Тверь, База.

На базе было всё спокойно. Предприятие работало, рабочие наращивали темп. Приближался Новый Год, и каждый работник хотел получить премию по итогам года. Хоть и работают не полный год, но премия по итогам всё равно будет. Вот и старались, трудяги. Даже на нас перестали обращать своё внимание. Деловито сновали между агрегатов и изредка перекликались друг с другом. Бездельников здесь не было. Сами рабочие таких здесь, гоняли нещадно, даже если это родственник.

Пройдя в кабинет Георгича, мы застали Филина на его рабочем месте. Увидев нас, он соскочил с места командира, поздоровался с нами, как с дорогими родственниками и занял кресло рядом со столом. Рассевшись на свои места, Георгич потребовал доклад от Филина.

— Всё нормально, командир. Ребята занимаются, повышают свою боевую. Кто в тренажёрном зале, кто в тире. Все при деле. За время твоего отсутствия, вводных не поступало.

— Как Крестник? — Спросил он у Филина.

— Готовится к делу. Стучит копытами. Просил научить его тому, что умеют ребята, но так, осторожно. Я сказал, что решать будешь ты.

— Правильно сказал. Да и не научат они его, при всём желании, пока Хват с ним не поработает. Но мы погодим пока. После операции и посмотрим, так сказать по итогам.

— Командир, звонил Олег, передавал благодарность Главы, за удачно проведённую операцию. К слову, итоги операции мы уже видели по телевизору. Впечатляет. Операторы снимали из далека, но им всё же удалось запечатлеть трупы без головы. И карточку нашу тоже демонстрировали. Позже, кто-то из командования дал интервью. Сказал, что так будет с каждым, кто посягнёт на граждан России.

— Как отреагировали СМИ? — Поинтересовался он.

— Наши — нормально, так как и должно быть, а вот забугорные — желчью исходят, грозят карами небесными. Такое чувство создаётся, что мы их родственников покрошили.

— Они боятся, и боятся справедливо. Такого «оружия убеждения» у них нет, и это их очень сильно нервирует. А ну, как и к ним наведается эта смерть? Вот и хотят руками нашей власти лишить нас этого. При Бельцине не вышло, а при Путилине и подавно не выйдет. Ладно, это всё лирика. Хват, ты готов? — Посмотрел он на меня.

— Как пионер, командир. — Улыбнулся я в ответ.

— Как думаешь переправляться?

— Да я то что, переправлюсь без проблем, но вот как быть с Крестником? Ему мой способ не подойдёт. А мне он там может пригодиться. Да что может, наверняка его участие понадобится.

— Хм, — задумался Георгич, — а если его загримировать и под чужими документами отправить, на месте встретитесь?

— Другого ничего и не остаётся, — согласился я, — сколько это займёт времени?

— Пару дней, думаю, не больше. — Задумавшись на мгновение, сказал Георгич. — Ещё с Главой надо утрясти этот момент, разрешение на вылет получить. Сейчас просто так из страны не вылетишь. Кстати, как назовём операцию?

— «Скальпель», — не задумываясь, предложил Филин, словно он уже давно проработал эту версию, но это было не так, он мне потом сказал, что придумал именно в тот миг, как озарение, — мы же точечно работать будем, вырезая опухоль именно в месте образования.

— А почему бы и нет? — Пробарабанил по столу командир. — Принимается. Как тебе, Хват?

— Нормально, — махнул я головой в ответ, — главное в тему. Я, честно говоря, хотел назвать её операция «Ы».

— А почему «Ы»? — Не понял юмора Георгич.

— А что бы, никто не догадался. — Процитировал я героя любимого фильма, и понял, что шутка удалась, Георгич и Филин тоже вспомнили этот фильм, озабоченные лица расплылись сначала в улыбки, а потом они просто заржали.

— Ладно, иди уже, комик доморощенный, отдыхай. Ты тоже свободен, Филин. По результатам я дам знать. — И он махнул нам рукой на выход.

Упрашивать себя мы не стали, а Филин, судя по всему, и вовсе не ложился спать, так что покинули кабинет мы быстро.

* * *

В два дня, как рассчитывал командир, мы не уложились. Не знаю, что помешало, я не спрашивал, не хотел напрягать и без того хмурого командира. Всё это время, я занимался с ребятами, им со мной проводить спарринг было очень интересно, хоть и проигрывали постоянно, но стремились подтянуть свою скорость к моей. Ветер уже почти сравнялся с моей скоростью. Ему даже удалось из десяти схваток две у меня выиграть. И я не поддавался. Выкладывался полностью. Ребята, наблюдая, делали выводы, а наблюдали они тоже в ускоренном режиме, в противном случае, они ничего бы не увидели. А Ветер, его уже можно использовать вместо меня, точнее, пока меня не будет, на полную. Жаль только он не может останавливать время, как я. Да я и сам не знаю, как у меня это удаётся. Я так и не решил эту задачку. В ментальном плане исследовал себя от и до, но отличий от тех же ребят не нашёл. Индивидуальные отличия были, конечно, но это больше к отличию характеров относится, а так как и характеры у нас почти одинаковые, то и отличий было очень мало. Тот спусковой крючок, что помогает мне останавливать время, я не обнаружил. А если бы и обнаружил, то сначала задумался бы, а надо ли это отдавать ещё кому-то? И здесь дело не в том, что я хочу ощущать себя таким единственным и неповторимым, тут другое. Я уже говорил, что мать земля наша, такие аномалии пытается устранить, а мне очень не хочется кого-нибудь потерять из ребят. На себе пока я не заметил эти вмешательства, но может, я аккуратно пользуюсь своим умением, а может и то, что я не разрушаю пространственно-временной континуум. Ещё бы знать, что это такое, и с чем его едят. И как его можно разрушить, что бы, не допустить этого.

На четвёртый день, нас с Крестником всё-таки вызвали на ковёр.

— Ну, что, Крестник, ты готов? — Спросил командир моего крестника.

— Конечно, командир. Давно уже. И я понимаю, чем больше мы медлим, тем больше неприятностей может произойти. А так, вырвем змее ядовитые железы, и у ней останутся только зубы, но со временем мы и с ними можем сразиться достойно.

— Хорошо сказал, — улыбнулся Георгич, — а по поводу твоего прошения на тренировки и получения способностей парней, мы решим, когда ты вернёшься с задания. — На это заявление, уже счастливо улыбнулся Крестник. Он понимал, что это значит, это полное доверие, и подвести его он просто не мог. — Задержка произошла по причине подготовки твоей легенды. — Продолжил Георгич. — Она не сложная для тебя, но в подготовке участвовали спецслужбы России, и проработали каждую мелочь, поэтому и потребовалось столько времени. Вот тебе твоя биография и задание, из-за которого ты отправляешься в Вашингтон. — И он передал толстый конверт Крестнику. — В общем, ознакомься и выучи. Отправляешься сегодня вечером. Хват добирается сам. Тебе нужно что-нибудь? — Спросил он у меня.

— Нет, командир, ничего не надо. В противном случае, я бы предупредил.

— Тогда всё, свободны. Приближается Новый Год, устройте там им праздник. Крестник, в семь ко мне, загримируем. Грим будет тот же, что и при съемке тебя на документы использовали. Лицо потеть не будет, а волосы даже можно мыть, ну ты видел уже.

— Понял, командир, и да, это хороший грим. — Согласился с Георгичем Крестник.

— Ну, всё, шагом марш. Хват, с этой минуты ты в свободном полёте. Всё парни, по коням.

И мы покинули кабинет Георгича. С Крестником мы договорились встретиться в штаб квартире, в Вашингтоне, сразу после того, как он зайдет в квартиру. Для этого он распотрошил конверт, и выяснил адрес. После чего, он пошёл к себе, а я к ребятам, хотел попрощаться.

* * *

Как я решил попасть на борт самолёта? Да очень просто. Пока самолёт грузит багаж пассажиров, я под остановкой времени проникаю в багажный отсек, но это уже в самом конце погрузки, что бы, не беспокоили зря. Так я и поступил. Вылететь я решил вместе с Крестником. Мне так его легче контролировать. Не в том деле, что я ему не доверяю, а мне просто хотелось посмотреть, как он пройдёт таможенный контроль в Вашингтоне. Фотографию его паспорта я успел посмотреть, и если бы я не сделал этого, то точно его не узнал. Ну, разве только, если бы воспользовался магическим зрением. После грима он вообще не был на себя похож.

Погрузился в багажный отсек без проблем. Там уже заканчивали погрузку, и когда дверь багажного отделения закрыли, я устроил себе, очень замечательную лёжку. Лететь долго, а сидя замучаешься. Вот и обустроился. Сложил в отнорке из чемоданов постель, и развалился. Спать я не собирался, так как у экипажа есть доступ в багажный отсек, поэтому просто лежал и размышлял. О чём? Да об операции. Всё-таки, не тривиальное дело. И как оно скажется на международных отношениях? Но раз Глава дал добро, значит, он уверен в своих силах. А я? Я ведь могу и сорваться. И Георгич прекрасно знает мой характер, и ничего не сказал в дорогу. Могу ли я по хулиганить? Запретов не было, а раз так, то это на моё усмотрение. Уж очень хочется научить их порядочности в освещении событий. Ну, это мы посмотрим. Сначала надо дело сделать.

Вопреки моим ожиданиям, полёт прошёл нормально, никто в багажный отсек не заходил. Когда самолёт стал снижаться, я собрал свою постель, и стал ждать прибытия.

Как только отворилась дверь багажного отделения, я остановил время и покинул спальный салон. Бегом преодолев расстояние до зала прибытия, проскользнул в зал ожидания и пройдя в туалет, привёл время в нормальный режим. К полёту я подготовился, и выглядел я сейчас так же, как и большинство народу находящегося здесь, поэтому, я занял место на балконе второго этажа здания и стал смотреть, как пройдёт досмотр мой компаньон. Вот, наконец, потянулась змея пассажиров на досмотр, Крестник был в середине этой очереди. Когда дошла очередь до него, я даже поразился его спокойствию. Всё-таки он агент, хоть и бывший, и там учили следить за своими чувствами. Досмотр прошёл нормально. Задали ему несколько дежурных вопросов, он так же дежурно ответил, и на этом всё. Он пошёл на стоянку такси. Я тоже поспешил туда. Куда ехать я знал, поэтому, я не стал ехать за ним, а поймав первое же такси, поехал по адресу, назвав таксисту номер дома немного другой, так, на всякий случай.

Высадившись, я нашёл тот дом, что мне нужен и выбрав место, где меня не будет заметно, стал ждать появления компаньона. Он приехал минуты через две. Дойдя до двери дома, он позвонил в дверь и стал ожидать. Впрочем, ждать долго не пришлось, сразу видно, что нас ждали. Дверь открыли почти сразу. И что примечательно, когда дверь открыл хозяин, он слегка отошёл от проёма, давая мне шанс проскочить в свободную дверь, никого не задевая. Я воспользовался этим шансом, привычно остановив время. Когда они вошли в комнату, то моё внезапное появление здесь, не восприняли с удивлением, что говорит о том, что резидента проинструктировали.

Раздевшись, и скинув свою ношу, а я взял с собой и катану, так, на всякий случай, да и шмотья немного было, я поздоровался с хозяином и представился:

— Хват.

— Степан Харитонович Кузнецов, беглый эмигрант с России, бизнесмен. — Пожал он мою руку в ответ. — Извини, большего сказать не могу. А о тебе я много слышал.

— И что именно слышал? — Насторожился я.

— Много чего, а по последней операции — так в картинках. Здесь пресса тоже работает. — Улыбнулся он в ответ.

— И что ты об этом думаешь? — Осторожно поинтересовался я. Как бы там ни было, мы в чужой стране, а пятой колонны мне здесь не нужно, и от его ответа сейчас зависел результат намечающейся операции. Да, да, именно так. Не поверю, что руководство страны чем-нибудь не снабдило своего резидента для более спокойной работы для меня, хоть я и говорил, что мне ничего не надо, однако, уже сейчас я понимаю, что это не простая работа, и помощь мне не помешает.

— На мой взгляд, всю эту либерастически-дерьмократическую хрень, надо сбивать на взлёте, а лучше всего в гнезде, не дожидаясь взлёта. — Успокоил он меня.

— Сработаемся, — Открыто улыбнулся я. — Кстати, знакомься, — указал я на Крестника, — твой компаньон, Глеб Викторович Самойлов. Приехал заключить контракты с передовой компанией.

— Я в курсе, — улыбнулся резидент, — но всё равно, познакомиться было приятно. Располагайтесь. Ваши комнаты на втором этаже. Через полчаса спускайтесь, я пожрать чего-нибудь сготовлю.

— Вот это по-нашему. — Хлопнул я его по плечу.

— А как я рад, — не остался в долгу резидент, — а то и поговорить нормально не с кем.

Приведя себя в порядок, а так как у меня не было не только умывальника, но и туалета, эти полчаса меня выручили. Через полчаса, я уже сидел внизу, в столовой, а Степан, как он представился, подавал нам свои кулинарные изыски. Ну что я могу сказать, готовят наших специалистов неплохо, но именно как специалистов, а вот в других областях жизни, талантами они не блещут. А может этот таким оказался. Впрочем, было вполне съедобно и питательно, а разведчику много и не надо. Отбивная, что он подал, с овощами, была немного пережарена. Но я не подал никакого вида. Съел всё за милую душу. Ещё и чаем полирнул. И когда я приготовил себе вторую чашку, резидент заговорил:

— Мне поступил приказ полного содействия вашим действиям, как бы дико это не смотрелось. И не мешать. Могу я вам чем-нибудь помочь?

— Сейчас уточним. — Я посмотрел на своего компаньона. — Крестник, мне нужны планы здания ЦРУ. Сможешь это организовать?

— Я уже думал над этим, — потёр он лоб, — и вариант один есть. В 1963 году, здание ЦРУ перестраивалось, и мне в руки, случайно, попались списки участников строительства. Многих уже наверняка нет в живых, но двенадцать лет назад, я наводил справки по одному мастеру, он был жив и здоров. Он принимал участие в строительстве от начала и до конца. А вот почему я его решил проверить — тут совсем неоднозначный случай. Стали исчезать люди. Много людей. Когда объединили эти смерти, выяснилось, что все они участвовали в строительстве здания ЦРУ. Не знаю, что такого секретного они узнали, но от этих людей решили избавиться. Когда стало понятно, из-за чего пропали люди, возник большой скандал. К тому времени, бóльшая часть строителей уже пропало. Этому мастеру повезло. Он выжил. Сейчас наверно уже на пенсии. Я попробую его найти. Сейчас и пойду.

— Ну и гадюшник. — Сморщился я. — Ладно, действуй. Я буду тут.

Когда Крестник удалился, Степан обратился ко мне:

— Слушай, Хват, тут мне для тебя кое-что передали, — заинтриговал он меня, — а кроме этого, было задание выявить старшего из охраны ЦРУ и сфотографировать его в разных ракурсах. Задание я выполнил, и вот, незадолго до твоего приезда, мне прислали посылку. Не хочешь ознакомиться?

— Тащи, — мне самому стало очень интересно, что такое передало наши спецслужбы, говорил же, что помощь всё равно будет, — посмотрим, что там.

Когда он открыл посылку, и чуть не упал с кресла. Там была маска, очень качественная маска, и судя по всему, маска — начальника охраны. Кроме этого, там была и форма. Не знаю, поможет мне это чем-нибудь или нет, но лишним точно не будет. А после того, как Крестник достанет план здания — станет понятно, нужно мне это или нет. Степан, впрочем, не удивился содержимому, а предложил примерить девайс. Когда я натянул на себя маску, и переоделся в форму, Степан достал цифровой фотоаппарат, и предъявил мне оригинал с нескольких сторон. Что сказать? Если бы я не знал, что это маска, то принял бы это за оригинал. Только с полуметра можно было догадаться, что это маска, и то, для этого надо знать, куда смотреть. Она была выполнена из латекса, очень мягкого латекса, и одевать её на себя нужно было очень осторожно. Но по сравнению с обычным латексом, она имела микропоры, так что вспотеть в ней не грозит. Весь пот через микропоры выводится наружу. Создаётся видимость, что человек потеет сам. Я успел это оценить, так как, сразу после надевания маски, лицо начало потеть. Это не очень хорошо, так как приходилось платочком вытирать этот пот, но в противном случае, пот просто стекал бы с краёв маски, а это ещё хуже. Кстати о краях, их невозможно было отличить от тела. Они были бесцветны и плотно прилегали к коже. Даже такие мелочи, как веки, плотно облегались маской. Создавалось полное ощущение естественности. Но всё равно, лицо было каким-то неживым. Я не мог должным образом изобразить выражение чувств, мимические морщины не появлялись. Морда, у этого начальника была слишком толстой, и в местах этих морщин, слой маски был очень толстым, что не позволяло появляться этим морщинам. Впрочем, мне не общаться с коллегами охранника, уже приблизительно я знал, что мне предстоит, и мне нужно будет только перед камерами засветиться, а камеры — это не живой человек. Жаль только, нет звукового синтезатора. Так бы мне даже не пришлось бы использовать свои возможности. Не плохой подгон, однако, и я точно его использую. Только вот не понятно, как они вычислили форму моего лица? Что бы сделать такую маску, надо снять форму лица человека, её применяющую, а я не помню, что бы у меня снимали слепок лица. Всё становится загадочней и загадочней.

— Мне сказали, что у тебя могут возникнуть проблемы с закрытыми дверями, — стал уточнять Степан, — поэтому, тебе нужна будет ключ-карта. У начальника охраны, эта карта с большим допуском, а вот как её достать, здесь уже решать тебе. С этим мы не сможем помочь.

— Нормально всё, достать её не проблема. Придёт Глеб, операцию проработаю. А пока, мне нужны некоторые продукты, что бы приготовить ужин. — Озадачил я его. — Хоть я и не люблю особо готовить, но очень люблю вкусно поесть, и поэтому хочу угостить тебя Восточной кухней. Ты как, не против?

— Ты издеваешься что ли? — Шутливо возмутился он. — Я сам не люблю готовить, чаще готовую пищу покупаю. Конечно я за, двумя руками.

— Ну, тогда, мне нужны вот эти продукты, — и я набросал список продуктов на бумажке, выдранной с блокнота, что лежал на столике, — реально достать это?

— А это что такое? — Указал он на один из ингредиентов.

— Это приправа, зира или кумин. Без этой приправы будет не плов, а каша.

— Хм, — задумался резидент, — хотя, есть у меня знакомый в продовольственных рядах, он как раз и занимается приправами. Думаю, достану. Если это всё, то пойду, прогуляюсь.

— Давай, а я всхрапну немного, — широко зевнул я, — всю ночь не спал.

* * *

Крестника мы дождались только поздно вечером, но за стол не садились, ждали его. Как только он зашёл, сразу попытался отчитаться, но я его остановил и усадил за стол. Он не стал сопротивляться, видно тоже успел проголодаться, а запах, доносившийся до нас — просто сбивал с ног.

— А я думаю, чем так вкусно пахнет? — Улыбнулся он, помыв руки и усаживаясь за стол. — Жрать хочу — страшно. А тут этот запах. Кстати, не только я обратил на него внимание. Прохожие, что шли мимо, тоже принюхивались, и прибавляли шаг. Торопились домой наверно, после такого запаха я бы тоже поспешил, у меня аж внутри всё забурлило.

— Вот и прекрасно, — хлопнул я в ладоши, — потому как, мы тоже тебя заждались, и песни желудок поёт и у нас. А эти, пусть слюной давятся.

Стол был накрыт прекрасный. В центре ляган не ляган с пловом, к слову, Степан где-то нашёл огромную тарелку, вот на него я и выложил плов, с краю стоит заварочный чайник с зелёным чаем. Здесь, оказывается, и такой продукт можно найти. Вот только пиал не было, были не глубокие чашки. Ну что ж, за неимением гербовой, будем использовать писчую.

В центре композиции из плова — красовалась большая кучка нарезанного мяса, причём баранины. По краям запаренные головки чеснока. Не знаю, как ему удалось, но даже нухат Степан нашёл, и этот специфический горох тоже присутствовал в плове.

— Как же есть эту красоту? — Взяв ложку и не решаясь нарушить композицию, спросил Степан.

— Делай как я. — Сказал я, и зацепив кусок мяса с рисом, прижал ложкой к краю тарелки. Затем подцепив ложкой эту кучку, отправил в рот. Плов удался, это я понял уже по первой ложке. Качество блюда тут же оценили и мои товарищи. А потом я долго ещё слышал м-м и э-эх.

Когда все наелись, или даже объелись, попивая чай без сахара, приступили к вопросам.

— А теперь рассказывай. — Сказал я Крестнику, допивая свой чай.

— Планы здания у нас есть. — Приступил к рассказу Крестник, вытаскивая свёрнутый рулон и расправляя его на освободившемся столе. — Мастер, конечно, уже стар, но план расположения здания он помнит очень хорошо. Мне даже объяснять не пришлось ему, зачем мне этот план, я только потом понял, почему он решил мне помочь. Оказывается, он имеет очень серьёзный зуб на эту контору. При зачистке, у него уничтожили его сына с семьёй, и он затаил ненависть к ним. Сын тоже работал там. А зачистить их решили только потому, что он видел строящийся тоннель. Куда вёл этот тоннель — он не знает, но то, что тоннель делали широким и явно под железнодорожную колею — в этом он уверен. Уже когда я уходил, он сказал мне: «Сделай их сынок, я не смог, может тебе удастся». Поэтому, я и не стал его зачищать. Не думаю, что он побежит докладывать на меня. Кстати, о том, что у него погиб сын, я знал, поэтому и пошёл к нему. Ему устроили авто-аварию, но там всё было шито белыми нитками, а он мужик с мозгами.

— Ну и правильно сделал. — Поддержал я его. — Лишние смерти нам не к чему. Тем более таких помощников. — Крестник с облегчением вздохнул. Видимо, до последнего не надеялся на мою адекватность. — Тебя никто не видел с ним?

— Обижаешь. — Расстроился он в серьёз. — Я же, всё-таки разведчик. Всё было сделано грамотно. Контракты заключил, связать меня с ним невозможно, по причине отсутствия меня рядом с его домом. Я просто бизнесмен. Мне удалось встретиться с ним на нейтральной территории и без свидетелей.

— Всё нормально, это я для порядка больше. — Махнул я рукой. — Хорошо, давай посмотрим, что можно сделать. Вот это что такое? — Указал я на полуподвал.

— Это камера хранения и выдачи улик.

— Хм, интересно, — почесал я макушку, — а взрывчатка там есть?

— А ты знаешь, есть. — Улыбнулся он. — И много. Во всяком случае, была, — погрустнел он, — двенадцать лет назад. Сейчас не знаю. Давно там не был. Но… — Поднял он палец вверх. — Эта улика ещё при мне лежала там уже лет пять, и никто ей не просто не интересовался, но как бы и не забыли о ней напрочь. Там СИ-4, в очень большом количестве. Как она там появилась, я не знаю, даже предполагать не берусь, но если она там есть, то его содержимым можно раз пять взорвать тот комплекс.

— Ну, столько мне не надо, одного раза за глаза. А вход туда через вот эту дверь, так?

— Да. Вот только туда можно попасть по спецпропуску. И там кругом камеры. Не знаю, как тебе удастся туда проникнуть.

— Вот и пригодится маска. — Откинулся я в кресле.

— Какая маска? — Не понял Крестник.

— Вот эта. — Показал Степан. — Сегодня пришла.

— Хм, — повертел он её в руках, — ну надо же. У нас тоже, хм… — быстро поправился он, — извиняюсь, в ЦРУ тоже разрабатывались такие маски, но у них были проблемы с потоотделением, и носить такую маску долго было просто невозможно. Полчаса максимум, потом лицо плыло. А здесь как?

— А здесь эту проблему решили, — улыбнулся я и взял маску у Крестника, — так что у меня проблем с этим не будет. У начальника охраны есть спецпропуск на этот объект?

— У него есть, — задумался он, — а-а, понял. Да, конечно есть. И он, время от времени, покидает свою берлогу, что бы осмотреться.

— Вот и прекрасно. А вот это что? Вентиляция?

— Вытяжная вентиляция. Встроена в стену. Наружу выходит только декоративная решётка. Сверху там мощный фильтр, оплетённый всевозможными датчиками, а снизу ничего нет. Так отгородились от внешнего проникновения. Внизу подвал технического предназначения. Трубы отопления и водоснабжения, а также электро-кабели. Да много чего. Постоянно там никто не находится. Туда спускается только обслуживающий персонал для проведения техосмотра. Кстати, подвал полностью изолирован от внешнего проникновения. А вот здесь, — он указал на тоннель, — спускается ещё и лифт сверху, но он полностью изолирован от подвала техобслуживания.

— Ну, если мне всё удастся, то воспользоваться они им не успеют. Не знаю, куда ведёт этот тоннель, только сдаётся мне, что они просто потратили деньги на ветер. — Рассмеялся я. — Знать, что у тебя под землёй есть спасение, и не успеть им воспользоваться, будет очень обидно. Ладно, вы как хотите, а я спать. — Я встал и направился наверх. — Завтра будет интересный день, — сказал я, зевая, — надо выспаться.

* * *

До здания ЦРУ меня подкинул Крестник. Остановившись не далеко от здания, на заправке, он открыл пассажирскую дверь, «осматривая» салон, и в этот момент я выскользнул из салона, привычно уже остановив время и побежав в сторону здания. Там, недалеко от здания, я нашёл укрытие и восстановив время, стал ждать, когда появится посетитель, который откроет «для меня» дверь. Войти я собирался через парадный вход и никак иначе. Долго ждать не пришлось, там довольно интенсивно проходили люди, приходилось из этих вариантов выбирать наиболее удобный для меня, и когда такой момент настал, остановив время, я скользнул в фойе, из своего не просматриваемого укрытия и преодолев турникеты. Гораздо дольше пришлось искать укрытие в самом здании, такое, из которого и мне было бы видно окружающее. Я нашёл такое место, не очень посещаемое у местных, судя по пыли на полу. Это было на балконе второго этажа встроенной ниши и прикрытой занавеской. Через занавес я прекрасно видел нижний этаж. В этот раз прождать пришлось долго. Часа два я стоял и выискивал взглядом начальника охраны. Я уже подумал, что его сегодня нет на работе, когда он меня порадовал своим визитом. Выйдя из комнаты охраны, он зорко оглядел окружающих и направился к турникетам. Лучшего момента было не придумать. Остановив время, я вышел из-за ниши, спустился на первый этаж и подойдя к нему, проверил карманы. Залазить в каждый карман чревато, в таком состоянии можно повредить ткань, поэтому очень осторожно я сначала проверил боковые карманы форменной куртки, прощупывая их, и мне повезло, ключ оказался в правом боковом кармане. Обычная карта, как банковская, но с фотографией на ней. Аккуратно её вынув и осмотревшись вокруг, я заметил проходящую рядом работницу и застывшую сейчас также, как и этот начальник охраны, которая возвращалась от кофейного автомата, с кружкой кофе в руке. И тут меня посетила гениальная идея. Мне нужно на время устранить этого начальника, что бы он, не мелькал среди работников, а лучше всего это сделать в туалете. Что он сделает, если на него пролить кофе? Думаю, он воспользуется туалетом. Вот я и подстроил такой сценарий. Я ударил слегка по кружке с кофеем в сторону начальника охраны, а сам поспешил в туалет. Пришлось проявить себя до подхода в туалет и в таком месте, где камеры не охватывали территорию. Что бы найти туалет — пришлось поплутать, почему-то у них не было указательных табличек. Только двери обозначены. Найдя эту злополучную дверь, я стал осматриваться — где можно было выйти в нормальное течение времени, что бы, не шокировать присутствующих раньше времени и не поднять панику, и такое место я нашёл, не далеко от туалета за поворотом. И камеры были направлены от меня.

Вывалившись в нормальное время, я направился в туалет. Там, заняв одну из кабинок — стал ждать. Сразу, после того, как я устроился в кабинке, за мной кто-то зашёл, и по его ругани я понял, что это именно тот, кто мне нужен. Пока никто не появился, я подошёл к нему, и он, увидев, что в зеркало смотрит его дубль, забыл даже как дышать, так и застыл с открытым ртом. Долго шокировать его я не стал, время для нас важнее. А он всё равно уже труп, только не догадывается об этом.

Кто-то меня обвинит в чрезмерной жестокости, может оно и так. Особенно это любят делать наши доморощенные либералы. Ценность жизни и всё такое. А я скажу так, если на чашу весов ляжет жизнь ребёнка и благосостояние моей страны и моего народа, я выберу мой народ. Да, я уничтожу этого ребёнка, но не потому, что я такой маньяк, а потому, что из-за этого ребёнка может погибнуть гораздо больше людей, моих близких людей, а своя рубашка всегда ближе к телу. Тем более, что тип, стоящий передо мною, уж никак не похож на того ребёнка. Он винтик той системы, что ломает мою страну. Ломает грубо, через колено. Так, как они привыкли ломать всё вокруг. Так, как они сломали коренное население этой страны, индейцев. И сейчас нас они представили такими же индейцами. Но уже сейчас многое изменилось в нашей стране, и в первую очередь, ликвидирована основная часть той сволоты, что насаждала эти порядки у нас, продажная шушера. И теперь им будет очень не просто противостоять нам. Мы Великая Страна, и я это докажу.

Вырубив этого охранника, я подтащил его к кабинке, заволок его туда и закрыл изнутри, усадив его на унитаз. Пусть отдохнёт маленько. Всё равно будущее уже переписано, а так попадёт к себе… Не знаю, во что они верят, там и рассудят, праведно он жил или нет.

Выбравшись из кабинки, я не стал играть со временем, а просто пошёл в сторону того самого хранилища улик. На мне маска, и все, кто видел меня — узнавали и не задавали вопросов. Я выполнял свой обычный обход.

Подойдя к двери хранилища, я приложил ключ к считывающему устройству, и дверь, щёлкнув, приоткрылась. Я открыл её, и зайдя внутрь, захлопнул за собой. Вот тоже, зачем этому охраннику допуск на проход в такие места? Насколько я знаю, внутри этого помещения, охраны быть не должно, или может, я чего-то не понимаю? И она всё же есть? Как оказалось, есть. Сидит в прямой видимости от окна выдачи. Это затрудняло решение, но не отменяло его. Увидев меня, охранник встал со своего стула, приветствуя меня, а я, махнув ему рукой, направился к окну выдачи, осматривая помещение в ЭМИ зрении. И не зря. Я нашёл одну камеру, вмонтированную в инкрустацию настенных часов. Эта камера охватывала всё помещение, и мне она могла сильно помешать. Ну, ничего, главное найти, а там мы избавимся от надсмотрщиков.

Подойдя к окну, я попросил работника показать мне документацию по фиксации выдачи вещественных улик. Просьба хоть и не привычная для моей должности, ведь меня это никак касаться не должно, и на лице работника я увидел именно это выражение, но так как это было не секретной документацией, он предъявил мне её.

— А что с твоим голосом, Майк? — Спросил он меня, охранник тоже всполошился, и всполошился он именно после моей просьбы. А спрашивал я почти шёпотом, изображая воспаление связок.

— Ерунда, — прохрипел я, и махнул рукой, — мороженным застудил.

— Но ты же не ешь мороженное? — Удивился он.

— Вот оттого и застудил, что не ем. — Ушёл я от ответа. Охранник, что стоял тут на страже, занервничал, вероятно, он заметил какое-то несоответствие. Больше медлить нельзя, иначе тот может сделать что-то, что не входит в мои планы.

— А это что такое? — Спросил я, указывая на какую-то подпись.

— Где? — Ещё больше удивился он и придвинул голову к окошку, что бы разглядеть, этого-то я как раз и добивался. Мне нужно было открыть дверь хранилища, а ключи, скорей всего, у него.

Остановив время, я в первую очередь завесил камеру на часах какой-то тряпкой, попавшейся под руку. Пришлось делать это аккуратно, при моих обычных движениях, тряпка стремилась разорваться, но скомкав её в кулаке, мне удалось переместить её до часов без труда, а вот там уже с предосторожностями, расправил её, завесив часы. Дальше, я подошёл к охраннику, вырубил его энергоимпульсом в шею, и подойдя к работнику хранилища, вырубил так же и его. После этого, я пустил время в нормальное русло и подтащил работника ближе к окну, обшаривая его карманы. И как я и думал, ключи я нашёл почти сразу. Это обычные, металлические ключи с бородками. Как хорошо, что хоть здесь не стали применять электронику. Отпустив его, он упал как мешок с картошкой, я направился к двери. Надо было торопиться. Теперь время играет против меня. Та камера, что я накрыл тряпкой, вполне может смутить оператора. Хоть там и видели начальника охраны перед этим, и ставить в известность о поломке или непредвиденных случаях надо в первую очередь его, но кто знает, как он может поступить в этот раз?

Открыв дверь, я направился к тому стеллажу, о котором мне говорил Крестник. И вот он, час триумфа, взрывчатка, о которой он мне говорил, была на месте, но уже в гораздо меньшем количестве, но мне должно хватить с запасом. Уже покрытые довольно большим слоем пыли ящики, аккуратно стояли на своих полках. Проверив один из них, я убедился, что это именно то, что мне нужно. Детонаторы я не стал искать, я захватил с собой. А кроме этого, он был снабжён часовым механизмом. Дешёвая китайская электроника, но она сработает.

Сняв крышку вентиляционного выхода, а находился он под потолком, для этого мне даже пришлось использовать стремянку находящуюся здесь же, я скользнул в вентиляционный короб, обмотавшись верёвкой и предварительно сняв куртку. Пыли тут тоже было много, но так как короб был вертикальный, то не в пример меньше. Спустившись до уровня потолка подвала, я прислушался к тому, что находилось подо мной, а кроме этого, просканировал ещё и магическим взглядом, ведь преграды ему не страшны. Внизу было чисто. Выбив решётку, я поднялся по верёвке обратно. Выбравшись с короба, я к одному концу верёвки привязал крючок, который смастерил тут же, из того хлама, что здесь присутствовал, и цепляя крючок за ручки ящика с взрывчаткой, стал спускать ящики вниз. Крючок легко отцеплялся от ручки, стоило только ослабить верёвку, после того, как ящик оказывался внизу. Таким образом, я спустил вниз все ящики, а было их двадцать штук. Ящики были тяжёлые, около сорока килограмм каждый, поэтому, мощность взрыва с 800 кг. СИ-4 будет очень большой. Тем более, что основной компонент в нём — это гексоген, 90 %, самый мощный вид взрывчатого вещества. Это будет очень сильный БУММ, и желательно находиться от него очень далеко. Крестник говорил, что здесь было более сотни ящиков, вероятно, её уже применили по назначению, где-то, когда-то. С их-то моралью, это не удивительно. Но сегодня она будет применена в благих целях, ха-ха-ха.

Спустив все ящики, я скользнул следом, не отвязывая верёвку, мне ещё линять отсюда надо будет, и тем же путём.

План здания у меня был в голове, и куда пристроить взрывчатку. Что бы взрыв был более эффективен, я знал. Хотя, с таким количеством взрывчатки, это уже не имело серьёзного значения, но рисковать я не хотел. У нас первая база была снабжена взрывчаткой около одной тысячной килотонны, но распределена она была по всем несущим конструкциям, а всё равно получился котлован, очень глубокий котлован. Вот и здесь поможем им вырыть бассейн. Это более мирное предназначение для людей.

Разнеся взрывчатку по всем намеченным местам и снабдив её детонаторами, я соединил их в одну цепь, и подключил часовой механизм с питанием. Перед тем, как включать его, подумал, сколько времени мне может понадобиться, что бы покинуть здание. Хотя, я же могу воспользоваться своими способностями и удалиться так далеко, что меня это совсем не заденет, поэтому выставил всего две минуты. Мне ещё надо покинуть это здание, а там двери, мой враг. Придётся вываливаться в обычный режим.

Кстати, когда я закладывал взрывчатку, я заметил очень много баллонов с усыпляющим газом вдоль стен. И смонтированы они были совсем недавно. Выводы с этих баллонов соединялись в одну трубу, которая была направлена в приточную вентиляцию. «Странно, очень странно. Для чего всё это? На безопасность это совсем не походит. Все работники ведь тоже будут нейтрализованы. Если только… Если только нет штурмовой группы, которая только и ждёт сигнала к штурму. Но для этого нужно ещё перекрыть входы и выходы. А ведь у них может и получиться». — Подумал я и поёжился, представив, что это ловушка именно на меня. А на кого она ещё может быть рассчитана? Им некого бояться в своей стране. А если учесть, что моя физиономия у них уже есть, то они вполне могли запустить в программу систему распознавания лиц. «Достаточно одной таблэтки, то есть, достаточно один раз попасть на камеру в моём облике и вуаля. Ловушка захлопывается. А дальше, меня беспомощного, вяжут и отправляют в надёжное место, и что-то мне кажется, что это место мне очень не понравится». — Ещё раз передёрнувшись, я припомнил, что когда я оглядывал холл здания в ЭМИ взгляде, я сначала не придал значения некоторой странности работы видеокамер, они работали как-то не так. Только сейчас я понял, что они работали в скоростном режиме. И да, такая камера меня распознает в лицо, если я буду работать в скоростном режиме. Только вот тут у них вышел небольшой прокол. Этот режим я уже перерос. А об этом они совершенно ничего не знали. Так что, я уже не сомневался, что ловушка придумана именно на меня.

Запустив таймер, я спешно вернулся в хранилище. Связанные охранник и работник хранилища, ещё не пришли в себя, а уходя на дело — я их связал. Мне неожиданности ни к чему. Ничего убирать я не стал, это уже не обязательно. Времени очень мало и никто ничего не успеет сделать, даже если прямо сейчас станут проводить разминирование. А я там всё продублировал. Стоит перерезать хотя бы один провод, всё взлетит на воздух. К сожалению, он может взлететь прямо со мной, но я могу покинуть здание до момента его полного уничтожения, остановив время, а вот они нет.

Помещение хранилища ещё никто не посещал, иначе тут стоял бы уже шухер, или меня бы уже пеленали, и что бы, не поднимать этот шухер слишком рано, я стал вываливаться в обычное время, что бы открывать двери. Я мог просто их сломать, но тогда сработает сигнализация, и вполне возможно, что запустится и программа поимки меня любимого.

Покинув хранилище, я направился к выходу. Была ещё одна дверь, последняя, именно на выходе, но там я уже могу не опасаться. Или сломаю или проявлю себя в нормальном времени и покину здание. Да, возможно кто-то и заметит, как появился откуда-то внезапно человек, но пока успеют сообразить, пока начнут действовать, у меня куча времени, которое я не буду терять, и просто ускорившись — покину место предстоящей катастрофы. Так я думал. И зря. Уже когда я подходил к турникетам, в режиме остановки времени, этот режим неожиданно сломался, и я выпал в обычное время. Надо было видеть удивлённые лица охранников, когда неожиданно, рядом с ними, материализовался их начальник. И даже у меня, скорей всего, проявилось это удивление на лице, потому что охранники застыли в недоумении. А для себя я уяснил, что предупреждение о лимите использования этой способности не шутка, и вот сейчас, я, наконец, выяснил, что оно не бесконечно. Жаль только, что в такой момент.

Автоматика сработала гораздо раньше, пока до охраны только доходило, что, что-то не так, и стала блокировать окна и двери опускающимися жалюзи. В это момент я ускорился до всей железки, выжимая из себя весь резерв. Я знал, что если я не покину сейчас это здание, то уже ничто меня не спасёт. Остановить время я уже не могу, и неизвестно, смогу ли в будущем. Как долго действует этот откат — тоже надо узнать на своей шкуре. А тут ещё эти не простые жалюзи. Даже со своим ускорением я вряд ли их сломаю. Выглядят они очень серьёзно, и вполне возможно, что они из титана. И ещё не понятно, на что же среагировала автоматика? Я ведь в маске. Может на внезапное появление? А что, вполне такое и могли внедрить в программу. Теперь это уже не важно, теперь только вырваться бы.

Буквально ощущая, как у меня рвутся связки, я наблюдал в движении, как неотвратимо опускаются жалюзи, отрезая меня от такой близкой свободы. В последнем прыжке, я распластался по полу и пустил себя словно пуля, на выход. Я уже не смотрел на то, что там ещё есть и дверь, теперь это уже не имело никакого значения, она стеклянная, и я даже не замечу этого препятствия, главное жалюзи. И я успел. На последних сантиметрах. Эти жалюзи мне едва не отхватили ноги, спасло то, что в этот момент под жалюзи находился человек, и только его тушка притормозила неотвратимое, буквально разделив его надвое, как гильотина. Не повезло работничку. Хотя, не повезло наверно всем этим работникам. Что ж, вы знали, на что шли, пытаясь закабалить такую страну.

Выбравшись из здания, но, не прекращая ускорения, только снизив его интенсивность, я стал удаляться от места предстоящего взрыва как можно дальше. По пути я бросил нашу фирменную карточку. Не знаю, найдут её или нет, но попробовать стоит. СМИ очень подробно описывали зверства «Белой Стрелы», да и карточку они тоже показывали на телеканалах, так что, если карточка найдёт своего зрителя, это будет взрыв, похлеще нынешнего. Зачем я это сделал? Просто я хотел, что бы они на собственной шкуре прочувствовали величину своих заблуждений о России. Пусть теперь местные жители свои правоохранительные структуры теребят и не суются в Россию. Хулиганство? Может быть и так. Но я действительно хочу разворошить этот уж слишком спокойный муравейник. Завоеватели, хреновы.

Я не обращал внимания на боль после моего отчаянного рывка, а она была сильной, очень сильной. Ещё никогда я не ускорялся до такой степени. Боль ерунда, организм восстановится, сейчас главное скрыться, найти тихий уголок, и пересидеть взрыв и восстановиться после такого рывка. Такое место нашлось через три километра. Расстояние достаточное даже для такого взрыва, и место тихое и спокойное, в густых кустах, в каком-то ухоженном лесопарке. Там я и сховался.

* * *

Майк Болтон с утра чувствовал себя не в своей тарелке. Что-то его беспокоило, но что, он так и не мог понять. Он ходил по своему кабинету из угла в угол, как загнанный лев, пытаясь разобраться в себе и в своих чувствах. После того, как «неожиданно» скончался его аналитик, попав в аварию на трассе, страшную аварию, наверно с управлением не справился, ему и обсудить свои проблемы было не с кем. Конечно, у него был не один аналитик, но остальные не отличались такой прозорливостью и ответственностью. «Как жаль, что ты выбрал не тот путь». — Думал он о своём бывшем аналитике. И теперь, когда предчувствие чего-то неизбежного его снедали, он не мог ни с кем поделиться своими страхами. Не поймут. Такого страха он не ощущал уже очень давно. Последний раз это было в Афганистане. Он ещё не занимал такую должность, а был простым полевым агентом. Тогда его занесла нелёгкая в горное селение, на базу боевиков. Нет, конечно же, не воевать, а проконтролировать, как обучают боевиков американские инструкторы. Нужно было убедиться, что те деньги, высланные на обучение, тратятся по назначению, ну и ещё одно очень щекотливое дело, о котором и сейчас он не мог даже подумать, не только рассказать кому-то. Гриф секретности с этого дела ещё не снят. Хотя, после того, как русские вскрыли базы данных ЦРУ, это уже не актуально, наверно.

В тот день он тоже чувствовал себя очень скверно. Какая-то сила толкала его из этого села, но он тогда решил заглушить все свои страхи вином, за которым и спустился в подвал. Это был не просто подвал, это было настоящее бомбоубежище, со скрытой вентиляцией, запасами пищи и воды. Вход в это бомбоубежище был в неприметном домике, стоящем поодаль от основных построек. Но только снаружи он выглядел так, внутри же он был отделан очень качественно и по современным меркам. Там он и обитал, пока выполнял своё задание.

В тот момент, когда он спустился в подвал, всё и случилось. Он ощутил чувствительный грохот и вибрацию земли. Сообразив, что это не землетрясение, он быстро закупорил входную дверь, и стал молиться. Он понял тогда, что это именно то, что не давало ему покоя. Так он просидел в этом подвале неделю. Мог просидеть и дольше, но нервное напряжение его отпустило, и он очень осторожно решил проверить, что творится вокруг. Дверь в подвал он открыл, благо она открывалась во внутрь, но вот выйти, смог только ещё через пару дней, потому что вход был завален кучей мусора. Это то, что осталось от того домика.

Когда он выбрался, то не поверил своим глазам. Селения просто не существовало. Не знаю, какой боеприпас использовали русские, но судя по тому, что на месте села осталась ровная площадка с кучей мусора, это объёмный взрыв. Чудо, что его подвальчик тогда не пострадал. От объёмника такие убежища, как правило, не спасают. Может, спасло то, что домик находился на окраине. Кроме этого был применён и напалм. Окружность была выжжена. Видимо он где-то сильно наследил, что русские смогли вычислить его местонахождение, а то, что это нападение было следствием его действий — в этом он не сомневался.

«Но вот сейчас, что мучает меня сейчас? Чувства такие же, как и тогда, но я же всё предусмотрел. Если он и попадёт сюда, то тут и останется. Навсегда. Даже если он не согласится сотрудничать, то наши умники разберут его по частям, и всё равно выяснят, как ему это удаётся. Пусть это займёт чуть больше времени, но тайна всё равно будет разгадана. А главное, мы ликвидируем сам факт существования такого опасного врага. А может я что-то не учёл? Что говорил Роберт? Что должно случиться что-то очень страшное, и он в этот момент хочет находиться как можно дальше отсюда. Сейчас он очень далеко, но мне от этого не легче».

Додумать свои тяжкие думы — ему было не суждено. Раздался противный звук сигнализации, именно тот, который извещал о проникновении в здание ЦРУ этого гостя. Автоматика сработала, двери и окна заблокированы, газ пошёл, и штурмовая группа уже начала прочёсывание здания. Но директор всё равно чувствовал беспокойство, и решил проверить запись с камер, которые зафиксировали проникновение. У него была такая возможность. Вся информация с камер стекалась в сервера, но у него, как у администратора, были все права на просмотр записей с этих камер.

Компьютер был включен, и вывести запись на монитор много времени не заняло. А когда он увидел запись, он понял, что его беспокоило.

Во-первых, на камере был зафиксирован не тот, кого он ожидал увидеть, а начальник охраны собственной персоной, но зафиксировала его камера не потому, что это он, здесь нет ошибки, а потому, что он появился внезапно. Вот его не было, и вот он появился. Из воздуха. На такое наш начальник охраны не способен, а значит, это именно тот, на кого мы и охотимся. Но какой качественный грим. Тревога была поднята именно на внезапное появление. Такой вариант в программу был внесён. «Но, что это за способность? Он что, может быть невидимкой? Как такое возможно? Как с таким бороться?» — Судорожно соображал директор.

Во-вторых, он выходил из здания, а не входил, и его это тоже удивило, что он проявился в реальности. А это значит, что он уже совершил то, что хотел.

И в-третьих, он всё же успел удрать, на последних сантиметрах, но успел. Уж как быстро закрывалось жалюзи, даже одного из работников разрезало, но он всё же покинул нас. Штурмовая группа никого не найдёт среди бесчувственных тел. Операцию можно сворачивать. Но интуиция просто взбесилась. «Он сделал то, что хотел». — Подсказывала она ему, а значит надо спешно покидать здание. — «Сотрудников жалко, опытные и много пройдено с ними, но себя жальче больше. Тем более, что им уже ничем не помочь. А сотрудников новых воспитаем, главное самому выжить». — Думал он на бегу, не забыв одеть противогаз, стремясь попасть в лифт, который опустит его к спасительной, скоростной железной дороге, что была всегда наготове. «Когда он отстаивал этот проект эвакуации в экстренных ситуациях, над ним смеялись, и пытались ставить палки в колёса, но он всё же отстоял его, и вот теперь это его спасёт. Ерунда, что пришлось почти всех строителей стереть, у нас ещё много таких, но вот тайна этого тоннеля не должна была стать общественной. Паранойя была права, и всё что сделано, было сделано правильно». — Думал он, почти добежав до лифта, но войти в него, ему уже было не суждено.

В одно мгновение, всё, что находилось в этом здании, превратилось во фрагменты мусора, которые раскидало на довольно приличные территории. А на месте взрыва образовался очень внушительный котлован. Один из инструментов США, можно сказать скальпель, который позволял проводить очень тонкие операции во внешней политике, перестал существовать.

* * *

Приходил в себя я часа два. Что бы, не терять время понапрасну, я стал медитировать в кустах и ускоренно восстанавливаться. Нельзя было терять время, хотя искать меня уже и некому, наверно. Кто мог ещё знать, что готовил директор ЦРУ для меня? Вряд ли таких наберётся много. Большая часть сотрудников погибла. Кто-то ещё остался в живых, но эти, скорей всего, обо мне ничего не знали. Я бы на его месте постеснялся распространяться о своей паранойе.

Когда я полностью устранил последствия повреждений, я стал ждать попутную машину в моём направлении. Какой-нибудь открытый грузовичок, не в этой же форме переться, а бегать что-то сейчас не хочется. Через некоторое время, такой транспорт отыскался. Используя сверхскорость, я заскочил в кузов грузовика, он был порожним, на моё счастье. Доехал я на нём почти до самого дома. Покинув кузов и спрятавшись в кустах, я кинул камешком в окно дома. Этот способ связи был оговорён со Степаном. Услышав это, Степан вышел во дворик, что бы полить цветы у крыльца, оставив дверь приоткрытой. Я воспользовался таким приглашением, и не заставил себя упрашивать.

Когда Степан оказался дома, от его смеющихся глаз можно было зажигать свечи.

— Вот это я понимаю, — он радовался, словно сам всё это устроил, — вот это размах. Наконец-то это свершилось. Сколько раз я представлял себе, что это когда-то произойдёт, но такого зрелища я даже в своих самых светлых мечтах представить не мог.

— Ага, — вышел в холл Крестник, и так же счастливо лыбился, — по телевизору сейчас только об этом и говорят. Сначала говорили о случайном подрыве, но вскоре, кто-то нашёл не совсем далеко карточку «Белой Стрелы», и тут такое началось!!! Многие обыватели слышали об этой организации, пресса красочно описывала бесчеловечные преступления против человечности в России, очень качественно умалчивая о том, за что эту человечность и устраняли. И теперь в городе паника. Они ужаснулись от того, что теперь пришла и их очередь. Когда нашли эту карточку, большая половина зевак, сразу разбежалась. Пример того, что может стать с теми, кто пошёл против «Белой Стрелы» был перед глазами, огромный котлован.

— Что ещё говорит пресса? — Улыбнувшись, поинтересовался я.

— Они клеймят Россию в вероломстве в основном, ну и «Белую Стрелу» в частности, — стал перечислять Крестник, загибая при этом пальцы, — требуют от властей немедленно изловить эту бандитскую структуру и казнить с особой жестокостью, называют нас варварами и убийцами. Ещё немного, и на нас навесят уничтожение коренного населения Америки и убийство Кеннеди. И всё идёт к этому. Кто-то даже предлагает применить ядерную бомбу, что бы покарать Россию, эту варварскую страну.

— Подожди, подожди. — Замахал я руками на него, и скривил лицо. Я хоть и восстановился, но лёгкая головная боль присутствовала. Не стал я терять время попусту, а это и само со временем пройдёт. — Дай мне пройти в комнату и расслабиться, выпить чая и поесть немного, я же голоден как волк.

— Вот блин, — стукнул он себя по голове, — извини, совсем из головы вылетело. Проходи, давай, мы тоже не ели ещё, тебя ждали. И результата вылазки, конечно.

Пройдя в комнату, я действительно увидел накрытый стол, осталось только горячее подать, чем Степан и занялся. У нас ещё плов вчерашний остался, а сейчас он будет в самый раз. Тем более, после восстановления всегда тянет кушать с огромным желанием. Стройматериал-то откуда-то надо брать для восстановления, вот организм и вытягивает это с пищи. Хорошо, с остановкой времени таких спецэффектов не наблюдается, а вот если перенапряжёшься в ускорении, то велика вероятность, повредить себе что-нибудь. Как у меня сегодня. Но и с остановкой времени в этот раз тоже вышла накладка. Хорошо успел слинять в последний момент, а если бы нет? Сейчас бы меня и по кусочку не собрали. Ну, хоть предел действия способности приблизительно вычислил. Правда, тут ещё надо разобраться, на что он, предел этот? На количество использования его, то бишь — включений, или на время использования? И вернётся ли эта способность обратно, или потеряно безвозвратно? Если потеряно — то это очень плохо. У меня очень много проектов на нём завязано. Ладно, не буду пока думать об этом, надо отдохнуть немного, а завтра попробую ещё раз. Вот и этот вопрос тоже доставляет головной боли.

Сходив в ванную и помыв руки, уселся за стол, а тут и плов Степан подал, а Крестник коньяк вытащил, словно фокусник, и подмигивает.

— А давай, чего уж там. — Махнул я рукой. — Не смотреть же на неё.

Плотно поев и сыто откинувшись на спинку стула, попивая зелёный чай без сахара, я спросил у Степана:

— Степан, ты можешь организовать прокрутку одного ролика на CNN? — Увидев заинтересованный взгляд, продолжил. — Очень надо донести одну мысль до сознания граждан Америки.

— А ты знаешь, могу. — Махнул он головой и улыбнулся. — Ты наверно в курсе, что мы хакнули сервер ЦРУ? Нет? Ну, не важно. Мы это сделали. И там мы нашли очень много информации и секретных разработок. И одна из них — это подключение к СМИ напрямую, без всяких согласований и утрясок. Просто перехватываем управление и всё. Но у них остаётся возможность блокировать сигнал, путём отключения электроэнергии в телестудии. А что именно ты хочешь сказать?

— Камера у тебя есть? Вот и прекрасно. Сейчас и запишем моё послание.

Пока он готовил мини студию, не забыв завесить задний фон простынёй, что бы, ничего не выдало местонахождение оной, я переоделся в свой чёрный облегающий наряд с маской а-ля ниндзя, а маску начальника охраны я снял ещё до приёма пищи. Устроившись перед камерой стоя, со своей катаной за плечом, и после отмашки Степана, что, мол, запись пошла, я принялся надиктовывать послание. Я импровизировал, вкладывая в этот процесс всего себя:

«Здравствуйте граждане Америки, хотя, желать здравия вам, после всего, что вы сделали с моей страной и продолжаете делать, я совсем не хочу. Я думаю, вы догадываетесь, о какой стране я говорю. Да, я говорю о России. Сразу хочу сообщить, что я представляю только «Белую Стрелу», и за нашими плечами нет государства, которое может нам приказывать и наказывать. Сейчас мы находимся не только в России, и в доказательство вам, мой выход в свет, и моя акция. Нас много, и ряды наши только растут. Этой акцией, я покарал пока только исполнителей чужих, алчных планов, которые немало крови нам успели попортить, но если ничего не изменится в ближайшее время, и не изменится риторика СМИ в отношении России, то следующими будут эти самые СМИ. Нам надоели все эти ваши безосновательные нападки на нашу страну, и нас не остановят ваши либералистические ценности. Нам они чужды. У нас ценят только честных и трудолюбивых людей, и вся эта ваша шелуха про ценность жизни преступника и его прав, про лояльное отношение к гомосексуализму и многое-многое другое — нам отвратительна. Мы не станем терпеть ложь, произносящеюся с ваших экранов, порочащую мою Родину. И с этой минуты, если вы позволите себе такое, то будете следующими на очереди. А потом мы начнём очищать вашу страну от тех, кто заказывает такие постановки. В России нам это удалось, удастся и здесь».

Я махнул головой, и Степан закончил съёмку этого короткого ролика.

— Круто ты. — Помахал он головой. — А не боишься, что они в ответ на это нас бомбами закидают с не очень приятным содержимым?

— Когда у них появились ядерные бомбы? В 1945 году? — Ухмыльнулся я в ответ. — А сейчас какой? 1997? За столько лет не закидали, и думаешь, сейчас закидают? Нет, не боюсь. Боятся они нас, боятся до дрожи в коленках. Боятся за то, что у нас тоже есть ядерный арсенал, и направлен он в первую очередь на Америку. Про систему «Периметр» думаю не надо напоминать. Если они начнут ядерную войну, то сами же и погибнут. И они это прекрасно понимают. Не готовы финансовые мешки сложить свои головы ради амбиций. Это может произойти, если только до кнопки доберётся какой-нибудь бедный, но больной на голову патриот, а таких — в капиталистических странах, до такого уровня не допускают. У нас это возможно, но у нас сейчас стараются не допустить такого накала. Так что нет, не боюсь. Да ты моего крестника спроси, он тебе более точно ответит. — Махнул я головой в сторону Крестника, который о чём-то задумался, уйдя в астрал. После моих слов он встрепенулся.

— Хват прав, — и поставил на стол пустую чашку из под чая, — не будут они бомбить. Не в этот раз. Но президент, скорей всего, свяжется с Главой относительно нас, и потребует вывода нашей группы из его страны. Будет угрожать, и просить, но в конец просто утрётся. Ему не в первой. Управляет-то страной не он, а тот, кто заказывает музыку, а они всегда в тени и на публику не выступают.

— Если бы мне не поступило указание не мешать вам, — ухмыльнулся Степан, — то я бы такое обращение не допустил до публики. Страшно. Ты же сейчас берёшь на себя ответственность за страну. Сам-то не боишься?

— Ха, — развеселился я, — бояться-то я не боюсь, но мандраж за содеянное и будущее присутствует. Но это не то, о чём ты подумал. Ещё никогда Россия не говорила с Америкой с позиции силы, Хрущёва я не считаю, тот больной на голову. Я говорю о реальной силе. Силе — которую никто не может контролировать и отследить. И от того она становится ещё страшней. Кто знает, что в голове у этих «отморозков», и когда придут за тобой? А свои жизни они очень ценят. И мандраж у меня от того, что я просто не смогу вовремя остановиться. Моя бы воля, я бы эту страну целиком погрузил в пучину. За всю историю Америки, у них никогда не было войн на их территории, гражданскую я не считаю. Они только развязывают войны на чужих территориях, одновременно поставляя вооружение повстанцам с одной стороны, и убивая их — с другой, зарабатывая на этом миллионы и миллиарды. Это же вирус, и рассадник этого вируса здесь. Сами-то американцы, простые граждане, может и не плохой народ, трудолюбивый, но вот правительство, которое ими управляет и массмедиа, что промыла мозг этих граждан, сделало из них тупых исполнителей, верящих в то, что в России рассадник террористов и плохих парней. Надо отдать им должное, постарались они на славу, народ Америки так и считает. Работать СМИ у них умеют. И информационную войну они у нас выигрывают. И то, что собираюсь сделать сейчас, иначе как наведение страха на обывателей, это не назовёшь. Страх за свою жизнь — это мощный подавитель агрессии, а для американцев — это основной инстинкт. И мне нужна твоя помощь. Помимо этого вброса. Надо как-то доставить в Вашингтонский CNN взрывчатку, столько, что бы наверняка. И что бы, её не обнаружили в первый же день. Можно такое организовать?

— Хм, — задумался Степан на минутку, и почесал затылок, — думаю, что это не очень сложная задача. Доставим туда автомат по выдаче колы и других напитков, как спонсорскую помощь, такое здесь практикуется, и настороженности не вызовет. Как хочешь подорвать?

— Звонком с телефона. Сам-то не засветишься?

— Да не-е, не переживай, — махнул он рукой, — здесь всё отработано. Я там даже в титрах не буду фигурировать. Когда нужно доставить посылку?

— Да хоть сейчас. Хотя нет, лучше завтра. — Переиграл я. — Сейчас это может вызвать не здоровый интерес.

— Ну, ты хватил, завтра. Это же ещё подготовить надо. Если я сейчас начну, то может к завтрему и успею. А ролик когда запускать?

— Я позвоню тебе. Но очень скоро. А всё же хороший подарок мы им преподнесли на Новый Год. — Сказал я вставая. — Ладно, вы как хотите, а я спать. Устал я что-то.

Я действительно чувствовал себя неважно. Возможно, так действует откат от использования умения останавливать время. Хотя раньше я за собой такого не замечал. Но раньше я и не использовал его до ручки.

Осмотрев себя в комнате на изменения в ауре и потоках энергии, ничего интересного и не соответствующего не нашёл. А может и не там искал. Всё было, как и раньше. Я полностью здоров. Но какая-то усталость и апатия присутствовала и не давала мне покоя. Не хотелось делать совершенно ничего. Даже эмоций я не испытывал. Решив оставить все проблемы до завтра, я провалился в сон.