Чарлз раскололся, словно пиньята. Только из него, вместо вкусных конфеток, вываливались зубодробительные, омерзительные факты.

Сайлас завербовал Чарлза в свою неовампирскую группировку, когда тот вылетел из университета, не дотянув до степени магистра искусств.

— Сайлас сказал буквально следующее: чтобы изменить мир людей к лучшему, надо использовать то лучшее, что отличает нас от людей, — сообщил нам Чарлз. — Мол, мы заменим старую гвардию, посадим в совет наших людей и станем пользоваться своей властью. Некоторые идеи Сайласа казались очень клёвыми — например, возврат к старым традициям. Я не знал, что именно он называет старыми традициями, но, поскольку в университете я изучал историю, меня все это очень заинтересовало.

— Что — «все это»? Генетическое превосходство? — уточнила я.

— Я полагал, он имеет в виду язык, ну и всякое прочее — резьбу по дереву там, постройку лодок, то-сё, — ответил Чарлз. — Тогда я не очень-то об этом задумывался, потому что много тусовался. Именно так Сайлас и вербует — ищет парней, которые не удел.

То же самое мне говорил Зейв.

— Где сейчас Сайлас? — Задавая этот вопрос, я уже заранее знала ответ.

— Здесь. Это мужчина в инвалидном кресле, — ответил консьерж. — Он все еще приходит в себя после… э-э… Я не знаю подробностей, но говорят, что Иэн Дюшарм чуть не убил его. Совет посадил Дюшарма под стражу и рассматривает дело о нападении на представителя собственного рода.

— Сайлас как-нибудь участвует в фильме Скипа? — осведомилась я.

Чарлз еще больше вжался в диван.

— И да, и нет. Это совершенно реальный фильм, а Сайлас — один из спонсоров. Им нужно было переписать сценарий, и он решил убить одним выстрелом сразу двух зайцев, а потому попросил Скипа Тейлора нанять вас. Скип не знает, кто мы, но догадывается, что у Сайласа есть какие-то планы. — Он бросил на меня извиняющийся взгляд и добавил: — Когда Сайлас собирал о вас сведения, он нашел ваши рассказы, и один из них очень ему понравился, потому Сайлас решил, что вы справитесь с переделкой сценария. Какой-то рассказ о воробье.

— О вороне, — поправила я. На самом деле я писала рассказ о Льороне, плакальщице из латиноамериканского фольклора, но в результате трагической ошибки, случившейся по вине программы проверки орфографии, мой компьютер заменил «Льорону» на «Ворону».

— Сайлас очарован вами, — сказал Чарлз.

— Да, я знаю. Он хочет использовать меня для создания гибридных вампирских детишек. — Некоторые вещи, как их ни назови, все равно звучат нелепо. — Он пытался накачать меня каким-то отвратительным алкогольным напитком и устроить кровопускательную церемонию. Однако мне удалось сбежать.

Лицо Чарлза приобрело потрясенное выражение.

— Но он говорил совсем другое. Он сказал, что вы угрожаете разоблачить наш народ, состоите в связи с Себастьяном Беккетт-Уизерспуном и КА-КА, и поэтому мы должны удерживать вас здесь и всячески отвлекать.

— Эдна, просветите, пожалуйста, Чарли.

— Милагро помогла нам избавиться от КАКА, — сообщила госпожа Грант. — Она на нашей стороне.

— Чарли, а что происходит в закрытом крыле, там, где ванны с кровью? — спросила я. — Сайлас как-то связан с тем, что «Парагон» собираются закрыть на время вечеринки Бриллиантового клуба?

Чарлз принялся кусать ноготь.

— Он купил долю в «Парагоне» и планирует устроить большой праздник для членов нашего движения. Говорят, что ваша кровь… э-э… стимулирует, как афродизиак. Согласно легенде, кровь пережившего заражение увеличивает нашу плодовитость.

— Ах, Чарлз, Чарли, Чарлик, Чарлзушка! — воскликнула я. — Трудно выразить всю глубину моего ужаса по поводу того, что вы хотели сделать со мной! Я думала, между нами существует связь, мы симпатизируем друг другу.

Он глотнул вина.

— Простите…

— Что произойдет во время церемонии? — осведомилась Эдна.

— Все будет обычно — напитки, танцы и еда для большинства гостей. Милагро напоят старинным напитком, чтобы она расслабилась, потом проведут этот непонятный ритуал и возьмут кровь, но немного — чтобы каждому из наших досталось по несколько капель. Милагро будут держать в «люксе», расположенном по соседству с помещением Бриллиантового клуба, а один из наших служащих, дипломированный специалист по флеботомии, будет регулярно собирать ее кровь для новых процедур.

— А члены Бриллиантового клуба знают, что имеют дело с вампирами? — спросила я.

Чарлз покачал головой.

— Они думают, что эта церемония — просто развлечение. Пока у них есть доступ к новейшим процедурам, они не задают много вопросов. Некоторые, может, и знают, но такие люди обычно все скрывают друг от друга.

— А теперь расскажите о моем внуке Гэбриеле, — велела Эдна. — Как вы заманили его сюда?

— Это просто совпадение, — ответил Чарлз. — Сайлас с удовольствием руководит теми, кто запутался, и помогает им вернуться на путь истинный. И это срабатывает. Я был таким же, как Гэбриел, а теперь у меня есть девушка и все такое.

— Значит, вы натурал, и вам абсолютно все равно, что здесь, в гостинице, появился красивый и до безобразия чувственный Томас Кук?

— Господин Кук интересует меня только потому, что я работаю здесь консьержем, — заявил Чарлз.

Я очень устала от людей, которые отказываются быть самими собой. Нужно было что-то делать. Я повернулась к Чарлзу и, притянув его к себе, тесно прижалась к нему всем телом. Мой мозг переполнился отвратительными образами, но я стерпела, прижимая свои губы к его рту и целуя его глубоко и страстно. Я гладила руками его мясистую спину. Как было бы здорово, если бы я снова могла радоваться тому, что обнимаю большого, симпатичного мужика!

Когда я выпустила его, он стал розовым, как пион, а глаза его округлились. Посмотрев на Эдну, я заявила:

— Как я и предполагала, стопроцентный гей.

Госпожа Грант приподняла одну бровь.

— Юная леди, я могла бы вам сказать то же самое без всяких показательных выступлений.

— Конечно, но это не подействовало бы так мощно.

— Никакой я не гей, — придя в себя, возразил Чарлз. — Я состою в совершенно здоровых романтических отношениях с женщиной.

— Тогда тебе будет все равно, если я скажу вот что: зайди в мой домик, и ты увидишь Томаса Кука, который плавает голышом.

— Правда? — восхитился он. А потом накрыл голову руками и проговорил: — И как я попал в этот переплет?

— Чрезмерная неосторожность, — пояснила Эдна. — Но если вы нам поможете, мы попробуем вас спасти.

В первую очередь нам нужно было вернуть Гэбриела.

— Я всегда считала, что Гэбриел спокойно относится к своей ориентации, — проговорила я.

— Это дело рук его родителей. Они безумно хотят внуков, — заявила Эдна. А потом повернулась к Чарлзу и спросила: — Они тоже здесь?

— Нет, это родители Бриттани Монро. Они каждый год сюда приезжают.

— Семейство Монро! — фыркнула Эдна. — Честолюбцы. Я займусь этим.

Я вскочила и хотела было отправиться за ней.

— Останьтесь здесь вместе с Чарли, — велела Эдна, выходя из номера.

Я проследила за тем, как закрылась дверь, а потом прочесала мини-бар. Там лежало несколько упаковок крендельков из экологически чистого цельного зерна. Одну из них я передала Чарлзу. Взяв пакетик в руки, он уставился на крендельки.

— Итак, Чарли, как же ты, такой хороший мальчик, связался с этой жуткой группировкой?

Он принялся вертеть пакетик в руках.

— Мне просто нужно было куда-то пристроиться. Группа показалась мне хорошей.

— Расскажи, — попросила я.

Чарлз сообщил мне, что Сайлас проповедовал идеалистическую философию, согласно которой миром должны управлять мудрые добродушные вампиры. На самом деле все выглядело гораздо отвратительней: новообращенные кровопийцы оказывались на различных должностях, там, где можно было собирать информацию, шантажировать, вымогать или как-нибудь иначе влиять на богатых и могущественных.

— Откуда у Сайласа такая таинственная аура? — поинтересовалась я у Чарлза. — Ее невозможно измерить ни по одной сексуальной шкале.

— Он говорит, что наши лидеры не должны отвлекаться на сексуальные порывы. У него своего рода химическая кастрация — он принимает прогестин. Это женский гормон, препятствующий выделению тестостерона.

Эдна втащила в свой номер Гэбриела в тот момент, когда мы с Чарлзом принялись обсуждать, каково это — жить на периферии общества.

Гэбриел повернулся ко мне и холодно проговорил:

— Милагро, это уму непостижимо! Зачем ты привезла сюда бабушку? Мы же решили, что ты должна оставить меня в покое.

Эдна посмотрела на него взглядом, способным превратить человека в горстку пепла.

— Милагро и не просила меня приезжать. Просто кое-кто в городе обратил мое внимание на то, что в одной желтой газетенке помещена ее фотография с каким-то актером.

— С Томасом Куком, — уточнила я. — Он целыми днями плавает в моем бассейне. Голышом. — Эдна одарила меня пристальным взглядом, и я добавила: — Прошу прощения, но это действительно впечатляющее зрелище. Томас Кук. Голый. В моем бассейне. Впрочем, Гэбриела это теперь не интересует, он ведь превратился в неистового гетеросексуала.

— Гэбриел, — обратилась к нему Эдна, — сядь, пожалуйста.

Ее внук выбрал самое дальнее кресло и уселся в него, приняв неестественно прямую позу.

— В моем распоряжении всего несколько минут. Меня ждет Бриттани.

— А ты знаешь, что Сайлас отправил кого-то порезать Иэна, но в результате тяжело ранили Милагро? — осведомилась Эдна, обращаясь к внуку.

В глубине болотно-зеленых глаз Гэбриела забрезжил какой-то огонек.

— Я не знал, что ее ранили. — Он перевел взгляд на меня и спросил: — А что ты делала с Иэном?

— О?! Ты ревнуешь? Ах, да, я забыла — тебя же больше не интересуют страстные, сексуальные мужчины!

— Ты помешана на мужиках до такой степени, что и о других по себе судишь, — злобно заметил он.

Эдна окинула нас сердитым взглядом.

— Иэн ходил с ней на свадьбу к ее подруге. А еще Сайлас зазвал ее в тот ночной клуб, что находится в городе, и собирался устроить… — Эдна произнесла несколько слов на кошмарном древнем языке. — Ты ведь прекрасно знаешь, что это значит, Гэбриел.

Подняв на меня глаза, Гэбриел проговорил:

— Мне очень жаль, что тебе пришлось испытать все это. Если бы ты сразу спросила меня…

— Так я ведь и спрашивала тебя о Сайласе! — зло перебила я. — Но ты же не сказал, что он собирает армию неовампиров, дабы достичь мирового господства.

— Никаких вампиров не существует, — вяло возразил Гэбриел.

— Дети, прекратите браниться, иначе мы ничего не сможем обсудить! — рявкнула Эдна. — Помимо всего прочего Сайлас обманом заманил Милагро сюда и собирается спаивать ее кровь своим сообщникам, а также продавать кровь нашей юной леди членам парагонского Бриллиантового клуба в качестве омолаживающего средства. Ты знал об этом?

Гэбриел стал белым, как кокосовая стружка. Он поднялся.

— Извините, но я не могу раскрывать секреты Сайласа, — дрожащим голосом проговорил он. — Я благодарен вам за заботу, однако моя жизнь теперь движется в другом направлении — в том, которое соединяет наследие предков и самоидентификацию. Пожалуйста, поддержите меня, потому что я хочу обрубить все вредоносные связи. Думаю, будет лучше, если вы сейчас же уедете.

Эдна смерила внука пристальным взглядом.

— Ты ведь знаешь, я всегда любила тебя и принимала таким, какой ты есть. О лучшем внуке я и не мечтала. Я могу поговорить с твоими родителями. Со мной тебе не нужно строить из себя кого-то другого.

— Да, бабушка, знаю, — мягко ответил Гэбриел. — Но теперь мне этого недостаточно.

— Гэбриел, не смей говорить Сайласу, что Милагро в курсе его махинаций, и не рассказывай, что я здесь. Ты сделаешь это ради меня?

Он кивнул.

— Да, бабушка, но, пожалуйста, больше ни о чем меня не проси. Доброй ночи.

Он вышел за дверь, а мы, потрясенные, остались на своих местах.

— Это мы во всем виноваты, — грустно произнесла Эдна. — Это мы терпели Уиллема Данлопа и его последователей, вместо того чтобы их осудить.

— А почему вы не рассказывали мне о том, что происходило? — спросила я.

— Меньше знаешь — крепче спишь, юная леди. Вы уже получили достаточно информации о нашей жизни. Возможно, мы тоже выбрали простейший путь. — Эдна одарила Чарлза тяжелым взглядом. — У вас есть выбор: либо вы идете к Сайласу, либо помогаете нам покончить с его планами.

Эдна завоевывала сторонников, одновременно запугивая и очаровывая их. Чарли не был исключением.

Наша дискуссия затянулась на несколько часов. Чарли рассказал, что посредством услуг, оказываемых в закрытой части гостиницы, — «элитная кровь», ванны со смесью минеральной воды и крови — курорт надеется обеспечить дополнительный приток клиентов-вампиров.

— Так, так, значит, у словосочетания «кровавая баня» появилось и другое значение, — заметила я. — А что такое элитная кровь?

Опустив голову, Чарлз пробормотал что-то до того неясное, что Эдна не выдержала и рявкнула:

— Сядьте прямо и говорите четко!

Он подчинился ее приказу.

— Некие ребята надевают костюмы инопланетян и похищают молодых людей из Ла-Басуры. Их держат в помещении, похожем на кабину космического корабля. Когда страх пленников достигает апогея, у них начинают брать кровь. Примерно поллитра в день, не больше, так что ничего страшного. От адреналина, который содержится в такой крови, наступает настоящий кайф. За это Сайлас берет дополнительные деньги. Потом он накачивает пленников наркотиками и возвращает на место.

— Чарли Артур, не могу поверить, что вы принимаете участие в таких предосудительных, преступных действиях, — проворчала Эдна. — Ваша матушка наверняка зарыдала бы от стыда, узнай она о…

— Пожалуйста, не рассказывайте маме! — в ужасе вскричал Чарли.

Пока Эдна запугивала пристыженного консьержа, я поймала себя на странном чувстве — меня приятно удивлял тот факт, что хотя бы одна из баек Берни основывалась на реальных событиях.

Чарли сообщил, что презентация неовампирского движения, которую запланировал Сайлас, будет проходить в танцевальном зале «Парагона». Вместо официантов гостей будут обслуживать рабы, потому что вампиры вполне могут рассчитывать на их преданность; к тому же рабы работают бесплатно. Вечеринка начнется рано, а церемония состоится в полночь.

— Сайлас очень хочет делать это на постоянной основе, — сказал Чарли. — Если кровь Милагро и в самом деле повышает нашу плодовитость, нас станет больше, и он окажется у истоков вампирского курортного бизнеса.

— А совет одобряет действия Сайласа? — поинтересовалась я у госпожи Грант.

— До сих пор они смотрели на эти действия сквозь пальцы, — пояснила Эдна.

— Сайлас утверждает, что они прутся от этого, — заметил Чарли. — Они гордятся древними традициями, и большинство из них верит в свое превосходство над обычными людьми.

Эдна немного подумала.

— Если отправиться к ним прямо сейчас, Сайлас станет все отрицать. Нам нужны доказательства, которые необходимо представить всему совету, а не только его реакционным членам. — Она взглянула на меня. — Но это зависит от вас, юная леди. Если хотите, мы можем собрать ваши вещички и сейчас же уехать отсюда. Как далеко вы готовы зайти?

— Я пойду до конца, Эдна. Мы сделаем их, вот что я скажу!

Когда я вернулась в домик, было уже очень поздно. Но Томас еще не спал: он сидел на диване в очках и полосатой пижаме и читал мой сценарий. Когда я вошла, он отложил бумажки.

— Где ты была? Мы с Берни тебя заждались.

— Я была с Эдной, мы обсуждали наши дела. — Усевшись рядом с Томасом на диван, я стянула с него очки. Заглянув в них, я поняла, что это простое стекло, и вернула очки Томасу. — С чего это Берни решил, что я стану общаться с ним после той порнографической статейки?

— Ты имеешь в виду… — Томас изобразил непристойный жест, используя рот и руку.

— Нет, я имею в виду, что она бесчестная.

— Ох, — разочарованно выдохнул Томас, — Берни просто хотел пообщаться, ведь мы же друзья.

— А может, завтра? — предложила я, и он мгновенно просветлел. Томас жил настоящим. — Что ты думаешь о моем черновике?

— Неплохо, — отозвался он. — Но у меня есть несколько замечаний.

Я думала, что Томас захочет изменить сценарий так, чтобы расширить свою роль, но он высказал довольно интересные мысли о структуре и персонажах. Фальшивые очки определенно делали его умнее.

Я сочла их отличным средством конспирации и потому на следующий день, направляясь в основное здание, сунула в свою сумочку. У конторки консьержей стоял Чарли — нервный, словно девственница в борделе.

— Доброе утро, Чарлз, — приветствовала его я. — Я хотела прихватить несколько брошюр для своей матери Регины. Она обожает курорты.

— Конечно, мисс Де Лос Сантос. — Чарли протянул мне две брошюры так, чтобы я поняла: под ними спрятаны ключи. — В той, что лежит сверху, рассказывается о номерах, а в нижней — о том, как добраться.

Я пролистала верхнюю брошюру и заметила записку, в которой указывались номер его машины, марка и цвет, а также план, где изображалось ее место нахождения на дневной стоянке.

— Спасибо. Они мне очень пригодятся.

Я обнаружила машину Чарлза в том самом месте, которое он указал. На заднем сиденье лежала сумка с двумя униформами горничных, пропуск на служебную парковку, ключ-пропуск для персонала и несколько схем, которые консьерж набросал на вырванных из блокнота листах. Мне нравился Чарли, и я очень надеялась, что не совершаю ошибку, доверяясь ему в очередной раз.

Мерседес ждала меня в номере одного из дешевых мотелей на окраине Ла-Басуры. Я выложила ей последние новости, и она заметила:

— Ты прекрасно выглядишь — такой цветущей ты не была никогда.

— Странно, да? Я чувствую себя сильной и выносливой, и у меня отличная реакция. Как ты сюда добралась?

— Машин вообще не было. Я доехала быстро, но, когда все это завершится, мне наверняка захочется какой-нибудь аварии.

— Мерседес, я очень благодарна тебе за помощь. — Мне захотелось обнять ее.

— Эй! Это не только ради тебя, но и на благо всего человечества.

— Кто бы мог подумать, что существует такое количество культов и экстремистов! — задумчиво проговорила я.

— Интересно, а что обо всем этом думает Освальд? — спросила она.

— Освальд пока ничего не знает.

— Милагро, ты должна ему все рассказать! — поморщившись, отозвалась Мерседес.

— Он скоро вернется. Тогда и расскажу.

— Что происходит с Гэбриелом?

— Это так грустно, что хочется плакать. От прежнего Гэбриела осталась только сухая оболочка. Я бы еще поняла, если бы он решил стать натуралом с какой-нибудь клевой мужеподобной особой, но, окружая себя этой гнилой массой розовой, светловолосой гламурности, он словно бы совершает акт самобичевания.

Мы облачились в униформы горничных. Я скрутила волосы в пучок и надела очки с простыми стеклами, которые позаимствовала у Томаса. Бегло взглянув на меня, Мерседес заметила: — Ты выглядишь умнее. Поверх своих дредов она повязала платок. Я сказала ей, что наверняка являюсь единственной парагонской горничной с дипломом ПУ.

Мы залезли в машину Мерседес, и она прикрепила к ветровому стеклу пропуск на стоянку. Дорога в гостиницу была нервной, поэтому разговаривали мы немного. Мы остановились на шоссе перед поворотом на «Парагон» и стали ждать звонка Чарли. Он раздался через несколько минут.

Мы заехали на стоянку персонала и прошли в основное здание через служебный вход. В руке Мерседес была парусиновая хозяйственная сумка.

Чарли, вспотевший от напряжения, ждал нас в кладовке. Я представила его Мерседес, и он сообщил:

— Сайлас отправился в сауну, но обычно он там не задерживается, так что торопитесь.

Чарлз подкатил тележку для уборки.

— Удачи! — пожелал он нам.

Запрятав свою парусиновую сумку под тряпки для пыли, которые лежали в тележке, Мерседес пообещала:

— Мы будем осторожны.

Потом мы с подругой сели в лифт и поехали на последний этаж.

Постучав в номер Сайласа, я с сильным акцентом объявила:

— Эта горничние.

Хорошенько прислушавшись, но ничего не услышав, я открыла дверь. Огромный «люкс» предназначался для постояльца, который нуждается в медицинском обслуживании. В смежной комнате виднелась больничная кровать и поручни на стенах.

Вывесив табличку: «Идет уборка», мы закрыли за собой дверь.

— Эта горничние! — снова крикнула я. — Ла уборка!

— Здесь никого нет, — сказала Мерседес. — Давай искать бумаги и компьютер.

На столе лежали только обычная почтовая бумага с гостиничной символикой, парагонские брошюры и местные путеводители. Тогда мы открыли ящики и шкафчики.

— Ура!

Мерседес вытащила ноутбук из футляра — компьютер лежал в одежном шкафу.

— Ищи гормоны.

Эта задача оказалась простой. Таблетки стояли на прикроватном столике рядом с парагонским набором средств для кожи. Я спустила прогестин в унитаз и наполнила пузырек стероидами, которыми Скип собирался пичкать Томаса.

— Готово, — доложила я Мерседес.

— Стой на стреме, а я скачаю файлы. — Она достала из своей парусиновой сумки несколько маленьких электронных деталек.

Я взяла в руки тряпку и принялась водить ею по всем поверхностям, прислушиваясь к звукам в коридоре. Мерседес усмехнулась.

— Что такое? — поинтересовалась я.

— Этот тип хочет подчинить себе весь мир, а защиту на компьютер не поставил, совсем как подросток, скрывающий порнушку от родителей. — Ее пальцы порхали по клавиатуре. Она улыбнулась и добавила: — Ahorita.

Ahorita, равно как и momentito, заставляет меня нервничать, потому что «сейчас-сейчас» может означать и минуту, и час, и целый день. Я мерила шагами пространство возле двери.

Тут до моего слуха донеслось тихое жужжание подъезжающего инвалидного кресла.

— Погружение, погружение, погружение! — громко прошептала я. Некая часть моего мозга почему-то решила, что только язык подводников способен подчеркнуть безотлагательность наших действий.

Когда Мерседес засовывала ноутбук обратно в футляр, из коридора послышался голос:

— Уборщицы? Они уже были здес-сь с-сегодня утром.

Не глядя на Мерседес, я сунула ей бутылку со средством для мытья окон и тряпку, а сама взяла перьевую метелку для пыли и прикрыла ею лицо. Замок, щелкнув, открылся, и Сайлас, по-прежнему весь перебинтованный, с жужжанием вкатил свое кресло в номер.

Я взглянула на Мерседес — она старательно терла полотенцем по оконному стеклу.

— Esta bien, — заявила она. — Теперь это хорошо.

На пороге «люкса» возник спутник Сайласа. Им оказался тот управляющий, которого я побила.

— Что вы здесь делаете? Этот номер должны были убрать еще утром.

— Да, господин, — отозвалась Мерседес, — но, pеrо утром девочка сказать, здесь что-то на окне. А я для вас сочно хорошо мыла. — Она с гордостью улыбнулась. — Теперь это хорошо.

— Отлично, уйдите, пожалуйста, — велел управляющий.

Мерседес спрятала свои компьютерные штуковины под полотенце, и я очень надеялась, что никто не заметит, как из-под него что-то выпирает.

Управляющий проводил нас до двери и тихо проговорил:

— Мне придется обсудить это с вашим непосредственным начальником. Где ваши беджи?

Сайлас как раз повернулся к нам спиной, когда управляющий отодвинул от моего лица метелку для пыли. Я улыбнулась ему и прошептала: «Но1а!», а потом снова прикрылась метелкой.

Управляющий покраснел и сказал сдавленным голосом:

— Большое спасибо вам за помощь.

Мы с Мерседес выкатили тележку из номера и вместе с ней помчались по коридору. Свернув за угол, мы забрали парусиновую сумку и бросили тележку в коридоре. Потом помчались вниз по лестнице, выбежали из здания и через несколько минут уже сидели в машине Мерседес. Только когда она на скорости вырулила на шоссе, я опустила стекло, высунула голову наружу и выкрикнула:

— Не нужны нам ваши вонючие беджики!

— Кто этот парень? — поинтересовалась Мерседес.

— Саbron какой-то. Забудь о нем. — Я включила стереосистему, и оттуда вырвалась безумная какофония. — Эй, это что, «Дервиши»?

— Да, гарантированный взрыв мозга.

— Они мне нравятся.

— «Дервиши» просто клёвые. Представляешь, что я узнала после того кошмара в клубе? Они подкупили барменов, чтобы те вместо нашей водки наливали какую-то суперкрепкую балканскую.

— Ну, это частично объясняет причину беспорядков, — заметила я и прибавила громкости.

Я оставила Мерседес в мотеле, чтобы та вздремнула и потом просмотрела файлы Сайласа. Вернувшись в «Парагон» на машине Чарли, я оставила ее там, откуда взяла.

Когда я вошла в домик, Томас упражнялся на бегущей дорожке.

— Какие у нас планы? Берни звонил трижды.

— Берни разве не в курсе, что я на него зла?

— Тебе пора повзрослеть, Милагро!

Набрав номер Берни, я несколько минут орала на него, а он извинялся и посмеивался.

— Твой ненаглядный питомец, козлик Панчо, — проговорил он. — Ну разве это не смешно!

— Это был не козлик, а овца. И вообще, откуда ты ее взял? Это было ужасно.

— Городской мясник — мой бывший студент. Милагро, это я любя.

Мне хотелось побыть с Эдной вне территории «Парагона», поэтому я спросила:

— Ты умеешь готовить?

— Я умею жарить бургеры, — ответил он. — А что?

— Сегодня ты готовишь ужин для меня и моих друзей.

Мой пикап наконец вернули, поэтому мы с Томасом собирались ехать к Берни на нем. Эдна пообещала присоединиться к нам чуть позже.

Я красилась в ванной, а Томас мотался туда-сюда в одних шортах. Когда раздался звонок в дверь, я крикнула:

— Открой, пожалуйста!

— Конечно, конфетка моя, — пошутил он.

Заслышав шаги в спальне, я спросила:

— Кто это, сластик мой?

— Милагро!

Я повернулась и увидела в дверном проеме Освальда.