Ранний вечер следующего дня. Ричард, который уже пришел в форму, беседует с доктором Брубейкером. Оба держат в руках верстку. Разговор складывается непросто.
РИЧАРД. Теперь, доктор, страница сто десять. Как вы смотрите, если мы упростим этот абзац. (Показывает.) Вот так, например.
БРУБЕЙКЕР. Упростим? Да я что, для слабоумных пишу, что ли?
РИЧАРД. Людвиг, поверьте, мы лучше вас знаем, что такое массовый читатель. Страницу, где есть непонятное слово, он просто переворачивает. Книгу, где много непонятного, он выбрасывает.
БРУБЕЙКЕР. Но мне будет стыдно, если кто-нибудь из моих коллег увидит эту писанину. Зачем, к примеру, это уведомление? «Здесь вы найдете истории погорячее, чем те, о которых пишут в газетах».
РИЧАРД. А что, неправда? Один этот ваш Густав Казарес чего стоит.
БРУБЕЙКЕР. Да, с точки зрения науки, этот серийный убийца, этот маньяк, который охотился за молодыми женщинами — интереснейшая фигура. Но он — лишь один из объектов моего анализа, причем не главный. А вы выносите его на обложку. Кто это придумал?
РИЧАРД. Мистер Бреди.
БРУБЕЙКЕР. Ричард, ваш компаньон — просто идиот. Это он слабоумный, а не читатель. Ну, взгляните сами…
РИЧАРД (в зал). Брубейкер выхватил из под стопки бумаг макет обложки. Художник, которому мистер Бреди поручил эту работу, не пожалел красок. Маньяк с ухмылкой на фиолетовом лице крался по узкой улице за девушкой — юной и беззаботной…
БРУБЕЙКЕР. Нет, вы бы этому парню еще клыки, как у вампира, нарисовали.
РИЧАРД. Я уже хотел возразить Брубейкеру, чтобы защитить честь мундира. И вдруг… Свет скользнул по глянцу обложки, и мне показалось, что маньяк подмигнул мне. (Хватается за голову руками.) Я вспомнил вчерашнее. Мне стало не по себе.
БРУБЕЙКЕР. Ричард, что с вами? Вам плохо?
РИЧАРД (приходит в себя). Извините, доктор.
БРУБЕЙКЕР. Это я своими претензиями так вас допек? Вы, наверное, считаете меня неблагодарным? Вы ошибаетесь.
РИЧАРД. Доктор, хочу вас спросить. В своей книге вы пишете, что девяносто процентов людей нуждаются в помощи психиатра.
БРУБЕЙКЕР. Остальные десять процентов — это те, кому уже ничто не поможет.
РИЧАРД. Людвиг, мне нужен ваш совет. Я в отчаянии, доктор!
БРУБЕЙКЕР. Это бывает со всеми.
РИЧАРД. Да, но со мной такого раньше не бывало! Вот в чем дело. Кажется, у меня крыша поехала.
БРУБЕЙКЕР. Так, давайте все по порядку, но коротко.
РИЧАРД. Сначала я сидел на балконе и слушал матч по бейсболу.
БРУБЕЙКЕР. Вы что, болельщик? Не пугайте меня.
РИЧАРД. Нет, это лишь начало. Главное было потом.
БРУБЕЙКЕР. Переходите к сути.
РИЧАРД. Я вознамерился совершить преступление. Вот!
БРУБЕЙКЕР. Судя по тому, как вы говорите, попытка была неудачной?
РИЧАРД. Это как посмотреть. Я вел себя как идиот. Я завалился на банкетку — вон ту, которая у рояля.
БРУБЕЙКЕР. Вы собирались совершить сексуальную атаку на этот пуфик? Я правильно понял?
РИЧАРД. Доктор, я, может, и того (показывает у виска), но еще не совсем. Там находилась одна особа.
БРУБЕЙКЕР. Можете ее описать?
РИЧАРД. Даже показать могу. (Приносит фотоальбом.) Вот она.
БРУБЕЙКЕР. У вас хороший вкус. Так что? Вы, значит, поставили этот стул, на него положили книгу, раскрыли ее на странице, которая вам особенно понравилась…
РИЧАРД (стонет, как от зубной боли). Доктор, да не было этого ничего…
БРУБЕЙКЕР. Ну, раз не было, значит, и не надо принимать это близко к сердцу. Это самый лучший совет, который я могу дать вам.
РИЧАРД. Доктор, я женат. Что будет, если эта девица (потрясает книгой) расскажет кому-нибудь о том, что здесь было?
БРУБЕЙКЕР. Знаете, Ричард, на нее это не похоже. Кстати, как давно вы женаты?
РИЧАРД. Семь лет.
БРУБЕЙКЕР. Семь, четырнадцать, двадцать один… Вы меня не удивили. Дело в том, что каждые семь лет семейной жизни психика мужчин дает сбой. Их вдруг тянет на свободу, им хочется новых впечатлений, им нравятся другие запахи. Я понятно говорю?
РИЧАРД. Очень даже.
БРУБЕЙКЕР. А со временем все входит в норму. Так что, вы не исключение, Дик, вы правило. А сейчас мне надо идти. Я и так уже выбился из графика. (Уже в прихожей.) В общем, с моей обложкой решайте сами. Может, вы и правы — насчет массового читателя. (Уходит.)
РИЧАРД. Проводив доктора, я вновь остался наедине со своими грустными мыслями. Поймет ли Хелен правило Брубейкера?
Свет меняется. И на сцене появляются Хелен, Девушка, мисс Моррис, Джессика, Француженка-как-там-ее-звали и еще какая-то Дама в пеньюаре. Они пьют чай, картинно поднимая чашки ко рту, и разговаривают о Ричарде.
ДЕВУШКА. Поверьте, миссис Шерман, это было ужасно. Он приставал с ухаживаниями, пытался меня обнять. Он играл тут на пианино и вдруг буквально набросился на меня и стал срывать одежду…
ДЖЕССИКА. Дорогая, я не хотела тебе этого говорить, но тогда, в твой день рождения, вон там на балконе он пытался соблазнить меня — причем, весьма откровенно…
Женщины дружно кивают головами, выказывая свое осуждение.
МИСС МОРРИС. Это ужасно, миссис Шерман, но у меня прямо сердце сжимается в комок, когда мне надо зайти к нему в кабинет по каким-нибудь делам. Он так смотрит на меня, что я чувствую себя раздетой.
Все делают по глотку чая.
ДЖЕССИКА. Я говорю ему: Ричард, дорогой, если уж тебе приспичило, не делай этого хотя бы на глазах у жены. Но его разве остановишь! Хоть кричи!
ДЕВУШКА. Он, конечно, был пьян… Я принесла бутылку шампанского. Так вот, он ее всю в одиночку и выдул.
ЖЕНЩИНА В ПЕНЬЮАРЕ. А мне каково! В своей квартире я не чувствую себя в безопасности. Каждый раз, когда я готовлюсь идти в постель, он пристраивается за занавеской и смотрит, как я раздеваюсь. Прямо страсть какая-то — подглядывать.
ФРАНЦУЖЕНКА (с акцентом). Ах, мадам! Ваш муж — не человек. Это зверь в человеческом обличье. Он сорвал с меня шорты, потом рубашку, потом все остальное и заставил купаться в море голышом.
РИЧАРД. Да не было на тебе ничего остального! (Не может больше этого перенести.) Хелен, подожди. Они тут тебе наговорят!
Хелен встает, внимательно смотрит на мужа, потом уходит. Вслед за ней исчезают и другие женщины, обливая Ричарда презрением.
РИЧАРД (один). Чтобы как-то погасить нервную дрожь, я закурил. Надо было срочно спасать положение. Может, переговорить с этой девицей, купить ей цветов. Сказать, что был пьян. Да, надо ей позвонить. Я схватил телефонный справочник, чтобы узнать номер соседки. (Листает страницы.) И вдруг я отчетливо осознал, что вру сам себе. Нет, я не хотел ее прощения. Все было хуже: я просто хотел ее видеть. Мысли летели в моем мозгу, как тучи в ветреную погоду. Я тонул. Это наваждение надо было остановить. Кто мог спасти меня, протянуть руку помощи? (Откладывает справочник.) Только жена. Диск чуть не отвалился, когда я набирал номер Хелен. (В трубку.) Алле, Хелен? Ну, как вы там? Ах, это не Хелен. А кто? Я хочу говорить с миссис Шерман. Я правильно попал? Это из Нью-Йорка, ее муж. А вы кто? Ах, вы сидите с нашим Рики. Он спит? Что значит, будет поздно? Ах, на вечеринке у соседей. Это далеко? Вы их знаете? Ах, у мистера Маккензи. Нет, я не буду туда звонить, спасибо. Когда она вернется, передайте, что у меня все в порядке, Я позвоню ей завтра. До свидания. (Кладет трубку.) Человек — эгоист. Я звонил Хелен в надежде, что мне станет легче. Вместо этого на мои плечи упал еще один груз. Теперь мои мысли полетели в другую сторону. Что она делает у Тома Маккензи? Писатель фигов! Читал я его романы. Брубейкер по сравнению с Маккензи просто Достоевский. Зато самомнения у этого наглеца — хоть отбавляй. И Хелен хороша. Не успела вещи из чемоданов достать, как уже на вечеринку отправилась. Ну да, Маккензи расскажет, над чем он работает. Выпьют по коктейлю. Значит, я тут в Нью-Йорке вкалываю, а она развлекается! (Плюхается в кресло со страдальческим видом на лице.)
Свет меняется. Звуки ветра и морского прибоя смешиваются с музыкой. Появляются Том Маккензи и Хелен. Они оживленно разговаривают. Том — элегантный, знающий себе цену мужчина. На плечах у Хелен дождевик, который ей помогает снять Том.
ХЕЛЕН. Боже, как давно я не гуляла под дождем.
ТОМ. Я тоже люблю дождь на море. В этой стихии столько силы и красоты.
ХЕЛЕН. Да, но где же другие ваши гости?
ТОМ. Я хочу сделать одно признание.
ХЕЛЕН. Вы меня интригуете, Том.
ТОМ. Здесь никого больше не будет. Пожалуйста, не сердитесь на меня.
ХЕЛЕН (через мгновение). Я не сержусь.
ТОМ. Я постараюсь, чтобы вам не было скучно.
РИЧАРД (со стороны). Ну, наглец! На ходу подметки режет.
ТОМ. Если вы не против, я налью немного виски, чтобы согреться.
ХЕЛЕН. Мне — совсем капельку.
Том наливает виски в стакан. Хелен делает глоток и возвращает стакан Тому. Тот тоже пьет из него, сначала поцеловав то место, к которому прикасались губы Хелен.
ТОМ. Может, еще глоток. Мне кажется, вы продрогли.
ХЕЛЕН. Это ничего, я скоро согреюсь.
ТОМ. Нет, нет… Вы промокли до нитки. Так можно и простудиться. Хотите, я дам вам сухие вещи — свитер или рубашку?
РИЧАРД. Боже, да эту сцену я уже читал у него в романе.
ТОМ. Давайте, давайте. (Приносит одежду, которую Хелен берет в нерешительности.)
РИЧАРД. Хелен, держись. Не верь этому соблазнителю!
ТОМ. Хелен, переоденьтесь, а я пока приготовлю что-нибудь вкусное.
ХЕЛЕН. Да, пожалуй. (Снимает блузку, надевает свитер.)
ТОМ. Я просушу это. (Их руки соприкасаются. Голос Тома звучит страстно.) Хелен, как я рад снова видеть тебя.
ХЕЛЕН. А я тебя.
ТОМ. Тебе, наверное, часто говорят, какая ты удивительная.
ХЕЛЕН. Кто?
ТОМ. Ну, хотя бы Ричард.
ХЕЛЕН. Боюсь, он и слов таких не знает.
ТОМ. Какой же он дурак!
ХЕЛЕН. Именно, такой.
ТОМ. Я знаю эти слова. (Обнимает и целует Хелен.) Дорогая, ненаглядная, божественная…
ХЕЛЕН. Говори, говори еще…
Свет гаснет. Ричард вскакивает на ноги и в ярости бьет кулаком по столу.
РИЧАРД. Ладно, видят небеса, я не виноват. Ты, Хелен, сама выбрала этот путь. Я принимаю твой вызов. (Решительно идет к телефону, берет справочник, находит и набирает номер. Говорит со всем возможным обаянием.) Хай! Знаете ли вы, что с вашего балкона на меня упала книга? Мне она не нужна, поскольку я читать не умею. В общем, можете ее забрать. (На том конце провода — веселый смех. Шутка Ричарда принята.) Или вот что… Я подумал, если у вас есть время, мы могли бы поужинать вместе… (Продолжает говорить в трубку, пока свет гаснет.)
Затемнение
* * *
Поздний вечер. В квартире Ричарда Шермана никого нет, лишь в прихожей горит свет. Звонит телефон. Тренькнув раз, другой, третий, аппарат замолкает. Потом слышатся голоса, поворачивается ключ, и Ричард входит вместе с Девушкой.
РИЧАРД. Ну вот, другое дело.
ДЕВУШКА. Я так наелась, что меня даже покачивает.
РИЧАРД. Выпьем чего-нибудь, или как?
ДЕВУШКА. Нет, спасибо, я не буду. Но вы на меня не смотрите. Пейте, если хотите.
РИЧАРД. Знаете, немного алкоголя и кажется, что уже не так жарко.
ДЕВУШКА. Я от этой духоты по-другому спасаюсь.
РИЧАРД. Поделитесь опытом.
ДЕВУШКА (смеется). Способ номер один — для любителей приключений. Наливаешь в ванну холодной воды, погружаешься в нее по самое горло и спишь спокойно. Недавно я так и поступила. Лежу — нежусь. Только вот кран у меня неисправный — капает и капает. Тогда я знаете что сделала? Заткнула носик пальцем ноги. Капать перестало. Только вот беда — палец обратно никак не хотел выниматься. Я и так, и сяк… Слава богу, я с собой в ванную взяла телефон. Позвонила консьержке, та вызвала слесаря. (Смеется.) Он, бедный, прямо остолбенел, когда меня в такой позе увидел.
РИЧАРД. Ну, знаете, его можно понять. В следующий раз меня на помощь зовите.
ДЕВУШКА. Ну да, вы же ближе.
РИЧАРД. Могу я спросить? Вы, значит, одна живете? Ну там друг есть или еще кто…
ДЕВУШКА. Нет, сейчас я наслаждаюсь свободой. Это такое счастье — иметь свою крышу над головой, ни от кого не зависеть.
РИЧАРД. Странно слышать: молодая привлекательная девушка — и одна.
ДЕВУШКА. Ну если честно, я не страдаю от недостатка внимания со стороны мужчин. Даже наоборот — в меня слишком часто влюбляются. А это нередко усложняет отношения.
РИЧАРД. Не понимаю: и как вы согласились со мной поужинать!
ДЕВУШКА. Тут другое дело. Вы ведь женаты.
РИЧАРД. Что есть, то есть.
ДЕВУШКА. И вообще, мне кажется, вы… вы зрелый мужчина.
РИЧАРД. Таких похвал я не заслужил. Послушайте, может, все-таки глотнем чего-нибудь?
ДЕВУШКА. Нет, точно нет.
РИЧАРД. А я выпью немного. (Наливает в баре из бутылки.) Ну, с днем рождения.
ДЕВУШКА. Хорошая у вас квартира.
РИЧАРД. Нравится? А мы наоборот хотим отсюда переехать. Осенью, после отпуска.
ДЕВУШКА. Жалко. Ну уж в Нью-Йорке всегда так, все куда-нибудь переезжают. Сколько у вас книг! А я мало читаю. В основном, приключения.
РИЧАРД. Я тоже люблю приключения. Вот здесь, к примеру, (показывает верстку) интереснейшие истории описаны. Например, про одного маньяка. Эта та самая будущая книга. «Секс и страсть» называется.
ДЕВУШКА. Издательский бизнес — это звучит очень солидно.
РИЧАРД. Ну, вам-то грех завидовать. Вы же — актриса.
ДЕВУШКА. Вы мне льстите. Знаете, сколько на телевидении таких как я! Да нет, лучше, красивее. И все девушки только и мечтают, как получить роль и попасть на экран.
РИЧАРД. Это трудно?
ДЕВУШКА. Тут многое зависит от благосклонности продюсера. А ее надо заслужить. Э-э, да чего там. Проще всего, если удастся затащить его в постель.
РИЧАРД. Вас это не смущает?
ДЕВУШКА. Ну, это зависит от ряда обстоятельств. Какая работа тебе светит. Насколько твой продюсер привлекателен как мужчина.
РИЧАРД. Ну что, вполне практичный подход. А что значит «привлекательный» в вашем представлении?
ДЕВУШКА. Так, дайте подумать. Ну, он должен быть высоким, ну и вообще — солидно выглядеть.
РИЧАРД. Как я, что ли?
ДЕВУШКА (внимательно смотрит на Ричарда). Э-э, вы не собираетесь влюбиться в меня?
РИЧАРД. Пока нет. Вы, конечно, очень симпатичная девушка и с вами очень хорошо. Но у меня тоже ряд обстоятельств…
ДЕВУШКА. Все равно, я рада, что мы познакомились. Мне кажется, вы сильный человек.
РИЧАРД. Спасибо, только иногда не поймешь, что лучше — быть сильным или плыть по течению? Вот правда, что лучше: сделать что-нибудь, а потом раскаиваться? Или не сделать — и все равно раскаиваться? Понимаете, о чем я говорю?
ДЕВУШКА. Пожалуй.
РИЧАРД. Раз так, может, выпьем понемногу.
ДЕВУШКА. Нет, правда, нет. Надо идти.
РИЧАРД. Раз надо, значит — надо. Проводить вас?
ДЕВУШКА. Да нет, дойду, не заблужусь, наверное. Сейчас приду, заберусь в ванну по самое горло.
РИЧАРД. Если понадобиться помощь — звони. (Провожает ее к двери.)
ДЕВУШКА. Постараюсь не беспокоить лишний раз. Спокойной ночи.
РИЧАРД. Да, пожалуй.
На прощание она целует Ричарда в щеку. Он тоже обнимает ее, но все это длится одну минуту. Девушка выскальзывает из его рук и захлопывает дверь с другой стороны.
РИЧАРД. Постояв в прихожей, я сделал круг по комнате. Потом взял верстку, решив заняться делом. И тут мне на глаза попался альбом, снова забытый соседкой. Я нашел нужную страницу… Если честно, я не удивился, когда раздался звонок в дверь. (Положив книгу, идет открывать дверь.) Это была она.
ДЕВУШКА (взмахнув рукой). Привет!.. Вы меня не ждали?
РИЧАРД. Привет. Еще как ждал!
Затемнение
* * *
Утро следующего дня. Сквозь шторы светит солнце. Ричард бродит по комнате, выходит на балкон, делает глубокие вдохи, потом возвращается. Пытается навести порядок, поправляет в баре бутылки, аккуратно собирает бумаги на столе и вдруг замечает туфли, которые оставила здесь Девушка. Подхватывает их, несет к дверям спальни. Там останавливается, прислушивается.
РИЧАРД. Это же надо так крепко спать! Как дитя! А может с ней что случилось? Может, она заболела? Или, того хуже, умерла? Может, возбуждение было слишком сильным для нее и теперь она никак не может проснуться? О, боже! Что напишут газеты! «Начинающая актриса нашла смерть в объятиях издателя». (Возвращает туфли на место.) Так, хватит ерунду молоть. Сейчас я ее разбужу, напою кофе, поцелую на прощание… Новая мысль уколола меня, как шило. А вдруг она не захочет прощаться.
Свет меняется. Звучит музыка. Дверь спальни открывается и появляется Девушка. Она прямо-таки сияет.
ДЕВУШКА. Доброе утро, дорогой. Доброе светлое утро. Я так много хочу сказать тебе. Но сначала — главное. Мне никогда еще не было так хорошо.
РИЧАРД (старается быть жестким). Уже много времени. Ты так долго спала, дорогая, что на разговоры не осталось времени.
ДЕВУШКА. О, мой любимый, что случилось? Ты как будто чем-то обеспокоен!
РИЧАРД. Помолчи, детка, и послушай меня. Несколько слов для ясности.
ДЕВУШКА. Да, но сначала я. Этой ночью я как будто повзрослела. И теперь поняла, что все наши разговоры о независимости, наша боязнь любви — все это детские глупости. И сейчас я уже не боюсь сказать, что я тебя люблю. Отныне ты принадлежишь мне.
РИЧАРД. Давай уточним, детка. Я вообще никому не принадлежу. Если какой-то девчонке захотелось кинуться ко мне в объятия — это ее дело, улавливаешь? А я бываю свободен только на одну ночь. Ясно тебе? А сейчас самое лучшее, если ты соберешься и отправишься восвояси.
ДЕВУШКА. Уйти! Расстаться с тобой! Нет, это невозможно. Неужели ты сам не чувствуешь этого после того, что между нами было?
РИЧАРД. Да что такого между нами было! Да у меня это столько раз было! Да если всех вас, с кем у меня было, собрать вместе, так они в этой квартире не поместятся, вот!
ДЕВУШКА. Это осталось в прошлом, дорогой. А сейчас главное — наша любовь. Как будто мы несемся с горы и не можем остановиться. Мы не можем управлять этим. Чему быть — того не миновать!
РИЧАРД. О, господи!
ДЕВУШКА (неожиданно жестко). Ну да хватит. Ты сам расскажешь обо всем Хелен, или это сделаю я?
РИЧАРД (со стоном). Боже, а ей зачем про это знать?
ДЕВУШКА. В наших отношениях не должно быть фальши. Правда — вот выбор свободных людей! Я понимаю, тебе сейчас трудно, я все возьму на себя.
РИЧАРД. Нет, нет и нет. Мы не можем сделать этого!
Он становится перед ней на колени, словно защищаясь. Она кладет руки ему на плечи и произносит свой монолог.
ДЕВУШКА. Можем и даже обязаны. Мы посмотрим ей в лицо. Гордо. И пусть нас назовут негодяями. Любовь даст нам силы. Ты и я — мы пойдем вместе против целого мира. Сразу же, как только я переоденусь. (Уплывает в спальню, посылая воздушные поцелуи.)
Свет меняется.
РИЧАРД. Так, похоже я схожу с ума. Или уже сошел. Вот и все. У меня любовный припадок. Хелен уехала, и у меня случился кризис — на почве любви. Я сорвался с крючка. Я гоняюсь за женщинами. Я затаскиваю их к себе. (Нервно закуривает.) Я… курю! (Быстро гасит сигарету.) Так, и что делать! Я буду умолять Хелен не уезжать от меня ни на день, особенно летом, когда жарко. Я вымолю у нее прощение. Хелен теперь казалась мне самой лучшей женщиной на земле. Самой красивой, самой привлекательной. Да я бога должен благодарить, что она со мной… Со мной? Я снова представил, как этот ловелас, писателишка Том Маккензи пытается украсть самое ценное, что у меня есть — мою Хелен.
Свет снова меняется. Тихая музыка.
Появляются Хелен и Том с бокалом в руке.
ТОМ. Какой чудный сегодня вечер. Ведь я тону в своем одиночестве, а тут ваше приглашение.
РИЧАРД (себе под нос). Больше не дождешься!
ТОМ. Хелен, как прекрасно вы сегодня выглядите!
ХЕЛЕН. Спасибо, Том.
ТОМ. Хелен, Хелен… Это как звук прибоя. Это имя навевает мне мысли о Древней Греции, напоминает о той, ради которой завязалась Троянская война.
ХЕЛЕН. Как романтично вы говорите.
ТОМ. Дик, вам очень повезло, даже если вы сами не догадываетесь об этом.
РИЧАРД. Я как раз догадываюсь. И не называй меня Диком. Вот!
ТОМ. Что случилось, старина?
ХЕЛЕН. Том, не обращайте внимания на Дика. Он сегодня слишком налегал на спиртное.
РИЧАРД. Сегодня как раз не очень. Всего-то три паршивых мартини.
ХЕЛЕН. Доктор Коллинз говорил ему много раз, чтобы он пощадил свое здоровье и не пил.
ТОМ. Это разумный совет, Дик. По-моему, мужчина так устроен. Если ему чего-то нельзя, ему этого вообще нельзя.
РИЧАРД. Вот и воспользуйся этим советом.
ХЕЛЕН. Не обижайтесь на него, Том. Он сегодня не в духе.
ТОМ. С кем не бывает. Ну, спасибо за вечеринку. Мне пора, пожалуй. (Направляется к дверям. В прихожей прижимается к Хелен щекой.) Я позвоню вам как-нибудь на следующей неделе.
ХЕЛЕН. Мы будем ждать. (Провожает гостя.) О, боже. Я думала этот вечер никогда не кончится.
РИЧАРД (передразнивает). Как тут оторвешься! «Хелен — это как звук морского прибоя». Это вам не хухры-мухры!
ХЕЛЕН. Дик, ты же знаешь Тома. Он любит покрасоваться. Шума много, но это ровно ничего не значит.
РИЧАРД. Ничего себе, не значит! Как он глазел на тебя. Прямо пожирал глазами.
ХЕЛЕН. Разве плохо, что другие мужчины считают твою жену привлекательной?
РИЧАРД. Плохо, хорошо… Надо прибраться здесь, а то как в закусочной — стаканы, пепельницы. Ладно, пепельницу я сам вымою.
ХЕЛЕН (подходит к нему). Не сейчас.
РИЧАРД. Это почему?
ХЕЛЕН. Не сейчас.
Ричард смотрит вопросительно, потом ставит пепельницу на место и обнимает жену. Свет гаснет, в темноте — музыка.
Когда свет становится обычным, Ричард сидит в кресле, с закрытыми глазами и улыбкой на лице. Это длится недолго, он вскакивает.
РИЧАРД (решительно). Я понял, что мне надлежало делать. Я должен защитить счастье и покой своей семьи от посягательств. (Менее решительно.) Правда, как это сделать, я не знал. Собственно, проблема одна — как избавиться от девчонки. Внутренний голос пугал меня, что сделать это будет непросто. Ты слышал о такой неприятной вещи, как шантаж, спрашивал меня внутренний голос? Ты заманил ее в постель без особых усилий. Почему, как думаешь? Но она говорила, что ей и не надо любви. У современной молодежи все по-другому. Это нам подавай любовь. А у них — раз, два и привет! Это тебе привет, хамил мне мой внутренний голос. Ладно, значит, остается одно. Признаться во всем Хелен, умолять ее о прощении. Она поймет и простит меня. Внутренний голос добавил — или простит, или убьет.
Свет меняется. Музыка.
РИЧАРД (зовет). Хелен, Хелен…
ХЕЛЕН (из кухни). Да, дорогой!
РИЧАРД. Можешь на минуту отвлечься. Я должен кое-что сказать тебе.
Хелен выходит из кухни. Она в обычной домашней одежде, в фартуке. В руках у нее миска и деревянная поварешка.
ХЕЛЕН (мягко). Да, дорогой. Я готовлю вишневый пирог. Ты ведь не откажешься от кусочка?
РИЧАРД. Прямо не знаю, с чего начать.
ХЕЛЕН. Начни с главного.
РИЧАРД. Мы ведь уже семь лет вместе.
ХЕЛЕН. Семь счастливых лет. Сладких, как вишневый пирог.
РИЧАРД. И за все это время я никогда даже не посмотрел в сторону других женщин.
ХЕЛЕН. Я знаю это, Дик. И хочу, чтобы ты знал, как много это значит для меня. Ведь они, женщины. так и смотрят на тебя, так и смотрят. Все эти Джессики, мисс Моррис, эта Француженка-как-там-ее-звали.
РИЧАРД. Ты думаешь?
ХЕЛЕН. Да, но я верю тебе, Дик. И знаешь что?
РИЧАРД. Что?
ХЕЛЕН. Это может показаться глупостью…
РИЧАРД. Говори, пусть кажется.
ХЕЛЕН. В общем, я уверена, что если ты изменишь мне, я узнаю об этом, почувствую.
РИЧАРД. Подожди, это как? А вдруг ошибка выйдет?
ХЕЛЕН. Женское сердце не ошибается.
РИЧАРД. Ну, и что в этом случае?
ХЕЛЕН. Зачем о грустном, дорогой?
РИЧАРД. Нет, правда, интересно.
ХЕЛЕН. Я убью тебя, дорогой. После этого я покончу с собой. Жизнь мне будет уже не нужна.
РИЧАРД. Нет, Хелен, нет. Зачем так остро реагировать!
ХЕЛЕН. По другому я не могу. Да, ты ведь хотел мне что-то сказать?
РИЧАРД. Да я уж и позабыл об этом.
ХЕЛЕН. Тогда я напомню. Что-то случилось летом, когда я уезжала. И сейчас ты мне расскажешь, что именно.
РИЧАРД. Да сущая ерунда. Пустяки. Глупость. На меня книга упала. Вон там на балконе. Я про тот случай и вспоминать не хотел, чтобы не беспокоить.
ХЕЛЕН (грустно). Кто она?
РИЧАРД. Да почему ты вдруг об этом?
ХЕЛЕН. Кто она?
РИЧАРД. Послушай, мы интеллигентные современные люди. Я причинил тебе боль, я знаю. Но пройдет время, все забудется, ты простишь меня.
У Хелен в руках неожиданно появляется пистолет.
РИЧАРД. Эй, убери эту штуку! Что ты еще надумала!
ХЕЛЕН. Ты не оставил мне другого выхода. Я убью тебя. А потом покончу с собой.
РИЧАРД. Подумай о нашем сыне!
ХЕЛЕН. Это тебе надо было думать обо всем раньше. Прощай, Ричард… (Стреляет пять раз.)
Мгновение Ричард стоит прямо, зажимая рану. Потом начинает оседать, закатив глаза, как в кино.
РИЧАРД. Хелен, я умираю. Мое последнее желание… Дай сигарету!
ХЕЛЕН (даже сейчас остается заботливой женой). Сигарету! Разве ты забыл, что доктор Мерфи запретил тебе даже думать о сигаретах.
РИЧАРД. Прощай, Хелен.
Она поворачивается и бредет на кухню, помешивая в миске ложкой. Мгновение спустя мы слышим еще один выстрел.
Свет становится обычным. Ричард опять сидит в кресле, в ужасе закрыв лицо руками.
РИЧАРД. Нет, нет и нет. Я буду дураком, если расскажу ей об этом. Я языком вылижу пол, чтобы тени чужих следов здесь не осталось. Я вытравлю дезодорантом чужой запах. Мой дом снова станет моей крепостью.
Звонок в дверь останавливает его порыв.
РИЧАРД (идет в прихожую). Кто там?
ГОЛОС БРУБЕЙКЕРА. Ричард, ради бога, извините меня за беспокойство.
РИЧАРД (открывает дверь, но загораживает проход). Доктор Брубейкер, вы?
БРУБЕЙКЕР. Да.
РИЧАРД. Что случилось? Чем я могу помочь вам?
БРУБЕЙКЕР. Прошлым вечером, после нашей беседы я умудрился забыть у вас мой портфель.
РИЧАРД. Вы, наверное, ошибаетесь, доктор.
БРУБЕЙКЕР. Да нет же. (Оттесняет хозяина в комнату.)
РИЧАРД. Ах, у меня такой беспорядок.
БРУБЕЙКЕР. Да я на секунду. Вот же он. (Извлекает портфель откуда-то сбоку от кресла.)
РИЧАРД. Ну и отлично, Людвиг. Я вам обязательно позвоню.
БРУБЕЙКЕР. Спасибо. Еще раз извините меня за вторжение. Тем более в такой деликатной ситуации.
РИЧАРД. Да, конечно… Что! Что вы сказали? Какая такая деликатная ситуация?
БРУБЕЙКЕР. Я о том, что ваш второй штурм оказался, судя по всему, более успешным. До свидания, Ричард.
РИЧАРД. Минуту, доктор. Вы такое сказали, а теперь уходите! Объясните мне, как вы узнали… Ну, о том, что случилось со мной?
БРУБЕЙКЕР. Все просто и очевидно — в свете наших вчерашних разговоров. Я прихожу к вам утром и застаю вас в состоянии сексомазохистского возбуждения, граничащего с истерией.
РИЧАРД. Людвиг, умоляю, нельзя ли попроще?
БРУБЕЙКЕР. Можно. У вас на лице написаны все ваши переживания. Дело в том, что, испытав наслаждение, человек легко впадает в состояние раскаяния.
РИЧАРД. Ну почему, доктор, почему?
БРУБЕЙКЕР. Так он наказывает сам себя за совершенное преступление. Все вполне обычно.
РИЧАРД. Это вы проводите по восемь часов в день со всякими там извращенцами, вот вам и обычно. А у меня такое было — клянусь — в последний раз.
БРУБЕЙКЕР. Рад вашей решимости.
РИЧАРД. Я люблю свою жену. К тому же, если она узнает об этом, она убьет нас обоих — меня и себя. Что мне делать? Говорить ей про это, или не говорить?
БРУБЕЙКЕР. А как она узнает?
РИЧАРД. Ну, вы же сразу узнали!
БРУБЕЙКЕР (смеется). Я надеюсь, к приезду жены вы уберете вон те туфли.
Ричард хватает туфли и запихивает их под кресло.
РИЧАРД. Все, ничего нет, чисто.
Между тем Брубейкер видит на столике злополучный фотоальбом, машинально берет его, пролистывает.
БРУБЕЙКЕР. Ничего нет, ну и отлично. А в самом крайнем случае — все отрицайте. Поверьте, Дик, теория о женском всеведении — совершенная неправда. Напротив, женщины почти никогда ни о чем не догадываются. И знаете почему? Они и не хотят этого. (Закрывает книгу, кладет ее на стол.)
РИЧАРД. Доктор, я бы подарил вам этот альбом, но он не мой.
БРУБЕЙКЕР. Нет, нет, спасибо.
РИЧАРД. Вы знаете, после разговора с вами я вдруг почувствовал себя спокойнее. Вот что значит, специалист.
БРУБЕЙКЕР. Ваш случай — не самый трудный.
РИЧАРД. Как бы то ни было, за ваши консультации я готов заплатить.
БРУБЕЙКЕР. Это не обязательно. (Показывает Ричарду на альбом.) Знаете, что, Дик. Если вдруг эта девушка будет страдать оттого, что вы расстались… Ну, и вы захотите ей помочь… В общем, можете назвать ей мое имя — как лучшего специалиста по психологической помощи. А сейчас — будьте здоровы
РИЧАРД (закрыв дверь, в зал.) С каждой минутой мысль Брубейкера нравилась мне все больше. Если (показал рукой на дверь спальни) начнутся претензии, все равно какие, я с чистой совестью отправлю ее к психиатру. Стоп, подумал я! А почему, собственно, только ее? Да я Брубейкеру целый гарем обеспечу.
Свет меняется, и в разных углах комнаты появляются знакомые персонажи.
МИСС МОРРИС. Мистер Шерман, не отдавайте меня этому противному Брубейкеру.
РИЧАРД. Мисс Моррис, вопрос решен. Это пойдет вам на пользу. Почему вы ходите на работу безо всего под блузкой? Вы давите на самые незащищенные струны мужской души. Только психиатр вернет вас к норме.
Заламывая руки Мисс Моррис исчезает в темноте.
ФРАНЦУЖЕНКА (с акцентом). Дик, ты единственный американский мужчина, которого я полюбила. Мне не нужно другого американского мужчину. Как мне забыть ту ночь, когда мы купались в темноте?
РИЧАРД. У Брубейкера спросишь, дорогая.
ФРАНЦУЖЕНКА. Но Дик…
РИЧАРД. Я же сказал: се ля ви, дорогая.
Француженка уходит. И тут же появляется Джессика.
ДЖЕССИКА. Ричард, прошу тебя, давай убежим. Давай скроемся ото всех. Давай отдадимся любви.
РИЧАРД. Давай-давай-давай. Тебе, Джессика, только бы взять. Ты — чудовищная эгоистка. Это — отклонение от нормы. А специалист по отклонениям не я, а Брубейкер.
ДАМА В ПЕНЬЮАРЕ (появляется из-за занавески). Дик, неужели и я тебе не нужна? Ведь я ничего не требую.
РИЧАРД. Все, хватит. К окну подойти нельзя. Везде ты. Мне кажется, дай тебе волю, ты и зимой будешь голой по балкону расхаживать. У меня, между прочим, ребенок подрастает.
ДАМА В ПЕНЬЮАРЕ. Он тоже когда-нибудь будет подглядывать за девушками в окне напротив. Так устроена жизнь.
РИЧАРД. Нет. Я объясню ему, что это плохо.
ДАМА В ПЕНЬЮАРЕ. Кому плохо, Дик? Тебе ведь — хорошо. А если честно, то и мне нравится, когда ты за мной подсматриваешь. Это так волнительно.
РИЧАРД. Нравится? Тогда чего ты жене жаловалась? И вообще, не подходи ко мне близко. Издалека ты гораздо привлекательнее.
Наконец и эта девица, рыдая, уходит.
РИЧАРД. Избавившись от этих кокеток, я приготовился к последней атаке. Я был готов действовать вежливо, но твердо. Вся операция займет не больше пяти минут. Я положил поближе проклятый альбом, с которого все началось, и полез под кресло, чтобы достать туфли моей ночной гости… «Спасибо, Дик»- эти слова дошли до меня не сразу.
ДЕВУШКА (стоит в дверях спальни). Спасибо, Дик. А я их там ищу-ищу…
РИЧАРД. Привет, хорошо выспалась?
ДЕВУШКА. Даже слишком. Я и не знала, что уже так поздно.
РИЧАРД. Ничего, у меня сегодня есть время.
ДЕВУШКА. Зато у меня в обрез. Через час я должна быть в студии. У меня съемки. Сегодня я должна стирать рубашки мужа в новом порошке. Он гораздо лучше обычного. Хорошо выводит пятна и не съедает цвет.
РИЧАРД. Подожди, но кофе-то мы выпьем?
ДЕВУШКА. Выпьем. Только по отдельности и в разных местах, к сожалению.
РИЧАРД. Не знаю, как сказать тебе…
ДЕВУШКА. Да ничего и не надо говорить, Дик.
РИЧАРД. Ты не жалеешь об этом?
ДЕВУШКА. Нет, конечно. Я чувствую себя прекрасно. Спасибо, что пригласил меня к себе. Было весело и приятно.
РИЧАРД. А говорила, что любишь, когда одна.
ДЕВУШКА. Ну, это вообще. А вчера мне захотелось общества. Спасибо тебе. Я побежала. А это я забираю. (Берет книгу и туфли из рук Ричарда, потом целует его в щеку.) С днем рождения, мистер Шерман.
РИЧАРД. Пообещай, что мы увидимся.
ДЕВУШКА. Ну, да. Мы же соседи.
РИЧАРД. Дверь моей квартиры закрылась еще раз. Я подвел итоги проведенной операции и даже похвалил себя. Правда, получилось неубедительно. Я не успел отойти от двери, как снова раздался звонок. (Открывает дверь, видит Тома Маккензи.) Ты?
ТОМ. Привет. Надеюсь, я не разбудил тебя?
РИЧАРД. Не надо мне тут любезностей. Говори, зачем пришел?
ТОМ. Я приехал в город, чтобы встретиться со своим литературным агентом. Заодно уж и Хелен просила к тебе заглянуть…
РИЧАРД. Ну да, заглянуть-разведать, пошпионить…
ТОМ. Слушай, Дик, с тобой все в порядке? Ты как-то странно себя ведешь.
РИЧАРД. Как хочу — так и веду. По крайней мере, не ухлестываю за чужими женами. Подумаешь, какая находка! Ах, этот дождь! Ах, вы промокли! Ах, переоденьтесь в мой свитер!
ТОМ. Какой дождь, Дик! Ты с утра хлебнул, что ли?
РИЧАРД. Это мое дело. Говори, Хелен была у тебя вчера вечером?
ТОМ. Была. И что? Я пригласил гостей на вечеринку, ну и она зашла, чтобы приезд отметить. Кстати, посидела час, и вернулась домой, как я ее не уговаривал.
РИЧАРД. Что, не вышло охмурить девушку!
ТОМ. Слушай, тебе к психиатру нужно!
РИЧАРД. Да я сам могу тебя к нему отправить, понял? Выкладывай, зачем пришел!
ТОМ. Господи, и зачем я взялся за это. Только ради Хелен. Она попросила передать тебе письмо. (Отдает конверт и, хлопнув дверью, уходит.)
РИЧАРД. Руки у меня дрожали, когда я вскрывал конверт. Я еще не понимал смысла, но ровный замечательный почерк жены меня уже успокоил.
В этот момент в одной стороне квартиры Ричарда появляется Хелен, тогда как в противоположном углу выстраивается целая дамская компания — мисс Морис, Дама в пеньюаре, Джессика, Француженка, — во главе, естественно с Девушкой. Ричард быстро говорит, объясняясь то ли с женой, то ли с бывшими подружками, то ли с самим собой.
Хелен поздравляла меня с днем рождения. Она писала, как любит меня, как соскучилась. Как им с Рики плохо без меня — будто мы расстались не день назад, а целую вечность. (Быстро переодевается, натягивает рубашку, потом башмаки.) Решение, как действовать, пришло в одно мгновение. Этот день мы должны провести вместе. В офис позвоню уже с пути. Игрушку Рики куплю по дороге. Я еду к жене. (Явно — для Хелен.) Пусть знает, какой у нее преданный, любящий муж. Когда женщина верит мужчине, это придает ему силу. Хелен, любимая, я оправдаю твое доверие. Обещаю тебе это. (Бросив взгляд на дамскую компанию.) По крайней мере, на семь лет вперед.
Занавес
Для контактов с переводчиком:
Тел: Москва, (095) 125-65-30
E-mail: [email protected]