Напряжение нарастало. Даже ночь накануне была на удивление тихой, ни собачьего лая, ни выстрела. Хмурые облака низко нависли над Зоной, скрыв от глаз солнца проклятую, многострадальную землю Чернобыля. Все готовились к решающей битве.

Закопав контролера, Димка задумался. Это было слишком по-человечески, но сегодня влияние Хранителя было ослаблено, видимо, он тоже готовился к сражению. И разные мысли и сомнения вновь подступили к измученной душе сталкера. Правильно ли он выбрал сторону, на которой решил сражаться. Совсем остаться в стороне он не мог, здесь Димка был полностью согласен с Хранителем. Тот сказал ему, что те, кто думает пересидеть, пока сталкеры и Зона режут друг друга, уже проиграли. В этой войне, сказал Хранитель, будет только один победитель, тот, кто победит, и только один проигравший, тот, кто стоял в стороне. Остальные просто погибнут. Погибнуть в бою — не самое страшное в этом мире. Самое страшное, сказал Хранитель, это лишиться свободы.

Димка вздохнул. Плохо, что люди изначально недооценили Зону. Точнее, сами спровоцировали этот конфликт. Если еще точнее, сами создали Зону и теперь воюют с ней. То есть, сами с собой. Но на войне, как на войне. Зона вынуждена защищаться. И меры к обороне она предприняла уже давно, позволив людям растаскивать по всему миру свои артефакты. В который раз Димка поразился людской беспечности и жажде наживы. Дети Зоны сейчас были в каждом уголке земного шара. Они незримо влияли на своих владельцев, меняя их психику, ломая бесшумно гены, превращая их в слуг адской машинки под названием Монолит.

День клонился к вечеру. Солнце, спускаясь к горизонту, скрытое за облаками, окрасило их в зловещий кровавый цвет. Приближалась ночь, время темных дел.

Хранитель возвращался. Он нес новую информацию, и Димка прислушался к себе. Темные дела уже начали свершаться, и времени до штурма осталось совсем мало. Хранитель приказал Димке усилить оборону, а переговоры со Стрелком свести к минимуму. Пусть будет слово его да — да, нет — нет. И если он не откажется от своих затей, пусть пеняет на себя. Но для этого нужно быть готовым.

Димка встал. Выбрал направление и взмахнул руками, как дирижер перед началом концерта. Глаза его совсем потемнели и стали чужими. Сила его возросла, и он легко накрыл Радар невидимой сетью своего влияния. В полной тишине, с опустевшими глазами, батальон ветеранов покинул базу и отправился на зов с юго-востока.

* * *

Их взяли классически, на заре, когда крепкий сон сморил охрану. Оторопевшие уголовники ничего не успели понять, разбуженные пинками солдатских ботинок. Начались допросы. Но шестерки знали мало, а авторитеты молчали. Солдаты были без масок, а значит, судьба их уже была решена. Когда к обеду шестеро бойцов притащили охапку лопат, Корявый только презрительно сплюнул, но к лопате не прикоснулся. Не стали копать и еще восемнадцать человек. Их тут же поставили к кирпичной стене и расстреляли на глазах остальных. Несколько секунд стояла тишина, прерываемая только хриплым дыханием очевидцев и стонами раненых. Но как только стволы автоматов повернулись к пленным, они сразу засуетились и тут же расхватали лопаты.

К вечеру могила была готова. Но напрасно надеялись на снисхождение копавшие. Им даже не дали вылезти из ямы. Многие были еще живы, когда на них сбросили тела авторитетов, казненных у стены, и посыпалась земля. Шестьдесят три человека было в этой братской могиле. Депо прекратило свое существование.

* * *

— Здорово, Крот! — Макс радостно скалился, стоя у шлагбаума. — Как дела у вас со Стрелком?

— Дела, как сажа бела, — хмуро ответил Крот, протягивая руку. — Боюсь, недобрые вести я вам принес. Лукаш здесь?

— Конечно, — согнав с лица улыбку, Макс с тревогой смотрел на Крота. — А тебе он зачем?

— Мне незачем, — сплюнул Крот, — Череп с ним хотел побеседовать.

— А где он?

— Ждет моего сигнала, что стрелять не будете.

— Так ты парламентер, — прищурился Макс, — тогда подожди немного.

Он быстро отдал нужные распоряжения своим людям и одного послал в штаб. Через несколько минут гонец вернулся и кивнул Максу.

— Ну что, давай свой сигнал, — сказал тот Кроту.

Крот вытащил ракетницу и дернул за кольцо. Бледная зеленая искра с шипением взметнулась вверх.

— Знаешь, Макс, на вашем месте я бы не стал договариваться с долговцами, — сказал Крот, провожая ракету взглядом, — ничего доброго не будет из этих переговоров.

— Ты не нашем месте, — отрезал Макс, — ты пришел вместе с ними.

— А меня особо не спрашивали, — огрызнулся Крот, — там все сталкеры в заложниках. Если я вернусь один — меня расстреляют. Если долговцы вернутся без меня — расстреляют каждого двадцатого. Если никто не вернется — каждого десятого.

— Что-то ты наговариваешь на Долг, — усомнился Макс, — они, конечно, не подарок, но даже наших не расстреливают.

— А кто говорит про Долг? — удивленно взметнул брови Крот. — Территорию Долга контролируют федералы. А сам Долг получил официальный статус полиции Зоны.

— А как же украинское правительство? — Макс был ошеломлен.

— Продали нас все, Макс, — тихо ответил Крот. — А теперь еще сунут в кровавую мясорубку.

Оба помолчали немного.

— А ты вот что сделай, Макс, — вдруг попросил его Крот. — Меня на переговоры не пустят, а Стрелок велел разузнать, о чем там речь пойдет. Так ты жучка прицепи в кабинете у Лукаша, а когда уйдем, снимешь. Какая-то буча заваривается. Нам информация нужна.

Макс внимательно посмотрел на него и протянул руку. Крот вложил в нее маленький микрофон с присоской. Макс медленно сунул его в карман и стал смотреть на дорогу, где уже появились черные точки долговцев.

* * *

В Темной Долине, где расположился лагерь совместной американско — европейской научной экспедиции, приземлился огромный транспортный вертолет вооруженных сил Российской Федерации. Раньше он перевозил танки, а сейчас предназначался для иностранных гостей. Из вертолета вылезли русские военные, вооруженные до зубов. Солдаты тут же разбежались по периметру лагеря и заняли сектора обстрела. Старший, в сопровождении одного, легко вооруженного, подошел к сбившимся в кучу американцам.

— Срочная эвакуация в целях обеспечения вашей безопасности. Дальнейшее пребывание людей в Зоне поражения прекращается, — процедил он сквозь зубы и кивнул переводчику: — Переводи.

Тот перевел. Иностранцы зашумели. Один пожилой человек с седой шевелюрой вышел вперед и начал что-то говорить, сопровождая свои слова бурной жестикуляцией.

— Что он там лопочет? — поинтересовался офицер у переводчика.

— Он говорит, что это нарушение международного права и соглашений, подписанных с украинским правительством. Он не понимает, что здесь делают русские военные, эта земля им не принадлежит. Он требует консула и представителей правительства Украины.

— Смотри-ка, — деланно удивился офицер, — ученый, а так хорошо в знаках различия разбирается. Может наш камуфляж от украинского отличить.

Он скинул с плеча Эфу, передернул затвор и внезапно заорал:

— А ну, бегом в вертолет! Я вам покажу международные права!

Размахивание оружием помогло. Иностранцы кинулись к воздушному гиганту со всех ног.

— А ты беги к Рябинину, скажи ему, пусть проверит палатки, чтобы никого не забыть, — капитан небрежно стряхнул перчатку и полез за сигаретами. Глядя, как американцы торопливо лезут в винтокрылую машину, он усмехнулся:

— Говорил Петровскому, что не нужно никакого переводчика. И так договорились, без проблем…