§ 1. Упоминания о народе рос в священных книгах

Священные книги, как правило, принято привлекать в качестве источников при изучении истории религий. Однако в них содержатся не только религиозные учения, но и огромные знания, накопленные человечеством, о мироздании, об истории племен, народов, государств. Человечество всегда заботилось о своих потомках. Интересная, многогранная, насыщенная важными событиями жизнь не должна была исчезнуть из памяти вместе со стремительным бегом времени. Уже в глубокой древности сознание людей беспокоила мысль о необходимости передать в будущее накопленный опыт, осведомить последующие поколения о главных событиях прошлого. И историческая наука не вправе эти знания игнорировать. Правда, довольно часто они бывают завуалированы, как бы покрыты пеленой веков и даже тысячелетий, и требуется большая, кропотливая работа по их реставрации, по извлечению отдельных крупинок, которые для историка могут оказаться воистину драгоценными. Такими драгоценными крупинками, в частности, являются и отдельные упоминания о народе Рос в Библии и Коране.

Библия является воистину неисчерпаемой сокровищницей древнейших знаний. Высокую ценность Библии как исторического источника признавали многие виднейшие зарубежные и отечественные исследователи. Академик Б.А. Тураев, например, отмечал, что ее авторы были «настоящими представителями господствовавшей в их время культуры».

Большой интерес представляет родословие трех сыновей Ноя: Сима, Хама и Иафета, – то есть перечень главных родов послепотопного человечества, известный под названием «этнографической таблицы» или «таблицы народов», так как имеет своей целью выяснение происхождения и расселения первобытного человечества по разным странам древнего мира. Эта таблица содержится в Х (и отчасти в ХI) главе Книги Бытия и, по характеристике одного из комментаторов Библии А.И. Покровского, «составляет один из важнейших памятников не только специально-библейской, но и всемирной истории человечества». Известный французский ориенталист Франсуа Ленорман называет ее документом «наиболее драгоценной и полной истории расселения народов в древнем мире» и говорит, что «подлинность ее удивительно подтверждает сравнительное языкознание и физиологическое исследование различных наций». Однако, чтобы правильно судить о библейской этнографии и не предъявлять к ней необоснованных требований, не соответствующих ее задачам и особенностям эпохи, следует иметь в виду некоторые ее особенности. Генеалогические таблицы у народов Древнего Востока были самым важным и широко распространенным явлением; они тщательно сохранялись, передавались из рода в род, из поколения в поколение, позволяя удерживать в памяти историческое прошлое. Но по самому характеру подобных памятников они никогда не отличались особенной полнотой и подробностью, а сохраняли в самой сжатой форме лишь самое знаменательное и важное. Поэтому в библейской «таблице народов», являющейся, несомненно, памятником глубокой древности, восходящим к эпохе праотцов, не следует искать полного перечня всех родов и этнических групп, а нужно видеть исчисление только того, что с точки зрения семитов заслуживало упоминания и сохранения в традиции. В ней одни народы имеют очень подробную генеалогию, другие лишь называются, третьи не упоминаются вообще. Во-первых, в эпоху библейских праотцев существовали далеко не все из ныне известных народов; во-вторых, из уже существовавших далеко не все заслуживали упоминания. Внимательный анализ библейской генеалогии позволяет утверждать, что в ветхозаветные времена предки русского народа не только уже были известны семитам, но и были названы в одном ряду с другими древнейшими народами. Чтобы найти их в этнографической таблице Книги Бытия, следует иметь в виду еще одну особенность древневосточных генеалогий: иногда в них по именам перечисляются отдельные индивидуальные личности, иногда даются имена целых расовых групп, иногда тот или иной народ называется именем страны, в которой он поселился. В библейской этнографической таблице встречаются все эти три приема, и задача состоит именно в том, чтобы правильно определить тот смысл, в котором употреблено то или иное собственное имя или генеалогический термин, и не считать собственное заблуждение или смешение понятий невежеством или наивностью бытописателя.

Итак, Х глава Книги Бытия, начиная «таблицу народов», повествует: «Вот родословие сынов Ноевых: Сима, Хама и Иафета. После потопа родились у них дети. Сыны Иафета: Гомер, Магог, Мадай, Иаван, θувал, Мешех и θирас. Сыны Гомера: Аскеназ, Рифат и θогарма. Сыны Иавана: Елиса, θарсис, Киттим и Доданим. От сих населились острова народов в землях их, каждый по языку своему, по племенам своим, в народах своих». Продолжает эту таблицу родословие сынов Хама и Сима, которое, впрочем, уже никак не связано с задачей настоящего исследования.

Большинство экзегетов, историков и этнографов считают, что под словом «сыны» ветхозаветной этнографической таблицы подразумеваются «потомки-племена». Правда, одни исследователи под именами Сим (Шим, Шем), Хам и Иафет понимают расы: оливковую, черную и белую; другие усматривают в них связь с ориентацией по частям света: средняя часть, южная и северная; третьи склонны искать в этих именах географический смысл и пытаются, пользуясь указаниями древнееврейских сказаний, найти ту местность, где должны были жить люди тотчас после потопа.

Обращает на себя внимание то, как в Библии определяется место потомков Иафета среди других народов. Иафет является младшим из трех сыновей Ноя. На это указывает порядок перечисления их имен. Так, в предыдущих главах Книги Бытия отмечается: «Ною было пятьсот лет, и родил Ной Сима, Хама и Иафета». «Ной родил трех сыновей: Сима, Хама и Иафета». «В сей самый день вошел в ковчег Ной, и Сим, Хам и Иафет, сыновья Ноевы, и жена Ноева, и три жены сынов его с ними»; «Сыновья Ноя, вышедшие из ковчега, были: Сим, Хам и Иафет». В приведенных фрагментах всегда на первом месте называется Сим, на втором – Хам и на третьем – Иафет. Тот же порядок сохраняется и в Первой книге Паралипоменон (Летописи). Это позволяет сделать вывод о том, что старшим из братьев был Сим, а младшим – Иафет. Этот вывод подтверждает и следующий стих: «Были дети и у Сима, отца всех сынов Еверовых, старшего брата Иафетова». Итак, Иафет – младший брат из трех Ноевых сыновей. Однако бытописатель начинает свою таблицу народов именно с его потомства, нарушая последовательность изложения с вполне определенной целью, которая становится понятной из пророчества Ноя, приведенного в предшествующей главе: «И сказал [Ной. – Ю.А.]:…Да распространит Бог Иафета; и да вселится он в шатрах Симовых; Ханаан же будет рабом ему». То есть Ной предрекает блестящую судьбу Иафетову потомству, которому предсказано и количественное преимущество, и качественное преобладание над всеми потомками детей других родоначальников послепотопного человечества.

Как следует из повествования бытописателя, потомки старшего из родоначальников послепотопного человечества Сима заняли Азию, по преимуществу Аравийский полуостров с прилегающими странами. От него произошли все семитские народы, он был «отец всех сынов Еверовых», то есть племен и народов, родственных народу еврейскому. Потомки Хама поселились, в основном, в Африке, за исключением Ханаана, обосновавшегося в Палестине, и Нимрода – основателя Вавилонского царства. Потомкам же Иафета, согласно пророчеству Ноя, было суждено дать начало многочисленным племенам и народам, широко расселившимся на землях, лежащих к северу от колыбели послепотопного человечества в Европе и Азии, от них произойдут все народы индоевропейской языковой группы. В качестве сыновей Иафета Книга Бытия, как уже отмечалось, называет Гомера, Магога, Мадая, Иавана, Тувала, Мешеха, Тираса. Те же имена повторяет и Первая книга Паралипоменон.

По мнению большинства историков, этнографов, экзегетов, под именем Гомер следует понимать киммирийцев (гимири, гимераи, кимры), под Магогом – скифов; имя Мадай удержали в своем названии мидяне; Иаван ассоциируется прежде всего с ионянами, а через них и со всеми греками. Сложнее поддаются идентификации имена Тувал (Фувал, Тубал) и Мешех. По предположению, первоначально эти народы обитали в верховьях Тигра и Евфрата, прослеживается их близость к скифам и мидянам. Последним из сыновей Иафета в «таблице народов» назван Тирас (θирас), на имени которого хотелось бы остановиться подробнее.

Нелишним было бы заметить, что «Большой путеводитель по Библии», изданный в Мюнхене в 1985 г., комментируя имена Гомер, Магог, Тувал (Фувал) и другие, совершенно умалчивает об имени Тирас. В.Л. Лебедев, рассматривая библейские собственные имена в их религиозно-историческом значении, также обходит стороной интересующее нас имя. Нет этого слова и в «Общедоступном еврейско-русском словаре» С.Д. Гомбарга, изданного в качестве пособия для изучения Библии и древнееврейского языка. Весьма странное умалчивание. Но, в то же время, еще в 1816 г. ученый с мировым именем, специалист по семитским и арийским языкам академик И. Гаммер, отвечая на запрос государственного канцлера, видного русского мецената Н.П. Румянцева, сделанный им в Парижсккую Академию наук по поводу древних источников по истории русского народа, утверждал в письме к нему от 18 ноября, что под библейским именем Тирас (во французском оригинале написано «Tiras») нужно понимать народ Рас или Рос («Ras ou Ros»).

Несколько слов об особенностях библейского написания этого имени. В еврейском письме (квадратный шрифт) имя Тирас (θирас) пишется как  и читается справа налево. Следует иметь в виду, что первоначально Библия была написана на пергаменте древнесемитским шрифтом без гласных и без разделения на слова. Такой текст легко подвержен искажениям и мог быть понятен только до тех пор, пока его язык оставался живым и разговорным. В последние века до нашей эры евреи, утратив свой древний язык, стали говорить по-арамейски и ввели так называемый квадратный шрифт. Древние книги были переписаны этим шрифтом, постепенно стала улучшаться их орфография, появляется разделение слов, обозначение же гласных звуков вводится лишь в редких случаях. Поэтому и в указанном выше имени, состоящем из пяти звуков, писалось только четыре буквы. Первая справа буква ת («тав») в грече ском письме передавалась буквой θ («тета») и произносилась как глухой английский звук [θ], в кириллице она соответствовала букве θ («фита»), которая писалась так же, как и греческая «тета»; но, поскольку в русском языке звук [θ] отсутствует, его произносили как [Ф] или [Т], а в современном русском письме буквы «тав», «тета», «фита» заменяются буквами Ф (например: Фома, фимиам), или Т (например: Тома, теократия). Все вышесказанное объясняет причины появления различных вариантов написания ветхозаветного имени  θирас, Фирас, Фирос, Тирас, Тирос. Что касается начального элемента Ти– (Фи-, θи-), то это, скорее всего, сросшееся с именем собственным древнерусское указательное местоимение ти, которое указывало на уже известный предмет или лицо, а также на предмет, более удаленный, как, например, в летописи: «Такоже и ти Словене пришедше и седоша по Днепру, и нарекошася Поляне». В этом примере форма «ти Словене» является аналогичной форме «ти Рас», что побуждает предположить факт проникновения этого имени в язык семитов от самих носителей этого имени, то есть от древних росов.

В этнографической таблице Книги Бытия народу Тирас уделено мало места. Можно предположить, что во времена бытописателя он (как и Магог, и Мадай, и Тувал, и Мешех) был слишком известен и не нуждался в более подробных комментариях, с точки же зрения семитской традиции он также не требовал дополнительной информации. По этой же причине иафетянам вообще уделено места намного меньше, чем сынам Хама и Сима. Если последним Х глава Книги Бытия посвящает соответственно 15 и 11 стихов, то первым – всего четыре. Однако, в отношении иафетян сделана следующая оговорка: «От сих населились острова народов в землях их, каждый по языку своему, по племенам своим, в народах своих».

Последний стих требует некоторого пояснения. Во-первых, не следует его относить лишь к сынам Иавана, о которых шла речь в стихе предыдущем, – в нем содержится резюме именно по отношению ко всем сынам Иафета. Это подтверждается аналогичными резюме после подробных родословий сынов Хама (ст. 20) и сынов Сима (ст. 31). Во-вторых, выражение «острова народов» здесь следует понимать как общеупотребительное, довольно широкое обозначение разных племен, обитавших за пределами Палестины, в самых различных областях. В Библии этому можно найти множество подтверждений. Например, в Псалтири говорится: «Господь царствует: да радуется земля; да веселятся многочисленные острова»; в Книге пророка Иеремии встречается выражение «острова Хиттимские». В то же время, в латинском переводе Библии Хиттим (или Киттим) ассоциируется с римлянами, в апокрифических книгах под этим названием подразумеваются македоняне, и многие комментаторы усматривают в нем царство Александра Македонского и последующие за ним царства. Все это, конечно же, не укладывается в понятие «острова». Выражение «острова народов» объясняется представлениями древних евреев о послепотомном мире, в котором народы проживали на островах суши посреди сплошной водной стихии. Следовательно, в процитированном выше стихе из Книги Бытия о расселении иафетян, в том числе и народа Тирас, речь идет об их расселении по различным землям.

Обращает на себя внимание, что здесь речь идет не о полном переселении этих народов на новые места, а как бы об отделении от них некоторой части для расселения в других землях: «от сих населились». Часть племен народа Тирас поселилась на берегах Днестра, дав ему свое имя. В этом нас убеждает схожесть названий: древнее название реки Днестр – Тирас. Не в этих ли ветхозаветных временах берет свое начало Черноморская Русь? Ведь известно, что некоторые восточные авторы (аль-Масуди и др.) в своих гео-этнографических трудах считают русов прибрежными жителями Черного моря и само это море называют Русским, а византийские хронографы (например, Лев Диакон) отождествляют название рус с тавроскифами.

Примечательно также упоминание народа Тирас в Х главе Книги Бытия рядом с народами Магог, Тувал и Мешех. Это позволяет идентифицировать его с именем Рош (Рос) Книги пророка Иезекииля, которую в определенном смысле можно рассматривать как продолжение этнографической таблицы. Иезекииль, живший в VI в. до н. э., называет имена многих древних народов, и если сведения, сообщаемые бытописателем, имеют весьма неопределенные хронологические ориентиры, то можно с большой долей уверенности считать, что пророк говорит о народах, известных в его время (хотя сами пророчества на эти народы, конечно же, касаются будущих времен).

В Книге пророка Иезекииля народ Рош упоминается в следующем контексте: «И было ко мне слово Господне: Сын человеческий! Обрати лице твое к Гогу в земле Магог, князю Роша, Мешеха и θувала, и изреки на него пророчество. И скажи: так говорит Господь Бог: вот Я – на тебя, Гог, князь Роша, Мешеха и θувала!». В таком же контексте это имя встречается и в следующей главе. Совершенно очевидно, что народы Рош, Мешех и Тувал объединены под началом князя Гога и находятся на земле Магог. Эти народы, «сборище великое и войско многочисленное», согласно пророчеству, пойдут на сынов Израилевых «от пределов севера» – «за то, что они поступали вероломно», «за нечистоты их и за их беззакония».

Итак, земля Магог – земля северная по отношению к Израилю, и, как уже отмечалось выше, в исторической литературе она ассоциируется со Скифией. Следовательно, во времена Иезекииля народ Рош входил в Скифскую державу наряду с Тувалом и Мешехом и находился в «пределах севера».

Для комментаторов Библии эти фрагменты Книги пророка Иезекииля являются непростыми, в частности, из-за различного толкования слова Рош. Многие из них предпочитают следовать латинскому переводу, осуществленному блаженным Иеронимом в конце IV – начале V в. н. э. и известному под названием Вульгаты (то есть народная, общедоступная), где имя собственное Рош на латинский язык переведено как нарицательное имя существительное caput (голова, глава). Так же переводил это слово и Лютер, хотя в этом случае латинский перевод «Gog principem capitis Mosoch et Thubal» не имеет логического смысла.

Здесь следует пояснить, что слово ראשּׁ (рош) на иврите действительно означает «голова», «глава», «начальник» и т. д. Но важно обратить внимание на особенности написания в иврите буквы шин: с точкой вверху справа (שׁ) она читается как русская Ш, а с точкой слева (שׂ) – как С. Нам, конечно, сложно судить о том, как писалась эта буква в слове Рос в первоначальном древнееврейском тексте. Дело в том, что ни одно из произведений, включенных в состав Библии, не дошло до нас в том виде, в каком оно вышло из-под пера автора (или авторов). Они переписывались от руки, при этом в текст вкрадывались описки, ошибки, искажения, и такие искажения затем могли копироваться последующими поколениями переписчиков. Предположительно в III в. до н. э. был осуществлен перевод книг Ветхого Завета на греческий язык (так называемая Септуагинта), над которым трудились семьдесят два мудреца. Оригинал этого перевода до нашего времени тоже не сохранился, но, если учесть, что во всех греческих текстах Библии интересующее нас слово пишется как Ρως (то есть Рос, а не Рош!) и имеет значение названия народа («καὶ εἰπὸν αὐτῷ τάδε λέγει Κύριος Κύριος· ἰδοὺ ἐγὼ ἐπὶ σὲ Γὼγ ἄρχοντα Ρώς, Μοσὸχ καὶ Θοβὲλ»), можно утверждать, что и в оригинале Септуагинты (а следовательно, и в ранних древнееврейских текстах) оно писалось так же и имело то же значение. Осуществляя через семь веков перевод Библии на латинский язык, Иероним следовал Септуагинте, но, как показывают исследования специалистов, далеко не всегда. Сейчас уже невозможно наверняка судить о том, что побудило Иеронима отойти от смысла Септуагинты, когда он слово Ρως перевел как caput, но известный исследователь библейских собственных имен протоиерей П.Ф. Солярский приводит объяснение, высказанное по этому поводу Лютером: «потому что в других местах ни в Ветхом Завете, ни у Флавия не упоминается о народе с именем Рош». Нам подобное обоснование представляется весьма слабым и недостаточным, тем более что, как было показано выше, в ветхозаветной Книге Бытия этот народ назван в числе потомков Иафета.

В дальнейшем в разных переводах и изданиях Библии мы встречаем обе трактовки этого слова. Во всех изданиях Библии на греческом и церковнославянском языке употребляется форма Ρως/Рос в значении названия народа. В Синодальном переводе Библии, осуществленном в XIX в., интересующее нас слово пишется как Рош, но понимается оно тоже как этноним – имя народа: «И было ко мне слово Господне: сын человеческий! Обрати лице твое к Гогу в земле Магог, князю Роша, Мешеха и Фувала, и изреки на него пророчество и скажи: так говорит Господь Бог: вот, Я – на тебя, Гог, князь Роша, Мешеха и θувала!»«(Иез. 38:1–3). Причем, важно отметить, что в данном случае для перевода канонических книг в основу был положен еврейский подлинник. В значении этнонима слово Рош (Rosh) употребляется и в современном американском издании «New American Standard Bible» («Thus says the Lord GOD, «Behold, I am against you, O Gog, prince of Rosh, Meshech and Tubal»«), и во французском – «Louis Segond version».

В то же время, в изданных на английском языке «New International Version» и на французском «La Bible de Jerusalem», как и в новых изданиях Вульгаты, это слово переводится со значением «глава», «предводитель» (prince – англ., chef – фр., caput – лат.).

Разный смысл вкладывают в слово Рош и комментаторы Библии. А.А. Кур (Куренков) в исследовании, посвященном истории предков русского народа, цитирует мнение крупного специалиста в области халдейского и иудейского языков Вильгельма Гезениуса (1786–1842), авторитет которого был признан всеми Академиями Наук: «…народ Рос, упомянутый пророком Иезекиилем (гл. 38:2,3 и гл. 39:1), нужно считать предком русских».

Не как имя нарицательное, а как имя собственное, обозначающее название народа, трактовал слово Рош известный исследователь библейских собственных имен протоиерей П.Ф. Солярский.

Известный комментатор Библии У. Келли пишет: «Но было бы полезно избавиться от некоторых заблуждений, которые из-за неверного перевода стиха 2 [Иез. 38:2. – Ю.А.] уже давно для большинства читателей искажают смысл пророчества. К счастью, самая древняя из версий Ветхого Завета (Септуагинта) передает истинный смысл, а греческие версии Теодоциана и Симмаха не отвергают, а подтверждают ее. Ни на каком верном основании невозможно отрицать, что Септуагинта и ее сторонники правильно переводят фразу из стиха 2 словами archonta Ros». И далее: «…не может быть сомнений в том, что это слово следует рассматривать как имя собственное, однако в данном случае не как имя человека, если придерживаться общего толкования, но как название народа».

В то же время В.Ф. Лебедев в исследовании о библейских именах 1916 года объяснял его как «голова». И этот перечень взаимоисключающих трактовок можно продолжить.

Очевидно, имя народа Рос оказалось фонетически близким еврейскому слову «голова», что и послужило причиной неверного толкования первого в отдельных случаях. Однако, думается, не последнюю роль в нежелании признать правильность смысла, нашедшего отражение в Септуагинте, является и стремление к замалчиванию и искажению всех фактов, свидетельствующих о глубокой древности русского народа. Ведь в противном случае пришлось бы признать, что народ Рос, о котором пророк Иезекииль писал еще в VI в. до н. э., является предком современного русского народа, который, как оказывается, имеет очень глубокие, древние корни и был известен среди других народов древнего мира.

Но этот факт очевиден. И совсем не случайно в так называемой Острожской Библии, издание которой было осуществлено в 1580 и 1581 гг. и в которой православные славяне впервые получили напечатанные на церковнославянском языке ветхозаветные книги, Гог назван князем русского народа: «И ты, сыне человечь, прорцы до Гога и рцы: «Се глаголет [Адонаи] Господь: «Се, аз на тя, Гог, князя росска, мосох и товель. И соберу, и наставлю тя, и возведу тя от конца северска, и возведу тя на горы израилевы» (Иез. 39:1).

Пророк Иезекииль употребляет слово Рош три раза и всегда в сочетании с Мешех и Тувал, но поскольку последние два являются названиями народов, то и первое также следует понимать как название народа. И совершенно логично искать имя народа Рош (Рос) в генеалогии сынов Ноевых рядом с именами Тувал и Мешех. То есть это и есть Тирас (θирас) этнографической таблицы Книги Бытия – младший сын Иафета, несмотря на некоторые различия в написании.

Подтверждением того, что библейское Рош (Рос) следует понимать не как «голова» (или «глава») а именно как название народа и что это название идентично имени Тирас, является пророчество, приводимое арабским историком Айни (ум. в 1451 г.) в его «Всемирной истории»: «И за ними [Гогом и Магогом] поднялись три народа: Тавил, Тарас и Монсок» (цитирую по французскому переводу, сделанному академиком Гаммером: «Et derrière eux (les Gog et Magog) s‘élèvent trois peoples: les Tavil, les Tarasses et les Monsok»). Комментируя этот фрагмент, Гаммер высказывает глубокое убеждение в том, что арабские имена народов Тавил и Монсок соответствуют библейским именам Тувал и Мешех, а Тарас (или Тарос) есть то же, что и Тирас. С этим можно вполне согласиться, а небольшое различие в написании последнего имени объясняется лишь тем, что древнерусское указательное местоимение ти перешло в та, то есть приняло форму среднего рода множественного числа. Аналогичное грамматическое явление встречается и в древнегреческом языке, когда артикль среднего рода множественного числа употребляется с существительным единственного числа, например: τά Σόδομα – Содом, жители Содома (множественное число в значении единственного).

В литературе также упоминается интересная для историков книга «Рос Келалах», написанная в ХIII в. неким анонимом, которая содержит в себе кабалистическое пророчество на потомков иезекиилева Роша, под которыми кабалисты тоже подразумевают русских.

Некоторые современные историки сомневаются в самой возможности получения евреями в ветхозаветные времена каких-либо сведений о таких далеких народах, какими были для них древние росы. Однако, как писал известный исследователь библейской истории Ветхого Завета А.П. Лопухин, земля обетованная, «несмотря на свою внешнюю незначительность, <…> занимала в высшей степени выгодное и важное положение в древнем мире… Дороги купцов и воителей как по суше, так и по морю проходили по ее границам; караваны и полки, двигавшиеся с берегов Евфрата и обратно, соприкасались с ее окраинами <…>. Она соприкасалась как бы со всеми тремя частями тогдашнего света. Подле нее встречались между собой Азия, Африка и Европа». Так как она «занимала как раз серединное положение в древнем историческом мире и около нее именно сходились и расходились те великие пути, по которым текла историческая жизнь этого мира», то народ, которому выпало на долю владеть этой землей, «имел все средства входить в сношения с окружающим миром» и «становился наблюдателем всего хода исторической жизни окружающего мира». Следовательно, нет ничего удивительного и в том, что сведения даже об отдаленных народах, какими были древние росы, через этих «купцов и воителей», «караваны и полки» доходили и до земли обетованной и нашли отражение в Библии.

Как уже видно из цитируемой выше «Всемирной истории» Айни, древнейшие росы были известны и народам мусульманского Востока. Об этом свидетельствуют скупые упоминания о них в одном ряду с другими древними народами в Коране, а также в сочинениях арабских, персидских и турецких географов и историков. В Коране, священной книге мусульман, в том или ином контексте упоминаются очень многие народы и племена. Сура 25 – «Различение», в которой речь идет о разделении всех людей на правоверных, уверовавших в Аллаха и Коран, и неправедных, в числе последних, которым уготовано «мучительное наказание», называет «народ Нўха» (т. е. ветхозаветного Ноя), потопленный по воле Аллаха, сделавшего его «для людей знамением», «и ‘Āд, и Самўд, и обитателей ар-Расса, и поколения между этим многие. И всем им, – говорится в Коране, – Мы приводили притчи, и всех Мы погубили гибелью». Повторение примерно той же мысли содержится и в Суре 50 – «Каф»: «Считали ложью [истину. – Ю.А.] и до них народ Нўха, и обитатели ар-Расса, и Самўд и ‘Āд, и Фир‘аун, и братья Лўта и обитатели ал-Айки, и народ Тубба’, – все сочли лжецами посланников [Аллаха. – Ю.А.], и оправдалась Моя угроза».

В цитируемых сурах обращает на себя внимание выражение, которое в русском переводе, сделанном И.Ю. Крачковским, выглядит как «обитатели ар-Расса». В арабском тексте Корана это выражение читается как «ассхабир ар-Рас» и пишется следующим образом: لصخاب للرش. Первое слово здесь (разумеется, при условии чтения справа налево), скорее, означает не «обитатели», а «руководители (главари, впереди идущие)» и соответствует еврейскому נשיא из Книги пророка Иезекииля и греческому αρχοντος, что в русском переводе Библии дало слово «князь»: «Гог, князь Роша, Мешеха и θувала». А имя ар-Расс является идентичным имени народа Тирас (Рос, Рош), о котором шла речь выше. В пользу этого заключения свидетельствует, во-первых, написание этого имени. Оно состоит из двух частей: определенного члена (артикля) ар-и собственно имени Расс. Употребление согласного в артикле зависит от начального звука следующего за ним слова: в большинстве случаев это мягкий л′ (как, например, в аль-Джабарти, аль-Масуди и др.), но ряд звуков вызывает явление ассимиляции, в результате которого происходит удвоение согласного (например, ас-Сави, ат-Тахтави, ан-Несефи); под влиянием рокочущего р артикль принимает форму ар– (ар-Рахман, ар-Расс). Употребление определенного артикля с именем собственным как бы подчеркивает известность этого имени: «тот самый имярек», – что по функции делает его фактически идентичным указательному местоимению ти в библейском имени Тирас (ти Рас). Вовторых, имя ар-Расс в Коране оба раза упоминается вместе со словом «ассхабир», как и имя Рош в пророчестве Иезекииля, что также позволяет идентифицировать его с библейским народом Рош, или Тирас.

Таким образом, анализ этнографической таблицы Книги Бытия и пророчества Иезекииля из Библии, а также 25-й и 50-й сур из Корана убеждает нас в том, что под именами Тирас (θирас), Рош (Рос) и ар-Расс священных книг следует понимать народ Рос, позволяет видеть в них имя предков русского народа и утверждать, что русский народ является одним из древнейших и играл определенную роль в исторических судьбах народов древнего мира.

 

§ 2. Сообщения античных и средневековых авторов о древнейших росах

Вывод о росах как об одном из древнейших народов подтверждается и тем фактом, что о нем знали и писали многие древние авторы, в том числе древнегреческие и римские. Однако следует иметь в виду, что в большом перечне народов, о которых пишут или упоминают античные источники, зачастую бывает очень сложно увидеть предков современного русского народа, поскольку разные авторы для обозначения росов употребляли разные названия. Как вполне справедливо писал Е.И. Классен, «греки и римляне давали многим славянским племенам свои, произвольно составленные прозвища, относя их то к местности, то к наружности, то к суровости в войнах, то к образу жизни; но кой-где в их сказаниях проявляются и настоящие имена тех племен». Это обстоятельство, по мнению упомянутого ученого, привело к тому, что в древней истории представлено «более полусотни имен лишних, ничего особого не означающих, которые должны быть наперед уничтожены, если мы хотим прояснить сколько-нибудь этот хаос и отделить из него резкою чертою славянское племя, которое станет тогда в свое место непринужденно, ненасильственно, не по приговору своеволия и красноречия, а по однознаменательности и сродству обстоятельств».

Мы привыкли к тем племенным названиям славяноросов, которые дошли до нас благодаря автору «Повести временных лет»: поляне, древляне, дреговичи, радимичи, вятичи и т. д. – летописец приводит их до полутора десятка. Но это лишь названия наиболее крупных племен, сумевших возглавить племенные объединения. А кроме них было множество племен более мелких, тоже имевших свои названия; имели свои имена и роды. Из всего этого множества этнонимов одни не сохранились вовсе, другие запечатлелись в топонимах и гидронимах, третьи дошли до нас в сочинениях древних авторов, которые зачастую очень сильно их исказили, приспособив к фонетическим особенностям своего языка. К тому же, эти авторы зачастую и не стремились узнать настоящие племенные имена, используя прозвища, связанные с особенностями рода занятий, быта, одежды, или даже бранные названия, данные тем или другим родам или племенам их соседями.

Конечно, греческие и римские историки не оставили нам даже кратких исторических очерков о славяноросах. Их преимущественно занимали войны, грабежи, разрушения, а жизнь мирных, трудолюбивых земледельцев и пастухов, каковыми и были, в основном, славяне, их вовсе не интересовала. На них обращали внимание, лишь когда те проявляли себя с другой стороны, защищая свои родные земли во время бурных столкновений с соседними народами.

Илл. 19. Карта Европы по Помпонию Меле

Спорным до сих пор среди ученых является название роксоланов – народа, жившего в древности вдоль Азовского побережья и о котором упоминает целый ряд позднеантичных и раннесредневековых авторов. Его, например, называет Помпоний Мела в географическом трактате «Хорография», написанном в 40-х годах I-го в. н.э. (см. илл. 19). Отдельно от скифов и аланов называет роксоланов в «Естественной истории» другой римский ученый, государственный деятель и полководец Гай Плиний Старший. Среди народов, населяющих Сарматию, упоминает их в «Географическом руководстве» древнегреческий астроном, географ и картограф Клавдий Птолемей (II в. н. э.): «Заселяют Сарматию очень многочисленные племена: Венеды – по всему Венедскому заливу; выше Дакии – Певкины и Бастерны; по всему берегу Меотиды (Азовское море. – Ю.А.) – Языги и Роксоланы; далее за ними внутрь страны – Амаксовии и Скифы-Аланы» (см. илл. 20). На так называемой Певтингеровой карте, восходящей к топографическим справочникам рубежа нашей эры, но составленной, повидимому, в начале III-го в., роксоланы помещены по обе стороны Южного Буга (см. илл. 21).

Илл. 20. Фрагмент карты Сарматии по Птолемею

Илл. 21. Фрагмент Певтингеровой карты

Довольно многие авторитетные ученые видят в роксоланах древних росов. Так, например, в XVIII в. Г.З. Байер, пересказывая «Географию» равенского географа Гвидо (Ravenna Guido, IX в., по другим данным XII в.), писал: «К северной стране самая Европа имеет конец окиан, которой подался к Скифии степной, также к амазонам, где они, как читаем, изстари жили, когда из гор Кавказских вышли. Потом он досягает до роксаланов (так он руских называет) и до сарматов опять к Скифии».

Конечно, в этом отрывке обращает на себя внимание пояснение Байера о том, что Равенна Гвидо роксоланами называет русских. А вот что писал о них М.В. Ломоносов: «С роксоланами соединяются у Плиния аланы в один народ сарматский. И Христофор Целларий примечает, что сие слово может быть составлено из двух – россы и алланы, о чем и Киевского Синопсиса автор упоминает, из чего видно, что был в древние времена между реками Днепром и Доном народ, называемый россы». На тождестве росов и роксолан, настаивал Д.И. Илловайский. Приверженцем этой точки зрения был Г.В. Вернадский. Из советских историков ее поддержали С.П. Толстов и Е.Ч. Скржинская. Правда, у этой гипотезы всегда были и остаются противники. Например, В.П. Кобычев в примечаниях к своей монографии, посвященной поискам прародины славян, категорически заявляет, что роксоланы к термину «Русь» не имеют никакого отношения. Взгляд на роксоланов как на «рос-аланов» вызвал негативную оценку также и у известного ученого-лингвиста О.Н. Трубачева, который, однако, возражает и тем авторам, которые толкуют этот этноним по-ирански как «светлые аланы». Он указывает на то, что иранский язык знает только форму «раухшна», что означает «свет», «светлый», которая в этой позиции должна бы сохраняться, но этого не произошло. Латинская же форма «Roxolani», по его мнению, напоминает древне-индийское «рукса» с близким значением.

Автор указывает на ряд явных следов пребывания населения индоарийской группы в Причерноморье и именно с этим населением связывает происхождение этнонима роксоланы.

Таким образом, проблема роксоланов еще далеко не исчерпана. Если принять гипотезу Трубачева (а нам она представляется наиболее интересной и заслуживающей внимания), то что же все-таки за народ были эти «светлые аланы»? Небезынтересно отметить, что азербайджанский поэт XII в. Низами Гянджеви, не отождествляя напрямую древних росов с аланами, в то же время пишет о них как об имеющих отношение к последним или как о входящих в объединение аланов и арков:

Как будет видно из следующей главы, «светлыми аланами» вполне могла оказаться часть росов, увлеченная потоком арьев на юг и вошедшая в Приазовско-Причерноморскую Русь.

Внимание историков также давно привлекает сочинение, относящееся к эпохе раннего средневековья, – «О происхождении и деяниях гетов» («Гетика»), написанное в середине VI в. на латинском языке Иорданом. В частности, вызывает интерес фрагмент, в котором автор описал драматические события 70-х годов IV в., связанные с крушением Остготского королевства (государства Германариха). В нем рассказывается о том, что готы (Иордан называет их гетами), победившие многие народы, оказались напуганными появлением гуннов (хуннов), которые были «в высшей степени приспособлены к бою» и ограбили уже многие племена. Трудным положением готов тут же решил воспользоваться «неверный род Росомонов, который тогда наряду с другими высказывал покорность» их королю Германариху (Херманарику). И вскоре им представился «удобный случай»: «Ведь после того, – пишет Иордан, – как король, движимый яростью, приказал некую женщину по имени Сунхильда из названного рода за коварный уход от мужа разорвать, привязав к свирепым лошадям и побудив (лошадей) бежать в разные стороны, ее братья Сар и Аммий, мстя за гибель сестры, ударили мечом в бок Херманарика. Получив эту рану, он влачил несчастную жизнь вследствие немощи тела». Узнав об этом, король гуннов Баламбер двинул свое войско «в край остроготов».

Ряд исследователей отождествляет росомонов с древними росами. Г.В. Вернадский предполагал, что этот этноним, упомянутый Иорданом, «является другой формой произношения имени роксоланы» и рассматривал его как вариант этнонима «рос, росс, или русь», что, по его мнению, проливает свет на «источники греческого ρως и славянского русь». Академик Рыбаков был абсолютно уверен в том, что слово «росомоны» буквально означает «русские люди». По его мнению, оно легко расчленяется на две части: «росо» и «мойне». А так как «мойне» по-осетински означает «муж», то получается в результате «росы-мужи» или «люди-росы». Здесь требуется пояснить, что осетинский язык в известной мере является наследием аланского, а Иордан был, видимо, выходцем из аланов (вопреки распространенному мнению об его готском происхождении). Однако другие историки склонны видеть в названном народе германцев. Например, Кобычев пишет: «Как можно судить по личным именам этого племени, упомянутым Иорданом, – Сунильда, Сар и Аммий, – <…> росомоны были, скорее всего, одним из восточногерманских, готских племен».

Чтобы разобраться с росомонами Иордана, нужно немного подробнее прокомментировать приведенный выше фрагмент из «Гетики». В переводе А.Н. Анфертьева, использованном в цитируемом издании, Сунхильда была казнена за нарушение верности супругу, то есть король выступил в роли блюстителя нравственности. Но на ранней стадии государства, на которой находилась остготская держава Германариха, в функции короля не входило решение семейных проблем его подданных. К тому же, уход жены от мужа не считался преступлением; женщина могла расторгнуть брак без особых помех и даже сохранить за собой свое приданное. Измена жены была внутрисемейным делом или поводом для межродового разбирательства, но никак не для вмешательства короля. Очевидно, что гнев Германариха и страшная казнь Сунхильды имели иные причины. В переводе Анфертьева сказано, что «род росомонов… тогда наряду с другими выказывал покорность» королю готов. Следует заметить, что латинское слово «gens» скорее может быть переведено не как «род», а как «племя» или «народ». Росомоны «выказывали покорность» Германариху вынуждено, потому что были подчинены ему силой как завоевателю, и только и ждали «удобного случая», чтобы освободиться. За это Иордан и называет их «неверными». Уже это заставляет нас усомниться в том, что росомоны были готским племенем.

В другом переводе текста Иордана, сделанном Е.Ч. Скржинской, причина гнева Германариха представлена иначе: «Одну женщину из вышеназванного племени, по имени Сунильда, за изменнический уход ее мужа (выделено мною. – Ю.А.) король… приказал разорвать на части…». Дело в том, что в латинском языке предлоги могут опускаться, если их значение подсказывает падежная форма существительного. Но для переводчиков эта особенность создает определенные трудности. В данном случае и первый вариант перевода, и второй формально правильны, но по смыслу, на наш взгляд, более правильным является второй. К сожалению, мы никогда не узнаем, как звали этого мужа и в качестве кого он состоял при короле, но знаем, что он не стал служить своему поработителю и бежал от него, что и явилось причиной описанной Иорданом трагедии, которая в конечном итоге привела к смерти Германариха и разгрому его державы гуннами.

Исходя из вышесказанного, нам представляются весьма убедительными выводы Б.А. Рыбакова, который идентифицирует росомонов с древними росами, тем более, что эти выводы он подкрепляет и данными археологии, сопоставляя этот народ с областью двуглавых фибул Поросья, где также известны пышные клады мартыновского типа. Что же касается нерусских имен Сунхильды (Сунильды) и ее братьев, то это довольно просто объясняется возможностью смешанных браков. Росы очень долгое время жили по соседству с германскими племенами, и отношения между ними далеко не всегда были враждебными.

Большое количество интересных и разнообразных свидетельств о средневековой истории европейских народов, включая и русский, содержит весьма объемный корпус византийских источников. Их обзор следует начать с проповеди патриарха Прокла (434–447 гг.), посвященной вторжению гуннов. Об этой проповеди, в частности, пишет Никифор Каллистус в «Истории Церкви». Для нас она представляет интерес тем, что нападение гуннов Прокл расценивал как кару Господню за беззакония византийцев и, увидев в нем осуществление пророчества Иезекииля, вновь вспомнил библейский народ ‘Ρως (рос). Такая аналогия могла иметь место в том случае, если в армии Руги (Ругилы) находились и росы, иначе его аргументация теряла бы убедительность. Косвенное подтверждение возможности участия росов в нападении на Византию вместе с гуннами содержится в сочинении Гильома де Рубрука, хотя и написанном намного позже (в 1253 г.), но основанном на более древних источниках: «Язык Русских, Поляков, Чехов (Воеmorum) и Славян один и тот же с языком Вандалов, отряд которых всех вместе был с Гуннами, а теперь по большей части с Татарами, которых Бог поднял из более отдаленных стран». Поэтому можно вполне согласиться с Вернадским, который писал, что проповедь Прокла содержит первое упоминание о народе рос (русь) в византийской литературе.

Исследователи отмечают одну важную особенность византийской традиции – «актуализацию античных географических представлений и этнических наименований, что приводит к неожиданному внешнему эффекту: население Руси обозначается (нередко в переносном смысле) многочисленными архаическими племенными названиями: скифы, тавроскифы, тавры, киммерийцы, меоты, хазары (для Крыма) и др.». Но мы сознательно не останавливаемся здесь на источниках, употребляющих эти этнонимы по отношению к предкам современного русского народа, поскольку нас в данном случае интересует только использование этнонима «рос/рус». По этой же причине мы опускаем многочисленные сообщения византийских авторов о венедах, склавинах и антах и, не задерживаясь на источниках VI–VIII вв., в которых имя росов скрыто под иными именами, обратимся сразу к одному документу IX века. Видимо, в сознании византийцев прочно укоренилась ассоциация росов с библейским народом ‘Ρως. Поэтому их настоящее имя вновь возникает в рассказе об их нашествии на византийский город в Малой Азии Амастриду, приведенном диаконом Игнатием в «Житии Георгия Амастридского». Издатель «Жития» В.Г. Васильевский считает, что написано оно было в период иконоборческой деятельности Игнатия, то есть до 842 г., а нападение росов на Амастриду, вероятнее всего, произошло около 820 г. Не вдаваясь в полемику по поводу этих датировок, отметим лишь три важных для нас момента. Во-первых, русский народ назван здесь своим именем задолго до «призвания варягов», с которыми норманисты связывают возникновение этнонима «русь». Во-вторых, из «Жития» следует, что, хотя автор и представляет росов как «варваров», народ «в высшей степени дикий и грубый», они были хорошо известны византийцам, были достаточно организованы, располагали довольно солидной военной силой. И в-третьих, Игнатий, как и Прокл, считает, что эти росы имеют непосредственное отношение к народу ‘Ρως пророка Иезекииля, то есть являются его потомками.

В качестве народа, единого с библейским ‘Ρως, воспринимает росов и византийский историк второй половины Х в. Лев Диакон. Уделив много внимания описанию их обычаев и верований, он замечает: «О том, что этот народ безрассуден, храбр, воинствен и могуч, [что] он совершает нападения на все соседние племена, утверждают многие; говорит об этом и божественный Иезекииль…» (далее цитируется известный фрагмент из книги пророка). Такого же мнения придерживается и Псевдо-Симеон, другой историк того же времени: «Росы, или дромиты (еще одно название, под которым могут «скрываться» росы в византийских источниках. – Ю.А.), получили свое имя от некоего могущественного Роса, после того, как им удалось избежать последствий того, что предсказывали о них оракулы, благодаря какому-то предостережению или божественному озарению того, кто господствовал над ними». Поскольку здесь под «оракулом» явно имеется в виду пророк Иезекииль, то следует понимать, что Псевдо-Симеон имя росов также связывает с библейским народом по имени Рос.

Как видно, византийские авторы, усматривавшие в нападениях росов на Византию в V и IX вв. осуществление пророчества Иезекииля о народе Рос (Рош), не сомневались в существовании между ними прямой преемственности, а следовательно, и в глубокой древности русского народа, известного уже в библейские времена.

Эту мысль подтверждает и наблюдение за формой написания этнонима. Весьма характерно, что для обозначения росов употреблялся несклоняемый вариант этнонима – ‘Ρως, то есть такой же, как и в Библии. Сомнений в том, что это имя относится к русскому народу, быть не может, хотя бы потому, что в такой же форме оно употребляется в сообщении о крещении Руси, сохранившемся в парижском кодексе: «В царствование императора Василия Македонянина, в 6390 году, был крещен народ Рос». Константин Багрянородный (Х в.) в трактате «Об управлении империей» русский народ, его территорию и язык обозначает несклоняемым ‘Ρως и склоняемым ‘Ρωσία, а также ρωσιστί, то есть «по-росски». Термин Росия для обозначения Руси встречается впервые именно у Константина Багрянородного. Наименования, сопоставимые с термином «Русская земля» древнерусских источников, у византийских авторов впервые встречаются опять-таки у Константина Багрянородного («страна Росии») и у Феодора Продрома (первая половина XII в., «Росийская земля»); ставшая нормой в новое время форма с двумя «с» (Россия) в греческих текстах встретится лишь в XIV в. – в «Исторических записках» византийского гуманиста Никифора Григоры.

Народ Рос, как уже отмечалось в предыдущей главе, не остался незамеченным и для восточных авторов. Масштабные изменения, происходившие в среде славянских племен в V–VI вв., не могли не волновать народы Востока. Участие росов в походах гуннов и в общеантском движении привлекало к ним внимание восточных географов и историков.

В то время, когда Иордан писал свою «Гетику», безымянный автор-сириец в дополнении к сочинению Захари Ритора (555 г.) сделал весьма любопытное сообщение о народе hrws (хрос, ерос, рос, рус), которое до сих пор вызывает большой интерес у историков. «Соседний с ними (амазонками. – Ю.А.) народ ерос [hrws], – пишет Псевдо-Захария, – мужчины с огромными конечностями, у которых нет оружия и которых не могут носить кони из-за их конечностей».

Процитированный отрывок был предметом анализа многих историков. Немецкий ориенталист Й. Маркварт и украинский историк М.С. Грушевский связывали народ Hrws с росомонами. В советской историографии это сообщение впервые изучалось Н.В. Пигулевской. Не рассматривая его подробно, она отметила: «Если это не сказочное имя, то возможно, что в этом названии далекого, рослого, сильного народа следует искать имя Русь, народ, которому еще предстояло выйти на широкие исторические пути». Это предположение было поддержано А.П. Дьяконовым, который в подтверждение сообщения Захарии Ритора привел ряд известий, свидетельствующих о том, что в Сирии о росах знали уже в IV в. Дьяконов сделал вывод, что «имя hros, или росиев, носили антские племена».

Надо заметить, что в сирийских источниках вообще содержатся ценные сведения о славянах и других древних народах. Утратив еще в III в. свою независимость, сирийцы как народность оказались разорванными между двумя государствами: Восточно-Римской империей и Ираном. В таком положении они просуществовали до арабского завоевания. В течение первых семи веков нашей эры сирийцы были главным торговым народом Ближнего Востока и Средиземного моря. Широкие торговые связи уводили их далеко от родной страны; они посещали Италию, Галлию, Египет, Иран, Индию, Эфиопию. Поэтому у сирийцев были гораздо более широкие представления о мире, чем у тех народов, которые были привязаны к своей земле и не выходили за пределы своего государства.

Н.В. Пигулевская, изучая сирийские источники по истории народов СССР, вернувшись в дальнейшем к изучению известий сирийских источников о славянах, подчеркнула, что Захария Ритор сообщал о росах, местом жительства которых считались области, лежащие по Дону. Она же поясняет, что буква вав в сирийском тексте, не имеющем огласовки и диактрических знаков, может читаться и как о и как у, поэтому произношение имени может быть и hros и hrus; а поскольку этноним «рус» передан в сирийском тексте через армянскую традицию, то буква h обозначает густое придыхание, предшествующее r. Это мнение разделил и М.Б. Свердлов, который категорично заявил, что «Древнейшее известие о русах находится в хронике VI в. сирийца Захария Ритора».

Е.Ч. Скржинская народ Hros отождествляет с роксоланами: «По-видимому, первая часть названия «роксоланы» всплыла как самостоятельное этническое имя в сообщении сирийской хроники Захарии Ритора (Псевдо-Захарии)».

Б.А. Рыбаков, подробно комментируя сообщение продолжателя Захарии Ритора, идентифицирует этот народ с росамирусами и приходит к заключению, что проживал он к западу или северу от кочующих «амазонок», где «в лесостепной полосе, мы находим и Русскую землю наших летописей, и культуру пальчатых фибул, которая может помочь в географическом приурочении народа рос (рус) середины VI в.».

Такого же мнения придерживается и В.П. Кобычев, который считает, что сближению народа «ерос, хрос» с древними росами соответствует и его местоположение, и указание на отсутствие у него оружия, в чем названный автор усматривает противопоставление мирных земледельцев воинственным кочевникам.

Некоторых историков смущает чрезмерно крупное телосложение народа Hros, и поэтому они, не доверяя сообщению Псевдо-Захарии, склонны усматривать в нем авторскую фантазию. Но, скорее всего, сам автор лично никогда и не встречался с росами, а знал о них понаслышке. А их внешний вид действительно поражал многих и вызывал удивление и страх даже у более поздних арабских авторов IX–X вв. Вот отзывы некоторых из них о русах: «Народ этот могущественный, и телосложение у них крупное, мужество большое…» (Ибн Мискавейх); «Храбрость их и мужество хорошо известны, так что один из них равноценен многим из других народов. Если бы у них были лошади и они были наездниками, они были бы страшным бичом для человечества» (Шараф ал-Марвази).

Упоминаемый выше автор поэмы «Искендер-Намэ», источниками для которой послужили арабские и персидские хроники, «книги еврейские, христианские и пехлевийские», а также устные предания азербайджанского народа, писал:

Описывая шестой бой Искендера с русами, Низами так характеризует одного из этих героев:

Кстати, имя одного из таких героев, сына «царя русов» – чисто славянское – Купал. Здесь уместно вспомнить русские былины, в которых наши богатыри (например, Святогор) характеризуются примерно такими же чертами.

По всей видимости, росы действительно отличались от южных народов крупным телосложением и поражали их воображение, и многие авторы, как, в частности, и Псевдо-Захария, использовали при их описании прием гиперболы, что не должно смущать исследователей. «Народ «рос», люди-богатыри VI в., – пишет Рыбаков, – был активным творцом новой истории Европы, начавшейся с завоевания Рима и почти полного овладения вторым Римом – Византией».

Известно, что интерес к географии и истории народов был высоко развит среди ученых Арабского халифата. Это стимулировалось сильной централизованной властью и общегосударственными задачами, связанными с развитием торговли, расширением границ, исламизацией соседних народов и т. д. Все это требовало не только хороших путей сообщения и отчетливого представления о маршрутах, но и знаний о различных народах. Сведения о народах Восточной Европы, в том числе и о росах, в страны халифата могли проникать разными путями. Одним из таких информационных каналов была Византия, по всей территории которой проживало множество славян. Немало их поселилось и в малоазийских провинциях Византии, которые в VII в. становятся ареной длительной арабо-византийской войны. В «Хронографии» Феофана рассказывается о том, что в 664 г. пять тысяч славян, спасаясь от византийцев, пришли в Сирию и поселились в области Апамее, а спустя двадцать семь лет еще двадцать тысяч славян из войска императора Юстиниана II перешли к арабскому полководцу Мухаммеду, который с их помощью через три года взял в плен многих византийцев. Поэтому неслучайно, что из арабоперсидских авторов самое раннее упоминание о славянах как о «златокудрых саклабах» дошло до нас в рукописи «Дивана» аль-Ахталя (вторая половина VII в.), проживавшего в столице Сирии. Этноним ас-саклаб (мн. число ас-сакалиба), употребляемый аль-Ахталем и другими арабо-персидскими авторами применительно к славянам, восходит к греческой форме Σκλάβοι, Σκλαβήνοι. Греки в слоге «сла-» для удобства произношения вставляли «к», а арабы из-за невозможности стечения в арабском языке двух согласных в начале слова добавляли еще «а» между ними.

Росов арабы называли ар-рус/ар-русийа. Известный востоковед В.В. Бартольд отметил, что это слово не могло быть заимствовано у тюркских народов, язык которых не допускает звука «р» в начале слов. По мнению ученого, этот этноним тоже был воспринят от греков и соответствует греческому ‘Ρως/‘Ρωσíα, Но это не означает, что арабы знали о росах только понаслышке и не имели с ними контактов. Во-первых, среди славян, о которых пишет Феофан, могло быть немало росов из Азовско-Причерноморской Руси. Во-вторых, в еще более ранние времена росы вместе с иранскими и тюркскими племенами часто тревожили северные границы державы Сасанидов, которая, кроме Ирана, включала в себя большую часть территории Афганистана, Ирака, Армении, Грузии и Кавказскую Албанию.

Отзвуки этих событий можно найти в сочинении иранского филолога и историка ас-Са‘алиби (961—1038) «Лучшее из жизнеописаний персидских царей и известий о них». Рассказывая о постройке персидским царем Хосровом I Ануширваном (531–579) Дербентской стены, автор среди враждебным персам северных народов наряду с турками и хазарами называет и русов. А историк ХV в. Захир ад-дин Мар‘аши в «Истории Табаристана, Руйана и Мазандерана», рассказывая о событиях VI в., отмечает, что один из кавказских владетелей по имени Фаруз унаследовал от своего отца «во всех владениях Русов, Хазар и Славян». И. Гаммер, о котором уже упоминалось в предыдущем параграфе, первым обратил внимание на важность этого свидетельства для истории древних росов и сообщил о нем в своих письмах к графу Румянцеву.

О русах, «которые суть враги целому миру, в особенности же арабам», говорится в «Истории царей» арабского историка ат-Табари (838–923) в связи с событиями 643/44 г. на Кавказе. По некоторым ориентирам, содержащимся в тексте, следует, что эти русы, по мнению автора, находились к западу от хазар, около Черного моря. Несомненно, прав А.П. Новосельцев, изучавший «Историю царей», который полагает, что между «ар-рус», упомянутыми в этом сочинении, существует генетическая связь с русами ас-Са‘алиби и Захир ад-дина. Но, кроме того, существует явная связь между русами, фигурирующими в рассказах арабо-персидских авторов о кавказских событиях VI–VII вв., и русами, совершавшими разрушительные походы на Каспийском море в первой половине Х в. Эта очевидная преемственность не только подтверждает факт существования Азовско-Причерноморской Руси, но и позволяет сделать вывод о глубокой древности ее пребывания в этом регионе.

В Северном Причерноморье издревле располагались греческие колонии, поэтому греки могли контролировать выходы русов из Днепра в Черное море. Но у русов имелись и иные, тайные маршруты для совершения опустошительных набегов в Дербент, в Табаристан (Персия), в легендарно богатый город Бердаа (равнинный Карабах). Эти маршруты очень подробно описаны кандидатом исторических наук, действительным членом Фарерской Академии наук Г. Анохиным, который свыше пятидесяти лет отдал их исследованию и воссозданию и несколько раз прошел по ним. Эти набеги на Каспийское море обязательно приходились на весну, когда едва сходил лед на степных реках. Русы использовали русла притоков Днепра, а также степные речки, впадающие в Азовское море. В то далекое время, когда климат в степях был более влажный и теплее, в бассейн Азовского моря можно было попасть даже без волока. Из Азовского моря, используя Ейский или Дон-Манычский варианты, можно было попасть в бассейн озера Маныч-Гудило. А здесь, на Азово-Каспийском водоразделе, подземные половодья конца марта – начала апреля с горы Эльбрус вспучивались наружу, создавая бифуркацию, то есть сток воды одновременно и непосредственно с водораздела в обе стороны. Эта бифуркация длилась недели две и больше, и в этот период времени флотилия русов могла свободно плыть без волока по Восточному Манычу и реке Куме на юго-восток, в Каспийское море. И неслучайно арабские источники тысячелетней давности сравнивали русов со стаями саранчи.

Активная роль, которую древние росы играли в кавказских событиях, позволяет связать их с «обитателями ар-Расса», о которых говорится в Коране, а некоторым исследователям даже локализовать последних в районе Аракса. Так, академик Гаммер, о котором уже неоднократно шла речь, в письме к Румянцеву писал о «невежестве некоторых комментаторов Корана», которые, пытаясь найти росов («les Ras ou Ros») в Аравии, конечно, не знают, где их отыскать, и «подменяют реку Рас, на которой они проживали, на источник (колодец)», и отмечал, что «комментаторы более осведомленные» считали местом их расселения берега реки Аракс в Азербайджане, ссылаясь при этом, в частности, на сочинение Ибн Кессира «Джиханнума».

Первым толкователям Корана, которых Гаммер упрекал в невежестве, мешало недостаточное знание географии и мусульманской концепции, а также слепая вера в слово Корана, в котором говорилось о полном истреблении ар-Расса как народа неправедного. Именно это побуждало их видеть в этом народе какое-то древнее арабское племя, от которого якобы сохранилось одно лишь имя. Однако уже арабский историк Ибн Кессир размещает народ Расс не в Аравии, а в Азербайджане, на берегах Аракса. Интересен в этом отношении отрывок из географического сочинения Абу-л-Фиды (1273–1331), прослывшего «королем арабской географии», в котором говорится о реке ар-Рас. Приведем его полностью в переводе с французского: «Эта река стекает с горы Каликла на 67º долготы и 41º широты; она протекает через Дебил на 70º долготы и 39º широты. Она протекает через Вернан и впадает в Куру совсем близко от Каспийского моря. Эти две реки соединяются и, образуя одну, впадают в море. Позади реки ар-Рас, как говорят, находятся 360 разрушенных городов. Это те самые, которые Бог упоминает в Коране, говоря: «предводители ар-Раса и многие поколения, существовавшие между ними»«. Многие сведения Абу-л-Фида почерпнул из сочинения Амадеддина Исмаила Ибн-Елефдхаля Али, известного под именем учителя Хамá (ум. В 1355 г.), который, в свою очередь, написал свой труд на основе свидетельств более древних восточных авторов. Достаточно взглянуть на любую современную географическую карту, чтобы понять, что в приведенном отрывке речь идет, несомненно, о реке Аракс, несмотря на несколько странные географические координаты. Как видно, восточные авторы называли ее рекой ар-Рас, то есть Русской, и связывали это название с одноименным народом, упоминаемым в Коране. Кстати, в арабском тексте цитируемого отрывка название реки пишется практически так же, как в Коране пишется имя народа ар-Расс.

Предпринимались попытки найти реку Аракс с населявшими ее берега росами в Средней Азии. Например, русский офицер и исследователь Л.П. Чайковский в книге, посвященной арийской проблеме, этой рекой считал высохшее русло Джан-Дарьи, ассоциируя ее с геродотовым Араксом, который «сорока устьями изливается в болота и топи, а одним руслом в Каспийское море»; древние же развалины человеческого жилья по берегам этого русла он относил к эпохе Зороастра. Однако Абу-л-Фида в вышеупомянутом сочинении, во-первых, указывает на направление течения реки от шестьдесят седьмого градуса долготы к семидесятому – следовательно, с запада на восток, а не наоборот; во-вторых, отмечает, что неподалеку от Каспийского моря она сливается с Курой. Таким образом, это – современная река Аракс, которую средневековые арабские географы и историки называли Русской, потому что в древности по ее берегам жили росы, вызывавшие ассоциацию с народом ар-Расс, упоминаемым в Коране. Не стремлением ли возвратить себе некогда потерянные земли объясняются эти упорные и жестокие вторжения южных росов в северные пределы державы Сасанидов (а впоследствии Арабского халифата), о которых рассказывают арабо-персидские источники?

Глубокая древность существования южной Руси подтверждается и тем фактом, что восточные авторы пишут о том, что по морям Маиотис (Азовское) и Найтас (Черное) никто кроме русов не плавает, и по этой причине даже называют Черное море Русским. Русской рекой (нахр ар-Рус) называли Волгу вместе с участком Дона от излучины до устья, который принимали за рукав Волги, соединяющий ее с Черным морем. Ибн Русте (конец IX – начало X в.) и Гардизи (XI в.), ссылаясь на более ранние источники, оставили нам сообщение об острове русов, расположенном в море (на озере), «протяженностью в три дня пути», на котором проживают сто тысяч жителей, управляемых царем, называемым «хакан-е рус»; будучи плохими наездниками, они передвигаются на кораблях, совершая набеги на другие народы. Споры о местонахождении «острова русов» породили огромную историографию. Но если принять во внимание, что город Русийа, о котором сообщает ал-Идриси (XI в.) и который более поздние авторы считают главным городом русов, локализуют, как правило, в Керчи, этот «остров», думается, можно отождествить, если не с Керченским, то с Таманским полуостровом (арабское слово «джазира» означает как остров, так и полуостров).

Условно к восточным источникам можно отнести и еврейский хронограф середины Х в., составленный в Южной Италии и известный под названием «Книга Иосиппон». По мнению специалистов, в основу хронографа были положены созданный в IV в. латинский перевод «Иудейских древностей» и пересказ «Иудейской войны» Иосифа Флавия (отсюда и название – «Иосиппон»). Помимо собственно еврейских списков (как фрагментов, так и полных версий XII–XV вв.), известен его арабский перевод, сделанный в XI в. Этот источник нас вновь возвращает к народу Тирас, известному по ветхозаветной таблице народов. Как и многие другие средневековые хроники, «Иосиппон» начинается с перечисления народов и указания мест их проживания. Знаменательно, что при перечислении потомков Иафета в нем имеется пояснение: «Тирас – это Руси»; и немного ниже добавлено: «Руси живут на реке Кива». Интересно, что о реке Кива говорится в Охсфордском списке и арабском переводе, что, по мнению одного из издателей документа Д. Флюссера, связано с переносом на название реки названия города Киева, в то время как в тексте, изданном А.Я. Гаркави, говорится: «Руси живут по реке Кира, текущей в море Гурган». Гурган – это Каспийское море, а Кира – скорее всего, несколько искаженное название Куры. Таким образом, древнееврейский хронограф позволяет еще раз соединить в одно целое этнонимы Тирас, Русь и ар-Рус и идентифицировать их с древними росами.

Особый интерес представляет вопрос о том, что знали и помнили о своих историко-этнических корнях сами славяне. Конечно, генетическая память русского и других славянских народов сохранила следы древнейшей истории своих предков в народных сказках, мифотворчестве, языческих обрядах и т. д. Но сохранились ли какие-нибудь письменные свидетельства, подтверждающие осознание родства с древнейшими росами?

Для большинства ученых, изучающих историю славянства вообще и русского народа, в частности, свойственно несколько пренебрежительное отношение к наследию научной мысли до XVIII в. как к периоду «донаучному». Хотя, как пишет уже цитированный нами ученый из Петербурга А.С. Мыльников, «кто, собственно, способен провести четкий водораздел между «научными» и «донаучными» представлениями о славянстве, если учесть, что каждая эпоха в истории познания имеет свои представления о мере и степени истины? И разве каждый последующий этап поисков не является продолжением непрерывной цепи напряженной работы ума предшественников, отнюдь не возобновляясь, как полагают некоторые, якобы «c нуля»?». Русские летописцы внесли огромный вклад в развитие отечественной этнологии, оставив нам бесценные свидетельства о древнейших народах, – бесценные, потому что в их руках были не сохранившиеся до нашего времени источники, предания, с течением времени утраченные народной памятью; они были богобоязненны и совестливы, а потому с крайней осторожностью и ответственностью (перед Богом и перед потомками!) относились к каждому слову, выходившему из-под их пера. То же можно сказать и об авторах хронографов и исторических повестей. И если эпоха Просвещения, осложненная в России немецким засильем в науке, привела к скептическому отношению к их наследию, то, как выразился тот же Мыльников, «это свидетельствовало не только и не столько о прогрессе, сколько об его относительности, подтверждая, как ненадежна и опасна абсолютизация плодов научного познания в качестве окончательных, непререкаемых истин». Поэтому, нисколько не преуменьшая, а напротив, отдавая должное вкладу ученых нового и новейшего времени в изучение древнейшей истории русского народа, все-таки небезынтересно и небесполезно более внимательно приглядеться к свидетельствам, содержащимся в славянских летописях, хрониках, исторических сочинениях более ранней поры.

Автор «Повести временных лет», оставаясь верным библейской традиции, начало русского народа связывает с потомством Иафета, младшего сына Ноя. Ответ на вопрос, «отъкуду есть пошла Руская земля», он предваряет довольно пространным этнографическим введением, в котором после рассказа о разделе земли между Симом, Хамом и Иафетом дается экскурс в изначальную историю славян.

Многие исследователи «Повести» приходят к заключению о неславянском происхождении русского народа, исходя из того, что славяне и русь названы здесь порознь и даже в разных частях (причем, русь названа дважды). Но, чтобы подобные сомнения рассеялись, необходимо более внимательно присмотреться к композиции этого введения.

После сообщения о разделе земли между сыновьями Ноя следует описание территорий («стран»), доставшихся каждому из братьев, без перечисления народов, проживающих на этих территориях. В числе северных и западных стран, доставшихся Иафету, названы Мидия, Албания, Аркад, Скифия, Сарматия и т. д. Здесь же названы и Словене – в смысле всех земель, населенных славянами. Потом перечисляются острова, относящиеся к уделу Иафета, и далее – реки. Вторая часть этнографического введения посвящена народам, проживающим в этом уделе. И здесь на первом месте названа русь, после которой следуют чудь и все другие чудские племена: меря, мурома, весь и т. д. После этого перечисляются народы, которые «преседять к морю Варяжскому». И далее – западные народы: англичане, римляне, немцы и др., рядом с которыми во второй раз названа русь.

Не может не обратить на себя внимание то, что в этой части, при перечислении народов славяне вообще не упоминаются. Это может быть объяснено только тем, что этноним «Русь» здесь употреблен в его изначальном значении: все потомки библейского народа Рос. Именно поэтому русь названа дважды: как среди восточноевропейских народов, так и среди западных. Разъяснение же понятия «словене» в смысле «славянские земли», употребленного в первой части этнографического введения, дается в его третьей части, в которой рассказывается о том, как они «разидошася по земле и прозвашася имены своими».

Этой библейской традиции, закрепленной «Повестью временных лет», долгое время следовали и все остальные русские летописцы. Нашла она отражение и в древнерусской литературе. Так, например, в знаменитой «Задонщине» великий князь Дмитрий Иванович обращается к князю Владимиру Андреевичу с такими словами: «Пойдем, брате, тамо в полунощную страну жребия Афетова, сына Ноева, от него же родися русь православная. Взыдем на горы Киевския, и посмотрим славного Непра, и посмотрим по всей земли Руской».

Несомненно, древнерусские книжники, как и летописцы, имели какие-то источники, повествующие об их еще более древних предках, древних росах. И это давало им право писать с такой уверенностью о том, что «не въ новыхъ бо лhтехъ Руская земля многа и велика пространствомъ и неисчетна сильна воиньствомъ, но вельми отъ древнихъ лhтъ и временъ многимъ странамъ и царствомъ бяху и многимъ одолhваху». «Степенная книга» повествует о том, что еще и до Рюрикова пришествия «не худа бяше держава Словенскаго языка»; ее автор, ссылаясь на «Жития» великомученника Димитрия и святого архиепископа Стефана Сурожского, пишет, что и раньше Русь осуществляла военные походы «и на Селунскiй градъ, и на Херсонъ, и на прочихъ тамо <…>, и на самый Царьградъ многажды прихожьжаху». Очень важно сообщение о том, что еще «царь Феодосiй Великий имhяше брань съ Русскими вои», а после «при Ираклiи цари ходиша Русь и на царя Хоздроя Перськаго». Феодосий I Великий был римским императором в 379–395 гг. Следовательно, «русские вои» прославились уже в это время. Автор «Степенной книги» говорит, что и гораздо древнее подобное происходило «во многихъ странахъ Русскаго царствiя», но многое «безъ вhсти быша, понеже тогда въ нихъ не бяше писанiя». Мысль о глубокой древности русского народа настолько органично вошла в сознание русского человека, что не нуждалась в особом обосновании.

Таким же органичным было и представление о существовании изначальной славянской общности. Именно этим объясняется отсутствие в древних русских летописях имени собственно славянского «прародителя». Интересно отметить, что идея о Мосохе как «прародителе» славян, выдвинутая польской исторической мыслью, в кругах русских книжников долгое время не находила поддержки, видимо, из-за своей откровенно искусственной конструкции «Мосох – Москва – московиты», явно ориентированной на Московское государство. И, тем не менее, польский историк XVI в. М. Стрыйковский, ссылаясь на рукопись Б. Ваповского (1456–1535), писал: «Поскольку славаки, или словяне, предки наши, прозвались от озера Словеного, которое расположено в Московских пределах, то поляки, чехи, болгары и прочие славаки и русаци происходят от Мосоха, или Москвы, сына Иафетова, и вышли из краев Московских». Обращает на себя внимание тот факт, что в данном случае польские историки взяли на себя труд мифологического обоснования не только родства всех славян, но и их общей прародины на территории России.

В русскую историографию эта версия вошла лишь в 1670 г., когда завершилась переработка Ипатьевской летописи в соответствии с польскими хрониками и был создан летописный свод, известный под названием Густынской летописи. Русское общественное сознание приняло ее, поскольку она, пусть и на мифологическом уровне, защищала правильную по своей сущности мысль об этногенетической общности славянства.

В этом смысле такими же правильными по своей сути были и различные варианты легенды о Чехе, Лехе и Русе, о которых уже шла речь во втором параграфе предыдущей главы. И легенда о Мосохе, и особенно легенда о трех славянских братьях – обе они были попытками ответить в мифологизированной форме на кардинальные, системообразующие вопросы, связанные с возникновением суперэтнической славянской общности, ее постепенным расселением на обширных пространствах Европы и формированием в ходе этого расселения отдельных, связанных родством происхождения народов. Возможно, что в этих эпонимических легендах отложилась историческая память, которая в дописьменный период передавалась от поколения к поколению в форме устного народного творчества. Во всяком случае, С. Лесной, проанализировав легенду о Чехе и сопоставив ее с историческими данными, пришел к заключению, что в ней отсутствует элемент фантастики; оттолкнувшись от вполне достоверного, исторически установленного факта, она и в дальнейшем все время остается на почве реальности. «Рациональные элементы» этой легенды отмечает и такой серьезный ученый как А.С. Мыльников. Следует обратить внимание на то, что легенда о Чехе, Лехе и Русе говорит о них не как о родоначальниках чешского, польского и русского народов, а как об основателях трех «королевств», следовательно, народы эти существовали уже и до них. И уж, конечно, под этими «королевствами» не нужно понимать современные славянские государства. Речь шла о небольшой территории на стыке Чехии, Польши и Закарпатской Руси, где первоначально сели названные братья, возглавившие отдельные племена. Нет ничего неправдоподобного в том, что одного из вождей, сумевшего организовать и повести за собой часть росов, легенда называет Русом.

Таким образом, можно констатировать, что как в позднеантичные времена, так и в эпоху средневековья у разных народов имелись сведения о древнейших росах. Конечно, их имя зачастую заменяется на какие-то совершенно иные имена, которые даже с трудом поддаются идентификации, очень часто они «теряются» среди скифов, сарматов, готов, гуннов, но, тем не менее, целый ряд свидетельств, зафиксированных в письменных источниках, сохранил и их истинное древнее самоназвание: рос, росы, русь.

 

§ 3. «Черты и резы» древнейших росов

Один из важнейших вопросов, связанных с древнейшим периодом истории наших далеких предков, – это вопрос о существовании у славян письменности в языческий период. Без его окончательного решения наши знания о древней Руси будут оставаться неполными.

Уже В.Н. Татищев был глубоко убежден в том, что «славяне задолго до Христа и славяно-руссы собственно до Владимира письмо имели». Из советских ученых первым к этой проблеме обратился Л.В. Черепнин, который пришел к заключению, что восточные славяне еще задолго до принятия христианства «пользовались какими-то знаками письменности». П.Я. Черных, обобщив факты, накопленные наукой к середине ХХ столетия, сформулировал принципиально важный вывод: «Таким образом, можно полагать, что восточные славяне с древнейшего времени умели писать. Можно говорить о непрерывной (с доисторической эпохи) письменной традиции на территории древней Руси». Болгарский ученый Е. Георгиев обратил внимание на то, что такие слова как «письмо», «писать», «читать», «книга» и некоторые подобные им являются общими для всех славянских языков, что свидетельствует об их древности и подтверждает умение славян читать и писать «очень давно, еще прежде, чем зажить самостоятельной жизнью в новосозданных славянских державах».

На обширной территории, принадлежавшей некогда древней Руси, и далеко за ее пределами учеными и простыми любителями старины обнаружен целый ряд предметов самого разного предназначения с имеющимися на них надписями, о которых мы практически с полной уверенностью можем утверждать, что они принадлежат славянам и написаны по-славянски. Однако их прочтение вызывает очень серьезные затруднения, поскольку письменные знаки этих надписей не принадлежат ни кириллице, ни глаголице, а какой-то совершенно иной, оригинальной письменности. К тому же, как предполагают ученые, у славян еще задолго до появления известных нам алфавитов и унифицированной системы письма уже существовало несколько независимых друг от друга письменностей. Памятников каждой из них найдено пока немного, никаких попыток собрать их и опубликовать в едином издании не предпринималось, что крайне затрудняет их изучение. В научной литературе долгое время держалось мнение о том, что из-за своей фрагментарности и принадлежности к разным системам эти надписи не поддаются расшифровке. И лишь в конце 90-х годов петербургским ученым М.Л. Серяковым были опубликованы результаты прочтения им памятников исконной русской письменности, которую автор называет «княжеской». По его мнению, эта письменность использовалась славянами очень долго: как минимум, с VIII по XIV в. Ученый отмечает ее необычайное сходство и, следовательно, родство с древнеиндийской письменностью брахми и выдвигает гипотезу о происхождении брахми и исконной русской письменности из единого источника. В соответствии с этим предположением, корни русской письменности должны уходить, как минимум, во II тысячелетие до н. э., а то и в более отдаленные времена. Если гипотеза М.Л. Серякова окажется верна, то это позволит ученым заглянуть в самые глубины общеиндоевропейской истории и поможет дать ответы на многие вопросы, связанные с происхождением индоевропейцев вообще и русского народа, в частности.

Несколькими годами раньше издательство Русского физического общества «Общественная польза» в серии «Энциклопедия русской мысли» опубликовала результаты дешифровки «праславянской письменности», полученные Г.C. Гpинeвичeм. По мнению последнего, этой письменностью выполнены древнейшие из известных науке письменные памятники, в том числе Тэртерийские надписи V тысячелетия до н. э., протоиндийские (XXV–XVIII вв. до н. э.), критские (ХХ – ХIII вв. до н. э.), этрусские (VIII–II вв. до н. э.), а также надписи, найденные на территории современного расселения славян и выполненные так называемым письмом типа «черт и резов». Книга получила негативную оценку у специалистов. Так, известный палеограф Л.П. Жуковская отмечала, что «в своих расшифровках Г. Гриневич допускает ошибки, обнаруживает неосведомленность в истории славян и сравнительно-исторической грамматике славянских языков». Однако нападки вызвала, главным образом, проделанная автором работа по расшифровке надписей знаменитого Фестского диска, которые он прочитал по-славянски. Соглашаясь полностью в этой части с мнением как Жуковской, так и других специалистов, в то же время нельзя не признать, что методика прочтения славянского письма типа «черт и резов», разработанная Гриневичем, заслуживает внимания.

О том, что славяне пользовались этим письмом, мы узнаем из сказания черноризца Храбра «О письменах», относящегося к IX – началу Х вв.: «Прежде убо словене не имеху кънигъ, ну чрьтами и резами чьтяху и гатаху, погани суще». Видимо, о подобного же рода письменных знаках поведал нам и Абул-Фарадж Мухаммед Ибн-аби-Якуб – арабский автор второй

половины Х в., более известный под прозвищем эль-Недим (или Ибн-ан-Надим), в своей «Книге росписи наукам»: «Мне рассказывал один, на правдивость коего я полагаюсь, что один из царей горы Кабк (Кавказ. – Ю.А.) послал его к царю Русов; он утверждал, что они имеют письмена, вырезываемые на дереве. Он же показал мне кусок белого дерева, на котором были изображения; не знаю, были ли они слова или отдельные буквы, подобно этому». Эль-Недим приложил к своему сообщению перерисовку этой записи, которая стала известна русским ученым в 1836 г. и с тех пор неоднократно воспроизводилась в различных изданиях и подвергалась изучению.

Анализируя древнейшие письменные знаки славян, Г.С. Гриневич пришел к выводу, что письмо типа «черт и резов» принадлежит к слоговому письму. Исследовав 25 надписей, найденных на территории расселения восточных и западных славян, он насчитал 240 знаков, из которых 116 были знаками разными, исключая разделительные и ограничительные, а также знаки веса и иероглифы (рисунчатые знаки). Такое количество письменных знаков слишком велико для фонетического письма и недостаточно для словесно-слогового, но вполне соответствует письму слоговому. Этот вывод ученого подкрепляется обнаруженным в ряде надписей косым штрихом, стоящим обычно в нижней части строки справа от письменного знака и очень напоминающим значок «вирам» из индийского слогового письма, который ставился у последнего знака слова (или слога), показывая, что он оканчивается на согласный, а не на гласный звук. Использование этого значка имеет смысл только в слоговой письменности. Кроме того, наличие «вирама» позволило ученому предположить, что для письма типа «черт и резов» характерны лишь открытые слоги типа СГ (согласный плюс гласный) и Г (гласный), а его расположение справа от письменного знака указало на направление письма – слева направо. Последнее обстоятельство весьма важно, поскольку известны попытки читать подобное письмо наоборот – справа налево.

Интересно отметить, что каждый из упомянутых авторов, М.Л. Серяков и Г.С. Гриневич, проделали сложную работу по расшифровке надписи эль-Недима, о которой речь шла выше, и пришли к совершенно различным результатам. Первый, считая «княжеское письмо» фонетическим, применил для прочтения надписи алфавит брахми, а затем, заменив буквы брахми на кириллические, получил фразу: «ДАЙ УДАЧИ ТѢ РАТЬНЫИ Б̃Г» («Дай удачи тебе ратный Бог») – пожелание удачи в борьбе с врагами. Второй прочитал этот же текст «по слогам», и в его расшифровке надпись получила следующий вид: «РАВЬИ И ИВЕСЪ [или ИВЕРЪ] ПОБРАТАНЕ», то есть «Равьи и Ивес [или Ивер] – союзники [братья]». И в том, и в другом случае недимовская надпись рассматривается как своего рода посольский документ.

Оба варианта заслуживают внимания. Однако следует заметить, что попытки прочитать древнейшие русские надписи фонетически и, в частности, используя алфавит брахми, не всегда удаются, в то время как система, разработанная Гриневичем, открывает более широкие возможности для дешифровки письменности древних росов. В частности, она позволила автору настоящего пособия прочитать надпись на так называемом Пневищинском камне.

История Пневищинского камня изложена в сборнике «Полоцко-Витебская старина» за 1916 г. и вкратце сводится к следующему. В 1873 г. в местечке Романове Горецкого уезда Могилевской губернии строилась каменная церковь. Камни для этой цели привозили из других местностей. И вот в куче камней, привезенных из деревни Пневищи, оказался один гранитный валун пирамидальной формы, с сильно закругленными краями, слегка приплюснутый сверху, с непонятными знаками, высеченными на нем с двух сторон каким-то железным орудием. В длину он был около одного метра, в ширину и высоту – по две трети метра, весил около 500 кг. Камнем заинтересовался любитель старины князь А.М. Дондуков-Корсаков, который приобрел его и перевез в свое имение в г. Смоленск. По его поручению, местность, откуда был доставлен этот камень, была тщательно осмотрена, и оказалось, что в окрестностях деревни, на полях нельзя найти ни одного камня, а те, что были привезены крестьянами, общим весом около 33 тонн, лежали в одной куче, покрытые землей и кустарником. Напрашивается вывод, что эти камни были сюда доставлены в очень давние времена специально для сооружения каменного кургана (керна), на вepxу которого и был установлен валун с надписью (илл. 22 и 23).

Илл. 22. План местности близ Пневищи

Князь Дондуков-Корсаков сделал рисунок этого валуна (илл. 24) и показал его ученым, съехавшимся в 1874 г. в Киев на 3-й археологический съезд. Надпись на камне вызвала интерес у ученого из Моравии, доктора Г. Ванкеля, который специально приехал в Смоленск, в имение князя, осмотрел камень и сделал собственную копию надписи (илл. 25). К великому сожалению, буквально через час после его отъезда в имении произошел пожар, каретный сарай, в котором стоял камень, сгорел, а сам гранитный валун рассыпался на мелкие кусочки. Так исчез этот загадочный памятник старины, от которого остались лишь рисунки, сделанные двумя различными людьми.

Илл. 23. Пневищинский курган

Вскоре за расшифровку надписи взялся А. Мюллер – библиотекарь из моравского городка Ольмюц. В Пневищинском камне он увидел следы пребывания близ Смоленска… финикийцев, а надпись посчитал выполненной «семитическим письмом» и часть ее прочитал следующим образом: «Памятник Ваала. Здесь мы его выдолбили (высекли)».

Илл. 24. Пневищинский камень по рисунку А.М. Дондукова-Корсакова

Подобное прочтение ни у кого не вызвало поддержки. И в самом деле, невозможно объяснить, чем обычный камень напомнил Мюллеру одного из главных финикийских богов, почему «памятник Ваалу» оказался на славянской территории, почему этот библиотекарь русские «черты и резы» решил читать по-еврейски, и, наконец, для чего нужно было выполнять такую трудоемкую работу, чтобы высечь на камне фразу «Здесь мы его выдолбили», лишенную всякой информативности? Все эти вопросы ответов не имеют, следовательно, и «прочтение» господина Мюллера нужно признать абсолютной бессмыслицей. Что касается надписи на обратной стороне, то она вообще не поддалась его расшифровке.

Илл. 25. Пневищинский камень по рисунку Г. Ванкеля

Поскольку камень не сохранился, а сделанное Дондуковым-Корсаковым описание было опубликовано в местном, малоизвестном сборнике, о надписи на долгие годы забыли. И только М.Л. Серяков в уже упомянутой выше книге вновь опубликовал ее и подробно описал свою методику расшифровки надписи. Автор считает, что эта надпись была высечена в VI–VII вв. и является уникальным памятником исконно русской (княжеской) письменности. Текст на одной стороне Пневищинского камня он с помощью алфавита брахми прочитал так:

«А граду прави/ть/ наряд Одари теперь  род Щека, к/ои/ мог ущити/ть/ роту а//»; на другой стороне: «Вот княже речь да/л/». Интерпретируется эта надпись им как княжеский завет соплеменникам: «[Когда я умру —?], граду хранить порядок [вариант: устройство].  [Боже —?] одари теперь род Щека, который мог защитить справедливость [вариант: клятву] а… Вот княже речь дал».

Подобная интерпретация выглядит слишком вольной и надуманной. К тому же, целая строка, состоящая из шести знаков, вообще не поддалась прочтению. Непонятым оказался знак, напоминающий рыбу. Ошибочно прочитав в надписи имя Щека и пойдя у него на поводу, автор так же ошибочно произвел датировку этого памятника исконного русского письма VI–VII веками. Хотя сама идея существования на Руси «княжеской» (исконно русской) письменности, в целом, заслуживает внимания и поддержки. На ней, в частности, писались международные договоры, делались надписи на монетах (легенды); в «Повести временных лет» она названа «Ивановым написанием»: «На оутверженье ж непод вижние быти меже вами, хр(и)стьаны, и Роус(ь)ю бывшии миръ сотворихом Ивановым написанием [выделено мною. – Ю. А.] на двою харатью, ц(а)рѧ вашего и своею роукою, предлежащим Честнымъ Кр(ес)т(о)мъ и С(вя)тою Единосущною Тр(ои)цею един(а)го истинаг (о) Б(о)га нашег (о) извѣсти и дасть нашим послом ».

Предпринял попытку прочитать надпись на Пневищинском камне В.А. Чудинов, который уверен, что в этой надписи «речь идет о воровстве заготовленной рыбы, видимо, вяленой». Текст им прочитывается следующим образом: «Въ лете ночь дълога. В ночь же! Въ ночь ты будь вь ево заводи, и его рыбу режь, бери, вози и ешь!». Но вызывает большое сомнение, чтобы два мелких ночных воришки выбрали для обмена тайной информацией столь оригинальный (и, опять же, невероятно трудоемкий) способ.

А.А. Бычков вообще склоняется к мысли, что пневищинская надпись написана скандинавскими рунами, которые от времени стерлись, и поэтому возможность ее прочтения сведена к минимуму.

Но, тем не менее, надпись на Пневищинском камне поддается прочтению и вполне осмысленному историческому и лингвистическому комментарию, если исходить из того, что выполнена она чертами и резами, т. е. русским докириллическим письмом – причем, письмом слоговым (а не фонетическим, как ошибочно посчитали вышеуказанные авторы). Все знаки этой надписи можно найти в «Сводной таблице знаков праславянской письменности», опубликованной Г.С. Гриневичем (см. илл. 27-а, б, в,г и 28).

Начинать чтение следует с той стороны, которая М.Л. Серяковым ошибочно, на наш взгляд, определена как задняя. Для этого расположим последовательно все знаки, имеющиеся на рисунках А.М. Дондукова-Корсакова и Г. Ванкеля (илл. 26).

Илл. 26. Знаки на рисунках А.М. Дондукова-Корсакова и Г. Ванкеля

По всему видно, что надпись была не очень разборчивой: время, ветер и влага, морозы и солнце сделали свое дело, коечто стерлось, кое-где образовались трещинки, которые трудно отличить от знаков, сделанных рукою человека. Поэтому на обоих рисунках они не всегда одинаковы, а на первом их даже на два меньше, чем на втором.

Первый знак на обоих рисунках напоминает «единицу» и в таблице Гриневича читается как слог ПО. Горизонтальные черточки второго знака у Дондукова-Корсакова можно принять за трещинки, поскольку Ванкель на них не обратил внимания; тогда его можно прочитать как Л’А (ля). Третий знак у Ванкеля полностью соответствует слогу НЬ, четвертый (особенно на рисунке первого автора) очень похож на слог ЧИ или ЦИ. Таким образом, читается слово «поляньчи». Такой вариант названия полян (с окончанием – чи) вполне допустим, если вспомнить, что камень был найден в Могилевской губернии, где в древности проживали племена, названия которых тоже оканчивались на – чи: радимичи, дреговичи, а территория расселения их примыкала к полянской земле. Надпись, вероятно, относилась к тем полянам (поляничам), которые жили среди радимичей и дреговичей. Пятый знак почти одинаков на обоих рисунках и легко читается как слог НО.

Илл. 27-а. Сводная таблица знаков праславянской письменности (по Г.С. Гриневичу)

Илл. 27-б (продолжение)

Илл. 27-в (продолжение)

Илл. 27-г (продолжение)

Илл. 28. Линейные знаки типа «черт» и «резов»

Некоторое затруднение вызывает шестой знак. Видимо, на него наслоились трещинки, поэтому Дондуков-Корсаков перерисовал его весьма условно, ограничившись двумя кривыми чертами, а Ванкель, в свою очередь, значительно усложнил. Такого знака у Гриневича нет. Но, если принять нижнюю половинку левой вертикальной черточки и небольшую косую черточку справа за образовавшиеся на камне трещинки, то в нем легко узнаются два знака: m (СИ) и + (ТĔ), соединенные в лигатуру – прием, который будет использоваться и значительно позднее, в русском кириллическом письме (в полууставе, в славянской вязи).

Седьмой знак – простая, почти вертикальная черточка – есть у Ванкеля, но отсутствует у первого автора, скорее всего, это образовавшаяся от времени трещинка, поэтому его можно не рассматривать. Восьмой знак снова более аккуратно прорисован у Ванкеля и очень похож на два из нескольких вариантов слога РЫ, приведенных Гриневичем. Девятый знак нарисован совершенно одинаково на обоих рисунках и похож на слог БА сводной таблицы и еще больше – на Б(-) таблицы «Линейные знаки типа» черт и резов»« (см. илл. 28, № 5). Знак десятый тоже нарисован абсолютно идентично у обоих авторов и соответствует пятому знаку, который читается как слог НО. Получаются еще два слова: «носите рыбно». «Носите» – форма повелительного наклонения второго лица множественного числа глагола «носить». «Рыбно» – именная форма субстантивированного прилагательного среднего рода единственного числа в винительном падеже. Подобные образования – это, скорее всего, результат «дифференциации первоначально нерасчлененного имени в процессе синтаксической специализации названий предметов и признаков». В данном случае имеется в виду рыбная продукция.

Пожалуй, самый странный знак на этой стороне камня – последний, одиннадцатый. У Дондукова-Корсакова его нет. Почему? Может быть, он посчитал его тоже за образовавшиеся на камне трещинки и не счел нужным перерисовывать их?

Но тогда почему же Ванкель так тщательно изобразил его на своем рисунке? А если это письменный знак, то какой? У Гриневича ни в одной таблице похожего нет. Единственное решение, позволяющее прочитать этот знак, – признать горизонтальную черту вверху за титло – надстрочный знак, указывающий на сокращенное слово, а основной знак, то есть нижнюю часть – за первый слог СЬ обстоятельственного наречия «сьдесь» (которое в результате действия фонетических законов падения редуцированных гласных и озвончения согласных позднее примет форму «здесь»). Вся фраза первой стороны Пневищинского камня читается так: «Поляньчи, носите рыбно сьдесь», то есть поляне, проживавшие на этой территории, должны были приносить сюда, на это место во время полюдья рыбу и рыбную продукцию.

Основные письменные знаки на обратной стороне камня на рисунках обоих авторов практически совпадают. Иx можно разделить на четыре группы. Первую группу составляют знаки, расположенные в левой части:  . Их, следуя сводной таблице Гриневича, можно прочитать как: «И-НО РА-БИ» («иное – рабы»), – то есть для рабов требования несколько иные. Над этой строчкой имеются eще две вертикальные искривленные черточки, но это, вероятно, трещинки, которые не следует принимать во внимание (кстати, их не рассматривал и Серяков). Что же требовалось от рабов? Ответ на это дается во второй и третьей группах знаков.

Знаки второй группы расположены в три строки. Первая строка:  . Серяков, идя, на наш взгляд, ошибочным путем, попытался было прочитать ее как «Ререк» и отождествить с именем знаменитого Рюрика, но отказался и в результате получил набор звуков «раераерок», лишенный какого-либо смысла; в конце концов он вынужден был констатировать: «Верхняя строчка… не поддается удовлетворительной интерпретации, во всяком случае, в настоящее время». Однако попытаемся прочитать и ее. В этой строке первый, третий и пятый знаки читаются как И (или Й), второй и четвертый – как ВО (или БО) и шестой – как НЬ. Во второй строке имеется всего два знака:  . Первый из них обозначает, несомненно, слог И. Во втором знаке, скорее всего, стерлось и осталось незамеченным соединение внизу, и, если его восстановить, получится , что соответствует слогу ДЕ. Третья строка у Дондукова-Корсакова вообще отсутствует, а у Ванкеля представлена одним знаком , который можно прочитать как слог ТИ.

Черточки слева принимать во внимание не следует – вероятно, это трещины или царапины (поэтому их и проигнорировал Дондуков-Корсаков). Тогда эти три строки читаются следующим образом: «И ВОИ БОИНЬ, И ДЕТИ». «Вои» – это, понятно, воины (например, в Лаврентьевской летописи написано: «Володимеръ же собра вои многи… и поиде на Рогъволода»). Что же такое «боинь» (или «бойне»)? В академическом «Словаре русского языка XI–XVII вв.» одно из значений слова «бой» объясняется как «оружие, вооружение»; следовательно, слово «боини» нужно понимать как «вооруженные», которое в родительном падеже множественного числа дает форму «боинь». В словосочетании «и вои боинь» нашло отражение связанное с категорией лица грамматическое явление, заключающееся в совпадении в некоторых случаях форм винительного и родительного падежа (как и в приведенном выше примере из Лаврентьевской летописи: «собра вои»). Слово «дети» вышеуказанный словарь определяет как «молодые слуги, дружинники».

Третья группа знаков расположена в правой части камня. Первый знак в этой группе представляет собой рисунок рыбы, который у Гриневича фигурирует как один из вариантов слога РЫ. Над рисунком имеется значок, напоминающий титло, поэтому его (рисунок) можно принять за сокращенное слово «рыба» (или «рыбу»). За ним расположены один под другим знаки ʔ (слог ГА) и Ƅ (слог РЬ), после них – знак , обозначающий слог Бѧ (ѧ обозначал носовой звук О, перешедший впоследствии в У). Следующая, практически вертикальная черта означает букву И, далее идут знак , явно напоминающий слог ДИ, знак , который, скорее всего, означает мягкий Ш’, а за ним – значок «вирам», показывающий, что слог оканчивается на согласный (т. е. делает открытый слог закрытым). Следовательно, в третьей знаковой группе написано: «РЫБУ ГАРЬБУ И ДИЩ».

Пояснения требует слово «гарьба». Скорее всего, это местное название какой-то рыбы, заимствованное из финских языков (например, финское harri, а также вепсское haŕd’uz или haŕg’us означает хариуса, русские поморы хариуса называют гарвиз, в Оренбуржской губернии так называли пеструшку, форель, лососку). В слове «дищ» (дичь) мы встречаем известное в исторической грамматике явление утраты противопоставления с дифференциальным признаком фрикативности ~ аффрикатности (ш’~ч’), восходящим к раннему древнерусскому периоду.

Четвертую группу знаков составляют мелкие значки, беспорядочно расположенные в нижней части камня справа. Это какие-то неясные пометки, которые, возможно, имели цифровые значения. К тому же, в нижней части камня больше трещин. И количество значков, перерисованных ДондуковымКорсаковым и Ванкелем, и их внешний вид в этой части очень сильно не совпадают.

Таким образом, пневищинская надпись читается следующим образом: «Поляньчи, носите рыбно сьдесь. Ино раби: и вои бойне, и дети, рыбу гарьбу и дищ». То есть полянам предписывалось приносить во время полюдья сюда, на это место, к керну, рыбу (рыбную продукцию). А рабы, кроме того, должны были поставлять князю вооруженных воинов и молодых слуг, а также рыбу гарвиз и дичь.

Как видно, поляне поставлены в особое, гораздо более легкое положение; надпись, обращенная к ним, высечена на одной стороне, а надпись, регламентирующая обязанности «рабов», – на другой. Поляне не включены в понятие «раби», и это понятно: они были представителями господствующего племени, хотя и живущими «в диаспоре». Кто же здесь назван рабами? Для ответа на этот вопрос надо обратиться к истории.

Известно, что русские князья осенью отправлялись с дружинниками к подчиненным племенам на полюдье. Еще княгиня Ольга установила уроки – обязанности, которые нужно было выполнять к определенному сроку, «будет ли то уплата известной суммы денег, известного количества каких-нибудь вещей или какая-нибудь работа». Дань доставлялась к определенному месту: «По всей Земле оставила она [Ольга. – Ю.А.] следы свои, повсюду виднелись учрежденные ею погосты». Видимо, одно из таких мест находилось и близ деревни Пневищи на земле радимичей, которых еще князь Олег обложил данью. Однако некоторые отдаленные племена со временем перестали платить дань. Например, вятичи, которые попали в зависимость от киевского князя при Святославе, воспользовавшись уходом последнего в Болгарию и последовавшей после его смерти княжеской междоусобицей, перестали платить дань Киеву. Таким же образом, видимо, поступила и часть радимичей. В 981 г. князь Владимир, как сообщает летописец, организовал поход в землю вятичей, победил их «и възложи на нь дань <…>, яко же и ω(те)ць его имаше», то есть возложил на них такую же дань, какую брал его отец Святослав. В следующем году вятичи восстали, и вновь Владимир пошел на них и победил их вторично. А в 984 г. он пошел на радимичей, послав впереди себя своего воеводу по прозвищу Волчий Хвост, и тот встретил радимичей на реке Пищане (Песчаной) и победил их. «Thмь и Русь, – пишет летописец, – корятся Радимичемь, глаголюще: «Пищанци волчья хвоста бhгають», то есть с тех пор на Руси укоряют радимичей, что пищанцы бегают от волчьего хвоста.

Любопытно, что отголосок этих событий жил в украинском фольклоре еще во второй половине XIX в., когда Н.И. Костомаров записал весеннюю песню с такими словами:

Во времена Костомарова первоначальный смысл предания о покорении радимичей был уже утерян, но все-таки остались волк («вовк») и название небольшой речки Пищани, протекающей неподалеку от современного города Славгорода (Белоруссия) и впадающей в реку Сожь. Это лишний раз подтверждает мысль о том, что в фольклоре, в том числе и в мифотворчестве, очень многое является отголоском реальных исторических событий.

Радимичи были расселены на очень обширной территории, и немыслимо предположить, что все они отказались платить дань киевскому князю. Если бы это сделали радимичи, жившие по Днепру, они тотчас же были бы наказаны и приведены к послушанию. Очевидно, это могли сделать те, кто жили в глубинке, вдали от главной водной магистрали. В таком случае карательный поход, предпринятый великим киевским князем Владимиром, преследовал важную политическую цель: доказать и этим радимичам, что они должны находиться в зависимости от Киева и покоряться княжеской власти. И именно их и называет Пневищинский камень рабами. Кстати, Дондуков-Корсаков сообщает, что в десяти верстах от деревни Пневищи имеется селение под названием Городец (то есть укрепленное), что может свидетельствовать о пребывании в этом месте русской рати, поскольку во всех покоряемых землях князья оставляли отряд, которому поручалось следить за порядком в той местности и взимать дань. А в одной версте от Пневищ стояла деревня Песочная, что тождественно названию Песчаная (Пищана). Можно предположить, что она некогда составляла центр «пищанцев», о которых писала летопись. Если это действительно так, то воевода Волчий Хвост воздвиг из камней памятник около самого центра мятежных радимичей, которых великий киевский князь назвал своими рабами, и, чтобы впредь не забывались, велел на камне высечь напоминание об их обязанностях по отношению к великому князю киевскому и водрузить его на каменную насыпь.

Датировка надписи на Пневищинском камне концом Х века подтверждается и данными исторической грамматики. Дело в том, что в надписи нашло отражение начало процесса падения редуцированных гласных. Например, в слове «рыбно» уже произошла утрата редуцированного ъ, поскольку знак , по Гриневичу, означает Б без ъ (см. илл. 28, № 5). В то же время, в слове «сьдесь» еще не произошло озвончения первого согласного ввиду пока еще сохранившегося редуцированного ь, хотя именно в подобных позициях (абсолютно слабых, то есть там, где слабые редуцированные никогда не чередовались с сильными) они перестали звучать раньше всего. Этот факт показывает, что отмеченный процесс еще только начался и был далек от завершения. А история утраты редуцированных как самостоятельных гласных фонем живой восточнославянской речью берет начало в конце Х – начале XI вв.

Таким образом, расшифровка надписи, сделанной в конце Х века на Пневищинском камне, позволила проиллюстрировать некоторые страницы не только нашей отечественной истории, но и истории русского языка и русской письменности. А главное, она продемонстрировала не только удивительную живучесть исконной русской письменности («черт и резов» – по выражению черноризца Храбра), но и ее глубокую древность. Ведь если эта письменность своими корнями уходит в глубь тысячелетий, то это означает, что еще более древние корни имеет ее создатель – русский народ.