На следующее утро на кухню заявилась посвежевшая элегантная Уинни в шелковой блузке абрикосового цвета и темно-синей юбке.

— Налить тебе кофе? — спросила она, направляясь к кувшину-термосу.

— Спасибо. Как твоя голова?

Уинни улыбнулась.

— Прошла.

— Почему так получается, — снова заговорила я, — что одни люди всегда такие правильные, а с другими — вечная беда?

Немного поразмыслив над моим вопросом, Уинни произнесла:

— Может быть, просто дело в том, что одни люди ведут себя очень осторожно, а другие больше поддаются порывам.

— И мы обе знаем, к какому разряду я отношусь.

— Иногда собственная излишняя осторожность даже пугает меня, — сделала поразительное признание Уинни. — Мне кажется, что самые счастливые — счастливее всех прочих — это люди с уравновешенным отношением к жизни, этакая золотая середина.

— Может, и нам стоит попробовать? — предложила я.

Радуясь тому, что мы с Уинни становимся подругами, я посвятила целый счастливый час заботам о саде, а потом Гэбриел попросил меня зайти в кабинет.

На столе лежал открытый портфель, заполненный папками.

— Привет, Мил! — поздоровался со мной Сэм. — Гэбриел сказал, что ты предложила нам свою помощь.

— Я с радостью сделаю все, что могу, — подтвердила я.

Сэм уставился на меня своими серьезными карими глазами.

— Милагро, ты не обязана принимать участие ни в одном из наших предприятий. Если у тебя есть какие-либо сомнения, сообщи о них Гэбриелу. Нет никакой необходимости обсуждать подробности этого дела со мной.

Сэм вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

— Ты же знаешь этих юристов, — сказал Гэбриел. — Чтобы продолжать доказывать невиновность, им не нужно знать о твоих противозаконных действиях.

— Ну и ладно, — согласилась я.

Гэбриел вынул из портфеля папку.

— Здесь копии документов, которые собирает КАКА. Эти уроды хотят представить ложные сведения о хищных вампирах, употреблении в пищу человеческой крови и убийствах в качестве исторических доказательств против нас. Я уже говорил сегодня, как сильно я ненавижу этих типов?

— И как сильно ты их ненавидишь? — поинтересовалась я. Взяв в руки папку, я начала просматривать копии старых писем, выведенных старомодным почерком.

— Больше, чем ты можешь себе представить, — заверил меня Гэбриел. — В общем, дело заключается в том, что мы хотим подменить оригиналы подделками, которые должны выглядеть настоящими на первый и даже на второй взгляд.

— То есть они должны быть идеальными?

— Очень похожими, но не идеальными. Такими, чтобы эксперт мог распознать в них подделки. Если дело дойдет до того, что КАКА решат ознакомить с ними широкую общественность, подделки окончательно дискредитируют их.

Гэбриел снабдил меня расходными материалами, а также фильмами по истории каллиграфии, технике подделки и почерковедческой экспертизе. Мне очень понравилось подделывать почерки, и, надо сказать, у меня это неплохо получалось. Гэбриел был в восторге от моих подложных документов.

Однако не у меня одной появилось новое занятие. Освальд теперь уезжал с ранчо рано утром и возвращался только после ужина. Он стал одеваться как взрослый и выглядел удивительно стильно в пиджаках, широких брюках и галстуках. Мне было любопытно, что за чертовщина с ним происходит, но спрашивать об этом я не собиралась, так как не хотела демонстрировать свой к нему интерес.

Я чувствовала себя вполне нормально, если, конечно, не игнорировала приступы голода. Самое ужасное, что я никак не могла вернуть своему телу те изгибы, которые делали его экстравагантным. Пытаясь набрать вес при помощи калорийной пищи и сладостей, я обнаружила, что мне такой еды совсем не хочется. Или, по крайней мере, хочется гораздо меньше, чем какого-нибудь куска мяса, поблескивающего в собственном рубиновом соку и взывающего ко мне из холодильной камеры супермаркета.

По вечерам мы смотрели фильмы, играли в карты или читали. Тоскуя по своей жизни, заполненной дешевыми развлечениями, я с удовольствием общалась с Гэбриелом, брала у Эдны уроки кулинарии и радовалась, что между мной и Сэмом завязывается дружба, основанная на взаимном уважении. А еще я искала золотую середину. Странно, но факт: мысль об этих поисках служила слабым утешением, когда по утрам я в одиночестве просыпалась в своей постели, страстно желая обнаружить рядом теплое мужское тело.

Именно тогда мои непослушные мысли возвращались к Освальду. Я пыталась удержаться и не представлять себе его гладкое тело, руки, сжимающие меня в объятиях, прикосновения его пальцев к моей коже… Вместо этого я рисовала в своем воображении жизнь с серьезным человеком и взрослые радости, вроде прослушивания классической музыки и игры в шахматы. Возможно, этот человек должен походить на Сэма.

По мере того как мы сближались с Уинни, мое восхищение ею все возрастало. Застенчивой я видела ее всего один раз, когда она пробралась в мою комнату, чтобы попросить средства женской гигиены.

— Спасибо, — поблагодарила она. — Дело в том… — Она запнулась. — Дело в том, что цикл у меня нерегулярный, и я этого совсем не ожидала.

— Пока ты рядом со мной, у тебя все будет как часы, — пообещала я и поведала ей трогательную историю о своей соседке по комнате, которая считалась бесплодной. Она прожила со мной четыре месяца, забеременела, а сейчас состоит в счастливом браке и растит уже двух детей.

— Забавные случаи из жизни иногда звучат убедительно, — спокойно проговорила Уинни, — но к моей ситуации это никак не относится.

Что ж, ладно, подумала я, залетишь как миленькая, а потом будешь искать свадебное платье, чтобы прикрыть пузо с маленьким Освальдом. И не говори, что я тебя не предупреждала.

Тем не менее мне нравилась ее правильность. В сущности, я стала уважительно относиться ко всем вампирам и к их, как мне казалось, утонченности.

Однажды ночью, когда мне особенно плохо спалось, я вылезла из постели, оделась и решила прогуляться, чтобы хоть как-то развеять свою досаду. Ощущение было такое, будто я что-то упустила или забыла. Так бывает, когда, например, собираешься в поездку: содержимое чемодана уже несколько раз перепроверено, но все равно кажется, что ты что-нибудь забыла. Espiritu de un mal viaje' . Но было тут и еще одно томление — непреодолимое желание иметь собственного потрясающего мужчину. Espiritu de старой девы. И, само собой, ощущение того, что меня не стали бы воспринимать серьезно, даже если бы я была талантлива. Espiritu de Charo' .

Дейзи обогнала меня и помчалась к конюшне.

— Дейзи! Дейзи! — тихо окликнула я и двинулась за ней.

Вглядываясь в темноту, я слышала, как она скребется и воет. Тут дверь, находившаяся между входом в конюшню и квартирой Эрни, распахнулась. На пороге возник Освальд. Он взглянул на Дейзи и произнес:

— Какая же ты доставала!

Извиваясь всем телом, Дейзи проскочила мимо него. Из помещения послышался смех, вслед за чем дверь закрылась.

И с какой это стати, черт возьми, Освальд среди ночи устраивает вечеринку на конюшне? В сумерках прокрадываясь к деревянному строению, я ожидала услышать шорох крыльев летучей мыши, нечеловеческий вой или хохот сумасшедшего.

Оказавшись у двери, я почувствовала, как по моей спине побежали мурашки, но не от страха. Это была какая-то дикая, первобытная реакция, сдержать которую было не в моих силах. Я внезапно осмелела и распахнула дверь, ожидая, что перед моими глазами предстанет жуткая сцена кровавой резни. Даже не знаю, кто удивился сильнее — вампиры, сидевшие в старомодных креслах, или я сама.

— Ага! — сорвалось у меня с губ.

Стойло было переоборудовано в уютную гостиную. Эрни и Освальд стояли рядом с низким сервантом, на котором красовались несколько узких бутылок из зеленого стекла, разнообразная минеральная вода и бокалы.

— Вы дегустируете вино и даже не пригласили… — начала было я, но, учуяв знакомый запах, запнулась.

Я была в ужасе. Мне было противно. Но самое страшное — я чувствовала возбуждение.

— Это не то, что ты думаешь, — нервно произнес Сэм.

— Ой, пажа-а-алуста, — протянул Гэбриел. — Не делай из нее дурочку.

Взглянув на меня, Эрни пожал плечами:

— Слушай, для меня это просто работа.

— Работа? — оскорбленно переспросил Освальд. — Да ты художник, Эрни, не забывай об этом!

Я подошла к серванту.

— Ну же, Эрни, налей ей, если она хочет выпить, — скомандовала Эдна, пожав плечами.

— Какую? — спросил он, указывая на зеленые бутылки с темной жидкостью.

— Может, ей понравится вон та, с привкусом лаванды? — неуверенно предположила Уинни.

Эрни налил в винный бокал немного алой жидкости, сверху плеснул «Эвиан», а потом пояснил:

— Эту лучше всего пить с негазированной водой. — Кровь окрасила воду в темно-розовый цвет. — Поскольку я не пью такого, мне приходится доверять тому, что говорят.

— Напиток понравится тебе гораздо больше, если ты сначала согреешь бокал в руке, — проговорил Сэм, но я уже начала пить.

Я вздрагивала от восторга, ощущая вкус и чувствуя, как жидкость омывает мои рот и горло. Опрокинув стакан, я старалась выпить все до последней капли. Мне пришло на ум, что морфин наверняка действует так же: даже небольшое его количество может охватить весь организм, распространяясь от какой-нибудь одной точки и заполняя все до тех пор, пока каждое нервное окончание не начнет трепетать.

Рухнув в кресло, я наслаждалась моментом, даже несмотря на то, что сохранившийся в моей голове слабенький голосок разума, надрываясь, вопил: ты чудовище! У меня кружилась голова, но я не могла бы сказать наверняка, от чего — от крови или от ненависти к себе.

— Она же не человеческая, правда? — прошептала я, думая: «Поздно, поздно!»

Сэм, подойдя, взял меня за руки. Моя чувственность была на пределе, и его прикосновение вызвало во мне всплеск желания. Он, видимо, ощутил это и тут же отпустил меня.

— Конечно же, нет. Это кровь ягненка. Мы специально растим животных…

— Мы не причиняем животным зла, — спокойно проговорил Освальд. — Мы берем у них кровь минимальными порциями. Если сопоставлять пропорции, то доноры обычно сдают куда больше крови, чем наши животные. Мы относимся к ним гуманно и пристально следим за их здоровьем.

Сэм бросил на меня взволнованный взгляд.

— Время от времени мы позволяем себе выпить один-два бокала, вполне умеренное количество. Мы очень строго контролируем качество…

— Сэмюэл, ей это все равно, — прервала внука Эдна. — Она просто хочет выпить еще. — Госпожа Грант повернулась ко мне. — Если вы, юная леди, собираетесь заглотить как пойло и эту порцию, мы просто дадим вам пойло, вот и все.

— Ой! — воскликнул Гэбриел. — Даже не думайте поить ее черепахой. От нее разит водорослями.

— Гэбриел, Эрни сделал ее только потому, что ты это предложил, — вежливо заметила Уинни.

Эрни взял в руки другую бутылку.

— Это ангорский кролик. Бодрящий, с травяной нотой, после него, как говорят, во рту появляется ощущение свежести.

— Кролик? — переспросила я, наблюдая, как Эрни наливает кровь и воду в стакан.

— Да, — подтвердил Освальд. — Он хорош для начинающих. Не очень крепок.

Освальд оказался прав. Вкус у кроличьей крови был мягче и пилась она… э-э… легче. Такой напиток хорошо подавать к раннему обеду.

Эта мысль напомнила мне о словах Освальда.

— Кажется, ты говорил, что ешь много овощей. А о крови и не обмолвился.

В тусклом свете глаза Освальда были темными и таинственными. Он приложил палец к уголку своего рта.

— Ты испачкала вот здесь.

Я провела указательным пальцем по своим губам и, обнаружив непослушную каплю, жадно слизнула ее с пальца. А потом вдруг поняла, что все мужчины смотрят на меня.

— И как долго вы собирались скрывать это от меня? — Я обвела взглядом всех присутствовавших. — Уинни, почему ты не рассказала мне об этом?

— Я не могла предсказать твою реакцию, — вежливо, без тени смущения сказала Уинни. — Помнишь, я спросила, ела ли ты что-нибудь странное? Ты сказала, что нет.

— Э-э… По-моему, я говорила что-то о бифштексе по-татарски, — пробормотала я, пытаясь приукрасить свои кулинарные грешки.

— Поскольку ты не поведала нам о своих склонностях, мы посчитали, что сообщать тебе об этом не совсем удобно, — пояснил Сэм. — Нам не хотелось лишний раз причинять тебе страдания.

В этой ситуации, когда его застали среди ночи попивающим кровь домашнего скота, учтивость Сэма меня особенно порадовала.

Вот как забавно бывает — можно испытывать к чему-либо отвращение, но когда это «что-либо» заканчивается, вас постигает разочарование. Мое сердце ухнуло куда-то вниз, когда Эрни заткнул бутылки пробками и объявил:

— Я устал. Пора спать.

— Прекрасная селекция, Эрнесто, — похвалила Эдна, похлопав его по плечу. — Освальд прав. Вы художник. — Потом госпожа Грант взглянула на меня: — Юная леди, перестаньте смотреть так, будто кто-то стащил ваш пончик с вареньем! С этого момента вы можете приходить сюда вместе с нами.

Мы вышли из конюшни, оставив Эрни, Гэбриела и Освальда расставлять посуду и бутылки по местам. Когда мы двигались по дорожке к дому, под нашими ногами шуршал гравий, но мне казалось, что я парю в огромном пузыре, а кругом — теплый воздух и нечеткий пейзаж. Сэм взял Эдну за руку и повел ее сквозь темноту, а я сровняла шаг с Уинни.

— Мне непонятно, как в этой истории оказался замешан Эрни.

— Такова наша традиция — всегда есть какое-нибудь доверенное лицо, не имеющее отношения к семье, которое собирает и смешивает продукт.

— Зачем так рисковать? Почему вы не делаете это сами?

— А ты не догадываешься?

— Потому что один из вас может выпить все без остатка и даже не вспомнит о землистом привкусе или малиновой ноте.

— Да, именно. Трудно поверить, но в старину просто отрезали курице голову, сливали кровь в ведро и пускали по кругу. Представляешь?

Я не стала восхищаться нашей цивилизованностью.

— Так вот что мучает соседей из Старого Света?

— Это — в самой меньшей степени, — заверила меня Уинни. — Вся проблема в том, что наш клан разрушил альянс с их кланом. В то время обе группировки исповедовали язычество, тогда как другие сражались за восточную и западную религии. Это древняя история.

Эдна и Уинни направились наверх, а Сэм задержался со мной на кухне.

— Мне хочется верить, что ты относишься ко всему этому нормально, — произнес он, заботливо положив мне руку на плечо.

От его прикосновения у меня снова побежали мурашки по всему телу.

— На мой взгляд, это почти то же самое, что есть мясо.

Мне казалось, что я слышу, как бьются наши сердца, как течет кровь в наших венах, как наши легкие втягивают и выпускают воздух. Потом в столовой послышались шаги. Мы отпрыгнули друг от друга как раз в тот момент, когда на кухню вошла Уинни.

— Ой, — сказала она, поглядев на нас. — Я только хотела выпить сока.

— Отличная идея, — слишком рьяно поддержал ее Сэм. — Будешь сок, Мил?

Стакан апельсинового сока вряд ли способен был удовлетворить хоть одно их моих страстных желаний.

— Не, спасибо.

Уинни достала стаканы, налила в них сок и протянула один Сэму.

— Спасибо, — пробормотал он.

— Ты пойдешь сейчас наверх, спать? — тихо спросила Уинни у Сэма.

Этим вечером я как-то странно все воспринимала: в невинной фразе Уинни мне послышалось нечто непристойное.

Сэм кивнул и последовал за ней. Пожелания спокойной ночи эхом огласили пустые комнаты.