Наверное, после такого нелюбезного начала разговора я должна была занервничать и испугаться, но почему-то не испугалась. Может быть потому, что совершенно не чувствовала себя преступницей, а может потому, что была твёрдо убеждена: Мика сможет из всего вывернуться. Через полчаса, уже сидя в капитанском кабинете, он, как и собирался, быстро, чётко и толково изложил всё, о чём мы умолчали вчера. Собственно, на прошлом допросе только о «ключе» речь и не зашла. Спец по инопланетной технике, которого нам представили как Виталия Сергеевича долго вертел мой ключ, который всё же пришлось предъявить, куда-то уносил его, сравнивал с эталонными образцами. В общем, проходил все стадии от деловитой озабоченности к возмущенному недоумению.

— Можно узнать, откуда у вас этот артефакт? — Виталий Сергеевич помахал у меня перед носом «волшебным ключиком», нечаянно выронил его и долго не мог на полу найти. Я со вздохом подняла доверенную мне собственность.

— Когда-то давно Отшельник дал мне его, чтобы я могла свободно входить в его дом в любое время, не беспокоя хозяина. А оказалось, что это на самом деле «ключ от всех дверей». Очень полезная штука, — не моргнув глазом, соврала я. Не то, чтобы что-то хотела утаить от доблестных спецслужб, просто, как и драконы верю, что наши высказывания и деяния подчас создают другую реальность, отличную от объективной, но не менее настоящую. Я создавала ту, в которой мы, люди, справились с проблемой самостоятельно, с незначительной и по большей части случайной помощью Хейран-Ши. К тому же, эта маленькая деталь наверняка больше не повлияет ни на какие расклады. — И будет лучше, если он пока останется у меня. Солеранские вещи часто бывают с личностной настройкой и в чужих руках ведут себя как попало.

— А перенастроить? — спросил «дядя» Геран, которого один раз, сбившись, назвал так Мика.

— Понятия не имею, как это делается, — раздражённо отозвался Виталий Сергеевич, я тоже только развела руками.

— Так, значит, девочку тоже придётся брать с собой, — как бы немного в сторону проговорил капитан. — Не нравится мне, когда на спецоперации приходится брать гражданских.

— Девочка там уже была, с девочкой там ничего не случилось, — так же обращаясь неизвестно к кому, намекнула я.

— А тому, кто девочку в это втянул, не помешает шею намять, — с намёком проговорил Геран. В ответ на это Мика совершил какой-то уж очень театральный поклон. Или не театральный, а борцовский? Или каратеистский? В общем, эти двое сами разберутся.

Второе моё путешествие на изнанку оказалось скучным. Ещё скучнее, чем первое, потому что исчез даже эффект новизны. Да и много ли увидишь из-за спин охраны, которая двигалась и впереди, и сзади, и даже, когда это было возможно, по бокам. К тому же из-за того, что каждая дверь, каждый поворот, прежде чем туда впустить основную группу, проверялся с особой тщательностью, было это ещё и демонски медленно. К тому времени, как мы достигли заветной комнаты, мне было уже почти всё равно, остался на месте наш пленник или смог убежать. Однако он был там, при аресте не сопротивлялся, и даже крокодилью ипостась не сменил. Странно, неужели ему так нравится находиться в таком облике? Кеми, которая тоже способна с ног до головы покрываться чешуёй, делает это исключительно из практических соображений и в основном не полностью, а частично, утверждая, что на поддержание чешуйчатости нужно тратить дополнительные ресурсы организма. Тихонько, чтобы не обеспокоить своим любопытством занятых спецов, я задала этот вопрос Мике.

— Во-первых, так его тяжелей опознать, — ответил он, отодвигая меня подальше от места действия. Пленник чуть заметно дёрнулся, выпрямляясь, и встретился на очень долгую секунду взглядом с Миком. — Во-вторых, — продолжил он, невозмутимо, — наверняка, для того, чтобы отсоединить лицевого симбионта ему требуется посторонняя помощь.

Мне на секунду показалось, что пленник, который так и не отвёл от нас взгляда, что-нибудь ответит. Эдакое, резкое. Но нет — промолчал.

На запястье время от времени попискивал напульсник, вроде того, который постоянно таскал с собой Мика, сообщая о поступивших на него данных. Теперь, через меня проходит вся информация о прибывающих на станцию инопланетниках, а потому пищала моя новая игрушка довольно часто. Я в очередной раз влезла в меню с настройками, покопалась в нём и опять ничего не решилась изменить. А вдруг, какая-нибудь важная функция собьётся?

— Ты бы хоть звук поменяла, — сказала Кеми и вновь запустила чешуйчатую пятерню в мелкий, заполненный очень глинистой, непрозрачной водой садок, поворошила там ею и выдернула на свет мягкотелое рыбообразное существо. Двумя руками надавив на бока несчастного, она сдула его до полуплоского состояния, выпустив при этом зловонное облако. И что за изврат сознания заставляет меня расслабляться в подобной обстановке? Хотя короткая мягкая травка, которой был засеян один из внутренних дворов зоопарка, и на которой я в данный момент сидела, была очень даже ничего. Нет, всё-таки в искусственной среде есть свои плюсы. Попробуй я проделать этот фокус дома, обязательно нацепляла бы репьёв в хвост.

Кеми за работой

— Бесполезно. Всё равно через час-другой начинает раздражать, — я в очередной раз прокрутила непривычный, а потому не очень удобный браслет и, наконец, опустила руку. Кеми вернула инопланетную тварюшку в её нынешнюю среду обитания, и зашарила по корыту в поиске следующей. Я лихорадочно перебирала в голове темы для разговора. Из-за этих правительственно-секретных мероприятий, приходится всё время одёргивать себя, чтобы не сболтнуть лишнего, так как и на этот раз с меня взяли обещание не распространяться. Покопавшись в памяти, выудила оттуда только одну несекретную тему — усовершенствованные Микины уши и решила заодно получить комментарий специалиста-биолога. Не смотря на то, что специализируется она в основном на ксенозоологии, земную фауну они тоже проходили, а принципы функционирования живых организмов общие для всей обследованной части вселенной.

— Тепловизор в ушах? — Кеми не особенно удивилась. — Вполне реально. Змеи подобным приспособлением пользуются уже много миллионов лет. А его в такие длинные уши запихнули для того, чтобы тепло собственного тела меньше фонило. Кстати, ты заметила, как часто его в последнее время упоминаешь? Мика то, Мика сё. У тебя с этим парнем, похоже, всё серьёзно.

— Да ну, — усомнилась я. — Мы с ним даже ещё ни разу не переспали. Так сразу и не поймёшь, то ли мы всё ещё друзья, то ли уже что-то большее.

— Вот именно. Когда в последний раз ты так пристально приглядывалась к парню, прежде чем прыгнуть с ним в койку?

Мда. От такой постановки вопроса я на некоторое время выпала из реальности. Это что: у меня с ним серьёзно? А почему я об этом ничего не знаю? Это предположение потребовало срочной проверки и я, не медля, отправилась в медблок, где в это время гарантированно можно было застать Мика. Вошла и остановилась на пороге, как будто в стенку врезалась. После всех приключений, что выпали на нашу долю, я опять застаю своего доктора в ипостаси «сонный зайка». Как будто ничего такого и не было. Сидит, покачиваясь на стуле, скрещенные в лодыжках ноги уложены на край стола, руки на груди, глаза полуприкрыты, а длинные уши нависают над лицом. Картина маслом: ушёл в себя, вернусь не скоро. Я подошла к столу, выдвинула стул и уселась прямо напротив, уложив подбородок на кулаки. Обвисшие кончики Микиных ушей радаром навелись на меня, а спустя мгновенье и сам Мика соизволил открыть глаза.

— Ну и что ты опять меня разглядываешь как какое-то чудо природы. Ну, вижу я ушами, так мало ли у кого какие модификации.

Я только в восхищении покачала головой. Скользкий тип. Сейчас опять вывернется, и я снова толком ничего не узнаю.

— Уши — это ладно, — я повертела из стороны в сторону собственными мохнатыми ушками. — Мне намного интереснее, зачем он нужен был, этот девайс, и что кроме него у тебя необычного имеется.

— А ты абсолютно уверена, что у меня еще что-то такое есть? Можно полюбопытствовать с чего?

— Да так, накопилось разных деталей, — я неопределённо повертела кончиком хвоста, зажатым в кулаке. Как раз разговор зашёл на подходящую тему, а то все эти недомолвки уже начинают меня раздражать. — Вот, к примеру, в хороших знакомых у тебя «дядя Геран» — не последний человек в СБ станции, драться умеешь на профессиональном уровне, когда мне подсунули отравленные цветочки, заранее знал, что со мной случилось и что при этом нужно делать, то есть был в курсе наверняка секретных технологий. А если к этому прибавить происхождение из не самой бедной семьи и тепловое зрение, то становится понятно, что геноформа у тебя какая угодно, только не стандартная «банни». Ну и ещё всякого-разного по мелочи, включая твои собственные оговорки. А я ведь уже собралась знакомить тебя со своей семьёй, и тут вдруг понимаю, что на самом деле ничего толком о тебе не знаю.

— Умная, — произнёс Мика со странной смесью нежности, гордости и удивления, потом оглядел утилитарную обстановку своего кабинета, и, поднявшись предложил: — Давай пойдём в какое-нибудь более приятное место, такой разговор я здесь не потяну.

Я тут же пожалела, что подняла неприятную для него тему. Но отступать было поздно — даже если я откажусь от разговора, настроение у человека всё равно останется испорченным, да к тому же останется висеть над душой недосказанное. В утешение, я подлезла ему под руку, ещё и хвостом обнять попыталась. Хвост не слушался. Вот же бесполезная часть анатомии! Нет, точно выкрою время и займусь его воспитанием! Мика сам поймал пушистый кончик и сам пристроил его себе на талию. Хорошо! Так, в обнимку, не расставаясь даже в кабинке монорельса и разгоняя тишину всякими глупостями, мы добрались до любимого Микиного ресторанчика «Зелёные воды Ишмы». На этот раз по правую сторону от входа разлился пруд, по своим размерам приближающийся к небольшому озерцу, на котором находились несколько плавучих столиков. Опять хозяин перепланировку ландшафта заказал и страшно себе представить, в какую копеечку это ему обошлось. Заказав карасей в сметане, мы устроились за одним из пустующих столиков. Мика уставился на воду, я — на него. Не стоит торопить, пусть с мыслями соберётся.

— Даже не знаю с чего начать, — ожидаемо начал Мика.

— Начни с себя, — подсказала я.

— Хорошо, если с себя, то вот это, — он пару раз стукнул себя кулаком по груди, очевидно имея в виду собственное тело, — один из самых удачных вариантов военно-бойцовой геноформы подкласса резидент.

— Стоп-стоп, — запротестовала я. — Как это может быть, если это незаконно. Нельзя выбирать за не рожденного ещё ребёнка его будущую профессию.

— Не совсем так, — мягко поправил меня Мика. — Нельзя суживать физические возможности индивида выбором одного единственного направления развития. Но вот заказать такие изменения в геноформе потомства, чтобы получить дополнительные преимущества в какой-то сфере деятельности вполне допустимо. Сама посуди, феи с их крылышками, нэки и бани, с их хвостами и ушками будут иметь определённые преимущества в сферах обслуживания и шоубизнеса перед теми, кто не имеет дополнительных причиндалов.

Геноформа «Фея»

Резко взмахнув хвостом, который этот гад обозвал «причиндалом», я отправила в полёт по гладкой поверхности стола стоявшую там солонку. Нечаянно отправила, хотела просто отмахнуться. А чего он дразнится? Но солонка была ловко подхвачена у самого края стола и хорошо, а то тут как раз принесли наш заказ. Было бы очень неловко, не успей Мика это сделать. Нэка расшалившаяся. Перед нами опустились несколько небольших тарелочек с зеленью и хлебцами и большое овальное блюдо с картинно уложенными рыбками, наполовину утопленными в белом соусе. Неужели настоящие?! Когда я заказывала это блюдо в автоматической станционной столовой, мне подали просто кусочки псевдорыбного мяса в таком же соусе. Занятая разглядыванием блюда, я упустила момент, когда оттолкнувшись от пристани, наш столик начал медленно и степенно дрейфовать по озерцу. Эх, ещё бы лёгкий ветерок и облачка, бегущие по небу…

— Ты закончил на том, что назвал собственную геноформу, — напомнила я, вгрызаясь в скрутку из перьев зелёного лука, кинзы, петрушки и укропа. По крайней мере, эта штука у меня не вызывает сомнений.

— Не назвал. Официального названия у неё нет, потому как существует пока в единственном экземпляре, — Мика переложил на свою тарелку одну рыбку и ловким движением отделим мясо от костей. — А в чём она заключается… Про тепловое зрение ты уже слышала, но это мелочи.

— Полезные мелочи, — заметила я и тоже принялась за рыбу. Мясо соскользнуло с костей, стоило только к нему прикоснуться вилкой. Я присмотрелась повнимательней, так и есть: голова, хвост, плавники и «кости» выполнены из органопластика путём нехитрой штамповки. Однако в креативности мышления здешнему повару не откажешь. И вот же какая забавная вещь: наши предки всеми силами старались избавиться от всяких там костей, жил и всего такого прочего в пище, а мы их сейчас искусственно наращиваем ради создания подобия натуральности.

— Полезные, — согласился Мика, — но далеко не главные. Самые большие изменения были внесены в обмен веществ.

— Ты что как и Кеми можешь жрать всякую гадость? — снова встряла я, вспомнив её ужин с арктоимянами и содрогнулась. Намеренно встряла, между прочим. Не давая как следует сосредоточиться на рассказе, я заодно не давала погрузиться в переживания. А то, что для моего зайчика эта тема чем-то неприятна, я уже усвоила.

— Могу, но не в этом суть. Я способен так замедлить ход своего метаболизма, что могу длительное время проводить в неподвижности и практически не питаться. Как удав, которому достаточно раз в полгода проглотить поросёнка. Заодно температура тела уравнивается с температурой окружающей среды и как ни странно улучшается регенерация. Физической силы мне мастера-генетики не добавили, зато значительно увеличили выносливость.

— Идеальный диверсант, — подвела я промежуточный итог. — И к тому же выглядящий так безобидно!

— И это тоже учитывали.

— Ну и что дальше? До сих пор я не услышала ничего такого, по поводу чего стоило бы сокрушаться.

— Так оно и было бы, если бы меня создали просто так, без далеко идущих планов. Видишь ли, оба мои отца, не просто кадровые военные, но ещё и потомственные. К тому же слегка повёрнутые на идее безопасности Земли от инопланетного нашествия.

— Военные? А разве у нас до сих пор есть армия? — я так удивилась, что даже перестала уплетать поразительно вкусное белое псевдорыбье мясо. Полиция нужна чтобы поддерживать порядок. Разнообразные СБ занимаются тем же, но на конкретных особо важных объектах. А армия-то нам зачем? С кем воевать?

— Есть. Небольшая и очень мобильная. Среди населения эта информация особо не распространяется, но бывают случаи, когда на нашей планете незаконно высаживаются инопланетники для обстряпывания всяких нехороших делишек. Если это обычные космические кочевники, не слишком хорошо знакомые с нормами международного права, которым только и нужно, что набрать чистой пресной/солёной воды из ближайшего водоёма или чего-то в этом роде, то их, как правило, отпускают с миром. С браконьерами, сгребающими всю подвернувшуюся биомассу, включая корни столетних дубов и плодородный слой почвы, особо не церемонятся. Захватывают транспорт и всех кто в нём находился, возвращают на родину, слупив предварительно нехилую компенсацию. Очень редко, но бывают те, кто пытается использовать нашу территорию как плацдарм для биосферно-генетических опытов. Ну и бывают ещё всякие другие частные случаи.

— О! Помню! В прессе лет пять назад проскальзывало, что у нас где-то в северных широтах пытался спрятаться от собственного правосудия беглый инопланетник, замаскировавшийся под человека. Ну и чем тебе не нравится такая профессия? По-моему интересно.

— Знаешь, я чуть психоз себе не заработал, когда в обычной общественной школе нам представляли человечество как одну из рас полноправно входящих в галактическое сообщество, и я вполне в это верил. И в то же время, в детских военно-спортивных лагерях нас (а я был далеко не единственный такой) целенаправленно натаскивали на то, чтобы в любом инопланетнике видеть источник угрозы. Вокруг царят мир и процветание, мы, между прочим, живём в одну из самых благополучных эпох. А дома ведутся разговоры об угрозе космической экспансии. С примерами и детальным разбором наступательного потенциала вероятного противника. Вот такой вот диссонанс прилично давил мне на психику. Ну и просто не хотелось в каждом встречном-поперечном видеть врага.

— А с родителями поговорить ты не пробовал?

— Бесполезно было. Они этим жили и не хотели понимать, что можно воспринимать мир по-другому. Они, по-моему, вообще не слишком представляли, как нужно обращаться с детьми, а меня завели как некое материальное воплощение идеи.

— Как так?

— А вот так. Многие родители в своих детях видят своё продолжение и воплощение своего несбывшегося. Так вот мои отцы сделали следующий шаг в этом направлении. Мужская дружба, военное братство и всё такое прочее, попробовали искать себе пары среди леди-военных, но что-то там не срослось. А гражданские оказались не в теме, и просто не встроились бы в их идеальный миропорядок. И почему бы, раз уж они такие хорошие друзья и почти братья, не завести общего потомка, который, конечно же, станет их идеальным продолжением?

— Так они у тебя не..?

— Не-не. До сих пор вместе по бабам ходят. Но это к делу не относится, а относится то, что они меня так задолбали своей космофобиией, что я всерьёз подумывал завалить экзамен «гражданина Земли», чтобы меня нафиг депортировали из этого дурдома. Геран Гржевский нарисовался в моей жизни очень вовремя. Он и подсказал, как можно без потерь вывернуться из этой ситуации и с отцами не поссорившись (я их всё-таки люблю), и психику сохранив в целостности. Здесь, на станции, в качестве врача, я как бы присматриваю за ситуацией с инопланетниками, и в то же время имею возможность строить свою жизнь, как сам пожелаю.

— Подожди-ка, — что-то я заслушалась и перестала воспринимать твой рассказ критически. — Почему врач? Тебя же совсем для другого готовили.

— А вот здесь начинается часть рассказа, которая может быть неприятной для тебя лично. Дело в том, что у меня не один-два импланта, как это обычно бывает, у меня ими весь свод черепа прошит.

Я недоумённо уставилась на него. И что в этой информации может быть такого травмирующего для меня лично? То, что некоторые люди богаче других и имеют больше возможностей? То же мне, новость!

— Необычно, конечно, — решила я озвучить свои сомнения вслух, — но что тут такого?

— А как ведёт себя твой собственный имплант после отключения? Это я тебя как врач спрашиваю, а то ты что-то молчишь по этому поводу.

— Да нормально всё. Работает. Только возобновил работу он не одномоментно, а постепенно, так, что я не всегда уверенно определяла, где моя собственная биологическая память, а где техническая надстройка. А потом просто забыла сказать.

— Да? Ну, тогда всё в порядке. Так вот, моя начальная подготовка как военспеца включала не только банальную боёвку, но и многое другое. В частности, я ещё и неплохо в технике разбираюсь. Но самым полезным в этом контексте оказался тот массив медико-биологической информации, который в меня загрузили.

— Так, — подозрительно сощурилась я, вспомнив, сколько всего мне пришлось перечитать-пересмотреть-заучить, прежде чем закончилась моя встроенная память. А у него их множество. Импланты, между прочим, довольно ёмкие. — Так сколько же тебе лет, на самом деле?

— Тридцать два, как и записано в моей анкете. Я же сказал: «загрузили». У нас была совершенно другая система подготовки. Все импланты выстраивались в определенную архитектуру, по мере особых тренировок переходили из потенциальных в актуальные, а информация, записанная на них, становилась доступной по мере возникновения осознанной необходимости. Я этот тренинг до конца не прошёл, поэтому мне знания по профессии приходится выдуривать у собственной памяти.

Я присвистнула. Вот значит, чем он занимается, когда медитативно плюёт в потолок.

— А просто книжку почитать?

— Это знания. А умения и навыки? А между тем, они у меня есть. Записаны на имплантах — только выковырнуть их оттуда нужно.

— Дела-а, — протянула я, не зная, что ещё можно сказать. Однако достался мне уникальный экземпляр. Лентяй и параноик, но при том, чётко отслеживающий границы собственных интересов. Много чего может, но применяет свои способности строго по необходимости. Достаточно авантюрный, чтобы с ним не было скучно, но при этом не имеет ни малейшего желания посвятить жизнь «служению людям». Что тут можно сказать? Идеальный Мужчина!

Наш столик, попав в струю искусственного течения, резко развернулся и поплыл в сторону компании шумно и весело отмечавшей чей-то День Рожденья. По крайней мере, за это говорил большущий кремовый торт с трудноопределимым количеством свечей.

— О, Тай! — воскликнула знакомая официантка из моего любимого кафе-бара, когда платформы, на которых стояли наши столики достаточно сблизились. Сблизились, защитные поля оттолкнули их друг от друга, и мы снова начали расходиться. — Тебя уже нашли?

— А что, меня теряли?

— Так ты не видела? По открытому каналу в сети то и дело передаётся сообщение, что тебя хочет видеть какой-то капитан Гржевский.

Мы с Миком переглянулись и синхронно уставились на свои напульсники. Ни по тому, ни по другому, информация о срочных вызовах не проходила. О несрочных тоже. Хотя да, может капитан ещё не в курсе, что меня посадили на очень короткий поводок? Тогда почему не позвонил по обычному телефону? Я щёлкнула пальцами по клипсе — тишина. Попробовала сама кого-нибудь вызвать — безрезультатно.

— Сломалась?

— Похоже на то.

— С напульсника ему позвони.

— Как?

Мика двумя нажатиями кнопки вызвал меню голосового поиска абонента. Удобно. Может зря я столько лет отказывалась от идеи обзавестись коммуникатором с расширенными возможностями? Типа, зачем он мне нужен, если выход в сеть есть чуть ли не на каждом углу? После взаимных приветствий я выслушала всё, что капитан Гржевский нашёл мне сказать, и надолго потеряла дар речи.

— Ну что там? — поторопил меня Мика, которому ничего не было слышно.

— Они там что, офигели в конец! — начала я довольно громко и экспрессивно, потом продолжила, угрожающе понизив голос. — Назначить меня, в сопровождающие солеранской комиссии?!