она растерянно проводила взглядом удалявшуюся фигуру миссис Хармон, и на щеках, до сих пор бледных, проступил нежный румянец. Она чертовски привлекательна, невольно отметил Хью.

– Вы! – возмущенно произнесла она, дождавшись, когда миссис Хармон закроет дверь. – Вы не мистер Стэнли!

Хью, решив обойтись без рукопожатия, жестом предложил ей садиться.

– А кто сказал, что я мистер Стэнли? – спросил он, удивленно вскинув брови. – Позвольте представиться: Хью Стентон.

– Ваше имя мне известно.

– Очень хорошо. Присаживайтесь. Кофе скоро принесут.

– Я не хочу никакого кофе, – холодно промолвила Камилла, обеими руками судорожно сжимая ручку кожаного портфельчика. – Скажите лучше, зачем вы заманили меня сюда. Я впустую потратила все утро.

Хью почувствовал раздражение. Да кто она, собственно, такая? – негодовал он про себя. Она же знает, что ее пригласили, чтобы обсудить деловой вопрос.

– Предлагаю вам сесть и успокоиться, – сказал он, стараясь держать себя в руках. – Или это ваша обычная манера вести дела? Признаюсь, мне еще не приходилось сталкиваться с такой агрессивной тактикой.

Камилла глубоко вздохнула, и Хью увидел кремового цвета блузку под жакетом, мягкую выпуклость груди. Чувствуя, что все его существо отзывается на ее женственность, он безвольно опустился в кресло.

Последовав его примеру, Камилла села напротив.

– Значит, вы действительно хотите, чтобы я доставила продукты для ланча? – спросила она.

Хью почувствовал угрызения совести. Этой девушкой так просто манипулировать, подумал он. Его так и подмывало выложить ей всю правду.

– Ну разумеется, – ответил он. – Как вам уже поведал по телефону мой… э-э… коллега, мы рассчитываем на двадцать пять – тридцать человек. Наши гости из Японии. Так что вы можете включить в меню какие-нибудь национальные блюда.

– Из Японии? – Камилла округлила глаза, и у Хью возникла безумная мысль, что в них можно утонуть. Ему до смерти захотелось коснуться ее длинных ресниц, провести пальцем по шелковистой коже у виска. – Боюсь, я ничего не знаю о японской пище.

– Не знаете?

От взгляда Хью не ускользнула мелькнувшая в глазах Камиллы паника. Он пожирал ее взглядом, гипнотизировал, как удав гипнотизирует кролика. К счастью, в дверь постучала миссис Хармон, нарушив его чары.

– Поставь поднос на стол, – сказал Хью. Его голос выдавал легкое раздражение.

– Хотите еще чего-нибудь, мистер Стентон? – спросила миссис Хармон.

– Нет, спасибо, – отрывисто проронил Хью, давая понять, что будет лучше, если она оставит их наедине.

Миссис Хармон поспешно вышла.

Хью решил разрядить атмосферу и предложил посетительнице кофе.

– Присоединяйтесь.

– Спасибо, – сказала Камилла, избегая поднимать на него взгляд. – С молоком и без сахара, если можно.

– К сожалению, только сливки.

Камилла поморщилась.

– Очередное нарушение диеты. – Она взяла из рук Хью чашку, стараясь не коснуться его ладони, и обвела взглядом кабинет. – У вас прекрасный офис.

– Рад, что вам нравится, – сказал Хью. Он налил вторую чашку кофе, но не притронулся к ней, а откинулся на спинку стула. – А кто же остался в кафе?

Это была ошибка. Камилла насторожилась. Хью понял, что она не забыла, как он вторгся в ее владения. Ну и что? Он ведь не преследовал никаких личных целей, просто решил посмотреть.

– Это имеет какое-то значение? – спросила она с вызовом.

– Ни малейшего. – Хью подался вперед и облокотился о крышку стола. – Вы всегда такая вспыльчивая с потенциальными клиентами?

Теплый румянец проступил у нее пониже подбородка и стремительно пополз наверх, заливая щеки.

– Простите. – Камилла поставила чашку на поднос, при этом рука у нее предательски дрогнула. – По правде говоря, вся эта затея с доставкой совсем новая и я даже не уверена, буду ли вообще этим заниматься. – Она взяла свой портфельчик и встала. – Я признательна за доверие, но не думаю, что смогу быть вам полезной. У меня слишком мало опыта. Мне кажется, нет смысла продолжать этот разговор. – С этими словами она направилась к двери. – Уверена, вы найдете кого-нибудь…

Хью вскочил, бросился за ней вдогонку и преградил ей путь к выходу.

– Признательна за доверие, не смогу быть вам полезна, – передразнил он ее. У него дрожали губы. – Да в чем дело, мисс Гордон? Вы меня боитесь?

– Нисколько! – Ответ был слишком поспешным, чтобы быть искренним. Она судорожно сжимала в ладонях портфель, отчего у нее побелели костяшки пальцев.

– Нисколько? – насмешливо переспросил он, утратив всякую надежду сохранить самообладание. Запах ее тела щекотал ноздри – смесь крема для кожи, духов и нервного возбуждения. Что бы она теперь ни сказала, он видел, что не оставил ее равнодушной, и потребность коснуться ее становилась невыносимой.

– Позвольте мне пройти, – сквозь зубы процедила Камилла, видимо все еще надеясь удержать ситуацию под контролем. И ей бы это удалось, машинально подумал Хью, если бы она догадалась позвать на помощь.

– Скажите, чем вызван ваш внезапный отказ? – спросил Хью и, не в силах более противостоять снедавшему его желанию, протянул руку и коснулся каштанового локона у нее за ухом. Камилла дернула головой, однако руку его не оттолкнула. Повинуясь подсознательному импульсу, он провел кончиками пальцев вниз по ее шее, до самого ворота жакета.

– Мне казалось, что это очевидно, – поспешно сказала она, как будто слова были единственным способом защититься от его домогательств. – Вам не нужны мои профессиональные услуги, мистер Стентон. У вас на уме лишь грязные игры! Простите, но ваше предложение мне неинтересно, так что посторонитесь и дайте мне пройти.

Хью слушал ее с каменным лицом. Не наговори она всего этого, и он беспрепятственно отпустил бы ее. Он знал, что она помолвлена. Она сама с гордостью показала ему кольцо. Его и без того мучила совесть. В конце концов, она порядочная девушка, а если ему нужен козел отпущения, то кандидатур хватает и без нее. Вокруг полно женщин, которым нечего терять.

Но его благие побуждения рассыпались в прах, натолкнувшись на ее презрение. Проклятье, да как она смеет!

Он смерил ее взглядом, отметив, что, несмотря на всю браваду, дышит она учащенно, неровно. Трепетал кружевной воротник блузки, и Хью подумал, что, если бы не портфель, который Камилле приходится держать в руках, она бы отчаянно жестикулировала.

И еще. Она нервно кусала нижнюю губу, которая покраснела и, казалось, вот-вот начнет кровоточить. От его внимания не ускользнуло, как она, облизав губу, поморщилась, словно от саднящей боли.

– Кэм, а вы никогда не играете в игры? – спросил он, и Камилла невольно вздрогнула, услышав столь фамильярное обращение.

– Я… могу я уйти? – повысив голос, требовательным тоном спросила Камилла. Она явно нервничала. Нервничала, как будто ждала подвоха. А что, если он скажет «нет»?

– Почему бы вам не присесть? Мы обо всем поговорим. – С этими словами Хью кончиком указательного пальца провел по мягкой материи жакета. Ему было страшно и вместе с тем сладко осознавать ее беззащитность. Когда подушечка пальца легла на то место, под которым была ее грудь, его словно пронзило током. Нежная плоть вздымалась под его рукой, и желание ощутить ее девичью упругость становилось непреодолимым.

Но едва он успел подумать об этом, как Камилла решительно отбросила руку и устремилась к двери. Повинуясь инстинкту, он кинулся за ней, и только она взялась за ручку, как его ладонь уперлась в дверь.

Камилла резко обернулась, в глазах ее стояли отчаяние и испуг. Нет, даже не испуг. Вид у нее был пораженный, смятенный, затравленный. Да, она походила на загнанного зверя, которому охотники не оставили пути к отступлению. Хью вдруг почувствовал щемящую жалость к ней.

– Вы сумасшедший, – задыхаясь, выдавила она, чувствуя у себя на затылке его ладонь. – Я буду кричать!

– Валяйте, – беспощадно промолвил он, одурманенный благоуханием ее тела. Чем отчаяннее она сопротивлялась его натиску, тем больше он возбуждался. К тому же он не верил, что она посмеет позвать на помощь; этим она окончательно унизила бы себя.

Однако он ошибался. И едва он осознал это, как она открыла рот. И хотя в его планы вовсе не входил подобный сценарий, иного способа заставить ее замолчать у него не было; сдавленно чертыхнувшись, он закрыл ее рот своим, и крик застрял у нее в горле.

Разумеется, она сопротивлялась. Отчаянно колотила ему по спине кожаным портфелем, отпихивала его обеими руками. Ее кулачки упирались ему в живот, отчего у него перехватывало дыхание. Наконец, когда она попыталась ударить его коленом по причинному месту, он не выдержал и, навалившись на нее всем телом, прижал к двери.

Хью понимал, что ей трудно дышать, но это был единственный способ сломить ее сопротивление. Отняв левую руку от двери, он обвил ее шею. Пальцы его гладили, ласкали гладкую кожу, и, когда он почувствовал, что силы ее на исходе, языком разомкнул ей зубы. Камилла прикусила ему язык, но не сильно, и под его напором поцелуй словно менял тональность; рот ее обмяк, губы сами собой раскрылись. Руками она теперь судорожно сжимала лацканы его пиджака, как будто хваталась за соломинку, еще связывавшую ее с жизнью. Под натиском его бедра она беспомощно раздвинула ноги.

Она была такая мягкая, такая податливая; вся из шелка и кружев, сладкая и влекущая, она губами и языком давала понять, что медленно, но неуклонно теряет позиции. Она дрожала всем телом. Он чувствовал это. Но чувствовал он и другое – между ними словно пробежала искра, воспламенив их обоих. Его тело наливалось жаром, тяжелело. Он уже представлял, как берет ее прямо здесь, у двери. Или, может быть, на полу; от предвосхищения блаженства мутился рассудок. Вот она вздымает ноги, обвивает ими его чресла, вот он входит в ее влажное, горячее лоно…

Ему следовало спросить себя: неужели все так просто? Ее внезапная слабость, податливость. Ему следовало знать, что виной тому не только секс.

Но он был слишком поглощен своими чувствами, чтобы прислушиваться к чужим. Слишком прельщали его мысли о том, как он будет раздевать ее, как они предадутся любви, как сольются в единое целое. Он настолько забылся, что утратил всякое чувство реальности. Окрыленный мечтаниями, он ослабил объятия, выпустил ее на мгновение, чтобы извлечь из-под юбки полы ее блузки. Ему не терпелось скользнуть под прозрачную ткань и коснуться наконец ее шелковистой кожи. Ему казалось, что ее затвердевшие соски изнемогают от неутоленного желания.

Картины пылкой страсти рисовало его воображение, но вскоре он вынужден был признать, что вновь недооценил ее. Предугадать ее следующий шаг он не смог. А Камилла, казалось, лишь ждала удобного случая, ждала, когда он допустит оплошность, и, дождавшись, своего шанса не упустила.

Уже потом, когда все кончилось, Хью понял: он сам виноват в том, что позволил ей ускользнуть. Если бы он был начеку, она бы ни за что не смогла сбить его с ног. Но он расслабился, и она смогла. В результате он очутился лежащим ничком возле кадки с пальмой, а она выскочила за дверь. В приемной испуганно вскрикнула миссис Хармон, раздался стук – еще раз хлопнула дверь.

Оставалось выкручиваться и врать, придумывая правдоподобное объяснение. Не на шутку встревоженная миссис Хармон наверняка пожелает узнать, что заставило мисс Гордон столь поспешно ретироваться.

 

6

– Я тебя не понимаю. Почему ты не сообщила в полицию?

– Потому что не сообщила. – У Камиллы раскалывалась голова, ей хотелось одного – чтобы мать не смотрела на нее такими глазами, будто она совершила что-то ужасное. – Это всего лишь кожаный портфель. Не стоит поднимать шум.

– Позволь напомнить тебе, что этот портфель купили мы с отцом, – сухо промолвила мать. – А ты заявляешь, что оставила его в метро и даже не сообщила о пропаже.

Камилла сняла жакет и швырнула его на стул.

– Повторяю: я обнаружила пропажу, когда уже вышла из метро. – Она обвела сумрачным взглядом кафе, которое было безлюдно, если не считать нескольких подростков, сидевших за столиком в эркере. – Как бы там ни было, я благодарна тебе за помощь. Много было народу?

– Да, в обед. – Мать была непреклонна. – По правде сказать, я рассчитывала, что ты к этому времени вернешься. Скоро пять!

– Знаю. Прости. – Камилла была готова к подобному приему. – Но ты же знаешь, автобусы забиты битком, а такси поймать просто невозможно.

– Три часа? Я надеялась, в два ты уже будешь здесь. Ну, самое позднее – в три. Чем ты занималась все это время? Ты договорилась о деле?

– Э-э… нет. – Изворачиваться не было смысла. Рано или поздно мать все узнает. – Они хотят национальную кухню. Японскую. Суши, темпура и все такое. Я не умею такое готовить.

Миссис Гордон недоверчиво воззрилась на дочь.

– А когда они приглашали тебя на эту беседу, они не могли предупредить?

– Видимо нет. – Камилла почувствовала, как щеки ее заливает румянец стыда. Боже, как ей ненавистны все эти уловки! Она совсем не умеет врать. Она вообще ничего не умеет, кроме как попадать в дурацкие ситуации.

Миссис Гордон фыркнула.

– И тебе потребовалось шесть часов, чтобы это выяснить?

– Я только на дорогу потратила часа три, – снова попыталась оправдаться Камилла, хоть в этом она была недалека от истины. – Ты же знаешь, какие в это время пробки. Поэтому я и не взяла машину.

– Все равно…

– Ну… – Камилла облизала губы и вспомнила, что забыла наложить помаду. Когда она выскочила из офиса Хью Стентона, то пребывала в таком смятенном состоянии, что не сразу сообразила, где находится. – Мне пришлось ждать. Потом предложили кофе, поговорили…

– О чем, если не секрет?

– Так, о разном. – Камилла пожала плечами и открыла кассу, сделав вид, что проверяет наличность. – О погоде, о том, какое будет лето в этом году.

– Угу. – В голосе миссис Гордон сквозило недоверие. – Сдается мне, ты попусту потратила свое время. И мое. Надеюсь, у тебя не войдет это в привычку.

– Нет, обещаю. – Камилла с грохотом задвинула ящик кассы. На шум из конторки выбежала Сэнди, которая наверняка все слышала.

Миссис Гордон вопросительно вскинула брови.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я решила отказаться от этой затеи. Пожалуй, ты права. У меня нет ни опыта, ни умения.

– Но я думала, ты уже выполняла какие-то заказы?

– Один раз, – с тяжелым сердцем промолвила Камилла. Она поняла, что без аспирина ей не обойтись: голова раскалывалась. – В субботу вечером. Кэрри дала кому-то мой телефон, и меня попросили устроить ужин. Но я больше не принимаю заявок. У меня просто нет времени. И не хочу лишней ответственности.

Том обрадовался, услышав новость. Миссис Гордон не терпелось поделиться с кем-нибудь, и, когда он вечером явился к ним, она первым делом выложила ему все. Камилла все еще мучилась головной болью и была не в том настроении, чтобы разделить его радость. Не следовало ей говорить матери, устало думала она. Надо было просто прекратить принимать заказы на доставку, тогда ей не пришлось бы выслушивать шумные восклицания Тома и матери, которые твердили одно и то же – что, мол, они всегда были против и предупреждали ее. Не пришлось бы строить хорошую мину, когда ей так тошно.

По крайней мере, она могла, сославшись на головную боль, не участвовать в разговоре. Под тем же предлогом она отказалась сходить с Томом в паб. Нет, она, конечно, хочет побыть с ним вдвоем. Это правда? – спросила она себя. Разумеется, правда. Вот только ее мучили угрызения совести. У нее было такое чувство, как будто она изменила ему, и ей требовалось время, чтобы примириться с самой собой и со своими поступками.

Беда в том, что ей никак не удавалось выкинуть из головы события дня. Да и не удивительно. Женщинам, которых пытались изнасиловать, часто бывает необходима помощь психиатра. Вот только в ее случае едва ли можно говорить о попытке изнасилования, с мрачной усмешкой подумала она. Разве что классифицировать случившееся как попытку насилия? Да, верно. Но ей же не грозила настоящая опасность. Лишиться невинности или что-нибудь в этом роде. Боже правый, если бы он только знал, что она еще девственница, он бы, наверное, обходил ее за милю. Видимо, ей просто не повезло, что он этого не знал.

Видимо?

Ногти ее впились в ладони. В том-то и беда. У нее было какое-то странное, двойственное отношение к тому, что с ней приключилось. И больше всего ее тревожило то обстоятельство, что его действия находили живой отклик в ее душе. О да, она утешала себя сознанием того, что, как только у нее появился малейший шанс, ее и след простыл. Она улепетывала из его офиса не чуя под собой ног. Одному Богу известно, что подумала его секретарша.

Камилла вздохнула. Все было напрасно. Сколько бы она ни обманывала себя, факт оставался фактом: больше всего ее взволновали не обстоятельства ее постыдного бегства, а то, что этому бегству предшествовало. Даже теперь, спустя несколько часов, она почти физически ощущала тепло его тела, вкус его поцелуя. Приняв душ, она остановилась перед зеркалом. Сознание собственной сексуальности поразило ее как гром среди ясного неба. С Томом все было иначе, и до сих пор она считала, что это ощущение приходит лишь тогда, когда полностью познаешь другого человека. Познаешь в библейском смысле слова. Но это было не так. Когда она поцеловала Хью Стентона – а сколько бы она ни отнекивалась, она сделала именно это, – ее словно прорвало, и пламени, охватившему их обоих, было невозможно противостоять. Она вдруг поймала себя на том, что жаждет продолжения – жаждет его ласк, жаждет, чтобы он делал с ней то, чего она никогда не позволяла Тому. Был даже момент, когда она готова была умолять его, чтобы он швырнул ее на пол и…

Ее проняла дрожь. Том, сидевший рядом на подлокотнике кресла, обнял ее за плечи.

– Эй, да ты вся дрожишь! – воскликнул он. – Должно быть, поэтому у тебя и голова болит. Сейчас вовсю гуляет грипп.

Камилла смерила его суровым взглядом. Знал бы он, чем заняты сейчас ее мысли. Что бы он сказал, например, если бы она поведала ему, о чем думает? Как бы отреагировал, узнав, что ей хотелось бы, чтобы теперь вместо его руки на ее плече лежала рука другого? Что, глядя на его бледную кисть с мясистыми, покрытыми бесцветными волосками пальцами, она невольно сравнивает ее с другой рукой, смуглой, практически лишенной волосяного покрова, с длинными, сильными и цепкими пальцами, которые так красиво смотрелись на ее кремовой блузке?

Камилле стало тошно от этих мыслей, и она самой себе показалась отвратительной. Боже, как она может так думать! Какой стыд! Должно быть, она сошла с ума. Этот человек едва не овладел ею, а она рассуждает о том, что он сделал, как о само собой разумеющемся. Сравнивает этого… этого мерзавца со своим женихом, с Томом. Как можно сравнивать Хью Стентона с Томом? Ее следовало бы высечь за подобные мысли.

Тем не менее она с облегчением вздохнула, когда Том заявил, что уходит. Она неважно выглядит, сказал он. Ей надо пораньше лечь спать.

Камилла последовала его совету, но уснуть не могла. Она беспокойно ворочалась с боку на бок, то ей было жарко, то, наоборот, холодно, в зависимости от того, какое направление принимали ее мысли. Напрасно она занималась самобичеванием – она ничего не могла с собой поделать, Хью Стентон не выходил у нее из головы.

Несколько дней прошли спокойно. Камилла, которая ждала, что Хью вот-вот снова объявится в кафе, не знала, радоваться ей или плакать. Ее мучила неопределенность, она на что-то надеялась, чего-то боялась, то ее одолевали дурные предчувствия, то она пребывала в эйфории. Она не могла дождаться субботы. Ей хотелось, чтобы этот ужин наконец остался в прошлом и она снова могла вернуться к спокойной, размеренной жизни.

Но она напрасно беспокоилась. Ужин прошел без сучка без задоринки. Устраивала его подруга Кэрри Мейсон, и все приглашенные – восемь человек – не уставали расточать похвалы в адрес Камиллы. Она даже пожалела, что так поспешно приняла решение бросить эту затею. В тот день она могла бы получить еще несколько верных заказов. По дороге домой Камилла вынуждена была признать, что вела себя довольно глупо. Но где-то в глубине души она надеялась, что на ужине будет Хью и тогда она – не без тайного удовлетворения – скажет ему о своем решении. Удовольствие небольшое, но таким образом она рассчитывала дать ему понять, что она думает о нем и о его друзьях.

Только теперь она поняла, какими бесплодными были ее надежды. Слишком серьезно воспринимала она то, что для него было всего лишь игрой. Она сама обвинила его в этом, и он не возражал. Так почему же она вообразила, что он захочет продолжения, особенно после безобразной сцены, которая произошла между ними в его офисе? Если это и вправду был его офис. Впрочем, какая теперь разница?

У нее не было ответов – одни вопросы. Мысли ее путались. Это были противоречивые мысли.

Хью не собирается разыскивать ее, и она должна быть благодарна ему.

Потрясение поджидало ее в понедельник, когда она вышла из кафе. На улице ее встретил Хью. Наконец потеплело, и Камилла, чувствуя, как ласкают плечи лучи вечернего солнца, уже пожалела, что надела мешковатый, до бедер, свитер. Однако ей предстояла встреча с Томом, и она боялась, что к вечеру похолодает. Она лишь краем глаза заметила мужчину, стоявшего у стены между кафе и газетной лавкой. Вечером здесь всегда было многолюдно: неподалеку находилась автобусная остановка, а напротив автостоянка. Только когда он направился прямиком к ней, она удостоила его взглядом.

– Привет, – сказал он. Одну руку он держал в кармане темно-синей вельветовой куртки, в другой сжимал портфель, который она уронила в его офисе неделю назад.

– Привет, – проронила она в ответ, но в голосе ее почему-то не прозвучало той неприязни, которую она к нему питала. – Зачем вы пришли?

Хью пожал плечами.

– Должно быть, хотел увидеть. – Он поднял портфель. – И вернуть вот это.

– Вы не очень-то торопились. Впрочем, спасибо.

– Не за что. – Хью посмотрел по сторонам. – Ты одна?

Камилла вскинула голову.

– А что?

– Та девушка… не помню, как ее?..

– Вы имеете в виду Сэнди?

– Ну да, Сэнди. Разве она не с тобой?

– Как видите, нет. – Камилла насторожилась. – Она уходит раньше. А что? Зачем вам понадобилась Сэнди?

– Ревнуешь? – Хью лениво усмехнулся.

Камилла порывисто отвернулась. Ему не удастся и на сей раз одурачить ее. Каковы бы ни были его планы, она знать об этом не хочет.

– Эй, Кэм…

Не обращая на него внимания, Камилла стояла у края тротуара, дожидаясь, когда проедут машины, чтобы перейти на противоположную сторону улицы.

– Кэм, нам надо поговорить, – сказал он, беря ее за руку.

– Нам не о чем говорить. – Камилла раздраженно отмахнулась. – Я подумала, что вы пришли извиниться, но, по всей видимости, ошиблась.

– Извиниться? – Было ясно, что подобная идея как-то не приходила ему в голову. – Ладно. Если ты этого хочешь. – Он поморщился. – Приношу свои извинения.

Камилла вспыхнула.

– Вы говорите это, чтобы успокоить меня!

– Как угодно. – Его взгляд скользнул по ее губам. – Не уходи.

У Камиллы перехватило дыхание.

– Я спешу, – пролепетала она, но он лишь крепче сжал ее руку и привлек к себе, так что она плечом уперлась ему в грудь. Куртка на нем была расстегнута, и Камилла чувствовала исходившее из-под тонкой хлопковой рубашки тепло.

– Ну же, Кэм. – От его дыхания шевелилась прядь волос у нее на лбу. – Последние шесть дней я только о тебе и думаю. А ты? Ты думала обо мне… хотя бы чуть-чуть?

– Отпустите же меня наконец.

– А ты не убежишь?

Камилла закусила нижнюю губу и медленно кивнула. Хью освободил ее руку, и она отошла от него на шаг. Отдышавшись, она промолвила:

– Вам не следовало приходить. Вы напрасно теряете время!

– Знаю-знаю. – В уголках его губ заиграла улыбка. – Ты не готовишь национальные блюда.

Камилла едва не задохнулась от негодования.

– Вы когда-нибудь бываете серьезным?

Хью помрачнел.

– Я пытаюсь.

– О Боже! – Камилла отвела от него взгляд. – Мистер Стентон…

– Хью.

– Мистер Стентон! – Она покачала головой. – Что вам от меня нужно?

– Давай где-нибудь присядем, и я тебе расскажу.

– Нет! – Камилла была непреклонна. – Пора положить этому конец!

– Считаешь, пора?

– Да. Я не желаю говорить с вами.

– Я тебе не верю.

Разговор затягивался. Мимо сновали машины, и в любой из них мог оказаться Том или кто-то еще из ее знакомых. Что она им скажет? С кем она разговаривает?

– Послушайте, есть у вас хоть капелька совести?

Хью равнодушно пожал плечами.

– А что?

– А то, что я помолвлена и скоро выхожу замуж! – выпалила она в сердцах. – Да, я понимаю, у вас все иначе, в вашем мире, но у нас так принято: если девушка помолвлена с одним, она не заводит шашни с другим!

Хью вскинул брови.

– А с чего ты взяла, что у нас иначе?

– Потому что… – Камилла смешалась. – Потому что я видела вас.

– Видела меня? – В глазах Хью отразилось недоумение. – И что же?

– Видела вас… с другой женщиной. С мисс Рейнолдс. Я видела вас вместе.

– Да? – Похоже, он все еще не понимал, куда она клонит. – И что же ты видела?

Камилла почувствовала, как краска приливает к лицу.

– Не имеет значения.

– Думаю, имеет.

– Ах, ради Бога! – Камилла судорожно мяла в руках портфель. – Скажем, вы не чужие друг другу.

– Это верно, не чужие. – Хью угрюмо потупился. – Когда-то Линда даже хотела выйти за меня замуж. Этого достаточно?

У Камиллы екнуло сердце.

– Что ж, понимаю.

– Сомневаюсь. – Хью сделал шаг ей навстречу. – Слушай, мне надо выпить. Составь мне компанию.

Камилла до боли прикусила губу.

– Я не пью за рулем.

– Выпьешь лимонаду.

Он начинал терять терпение. Камилла видела это по залегшим в уголках его рта складкам. Оставалось лишь ждать, когда ему надоест уламывать ее. Когда он, в конце концов, поймет, что она не шутит. Она не такая, как Линда Рейнолдс. У нее есть принципы. О Боже! Сколько пафоса!

– Кэм, прошу тебя.

Камилла чувствовала, что вот-вот сломается. Она должна сказать ему, чтобы он уходил. Должна доказать себе, что она осталась прежней, что ничего не изменилось. Но это было не так. Как бы ни старалась она убедить себя в обратном, все изменилось, и прежде всего она сама.

Каких бы принципов она ни придерживалась, факт оставался фактом: ей хотелось принять его приглашение. И она знала, что, если откажется, он никогда больше ни о чем не попросит. Это ее последний шанс. Собственно, а что такого, если она зайдет с ним в бар? В самом деле, он же не предлагает ей переспать с ним!

– Э-э… хорошо, – сказала она и тут же пожалела об этом. Ей вдруг пришло в голову, что стыдно принимать приглашение человека, который оказался таким бесчестным. Неужели она забыла, как он заманил ее к себе в офис? А как он себя вел?

– Вот и славно. – По его тону можно было понять, что он не привык, когда ему отказывают. – Машина за углом. На… Форест-стрит, кажется.

Камилла насторожилась.

– Машина? Мне показалось, вы пригласили меня выпить?

– Ну да.

– И что же?

Хью спрятал руки в карманы.

– Ты хочешь зайти в один из этих пабов? На Форест-стрит? – Он поморщился. – Что ж, как хочешь.

Камилла не хотела. Пабы в районе Маркет-сквер пользовались дурной репутацией. Не хватало, чтобы ее увидели в одном из них вместе с Хью Стентоном.

– Вы, наверное, знаете что-нибудь получше, – сказала она.

– Мне все равно. – Хью покачал головой. – Выбирай сама. Ты хорошо знаешь этот район.

– Лучше поедем куда-нибудь еще, – буркнула она.

На Форест-стрит образовалась пробка, и виной тому был черный «порше», стоявший наполовину на тротуаре, наполовину на двойной желтой линии, в связи с чем машинам, поворачивавшим на боковую улицу, приходилось выезжать на Полосу встречного движения.

– Кто же так оставляет?.. – с негодованием начала Камилла, но, увидев, что Хью направляется к машине, осеклась. – Как я сразу не догадалась!

Хью открыл дверцу, и она поспешно забралась внутрь. Какой-то водитель недвусмысленно грозил им кулаком, и она готова была сгореть со стыда. Оставалось надеяться, что ее не заметил какой-нибудь знакомый.

Хью повернул ключ зажигания и резко вывернул вправо. Камилла, которая чувствовала себя униженной, презрительно фыркнула. Что она здесь делает? – задавалась она вопросом. Ради удовлетворения какого-то импульсивного желания она готова пожертвовать всем, что было ей дорого.

– Это пошло, я понимаю, – заметил Хью, превратно истолковавший ее реакцию. – Но машина не моя. Вика. Моего… э-э… друга. Он любит символы своего благополучия. Я это ненавижу.

Камилла заметила, что юбка у нее задралась, почти полностью обнажив ноги, и принялась незаметно одергивать ее.

– Только не говорите, что у вас «остин» пятидесятого года, – буркнула она.

Хью, краем глаза не без любопытства наблюдавший за ее манипуляциями, отрывисто хохотнул.

– Ну не до такой же степени. Вообще ездить в Лондоне на машине это сущий ад. Тебе с твоим бизнесом это должно быть хорошо известно.

– Это уже не мой бизнес. Я этим больше не занимаюсь.

– Почему?

Хью, объезжавший участок, где велись строительные работы, вопросительно посмотрел на нее. Тут бы ей и рассказать, что это из-за него она приняла такое решение, но Камилла этого не сделала. В конце концов, при чем тут он? Она сама виновата в том, что оказалась такой наивной.

– Потому что могу встречаться со своим женихом только по вечерам, так как работа отнимает слишком много времени, – объяснила она. – А куда мы едем? Я не могу долго задерживаться.

Хью состроил кислую мину.

– Встречаешься со своим женихом?

– Да, если хотите.

Хью понимающе кивнул.

– Тогда, может быть, вот это подойдет? – Он указал на вывеску какого-то паба. – «Пеликан»! Подходящее название.

Камилла промолчала. Хью загнал машину на стоянку и, открыв дверцу, свесил длинные ноги на мостовую.

– Надеюсь, со скотчем у них все в порядке. Камилла, чтобы не дожидаться, пока он поможет ей, сама неловко выбралась из машины.

– Вам не следовало бы пить…

– Да-да, за рулем. Я знаю. Не беспокойся, му кардиа, я привык.

Камилла наморщила лоб.

– My… что?

– My кардиа, – повторил Хью. – Это по-гречески. Идем.

С этими словами он зашагал к двери. Камилла, растерянно моргнув, направилась за ним.

– По-гречески? – переспросила она. – Вы знаете греческий? Какой вы, однако, умный.

– Я здесь ни при чем. Просто у меня мать гречанка. – Он остановился в узком холле. – Бар или ресторан? Выбирай.

Камилла предоставила решать ему, но, когда они оказались сидящими в угловой кабинке прокуренного бара, пожалела об этом. Именно такое место он и должен был выбрать, с раздражением подумала она. Хью сел напротив, касаясь коленями ее ног, которые она поспешно поджала.

Она попросила минеральной воды, и Хью, хоть и поморщился, послушно исполнил ее просьбу. Себе он принес что-то пенное, и Камилла не могла подавить изумленного возгласа, когда он поставил бокал на стол.

– Внял твоему совету, – сказал он. – Твой жених пьет такое? Настоящий эль.

Камилла передернула плечами, ей не очень-то хотелось, чтобы ей напоминали о Томе, да еще в таком пренебрежительном тоне.

– Да, но мне кажется, что вам это совсем неинтересно.

– Напротив. – Пригубив бокал, он тыльной стороной ладони вытер губы. – Мне все про тебя интересно. Включая твоего жениха.

– Вам не стыдно? – невольно вырвалось у нее.

– Ни капельки, – с грустной улыбкой промолвил он. – Я уронил себя в твоих глазах?

Камилла предпочла промолчать, и после минутной паузы Хью мягко промолвил:

– Расскажи мне о себе. О том, что ты любишь. Кстати, кому принадлежит идея открыть кафе? Твоему жениху?

– Да, а что? – Камилла поджала губы. – Том во всем поддерживает меня.

– Если только это не связано со свободными вечерами.

– Что вы имеете в виду?

– Это он отговорил тебя заниматься доставкой продуктов, так ведь? А жаль, у меня есть для тебя заказ.

Камиллу так и подмывало сказать, что он, Хью Стентон, несет не меньшую ответственность, но это означало бы сыграть ему на руку.

– Еще один? – небрежным тоном спросила она.

Хью лишь хмыкнул. Потупив взор, он провел пальцем по запотевшему бокалу. Камилла невольно вспомнила, как этот самый палец скользил по ее трепетной шее. Она вздрогнула. Хью перехватил ее взгляд, и ей показалось, что он думает о том же самом.

– Какой он? – спросил Хью.

– Прошу прощения, – пролепетала Камилла, не в силах отвести от него глаз.

– Я о Томе, – подсказал ей Хью. – Ты счастлива с ним? Я имею в виду в постели. Мне почему-то кажется, что не очень.

– Да что вы знаете?..

– У меня такое ощущение, что ты совсем еще неопытна, – продолжал он как ни в чем не бывало. – И это наталкивает меня на мысль, что Том в этом деле отнюдь не профи. Вот, собственно, и все.

– В следующий раз советую вам подумать, прежде чем что-то сказать, – прошипела Камилла, хватая со стола стакан с минералкой. – Если не хотите, чтобы я плеснула это вам в физиономию.

Хью недоуменно пожал плечами.

– В таком случае что ты здесь со мной делаешь?

Камилла задохнулась от возмущения. И он еще спрашивает! Да он практически силой приволок ее сюда!

– Думаю, будет лучше, если вы отвезете меня обратно, – произнесла Камилла с дрожью в голосе, но когда она попыталась выбраться из кабинки, то наткнулась на его ногу.

– Только не надо снова этого, – устало промолвил он. – Ну хорошо. Это было непростительной глупостью с моей стороны. Я прошу прощения. Может, теперь ты успокоишься?

– Нет! – Ее глаза метали громы и молнии. – Я должна была понимать, что от такого типа не приходится ждать уважительного отношения. Вам, должно быть, доставляет удовольствие мучить меня!

Хью нахмурился.

– Знаешь, по-моему, нам обоим доставляет удовольствие нечто другое. – Не успела она глазом моргнуть, как он перебрался на ее сторону и закинул руку на спинку сиденья. Камилле хотелось провалиться сквозь землю. – Давай не будем притворяться, ладно? – Ладонь другой руки легла ей на щеку. Большим пальцем он провел по ее полураскрытым губам. – Знаешь, о чем я сейчас мечтаю?

Камилле стало трудно дышать. И, похоже, он об этом догадывается.

– Знаешь? – снова спросил он.

– Я должна идти, – пролепетала Камилла, опасливо покосившись в сторону стойки. Но бармен не обращал на них ни малейшего внимания.

– Нет, – сказал Хью. Наклонившись к ней, он коснулся языком чувствительной ямочки под мочкой уха. – Не притворяйся: ты хочешь остаться. – Он сжал мочку уха губами и слегка прикусил ее. – Просто тебя мучают угрызения совести, вот и все.

– Да, мучают. – Камилла ухватилась за эти слова как утопающий хватается за соломинку. – Не надо было мне с вами ехать. Я хочу, чтобы вы отвезли меня обратно.

Хью тяжело вздохнул и уронил руку ей на колени, где она держала сцепленные замком ладони. Она не могла позволить ему завладеть руками. Сбросив их с колен, она судорожно впилась ногтями в обивку банкетки.

Камилла почти физически ощущала на себе его взгляд, чувствовала тяжесть его руки на коленях. И еще она чувствовала, как увлажнилось укромное место у нее между ног и как там трепетно пульсирует какая-то жилка.

– Хорошо, я отвезу тебя, – сказал Хью, и Камилла в душе подивилась, почему это известие не принесло ей долгожданного успокоения. – Но сперва выслушай меня. В конце месяца, в субботу накануне Пасхи, у моего деда день рождения. Мать устраивает прием, и я сказал, что ты можешь ей помочь.

У Камиллы комок застрял в горле.

– У твоего деда? – воскликнула она неестественно высоким голосом, почти фальцетом.

Хью, склонив голову, с интересом наблюдал за ней.

– Именно. Будет человек пятьдесят. Семейное торжество. Что скажешь?

Камилла судорожно сглотнула.

– Но я не смогу приготовить на пятьдесят человек.

– Тебя об этом и не просят, – пробормотал Хью и, воспользовавшись замешательством Камиллы, коснулся языком ее разомкнутых губ. – Просто ей нужна помощница. Я сказал, что лучше, чем ты, не найти.

Камилла вздрогнула.

– Ты… вы сказали, что ваша мать гречанка, – заикаясь, пролепетала она, раздираемая самыми противоречивыми чувствами. С одной стороны, ей не терпелось положить всему этому конец, с другой – она готова была умолять, чтобы он наконец поцеловал ее по-настоящему. – А где живут ваша мать и дед?

– В Греции, разумеется, – ответил Хью, поднимая бокал. – Ну как? Договорились?

 

7

Хью, отряхиваясь, вышел на берег. Было раннее утро, и вода, еще не успевшая набрать весеннего тепла, приятно освежала.

Он небрежно пригладил влажные волосы и, собрав их в пучок на затылке, отжал воду. Холодные капли сбегали по его мускулистым плечам, по груди, исчезая под резинкой шорт. Лениво проведя рукой по телу, он убедился, что на том месте, где еще недавно намечался животик, теперь бугрились мышцы пресса. С тех пор как он бросил пить и начал следить за собой, его самочувствие значительно улучшилось, а утренние головные боли, к которым он уже начал привыкать, исчезли.

Он подумал, что отчасти обязан этим Камилле. Как всегда, вспоминая ее, он ощутил тревожное томление в груди. Однако это был не самый подходящий момент, чтобы предаваться мечтаниям, – неподалеку, на открытой террасе, сидел его дед, который обычно вставал ни свет ни заря. Дед приехал накануне вечером, и Хью был рад выказать ему свое уважение.

Взяв полотенце, он вытер волосы и плечи, обмотал его вокруг пояса и по песчаному пляжу направился к лестнице, которая вела на террасу.

– Дед, – почтительно приветствовал он старика, наблюдавшего за ним хмурым и одновременно исполненным тихой гордости взглядом.

– Хью, – Андреас жестом указал на кресло, – ты никогда не был ранней птахой.

– Это правда, – сказал Хью, усаживаясь в кресло. – Вода отличная.

Дед говорил по-гречески, хотя прекрасно знал английский, и Хью отвечал ему на том же языке.

– Ты уверен, что сей факт не связан со скорым приездом этой юной особы… Как, ты сказал, ее имя? Год… Годуин?

– Гордон, – поправил его Хью, отметив про себя, что человек, державший в голове тоннаж сотен нефтяных танкеров, едва ли споткнется на одной-единственной фамилии. – Ее зовут Камилла Гордон. По-моему, мать говорила тебе о ней пару дней назад.

– Возможно, – промолвил Андреас. – Но не могу же я помнить имена всех женщин, с которыми ты спишь.

Хью сжал губы.

– Это мать сказала тебе, что я с ней сплю?

Старик заерзал в кресле.

– Не помню. Наверное. Память уже не та.

Хью подозрительно покосился на него.

– В самом деле? Думаю, твои конкуренты обрадовались бы, услышав это. Стареешь, дед?

– Да, старею. – В глазах старика вспыхнул недобрый огонек. – Но тебе ведь нет до этого дела, мой единственный внук? Если бы не мой день рождения, и духу твоего здесь бы не было.

– Это неправда. – Хью тяжело вздохнул. – Я навещал тебя три месяца назад. В Афинах.

– Неужели? – У Андреаса задрожали губы. – Припоминаю, половину времени ты тогда пропьянствовал, а остальную половину проспал!

Хью почувствовал угрызения совести.

– Ну, тогда все было иначе, – сказал он.

– Что значит иначе? – Старик презрительно фыркнул. – Ты пьянствовал, потому что какая-то потаскушка отказала тебе! Твоя мать рассказала мне. Она тебя тогда жалела. Я – нет.

– Разве я просил о жалости? – Хью вдруг, всего на миг, пронзило то же ощущение утраты, которое он испытал после измены Линды.

– Нет, не просил, – буркнул старик. – Но это ничего не значит. И на сей раз, когда эта Гордон поймет, что зря теряет с тобой время, все будет так же.

Хью, не давая раздражению выплеснуться наружу, откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу.

– Этого не будет, – сухо заметил он, наблюдая, как на водной глади появляются первые солнечные блики. – И к твоему сведению, я с ней не спал. Пока.

– Однако намерен это сделать?

– Точно.

Андреас поморщился, извлек из нагрудного кармана сигару, сорвал облатку и принялся шарить по карманам в поисках спичек.

– Кстати, кто она? – Он наконец нашел коробок спичек с рекламой афинского ночного клуба и прикурил сигару. – Хелен сказала, что она официантка. Неужто ты не мог найти женщину своего круга?

– Не знал, что ты сноб, дед. – Хью становилось все труднее сдерживаться. – Кроме того, она не официантка. Кэм держит кафе, а до последнего времени занималась еще и поставкой продуктов на дом. Мне казалось, тебе нравятся инициативные люди. Ты всегда говорил, что сам всего добился в жизни. А говоря о круге…

– Довольно разглагольствовать, Хью, – прервала его откуда ни возьмись появившаяся Хелен Стентон. – Гермес, ты забыл, что тебе говорил врач насчет курения. – С этими словами она взяла дымящуюся сигару и безжалостно растерла ее подошвой сандалии. – А теперь скажите, почему, стоит мне оставить вас на пять минут, вы готовы вцепиться друг другу в горло?

– Ну, положим, это не совсем так, – сказал Хью, вставая с кресла. – Пойду приму душ. Надо смыть соль с моего порочного тела.

– Ах, Хью! – Хелен порывисто подалась к нему и схватила его за руку. – Надеюсь, ты не наделаешь глупостей, дорогой?

– Глупостей? – Хью опешил. – Например?

– Например, соберешься и уедешь…

– Ты забыла, что сегодня приезжает его новая пассия, – сухо проронил Андреас. – Никуда он не денется, Хелен. Оставь его. Мы с ним прекрасно понимаем друг друга.

Хью не стал выслушивать длинную тираду матери, обращенную к деду, по поводу того, что тому необходимо в точности выполнять предписания врачей, а прошел в холл. В этой части виллы даже летом царила прохлада не только благодаря современной системе кондиционирования воздуха, но и потому, что здесь чувствовалось веяние традиционной минойской архитектуры. Нет, нельзя утверждать, что вся вилла была построена по каким-то древним канонам. Мозаичные полы из итальянского мрамора, мягкие бухарские ковры, фрески на стенах – отец деда, прадед Хью, имел североафриканские корни, и Андреас, хоть и не любил, чтобы ему напоминали о его арабском происхождении, не скрывал своего пристрастия к мавританской архитектуре.

Перед Хью распахнулись тяжелые дубовые двери, которые вели в гостиную. Он подумал, что здесь, на вилле, достаточно места, чтобы дед мог дать волю своему воображению, какие бы архитектурные фантазии оно ни порождало в каждый конкретный момент. Построенная в те дни, когда дед мечтал о большой, многодетной семье, вилла занимала более акра. Покои для гостей были спроектированы таким образом, чтобы живописные окрестности представали из окон в самом выгодном свете. Раскинувшаяся на скалистом мысе вилла с трех сторон была окружена изумрудными водами Эгейского моря, и Хью, несмотря на то что питал к этому месту противоречивые чувства, все же сознавал его уникальность.

Он приезжал сюда реже, чем следовало бы, и это было связано с той горькой обидой, которую он испытывал по отношению к деду. Впрочем, Хью с мрачной самоиронией признавал, что и сам служил для старика источником разочарований и обид. Разве он, вместо того чтобы воспользоваться теми благами и привилегиями, которые открывались перед ним благодаря богатству и положению деда, не предпочел основать собственную компанию?

Проблема состояла в том, что он не смог объяснить деду причину своего решения. Андреасу было просто недосуг выслушивать внука – у него не было времени. По крайней мере, когда Хью пытался это сделать, уточнил он, входя в роскошную, в византийском стиле, ванную.

Хью вырос в Афинах, в доме деда, из которого всегда мечтал сбежать. Он чувствовал себя узником и хотел быть таким же, как мальчишки, которые играли там, за высоким забором, отделявшим его от мира. И учеба в Англии стала для него избавлением, поскольку там дед при всем его влиянии был бессилен достать внука. Именно в это время Хью начинает восставать против семейной опеки. Он не хотел жить в мире, неотъемлемой частью которого являлись телохранители и где каждый твой шаг был заранее известен и предписан. Он хотел свободы, хотел иметь право выбора. Он хотел быть Хью Стентоном, а не Хью Деметриосом.

Разумеется, это было непросто. Он прошел через угрозы деда, слезы матери. Но он сделал это. Он сам строил свою жизнь, сам выбирал свою дорогу, пусть хотя бы временно. Хью понимал, что от судьбы не уйдешь и рано или поздно она настигнет его. Он был наследником деда. Возможно, еще какое-то время ему удастся уходить от ответственности, но будущее его неизбежно было связано с пирейским портом, с ворохом накладных.

Хью со вздохом подставил лицо под струю воды, вспоминая свой разговор с дедом. Разговор? Скорее, это можно назвать пикировкой.

Его решение пригласить Камиллу было воспринято всеми не иначе как глупость с его стороны. По правде говоря, он и сам толком не мог бы теперь объяснить, что толкнуло его на этот шаг. По крайней мере, когда он встретил Камиллу у входа в кафе, у него и в мыслях не было ничего подобного. Просто он подчинялся обстоятельствам, которые и вынудили его сделать то, что он сделал.

Он знал, что его мать не позволит постороннему вмешиваться в ее планы. К тому же все было давным-давно продумано до мельчайших подробностей, а на вилле имелась целая армия прислуги, которой было достаточно, чтобы обслужить не то что пятьдесят человек, пять тысяч гостей. Только неопытностью Камиллы можно объяснить то, что она так легко попалась ему на удочку. Впрочем, она еще не знает, с кем имеет дело.

Хью поносил себя последними словами. Будь в нем хоть толика порядочности, он без обиняков рассказал бы ей всю правду, а не вводил бы в заблуждение. Ему следует отправить ее назад, в Англию, к жениху. Он не имеет права нарушать тихий и размеренный – пусть и скучный – ход ее жизни.

Но он знал, что никогда не сделает этого. Да, она чувствительна, наивна и на удивление простодушна. Он может сломать ей жизнь. Он использует ее, чтобы умерить боль, причиненную изменой Линды. Все так. Но с Камиллой он впервые за последнее время ощутил в себе страстную потребность жить. Боже, тогда в пабе он понял, насколько она беззащитна, уязвима! Это возмущение лишь следствие ее беспомощности. Все это напускное. Если бы она в душе не хотела снова увидеть его, он не стал бы настаивать. Однако, как мало требовалось, чтобы переубедить ее…

Хью пустил холодную воду. Он был разгорячен и возбужден, и последнее было особенно странно, учитывая, что минуло уже пятнадцать лет с тех пор, как некая особа, которая годилась ему в матери, впервые научила его, как услаждать женщину, а в конечном счете – самого себя. Но Камилла…

Хью нахмурился. Который теперь час? Перед тем как отправиться купаться, он снял часы. Теперь, завернувшись в полотенце, он вышел из ванной и направился к себе в спальню. Часы валялись среди скомканных простыней на кровати, занимавшей добрую половину просторной, с высокими потолками, комнаты. Хью взглянул на часы. Было около семи утра. До приезда Камиллы оставалось еще часов пять. Разумеется, если она внезапно не подхватит простуду или не опоздает на самолет. Нет. Она обещала ему, и она приедет. Она поверила ему.

Камилла никак не ожидала, что в афинском аэропорту ее встретит совершенно незнакомый ей человек.

Когда Хью прислал ей билет до Афин и обратно, она резонно предположила, что он сам встретит ее. Он сказал ей, что Китнос, место, где жили его дед и мать, находится на некотором удалении от Афин, однако не пояснил, как туда добраться. Поэтому она и решила, что он будет ждать ее в аэропорту. Он не мог не понимать, что она будет страшно нервничать.

И вот к ней подходит некто в форме летчика, представляется Христо Костанди и довольно путано объясняет, что работает на «Деметриос корпорейшн» и что ему поручено сопровождать ее.

Камилле не оставалось ничего другого, как покорно следовать за ним. Что касается его формы, то она простодушно решила, что здесь так одеваются шоферы. Каково же было ее изумление, когда вместо лимузина ее взору предстал сверкающий на солнце серебристо-синий вертолет, на борту которого горела золотыми буквами надпись: «Деметриос корпорейшн».

Ее и прежде одолевали сомнения, теперь же – когда далеко внизу простиралась гладь Эгейского моря – они уступили место дурным предчувствиям. Куда ее везут? Действительно ли там окажутся мать и дед Хью? А если нет, что ей делать? Она согласилась на предложение Хью, прекрасно сознавая, что его интересуют не только ее профессиональные качества.

Боже правый!

Камилла закрыла глаза. То, что она сделала, чудовищно. Напрасно она пыталась уговорить себя, что это всего лишь деловая командировка. Она-то знала, что это не так. Она сумела убедить своих родителей и Тома, что просто не может отказаться от такого заманчивого предложения, сулящего новые перспективы, – она врала, выдумывала благовидные предлоги, даже использовала в своих корыстных целях Кэрри Мейсон. Зачем? Почему? Она просто сошла с ума, вот почему. Как она могла подумать, что человек, подобный Хью Стентону, может проникнуться к ней искренним чувством. И все же…

Она открыла глаза, и взору ее предстала картина, от которой захватывало дух. Внизу по бирюзовой глади моря были раскиданы острова, и она могла различить даже самый крохотный из них. Между островами курсировали яхты и рыбацкие лодки.

Значит, заключила Камилла, семья Хью живет на одном из островов. Его дед, должно быть, рыбак. Или фермер. Скорее всего, рыбак, размышляла она. Острова слишком малы, чтобы на них что-то возделывать. Да и почва неподходящая – камни да скалы. Редкие фиговые и оливковые деревья, под которыми пасутся овцы. Вряд ли здесь можно устроить прием на пятьдесят персон. Впрочем, ей ничего неизвестно насчет того, что это будет за прием.

Камилла тяжело вздохнула. Она все больше и больше убеждалась, что, согласившись приехать сюда, совершила чудовищную ошибку. Что она знает о Греции? О греках? О греческой кухне? Где-то она читала, что греки очень гостеприимны. Но это гостеприимство, должно быть, распространялось на организованных туристов, а не на какую-то потерянную англичанку, которая ринулась в неизвестность. Она покосилась на пилота, обратив внимание, что на его униформе также красовалась эмблема «Деметриос корпорейшн». Что все это значит? Она смутно припомнила, что слышала это название… кажется, в связи с морскими перевозками. Но почему вертолет, принадлежавший корабельной компании, несет ее на Китнос? Разве что фирма Хью является частью «Деметриос корпорейшн».

Чем больше она об этом размышляла, тем больше ей казалось, что это похоже на правду. Это многое объясняет: и вертолет, и то, что Хью не встретил ее в аэропорту. Она должна быть признательна ему хотя бы за то, что ей не пришлось несколько часов провести на пароме, курсировавшем между островами. Судя по тому, сколько они уже летят, она бы добиралась до места весь день.

И все же… она ужасно рискует, согласившись приехать. Она ничего не знает о семье Хью, да и он сам остается для нее загадкой. Разве можно поверить, что им движут благородные побуждения, ведь он сам признался ей, что это не совсем так. И чего она хочет? Ведь ее будущее все равно принадлежит Тому.

Камилла вновь повернулась к пилоту. Она сидела рядом, но из-за шума мотора была вынуждена переговариваться с ним посредством микрофона, прикрепленного к шлему, который он выдал ей перед взлетом.

– Мы уже близко? – спросила она, надеясь, что его английский не ограничивается парой формальных приветствий.

– Почти прилетели, – кратко ответил тот. Он был явно не расположен к светской беседе.

– Скажите, мистер… э-э… Стентон часто пользуется вертолетом?

Это был дурацкий вопрос. Он наверняка подумает, что она пытается узнать, не приглашены ли на остров другие женщины. Иначе зачем, собственно, Хью нужен вертолет?

Пилот обратил к ней взгляд, в котором отразилось недоумение. Он пожал плечами и после непродолжительной паузы ответил:

– Вертолет всегда в его распоряжении. – Помолчав, он добавил: – Но, поскольку он живет в Англии, вертолетом чаще всего пользуется его мать, Хелен Стентон… Вы ведь знакомы с миссис Стентон?

– Нет… мы не встречались.

Камилла лихорадочно соображала: кто же его мать, если вот так запросто может позволить себе летать на вертолете? Почему Хью не предупредил ее, что он не из простой семьи?

Она сама виновата, с горечью подумала Камилла. Надо было заставить ответить его на несколько вопросов, прежде чем соглашаться на это путешествие. Конечно, она догадывалась, что те, кто устраивает прием на пятьдесят персон, должны быть людьми состоятельными, но чтобы у них были собственные вертолеты… Нет, такое не укладывалось у нее в голове.

Что она здесь делает? – снова и снова спрашивала себя Камилла. Кто дал ей право играть чувствами Тома, с которым они знакомы уже больше шести лет? Если ей захотелось приключений, то можно было подыскать кого-то из ее круга.

– Минут через десять будем на месте, – проронил Христо.

Камилла впилась ногтями в обивку кресла. Что он сделает, если она попросит его повернуть назад, в Афины? Скорее всего, откажет. Да и какая разница. Все равно у нее не хватит духу попросить об этом.

Они начали снижаться. Под ними, рассекая морскую гладь, мчался быстроходный катер, увлекая за собой человека на водных лыжах.

Камилла вгляделась пристальнее. Нет, это был не Хью, хоть и такой же смуглый. Этот был постарше, лет пятидесяти, плотного сложения. Возможно, родственник. Нет, дед его не может быть простым рыбаком, мрачно подумала Камилла. Она до боли прикусила нижнюю губу. Поделом ей – не надо было врать и изворачиваться. Остров теперь был прямо под ними. Он оказался больше, чем Камилла ожидала; зеленые склоны сбегали к пляжу. На северной оконечности острова вокруг небольшой бухты лепились белые глиняные домики. У берега стояли рыбацкие лодки. Мелькнула колокольня деревенской церкви. Вертолет круто забирал на юг, к вдававшемуся в море мысу, на котором стоял то ли дом, то ли отель, – Камилла уже ни в чем не была уверена. Ослепительно белый, украшенный башенками и арками, он напоминал средневековый дворец. Цветочные клумбы, теннисные корты, увитые виноградными лозами веранды.

Так вот куда они направлялись. Христо посадил вертолет на бетонную площадку примерно в четверти мили от дома. Неподалеку на каменной стене в небрежной позе сидел мужчина.

Это был Хью. Камилла сразу его узнала, вот только не знала, радоваться ей или злиться. Ноги у нее вдруг сделались ватными.

Они не виделись с того самого дня, когда Хью уговорил ее приехать к нему в Грецию, и, хотя потом она разговаривала с ним по телефону, это было совсем другое. И он был другим. Хью проворно спрыгнул со стены и направился к вертолету – поджарый, загорелый, в одних шортах и босиком. Он мало походил на того Хью Стентона, каким она запомнила его. И только ленивая полуулыбка, притаившаяся в уголках рта, была прежней. Может, она все-таки ошибается, в смятении думала Камилла. Может, его мать просто служащая в этом красивом доме. Отеле? По крайней мере, Хью не похож на того повесу на водных лыжах, которого она видела с вертолета.

– Привет, Христо! – Хью подошел к вертолету и открыл дверцу с ее стороны. Взгляд его скользнул по лицу Камиллы, затем он снова переключил внимание на пилота. – Долетели без проблем?

– Все в порядке, – ответил пилот.

Камилла, внимательно наблюдавшая за обоими, поняла, что сбываются ее худшие опасения, потому что, невзирая на дружеский тон Христо, в голосе его слышались уважительные нотки. Так мог говорить служащий со своим работодателем. О Боже, почему же Хью не предупредил ее?

– Отлично! – Хью перевел взгляд на Камиллу. – Кэм, требуется помощь?

Только не от тебя.

Он наверняка почувствовал ее настороженность, а потому решил обойтись без длинных приветственных фраз. Должно быть, он понял, что ей вовсе не хочется покидать вертолет.

Но не может же она сидеть здесь вечно! Она сняла шлем, повернулась в кресле и прыгнула на бетонную площадку. Хью подхватил ее за локти.

– Я сама, – буркнула она, и Хью выпустил ее и принялся помогать Христо с багажом.

Камилла взяла с собой лишь один саквояж и холщовую дорожную сумку. Хью, отказавшись от услуг Христо, подхватил и то и другое и обратился к Камилле:

– Идем, пока тебя не сдуло воздушным потоком от пропеллеров.

Камилла недовольно поджала губы, но возразить ей было нечего. Вертолетная площадка находилась всего в нескольких ярдах от пляжа. В воздухе еще носилась пыль, поднятая винтами, и, когда машина снова поднимется в воздух…

К тому же Камилле не слишком улыбалась перспектива и дальше оставаться под палящими лучами солнца. Она чувствовала себя крайне неуютно в куртке и шерстяных брюках, которые начинали прилипать к ногам.

Пропеллер завращался быстрее, и Камилла предусмотрительно отошла подальше, присоединившись к Хью, который терпеливо поджидал ее. Чтобы не видеть его обнаженного торса, она стала наблюдать за взлетом вертолета, однако физически, кожей, ощущала присутствие рядом ее спутника. Впервые она видела его без цивильной одежды, практически вообще без какой-либо одежды. Широкоплечий, мускулистый, с волосатыми ногами, он казался ей каким-то грозным и опасным незнакомцем. Она словно впервые видела этого человека.

 

8

Камилла стояла у раскрытого французского окна спальни, откуда открывался вид на море. Полуденный воздух был напоен запахом мимозы, буйствовала герань, в центре двора мраморная нимфа выливала из кувшина воду к своим ногам. За каменной стеной склон уступами сбегал к песчаному пляжу, и дальше, до самого горизонта, испещренного белоснежными парусами яхт, тянулась сине-зеленая морская гладь.

Камилла покосилась на резной, красного дерева комод, на котором лежал ее саквояж, выглядевший странно неуместно среди всего этого великолепия. Не следовало ей сюда приезжать, подумала она со вздохом. Она не должна была уступать уговорам Хью. Разве людям, которые живут здесь, нужна ее помощь? В это с трудом верилось.

Теперь она понимала, что предложение помочь матери Хью с организацией приема не более чем предлог, чтобы заманить ее сюда. Когда ее впервые ввели в эти роскошные – в кремово-розовых тонах – апартаменты, ей показалось, что произошла чудовищная ошибка. Нет, эта гостиная с ее обтянутыми мягким бархатом диванами и резными шкафчиками не могла предназначаться ей. То же относилось и к спальне с необъятной кроватью и тяжелыми шторами на окнах, и к ванной с бассейном, в котором можно было плавать. Нет, согласившись приехать сюда, она представляла себе нечто совершенно иное.

В этом-то и заключалась ее ошибка. До сих пор она наивно полагала – вернее, пыталась убедить себя, – что, несмотря на знакомство с такой женщиной, как Линда Рейнолдс, Хью был одного с нею круга. Ей было трудно разобраться в собственных противоречивых чувствах, но где-то в глубине души она допускала, что они с Хью могли бы…

У нее перехватило дыхание. Могли бы что?.. Могли бы стать друзьями? Любовниками? Могли бы полюбить друг друга?

Камилла испугалась собственных мыслей. Человека, который живет в таком доме, не может интересовать женщина вроде нее. Что бы ни было у Хью на уме – а теперь она твердо знала, что ее не собираются использовать как рабочую силу, – он не связывает с ней серьезных планов. Он хочет одного – затащить ее в постель, вот и все. Если бы только ей удалось переговорить с Хью до того, как Христо улетел в Афины. Однако поговорить им не удалось. Как только вертолет взмыл в воздух, появилась горничная и проводила Камиллу в ее комнату. Хью донес ее вещи до дома, но затем передал их слуге. Он не мог не понимать, что она чувствует, однако желания проводить ее не выказал. Она надеялась увидеть его за обедом, но, выйдя из ванной, увидела приготовленный для нее поднос с ланчем.

Возможно, он решил, что она устала и нуждается в отдыхе. Однако она была слишком взвинчена, слишком возбуждена и спать ей не хотелось.

И он прекрасно понимает, что она не может оставаться в этом доме, не может находиться среди его гостей и делать вид, будто она одна из них. Она принадлежит другому миру. Хью просто играет с нею, а она ведет себя как наивная дурочка.

Разумеется, думала она, надевая хлопковые брюки и топ на бретельках, он может и не представлять ее своему семейству. Из того, что ее поместили в такие апартаменты, еще не следует, что с ней будут обращаться как с почетной гостьей. С чего она взяла, что ей уготована роль чуть ли не члена семьи? Может, ей предстоит провести все время здесь, в этой комнате.

Камилла посмотрела на часы. Уже четыре. Если бы она не боялась быть застигнутой врасплох, то с удовольствием прогулялась бы по пляжу. Лишь бы вырваться на волю из этой золотой клетки.

Конечно, она могла бы распаковать вещи, с горечью подумала Камилла, сообразив, что вряд ли ей удастся улизнуть отсюда до окончания приема. Но прием был намечен на вечер следующего дня, и ей нужно думать, как скоротать время.

До ее слуха донесся какой-то неясный звук из гостиной, и во рту у нее мгновенно пересохло. Но ее никто не окликнул, и она с облегчением вздохнула. Наверное, горничная пришла, чтобы забрать поднос, хотя Камилла к еде даже не притронулась.

– Чувствуешь себя лучше?

Камилла вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. Увидев в дверях Хью, она досадливо поморщилась.

Теперь он был в легких узких брюках, плотно облегавших его мускулистые ноги и чресла. Камилла ощутила трепет в груди и смущенно отвела взор.

– Нет, – промолвила она. – Мне не следовало сюда приезжать.

– Почему же? – Хью прошел в комнату. Он окинул рассеянным взглядом увешанные иконами стены и принялся носком дорогой туфли теребить ворс ковра. – Тебе здесь не нравится?

Камилла поморщилась.

– Нет, не нравится.

– Но почему? – Хью провел ладонью по густым волосам, отчего распахнулся ворот рубашки с ручной вышивкой. Такая рубашка, отметила Камилла, должно быть, стоит небольшого состояния. – Тебе здесь неуютно?

Камилла презрительно фыркнула.

– Смотря что понимать под уютом.

В темных глазах Хью отразилось недоумение.

– Я что-то не понимаю. – Он нахмурился. – Тебе кто-то что-то сказал?

– Нет. – Камилла скрестила руки на груди и направилась к двери. – Я ни с кем не разговаривала. Я не знаю греческого.

Хью подошел к ней, остановившись у нее за спиной. Пора расставить все точки над «i», подумала Камилла.

– Так, значит, в этом дело? – Хью провел кончиками пальцев по ее щеке. – Ты думаешь, знать язык так необходимо?

– Ах, прекрати! – вскричала Камилла, теряя терпение. – Ты прекрасно понимаешь в чем дело. За кого ты меня принимаешь? Ты не думаешь, что у меня тоже могут быть какие-то чувства? Скорее всего, нет. Для тебя я всего лишь официантка!

Его рука легла ей на плечо, тяжелая и теплая. Камилла затрепетала всем телом.

– Эй, не стоит злиться лишь из-за того, что я не открыл тебе всей правды…

Камилла не дала ему договорить.

– Всей правды! – вскричала она, устремляясь к балконной двери. – Всей правды! Сомневаюсь, что в твоих словах была хоть толика правды!

Хью тяжело вздохнул.

– Тебе не нравится дом. Что ж, должен признать…

– Плевать я хотела на дом! – прокричала Камилла и, словно испугавшись звука собственного голоса, понизила тон: – Не надо делать вид, будто не понимаешь, о чем я. Ты сказал, что работаешь на фирму…

– Это правда.

– И все это время… – Она осеклась. – Что значит «это правда»?

– Это значит, что я действительно работаю на фирму «Си-эйч».

Камилла подозрительно покосилась на него.

– Но зачем тебе это нужно?

– Как же иначе? Если фирма разорится, я потеряю все мои деньги.

– Все твои деньги! – В голосе Камиллы угадывались саркастические нотки. – И я должна в это верить?

– Но это правда.

Она покачала головой.

– Так кому же принадлежит этот дом?

– Моему деду.

– А чем занимается твой дед?

– Чем он занимается?.. – Хью пожал плечами. – Так ты не слышала? Впрочем, откуда? Он… как тебе сказать…

Впервые на ее памяти Хью растерялся, словно не знал, что ответить. Ее вдруг осенило.

– Деметриос! – воскликнула она. – Ну да! На борту вертолета была надпись: «Деметриос корпорейшн»! Боже мой, так твой дед Андреас Деметриос? Я права?

От этого внезапного прозрения у нее подкосились ноги, и она вынуждена была схватиться за дверь, чтобы не упасть. До сих пор ей и в голову не приходило полюбопытствовать, как зовут его деда.

– Ну вот, теперь ты все знаешь, – как-то равнодушно проронил Хью. – Это что-то меняет?

Камилла едва не задохнулась.

– Меняет? Разумеется, меняет!

– Наверное, ты права. – Хью пожал плечами.

– Наверное, ты права, – передразнила его Камилла. – Господи Боже, неужели ты не понимаешь? Я приехала сюда, потому что думала… Впрочем, какая разница, что я думала? Я приехала сюда, потому что считала тебя обычным человеком. Таким же, как я… Ну, может, чуть богаче. И что же я нахожу? Ты внук Андреаса Деметриоса! Когда-нибудь этот дом будет принадлежать тебе. Как и все остальное!

– Ну и что? Боюсь, я тебя не совсем понимаю.

– Не понимаешь? Так позвольте вам объяснить, мистер Стентон. Я вам не шлюха! И не продаюсь! Вы не можете купить меня!

Хью наблюдал за ней усталым взглядом.

– Кэм…

– Не говори ничего! – Ее душили слезы. – Я должна уехать отсюда сегодня же. Завтра. Как можно скорее.

Хью сокрушенно покачал головой.

– Ты хочешь уехать?

– Да, – промолвила она уже не столь решительно. – Я хочу уехать. А ты думал, что, узнав, кто ты такой на самом деле, я прощу тебя?

Хью с изумлением смотрел на нее.

– Послушай, давай говорить начистоту, – сказал он. – Тебе не нравится дом?..

– Мне не нравишься ты! – выпалила Камилла. – При чем здесь дом? Разумеется, мне он нравится. Но разговор не об этом, а о тебе. О том, что ты заманил меня сюда обманом.

– Похоже, ты и впрямь не на шутку рассердилась, – сказал Хью. Видимо, эта ситуация начинала его забавлять, ибо в уголках его губ забрезжила улыбка.

– Да, рассердилась! – Камилла до боли стиснула кулаки. – Рада, что тебя это забавляет.

– Совсем нет. – Хью подошел к ней. – Просто ты не перестаешь удивлять меня, Кэм. И мне это нравится.

С этими словами он взял ее за руку.

– Думаешь, это меня успокоит? – спросила она, сознательно подогревая в себе чувство негодования как свой последний оплот. – Я хочу домой. И если ты не отправишь меня обратно, я позвоню Тому и попрошу его вытащить меня отсюда.

– Вот как? – промолвил Хью. Не обращая внимания на сопротивление, он поднес к губам ладонь Камиллы и запечатлел на ней поцелуй. – А если я скажу тебе, что покинуть остров без разрешения моего деда невозможно? Местная гавань слишком мала для парома, а самолетам приземлиться здесь негде.

– Я тебе не верю.

– Но это так. Зачем мне обманывать тебя?

Камилла порывисто высвободила руку.

– Не знаю. У тебя нет совести. Я тебе безразлична. Для тебя главное получить то, что ты хочешь!

– Прости меня, но мне показалось, что ты хочешь того же. – Взгляд его скользнул к ее губам. – Или что-нибудь изменилось?

– Ты сошел с ума! – У Камиллы было такое чувство, будто она бьется головой о каменную стену. – Кажется, ты меня не слушаешь!

– Почему же? – Хью, потупив взор, уставился на носки своих туфель. – Я понимаю, тебе неприятно, что я не сказал тебе всей правды о себе. Мне жаль, что так получилось.

– Жаль? – выдохнула она.

Он стоял так близко, что она кожей чувствовала его влажное, горячее дыхание. Он еще не касался ее, но его близость искушала, манила и страшила одновременно. Если у нее есть хоть толика здравого смысла, она должна немедленно прекратить все это.

Беда в том, что на пути здравого смысла встали ее эмоции. Она, которая всегда считала, что способна найти выход из любой ситуации, теперь вдруг обнаружила, что не в состоянии контролировать саму себя.

– Да, мне жаль, – повторил Хью, и в следующее мгновение ладонь его легла ей на затылок. Он наклонил голову и лизнул ее верхнюю губу. – Не станешь же ты портить наш уик-энд только потому, что я не все рассказал тебе о предстоящем приеме.

Сердце у нее готово было выскочить из груди. Она боялась его, боялась себя. Внутренний голос подсказывал ей, что, если она позволит Хью овладеть собой, пути назад уже не будет. Она пожалеет об этом. И все же…

– Я… не знаю…

Она чувствовала себя совершенно беспомощной.

– Прошу тебя, – хриплым от волнения голосом произнес Хью. – Прошу. – Тут он наклонил голову, и его губы завладели ее губами, а язык проник ей в рот.

Он привлек ее к себе, и руки его скользнули к ее ягодицам. Он держал ее крепко, воспламеняя жаром своего тела и лишая возможности думать.

Он целовал ее, не переставая, возбуждая в ней непреодолимое желание. Камилла безотчетно стала отвечать на его поцелуи. Инстинкты, дремавшие в ней до сих пор, начинали требовательно заявлять о себе. Ей хотелось касаться его тела. Она взмахнула руками и обвила ими его шею. Затем ладони ее проникли под ворот рубашки и легли на его плечи.

– Кэм, Кэм, – сдавленно пробормотал Хью. Дрожащими пальцами он спустил с ее плеча бретельку, и она ощутила прикосновение его зубов. Затем палец его скользнул по ее шее, остановившись в ложбинке между грудей. – Такая отзывчивая, – прошептал он, чувствуя, как набухают и твердеют ее соски. Сгорая от нетерпения, он расстегнул рубашку и прижался к ней обнаженной грудью. – Я хочу видеть тебя. У тебя такое красивое тело.

– У меня? – пробормотала Камилла, и тут он стиснул ладонью нежную плоть ее груди.

– Да, – сказал он, отводя взгляд. – Посмотри. Разве можно представить себе что-то более восхитительное, чем это?

Камилла, хотя до сих пор ей и в голову не приходило любоваться собственным телом, покорно опустила взор, в то время как Хью спустил вторую бретельку и принялся обеими руками ласкать ее грудь.

– Да ты без лифчика, – восхищенно промолвил он.

– У меня нет с собой без бретелек, – попыталась оправдаться Камилла, но Хью уже не слушал ее. Опустив голову, он захватил ртом обнаженный сосок и принялся энергично массировать его губами. Затем занялся другим.

У Камиллы задрожали колени, внутри у нее как будто что-то оборвалось, в нижней части живота разлилась какая-то сладкая боль, а вместе с ней пришло внезапное и острое чувство вины. Как она может допустить, чтобы Хью творил с нею такое, когда она даже Тому не позволяет прикасаться к себе?

Но тут губы Хью снова нашли ее рот, и рассудок окончательно оставил ее. Перед глазами у нее плыл туман, голова кружилась, она сознавала только одно – его и свое возбуждение. Хью прижал ее к стене, это позволило ему высвободить для ласк обе руки, которыми он гладил ее грудь, живот, бедра…

– Я хочу тебя, – сказал он, обдавая горячим дыханием ее шею. – Я хочу погрузиться в тебя, хочу предаваться с тобой любви, хочу довести тебя до исступления.

– Правда? – только и промолвила она. Никогда еще ей не приходилось испытывать такого. Никогда еще она не чувствовала себя такой безвольной, такой готовой на все.

– Да, – выдохнул Хью, прижимаясь к ней бедрами. – Боже! Ты превращаешь меня в похотливого юнца!

– Правда?

Он осыпал поцелуями ее лицо, ладони его сжимали ее ягодицы. Камилла совершенно утратила самообладание. Она тонула, растворялась в жаре его желания.

Как вдруг, когда она уже готова была молить его о том, чтобы он швырнул ее на кровать и довершил начатое, Хью мягко, но настойчиво отстранил ее.

– Правда, – сказал он. – Но даже юнцам иногда приходится сдерживать себя. – Губы его кривились, он отвел от нее взгляд. – Нас ждут к чаю.

Камилла тяжело дышала.

– Одевайся, – коротко бросил он.

Она закрыла обнаженную грудь руками.

– Я не знаю, что мне надеть, – пробормотала она, лихорадочно натягивая бретельки на плечи.

Хью закрыл глаза, словно ему доставляло страдание видеть ее.

– Я что-нибудь придумаю. – С этими словами он не оглядываясь вышел из комнаты.

 

9

Хью приканчивал второй бокал виски, когда на террасу вышла Камилла. Невзирая на недовольство матери, он отказался от чая в пользу более крепкого напитка, и все же никак не ожидал, что появление Камиллы вызовет в нем такую бурю эмоций.

Она выглядела обворожительно в бирюзовых шелковых шортах и маечке с открытой спиной и плечами. Все это Хью нашел в гардеробе матери. Ее наряд подчеркивал дремавшую в ней чувственность. Хью не узнавал Камиллу.

Впрочем, она явно чувствовала себя не в своей тарелке. Вид у нее был смущенный, если не сказать испуганный. Хелен Стентон остановила горничную, сопровождавшую Камиллу, и смерила последнюю скептическим взглядом. Должно быть, мрачно отметил про себя Хью, недоумевает, откуда у такой, как Камилла, средства на дорогой пляжный костюм. На террасе было человек тридцать. Хотя у Андреаса детей, кроме Хелен, не было, зато имелись многочисленные братья и сестры, родные и двоюродные, готовые вместе со своими чадами и домочадцами явиться по первому зову, чтобы отдать должное гостеприимству хозяина.

Хью с нетерпением ждал, когда закончится формальная процедура представления. К нему подошел дед, от внимания которого не ускользнули жадные взгляды, бросаемые его внуком в сторону новой гостьи.

– Стало быть, это и есть знаменитая мисс Гордон, – заметил Андреас по-гречески. – Должен признаться, я представлял ее иначе.

Хью вопросительно вскинул брови.

– В самом деле? – рассеянно спросил Хью, наливая себе очередную порцию виски. – Составишь мне компанию?

– Терзать печень этим пойлом? Нет уж, избавь. – Андреас покачал головой. – Лучше я перед ужином выпью стаканчик узо. Предпочитаю оставаться в трезвом уме.

Хью почувствовал в словах старика упрек.

– Как скажешь, дед. – Он положил в бокал несколько кусочков льда. – В твоем возрасте следует следить за здоровьем.

– Как и в твоем, – буркнул Андреас. – Хью, зачем ты меня все время провоцируешь? Хочешь моей смерти?

– Не преувеличивай, дед. Что я делаю со своей жизнью, это мое дело. Твоя жизнь здесь ни при чем.

– Не согласен. – Старик расправил плечи, стараясь казаться выше своего роста. – Ты же знаешь, чего я от тебя жду. Мы с твоей матерью хотим, чтобы ты женился, остепенился. Будущее семьи в твоих руках. А ты продолжаешь причинять нам боль.

Хью начал терять терпение.

– Дед, чего ты от меня хочешь? – спросил он, наблюдая, как Камилла беседует с одним из его дядьев.

– Тебе надо было жениться на Линде Рейнолдс, когда у тебя еще имелась такая возможность. Ты ведь, кажется, любил ее. Иначе не воспринял бы разрыв с ней так болезненно. Поэтому теперь и пытаешься утопить горе в вине. Или я не прав? Лучше бы приударил за этой юной особой. Кажется, она заинтересовала твою мать.

Хью нервно теребил в руках стакан. Он терпеть не мог, когда дед вмешивался в его дела. Старик относился к нему, как к ребенку.

Он вдруг подумал, что упоминание Линды оставило его совершенно равнодушным. Чувство горечи, с которым он жил с тех пор, как они расстались, исчезло.

– Чем, ты говоришь, она зарабатывает на жизнь? – неожиданно спросил Андреас.

– Ты имеешь в виду Кэм? – Хью, точно зачарованный, наблюдал за тем, как Камилла приближается к ним.

– Кто же еще? – сказал дед. – Не помню, чтобы у мисс Рейнолдс было какое-то занятие.

– Это верно. Линда дама света. Поэтому она и выходит замуж за д'Эреля. Он достаточно богат, чтобы обеспечить ей праздную жизнь.

Старик скептически хмыкнул.

– А ты, значит, недостаточно богат для нее?

– Я этого не говорил. Просто я не люблю, когда на меня оказывают давление, – сказал Хью.

– А что же мисс Гордон? Она не оказывает на тебя давления?

– Нет.

– Тогда чего она от тебя хочет?

– Ничего. Ей от меня ровным счетом ничего не нужно.

– Мне трудно в это поверить. – Андреас хмуро покосился в сторону Камиллы. – Расскажи мне, что у нее за кафе. Наверное, ей нужны средства?

– Я думал, ты не помнишь, чем она зарабатывает на жизнь, – мрачно заметил Хью. – Хочешь, я познакомлю тебя с ней?

– Ищешь повода избавить ее от покровительства твоей матери?

Глаза Хью недобро сверкнули.

– Что ты хочешь сказать?

– Только то, что ты уже пятнадцать минут не сводишь с нее глаз, – ответил Андреас. – Ты как будто ревнуешь.

– Просто мою мать нельзя уличить в благосклонном отношении к людям со стороны.

– Гм. – Андреас не стал спорить с внуком. – Эта девушка что-то для тебя значит?

Хью насторожился.

– Не то, что ты думаешь, дед, – промолвил он нарочито безразличным тоном. – Мне нравится ее независимость, это правда. А Линда… что ж, пусть побывает в моей шкуре.

– Значит, ты используешь эту девушку, чтобы отомстить Линде? – удивленно спросил Андреас.

– Не совсем так, – уклончиво ответил Хью. – Но мое отношение к ней не выходит за рамки чистого секса. Дед, пойми, мне просто нужна женщина. Ты ведь не забыл, как это бывает?

– Нет. – Андреас шумно вздохнул. – Я помню, что такое требования плоти. Только будь осторожен, Хью. Не зря говорят, что разжигающий пламя может сам в нем сгореть.

Хью невесело улыбнулся, но ничего не сказал. Ему стоило немалых усилий оставаться на месте. Хотя процедура представления уже закончилась, его мать, судя по всему, решила сделать все от нее зависящее, чтобы Камилла не могла помешать его разговору с дедом.

Это злило Хью, и, похоже, дед чувствовал это. Они что, сговорились? – раздраженно думал Хью. Черт побери, чем скорее он получит от Камиллы желаемое, тем будет лучше для всех.

Исполнившись решимости сделать так, как он хочет, Хью сказал:

– Дед, извини. – С этими словами он сделал решительный шаг навстречу своей вожделенной цели.

Хью было плевать, что подумают о его поведении родственники – ближние или дальние. Он решительно – между столиками, креслами и кушетками – устремился к Камилле, на ходу обмениваясь незначительными фразами с гостями.

Она его заметила. Даже будучи занята разговором с Грегори, дядей Хью, она словно почувствовала его приближение. Разумеется, Хелен не оставила без внимания ее реакцию, но она куда лучше Камиллы умела скрывать свои эмоции. Грегори, который был рад оказаться подальше от своей жены Клелии с ее многочисленными болячками, представлял собой идеального собеседника для Камиллы, поскольку сам был англичанином.

Именно Грегори первым приветствовал племянника.

– Что, Хью, снова выслушиваешь лекции деда? – спросил он.

– Должно быть, Гермес просто выражал свою радость по поводу приезда внука, – заметила Хелен, с неудовольствием взирая, как ее сын покровительственно водрузил руку на плечо Камиллы.

– Всякий, кто предпочитает, чтобы его называли Гермесом, должен быть весьма высокого мнения о себе, – не без иронии продолжал Грегори. – А мы знаем, какие надежды старик возлагает на своего внука.

– Не вижу здесь ничего необычного, – сухо промолвила миссис Стентон, вставая на защиту отца. Понимая, что, не пригласив к разговору Хью и Камиллу, она рискует лишиться преимуществ, Хелен обратилась к сыну: – Ты не хочешь познакомить Камиллу с дедушкой?

– Попозже, – хмуро проронил Хью, которому не улыбалась перспектива снова вступать в перепалку с дедом. Обернувшись, он с облегчением обнаружил, что тот занят разговором с другими членами семьи. – В данный момент он, похоже, занят. – Он посмотрел на девушку. – Может быть, прогуляемся? Я хочу показать Камилле пещеры.

– Что ж… – Хелен понимала, что любые попытки остановить Хью окажутся тщетными.

– Тогда мы вас покинем. – С этими словами Хью, увлекая Камиллу за собой, направился к дверям.

– Ты мог бы поинтересоваться, хочу ли я, – недовольно проронила Камилла, когда они подошли к сбегавшей к пляжу лестнице. – У меня может быть собственное мнение?

– Разумеется. – Хью протянул ей руку, но Камилла с негодованием отвергла ее. – Мы даже не можем поговорить, когда рядом моя мать. Кстати, что ты о ней думаешь? Она тебе что-нибудь сказала?

– Твоя мать… была очень мила, – ответила Камилла, снимая туфли. – Она спросила меня, давно ли мы с тобой знакомы.

Хью вопросительно покосился на нее.

– И что же ты ответила?

– Сказала, что недавно. – Камилла устремилась к воде, словно понимала, что может чувствовать себя в относительной безопасности, лишь оставаясь в виду террасы. Хью скинул туфли и покорно последовал за ней.

Камилла смотрела на него настороженным, исполненным глухой тревоги взглядом. Было видно, что ее продолжают обуревать сомнения.

– Что она еще сказала? – спросил Хью, входя в воду.

– Твои брюки промокнут! – воскликнула Камилла.

– Если хочешь, я их сниму, – сказал он, не без тайного злорадства наблюдая, как щеки Камиллы заливает румянец. – Ну же, Кэм. Я думал, мы заключили перемирие на эти выходные.

Камилла высунула кончик языка.

– Я что-то не припомню насчет перемирия, – сказала она, потупив взор. – Ты даже не сказал, что мне делать после того, как я переоденусь.

Хью нахмурился.

– Разве Палома не встретила тебя?

– Горничная? – Камилла пожала плечами. – Да, конечно. Но ты же не можешь не понимать, что я должна чувствовать, оказавшись среди этих людей. И, вместо того чтобы проводить меня, ты позволил своей матери…

– Она просто опередила меня, – сказал Хью, захватив большим и указательным пальцами прядь ее волос. – Кэм, поверь мне, я хотел быть с тобой, но иногда лучше пустить все на самотек.

Камилла вопросительно посмотрела на него.

– Твой дед расспрашивал тебя обо мне?

– Среди прочего, – уклончиво ответил Хью.

– Ему не нравится, что ты притащил меня сюда, верно? – У нее дрогнули губы. – Да и твоей матери, очевидно, тоже.

– Почему ты так думаешь? Она что-нибудь сказала тебе?

– Нет. Просто мне показалось, что она хочет предупредить меня, чтобы я не воспринимала тебя всерьез.

– Вот как? – Хью вдруг почувствовал, как где-то в глубине души поднимается глухое раздражение, хоть он еще недавно сам убеждал себя в том же. Да как его мать смеет судить об их отношениях? Что она может знать о его чувствах, когда они видятся не больше десяти раз в год?

– Не имеет значения, – сказала Камилла и отвернулась. – Посмотри, какая красивая ракушка! Когда я была маленькая, я собирала ракушки и делала из них браслеты.

Хью тяжело вздохнул.

– Ты не рассказала ей, как мы познакомились? – не унимался он. Подойдя к ней сзади, он обнял ее за талию. Его неудержимо влекло к ней, и ему было наплевать, что подумают досужие зеваки на террасе, увидев их в такой позе.

– Хью, нас может увидеть твоя мать. – Не обращая внимания на этот негромкий протест, Хью откинул ее волосы и поцеловал в основание шеи. – Ах, Хью, прошу тебя. Что подумает твой дедушка?

– Он подумает, что мне повезло, – пробормотал Хью хриплым от волнения голосом, и ладони его легли на ее пышную грудь. – О, малышка, неужели ты не понимаешь, что ты со мной делаешь?

– Не смей!

Но она уже готова была подчиниться его желанию, которое ощущала физически, безвольно прижимаясь к нему всем телом.

– Идем посмотрим пещеры, – выдохнул Хью, поворачивая ее лицом к себе. – По крайней мере, там нас никто не увидит.

Камилла судорожно сглотнула. Хью вдруг поймал себя на том, что видит в ней свою неотъемлемую собственность. Она принадлежит только ему. Ее жених, Том, кто бы он ни был, здесь ни при чем.

– Э-э… хорошо, – уступила Камилла.

Хью положил руку ей на плечо и увлек за собой дальше по пляжу.

Пещеры некогда служили пристанищем для пиратов и разбойников, а в начале девятнадцатого века в них укрывались крестьяне, спасаясь от турецкого султана, промышлявшего работорговлей.

Теперь единственными их обитателями были крабы и морские птицы, а единственным звуком, нарушавшим тишину, – оглашавшее каменные своды неумолчное эхо прибоя.

Камилла радовалась как дитя, и Хью был невольно очарован ее непосредственностью. Неожиданно для самого себя он даже бросился помогать ей собирать ракушки, а потом смеялся вместе с нею, когда из-за камня выполз большущий краб и попытался схватить ее за босую пятку.

Разумеется, Хью, как и прежде, мечтал предаться с ней любви. Но теперь в его отношении к ней появилось нечто новое – ему просто нравилось находиться в ее обществе и он ни с кем не хотел делиться ею.

Подобное открытие неприятно поразило его. В угоду своему либидо он готов забыть о здравом смысле, с раздражением подумал Хью. Она нужна ему лишь как сексуальный партнер, вот и все. Как только он удовлетворит требования плоти, вся ее прелесть утратит для него свое очарование.

А что, если он ошибается? – взывал к нему некий внутренний голос. Что, если, занявшись с ней любовью, он воспылает к ней чувством, которое будет сильнее и глубже, нежели простое вожделение?

Нет, после разрыва с Линдой он не может снова позволить себе так безоглядно увлечься. Ситуация явно начинает выходить из-под контроля. Мать с дедом правы. Ему не следовало приглашать Камиллу.

Хью взглянул на часы. Начало шестого. Гости, должно быть, разошлись по своим комнатам, чтобы отдохнуть и переодеться к ужину.

Обернувшись, он замер, словно не желая спугнуть внезапное видение. Камилла, присев на корточки, вылавливала ракушки из лужи с кристально чистой водой. Хью не мог оторвать взгляд от плавного изгиба бедер и от соблазнительной, идеальной формы груди, нечаянно и вызывающе обнажившейся.

Он до боли стиснул пальцы. Ему хотелось одного – повалить ее на песок и целовать до исступления. Вместо этого он отвел взгляд и голосом, выдававшим крайнее напряжение, промолвил:

– Пора идти.

– Идти? – Камилла порывисто вскочила на ноги, растерянно озираясь по сторонам, словно стараясь запечатлеть в памяти это место. – Да, конечно. Мы еще придем сюда?

– Если тебе хочется, – холодно ответил Хью и, спрятав руки в карманы, зашагал к выходу из пещеры.

Он с облегчением обнаружил, что терраса практически опустела. Только несколько слуг сновали взад-вперед, убирая со столов чайные чашки и расставляя стулья на вечер. Они встретили молодую пару вежливыми улыбками, но Хью прекрасно знал, что их длительное отсутствие не осталось незамеченным. Греки уважают своих женщин, а не используют их.

– Ты найдешь дорогу к себе? – спросил Хью, когда они вошли в холл, залитый мягким светом сумерек.

Он уже предвкушал, как останется наедине с графином скотча, который дед держит в библиотеке. Камилла печально покачала головой.

– Нет, прости, но я не помню.

В глазах у нее застыло выражение тревоги, испуга. Ему показалось, что она вот-вот разрыдается. Черт побери, как он должен вести себя?

– Ладно, – сказал он, – я провожу тебя.

Следующие ее слова уязвили его до глубины души.

– Не стоит, я попрошу кого-нибудь из прислуги, – промолвила она вполголоса.

– Не говори глупостей, – вспылил он. – Идем, я покажу тебе дорогу, чтобы вечером, когда надо будет выйти к ужину, ты не заблудилась.

Хью слышал, как она горестно вздохнула у него за спиной, но не обернулся. В коридоре, по которому они шли, царил полумрак, и Хью хотелось одного – чтобы Камилла не споткнулась. Он не мог помыслить о том, чтобы коснуться ее, хотя этого требовала каждая клеточка его тела.

Но Камилла не споткнулась и не поскользнулась. Они без приключений добрались до ее комнаты. Хью вымученно улыбнулся и указал ей на дверь.

– Ужин в девять, – сказал он, уже представляя себе спасительный графин виски. – Если заблудишься, достаточно снять телефонную трубку.

Камилла кивнула. Туфли она так и не надела, а потому разница в их росте была особенно заметна. Она вскинула подбородок и вперилась в него вопросительным взглядом.

– Что случилось? – спросила она. Хью на миг опешил.

– Боюсь, что я…

Он не мог подобрать слов, впрочем Камилла не дала ему договорить.

– Я сделала что-то не так? – поспешно выпалила она и вдруг протянула к нему руку и кончиками пальцев коснулась его обнаженной груди, заставив Хью вздрогнуть от неожиданности. – Ты знаешь, о чем я. Ты почти все время молчишь.

Хью набрал в легкие побольше воздуха.

– Ты выдумываешь.

– Нет. – Похоже, она не собиралась уступать в своем желании поставить точки над – По-моему, ты уже пожалел, что пригласил меня сюда…

Хью вспыхнул. Давно сдерживаемое чувство досады вырвалось наружу.

– Нет! Просто мне кажется, нам обоим следует побыть наедине. Я тут подумал и решил, что…

– Что мне не следовало приезжать! – закончила за него Камилла и прошла к себе в комнату.

Хью проводил ее изумленным взглядом.

– Кэм, ради Бога! – вскричал он, устремляясь за ней. Только схватив ее за руку и развернув к себе лицом, он увидел, что в глазах у нее стоят слезы.

– Прости меня, – пробормотал он, привлекая ее к себе. – Я не хотел тебя обидеть.

Камилла попыталась что-то сказать, но, движимая безотчетным чувством, обвила его шею руками.

Он хочет ее! Боже, как он хочет ее! Никогда прежде он не испытывал такого страстного желания слиться с женщиной, стать ее частью. Зачем же отправлять ее назад, в Англию? Он знал, что если сделает это, то рано или поздно не выдержит и бросится за ней. Он не успокоится, пока она не будет принадлежать ему.

Камилла прижималась к нему всем телом, как будто желала раствориться в нем, и, безошибочно угадав ее возбуждение, Хью еще больше распалялся. Какие бы отношения ни связывали ее с женихом, теперь Хью был убежден, что никогда прежде она не испытывала ничего подобного. В это было невозможно поверить, однако, несмотря на ее ненасытность, в ней чувствовалась неопытность новичка. Казалось, ею руководит один неутоленный любовный инстинкт.

Она положительно сводила его с ума. Он не помнил, как они очутились в ее комнате. Все его планы относительно грядущей ночи оказались нарушенными – он уже не мог ждать ночи. Он хочет ее сейчас, сию минуту. Она сама искушала его, доводя до исступления своей очаровательной невинностью.

Нащупав у себя за спиной ручку, Хью захлопнул дверь и увлек Камиллу к кровати. Она безвольно опустилась на покрывало.

Какое-то шестое чувство подсказывало ему, что, если он будет мешкать, у него могут возникнуть сомнения. Поэтому он опустился перед ней, обхватил ладонями ее лицо, привлек к себе и языком разомкнул ее влажные губы.

– Хью… – пролепетала она.

Хью обнаружил, что его сотрясают конвульсии. Он ощущал удивительное возбуждение в каждой клеточке тела, которое, казалось, готово было взорваться от неутоленного желания. Одним рывком сорвав с нее майку-топик, он уткнулся лицом в ее грудь, затем захватил ртом набухший розовый сосок и принялся жадно сосать его.

Напрасно он взывал к разуму, напрасно убеждал себя не спешить. Близость ее разгоряченного тела сводила на нет все его попытки взять себя в руки.

Ладонь его скользнула вниз по плоскому животу и дальше, под пояс шелковых шорт. С одной стороны, ему не терпелось сорвать с нее этот последний предмет одежды, скрывавший от его взора все прелести ее тела. С другой – он находил странное наслаждение, продлевая эту сладкую пытку.

Хью чувствовал, как она дрожит, и, не будь он уверен в обратном, готов был решить, что она боится того, что с ней происходит, боится его, боится самой себя. Но она не предпринимала попытки оттолкнуть его, освободиться от магии его ласк. Напротив, ему казалось, что она все теснее прижимается к нему, словно исполненная решимости перенять у него весь опыт, все, чему он может научить ее.

Он положил ее на кровать и сам опустился рядом с ней. Одной рукой расстегнул пуговицы на рубашке и склонился над ней так, чтобы грудью чувствовать прикосновение ее обнаженной груди. Другой он обхватил ее голову и привлек к себе.

Было неземным блаженством ощущать ее под собой, нащупать пуговицу на шелковых шортах, затем снимать их, скользя ладонью по упругим бедрам. Под шортами на ней были узкие трусики, но скоро он избавил ее и от этого последнего препятствия. А потом пальцы его нашли вожделенную, пропитанную влагой ложбинку между ее ног.

– Боже мой, Кэм, – простонал он, судорожно расстегивая молнию на брюках. Нет, никогда он не испытывал ничего подобного, даже с Линдой. Он похож на школьника, приобретающего первый опыт любви.

Найдя языком ее язык, он неожиданно почувствовал в ней какую-то нерешительность; она вдруг словно оробела. Но чему он удивляется? Совершенно очевидно, что ей еще не приходилось изменять своему жениху.

Впрочем, Хью не хотел об этом думать. Камилла была слишком желанна, слишком соблазнительна, чтобы подобные мысли могли омрачить его рассудок. Взгляд его скользнул по ее бедрам, плоскому животу, задержался на опушенном нежными курчавыми волосками бугорке, и, повинуясь нестерпимому желанию, он опустил руку и большим пальцем нащупал пульсирующую жилку, которая под его мерными поглаживаниями забилась быстрее.

Не в силах сдержать желания, Хью раздвинул ей нога и одним рывком погрузился в нее. И даже вставшая на его пути – возможно ли? – естественная преграда уже не могла остановить его.

В следующее мгновение все кончилось. Он излил себя всего без остатка и в изнеможении повалился на кровать рядом с ней.

 

10

Камилла разглядывала затейливые лепные узоры на потолке. Цветы и листья, как и все остальное на этой вилле, оказались не совсем тем, чем виделись сначала.

Она вздохнула. Странно, но она совершенно не испытывает чувства вины. Если бы Том узнал, то никогда не простил бы ей. Так почему же она не чувствует ничего, кроме пустоты?

Ей хотелось, чтобы Хью ушел. Он все еще лежал рядом, отвернувшись от нее. Наверное, проклинает себя за то, что связался с девственницей. Камилла никак не могла оправиться от шока. Все произошло совсем не так, как она себе представляла. Довольно болезненный опыт. Не удивительно, что женщинам нелегко дается этот первый шаг.

Но еще сложнее для нее было понять, что стало с теми чувствами, которые охватили ее, подобно лесному пожару, а теперь представлялись чем-то зыбким и нереальным, словно мираж. Что с ними стало? Почему они кажутся нереальными? Должно быть, дело в ее невежественности, да еще в ощущении своей безнадежной неадекватности.

Она не обвиняла Хью. Ответственность целиком лежит на ней. Она знала, на что идет.

Хью слабо пошевелился, и Камилла словно оцепенела. Если он притронется к ней, она закричит. Ради Бога, почему он не уходит? Сколько будет продолжаться эта мука?

Но Хью не собирался уходить. Как, впрочем, и касаться ее.

– Видимо, я должен сказать, что мне жаль? – спросил он вполголоса. – Что ж, мне и вправду жаль. Только не того, о чем ты думаешь. Что-то подобное случилось со мной лишь однажды, когда я еще учился в школе.

Камилла насторожилась.

– В самом деле?

– Да. – Хью не сводил с нее пристального взгляда. – Обычно я умею контролировать себя. На сей раз вышла осечка. Прости. Надеюсь, это больше не повторится.

Камилла не верила своим ушам.

– Не повторится? – Такого бесстыдства она не ожидала даже от него. – Я тебя ни в чем не обвиняю, но это была ошибка. Я понимала это уже тогда, когда решила приехать сюда.

– Но почему? Потому что ты никогда прежде не была с мужчиной? – Он провел ладонью по ее волосам, и Камилла почувствовала панику. – Тебе следовало предупредить меня. Я знаю, что причинил тебе боль. Впрочем, – он пожал плечами, – рано или поздно это должно было случиться.

– Лучше бы тебе помолчать. Хотя… я же говорю, что ни в чем тебя не обвиняю. Я знала, что делаю. Просто я не подумала.

Хью усмехнулся одними уголками губ.

– Милая моя, никто об этом никогда не думает, – мягко сказал он, и Камилла, услышав из его уст это ласковое обращение, невольно сжала кулаки.

– И прости, но я не верю, что ты знала, что делаешь. Как, впрочем, и я… если это тебя утешит.

Но Камилла не желала поддаваться на уговоры.

– Тебе лучше уйти, – процедила она сквозь зубы. – Уже поздно. Что подумает твоя мать?

Хью пожал плечами.

– Меня это не особенно тревожит. Только надо было мне запереть дверь. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь увидел…

Камилла вздрогнула.

– Ты думаешь, что?..

Мысль о том, что кто-то мог стать свидетелем ее унижения, привела ее в ужас.

– Успокойся, – сказал Хью, и его ладонь легла ей на плечо. – Оставайся здесь.

Он встал с кровати, Камилла помимо своей воли провожала его взглядом, пока он шел к ванной. Послышался шум воды. Неужели он будет принимать душ? Ну конечно, ему не терпится очиститься от нее.

Камилла привстала на постели и оглядела себя всю. Зрелище она нашла отталкивающим. Ах, если бы здесь имелась еще одна ванная комната, в отчаянии думала она. Если бы только она могла помыться до того, как он вернется. Едва ли найдется во всем свете мужчина, который захотел бы коснуться ее в тот момент. Почему-то последнее соображение ее вовсе не радовало.

Ей показалось, что время тянется мучительно долго, и она уже подумывала о том, не набросить ли на себя пеньюар, чтобы скрыть наготу. Однако, когда Хью вернулся в спальню, она увидела, что он не принимал душа. Волосы его были сухие, кожа по-прежнему блестела от пота, и он был… возбужден.

– Иди ко мне, – сказал он и, прежде чем она успела сообразить, что у него на уме, привлек ее к себе.

Шок уступил место смутному предчувствию неладного, потому что в следующее мгновение Хью поднял ее на руки и понес в ванную. Он остановился на краю гигантской мраморной ванны, в которую набиралась вода. Она ждала, что он опустит ее в воду и оставит одну, но ошиблась. Вместе с ней он спустился по мраморным ступенькам и погрузился в воду, пахнущую сосной, лавандой и чем-то еще неуловимым, что успокаивало и освежало ее плоть, словно волшебный бальзам.

– Ну как, хорошо? – услышала Камилла голос Хью.

– Да, спасибо, – пробормотала она.

Почему он не уходит? – в смятении спрашивала она себя. Неужели не понимает, в каком она теперь состоянии?

Но у Хью, видно, и в мыслях не было оставить ее одну. Он взял мыло и губку и, к ее вящему изумлению и к еще большему испугу, начал нежно намыливать ее руки и плечи.

– Нет-нет, – попыталась возразить она, почувствовав, что губка касается ее груди.

– Почему же нет? – спросил Хью, и не думая прерывать начатого занятия. – Уверяю тебя, я все сделаю как надо.

– Но… ты не можешь! – воскликнула она. – Хью, прошу тебя! Мне стыдно!

Рука его замерла.

– Не говори глупостей, – сказал он, целуя ее в губы. – Давай притворимся, что я твой раб. – Тут он отпрянул от нее и широко улыбнулся. – Тем более что это правда. – Губка теперь лежала у нее на ягодице. – Ну же, я не сделаю тебе больно.

– Ах, Хью! – К собственному изумлению, она почувствовала ту же горячую волну возбуждения, уже испытанную ею прежде. Нет, этого не может быть! После подобного фиаско она даже помыслить не могла, чтобы снова заняться с ним любовью.

– Ах ты, моя крошка, – шептал он ей на ухо. – Кэм, что ты со мной делаешь?

Что она с ним делает? – недоумевала Камилла. Что он с ней делает? Вода струилась по ее исполненному истомой телу, и мысль о том, чтобы снова предаться с ним любви, уже не казалась такой кощунственной.

Хью поднял ее и, выйдя из ванны, завернул в огромное мягкое полотенце. Затем он положил ее на кровать и, не обращая внимания на то, что с него самого струилась вода, довершил начатое.

Камилла уже не боялась, что он снова причинит ей боль. Она хотела чувствовать его в себе, такого горячего и желанного.

Тело его действительно дышало огнем. Теперь она была ведома одним женским инстинктом. Прижавшись ртом к его рту, она выгнулась и обхватила его тело ногами, чтобы быть еще ближе к нему. Жар наслаждения разлился по ее жилам, когда он вошел в нее. Камилла вскрикнула в исступлении, отдаваясь на волю захватившей ее страсти…

Когда Камилла одевалась к ужину, у нее дрожали руки. Хотя она и знала, что рядом будет Хью, что он не даст ее в обиду, все же она многим бы пожертвовала, лишь бы только ее избавили от мучительной обязанности встречаться с его семьей. Ей казалось: все до одного знают, что именно произошло между ними. Она чувствовала себя настолько по-другому, что была уверена: это не может не отразиться и на ее внешности.

Но произошедшая в ней перемена вовсе не означала, что она готова примириться с ним. Несмотря на то, что он перевернул ее жизнь, Камилла понимала – в сущности ничего не изменилось. Она по-прежнему была всего лишь владелицей скромного кафе, а он оставался внуком могущественного Андреаса Деметриоса.

Только ли это? До сего дня она даже не знала, что ему принадлежит «Си-эйч технолоджик интернэшнл». Она нахмурилась. «Си-эйч» наверняка означает «Стентон Хью». Ей следовало бы догадаться раньше, пока еще не было слишком поздно.

Но теперь уже поздно. Слишком поздно. Что бы ни уготовило ей будущее, этот день стал переломным в ее жизни. Именно сегодня она поняла, насколько не властна над своей собственной судьбой. И что бы ни случилось, теперь она будет обязана сказать Тому, что не может выйти за него замуж.

Она посмотрела на свою руку. Хоть она и носила обручальное кольцо всего несколько недель, но уже успела привыкнуть к нему. Оно так много для нее значило – дом, стабильность, нормальную жизнь! Все те понятия, которыми она руководствовалась до сих пор. Теперь она понимала, как безрассудно поступила, когда, повинуясь внезапному порыву, сняла его в самолете. Она не просто сняла кольцо. Она изменила своим принципам и идеалам.

И что же дальше? – с горечью вопрошала она.

К ней как будто постепенно возвращался здравый смысл, которого она лишилась, едва очутившись в объятиях Хью. Пусть с ним она познала райские кущи, но была не настолько глупа, чтобы не отдавать себе отчета в том, что то же самое он многократно испытывал и с другими. Ей придется примириться с этой мыслью, как бы болезненна она ни была.

И что теперь остается на ее долю? Чего ей ждать от отношений с ним? Что это будет? Краткий роман без всяких взаимных обязательств и обид? Или она превратится в очередную Линду и будет искать предлога встретиться с ним, хотя бы и при помощи другого мужчины? Ее преследовало странное чувство, что неожиданное появление Хью на вечеринке в доме жениха Линды не было простой случайностью. Он сам признался, что Линда хотела, чтобы он женился на ней! По крайней мере, у нее – Камиллы – этого и в мыслях нет.

Камилла вздохнула и еще раз оглядела свой наряд. Платье сидело на ней превосходно, только сознание этого не доставило ей радости. Она здесь чужая. И неважно, что еще час назад она нежилась в объятиях Хью. Неважно, что она всерьез влюбилась в него. Она только продлевает собственные мучения. Он не любит ее. Он хотел ее, вот и все. Камилла сомневалась, чтобы он когда-нибудь любил по-настоящему. Любовь и женитьба не входили в его планы. Так как же она смеет мечтать об этом?

Хорошо бы уехать так, чтобы больше не встретить Хью. Перспектива провести с ним весь уикэнд страшила. Камилла понимала, что чем дольше они пробудут вместе, тем сложнее будет последующий разрыв.

Но в глубине души она обнадеживала себя. Сорок восемь часов большой срок, и Хью, возможно, еще полюбит ее. И если она не может уехать, почему бы не принимать судьбу как должное? Почему не пользоваться с благодарностью ее дарами?

Опомнись, призывала она себя, яростно расчесывая волосы. Вернись на землю! Это жизнь, и не следует строить воздушные замки. И потом, неужели ей в самом деле хочется выйти замуж за человека, который не находит ничего дурного в том, чтобы соблазнить чужую невесту?

Она бросила щетку и отвернулась от зеркала. Она была себе противна. Хью ни за что бы не удалось совратить ее, если бы он не чувствовал в ней готовности ответить на его домогательства. Она сама испортила себе жизнь.

Ее мрачные размышления были прерваны стуком в дверь. И хотя еще мгновение назад ее раздирали самые противоречивые чувства, теперь она не колебалась. Изменить что-либо не в ее силах. Вот когда она вернется в Англию, то непременно скажет Хью, что они больше не увидятся. А пока… пока она бессильна.

Час назад, после его ухода, Камилла, проявив запоздалую предусмотрительность, заперла дверь на ключ. Она опасалась, что Хью вернется. Но это был не он, а его мать – Хелен Стентон собственной персоной. Камилла с ужасом воззрилась на нее.

– Камилла, – Хелен улыбнулась обезоруживающей улыбкой, – могу я войти?

– Да, разумеется. – Камилла попятилась в глубь комнаты. – Что-нибудь случилось?

Это был дурацкий вопрос. Что-то должно было случиться, иначе мать Хью не стояла бы сейчас здесь. Перед мысленным взором Камиллы заново прокручивались обличительные кадры. Боже правый, неужели она все видела? Ведь дверь не была заперта. Хью только потом вспомнил…

Хелен вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Камилла, сцепив руки на груди, остановилась посреди комнаты.

– Боюсь, у меня плохие новости, – промолвила Хелен. На какое-то мгновение Камилла испугалась, что с Хью случилось что-то ужасное. Она почувствовала, что ей не хватает воздуха. Однако услышанное огорошило ее сильнее испуга. – Должна вам сообщить, – добавила та, – что Хью пришлось вернуться в Лондон.

– В Лондон?!

Камилла часто заморгала. Хелен наблюдала за ней, склонив голову.

– Да, произошло нечто из ряда вон выходящее. У Линды, той девушки, на которой Хью собирался жениться, серьезные неприятности. Разумеется, как только он услышал об этом, то собрался и уехал.

Камиллой владели самые противоречивые чувства: отчаяние, недоумение, возмущение. Как он мог – что бы там ни произошло – уехать вот так, оставив ее одну? Как он мог поступить с ней так?

– Понимаю, для вас это, наверное, шок, – сказала Хелен.

Камилла поняла, что ей следует скрывать свои эмоции. Они не должны видеть ее униженной. Ей нужно сделать вид, что это всего лишь мелкое неудобство для нее.

– Какая досада! – промолвила она.

– Да уж. – Однако Хелен Стентон было не так-то просто обвести вокруг пальца. – Он причинил вам боль? Так я и знала.

– Нет-нет! – воскликнула Камилла чересчур поспешно. Она не хотела, чтобы ей сочувствовали. – Наши отношения никогда не были серьезными, миссис Стентон. Если Хью представил их вам в таком свете, он несколько преувеличил.

– Да нет, он ничего не сказал. Однако, я полагаю, у вас был повод убедиться, что мой сын может быть совершенно бездушным.

Камилле было трудно судить об этом.

– Согласна, – сказала она и тут же пожалела об этом.

– Как бы там ни было, я только хотела предупредить вас, – поколебавшись, продолжала Хелен. – Естественно, вы можете остаться здесь на уик-энд, если, конечно, этого хотите.

Так вот оно что, с горечью подумала Камилла. Никто – и прежде всего мать Хью – не желает ее видеть. В конце концов, это семейное торжество, и после отъезда Хью у нее нет повода задерживаться.

– Благодарю вас за приглашение, – сказала Камилла, ловя на себе настороженный взгляд Хелен. Какое-то мгновение ее так и подмывало сказать, что она остается. Но она этого не сделала. – Однако я должна ехать.

Облегчение, которое испытала при этих словах Хелен, было едва ли не осязаемым.

– Только вам придется дождаться утра. Я договорюсь с Костанди, чтобы он вас отвез. Девять тридцать утра вас устроит? Или чуть позже?

– Девять тридцать в самый раз, – сказала Камилла.

Хелен просияла.

– Отлично. Я попрошу уточнить расписание лондонских рейсов. Уверена, с этим проблем не будет.

– Хорошо.

Камилла, театрально улыбаясь, ждала, когда же та уйдет. Чего она ждет? Ведь она уже сказала ей все, что хотела. Но Хелен почему-то медлила.

– Да… – наконец пробормотала она. – Насчет ужина.

Камилла внутренне напряглась.

– Да?

– Я… то есть мы… поймем, если вы захотите поужинать у себя.

Именно это и рассчитывала сделать Камилла, однако, услышав такое предложение из уст матери Хью, изменила решение.

– Ну почему же, – сказала она, прекрасно представляя себе, что подумают члены семьи Хью, если она не объявится на ужине: несчастная глупышка, теперь, когда Хью бросил ее, ей даже стыдно показаться на глаза. – Если не возражаете, я присоединюсь к вам. Сегодня прекрасный вечер. Жаль проводить его в доме.

И вот Камилла оказалась сидящей на балюстраде террасы и взирающей подернутыми пеленой слез глазами на полную луну. Ей потребовалось все ее мужество, чтобы выйти на террасу раньше всех остальных и сделать вид, будто она имеет полное право находиться здесь. Разумеется, с некоторыми из гостей она успела познакомиться еще днем, и по крайней мере один из них, Алекс, приходившийся Хью кузеном, не скрывал, что не прочь занять место своего родственника. Однако, не видя среди гостей человека, который пригласил ее приехать сюда, она посреди этого великолепия чувствовала себя инородным телом, а потому сразу после ужина пошла прогуляться.

Она гадала, что делает Хью в данный момент и что за чрезвычайные обстоятельства заставили его столь внезапно уехать. Может быть, барон д'Эрель попал в аварию? Или Линда просто разорвала помолвку? Как бы там ни было, но семья Хью до сих пор видит в ней его невесту. Так зачем же он уехал? Камилла презрительно фыркнула. Было ли это для него просто игрой или он хотел заставить Линду ревновать?

Камилла тряхнула головой, отгоняя тягостные мысли, и обратила внимание на окружающий ее живописный пейзаж. Вечер был прекрасный. Томная луна, фосфоресцируя на спокойной водной глади, придавала морю загадочное очарование. Из дома доносились услаждавшие слух звуки фольклорной музыки, а с моря тянуло ночной прохладой. Такие ночи словно созданы для любви, а вместо этого…

– Мисс Гордон, вам здесь, кажется, не очень-то нравится? – услышала она чей-то скрипучий, с сильным акцентом, голос.

Камилла вздрогнула и обернулась. Она была уверена, что все остались на террасе, репетируя греческие танцы, поскольку на следующий вечер на виллу был приглашен фольклорный ансамбль. Она увидела тлеющий уголек сигары. Привыкнув к темноте, она поняла, что перед ней не кто иной, как сам Андреас Деметриос, дед Хью. Он сидел на пляже в плетеном кресле и наблюдал за ней.

Они уже встречались. Хелен познакомила их, если только беглое сухое представление можно было назвать знакомством. Для Хелен это была всего лишь обременительная повинность, и она сделала все от нее зависящее, чтобы Камилла не оставалась подле ее отца дольше, чем того требовали приличия. Хелен тут же отвела Камиллу в сторону под тем предлогом, будто хочет представить ее еще кому-то из гостей. Камилла решила, что он уже забыл о ее существовании. Но, видимо, ошиблась.

– Простите, – сказала она и направилась было в противоположную сторону. – Я не хотела вам мешать.

– Вы мне вовсе не мешаете. – Старик нахмурился и указал на стоявшее рядом с ним свободное кресло. – Присаживайтесь, составьте мне компанию.

Камилла колебалась.

– Это очень любезно с вашей стороны, но я… в самом деле собиралась уходить.

– Вот как? – что-то в интонации его голоса живо напомнило ей Хью. – Прежде чем я заговорил с вами, вы не производили впечатления женщины, которая куда-то собирается уходить. Возможно, вы выглядели немного печальной, только и всего.

Камилла вздохнула.

– Просто нам нечего сказать друг другу, мистер Деметриос. И потом, мне надо собираться: я завтра уезжаю.

– Да-да, Хелен мне сказала… Значит, вы решили?

– Да, – кивнула Камилла.

– А мой внук знает о вашем решении?

– Наверное, – ответила Камилла. – Да и какое это теперь имеет значение? Его здесь нет, и мне не следовало приезжать сюда.

– Зачем же вы приехали?

Он задумчиво воззрился на кончик своей сигары. Камилла должна была ожидать подобного вопроса, и все же он застал ее врасплох. И еще у нее было такое ощущение, что он заранее знает ответ.

– Хью пригласил меня, – сказала она. – Мне жаль, если вы решили, что я проникла сюда обманным путем. Я ничего не знала о вашем внуке, до тех пор пока не попала к вам на виллу.

Старик прищурился, но Камилла не могла определить, что это: недоверие или просто ему в глаза попал дым от сигареты.

– Что вы хотите сказать? – спросил Андреас. – Чего вы не знали?

– Ах, право… – Камилле не очень хотелось вдаваться в подробности, словно она была заранее вполне уверена, что он не поверит ни единому ее слову. – Просто я совершила ошибку. – Она рассеянно пожала плечами. – И кстати, мне здесь нравится…

Видимо, его не удовлетворил ее ответ.

– Вы не знали, что Хью мой внук? – настаивал он.

– Нет, не знала, – вздохнув, ответила Камилла.

– Вы знали его имя?

– Да, знала. Стентон.

– Знали, что он владелец компании?

– Я не знала, что она принадлежит ему. Впрочем, мне было кое-что известно о «Си-эйч».

Деметриос не сводил с нее пристального взгляда.

– Вы сказали это с некоторым чувством. Вам приходилось иметь с ними дело? И таким образом вы познакомились с моим внуком?

– Нет. – Камилла покачала головой. – Нет.

– Так расскажите мне. – Он снова указал на свободное кресло. – И сядьте наконец.

Камилла покорно опустилась в кресло, как-то опасливо отодвинув его на почтительное расстояние от кресла, в котором сидел старик.

– Ну вот и славно, – сказал тот. – Теперь мне не придется задирать голову. И потом, в моем возрасте приятно находиться в обществе красивой женщины.

Камилла насторожилась. Ей не следовало говорить всего этого. В конце концов, это не составляет никакой тайны. Хелен, должно быть, и так все известно.

– Ну, расскажите мне, как вы познакомились с моим внуком, – не унимался Деметриос.

– Это долгая история. – Камилла отвела взгляд.

– Впереди целая ночь.

Камилла печально посмотрела на него.

– Мне кажется, вы сами все знаете.

– Нет. Он лишь сказал, что вы держите небольшое кафе. Но мне любопытно, как он с вами познакомился.

Камилла сжала губы. Как бы не так! Ему хочется знать, как ей удалось сделать вид, будто ей ничего неизвестно о его семье. Наверное, думает, что Хью должен был ей рассказать. Но если он так думает, то он знает своего внука так же плохо, как и она.

– На вечеринке, – неторопливо начала она. – Я ее обслуживала, то есть доставляла продукты. Ну и… там был Хью. Вот, собственно, и вся история.

– Хотите сказать, начало истории, – поправил ее Андреас, попыхивая своей сигарой. – Полагаю, мой внук предложил вам встретиться с ним.

– Нет, не тогда. – Камилла набрала в легкие побольше воздуха, словно собираясь с духом. – Слушайте, чего вы от меня хотите? Я помолвлена с другим человеком. Я сказала Хью, что не могу с ним встречаться. Но он не выносит, когда слышит «нет».

– Это на него похоже, – заметил старик. – Выходит, он в конце концов своего добился.

– Можно сказать и так, – промолвила Камилла, дрожащими ладонями оправляя складки на юбке. – Он попросил кого-то, чтобы тот предложил мне поработать на «Си-эйч», но когда я пришла туда, то увидела, что это он.

Андреас нахмурился.

– Кого-то, говорите? Кто это был?

– Не знаю. – Камилла передернула плечами. – Кажется, он представился Стэнли. Если это его настоящее имя.

– Ага, Джеймс.

– Вы его знаете? – Камилла не могла скрыть своего любопытства.

– Да. – Старик задумчиво склонил голову. – Джеймс Стэнли, как бы это сказать… слуга моего внука. Он отказывается иметь при себе телохранителя.

– Телохранителя! – Камилла недоумевала. – Зачем Хью телохранитель?

– Он мой внук, – ответил Андреас. – Мне остается лишь сожалеть, что вокруг так много нечистоплотных людей, которые готовы пойти на все, чтобы добраться до моей семьи.

Камилла в ужасе прикрыла ладонью рот.

– Вы имеете в виду угрозу похищения?

– Похищение, вымогательство, убийство. Список можно продолжить, мисс Гордон. А Хью слишком независим. Именно поэтому он и основал собственную компанию. Хочет доказать, что может обойтись без меня и моих денег.

– Думаю, вы не совсем правы, – робко заметила Камилла.

У старика дрогнули губы.

– Думаете? Боюсь, вы не слишком хорошо знаете моего внука. Впрочем, как бы там ни было, однажды ему придется занять мое место.

Камилла, точно завороженная, наблюдала, как он раздавил окурок сигары в хрустальной пепельнице. Ей вдруг стало невыносимо жаль этого человека. Она была уверена – он по-настоящему любит своего внука.

– Мне, пожалуй, пора, – пробормотала она, смущенно ерзая в кресле. Старик воздел руку, давая понять, чтобы она оставалась на месте.

– Вы, кажется, сказали, что помолвлены, – тихо проговорил он. – Тогда почему же вы убежали с Хью?

– Потому что была дурой, – ответила Камилла, вставая. – Не беспокойтесь, мистер Деметриос. Мы с вашим внуком больше никогда не увидимся.

 

11

– Где она?

Хью нервно вышагивал по комнате, теребя в руках косметичку матери, которая не без опаски наблюдала за его отражением, то и дело мелькавшим в зеркале. Можно было с уверенностью сказать, что этого человека переполняют гнев и негодование. Хелен поймала себя на мысли, что ей впервые в жизни было страшно находиться наедине с сыном.

– А где, по-твоему, она должна быть? – выпалила она, стараясь не подавать виду, что напугана, и продолжая заниматься макияжем. Однако рука предательски дрогнула, испачкав щеку карандашом для век. Хелен громко чертыхнулась. – Хью, ты оставишь меня в покое?

– Как только ты мне сообщишь то, что сказала ей, – с угрозой в голосе произнес Хью. – Я же обещал тебе вернуться на праздник Гермеса, и, как видишь, я здесь. Так что же ты, черт побери, сказала такого, что она подхватилась и улетела в Англию? Я просил тебя все объяснить ей. Проклятье, как я мог быть таким идиотом, чтобы положиться на тебя? Надо было мне самому ей все рассказать.

Хелен опасливо покосилась в его сторону.

– Насколько я поняла, ты пытался это сделать, но она не открыла тебе дверь.

– Я сказал, что дверь была заперта! – грохотал Хью. – Я не говорил, что она не открывала. Она была в ванной или где-то еще и не слышала, как я стучал. – Лицо его было страшно в гневе. – А ты просто мечтала, чтобы я поскорее смотался отсюда.

– Я беспокоилась из-за Линды, – пыталась защищаться Хелен. – Как, впрочем, и ты, судя по твоей реакции.

– Только признайся – ты приложила к этому руку?

– Хью!

Она устремила на него гневный взгляд.

– Это вполне в твоем стиле, – продолжал он, не обращая внимания на ее негодование. – Разве не ты постоянно твердишь мне, что я должен жениться, остепениться? Неужели ты действительно решила, что жалкая попытка Линды привлечь к себе внимание увенчается успехом?

– Фу, как ты груб и бессердечен! – Хелен поморщилась.

– Тем не менее я прав, – заключил он. – Полдюжины таблеток парацетамола не стоят времени, угробленного на нее врачами. И давай придерживаться фактов: д'Эрель обнаружил, что Линда ему изменяет, но не со мной. Так? Линда знает толк в этом деле, а д'Эрель, судя по всему, не вполне удовлетворял ее. Она не очень-то стеснялась в выражениях, когда говорила, что некоторые части его тела такие же холодные, как айсберги в океане.

– Я не желаю этого слушать. – Хелен схватила флакон с увлажнителем и принялась лихорадочно отвинчивать крышку. – Не могу поверить, чтобы Линда вела себя так безрассудно!

– Все мы совершаем безрассудные поступки, когда речь идет о чувствах.

Хелен резко обернулась.

– Ты хочешь сказать, что жалеешь, что не женился на ней, когда у тебя была такая возможность?

– Нисколько. – Хью снова помрачнел. – Я хочу сказать, что ты вела себя безрассудно, отправив Камиллу в Англию. Думала, с глаз долой из сердца вон?

Хелен вспыхнула.

– К чему ты клонишь? Уж не собираешься ли ты снова встречаться с этой женщиной?

– Именно. – Хью остановился у нее за спиной и воззрился на нее сверху вниз. – И не называй ее «эта женщина». Ее зовут Камилла… Кэм. Прошу запомнить.

– Что ж, – промолвила Хелен, яростно втирая крем в щеки, – я не могу остановить тебя. Только прошу учесть, что я не отправляла мисс Гордон в Англию. Это было ее решение.

– Я тебе не верю.

Хелен, часто заморгав, принялась вытирать кончики пальцев ватными тампонами. До сих пор ей как-то не приходило в голову, что, возможно, вовсе не простушка была увлечена ее сыном, а, наоборот, ее сын потерял из-за нее голову. Нет, уговаривала себя Хелен, этого не может быть. Хью просто тяжело переживает разрыв с Линдой.

Но если помолвка Линды с бароном д'Эрелем расторгнута, почему Хью здесь, а не в Англии? Для Линды он по-прежнему остается желанным мужчиной. Это очевидно. Именно поэтому она и позвала его, когда ее отвезли в больницу, чтобы сделать промывание желудка или что-то, столь же отталкивающее. Казалось бы, какое удачное стечение обстоятельств. И вот, когда она считала, что все устроилось само собой, Хью закатывает ей такую сцену.

Хелен тяжело вздохнула. Она не всегда понимала и одобряла поведение Линды, но та была интересная девушка их круга, которая могла бы стать Хью подходящей женой. Если бы только ее сын захотел жениться. Но он не хочет. Наверное, она не вправе взваливать всю вину на него. Ее собственное противоречивое отношение к браку, приключения дядюшки Хью – все это не способствовало превращению сына в добропорядочного семьянина. Его лучший друг дважды женился и дважды разводился, а греческие родственники видели в браке исключительно средство продолжения рода. Ее собственный отец не был образцом супружеской верности. Женщины не переводились в доме Гермеса, и взрослеющий Хью был тому свидетелем. Так что вряд ли она могла жаловаться, когда он восставал против ее ханжеской морали. Хью прекрасно понимал, что женитьба положит конец его независимости. Хелен в задумчивости провела ладонью по щеке.

Этого не может быть. Она все видит в превратном свете. Хью показал себя с той стороны, с которой она его еще не знала. Он раздражен, поскольку она разрушила его планы на выходные, вот и все. В конце концов, одну ночь проведет без женщины!

– Я сказал, что не верю ни единому твоему слову! – вновь услышала Хелен грозный голос сына, а из зеркала на нее глядели его потемневшие от гнева глаза.

– Дело твое, но я сказала тебе правду. Она решила уехать сегодня утром. Думаю, она уехала бы и раньше, если бы я не отговорила ее.

– Проклятье! – сквозь зубы процедил Хью.

– Хью, да что с тобой? – Хелен изобразила искреннее удивление. – Можно подумать, ты влюбился!

В понедельник в кафе зашел отец Камиллы. Не садясь за столик, он проследовал через зал – по пути одарив улыбкой Сэнди – к стойке, за которой Камилла готовила сандвичи.

– Кэм, – сказал он, – можно тебя на пару слов?

– Папа! – удивилась Камилла. Никогда прежде они не использовали кафе в качестве места встреч, хотя она и догадывалась, о чем он хочет поговорить с ней.

– Мы можем поговорить? – повторил он.

Камилла покосилась в сторону Сэнди, склонившейся над кассовым аппаратом.

– Почему бы и нет? Идем в контору. – И, обратившись к Сэнди, сказала: – Заменишь меня? Я скоро.

Сэнди кивнула, провожая их любопытным взглядом. Ей наверняка не терпелось узнать, что привело сюда мистера Гордона.

– Твоя мать попросила меня поговорить с тобой, – с места в карьер начал мистер Гордон, едва за ними захлопнулась дверь. – Она очень переживает из-за Тома. Неужели ты всерьез думаешь порвать с ним? Вы же много лет знаете друг друга.

Камилла вздохнула.

– Папа, все решено. Вчера вечером я говорила с Томом. Возможно, наша проблема как раз в том, что мы слишком давно знаем друг друга. Мы так много времени проводили вместе, что просто не замечали никого вокруг.

– Кэм… – Мистер Гордон развел руками. – Ты не можешь поступать так опрометчиво.

– Папа, я все обдумала. Было бы нечестно обманывать Тома. Я не люблю его. Думаю, никогда и не любила. То есть так, как надо.

– Что значит «так, как надо»? Ты сама-то знаешь, как надо? Я, к примеру, нет. Это все твои знакомства с богатыми клиентами, верно? Это они внушили тебе, что можно быстро разбогатеть!

– Это неправда! – воскликнула Камилла. – Я не собираюсь заниматься ничем, кроме кафе. Я больше не принимаю заказов. Что еще я должна сказать тебе?

Мистер Гордон поморщился.

– Тогда в чем же дело? Почему вдруг ты так изменилась к Тому? Ты сказала матери, что у тебя больше никого нет. Это так?

– Да-да, это так, – раздраженно буркнула Камилла. – Просто я не хочу выходить замуж. Что в этом такого?

Мистер Гордон сокрушенно вздохнул.

– Ты же знаешь, Кэм, как мама ждала этого события. Она уже приготовила предварительный список гостей. Мы говорили с ней о том, что тебе подарить. Думаю, две тысячи фунтов на погашение твоей закладной тебе бы не помешали. А Том, он же агент по недвижимости…

– Папа, я не собираюсь выходить за него замуж, – отрезала Камилла. – Мне не хотелось расстраивать вас с мамой, но на сей раз я поступлю так, как считаю нужным.

Мистер Гордон удивленно вскинул брови.

– На сей раз? Что ты хочешь сказать? Что мы с мамой когда-то вмешивались в твою жизнь?

– Ах, папа, – простонала Камилла. – Я знаю, что вы хотите мне только добра. Но, поверь, брак с Томом был бы ошибкой. Хорошо, что я поняла это теперь, пока дело не дошло до развода.

Мистер Гордон вперил в нее взгляд, в котором изумление мешалось с испугом.

– Теперь? Но почему именно теперь? Что изменилось?

Камилла вдруг почувствовала, что готова разреветься.

– Ну хорошо, – сказала она, пытаясь сглотнуть застрявший в горле комок. – У меня был роман. – Помолчав, словно давая отцу переварить чудовищную весть, она добавила: – Но теперь с этим покончено. Мы больше не увидимся с ним.

– Но ты сказала матери…

– Я солгала. – Камилла всплеснула руками. – Или, вернее, не сказала всей правды. Но сейчас у меня никого нет.

– Роман! – Было видно, что мистер Гордон совершенно ошарашен этим известием. – О, Кэм!

– Успокойся, папа, это еще не конец света. Я же сказала, теперь с этим покончено, ничего страшного не произошло.

По крайней мере, ей хотелось надеяться на это. Хью наверняка считал, что она принимает противозачаточные таблетки… пока не обнаружил, что она девственница. Но к тому моменту было уже поздно.

Мистер Гордон удрученно покачал головой.

– Кэм, я в ужасе. Никогда бы не подумал, что ты способна на такое…

– Папа, я сама бы никогда не подумала, – промолвила Камилла.

Мистер Гордон ушел, даже не съев свой обычный сандвич. Остаток дня Камилла чувствовала себя провинившейся школьницей. Да в чем, собственно, дело? – спрашивала она себя. Можно подумать, произошло что-то страшное. Большинство ее подруг занимались этим еще в колледже.

Да, но они не были помолвлены, признавала она, внимая голосу рассудка. И потом, если уж ей так не терпелось, неужели она не могла найти кого-нибудь более подходящего – человека, которого она хотя бы уважала? Хью Стентон оказался бессовестным лжецом, иначе он не стал бы совращать ее, чтобы сразу после этого улететь к своей Линде.

Но так ли? Камилла вздохнула. Суть заключалась в том, что она не питала иллюзий и на свой счет. Если бы Хью не бросил ее столь поспешно, она, скорее всего, охотно встречалась бы с ним до тех пор, пока окончательно не надоела бы ему. И это было самое унизительное. Она была уверена, что он хочет ее, особенно после тех незабываемых мгновений в ее постели. Когда его мать сказала ей, что он улетел в Лондон к Линде, Камиллу охватило отчаяние. Она даже решила, что миссис Стентон все выдумала, поэтому и решила выйти к ужину. Но все оказалось правдой. Она поняла это по косым взглядам, которые то и дело ловила на себе, сидя за столом. А Андреас Деметриос лишь подтвердил ее подозрения. Она совершенно не знала Хью.

Сэнди ушла как обычно, чтобы не опоздать на автобус. Камилла подумала, что, может, все, что произошло, даже к лучшему. По крайней мере, это вернуло ее к реальности. Он сделал ей больно – это верно, но она переживет.

Она уже собиралась уходить, когда в дверь постучали.

– Мы закрываемся! – крикнула она, направляясь к выходу. Задернула жалюзи, открыла дверь. – Простите, но мы…

Она осеклась. Перед ней стоял Хью. У Камиллы подкосились ноги, и она едва устояла, чтобы не сползти по двери на пол.

– Могу я войти? – спросил он, пожирая ее взглядом, в котором застыло выражение тревожного ожидания.

Вот уж кого она не рассчитывала увидеть, так это его. Ей понадобилось какое-то время, чтобы собраться с мыслями.

– Я… нет. Я ухожу. Пожалуйста, позволь мне пройти.

Хью не шелохнулся.

– Я должен поговорить с тобой, Кэм.

Он смерил ее оценивающим взглядом, который – будь на его месте кто-то другой – она сочла бы возмутительным. Но она была в таком взвинченном состоянии, что ей даже в голову не пришло осадить его.

– По-моему, нам не о чем говорить, – сухо проронила она. – Мы уже все сказали друг другу. С тех пор ровным счетом ничего не переменилось. Между нами нет ничего общего. Я была дурой, что позволила тебе заманить меня на Китнос. Теперь я мечтаю об одном – как можно скорее забыть об этом.

– Это неправда, и ты это знаешь, – сказал Хью. Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, он взял ее за руку и, едва ли не силой, увлек обратно в кафе. – А теперь, – изрек он, расстегивая молнию на кожаной куртке, под которой оказалась темно-зеленая шелковая рубашка-поло, – давай оставим дурацкие препирательства. Нам надо кое-что обсудить. Я хочу знать, почему ты меня бросила.

– Так это я тебя бросила? – От возмущения у Камиллы перехватило дыхание. – Прости меня, но у меня сложилось впечатление, что это ты меня бросил! Кстати, как поживает мисс Рейнолдс?

Хью плотно сжал губы.

– Что ж, возможно, ты права. Я это заслужил. Я уехал, не предупредив, но мне кажется, моя мать все тебе объяснила. Позвонила мать Линды, она восприняла все слишком серьезно. Она была настолько взволнована, что мне показалось неуместным задавать лишние вопросы.

Камилла, хотя сердце у нее обливалось кровью, постаралась не подать виду, что его продолжающиеся свидания с Линдой хоть сколько-нибудь ее задевают.

– Это уже неважно, – сказала она, избегая смотреть ему в глаза.

– Не говори так, Кэм. Ты должна мне поверить: я бы ни за что не уехал, если бы знал то, что знаю сейчас. Мне сказали, что она пыталась покончить с собой. Что прикажешь мне делать? Черт побери, у меня было такое ощущение, будто они винят в случившемся меня!

– А это не так? – машинально спросила Камилла.

– Нет. – Хью нервно пригладил волосы. – Кэм, мои отношения с Линдой – это история. Я не расстроюсь, если больше никогда не увижу ее.

Камилла подняла на него недоверчивый взгляд и снова опустила глаза, чувствуя, что щеки заливает румянец.

– Мне… мне это не очень интересно, – пролепетала она, машинально отметив, что в витрине отсутствует меню. – Твои отношения с бывшими любовницами меня не касаются. Я хочу от тебя только одного – чтобы ты оставил меня в покое и больше не вторгался в мою жизнь.

– Черта с два! – взревел он и схватил ее за плечи. – Я же вижу, что нужен тебе. Мы оба нужны друг другу. Боже, детка, неужели ты думаешь, что я позволю тебе уйти?

Камилла затрепетала. Это был момент истины, и она была к нему не готова. Воспоминания нахлынули на нее нежданные как смерч. Но это всего лишь вожделение, твердила она себе. К тому же она чужая в его мире. Их отношения не имеют будущего.

И, собрав всю волю в кулак, Камилла заставила себя оставаться равнодушной в его объятиях.

– Проклятье! – буркнул Хью, пронзая ее взглядом. – Не поступай так со мной, Кэм. Ты же знаешь, как я отношусь к тебе. Я бы прилетел раньше, но я обещал деду, что останусь на праздник. С пятницы я не сомкнул глаз.

Камилла пыталась крепиться, хоть это было непросто. Хью в любом настроении был привлекателен. Сейчас он был неотразим.

– Я ничем не могу тебе помочь, – с трудом выговорила она. – Тебе следовало остаться с Линдой. Уверена, она была бы довольна.

– Замолчи, прошу тебя, – рыкнул Хью. – Мне плевать хотелось на Линду.

– Твоя мать так не считает, – сказала Камилла и тут же пожалела об этом.

Хью замер.

– Моя мать? – переспросил он. – И что именно она сказала?

– Она только сказала, что ты… что она… надеется, что ты в конце концов женишься на Линде…

– Боже мой!

– И что так же считают остальные члены семьи.

– Великолепно! И ты ей поверила?

Камилла пожала плечами.

– Я же говорю, меня это не касается. У меня было время все обдумать, и я пришла к выводу, что, наверное, даже хорошо, что все так обернулось. Хью, мы принадлежим разным мирам. У нас все равно ничего не получилось бы, и ты это знаешь.

– Ты это серьезно?

– Да. – Почувствовав его нерешительность, она пошла в наступление: – У наших отношений не может быть будущего. Для тебя я была просто в новинку. Кроме того, я принадлежала другому и ты и помыслить не мог, что я могу предпочесть тебе Тома.

– У тебя с Томом ничего не было.

– Верно. Потому что Том видел во мне личность и относился ко мне с уважением…

– Да пошел он со своим уважением, – кипятился Хью. – У тебя с ним ничего не было, потому что ты не чувствовала к нему того, что чувствуешь ко мне. Не опошляй того, что произошло между нами. Это было замечательно…

– Это было не настоящее, – робко возразила Камилла.

– Неправда. – Ладони Хью медленно скользнули по ее шее, опустились ниже, коснулись упругих округлостей груди, наконец остановились на бедрах. Все это время Хью не сводил с нее пылкого взора. – Это было настоящее. Ничего подобного в моей жизни не было. Кэм, я хочу, чтобы ты стала частью моей жизни. Сейчас у меня всего лишь скромная квартира, но, если ты только пожелаешь, мы могли бы купить дом. Для меня теперь нет ничего невозможного, потому что я люблю тебя. И если я тебе не совсем безразличен, не отвергай меня.

Камилла задрожала всем телом. Она не верила своим ушам. Хью признался ей в любви. Он сказал, что любит ее! Боже, что же ей теперь делать?

Она словно лишилась дара речи.

– Я… не могу, – запинаясь, пролепетала она. Щекой она прижималась к мягкой коже куртки и краем глаза могла видеть темные кудельки волос на его груди.

Хью сдавленно простонал.

– Но почему? Ты же хочешь меня. Возможно, когда-нибудь ты даже сможешь полюбить меня. Дай мне хотя бы шанс.

– Нет. – Камилла из последних сил пыталась сохранить свою независимость. Это было непросто, тем более теперь, когда его губы были в каком-нибудь дюйме от ее губ и ей так хотелось расцеловать его. – Наверное, Линде ты говорил то же самое? Пока она не поняла, что жениться на ней в твои планы не входит.

– Черт побери! Кажется, я сказал тебе, что с Линдой покончено. Возможно, когда-то мне и казалось, что я люблю ее, но теперь-то я точно знаю, что это не так. – Он усмехнулся. – Ну так что?

– Что ты имеешь в виду? – Она предполагала, что знает ответ, но все-таки хотела удостовериться. – Это… предложение?

– Предложение?!

Он вдруг отвел глаза, но она успела заметить мелькнувшее в них смятенное выражение. Так она и знала. Это не могло быть правдой. Хью не нужна жена, тем более такая. Камилла отпрянула.

– Кэм, – пролепетал он, – тебе не кажется, что с тебя пока хватит и одной помолвки?

Камилла собиралась ответить, как вдруг дверь отворилась и в кафе вошел Том Денвер. Увидев Хью, он перевел взгляд на Камиллу и спросил:

– Что здесь происходит?

Камиллу разобрал смех. Надо же такому случиться, чтобы в этот самый момент в кафе решил заглянуть не кто-нибудь, а именно Том. Конечно, она догадывалась, что он не поверил ей, и все же сегодня не ждала его. Теперь она не знала, смеяться ей или плакать.

Хью подозрительно прищурился. Камилле вдруг пришло в голову, что есть некая суровая справедливость в том, что она не успела сказать ему о своем разрыве с Томом. Было бы интересно узнать, о чем он в этот момент думает. Сказала она Тому или нет, что он соблазнил ее? Едва ли. Камилла вынуждена была признать, что Хью не похож на человека, которого беспокоят подобные мелочи.

– Ничего страшного. Мистер… э-э… Стентон как раз собирался уходить. – Она свирепо воззрилась на Хью, словно давая понять, чтобы он не смел возражать ей. Камилла прошла к двери и открыла ее настежь. – Спасибо за предложение. Но я не принимаю заказов.

 

12

Хью вошел в офис и остановился как вкопанный, увидев фигуру, сидевшую в кресле за его столом.

– Дед! – воскликнул он. – Не знал, что ты в Лондоне.

– Да-да, – буркнул старик. – Я сказал твоей матери, чтобы она помалкивала.

Хью вопросительно вскинул брови.

– Это зачем же?

– Чтобы быть уверенным, что застану тебя на месте. Ты же мог придумать какой-нибудь предлог и смыться из страны. – В темных глазах Андреаса Деметриоса, столь похожих на глаза его внука, теплилось лукавство. – И еще я хотел собственными глазами убедиться, что твоя мать не преувеличивает.

Хью насторожился.

– При чем здесь моя мать?

– Неужели ты думал, что она не поделится со мной своими тревогами? – спросил старик Гермес. – Хью, после моего дня рождения прошло уже полгода. Ровно полгода назад ты сказал мне, что не желаешь больше слышать о Линде Рейнолдс.

– Ну и что?

– Хелен утверждает, что ты теперь безвылазно сидишь в офисе. – Старик покосился на золотой «роллекс», тускло мерцавший на его запястье. – Ты знаешь, который теперь час? Девять вечера. Ты что, решил себя уморить на работе?

– Не говори глупости, – сквозь зубы процедил Хью.

Андреас подался вперед, не скрывая раздражения.

– Глупости? Посмотри, на кого ты стал похож. На ходячий труп ты похож!

– Ты преувеличиваешь. – Хью со вздохом опустился в кресло напротив. – Просто немного устал.

– Устал! Хью, твоя мать беспокоится. Теперь я вижу, что она права. Она говорит, ты плохо питаешься и сильно похудел. Насколько я понимаю, ты снова пристрастился к спиртному!

Хью устало склонил голову набок.

– Дед, перестань. У меня все в порядке. И я не пью, по крайней мере не злоупотребляю. Иногда всем нам необходимо расслабиться. Даже тебе.

Деметриос сокрушенно покачал головой.

– Этой женщине придется ответить.

Хью насторожился.

– Какой женщине?

– Линде Рейнолдс, разумеется, – раздраженно проворчал Андреас. – Одного я не понимаю: почему бы тебе не жениться на ней и не покончить со всем этим? Ты же понимаешь, что именно с этой целью она устроила помолвку с д'Эрелем. Просто хотела вернуть тебя. И она по-прежнему в Лондоне. Хелен мне сказала. На днях твоя мать встретила ее на каком-то благотворительном вечере. Может, она и дура, но она любит тебя…

– Дед, – прервал его монолог Хью. – Сколько раз я должен повторять, что мне плевать, любит меня Линда или нет? Я знаю, зачем она устроила весь этот цирк с самоубийством. Прослышала, что я пригласил на Китнос другую, и решила потянуть за ниточки. Думала, я марионетка в ее руках. Только у нее ничего не вышло. Да, я поехал, чтобы увидеть ее. Как я мог поступить иначе, не зная, насколько это серьезно? Но я не давал ей ни малейшего повода надеяться на возобновление наших отношений. Поверь мне, дед, с Линдой покончено!

– Тогда почему же?..

– Почему же, что? – Хью устремил на него холодный, лишенный всяких эмоций взгляд. – Дед, ради Бога, неужели вам с мамой больше нечем заняться?

Гермес посмотрел на внука из-под насупленных бровей, словно пытаясь проникнуть ему в душу, и вдруг хлопнул себя по лбу.

– Ну конечно! Старый я осел! Как я раньше не догадался? Это все она! Девчонка! Хозяйка кафе!

– Дед, я тебя умоляю! – Хью вскочил на ноги и повернулся к окну. – Почему ты не можешь поверить мне на слово? Просто у меня слишком много работы. Согласен, я часто засиживаюсь в офисе допоздна, нерегулярно питаюсь. Но я не один такой. Достаточно мне немного потерять в весе, и мать уговаривает тебя мчаться сломя голову ко мне, чтобы привести в чувство. Мне не нужны опекуны!

Но Андреас стоял на своем.

– И поэтому ты отказался от женщин? Работа требует воздержания, так?

– Возможно, и так. – Хью вымученно улыбнулся. Ему было плевать, что он теряет в весе. Он боялся другого – потерять рассудок.

– Итак, твое сотрудничество с мисс Гордон оказалось непродуктивным? – донесся до него голос деда.

Пальцы у Хью непроизвольно сжались в кулаки.

– Смотря что ты называешь непродуктивным. Но если ты хочешь знать, оставил ли я след в ее жизни, тебе лучше спросить об этом у ее мужа.

– Мужа? – Андреас встал, и его чуть сутулая фигура отразилась в окне рядом с Хью. – Когда мисс Гордон приезжала на Китнос, она не была замужем.

Хью с ухмылкой покосился на него.

– А хоть бы и была? Тебе-то что? Если мне память не изменяет, ты и сам был не прочь приударить за замужними дамочками.

– Это совсем другое дело. – В голосе старика вдруг послышалась усталость. – Женщины, которых знал я, были старше, опытнее и умнее; они знали, что делали. Твоя мисс Гордон была совсем молоденькая и, как я понимаю, невинная.

– Откуда тебе это известно? – Хью не скрывал своего изумления. – Ты ведь даже не разговаривал с ней.

Андреас устало воздел руку.

– Здесь ты не прав. Вечером того дня, когда ты уехал в Англию, мы разговаривали с ней. Я понял, что она несчастна. Подозреваю, что твоя мать была с ней не совсем тактична.

– Гм. – Хью ясно вспомнил свой разговор с матерью после того, как встретился с Камиллой в кафе. Хелен видела, что он на взводе, но она и понятия не имела, насколько ему паршиво.

– Ты же не говорил с ней до того, как улететь в Англию? – продолжал старик.

Хью удрученно покачал головой.

– Нет. Она заперла дверь и не слышала, как я стучал.

– А Христо, разумеется, тебя уже ждал?

Хью кивнул.

– Разумеется.

– Но ты видел ее в Англии после того уикэнда?

Хью смешался.

– Недолго… всего минут пятнадцать.

Андреас помрачнел.

– И ты не извинился? – спросил он.

– Разумеется, я извинился! – вспылил Хью. Помолчал и устало добавил: – Я сел в лужу. Я рассказал ей о своих чувствах к ней и предложил жить со мной, а она… меня отвергла.

– Ты предложил ей выйти за тебя замуж?

– Нет, не то чтобы… – пробормотал Хью. – И потом, она была помолвлена.

– Ну да, конечно. – Старик понимающе кивнул. – Но помолвку можно расстроить, не так ли?

– Возможно, ты и прав. Наверное, мне просто не хотелось связывать себя брачными узами. Может, я боялся, что вы будете чинить мне препятствия. К тому же, в моем представлении, жениться означало бы пойти у вас на поводу. И потом, если быть честным, – мои знания о брачно-семейном опыте нашего клана не позволяют мне смотреть на это дело сквозь розовые очки.

– Ты склонен винить в этом меня? Наверное, считаешь, что я недостаточно уважал твою бабушку.

– А что, разве не так? – равнодушно проронил Хью.

– Пожалуй. Только с твоей бабушкой совсем другая история. Она вышла за меня не потому, что любила. Кристина согласилась на брак со мной, ибо этого хотел ее отец. Он спал и видел, чтобы наши компании объединились. – Андреас поморщился. – Это и явилось началом «Деметриос корпорейшн».

– Понимаю.

– Итак… – Андреас выдержал паузу. – Мисс Гордон теперь…

– Денвер, – подсказал Хью. – Ее жениха зовут Том Денвер. Я попросил Джеймса навести справки…

– В самом деле? – На лице старика отразилось удивление. – И свадьба была?..

– Точно не знаю. – Хью потупил взор. – В июне или в июле. Какая теперь разница?

– Большая, если это именно то, что гложет тебя. – Андреас не скрывал своего раздражения. – Или ты хочешь сказать, что не уверен, была ли свадьба вообще? Хью, мне казалось, я тебя кое-чему научил.

Хью повернулся и подошел к столу.

– Дед, похоже, ты забыл, что она мне отказала. Я все понял, когда появился ее жених. Ей хотелось одного – поскорее избавиться от меня.

Старик пристально вглядывался в него, словно пытаясь что-то понять.

– Ты говоришь, они по-прежнему были помолвлены?

На лице Хью отражалась целая гамма чувств.

– Оставь, дед. У Кэм был шанс, но она не захотела воспользоваться им. Она откусила яблоко, и ей не понравилось.

За окном шумел ветер, что-то перекатывая по двору, который ее отец вымостил каменной плиткой в прошлом году. Звук был странным, как будто его производили некие живые существа.

Камилла поежилась. Наверное, ей надо было последовать совету матери и отправиться вместе с ними в Форталезу. Сидела бы теперь в баре, потягивая сангрию, и думала бы только о том, какой купальник надеть на следующий день. Но она до самого сентября не могла оправиться от гриппа, который подхватила еще в июле, и поэтому не рискнула закрыть кафе, чтобы не лишиться последних клиентов.

Собственно, кому до нее есть дело, с горечью размышляла она. Теперь, когда на Хай-стрит появилось конкурирующее с ней заведение, приходится бороться за каждого посетителя. А ей, по правде говоря, было ни до чего. С тех пор как заболела, она, казалось, утратила всякий интерес к жизни.

Вообще-то, это началось еще раньше, с того дня, когда к ней в кафе приходил Хью. Она сморгнула набежавшую слезу. Не надо было ей прогонять его.

Она придирчивым взглядом окинула комнату, пытаясь найти что-то, что могло бы внушить ей оптимизм и надежду. У нее хороший дом, хорошая семья – чего еще желать? С кафе тоже все наладится, как только она найдет новую помощницу. У нее до сих пор не укладывается в голове, что Сэнди выскочила замуж.

На глаза снова набежали слезы, и она нетерпеливо смахнула их. Нечего распускать нюни. Могло быть и хуже – ей еще повезло. Что бы она делала с младенцем на руках? Что сказал бы отец?

Камилла вспомнила свои ощущения в те дни, когда она еще не знала, беременна или нет. Бывали дни, когда ей нестерпимо хотелось иметь от Хью ребенка. Это была бы его частичка. У нее появился бы кто-то, кого она могла бы любить вместо него.

Резкий стук заставил ее вздрогнуть. Вслед за этим зазвенел дверной звонок. Половина десятого. Кого могло принести в столь неурочный час? Кто мог знать, что она одна дома? У Камиллы тревожно защемило сердце.

Том!

Только Том знал, что все, кроме Камиллы, в отпуске. Возможно, отец попросил его иногда заглядывать к ней, хоть и не мог не знать, что у Тома кто-то есть. Мистер Гордон все еще надеялся, что дочь образумится.

В коридоре было темно. Камилле стало не по себе. Она даже не могла заставить себя включить свет. Что, если это не Том? Разве она не знает, как опасно открывать дверь незваным гостям, особенно после наступления темноты?

Звонок смолк, и Камилла безвольно прислонилась к стене. Прислушалась. Может быть, ушли?

Она выпрямилась, расправила плечи и с мрачной решимостью направилась к двери. Она не успокоится, пока не удостоверится, что за дверью никого нет.

Приоткрыв дверь, она выглянула наружу. Ветер швырнул ей под ноги охапку сухих листьев. Хлопала входная калитка, которую некто неизвестный не дал себе труда закрыть на задвижку. Но самого некто не было видно.

Она уже готова была захлопнуть дверь, как вдруг до ее слуха донесся глухой стон. Глаза, немного освоившись в темноте, различили внизу, у порога, прислонившуюся спиной к стене фигуру с понуро опущенной головой. Первой лихорадочной мыслью было броситься в дом и вызвать полицию. Но что-то в фигуре показалось ей до боли знакомым.

– Хью! – выдохнула она.

Это был он. Медленно подняв голову, он устремил на нее затуманенный взор.

– Кэм, – слабо прошептал он. – Как тебе это понравится? Похоже, ноги мне отказали.

– Ты… ты болен? – спросила она, стискивая пальцы в кулаки, превозмогая безотчетное желание заключить его в объятия.

Хью поморщился.

– Не думаю. – Он отрывисто хмыкнул. – Дай мне руку. Вот что бывает после бутылки скотча на голодный желудок.

Камилла часто заморгала.

– Ты хочешь сказать… ты пьян? – Ее радужные мечтания – Хью у ее ног – рассыпались в прах. Она не знала, зачем он явился, но ничего хорошего от этого визита уже не ждала.

– Нет, я не пьян, – пробормотал Хью, с трудом отрываясь от стены. – Надо было мне что-то съесть, прежде чем уйти из офиса. – Он нахмурился и провел пятерней по растрепанной копне темных волос. – Даже не помню, когда я в последний раз ел.

Отступив на шаг, Камилла смерила его пытливым взглядом. Пожалуй, его, действительно, нельзя было назвать пьяным. Скорее смертельно уставшим. Он был неестественно бледен и худ.

– Как ты здесь очутился? – спросила она, хотя на самом деле ее больше занимало, зачем он здесь очутился.

Хью рассеянно махнул рукой в сторону припаркованной у тротуара черной машины.

– Не волнуйся, я выпил уже здесь, неподалеку. Для храбрости.

Камилла стиснула дверную ручку.

– Для храбрости? – недоверчиво переспросила она. – Но зачем?

– А ты как думаешь? – вопросом на вопрос ответил Хью. – Можно мне войти? Нам надо поговорить.

Камилла не двинулась с места.

– Как ты узнал, где я живу?

Хью вздохнул.

– Из телефонной книги.

– Но нашего номера нет в телефонной книге.

– О Боже! – Хью впился в нее взглядом. – О'кей, я попросил кое-кого навести справки. Идет? А теперь можно войти? Или мне следует спросить разрешения у твоего папы?

Камилла облизала пересохшие губы.

– Папы нет дома.

– Не можем же мы говорить на улице.

– О чем ты хотел поговорить?

– О нас.

– О нас? – Камилла машинально попятилась, и Хью, воспользовавшись ее замешательством, проскользнул в коридор.

Видимо, это потребовало от него неимоверных усилий, потому что он тут же схватился за ручку и устало закрыл глаза.

– Извини, – буркнул он.

Камилле не оставалось ничего иного, кроме как подставить ему плечо, чтобы он мог опереться на него. Проводив в гостиную, она усадила его на диван.

При свете он выглядел еще хуже. Впалые щеки, в лице ни кровинки. Он откинулся на подушки, словно не спал несколько дней. Волна жалости захлестнула Камиллу, хоть она и твердила себе, что она здесь ни при чем.

– Твоих родителей нет дома? – спросил Хью. Камилла решила, что нет смысла врать.

– Они в отпуске, в Форталезе. Вчера утром уехали.

Хью привстал.

– Надолго?

Камилла колебалась, говорить ему или нет. В конце концов, что он может ей сделать? Он чуть живой!

– На две недели, – сказала она, направляясь к двери. – Сделать тебе сандвич? Ты, кажется, голоден…

Хью нервно поерзал на диване и резко придвинулся к самому краю, словно намереваясь подняться.

– Кэм… ты все еще собираешься замуж за Денвера? Я должен знать. Я не уверен, что смогу вынести все это.

Камилла вздрогнула.

– Что ты имеешь в виду?

– Вот это все! – Хью сделал над собой отчаянное усилие и встал. – Черт побери, Кэм, ответь на мой вопрос! Ты все еще помолвлена с Денвером? Или нет?

Камилла испуганно подалась вперед.

– Сядь, прошу тебя. – Она положила руки ему на плечи. – Послушай, давай я приготовлю тебе сандвич… потом поговорим.

– Черта с два! – рявкнул он и рухнул на диван, увлекая Камиллу за собой. – Скажи мне! Ты же знаешь, что я люблю тебя! Сжалься надо мной!

Камилла не сводила с него глаз. Ноздри ей щекотал аромат виски, запах мыла, сигаретного дыма, осеннего воздуха.

– Нет, – промолвила она наконец. – Я порвала с Томом. Уже давно… сразу после возвращения из Греции.

– Не может быть! – Хью трясущимися ладонями обхватил ее лицо. – Кэм, что ты хочешь сказать? Что в тот день, когда я заходил в кафе, между тобой и Денвером все было кончено?

Камилла слабо кивнула.

Хью тряхнул головой.

– Но почему? Ты… – Он вдруг осекся, потом вполголоса продолжил: – Это я виноват? Выходит, я сломал тебе жизнь?

– Только когда оставил меня, – сказала она, глядя на него сквозь пелену слез.

– Почему же ты ничего не сказала мне? Кэм, я же ничего не знал…

– Я боялась, – призналась Камилла, проведя кончиками пальцев по его щекам. – Я любила тебя и боялась.

– Ах, Кэм.

Хью конвульсивно стиснул ее в объятиях. Некоторое время они молчали, словно заново привыкая друг к другу.

Наконец Хью отстранился и промолвил:

– Кэм, я понимаю, что наделал немало глупостей, но теперь ты должна дать мне шанс.

Камилла затрепетала. Она понимала, что не сможет жить без Хью, хоть ей будет и нелегко убедить родителей в том, что она поступает правильно.

– Хорошо, – едва слышно, как будто силы оставляли его, произнес Хью. – Давай поженимся.

Камилла в изумлении воззрилась на него.

– Да, поженимся, – сказал Хью, уже заваливаясь набок. – Кэм, только не спорь, умоляю… по крайней мере до тех пор, пока я не высплюсь.

Услышав шум воды, Камилла догадалась, что Хью уже встал. Она не слышала, как он поднялся наверх. Впрочем, это было немудрено, учитывая шум ветра за окном.

Сама она почти не спала. Всякий раз, когда она думала о том, что внизу, на диване, лежит Хью, сердце у нее начинало учащенно биться и кровь приливала к вискам. Ей хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон. Вместо этого она осторожно, на цыпочках спускалась в гостиную и вглядывалась в любимые черты. Нет, это было явью.

Она покосилась на часы. Начало седьмого. Только-только начало светать. Интересно, заметил ли Хью оставленный ею сандвич и кофе?

Камилла старалась не думать о его последних словах. Он предложил ей выйти за него замуж, и ей следовало бы быть на седьмом небе от счастья. Но в глубине души она продолжала терзаться сомнениями.

В коридоре скрипнула половица, но дверь не открылась. Тогда она встала, чтобы посмотреть, что он делает.

На нем ничего не было, если не считать полотенца, обернутого вокруг бедер. Влажные волосы прилипли к шее.

– Что ты делаешь? – тихо спросила она и только секунду спустя вспомнила, что таиться им не от кого. Когда он обернулся, ноги у нее вдруг сделались как ватные.

– Я искал тебя. – Он подошел к ней и смерил ее взглядом. – Идем в постель. Еще ночь.

Уже поздним утром Камилла открыла глаза и увидела, что Хью смотрит на нее. Она все еще краснела под его завораживающим взглядом, несмотря на разделенные с ним часы любовных утех.

– Я люблю тебя, – шепнул он, прижимая ее к груди. – Я уже говорил тебе об этом?

– Несколько раз, – дрожащим от волнения голосом ответила она. – Ах, Хью, как хорошо, что ты вчера пришел ко мне.

– Да, – согласился он, привлекая ее ближе, чтобы она могла ощутить телом его возбуждение. – Итак, когда ты собираешься сделать из меня честного человека?

– Хью, – Камилла чуть-чуть отстранилась от него, – тебе вовсе не нужно жениться на мне. Я не ставлю никаких условий.

– Зато я ставлю. Я больше не хочу рисковать. Вдруг ты снова решишь бросить меня? Нет уж. Теперь ты будешь миссис Хью Стентон. Я хочу, чтобы об этом знали все.

Камилла закусила нижнюю губу.

– Включая твою семью?

– Особенно они. – Хью склонил голову, целуя ее в уголки губ.

– Чтобы твои дети знали, кто их отец?

Хью тихо застонал.

– Знаешь, я думал о том, что ты ведь могла забеременеть от меня. Ты же не принимала таблетки? Поверишь, я даже мечтал, чтобы так оно и случилось. Я был готов на все, лишь бы вернуть тебя.

Камилла нахмурилась.

– Но ты не захотел вернуться.

– Нет. Я думал, что ты все еще помолвлена с Денвером. Единственное, в чем у меня не было твердой уверенности, так это в том, поженились вы или нет. Но, благодаря моему деду, я наконец набрался храбрости и решил выяснить это.

– Что ты имеешь в виду? Откуда ты знал, что я встречаюсь с Томом?

На щеках Хью проступил румянец.

– А ты как думаешь?

– Ты следил за мной?!

– Как тебе сказать… Сначала я не мог поверить, но мне дали знать…

– Том потребовал от меня объяснений, – сказала Камилла. – Одного «нет» ему было недостаточно. Пришлось рассказать ему о тебе. Но он упорно продолжал искать со мной встреч, приходил домой. – Она помолчала. – Впрочем, теперь все это в прошлом. У него сейчас другая девушка.

– И что ты чувствуешь в этой связи? – робко осведомился Хью.

– Я рада за него.

Хью вдруг встрепенулся.

– Ах черт! Совсем выскочило из головы. У меня же встреча в половине первого.

Камилла с тревогой посмотрела на него.

– Ты уходишь?

– Только с тобой, – тихо ответил он. – Кстати, вот и удобный случай. Я обедаю с матерью в «Савое».

– О-о!

Камилла оторопела. Увидев, что она не на шутку перепугалась, Хью рассмеялся.

– Пора ей представить будущую миссис Хью Стентон. Не волнуйся, она будет как шелковая.

– Что ты хочешь сказать?

– Что вчера мой дед недвусмысленно дал ей понять, что она сломала мне жизнь. Сказал, что, если бы тогда она не отправила меня назад в Англию, мы с тобой уже были бы мужем и женой.

У Камиллы перехватило дыхание.

– Я тебе не верю.

– Это правда. – Хью усмехнулся. – Разве я когда-нибудь врал?

– По-моему, такое случалось, – нарочито суровым тоном заметила Камилла.

Хью равнодушно пожал плечами.

– Только для того, чтобы добиться своего. Ведь я влюбился в тебя с первого взгляда.

– Но я… я не уверена, что хочу быть похожей на твою мать. Быть богатой еще не означает быть счастливой, верно?

– Я тоже этого не хочу. Именно поэтому я и убедил деда, чтобы он, когда отойдет от дел, сделал ее номинальной главой «Деметриос корпорейшн». Мы же с тобой будем жить в Лондоне. Я буду заниматься «Си-эйч». К тому времени, как Хелен устанет отдавать приказы, мы уже будем нянчить внуков. – Лицо Хью озарила улыбка. – Ну что, ты согласна выйти за меня замуж?

Камилла мечтательно улыбалась. Будущее сулило ей райские кущи…

Под руку с отцом, Камилла, одетая в кремовое атласное платье, с развевающейся за спиной фатой, шла по центральному проходу огромной старинной церкви. Мимо проплывали знакомые и кажущиеся теперь ей ужасно симпатичными улыбающиеся лица. Мать Хью Хелен, бледная и торжественная, под руку с выглядевшим удовлетворенным стариком Гермесом. Собственная мать, плачущая и смеющаяся одновременно и, несмотря на это, выглядевшая великолепно. Томная тетя Селия и изысканный дядя Генри. Сотрудники фирмы «Си-эйч», которых она толком не успела узнать…

Возле алтаря, поджидая невесту, стояла ее сестра Венди, сияющая и счастливая. Рядом с Хью находился Виктор Гарднер, его лучший друг и помощник.

И сам Хью. Высокий, до невозможности красивый и любимый до такой степени, что было больно на него смотреть. Его глаза, с напряженным вниманием следящие за ней, влажно блестели.

Хью взял ее за руку и встал рядом. В свете многочисленных свечей ярко блеснул бриллиант ее кольца. Обменявшись взглядами, полными любви и нежности, они повернулись к алтарю, и церемония бракосочетания началась…