— Посмотри, какие они хорошенькие! Как ползают! Как стараются! — Веселков склонился над детским манежем, в котором копошились пухлые младенцы в подгузниках.

— Готово! — прокричал Джон из дальнего угла лаборатории. — Несьите малюток.

— Идите к папочке, — Кац подхватил под мышки двух карапузов и аккуратно уложил их в уютные кроватки, стоящие в ряд. В изголовье каждой лежал силиконовый шлем с толстым жгутом проводов.

— У Гаммы ЧП! — Веселков нес младенца с отвисшим подгузником к умывальнику, а тот хватал ученого за нос и беззаботно смеялся, когда Федор Прокопьевич фыркал и строил рожи.

Иван Степанович раскладывал по кроваткам очередную партию деток, Джон бережно подавал каждому бутылочку с соской, предварительно проверяя температуру смеси.

— Федя, вот еще Эпсилон сделал каку папочке, — Кац подбежал к умывальнику.

Со стороны кроваток доносилось довольное чмоканье. Когда все малютки заняли свои места, Джон нацепил им на головы шлемы, отбежал к компьютеру и нажал на клавиатуре «Ввод». На младенцев это никак не подействовало — они продолжали чавкать, а кто-то уже сладко посапывал, выронив бутылочку из маленьких ручек, под убаюкивающее гудение вентиляторов.

Ученые, выстроившись гуськом, шли вдоль кроваток:

— Я пока не спешу делать выводы, — сказал Иван Степанович, — но мне кажется, Федя, что ты был прав — мы сотворили нового человека. Они ни капельки не похожи на обезьян. Это обычные человеческие младенцы.

— Что я говорил! — Федор Прокопьевич подал упавшую бутылочку Дзете.

— Тссс.

Веселков зажал рот ладонью.

— А что будьет дальше? — прошептал Эверлайт, улыбаясь голубоглазой Йоте.

Они подошли к клеткам с шимпанзе.

— И не скажешь, что они их родители, — Кац посмотрел на обезьян.

— Это не есть родьители, — сказал Джон, — это донори геньетического сирья.

— И их продукт — лабораторный материал, образец под номером и только-то. На людях ведь такие эксперименты проводить нельзя, а подопытные обезьяны на благо науки — пожалуйста, — закончил Веселков.