На сборы приятель Жозефа выделил мне всего пару часов, за которые мне предстояло убедить знакомого мастера встать пораньше ради солидного вознаграждения за срочную смену замка, написать для родителей подробное сочинение о том, зачем я сломала предыдущий (а заодно, чтобы их порадовать, и о том, как я провела лето), и договориться с соседкой о передаче нового ключа. Учитывая всё это, совсем не удивительно, что на встречу я сильно опоздала даже по меркам либерального арабского этикета, позволяющего, "если бог того пожелает", задержаться почти на час. В глубине души я надеялась, что провожатый махнёт на меня рукой и уедет один, так что, не заметив его в условленном месте, я уж было обрадовалась, но…

— Эй ты! — Тяжёлая рука с размаху опустилась мне на плечо, едва не сбив с ног.

Не удивительно, что я его не узнала. В бейсболке и тёмных очках друг Жозефа походил на что-то среднее между вышедшим на дело уголовником и шифрующейся от репортёров знаменитостью.

— Простите за опоздание, — сконфузилась я.

— Без вещей? — проигнорировав мои извинения, спросил провожатый.

— Как видите.

— Понесёшь чемоданы. — Он снял очки и махнул ими на два огромных баула позади себя.

Я не стала возражать: вот надорвусь сейчас ему назло, и пускай едет один. С видом ведомой на съедение дракону младой жертвенной девы, я подошла к поклаже и, ухватившись сразу за оба чемодана, рывком попыталась их поднять. Баулы даже не шелохнулись. Повторив сей манёвр ещё пару раз с тем же результатом, я многозначительно воззрилась на своего мучителя. Тот, демонстративно закатив глаза, навесил на меня свою ручную кладь (судя по ощущениям, там было как минимум три подарочных набора гирь), и занялся чемоданами сам. Выразительно поглядывая на меня, приятель Жозефа медленно, словно фокусник, перед началом номера демонстрирующий зрителям предмет, над которым будет совершаться манипуляция, взмахнул руками, указывая на багаж. Убедившись, что внимание зрителя, то бишь моё, в его распоряжении, он положил ладони на чемоданы и резким движением выдвинул из каждого по длинной ручке. Я, поддавшись настроению, едва не зааплодировала, но "фокусник" всем своим раздражённым видом дал понять, что представление окончено и, больше не обращая на меня ровным счётом никакого внимания, покатил багаж к платформе. Задыхаясь от тяжести и досады, я на полусогнутых дрожащих ногах засеменила следом. До нашего купе мне удалось доковылять исключительно благодаря силе воли, потому как всё остальное было сломлено под весом сумки с гирями.

— Кажется у меня грыжа, — рухнув на полку, простонала я.

Провожатый звучно выдохнул, демонстрируя дурное расположение духа, и погрузился в чтение газеты.

— Хоть бы спасибо сказал, — не смогла сдержать возмущения я.

— За что?

— За то, что я чуть не надорвалась, пока твою сумку тащила!

— Ты считаешь, я должен благодарить тебя за слабую физическую подготовку?

— А ты считаешь, что благодарить вообще не нужно?

— За добровольную дружескую помощь — нет.

— Дружескую? С каких это пор мы друзья? Я даже имени твоего не знаю!

— Ямато.

— Что? — не уловила чуждый уху набор звуков я.

Он посмотрел на меня со смесью сочувствия и отвращения, и ещё раз чётко, по слогам произнёс:

— Я-ма-да Я-ма-то. Ямада — фа-ми-ли-я, Ямато — и-мя. Яс-но?

Его слова прозвучали так обидно, что я не удержалась от ответной шпильки:

— Странное имечко.

— В Японии оно обычней некуда.

— Ты ещё и японец? — Я широко распахнула глаза, дивясь, до чего же мне везёт на иностранцев.

— Формально, уже нет.

— То есть?

— Умри в догадках.

— Ну, и ладно. Было бы чем голову забивать.

Разговор прервался, и до конца поездки никто из нас не проронил больше ни слова.

Едва поезд остановился, я выскочила из вагона и быстрым, пружинящим шагом двинулась к тётиному дому, ни разу не обернувшись на брошенного попутчика. Погода опять испортилась: на этот раз в лицо мне дул шквальный ветер, а на макушку сыпались мелкие горошины града. Впрочем, по сравнению с бурей, бушевавшей в моей душе, ураган казался прохладным, лёгким бризом, шаловливо расплескивающим брызги океана. Надоело, всё надоело! Надоели эти непонятные разъезды, надоели новые знакомства, не несущие ничего хорошего, надоело постоянно находиться в страхе перед тем, чего, по логике вещей, вообще не должно существовать в природе.

Плохое настроение, однако, улетучилось, стоило мне принять ванну. Горячая вода успокоила мои расшалившиеся нервы, и, когда внизу хлопнула дверь, а затем раздался весёлый женский голос, возвещавший о возвращении тёти, я в самом прекрасном расположении духа поспешила в прихожую, готовая упасть в объятия родственницы и поведать, как мне её не хватало. Желание это, увы, так и осталось неисполненным. Тётя была не одна. Рядом с ней, опершись на один из своих необъятных чемоданов, стоял приятель Жозефа… Ямато. Задохнувшись от возмущения, я собралась обрушить на незваного гостя ушат праведного гнева, но тётя опередила меня.

— Анечка, и не стыдно тебе бросать жениха мокнуть под дождём?

Открытый для словоизлияния рот так и остался незакрытым.

— Я понимаю, поссорились. Дело молодое, с кем не бывает? Но оставлять человека в незнакомом месте, да ещё в такую погоду… Не ожидала от тебя, право не ожидала. Разочаровала ты меня, девочка моя.

— Чего? — только и сумела протянуть я, переводя ошарашенный взгляд с тёти на друга Жозефа и обратно. Не похоже было, чтобы меня разыгрывали.

— Ну, полноте вам обоим. — Тётя приобняла нас с "женихом" и легонько подтолкнула к лестнице. — Ступайте наверх и помиритесь, а я пока комнату приготовлю.

— Чего? Чего?! Чего?!! — только и успевала, как заводная кукла, повторять я, пока Ямато настойчиво увлекал меня за собой.

Вывернуться удалось только, когда мы оказались за плотно закрытыми дверями моей спальни.

— Что здесь происходит? — потирая едва не вывихнутое запястье, потребовала объяснений я.

— Ничего особенного. — Ямато бесцеремонно уселся на мою кровать. — Просто твоя тётя почему-то решила, что я твой жених, а я не счёл нужным её переубеждать. Так что с этого момента мы будем жить вместе.

— С какой стати?

— Снимать жильё слишком накладно.

— Ну так проваливай в шикарный особняк своего дружка-кровососа и его чокнутого папаши-писателя.

— Интересное предложение, — усмехнулся Ямато. — Но у меня в этой дыре нет дружка с шикарным особняком, тем более кровососа.

— Ты прекрасно понимаешь, о ком я говорю! — вновь ощутив прилив ярости, процедила я.

— Естественно. Имеется в виду некий вамперлен Жозеф, с которым, как я уже сказал, и теперь ещё раз повторяю для особо одарённых, я не знаком.

— Опять врёшь?

— Отнюдь. Никогда не вру, только не договариваю временами.

— Но ты же сам сказал, что Жозеф твой друг!

— Ошибаешься, это сказала ты. Я лишь предположил, что у нас есть общие знакомые.

Я по-прежнему пребывала в уверенности, что Ямато бесстыдно врёт, однако какая-то часть сознания, порывшись в памяти и не отыскав там необходимых для подтверждения собственной правоты ниточек, начала бить тревогу.

— И кто же? — сбитая я толку, взволнованно спросила я.

— Некто, представившийся Евгенией. Она почла за честь выложить Атроксу твоё имя и адрес. — Так ты — Атрокс?

Я застыла в изумлении. Сцена, развернувшаяся намедни между мной и предполагаемым грабителем, в малейших подробностях пронеслась перед глазами. Ямато не врал. Он не сказал ни единого слова, которое можно было бы назвать ложью, я всё предположила и выболтала сама.

— Не совсем, — тем временем продолжал собеседник, явно довольный произведённым эффектом. — Atrox U — вымышленный персонаж. Мои сокурсники придумали "человека-энциклопедию", чтобы подурачиться, но он быстро набрал популярность в сети, так что теперь это вполне реальная справочная служба, в которой подрабатывает половина нашего универа.

— И ты тоже? — робко предположила я.

— Как ты догадалась?

Я пропустила издёвку мимо ушей.

— А домой ко мне зачем вломился?

— Не вломился, а пришёл узнать, почему кто-то заинтересовался особо опасным видом нежити, который даже опытные аномалисты предпочитают обходить стороной.

— Ладно, допустим так. Но зачем ты меня потащил в Крутой Куяш?

— Уже месяц ищу интересную тему для диссертации по фольклористике, а тут ты со своими болотными упырями и скудным интеллектом. Всё так хорошо сложилось, что грех было не воспользоваться.

— Получается, ты аспирант-фольклорист, который приехал в Крутой Куяш, чтобы написать диссертацию о вамперленах? — Браво! Очень точно уловила главную мысль.

Я сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться и оценить ситуацию, в которую попала, прежде чем случайными (или, вернее, хитро выуженными из меня) словами ещё больше её усугублю. Итак, что мы имеем? Жозеф думает, что я благополучно скрылась в городе, но я не только не в городе, но и не скрылась. Село маленькое, поэтому так или иначе он скоро узнает, что я вернулась. Самый разумный вариант — найти его первой и всё объяснить. Но есть одна помеха, с которой я совершенно не имею представления, как бороться — аспирант-фольклорист, по ошибке натравленный мной на незадачливый фольклорный элемент.

Ямато склонил голову набок и широко вытаращил глаза. На мгновение мне показалось, будто он может читать мысли и сейчас знает, что я думаю о нём, но он всего лишь спародировал позу, которую я сама неосознанно приняла. Это, я встрепенулась, отвела глаза и, почувствовав себя крайне глупо, покраснела.

— Только не говори, что я тебе нравлюсь, — превратно истолковал моё зардевшееся лицо аспирант.

— Идиот! Я думала о серьёзных вещах. Нужен ты мне!

— О каких таких вещах?

Отмахнувшись от гласа совести тем, что Ямато знает уже достаточно, а коль помирать — так с музыкой, я кратко, но обстоятельно поведала ему о своих злоключениях. Фольклорист оказался на удивление благодарным слушателем. Я видела, что в некоторых местах он с трудом сдерживает улыбку (случись всё это не со мной, сама бы посмеялась), но, тем не менее, он не отпустил ни единой язвительной шуточки в мой адрес.

— Значит, рядом с селом находится озеро-прародитель, — задумчиво проговорил аспирант, когда я закончила рассказ.

— Знаешь что это такое? — осмелела я, почувствовав, что собеседник слишком поглощён услышанным, чтобы вновь превратить наш разговор в пародию третьесортного ток-шоу, где два разочаровавшихся в жизни неудачника уныло гнобят друг друга.

— В фольклористике прародителями называют водоёмы, в которых формируются высшие водные духи.

— Водные духи?.. Это те, о которых ты упоминал в письме? Которые, якобы, обитают в болотах с вамперленами?

— Нет, те — низшие. И они не обитают в болотах с вамперленами, а превращают в них людей.

— Зачем?

— Болотные духи питаются человеческим страхом, но сами не могут покинуть водоём, потому заманивают в него людей и превращают в свои живые отростки. А уже с их помощью добывают пищу. Вообще, после превращения упыри лишаются воли, становятся похожи на дистанционно управляемых роботов. Но, если болотный дух слишком слаб, трансформация может выйти неполной, и тогда на свет появляются недолюди, вроде твоих кровососущих знакомых. Такие существа с лёгкостью "отпочковываются" от создателей и начинают жить собственной жизнью. Их тела изменены не до конца, поэтому они не могут питаться страхом, как полноценные упыри, хотя и способны вызывать его у людей. Но и нормальную пищу они принимать уже не могут, усваивают только вещества, содержащиеся в человеческой крови.

— Животную тоже могут пить, — с видом знатока добавила я.

— А вот об этом официальных данных пока нет. — Аспирант довольно ухмыльнулся. — Вообще, тут, конечно, поле непаханое: не только кандидатскую, докторскую защитить можно.

— А высшие духи чем от низших отличаются? — нетерпеливо продолжила расспрос я.

— Гораздо более сильные… — Фольклорист замялся. — Могут покидать пределы своего водоёма… — Опять пауза. — Вообще, высшие водные духи — исчезающий вид. На их изучение нужна специальная лицензия. У меня её пока нет.

— То есть, ты ничего не знаешь? — злорадно подытожила я.

— Если бы ты упомянула об озере-прародителе раньше, я бы покопался в архивах своей наставницы. Она специализировалась на изучении стихийных духов.

— Ну так позвони ей. Мобильные телефоны здесь не ловят, а вот со стационарными всё в порядке.

— Боюсь, чтобы ей "дозвониться", нужен не телефон, а хороший медиум…

— Она что…того?

— Скорее всего. Позапрошлым летом её исследовательская группа пропала без вести. Тела так и не нашли, но учитывая особенности некоторых существ, с которыми нам приходится иметь дело, от них могло попросту ничего не остаться.

— Жуть какая. — Я поёжилась.

— Специфика работы, — пожал плечами аспирант. — Зависимость между квалификацией исследователя и продолжительностью его жизни в нашей профессии обратно пропорциональная. Те, кого это не устраивает, отсеиваются ещё на первом курсе.

Я непроизвольно поморщилась: жизнь — самое ценное, что есть у человека. Как кто-то может добровольно обменять это сокровище на порцию сомнительных приключений?

Углубиться в размышления о смысле бытия мне помешала заглянувшая в комнату тётя. Окинув нас любопытным взглядом и проигнорировав мою угрюмую физиономию, она расплылась в хитрой улыбке:

— Воркуйте, голубки, воркуйте, тётя вам перекусить оставит и сразу уйдёт. — Передавая поднос сидящему на кровати Ямато, родственница нагнулась к самому его уху и заговорщически прошептала: — Вещи твои я в соседнюю комнату отнесла, но, если хочешь, можешь здесь остаться. Кровать правда для двоих слишком узкая, но ничего, что-нибудь придумаем.

— Нет, спасибо, всё нормально. — Аспирант покосился на меня и чуть заметно дёрнул губами, как если бы увидел что-то неприятное.

— Ну тогда ладно. — Лукаво подмигнув нам, тётя ретировалась.

— Кстати, имей в виду, с этого момента мы официально обручены, — едва мы снова остались одни заявил Ямато тоном, не терпящим возражений.

— Это ещё с какой стати? — возмутилась я.

— С той, что я никогда не вру, а выкручиваться каждый раз, не прибегая к обману, слишком утомительно.

— Скажите, пожалуйста! — Уперев руки в боки, я грозно нависла над нахальным гостем. — А то, что "невеста" против, никого не волнует?

— Ты видишь здесь кого-то, кроме меня? — Ямато с притворным изумлением вздёрнул левую бровь. — Наша помолвка будет расторгнута, как только я соберу достаточно материала для диссертации, и раз уж ты согласилась помогать — это в твоих интересах.

— Когда это я согласилась тебе помогать? — опешила я.

— Будешь помогать в обмен на то, что я не выдам тебя твоему дружку-кровососу и его чокнутому папаше-писателю. Сомневаюсь, что они очень обрадуются, узнав, что ты проговорилась.

Я открыла рот, дабы ответить, но не нашла что. Это был гнусный и подлый шантаж, которому мне, увы, оказалось нечего противопоставить. Ямато с надменным довольством наблюдал, как я, уподобившись выброшенной на берег рыбе, бессильно глотаю ртом воздух.

— Вы…вы не джентльмен! — наконец, чтобы хоть что-то сказать, выпалила я любимую фразу героини последнего прочитанного мной романа. Получилось глупо и не к месту. Впрочем, хоть какой-то эффект мои слова возымели — "неджентльмен" оторопел. Правда, всего на мгновенье.

— Миледи, — губы Ямато искривила и без того редко исчезавшая с них насмешливая полуулыбка, — учитывая то, что я родом из Японии, вам следовало бы напомнить мне о чести самурая. Впрочем, как вы уже, наверное, заметили, её у меня тоже нет.

— Как и совести, — подвела итог я.

Несостоявшийся самурай равнодушно пожал плечами.

— Учти, — перешла от обвинения к угрозам я, — если Николя попытается меня убить, я без колебаний сдам ему и тебя.

— По имеющейся статистике, от нежелательных свидетелей вамперлены всегда избавляются сразу. Их сила основана на зрительном контакте и может использоваться почти в любых условиях. То, что твой писатель ей не воспользовался, говорит о том, что он либо не хотел тебя убивать, либо такой силы не имеет вовсе. В любом случае, не переживай. Раз уж мы обручились, — я попыталась опротестовать сие заявление, но мне бесцеремонно заткнули рот подхваченной с подноса булочкой, — твою безопасность я беру на себя. Всем своим друзьям, болотным в том числе, расскажешь, что изначально приехала одна, потому что я гостил у родителей в Японии. Планировалось, что я останусь там до конца лета, но мне было так тоскливо без дорогой невесты, что я вернулся раньше срока. Мы случайно встретились на вокзале и после нескольких дней в городе решили вместе поехать в Крутой Куяш.

— Зачем?

— Твои родители против помолвки, а денег на отдельное жильё нет. Ещё вопросы?

Вопрос у меня имелся только один: "Как тебя, подлеца такого, земля носит?", но озвучить его я не рискнула.

— Тогда спрошу я. — Аспирант воспринял моё молчание как знак согласия. — Кто и зачем взломал твою квартиру?

— Издеваешься? Или надеешься, что я тебе спасибо скажу за сей акт вандализма?

— Не хочу тебя разочаровывать, но кто-то сделал это до меня.

— И кто же?

— Это я как раз у тебя и спрашиваю.

Я задумалась. На ум приходил только Жозеф, но моего городского адреса не знала даже тётя, так что я отвергла данную версию.

— Скорее всего, до тебя у нас побывал настоящий вор, — отчаявшись додуматься до чего-то более вразумительного, пожала плечами я.

— И что же он украл?

Я, как не силилась, не смогла припомнить ни единой пропавшей ценности.

— Дверной замок?

— А может твои мозги? — сочувственно предположил аспирант.

Я пропустила шпильку мимо ушей, продолжая гадать, кому, кроме Жозефа и воров, могло понадобиться вламываться ко мне домой? Мике? Сдаётся мне, умалишённой бы не продали билет на поезд. Кому-то из знакомых? Вроде, с медвежатниками никогда не водилась…

— Хватит зависать. — Фольклорист помахал рукой перед моим лицом.

— Я думаю.

— Думай, пожалуйста, вслух, а то со стороны твой мыслительный процесс выглядит жутковато.

— За собой следи! — разозлилась я и, не в силах больше выносить общества самопровозглашённого лжежениха, направилась к выходу.

— Ты куда? — всполошился Ямато.

— Свежим воздухом подышать, — хмуро пробормотала я. — Голова от тебя разболелась.

— Отлично. — Аспирант поднялся с кровати. — Заодно покажешь, что у вас тут где.

— Ну-ну. — Я растянула губы в самой доброжелательной улыбке, на какую была способна, и прежде, чем новый знакомый успел сообразить, что к чему, кинулась наутёк. Сей детской выходкой я надеялась хоть как-то отстоять свою свободу. Но вот чего я не ожидала, так это того, что Ямато бросится вдогонку.

По лестнице мы скатились вместе, толкаясь и обгоняя друг друга. На последней ступеньке мне удалось повалить фольклориста, и, перепрыгнув через него, вырваться вперёд. Но торжество оказалось недолгим — спустя мгновение стальная клешня сомкнулась на моей лодыжке, и я, трагично взмахнув руками, как умирающий лебедь крыльями, растянулась на полу.

— А вот и они, — раздался над головой весёлый голос тёти. — Ну, баловники, право, как дети малые.

Это замечание вывело меня из себя: бедной племянницей, которая теперь вся в синяках, какой-то мерзкий тип пол протирает, а она считает это милой забавой. По-моему, даже повесь меня Ямато на ближайшем дереве, тётя сочтёт это невинным баловством влюблённых и предложит поводить вокруг задыхающейся племяшки хоровод.

Раздосадованная собственными мыслями, я со всей силы лягнула преследователя свободной ногой. Удар получился таким смачным, что страусы бы померли от зависти. Сзади послышался сдавленный стон, и моя лодыжка оказалась на свободе.

Бросив на схватившегося за плечо аспиранта победный взгляд, я поднялась с пола.

— Наигрались? Ну что ты с ними будешь делать — молодёжь. Вы уж простите, что мы вас там встречаем. — Родственница с укором посмотрела на меня. — Анечка, а ну-ка быстро проводи гостя в свою комнату. Чай я сейчас принесу.

Я повернулась к тёте, желая понять, о каком госте она говорит, и замерла в немом ужасе. В дверях стоял Жозеф, и поражён он был не меньше моего.