Вот наконец и Кубинка, даже и не верится, что мы, не взирая на все встреченные нами трудности, наконец добрались до неё. С матом, а как же у нас может быть иначе, ведь постоянно что-нибудь случается, а без этого ни как, мы согнали свою технику с платформ и эшелон с загруженным в Смоленске оружием и боеприпасами пошел дальше на Москву. Построив всю свою сгруженную технику в колонну, я в своей полноприводной М-61 поехал во главе, а передо мной ехали только оба кубельвагена с пулеметами на стойке. Один с нашей охраной и другой с приставленными к нам в штабе армии бойцами НКВД, а за мной уже и все остальные. Немногочисленные зеваки, которые волей случая увидели нашу колонну, открыв от удивления рты, глазели на нас, еще бы, часть машин была трофейная, а часть вообще неизвестно откуда, да и танки с самоходкой шли без масксетей и ветвей. Таких танков тут еще не видели, а смотрелись они в этом времени очень брутально, вот и реакция немногочисленных зевак была такой предсказуемой, остолбенев, они с удивлением смотрели на невиданные танки. Ехали мы недолго, вот и сам полигон показался и первая проблема тут как тут, куда же без неё.

— Стой, кто идет?

— Не идет, а едет боец. — Высунувшись из своей машины автоматически поправил я часового, который наставив на нас свою трехлинейку с примкнутым к ней штыком, преградил нам путь. — Слышь, боец, открывай шлагбаум!

— Пароль!

— Да откуда я его знаю ваш пароль, я только прибыл.

— Без пароля не положено!

— Тогда вызови разводящего.

— Не могу, я тут один, а связь не работает.

— И что нам тут, ночевать устраиваться?

— Не положено и всё, ждите разводящего!

— А когда он придет?

— Часа через два.

— Ладно, сами напросились, — я крикнул своего заряжающего, мой ИС шел сразу за мной, так что громко орать мне не пришлось — а ну ка, жахни холостым, чтоб разбудить этот спящий курятник!

Уже вечерело, и вокруг была тишина, только звук работающих двигателей нарушал её и выстрел из пистолета и даже винтовки был бы заглушен им, а вот орудийный выстрел точно услышат. Конечно, это было мальчишество, но стоять тут еще два часа и ждать разводящего со сменой я откровенно не хотел. Мы все были уставшими и хотели быстрей оказаться в казармах, где после ужина можно было завалится на койку и дать храпака.

Слышавший наш разговор старший сержант НКВД только усмехнулся, но возражать не стал, ему тоже было не охота торчать перед полигоном неизвестно сколько, а спросят всё равно с меня, а не с него.

Спустя полминуты ИС громыхнул холостым выстрелом, как Аврора на Неве в семнадцатом году. Часовой от неожиданности даже присел и как только не обделался с перепугу, когда считай прямо над ним наша ласточка показала свой голос, но его штаны остались сухими, факт, да и характерного запашка не ощущалось, а не прошло после этого и пяти минут, как к посту подлетела полуторка с каким-то командиром и десятком бойцов с оружием, теми же трехлинейками. Увидев мирно стоящую колонну техники перед шлагбаумом и выставившего перед собой винтовку с примкнутым к ней штыком часового, Старший лейтенант, который оказался помощником дежурного по части, слегка успокоился.

— Старший лейтенант Симонян, помощник дежурного по части, что тут происходит товарищ полковник, кто и зачем стрелял?

— Полковник Волков, командир экспериментальной танковой роты, доставил на полигон в Кубинку новейшие прототипы танков и самоходки, а меня не пускают.

— Ваши документы.

— Нету у меня ни каких документов, — Так и захотелось ему сказать — усы, лапы и хвост, вот мои документы, но ведь сейчас не поймут. — Зато есть сопровождающие из особого отдела 28-ой армии генерал-лейтенанта Качалова. — Я указал на оккупировавших головной кубельваген особистов.

— Старший сержант НКВД Родионов из штаба 28-ой армии — представился он — сопровождаю в тыл секретную технику.

— Да что за техника?

— А вы товарищ старший лейтенант сами не видите? — Говоря это, я указал ему рукой на стоявшие тут машины и танки.

— Что это? — Только и смог выдавить из себя Симонян, когда наконец рассмотрел стоявшие рядом ИС и ИСУ, до того ему было как то не до этого.

— Вам же русским языком говорят, новейшая, секретная техника.

Тут послышался шум ещё подъехавших машин только сзади, раздался звук хлопнувших дверей, а затем властный голос приказал:

— Пропустите их на полигон. — Обернувшись, мы увидели Берию.

Москва, кабинет Берии.

— Лаврентий Павлович, вы просили сообщить вам, когда смоленский поезд прибудет в Кубинку. Он только что прибыл и отряд полковника Волкова приступил к разгрузке.

— Приготовьте мою машину, она должна быть готова через час.

Капитан Волков, а теперь по желанию хозяина полковник Волков, человек из ниоткуда, пожалуй, на данный момент самая большая загадка, которая уже скоро будет разгадана. Он появился внезапно, вместе со своим, тогда еще совсем крохотным отрядом, и сразу вступил в бой, действовал умело и грамотно. Когда все, боясь окружения, бежали, он хладнокровно остался и приступил к сбору брошенной техники и вооружения, а попутно присоединял к себе отступающих бойцов и командиров. Затем нанес удары по нескольким лагерям с пленными и в считанные недели в тылу противника собрал настоящую танковую дивизию. Нанес немцам громадные потери и потом спокойно вышел из окружения, попутно разбив несколько немецких дивизий и сходу отбив у них Смоленск, вокруг которого сейчас завязывалось большое сражение. Пока Смоленск у нас, немцы не могут идти ни на Москву, ни на Ленинград, так как со стороны смоленского выступа наши части легко могут нанести им фланговый удар и перерезать снабжение немецким армиям. Человек, объявленный личным врагом Гитлера, вот скоро и познакомлюсь с ним лично.

Закончив все самые неотложные дела, Берия сел в свою машину и в сопровождении охраны выехал на Кубинский полигон. Дорога заняла у него почти два часа, уже подъезжая к КПП, нарком услышал звук орудийного выстрела. Уже вечерело и потому он не только услышал, но и увидел отблеск пламени на стволе стоявшего первым ТАНКА. Именно, так, танка с большой буквы. Колонна техники стояла перед опущенным шлагбаумом, а возле него стояли и ругались люди. Вышедший из машины Берия услышал:

— Да что за техника? — Это спрашивал старший лейтенант с повязкой помощника дежурного по части на рукаве.

— А вы товарищ старший лейтенант сами не видите? — Отвечал ему полковник танкист, при этом показывая рукой на колонну.

— Что это? — Выдавил из себя пораженный лейтенант.

— Вам же русским языком говорят, новейшая, секретная техника. — Ответил ему полковник.

Тут Берия решил вмешаться в этот разговор и властно приказал:

— Пропустите их на полигон.

Обернувшиеся спорщики в первый момент обомлели, а потом сразу встали под козырек. Шлагбаум поднялся и взревев моторами, колонна пошла вперед, а Берия сев в свою машину поехал вместе с ними. До штаба полигона добрались быстро, не прошло и десяти минут. Начальник полигона, полковник Романов (к сожалению точной информации о нем в интернете нет, согласно найденным мной данным, звание генерал-майора Романов получил 10 августа 1943 года) был предупрежден заранее, ему поручалось подготовить ангары для секретной техники, а потому нашу колонну сразу отправили в парк, где и загнали все машины из нашего времени под крышу. Трофейные машины остались стоять под открытым небом. Одновременно с приказом, на полигон прибыл взвод бойцов НКВД, которые и приступили к охране этих ангаров.

Проконтролировав, как все наши машины загнали в ангары, я позвал с собой деда Павла и вернулся к штабу полигона, где меня уже дожидались Берия и Начальник полигона. В кабинет полковника Романова я прошел без проблем, оставив Нечаева в приемной, и тут же доложился.

— Полковник Волков, командир отдельной экспериментальной части.

Докладывать при командире полигона о том, что мы из будущего я не хотел. Можно было этим очень сильно его подставить, кто его знает, кому Сталин с Берией доверят нашу тайну, сочтут Романова недостойным доверия и поминай его, как звали, а потому прежде чем продолжать, я обратился к Берии.

— Товарищ генеральный комиссар госбезопасности, прежде чем я продолжу, хотел бы знать, мои сведения представляют собой государственную тайну высшего ранга, её обнародование может повлечь за собой присоединение наших нынешних союзников к Германии. Соответствует допуск товарища полковника этому или нет?

Берия и Романов недоуменно переглянулись, причем во взгляде Романова промелькнуло удивление. Что за тайну мог рассказать простой полковник танкист, пускай даже очень удачливый.

— В связи с тем, что ваша техника будет изучаться на этом полигоне — проговорил Берия — товарищ Романов должен быть в курсе основных событий. После вашего доклада мы возьмем с него подписку о неразглашении, так что можете смело докладывать товарищ Волков.

— Всё дело в том, что та техника, которую вы видели и которая в данный момент стоит в ангарах полигона, еще не производилась в СССР. Танк ИС-3, который вы видели, начнет разрабатываться летом 1944 года и встанет на поток в 1945 году. Другой танк, Т-44, начнет разрабатываться в 1943 году и встанет на производство в 1944, а самоходка, ИСУ 152, была разработана в 1943 году и успешно воевала в этой войне.

— Погодите… — растерянно начал Берия — вы хотите сказать…

Я не стал дожидаться окончания и подтвердил догадку Берии.

— Да товарищ генеральный комиссар, эта техника и мы из будущего. Теперь вы понимаете, что может произойти, если об этом узнают немцы и наши так называемые союзники?

Берия довольно быстро пришел в себя и спросил.

— И из какого вы года?

— Из 2001 года. Думаю, что товарищ полковник узнал уже достаточно, остального ему лучше не знать. Единственное, что я еще могу ему сказать, и что очень его интересует, да, мы выиграли эту войну, правда с очень большими потерями. В моей истории война окончилась в Берлине, 8 мая 1945 года. 9 мая остатки немецкого генералитета подпишут акт о безоговорочной капитуляции. Остальное является совершенно закрытой информацией, так как касается будущего нашего государства и о том, кого можно будет допустить к этой информации, будет решать уже товарищ Берия.

Берия кивнул Романову и тот несколько ошарашенный услышанным направился к выходу из собственного кабинета. Берия только окликнул его.

— Иван Константинович, подождите меня в приемной, подпишете подписку о неразглашении.

Романов вышел, закрылась дверь, и Берия спросил, — что вы хотите мне сказать и что не должен знать Романов?

— 1953 год.

— Что 1953 год?

— Год смерти Сталина и вашей тоже.

Берия остолбенел, но впрочем не надолго, и его вопрос был краток, всего одно слово — КТО?

— Хрущев и Маленков. Всех подробностей не знаю, не мой уровень допуска, по слухам вас вместе с охраной расстреляли на даче военные посланные Хрущевым после смерти Сталина, потом повесили на вас всех собак, объявив шпионом. Запустили слухи, что вы разъезжали в своем автомобиле по Москве и отлавливали молоденьких девочек, которых потом насиловали и убивали. Затем на 20 съезде партии было разоблачение культа личности Сталина и арест его сына Василия. Никитка, пробравшись во власть, отыгрался на всех и запустил процесс развала страны, выведя высшую партийную элиту из-под надзора госбезопасности, что в итоге закончилось распадом СССР в 1991 году, когда первые секретари республик захотели рулить сами, не оглядываясь на Москву.

Услышав все это, Берия не сдержался, он что-то пробормотал по-грузински, видимо ругался, и в сердцах стукнул кулаком по столу начальника полигона.

— Можете дать конкретику?

— Не особо, в основном это все закрытая информация и у меня не было к ней доступа, но с нами есть человек из вашего ведомства, полковник госбезопасности в отставке, Павел Игоревич Нечаев. Он знает много чего интересного, в том числе и многих иностранных шпионов и наших гнид, кто по тем или иным причинам работал на иностранные разведки. Сейчас он дожидается в приемной.

— Хорошо, можете сказать, как вы вообще тут оказались с техникой и каковы ваши дальнейшие планы?

— Как оказались без малейшего понятия. После развала СССР наступила эпоха дикого капитализма, я стал частным предпринимателем, немного разбогател, потом купил старый танк, тот самый ИС. С приятелями организовали военное сафари, на танковом полигоне поездка и стрельба боевыми из техники времен Великой Отечественной Войны для богатых клиентов, а воинская часть с этого получала часть денег и могла нормально кормить своих солдат. Вот на таком сафари внезапно все потеряли сознание, а очнулись уже тут и вместе с техникой. Дальше вы в общих чертах знаете, определились, где мы и когда, а затем стали сколачивать отряд, немного помогли нашим войскам и в итоге вышли к своим.

— Да, не заметить ваши похождения очень трудно. Что думаете делать дальше?

— Со мной есть несколько неплохих специалистов в разных областях техники, их неплохо бы направить в закрытые НИИ, пускай толкают нашу науку вперед. По нынешнему времени, они со своими знаниями вполне потянут на академиков. Только нельзя допустить ни малейшей утечки, последствия могут быть непредсказуемыми. Наши союзники еще те гниды, я не исключаю возможности того, что если они узнают про нас, то вполне могут заключить с Гитлером мир или вообще войти с ним в союз. Я сам могу помочь модернизировать выпускаемые танки, пока ваши специалисты не изучат нашу технику. Там в принципе ничего особо сложного нет, можно за месяц другой управиться.

— Это мы решим, я один решать не могу, слишком серьёзный вопрос. Сейчас проверим, как устроились ваши люди и разместили технику, а потом вы и мой коллега из будущего поедете со мной в Москву. Товарищу Сталину будет крайне интересно вас послушать, и думаю откладывать это не нужно.

Мы вышли из кабинета Романова, он сам и дед Павел дожидались нас в приемной сидя на стульях у стены. Увидев Берию, они вскочили, Лаврентий Павлович лишь коротко произнес — за мной — и мы вышли из штаба. Я с дедом Павлом сел в свою М-61, все же хоть комфорта в ней почти нет, зато проходимость отличная, да и комфортом мы избалованны лишь последние лет десять, а до того на наших машинах ни кондиционеров, ни электростеклоподъемников не стояло. Берия с Романовым сел в свою машину, и мы дружно направились сначала к боксам, куда загнали всю нашу технику. Вокруг уже стояли бойцы НКВД, которых прислали на полигон заранее, и сейчас они охраняли боксы с секретной техникой. В самих боксах копошилось только несколько человек из наших во главе с Колей Тихоновым, они проводили ТО техники, а остальные бойцы вместе с прикомандированными НКВД-ешниками были размещены в ближайшей казарме. Всё проверив, мы вместе с охраной поехали в Москву представляться вождю. Я ехал вместе с дедом Павлом в своей эмке и думал о превратностях судьбы, вот кто бы мог подумать, что он попадет в прошлое своей страны в самое судьбоносное время и сможет не только выжить, но и повлиять на ход дальнейшей истории, а то, что она измениться было очевидно. Слишком много у нас доказательств и Сталин человек умный, другой просто не смог бы в тех условиях и за такой короткий срок совершить столько преобразований в стране. Конечна цена за это тоже была уплачена очень дорогая, но по-другому, наверное, было нельзя. Всю дорогу я был возбужден, люди типа Сталина очень редки и встреча с таким человеком всегда волнительна. В окне проносились пейзажи прифронтового города и людей его населявших. Вот наконец Красная площадь и Кремль, а там встреча с величайшим правителем России, ну ни пуха не пера.

Я уже бывал в Кремле, один раз, ребенком, когда с родителями ездил из Питера в Москву к дальней родне. Честно говоря, воспоминаний об этом у меня не сохранилось, так, смутные воспоминания, слишком маленьким я тогда был, вот сейчас другое дело. Мы неторопливо въехали в Кремль, не знаю, как назывались эти ворота, но мы только на минуту остановились перед ними, пока охрана Берии представлялась охране Кремля. Маленький кортеж остановился, мы все вышли из машин, Берия тут же ушел куда-то с несколькими охранниками, а меня с дедом Павлом проводили в какое-то помещение. На входе у нас забрали оружие и обыскали, но так тут со всеми, а потом была комната ожидания. Средних размеров с диванами у стен, тут сидело еще несколько человек, военных и гражданских, так что мы были тут не одиноки. На небольшом столе стоял чайник с кипятком и заварочный чайник с заваркой, а также небольшая стопка разных бутербродов, так что мы с дедом Павлом слегка подкрепились. Сколько нам тут ждать неизвестно, а ели мы уже давно, тут же была дверь в туалет, куда мы тоже сходили, а потом просто уселись на диван и задремали. Солдат спит, а служба идет, сколько нам тут ждать неизвестно, а что потом будет тоже под вопросом, лучше, раз есть такая возможность вздремнуть и не упустить её, ибо неизвестно, когда ты сможешь поспать. Задремал я качественно и проснулся от того, что меня тормошили за плечо — товарищ полковник, вас вызывают. Это молодой парень в форме лейтенанта НКВД будил меня. Тряхнув головой и прогоняя остатки сна, я встал и пошел за ним. Шли мы не долго и когда я увидел сидевшего в небольшой приемной уже немолодого, плотного и лысого человека, то понял куда меня ведут. Это был Александр Поскребышев, бессменный сталинский секретарь, а раз он тут сидит, значит меня привели на разговор к самому. Немного оробев, все же Сталин это личность, я решительно вошел в кабинет.

Сталин куря сигарету медленно прохаживался возле окна, а я зайдя, остановился и представился.

— Товарищ Верховный главнокомандующий, полковник Волков по вашему приказанию прибыл.

Сталин остановился, рассмотрел меня и затем спокойно произнес — так вот вы какой, таинственный товарищ Волков. Мне тут Лаврентий такого про вас нарассказывал и что, все правда?

— Товарищ Вер… — начал было я, но Сталин меня оборвал.

— Можете называть меня просто товарищ Сталин.

— Слушаюсь товарищ Сталин. Я не знаю, что вам рассказал про меня товарищ Берия, а потому не могу сказать, что правда, а что нет.

— Но вы из будущего, это так?

— Совершенно точно, не знаю какими судьбами меня и моих товарищей сюда занесло, но это так.

— А ваши мысли по этому поводу?

— В наше время было написано много книг, про путешествия во времени, даже в прошлом веке было как минимум две таких книги. Марк Твен написал книгу Приключения янки при дворе короля Артура, а Герберт Уэлс свою Машину времени. Однако в нашем случае есть два очень важных фактора, которые указывают на искусственное, а не природное происхождение этого переноса.

— И какие именно?

— Первое, в прошлое попадает техника, которая только на несколько лет опережает это время, то есть все технологии для её производства уже есть, а постановка её на поток не займет много времени. Другое дело, что она значительно опережает всё имеющееся на данный момент на вооружении, как у нас, так и у противника с союзниками. Танки с самоходкой можно в течение полугода — года запустить в производство. Второе, вместе с нами сюда попал человек из более раннего времени. Между нами разница в 15 лет и просто так такое случиться не могло. Я допускаю возможность существования природных пробоев сквозь время, были некоторые совершенно непонятные случаи в истории, которые иначе, чем провалом в прошлое или будущее не назвать. И наконец третье, мы с техникой и опытом её использования, а попавший сюда человек из 1985 года, полковник госбезопасности в отставке, он прошел всю войну и знает многое. Что произошло после именно по линии госбезопасности, такого совпадения просто не может быть. Мы были целенаправленно перенесены сюда, в это время. Кем, не знаю, а вот зачем, думаю тут все ясно, во первых что бы снизить наши потери в этой войне, а они поистине ужасающи. Точных данных нет до сих пор, сначала считали 20 миллионов, но потом эта цифра выросла в пределах, от 25-ти до 30-ти миллионов человек. Во вторых постараться не допустить развала СССР в 90-е годы, так как истоки этого находятся в вашем времени.

— Про Никитку тоже правда?

— То, что после вашей смерти он выступил на XX съезде партии с разоблачением культа личности Сталина абсолютная, и про вашего сына Василия тоже.

— А Яков?

Сталин даже весь напрягся спрашивая про сына, понять его было можно. Так как старший лейтенант Яков Джугашвили пропал без вести в середине июля в Белоруссии.

— Он погибнет в плену в 1943 году, подробностей я не знаю, зато их знает полковник Нечаев. Зная, где содержат вашего сына, думаю можно будет организовать его освобождение силами осназа.

Сталин ненадолго задумался, а потом спросил — Почему развалился СССР?

— Вопрос неоднозначный товарищ Сталин, тут было несколько факторов. Я не специалист в этом, но на мой взгляд первопричина лежит в вашей ошибке.

Сталин аж вздрогнул от этого, а я поспешил разъяснить ему свою точку зрения.

— По своей сути вы император, Красный император, который строит свою империю, очень хорошо строит, но всё в ней завязано на своего руководителя и когда вас не стало, начался процесс распада, так как вы не подготовили себе достойную замену. Пришедший после вас к власти Хрущев первым делом вывел всех высших партийных деятелей из-под надзора госбезопасности и тем самым развязал им руки. При вас все партийные функционеры ходят под угрозой ареста, если они не будут надлежащим образом выполнять свои обязанности. При вас абсолютно неприкасаемых нет, Никитка же просто выдал им индульгенцию и с этого все началось. На словах для народа одно, для себя совсем другое. Кроме того, своими реформами он полностью развалил сельское хозяйство. Для народа он остался в памяти, как Никитка кукурузник или жопоголовый кукурузник.

— А я, как про меня говорили в народе?

— Про вас… пожалуй самым лучшим будет такое — Сталина на вас нет! Как ни старались наши демократы и либералы, а вытравить вас из народной памяти и полностью очернить они так и не смогли, народ вас до сих пор уважает, могут не любить, но УВАЖАЮТ. Вы до сих пор олицетворяетесь у народа с порядком и мощью государства. Когда начался развал страны, то говорили, что до сих пор проедают Сталинское наследие. Даже ваши противники за границей не любили вас и боялись, но уважали. Тот же английский боров Черчиль на вашу смерть сказал — принял с сохой, сдал с атомной бомбой.

Сталину явно было лестно слушать о себе такие отзывы. Услышав про атомную бомбу спросил — а это что такое?

— Сверхмощное оружие, одной бомбы достаточно для уничтожения крупного города, причем при этом происходит заражение местности и после этого там долго нельзя жить.

— Хорошо, обо всём этом мы поговорим позже, а пока я подробней поговорю с товарищем Нечаевым, а как вы сами видите вашу дальнейшую жизнь здесь, вашу лично и ваших спутников?

— Моих спутников надо направить по профильным НИИ, они смогут значительно продвинуть нашу науку своими знаниями, а я сам… Частный предприниматель здесь и сейчас абсолютно не нужен, зато я капитан танковых войск запаса. Уже здесь получил от вас звание полковника и вроде совсем неплохо командовал сначала нашим отрядом, а потом танковой дивизией, которая у нас получилась. Только сначала не помешало бы слегка модернизировать наши танки и разработать кое что еще им в помощь. Задумки на этот счет есть.

— Хорошо товарищ Волков. Ваших товарищей мы направим в профильные институты, а вам будет два ответственных задания. Создать в Ленинграде танковую дивизию нового образца и на базе ленинградских заводов модернизировать уже выпускаемые танки без остановки производства.

— Есть товарищ Сталин, вот только насчет Ленинграда…

— Что насчет Ленинграда?

— Блокада, немцы возьмут город в кольцо и там начнется блокада, от голода в первую очередь погибнет очень много мирных жителей, в том числе и детей, этого ни в коем случае нельзя допустить!

— У вас тоже кто-то погибнет, ваши родственники будут в Ленинграде?

— Да, старшая сестра моей матери, еще младенцем. Мой дед по материнской линии профессиональный военный, музыкант, прошел финскую кампанию и потом всю блокаду защищал Ленинград. Сейчас, пока держится Смоленск, еще можно успеть построить линию обороны вдоль Ладожского озера и вывезти из города всех детей и не нужных для его обороны людей, а также завести побольше продуктов и горючего.

— Хорошо товарищ Волков, мы примем к сведению ваши сведения. Вам кто-нибудь нужен для модернизации танков?

— Да, артиллерийские конструкторы Грабин и Петров, а также товарищ Астров для легкой бронетехники. Не на долго, просто дать им задания, что они должны будут разработать для модернизации танков и создания новых образцов техники, ну и немного просветить их в концепции будущей бронетехники.

— Будут вам конструкторы, а вы послезавтра вылетайте сами, приказ вы получите.

Я уже собрался уходить, когда Сталин внезапно положил на стол несколько заграничных газет и спросил:

— Товарищ Волков, а как вы прокомментируете вот это?

Я глянул на лежащие на столе газеты, они были на немецком и английском языках. На первых полосах были фотографии немцев, которых мы казнили.

— Узнаёте? — Спросил Сталин. — Тут и заголовки: Русские варвары, Восточные дикари. Как вам, это?

— Фото не очень товарищ Сталин, у меня лучше.

Сталин ни чего не сказал, а только вопросительно взглянул на меня.

— Мы фотографировали их на фоне их жертв, а тут этого нет. Сейчас мои люди распечатают их, и можно будет опубликовать их в наших газетах под заголовком — Преступление и наказание. С этими нелюдями нельзя по-другому, они должны знать, что за свои преступления получат адекватное наказание. В моем мире было такое государство — Израиль, у него были проблемы с арабами и те постоянно устраивали теракты, захватывали пассажирские самолеты, но ответ Израиля всегда был один, ни каких переговоров, а только ответный удар. В 1972 году на Мюнхенских Олимпийских играх арабы захватили и убили спортсменов израильской сборной. В ответ была создана спецкоманда, Меч Гидеона, которая годами выслеживала и уничтожала всех, кто был причастен к этому. Непосредственных исполнителей, тех кто заказывал, финансировал и обеспечивал этот теракт. Противостояние осталось, только захват заложников прекратился из-за своей полной бесперспективности. Так и сейчас, оккупанты должны знать, что за все свои преступления они будут отвечать, и отвечать по всей строгости. Дело в том, что террор можно победить только одним способом, еще большим террором. Обычные, нормальные отношения с такими не работают, они понимают только язык грубой силы. Надо еще довести до противника, что за военные преступления будут отвечать не только они сами, но и их родственники, когда мы войдем в Германию. Сейчас это для них еще пустой звук, но когда мы погоним их назад, они задумаются. При отступлении они уничтожали все, и мирное население тоже. Так пусть знают, что этим они подвергнут своих родственников репрессиям. Только так мы можем хоть как-то облегчить участь оставшегося на оккупированной территории нашего населения. Только самые жестокие казни повинных в уничтожении мирного населения способны заставить их думать об возможных последствиях.

— Хорошо товарищ Волков, я понял вас, можете идти.

— До свидания товарищ Сталин.

Я вышел из кабинета и устало сел на диван, разговор со Сталиным вымотал меня, а в кабинет вождя уже вводили деда Павла. Он пробыл там намного дольше меня, но это и не удивительно, он и знал больше. Его молодость пришлась на это время, и работал он в госбезопасности, так что ему было, что рассказать Иосифу Виссарионовичу. Я снова вздремнул, а когда Нечаев наконец вышел, был уже вечер. Мы спустились вниз, там нам вернули наше оружие и мы уже одни на моей вездеходной эмке поехали назад в Кубинку.

— Маркони! — Позвал я нашего связиста, когда мы вернулись на полигон. — Значит, слушай сюда, причем очень внимательно слушай! Вас всех отправят по профильным институтам. Тебя направят в радиотехнический, будешь радиодело развивать, все твои резисторы, тиристоры, полупроводники и прочая ваша хренотень. От тебя требуется в кратчайшие сроки разработать и создать две вещи, первое — новые рации, по возможности покампактней, но главное, они должны работать на частотах, которые не ловят немцы. Трофейные рации у нас есть, берешь её данные и вперед. Второе, ты у нас человек технически подкованный, что такое инфразвук знаешь, так что ты должен в течение пары месяцев разработать мобильный инфразвуковой генератор. Платформой для него станет шасси на базе легкого танка, радиус эффективного действия минимум полкилометра, но желательно до километра. Задачи ясны?

— Ну командир ты и озадачил, по рациям сделаю всё возможное, а с генератором инфразвука дохлый номер, не со здешними технологиями. В лучшем случае очень маленький радиус действия, так что будет практически бесполезен.

— Ершкин кот, у меня такие планы были на генератор.

— Да всё я понимаю командир, но к сожалению по генератору инфразвука без вариантов, дохлый номер даже в наше время, а рации я сделаю.

Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Раз сам считай напросился, то теперь нехрен жаловаться, а ведь сам попросил себе это, ни кто не заставлял и за язык не тянул, так что теперь надо тянуть изо всех сил что бы не оказаться пустобрехом. Из прочитанных книг знал, что Сталин больше всего не любил хвастунов и пустобрехов, раз сам подписался сделать, значит кровь из носу, делай что хошь, но сделай. Я обдумывал прошедший разговор со Сталиным, наблюдая за прифронтовой Москвой с заднего сиденья Эмки, которая везла меня и приставленного ко мне от ведомства Лаврентия Павловича, лейтенанта госбезопасности Максима Мезенцева, моего можно так сказать персонального ангела хранителя. Что ни говори, а все же разница времен чувствуется и если раньше наши ляпы не так бросались в глаза, то теперь при нынешнем уровне шпиономании, я мог погореть на любом пустяке ибо реалии этого времени знал только из фильмов и книг, а это совсем другое. Город походил на большой встревоженный муравейник. На части зданий появились наклеенные на окна ленты газет, кое-где стояли в обрамлении валов из мешков с песком зенитки. По улицам ходило по своим делам много военных. Одно дело смотреть на это в кадрах кинохроники или в фильмах про войну и совсем другое, видеть это своими глазами вживую, став неотъемлемой частью всего этого и понимая, что в твоих силах изменить ход истории и пустить её по более благосклонному для твоей Родины пути. Мы ехали на подмосковный аэродром, где меня уже ждал транспортный дуглас, нет, он не был специально выделен для меня, просто немного задержали его вылет, что бы мне не ждать еще сутки в Москве. По моей просьбе в Ленинград были вызваны артиллерийские конструкторы Грабин и Петров, вот только прибудут они туда после меня, но день, другой особой роли не сыграет. Пожалуй, это были самые талантливые артиллерийские конструкторы, чьи орудия стали неотъемлемой частью оружия победы, и чьи орудия до сих пор стоят на вооружении некоторых стран мира. А кроме них из Горькова вызвали товарища Астрова.

Итак, что мы имеем с гуся? На данный момент наши Т-34 и КВ не имеют реальных противников, это если не брать в расчет английский Черчилль, но нагличане сейчас наши союзники. Немецкие тройки и четверки пока нам не опасны, но уже скоро та же тройка получит длинноствольные 50-ти миллиметровые орудия, которые уже будут опасны для Т-34. Другое дело четверка, сейчас её короткий окурок это чисто противопехотное орудие, но уже в следующем году вместо него начнут ставить длинноствольные орудия и тогда не только Т-34, но и КВ придется не сладко. Про Пантеру с её еще более длинным 75-ти миллиметровым орудием и Тигром, с его 88-ми миллиметровым орудием и подавно говорить нечего, чего только стоят наши потери на Курской дуге, когда танковые части теряли до двух третей своего состава. Значит вывод ясен, увеличение мощи орудий, это как раз для Грабина с Петровым и небольшое увеличение брони, хотя бы в лобовой проекции, это основное. Причем заделы есть, особенно это касается нашей Ф-22, она получилась настолько удачной, что немцы, захватив в начале войны около полутора тысяч этих орудий, пришли от них в восторг и использовали их до самого конца войны. Часть орудий была модифицирована, у них появился дульный тормоз и им расточили зарядную камору, что позволило увеличить пороховой заряд. Все захваченные Ф-22 были использованы как противотанковые орудия или устанавливались на самоходные орудия, в наших войсках потом эти орудия получили прозвище «Гадюка». Если это сделали немцы, то сделает и Грабин, тем более что я слышал, что его специально заставили, скажем так, кастрировать свое орудие. Опытный образец как раз и имел и дульный тормоз и расширенную камору, но в производство их так и не пустили. Имелись очень большие запасы старых снарядов, не подходивших к новой пушке, вот её и подогнали под них. Так что по большому счету Грабину надо только поднять свои старые разработки. Кроме того надо разработать для танковых орудий эжектор, принцип его действия я прекрасно знал, так что особых проблем это не создаст, зато значительно облегчит работу нашим танкистам. Загазованность танков пороховыми газами в это время обычное явление, оттого и танкисты после боя всегда чумазые. Установив воздушные компрессоры и ствольный эжектор, мы значительно упростим работу нашим танкистам, а то зачастую победа в бою может зависеть от сущего пустяка. Ну сморгнул наводчик от чрезмерной загазованности и потерял секунду времени, а значит противник выстрелил первым. Главное, что в Питере выпускали не только КВ, на Кировском заводе, что знали все, но и Т-34, на Заводе № 174, он же — Ленинградский государственный завод № 174 имени К. Е. Ворошилова. Вернее так стояло в планах, но реально завод № 174 выпускал уже устаревшие легкие танки Т-26, а с Т-34 никак не могли наладить производство. Сейчас время военное, а мне главное отработать там необходимые изменения и модернизацию и получить опытную партию для себя. Так что где и что модернизировать есть, осталось только это сделать.