Кто культивирует в России политический экстремизм?

Обсуждая вопрос выборов в Государственную Думу на встрече с лидерами политических партий, Дмитрий Медведев изрек: «Необходимо также исключить попытки разжигания межнациональной, межэтнической розни. Это уже не моя просьба, это - мое обязательное требование». Тем самым президент дал не только официальный старт выборной кампании, но и огласил директиву, как ее следует проводить.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: своим «обязательным требованием» Медведев наложил «табу» на обсуждение межнациональных отношений, грозя ослушникам законом «О противодействии экстремистской деятельности». Как никто никогда не сомневался и в том (если, конечно, хотел быть честным перед собой, людьми и Богом), что указанный закон направлен против оппозиции нынешней власти, прежде всего и главным образом против русского национального движения. Что это та дубина, с помощью которой власть расправляется с «русским фашизмом», т. е. с русскими национальными организациями и их членами. Вот только одного не учли кремлевские властители: что любая палка о двух концах и что, следовательно, под действие указанного закона вполне могут подпасть сами его инициаторы.

Не вторгаясь в дебри правовой науки, ограничусь указанием на текст Шанхайской конвенции 2001 года «О борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом». Итак, «экстремизм - какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно на насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных вооруженных формирований или участие в них».

Я прошу обратить внимание на то, что Конвенция относит к деяниям экстремистского характера (кроме всего прочего) не только «насильственный захват власти», но и «насильственное удержание власти». А что это означает по существу? Да то и означает, что понятие экстремистской деятельности законодатель относит не только к жаждущим насильственно заполучить власть, ной к тем, кто, овладев ею, желал бы насильственно ее удержать. Хотя и с запозданием, это дошло, наконец, и до российских чиновников. Поэтому в тексте российского закона «О противодействии экстремистской деятельности» они шулерски изменили формулировку - вместо «насильственный захват власти или насильственное удержание власти» прописали: «захват или присвоение власти». Кому не ясно, что это не случайная оговорка, не языковая и юридическая небрежность. «Присвоение власти» - совсем не то, что «удержание власти», а «захват и присвоение» -это просто синонимы. То есть перед нами грубо сработанный должностной подлог с далеко идущими политическими целями.

Вот только напрасно старались. Согласно конституции РФ, международное право имеет приоритет перед национальным законодательством. И если норма российского закона противоречит соответствующей международной норме, то действует эта последняя. И именно с этих позиций я рассмотрю российский закон.

Скажу сразу и без обиняков: экспертный научный анализ закона, в особенности внесенных поправок и дополнений, приводит к заключению, что его инициирование и принятие было вызвано не заботой о социальном и межнациональном мире, а исключительно стремлением удержать власть, используя в этих целях свое монопольное положение в области законотворческой деятельности.

Каковы основания? Начну с того, что ни международное право, ни национальные законодательства иных стран не знают подобного закона. Если я не прав, пусть назовут. Только просил бы не апеллировать к законам, касающихся совершенно иных сюжетов и имеющих к теме экстремизма весьма побочное отношение. Повторяю: такого закона мировая юридическая практика не знает. Исключение составляет вышеназванная Шанхайская конвенция, под которой стоят подписи России, Китая, Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Узбекистана. Но вот что примечательно: из шести подписантов пять - бывшие советские республики, в том числе четыре среднеазиатские, известные миру своими демократическими традициями. Почему так? Не потому ли, что нынешняя власть утвердилась в них путем «насильственного захвата» и вследствие этого легитимность ее весьма сомнительна? Бесправие права не порождает, право порождает только право - таков исходный принцип правосознания. То, что указанный закон противоречит мировой законотворческой практике, вполне естественно, ибо по существу он налагает запрет на любую сколько-нибудь серьезную оппозиционную деятельность.

Далее. Правовая наука и юридическая практика декретируют: понятия, которыми оперирует законодатель, должны быть четко определены и исключать возможность произвольного их толкования. И это естественно, ибо несоблюдение этого фундаментального требования превращает закон в фикцию. Что и отмечено народной мудростью: «закон - что дышло, куда повернул, туда и вышло». В Шанхайской конвенции такой признак, определяющий понятие «экстремизм», есть - насильственный характер деяния. В тексте российского закона об экстремизме он предусмотрительно убран. В нем перечислены деяния, квалифицируемые как экстремистские, но нет определения самого понятия «экстремизм». Это - нонсенс. Нонсенс и с точки зрения логики, и с точки зрения юриспруденции. Прежде, чем перечислять элементы, входящие в объем понятия, нужно указать признак, на основании которого вы их объединяете. Соответственно, прежде чем перечислять деяния экстремистского характера, необходимо определить тот признак, который делает эти деяния экстремистскими. В противном случае вы рискуете объединить одним понятием совершенно разнородные явления. Что мы и имеем сомнительное удовольствие лицезреть в рассматриваемом законе. Ну скажите, Бога ради, что общего между «публичным оправданием терроризма и иной террористической деятельности» и «пропагандой исключительности, превосходства или неполноценности человека по языковой принадлежности»? В огороде - бузина, в Киеве - дядька. И это не исключение. В перечне деяний, относимых законом к экстремистской деятельности, собрано и свалено в кучу все, что только можно было собрать и свалить, начиная от фашистской символики и кончая «предоставлением телефонной и иных видов связи». То есть если я в телефонном разговоре, обсуждая уровень профессиональной культуры российских законодателей, выкажу в их адрес нечто нелицеприятное, телефонистку следует немедленно привлечь к ответственности за соучастие в моей экстремистской деятельности. Рискуя навлечь на себя гнев кремлевских солонов и ликургов, я все же вынужден констатировать: это геркулесовы столпы правового невежества.

//__ * * * __//

Не будем, однако, лукавить: «общий признак» во всей этой понятийной окрошке есть, и состоит он в том, что все перечисленное в реестре создает угрозу для тех, кто с таким комфортом устроился во властных креслах. Поэтому было бы в высшей степени наивным видеть в несуразностях рассматриваемого закона только дефицит юридической культуры. Напротив, тут вполне определенная политическая цель. И эта цель преступна: насильственное удержание власти путем отсечения от избирательного процесса оппозиционных нынешней власти политических сил. Именно потому в высшей степени актуально рассмотреть явление экстремизма в его объективном содержании, анев искаженном шкурными интересами тех или иных политических субъектов. Актуально и с теоретической точки зрения, и, еще в большей мере, с точки зрения реальной политики. Ибо любой экстремизм - это угроза общественной безопасности, нормальной жизнедеятельности общества.

Термин «экстремизм» восходит к латинскому extremus, что у римлян означало выходящую за пределы меры степень выражения чего-либо: взглядов, поведения и т. д. Отсюда (к примеру) - экстремальная ситуация. Существенными признаками политического экстремизма являются: максимализм, отрицание любых компромиссов, стремление утвердить желаемое во что бы то ни стало, не считаясь ни с кем инис чем. Выражается он в агрессивности, склонности видеть в насилии единственный способ решения любых общественных проблем. То есть это не просто крайняя степень выражения, как его определяют словари и энциклопедии, в частности, Википедия. Экстремизм - это деяние, продиктованное желанием решить проблему насилием, игнорируя все иные имеющиеся в наличии средства. Это - принципиально. Было бы в высшей степени ошибочным отнести к экстремизму деяние, пусть и самое крайнее, вызванное необходимостью, т. е. когда все иные способы решения проблемы исчерпаны. Поэтому гражданское неповиновение и партизанскую войну, хотя это и «крайние средства», вопреки утверждениям Википедии, отнести к экстремизму никак нельзя. Это было бы неверно юридически и безнравственно в моральном отношении. Римляне это прекрасно понимали, введя понятие ultima verba. Да и сама Википедия в сущности признает это, когда отмечает, что росту экстремизма способствует «тоталитарный политический режим с подавлением властями оппозиции, преследованием инакомыслия». «В таких ситуациях, - справедливо заключает она, - крайние меры могут стать единственной возможностью, повлиять на ситуацию». И называет такие крайние меры «вынужденным экстремизмом». Но если подобные «крайние меры» провоцирует сама государственная власть своей политикой, если они, эти «крайние меры», являются «единственной возможностью изменить ситуацию», то какой же это экстремизм? А если экстремизм, то не экстремизм ли самой государственной власти, культивирующей язык насилия как единственное средство общения с оппонентами? Лишая оппонентов возможности законного участия в политическом процессе, не посягает ли власть тем самым на общественную безопасность, т. е. не носят ли ее действия в данном случае экстремистский характер? Именно так ставит и решает вопрос Всеобщая декларация прав человека, считая вполне допустимым восстание, т. е. «крайнюю меру», как «последнее средство против тирании и угнетения». Экстремизм не может быть вынужденным, «вынужденный экстремизм» - это оксюморон.

//__ * * * __//

Российский закон «О противодействии экстремистской деятельности» рассматривает как деяние, подлежащее его юрисдикции, «публичное заведомо ложное обвинение лица, занимающего государственную должность Российской Федерации, в совершении им в период исполнения своих должностных обязанностей деяний, указанных в настоящей статье и являющихся преступлением». Отложим «заведомо ложное» в сторону -ложность или истинность обвинения устанавливает суд, и без услужливой подсказки законодателя. Симптоматично другое: чем вызвана эта норма, ставящая «лицо, занимающее государственную должность», в особое положение? Разве конституция РФ не декретирует равенства перед законом?

Понятно для любого грамотного человека, какую нагрузку, - юридическую и психологическую, - несет в себе эта норма. Вначале, искажая международное право, исключают из состава преступления «насильственное удержание власти». Затем, видимо, посчитав, что и этого недостаточно, грозят уголовным преследованием тем, кто осмелится предъявить власти подобное обвинение.

Как экстремизм российский закон, в частности, квалифицирует:

а) воспрепятствование осуществлению гражданами их избирательных прав или участия в референдуме, соединенное с насилием или угрозой насилия;

б) воспрепятствование законной деятельности государственных органов, избирательных комиссий, общественных и религиозных объединений или иных организаций, сопряженное с насилием или угрозой насилия.

Я утверждаю и готов поддерживать свое утверждение в любом независимом суде: «абсолютное требование» Д.А. Медведева содержит все означенные выше признаки состава преступления. Оно воспрепятствует осуществлению гражданами их избирательных прав. Оно воспрепятствует деятельности государственных органов, избирательных комиссий, общественных объединений и иных организаций. В своей совокупности это дает все основания квалифицировать его как деяние экстремистского характера, направленное на насильственное удержание политической власти.

2011 г.

 

Уроки прошедших выборов

Я уже говорил, что российский закон о выборах президента разработан таким образом, что блокирует все демократические средства политической состязательности. Его нормы превращают выборы в фарс, в некое подобие спортивной тренировки, где конкуренту отведена роль не равноправного соперника, а спарринг-партнера. Тем самым кандидаты оппозиции из реальных претендентов на власть превращаются в «административный ресурс» действующей власти. Думский избирательный закон - такого же достоинства.

Согласно фундаментальному, основополагающему принципу демократии, народ как единственный источник власти формирует эту власть на выборах в акте прямого народовластия, т. е. совершенно свободно, не будучи ничем ограничен. Вынужден буквально вдалбливать: ничем не ограниченное волеизъявление народа - в этом и состоит суть «прямого народовластия». Именно в этом, анев самом факте выборов органов власти, как это угодно толковать чиновникам. Российские законы грубо нарушают этот принцип, отсекая от выборного процесса политические силы, которые представляют для действующей власти реальную угрозу, ограничивая право народа на свободу выбора. Тем самым они уже изначально, a priori делают любые выборы нелегитимными. Как бы скрупулезно ни выполнялись предусмотренные ими формальные процедуры. Зачем, скажите на милость, фальсифицировать ход выборов, когда можно сфальсифицировать закон, по которому они проводятся? Сфальсифицируй закон - и щеголяй себе астрономическими цифрами голосов народной поддержки. Даже если эта поддержка в реальности и составляет менее четверти голосов избирателей, имеющих право голоса. От умиления можно даже пустить скупую крокодилью слезу.

Власть аргументирует налагаемые ею ограничения экстремистским характером этих сил. Но, во-первых, это наглая и циничная ложь. Мы уже выяснили выше, что сущностным признаком экстремизма, согласно международному праву, является культивирование насилия и его методов. Пусть власть назовет политические силы, которые исповедуют идеологию насилия, ставят своей целью насильственный захват власти или насильственное изменение существующего общественно-политического строя. Нет в России сегодня таких сил. Даже марксизм, который Дмитрий Медведев в одном из своих выступлений причислил к экстремистским политическим течениям, отнюдь не рассматривает насилие как единственный способ перехода общества к социализму. Если г-н Медведев думает иначе, то это свидетельствует лишь о том, что с преподаванием общественной теории в alma mater г-на Медведева дело было поставлено из рук вон плохо. Революция, согласно марксизму, - это качественный скачок в развитии общества, прерывающий путь его эволюционного развития. Причем не в силу чьих-то субъективных пожеланий, как наивно полагает Медведев, а в соответствии с объективной логикой самого исторического процесса. Только и всего. Сам скачок еще ровным счетом ничего не говорит о том, какой характер он будет носить - мирный или насильственный. Это зависит от целого ряда конкретно-исторических условий. Роль «субъективного фактора» здесь не более чем в ином общественном процессе, который вообще реализуется только через сознательную деятельность людей. И потом: коль уж речь зашла об экстремизме, то нынешним кремлевским сидельцам не следовало бы забывать, что в доме висельника не говорят о веревке. Ведь не кто иной, как ельцинское бундформирование (неологизм писателя Бушина), правопреемниками которого и являются нынешние борцы с экстремизмом, насильственно захватило власть в 1993 году, расстреляв из танковых пушек легитимно избранный Верховный Совет.

Во-вторых, выборы на то и являются актом прямого народовластия, что народ в своих решениях не может быть связан ни с какими установлениями властей, ни с какими принятыми властью законами. Ибо его воля - это и есть высший закон (suprema lex). Не народ должен сообразоваться с законами, принятыми властью, а, напротив, принятые властью законы должны получить апробацию (одобрение) народа. И если политические силы, объявленные властью экстремистскими, выносят свою программу на суд народа, то какой же это экстремизм? Это и есть демократия в ее самом рафинированном, химически чистом виде. Народ как высший арбитр, как единственный суверенный субъект права на своей территории и решит, кто в данном случае экстремист - эти политические силы или чиновничий прайд, использующий жупел экстремизма в целях насильственного удержания власти.

Такова диспозиция, если смотреть на сложившуюся ситуацию глазами правовой науки. При этом меня совершенно не интересует, чем была продиктована в данном случае позиция властей - своекорыстием или правовым и политическим невежеством. Да, мне хорошо известно, что, будучи демократами от макушки до копчика, наша «политическая элита» мало что в этой демократии смыслит. Как, впрочем, и во всем другом, Но, как говорят ее заморские друзья, это ее проблемы.

Пользуясь своей монополией на законотворческую деятельность, российские «суверенные демократы» создали такую систему законодательства, которая делает их пребывание у власти вечным. Власть превратилась в «государство в государстве». Прикрываясь, как щитом, этой созданной ею системой законодательства, она навязывает обществу свою волю. На языке международного права подобное деяние квалифицируется как «насильственное удержание власти», составляя состав преступления, именуемого «политическим экстремизмом» (Шанхайская конвенция 2001 года «О борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом»).

//__ * * * __//

Понятно, что обойтись совсем уж без оппозиции власть никак не может.

Это было бы слишком даже для российской «суверенной демократии». Поэтому к участию в политическом процессе, а точнее - в политической игре (термин не мой - именно нынешняя люмпенэлита смотрит на политику как на игру и называет не без основания игрой), допущены несколько партий, получивших официальную прописку.

Предлагаю присмотреться к ним поближе. Либерально-демократическую партию Жириновского сразу же отставим в сторону. Ее политическая физиономия - физиономия древнеримского бога Януса. Как, впрочем, и ее лидера, которому более пристало блистать на эстрадных подмостках, конкурируя с Хазановым и Жванецким, нежели состязаться на политической сцене. Не стану распространяться и о «Справедливой России» Миронова -она еще не успела в должной мере проявить себя. Поговорим о КПРФ как партии, позиционирующей себя в качестве принципиального противника нынешней власти. И если судить по ее политической программе, то так оно и есть. Однако сам же кумир КПРФ Ленин предупреждал, что о политической партии нужно судить не по тому, что она о себе говорит и пишет, а по тому, что она делает. Вот и последуем этому мудрому совету. Итак, какова политическая практика КПРФ? Я не намерен писать здесь ее историю. Ограничусь лишь некоторыми фактами политической биографии. Во избежание недоразумений оговорюсь, что никакой предвзятости у меня нет. Напротив, идеи социализма мне близки, и именно за социализмом - как ученый-обществовед я глубоко убежден в этом - будущее.

Каковы же эти факты?

Факт первый. Во время ельцинского переворота 1993 года КПРФ, имея самую сильную фракцию в Думе и пользуясь широкой поддержкой в народе, заняла позицию стороннего наблюдателя. Займи она иную позицию, исход путча был бы, скорее всего, иным, ибо, как выяснилось позднее, все у Ельцина и его банды буквально висело на волоске. На недоуменные вопросы рядовых коммунистов руководство КПРФ ответило: мы-де не могли поставить партию под удар. Жаль, что руководство КПРФ не обложило ее еще ватой, не позаботилось о том, чтобы ее ненароком не просквозило. Что ж, выказав лояльность, место в ельцинской Думе функционеры КПРФ себе обеспечили.

Факт второй. Вся разрушительная политика ельцинской клики проходила если не при прямом участии и поддержке, то при молчаливом попустительстве КПРФ. Критику в свой адрес руководство КПРФ парировало тем, что Дума-де не обладает надлежащими механизмами, чтобы противодействовать исполнительной власти. Это была вторая ложь. Исполнительная власть действует на основании законов, принимаемых парламентом. Численность думской фракции КПРФ была такова, что она в состоянии была заблокировать любой закон. Помню, как, отметая эти аргументы, я писал, что коммунисты могут парализовать деструктивную деятельность ельцинского правительства весьма простым способом: не утверждать предлагаемый им бюджет, т. е. оставить деятельность правительства без финансового обеспечения. Увы, бюджет из года в год утверждался, в том числе и голосами коммунистов. Конечно, Ельцин мог распустить Думу. Но что бы выиграл? Получил бы тот результат, что фракция КПРФ на новых выборах лишь увеличила бы свою численность. Однако даже на малейший риск руководство партии не пошло. Видимо, из тех же соображений: не ставить под удар партию. А если без фарисейства -чтобы не рисковать своим хлебным местом.

Факт третий. После неудачных попыток стать президентом (я не стану обсуждать циркулирующую в политических кругах версию, что на последних ельцинских президентских выборах победил не Ельцин, а Зюганов, хотя это очень похоже на правду) на выборах 2004 года Зюганов свою кандидатуру выставлять не стал. Но вот что примечательно: вместо Зюганова была выставлена кандидатура заведомо непроходная. Тут Геннадий Андреевич поступил точно так же, как и Жириновский, тоже выставивший вместо себя заведомо непроходную фигуру. Почему? Нужно быть полным идиотом, чтобы не понять, почему: не могли Геннадий Андреевич и Владимир Вольфович поставить под вопрос свое положение лидеров партии. Не могли допустить, чтобы другой кандидат - нет, не победил, об этом и речи не могло быть, - набрал голосов больше, нежели набирал лидер партии.

Наконец, факт четвертый. Руководство КПРФ, как, впрочем, и других оппозиционных партий, до неприличия радовалось, что их представительство в Думе увеличилось. Не стану говорить о том, что увеличение произошло за счет новой квоты, которая была установлена для них властью - это трудно доказуемо. Спрошу о другом: а чему, собственно, радоваться? Ведь это принципиально ничего не изменило, и «Единая Россия» по-прежнему остается полной хозяйкой в Думе. Реально влиять на политику нынешней власти оппозиция не сможет. Ее выигрыш, таким образом, сводится лишь к тому, что она получила новые хлебные места для своих партийных чиновников. Видимо, тому и радовались. Если у кого-то есть сомнения на сей счет, поинтересуйтесь, сколько во фракции КПРФ рядовых партийцев -рабочих, крестьян, низовой интеллигенции и сколько партийных функционеров разного ранга.

Думаю, сказанного достаточно с лихвой. Еще раз повторю: я ничего не имею лично против Геннадия Андреевича и еще меньше - против КПРФ. Напротив, политическая программа КПРФ, как я уже говорил, мне близка.

Но именно это и обязывает сказать, наконец, всю правду, дальше молчать нельзя. КПРФ и ее руководство должны были возвыситься наконец над партийными и личными интересами, подчинив политику партии интересам страны. А что же произошло в реальности? На прошедших съездах снова были выдвинуты кандидатами в президенты их лидеры - Зюганов. Жириновский, Миронов. Зюганов и Жириновский - уже и не упомню, в который раз. Не надоело ли? Не соромно ли выставлять себя на посмешище? Была ли хотя бы малейшая надежда, что кто-то из них победит? Никакой надежды не было. И это знали и они сами, и члены их партий. А если так, то не ясно ли, что своим выдвижением они лишь подыгрывали властям?..

//__ * * * __//

Я не верю, что российский «многонациональный лидер» действительно пользуется у народа непререкаемым авторитетом. Деятельность Путина и как президента, и как главы правительства не дает для этого решительно никаких оснований. Это кремлевский агитпроп надул его до величины цеппелина. Успехи, достигнутые Россией под мудрым руководством медведевско_ путинского дуумвирата, о которых распинался Путин и на съезде «Единой России», и в своих предвыборных многочисленных «явлениях народу», существуют лишь в его буйном воображении. Наоборот, все эти годы шла начатая политикой Ельцина дальнейшая деградация России.

В то же время всякий, кто хоть что-то смыслит в политике и ее аналитике, должен признать, что перед любым из претендентов Путин имел явное преимущество. Отнюдь не личностными своими качествами, интеллектуальными, моральными, политическими и прочими. Суть в другом. Как политики Зюганов, Жириновский и Миронов за все эти годы уже не менее обрыдли «электорату», нежели Путин. Но, в отличие от их штабов, штаб Путина - это была не «группа поддержки», руководимая Говорухиным, «которого мы потеряли». Это был весь чиновничий аппарат, который прекрасно понимал, чем чревато было бы для него отстранение дуумвирата от власти. Это обстоятельство, как всегда, и сыграло свою решающую роль. Широковещательные обещания Путина ужесточить контроль за выборами были пропагандистским трюком и не более того. Речь веду не только о примитивных фальсификациях (вбросе бюллетеней, подкупе избирателей и прочих подобного рода «технологиях»). В распоряжении чиновничества целый арсенал иных средств, которыми они за годы российской «суверенной демократии» овладели в совершенстве.

Путин означил свою позицию откровенно и недвусмысленно: ельцинский курс, которым Россия шла все эти 20 лет, остается неизменным. Ни на какие компромиссы, которые затрагивали бы существенно вектор этого курса, власть не пойдет. Все ее пространные заявления о «дружной совместной работе», о «консенсусном принятии решений» - ни кого иник чему не обязывающая говорильня. Просто власть изрядно напугана размахом протестных настроений в обществе, И о них она знает отнюдь не по событиям на Болотной площади. Поэтому вынуждена была маневрировать. Можно ли сомневаться, что эти маневры сразу же закончатся, как только Путин въедет в Кремль. Публицистику, в которой он упражнялся в предвыборную кампанию, нужно списать в архив. Об авторе этих откровений можно было бы сказать словами Беранже:

Он способен и готов

Самых рьяных либералов

Напугать потоком слов.

Пагубность медведевско-путинского курса ни у кого, кроме «Единой России», не вызывает сомнений - слишком уж наглядны и впечатляющи его результаты. Казалось бы, в сложившейся ситуации ближайшая задача оппозиции была вполне очевидна: отставив в сторону партийные разногласия, общими усилиями отправить на политическую свалку окончательно обнаглевшую «суверенную клептократию». Этому и должна была быть подчинена их предвыборная и стратегия, и тактика. Все прочее -производное. Ясно ведь, как Божий день, что в ином случае все их программы, как бы хороши они ни были, останутся не более чем «декларациями о намерениях», не имеющими практического смысла. Был единственный способ переломить ситуацию: выдвинуть единого кандидата, не связанного ни с одной из думских партий. При сложении электоральной базы оппозиции его победа была бы обеспечена. Во всяком случае, вероятность была почти стопроцентной. Доказательство тому -относительный успех Прохорова, вызвавший эйфорию либералов. В чем причина этого успеха? Может быть, в программе? Смешно. В неизбывной любви общества к своим олигархам? Еще смешнее. Просто на политической сцене появилось свежее лицо. Выставь свою кандидатуру скифская баба, она бы набрала не меньшее количество голосов. Успех Прохорова - форма протеста. Народу уже невмоготу годами лицезреть одни и те же физиономии, выслушивать одни и те же словесные клише, тасовать одну и ту же политическую колоду. Шанс, о котором я говорю, был бездарно упущен «системной оппозицией».

Своим поведением она еще раз наглядно показала, что ничем не лучше нынешних властителей. И заботит ее не судьба России, а власть над Россией. Поистине эта оппозиция «системна», т. е. органически встроена в нынешнюю российскую власть. Почему она столь враждебно встретила предложение демократизировать партийную систему путем расширения списка партий, которые могли бы принять реальное участие в политическом процессе? Да именно потому - все прочее демагогия, - чтобы сохранить свое монопольное положение в Думе. О квотах эти господа-товарищи, в конце концов, всегда договорятся. Ибо вся их «политика», в сущности, и сводится к этому - к дележке думских кресел, к драчке за «народное представительство».

//__ * * * __//

Для утверждения в России подлинного народовластия, а не его суррогата, не его имитации, необходимо добиваться:

1. Радикального изменения избирательного законодательства, приведения его в соответствие с принципами демократии и права.

2. Полного перехода на мажоритарную систему выборов. Ликвидации монополии политических партий. Депутаты должны быть народными, а не партийными, представлять своих избирателей, а не свои партии и их верхушку.

3. Признания выборов состоявшимися только при участии в них не менее 50 процентов от имеющих права голоса.

4. Формирования думских фракций не по партийному критерию, а по критерию народного представительства, освобождения депутатов от диктата «партийных «вождей»;

5. Принятия закона об отзыве депутата, который обеспечивал бы реально такую возможность, а не формально ее декларировал.

6. Отказа от нелепой нормы «депутатской неприкосновенности», нарушающей принцип равенства граждан перед законом. Такая неприкосновенность должна распространяться лишь в пределах исполнения депутатами своих функциональных обязанностей.

7. Передаче баллотирующимися должностными лицами (президентом, премьером, губернаторами) своих полномочий заместителям на весь период избирательной кампании.

Власть должна понять: сила порождает силу, насилие - насилие. А прямое народовластие - это не только выборы, но и иные формы народного волеизъявления. И если, не приведи Господь, в России явится новый «коллективный железняк», то повинна в этом будет только власть. Она и никто другой.

«Караул устал», господа. Неужели история в самом деле ничему не учит? Неужели вам нужны новые «окровавленные туши лабазников» (Маяковский)?

2012 г.

 

Что посеешь, то и пожнешь

Чисто случайно натолкнулся в Интернете на статью «Тактика русского национально-освободительного движения». Статья обширная, затрагивающая многие проблемы, которыми бурлит современная политическая жизнь России; изобилующая историческими экскурсами, выводами и рекомендациями. Лейтмотив статьи можно было бы сформулировать так: если старые, легальные методы не работают, то надо переключаться на другие методы и способы борьбы. Таковыми, по мнению автора, являются нелегальные методы, не исключая террор. Не стану комментировать содержание статьи, выяснять, в чем прав автор и в чем не прав. Я посмотрю на статью с чисто юридической точки зрения.

Можно не сомневаться, что статья не останется без последствий. Тут же будет возбуждено дело по ст. ст. 280 и 282 УК Российской Федерации. Прекрасно понимал это и автор статьи, опубликовав ее анонимно. Хотя при современном техническом оснащении спецслужб установить адрес особой сложности не представляет. Именно это обстоятельство и вынуждает меня дать и статье, и вполне ожидаемой реакции властей на нее свое толкование, основанное не на опыте «цивилизованных стран» - мне плевать и на «цивилизованные страны» и на их опыт, - ана фундаментальных принципах демократии и науки о праве. Скажу сразу: появление статьи не стало для меня неожиданностью. Нечто подобное и следовало ожидать. Я неоднократно предупреждал, что, если российская власть не откажется от усвоенной ею манеры политического поведения, дело кончится именно этим, т. е. полной дискредитацией авторитета власти в глазах народа.

Начну с того, что факты, на которые опирается автор статьи, делая свои выводы и выступая со своими столь радикальными предложениями, не в состоянии будет опровергнуть никакой государственный обвинитель. А это значит, что суд будет поставлен перед альтернативой: либо оправдать автора статьи в виду отсутствия состава преступления, либо принять решение, руководствуясь чисто формальной буквой закона. Но тем самым будут нарушены основополагающие процессуальные нормы судопроизводства, требующие от суда всестороннего рассмотрения, т. е. исследования всех обстоятельств дела, начиная от мотива преступления и кончая причинами, вызвавшими подобную мотивацию. В качестве иллюстрации приведу пример. Человек совершил убийство. В УК есть норма, предусматривающая соответствующее наказание. И суд, руководствуясь этой нормой, может вынести свой вердикт, не выяснив, что подвигло человека на убийство, совершил ли он его сознательно или неумышленно, из корыстных побуждений или в порядке необходимой самообороны, защищая свою жизнь или честь своей дочери. Если суд всего этого не сделает, он сам совершит должностное преступление, ибо, согласно процессуальному праву, обязан был это сделать. И он обычно так и делает. Но только не в делах, проходящих по вышеуказанным статьям. Поэтому в вердикте суда можно не сомневаться. И пишу я об этом только лишь потому, чтобы лишний раз засвидетельствовать: никакого суда в том значении, которое имеет этот термин, сегодня в России нет. Есть произвол власти, возведенный в закон, и судебная система - соучастник этого произвола. Однако если у российской Фемиды есть свои причины совершать преступление перед Законом, то у меня таких причин нет. Поэтому меня будут интересовать именно те обстоятельства, которые она тщательно обходит.

//__ * * * __//

Когда-то на заре своего президентства Владимир Путин провозгласил: в России будет установлена диктатура закона. И это, пожалуй, единственное обещание, которое он выполнил. В России действительно торжествует диктатура закона. Только юрист Путин почему-то не уточнил: а каковы будут сами законы, которые станут осуществлять эту диктатуру? Ведь сам по себе закон - это пустая форма, которая обретает юридический смысл, лишь будучи наполнена тем или иным содержанием. Можно, к примеру, ввести в стране законы Хаммурапи или полумифического Дракона (Драконта), установить самый жесткий контроль за их исполнением и объявить, что Россия - истинно «правовое государство», поскольку в ней правит закон.

Но здесь необходимы разъяснения. Комментарии к моим статьям, которые я читаю в Интернете, свидетельствуют, что по меньшей мере 70 процентов из того, о чем я пишу, остается либо не понятым читателем, либо понятым превратно. Услуги, оказанные России г-ном Фурсенко, дали свои обильные плоды. Система образования, внедренная им, выработала у молодежи клиповое мышление. Воспринимая отдельные фрагменты текста, это мышление не в состоянии уловить логические связи между ними. Поэтому приходится писать предельно популярно, варьируя мысль и так, и этак.

Я пишу для молодежи, ибо в ней моя надежда, в ней будущее России. Мы, уходящее поколение, свое дело сделали. Увы, в том числе и преступное, позволив дорваться до власти отребью, отбросам общества, превратившим нашу Великую Державу в больного, жизнь которого еле теплится лишь благодаря нефтяным и газовым реанимационным трубам. Нужно хоть отчасти искупить свой непростительный грех перед Россией. К сожалению, я пребываю в положении профессора Доуэля из одноименной повести Беляева - осталась одна голова. Но пока эта голова жива, я буду преследовать эту журденовщину, возомнившую себя хозяевами России, на каждом пяточке газетного пространства, в каждом моменте эфирного времени.

Однако - к делу. Закон не самодостаточен, он вторичен по отношению к праву. А это значит, что легитимен лишь тот закон, который основывается на праве. Закон, основанный не на праве, - это не закон, это произвол, возведенный в закон. Произвол, который, подобно мифическому Протею, принял лик закона. Единственным субъектом права на своей территории является народ. В качестве такового и именно поэтому он является и единственным источником государственной власти. Сама власть не является субъектом права, т. е. никакими правами не обладает и осуществляет свою деятельность только на основе прав народа или, что одно и то же, на основе тех полномочий, которыми народом облечена. Иными словами, она может издавать лишь такие законы, которые не противоречат воле народа, его интересам. Выход власти, в том числе и законодательной, за пределы делегированных ей полномочий есть акт узурпации властью прав народа, есть произвол власти. А поскольку эта узурпация осуществляется ею с использованием вооруженной силы (полиции), постольку такая власть по своей сути является уже не институтом государства, призванным выполнять волю народа и стоять на страже его интересов, а бандформированием, навязывающим народу свою волю.

Балагур-пересмешник Михаил Задорнов потешается над фразеологизмом «незаконные вооруженные бандформирования». «А что, - ехидно вопрошает он, - есть и «законные»? К сожалению, есть. Таковым является нынешняя российская власть. Пользуясь своим монопольным положением на законотворческую деятельность, она разработала такую систему законодательства, которая делает ее совершено независимой от народа и неподконтрольной ему. Она наглухо законопатила народу рот, блокировала все легальные формы политической состязательности. Ее смена легальным путем невозможна.

Русский народ ограблен, унижен, ввергнут в нищету и обречен на вымирание. В нем власть видит не суверена созданного им государства и источник своей власти, а «конкурентоспособное быдло» - источник своего безмерного обогащения и беззаботного паразитического существования. Загнав народ в угол, она правит свой «пир победителей». В такой ситуации народу ничего другого не остается, как перейти к прямому народовластию, т. е. отстаивать свои узурпированные властью права внепарламентскими методами, путем митингов, забастовок, гражданского неповиновения и т. д.

И в крайнем случае - путем вооруженного восстания, что прямо предусмотрено Всеобщей декларацией прав человека. И это никакой не «экстремизм». Это акт народной самообороны, самообороны от произвола власти.

Власть требует, чтобы народ выражал свой протест «цивилизованно». В спешке разработала и приняла закон, регламентирующий порядок проведения митингов, шествий и иных протестных выступлений граждан. Им они не нравятся - мешают-де проезду транспорта, отдыху москвичей.

Почему же вы, господа, не думали об этом, когда в годы горбачевской «перестройки» устраивали ваши шабаши по всей Москве? Они что, не мешали ни проезду транспорта, ни отдыху москвичей? Почему не вспоминали о «цивилизованности» и законе, когда ошалевший от непробудного пьянства, тупости и непролазного невежества Борис Ельцин, власть которого вы унаследовали, расстреливал из танковых пушек избранный народом Верховный Совет, посмевший посягнуть на его хмельное самодурство? Что, гром танковых пушек, дым и чад от горящего российского парламента не мешали спокойствию москвичей? За кого вы принимаете народ, пытаясь всучить ему вашу фарисейскую липу под видом закона? Прежде чем требовать цивилизованности от других, нужно самим вести себя цивилизованно.

//__ * * * __//

Для любого сколько-нибудь грамотного юриста совершенно очевидно, что принятый закон не совместим с самой сутью государства как политической формой самоорганизации общества. Противоречит даже ельцинской псевдоконституции, делает бессмысленным всякое протестное выступление народа и направлен исключительно на насильственное удержание власти, что по нормам международного права является государственным преступлением. Его содержание полностью и без остатка укладывается в анекдот советских времен: нам нужны свои салтыковы-щедрины и гоголи, чтобы нас не трогали. Об этом и было сказано российским думским солонам.

И каков же был ответ «Единой России», инициировавшей его принятие? Ответ ожидаемый: такой закон есть-де во многих европейских странах. Таков же был ответ и президента Путина, подписавшего его. Заметьте, ссылаются не на фундаментальные принципы демократии, не на требования правовой науки, а на законодательство европейских стран. Да какое нам, русским людям, дело до европейских стран? И с каких это пор и на каком основании они присвоили себе право быть законодателями юридической моды? Или Россия уже окончательно потеряла свой государственный суверенитет и находится под внешним управлением? Шарль Монтескье, посвятивший специальный труд исследованию «духа законов» и, надо полагать, кое-что смысливший в этом, еще в XVIII веке писал, что был бы крайне удивлен, если бы законы одного народа совпадали с законами другого народа.

Законотворческий процесс должен отражать реальную ситуацию, сложившуюся в стране, юридически обеспечивая нормальное функционирование и развитие общества, вводя возникающие в нем противоречия в цивилизованные формы их разрешения. А для этого нужно не шляться по белу свету в погоне за «плодами учености», не протирать штаны и джинсы в парламентских комитетах и комиссиях, а колесить по России. Изучать жизнь, а не читать умные книжки, писанные не для вас и не про вас, не шарить по зарубежному законодательству в надежде что-то списать. Той дело слышим: законы «не работают». Они и не будут «работать», поскольку не соответствуют реальности. Не жизнь отражают, а высосаны из не совсем чистого пальца и вымышлены не совсем умной головой. Они не способствуют разрешению назревших в обществе противоречий, а лишь усугубляют их, подготавливая почву для социального взрыва, последствия которого трудно предсказуемы. Такова будет судьба и принятого закона - работать он не будет, лишь еще больше обозлит общество. Только полный невежда может надеяться, что объективные законы бытия можно заменить юридическими законами, высиженными в парламентских креслах.

Речь веду не о болотных голубых лягушках, расквакавшихся то ли от недокорму, то ли от перекорму - они никого, кроме себя, не представляют. Кудрин, Касьянов, Немцов, прячущийся за кулисами Чубайс в роли защитников народовластия - да такой «хохмы» не смогли бы придумать даже Хазанов на пару со Жванецким. И закон направлен вовсе не против них. Власть понимает, что, как говаривал шеф предвыборного штаба Путина Станислав Говорухин, «дальше так жить нельзя». Знает, что в обществе зреют широкие протестные настроения и что эти протестные настроения достигли уже такого уровня накала, что вот-вот вырвутся наружу лавой, сметающей на своем пути все. И она ничего другого не придумала, как последовать примеру щедринского самодура: «Не пущать!» Принятый закон - это и есть превентивная мера против ожидающихся народных выступлений. Пытаются локализовать эту лаву протеста в созданном по английскому образцу Гайд-парке. Что ж, для болотной оппозиции, может, и годится. Только назвать надо не Гайд-парк, а Гей-парк. Но лаву народного гнева вы ни в каком Гайд-парке не локализуете. Попробуйте, господа, остановить прорвавший плотину водный поток вашими чиновничьими дланями. Общество убеждают: «Мы не против митингов и иных протестных акций, мы за то, чтобы они проходили цивилизованно». О, лукошко чиновничьего глубокомыслия! Неужели эти господа не знакомы с историей хотя бы в пределах школьной программы? Когда народная стихия зальет улицы городов и весей, она не станет считаться ни с какими вашими предписаниями. У нее своя логика и свои нормы поведения.

Порок российской (западная - не лучше) «политической элиты», кроме корыстолюбия и абсолютной аморальности, - дефицит культуры: экономической, политической, юридической и всякой иной. А вместе с тем именно на профессионализм она и претендует. Не случайно же назвала свой парламент «профессиональным», противопоставив его советскому, который она именует не иначе, как «парламентом кухарок». Хотя этот «профессионализм» на поверку выразился лишь в том, что работает он «на постоянной основе». А это может свидетельствовать только об одном: ни к какой серьезной работе, ни умственной, ни организационно-практической, эти парламентарии не способны. Ибо головы их набиты не знаниями, не идеями, а предрассудками, которых они набрались, как бродячие собаки блох, шастая по заграницам. Нужны ли обществу такие «профессионалы»?

Уже не осталось, кажется, в России уголка, который не был бы полит кровью - своей и чужой, белой и красной. Вам этого мало, господа? Вы жаждете новой крови? Истинно говорю вам: вы ее получите. И винить в этом нужно будет только себя.

2012 г.