Здравствуйте, я ваша тетя!

Меня разбудили жуткие звуки. Я еще толком не проснулась, но уже вскочила и приготовилась к бою. Укутавшись в шелковое покрывало, я застыла на месте. Звук раздался снова — громкий, нечеловеческий рык «рры-рры!», который к тому же приближался.

В комнату вошел Томас Кук, исхудалое тело которого прикрывали только шорты. Зажмурившись от бьющего в окно солнечного света, он почесал волосатую подмышку. Томас оказался выше, чем я думала, — метр восемьдесят, не менее. Заметив меня, он сначала удивился, а потом невозмутимо оглядел с ног до головы.

— Привет, детка! — сказал он своим знаменитым хрипловатым голосом. — Хорошо тебе было ночью?

— Разумеется, если это твое «хорошо» означает волочить из бара в свою постель напившегося до беспамятства pendejo

— Ты меня ну просто очень хотела, — ухмыльнулся он.

Черт, этот мужик по-прежнему привлекателен! Сексуальность исходила от него, как тепло от раскаленного асфальта.

— Мы, вообще говоря, знакомы?

— Я тебя знаю. Меня зовут Милагро Де Лос Сантос, я дорабатываю сценарий «Зубов острых» для Скипа Тейлора. Вчера вечером я нашла тебя в городе и привезла сюда.

— Вот так имечко! Настоящее? — Его взгляд опустился ниже. — А они настоящие? — Не дождавшись ответа, он уселся на диван, взял в руки телефон и стал звонить обслуге. Томас заказал невероятно плотный завтрак и только потом, немного подумав, спросил: — А ты хочешь чего-нибудь?

Я заказала блинчики со свежей малиной и клюквенный сок.

Повесив трубку, Томас заявил:

— Пожалуй, стоит принять душ.

— Да, чувствуй себя как дома, — саркастически отозвалась я, но он, похоже, этого не заметил. — И помой голову! — крикнула я ему вслед.

Еду принесли как раз в тот момент, когда Томас, облаченный в толстый махровый гостиничный халат, вышел из душа. Он обернул голову полотенцем, как это обычно делают женщины, и в его облике появилось что-то величественное. Актерские штучки.

— Как самочувствие? — осведомилась я, пока он разглядывал свой омлет с жареными овощами.

Кожа вокруг его глаз напоминала мятую папиросную бумагу, а сам он выглядел лет на десять старше, чем должен был быть.

— Измусоленный до смерти, — признался он. — Для вампира нормально.

Я чуть не поперхнулась соком.

— Что ты сказал?

— Посмотри, нет ли на кухне острого соуса, — велел он.

— Я тебе не прислуга.

Томас, похоже, обиделся.

— Обычно латины очень хорошие хозяйки.

— Ну ладно, хорошо. — Я встала и направилась на кухню. В шкафчике с запасом дорогущих специй обнаружилась бутылочка острой сальсы. Я поставила ее перед Томасом на стол. — Значит, ты считаешь себя вампиром? — спросила я без всякого выражения.

— Так говорит мой психотерапевт. Мол, я эмоциональный вампир. Тот, что вытягивает энергию жизни из отношений между людьми.

Я расслабилась.

— Правда?

Осушив стакан апельсинового сока, Томас заявил:

— Сейчас покажу тебе кое-что.

Он пошел в спальню и принес оттуда свои брюки. Обшарив карманы, Томас протянул мне сложенный листок бумаги. Я развернула его. Вверху красовалось заглавие: «ДСР-IV. Диагностический критерий нарциссического расстройства личности».

— «Вопросник нарциссического вампира», — прочитала я вслух. — На эти вопросы нужно отвечать либо «да», либо «нет». Вы считаете себя более преуспевающим, чем ваши ровесники?

— Понятное дело.

— Вы убеждены в том, что вы красивее, умнее и так далее, чем другие?

— Конечно.

— Вы кичитесь своими знакомствами? — огласила я очередной вопрос.

— Это, наверное, не считается, ведь все мои знакомые — знаменитости.

— Считаете ли вы обязательным жить в правильном месте и общаться с правильными людьми?

— Так говорит мой менеджер.

Мы прошлись по оставшимся вопросам, и он ответил «да» почти на каждый. Мне вдруг подумалось, что большинство выпускников ПУ тоже набрали бы высокий балл.

Возвращая листок Томасу, я заметила:

— По-моему, это вопросник для тех, кто на самом деле не отличается ни красотой, ни благополучием.

— Ни умом, ни чем еще, — задумчиво добавил он.

— Как же я упустила это из виду? — изумилась я. — Нельзя так серьезно относиться к диагнозу.

— Твою мать! Так и думал, что это какая-нибудь ерунда. А ты чего знаешь о психологии?

Я рассказала ему, что изучала психологию в ПУ. Похоже, он решил, что я достаточно компетентна, чтобы разоблачить его психотерапевта.

— Ты приехал, чтобы уйти в завязку? — поинтересовалась я.

— Нет, я должен немного поправиться для «Зубов». Недавно в Италии я играл военнопленного, и мне пришлось страдать анорексией. Пара стаканчиков в городе, — и я был готов.

— Как ты все-таки попал в Ла-Басуру?

— Хороший вопрос. Узнаешь — расскажешь.

Разделавшись с едой, Томас направился к двери.

— Попроси у обслуги постирать и выгладить мою одежду. Пусть ее отнесут в мой номер.

— Скажи «пожалуйста» и «спасибо», — потребовала я, провожая его до калитки.

Он открыл ее.

— Рог favor и muchas gracias.

И вдруг Томас стал целовать меня взасос — поцелуй профессионала, в котором не было никаких эмоций.

— Это твоя порция возбуждения на сегодня. Если мне станет скучно, я тебя навещу, — заявил он, направляясь к основному зданию.

Осмотревшись, я увидела Берни Вайнза, который, стоя возле гольф-кара, застегивал футляр фотоаппарата.

— Берни! — крикнула я.

— Доброе утро, Милагро. Мне нужно бежать! — отозвался Берни, запрыгивая в гольф-кар. — Эй, Том, подвезти тебя?

В своем халате и тюрбане Томас выглядел изящно, словно шейх. Он сел в гольф-кар и осведомился:

— Я тебя знаю?

— Конечно, мы встречались прошлой ночью. Берни Вайнз к вашим услугам.

Я бы с радостью забросала их камнями, но как раз в этот момент зазвонил мой телефон.

Взяв его в руки, я шепнула:

— Алло.

Сначала в трубке что-то глухо завыло, а потом я услышала голос Освальда:

— Привет, малышка!

Его голос заставил мое сердце встрепенуться.

— Освальд! Почему ты не звонил? Я думала…

— Это была обычная ссора, Милагро, — сказал он очень расстроенным голосом. — Очереди в нашу клинику простираются на целый квартал, и операции идут с раннего утра до позднего вечера; под конец смены я едва стою на ногах. Это лучшее, что я делал за свою жизнь.

Значит, теперь это общепринятый факт: он — святой, а я — его ужасная девушка.

— Это замечательно, Освальд.

— Сэм сказал, что ты у Мерседес. Передай ей привет.

Мне не хотелось его расстраивать в тот момент, когда он выполняет важную работу, поэтому я сказала:

— Я была у нее, но… э-э… решила пока переехать к Нэнси. Она в свадебном путешествии, поэтому я могу спокойно поработать в ее квартире. — В трубке затрещало. — Я переписываю сценарий.

— Что ты сказала? — переспросил он.

— Я говорю… — На этот раз помеха прозвучала так, словно у Освальда в комнате собралась компания больных, страдающих навязчивым неврозом, которые принялись щелкать пузырчатыми упаковками.

— Связь плохая. Тут не везде есть прием, а у меня всего несколько коротких перерывов в день.

Когда он стал с восторгом рассказывать о своей работе и описывать детей, приходящих в клинику, а также молодого хирурга, которого он обучал, я понимала примерно каждое четвертое слово.

Освальд пообещал, что через несколько дней позвонит еще раз. Потом я слышала в трубке только треск.

— Алло! Алло! Освальд, ты здесь? — позвала я, но никто не ответил.

Я решила, что после душа мне станет легче. Однако, войдя в ванную, я увидела, что скомканные мокрые полотенца валяются в углу, а аккуратные упаковки бесплатных «парагонских» косметических средств (упаковки, конечно же, сделаны вручную, а текст на них напечатан, конечно же, соевой типографской краской), разбросаны по полу. Лосьон из раскиданных бутылочек пролился на полку.

Мне пришлось мыть волосы тем, что осталось в бутылочке, а именно — примерно чайной ложкой шампуня. Потом я облачилась в подходящий для спа-курорта наряд — белую блузку и брюки цвета хаки и немного прибралась в комнате, чтобы уборщицы не подумали, что я cochina какая-нибудь.

Я выпила стакан минеральной воды, в которую подмешала кровь, и принялась работать над «Зубами острыми». Когда в мой домик пришли убираться, я, нервно слоняясь по кухне, по-испански сказала горничной, что, пока я здесь, пополнять запасы в холодильнике не надо.

Во второй половине дня я направилась в вестибюль основного здания. Я постоянно думала о своей вампирской семье, и, видимо, поэтому мне показалось, что я вижу спину Гэбриела. Однако мужчина, которого я заметила, был в сопровождении какой-то пожилой пары, а рядом, держа его под руку, шла молодая женщина. Я двинулась было за ними в ресторан, но потом поняла, что этот человек, передвигавшийся на негнущихся ногах, вряд ли окажется моим грациозным другом.

Над стойкой консьержа возникла голова Чарлза, он заулыбался мне навстречу.

— Привет, Чарлз, — сказала я, подойдя к стойке. — Мне показалось, что здесь мой друг, Гэбриел Грант. Вы можете посмотреть, в каком номере он остановился?

Наклонившись к компьютеру, Чарлз ударил по клавишам.

— Извините, но у нас нет постояльца с таким именем.

— Рыжеволосый парень с родителями и молодой женщиной.

— Ой, — снова улыбнувшись, сказал он. — Я знаю, о ком вы. Его по-другому зовут. Они всей семьей приезжают к нам уже не первый год.

— Значит, ошиблась. Я не видела его лица. Что слышно о моем пикапе?

— Я только что беседовал с механиком. Он еще не успел осмотреть машину, но обещал связаться со мной сегодня к вечеру. Я с удовольствием разыщу водителя, если он вам нужен.

— Нет, не надо. Я сегодня поработаю.

Я собралась было идти, когда Чарлз спросил, планирую ли я посещать спа-процедуры.

— Мы предлагаем двадцать семь видов массажа, включая терапию нашей парагонской минеральной водой. Если вам интересно приобрести новый духовный опыт, могу посоветовать процедуру «Сонное бодрствование»: сеанс длится полтора часа и имитирует все стадии ритуального блуждания индейцев при обряде инициации. Многим нашим гостям нравится агавовый массаж, выводящий токсины из лимфатической системы и восстанавливающий равновесие организма.

Что ж, хорошая возможность проверить, насколько я способна выносить физические контакты с людьми.

— Большой выбор. Что такое терапия минеральной водой?

— Это особая процедура, — пояснил Чарлз. — Вы забираетесь в кадку, сделанную из выдержанной дубовой древесины, туда наливают горячую источниковую воду, врач-массажист погружает вас в нее и начинает работать над теми местами, где есть жировые отложения. Еще вам дают затычку для носа.

— Звучит… э-э… заманчиво, но, похоже, обычного глубокого массажа тканей у вас нет.

Видимо, я разочаровала Чарлза.

— Конечно же есть. Шиацу, тайский, корейский, спортивный глубокий мышечный массаж… у нас есть все традиционные процедуры. Вот брошюра с описаниями. — Он протянул мне буклет, который был отпечатан на бумаге, изготовленной вручную.

Открыв его, я пробежалась глазами по списку диковинных процедур и подумала: как приятно ощущать, что за тобой ухаживают чужие руки. Когда я жила в доме родителей, то была полностью лишена каких-либо физических контактов и теперь стремилась к ним, словно кошка к нежным поглаживаниям.

— Глубокий мышечный массаж мне вполне подойдет. Если вы сможете записать меня на завтра, буду очень благодарна.

Во внутреннем дворе здания находилось бистро, где я съела очень вкусный и здоровый салат из экологически чистой зелени с уксусно-цитрусовой заправкой. Сидя в одиночестве в шикарном отеле, я неторопливо и с удовольствием поедала салат и воображала, что мой маленький мирок становится лучше. Анализ собственного положения был таким: потрясный карьерный рост в сочетании с улучшением финансового состояния; проблемы в личной жизни впролне разрешимы.

За дальним столиком восседал мужчина в инвалидном кресле; его лицо скрывали шляпа, бинты и темные очки. Даже кисти рук у него были в повязках. Его кормил сопровождающий, разрезая пищу на мелкие кусочки, и я вдруг поняла, что не так уж и больна. Возможно, я долго глазела на человека-мумию, потому что, как мне показалось, он тоже стал смотреть прямо на меня. Я быстро отвернулась.

Иэн разберется с Сайласом, а потом я, уже преуспевающая сценаристка, вернусь домой. И тогда госпожа Грант не сможет сказать, что у меня нет профессии.

Лицо инвалида по-прежнему было повернуто в мою сторону, что меня очень смущало, хотя он и не смотрел на меня в упор. Прикончив обед, я оставила на столе щедрые чаевые.

Приблизившись к своему домику, я заметила, что парадная дверь открыта. Я прекрасно помнила, что заперла ее, а обслуга давным-давно закончила уборку. Я осторожно приблизилась к дому. Вход блокировали два огромных кожаных чемодана. Отодвинув их в сторону, я услышала плеск воды. Французские распашные двери были открыты, и я увидела в бассейне чью-то темную голову и коричневое тело.

Обнаженная личность имела общие очертания и размер мужчины, а точнее — характерные размер и очертания Томаса Кука.

Взглянув на чемоданы, я увидела на них монограмму «ТК».

— Эй! — крикнула я, заходя во дворик. — Эй!

Томас подплыл к краю бассейна.

— Что такое? — Это было скорее приветствие, чем вопрос.

— С какой стати ты здесь и как ты сюда попал?

— Меня впустила горничная.

— А разве это не против парагонских правил? Почему она это сделала?

— Потому что я Томас Кук.

Он с невозмутимым видом вылез из воды; так обычно поступают дети, модели и сумасшедшие — существа, которые чувствуют себя голышом вполне комфортно. Я, конечно, могла отвести взгляд, но посчитала, что правильнее смотреть прямо в глаза, чтобы донести до Томаса всю глубину моего раздражения. Если мой взгляд и скользнул чуть южнее, то по чистой случайности.

— Эти придурки сдали кому-то мой номер. Принеси мне полотенце, а?

Я собралась было пойти за полотенцем, но вдруг сообразила, что мною командуют.

— Сам возьми.

— Ладно. Я просто не хотел мочить пол.

— Ой, хорошо, — подчинилась я, а вернувшись с полотенцем, спросила: — За что они тебя выперли?

Томас пожал своими тощими плечами.

— Я так и не понял. Может, я по пьяни сам освободил номер? — предположил он таким тоном, будто ждал от меня ответа.

— Наверняка для тебя найдется еще один. Я позвоню портье и узнаю.

— По правде говоря, они вели себя удивительно нелюбезно. Говорили о каком-то ущербе. — Бросив полотенце на цементный пол, Томас вошел в дом.

Я разложила полотенце на стуле, чтобы оно сохло, и последовала за Куком. Взяв в руки трубку гостиничного телефона, я заявила:

— Уверена, что они все уладят.

Потом нажала на кнопку с надписью «портье», и мне ответили:

— Портье. Не могли бы вы подождать?

— Хорошо, — согласилась я.

Слушая успокаивающие звуки свирели, я взглядом искала Томаса. Я надеялась, что он пошел одеться.

Тут музыка прервалась, и в трубке раздался чей-то голос:

— Спасибо за терпение. Чем могу вам помочь, госпожа Де Лос Сантос?

— Здравствуйте, я хотела спросить, нет ли у вас…

На кухне раздался стук.

— Госпожа Де Лос Сантос?

— Я перезвоню вам чуть позже, — пообещала я и повесила трубку.

Когда я ворвалась на кухню, Томас как раз собирался отпить из бутылки с кровью.

— Не делай этого! — воскликнула я.

Но было уже поздно.

— Уэ-э-э! — закричал он и, выплюнув кровь, с силой опустил пластиковую бутылку на рабочий столик. Несколько драгоценных капель густой красной жидкости выплеснулось на пол. Пытаясь обойти кровавое пятно, он поскользнулся и упал.

— Это что еще за дрянь? — потребовал Томас объяснений.

— Что значит что? — выпалила я. — Это парагонский протеиновый напиток.

Он расхохотался.

— Оставь актерскую игру профессионалам. — Окунув палец в лужицу красной жидкости, Томас обнюхал его. — Кровь. Я проводил время с этой девушкой, а она, оказывается, вращается в готских вампирских кругах. Ты ее пьешь или размазываешь по телу перед сексом?

— Моя личная жизнь не…

— Так и заболеть недолго. Да, я знал, что в тебе есть какая-то шиза. — Вставая, он скорчил физиономию. — Похоже, я потянул лодыжку. Нельзя сказать, что это была твоя вина, но мой менеджер наверняка так подумает. Ты ведь их знаешь, они обожают вызывать юристов и всех засуживать. — Томас хладнокровно оглядел свое обнаженное тело. — Ты знаешь, в киношных контрактах есть пункт об аморальности, и Скип может уволить тебя, если узнает, что ты такая извращенка.

— Почему-то у меня создается впечатление, что ты цитируешь своего агента. И к тому же у меня нет никакого контракта.

— Тогда тебе тем более ни к чему, чтобы это выплыло на поверхность. Мне хочется мексиканской еды.

Вот так, поддавшись на шантаж, я стала персональным секретарем и девушкой на побегушках у бывшей голливудской звезды, избалованной и эгоцентричной.