БУДЬМО!

По экранам прошла радуга помех, всегда сопровождающая переход из гипера и обратно. На гражданских судах в такие моменты экраны отключаются, да и некому на них смотреть, штатские при переходах мирно дремлют в анабиозных камерах. Военный корабль себе такой роскоши позволить не может. Сколько раз спасало жизнь пилотам умение вовремя распознать в затухающей радуге силуэт вражеского судна.

Силуэтов хватало — но своих. Максим здорово бы удивился, если б обнаружил в Солнечной системе округлые обводы кораблей Чирхов. Стремительные линии земных кораблей с чирхскими не спутает даже салага в красном секторе. Всё зависит от логики кораблестроения. Земляне строят корабли как для космоса, так и для атмосферы, во всяком случае, боевые. Чирхи же космос предпочитают не покидать, им авиационные причиндалы не нужны. Оттого и разница в тактике — пришлось солоно — ныряй в атмосферу и бей ракетами оттуда, чирхские тепловые лучи в атмосфере малоэффективны. А инопланетянин сдуру сунется следом — он в твоём полном распоряжении, маневренность чирхов в атмосфере — отдельная тема анекдотов.

Максим автоматически проверил наручный детектор, что там, в крови, — синяя зона, но на самой границе зелёной. Правду говорят, почки опытного пилота творят чудеса. Привычно потянулся к фиксатору за бутылкой с рабочим реактивом — и остановился на полпути. Ему это сейчас не нужно! Через пару часов он будет на Земле! Награждение это, конечно хорошо, но гораздо больше в среде гиперпространственных войск ценился традиционный двухнедельный отпуск на родной планете, где можно забыть на время о реактиве — и о проклятом детекторе! Полезное, но ненавистное устройство, вибрирующее при выходе в зелёную зону и поднимающее вой при красной или белой.

Напарник, мичман Вася завистливо вздохнул и, в свою очередь сверившись со своим детектором, сделал пару глотков. Здоровый ты парень, Вася, на тебя реагента вдвое больше, чем на остальных уходит. Как бы не влип, как прежний напарник, Димка, тот уже три месяца в реабилитационной клинике, как бы вообще на твердь не списали. Реагент — не забава, а суровая необходимость, что только в космосе понимают зелёные стажёры.

Истошный вопль сирены всеобщего оповещения заставил Максима вернуться обратно на место первого пилота. Боевая сбруя, призванная хранить от перегрузок, вновь опутала с ног до головы. Такой сигнал известен всем на флоте — противник в пределах досягаемости! Это в Солнечной системе, где чирхам так всыпали несколько раз подряд, что уже лет пятнадцать, как приближаться зареклись!

С тяжким вздохом пилот вновь взялся за отвергнутую бутылку и энергично глотнул. Проморгавшись и откашлявшись, внимательно рассмотрел предательскую посудину. Ниже герметичной насадки, позволяющей пить без потерь в невесомости, была полуоторванная этикетка: «Вспышка-55. Мечта гипервоина! Приобщись к большому космосу!». Никакого намёка на положенный: «Рабочий реактив-3. Пользоваться только с применением детекторов! Одобрено космомедслужбой. Военные поставки».

— Сволочь! — просипел Максим, как только обожжённые градусом голосовые связки опять позволили выдавать членораздельную речь. — Опять на обеспечении экономит! Вася, слушай приказ! На базе найдёшь хозяйственника, Саймона Дмитриевича, и дашь ему в морду! Если у этого мерзавца хватит наглости поднимать шум, то скажешь, что по устному приказу каптриранга Максима Лисицына. Рабочий реактив должен вводить в рабочую форму, а не вышибать мозги!

Вася кивнул. На его обычно добродушной физиономии отпечаталось такое удовольствие, что Максим на миг усомнился в отданном приказе. Ещё покалечит мерзавца. Правда, тому не впервой отхватывать за всё хорошее, да и традиции гипервойск надо соблюдать.

— Готовность систем, наличие боекомплекта?

Потерявший пару секунд на выход из приятных грёз, второй пилот сверился с данными оперативного компьютера и лихо отбарабанил:

— Все системы в норме, реактивная масса — 82 %, полный малый боевой комплект, боевые плоскости в порядке, вспомогательные устройства в готовности!

Короткий доклад на Солнечную-4 и занятие места по боевому расписанию в оперативном резерве.

Конечно, малый боевой комплект — не бог весть что, две атомных ракеты, шесть химических, одна с антиматерией, две плазменных ловушки. Для одиночного боя недостаточно, но в составе армады… Самому не верилось, что ещё застал времена, когда договоров с другими цивилизациями ещё не существовало, и учёные лихорадочно экспериментировали, зачастую устанавливая новое оружие на каждый боевой вылет. Когда боевые плоскости оставались единственным надёжным средством, а первое же попадание противника становилось фатальным.

Чирхи, чирхи, мерзкие хладнокровные торгаши, что, впрочем, естественно для рептилий. Первые наладившие контакт с человечеством, продающие крохи информации по бешеным ценам, осуществляющие перевозки в другие системы с оплатой 1:1, масса груза — соответствующая масса редких химических элементов, будь этот груз оборудованием или разумными. Жуткая межзвёздная монополия, запершая десятки цивилизаций в родных системах. Хочешь контактировать с другими — плати, колонизировать свободные планеты — плати вдвое, вести торговые отношения — только при чирхском грабительском посредничестве! И тогда твой корабль не сгинет в гиперпространстве, а планета не подвергнется наказанию. Плати — химическими элементами, электроникой, новейшими технологиями и даже мыслящей биомассой, в просторечии — рабами. Конечно, любая цивилизация на стадии прорыва в большой космос пыталась покончить с унизительными поборами, но мало какой из них удавалось защитить хотя бы родную планету, а уж очистить от чирхов несколько парсеков до землян не удавалось никому. Но и настолько воинственные расы встречаются не часто. Тренировки на родной планете даром не прошли.

Полчаса в оперативном резерве тянулись бесконечно. На переднем фронте гораздо проще. Слегка подташнивало от пакостной «Вспышки», вспоминались лица родных и последняя встреча с девушкой, не пожелавшей ждать окончания войны. Больно колол запястье въедливый детектор, не позволяя впадать в дремоту.

Мягкий зуммер отбоя взбодрил и заставил встряхнуться. Максим ещё с минуту просидел, но традиционных сводок так и не дождался. По меньшей мере, невежливо. Даже если противник ушёл, так и не вступив в боевое соприкосновение, об этом принято объявлять экипажам. Может, о них просто забыли?

Конечно, на церемонию награждения он опоздал. Мог бы успеть, если б остался в полётном комбинезоне, кое-кто из пилотов так и поступил. Но трансляция идёт на всю планету, семья будет разочарована, если опять пренебрежёт парадным мундиром. Потихоньку проскользнул на плац, стараясь не попадать в зону действия видеокамер, и пристроился последним в строю, за рядовым абордажником. Благо, за такими доспехами можно спрятаться втроём. Строй в два ряда слегка покачивался, официально — из-за привычки бойцов к невесомости, а если серьёзно, то после тревоги в этом строю, пожалуй, каждый находился в синей шкале детектора.

Само награждение здорово напоминало шоу — постарались пропагандисты. После представления отличившегося, описывался его подвиг. Часто просто описание, но нередко и видеоматериалы. Следовали комментарии маршала гиперпространственных войск и командиров соответствующих подразделений, бесцеремонно забивающиеся патриотическими воплями ведущего. Затем — само награждение, зачастую дополненное бонусами от гражданских правительств.

Вот уже дошла очередь и до абордажника. Жуткий парень, терминаторы плачут от зависти в уголке! В одиночку подавил защитные системы, разделался с тремя боевыми роботами и разнёс устройство самоуничтожения на капитанской анабиозной камере. Взять чирха живьём — такие случаи можно по пальцам одной руки пересчитать!

— Первый пилот, капитан третьего ранга Максим Лисицын!

Выйти на три шага, не шатаясь и не спотыкаясь, не щуриться перед камерами, дышать в сторону, мерзкая «Вспышка» вызывала не менее мерзкий перегар. Восторженные славословия шли мимо ушей. Должно быть, разморило на солнышке, детектор показывал середину синей зоны, вполне терпимо.

Перед глазами всё двоилось и расплывалось, как в гиперпространстве, и почти так же трудно было ощутить верх и низ. Оставалось только верить в выправку и многолетние рефлексы. Генерал в лёгком боевом мундире и ведущий в элегантном синем костюме сливались в гротескную фигуру.

— Образец воина… семилетний путь… девятнадцать сбитых судов противников.

Сфокусировать взгляд, сделать глубокий вдох. Не хватало ещё, чтоб герой дня свалился перед телекамерами. Вспыхнул огромный проекционный экран. Интересно, откуда у них видеоинформация, на его истребителе камеры не было.

— По договорённости с аулитянами (мимолётное изображение представителя этой цивилизации, крайне неаппетитное, спешно сменилось изображением гигантского кубического объекта с ажурными вырезами — звездолёта аулитян) капитан Лисицын осуществлял конвоирование дружеского торгового корабля.

Изображение изменилось. Стало слегка размытым и овальным. Периодически проходили помехи. Техники сотворили настоящее чудо, выжав столько информации из видеозаписи аулитян, зрительные органы которых не имели ничего общего с земным стандартом.

— Сектор считался относительно безопасным, Чирхи покинули его месяц назад, поэтому конвой ограничивался одним истребителем.

На экране разворачивалась картина безумного хаоса — гиперпространственный переход. Вот по дуге проходит серая птица истребителя с непривычным для космоса разворотом крыльев. Со вспышкой проявляются три белых шара — чирхские корабли. На фоне этих громад земной истребитель кажется крохотным и жалким, воробушек, в припадке безумия вышедший на бой с тремя жирными котами. Единственное преимущество землянина — скорость, безжалостно пожирающая резервы реактивной массы.

Максим сжал кулаки, заново переживая горячку боя. Не легко сражаться в гиперпространстве, где все чувства неверны и перепутаны, а руки дрожат от единственного защитного средства, мерзкого реактива, подавляющего гипершок, но подтачивающего координацию движений. На экране истребитель стремительно, по какой-то безумной траектории заходил сбоку, бледные вспышки видимого в гиперпространстве вражеского обстрела никак не могли нащупать хрупкую птичку.

— Какой класс пилотажа! Капитан заходит слева, мешая двум правым кораблям продолжать обстрел! Удивительно!

Одна за другой от истребителя отделяется две сияющих точки. Одна идёт прямо во вражеский корабль, вторая — в сторону. Вот идущая прицельно замедляется — и отражается под прямым углом.

— Это очень интересный момент! Наши учёные, несмотря на многочисленные образцы и обломки, пока так и не разобрались в принципе действия гравитационных двигателей. Враг выставляет гравитационный барьер — и отражает ракету, но при этом полностью теряет ход. Гравитационные двигатели инерционны, чем и пользуется капитан Лисицын. Мочи их! Да!!!

На экране юркий истребитель следует за второй ракетой, закладывая немыслимые виражи. Из-за первого корабля выходит второй, пытаясь вновь захватить врага в сектор обстрела — и оказывается прямо на пути второй ракеты.

— Вот он, классический финт наших соколов! Интуиция позволила капитану предугадать место появления второго корабля, тот, конечно, выставляет гравитационный барьер — и отражает ракету прямо в первый корабль! Тупым вражеским калькуляторам не сравниться с гением истинного землянина!

Максим невольно улыбнулся. Интуиция тут не при чём. Не секрет, что чирхи, как любой другой биологический вид, предпочитает проходить гиперпространство в анабиозной камере, предоставляя вести бой своим компьютерам. А машины так предсказуемы. Но — доброе слово и кошке приятно.

На экране — беззвучная атомная вспышка, мгновенно испаряющая солидный кусок первого шара. Оставшаяся часть корабля спешно вываливается из гиперпространства, что вряд ли можно считать удачным выходом. Тот сектор контролируется землянами.

— Но бой ещё не закончен! Капитан Лисицын знает об этом и продолжает сражение. Сейчас вы увидите очень необычный ход, на который решится не каждый пилот. Обычно пилоты стараются вновь укрыться от одного корабля за другим, но Лисицын использует гравитационный барьер, чтобы резко изменить траекторию полёта! Это тот самый неожиданный фактор, который не рассчитать никакому компьютеру! Лишь человеку доступно такое, нашему человеку!

Максим с трудом удержал на лице неестественную улыбку. Не стоит рассказывать сейчас, что просто недооценил размер барьера, а там уж пришлось действовать по наитию. На экране отброшенный воробушек оказался прямо между двумя котами, и на огромной скорости несётся к дальнему, каждое мгновение слегка корректируя траекторию, чтобы увернуться от огня. Две яркие точки ракет, расходясь под углом, идут к третьему кораблю, обгоняя истребитель.

— Вражеские корабли ведут огонь — и поражают друг друга! Если бы их броня не была так эффективна! Трусливые чирхи отрастили мощную скорлупу, но ей не устоять под молотом гнева истинного патриота!

Тебя бы туда, болтун! Между двумя колоссами, со стандартным боезапасом и тремя сотнями грамм реактива в крови!

Блеклые огни на белой броне быстро гаснут, оставляя едва заметные чёрные пятна. Не такие уж серьёзные повреждения, но корабли прекращают огонь. Обе ракеты отброшены барьером третьего корабля в нижней полусфере, но истребитель уже близок к верхней. Его крылья внезапно удлиняются на треть. Это боевые плоскости — режущие кромки, превращающие крылья в ножи.

— Великолепно! Только асы старой закалки способны вскрыть броню врага, как консервную банку! Крыло, правда, повреждено, и частью ракет пилот уже не сможет воспользоваться, но урон врагу несопоставим! Какой удар!

Улыбаться уже просто невозможно. Максим не рассчитал набранную при гравитационном толчке скорость, и едва не сплющил свою кабину о вражескую броню. Резать положено боевой кромкой, а не крылом целиком! Да и выпустить лезвия он успел только в самый последний момент. Чего он только не услышал от техников, ремонтировавших его истребитель! Да и механические повреждения — не то, что заставит отступить корабль такого класса. Пилоты условно делили чирхские корабли по размерам и боеспособности: пузыри — одноместные и слабомощные, которые и за противника не считались; кругляши — стандартный, самый распространённый тип, с которым в основном и сражались; и живодёры, по огневой мощи сопоставимые с орбитальными крепостями. Встреться Максим в одиночку с тремя живодёрами не в гипере, шансов не было бы совсем. Да и в гиперпространстве он предпочёл бы уклониться от боя — если б не беззащитный транспортник союзников за спиной.

На экране исчезнувший было за громадой живодёра истребитель внезапно вынырнул сбоку и по дуге принялся огибать гигантского противника. Три яркие точки с разрывом в секунду отправлялись от уцелевшего крыла к дальнему кораблю.

— Наш храбрец продолжает удачную тактику, не позволяя вражеским кораблям вести по себе огонь. Нет пощады гнусному врагу! Вот он огибает гравитационный щит, одновременно ведя огонь по дальнему кораблю! Да, конечно, здесь мне подсказывают, что выпускать ракеты с такого расстояния не рекомендуется, враг может успеть защититься, но расчёт героя точен!

Отпихнутый локтем комментатора генерал одаривает наглого шоумена многообещающим взглядом. Видно, правду говорят, что этого ведущего бьют чаще, чем всех остальных вместе взятых.

— Лисицын разворачивается и заходит на подраненного противника! Добей его! Какая точность! Обе посланные ракеты попадают в разрез. Как жаль, что у нашего героя остались только химические ракеты, повреждения от взрывов почти незаметны. Он меняет курс, собираясь резать врага вторым крылом. Это фантастика! Вперёд, берсерк гипера! Но тут посланные ракеты достигают дальнего врага. Точнее, две из трёх, отправленная по центру сбита точным выстрелом, кстати, простите генерал, именно это Вы и хотели сказать, правда? Даже тупые чирхи способны изредка точно прицелиться, но это не помешает нашим героям! Ракета в верхней полусфере отбита гравитационным щитом — подлый враг поменял его расположение — и только нижняя достигает цели! Это редкое зрелище господа — в деле анитиматерия! Нокаут!

Зрелище было не просто редким, а уникальным. Земные видеокамеры такое обычно не показывали. Пожалуй, аулитяне видят многое из недоступного людям. Всё так же беззвучно, мутная волна прокатилась по вражескому кораблю от места удара ракеты, фиолетовое свечение охватило солидную часть сферы, выбросило индиговые протуберанцы — и растворилось, как кусок сахара в кипятке. От живодёра осталась, в лучшем случае половина, и эта половина быстро раскручивалась, разбрасывая обломки и притягивая их обратно.

— Впервые на нашем экране! Чирхский корабль с повреждённым гравитационным двигателем! Учёные не верили, что при таких обстоятельствах образуется кратковременная чёрная дыра. За что им только платят?! Этот противник повержен! Но остался последний — и у капитана Лисицына проблемы!

Максим смотрел на экран с не меньшим интересом, чем другие. Финала боя он не помнил — просто не мог помнить. Вторая боевая плоскость так и не коснулась белой брони. На экране серая птичка отброшена сместившимся гравитационным щитом, а в следующий миг часть корпуса и кабина разлетаются осколками.

— Враг ведёт яростный обстрел! Теперь враги не боятся зацепить союзников, и Лисицына спасают только виртуозные манёвры! Вот зацепили и второе крыло, жаль, но сегодня нам уже не удастся увидеть повторения классической атаки! Что вы говорите? Конечно! Мне намекают, что кабина разгерметизирована, что ещё усложняет работу капитана и добавляет восхищения к его героизму! Но что это? Видите эту зёленую паутину, расползающуюся по корпусу врага? Мне подсказывают, что это плазменная мина. Очевидно, Лисицын активировал её за миг до неудачной атаки, и, что…? Ага, значит, плазма будет по-настоящему эффективна, когда доберётся до проёма в броне. Где-то я слышал, что плазменные мины нам импортируют именно аулитяне, символично, не так ли?! И — враг бежит! Поле боя — за землянином! Вновь Земля побеждает, что неудивительно, когда за мир и свободу сражаются такие люди!

Максим выдохнул, только сейчас обнаружив, что затаил дыхание. Никакой рабочий реактив не поможет оказавшемуся в гиперпространстве в одном лёгком скафандре. Все чувства перегружены, включая пресловутое шестое, и полная потеря ориентации. Обезумевшая радуга, разноголосый вопль, прикосновение льда и пламени, вкус шоколадного лимона, натёртого солёным перцем, надушенные сиренью грязные носки. Он продержался недолго, дальше были только бесконечное падение и нарастающая боль.

Максим был без сознания, и то, что этот болтун назвал манёврами, было реакцией чувствительного управления на его безвольные перекатывания в поле тяготения чёрной дыры. Если бы не инициатива компьютера аулитян, подобравшего гибнущего союзника, его или втянуло бы в чёрную дыру вслед за обломками врага или добило бы гипером. Хорошо, что это позорище не показали. Отлов «маневрирующего» истребителя союзником. А как ему дались два часа на борту у чужаков! Дышать их атмосферой землянин, конечно, может, но это больно и противно.

Слово, наконец, получил генерал. Его улыбка была тем более искренней, что вояка сумел «случайно» наступить на ногу шоумену. Учитывая то, что генеральская парадная броня предусматривала абордажные ботинки, выражение лица болтуна описанию не поддавалось.

— В дополнение скажу, что подвиг капитана третьего ранга Лисицына имел и другие последствия. Аулитяне наконец признали ограниченный протекторат Земли и в качестве жеста доброй воли передают нам все свои военные разработки! Теперь эта мирная цивилизация становится для Земли не просто торговым союзником, а стратегическим партнёром!

Эта новость вызвала бурный отклик среди присутствующих. Приятно, конечно, но из союзников именно аулитяне вызывали у среднего землянина дрожь отвращения. Вряд ли их планета будет популярной в среде туристов.

— За заслуги перед родной планетой, храбрость и безупречную службу, сын Земли Лисицын получает орден солнечного протуберанца первой степени и внеочередное повышение в звании! Поздравляю Вас, капитан второго ранга Лисицын!

— Служу Земле!

К восторгу — по пальцам можно пересчитать тех, кто удостоился высшего ордена, примешивалась грусть. Не летать ему больше на штурмовиках и истребителях. В лучшем случае, переведут в командный состав одного из крейсеров, а то и вообще в дипломатическую службу, чтоб демонстрировать героя инопланетянам. Звание и награды обязывают.

Слово взял неприметный человек в штатском.

— В качестве подарка от Всепланетного Совета, в полное владение гражданина Лисицына и его потомкам передаётся три гектара земли на любом континенте по выбору — либо двести на любой Земной колонии. Поздравляю Вас, гражданин Лисицын.

— Служу Земле!

Голова шла кругом. Вот что, значит, ухватить удачу за хвост. Главное, правильно распорядиться наградой, благо, отец — дока в таких вопросах. Завистливые взгляды бросались не только другими награждёнными, но и многими из почётной комиссии. Воевать хорошо в молодости, а к пенсии лучше иметь крепкие тылы.

— Минуту внимания! Я уполномочен сделать официальное заявление от Всепланетного Совета. Сегодня — 17 сентября 2094 года. Запомните эту знаменательную дату! Скоро уже двадцать лет, как первые исследовательские корабли были отправлены через гиперпространство. 3 августа — исполнилось девятнадцать лет от выдвижения Чирхского Ультиматума, когда жестокие инопланетяне запретили Земле, как и прочим, гиперпространственные переходы и уничтожили несколько мирных межзвёздных судов. Никому не надо напоминать, что наша свободная планета отвергла грабительские условия гиперпространственных паразитов!

Максим помнил. Помнил атаку Земли Чирхским флотом, когда конкурирующим странам пришлось срочно объединить силы и использовать накопления холодной войны. Пылающие города и падающие звёзды чужих и земных кораблей. Сгоревшие колонии Марса и Венеры и отчаянную, безнадёжную атаку отрезанных от материнской планеты старателей астероидного пояса. Замутнённое дымом небо и биологическое оружие, опустошающее целые страны. Наказание для зарвавшейся цивилизации. Урок прочим. Пусть помнят, что гиперпространство принадлежит Чирхам! Дикарям не стоит мечтать о звёздах. Во всяком случае, пока не докажут, что их каменные копья не менее эффективны, чем «цивилизованный» горячий свинец.

— Мы никогда не забудем подвиг капитана исследовательского корабля Андратова, оставившего весь экипаж и исследователей на дружественной планете и прорвавшегося в солнечную систему с важной информацией. Именно он посмертно признан основателем гиперпространственных войск, как первый обнаруживший, что человеческий организм способен действовать в гиперпространстве в состоянии алкогольного опьянения!

Лисицын помнил и гордился. В первую очередь тем, что именно его страна поставляла львиную долю гипервоинов. Напоить можно каждого, но чтобы человек действовал осознанно, едва держась на ногах — это талант! Странный и ранее не оценённый талант нации, умеющей жить, работать и сражаться в алкогольном угаре.

— Сегодняшняя тревога была связана с прибытием посла Чирхской Империи. Империя признаёт за Землёй право на любые гиперпространственные переходы и колонизацию любых свободных планет! Предлагается взаимное перемирие. Посол не уполномочен вести переговоры о контрибуции, но не исключает возможности, что император сочтёт возможным её выплату! Это победа, граждане! Победа!

Дружеский хлопок по спине от закованного в броню абордажника чуть не поверг Максима на землю. Хромающий комментатор пытался обнять генерала, что-то вопящего от восторга, но даже этот бычий рёв тонул в общей какафонии. Должно быть, сейчас вся Земля на минуту сошла с ума от долгожданной радости.

К искреннему удовольствию Максима, родители устроили скромное семейное торжество, ловко отвадив всех вдруг объявившихся друзей и приятелей. Нинку герой послал персонально, несмотря на все настойчивые намёки, что она опять свободна, а оставшийся после развода ребёнок — такая мелочь, с кем не бывает.

Мама, правда, немного расстроилась, когда он объяснил, что немедленной демобилизации не будет, и свои три оставшихся по контракту года он оттрубит. Но уже в мирное время. Да и появились реальные шансы дослужиться до первого ранга.

Младший брат Сашка выпросил-таки детектор и весь вечер принципиально пытался допиться до красного сектора, но отключился раньше. Сегодня умерла его мечта о гипервойсках. В лучшем случае, из восьми училищ гиперпространственных войск после войны оставят два, а пройти по конкурсу с его оценками, когда будут брать не самых стойких к реактиву, а самых серьёзных и ответственных…

С отцом долго обсуждали перспективы. Не мешало даже то, что папа потягивал коньяк, а Максим — лимонад. Сейчас, когда гиперпространство для землян открыто, появились интересные возможности. Другие-то расы всё равно заперты, на одних перевозках можно озолотиться. Тем более, семье, в составе которой опытный пилот в немалых чинах. Максим сам не понял, как дал обещание сняться в ма-а-аленькой такой рекламке в парадном мундире с орденами. И это родной отец! Хорошо, что от других дельцов отсёк вполне профессионально.

Обсудили и хитрецов аулитян. То ли у них первоклассные шпионы, то ли исключительные аналитики, но как вовремя они сделались стратегическими партнёрами! Наверняка вырвут у чирхов разрешения и для себя. Лучше бы, конечно, терахитяне. Те хотя бы гуманоиды, кое кто из ребят всерьёз намерен оформить отношения с тамошними приветливыми лысыми красотками, да и их антиматерия эффективнее аулитянской плазмы.

Когда отец, пошатываясь, отправился в спальню, Максим помог матери переместить из-под стола на диван Сашку и помыть посуду. Спать совершенно не хотелось, во всём теле бурлила непривычная трезвость.

Время было самое подходящее, час ночи, все знакомые спят. Поцеловав на ночь встревоженную мать (не иначе, всерьёз решила, что принял приглашение Нинки), вышел на ночную прогулку.

Воздух был ошеломляюще свеж, пахло дождём, цветами и спелыми яблоками. С трудом ограничился одним — и так переел, соскучившись по домашней кухне. Прошёл по частному сектору к парку, разминулся с молодёжной компанией («не нарывайся, придурок, видишь — мундир гипера, они там все бухие отморозки»), посидел на памятной лавочке у журчащего фонтана.

Давно он не был так счастлив. Планы роились в голове пополам с заботами. Мать намекала на симпатичную подросшую соседскую дочку. Отец рассказывал о серьёзном деловом партнёре. За неделю надо выбрать награду. Вдруг и сработает план отца, разделить — один гектар на земле и сколько там, две трети от двухсот на Ньюхоупе. И Сашке придётся взяться за ум, отцу помогать.

Слабый стон вывел из радужных грёз. В кустах кто-то страдал. Максим кинулся на помощь, помог подняться грузному, невероятно грязному мужику. Знакомый запах не оставлял сомнений.

— Ты ведь тоже из гиперпространственных, приятель? Что с тобой? Может, скорую вызвать?!

Благоухающая находка всей тушей обрушилась на застонавшую лавочку и с трудом сфокусировала глаза.

— Бра-ател-ла… Ты… У тебя… похмелиться есть?

Максим брезгливо отшатнулся и по широкой дуге отправился к фонтану — мыть руки. Он совсем забыл о таких людях за семь лет службы. Нет, никогда не понять настоящему космонавту этих безумных жителей тверди. Как можно добровольно пить эту ГАДОСТЬ!

 

ДРЕВНЕЙ ТРОЕ НЕ ХВАТАЛО ЛОШАДЕЙ

Симус в очередной раз сверился с данными компьютера и сквозь зубы выругался на карфагенском. Древние мореходы хорошо умели клясть небо и землю, и превосходно умели давать определение кораблю, неспособному держать верный курс. После манёвра, вернувшего старую лоханку на расчётную траекторию, уже на русском выразил своё мнение по поводу людей, подготавливавших корабль к полёту, конечно, предварительно прикрыв иллюминатор импровизированной шторкой от солнца.

Весь корабль под гордым названием «буксир сортировочный 34-9» содрогался своим ржавым нутром при включении маневровых движков, но наскоро подлатанный корпус держался. Сам Симус сходу предложил бы с полдесятка, более приличных названий, от «Пандоры» и «Троянского коня» до «Корыта Смерти», вот только его Земное начальство плохо воспринимало юмор. Весь этот полёт был сплошным недоразумением, неудачной шуткой, над которой будет ещё долго смеяться весь Марс, если кто-нибудь на сторожевой базе Деймоса проявит минимум бдительности. Но даже такой шанс — гораздо лучше, чем десятилетия в специализированной одиночной камере, лишённой даже тех элементарных удобств, на которые имели право люди в камере смертников.

Сколько лет подряд он был вынужден коротать часы, вспоминая мельчайшие подробности каждого события в жизни, от второго рождения во времена рассвета Римской империи и до последнего задания во время холодной войны. Симус успел побывать королём одной мелкой страны и богом отсталого племени, священником скороспелого культа и правительственным секретным агентом. Он то срывал плоды жизни, то вынужден был скрываться, на миг опережая смерть, блестящую драгоценным металлом или воняющую проклятым деревом.

Люди всегда воевали, рвали друг другу глотки и выпускали кишки, тем не менее, с поразительным единодушием крайне недоброжелательно относясь к куда менее жестоким шалостям Симуса и иных реликтов ветхозаветных времён. Нынешняя заварушка между Землёй и её бывшей колонией, Марсом, точно так же не имела к Симусу никакого отношения, как и два десятка войн ещё на Земле, в которых ему доводилось участвовать по разным причинам, да и история попыток использования живого оружия древности в человеческих дрязгах совсем не нова.

Автоматические двери с громогласным шипением чуть разошлись в стороны и попытались навеки замереть в данном положении, пока энергичный пинок с той стороны не поправил покосившуюся левую створку. Первый и единственный помощник Фриц вбежал в рубку и с размаху шлёпнулся в своё кресло. Тощий, бледный и пронзительно рыжий, этот человечек в своём расстёгнутом, измазанном до потери цвета скафандре, производил бы комичное впечатление, если бы не лихорадочный огонь, горящий в глубоко запавших глазах, и не хриплые звуки, вырывающиеся между двумя рядами крупных жёлтых зубов. Короткие пальцы с чёрными ногтями клещами впились в неподатливый воротник скафандра, и вся рубка заполнилась запахом кислого пота.

— Я же просил Вас не выглядывать в иллюминатор, — сердито рявкнул Симус, — несвоевременный взгляд на планету из космоса может вызвать ненужные ассоциации. Что с реактором?

— Удалось стабилизировать. Силовые поля на камерах держатся. — Отрывисто пролаял Фриц, с трудом выравнивая дыхание. — Простите, капитан, я давно выбился из Лунного цикла…

Первый помощник вдруг умолк и приподнялся, лицо мгновенно покраснело, а между оскаленных зубов прорвался не лишённый мелодичности долгий звук.

Симус, не раздумывая, ударил тыльной стороной ладони по лицу парня, отшвыривая его к стене и прерывая начавшийся процесс.

Фриц почти минуту приходил в себя, судорожно цепляясь за стенку и облизывая разбитые губы. Выпрямившись, старпом собирался высказаться относительно капитанских методов, но невольно попятился, встретившись глазами. Капитан подался к нему всем телом, насколько позволяло кресло, наслаждаясь пронзительно сладким запахом крови и непроизвольно сглатывая слюну.

— На нашей новой родине будет две луны, имейте терпение, Фриц. Меньше чем через полчаса мы будем на поверхности, подготовьте таймера отключения силовых полей на камерах. И избавьтесь от скафандра, если всё пройдёт по плану, мы сядем на ночной стороне, и Фобос будет отчётливо виден.

Фриц вывалился в двери, едва не сшибив по пути входящую Виссу. Как всегда, изящная, и как всегда мокрая, женщина бесшумно скользнула вдоль рубки, оставляя влажные следы и распространяя слабый запах тины.

После доброжелательного кивка капитана, села рядом с ним прямо на пол и доверчиво обняла за ногу (в своё время Фриц устроил дикий скандал по поводу мокрого кресла). Симуса в очередной раз позабавило несоответствие детского скорбного личика и роскошной зрелой фигуры.

Поглаживая длинные зелёные волосы, капитан в очередной раз пытался понять, какой садист отправил ундину на планету с острой нехваткой воды. На Марсе можно кого-нибудь утопить разве что в песке, а бедняжка едва не иссохла насмерть, прежде чем Симус присмотрелся к обитателям камер и переселил бедняжку в капитанскую ванну. С той поры в каюте у Симуса было очень мокро, что компенсировалось бесконечной благодарностью красавицы ундины. Капитан назвал бы Виссу идеалом, если бы только её кровь не воняла тухлой рыбой, ну а вкус мог присниться разве что в кошмарах.

За время двухнедельного полёта Симусу пришлось пересмотреть многие представления о своих пассажирах. Кое-кто из сидящих за силовыми щитами были просто жертвами обстоятельств, альтернативными разумными созданиями, на свою беду пережившими становление человеческой цивилизации. Ну а та же ласковая и невинная Висса чувствовала себя больной и слабой в чужой стихии, но без всяких раздумий атаковала бы кого угодно в своём озере, следуя велениям инстинктов, не имеющим ничего общего с зачатками интеллекта, позволившим красавице выучить несколько слов.

Истошный визг коммуникатора напугал не только ундину, неловко распластавшуюся на полу, но и самого Симуса. Та аппаратура на корабле, которая ещё работала, устраивала экипажу самые неожиданные пакости, ну почему диспетчерский вызов с планеты должен сделать капитана заикой?!

Теперь собраться и отвечать быстро. Если диспетчер ощутит хотя бы слабое подозрение, то вместо посадки на Марс их ожидает встреча с ракетой или, что лишь немногим лучше, карантинный досмотр на Деймосе, где большинство пассажиров будет себя чувствовать неуютно, а Симус и Фриц потеряют всякое преимущество перед людьми, облачёнными в скафандры.

Изображение на экране плыло и рябило, со стороны казалось, что мрачный диспетчер кривляется и корчит рожи. Сам Симус изобразил на физиономии смесь усталости, раздражения и страха, и завопил, предвосхищая вопросы диспетчера:

— Борт «БС 34-9», рейс Луна — Венера, просим разрешения на посадку, реактор работает нестабильно, специалиста на борту нет, просим помощи!

Рожа марсианского диспетчера выразила всю палитру чувств мелкого чинуши, получившего возможность отыграться на нейтралах-селенитах за все свои неудачи. Судя по тому, как он удобно откинулся в кресле и сложил руки, болван явно собрался вдумчиво потрепать нервы истекающему потом от страха капитану.

— Что перевозите?

— Заказ венерианской фирмы «Смайл, Фёдорофф и К».

— Точнее, пожалуйста, всё равно придётся платить таможенный сбор.

— Это строго конфиденциально, меня уволят! И мы не собирались залетать на Марс, только из-за аварии, откуда мне взять деньги, чтобы заплатить вашим грабителям-таможенникам!

Узнай диспетчер о скором награждении сферой Фобоса, и то не выглядел бы таким счастливым.

— Всё это выглядит подозрительно — задумчиво протянул он. — А если вы шпион или диверсант? Надо бы подержать вас на орбите и всё тщательно проверить!

— Да нет у меня ничего опасного или стратегического! Слушайте, шеф, давайте договоримся! Посадите меня у себя, на Деймосе! Тогда военщине придётся отремонтировать реактор, чтобы не допустить взрыва, пусть заодно всё проверят, а я Вам на обратном пути заплачу! Только чтобы без таможни, меня наниматели живьём съедят.

Диспетчер мучительно думал. Приработок — это хорошо, а вот по шапке от начальства за необоснованную посадку на Деймосе… Да и слишком хитрая рожа у этого торговца, наверняка надует, пусть его лучше таможня на Марсе трясёт!

— Вооружение корабля?

— Откуда, шеф? Это ж сортировщик, когда движок сменили, здесь жить стало негде! Просканируйте, если хотите, защиту я отключу.

— Человек в экипаже?

— Двое! — Симус уже собирался вызвать Фрица, но в порыве наития поднял с пола Виссу и сунул лицом в камеру. Кто может выглядеть безобиднее, чем перепуганная ундина, во всяком случае, пока её тонкие пальчики не сомкнутся на глотке неосторожного пловца. — Я и дочка!

Диспетчеру уже явно было скучно. Взятка, если и будет, достанется кому покрупнее, девчонку подцепит кто-то из военщины. Стоит ли навлекать на себя гнев начальства, ради призрачной благодарности торгаша.

— Садитесь на запасной-3 Марса, 45\14 71\03, ремонтная бригада будет извещена. Подготовьте корабль к проверке.

— Только не таможня! — взвыл уже не совсем натурально Симус вслед гаснущему изображению, скармливая координаты космопорта автопилоту.

Оставались считанные минуты до входа в атмосферу, за которые нужно разрешить оставшиеся проблемы. Во время посадки будет не до того, а сразу после — объявится ремонтная бригада, естественно, сопровождаемая солдатами. Не исключена и таможня, но всё это — количество, почти не имеющее значения, качество, необходимое для противодействия экипажу и пассажирам «БС 34-9» на Марсе отсутствует по определению. Любой земной ребёнок с первого взгляда поймёт природу экипажа и назовёт эффективные меры борьбы. Но колонии слишком быстро оторвались от земных корней и обзавелись своими легендами и мифами, отбросив багаж земных предрассудков, упорно сохранявшихся на материнской планете.

Симус в рекордные сроки содрал с себя скафандр — дань достоверности для диспетчера и немедленно напялил надоевшую скорлупу на Виссу. Затем прямо за шиворот сунул ей шланг, наполняя скафандр до предела водой. Пусть сдохнет оборудование, но ундина получит шанс добраться до ближайшего резервуара, не иссохнув заживо в пустыне. Даже если от влажности откажет экзоскелет, пока у Виссы есть вода, силой она не уступит любой другой нечисти.

Задержавшись на уничтожении навигационной документации, капитан едва успел занять своё место перед посадкой и предотвратить просчитанное разладившимся автопилотом крушение. Симус не знал, при скольких g ему приходилось выполнять тончайшие манипуляции, но твёрдо был уверен, что любой человек просто уронил бы это корыто, не выдержав перегрузок. Корабль сел жёстко, с хрустом переборок и сухим скрежетом корпуса, последний тормозной импульс не удался, поскольку капитанское кресло развалилось от предыдущего. Ругани Симуса, пинками расшвыривающего обломки предательского ложемента, вторило сквернословие Фрица, которого жёсткая посадка застала в коридоре. Висса, нелепо громоздкая в скафандре, испуганно таращила глаза с кресла второго пилота.

Обломки передатчика выдавали хриплые приказы вперемешку с запросами. Симус быстро и эффективно расправился с останками разбитой аппаратуры. В рубку прихрамывая и постанывая заявился Фриц, но комментарии по поводу «мягкой» посадки оставил при себе.

— Выставь таймера на генераторах силовых полей. Пусть наши питомцы освобождаются в порядке повышения опасности с промежутком в пять-шесть минут.

— А может наоборот? Выпустим кого посерьёзнее, чтобы расчистил дорогу, а уж потом…

— Нет уж, пусть те, что посерьёзнее, выгонят наружу предыдущих, а уж затем устраивают апокалипсисы местного значения. Да и сам ты разве не хочешь убраться подальше, прежде чем Молох или Хрульсамсекорпо припомнят, кто так долго держал их взаперти?

Фриц сглотнул и торопливо закивал лохматой головой, спиной вперёд опять вываливаясь в коридор.

— Висса, детка, иди искать воду.

Ундина неуклюже поднялась из ложемента и побрела в сторону внутренних помещений и кают экипажа.

— Не там, милая, снаружи.

На красивом личике изобразилось мучительное недоумение:

— С-саруши фата н-нет. Фата ф к-кают-та!

Симус ласково улыбнулся своей подопечной. Он неплохо разбирался в нечисти, и теперь мог быть уверен, что в радиусе километров в двадцать нет ни одного водного канала или резервуара. Не слишком хорошо. Значит, до ближайшего густонаселённого пункта придётся добираться на транспорте, а то и провести днёвку где-нибудь в импровизированном укрытии.

— Вода далеко — но её много. Можно плавать, нырять. Может, будет рыба.

Личико ундины просветлело, и она двинулась к шлюзу вслед за Симусом с таким же воодушевлением, с каким, наверное, древние евреи топали сорок лет за Моисеем. Сам бы Симус, пожалуй, прикопал бы бородатого навигатора в песок уже через неделю.

Естественно, механизмы шлюзовой камеры сдохли при первой же попытке ими воспользоваться. Может быть, очередная пакость изношенного судёнышка, а может и предосторожность, предпринятая ещё на Земле, чтобы кто-нибудь не соскочил с корабля до отлёта. Например, кто-нибудь из экипажа.

Запоры один за другим с хрустом вылетали из пазов. Тронутый ржавчиной металл (а ведь не должен был ржаветь!) выл и визжал, деформируясь и изгибаясь под пристальным взглядом Симуса. Сам запорный штурвал прикипел так плотно, что пришлось помогать руками. Ещё два злобных пинка — и внешняя дверь шлюза, наконец, сдалась, с омерзительным скрежетом распахнувшись во внешний мир.

Новый мир встретил пришельцев жаром и горстью колючего горячего песка в лица. От полного отсутствия влаги в горле немедленно запершило, и капитан, не оглядываясь, захлопнул шлем скафандра на Виссе. Вокруг — сплошная бурая пустыня, оживляемая только вечной пыльной бурей, которую местные называют ветром. До самого горизонта — ни одного строения!

Вспыхнули мощные фонари, разрывая чужую ночь. Где-то внизу защёлкали взводимые затворы, натужно взвыл, раскручиваясь, генератор боевого лазера. Гостей встречали со всем положенным почётом.

— Спускайитес внис. Не телать реских твишений.

Голос через насыщающий респиратор странно искажался, но, несомненно, принадлежал женщине. Симус рассмотрел всего шестерых военных, стоящих рядком напротив только что опустившегося трапа, метрах в четырёх, не дальше. Пятеро — с пулевым оружием, все — в обычных мундирах, без боевой псевдокожи или, хотя бы, обычных скафандров. Дилетанты!

Медленно, аккуратно, спуститься по трапу, примирительно разведя в стороны руки — вот он я, как на ладони, без орудия и нехороших мыслей. Ступить на заметенное песком покрытие космодрома и подтащить за собой неуклюжую в массивном скафандре Виссу, вежливо пропуская торопливых техников-атомщиков.

Вот сейчас эти обленившиеся тыловые крысы успокоятся и опустят стволы, хотя главное — этот тубус теплового лазера. Вот, прямо сейчас… Стук каблуков техников стих. Симус оглянулся, уже догадываясь, что сейчас увидит.

На самом верху, у люка стоял Фриц, задрав лохматую голову и неподвижным взглядом вперившись в пронзительно-чистое марсианское небо, где никогда не было и не скоро появятся облака. Несокрушимая ткань его скафандра медленно расходилась по швам в такт бешеным рывкам, пока скинутой шкурой не распласталось под ногами. Под голой белой кожей, как змеи, шевелились вспухшие вены, пот ручьём стекал по безумному лицу.

— Што это са шеловех? Он полен?

Симус только улыбнулся. Кто-то из техников по рации вызывал врача. На вершине трапа маленький рыжий человечек начал жуткую пляску трансформации, когда кости скелета перестраиваются и занимают другие места, а плоть течёт, как патока, формируя нечто, совсем не похожее на человека.

Капитан всей своей сутью ощутил, как поднимаются стволы, беря на прицел совсем другую цель. Сейчас! И песок, как от взрыва, разлетелся из под ног, а воздух тугими струями обернул тело, и как когда-то, хрустели хрупкие человечьи позвоночники под пальцами, и бесполезными фонтанами брызгала кровь из разорванных артерий. И пули не успевали за смертоносным силуэтом, а массивная туба лазера была разбита первым же ударом.

Во все стороны брызнули пуговицы с мундира намеренно оставленной в живых молодой женщины, и та рефлекторно прикрыла руками маленькую грудь, ещё не зная, что защищать надо совсем другую часть тела, и почти забытый сладкий вкус, наконец приглушил мучительную жажду…

Мерно гудел мотор пескохода, несущегося к ближайшему городу. На заднем сиденье неуклюже распласталась в своём скафандре Висса, рядом куталась в разорванный мундир смертельно бледная женщина, остановившимся взглядом упёршись в приборную панель. Симус впервые за долгие годы чувствовал себя спокойным и счастливым, вслушиваясь в торжественный и манящий, как в крайней юности, вой вышедшего на большую охоту оборотня.

 

СЛЫШУ ГОЛОС ВЕРОЯТНОГО ДАЛЁКА…

Самый обыкновенный худощавый мальчишка в школьной форме прошёл через турникет проходной, бережно прижимая к груди какой-то футляр, по размеру не больше обычной фотовспышки. Антон Сергеевич слегка приподнялся, всё же, знаменитый дом на Лубянской площади — не то место, где часто можно увидеть детей. Сопроводивший мальчишку до проходной сотрудник в форме успокаивающе махнул рукой, и охранник сел на место. Повернулся к сдающему вахту сменщику и перехватил задумчивый взгляд, направленный наружу. Выглянул в окно, но ничего интересного не заметил, если не считать того самого мальчишку, замершего у входа, явно расстроенного и едва ли не пришибленного.

Странно.

— Значит, особый режим до особого распоряжения? Сотрудников выпускать только после двойного подтверждения? Звонком и записью? Слушай, Михаил, а что случилось-то? Что за суматоха сегодня такая?

Михаил смерил собеседника тяжёлым, «фирменным» взглядом, но смутить более опытного коллегу не сумел. После чего тяжело вздохнул и развёл руками.

— Да мы и сами мало что знаем, Сергеич. Пришёл тут этот пионер вчера, притащил какую-то цацку. Вроде бы прибор какой-то необычный. Ты же проверку проходил сегодня?

— Так это была проверка? — Фыркнул Антон Сергеевич. — Задали пару вопросов, заставили расписаться и всё! Эх, теряет молодёжь хватку, теряет! Вот, помнится, лет двадцать назад…

— Да погоди ты, с воспоминаниями! — Невежливо перебил Михаил. — Тут такое творится! Таких людей уже трясут, такое распутывают…

Но в этот момент молодой сотрудник вдруг резко захлопнул рот и нервно оглянулся. Похоже, продолжать он уже не собирался. Антон Сергеевич лениво отвернулся к окну, чтобы скрыть лишние эмоции. Доводилось ему уже видеть такие взгляды, и слышать, как люди обрывают фразы едва ли не на середине слова. Похоже, в этот раз действительно серьёзно. Ну наконец-то! В последнее время ему уже начало казаться, что их служба совсем зажралась, и стала беззубой. Глядишь, вернутся ещё старые времена…

Пионер за окном вытер глаза рукавом формы и медленно побрёл куда-то по своим делам, даже не подозревая, какую суматоху поднял своим абсолютно правильным поступком.

— — —

— Понимаешь, они мне не поверили! Сказали, что нет такого места, которое я описывал! И с точки зрения исторического материя… метеора… материализма, и быть такого не может! — Коля Герасимов невольно всхлипнул, хотя специально успокаивался почти полчаса, прежде чем заявиться к другу.

— А фто с прифором? — Фима, по своему обыкновению, жевал. Никакие катастрофы, а, тем более, мелкие неприятности у приятеля, не способны были испортить ему аппетит. Хотя риск подавиться всё же немного повышался. — А… кха-кха, кыха, КХА! Ой, что ж ты так лупишь, хотя, спасибо… А прибор? Прибор их не убедил?

— Понимаешь… — Коля уже не скрывал слёз. — Прибор они забрали на проверку… и… и… испортили! Он не работает! Как мне теперь быть?! Что я Алисе скажу?

Фима Королёв деликатно отвернулся к окну, позволяя товарищу преодолеть минуту слабости. Между делом, даже оторвался от еды, чтобы ещё раз рассмотреть трофей из будущего, миелофон.

— Слушай, а ты уверен, что это тот же самый? Кристалл вроде как по-другому блестит… И, ну не могу сказать, но чем-то ещё отличается. Может, просто подменили?

— Да зачем им! — Коля трубно высморкался в платок, и забрал уникальный, и безнадёжно испорченный прибор. — Может, на анализ кусочек взяли… и испортили! Я проверял, больше не работает… И что теперь делать? Его же никто в мире исправить не сумеет!

— Ну, в будуфем, возмошно и сумеюф! — Возразил Фима, вновь набивая рот. — Только ты не рифкуй! Дефай, как я фказал с шамого нафяла. Спряфь, а луффе — софги!

— Да что ты понимаешь! — Безнадёжно махнул рукой Коля. Временами его жутко возмущал эгоизм приятеля. Это ж надо, такое посоветовать, сжечь такую уникальную вещь! Но вот мысль о том, что возможно, люди из будущего сумеют ещё починить миелофон, дарила смутную надежду. — Ладно, пока… Пошёл я, приятного аппетита!

— Уфу! — Фима, похоже, уже забыл о приятеле, а в его затуманенном взоре сияли отсветы далёких звёзд страны фантазии. Что ему какой-то невзрачный, а главное — на данный момент неработоспособный прибор из будущего?

— — —

— Входите, присаживайтесь, Игнатий Соломонович!

Следователь Метёлкин вежливо привстал, приветствуя старшего коллегу, и вновь сел на место. Обычно аккуратный, подтянутый, сейчас молодой сотрудник госбезопасности осунулся, да и в целом, имел вид изрядно помятый. Близкие знакомые и вовсе были бы поражены. Метёлкин — и небрит? В несвежей рубашке, помятом костюме?

Но сейчас было не до условностей и правил. Кабинет следователя был забит бумагами, сразу из нескольких мест доносилось шуршание пишущих магнитофонов. За соседним столом сидел штатный писарь, у дверей — пара силовых сотрудников, на случай задержания… А случаев таких было за сегодня много, слишком много…

Метёлкин с нескрываемой ненавистью покосился на маленькую шкатулочку, скрывающую, наверное, самую жуткую вещь в жизни следователя. Вещь, вскрывшую столько грязи, мерзости, подлости, что хватило бы на несколько жизней. Но… нарыв назрел, и если потребовалось, настоящий патриот способен воспользоваться и вещами похуже, чем принесённый мальчишкой кристалл невероятного происхождения. И следовало торопиться. Если то, что рассказал мальчишка — правда, вполне возможно, что те, из будущего, явятся за прибором. И все возможности науки и техники 1984 года не смогут преодолеть могущество потомков, осваивающих иные миры.

Сомнительно, что специалистов из будущего обманет муляж, созданный ювелиром и техниками, чтобы выиграть время. Ведь современные специалисты так и не разобрались, что это за кристалл, и что за устройство обеспечивает преобразование мозговых волн в звуковые. Только и могли что-то болтать об элементной базе и невероятных принципах…

— Нет, нет, садитесь, пожалуйста, на этот стул, он удобнее! — Метёлкин помассировал натёртое за сегодня ухо. Очень неловко было слушать мысли старшего, уважаемого коллеги, но сколько их уже было сегодня отправлено под следствие… Надо держаться, начальник намекал, что придётся проверять людей и посерьёзнее. Неужели придётся даже в ЦК работать? Ну не может быть предателей среди ТАКИХ людей!

«И вся эта суматоха из-за обычной проверки? Интересно, что это за проводок ведёт из ухо сопляка? Неужели очередной детектор лжи соорудили? Кретины… Столько времени из-за этого терять, а обмануть технику сможет любой дурак»

Следователь даже взглядом не моргнул. За сегодня ему довелось наслушаться вещей и похлеще. В конце концов, никто не ожидает, что его мысли могут быть услышаны. Да и не имеет отношения к делу, что думает сидящий на кресле человек лично о Метёлкине, главное, чтобы по отношению к делу и стране был честен.

— Простите за беспокойство, Игнатий Соломонович, обычная проверка. Скажите, вы верны своей стране?

— Конечно! — Совершенно серьёзно ответил коллега.

«Знал бы ты, сопляк, КАКОЙ именно стране я верен!»

Следователь напрягся, быстро огляделся по сторонам. Писарь — за столом, охранники у двери. Радиус действия прибора давно определён. Значит, сомнений нет…

— Уточните, какой именно стране вы верны, и что толкнуло вас на предательство Советского Союза?

Писарь вздрогнул, и застрочил ещё быстрее.

— Вы забываетесь, молодой человек! — Игнатий Соломонович уселся поудобнее и прожёг коллегу презрительным взглядом. — Подобные обвинения слишком весомы, чтобы разбрасываться ими по пустякам!

«Похоже, что-то раскопали, стервецы. Но доказательств нет, и быть не может. Федулкина устранили вовремя. Надо будет срочно предупредить Игромяна, пусть задействует все свои связи. А прыткого мальчишку, пожалуй, надо в расход»

Минута слабости прошла. Метёлкин спокойно смотрел на сидящего напротив врага, и быстро делал пометки на бланке. Позже можно будет ужасаться размаху заговоров и утрате кумиров. А сейчас — работа, и только работа!

— Спасибо за информацию, фамилия Игромяна сегодня уже звучала при подобных обстоятельствах. Уточните, пожалуйста, за что именно вы устранили Федулкина?

Игнатий… нет, лучше просто Враг, едва заметно напрягся. Он всё ещё не верил, что игра бессмысленна, и чем дольше он будет искать выход, тем больше даст информации следователю.

Два взгляда сошлись над столом, две правды и две ненависти. И в этот раз именно старший коллега первым отвёл глаза.

— — —

— Но как же так, Полина! — Алиса в ужасе рассматривала жалкую подделку, не способную обмануть даже ребёнка конца XXI века. — Мы должны вернуться! Это же… вмешательство в поток времени, это… просто преступление.

— Не преувеличивая, Алиса! — Улыбнулась эффектная женщина. — Для начала, просто подумай. Наша наука вполне способна создать ретранслятор мыслей без уникальных инопланетных кристаллов, наушников и прочих неудобных аксессуаров. Миелофон — всего лишь игрушка, потому им позволили играться детям. К тому же, в земной атмосфере, под постоянным воздействием импульсного резонатора, кристалл продержится два, от силы, три года. Найти новый или хотя бы воспроизвести элементную базу преобразователя наши предки сумеют ещё очень не скоро. И, кстати, ты серьёзно полагаешь, что машина времени не имеет блокировки, и ею может воспользоваться кто угодно?

— Я уже совсем ничего не понимаю! — Обижено пробурчала Алиса, глядя, как пиратов сноровисто упаковывают роботы службы безопасности. Анбласт — оружие, способное разрушать лишь неорганические вещества, тоже аккуратно завернули. — Значит, всё это затеяли, только чтобы передать предкам миелофон? Но зачем? Если через три года он в любом случае придёт в негодность…

Полина улыбнулась ещё раз, на этот раз, довольно грустно:

— Знаешь, Алиса, временами приходится делать кое-что, отчего позже становится стыдно. Скажем, отыскать хорошего, честного мальчишку, и поставить его перед выбором. Заставить выбирать между мечтой, прекрасным далёко и верностью своему времени. Он, между прочим, нас боялся ничуть не меньше, чем пиратов.

— Но для чего всё это было делать?

— Понимаешь, альтернативщики в последнее время били тревогу. Наш поток времени оказался под угрозой, а вероятности всякой гадости повышались всё больше. От атомной войны, до, ты представляешь — распада Советского Союза!

— Но это же невозможно! — Ахнула наивная девочка Алиса. — Я же помню историю, в 2012, 2047 и 2053…

Полина лишь покачала головой:

— Если ты когда-то будешь работать в Институте Времени, ты поймёшь, что временами надо чуть-чуть подтолкнуть, чтобы защитить правильный поток времени. А всё, что кажется нам прочным, незыблемым, единственно верным, может быть уничтожено, растоптано, предано порой, одним единственным человеком…

Алиса смотрела на старшую подругу в ужасе, но слушала, хотя хотелось зажать уши и убежать, далеко-далеко, в безмятежную, и такую хрупкую мечту своей современности. Дети XXI века имеют достаточно крепкую психику, чтобы не прятаться от суровой реальности.

— — —

Михаил Сергеевич Горбачёв неторопливо шёл к своему кабинету. Целый пакет должностей и обязанностей почти не оставляли ему свободного времени. Он уже выбросил из головы неприметного человека, задавшего несколько крайне неприятных вопросов. Мало ли у человека подобной величины завистников и конкурентов?

А вот сотрудник, торопливо записывающий добытые сведения, ничего не забыл. И ровные строчки, появляющиеся на бумаге, навсегда изменили судьбу множества важных людей, ставя крест на их амбициях, надеждах, а в некоторых случаях — даже на дальнейшей судьбе.

И всего лишь вероятное далёко вновь становилось прекрасным.