Ну вот и снова Питер, сейчас о блокаде можно и не заикаться, фронт отодвинут от города на полторы-две сотни километров, освобожден значительный участок нашей территории и снова его захватить противнику уже навряд ли удастся. Сейчас шло добивание окруженных группировок немцев, а их общие потери были пожалуй сопоставимы с пока еще не произошедшей Сталинградской битвой, а теперь пожалуй она и не состоится, так как история с нашей помощью круто свернула в сторону с проложенной колеи. Я надеялся, что мы уже спасли минимум пару миллионов жизней наших граждан, которым в нашем времени ещё предстояло погибнуть в блокированном Ленинграде и на оккупированных территориях. Наши общие потери составили не больше четверти техники, из которых по техническим причинам была львиная доля. Невозвратных потерь было сравнительно мало, порядка 10 процентов, всё же пока наши новые КВ и Т-41 практически неуязвимы для немцев, ну нет у них достойных противников для них. Основные потери мы понесли в БМП и бронетранспортерах, все же там броня противопульная или максимум против малокалиберных орудий. Моих бойцов просто распирало от гордости, так накостылять фашистам еще ни кому не удавалось и они ходили петухами, тем боле наши потери были на фоне других частей очень незначительны. Большинство экипажей подбитой техники уцелело, но к сожалению не все, но тут уж ни чего нельзя было поделать, война, она война и есть и потерь на ней не избежать. Прибыв в ППД (пункт постоянной дислокации) принялись зализывать раны, пополнять и восстанавливать технику, принимать пополнение в живой силе и натаскивать новичков, а меня дернули в Москву на ковер. В ходе очень успешного контрнаступления, мы нанесли противнику огромные потери в живой силе и технике, было захвачено много пленных, которых провели по Москве, так что можно было рассчитывать и на награды. Я лично подписал кучу представлений на своих бойцов, они честно заслужили их своей кровью и я надеялся, что штабные не положат их под сукно. Настоящим сюрпризом стало моё награждение, присвоение звания генерал-майора и звезда героя. Меньше чем за полгода из капитана отставника в генералы, хотя на войне всегда так, это в мирное время ценз на звания, а в военное порой по паре званий в год выслуживали, просто, кто как себя показывал. Был и новый разговор со Сталиным.

— Товарищ Волков, как вы думаете, что нам следует делать дальше?

Вопрос Сталина поставил меня в тупик, я ведь не стратег, а тут нужно штабное мышление, причем глобальное.

— Трудно сказать товарищ Сталин, в моем времени произошло, как вы говорили — головокружение от успехов и летом наши войска попытались провести новую наступательную операцию и в итоге мы получили Харьковскую катастрофу. Понесли большие потери, а фронт докатился до Волги, до Сталинграда. Не смотря на успешно проведенное контрнаступление под Москвой, наши войска еще не готовы к масштабным наступлениям. Вначале необходимо перевооружить армию и обучить её, бойцы должны досконально знать свое вооружение. Опытный экипаж на старом танке легко уничтожит новый танк, если там будут молодые салаги без опыта войны. Я понимаю, что хочется поскорее вымести с нашей земли фашистскую нечисть, но если мы будем спешить, то не приблизим это время, зато понесем ненужные потери. Сейчас обстановка стабилизировалась, на предприятиях начали выпуск новой техники и вооружения, вот и не будем торопиться. Единственное, так это можно провести операцию на карельском перешейке и отодвинуть фронт от Ленинграда и там.

— Вы готовы лично провести эту операцию?

— Да, рельеф там конечно сложный, много озер, оврагов и лесов, идеальная позиция для обороны, не везде можно использовать танки, но я готов. Единственное, быстро не обещаю, я не хочу класть своих бойцов в землю ради возможности побыстрей отрапортовать о выполнении задания.

— Это похвально товарищ Волков. К сожалению многие товарищи в своем желании выслужится не берегут вверенных им бойцов, мы конечно стараемся бороться с такими товарищами, но к сожалению не всегда успешно. Вы можете конкретно сказать, сколько вам понадобится времени, и как далеко вы сможете отодвинуть фронт?

— К сожалению нет. Я не знаю финских сил, к тому же в лесной войне они мастера, что наглядно показала компания 40-го года. Повторять те ошибки я не хочу и класть своих людей просто так не буду. Я лучше потеряю время, но сохраню своих солдат.

— Хорошо товарищ Волков, мы не будем требовать от вас сроков, но и вы постарайтесь не задерживать сверх необходимого.

Не так страшен черт, как его малюют, Сталин не любил тех, кто не выполнял свои обещания, но и к объективным фактам прислушивался. Понапрасну терять опытных и обученных бойцов он тоже не хотел, а потому у меня было время, но и тянуть сверх необходимого тоже не стоило.

Если на юго-западном направлении линия фронта значительно отодвинулась от Ленинграда, то на северном она была очень близка, и мне теперь предстояло исправить это и по возможности с минимумом потерь. Месяц ушел на отдых и приведения в себя порядок, и в середине января началась операция на Карельском перешейке. Кроме моей дивизии, мне выделили только еще одну пехотную, правда штатного состава. Это конечно не много, вернее для операции такого масштаба считай ничто, но во первых меня не подпирают сроки, а во вторых у меня есть собственная длинная рука с большой кувалдой в ней, это тяжелая артиллерия, которую я смог отстоять.

Пара дивизионов 122 миллиметровых гаубиц М-30, один дивизион дальнобойных А-19, еще один тяжелых 152 миллиметровых МЛ-20 и два дивизион самоходных гаубиц СУ-12 и СУ-15 и это не считая обычных тяжелых самоходок СУ-107, СУ-122 и СУ-152. Всё различие между ними только в том, что самоходные гаубицы это гаубицы и есть только на самодвижущейся платформе, а самоходки — это по своей сути штурмовые орудия для взлома огневых точек и тяжелые противотанковые машины. Попробовал под проведение наступления еще отжать немного гаубиц, но прилетела птица обломинго и махнула своим крылом. Единственное, что смог получить, то это использование в своих операциях артиллерию фронта. На безрыбье и рак рыба, но в этом случае придется каждый раз договариваться с командующим Карельского фронта, а если учесть, что это самый длинный фронт Великой Отечественной, до 1600 километров, то и артиллерия размазана тонким слоем, так что особо губу не раскатаешь. Если только не привлечь Ленинградский фронт, вернее его северную часть. Тут я буду действовать в интересах обоих фронтов, но как получится взаимодействовать, не знаю. Для многих начальников я выскочка из ниоткуда, уже встречался с тихим саботажем, когда исподволь вставляли палки в колеса. Ну что есть, то и есть, посмотрим, повторять ошибок Ворошилова в финской войне я не собирался, ни каких лобовых атак на неподавленную оборону противника. Только основательная обработка его позиций и только потом атака под прикрытием брони тяжелых танков. Для маневренной войны и дерзких танковых рейдов по тылам противника не те условия. Тут придется просто методично давить его, выжигая огнем узлы сопротивления. Те же КВ-2 в 1940 году по сути были созданы специально, что бы прямой наводкой уничтожать железобетонные доты линии Маннергейма. Мои СУ-122 и 152 справятся с этим не хуже, правда до линии Маннергейма еще надо дойти, но за нами не заржавеет.

Пока еще мои основные силы были в Питере, разведка уже отправилась на фронт. На вооружении финской армии стояли немецкие танки, мне они почти не страшны, противотанковая артиллерия также, в основном она могла лишь повредить ходовую моим КВ, Т-41 и самоходкам, а вот гаубицы, это уже другой коленкор. Толщина брони верхнего бронелиста порядка 20–30 миллиметров, а потому фугасный снаряд гаубицы падающий на танк сверху вполне способен проломить её. Мне лишние потери не нужны, а потому борьба с тяжелой финской артиллерией первостепенная задача. Разведгруппы должны были обнаружить места расположения тяжелой финской артиллерии и корректировать огонь моих гаубиц при их подавлении. К сожалению достаточного количества диверсионных групп для их захвата у меня не было, а потому только подавлять их своим огнем.

Авиация конечно тоже опасна, но наличие в достаточном количестве мобильных зенитных установок сводит эту опасность к минимуму. Спокойно бомбить на пикировании, самом результативном методе противнику мы не дадим, а бомбежка с высоты обычным способом малоэффективна. А еще меня очень порадовал Маркони, он смог создать аналог электронной начинки «Шилки» (ЗСУ-23-4 «Шилка» индекс ГРАУ — 2А6). Правда на существующей базе получилась еще та громадина. За основу был взят корпус КВ, правда толщина брони была снижена до 30 миллиметров, противостоять снарядом было не надо. Башня тоже получилась размером почти с корпус машины, лишь немногим меньше и большую её часть заняли блоки ламповой электроники. В отличии от оригинала стояли не 4 ствола калибра 23 миллиметра, а блок из шести 25 миллиметровых стволов НГ-25. По сути это была пушка основанная на конструкции американца Гатлинга. Отсюда произошло и название НГ — это Нудельман Гатлинг, где 25 означает калибр орудия. Скорострельность составила 2000 выстрелов в минуту или почти 33 в секунду, а значит снаряды пойдут практически один за другим, а вес снаряда почти в 300 грамм давал 9 килограмм в секунду и позволял буквально распиливать самолеты противника, за что зенитка сразу получила в войсках прозвище «Пилорама». Дивизион состоял из шести боевых машин, три взвода по две машины, машины управления и самоходного модифицированного радара с дальностью обнаружения в 100 километров. Радар обнаруживал цели, причем определял не только расстояние и направление, но и высоту, после чего данные передавались в машину управления, которая их классифицировала и передавала «Пилорамам», а те уже наводились на них в полуавтоматическом режиме и открывали огонь. На испытания в боевых условиях пришло 3 дивизиона, по одному на полк. Перекрыть ими все мои части конечно было невозможно и это учитывая, что радар с машиной управления и охраной находился в центре полка, а три батареи из двух машин были раскиданы по частям с максимальным удалением от взвода управления в 40 километров. Первое же испытание показало необычайно высокую эффективность новых зениток. Налет девятки финских пикировщиков, вернее немецких Ю-88 под управлением финских пилотов закончился полным уничтожением всей девятки в течение нескольких минут. Получив от мобильного радара данные о приближении самолетов противника две «Пилорамы» заняли небольшие холмы и встретили противника огнем. Зрелище со стороны было впечатляющим, вращающийся блок стволов зенитки просто превращался в факел огня из которого вырывались огненные иглы, каждый раз, как она открывала огонь. Учитывая низкую скорость пикировщиков, наведение пока еще несовершенной электроники было очень точным и буквально двух-трех секундного залпа хватало для превращения вражеского самолета в груду пылающих обломков. Видевшие это бойцы пришли в неописуемый восторг, практически все они уже успели побывать не под одной бомбежкой. Костяк моих мотострелков составляли бойцы воевавшие с самого начала войны и они уже успели летом бессильно наблюдать, как немецкие стервятники безраздельно и практически безнаказанно хозяйничали в воздухе. Теперь ситуация менялась, особенно у меня, хотя воздушного прикрытия практически не было. Сначала появились мобильные малокалиберные зенитки, которые хоть и небыли так эффективны, как «Пилорамы», но уже не позволили противнику безнаказанно бомбить и штурмовать колонны наших войск. Большие потери заставили немцев теперь бомбить в основном с большой высоты, за пределом радиуса действия наших ЗСУ, что сразу же сказалось на эффективности бомбежек. С приходом в войска новой ЗСУ, с наведением по радару и пускай с примитивной, но электроникой, позволяло полностью контролировать небо на высоте до двух тысяч метров.

Колонна моей и приданной мне пехотной дивизии растянулась на километры, сохранить это в тайне от финнов не удалось, да и так они все равно узнали бы об этом, шила в мешке не утаить, а так с другой стороны будет факт психического давления на противника. До сих пор все мои наступления оканчивались одинаково, огненный шквал, прорыв обороны противника и затем его полным разгромом с зачисткой уцелевших. Финны об этом тоже знали и известие, что против них будут русские «Бешенные медведи» их явно не обрадует. Мой стиль наступления они тоже знают, а значит их сначала ожидает огненное Инферно, а затем удар бронированным кулаком и противопоставить этому они ничего не могут. Попытки нанесения нам урона диверсионными группами также оказались малоэффективными. Финские снайперы — «Кукушки», неплохо показали себя как во время финской войны, тогда они немало крови попортили нашим войскам, так и сейчас попытались, но теперь у нас был уже опыт борьбы с ним, да и новые методы тоже.

Выстрелы со стороны леса заставили колонну встать, водители двух грузовиков были убиты наповал. Место, откуда велся огонь, засекли почти сразу, и орудия четырех БМП мигом развернулись в ту сторону и выстрелили. Вместо современных осколочно-фугасных снарядов, орудия были заряжены старомодной шрапнелью с выставленной на 200 метров дистанцией. Итогом этому стали целые просеки в окружавшем дорогу лесе. Финского снайпера с напарником просто разорвало на части и их останки были обнаружены посланной в лес группой бойцов. Каждая колонна сопровождалась бронетехникой и учитывая специфику, каждая машина имела шрапнельные снаряды, которые позволяли эффективно обрабатывать площадные цели.

Тут был еще один очень интересный момент, Карельский фронт шел с севера до Ладожского озера, а от него уже начинался Ленинградский. В связи с этим мне предстояло начать действовать на Ленинградском фронте, и только затем уже на Карельском. Для начала надо было пробить коридор вдоль Ладожского озера и соединить фронты между собой. Если сначала на Волховском направлении я не дал замкнуть кольцо блокады, а затем во время контрнаступления под Москвой фланговым ударом дошел до финского залива и тем самым окончательно снял угрозу блокады Ленинграда, то на северном направлении всё пока осталось без изменений. Хорошо еще, что мне не надо будет действовать по всему Карельскому фронту, так как севернее начинаются танково-недоступные участки под Мурманском. В мою задачу входит соединение фронтов в первую очередь и нанесение максимально возможного урона финнам. В идеале конечно заставить их вообще выйти из войны, в нашей истории это произошло в 44 году, но возможно мне удастся немного подкорректировать эту дату в сторону уменьшения, жизнь покажет. Правда был один нюанс, прежде чем соединить фронты, было необходимо вышибить финнов практически со всей оккупированной ими территории Ленинградской области. Если взглянуть на карту, то местами от берега Ладожского озера, до границы и 50 километров не набиралось, так что по любому это будет второй частью операции, а третьей, если получится, конечно, будет рейд на Хельсинки.

Топография местности тут довольно интересная, очень много озер и рек, причем большинство из них вытянуты в северо-западном направлении или юго-восточном, это смотря с какой стороны смотреть. Много болотистых мест, но и твердой почвы тоже хватает, плюс густые леса и овраги. Когда-то тут прошли ледники, поэтому овраги и речки тоже интересные. Местами можно пройти пару десятков метров по реке и тебе будет вода по колено или грудь, а потом резкий провал на несколько метров и овраги тоже очень крутые. Для местной техники, с их слабым и маломощным мотором многие овраги просто непроходимы, мощности двигателя не хватает, что бы вытянуть машину наверх. В таких условиях быстро наступать не получится, к тому же сейчас уже март начался, первый месяц весны и скоро снег начнет таять и дороги развезет, а значит вся техника, ну почти вся, встанет, пока земля немного не просохнет. К сожалению действовать по моей любимой методе не получится, это когда вначале по противнику отрабатывают РСЗО «Дождь», а потом идет зачистка выживших. Тактика отличная, вот только к сожалению ракет для реактивных минометов не напастись, довоенные запасы уже израсходованы, а новых производят не очень много и это на фоне производства в большом количестве новых реактивных установок, так что приходится их экономить, но и так дела пошли довольно неплохо. Дорог не так много, в основном леса, болота и озера с реками, поэтому танки можно пустить не везде. Учитывая, что сильной бронетехники со стороны противника можно не бояться, ну нет её у финнов, так наши трофейные легкие танки и бронемашины, ну и немного импортных, своих-то нет. Слишком мелкая Финляндия страна для производства собственной бронетехники, они даже автотранспорт не выпускают, так что вполне можно разбить свой бронированный кулак на роты. Действенной противотанковой артиллерии у финнов тоже практически нет, так что мои КВ и новенькие Т-41, с их противоснарядной броней могут опасаться только мин и тяжелой артиллерии, которой у финнов тоже мало. Танковая рота, мотострелковая рота на БМП или БТР и приданный батальон пехоты, в основном из местных, так как приданной мне пехотной дивизии на все танковые роты не хватает. Сейчас новая тактика, мои разведгруппы, в которые временно вошли местные разведчики, просочились за линию фронта и их основная задача поиск тяжелой артиллерии и потом корректировка огня моих гаубиц по противнику. Главное не дать финнам вести заградительный огонь по моим танкам, так как от тяжелого фугаса сверху броня не спасет. Танки с самоходками двигаются в первой линии, за ними на отдалении БМП или БТР ну и приданная пехота и расстояние между ними не больше полукилометра. Танки, пользуясь тем, что броня у них способна выдержать огонь полевой финской артиллерии, неторопливо с места подавляют все огневые точки противника. Сейчас им двигаться не обязательно, зато с места точность огня намного выше. В первую очередь подавляются орудия противника, затем неторопливо всё приходит в движение, как только финны открывают огонь по приблизившейся пехоте, как тут же обнаружившие себя огневые точки подавляются огнем сразу нескольких танков и самоходок. Наша пехота при этом моментально падает в снег, перед началом наступления я специально объехал все приданные мне части и предупредил командиров, а особенно политработников, что бы они не лезли поперек батьки в пекло. Любят они с криком — За Родину, за Сталина по поводу и без бросаться в атаку, а что потом от полнокровного батальона может остаться неполная рота их как-то мало волнует. За такие фокусы пойдут под трибунал, у меня каждый боец на счету и гробить их по дурости я не позволю.

Мой штабной БТР, урча двигателем, полз по зимней дороге перемалывая своими гусеницами ледяную кашу, разбрызгивая по сторонам грязную мешанину из снега и молотого льда. Не смотря на зиму в боевой машине было тепло, летом будет хуже от жары, на солнцепеке в стальном помещении будет настоящая пустыня. А сейчас, вентилятор гнал воздух сквозь небольшой радиатор системы охлаждения двигателя, который был специально добавлен к штатной системе охлаждения и теплый воздух шел в салон, обогревая его. Не смотря на то, что сейчас меня разделяло больше двадцати лет, место я узнал сразу. Именно тут должно было расположиться садоводство Юбилейное, где моя родня через пару десятилетий получит участок и построит летний дом. Несмотря на снег, я легко узнавал ландшафт местности, он как раз практически не изменился. Скованное льдом озеро Сювеярви и песчаный отвес, а вон и луг, где мы собирали навоз после колхозных коров. Несколько совершенно заплывших прямоугольников на обратной стороне пригорка моего детства, сейчас оказались нормальными землянками. До фронта порядка десяти километров, так что тут будет мой временный НП, хотя задерживаться я не намерен. Нечего тянуть кота за хвост, сейчас определимся с обстановкой на фронте, подтянем силы дивизии и вперед, а кто не сбежит и не сдастся, будет уничтожен, МЫ ПРИШЛИ!

Артподготовки, как таковой не было, моя длинная рука начала в 9 утра отрабатывать своих финских коллег, разведгруппы с приданным им корректировщиком отработали на отлично. Позиции тяжелой финской артиллерии в течение получаса перемешивались с землёй, а после окончания артобстрела, пользуясь начавшейся паникой и неразберихой, мои орлы добивали выживших финских артиллеристов и подрывали оставшиеся целыми орудия.

Линия фронта от Финского залива до Ладожского озера была порядка 56 километров, а у меня было 27 ударных групп, по числу танковых рот, так что расстояние между ними было порядка двух километров, это если распределить их математически, чего разумеется было невозможно сделать из-за топографических условий местности. Главное, у меня вполне хватало сил, что бы наступать по всему фронту, что и произошло 3-го марта 1942-го года. В течение дня мои орлы продвинулись на 15–20 километров, нанеся противнику большой урон в живой силе, так как техники у финнов было не много. Свою тяжелую артиллерию они потеряли практически всю, что не было уничтожено при артобстреле, уничтожили мои разведчики. Через неделю мы вышли к бывшей линии Маннергейма. Во время финской войны 1939–1940 года она попортила немало крови нашим войскам, потери при её прорыве были очень большими, после Финской войны все укрепления были разрушены нашими саперами, а кое какие их части стали музейными экспонатами. Хотя даже если бы укрепления и остались бы, то взять их было бы не так и сложно. Тогда КВ-2 как раз для борьбы с финскими дотами и были созданы, для ведения стрельбы прямой наводкой. Мои СУ-122 и СУ-152 с их толстой и наклонной лобовой бронёй просто выехали бы на расстояние в километр и спокойно расстреляли их прямой наводкой. Стены бы не пробили, бетон больно толстый, а вот в амбразуры бы попали, пускай и не с первого выстрела, но при стрельбе с места это не так трудно.

— Броня крепка и танки наши быстры, и наши люди мужества полны, в строю стоят советские танкисты… — Капитан Корзун, командир танковой роты тяжелых танков негромко напевал марш советских танкистов. Два года тому назад он точно также воевал в этих местах, вот только тогда под его командой был взвод легких Т-26, которые можно было легко сжечь и из крупнокалиберного пулемета. Тот же ДШК бронебойным патроном Б-32 пробивал на 100 метрах под прямым углом 20 миллиметровую броню, а на Т-26 броня составляла всего 15 миллиметров. Вот его нынешний КВ-3 совсем другое дело, лобовая броня в 90 миллиметров, да под наклоном, да без люка механика-водителя, куда любят бить немцы, так как в лобовой броне это наиболее уязвимое место грозной боевой машины. Перед наступлением комдив собрал всех командиров, начиная с ротного, и пехотинцев тоже и дал всем такого дрозда, что мало не показалось. Особенно прошелся по политработникам, запретив им вмешиваться в дела командиров подразделений. Основной смысл речи был в том, что бы не перли напролом, заваливая противника своими телами, а максимально сберегали бойцов. Вон она пехота, осторожно пробирается вперед и при малейшем огне со стороны финнов падает в снег, а поскольку все в белых маскхалатах, то попробуй его разгляди на фоне снега, когда пехотинец зарывается в этот самый снег. Зато танкам его роты работа есть, причем не пыльная и не очень опасная. Броню танков финнам пробить нечем, а они в свою очередь с места перемешивают со снегом и землёй все обнаруженные финские огневые точки. Стоят себе спокойно в полукилометре, и считай в полигонных условиях, давят всё что видят и что шевелится. Как подавят, так пехота поднимается и не спеша, осторожно движется дальше, пока финны снова себя не обнаруживают, а потом все по новой. Как пехота вперед продвинется, так и его коробочки вперед проезжают и снова останавливаются, а чего боятся, маневрировать и двигаться надо только тогда, когда у противника есть действенные противотанковые средства или танки. А так, попадает в его танк время от времени финские гостинцы, да всё без толку, больно броня у его КВ толстая, всё рикошетит и внутри от сколов брони защита стоит, тонкие листы обычного мягкого железа. Вот всегда бы так воевать, да жаль не получится, но пока есть возможность, надо ловить момент. За час такого неспешного наступления они выбили финнов с занимаемой ими позиции, не потеряв при этом ни одной своей машины, пехота понесла потери, но совсем не серьёзные. Бойцы были откровенно рады приказу сразу падать в снег при вражеском обстреле и не геройствовали, предоставив мазуте возможность спокойно давить финнов. По не многу продвигаясь вперед, они наконец достигли финских окопов, но там остались только убитые. Финны поняв, что позиции им не удержать, просто отошли, прихватив с собой всех раненых. Время от времени они стреляли из леса по мелькавшим бойцам и получали в ответ шквал огня, к сожалению мало результативный. Всё же воевать в лесу финны умели очень хорошо, так что потери были, но несравнимые с финской войной.

Не такая большая линия фронта позволила нам не растягивать свои силы, а потому ни чего действенного противопоставить моим орлам финны не смогли. К апрелю мы вышли на линию Выборг — Приозерск, практически достигнув государственной границы СССР. Еще одно небольшое усилие, и полностью вышибив противника со своей территории, можно будет поворачивать на север, на соединение с карельским фронтом. По крайней мере, теперь Ленинград полностью перестал быть фронтовым городом, так как линия фронта отодвинулась от него более чем на 100 километров. Несмотря на все мои усилия, потери были довольно большими, причем не среди техники, а среди обычной пехоты. БМП и БТР вперед не лезли, с их достаточно тонкой броней им вполне хватило бы и немецкого дверного молотка (Pak 35/36) или наших трофейных сорокопяток, которые водились у финнов. Проблема была в том, что танки не везде могли пройти, и тогда вперед шла пехота без поддержки брони. Максимум чем мы могли им помочь, это только артиллерийской поддержкой. Радовало только одно, все части уже прошли перевооружение, и даже у водителей и ездовых не было мосинок, или Судаев (ППС-41) или светки (СВТ-40). Кроме того в каждом отделении был ручник, так что при боестолкновении финнов просто задавливали автоматическим огнем, не давая им высунутся. Мои бойцы пленных не брали, финны оказались не лучше немцев, и насмотревшись на живьем замороженных наших пленных, порой выстроенных в разные фигуры, финнов не щадили. Зверствовать не стали, просто добивали всех, и здоровых и раненых и ни какого противоречия или жалости не проявляли. Финны быстро про это узнали, но учитывая, что они сами творили с нашими пленными и мирным населением, вякать о зверствах большевиков не рискнули.

— … а вот два года тому назад мы тут столько бойцов потеряли, штурмуя эту высоту. Вот там и там стояли пулеметные колпаки, а там был артиллерийский дот. Мы тут половину полка оставили, у меня лучший друг погиб, меня кстати спас. Снаряд сразу за ним взорвался, друга сразу убило, а меня контузило и в плечо ранило. Друг как раз за мной был, вот и принял на себя почти все осколки, мне только один достался. Потом месяц в госпитале пролежал, возможно это ранение меня и спасло, как раз самые ожесточенные бои прошли. Если бы нам тогда такого командира и такую технику, то таких потерь не было. Сейчас одно удовольствие наступать, впереди танки, мы позади и под пулеметы не гонят.

— Да, повезло вам с комдивом, а у нас тут политрук был, так сам в атаки не ходил, зато бдительно следил, что бы мы все ходили. Лозунгами так и сыпал, на словах тут всё только на нем и держится, а чуть какой обстрел, так он сразу в щель ныряет и до окончания обстрела и носу из неё не показывал.

— И что с ним стало?

— Да мина прямо к нему в щель попала, не помогла ему его осторожность.

— Бывает, а у нас наоборот комдив одного такого чересчур ретивого командира чуть не пристрелил, когда он бойцов в атаку под пулеметы погнал.

Начало распутицы застало нас на границе, если раньше продвижение было довольно быстрым, то теперь, когда мы приблизились к границе, финны зарывались в землю, стараясь закрепится получше. Из-за потепления земля стала отмерзать, и рыть траншеи стало легче. На дорогах были завалы из деревьев с камнями, а последних было много, далеко ходить не надо. Если раньше многочисленные реки и озера можно было переезжать по льду, даже в начале марта, то теперь лед таял и я не рисковал выгонять на него технику. А наибольшую головную боль нам доставляли финские кукушки. Хороших стрелков у финнов хватало, а бороться с ними сложно. Специально по моему заказу нам сделали небольшую партию ПТРС. Противотанковое ружьё Симонова, в отличие от Дегтярева было самозарядным с несъемным магазином на пять патронов. Стандартное ружьё имело довольно низкую кучность на дальней дистанции и не очень хорошую точность, но для нас постарались, каждое ружьё было считай ручной сборки с максимальной точностью обработки, и их точность была намного выше. Патроны тоже были не обычные, а снайперские, для них отдельный небольшой цех сделали. Для создания полноценного снайперского патрона были необходимы исследования, и в реале такой патрон был принят на вооружение только в 1967 году. У нас на это просто не было времени, а потому просто ограничились тщательным соблюдением размеров и веса, как пули, так и порохового заряда, что позволило повысить точность выстрела. Кроме того, как только точно определились с пулей, из которой убрали стальной наконечник, так сразу по баллистическим формулам рассчитали новый шаг нарезов ствола, что в итоге значительно и повысило точность выстрела.

Начавшаяся распутица сразу поставила крест на скорость нашего наступления. Когда в снежно грязевой каше вязнет техника, особо не понаступаешь. А ведь надо еще и продовольствие, горючее и боеприпасы подвозить, вот и пришлось нам брать оперативную паузу, пока не стает основной снег и хоть немного не просохнут дороги. Это конечно неприятно, но не смертельно. Главное, на меня не давят сроки наступления, конечно залегать в спячку мне ни кто не даст, но и требовать к определенной дате успеха тоже не будут. Примерно на месяц придется остановиться, финны конечно тоже не будут терять это время зря, превратившись в бешенных кротов. Уже сейчас по показаниям разведки они развили бурные фортификационные работы, но всё равно это их не спасет. Опыт преодоления укрепленных полос у нас уже есть, техника для этого тоже, причем на данное время одна из лучшей в мире. Война войной, а обед по расписанию, сами бойцы были только рады внезапному затишью. Но есть и обратная сторона медали всему, за это время мы подвезли боеприпасы, причем их образовалось довольно много, поэтому можно было особо не экономить.

Основной снег сошел и хотя дороги еще не просохли, но двигаться по ним можно было вполне сносно, а значит наше наступление пошло дальше. Все усилия финнов по постройке укрепрайона пошли прахом. За предоставленное им время построить бетонные укрепления было просто не возможно, а полевые мы сносили на раз. Одно точного выстрела СУ-122 или СУ-152 хватало для того, что бы разнести любой ДЗОТ противника. Техника выходила на дистанцию прямого выстрела и сметала со своего пути все препятствия, после чего пехота зачищала финские окопы от их бывших владельцев. На то, что бы пройти примерно 100 километров вдоль Ладожского озера по наступившей распутице потребовалось десять дней, то есть по 10 километров в день. При этом левый фланг моих наступающих войск был открыт для контрударов финнов и они этим не преминули воспользоваться. Правда успехов в этом они не достигли. Следовавшие во втором эшелоне за нами бойцы Ленинградского фронта сразу же начинали зарываться в землю, спешно строя оборонительные позиции. Осознавая опасность фланговых прорывов пришлось один полк Т-41 разбить на роты, придать им по пехотной роте и создать из них мобильные группы, которые должны были парировать все попытки немецко-финских войск нанесения фланговых ударов по освобожденной от них территории. И да, среди финских войск нам попадались и немецкие части, правда очень не много, но все же. С ними также разговор был коротким, кого не уничтожали в бою, того потом зачищали после боя, пленных по прежнему не брали. Мне даже пришлось запросить у командования подкрепления, но не для себя самого, мне и моих сил вполне хватало. Отбитые территории надо было защищать, войск Ленинградского фронта на это не хватало, вот и пришлось просить. Кстати ситуация на фронте сложилась довольно интересная. Ленинградская область была практически полностью освобождена от финнов, только на Востоке области, её небольшая часть еще была оккупирована противником. Главное же, между Ладожским и Онежским озером была довольно крупная финская группировка, которую можно было окружить и полностью уничтожить. То, что я смогу без особых проблем совершить рейд от Ладожского озера до Петрозаводска, я не сомневался. Проломлюсь, как лось через кустарник, остановить меня финнам просто нечем, а вот что делать дальше? Проложенный мной коридор надо чем-то заполнить, причем оборонять с обеих сторон, а на это нужны силы. Вот это я высказал в разговоре с начальством, пускай думают, свой минимум я выполнил, теперь без одобрения свыше дальше действовать нельзя.

На очередном совещании ГКО был поднят вопрос о Ладожско-Онежской операции. Успешные действия дивизии Волкова предоставили прекрасную возможность не только освободить значительную часть оккупированной территории, но и с одной стороны нанести противнику огромный урон, а с другой обкатать свои войска в наступлении. Сталин уже знал о Харьковской катастрофе 1942 года в мире потомков, вернее в их истории. Повторять те ошибки он не хотел, но ведь можно совершить и новые. Перевооружение войск идет полным ходом, но на это надо еще минимум год, тогда из-за отступления пришлось срочно эвакуировать Сталинградский танковый завод, сейчас он работает во всю, а еще на полную мощь заработал Ленинградский Кировский завод и завод номер 174, он же Завод Ворошилова. Новая техника уже поступает в войска, но её пока мало, да и освоить её надо, подготовка экипажа тоже не последнее дело. Финны это не немцы, хотя и там есть несколько немецких дивизий, но они погоду не сделают. К тому же они в основном сосредоточены на севере, танковых войск практически нет, а еще имеющиеся танки легкие, максимум немного средних. Новая успешная операция не помешает, к тому же выведя Финляндию из войны можно освободить значительные силы для использования на других направлениях. Волков пока еще ни разу не подвел, конечно его нынешний уровень это комдив, но справляется он очень хорошо и как тактик неплох. Пожалуй стоит направить к нему несколько пехотных дивизий, которые и займут пробитый им коридор, а потом помогут ему уничтожить окруженные части противника.

Уже через неделю ко мне пошло подкрепление, я в это время приводил свою технику в порядок. Всё же нынешние двигатели еще не только слабые, но и недолговечные, приходится их постоянно ремонтировать. От Сортавалы до Петрозаводска порядка 250 километров и это расстояние мы прошли за две недели. Могли бы в принципе и быстрей, но с одной стороны спешить особо некуда, а с другой меня сдерживало отставание пехоты, которая занимала пробитый нами коридор. Кстати свой полк, который пришлось оставить в Ленинградской области я забрал, его сменил подошедший полк старых Т-34, но и этого в принципе было достаточно. Сейчас бойцы мобильных групп делали тоже самое, только в пробитом коридоре. Сам Петрозаводск пришлось брать больше недели. С одной стороны берегли бойцов, а с другой не хотелось превращать город в руины. Тогда же столкнулись и с финскими концлагерями. Если до этого только мои бойцы не брали пленных, то теперь и приданная нам пехота перестала это делать, так что окруженная финская группировка была обречена. 21 апреля началось общее наступление, с юга наступали части Волховского фронта, а с Севера моя дивизия и приданные нам части. Если учесть, что своих танков у финнов не было, а также действенной противотанковой артиллерии, то мои коробочки выступали одновременно и щитом и тараном. Скорость наступления была небольшой, километров 10–15 в день, зато и потери среди пехоты и легкой бронетехники были приемлемыми. Обычно КВ и Т-41 шли чуть впереди пехоты, как только финны открывали огонь, пехота залегала, а танки и приданные им самоходки превращали выявленные огневые точки в лунный пейзаж. Было бы конечно хорошо перед этим еще и из «Дождя» обрабатывать позиции противника, но приходилось экономить ракеты. Легкая бронетехника держалась позади и обрушивала шквальный огонь на любой чих. Пригибаясь к земле и используя любые складки местности как укрытие, пехотинцы осторожно двигались вперед. Вот и финские окопы, в них остались только труппы солдат противника и немногочисленные тяжелые раненые. Легкораненых отступающие финны забрали с собой. Вот раздаются короткие очереди ППС, это бойцы добивают раненых финнов и проводят контроль, получить очередь в спину и гранату ни кто не хочет. Настроение среди бойцов и командиров хорошее, после череды отступлений и поражений, наконец настал праздник и на нашей улице. Теперь уже противника давят всем возможным и он превратился в мальчика для битья, когда все преимущество на твоей стороне и ты им во всю пользуешься. Зная, что в плен их не берут, финны сопротивлялись отчаянно, но 25 апреля в районе поселка Пай мои бойцы соединились с войсками Волховского фронта. В течение следующих двух суток остатки финских войск были окончательно уничтожены. Группы фронтовой разведки и спецкоманды НКВД при поддержки пехотных частей приступили к прочесыванию местности в поисках уцелевших солдат противника. Мои бойцы получили два дня на отдых, после чего были передислоцированы к Петрозаводску и уже оттуда вдоль берега Онежского озера ударили на Север и 3 мая 1942 года соединились с войсками Карельского фронта генерал-полковника Фролова. Вторая фаза операции была выполнена с минимальными потерями, хотя и пришлось потерять почти месяц времени из-за весенней распутицы. Задача минимум была выполнена, линия фронта от Ленинграда отодвинута, фронты соединены, Ладожское озеро, как и Онежское снова стали только нашими. Теперь наступала третья фаза операции — вывод Финляндии из войны.

Президент Финляндии Ристо Рюти был в плохом настроении, так хорошо начавшаяся война с СССР пошла совсем не так, как хотелось бы. Первоначальные успехи финской армии, которая не только вернула себе потерянные в зимней компании 1940 года земли, но и захватила новые, закончились. Русские не только выдержали удар, но и сами сейчас перешли в наступление. Они вышли на линию новой границы от Финского залива до Ладожского озера и дальше до Петрозаводска, при этом окружив и полностью уничтожив противостоявшие им финские части. В общей сложности за неполный год войны Финляндия уже потеряла более 150 тысяч солдат только убитыми, что для страны всё население которой составляет 3 миллиона 700 тысяч человек очень существенно, особенно учитывая то, что это были мужчины самого детородного и трудоспособного возраста. Русские перестали брать пленных, всех уничтожают, что грозит полным уничтожением всего дееспособного населения страны. Вся надежда оставалась только на линию Салпа, которая хотя и не была закончена полностью, но уже была серьёзным препятствием на пути советских войск.

(Ли́ния Са́лпа (финн. salpa — «затвор» или «засов») — череда фортификационных заграждений длиной 1200 км от Финского залива до Петсамо на территории Финляндии. Линия была построена в 1941 году после «Зимней войны» для защиты от вероятного нападения со стороны Советского Союза. В боевых действиях линия не участвовала. Возведение линии началось осенью 1940 года сначала силами добровольцев, затем мобилизованных из числа лиц, непригодных к несению военной службы. Наибольшее количество работающих на проекте приходилось на весну 1941 года (около 35 тысяч). С началом Советско-финской войны 1941–1944 года работы на линии были остановлены, вооружение снято с ДОТов и ДЗОТов и послано на фронт. В начале 1944 года работы были возобновлены и продолжались до конца войны с СССР (4 сентября 1944 года). Линия была укреплена значительно сильнее, чем «линии Маннергейма». Было построено 728 бетонных сооружений, 225 км противотанковых надолбов, около 130 км противотанковых рвов, 350 км различных траншей, 3000 ДЗОТов, 254 шарообразных бункеров. Также имелось 315 км заграждений колючей проволоки. Большинство этих фортификационных построек расположено на участке между Финским заливом и озером Кивиярви. Из-за недостатка артиллерии финны использовали старинные 9- дюймовые мортиры из батарей береговой артиллерии. Советское наступление 1944 года в реальной истории не достигло Линии Салпа, поэтому она не участвовала в боевых действиях.)

Хотя большая часть фортификационных сооружений была уже построена, но вот с их оснащением и вооружением были серьёзные проблемы. Собственного производства вооружения, кроме легкого стрелкового в Финляндии не было, всё имевшееся тяжелое вооружение было или оставшееся от Российской Империи или закупленное за границей, плюс некоторая часть была захвачена финской армией сначала в ходе войны 1939–1940 годов, а затем в летней компании 1941 года у Красной Армии. Поставок от Германии можно было не ожидать, им самим не хватало современных орудий и они также вовсю использовали трофейные пушки. Немного снизить дефицит орудий могла Швеция. Ещё в 1939 году у фирмы Бофорс были закуплены 12 полевых орудий калибра 105 миллиметров м34 (В Шведской армии они прослужили до 80-х годов). Тогда правда шведы успели поставить только 4 орудия, которые довольно быстро были выведены из строя, последовавшая после этого проверка показала, что причиной поломки стало использование неправильного пороха. Сейчас срочно был оформлен новый заказ на поставки этих орудий для вооружений артиллерийских ДОТов, но в наличии имелось только 16 орудий. Сейчас срочно из действующих частей отзывалась артиллерия и в спешном порядке устанавливалась в укрепрайоне, но всё равно с этим не успевали, слишком стремительным и мощным было русское наступление.

— Ну вот и приплыли, теперь похоже снова застрянем, а командиры будут нашими лбами финскую оборону прорывать.

Старшина Лукин осматривал в бинокль открывшуюся ему картину. Вдали виднелась громада артиллерийского ДОТа и рядом несколько пулеметных. Перед ними был противотанковый ров, а перед рвом были еще и противотанковые надолбы с колючей проволокой против пехоты. Лукин уже в финскую войну был разведчиком, а сейчас дослужился уже до командира взвода. В обще-то должность была командирская, на неё полагался младший лейтенант или лейтенант, но некомплект командного состава был довольно большим. Особенно опытных командиров, а не вчерашних курсантов, особенно после военных краткосрочных курсов. Всё это Лукин говорил про себя, еще не хватало, что бы его слова дошли до особиста. Весь остаток дня и весь следующий прибывали части, а через день была атака.