Утром, едва взошло солнце, все жители Мелавуда собрались во дворе. Одни грузили вещи, другие запрягали лошадей, третьи ставили флаги на повозки. Люди шутили, смеялись: праздничное настроение постепенно накрывало всех. Детишки путались под ногами. Им как всегда не терпелось отправиться в столицу, где будут красочные представления, игры, сладости. Великий праздник все-таки.

Когда все было готово, барон с трудом забрался в головную повозку, поднялся, опираясь на Зигруда и сказал:

— Друзья, сегодня решится наша судьба. Мы славно потрудились. Нас пытались сломить, но мы выстояли. И все благодаря нашему герою. Гур, ты вдохнул в нас надежду, дал нам силу и веру в себя. Ты воскресил в нас воинов. Спасибо тебе. Знай, тебя любят не только боги, но и мы. Помни об этом на арене. Мы с тобой!

Народ одобрительно закричал.

— Поначалу я не верил в тебя, — Зигруд усмехнулся, — думал, что ты самонадеянный идиот, но я ошибался, ты настоящий герой! Я рад, что ты с нами, друг!

— Мы любим тебя, Гур! — закричала толпа.

Я смотрел на людей вокруг, видел их счастливые лица, и впервые понял, что привязался к ним. Не я один шел к арене — мы вместе проделали этот путь. Мы сражались плечом к плечу. Я и они — одно целое. Только вместе мы победим. И на арене я буду биться не только за себя, но и за них. Я не сам по себе, мы вместе!

Ко мне подошел Родор с повязкой в черно-белую шашечку и сказал:

— На арене герой должен быть в цветах своего флага. Дозволь, я привяжу это к твоему нагруднику.

— Нет, — ответил я. — Скажи мне, Родор, готовы ли доспехи героя Мелавуда?

— Д-да, — кузнец закивал головой.

— Тогда неси. Я буду биться в них.

Толпа взревела. В небо полетели шапки. Застучали мечи по щитам. Люди буквально впали в экстаз. Они приветствовала своего героя, и я был горд, что стал им.

Скинув с себя дорогие доспехи Накмиба, я облачился в латы героя Мелавуда. И надо признать, Родор потрудился на славу, все пришлось впору. Он даже продумал в перчатках место для когтя. Да, на нагруднике не было львов, но зато был вычеканен герб и вышиты цвета флага.

Я запрыгнул в повозку, и мы двинулись в путь. Ехали весело: пели песни под пастушью дудочку, пили вино с сыром, смеялись. Даже раненые оживились: в день Великого праздника нельзя ходить с постным лицом. Я растягивал рот в улыбке, но не пил и не разделял всеобщей радости. Для них это праздник, а для меня — последний день. Независимо от того, выиграю или проиграю, я все равно покину этот мир.

Время стремительно уходило. Вот уже показались стены Морхэнда. А за ними виднелась арена — огромное сооружение в форме чаши в самом центре города. Помню, как впервые увидел столицу в лучах заходящего солнца. С вершины холма она казалась огромным муравейником, где в общем потоке растворяются счастье и горе, радости и печали, надежды и разочарования. Бродя по улицам, вокруг видишь лишь незнакомые угрюмые лица. Люди замкнуты в свои мирки и не впускают туда посторонних. Они привыкли жить в толпе, научились не замечать окружающих и уходить в себя. Они плывут в одной лодке, но сидят на разных скамейках.

Пока я впадал в уныние и растворялся в мысленном болоте, мы въехали в ворота и направились сразу к арене. Наш вход в это колоссальное сооружение был на северо-западе. Проехав пару кварталов, мы столкнулись на перекрестке еще с одной процессией. Как оказалось, это был барон Фиордор из северо-восточного имения Финград.

Зигруд хлестнул вожжами лошадей, но кони Фиордора оказались резвее и первыми выехали на пересечение улиц. Пришлось остановиться. Раздался издевательский смех проезжающих. В нас полетели объедки. Но наша детвора не дала себя в обиду и закидала забияк грязью.

А я смотрел на украшенные резьбой кареты и понимал, как по-деревенски смотрится наш обоз — будто крестьяне приехали на рынок. Но чувство досады и стыда пришлось забыть, когда из второй кареты выглянул герой. Ну и рожа! Будто его сунули в улей: распухший, заплывший жиром урод с маленькими глазками и конским хвостом на голове. Он встал и пригрозил мне шестью кулаками. Да, трудно будет с ним боксировать. А если он возьмет в руки оружие и щиты?

Наконец, дорога освободилась, и мы двинулись дальше.

— Ты видел его? — испуганно сказал Родор. — Настоящий монстр!

— Картофелина с ручками, — отмахнулся я.

А про себя подумал, что все мои встречи с героями были так или иначе подготовлены, а сейчас придется драться на арене в равных условиях.

Чем ближе мы подъезжали, тем больше людей становилось на улице. В конце приходилось буквально пробиваться через толпы зевак, разгонять уличных торговцев и музыкантов. У входов как всегда образовалась давка. Там кричали и ругались, заглушая музыку, льющуюся со всех сторон. Мы пробились в специальный вход в наш сектор и поставили телеги в круг на крохотной площадке. Несколько человек остались охранять лагерь, а остальные расселись на скамейках. Я, Родор, Зигруд и барон Горлмид заняли большую ложу.

Арена — огромный амфитеатр — шумела, словно водопад. Уже почти не осталось свободных мест, а люди все плыли и плыли широкими реками через главные ворота, затем разделились на потоки поменьше, становились десятками ручейков и растворялись в людской пене на зрительских местах.

Но меня интересовало поле битвы. В самом центре была песчаная площадка утыканная столбами с цепями. Повсюду стояли щиты с шипами, висели сети, тянулись водные каналы и рвы, были даже три башни, соединенные канатными дорожками и еще черт знает что, отсюда не разобрать.

— Да начнутся игры! — прокричал глашатай.

Я подпрыгнул. Прямо сейчас? Тут же к нам в ложу зашел лысый дылда в черном балахоне. Чисто выбритое лицо его не выражало никаких эмоций, словно бы вытесано из камня.

— Барон Горлмид, будет ли от вас герой? — спросил он.

Я вмешался.

— Разуй глаза. Ты не видишь героя?

Лысый слегка удивился и сказал:

— В таком случае, следуйте за мной.

Я попрощался с бароном, обнял Зигруд, хлопнул по плечу Родора и вышел. Не люблю долгих прощаний. Мы уже все сказали друг другу. Чего тянуть?

Лысый провел меня широким коридором и остановился перед решеткой.

— Ожидайте сигнала.

Я стал прислушиваться к голосу глашатая, но из-за шума сотен тысяч человек разобрать что-то было просто нереально. Наконец, протяжено затрубил горн, и лысый открыл решетку. Мол, давай, иди. Я шагнул вперед, и дверь закрылась за спиной. Все. Назад пути нет. Я улыбнулся. Наконец-то! Боги, хорошо ли вам видно?!

Прочитал?! Понравилось и ждешь проду — оставь коммент, поставь лайк или сделай репост! Ведь тебе это ничего не стоит, а мне приятно.