а окошком пурга третьи сутки метёт, на улицу носа не высунешь. Скучно Иринке в окно, снегом залепленное, смотреть. Призадумалась моя дочка. Подошла ко мне, за рукав взяла, к окну подводит.
— Гляди, папка, это самый главный — Дуй-Заметайло…
— Какой Дуй-Заметайло?
— Который Теплынчика боится!
— А почему?
— На то сказка есть.
— Так расскажи!
— Ладно.
А сама за спину мою прячется.
— Чего боишься?
— А вдруг услышит, что про него говорят, да и в окошко…
— Ну, что же? Возможное дело!
Пошли на диван, сели.
— Слушай, папка…
«Жили-были на свете два ветра: южный, тёплый, его Теплынчиком назвали, да ещё был северный — сердитка, по имени Дуй-Заметайло.
Теплынчик такой ласковый был, хороший — каждого обогреет, обласкает. А уж если и расшалится, то только волосы спутает, да потом сам же и разгладит.
А Дуй-Заметайло злой был: то глаза снегом запорошит, то шапку унесет, да еще и надсмехается: — Ха-ха-ха! Ай да я, Дуй-Заметайло, — здорово ему сыпанул! Ха-ха-ха!..
А день с ночью в то время дружно жили, сутки поровну делили: двенадцать часов — дню, двенадцать — ночи. Только была у ночи противная подруга, она на Северном полюсе жила. Звали ее старуха Пурга. И вот начала она ночь подговаривать:
— Разве тебе хватает двенадцати часов?! Бери двадцать, а тому, дню, и четырех хватит. И не бойся! Я тебе в помощь Дуй-Заметайло пошлю — он сильный…
А у Теплынчика в то время старший брат заболел. Улетел Теплынчик к нему на синее теплое море. Обрадовалась ночь, и ну на день наступать! А Дуй-Заметайло у старухи Пурги снегу набрал и давай им швырять. Больно дню — стал он к югу отступать, туда, где тундра кончается. Думал он в лесу от Дуй-Заметайло укрыться.
А ночь в тундре радехонька: целых двадцать часов отдыхала!
Заплакали птицы, стали от ночи да от студеного Дуй-Заметайло следом за днем улетать. Прилетели они к синему, теплому морю, сели на скалы и плачут. Услыхал Теплынчик знакомые голоса — к птицам подлетел:
— О чем, птички, плачете? Что за беда?
Рассказали птицы все, как есть. Сильно рассердился Теплынчик, побольше тепла у солнца взял — и назад скорее: решил друга из беды выручать. Налетел на Дуй-Заметайло и давай его теснить. А тот не сдается. На сугробах острые заструги делает, чтобы тот больнее порезался.
Теплынчик и руки себе режет, и ноги ранит, а не сдается. А за Теплынчиком следом день идет, ночь гонит.
Вот так и прогнали ночь!
Только не мог Теплынчик больного брата вовсе бросить. Полетел он снова на теплое море.
А ночь с Дуй-Заметайло тут как тут — опять день теснят. Да вот так и до наших пор это дело ведется»…
Помолчали мы с Иринкой. Часы уже девять пробили— пора Иринке в постель. Наутро наступила оттепель. Подталый снежок обмяк и пожелтел. Острые вершины сугробов осели, сгладились. Глянул я в окно — как тут не улыбнуться:
— Молодец, Теплынчик!..
