ЛОВЛЯ ЩУК
Несомненно, самый лучший клев этого хищника случается по первому льду и продолжается с постепенным спадом в зависимости от погодных условий до наступления нового года. В мягкие, теплые зимы, когда дни с легким морозцем перемежаются непродолжительными оттепелями, щука неплохо ловится в течение всего сезона. Я замечал, что на ее активность в какой-то мере влияют атмосферные осадки. Летом, например (по частным сведениям), при приближающихся раскатах грома клев достигает чуть ли не жора, мгновенно обрываясь с первыми каплями дождя. Зимой же, в безветренную мягкую погоду, стоит крупным пушистым снежинкам закружиться в воздухе, как жерлицы, молчавшие до сих пор, оживают. Но не следует, повторяю, принимать все это как бесспорный факт.
Даже в период перволедья бывают дни с казалось бы внешними благоприятными факторами, а щука не берет, хоть ты тресни. И все же из многолетних наблюдений в зимнее время четко прослеживается тяготение активной деятельности хищника к сереньким мягким дням с чуть заметным юго-западным, западным ветерком, устойчивым давлением 740–745 мм и небольшим кратковременным снегопадом.
В ясную морозную погоду щука тоже поклевывает, но намного хуже. Неопровержимо доказано влияние атмосферных условий и в первую очередь изменение давления на активность всех рыб, особенно зимой, из-за появления мембраны в виде ледяного покрова на границе двух сред, но вот объяснить зависимость клева щуки от снегопада пока не могу. Подозреваю, что в этот момент атмосферное давление незначительно падает и хищник улавливает его.
Ловля на зимние жерлицы начинается с небольших озер, прудов, подпруженных речушек и заливов водохранилищ, так как именно эти водоемы и их участки в первую очередь покрываются надежным льдом, увеличивающимся при устойчивом морозе минус 10° за каждые сутки на 2–3 см. Опытные рыболовы давно изведали наиболее удачные места и посещают их из года в год, а вот перед новичками в этом отношении встает проблема: где располагать снасти? Несколько общих советов я могу дать, возможно, они первое время и будут служить ориентиром при выборе места на малоизученном небольшом водоеме.
Еще по открытой воде необходимо запомнить или лучще зарисовать в блокнот очертания береговой линии, расположение родников, оврагов, выходящих к воде, впадение речек, наличие в водоеме водорослей, состав прибрежного грунта. Очень полезно будет, воспользовавшись резиновой лодкой, глубомером прощупать интересующие участки дна и произвести замеры глубин, занося полученные сведения на схему и помечая наиболее характерные пятачки береговыми ориентирами. Бывалому рыболову, впервые приехавшему на малый водоем, достаточно внимательно осмотреться, пройтись вдоль берега, и он почти безошибочно расставит жерлицы в уловистом месте, подчас даже не прибегая к помощи глубомера, приводя тем самым в неописуемый восторг и изумление своих подопечных рыболовов. А секрета здесь никакого нет: рыба чаще всего держится около сужений или круто изломанных линий берегов, концентрируется возле небольших заливов бухт, не избегает по перволедью тростниковых и камышовых островков. Наличие на дне коряж-ников, всевозможных гряд и затопленных углублений грунта резко повышает вероятность скопления в таких местах щуки. На речках бывшие мельничные омуты в зимнее время привлекают мирных карповых рыб глубиной, тиховодьем и наличием корма. Те же, в свою очередь, привлекают хищников.
В первые дни ледостава щука на небольших подпруженных водоемах, характеризующихся средней глубиной 2–3 м, придерживается травянистых мест, где в это время еще держится всякая рыбья мелочь. Но по мере отмирания и гниения водорослей перемещается на более чистые участки поближе к свежей струе, а если проточность водоема незначительна, залегает на самом дне придамбовой ямы, впадая в оцепенение. Возможно, что в теплые зимы она мало-помалу и передвигается в поисках скудного пропитания, только лучше уж с установлением льда на водохранилищах податься с жерличками именно туда.
И последнее по этому пункту. Заподозрив на малоизученном водоеме потенциальную стоянку хищника, сначала целесообразнее расположить жерлицы широким фронтом на расстоянии 5–8 м одна от другой и лишь при обнаружении систематических поклевок в одном конкретном месте группировать снасти в шахматном порядке уже на расстоянии 3–4 м. Вообще, на разведку лучше всегда ездить компанией, поскольку, застолбив район ловли 50–60 жерлицами, можно очень быстро обнаружить верные пятачки.
Спустя недели две, много три, после установления льда ловля на мелких водоемах становится скучной и скудной — сказывается дефицит кислорода, приводящий к торможению жизненной деятельности подводных обитателей, зато на водохранилищах и больших озерах наступает лучшая пора для ловли всех рыб, в том числе и хищных.
Зимой на водохранилищах ловля щук на жерлицы производится в основном на тех же местах, что и при ловле летом на кружки. По первому льду ее можно встретить в зоне берегового свала небольших заливов на захламленном коряжником дне, там же, у кромки полегших на зиму водорослей, где продолжает еще шнырять всякая рыбешка, в нешироких горловинах впадающих в водоем речушек. Но во всех этих местах, разумеется, трудно рассчитывать на поимку солидного экземпляра, скорее всего здесь будут худо-бедно щелкать челночки. За матерым хищником надо идти на глубокие плесы с резкими перепадами глубин с площадки в русло, с лежащими на дне сваями бывших мельничных затворов и мостов. Не каждый перепад, не каждая бровка означают, что именно здесь затаилась желанная добыча. Чтобы ее найти, надо немало потрудиться, побегать, посверлить лед да скрупулезно померять глубину. Не раз и не два возвратится начинающий жерличник, самостоятельно осваивающий технику ловли, домой с пустыми руками, пока, наконец, не трепыхнется у него сердце от тугого хлопка загорающейся жерлицы, не перехватит дыхание, почувствовав в глубине крепко упирающуюся на лесе рыбу. Но сколько ликования, сколько гордости испытает он перед самим собой, осознав, что наконец-то это его трофей, его законный улов. Пусть это будет даже полукилограммовая щучка или такой же судачок, но это уже победа!
По первому прозрачному льду, особенно в самом начале его стояния, хищник забивается в глубокие русла водоема и, как правило, ни на что не берет. Происходит это, повидимому, оттого, что с момента ледостава в подводном царстве устанавливается полнейшая тишина, которая угнетающе действует на состояние рыб. Спустя непродолжительное время, освоившись с изменившейся обстановкой, хищники уже начинают выходить из своих укрытий, придерживаясь, однако, приграничных к руслам площадок. С этого момента и начинается успешная и увлекатель-нейшая подледная ловля.
Сейчас же позвольте мне, дорогие читатели, поговорить о самой технике постановки зимних жерлиц и непосредственно процессе ловли на них щук.
На выбранном месте просверливаются лунки до тех пор, пока не обнаружится глубомером резкий перепад глубин. Скажем, вместо 6-7м глубомер вдруг показал 10 м, значит, вы наткнулись на затопленное русло речки или какойнибудь овраг. Теперь необходимо найти бровку, то есть границу резкого перепада дна — именно здесь чаще всего и случаются поклевки хищника. Найдя таким образом искомый участок, приступают к установке жерлиц. Попутно позволю себе одно замечание: поиск участка ловли и размещение снастей желательно производить еще затемно, чтобы к полному рассвету все было закончено. Всегда следует учитывать, что щука в Темное время суток практически не ходит, а значит, и не питается; а наиболее активный клев судака наблюдается зимой именно в рассветную и предрассветную пору.
Итак, определив линию бровки (наиболее перспективным местом является крутоизломанный скат русла, резкий его поворот, точка слияния двух затопленных речек), начинают устанавливать жерлицы, так, чтобы живец находился над площадкой в непосредственной близости от бровки. Строгих правил расстановки нет — это дело вкуса рыболова. Можно сначала установить всю партию без зарядки живца, а затем поочередно наживить и насторожить, можно и наоборот — сразу настораживать каждую отдельно подготовленную снасть. Последнее мне кажется целесообразней, так как, случается, при подготовке, скажем, пятой жерлицы первая уже выстреливает. При ловле на прирусловых площадках снасти следует располагать на расстоянии 7–8 м одна от другой, вытянув вдоль бровки, но несколько штук нелишне будет для контроля опустить в самое русло, ибо в отдельные периоды стояния льда щука забирается в глубину и на площадки носа не кажет.
Сама подготовка и установка жерлиц у опытного рыболова много времени не отнимает, особенно в теплую погоду, когда голые кисти рук не сводит от жгучего мороза. Около просверленной лунки нагребается небольшая горка мокрого ледяного крошева, в которой закрепляется стойка жерлицы с легким наклоном вперед, чтобы сматываемая с катушки леска проходила через центр лунки. Освободив немного лески. несколькими сильными потяжками распрямляют поводок, после чего, не затрагивая хребтика, под спинной плавник надевают живца и опускают его в воду. Когда груз достигает дна (это определяется по остановке и провису лески), выбрав ее слабину наматыванием на катушку, делают 4–6 оборотов и, согнув пружину флажка, фиксируют им катушку, а значит, и живца на заданной глубине. При ловле на бровках рекомендуется держать приманку не выше полуметра от дна, в русле — до метра, а при ловле на коряжнике живцу позволяют гулять над самыми пнями, не допуская, однако, ухода его в какоенибудь укрытие, иначе на такую снасть вы не дождетесь поклевки, а по окончании ловли и вообще можете лишиться основной части лески.
Кстати говоря, ловить на коряжнике, особенно по молодому льду, весьма заманчиво и горячительно, ибо ни на минуту нельзя упускать из виду жерлицы, а при их выстрелах, ни секунды не мешкая, надо спешить к добыче, в противном случае ваш трофей может бесполезно пропасть в корнях иного пня, не в силах самостоятельно освободиться от засеекшей его губительной снасти. Изредка случается все-таки вытаскивать понорившуюся рыбу — для этого надо, не дергая излишне леску, дать вашему пленнику свободу и время, а уж он, если повезет (разумеется, не ему), сам выпутается. Но это, могу вас заверить, чрезвычайно редкие и счастливые случайности. Как правило, если уж хищник получил возможность улизнуть в крепь, то можно смело поднять обе руки вверх — сдаюсь!
После настораживания жерлицы лунку необходимо засыпать рыхлым пушистым снежком, следя за тем, чтобы он равномерно заполнял всю лунку.
Снег нужно насыпать до тех пор, пока под катушкой не образуется довольно высокая сухая горка. Делать это следует в первую очередь для того, чтобы лунка не замерзала даже в сильный мороз и леска при поклевке могла безо всяких усилий рыбы сматываться с катушки.
Как-то в начале бесснежного периода зимы ставил я жерлицы на Рузском водохранилище. Погода держалась ясная и тихая, но мороз по утрам кусался пребольно, поминутно заставлял дергать себя за нос и потирать побелевшие щеки. На молодом льду, прозрачном и гладком, не было ни одной снежинки, так что при установке жерлицы в моей голове возникали невеселые мысли в отношении процесса ловли. Но не будешь же из-за отсутствия снега заворачивать средь бела дня оглобли назад.
Так вот, установив снасти, я время от времени бегал прочищать лунки, но потом, увлекшись попутной ловлей подлещика, оставил жерлицы в покое. В то время мороз делал свое дело: все более и более вмораживал в лед мои лески. А в результате этого все четыре выстрела жерлиц оказались холостыми. В момент броска и хватки щуке удавалось расфиксиро-вать катушку, выбросив флажок, но затем, чувствуя значительное сопротивление при попытке отплыть с рыбешкой в зубах куда-нибудь в укрытие, щука просто-напросто или бросала живца, или сдергивала его с крючка, оставляя меня с носом. Ну что ж, сам виноват. Если в бесснежную морозную погоду хочешь поймать на жерлицу хищника, не ленись, чаще освобождай лунки ото льда, а если лень — сиди дома.
Также необходимо присыпать лунки снегом при ливле на мелководье, чтобы не засвечивать участок, и кроме того, крупная рыба спокойней идет в лунку, если последняя затемнена. Правда, в этом случае добычу приходится вытаскивать вслепую, но коль скоро понадобится багор, тогда наоборот следует быстро очистить окошко в подводный мир, дабы действовать крюком наверняка, подбагривая добычу под нижнюю челюсть. Разумеется, навык действовать хладнокровно в зависимости от ситуации придет не сразу, но, упустив в горячке или по неопытности пяток рыбин, наверное, многие из новичков сделают для себя соответствующие выводы.
Присыпав все настороженные жерлицы, рыболов вынужден какнибудь скоротать время до первой поклевки, поэтому многие жерличники, устроившись где-то неподалеку от флажков, разворачивают другие снасти, скажем, поплавочные удочки — в надежде половить еще и подлещика. Случаются такие дни, когда хищник не берет, зато подлещик идет очень активно. На всю жизнь мне запомнилась зимняя рыбалка на речке Нудоль Истринского водохранилища, когда за два дня на мои жерлицы села лишь одна небольшая щучка, но, опустив пару поплавочных удочек вслед за установкой жерлиц, я за час с небольшим поймал килограммов двенадцать вполне приличного подлещика. На Истринском водохранилище ловля подлещика в связи с его многочисленностью не ограничена ни в весовом, ни в количественном отношениях. Мой же товарищ, будучи взят мною в ученики, игнорируя белую рыбу и не смущаясь худым клевом щуки, путем поиска, переставляя свои снасти, сумел выудить четырех щук и одного судака, тем самым нанеся мне довольно ощутимый щелчок по носу. Кстати, попутно позволю себе заметить — не с целью похвальбы, разумеется, а единственно еще раз указать моим читателям, к чему может привести рыбацкая смекалка, — что эти памятные мне счастливые лунки с подлещиком я обнаружил не случайно. Вот как это было.
Наверное, всем мало-мальски опытным лещатникам известно, что в середине зимы ловить на поплавочные удочки целесообразнее на старых брошенных лун ках, ибо, возможно, не единожды они рассверливались за время стояния льда и не единожды кормились мелким мотылем. А раз так, то, я думаю, нет нужды объяснять, что вероятность найти именно здесь подлещика гораздо выше, нежели просверлив лунки на целине. Но придя на Нудоль после выходного дня, я увидел ледяной панцирь, рассверленный словно шумовка. При наличии такого обилия кормленых лунок я решил немного пройтись и обнаружить наиболее старые, засиженные места. Обойдя с десяток лунок, я обратил внимание на невзрачную, довольно свежую дырочку, находящуюся несколько поодаль от остальных, но то, что я увидел около нее, как раз и предрешило мой успех. А ведь увидел-то я всего-навсего несколько больших желторозовых пятен на притоптанном вокруг лунки снегу, но именно такие пятна оставляет вытащенная на лед белая рыба. Как видите, я не промахнулся. Мне будет весьма приятно и интересно узнать от иного читателя подтверждение моим словам…
Увидев горящую жерлицу, не спеша или сломя голову (все зависит от участка ловли, а конкретнее — от состояния дна), рыболов оказывается возле флажка и первым делом обращает внимание на катушку — вращается она или нет. Некоторые рыболовы на белые бока пенопластовой катушки наносят яркой краской круглой пятно, полосу или закрашивают даже целый сектор. Делается это всего лишь для того, чтобы на расстоянии определить, вращается ли снасть, хотя ни цветные пятна, ни сектора никоим образом не увеличивают число поклевок, но загодя сообщают рыболову информацию о наличии на крючке рыбы и ее поведении, а уж он в соответствии с полученными данными соображает о тактике своего поведения в момент подсечки.
Благодаря катушке очень четко прослеживается весь процесс питания щуки. Сразу после подъема флажка катушка молниеносно делает 5–7 оборотов и замирает на время. Это означает, что щука, схватив живца, стоит на месте, сжимая его клыками. Далее следуют еще несколько оборотов, но уже медленных, означающих начало движения хищника с добычей в зубах в сторону какого-нибудь укрытия. Затем снова пауза, иногда довольно значительная, с еле заметным движением провисшей лески вниз — данный этап означает заглатывание жертвы. И, наконец, катушка опять приводится в движение, подавая тем самым сигнал рыболову о том, что живец находится в желудке или пищеводе щуки, а та отправилась или за новой добычей, или к месту своей прежней засады. Вот этот-то момент и является наиболее благоприятным для подсечки. Да, собственно говоря, в данном случае подсечка, как таковая, и не нужна: достаточно лишь придержать рукою леску и острое жало крючка само вопьется в стенки внутренней полости рыбы.
Описанный сейчас процесс являет собой пример, так сказать, классической трапезы щуки или, если хотите, поведения во время трапезы. Но случаются, как, впрочем, и всюду, различные отклонения. Частенько, особенно в период глухозимья, щука после поклевки стоит на месте, не подавая ни малейших признаков своего аппетита, поэтому начинающие жерличники, полагаясь на холостой выстрел, нередко просто тянут за леску с целью проверки наживки, не подозревая даже о наличии на другом конце своего драгоценного трофея. Неожиданно рука ощущает тяжесть в глубине, следует бесполезная в большинстве случаев подсечка, трофей благополучно уходит, унося в своих зубах поживу, а по лицу рыбачка разливается горькая досада… Комментарии, как говорится, излишни.
В подобных ситуациях некоторые нетерпеливые, но обладающие некоторым опытом жерличники осторожно двумя пальцами чуть потягивают на себя лесу и, почувствовав малейшее сопротивление, сразу же отпускают. Если реакции снизу никакой, прием повторяют. Такое поддразнивание служит провокацией к заглатыванию щукой живца, и нередко она на эту провокацию поддается. Объясняется этот прием весьма просто. В момент натяжения лески щука чувствует, как добыча начинает якобы вырываться, и крепче сжимает челюсти: при вторичной и дальнейшей потяж-ках хищница, не желая упускать дергающуюся рыбешку, считает более разумным для себя проглотить живца.
Да, поклевки всегда бывают разные как по своей красоте, так и по своему содержанию, за что, собственно, мы их и любим. Итак, третий вариант поклевки щуки на зимнюю жерлицу заключается в том, что одновременно с выбросом флажка катушка с визгом начинает разматываться, и верещание ее порой бывает слышно за несколько десятков метров. Безусловно, это самая эффектная и завораживающая поклевка, глубоко смущающая легкоранимые на сей счет души рыбаков. Про хозяина жерлиц и говорить нечего — он подскакивает с сиденья, точно ужаленный змеей, и опрометью, забыв про багор, бросается на зов своей снасти. Но, увы, подобные страсти случаются очень и очень редко и происходят по причине великого голода хищника и малого размера живца, которого хищник в состоянии захватить всего целиком.
Само собой разумеется, с подсечкой тут мешкать нечего, а натянув в струну леску, несильно, резким движением предплечья поддернуть на себя. Сколько раз приходилось наблюдать, как не в меру горячие рыболовы в результате чрезмерно энергичной подсечки упускали добычу. Это относится не только к жерличникам или кружочникам, но в большей степени к любителям ловли мирных рыб. А сколько из- за подобной нервозности порвано лесок, поломано крючков, сколько лещей плавает с разорванной верхней губой — и не сосчитать!
Разве сможет жерличник, например, когда-нибудь похвастаться крупным трофеем, если при подсечке его рука с зажатой в кулаке леской молниеносно вздымается высоко вверх, да при этом он еще и сам выпрямляется во весь рост? Со стороны постороннего наблюдателя такое поведение вызывает просто улыбку, сопровождающуюся возгласом: "Во дает!" И всегда в таких ситуациях виновата рыба, снасть или завод изготовитель лески, но никогда сам этот чудак, если не сказать больше.
После подъема флажка, но еще до подсечки рыболов должен по возможности быстро расчистить лунку от лишнего снбга, иначе, подведя рыбу к выходу из лунки, он не сможет действовать ни багром, ни просто вытащить ее на леске, сориентировавшись на небольшие размеры добычи. В любом случае подходить к горящей жерлице надо с багром и шумовкой в руках.
Самый опасный трюк щуки, когда она начинает в непосредственной близости от лунки ходить кругами хоть и несознательно, но все же стараясь перетереть леску об острые нижние кромки ледяного отверстия. И надо признаться, частенько этот маневр оказывается плачевным для рыболова. Поэтому опытные жерличники при малейшем подозрении на такой поворот событий, ни секунды не мешкая, отдают рыбе часть лесы, чтобы утомить ее в глубине, и только затем, обессиленную, не спеша заводят головой в дырочку, подбагривая под нижнюю челюсть острым крюком.
Если в течение непродолжительного времени хоть дважды срабатывала одна и та же жерлица, следует немедленно окружить ее двумя-тремя наименее перспективными, на ваш взгляд, снастями, устанавливая их не более как в 3 м от первой. Дело в том, что рыбы, обитающие в придонных слоях, при перемещении пользуются определенными тропами. Какими именно — на это я ответить затрудняюсь, но очевидно одно: хищные рыбы, занятые поиском добычи, стараются придерживаться всевозможных складок донного ландшафта — так им легче незамеченными подкрадываться к беспечной рыбешке. Не нужно быть охотником или рыбаком, чтобы знать об этих характерных особенностях поведения хищников. Наверное, каждому городскому, а тем более деревенскому жителю неоднократно приходилось с интересом наблюдать охоту самой обычной домашней кошки за воробьями. Видели, как она, прижимаясь всем телом к земле, то медленно, то молниеносно перемещается от кустика к кустику, от кочки к кочке, и лишь кончик хвоста, пошевеливаясь, выдает ее нервное напряжение. Вот так же и щука охотится. В детстве мне неоднократно приходилось подсматривать в нашей прозрачной речушке сцены, подобные вышеописанной, только там вместо кошек и воробьев участвовали щурята и пескари. В глубинах большого водоема, где дно представляет собой относительно ровную площадку, щуки пользуются своими определенными тропами, а уж насколько они широки, должны подсказать вам сгруппированные в одном месте жерлицы. Благодаря такой тактике не единожды я брал хорошие уловы.
Еще не будучи заядлым жерличником, в начале декабря с установлением довольно прочного льда на подмосковных водоемах решил я порыбачить вместе с моими товарищами в районе деревни Заборье, что находится на правом берегу Иваньковского водохранилища. Участок акватории с расположенными на ней небольшими островками, густо заросшими чернолесьем и трестой, привлекал нас уже на протяжении нескольких лет болееменее стабильными уловами среднего подлещика. Но в то серенькое теплое утро нас поджидала досадная неудача пройдя буквально на цыпочках по снеговой каше первый остров, от которого начинались заветные места, наш лидер вдруг с одного удара пробил пешней дырку во льду, откуда сразу же интенсивно начала фонтанировать вода. Вправо, влево — тот же вариант. Короче, дальше хода нет. Только рыбаки могут оценить и понять душевное состояние и уныние, охватившее нас в тот момент и выразившееся на наших физиономиях кислыми гримасами. Но нет худа без добра. К счастью, при сборах в дорогу в моем рюкзаке нашлось немного свободного места для десятка жерлиц, и, кроме того, во время экстренного совещания с единственной повесткой текущего момента, что же все-таки делать, я вдруг вспомнил о небольшом участке сбоку от острова, где изредка раньше замечал жерличников. Нет нужды говорить о том, что поимка десятка окуньков и ершей отняла у меня всего несколько минут, и вот уже мои новенькие ярко-красные флажки, выстроившись в одну широкую линию, поочередно сгибая свои гордые шеи, застыли на катушках, слабо трепеща под легким западным ветерком.
Конечно, я был приятно поражен, увидев, как на одной из моих жерлиц упруго вздыбился кумачовый сигнал, а катушка с легким повизгиванием сдавала неведомой мне рыбе виток за витком прозрачную леску. После минутного волнения и тревоги из лунки показалась широко разинутая клыкастая пасть мерной щучки. Минут через двадцать на ту же снасть соблазнилась еще одна, потом еще. Остальные жерлицы стояли как завороженные, молчали. Недолго думая, я изобразил на льду из моих снастей фигуру, отдаленно напоминавшую по своему строению ромашку, то есть в центре находилась та самая, ловкая, жерличка, а от нее на расстоянии 3–4 м уходили в разные стороны остальные. Но тем не менее поклевки продолжались исключительно на центральную, словно щука не замечала соседних живцов, зато как магнитом притягивалась к одной точке. Натешив душу созерцанием подъемов флажка, а руки — ощущениями упорства добычи и немного успокоившись, я начал экспериментировать. В счастливую лунку опускал другие жерлицы, чередовал то окуньков, то ерша, но результат оставался прежним. Рыба брала только здесь.
Впоследствии, уже серьезно увлекшись этим видом ловли, я изредка наблюдал аналогичные ситуации, когда из целого леса поставленных рыбаками на льду жерлиц систематически работали лишь несколько. По всей видимости, объяснение подобному казусу может быть однозначным: одиночные подводные хищники при поиске пропитания придерживаются строго определенных маршрутов.
Все-таки замечательно рыбачить по перволедку, да и по молодому тоже недурно, ибо вся эта пора, начинаясь обычно у нас, в средней полосе, со второй половины ноября и продолжающаяся зачастую до Новогоднего праздника, сопровождается, как правило, активным устойчивым клевом рыбы и относительно мягкой погодой. Даже супруги моих коллег сейчас, наверное, более благосклонно относятся к этому праздному, как они считают, роду занятий своих мужей, поскольку надеются увидеть на новогоднем столе заливного судака или щуку, фаршированную под желе. Увы, мечты их не всегда сбываются.
Я уже говорил выше, что в теплую зиму в водоемах с заметно понижающимся уровнем воды рыба клюет словно в течение всего периода стояния льда, но год на год не приходится. Случается с зимнего Николы (19 декабря) завернуть таким лютым морозам, что будьте любезны! Нос да уши береги! Тут уж не до рыбалки. Да и какую радость может она принести, когда руки из рукавиц не вытащишь, мотыля отогреваешь под языком, лунка в считанные секунды затягивается, а мороз все жмет и жмет, вышибая из глаз слезу. Не-е-ет, дорогие мои читатели, что угодно про меня говорите, но в такую погоду лучше уж посвятить свободное время своим домашним и каким-нибудь неотложным делам.
Однажды в 1978 г. на Агея (29 декабря) я влетел в 36градусную стужу да еще с небольшим ветерком. Читатель, возможно, не успел забыть те времена, когда лютые холода были объявлены по центральным областям чуть ли не национальным бедствием. Как на грех, подлещик на двенадцати метрах брал в тот день очень хорошо — ему ведь невдомек было, что кто-то там, наверху, должен его, отчаянно упирающегося, вытаскивать на лесочке 0,15 мм голыми руками, поправлять или насаживать мотыля и снова заправлять мормышку в лунку. А подлещик все брал и брал, воз-действуя активнейшим образом на охотничий азарт, и не давал уйти в тепло. На всю жизнь мне хватит тех воспоминаний, подкрепляемых теперь покалыванием и ломотой в пальцах даже в умеренный мороз.
Случается никольским холодам держаться до Агея (Агей, иней сей), а уж дальше, если верить народным приметам, продлятся они до самого Крещения (19 января). Но каждый год, разве что за малым исключением, рождественские морозы приходят строго в положенный им срок, а именно, числа 4–5 января, и затрещат, разгуляются на неделю, а то, глядишь, и поболе.
После спада традиционных холодов в подледном мире наступает относительное затишье. Косяки белой рыбы, спасаясь от кислородного голодания, залегают в глубокие впадины дна и неделями воооще не питаются, пока длительная оттепель не растревожит хоть скольконибудь их аппетит. Щука в этом отношении как видно, тоже не является исключением и стоит в оцепенении то ли в излучине затопленного русла, то ли под корнями старого, источенного улитками и прочими водяными слизняками почерневшего пня, являясь в такие периоды превосходным объектом для нападения на нее различных паразитов. Время от времени при особо благоприятных условиях она все же выходит на кормежку, подцепляя такую же вялую, как и она, мелкую рыбешку, и, вытащенная на лед, трепыхнувшись разок-другой, стряхивает с себя до десятка и более мелких серых пиявочек. Данный пример наглядно доказывает, что рыба сейчас малоподвижна и рассчитывать на хороший улов не приходится. В водохранилищах, в течение всей зимы интенсивно сбрасывающих воду, клев рыбы, хотя далеко не такой активный, как по перволедью, все же продолжается, и даже в отдельные дни бывает очень недурным. Но поскольку внезапно начинаясь, он также внезапно заканчивается и длится зачастую день, много три, на лед в глухозимье выезжают лишь самые заядлые жер-личники, которые на ловлю всякой другой рыбы смотрят, я бы сказал, с некоторым презрением. Остальные — менее привередливые, но более разносторонние — перестраиваются на ловлю подлещика и перекочевывают на медленно текущие реки и каскады водохранилищ.
Конечно, они отчасти правы: чем тешить себя надеждой на возможную поимку хищника, лучше уж потешить рыбацкую душу классическими подъемами поплавка на прикормленной мелким мотылем лещевой лунке. И на мой взгляд, по меньшей мере неразумно будет оспаривать то благотворное влияние, которое оказывает на душу и организм человека разнообразие охот. Поэтому я всегда говорю: кому что нравится.
Итак, подо льдом наступило временное затишье, а мы, воспользовавшись этим благоприятным для разговора моментом, побеседуем еще об одной тонкости, являющейся, кстати, отнюдь не последней в оснастке зимней жерлицы, а именно: о поводках с крючками.
У рыбаков — безразлично, к какому виду ловли они больше всего склонны существует правило: чем больше настегана рыба и чем менее она активна, тем искуснее и тоньше надо применять оснастку. Достоверность этих слов любой читатель может сам проверить на практике, установив, скажем, пяток жерлиц, оснащенных жилковым поводком, и пяток — металлическим. Мало того, можно даже в какую-нибудь лунку, работающую с жилковой снастью, переставить на время арматуру, и вы заметите, насколько резко сократится число поклевок. Впрочем, чтобы не тратить время попусту на подобные эксперименты, советую начинающим рыболовам поверить мне на слово.
Читатели уже, наверное, догадались, к чему я веду. Дада, вы правы: поводок для зимней жерлицы при ловле на обжитых водоемах следует ставить из жилки. Вот сечение его — другое дело, тут уж надо сообразовываться с сезоном и с предполагаемой величиной рыбы, но в любом случае разрывная нагрузка такого поводка должна быть меньше основной лески по той простой причине, что в случае зацепа за корягу или иной топляк будет оборван лишь поводок, но никак не основная леса. Рыболову вследствие подобной неприятности затем не составит особого труда в течение нескольких секунд заменить поводок на новый, зато при обрыве основной лесы снасть полностью выходит из строя. Я, например, при ловле щук применяю поводки с сечением не ниже 0,4 мм, в основном — 0,5.
Возможно, опытные щукари замечали, что осенью чаще чем в любое другое время попадается крупная рыба, и у меня в связи с этим возникло предположение вот какого рода.
Почему в осеннюю пору крупняк идет лучше? Потому, что он интенсивнее питается. А позвольте вас спросить, почему он, до сей поры скромно молчавший, вдруг стал таким ненасытным? Хорошо. Наводящий вопрос: почему тощий медведь с наступлением холодов начинает скотинничать? Чтобы запастись на весь период зимней спячки необходимым запасом жира, без которого ему не одолеть полугодовое пребывание в анабиозе. Вполне возможно, что и крупная щука тоже, независимо от зимней температуры воздуха, накопив осенью достаточное количество питательных веществ, впадает в оцепенение. Молодняк же прогонист телом, худосочен, у него сейчас пора активного роста, поэтому регулярное питание для него — залог успеха и выживания. Ему-то уже пока никак нельзя успокаиваться и залегать на боковую. Он и хватает живца более-менее стабильно в течение всего года. Поимка же щуки весом в 4–5 кг на зимнюю снасть (период перволедья и последнего льда исключается) — вещь довольно редкая и чрезвычайно счастливая. Исходя из этого, нетрудно сообразить, что жилковые поводки сечением 0,4–0,5 мм по прочности на разрыв будут предостаточными. Иное дело — зубная щетка, являющаяся сокрушающим оружием для лески. О ней никогда не следует забывать, но тем не менее за мою десятилетнюю практику ловли зимой этих хищников я что-то не припоминаю ни одного случая обреза жилкового поводка. Случались обрезы основной лески о нижнюю кромку льда, случались (редко, правда) обрывы ее из-за мощных рывков глотнувшей весенней водицы, повеселевшей тяжелой рыбы. Но чтобы зубами леску, нет, такого, как ни силюсь, припомнить не могу. Посекались поводки это было, а вот чтобы до конца… Чего не было, того не было. Врать не буду.
Однако, если взять поводок сечением 0,3 мм, тогда уж я только пожму плечами… Казалось бы, разница всего в одну десятую миллиметра, но именно эта десятая и является тем критическим пределом, который при ловле щук переступать не рекомендуется, иначе острые зубы, несмотря на вялое сопротивление своей хозяйки, все же сделают то необходимое действие, которое поможет избавить ее от всевозможных дальнейших неприятностей. Случалось, правда, вытаскивать добычу на лед и на такие поводки, но лишь в тех ситуациях, когда либо крючок цеплялся за кромку челюсти, либо поводок захлестывался за выступающую оконечность верхней губы рыбы. По-моему, все-таки при ловле щук лучше не уповать на случайные обстоятельства, а применять снасть хоть и малозаметную, но с некоторым запасом надежности, в разумных пределах, разумеется, и варьировать сечение поводков, включенных в оснастку зимней жерлицы, для обжитых водоемов в зависимости от периода зимы, как я уже говорил, от 0,4 до 0,5 мм. На глухих же озерах малолюдных областей для ловли щук в начале и в конце стояния льда рыболовы употребляют единую, безо всяких сочленений и поводков жилку сечением от 0,5 мм и выше или на толстую леску ставят металлический поводок. Я сначала недоумевал при виде столь грубого орудия, но однажды после нескольких обрывов полумиллиметровой лесы, проникся пониманием к серьезности текущего момента, все более убеждаясь в справедливости народного изречения: умный учится на чужих ошибках… Ну и так далее.
Теперь несколько слов о крючках. Именно несколько, ибо о них уже достаточно было наговорено, и сметливый рыбак без посторонней помощи сам сообразит, что в активный клев или жор, коий обнаруживается по перволедью и местами в отдельные дни заключительного этапа зимнего сезона, целесообразнее ловить на зацепистые тройники, а в остальное время лучшими будут двойники от № 8 и выше. Несомненно, что величина и тип крючка всегда должны строго соответствовать размеру применяемой наживки. Вряд ли кому придет в голову на тройник № 12 надевать верховку, а на одиночный крючок № 8 — 100-граммовую плотву. Также тесно крючок должен быть увязан с сечением и типом поводка. Уж если стоит металлический поводок в сочетании с основной леской сечением 0,6 мм, то ясно, что рыболов рассчитывает на поимку крупной рыбы, следовательно, тройник № 10 с наживленной на него 80-100-граммовой плотвой будет вполне уместен. И наоборот, в глухой сезон, когда основной добычей жерличника является мелкая щука весом до 1,5 кг, разумнее ловить на мелкого живца и даже, как я уже говорил выше, на крупную верховку, применяя следующую оснастку: основная леска -0,5мм, жилковый поводок -0,4мм, крючок одинарный № 10 со средней длины цевьем. В крайнем случае допускается двойничок № 7, жало которого аккуратно продевается в ноздрю верховки, но никак не под спинной плавник в виду его нежности.
И уж коль скоро я заговорил о подобных тонкостях, позвольте мне отвлечь чуточку вашего внимания на величину и сортность применяемых зимой живцов. В течение всего года рыба в зависимости от внешних факторов питается с большей или меньшей интенсивностью, поэтому жерличнику, дабы не возвращаться домой с пустым рюкзаком, ко всем прочим премудростям необходимо учитывать и эту особенность хищника. Мы уже знаем, что за период стояния на водоемах льда наиболее стабильным и активным бывает клев в начале и конце зимы, но в этих на первый взгляд, казалось бы, равнозначных фактах есть один нюанс, который доставляет рыбакам, не знающим или пренебрегающим им, подчас немало огорчений, хотя жерлицы — их тут винить не в чем — работают исправно, не хуже других, периодически выкидывая то здесь, то там очередной флажок. Так в чем же дело? А никакой загадки тут в общем-то не существует. Все очень просто.
Скажем, приехал жерличник по перволедку на водоем и зарядил свои снасти 70- граммовой плотвой. И что же? Он приехал по последнему льду и, не учитывая, что у хищника желудок сейчас сдавлен с двух сторон увеличивающимися к нересту молоками и икрой, поставил такого же по величине, как и четыре месяца назад, живца. Да что толку — поклевок много, а результат — ноль. Оказывается, рыба хоть и голодная и бросается, повинуясь инстинкту, на жертву, но вот беда: не заглатывая, частенько ее выплевывает. Я однажды обжегся на этом, когда за пять дней видел множество выстрелов на жерлицы и ни одной не взял, и лишь в последний день ловли, поменяв плотву на вер-ховок, в том же самом месте поймал двух щук.
Разумеется, средней величины пескарь будет универсален как в начале зимы, так и по последнему льду. Это еще раз доказывает значительные преимущества данного вида наживки над прочими. Конечно, без исключений не бывает: в другой раз также по последнему льду на озере Волго я на среднюю плотву (другого живца не было) ловил таких красавиц (речь, разумеется, идет о щуках), что до сих пор вспоминаю с блаженством о тех днях.
Таким образом, я хочу подчеркнуть, что по перволедью хорош в той или иной мере любой живец, будь то окунь, плотва, ерш (пескарь — вне конкуренции), но уже с января месяца предпочтение отдается бойкой, прогонистой, белотелой рыбешке длиной 7–8 см. Встречаются водоемы, в которых щука хватает исключительно природного живца, и если на данном участке в ее рационе преобладают ерш и окунь, то порой игнорирует даже привозную плотву. Хотя такие ситуации случаются не часто. По последнему льду применение более мелкого живца, нежели в другие сроки, рациональнее по причинам, приведенным выше, но уже вер-ховка создаст множество хлопот, ибо объединившийся в значительные стаи прибрежный тугорослый окунек будет беспрестанно щелкать ее своими жаберными крышками, зажигая жерлицу, сам же оставаясь сухим.
Скудный клев щуки продолжается до середины марта, а в небольших стоячих водоемах и того дольше — пока не потечет под лед талая весенняя водица, несущая спасительный кислород рыбам и прочим живым организмам. До периода активного снеготаяния ловля на жерлицы продолжается по глубоким местам, перемещаясь, однако, поближе к полноводным притокам и даже заходя в них. Частые поклевки теперь редкость: две-три щучки за день — просто замечательно, да и сама рыба вся какая-то сонная, вялая, не поставляет рыболову тех трепетных волнений, что были до перволедья. Зато красавица природа, отдохнувшая и посвежевшая после бурных снегопадов и грескучих морозов, умытая снежной белизной и обласканная первыми, едва уловимыми своей теплотой, солнечными лучами, щедро льющимися с безоблачного бирюзового небушка, с лихвой восполняет скупость воды, проникая в душу рыболова созданием не такой уж и далекой теперь весны.
Все длиннее становятся дни, и, наконец, вот он, долгожданный март месяц, дохнул первым теплом. Увы, подо льдом, несмотря на первые признаки ликования природы, по-прежнему царит глухой период, и даже в некоторых водах именно на первые дни марта приходятся страшные, опустошительные заморы, так что приехавший туда после схода ледяного покрова рыболов с болью в душе видит, насколько хватает взора, безраздельный апофеоз смерти и уныния водной стихии. В первую очередь это касается непроточных, мелководных озер и прудов, густо зарастающих илом и водорослями, но, к сожалению, некоторые медленнотекущие реки также подвержены заморным явлениям, хотя, на мой взгляд, последнее наблюдается как исключительное событие, происходящее, по-видимому, за счет гнилого ложа и болотных источников, питающих эти злосчастные воды. В равнинных же реках с песчаным грунтом, освежаемых родниковыми струями, там и сям весело сбегающими с обрывистого бережка, рыбе живется куда вольготнее, а потому какая бы стужа наверху ни лютовала, худобедно, но все же жизнь подо льдом не замирает, и веемой отрадно будет увидеть на затопленной мелкой водой пойме возле какогонибудь куста или кочки лоснящуюся под ласковым солнышком темную спину икрянки.
В иные годы Евдокия-весноуказательница (14 марта) хмурая ходит, северным холодным ветром задувает да осыпает землю снежной крупой. Тут уж не жди, рыбак, хорошего последнего льда, ибо на Евдокию сиверко — к затяжной весне и к худому лету. Только, глядишь, растеплеет к полудню, пробьются золотистые лучики сквозь небесную серую пелену, приголубят заждавшиеся долы, ан на завтра опять завоет, запоет белая круговерть, смешивая и землю, и небо в опостылевшую за долгие месяцы заваруху. И так изо дня в день. Закончится март, середина апреля уж на дворе, а весны-то нет как нет. Молчком, украдкой осядет снежная равнина, незаметно для глаза выльется по капле в овраги и испарится безрадостно для живой природы.
То ли дело, когда с самого начала февраля встанут красные дни, звонко ударит в оконный карниз первая капель. Вот и на Сретенье (15 февраля) опять ведро — знать, лето победило-таки зиму, а там пошли-потекли веселые деньки один за другим, и уж тогда на Евдокию обязательно напьется из лужицы в дорожной колее где-нибудь в тихом разомлевшем деревенском проулочке рябая хохлатка.
Теперь щуку бесполезно искать в глубине — в чем, собственно говоря, и заключается ошибка многих новичков, продолжавших ловить в тех же местах, что и зимой. С появлением в водоеме течения она начинает продвигаться к местам своего нереста и идет, как, впрочем, и вся другая рыба, против струи. Затопленные коряжники с 2-3-метровой глубиной, откосы островов, с торчащими из-подо льда желтыми сухими метелками камыша, горловины небольших бухточек, мелкие заливы полноводных притоков — вот места для весенней встречи с пятнисто-полосатой хищницей. А какие иногда, случается, влетают икрянки! Просто загляденье! Толстые, упитанные, ну что твой брусок.
В богатых рыбой водах ход щуки к местам нерестилищ наблюдается иногда довольно плотный, так что, случайно попав на такую счастливую тропу, кумачовые флажки жерлиц начинают вспыхивать один за другим. Другое дело, по каким признакам определить искомый коридор. Из моих наблюдений предполагаю. что это будет бровка резкого перепада мелководья в затопленное русло. По самой глубине щука весной никогда не движется — там и плыть труднее из-за встречного течения, да и корму никакого не встретишь. Зато на прилегающих к руслу заливных лугах, ныне скрытых под незначительным слоем воды, весной собирается плотвичка, и окунек, и мелкий подлещик — словом, все те, кем может поживиться щука. В связи с этим существенные сужения берегов, различные протоки в водохранилищах будут являться весьма заманчивыми местами для постановки снастей. А если в большое искусственное озеро впадают одна-две неширокие, но довольно глубокие речки, то лучшего места, чем устья этих природных насосов, и сыскать трудно, ибо здесь в определенный период весны — большей частью в последние дни марта — буквально валом пойдут рыбьи косяки. В подобных районах жерлицы следует располагать в шахматном порядке на поливах вдоль русла в основном водоеме, но в непосредственной близости от устья. Местные рыболовы, зная, где из года в год проходит нерест щуки, располагают свои жерлицы на подступах к этим площадкам. И не беда, если подо льдом глубина будет всего 2 м, а то и меньше, зачастую именно здесь случается по последнему льду наблюдать активный клев хищника. Поначалу я как-то не доверял подобным местам и с сомнением относился к советам более опытных рыбаков в отношении установки снастей в эту пору, но одна памятная мне поездка разом исключила все мои прежние опасения.
Уже несколько лет, время от времени поглядывая на заманчивую разноцветную охотничью карту Тверской (тогда Калининской) области, я в сладких грезах переносился на весенний лед озера Волго, бередя свое воображение сказочными лещами, во множестве обитавшими в озере и радующими рыбаков своими не столь уж редкими поклевками. Надо сказать, что Волго искусственное озеро, образованное лет сто, а может и больше, тому назад в результате перекрытия русла Волги бишлотом в районе поселка Селище. По велению природного ландшафта после затопления образовалось два больших водоема, соединяющихся между собой недлинным отрезком естественного ложа реки, именуемого у аборигенов трубой.
И вот, наконец, мы втроем едем к конечному пункту нашего маршрута — в небольшую деревушку Туха-чево, приютившуюся на берегу устья трубы. Не успев расположиться на постой, бросив в проулке оттянувшие плечи в 9-километровом марш-броске пожитки, спешим радостно на лед и видим — возле бережка сиротливо притулился один-единственный рыбачок, монотонно взмахивающий коротким удильником с блесенкой. Оказалось — наш земляк, москвич, сидит здесь вот уже неделю.
"Ну, а улов, улов-то как?" — "Уло-о-ов?" Криво, как-то болезненно усмехнувшись, он приподнимается с ведра, обнажая дно, еле прикрытое окуньками величиной чуть больше пальца. Вот так Волго, вот тебе и последний лед! Какие уж там лещи! Может, пока не поздно, на подмосковную Истру, фанерку дергать?
Определившись в просторной избе, стоявшей на самом берегу реки, и наскоро напившись чаю из самовара, любезно растопленного для нас приветливой хозяйкойстарушкой, мы разбегаемся с мормышками в руках по ледяному полю в надежде наловить десятка полтора плотвичек, чтобы насторожить жерлицы. Уж если лещ не ловится, то щука обязательно должна брать — вспомнил я однажды где-то, кем-то написанное неофициальное правило определения вероятного клева хищника. Низкая серенькая пелена с перепадавшим временами моросящим дождичком незаметно потихоньку отодвинулась, обнажив над горизонтом сперва узкую, а затем все увеличивающуюся на глазах бледно-голубую полоску весеннего неба, из которой вдруг разом хлынул мощный поток солнечного света и живительного тепла.
Тем временем мой закадычный друг Шурик, пристроившись неподалеку от меня, втихомолку, забыв про плотву, беспрестанно тягал из лунки полновесных — хоть и горбачами их назвать рановато — ярко расцвеченных красавцев окуней. Не вытерпев столь великого соблазна и отбросив в сторону рыбацкую этику, мы с Володькой, недолго думая, сорвались со своих мест, и, изрешетив весь лед вокруг счастливчика, заработали мормышками, будто нас поразила тропическая лихорадка. Вряд ли когда мне удастся еще раз повторить подобную рыбалку, ибо подо льдом творилось что-то несусветное. Видно, снеготалая вода разбудила окуневые стаи, и они, глотнув свежей струи, набрасывались на блестящую капельку, таившую в себе смертельную опасность, буквально во всей толще мелководного полива. Горка полосатых рыб все росла и росла, но рука, повинуясь только охотничьему азарту, механически продолжала работать, не чувствуя усталости. Наконец поредевшая стая стронулась с места и позволила нам отвести свой мечущийся, полоумный взор от кивков.
Я всегда говорил, что жадность до добра не доводит. На следующее утро, подойдя к возвышавшемуся за домом сугробу, в котором мы вчера захоронили полный меток окуней, Володька неожиданно запел, подражая деревенским частушкам: "Ой хорек, хорек, хорек да по заваленке пробег…" Насчет хорька сказать трудно, но то, что ночью здесь похозяйничали все окрестные кошки, это было ясно. Весь снег был испещрен многочисленными следами круглых лап, а в центре снежного вала зияла внушительная нора, откуда жалобно выглядывали обрывки полиэтиленового мешка. Еще не веря в случившееся, Шурик, ни слова не говоря, запустил в дыру по самое плечо руку и извлек на свет божий чудом уцелевшее донышко пакета с остатками вчерашнего улова. И словно в насмешку, из-за угла соседнего дома не спеша прошествовал черно-пегий кот, а может быть, кошка-черт его разберет! — и с наглой мордой уселся возле крыльца, сладко облизываясь, сощурив свои бесстыжие глаза под лучами утреннего солнца. Да, славно нас обнулили. Пришлось начинать все сначала. Но окунь-то ведь тоже не дурак, не будет стоять на одном месте. Иди теперь, свищи его.
И все же судьба в тот день еще раз нам улыбнулась. На смену окуням подошла плотва. Не то чтобы солидная, так, граммов до 150, зато частыми поклевками заставившая нас возрадоваться рыбацкой жизни и не зчень-то убиваться по поводу ночного разбоя.
Теперь дошла очередь и до жерлиц. Отобрав для наживки наиболее мелких плотвиц, я обложил цепью флажков все устье, обосновывая свою тактику тем, что щука, идущая к местам нереста, обязательно пойдет руслом реки — благо оно неширокое, всего каких-то 50 м — и уж никоим образом не минует расставленных снастей. Причем эти доводы я привел друзьям настолько убедительно и с таким апломбом бывалого рыбака, что у них не возникло даже ни малейшего сомнения в непогрешимости моих мыслей. Если бы я тогда знал, чем все это обернется! Напрасно мы поглядывали в течение всего дня в сторону русла, ожидая увидеть трепетный выброс флажка. Лишь на следующее утро, спустившись на лед, нашим глазам предстал замечательный пейзаж, поначалу глубоко взволновавший душу: на чистом льду в лучах восходящего солнца на высоких ножках пружин, плавно покачиваясь, горели две кумачовые тряпицы. Увы! Волнения оказались тщетными. Одного живца на крючке не оказалось, второй, весь изрезанный судачьей хваткой, безжизненно болтался на леске. Прождав весь очередной день в надежде на поклевку, к вечеру Шурик перенес после долгих уговоров жерлицы на примыкавшую к руслу площадку с глубиной, если не учитывать толщины льда, всего 2 м. Ах, как я не хотел видеть здесь подъем флажка, окончательно подорвавший бы в таком случае и без того резко покачнувшийся мой рыбацкий авторитет в глазах этих двух учеников. Ведь я чуть ли не с пеной у рта пытался внушить неслухам, что на столь малой глубине щука ходить не должна — ей и развернуться-то практически негде. Но в конце концов, плюнув в сердцах на лед да ковырнув каблуком сапога попавшийся на моем пути ледяной нарост, махнул рукой, мол, делайте, что хотите, все равно клева не будет.
Не прошло и получаса, как Сашка вздрогнул: "Горит!" — и саженными прыжками понесся в сторону жерлиц. Пусто. Я в ответ лишь ядовито ухмыльнулся: "Ну, что вам говорили!" Но уже вторая поклевка принесла успех. Вскинув вверх на багре почти трехкилограммовую щуку, Сашка оповестил всю округу зычным голосом: "Победа! — подойдя ко мне небрежной походкой, еле сдерживая смех, потрепал меня по плечу: — Бывалый". Все. До последнего дня нашей рыбалки я носил за собой, как хвост, эту насмешливую кличку.
Бегать к жерлицам договорились по очереди, и поскольку хватки следовали с промежутками приблизительно 20–30 минут, то мы не особенно застаивались. Но — силы небесные! — как только я подбегал к флажку, катушка переставала крутиться, леска провисала, давая понять, что дальнейшие действия бесполезны. А за спиной все чаще и чаще стали раздаваться издевки: "Бывалый! Он все знает, это у него тактический прием — отпуская, заманивать рыбу". Хотя отдаленно я и принимал эти подковырки как беззлобное зубоскальство моих друзей, но внутри душу мою безжалостно сжигал огонь досады. Кульминацией моих переживаний стал тот час, когда, вернувшись с небольшой речушки, впадавшей в озеро километрах в двух от нашей базы, друзья вывалили на лед из канны килограммового судака, еще вяло пошевеливающего жабрами: "Вот так, бывалый, учись ловить!" При виде столь желанного для многих рыбаков трофея, да к тому же пойманного на мормышку, у меня както особенно защемило внутри, и вся желчь, вся досада на горькую судьбину, копившиеся в душе в эти дни, выплеснулись на моей страдальческой физиономии. Сейчас я уже с доброй улыбкой вспоминаю те события, но в тот момент не знал, куда себя деть, тем более что затихшие было подначки, на которые я еще первое время как-то окусывался, возобновились с новой, пуще прежнего, энергией: "Бывалый знает, бывалый сделает, бывалый поймает". Даже вечером в избе, сидя возле уютно потрескивавшей угольками голландки за партией "петуха", кто-нибудь нет-нет да и уронит с уст: "Бывалый!" И уж не дай Бог, если я пытался теперь хоть малость огрызнуться — затравливали как зайца.
На исходе нашего пребывания на Волго, когда в корыте, выдолбленном пешнями во льду, плавало уже с десяток хороших рыбин, а моя досада на отсутствие ощущений живой тяжести на леске вот-вот готова была пеоеоасти в отчаяние, фортуна вдруг круто повернулась ко мне лицом и соответственно спиной к моим друзьям. Настал мой звездный час, и я, словно и не было вчерашних горьких неудач, не спеша, торжествуя каждой клеточкой мозга, каждым своим нервом, вытягивал на лед подбагренную очередную хищницу. На непроницаемом челе моем, выражавшем напускное спокойствие, друзья, скребя пятерней в затылке, с плохо скрываемым раздражением читали: "Да-с, бывалый. Вот и ловлю поэтому. Все закономерно".
