До того, как открыть глаза следующим утром, я знала, что Кайл ушёл. Комната казалась тише без его дыхания. Холоднее.

Я подобрала майку с пола и натянула её через голову. Воспоминания о прошлой ночи принесли румянец на кожу. Я была готова пойти дальше во всех смыслах, но как-то, то, что произошло между нами, было интимнее, чем секс.

Собрав свои вещи, я в оцепенении поплелась в ванную. Приняла душ, почистила зубы, высушила волосы, всё время глупо усмехаясь и думая о Кайле. Когда я открыла дверь в ванную, выпуская пар, комната прояснилась. Как и моя голова.

Надо сделать работу. Время сосредоточиться.

Я нашла отца внизу за кухонным столом с его обычным завтраком: чашкой кофе, булочкой с бузиновой ягодой и Нью-Йорк Таймс.

— Привет. — Я достала чашку из шкафа. Он пристально наблюдал за мной в тишине, когда я налила в неё запрещённый кофе. — Оставив в стороне опыт прошлой ночи, я хочу с тобой поговорить.

Подняв брови, он кивнул, чтобы я продолжила.

— Мне нужно чувствовать, что я контролирую ситуацию, — начала я. — Может, это у меня от тебя. То, что эти ублюдки сделали со мной, как держали меня связанной, запертой в темноте, угрожали, заставило меня ощутить, что всё вышло из-под контроля. Мне нужно восстановить баланс.

Папа отложил газету и откинулся назад, руки скрестил на столе. Я могла сказать, что, судя по лёгкому подёргиванию его губы и наклону головы, я завладела его вниманием.

— Что ты имеешь в виду под балансом?

— Нужно делать с этим что-то. Эти люди вокруг, Бог знает, в каком количестве, и я не могу не задаваться вопросом: будет ли это всем, о чём я буду думать каждый раз, закрывая глаза.

— Что конкретно ты предлагаешь?

— Возьми меня в Деназен. Они заполнили мою голову ужасной ложью, которую так просто не стереть. А ты это можешь. — Я поставила чашку на стол с такой силой, что половина её содержимого расплескалась через край. — Я собираюсь рискнуть и предположить, что одна вещь из всего, что они говорили, правда. Ты не адвокат. Мне нужно знать остальное. Я должна знать правду.

Он был тих длительное время, глазами выискивая мои. Я думала, что всё это звучало убедительно, но это сложно определить по отношению к отцу. Тот обладал каменным лицом. Я уже начала думать, что он смотрит сквозь меня, когда маленькая улыбка тронула его губы.

— Иди, обувайся.

* * *

Когда мы въехали на парковку, в голову стукнуло, что я здесь никогда не была. Отец работал в Деназене столько, сколько я помню, но ни разу, даже до того, как мы стали открыто презирать друг друга, я не была в его офисе.

Мы вышли из машины в тишине, поднялись по лестнице и остановились, пройдя стеклянные двери, у стойки администратора. Мужчина с другой стороны поднял бровь и протянул отцу планшет и ручку.

Вестибюль купался в ярко белом со старым соответствующим обстановке полом из вишнёвого дерева. Ряды лифтов располагались по обеим сторонам комнаты. Один ряд серебряный, другой белый, как снег.

Папа написал своё имя на бумаге, посмотрел на часы и указал на белые двери лифта.

— Пошли.

Тут не было кнопок, только тонкая полоска на стене, которая выглядела как считывающее устройство для кредитных карт. Отец полез в правый карман пиджака и достал маленькую карточку. Быстро провёл по устройству, и двери открылись.

Без слов мы ступили внутрь. Я ждала несколько секунд, но когда ничего не произошло, поинтересовалась:

— Ну и?

— Терпение.

Протекала ещё одна минута, прежде чем свист наполнил воздух. На противоположной стене лифта открылись другие двери.

Папа указал на них и шагнул вперёд.

— Это настоящий лифт, — прочищая горло, он вошёл внутрь, и сказал: — Четвёртый этаж.

Поражённая, я последовала за ним, двери со свистом закрылись. Через мгновение лифт дёрнулся, и мы начали подниматься.

— Единственный способ управлять подобными лифтами, это использовать бейджик безопасности. Без него двери лифта даже не закроются. Он не поднимет тебя выше того уровня, который допускает карта.

После короткого подъёма мы ступили в длинный пустой белый холл через стальные двери. Пока мы шли к единственному входу в другом конце комнаты, мы не встретили никого. Тишина сделалась жуткой, и мне требовалось заполнить её миллионом вопросов, которые у меня возникли, но я боялась показаться слишком нетерпеливой. Но когда мы вошли в двери, всё изменилось.

Наш вход в здание казался нереальным теперь, по сравнению с суматохой и активностью, которая открылась мне теперь. Столы, поставленные в длинный ряд, занимали пространство дальше комнаты. Это напомнило мне открытие коллцентра благотворительного фонда Американского общества против жестокого обращения с животными в прошлом году. За каждым столом кто-то говорил по телефону, опустив голову вниз и записывая что-то на бумаге. Никто не посмотрел на нас, когда мы вошли.

В центре комнаты располагалась стойка ресепшена с вывеской над ней «Ресепшн/Приём». Из-за стойки пухленькая брюнетка со злобным прикусом осветила отца кокетливой улыбкой.

— Доброе утро, мистер Кросс.

Отец кивнул и наградил её такой редкой своей улыбкой.

— Ханна.

— Новое приобретение? — Она одарила меня взглядом, почти наполненным страхом, перед тем как снова вернуться к нему. Не секрет, что она думала о Шестёрках.

Отец рассмеялся.

— Нет, это моя дочь, Дэзни.

Ханна сочувственно цокнула языком и кивнула.

— Это та самая бедняжка, на которую напал Шестёрка, не правда ли?

— Это не было нападением, — огрызнулась я, прежде чем успела вспомнить, что я должна была бы быть на стороне Шестёрок. — Я сама могла разобраться с этими ублюдками.

Она одарила меня натянутой улыбкой, которая означала, дескать, тешь-себя-этим-сама-деточка.

— Ну, конечно, могла, моя дорогая.

— Пожалуйста, сделай ей временный жёлтый пропуск. Она проведёт день с нами.

Ханна потёрла свои пухлые пальцы и хихикнула.

— Как должно быть волнительно для тебя!

Я заставила себя улыбнуться, надеясь, что это не выглядело слишком фальшиво.

— Так и есть.

— Сюда, — сказал отец.

Мы покинули комнату, подходя к ещё одному ряду лифтов, здесь двери были зелёными. Внутри отец произнёс:

— Пятый этаж. — А спустя мгновение добавил: — Все лифты в здании окрашены в цвета различных уровней безопасности. Первые три этажа — серебряные — у юридической фирмы. Четвёртый этаж — настоящая приёмная Деназена — белый. Все сотрудники Деназена должны пройти через неё, прежде чем идти куда-нибудь по зданию. Кафе тоже на этом этаже. Пятый этаж, куда мы направляемся сейчас, зелёный.

— А что на зелёном?

— В Деназене десять уровней, — сказал он, поправляя свой портфель. — На пятый этаж приводят новых Шестёрок, принимают их и обрабатывают. Там также располагается служба безопасности и мой офис.

Лифт дёрнулся, остановился и открыл двери низенькому человеку, одетому в тот же самый синий костюм, как мужчина у Курда. Он улыбнулся, и его щёки, как у бурундука, сощурили карие глаза до размера щёлок.

— Мистер Кросс, они притащили сто четвёртого назад. Операция завершена успешно.

Отец кивнул, и мы вышли из лифта.

— Хорошо. Убедись, что они вернули его на восьмой уровень.

— Восьмой, сэр? Не должны ли мы его, как обычно, поселить на седьмом?

— Должны были, пока он не сжёг человека, принёсшего ему ужин, две ночи назад. Он останется на восьмом до дальнейших указаний. — Отец повернулся ко мне. — Следуй за мной и держись ближе.

«Бурундучьи щёки» не обратил на меня никакого внимания, когда мы прошли мимо, и отвернулся от отца, отдавай указания человеку, приближающемуся к нам.

— Кто-то был сожжён? — поинтересовалась я. — Серьёзно?

Мы остановились перед дверью в конце коридора. Отец достал карту, которую он использовал в лифте, и провёл ею по считывающему устройству на двери. Она открылась, пропуская нас внутрь.

— Садись. — Он жестом указал на большой стол из красного дерева. Простые на вид стулья с обеих его сторон.

— Шестёрки опасны, если они неконтролируемы. Но когда их тренируешь и правильно используешь, они могут быть довольно удобными. Мы доставляем их сюда, обучаем тех, кого можем, и даём крышу над головой. В обмен на еду, убежище и защиту, они работают на нас.

Он был настолько полон дерьма! Еда, убежище и защита? Скорее голод, клетки и пытки.

— То есть те, кто у тебя здесь, твои работники?

— Некоторые да. Они обеспечены комфортом и удобствами в обмен на свои услуги. По природе нашей работы они живут на территории, потому что они востребованы двадцать четыре часа в сутки. Другие же, опасные, которых мы не можем перевоспитать, удерживаются здесь для их же пользы. Тот мальчик, которому ты помогла сбежать, был одним из них.

Помогла сбежать. Не тот мальчик, который брал тебя в заложники. Не тот мальчик, который пытался убить тебя. Даже сейчас я не могла делать все правильно. Он любил это мне втирать.

Просто подожди. Как аукнется, так и откликнется, папочка.

— Что конкретно он делает? — Я решила, что сейчас подходящее время, чтобы задавать вопросы. — Он касался кого-нибудь и… — Я покачала головой, симулируя страх. — Он касался кого-нибудь, и те умирали. Высыхали и превращались в долбанную пыль!

— Девяносто восемь. Его прикосновение разрушительно, как ты уже имела неудачную возможность заметить. Оно приносит мгновенную смерть всему органическому. Людям, растениям — чему угодно живому. Уничтожает простым контактом с его кожей. Кроме тебя. — Он смотрел на меня со странной смесью любопытства и голода. Это вызывало зуд на коже. Такой же взгляд я видела у своего учителя английского в школе, мистера Паркса, когда он махнул своим выигрышным лотерейным билетом в классе и свалил.

— Почему? Не то чтобы я не рада, — сказала я, отвечая на выпад и бросая ноги на его стол. Он пристально посмотрел на меня, но ничего не сказал. — Почему я не высохла?

— Это очень хороший вопрос.

* * *

После некоторого серьёзного и неприятного исследования в словесной форме отец взял меня на экскурсию по пятому и шестому этажам. «Обучение» и «Проведение Анализа». Я наблюдала, как молодая женщина прожгла дыру в бетонном блоке просто взглядом, мужчину, чья кожа превращалась в лёд по желанию, и маленького ребёнка, обратившегося в красивого синего с золотым попугая на моих глазах. Я спросила о других этажах, но он сказал что-то о защите мест проживания, и это было конец разговора.

Мы стояли перед дверями лифта, когда отец достал свою карту безопасности. Двери открылись, и мы зашли внутрь. Он собирался провести картой по считывающему устройству, когда я потянулась и перехватила её из его рук.

— Ничего себе, это реально дерьмовая картина, папа, — сказала я, крепко удерживая карту между пальцами. Пластик был холодный, гладкой и немного гибкой. Скользнув другой рукой в задний карман, я коснулась пальцами жёлтогобейджика, который получила за стойкой ресепшена, когда мы пришли. Как будто нож воткнули мне в виски. Это длилось всего несколько секунд, но, тем не менее, заставило меня затаить дыхание.

Отец, казалось, ничего не заметил. Быстрым движением карта вернулась в его руку, прошла через считывающее устройство и исчезла в складках пиджака. Я мысленно похлопала себя по спине. О, да. Я была ловкой.

Когда мы возвратились на четвёртый этаж, было уже почти два часа дня. У отца было кое-что, что он намеревался сделать, так что он довёл меня до кафе. Я уже собиралась попасть в лифт, когда кто-то плюхнулся на сидение рядом со мной.

— Приветик! — раздался весёлый голос.

Я развернулась на своём стуле, чтобы увидеть парня примерно моего возраста. Он смотрел на меня проникновенными глазами, на его лицо падал упрямый упругий локон каштановых волос. Он, улыбаясь, протянул руку:

— Я Флип. Не видал тебя здесь прежде. Новенькая?

— Гм. Привет.

— Первый день? — спросил он, помаленьку откусывая морковку.

— Вообще-то, я здесь со своим отцом. С Маршаллом Кроссом.

— Так ты дочка Кросса? — Он просиял. — Твой отец потрясный.

Кто-то втрескался в моего папашу по уши.

— Я так понимаю, ты его фанат.

— Чёрт возьми, без вопросов. Твой отец — великий человек. Он и на самом деле приглядывает за нами. — Он рассмеялся. — Я так понимаю, ты Ноль?

— Ноль?

— Те, кто не относятся к Шестёркам. Мы их так между собой зовём.

Ух ты! Прикольно. Оригинально

— Тебе здесь понравится, — продолжал Флип. — Деназен — офигенное место.

— Да неужели? — Я не могла скрыть своего удивления. По счастью, Флип совсем не обратил на это внимания.

— Чёрт возьми, без вопросов! Мы ж как долбанные супергерои. Боремся за добро. Там снаружи. Чтобы сделать мир более безопасным для человечества и всё такое. — Он склонился ниже. — Мы уничтожаем плохих парней и восстанавливаем порядок. Ну, точно чисто Люди-Икс или Лига Справедливости, чтоб я сдох!

А я всё сидела и думала: когда-нибудь словесный понос Флипа обернётся против него же.

— Так значит, с тобой обращаются нормально?

— Издеваешься что ли? Я был беглым. Абсолютно невежественным. Деназен нашли меня, дали мне кров и выучили всяким полезным штукам, которые я могу творить, благодаря своему дару. Мы вроде даже помогаем иногда правительству.

Бред сумасшедшего.

— Так ты пленник или что-то типа того?

Отчего он странно на меня посмотрел.

— Пленник?

— Ты можешь приходить и уходить когда пожелаешь?

— Не вижу причин, почему бы и нет… Но мы не уходим. Мы остаёмся здесь. Так безопаснее. — Выражение его лица стало вдумчивым. — Там много всякого дерьма. Деназен достала много плохих парней. Заимела много врагов. Снаружи мы ходим, словно говорящие мишени. А здесь мы в безопасности. Они защищают нас.

— В обмен на ваши услуги, — сказала я, пытаясь скрыть сарказм в голосе. Если бы я не знала лучше, если бы я сначала не встретила Кайла, то, что мне выдал Флип, возможно, выглядело бы более убедительно. Но я видела то, что у Деназена скрыто под маской. Правда вышла на свободу. Теперь, если у меня была своя дорога, я удостоверюсь на ней, что все и их родственники знали. — И вам это нравится?

Он нахмурился.

— Большинству из нас, да. Всегда есть кто-то несговорчивый. Некоторые могут быть довольно опасны. Если Шестёрки начинают вредить людям, они приводят их и пытаются урезонить.

Перевоспитать.

— А если не смогут?

— У полиции есть тюрьмы, верно? Здесь то же самое. Любой со способностями, кто находит массовые убийства развлечением, преступник. — Он посмотрел на свои часы. — Чёрт. Я опоздал в тренажёрный зал. — Он встал и подмигнул мне. Руки согнуты, морковка свисает из уголка рту. Он произнёс: — Они помогают нам стать и оставаться накаченными. Я теперь настоящий магнит для цыпочек.

Я улыбнулась.

— Было приятно с тобой познакомиться, Флип.

Я наблюдала, как он ушёл, вздохнув от облегчения. Хотелось приступить.

Когда горизонт, наконец, очистился, я встала и направилась к лифту. То, что я планировала, было рискованно, но это была единственная надежда остаться в офисе отца в одиночестве.

Они пропустили меня на ту вечеринку только для Шестёрок не потому, что я была симпатичной.

Когда мне было семь, дядя Марк взял Бренда и меня в магазины прям под Рождество. Я увидела куклу Барби, я решила, что точно должна такую иметь, и упрашивала его купить её мне. Он, естественно, отказал, потому что с деньгами была напряжёнка. Когда дядя Марк направился к кассе, я рванула назад. Схватив красивую новую куклу, я вытянула свою старую, изодранную, желая, чтобы у неё было такое же красивое, струящееся белое платье и мерцающая корона сидела бы в копне золотых волос. Когда я посмотрела вниз, обе куклы выглядели одинаково, и я рванула по проходу номер восемь.

Когда я стала старше, я выяснила, как это работало. Я могла скопировать один объект в другой, пока касалась оригинала. Это работало, пока базовый размер был одинаковым. Я экспериментировала и обнаружила, что у меня почти не существовало ограничений. Если у меня был сэндвич с тунцом, а я хотела чизбургер — нет проблем. Вкус точно как у чизбургера. Если я хотела пиво, но имелась только содовая? Никаких беспокойств! Жидкое веселье было только делом желания.

Думаете, имея что-то такое удивительное, я бы пользовалась этим, как сумасшедшая, верно? Подросток со способностью получать все, что он хочет, тогда, когда он хочет, сошёл бы с ума. Кроме очевидных причин держать это при себе, сформированных ещё в детстве, боль не стоила того. Каждый раз, когда я делала это, мой мозг ощущал, будто бы его вытаскивали пальцем через нос. И немного имел значение размер. Чем больше объект, чем сильнее боль. Но когда имитация чего-то столь маленького, как кусочек льда, заставляет тебя взорваться тошнотой и видеть звезды, лучше иметь чертовски хорошую причину это делать.

В прошлом году отец купил совершенно новый, сорока двух дюймовый телевизор с плоским экраном, который доставили домой, пока он был на работе. Я пришла домой, дурачась с каким-то парнем, которого встретила на тусовке, и мы его разбили. После того, как я выпроводила парня, я отправилась в гараж, притащила картонную коробку, и вуаля! Новый телевизор. Самой трудной частью было избавиться от остатков оригинала с ослепляющей головной болью и выворачивающей наизнанку тошнотой. Это длилось весь день.

Я никогда не рассказывала ни одной живой душе. Что бы я сказала? Привет, меня зовут Дэз, и я своего рода человек-фабрика желаний? Желание в одной руке… и оно становится правдой в другой. Хмм, нет. Это было полезно в чрезвычайных ситуациях, но всё-таки это было странно. Потом, когда я услышала о том парне, которого вытащили с Самрана, и никто о нем больше не слышал, я хранила свой секрет по другой причине. Я чертовски боялась.

Когда Кайл рассказывал про маму и про то, что она могла делать, было сложно сдерживать улыбку. Даже не смотря на то, что я никогда её не встречала, это заставило меня чувствовать менее одиноко. Что-то типа матери и дочери. Я даже не рассматривала попытку имитировать самой кого-то ещё. Я имею в виду, что если я не смогу измениться назад? И я не могла даже представить ту боль, которая бы пришла с чем-то столь большим. Она, вероятно, убьёт меня.

Сейчас, работая моим талантом здесь, по существу приравнивалось к стрельбе в полицейском участке, я нереально рисковала. Отец запер маму из-за того, что она могла делать. Какова будет его реакция, если он обнаружит, что я могла делать?

Я считала карту и произнесла:

— Пятый этаж.

Не знаю, ждала ли я где-то на задворках мозга, что это не сработает, или, может, сирены и сигнальные огни включатся, предупреждая всё здание, но когда двери закрылись, и лифт дёрнулся, я ощутила прилив облегчения.

Я знала, что это было рискованное предприятие, и не было никакого способа проделать такое с лёгкостью, но лучшим местом для начала поисков информации, которая мне нужна, был офис отца. Новая карта безопасности открыла его дверь без проблем. Я закрыла её за собой и погрузилась в шкаф с документами.

После приблизительно двадцати минут поисков я просмотрела все файлы в маленьком шкафу рядом с его столом. Деловые расходные документы. Несколько файлов по персоналу, отмеченному к повышению. Но ничего не было сказано о том, как много Шестёрок в Деназене, и ещё меньше о том, кем они были. Оставались только ящики его стола. Как только я достигла верхнего ящика, голос раздался от двери.

— Какого чёрта ты делаешь?

У меня кровь застыла в жилах. Я взглянула на разъярённое лицо отца.