Из Бухары приходили сообщения о казнях сотен людей и страшных пытках в зинданах — подземельях эмира бухарского. Айни тяжело переживал это, самым мучительным для него была полная невозможность хоть чем-нибудь облегчить участь друзей. Он ходил мрачный, расстроенный и даже временами переставал верить в грядущую революцию, в освобождение Бухары.

Большевики Самарканда и революционно настроенные рабочие взяли Айни под свою опеку, старались поддерживать, развеивать его сомнения, направлять его творчество на борьбу с эмиром и всем строем эмирата.

«…Я встретил Октябрь, — рассказывает сам Айни, — в сорок — сорок два года, я стал сорокалетним учеником Октября и был принят в его школу… Школа Октября, принявшая меня под старость учеником, возродила и омолодила меня…»

9 апреля 1917 года, в день, когда русские солдаты освободили его из эмирского подземелья — зиндана, Айни услышал удивительную песню. Солдаты пели ее, как молитву и как клятву, с большим воодушевлением и подъемом. Это была песня решительная и мужественная, песня людей, идущих на бой за свободу и счастье. Айни это понял сразу, хотя слова и были незнакомые… Впоследствии Айни много раз слышал ее в Самарканде, Когане, Ташкенте, но запомнилась она ему на всю жизнь именно тогда, когда его освобождали русские солдаты, и еще ему врезалось в память: солдат с винтовкой в руках, новая боевая песня, топот множества сапог и солнце, яркое, весеннее. Песня эта была «Марсельеза»…

В начале 1918 года Айни написал на мотив «Марсельезы» стихи «Марш свободы». Очень скоро эта песня получила высшую оценку истории — стала народной: ее пели все — мальчишки и дехкане, солдаты и простые труженики — гончары, водоносы. Однажды Айни наблюдал, как под мотив «Марша свободы» дехканин ногами месил глину и в такт подпрыгивал. Наверно, было бы смешно смотреть на него со стороны, если бы не серьезное выражение лица дехканина, не оставлявшее места шуткам. Эта песня не была похожа ни на одну из таджикских песен: она звала на борьбу с угнетателями, на борьбу за счастье народа. Это была первая революционная песня таджиков: она открывала новую эру в тысячелетней таджикской поэзии…

МАРШ СВОБОДЫ

(на мотив «Марсельезы)

1918 год

О рабы! Поднимайтесь из праха, Красным знаменем мир озаря! Сбросьте иго покорства и страха — Засияла свободы заря. Мы рассеем унынье и горе, Мы неправду развеем, как дым. Во всемирном безмерном просторе Справедливость навек утвердим. Отныне свобода свободна от пут, Отмщенье царям и эмирам! Отныне да властвует миром Лишь труд! Свободный труд! Венценосцам проклятым в угоду Мы гремели цепями века, Нашу кровь проливали, как воду, Нашим потом кипела река. Так пускай же погибнут тираны! Пусть исчезнет насилье и гнет! Пусть отныне изведают страны Единения братского мед. Отныне свобода свободна от пут, Отмщенье царям и эмирам! Отныне да властвует миром Лишь труд! Великий труд! Угнетатель в почете и славе Наслаждение чашами пил. Угнетенный во мраке бесправья Только горе да горе копил. Но взвивается песня восстанья Над полночного тьмой бедняков. Перестроим же вновь мирозданье, Без цепей, кандалов и оков! Отныне свобода свободна от пут, Отмщенье царям и эмирам! Отныне да властвует миром Лишь труд! Свободный труд!

(Перевод И. Сельвинского)

Каждый конкретно-исторический период, каждое время требует своего искусства, своих песен.

«Боевая песня Рейнской армии» взвилась над парижскими баррикадами, стала знаменем Французской буржуазной революции и впоследствии стала знаменем международного революционного движения. «Марсельезу» пели участники штурма Зимнего дворца — последнего оплота контрреволюции, ее пели русские солдаты, освободившие смертников эмирата из «Обхоны». Ее слышал мударрис и поэт, «очень большой мулла», смертник «Обхоны» Садриддин Айни. Над ним развевалось красное знамя, его поддерживал русский солдат, вокруг пели «Марсельезу».

В сознании поэта все слилось в одно — знамя, «Марсельеза», русский солдат-освободитель, митинг и возбужденные, радостные лица окружающих.

И вот в народе уже распевают на мотив «Марсельезы» новую песню на таджикском языке — «Марш свободы». С этой песней уходят в бой, эта песня воодушевляет, ее поют ученики новой школы.

Однажды, это было в 1918 году, А.Г. Леменовский, работавший вместе с поэтом в первой советской школе для молодежи квартала Кош-Хауз в городе Самарканде, услышал, как ученики пели «Марсельезу» на уроке. Мотив знакомый, а слова… таджикские.

«Значит, — подумал он, — смогли перевести на таджикский язык. Это очень и очень важно и, главное, своевременно».

Однако, когда через несколько дней он попросил ученика пересказать содержание «Марсельезы», оказалось, что ученик не знает ее. Леменовский попросил спеть ту самую песню.

— Это не «Марсельеза», — серьезно ответил малыш, — это «Марш свободы», — оглянувшись, он добавил шепотом, — ее написал наш муаллим, только вы не говорите никому.

Леменовский попросил Садриддина Сайидмурадовича прочитать эти свои новые стихи. Айни смутился и поручил своему ученику исполнить просьбу Леменовского. Ученик пропел песню своим юношеским, неокрепшим голосом и похвалился:

— Даже моя бабушка ее любит, и я часто пою ей, а отец сам знает — он краснопалочник!

Айни под влиянием идеи большевиков, под влиянием партии большевиков и революционных солдат понял заблуждения и ошибки реформистского движения джадидов и навсегда порвал с ними. Он был первым поэтом, встретившим Октябрь стихами. Это были стихи «Во славу Октября».

«Во славу Октября» — гимн революции, ода, восславление свободы и революции.

ВО СЛАВУ ОКТЯБРЯ 1918 год

…О справедливости святое знамя, Ты перед нами! Ты в прах швырнуло царскую порфиру На радость миру. Ты, мудрое, горами и полями Прошло, как пламя, Сожгло богов, что в страхе нас держали И их скрывали. Мир старый тот, что создан был веками, Разрушен нами — И новый мир, как бы чудесным даром, Возник над старым. Так воцарись же навсегда над нами Святое знамя, Во имя попираемых так долго Труда и долга!

(Перевод И. Сельвинского)

Теперь Садриддин Айни стал поэтом революции, певцом свободы и борьбы, певцом грядущего народного счастья, певцом Великого Октября. В скором времени поэт Садриддин Айни стал гражданином России.

…Айни вторично вернулся из Ташкента в Самарканд, как и в первый раз, остановился во дворе Исматулло Рахматулло-заде. Через некоторое время вместе с Абдурашидом Абдуджабаровым Айни был назначен учителем школы № 4 города Самарканда (в архивах города хранится документ).

Айни 5 марта 1919 года подал заявление в отдел внутренних дел Самаркандской области о приеме его в гражданство Советской России. Вслед за этим представители поселка Суфи Розык района Хайробод города Самарканда написали в отдел внутренних дел обращение, в котором говорилось, что Айни на протяжении трех лет живет в вышеуказанном поселке, что все жители его считают поэта своим другом, что никому ничего плохого он не сделал, а поэтому они просят принять его в ряды граждан России и разрешить ему быть постоянным жителем этого поселка.

Сам Айни просит дать ему гражданство России:

«Заведующему отдела внутренних дел области Самарканда.

От Садриддин ходжа Айни Саидмурадходжаевича, проживающего в махалле Суфи Розык города Самарканда, бывшего бухарского гражданина.

ПРОШЕНИЕ

Решением жителей махаллы Суфи Розык Хайрободской части города старого Самарканда за подписью всех жителей поселка я принят в ряды жителей этой махаллы.

Сообщаю, что в махалле Суфи Розык проживаю приблизительно три года, мне исполнилось 42 года. Моя профессия — мударрис медресе, особого хозяйства не имею, т. е. сада, двора, земли; против Советов не выступал, чужим трудом не кормился. Прошу не отказать в моей просьбе, прошу принять меня в гражданство России…

1919 год, 5 марта, г. Самарканд».

На основании решения отдела внутренних дел области от 17 марта 1919 года Садриддин Айни был принят в ряды граждан Российского Советского государства…