ГЛАВА I УШЕЛ И НЕ ВЕРНУЛСЯ

— Ты когда вернешься? — спросила Полина.

— Скоро, — ответил Сан Саныч и улыбнулся ей.

— Как тогда?

— Еще быстрей, — сказал Сан Саныч и ушел.

Но он не сдержал своего обещания. В это день он не вернулся. Не было его и на следующий день. Через три дня надежда на его возвращение начала угасать…

Вспоминая, как она прощалась с отцом, Полина почувствовала, как защипало глаза и навернувшиеся слезы сразу сделали окружающий мир зыбким, расплывчатым.

Мама всегда стремилась обходить тему исчезновения Сан Саныча и тихонько плакала ночами, стараясь не напоминать лишний раз дочери о поселившемся в их семье горе. Но однажды, не выдержав, бросила в сердцах:

— Господи, пусть бы хоть до пенсии свой вечный двигатель собирал, только бы дома был! Расплакавшись, она ушла в комнату. Полина, окинув взглядом тут и там громоздившиеся модели двигателя, вспомнила…

Вспомнила, как однажды отец, увлекшись очередной идеей, даже не пошел на работу и целый день лихорадочно собирал очередную модель двигателя, пока осенившая его мысль не позабылась. Мама, узнав об этом, не выдержала и сказала ему:

— Саш, заканчивал бы ты с этим ребячеством. Люди же смеются.

Сан Саныч отложил незаконченный двигатель, молча вышел из комнаты и больше не подходил к своим изобретениям.

Не подходил, пока не прослышал о забавном шарике, всегда возвращающемся на свое место, который был найден в зоне. После этого Сан Саныч втайне от жены начал ходить в зону. Полина, узнав о походах отца, стала уговаривать его взять ее с собой, но тот был непреклонен:

— Даже не проси, не возьму. Сиди дома, мне так спокойней будет. И когда Полина, надув от обиды губы, пошла в свою комнату, добавил:

— Я же не потому тебя с собой не беру, что мне с тобой возиться неохота. Просто не хочу подвергать тебя опасности.

— Какой опасности?! — со слезами в голосе воскликнула Полина. — Соседские мальчишки этот треугольник облазили вдоль и поперек, и ничего.

— Просто их родители не знают, где их сыновья носятся. А узнали бы — уши бы им оборвали, чтоб неповадно было. Ты пойми, ведь не знаешь, что от этого треугольника ждать. Сегодня он тебе маленький забавный шарик подкинет, а завтра каким-нибудь шариком придавит. А тогда уже поздно будет канючить: «Я больше не буду».

После этого разговора Полина больше не просила отца взять ее с собой, да и сама не пыталась пробраться в М-ский треугольник.

А у Сан Саныча начался новый период творческой деятельности. Можно сказать, у него открылось второе дыхание. Квартира с поражающей быстротой заполнялась моделями вечных двигателей. Идеи не успевали воплощаться, и многие из них оставались в виде набросков, понятных лишь одному Сан Санычу.

Он приносил из МТ самые разные предметы, которые обладали странными, необъяснимыми свойствами, и использовал их для своих опытов. Сан Саныч называл эти предметы «безделушками». Модели двигателей вскоре заполонили всю квартиру, загромоздив все полки, шкафы, тумбочки. Их можно было найти везде: под ванной, в шифоньере, на балконе. Не избежала этой участи и комната Полины. И так продолжалось несколько месяцев.

Но однажды Сан Саныч возвратился из похода прямо-таки сияющим. На цыпочках прокравшись мимо кухни, где мама готовила ужин, он вбежал в Полинину комнату, поднял дочь на руки и, подкидывая ее к потолку, негромко прокричал:

— Ура, Полинка! Да здравствует перпетуум мобиле!

— Что, изобрел?! — удивленно воскликнула Полина.

— Пока нет, — ответил папа, опуская ее на пол, — но не сегодня-завтра все будет готово. Прославимся, — мечтательно протянул он.

— А что ты нашел? Покажи! — подскочила от нетерпения Полина.

— О! Гляди.

Сан Саныч достал из кармана белую пирамидку и протянул дочери. Полина взяла пирамидку в руки, повертела ее и, не обнаружив ничего необычного, спросила:

— А в чем секрет-то?

— А ты попробуй ее поставить на стол, — с загадочным видом произнес Сан Саныч.

Полина подошла к столу и поставила на него пирамидку. Но как только она убрала руку, пирамидка перевернулась и встала на острие, медленно покачиваясь из стороны в сторону.

— Ой! — от неожиданности вскрикнула Полина и отдернула руку. — А как это она так?

— Не знаю, — улыбнулся Сан Саныч. — Да и важно ли это? Если уж ученые отказались объяснить, что тут у нас происходит, я-то откуда могу знать? Но из этой штуки можно такой двигатель сделать, все академики с профессорами упадут.

— А какой? — заинтересованно спросила Полина.

— Сделаю, увидишь, — сказал Сан Саныч и, забрав пирамидку, вышел из комнаты дочери.

С этого дня для Елены Сергеевны наступили счастливые деньки. Она знала, что Сан Саныч втайне от нее ходит в зону, и хотя делала вид, что не замечает этого, все же была недовольна увлечением супруга.

Теперь же Сан Саныч проводил дома каждую свободную минутку, собирая очередную модель вечного двигателя. А однажды случилось нечто уж вовсе необычное: споткнувшись об один из двигателей, лежавших под вешалкой в коридоре, Сан Саныч решительным жестом выгреб оттуда все железки, собрал в мешок и отнес в сарай.

Полина и мама, наблюдавшие за этим, удивленно переглянулись, не сказав ни слова. А удивляться было чему, если вспомнить, что раньше на одну только просьбу убрать ненужные Сан Санычу детали двигателей с книжного шкафа, чтобы освободить место, он начинал возмущаться и требовать к его увлечению уважения. После таких дебатов Елена Сергеевна жалела о своей просьбе и зарекалась когда-либо говорить на эту тему. Вернувшись из сарая, Сан Саныч посмотрел на дочку и супругу и, улыбаясь, сказал:

— Девчонки, не пугайтесь. Я в здравом уме и твердой памяти. Просто дело близится к концу. Вот тогда я посмеюсь над этими учеными. «Не может быть, не может быть», — передразнил он кого-то. — А мы вот посмотрим, как не может. А? — и он весело подмигнул Полине.

Таким оживленным он не был давно. А через два дня настал день его триумфа. В этот вечер Сан Саныч, как обычно, сидел, склонясь над будущим двигателем. Мама с Полиной готовили ужин, и тут они услышали, как Сан Саныч позвал их:

— Девчонки-и-и!

Полина и мама вошли в комнату. Сан Саныч стоял у стола, горделиво подбоченясь, а на столе возвышалась очередная модель двигателя, которая разительно отличалась от всех предыдущих: она работала!

— Прошу знакомиться — перпетуум мобиле.

— Получилось!!! — радостно закричала Полина и бросилась на шею отцу.

— А как же иначе, — самодовольно усмехнулся Сан Саныч. — Мы, чай, тоже не лаптем щи хлебаем, — и добавил свою излюбленную фразу: — Счастье — дело техники.

Мама подошла к столу и наклонилась над двигателем, с недоверием разглядывая вертящуюся конструкцию.

— Это и есть твое «мобиле» — так! Или как там его? — осторожно спросила она.

— Еще какое мобиле! — смеясь, ответил папа. — Но об этом потом. Самое главное уже позади. А теперь собирайтесь.

— Куда? — в один голос спросили Полина и мама.

— Завтра пятница. Давайте-ка после работы рванем на рыбалку. Сто лет уже всей семьей никуда не выбирались.

— На рыбалку! На рыбалку! — запрыгала от радости Полина и побежала в свою комнату собирать рюкзак. Мама, по-прежнему с недоверчивым выражением на лице, произнесла:

— Это что-то невероятное.

— Это точно, — подтвердил папа и полез на антресоли доставать свой спиннинг.

Однако спокойствие папы было большей частью показным. Среди ночи он несколько раз вставал и, шлепая босыми ногами по полу, семенил к столу, чтобы посмотреть, работает ли его изобретение. Но все, по-видимому, было в порядке — Полина слышала, как, подойдя к двигателю, папа каждый раз удовлетворенно хмыкал и, полюбовавшись на вертящуюся конструкцию, возвращался в постель. К счастью, эта беспокойная ночь закончилась, и наступило солнечное утро. Голосистый будильник оповестил всех членов семьи Поляковых, что пора вставать.

Только открыв глаза, Полина вскочила с кровати и выбежала из своей комнаты. На выходе она столкнулась с папой, который тоже торопился к своему детищу, чтобы удостовериться, что оно еще живо.

— Кто последний, тот засоня! — крикнул папа, и они с Полиной, толкаясь, помчались по коридору. Добежав до комнаты, где стоял двигатель, они кинулись к столу. За ночь ничего не изменилось: колесики вращались, шайбочки вертелись.

— Работает! — воскликнул Сан Саныч, подхватил смеющуюся Полину и подбросил ее к потолку. Поймав ее, он прошептал ей на ухо:

— Новая жизнь начинается, Полинка. Новая и к тому же замечательная.

И началась она этим же вечером. Родители, придя с работы, взяли заранее приготовленные сумки, Полина подхватила свой рюкзак, и вся семья отправилась в верховья речки Ольховки. Руководил походом глава семьи, а женский состав экспедиции лишь собирал по дороге цветы, полностью доверив выбор маршрута Сан Санычу. На заходе солнца они дошли до места, где русло реки делало небольшой изгиб. У самой воды, среди ив, склонившихся над рекой, была небольшая полянка, поросшая ровным ковром травы. Увидев это великолепие, мама не удержалась:

— Красота-то какая! — вдыхая свежий вечерний воздух, воскликнула она.

— А почему мы раньше здесь никогда не бывали? — спросила Полина.

— А я это место специально в тайне держал, для особого случая, — горделиво сказал Сан Саныч.

Поляковы поставили палатку, развели костер, и Полина села поближе к огню, поджаривая насаженные на прутики кусочки хлеба.

— Пап, — спросила она, — а что ты теперь будешь со своим двигателем делать?

— В Москву поеду, ученым людям покажу. Уж они-то найдут, куда его пристроить.

— Как в Москву? — встревожилась мама. — А как же мы, как работа?

— Ну, я же ненадолго. Максимум на неделю. А на работе возьму за свой счет, — начал оправдываться папа.

— Эх, — вздохнула мама, — а я-то думала, заживем, как раньше, без этих твоих гонок сумасшедших.

— Да, конечно, заживем, — кивнул Сан Саныч, — и не как раньше, а лучше. Вот только съезжу в Москву, и начнем новую жизнь. Но он даже не подозревал, какой удар ему готовит судьба. После прекрасно проведенных на речке выходных семья вернулась домой, и Сан Саныч первым делом прошел в комнату, где стоял двигатель. Секунду спустя Полина и мама, еще стоявшие в коридоре, услышали его горестный возглас:

— Да что же это такое!

Они вбежали в комнату, уже догадываясь о случившемся. Сан Саныч стоял, оперевшись о стол, и опустошенно смотрел на безжизненно замерший двигатель. Затянувшееся молчание перерастало в мучительное, гнетущее безмолвие.

— Пап, — осторожно тронула Полина отца за рукав, — а может, там просто что-то заело? Может, смазать?

— Да, да, — забормотал Сан Саныч, не двигаясь с места, — смазать.

Он подошел к окну и, глядя в темноту, начал тихо, почти неслышно что-то говорить. Елена Сергеевна и Полина подошли к нему поближе.

— Невозможен. Конечно, невозможен. Их же много… Один… Просто… Очень просто… — расслышали они.

Полина подошла к отцу и обняла его. Сан Саныч вздрогнул и, словно очнувшись, оглядел с жалостью смотревших на него дочь и супругу. Он попытался улыбнуться, но улыбка получилась дрожащей, жалкой.

— Ничего, — уже более твердым голосом произнес Сан Саныч, — скоро все наладится. Его лицо просветлело, и он добавил:

— Прямо сейчас и наладится.

Он вышел в коридор и через несколько секунд вернулся в комнату, уже одетый в походную ветровку.

— Саша, ты куда? — встревожилась Елена Сергеевна.

— Не волнуйся, я скоро, — сказал Сан Саныч, укладывая двигатель в сумку, — только избавлюсь от этой напасти.

Подойдя к двери, он обернулся и добавил:

— Навсегда, — и вышел из дома.

Полина и Елена Сергеевна подбежали к окну и увидели, как Сан Саныч вышел из подъезда и решительно зашагал по направлению к М-скому треугольнику.

— Он сейчас вернется? — с надеждой глядя на маму, спросила Полина.

— Конечно, вернется, — уверенно ответила Елена Сергеевна. — А вот тебе спать пора.

Полина беспрекословно пошла в свою комнату, разобрала постель и легла в кровать. Но заснуть она даже не пыталась, потому что знала, что до прихода отца ей это все равно не удастся.

Прошел час, другой. В квартире стояла тишина, только изредка Полина слышала, как ходит мама, выглядывая то в одно, то в другое окно. Время подходило к полуночи, когда задремавшая Полина услышала, как хлопнула входная дверь. Полина выскочила из своей комнаты и увидела сияющего отца. Возбужденно размахивая руками, он громким шепотом что-то рассказывал супруге.

— Папа! — крикнула Полина и, подбежав к отцу, повисла у него на шее.

— Работает! Работает! — закричал Сан Саныч.

— Тише, — шикнула на него Елена Сергеевна, — соседей разбудишь.

— Я все понял, — уже негромко продолжил Сан Саныч, — он работает только в треугольнике. Стоит его отнести подальше от этой зоны, как запас энергии начинает истощаться. Но там-то, там-то ведь он работает! — уже громче воскликнул Сан Саныч и с гордостью извлек из сумки двигатель, в котором опять весело крутились шестеренки.

— Да работает, работает, не кричи только, — напомнила Елена Сергеевна и, с улыбкой глядя на счастливого мужа, с притворной ворчливостью добавила:

— Начинается.

С этого действительно все и началось. На следующий день Сан Саныч взял отпуск и, собравшись в считанные минуты, уехал в Пензу, откуда самолетом отправился в Москву. В столице он рассчитывал попасть в Российскую академию наук, где его изобретением наверняка заинтересуются.

Отправляясь в Москву, Сан Саныч был полон надежд, взахлеб расписывал дочери и супруге, как изменится мир, когда изобретение прочно займет место в жизни людей.

— Наука начнется с самого начала, с нуля! — увлеченно говорил он, укладывая багаж. — Учебники будут переписаны заново!

— Пап, — задумчиво произнесла Полина, — а может, мне пока не учиться? Все равно ведь учебники переписывать будут?

— Поговори у меня, — засмеялся Сан Саныч. — Чтоб в мое отсутствие только пятерки! Ясно?

— Так точно! — вытянув руки по швам, отрапортовала Полина.

Перед отъездом Сан Саныча все были веселы, полны оптимизма и действительно ожидали, что перемены уже на пороге и скоро все будет по-другому. Лучше, чем было раньше. Поэтому неделя, в течение которой Сан Саныч находился в Москве, растянулась для Полины и Елены Сергеевны надолго. Ожиданию, казалось, не будет конца.

Но в один прекрасный день оно все же закончилось. Дверь распахнулась, и на пороге предстал Сан Саныч.

— Ура! Папка… — радостно закричала было Полина, но осеклась и замолчала на полуслове.

Сан Саныч с посеревшим, осунувшимся лицом стоял на пороге, глядя куда-то мимо дочери. Выбежавшая из кухни Елена Сергеевна увидела поникшего мужа и, уже зная ответ, спросила:

— Не приняли?

— Не поверили, — тихо ответил Сан Саныч. — Представляешь? Не поверили! — выкрикнул он.

— Как это? — удивилась Полина.

— А так, — уже спокойней сказал Сан Саныч. — Я им говорю: работает в пределах М-ского треугольника. За его пределами — лишь в течение нескольких дней. А они: «Нет никакого треугольника». Я уж упрашивал, чтобы кого-нибудь со мной послали. Я бы им все показал, рассказал. А, — махнул он рукой, — все без толку, — и прошел в спальню.

Весь день он не выходил из комнаты, лежал на диване, глядя в одну точку. Ближе полудню он встал, оделся, положил в сумку модель двигателя. Елена Сергеевна и Полина молча наблюдали за его сборами. Никто даже не пытался его остановить. По лицу Сан Саныча было ясно, что это бесполезно…

С тех пор прошло уже несколько дней, но поиски результатов так и не дали. Треугольник молчаливо наблюдал за бродившими по нему смельчаками, храня тайну исчезновения Сан Саныча. Список жертв треугольника был открыт.

 

ГЛАВА II НА НОВОМ МЕСТЕ

— Ди-и-и-на-а-а! — разнесся по двору голос мамы. — До-о-м-о-о-й!

«Ха! — подумала Дина, протискиваясь между сараями, один из которых на первый взгляд явно был ангаром HЛO, замаскированным под гараж. — Скажет тоже — „домой“. Это разве дом. Вот в Новосибирске…»

Хотя Дина уже привыкла к тому, что каждые два-три года ее папу — подполковника ракетных войск — перебрасывают с места на место, их последний переезд ее просто разочаровал. Дом, в котором им теперь предстояло жить, по мнению Дины, не представлял собой ничего интересного — это был небольшой трехэтажный домишко, из тех, что строили лет пятьдесят назад. Ожидать, что в нем можно обнаружить нечто необычное, не приходилось.

Конечно, многочисленные квартиры в разных городах, в которых доводилось жить семье Воронцовых, тоже нельзя было назвать мечтой уфолога, но все же в них иногда попадалось что-нибудь достойное исследования такого специалиста по сверхъестественному и фантастичному, как Дина.

Дина вспомнила, как всего год назад их квартира в военном общежитии прогремела на весь дом как таинственное и даже опасное место. Опасного, правда, ничего не было, но началась эта история более чем таинственно — вдруг, ни с того ни с сего, начали пропадать вещи. Можно было бы подумать, что это самые обычные бытовые кражи, но пропадавшие вещи навряд ли могли порадовать кого-нибудь еще, кроме их хозяина.

Пропадали тапки, оставленные в коридоре, носки, брошенные под кровать, в общем, всякие мелочи, на которые ни один уважающий себя вор не позарится. Поэтому из многочисленных версий, бродивших по дому, вскоре всплыла одна: домовой. Дина назвала это явление более современным языком — полтергейст — и принялась за расследование.

О, это было замечательное время! Вся местная ребятня, которая раньше посмеивалась над пристрастием Дины к расследованиям паранормальных явлений, теперь смотрела на нее с восхищением и безропотно отвечала на вопросы, если у Дины они возникали. Каждый считал за честь помочь в расследовании.

И не важно, что в конце концов во всем оказался виноват соседский ежик, который стаскивал все попадавшиеся ему на пути вещи под шкаф, где решил устроить себе гнездо на зиму. Все равно для Дины это было счастливым временем, когда она почти в полной мере смогла реализовать свои способности, отточить искусство ведения расследования, приумножить свои склонности к анализу. Теперь все это было в прошлом.

Дина осмотрела местность критическим взглядом, со слабой надеждой обнаружить хоть что-нибудь интересное, а если повезет, то и необычное. Чем больше Дина знакомилась с новыми краями, тем большее разочарование охватывало ее. Для такого ярого исследователя паранормальных, проще говоря необычных явлений, поля деятельности здесь не было никакого.

Дина забралась на ветхую крышу гаража и, отогнув проржавевший лист жести, заглянула внутрь. НЛО там, конечно, и не пахло. Гараж был пуст, и только в углу лежал на боку старый мотороллер без колес. Можно было бы предположить, что инопланетяне нарочно придали своему кораблю вид земного драндулета, чтобы не привлекать внимания посторонних, но даже Дина понимала, что это уже слишком. Да и голос, раздавшийся с третьего этажа, вовсе не был похож на инопланетный:

— А ну слезай быстро! Нашли занятие — по сараю лазить! Я кому сказал? Сейчас спущусь — уши оборву!

— Да-а, — обреченно протянула Дина, спрыгивая на землю, — скука смертная. И в этом городишке нам придется жить?! Тоска!

В десять лет (а именно столько стукнуло Дине) человеку хочется что-то сделать, открыть, совершить подвиг. А какие подвиги или открытия могут быть в такой глуши?

— Ди-и-на-а-а, — снова разнеслось по двору.

— Да иду, иду, — проворчала Дина и пошла домой. Открыв дверь своей новой квартиры, Дина застала маму за расстановкой книг на только что собранных папой и Максимом полках. Мужчины уже занимались сборкой шифоньера, и дело у них продвигалось с поразительной быстротой.

— Помогай, Дина, — сказала мама. — А то я за нашими мастерами не поспеваю.

Если считать, что один переезд равен двум пожарам, то семью Воронцовых можно было назвать настоящими специалистами по борьбе с огненной стихией. С последствиями переезда они справлялись в считанные дни, и через некоторое время квартира принимала такой обжитой вид, что, казалось, они живут в ней не первый год.

Дина с радостью принялась за дело и стала помогать маме раскладывать вещи по местам. Это немного отвлекло ее от мрачных мыслей, за ставшими привычными заботами время ускорило свой бег, и Дина не заметила, как маленькая стрелка часов остановилась на цифре «1». Папа, подражая хриплому голосу морского волка, громогласно объявил:

— Авральные работы прекратить! Обед. Когда вся семья уселась за стол, Максим язвительно спросил Дину:

— Ну, как? Все помойки сегодня облазила или еще не успела?

— Максим! Ты же за столом, — одернула его мама.

— А что «Максим»? Вы бы лучше за ней следили, — парировал Максим, кивнув на сестру. — Выглянул я утром в окно, а она сарай, что во дворе стоит, видно, доломать решила: залезла на него и давай крышу разбирать.

— Что ты врешь? — возмутилась Дина. — И не ломала я его вовсе. Просто заглянула внутрь, и все.

— Разговорчики! — прогремел папа, и этого оказалось достаточно, чтобы дети до конца обеда не произнесли ни слова.

Папины приказы — именно приказы! — было принято выполнять беспрекословно. Но это не означало, что для Максима и Дины значение имело только веское слово отца. Во всем, что касалось домашнего хозяйства, мама имела неограниченную власть и иногда, если она настаивала на своем, с ней не решался спорить даже папа.

Когда мама собрала пустые тарелки и унесла на кухню, папа встал из-за стола и сказал:

— Ну, а теперь можно и поговорить.

Дина, предчувствуя долгие нудные поучения, которые папа любил называть «профилактическими беседами», протяжно вздохнула. Когда дети уселись на диван, Максим — ухмыляясь, Дина — деланно безмятежно глядя в окно, папа встал перед ними и тихо, но веско сказал, делая паузу после каждого слова:

— Чтобы. Такого. Как. В прошлый. Раз. Больше. Не было. После этого он грозно посмотрел на Дину и спросил:

— Ясно?

— Ясно, — ответила Дина, а Макс хохотнул.

А в прошлый раз получилось действительно не очень хорошо. Это было еще в Новосибирске, откуда Воронцовы и переехали в Сергиевск. Дмитрий Викторович — глава семейства, будучи тогда еще в звании майора, приехал с семьей в Новосибирск, и на первых порах их поселили в здании штаба округа, прямо на территории военной части.

На их беду те, кто принимал решение поселить семью майора в части, не знал, что эта девочка, насмотревшись «Секретных материалов», уже подозревает каждого военного в причастности к изготовлению секретного оружия на основе технологий инопланетян. К папе это подозрение, конечно, не относилось, но только к нему и ни к кому больше.

Именно поэтому легко понять, почему в первый же вечер Дина скрылась из-под неусыпного надзора мамы и каким-то чудом пробралась в ангар, где стоял экспериментальный ракетный комплекс. Дину он, естественно, мало интересовал, поэтому она решила пройтись по ангару в надежде найти что-нибудь поинтереснее. И нашла на свою беду.

«Интересное» предстало перед ней в виде блестящего ящичка небольших размеров, одна сторона которого была усеяна кнопочками и рычажками. Выбрав наиболее понравившуюся, Дина надавила на нее и замерла в ожидании, что по меньшей мере под потолком появится летающая тарелка. А лучше парочка. Но то, что произошло, было почище, чем все пришельцы, вместе взятые.

Одна из небольших ракеток, стоявших на стеллаже у противоположной стены, сделала «пф-ф-ф-ф», из ее хвостовой части изрыгнулось пламя, и она, подпрыгнув вверх, свалилась с полки. Потом она громко зашипела, из нее повалил густой дым, и ракета медленно поползла вдоль стены. Дина до этого момента стояла, застыв от удивления и страха, но когда ракета развернулась в ее сторону, не выдержала и закричала во всю силу легких: «Па-а-а-па-а-а!!!» Через секунду ее крик перекрыла сирена, завывшая под потолком ангара. Дина продолжала кричать, не слыша собственного голоса.

Закончилось все очень просто: прибежали люди в противогазах, вытащили ракету, оказавшуюся учебной, на улицу, затем отыскали среди дыма вжавшуюся в угол Дину и сдали на руки отцу. Дина была настолько перепугана, что не разговаривала весь остаток дня, вздрагивая от каждого громкого звука. Врач, которого вызвали родители, сказал, что все пройдет, надо только дать ей отдохнуть пару дней, стараясь не тревожить. Возможно, именно этот рецепт врача и спас Дину от грандиозной выволочки. Но неприятности грозили не только Дине. Тем же вечером к ним пришел папин сослуживец и сообщил, что интенданту, который поселил Воронцовых на территории военной части, грозит суровое наказание, а самому Дмитрию Викторовичу придется подождать с присвоением очередного звания.

Ждать пришлось целых три года, пока эта история основательно не забылась, и когда звание подполковника Дмитрий Викторович все же получил, Воронцовы вынуждены были переехать в Сергиевск.

Все бы ничего, если бы это приключение оставалось единственным. На счету Дианы уже было несколько вылазок, закончившихся, мягко говоря, неудачей, но новосибирская история в этом ряду занимала особое положение.

Папа все еще стоял над Дианой и Максимом, сидевшими на диване, и Диана, думая, что папа недоволен ее ответом, повторила:

— Я все прекрасно поняла. Такого больше не будет.

— Да уж надеюсь, — иронично заметил папа. — Хотя именно такого, к счастью, и не получится. Максим не выдержал и захохотал:

— Конечно, такого не будет, — сквозь смех проговорил он, — ракеты-то здесь другие.

— Помолчи, — огрызнулась Дина.

— Ну, все. Хватит, — отрезал папа и скомандовал: — Разойдись! Максим подсел к телевизору, а Дина пошла во двор.

Как только за Диной закрылась дверь, Марина Владимировна вышла из кухни и сказала, обращаясь к отцу:

— Ты бы не очень строго. А? Не нарочно же она…

— Не нарочно можно, знаешь ли, такого натворить, — буркнул Дмитрий Викторович.

Мама только махнула рукой и вернулась на кухню. Отец взялся за дрель и начал сверлить в стене отверстие, намереваясь повесить картину. Как только он завернул шуруп, раздался звонок. Дмитрий Викторович вышел в коридор, но мама опередила его и уже открыла дверь. На пороге стояла женщина невысокого роста с коротко остриженными волосами цвета воронова крыла и задорно вздернутым носиком, одетая в пестрый домашний халатик. От общего веселого облика отличались ее глаза, до краев наполненные печалью.

— Здравствуйте, — тихо произнесла она, — я ваша соседка. Меня зовут Полякова Елена Сергеевна.

— Здравствуйте, — не очень дружно ответили Воронцовы.

— Что, Динка уже успела что-нибудь натворить? — встревоженно спросил Дмитрий Викторович.

— Динка? — удивилась соседка. — Это ваша собака? В комнате Максим закатился от смеха и крикнул:

— Почти!

— Это наша младшая — Диана, — пояснила Марина Владимировна.

— А-а… — протянула соседка. — Нет, дочки я вашей не встречала.

— Ваше счастье, — раздалось из комнаты.

— Максим! — прикрикнул отец.

— Я, видите ли, — деликатно прервала эту перепалку соседка, — услышала, что у вас дрель работает. Думала попросить ее у вас на часок: багетка отвалилась.

— Конечно, конечно, — Дмитрий Викторович вышел из коридора в комнату. — Сей минут, сей секунд, — донеслось из комнаты.

— А что же сам хозяин не зашел? — бодро спросил Дмитрий Викторович, вернувшись на кухню с инструментом. — Заодно и познакомились бы. Теперь мы соседями будем, даст бог, надолго.

Но эти слова произвели на гостью странное действие. В ней как будто что-то сломалось. Она прислонилась к косяку и тихо заплакала.

Воронцовы опешили. Марина Владимировна обняла гостью за плечи и повела в комнату. Проходя мимо Дмитрия Викторовича, который теребил в руках шнур дрели, не зная, куда деваться и что делать, она посмотрела на него с укоризной. Тот только растерянно пожал плечами, не понимая, что же он такого сказал.

Зайдя в комнату, мама выпроводила Максима на улицу и усадила соседку на диван. Неуверенно топтавшемуся в дверях супругу она жестом показала, чтобы он лучше посидел в другой комнате.

Через полчаса, когда соседка уходила, отец вышел в коридор и виновато проговорил:

— Вы уж простите меня, понимаете…

— Что вы, что вы, — перебила его соседка, — это вы меня простите. Так неловко получилось. На глаза у нее снова навернулись слезы, и дрогнувшим голосом она произнесла:

— Спасибо за все. До свидания. Когда за ней закрылась дверь, Дмитрий Викторович спросил у супруги:

— Что случилось-то?

— Муж у нее пропал. Четвертый день, как нет.

— Да-а-а, — протянул Дмитрий Викторович, — дела. А где же все-таки Динка?

А Диана в это время задумала осмотреть окрестности более масштабно, стараясь расширить зону поиска аномалий. И для этого она решила побродить по холмам, видневшимся вдали, дойти до леса, походить по нему — ведь в «Секретных материалах» больше чем в половине серий действие происходило именно в лесу. Окончательно уверившись в том, что поступает правильно, Дина отбросила все сомнения и с решительным видом зашагала по пустырю. Внимательно глядя себе под ноги, она старалась не пропустить ни малейшей детали, ни травинки, рассматривая их и пытаясь обнаружить на них следы воздействия двигателей инопланетного корабля. Но инопланетяне, видно, не особо жаловали своими посещениями Сергиевск, несмотря на то, что пустырь был идеальным местом для посадки.

Раздосадованная на недогадливых инопланетян, Диана шагала прочь от дома, распугивая разноцветных кузнечиков, выпрыгивавших из травы в разные стороны. Вдруг у себя за спиной она услышала чей-то окрик:

— Э-э-э-й!

Дина обернулась и увидела девочку, примерно ее лет, с коротко подстриженными темными волосами, одетую в джинсы и майку. Девочка махала Дине рукой, то ли подзывая ее, то ли пытаясь остановить. Дина остановилась и решила, что, если незнакомке что-то надо, она подойдет сама. И действительно, заметив, что Диана остановилась, девочка прибавила шагу и вскоре подошла к ней.

— Может, вместе пойдем? — спросила она. — Там ведь всякое случается.

Перспектива прогулки с попутчицей, да еще неизвестно откуда взявшейся, Дине не понравилась. Она развернулась в противоположную сторону и буркнула:

— Куда хочешь, туда и иди. От такой встречи девочка немного растерялась и проговорила:

— Да нет, ты не так поняла… Я просто думала…

— Индюк тоже думал, — перебила ее Дина и зашагала по направлению к дому.

— Просто мне одной страшно идти туда, — крикнула ей вслед девочка.

— Куда? — удивилась Дина, сбавляя шаг.

— В МТ, — догоняя ее, ответила девочка.

— Какое еще МТ? — начала злиться Дина. — Говори толком. Теперь уже удивилась девочка.

— Ну, М-ский треугольник же, — сказала она и, взглянув на непонимающую Дину, уже с подозрением спросила: — А ты кто такая?

— Дина.

— И откуда же ты, Дина?

— В последний раз из Новосибирска.

— Как это в последний раз? — удивилась девочка.

— Ну, вообще-то я родилась в Уфе, но потом мы очень много раз переезжали с места на место. У меня папа — военный, — пояснила Дина.

— А-а, — понимающе протянула девочка, — так вы, наверно, и есть наши новые соседи.

— Наверно, — ответила Дина. Девочки немного помолчали.

— Меня Полиной зовут, — представилась незнакомка.

— А меня Дианой.

— Ух, ты! Класс! — восхитилась Полина. — Красиво, как в романе.

За разговором девочки не заметили, как вернулись во двор своего дома. Наступил вечер, и оранжевый круг солнца уже коснулся краем зыбкого, оплавленного дневной жарой горизонта. За то время, пока Дина исследовала окрестности, двор немного оживился: между сараями носились стайки малышни, играя в «войнушку» и оглашая двор неумолкающими «тра-та-та-та», лавочка была оккупирована вездесущими старушками, которые уж наверняка успели перемыть косточки новоселам.

На другом конце двора Дина увидела Максима. Он подтягивался на перекладине от сломанных качелей, а рядом стоял крепко сбитый, высокий парнишка и вел счет! Макс был в своем репертуаре.

Куда бы ни переезжала семья Воронцовых, Максим, впервые выйдя во двор своего нового дома, всегда одним и тем же способом привлекал к себе внимание: начинал демонстрировать свою силу, выносливость, тренированность. И это ему удавалось: к вечеру у него уже была куча знакомых и он даже успевал записаться в какую-нибудь местную секцию бодибилдинга.

— Вон Макс опять перед кем-то выпендривается, — пренебрежительно сказала Дина.

— Это твой старший брат? — спросила Полина.

— Ага. Девочки побродили по двору.

— Даже посидеть негде, — раздосадованно произнесла Дина.

— Слушай, а пойдем ко мне, — предложила Полина.

— Пойдем. Девчонки вошли в подъезд и поднялись на второй этаж.

— Мы теперь здесь живем, — Дина показала на дверь своей квартиры.

— А мы здесь, — показала Полина на дверь напротив и, подойдя к ней, нажала на кнопку звонка.

Дверь им открыла мама Полины. Дина поняла это сразу, потому что обе были жгучими брюнетками, и фамильная черта — озорно вздернутый кверху носик — передалась от мамы к дочке с идеальной точностью. Только глаза у Полины были, наверно, папины — темно-серые, с веселым прищуром.

— Проходите, девочки, — мама Полины отодвинулась в сторону, пропуская их в коридор.

— Это Дина, — представила гостью Полина.

— Очень приятно. А я тетя Лена, — представилась Елена Сергеевна.

— Мне тоже очень приятно, — ответила Дина. Полина, взяв за руку новую знакомую, потянула ее в свою комнату.

— Ужинать будете? — спросила их Елена Сергеевна. Полина вопросительно посмотрела на Дину, но та отрицательно замотала головой.

— Нет! — крикнула Полина, уже закрывая дверь своей комнаты. Войдя внутрь и осмотревшись, Дина восхищенно воскликнула: — Ух, ты!

И действительно, было на что посмотреть: на многочисленных полках, шкафах и тумбочках громоздились странного вида аппараты разных конструкций, размеров и расцветок. Причем ни один из них не был похож на другой. Каждый агрегат представлял собой сложную систему механизмов, проводов и электронных схем. Взглянув на какой-нибудь аппарат, трудно было даже понять, собран ли он и готов к работе, находится ли в процессе сборки или это уже обломки того, что когда-то было собрано.

— А что это? — спросила Дина.

— Это папино, — ответила Полина. — Вообще-то он электрик, но в свободное время любит изобретательством заниматься. А это все, — Полина окинула рукой полки со стоящими на них аппаратами, — неудавшиеся перпетуум мобиле.

— Какие мобиле? — не поняла Дина.

— Вечный двигатель по-латыни.

Дина подошла к небольшому блестящему ящичку, из которого торчал маленький пропеллер. Она уже протянула руку, чтобы крутануть его, но вспомнила о своем неудачном «знакомстве» с блестящими странными ящиками и отдернула руку.

— А почему они не работают? — спросила она.

— Ученые говорят, что вечный двигатель вообще невозможно сделать, — со знанием дела заявила Полина.

— А твой папа что, ученым не верит?

— Выходит, не верит, — вздохнула Поля. — Поначалу он забросил свои изобретения, но потом начал ходить в треугольник, приносить разные штуки. Ну, безделушки странные. Из них делал детали для своих двигателей, но до сих пор ничего не получилось. Потом опять ушел в треугольник и не вернулся… Полина замолчала, и на глаза у нее навернулись слезы. Дина подошла к ней и, обняв ее за плечи, попыталась утешить:

— Он обязательно вернется. Обязательно.

— Я знаю, — твердо сказала Полина. — Знаю.

— А что за треугольник-то? — стараясь сменить тему разговора, спросила Дина.

— Зона аномальная.

«Приехали», — мелькнуло у Дины в голове, и, вспомнив, как разочаровалась недавно в новых местах, она подумала: «Недаром говорят: не было бы счастья, да несчастье помогло».

Полина продолжала что-то рассказывать, но Дина мыслями уже была далеко, планируя первую вылазку в загадочный треугольник.

 

ГЛАВА III ДИНА ПРЕДПОЛАГАЕТ, А ШКОЛА РАСПОЛАГАЕТ

Дина, пыхтя, запихивала упрямый пирожок в уже трещавший по швам пакет, набитый всевозможной снедью.

В коридоре послышались чьи-то шаги, и Дина в панике заметалась, не зная, куда нее спрятать свои запасы. Шаги приближались. Еще секунда, и ее раскроют. Войдя внутрь и осмотревшись, Дина восхищенно воскликнула:

— Ух, ты!

Дина отбежала к окну и спрятала пакет за спиной. В кухню вошел папа, подошел к холодильнику и, открыв дверцу, озадаченно посмотрел на сиротливо лежавший на тарелке одинокий пирожок.

— А где… — он обернулся к Дине и осекся. Дина смотрела на папу, улыбаясь от уха до уха.

— Что? — недоуменно спросил папа.

— Ничего, — ответила Дина, улыбаясь еще шире.

Папа потоптался на месте, закрыл холодильник, промычал что-то вроде «ага… ну, да» и вышел из кухни.

— Кажется, пронесло, — облегченно вздохнула Дина, растирая щеки, затекшие от застывшей улыбки.

Нет, Дина не запасала продукты на зиму. И дело, конечно же, было не в том, что родители прятали от дочери пирожки и ей приходилось добывать себе пропитание подобным способом. Разумеется, нет. Просто Дина готовилась к своему первому походу в М-ский треугольник.

И сегодняшний день выдался особенно удачным: Дина стащила пять пирожков с капустой, которые завернула в полиэтиленовый пакет и после нескольких неудачных вылазок спрятала наконец у себя под кроватью. Это было завершающим этапом подготовки. В М-ский треугольник Дина решила идти если не на следующий день, то самое позднее — послезавтра. Больше пирожки в такой жаре выдержать не могли.

Дина, как истинный поклонник «Секретных материалов», мечтала о карьере агента ФБР в отделе расследований паранормальных явлений. И даже ее полное имя — Диана — было похоже на имя ее любимой киногероини — Даны, чем Дина втайне страшно гордилась. Не пропустившая ни одной серии из «Х-файлов», Диана прекрасно сознавала, что даже в обычном лесу можно столкнуться с массой интересного и удивительного: от доисторических микроорганизмов, живущих в стволах деревьев, до снежного человека. И это в самом обычном лесу. А тут под боком целая аномальная зона! Даже представить трудно, сколько же интересного там может оказаться.

Нетрудно понять то нетерпение, с которым Дина готовилась к походу в М-ский треугольник. Она тщательно продумывала все детали, не упуская ни малейшей мелочи. Дина помнила содержание всех серий «Секретных материалов», где действие проходило в лесу, поэтому ей не составило труда определить, что именно может понадобиться при встрече с неизведанным.

Но, к сожалению, пирожкам не суждено было стать завтраком путешественника, вернее путешественницы, уставшей бродить по М-скому треугольнику. Как это всегда бывает, в самый последний момент, когда надо только сделать первый шаг, чтобы отправиться в поход, обязательно случится какая-нибудь пакость, которая перечеркнет все усилия по подготовке.

Эта пакость случилась вечером. Родители вернулись с работы, и Дмитрий Викторович сообщил:

— Кончился, Дина, твой отдых. Завтра пойдешь в школу. Документы мы сегодня уже отдали, так что готовься вступить в новый коллектив.

Дина чуть не завыла от такой несправедливости: цель была так близка и вдруг в один миг стала просто недостижимой. Но Дина быстро справилась с собой: вой не вой, а от учебы никуда не денешься.

Посмотрев на изменившуюся в лице Дину, Максим по-своему расценил ее разочарование:

— Если что, ну, кто-нибудь приставать будет или еще что, ты меня сразу зови. Я ему… — и Макс показал кулак, который действительно внушал уважение.

— Я тут вчера во дворе еще с одним парнем познакомился — Серегой зовут, — продолжил Максим, — он тоже боксом занимается. Так что даже если их будет много, мы вдвоем их уложим на «раз, два».

— Ну, ну. Разбушевался, — усмехнулась мама. — Тебе ведь тоже завтра в школу идти. Чем кулаками тут махать, шел бы да рубашку себе постирал.

— Да иду, иду, — проворчал Максим и отправился в ванную.

А Дина, слушая разговоры брата и родителей, все еще переживала неудачу. И новую школу, которая так внезапно поломала ей все планы, Дина уже начала тихо ненавидеть.

Откровенно говоря, увлекшись знакомством с новым местом, с новыми людьми, Дина подзабыла о том, что на дворе начало сентября и все школьники уже давно «открыли» новый учебный год и обновили подкрашенные за лето парты новыми памятными надписями. Дина, конечно, понимала, что и ей вскоре придется приобщиться к школьным будням, но казалось, что это будет когда-нибудь потом, но уж никак не завтра. Теперь уже ничего нельзя было поделать: для Дины уже наверняка приготовлено место за одной из парт, и школа с нетерпением ждет очередную жертву.

— …поднажать, потому что ты отстала на целых две недели, — очнувшись от мыслей, услышала Дина голос мамы.

— Да, да, — ответила она, — конечно, поднажму.

Дина ушла к себе в комнату и, не раздеваясь, завалилась на кровать. В голове роились мрачные мысли.

«Школа — это надолго, — думала Дина. — Когда еще удастся урвать денек для похода в треугольник, неизвестно».

Дина протянула руку и достала из-под кровати пакет с пирожками. Печально посмотрев на него, Дина вынула два пирожка и с горя начала есть, откусывая то от одного, то от другого.

— Слышь, — заглянул в комнату Максим, — брось ты. Я тебе точно говорю, все будет нормально. А если что, я всегда рядом.

— Да отстань ты от меня! — возмутилась Дина. — Что ты привязался?

— Опаньки, — только теперь заметив пирожки в руках у сестры, удивился Максим, — а я-то думаю, и куда это у нас пирожки…

Договорить ему не удалось, и он поспешно закрыл дверь, увернувшись от летевшей в него подушки.

— А еще зайдешь, найду что-нибудь потяжелее! — вслед ему крикнула Дина.

«Зря я, конечно, так, — подумала она, и настроение у нее стало еще хуже. — Скорей бы уж завтрашний день наступил, что ли. Нет ничего хуже, чем ждать».

Дина решила воспользоваться самым надежным средством, которое позволяет скоротать время, — лечь спать. Уже укладываясь в постель, она услышала из-за двери голос мамы:

— Не знаю, что с ней творится. Прямо сама не своя. Что ответил папа, Дина уже не слышала, мягко проваливаясь в темноту сна.

…Она бежала по какому-то болоту, простиравшемуся до самого горизонта. Кругом была серая жижа с редкими проплешинами бурого мха. И только вдали виднелись верхушки зеленого леса, обещавшего спасение. Позади, за спиной, слышался чей-то тяжелый топот, и даже казалось, что чувствуется смрад дыхания, вырывавшегося со свистом из пасти преследователя. Именно из пасти, потому что хриплое дыхание перемежалось нечеловеческим раскатистым рычанием, от которого у Дины слабели ноги.

Дина бежала из последних сил. Каждый шаг давался с огромным трудом. Казалось, что воздух стал осязаемым, плотным и сковывал движения. Дина упала, и зловонная болотная грязь залепила глаза. Проваливаясь руками в податливую трясину, Дина все же поднялась на ноги и побежала дальше. Грязь, мгновенно высохнув и превратившись в корку, противно стянула кожу.

Ноги проваливались в предательскую тину почти по колено, и вытянуть их с каждым шагом становилось все труднее и труднее. Сделав еще шаг, Дина провалилась по пояс и, пытаясь выбраться, поняла, что все усилия тщетны. Дина медленно обернулась, и неясный силуэт чудовища навис над ней, протягивая когтистые лапы с узловатыми пальцами, поросшими рыжим жестким волосом. Утробный рык, вырывавшийся с каждым шагом из пасти чудовища, перешел в нескончаемый торжествующий вой. Дина закричала… и проснулась.

На тумбочке заливался спаситель-будильник, сообщая радостную весть: пора в школу.

Открыв глаза, Дина еще какое-то время переживала приснившийся кошмар, и сердце, стучавшее с бешеной скоростью, долго не желало успокоиться. «А может, этот сон — влияние треугольника?» — мелькнула вдруг мысль.

В одной из серий «Секретных материалов» Дина действительно видела нечто подобное. Но на самом деле она уже настолько была увлечена идеей об аномальности этой местности, что даже муху, упавшую в ее суп, посчитала бы знаком свыше.

А тем временем стрелки часов бежали вперед, приближая момент знакомства с новой школой и новым классом. Хотя новым он был только для Дины. Для всех остальных учащихся пятого «Б» класса (а именно в нем предстояло учиться Дине) новенькой была именно она.

— Дина! Ты проснулась? — через закрытую дверь послышался голос мамы.

— Да! — рявкнула Дина.

— Максим! Просыпайся! — пронеслось уже дальше по коридору. Из-за двери послышалось лишь невнятное:

— М-м-м.

— Просыпайся сейчас же!

— М-м-м, уже, — возвестил сонный Максим. Дина встала с постели и начала одеваться. Собрав в школьный рюкзак учебники и тетради, она отправилась на кухню. За столом уже сидел папа — в форме, с новенькими погонами подполковника. Это был его первый «выход в свет» в новом звании, и выглядел Дмитрий Викторович весьма довольным собой.

Следом за Диной в кухню ввалился ее полусонный, с растрепанными волосами, но уже одетый брат.

— Максим, — недовольно проговорил папа, — идешь знакомиться с классом, и в таком виде.

— Да причешусь я, причешусь, — махнул рукой Максим.

Все расселись за столом и завтракали в полном молчании, занятые своими мыслями: Дмитрий Викторович — о новой службе, Максим — о том, как теперь совмещать тренировки по бодибилдингу и боксу, Дина — о треугольнике.

После завтрака Дина и Максим взяли рюкзаки с учебниками и тетрадками и вышли из квартиры.

— Ты подожди меня внизу, — попросила Дина, — я только за Полиной зайду.

— Ладно, — буркнул Максим и, сев на перила, съехал вниз.

Дина подошла к двери Поляковых и нажала на кнопку звонка. Дверь открыла Елена Сергеевна.

— А, Дина, — улыбнулась она, — проходи.

— Да нет, спасибо, — сказала Дина, — я в школу иду. Вот решила за Полиной зайти.

— Ты знаешь, ей придется посидеть несколько дней дома, — сообщила Елена Сергеевна. — Простудилась где-то, теперь температурит.

— Ну, ладно, — вздохнула Дина, — передавайте ей, чтобы скорее выздоравливала. До свидания.

— Заходи в гости! — крикнула ей вслед Елена Сергеевна. Дина вышла во двор, где Максим от безделья гонял смятую пивную банку.

— Ну ты куда пропала? — недовольно спросил он, одновременно точным ударом ноги посылая банку в полураскрытые двери сарая.

— Да идем, идем, — лишь бы избежать бесконечных вопросов, ответила Дина.

Здание школы, как все остальные постройки в этом городе, не блистало новизной. Можно было с уверенностью сказать, что еще сто лет назад из стен этой школы на перемену стайкой выбегали аккуратненькие гимназистки или орущая толпа гимназистов. А может быть, по этому школьному двору маршировали кадеты или юнкера, обучавшиеся здесь. Как бы то ни было, изменений с тех давних пор, как во дворе, так и в самой школе, наверно, не было никаких.

Двухэтажное здание с фасадом, выкрашенным в пожухлый желтый цвет, одним своим видом внушало уныние. Облупившаяся кое-где краска отваливалась вместе с одряхлевшей штукатуркой, обнажая кладку кирпичей. Края крыши, почерневшей от ржавчины, причудливо изгибались, придавая школе отдаленное сходство с китайскими домиками.

Школьный двор, вытоптанный сотнями детских ног, в отдельных местах радовал глаз проглядывавшим сквозь слой земли асфальтом. Часть двора, отданная под спортивную площадку, ничем не отличалась от других ей подобных и являла собой стандартный набор спортивных принадлежностей: турник, брусья и сломанный баскетбольный щит без кольца.

Максим и Дина, подойдя ко входу в здание школы, слились с нескончаемым потоком учеников, и перед тем, как толпа спешивших в классы школьников разделила их, Максим успел крикнуть:

— На перемене я подойду!

— Ладно! — крикнула в ответ Дина и, отойдя в сторону, остановилась, чтобы осмотреться.

Вестибюль был на удивление большой, с высокими потолками, рядом белых колонн, украшенных затейливой лепниной. Между колоннами с криками и гиканьем носились мальчишки, гоняясь друг за другом, и их громогласные выкрики эхом отзывались под потолком. Дина пошла по коридору, разыскивая на дверях табличку с надписью «5 „Б“». При этом она не забывала смотреть под ноги, потому что паркет то тут, то там зиял выбоинами, многих дощечек уже просто не было.

Дойдя до нужной двери, Дина не стала входить в класс, а подошла к окну и остановилась у подоконника в ожидании учительницы. Дина старательно делала вид, что происходящее в классе ее нисколько не интересует.

А класс жил своей обычной жизнью. Из-за полуоткрытой двери раздавалось мерное гудение голосов, изредка слышались чьи-то громкие торжествующие выкрики, топанье ног, смех. Вдруг дверь распахнулась и из нее выбежал плотно сбитый мальчишка. Следом за ним из двери вылетела тряпка, которой, видимо, вытирали доску, и впечаталась ему в спину, оставив расплывчатый меловой след.

Из класса послышался довольный возглас, который тут же сменился сплошным удалявшимся «А-а-а-а», потому что тот мальчишка, что получил «ранение», поднял тряпку и, замахнувшись ею, как гранатой, кинулся обратно в класс.

Дина продолжала делать вид, что стайка воробьев, расположившаяся на дереве напротив окна, занимает ее гораздо больше, нежели бурные события, происходящие у нее за спиной.

Вскоре прозвенел долгожданный звонок. Коридор мгновенно опустел, и в пятом «Б» постепенно наступила полная тишина. Из учительской показалась высокая, с приятным лицом молодая женщина. Ее длинные волосы были забраны на затылке в узел, а строгий, шоколадного цвета костюм выгодно оттенял цвет ее карих глаз. Под мышкой она несла классный журнал и указку, завершая тем самым классической образ школьной учительницы. Подойдя к Дине, она остановилась и спросила:

— А ты, наверное, Воронцова Диана?

— Да, — ответила Дина.

— Ну что ж, меня зовут Любовь Андреевна. Я классный руководитель пятого «Б».

— Очень приятно, — вежливо ответила Дина.

— Пойдем в класс, я тебя представлю, — сказала Любовь Андреевна и ободряюще улыбнулась.

Ободрение Дине в общем-то не требовалось, потому что знакомиться с новым классом для нее было, можно сказать, делом привычным. Но что ни говори, а каждый раз в первые минуты знакомства любой новичок чувствует себя скованно, неудобно. Именно так себя и чувствовала Диана, когда тридцать пар глаз оценивающе уставились на нее, пытаясь с ходу определить, что же собой представляет эта девочка, которая, судя по всему, будет у них учиться.

— У нас в классе новая ученица, — объявила Любовь Андреевна, — Диана Воронцова.

Класс, как это и водится, ответил гробовым молчанием, бесстрастно разглядывая новенькую. Дина уставилась в точку под потолком на стене напротив, зная, что сейчас, да и весь сегодняшний день, ей предстоит быть в центре внимания. Не то чтобы это ее очень волновало, но именно сейчас, в данную минуту, Дина ощущала себя, как товар на витрине, который рассматривают дотошные покупатели.

— Садись за третью парту, — обратилась к Дине Любовь Андреевна. Дина прошла к пустующей парте и села, выложив из рюкзака тетрадь. Любовь Андреевна вела русский язык и литературу, и первым уроком, с которого начиналась новая школьная жизнь Дины, был русский язык. Дина знала, что в первый же день никто ее спрашивать не будет, тем более что учительнице наверняка сообщили: мол, девочка пропустила две недели по уважительной причине. Поэтому Дина расслабилась и решила воспользоваться прекрасной возможностью понаблюдать за классом, узнать хотя бы отдельных учеников.

— Итак, — начала урок Любовь Андреевна, — сейчас мы проверим, как вы справились с домашним заданием. Кто пойдет к доске?

Видимо, она и не надеялась, что кто-то отправится к доске по своей воле, поэтому, задавая вопрос, на класс учительница даже не смотрела. И она была права: все ученики дружно уставились куда-то под парты. Пробежавшись глазами по журналу, Любовь Андреевна выбрала жертву и объявила:

— Вешаев.

С соседнего ряда безропотно поднялся мальчик и направился к доске. При этом взгляд у него был несколько отсутствующий, и, может быть, поэтому, проходя между рядами парт, Динин новый одноклассник задел рукой чьи-то книги и тетради и смахнул их на пол.

— Вешаев, — досадливо протянула учительница, — вечно ты…

Вешаев молча собрал учебники и тетради, положил их на место и вышел к доске. Отвечал он, однако, толково, и чувствовалось, что в предмете этот мальчишка разбирается.

Пока Вешаев пыхтел у доски, разбирая длиннющее предложение, успели «отметиться» и Тополева, сидевшая перед Диной, и Фомичев — тот самый, чья спина до сих пор белела от удара тряпки. Тополева шлепнула своего соседа по спине учебником, за что и получила замечание, а Фомичев так пихнул соседа по парте, что тот с грохотом свалился со стула, и в результате обоих выставили из класса.

К концу урока Дина более или менее «познакомилась» с классом, наблюдая за поведением ребят и делая соответствующие выводы.

Артем Фомичев — задира и драчун, наверняка всеми в классе верховодит. Марина Тополева — тот же Фомичев, только в девичьем обличии. Катя Макарова из соседнего с Дининым ряда весь урок постреливала в сторону новенькой своими маленькими, как пуговки, темными глазками, шепталась с соседкой и рассылала по всему классу записки. Дина сделала единственно возможный вывод: законченная сплетница, и появление в классе новенькой для нее — счастливый случай перемыть ей косточки.

Да, что ни говори, а умение анализировать, которое Дина старательно в себе развивала, желая походить на свою героиню — Дану Скалли, давало свои результаты.

К концу урока у Дины уже сложилось общее впечатление о некоторых одноклассниках, успевших «проявить» себя за эти сорок пять минут.

Прозвенел звонок, возвестивший об окончании урока, и класс оживился. Любовь Андреевна ушла в учительскую, и ученики, стараясь израсходовать накопившуюся за время неподвижного сидения на уроке энергию, стал носиться, гоняться, скакать. Правда, нашлись отдельные сторонники неподвижного образа жизни, для которых со звонком на перемену не менялось ничего. Таких оказалось двое: сидевшие за одной партой мальчик и девочка. С постными лицами они смотрели в окно, уставясь в одну точку.

Был, правда, и еще один любитель пассивного отдыха — уже знакомый Дине Вешаев. Но тот кроссворд отгадывал — хоть какое-то занятие. Занятая своими мыслями, Дина не заметила, как сзади к ней подкрался Фомичев и над самым ее ухом неожиданно крикнул:

— У!

Дина вздрогнула от неожиданности и уронила карандаш, который вертела в руках. Она спокойно достала его из-под парты, встала перед закатывающимся со смеху Фомичевым и сказала:

— А по репе?

— Чего? — сквозь смех спросил Фомичев.

— Ага, — услышала Дина у себя за спиной чей-то голос, — по репе, по репе. А я добавлю.

Дина обернулась и увидела, что к ним подошла невысокая девочка. Хоть ростом она и не вышла, глядя на нее, было ясно, что она в случае чего и по репе даст. И если надо — ногой.

Обе девочки без тени усмешки уставились на Фомичева. Тот продолжал хихикать, но уже не так уверенно. Дина и ее сторонница молча на него смотрели. Фомичеву надоело смеяться, и он, прервав смех, спросил:

— Ну вы что? Пошутить нельзя, что ли?

— В другом месте шути, — веско заметила невысокая девочка.

— Да ладно, — неуверенно хмыкнул Фомичев, но отошел от Дининой парты. «Что ж, — подумала Дина, — первая победа одержана».

Дина, которая никак не ожидала, что ее, новенькую, так сразу поддержат, не знала, благодарить ей соратницу или подождать, что будет дальше. Одноклассница заговорила первой:

— Ты не обращай внимания. Он у нас всегда такой, — и, не делая паузы, продолжила: — Меня Женей зовут.

— А я Диана. Дина, в общем.

— А ты откуда? — спросила Женя, присаживаясь рядом с Диной за парту.

— Из Новосибирска, — ответила Дина.

— А я во Владивостоке родилась.

— Да нет. Родилась я в Уфе. Просто папа военный…

— А-а, — протянула Женя, — все ясно. У меня тоже военный. Переезды эти, переселения. Плавали, знаем. Их разговор прервал зычный голос Максима:

— Дина!

Дина обернулась и увидела брата, стоявшего на пороге класса и воинственно оглядывавшего всех присутствующих. Дина подошла к нему.

— Все в порядке? — тихо спросил Максим.

— В полном, — ответила Дина так же тихо.

— Ладно, — Максим постоял, покачиваясь с пятки на носок, — тогда я пойду. Прозвенел звонок, и Максим выбежал из класса. Дина вернулась к своей парте. «Что ж, — подумала она, — первый день на редкость продуктивен».

Остальные уроки прошли без особых происшествий. Парочка, которая на перемене неотрывно смотрела в окно, во время уроков так же неотрывно и с таким же отсутствующим взглядом смотрела куда-то поверх доски. Фомичева на третьем уроке опять выгнали из класса.

В общем, Дина стала привыкать к одноклассникам, в душе надеясь, что этот класс станет последним, в котором она будет новенькой.

Первый школьный день подходил к концу. Прозвенел звонок, и весь пятый «Б», лихорадочно запихивая учебники и тетрадки в сумки, стремился покинуть стены школы, чтобы не возвращаться сюда аж до завтрашнего дня.

Дина вышла из школы и направилась домой. Максиму оставалось отучиться еще два урока, и дожидаться его не было смысла. Открывая дверь, Дине пришлось помучиться: новый замок никак не хотел ее пускать. Мамы не было дома — она ушла устраиваться на работу. Отец долго уговаривал ее взять на себя почетные обязанности домохозяйки, утверждая, что и профессия у нее подходящая, чтобы рассчитывать семейный бюджет, — бухгалтер. Но мама категорически заявила, что безвылазно сидя дома, она через неделю зачахнет, и ушла устраиваться по специальности на местный хлебозавод.

Дина разогрела обед и без особого аппетита поела. Делать было нечего. Вдруг из-за стенки — из квартиры Поляковых — раздались звуки музыки. «Полина ведь дома», — вспомнила Дина и, не мешкая, пошла навестить подругу. Увидев Дину, Полина очень обрадовалась.

— Привет! — покашливая, поздоровалась она. — Ну, как первый день в школе?

— Да нормально, — ответила Дина.

— С Фомичевым еще не сцепилась?

— Да так, слегка.

— Понятно, — протянула Полина. — С кем-нибудь познакомилась?

— С Женей Тумановой. Она мне и помогла с Фомичевым-то…

— Да, Женька такая. Она у нас восточными единоборствами занимается, у нее белый пояс по карате.

— Слушай, Полин, а кто это у вас на третьей парте среднего ряда сидит? Брат с сестрой, что ли?

— Это Леша Евсеев и Даша Тучинская. Они не родственники, хотя оба одинаковые зануды. С ними даже разговаривать страшно: как начнут зудеть, такую тоску нагонят, хоть вешайся. Любовь Андреевна у нас их парту сонным царством называет. А хочешь, я тебе про весь класс расскажу?

— Давай, — согласилась Дина. Полина подставила стул к шкафу и, открыв антресоли, достала фотоальбом.

— Я тебе буду рассказывать и одновременно показывать, ладно?

— Ой, как здорово! — воскликнула Дина. Полина вынула из альбома общую фотографию класса.

— Это нас перед летними каникулами фотографировали, — пояснила она. — Ну, слушай.

И Полина заочно познакомила Дину с ее одноклассниками, давая каждому краткую характеристику. Дина вспомнила сцену из знаменитого фильма «Место встречи изменить нельзя», когда Шарапов, пользуясь картотекой, запоминал преступниц, и тоже решила потренировать свою память, повторяя про себя каждое слово Полины и одновременно внимательно глядя на фотографию того, о ком шел рассказ. Будущему сотруднику отдела по изучению паранормальных явлений необходимо иметь отличную память.

К концу Полининого рассказа Дина знала о своих одноклассниках почти все, что они могли ей рассказать, и даже немного больше.

 

ГЛАВА IV ТАИНСТВЕННЫЕ КОЛЬЦА

Странное место, — мелькнула мысль у Сан Саныча, когда он выбирался из оврага. — Сколько в треугольнике бывал, а с таким не сталкивался.

Поднявшись по склону, он обернулся и посмотрел вниз. Склоны оврага были покрыты чем-то сыпучим, похожим на песок, но странного серо-свинцового цвета.

«Надо осторожнее быть», — подумал Сан Саныч, вспомнив, как он свалился в этот овраг, засмотревшись на стоявшее неподалеку дерево с замысловато изогнутыми ветками.

Оправившись от падения, Сан Саныч на всякий случай ощупал себя и, не обнаружив травм, с облегчением вздохнул. Поначалу, когда, скатившись с десятиметрового склона, он оказался на самом дне, показалось, что свет померк в глазах: только что ярко светило солнце, как вдруг все погрузилось в странный полумрак. Бывшее секунду назад голубым с редкими островками белых облаков небо вдруг затянулось серой беспросветной мглой.

Полежав некоторое время на дне оврага и глядя на странные превращения, Сан Саныч вдруг почувствовал безотчетный страх. Появилось ощущение, что, если он проведет в этом овраге еще секунду, произойдет что-то страшное, чего уже нельзя будет исправить. Сан Саныч рванулся и, вздымая тучи свинцовой пыли, выбежал наверх.

Стоя на краю оврага и оглядывая по-прежнему синее небо, сияющее солнце, Сан Саныч отдышался, постепенно успокаиваясь. Странно, но солнце, казалось, слегка передвинулось на восток. Сан Саныч посмотрел на часы, но те, видимо, во время падения ударились о камень, и теперь их стрелки застыли в одном положении, не двигаясь ни на миллиметр.

Сан Саныч раскрыл сумку и достал вечный двигатель. Тот исправно действовал — падение с многометровой высоты на нем нисколько не отразилось. Поблескивая на солнце никелированными боками, он продолжал работать, оправдывая свое название «вечный». Сан Саныч вздохнул с облегчением и немного повеселел. Он бережно завернул двигатель в мешковину, прижал к себе и двинулся дальше.

Шагая по серой, казавшейся безжизненной, траве, Сан Саныч невольно думал о том, что треугольник, безусловно, странное место, особенно для человека, никогда не сталкивавшегося с предметами, которые рождались в этой местности. Даже на первый взгляд М-ский треугольник поражал какой-то обреченностью.

Никто и никогда в треугольнике не видел ни одного живого существа, кроме, разумеется, людей. Ни одна птица не пролетала над этой территорией, ни один зверь не пробегал по этой серой траве. Казалось странным, что ученые, в таком количестве исследовавшие М-ский треугольник, не нашли здесь ничего необычного.

Хотя был среди них все-таки один специалист по привидениям, который все свои выводы основывал на поведении животных. Животные, как известно, гораздо чувствительнее человека и могут, например, предугадать приближение катастрофы или какого-то другого несчастья. Специалист утверждал, что и привидения они тоже видят, но доказать это никак не мог.

Ради эксперимента он перетаскал в М-ский треугольник кучу собак и кошек, предпочитая почему-то последних. Но все они, оказавшись в треугольнике, становились просто безумными: выли, грызли клетки, рвались на волю. Стоило их отпустить, как они сломя голову мчались прочь и успокаивались только тогда, когда под их лапами оказывалась зеленая трава.

Никто из авторитетных ученых, однако, не отнесся к этому серьезно, и над специалистом по привидениям многие посмеивались. Местные шутники даже дали ему кличку «Шариков», на что он очень обижался.

Провозившись в треугольнике почти месяц, он уехал и больше никогда в Сергиевск не возвращался. Сан Саныч улыбнулся, вспомнив об этом горе-экспериментаторе.

Впереди показался лес, громадами столетних деревьев нависавший над протекавшей вдоль него Ольховкой.

«Интересно, — подумал Сан Саныч, — ниже по реке рыба есть, выше — тоже. А здесь как?»

Подойдя к реке, он присел на берегу, решив сделать короткий привал. Достав из кармана предусмотрительно захваченный бутерброд, Сан Саныч отщипнул мякиш хлеба и бросил в воду. Внимательно глядя на речку, он пытался рассмотреть, не появятся ли рыбы, охотясь за плавающим хлебом. Но речная гладь оставалась спокойной, мякиш постепенно уносило течением, и вскоре он скрылся из вида.

Сан Санычу почему-то стало обидно за речку. Он сделал вывод, что рыба наверняка есть, просто сейчас она не голодная.

Дожевывая бутерброд, Сан Саныч посмотрел на стоявший на другом берегу лес и невольно поежился.

Откровенно говоря, он был не настолько голоден, чтобы из-за еды делать привал. Просто невольно хотелось оттянуть ту минуту, когда придется войти в этот мрачный, жуткий лес.

Сам Сан Саныч, когда бывал в зоне, старался обходить его стороной и без надобности в чащу не соваться. А если надобность и возникала, то бродил лишь по окраине леса, никогда не заходя слишком далеко. И дело было не в том, что Сан Саныч боялся темноты или встречи с местным лешим. Диких зверей, как, впрочем, и любых других, в этом лесу не водилось, а вот заблудиться в нем мог бы даже самый опытный таежник.

Конечно же, Сан Саныч был не единственным человеком в Сергиевске, кто увлекался походами в М-ский треугольник. Люди, ходившие туда для изучения или просто из любопытства, даже организовали в Сергиевске свой клан, клуб по интересам. И свое место для встреч у них было — небольшой скверик около единственного в городе кинотеатра с поэтическим названием «Мечта».

Первое время, как только любители побродить по треугольнику начали собираться в этом скверике, любопытные бабульки, да и просто прохожие постоянно подходили к ним с одним и тем же вопросом: «И охота вам туда мотаться?» А так как ответ на этот вопрос был всегда один и тот же: «Охота», то вскоре этих энтузиастов с легкой руки тех же бабулек стали называть «охотниками». Причем когда кто-то произносил это прозвище, то старался поточнее спародировать кота Матроскина из мультфильма о Простоквашине, презрительно произнося: «Охотничек».

Были, правда, и такие люди, которые считали звание «охотника» почетным, но идти в треугольник не хотели — из чистого благоразумия. Они поступали просто: рассказывали каждому встречному-поперечному, что исходили М-ский треугольник вдоль и поперек, и в конце концов действительно приобретали славу настоящих покорителей зоны. Правда, этой славой они пользовались лишь среди непосвященных, потому что настоящие «охотники» после пяти минут разговора легко раскусывали самозванцев.

Все остальные жители города с насмешкой смотрели на «охотников», которые собираются только ради того, чтобы обсудить свой недавний поход в треугольник и поделиться «треугольными» новостями. При этом друг другу говорились такие вещи, что человеку непосвященному со стороны разговор мог вообще показаться сплошной абракадаброй. А дело в том, что, постоянно сталкиваясь с одними и теми же явлениями, предметами, «охотники» придумывали им свои названия, посторонним людям неизвестные.

Но как бы там ни злословили бабушки, в скверике у кинотеатра обсуждалось очень много интересного, что могло помочь человеку, случайно или нарочно зашедшему в зону, а может, даже и спасти его. Кстати говоря, теперь Сан Саныч мог внести и свою лепту в копилку странных происшествий в треугольнике: его рассказ о странном овраге мог бы многих предостеречь от подобного приключения. Ведь еще неизвестно, как на нем впоследствии скажется пребывание в этом странном овраге.

К счастью, Сан Саныч частенько посещал собрания «охотников», где его уже давно принимали как своего. О лесе говорили часто, и каждый раз что-то новенькое. Лес был ежедневной темой для разговора. Но чем больше о лесе узнавали, тем меньше желающих побродить по нему находилось.

А рассказывали всякое. Кто-то пытался оставлять зарубки на деревьях, чтобы, возвращаясь назад, не заблудиться. Но это оказалось бесполезным. Говорили, что каким-то чудесным образом деревья могли перемещаться, хотя своими глазами этого никто никогда не видел. Другими словами, можно было сделать зарубку на дереве, стоящем на краю леса, а потом встретить это дерево где-нибудь в чаще. Причем сомнений, что это то самое дерево, не было никаких, потому что некоторые «охотники» ради интереса вырубали на стволах даже свои росписи. И бродят теперь где-то в лесу эти деревья с автографами.

Говорили, что бродить могут не только деревья, но и целые поляны. Например, заходишь в лес, сделаешь несколько шагов вглубь и оказываешься на веселенькой (по сравнению с остальным лесом) полянке, залитой солнечным светом. А придешь на следующий день — полянки как не бывало, лес сплошняком стоит, и кажется, что ухмыляется. Причем все метки, оставленные для того, чтобы полянку было проще найти, на месте.

В общем, лес странный и наверняка опасный. Опасный в том плане, что заблудиться в нем ничего не стоит, и хотя не такой уж он и большой, но, если все то, что рассказывают, — правда, бродить по нему можно годами и выхода не найти.

А в том, что все рассказы правдивы, Сан Саныч не сомневался. Просто не было у «охотников» такой привычки — врать друг другу. Да и незачем им это было делать: необъяснимого и удивительного в треугольнике хватало с лихвой, и что-то придумывать не было смысла.

Сидел Сан Саныч на берегу Ольховки, вспоминая рассказы своих сотоварищей, и задумчиво жевал серый стебелек травы. Очнувшись от своих мыслей, он посмотрел на часы, но те упорно молчали, видимо, навсегда растеряв свою жизненную энергию в злосчастном овраге. «Так я и до завтра не вернусь, — подумал Сан Саныч, — а обещал-то сегодня».

Он решительно поднялся и зашагал к небольшому мостику через речку, видневшемуся неподалеку. Солнце закрыла огромная туча, начал накрапывать мелкий дождик. Сан Саныч накинул на голову капюшон штормовки и перешел на другой берег. Подойдя к окраине леса, он вытащил из сумки колышек из «нормального» дерева, вбил его в землю и привязал к нему конец мотка веревки, который он предусмотрительно захватил с собой. Все это он проделал для того, чтобы легче было найти обратную дорогу, если лес вдруг начнет «чудить».

Можно было бы, конечно, привязать веревку к дереву или воткнуть в землю сук, но слишком велика была вероятность того, что они будут переходить с места на место, таская за собой и Сан Саныча, как теленка на привязи. Тогда найти обратную дорогу будет непросто. Разматывая моток веревки, Сан Саныч решительно зашагал в глубь леса.

Откровенно говоря, он даже не знал точно, в какую сторону ему идти. Но он знал одно — что именно он ищет. Первый раз Сан Саныч пришел в зону не для того, чтобы принести домой какую-нибудь безделушку, которая случайно попадется ему по пути, а с вполне конкретной целью. Искал Сан Саныч тот самый шарик, о котором ему рассказывали соседские мальчишки. По их словам, шарик все время возвращался на место, куда бы его ни увезли. Если удастся найти этот шарик, то можно будет сделать такой вечный двигатель, который и в Москву не грех отвезти, не боясь при этом, что он остановится. Уж тогда Сан Санычу победа в споре с учеными была бы обеспечена.

А уж как сделать двигатель, Сан Саныч знал прекрасно. Ведь ходили слухи, что шарик увозили в соседнюю область, и он все равно возвращался на свое место. А это может означать только одно: шарик «работает» не только в М-ском треугольнике, но и на любом удалении от него.

Цель Сан Саныча была бы достигнута — он бы сделал двигатель и отвез его в Москву. Уж тогда ученые не смогли бы отделаться своими обычными «не бывает, и все». Есть же! «Да, — мечтательно подумал Сан Саныч, — мне бы этот шарик, я бы…»

Вдруг он споткнулся и, стараясь удержаться на ногах, схватился за сук дерева. Предательский сук, казалось, только этого и ждал: с веселым треском он обломился, и Сан Саныч рухнул на землю.

— Нет, за один день это уже слишком! — вслух возмутился охотник.

Затем он огляделся вокруг себя, пытаясь определить, обо что же он споткнулся, и замер от удивления. Буквально у него перед носом в нескольких сантиметрах от земли висело небольшое, размером с рублевую монету, колечко, отливающее стальным блеском.

Сан Саныч на всякий случай отполз подальше, не отводя глаз от странного кольца. Он осторожно поднялся на ноги и уже после этого посмотрел вокруг. Обведя внимательным взглядом всю обозримую территорию, Сан Саныч не удержался от возгласа удивления:

— Ух, ты-ы! Везде, насколько хватало глаз, тут и там невысоко над землей висели такие же колечки, но разных размеров: от совсем малюсеньких, парочка которых могла бы уместиться на одном ногте, до довольно крупных — с ладонь взрослого человека.

— Как грибы после дождя! — восхищенно воскликнул Сан Саныч.

А дождик действительно кончился. Сквозь уходящие тучи стало проглядывать солнце, редкие лучи которого заиграли на колечках, и те заблестели, отбрасывая на черные стволы деревьев веселые солнечные зайчики.

Сан Саныч поднял отломившийся сук и, с опаской подойдя к одному колечку, дотронулся до него концом палки. Ничего не произошло. Тогда он попытался сдвинуть колечко с места, упираясь в него палкой. Колечко сдвинулось с места, но чем дальше оно отодвигалось, тем большее сопротивление чувствовал Сан Саныч.

Стоило только убрать палку, как колечко в мгновение ока возвращалось назад. Сан Саныч отложил сук и, подойдя к колечку, поводил рукой между ним и землей. Не почувствовав никакой преграды, он осмелел и дотронулся до колечка. Ощущение было таким, каким оно и должно было быть при прикосновении к мокрому металлическому предмету.

Похлопав себя по карманам в поисках какого-ни-будь футляра или коробочки, Сан Саныч обнаружил только пачку сигарет. Переложив сигареты в другой карман, он, орудуя пустой пачкой, как сачком, поймал колечко.

Когда оно было уже внутри, Сан Саныч заглянул в пачку: колечко висело в воздухе точно в центре, не касаясь стенок. Удовлетворенный, он положил пачку в карман и зашагал дальше, внимательно глядя себе под ноги, чтобы случайно не наступить ни на одно из колечек, висевших над землей тут и там.

При этом Сан Саныч ни на минуту не забывал о цели своего путешествия и, помня по рассказам мальчишек, что шарик был найден под срубленным деревом, обследовал все попадавшиеся ему на пути пеньки.

А пеньков на окраине леса хватало. Когда аномальная зона только появилась, среди местных жителей прошел слух, будто деревья обладают целительными свойствами, и если из этих деревьев построить дом, то никто из живущих в нем никогда не заболеет. Легковерные горожане кинулись в М-ский треугольник вырубать леса. Из деревьев строили дома, ставили бани и даже делали специальные амулеты, которые якобы охраняли от хворей.

Но ожидания, естественно, не оправдались: люди как болели, так и продолжали болеть, ни больше, ни меньше. Жители Сергиевска вскоре убедились в том, что рассказы о целительной силе деревьев — просто выдумка, и ажиотаж вокруг «волшебного» леса скоро прошел.

Сан Саныч шагал по лесу, внимательно глядя себе под ноги и не забывая разматывать веревку, с помощью которой он должен был вернуться обратно. Вдруг случилось невероятное: веревка натянулась, и Сан Саныч, упираясь ногами в землю, с трудом старался удержать моток в руках. Но сила, с которой кто-то тянул веревку, была такой, что, казалось, на том конце привязан по меньшей мере слон.

И хотя Сан Саныч упирался изо всех сил, он даже на секунду не смог задержать веревку, ускользающую из его рук. Моток вскоре кончился, и конец веревки, вырвавшись из рук Сан Саныча, в считанные секунды исчез среди деревьев. Сан Саныч бросился в ту сторону, куда кто-то неизвестный, но ужасно сильный утащил веревку, и некоторое время бежал, неизвестно на что надеясь. Пробежав, наверно, с сотню метров, он понял всю тщетность своих усилий и остановился.

Стараясь отдышаться, он растерянно оглядывался вокруг. Положение значительно ухудшилось. Пока в руках была веревка, Сан Саныч чувствовал уверенность, что всегда сможет вернуться, выйти из этого леса. Веревка была для него той спасительной ниточкой, которая связывала его со всем остальным миром. Теперь же, когда она была потеряна, Сан Саныч остался один на один с мрачным, молчаливым лесом, который наверняка уже готовит какие-нибудь сюрпризы. И навряд ли они будут приятными.

Вспомнив рассказ о блуждающих деревьях, Сан Саныч подумал, что, возможно, веревка оказалась на пути дерева, которое отправилось куда-нибудь по своим делам. «Ладно, — сказал себе Сан Саныч, — гадать нечего. Надо что-то решать».

Ясно было одно: выйти из леса теперь будет очень сложно. Тратить время на поиски какого-то шарика уже нельзя, потому что каждая минута на счету. Надо искать обратную дорогу. Примерно определив, откуда он шел, Сан Саныч решил воспользоваться проверенным способом туристов, позволяющим не сбиваться с пути: выбрал три дерева, стоящие приблизительно на одной линии, и пошел вдоль нее, не выпуская из вида последнее дерево. Дойдя до него, Поляков повторил этот прием и, переходя от дерева к дереву, двинулся в обратном направлении.

Близился вечер. Сан Саныч все шагал и шагал. Лес, казалось, и не думал заканчиваться. Прошел, может быть, час, может быть, полтора с тех пор, как Сан Саныч, не останавливаясь, брел, огибая деревья. Он уже перестал смотреть по сторонам в надежде увидеть просвет между ними. Лес стоял глухой черной стеной.

Почувствовав смертельную усталость, Сан Саныч решил сделать короткий привал. Усевшись под деревом, он наконец осмотрелся вокруг. Вдруг ему показалось, что справа лес становится реже и сквозь деревья даже пробивается свет. Измученный, он снова поднялся и пошел в ту сторону.

С каждым шагом лес становился все реже, деревья понемногу расступались, и между ними можно было даже рассмотреть то ли большую поляну, то ли прогалину. Это придало Сан Санычу силы, и он прибавил шагу. Каково же было его изумление, когда лес внезапно расступился и через несколько шагов остался позади.

Не веря своим глазам, Сан Саныч обернулся. Невдалеке угрожающей безмолвной стеной чернел лес. Впереди виднелось несколько холмов, поросших серой травой, из чего стало ясно, что до границ треугольника еще далеко. Но это уже не так важно. Главная опасность — лес — была уже позади. Ободренный, Сан Саныч легко зашагал к видневшимся холмам, как буд-то и не было пройденных по лесу километров.

Приблизившись к одному из холмов, он заметил, что на его вершине что-то блеснуло в лучах заходящего солнца. Окрыленный своей победой над лесом, Сан Саныч, не раздумывая, зашагал вверх по холму.

Поднявшись на вершину, он замер. Перед ним было такое же кольцо, как те, что он видел в лесу, и как то, что лежало у него в кармане. Но какое это было кольцо! По сравнению с теми, «лесными», просто огромное: диаметром около метра и в руку толщиной. Неподвижно зависнув примерно в метре от земли, оно сияло холодным металлическим блеском. Когда Сан Саныч подошел ближе, кольцо, как бы приглашая, поднялось выше.

Сан Саныч восхищенно разглядывал кольцо, осторожно трогал рукой, пытаясь его сдвинуть. Кольцо слегка поддавалось, но подвинуть его на большое расстояние казалось нереальным. Можно было подумать, что кольцо привязано к вершине холма невидимыми эластичными нитями — чем дальше его отводишь, тем больше возрастает сопротивление. Вглядевшись в блестящую поверхность кольца, Сан Саныч даже рассмотрел в нем свое отражение, искаженное выпуклой поверхностью.

«Вот если я в Москву такую штуковину привезу, ученые же просто на уши встанут. Это почище вечного двигателя будет», — радостно подумал он.

Решив исследовать гигантский «хулахуп» поближе, Сан Саныч нагнулся и пролез внутрь кольца. Взявшись за его края, он с силой потянул его вниз. Кольцо, до этого висевшее строго параллельно земле, перекосилось.

— Вот так забава, — по-детски радуясь, рассмеялся Сан Саныч.

Он почувствовал, как устал за сегодняшний день. Сан Санычем овладело дикое, непреодолимое желание присесть. Не в силах противиться ему, он вытянул ноги и расположился внутри кольца. Кольцо, словно сочувствуя, тоже слегка снизилось и теперь висело примерно на уровне плеч Сан Саныча. Он сидел, словно ребенок в детском манеже, куда его посадили заботливые родители, чтобы непоседливое чадушко никуда не убежало. Если бы Сан Саныч знал, насколько это было близко к истине!

— Пора домой, — вслух сказал он, неизвестно к кому обращаясь.

Он поднялся на ноги, держась за край кольца, но вдруг почувствовал, что ноги плохо подчиняются ему. Тяжелой волной на него наваливалось оцепенение.

«Возьму на работе отгул на завтра и хорошенько отдохну», — подумал он, пытаясь выбраться из кольца.

Сан Саныч нагнулся и попробовал пройти под кольцом, но оно мгновенно отреагировало и опустилось ниже, не пропуская его. Выпрямившись, Сан Саныч решил перешагнуть через кольцо, но как только он поднял ногу, оно тоже поднялось.

Сан Саныч восхищенно разглядывал кольцо, осторожно трогал рукой, пытаясь его сдвинуть.

— Что за черт, — досадливо проворчал Сан Саныч и сделал еще одну попытку выбраться на свободу.

Попытка не удалась. Силы оставляли Сан Саныча, и каждое движение уже давалось ему с трудом. После очередной попытки покинуть кольцо у него потемнело в глазах. Сердце словно провалилось куда-то и вдруг застучало, как паровой молот. Во рту мгновенно стало суше, чем в пустыне. Сан Саныч, хватая ртом воздух, сел на землю в центре кольца.

Третий раз за этот день став пленником, он подумал: «Ничего. Сейчас посижу, отдохну и с новыми силами буду штурмовать это проклятое кольцо. Я отсюда обязательно выберусь».

Он впал в какую-то полудрему, частично сознавая, что ему нельзя терять времени и надо выбираться из кольца, и в то же время как будто находясь под гипнозом и не имея возможности пошевелить ни ногой, ни рукой.

В начавших спускаться на землю сумерках явственно было видно, как вокруг кольца стал разгораться красноватый свет, озаряя сидевшего внутри человека. С каждой минутой свет становился все ярче и ярче…

 

ГЛАВА V ЖРЕБИЙ БРОШЕН!

На следующий день Дина шла в школу, можно сказать, во всеоружии: об одноклассниках она знала почти все, в то время как они о ней не знали почти ничего. Она могла, взглянув на любого из одноклассников, выложить на него краткое «досье», полученное со слов Полины.

Например: Юра Данилов — круглый отличник, любит читать, немного занимается спортом, но часто меняет его виды. Успел позаниматься в секциях плавания, бега, футбола. Думает записаться в секцию шахмат. Не зануда.

Каково, а? И такую справку Дина могла дать о каждом из пятого «Б» класса. Конечно, она не собиралась использовать полученные сведения в корыстных целях, но для предстоящего знакомства они были необходимы.

Знакомство, по сути, состоялось еще вчера, когда Любовь Андреевна представила Дину классу, но это была лишь формальность. Дина понимала, что ей предстоит долго вживаться в коллектив, который наверняка не сразу примет нового человека. И пройдет еще много времени, прежде чем Дининым мнением будут не то чтобы интересоваться, а хотя бы станут к нему прислушиваться.

Откровенно говоря, пока она была для всего остального пятого «Б» класса, чего уж душой кривить, пустым местом. Правда, Полина обнадеживала ее, говоря, что ребята у них все замечательные, что примут Дину без разговоров, но обеим девочкам было понятно, что сказано это лишь для ободрения.

Войдя в теперь уже свой класс, Дина прошла к своей парте и уставилась в окно в ожидании звонка. Сегодня на нее уже почти не обращали внимания, потому что успели рассмотреть за вчерашний день, да она особо и не жаждала чьей-то опеки.

Мальчишки, как всегда, носились по классу, иногда выбегая в коридор, девочки разбились на несколько групп и о чем-то увлеченно разговаривали.

Нельзя было не заметить, что самое многочисленное «общество» собралось около высокой светловолосой девочки с глазами нежно-голубого цвета. Причем создавалось такое впечатление, что все, кто стоял с ней рядом, устроили конкурс на лучшую новость: каждая делилась вестями с рассеянно слушавшей их блондинкой, а та выносила свое суждение. Чувствовалось, что ее мнение играет далеко не последнюю роль.

«Романова Галя, — машинально отметила про себя Дина, — признанная королева класса. Любит музыку, но от отечественной попсы ее просто тошнит».

Но прислушаться, о чем же говорили девочки, Дина так и не смогла: весь шум в классе перекрывала неумолкаемая болтовня мальчишки, сидевшего позади Дины. Причем он говорил так быстро, что понять его было практически невозможно. Свою речь он начинал внятно и четко, но очень быстро увеличивал скорость. Проглатывая окончания слов, а затем, уже выходя на финишную прямую, он выдавал невероятное количество звуков, понять которые не мог уже никто.

Дина украдкой оглянулась, чтобы узнать, что же это за горе-оратор. Она мысленно представила большую фотографию из Полининого альбома, и у нее в памяти всплыла фамилия — Пылкин.

«Точно, точно, — вспомнила Дина, — Полина еще предупреждала, что лучше к нему с вопросами не обращаться».

Дина представила, что ей пришлось бы выслушивать эту абракадабру, спроси она у Пылкина, и похолодела. Она мысленно поблагодарила Полину за дельный совет.

«Да уж, — подумала Дина, — даже какаду, прикусивший себе язык, изъясняется куда вразумительней».

А Пылкин за спиной у Дины, объясняя что-то своему соседу, опять зашелся длинной тирадой, слившейся в одно непонятное слово. Тем временем раздался звонок, и все потихоньку разбрелись по своим местам.

Урок проходил по обычному сценарию: как только вызывали Вешаева, он то спотыкался, то сваливал чьи-нибудь учебники, Фомичев, естественно, не избежал замечания, Евсеев и Тучинская все так же безразлично смотрели куда-то поверх доски, Макарова рассылала по классу записки.

Дина опять просидела весь урок с уверенностью, что к доске ее не вызовут, поэтому единственным занятием все это время было рисование комических шаржей на выходивших к доске одноклассников. К концу урока рисунков набралось столько, что можно было устроить небольшую выставку.

Прозвенел звонок, учитель вышел из класса, и началась обычная для перемены кутерьма: мальчишки стали гоняться друг за другом, кидаясь тряпками, девочки разделились на группы и разбрелись по всему классу, чтобы поделиться последними новостями.

Дина тоже встала из-за парты и прошлась по кабинету. Она и не рассчитывала на то, что ее встретят с распростертыми объятиями и с первого нее дня она для одноклассников станет светом в окошке. Было ясно, что инициативу придется брать в свои руки.

Самое сложное — начать. Ведь именно от того, как себя поставишь с самого начала, и зависят последующие отношения с одноклассниками. Можно, конечно, войти в роль неприступной гордячки, вознеся себя любимую над всеми остальными. Но тогда никаких шансов на то, что хоть кто-то по своей воле предложит знакомство и дружбу, можно не ждать.

Итак, Дина внимательно присматривалась к разбившимся на компании девочкам, которые увлеченно о чем-то болтали.

Даже на первый взгляд было ясно, что в классе сосуществовали две конкурирующие группировки.

Самая многочисленная, естественно, собиралась вокруг признанной королевы класса Гали Романовой, которая к своему негласному титулу относилась довольно ревностно. По крайней мере, в свою компанию она принимала не всякого и этой чести надо было добиться. Но даже с членами клуба «Имени Галины Романовой» она держалась высокомерно, ясно показывая, кто есть кто.

Конкуренткой Гали была Наташа Юрьева, внимательно следившая за тем, насколько больше девочек собирается вокруг Гали. Наташа втайне мечтала, что в один прекрасный день Галя останется в одиночестве и все ее «окружение» сменит лидера и дружно соберется около парты победительницы.

Но по всей видимости, девочки пятого «Б» класса уже давно определили для себя, кто им больше по душе, и расстановка сил оставалась прежней. И только Макарова, как рыба-прилипала, всю перемену носилась от одной кучки к другой, стараясь поднабрать материала для очередной сплетни.

Проходя мимо сбившихся в кучу вокруг Наташи Юрьевой девочек, Дина услышала, как они с увлечением обсуждают наряды Джулии Роберте, игравшей главную роль в фильме, который вчера шел по телевизору.

Дина остановилась около них. На нее никто не обратил внимания, и обсуждение прелестей шляпки не прервалось ни на секунду. Тряпками Дина интересовалась меньше всего, но для первого раза и о барахле потрепаться можно. Она дождалась удобного момента, когда возникла небольшая пауза, и решилась подключиться к разговору:

— А вы видели, какой миленький костюмчик был на Джил Андерсон в серии «Истина где-то рядом»? Вся компания замолчала и с удивлением уставилась на новенькую. Дина слегка занервничала. После продолжительной паузы кто-то спросил:

— Это та, что в «Секретных материалах»?

— Угу, — буркнула Дина, уже жалея, что вообще влезла в разговор.

Девочки переглянулись, и на их лицах можно было ясно прочитать: «С ней все ясно». Дина мучительно переживала затянувшееся молчание.

— А помните, какой топик на Мадонне был в ее последнем клипе? — воскликнула Наташа Юрьева. Ей тут же ответило многоголосое щебетание девочек:

— Ой, я видела!

— И я!

— Такая прелесть…

Разговор возобновился вновь, как будто никакой новенькой и вовсе не было. Дина вернулась к своей парте.

«Да нужны они мне со своими тряпками!» — возмущалась она про себя, хотя и понимала, что «Секретные материалы» смотрят далеко не все. Но обида не утихала. «Ну, и ладно. Не больно-то и хотелось», — подумала Дина и отвернулась к окну.

Прозвенел спасительный звонок, и Дина с головой окунулась в рисование шаржей, стараясь, чтобы этого не заметил учитель. А для Макаровой на этом уроке было просто раздолье. Видимо, кто-то из девчонок рассказал ей о происшедшем на перемене, наверняка выставив при этом Дину не в лучшем свете, и Макарова разносила эту историю по классу, перешептываясь с соседями и рассылая записки.

Зная, как разносятся сплетни, обрастая с каждым разом новыми подробностями, Дина раздумывала, что же получится в конечном варианте. А придумать могут что угодно. И если поначалу всех удивило ее увлечение «Секретными материалами», то в конце концов ее могут выставить страстной поклонницей вегетарианской диеты, помешанной на морковках.

«Ничего, ничего, — подумала-Дина, — я им еще докажу. В очередь встанут, чтобы со мной познакомиться».

Отвратительное настроение сразу же отразилось на рисунках: дружескими эти шаржи уже не назвал бы никто. Все портреты прямо-таки сочились ядом. Эх, нарисовать бы карикатуры на всех этих тряпочниц-барахолыциц и незаметно прилепить им на спины. Вот смеху было бы!

Но в этом случае в их лице Дина получила бы вечных непримиримых противниц. А начинать жизнь в новом классе с крупной ссоры, понятно, не хотелось.

Поначалу Дина решила снова попытать счастья на следующей же перемене и на этот раз попробовать «войти в окружение» Гали Романовой. Но когда заметила, что девчонки, сидящие на соседнем ряду, получили записку от Макаровой и теперь, глядя на новенькую, перешептываются и смеются, передумала.

Дина собралась было поговорить с Макаровой и убедить ее, что эта сплетница выбрала не лучший объект. Но как это сделать? Ведь даже неизвестно, что же она писала в своих посланиях.

Наверно, надо будет ей пригрозить. Можно, конечно, побить ее, и Дина была уверена в своих силах, но тогда остальные ее будут просто опасаться. Тогда вливание в коллектив закончится не начавшись. «Да, — подумала Дина, — не мой сегодня день, не мой».

Она решила не ломать голову и оставить попытки сблизиться с классом до лучших времен. Эх, если бы Полина была рядом! Но она выйдет в школу не раньше, чем через неделю…

«А куда я тороплюсь-то? — вдруг даже пожала плечами Дина. — Вот выйдет Полина, все само собой и наладится».

Дина снова взялась за ручку и стала рисовать карикатуру на изнывающего Сергея Ивановича, учителя истории. Он, наверное, уже пожалел, что вызвал к доске вечно полусонного Евсеева, — тот выдавал по слову в минуту, и конца этому мучению не предвиделось.

Но умереть от тоски учителю было не суждено — зазвеневший звонок спас его от участи быть покрытым мхом и паутиной в ожидании, пока Евсеев закончит свой рассказ.

— Садись, Евсеев, — с облегчением вздохнул Сергей Иванович и объявил: — Урок окончен!

Сидеть в классе Дине уже надоело, и она решила пойти поискать Максима. Тот наверняка каждую перемену устраивает какие-нибудь соревнования — разумеется, с собственным, самым активным участием. «Пойду хоть за Макса поболею», — подумала Дина, выбираясь из-за парты.

Но, проходя между рядами, она услышала, что Макарова собрала вокруг себя девчонок и что-то рассказывает им о Полине. Дина решила задержаться и сделала вид, что завязывает шнурок.

— Отец-то у них так и не вернулся, — слышался приглушенный голос сплетницы.

— Да ты что? — удивилась одна из слушательниц.

— Точно тебе говорю, — продолжала Макарова. — Говорят, он в другую семью ушел, но я слышала, что он в треугольнике пропал.

— Ух ты! — воскликнула другая девочка.

— Да! Наверно, схватила его там эта Белая Жуть, — предположила Макарова.

— Да не Жуть, а Муть, — поправил кто-то.

Дина навострила уши. О Максе она уже забыла и старалась не пропустить из разговора ни слова.

— И что с ним? — с нетерпением спросил кто-то.

— Да я-то откуда знаю, — фыркнула Макарова. — Но говорят, кого Жуть, или Муть — как там ее — схватит, пиши пропало.

— А что это за Жуть такая? — осторожно произнес кто-то, ни к кому не обращаясь.

— Эх, ты, — презрительно проговорила Макарова. — Может, ты еще и про Зеленый туман ничего не слышала?

— Почему, — обиженно сказала девочка, — слышала, конечно.

— Ну, вот, — продолжила Макарова, — «охотники» вроде уже ходили по треугольнику, искали его, да не нашли. Теперь-то уж, наверно, даже они по треугольнику перестанут шастать.

— Да, — подтвердила та, которая ничего не знала про Муть, — теперь туда никто не сунется.

Дина поняла, что настал ее звездный час. Она подошла к парте Макаровой, и все девчонки, прервав разговор, молча уставились на нее.

— Так уж никто и не сунется? — с вызовом спросила Дина.

Макарова и компания, видно, слегка опешили от такой наглости новенькой — мало того, что в разговор влезла, хотя ее не приглашали, так еще похвастать решила.

— А что, — ухмыльнулась Макарова, — ты, что ль, пойдешь?

— Я, что ль, — спокойно ответила Дина.

Она даже не старалась, чтобы ее услышали все одноклассники. Дина знала, что благодаря Макаровой, которая, видимо, действовала согласно правилу «по секрету всему свету», к концу следующего урока их разговор не будет тайной ни для кого.

Поэтому Дина повернулась спиной к Макаровой, удивленно хлопавшей глазами, и вернулась за свою парту.

Дина еще не успела присесть, как Макарова сорвалась с места и, останавливаясь то около одной, то около другой девочки, вкратце сообщала одноклассницам последнюю новость. В конце концов сплетница добралась до двери и выбежала из класса, спеша удивить ко-го-то еще.

Когда начался урок и все расселись по своим местам, почта Макаровой заработала в усиленном режиме: записки с ее парты рассылались во все концы класса, и к концу урока разве что учитель не знал, что Дина Воронцова собралась идти в треугольник.

На следующей перемене Дина демонстративно смотрела в окно, зная, что все ученики обсуждают ее вызов, брошенный загадочному М-скому треугольнику. И даже неугомонные мальчишки не гонялись по классу, а собрались за одной партой и бурно обсуждали опасности, которые могут подстеречь человека в зловещей «зоне».

Дина торжествовала. Она добилась своего — стала героиней дня. Но на самом деле это был лишь первый шаг к завоеванию уважения одноклассников. Пока никто не спешил подойти к ней и порасспросить, как это она не боится идти в такое опасное место.

Мнение класса насчет Дины разделилось. Кто-то считал, что это просто выпендреж и никуда она не пойдет. Просто новенькой хочется, чтобы на нее обратили внимание, вот и все.

Другие смотрели на Дину и крутили пальцем у виска, считая, что только ненормальная может отправиться в треугольник на прогулку.

Дине же предстояло доказать, что она может и умеет справляться с любыми трудностями и опасностями, пусть даже и паранормальными.

Дождавшись окончания уроков, Дина поспешила домой. Ей нужно было тщательно подготовиться к походу в треугольник, и сделать это следовало в кратчайший срок.

Собственно говоря, все уже было готово еще с того раза, как Дина впервые собралась посетить треугольник. Оставалось только запастись едой.

Дина понимала, что М-ский треугольник — уже не игрушки, и не все в этом походе будет легко и просто. Конечно, она не верила глупым россказням про всякую Жуть-Муть, Зеленый Туман, но ведь Полинин отец там пропал, и об этом не нужно забывать. Ведь это может означать только одно: он столкнулся с чем-то, с чем не смог справиться в одиночку. А если уж взрослый мужчина, который не раз бывал в треугольнике, не смог выбраться оттуда, то что уж говорить о десятилетней девочке.

Поэтому, поднявшись на свой этаж, поклонница «Х-files» даже не стала заходить домой, а прямиком направилась к двери Поляковых. Дверь ей открыла Полина и, увидев подругу, радостно улыбнулась:

— Дина! Привет. Заходи.

— Привет, — поздоровалась Дина и вошла в квартиру.

— Ну, как в школе? — поинтересовалась Полина, пока гостья разувалась.

— Да нормально. Ничего нового. Девочки прошли в комнату.

— Слушай, Полин, у меня к тебе разговор есть. Полина сразу посерьезнела:

— Что-нибудь случилось? — озабоченно спросила она.

— Да нет, — поспешила успокоить ее Дина. — Тут такое дело… В общем, я бы хотела знать все, что тебе папа рассказывал о треугольнике.

— А зачем тебе? — удивилась Полина.

— Я потом объясню, — нетерпеливо ответила Дина, — ты рассказывай.

— Ну, — неуверенно начала Полина, — вся растительность там серого цвета, деревья черные…

— Подожди, — прервала ее Дина, — может, он про опасности какие-нибудь рассказывал, ловушки, там, я не знаю… А?

— Опасности? — переспросила Полина. — Вроде не рассказывал.

— Вроде или не рассказывал? Ты вспомни, — настаивала Дина.

— Он говорил только, что лес там опасен, вот и все.

— А чем он опасен? — не отставала Дина.

— Вроде обратную дорогу из него найти трудно. Можно не вернуться.

— Так-так… — Дина задумалась.

— Слушай, а зачем это тебе? — обеспокоенно спросила Полина.

— Я, наверное, завтра туда пойду, — думая о чем-то своем, ответила Дина. У Полины от изумления округлились глаза.

— Ты что! С ума сошла? Это же самоубийство настоящее! Ты ведь знаешь, что у меня там отец пропал! — воскликнула она.

— Не орать! — прикрикнула Дина. — Я все равно туда пойду. Поэтому тебе лучше мне помогать, а не мешать.

— Диночка, миленькая, не ходи туда, пожалуйста, — едва не расплакалась Полина. Дина решительно встала.

— С тобой все ясно, — хмыкнула она, — одна справлюсь, — и пошла к себе домой.

Полина поняла всю тщетность своих попыток и, не говоря больше ни слова, молча последовала за ней. Дина вышла из квартиры Поляковых и направилась к своей двери. Полина, продолжавшая стоять на пороге и молча смотреть на Дину, в надежде, что та еще одумается, произнесла:

— А может…

— Нет, — решительно прервала ее Дина, и в ее голосе прозвучали командные нотки. Она помолчала и уже мягче добавила: — Все будет нормально, я обещаю тебе. Она открыла дверь своей квартиры и, с улыбкой подмигнув Полине, сказала:

— Завтра, как вернусь, сразу к тебе.

Дома, не теряя времени, Дина стала готовиться к завтрашнему походу. Она нарезала несколько бутербродов, наполнила фляжку водой и запихала все это в рюкзак, где уже были уложено все необходимое для такой сложной экспедиции.

Дина знала, что родители прекрасно разбираются в ее характере и любая перемена в настроении от их глаз не ускользнет. Стоит только им заметить, что их дочь в нетерпении ерзает на месте, им, естественно, захочется узнать причину этого нетерпения.

И для того чтобы узнать причину, им вовсе не обязательно устраивать допрос с пристрастием: зная Дину, нетрудно догадаться, что она вынашивает очередной «грандиозный» план. В этом случае папа обычно поступает просто: поручает Дине какое-нибудь задание, лишь бы чем-то ее занять. И попробуй с ним только поспорить — сразу: «Смирно! Кругом! Разойдись!»

Именно поэтому весь вечер Дина старалась поменьше попадаться родным на глаза и засела у себя в комнате читать книжку. Ее никто не беспокоил, и только раз зашла мама и спросила:

— Ну, как в школе?

— Полный порядок, — бодро ответила Дина.

А чтобы ускорить наступление завтрашнего дня, Дина воспользовалась старым проверенным средством: легла пораньше спать.

Как бы долго ни тянулось время, но знаменательный день все же наступил. И как бы скучно ни было на занятиях, они тоже подходили к концу. Правда, на предпоследнем уроке поминутно смотревшая на часы Дина уже начала думать, что они сломались.

А класс весь день только и делал, что обсуждал предстоящий поход Дины. Все спорили, пойдет она в треугольник или нет, закончится ли все хорошо или она попадет в лапы какой-нибудь Жути. Но никто не решался обратиться к Дине и узнать наверняка, что же она собирается делать. И только Фомичев не удержался и на последней перемене спросил:

— Слышь, ты в треугольник-то идти не передумала? Все ученики, как один, посмотрели на Дину и затихли в ожидании.

— Не передумала, — сдержанно ответила Дина.

— И когда пойдешь, — не отставал Фомичев, — на будущий год? — и засмеялся, довольный своей шуткой.

— Сегодня. По классу пробежала волна оживления.

— Ты серьезно? — ошеломленно произнес Фомичев. Видно, он до последнего не верил в то, о чем весь класс гудел со вчерашнего дня.

— Серьезно, — кивнула Дина. Фомичев молча отошел.

Теперь на Дину все смотрели уже как-то настороженно. Когда прозвенел звонок с последнего урока, весь класс лихорадочно собрал вещи и гуртом вывалился из школы.

Дина не торопясь собралась и последовала за остальными. Конечно, она не могла не заметить, что домой никто не ушел и класс почти в полном сборе стоит дружной толпой на спортивной площадке, что-то горячо обсуждая.

Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что речь идет о героине дня. Но Дина сделала вид, что ее это не касается, и прошла мимо. «Захотят — сами подойдут», — решила она. Не успела она отойти от школы и нескольких шагов, как послышался голос Фомичева:

— Воронцова!

Дина обернулась. Весь класс молча смотрел в ее сторону. «Интересно, — мелькнула у Дины мысль, — сами подойдут или мне придется идти?» Одноклассники потоптались на месте и всей толпой двинулись к ней. «Можно сказать, победа», — самодовольно отметила Дина. Фомичев, видно, решил взять на себя обязанности представителя всего коллектива.

— Мы тут решили с тобой делегацию отправить, — сказал он. — Вдруг ты весь день дома просидишь, а завтра придешь и скажешь, что в треугольнике была. Дина ждала чего-то подобного, поэтому нисколько не удивилась.

— Как хотите, — спокойно произнесла она и спросила: — А эта делегация со мной в треугольник пойдет или на задворках околачиваться будет? Фомичев замялся:

— Мы, в общем, там… недалеко подождем. Вот.

— Ладно, — сказала Дина, — встречаемся у границы за пустырем через полчаса, — и, не оборачиваясь, пошла к дому.

Придя домой, она первым делом основательно подкрепилась, облачилась в свой походный камуфляж, который ей сшила мама из папиной полевой формы, надела на руку компас и сунула в карман складной ножик Максима.

До назначенного часа оставалось десять минут. Дина вскинула на плечо рюкзак, мысленно проверила, не забыла ли чего. Все было на месте, и новоявленная «охотница» подошла к входной двери и без малейших колебаний покинула квартиру.

Уже подходя к границе треугольника, Дина увидела поредевшую толпу одноклассников. Всякие там евсеевы и тучинские, конечно же, отсеялись, и Дину встречал «костяк» пятого «Б».

Когда Дина подошла ближе, из толпы выступил Пылкин и, протягивая ей горсть петард, тихо произнес:

— Я тут подумал, может, пригодится. Если что — поджигай. Мы услышим и прибежим.

— Да, — перебила его Женя Туманова, — ты далеко не ходи, чтобы мы тебя услышать могли.

Дину почти растрогала такая забота, и она, запихивая в карман петарды, улыбнулась и только и сказала:

— Ладно. Спасибо. Все помолчали.

— Ну, я пошла, — кивнула Дина и, оставив толпу одноклассников позади, шагнула на серую траву.

 

ГЛАВА VI СИНИЙ КАМЕНЬ

Впереди показались небольшие холмы. Бодро шагая, глядя только вперед, Дина тем не менее явственно ощущала на себе пристальные взгляды одноклассников, смотревших ей вслед.

Чем дальше от границы отходила Дина, тем больше ей казалось, что происходит что-то странное. Дина огляделась, но ничего необычного не обнаружила: небо было прежним, солнце светило так же ярко. Сорвав травинку, Дина внимательно ее разглядела. Кроме цвета, та ничем не отличалась от остальной, «нормальной» растительности.

Но странное чувство, будто что-то не так, не оставляло Дину. И тут ее осенило — тишина! Странная, до ненормальности полная тишина! И чем дальше Дина уходила в треугольник, тем большее безмолвие источала округа.

То ли эта странная серая трава приглушала звуки, то ли воздух здесь был каким-то особенным, но даже звук своих шагов Дины слышала как сквозь вату.

И как это она раньше не замечала, что там, за границами треугольника, все было наполнено жизнью.

Неумолкающий треск кузнечиков, которые при каждом шаге разноцветным фонтаном разлетаются из-под ног в разные стороны, редкий пересвист птиц, шум травы. Всего этого здесь не было, и только теперь Дина поняла, как ей этого не хватает.

Там, дома, если и наступала полная тишина, то она была звенящей. Здесь тишина молчала.

Дина взобралась на вершину небольшого холма и огляделась. Вокруг, насколько хватало взгляда, все пространство занимали большие и маленькие холмы, покрытые серым покрывалом травы. Справа виднелся темнеющий черной глыбой лес. Вдали — на горизонте — серый и черный цвета сливались и переходили в серо-синий.

На первый взгляд могло показаться, что треугольник выжжен пожаром, трава покрылась пеплом, а деревья выгорели дочерна да так и остались выситься мертвыми исполинами.

Что-то похожее Дина видела по телевизору, когда показывали тайгу, выжженную упавшим Тунгусским метеоритом. Но там, в тайге, все было мертвым. А здесь все жило, жило своей странной, непонятной жизнью. И от этого становилось немного не по себе.

Невдалеке между холмами блестела гладь небольшого озерца, которое прозрачной синевой своих вод немного скрашивало общую мрачноватую картину. Дину потянуло туда, и она, спустившись с холма, направилась к озеру.

Путь проходил вдоль леса, и, подойдя к нему, Дина невольно остановилась. Как и все в М-ском треугольнике, лес безмолвствовал и, казалось, пристально рассматривал маленькую девочку, удивляясь ее. смелости. Деревья застыли каменными изваяниями.

Лес своей неподвижностью напоминал искусно нарисованный пейзаж, с той лишь разницей, что у художника, видимо, все краски, кроме черной и серой, закончились.

Дина подошла к дереву, стоявшему на краю леса, и попыталась раскачать его. Но черный великан в три Дининых обхвата даже не дрогнул.

Из чащи пахнуло сыростью и гнилью начинающих опадать листьев. Дина отпрянула и отошла от леса. Окинув его взглядом, она вдруг догадалась, что в треугольнике совсем нет ветра. Именно поэтому лес так неподвижен и молчалив. Ни веточка, ни даже листик не дрогнет от осторожного дуновения ветерка. «Как будто стена до неба на границе стоит», — мелькнуло в голове у Дины.

Она, с опаской оглядываясь на лес, двинулась дальше. Не прошло и пяти минут, как из-за ближайшего холма уже показалась гладь озера, на поверхности которого неподвижно лежала стайка солнечных зайчиков.

Подойдя ближе, Дина заглянула в озеро. Вода была довольно прозрачной, и гладкая поверхность отражала не хуже любого зеркала. Дина подняла с берега небольшой камушек и, размахнувшись, кинула его в воду. Камень ушел на дно с громким «бульк», и по поверхности озера в разные стороны разошлись круги. Это немного оживило картину, и Дина, подняв еще один камень, блинчиком пустила его по поверхности озера. Камень, сделав несколько прыжков, благополучно канул в глубине вод.

Дине это понравилось, и она, увлеченная новым занятием, пускала камни по воде, считая «блинчики». Она, не глядя, хватала нагретые солнцем голыши, которыми был усыпан берег, и в азарте один за другим кидала их в воду.

Вдруг Дина почувствовала, что очередной голыш обжег ей руку холодом. Она с удивлением осмотрела свою находку. Камень был просто замечательный: крупный, длиной почти с ладонь, плоский, правильной круглой формы, он лучился насыщенным синим цветом. Посмотрев сквозь него на солнце, Дина обнаружила, что он к тому же и полупрозрачен.

Больше всего он напоминал бутылочное стекло, обкатанное и отшлифованное волнами. Такие стеклышки Дина в огромном количестве находила на море, когда отдыхала там с родителями. Но в том, что в руках у нее не бутылочный осколок, Дина была уверена. Во-первых, на озере нет никаких волн, чтобы так отшлифовать стекло. А во-вторых, бутылок такого цвета она никогда не встречала.

Дина с удивлением рассматривала свою находку, любуясь удивительным камнем. Как ни странно, но за все время, пока она его изучала, он так и не нагрелся от тепла ее рук и оставался таким же холодным. Дина спрятала находку в карман, надеясь по возвращении похвастаться перед одноклассниками.

И только сейчас она вспомнила, что времени у нее не так уж и много. Скоро должен вернуться из школы Максим, а к его приходу надо непременно быть дома, чтобы не возникло лишних вопросов.

Дина заторопилась обратно. Она почти пролетела мимо безмолвствующего леса, обошла холм, с которого она осматривала окрестности, и через несколько минут уже увидела одноклассников, которые, расположившись кружком, сидели в высокой траве.

— Э-э-эй! — крикнула Дина и помахала рукой.

Сидящие вскочили и, что-то нестройно крича, замахали руками в ответ. Когда Дина подошла ближе, все встречали ее, улыбаясь и от нетерпения притоптывая на месте.

— Ну как там? — крикнул Фомичев, не дожидаясь, пока отважная путешественница переступит границу треугольника.

— Нормально! — крикнула в ответ Дина. Еще несколько шагов — и она уже стояла на зеленой траве, слушая радостное верещание одноклассников. Все говорили одновременно. Вернее, не говорили, а спрашивали, пытаясь узнать, что же с Диной там случилось и что интересного она там видела.

— Ребята, — взмолилась Дина, — пойдемте домой. У меня времени нет. Если старший брат вернется раньше меня, вопросов не оберешься. И если он догадается, где я была, в треугольник я больше не попаду никогда. И все дружной толпой двинулись по направлению к городу.

— Ну что там было? — почти застонал Фомичев. — Что ты молчишь?

— Да ничего особенного не было, — ответила Дина, торопливо вышагивая по пустырю. — Мрачно там, лес там черный…

— Черный? — округлила глаза Романова.

— Ну, стволы деревьев черные, а листья серые, как трава.

— А как деревья ходят, не видела? — спросил Данилов.

— А что, там еще и деревья ходят? — удивилась Дина.

— Так говорят, — пожал плечами Данилов.

— На озере вот была, — продолжала Дина.

— Это Синее, — вставил кто-то.

— Я там на берегу…

Тут Дина подумала, что такая находка требует более спокойной и торжественной, что ли, обстановки и закончила:

— Камушки всякие интересные видела.

— Какие? — хором спросили все. Но, к счастью для Дины, они уже подошли к ее дому.

— Завтра, все завтра, — махнула на прощанье рукой Дина и вошла в свой подъезд.

Осторожно вставив ключ в замок, она повернула его, стараясь производить как можно меньше шума. Замок щелкнул два раза, и дверь открылась. «Ага, — подумала Дина, — если замок закрыт на два оборота, значит, дома никого». Она осторожно позвала:

— Максим!

Никто не отозвался. Дина, вздохнув с облегчением, кинулась в свою комнату и, не уступая отличникам армейской службы, переоделась в считанные секунды — папина школа.

Рюкзак, который так и не понадобился в треугольнике, был освобожден от бутербродов и фляги с водой и благополучно отправлен под кровать.

В коридоре хлопнула входная дверь и раздались шаги Максима. Дина схватила с полки первую попавшуюся книжку, раскрыла ее и легла на кровать. Максим заглянул к ней в комнату:

— Все сидишь? Сходила бы куда-нибудь. Дина приложила все усилия, чтобы не рассмеяться.

— Да нет. Я лучше почитаю. Книжка вот интересная. Максим посмотрел на обложку.

— С каких это пор ты стала философией интересоваться? — удивился он.

— Да, вот… стала, — выдавила из себя Дина.

— Ну, ну, — многозначительно произнес Макс и скрылся за дверью.

— У-у-ф-ф! — тихо проговорила Дина. — Кажется, пронесло.

Она взглянула на обложку книги и с ужасом прочитала: «Серен Кьеркегор „Наслаждение и долг“».

«Это, наверно, мама по ошибке на мою полку поставила», — подумала она и в который раз подивилась тому, насколько удача сегодня благоволит к ней.

Дина отложила книгу и вышла из комнаты. Проходя мимо кухни, где обедал Максим, она крикнула:

— Я к Поляковым.

— У-гм-но-до-мо, — промычал Максим с полным ртом супа, из чего Дина поняла, что он просит сестру не задерживаться.

— Ладно, — пообещала она и вышла из квартиры. Полина, как только увидела Дину, даже не дала ей пройти в квартиру и сразу повисла у нее на шее.

— Наконец-то, — выдохнула она, — я уже волноваться начала.

— Войти-то можно? — улыбаясь, спросила Дина. Девочки прошли в квартиру и уселись на диван.

— А теперь рассказывай, — устраиваясь поудобнее, потребовала Полина.

— Да в общем-то, нечего рассказывать, — начала Дина, но увидев разочарование на лице подруги, торопливо продолжила. — Нет, там, конечно, все такое необычное, странное. Только я ничего такого там не видела.

— Какого «такого»? — насторожилась Полина.

— Да в классе рассказывали про всякую Муть Зеленую или что-то в этом духе.

— А кто рассказывал-то? — поинтересовалась Полина.

— Макарова, — ответила Дина. Полина усмехнулась.

— Ты ее слушай больше. Откровенно говоря, она такое трепло.

— Да я и не сомневалась, — сказала Дина и вдруг, к своему удивлению, выдала: — Сомнение есть внутреннее движение, происходящее в самой мысли, при котором личности остается только держаться по возможности безразлично или объективно. Полина, округлив глаза от удивления, с раскрытым ртом смотрела на Дину.

— Ты чего? — от испуга понизив голос до шепота, спросила она. Дина была испугана не меньше подруги.

— Сама не знаю. Это, наверно, из той книги, которую я читала перед тем, как к тебе пойти. Да я ее и не читала даже, — уже чуть не плача, сказала она, — просто в руках держала.

Полина подсела к Дине поближе, обняла ее и тихим голосом психотерапевта произнесла:

— Тебе надо отдохнуть, успокоиться. Все пройдет, только расслабься.

— Да-да, — согласилась Дина. Она была еще под впечатлением от собственной выходки. — Пойду-ка я домой. Полина проводила ее до самой двери, успокаивая и утешая.

Дина вернулась домой и прошла в свою комнату. Она сразу же достала с полки ту самую книгу и начала листать, разыскивая нужную страницу.

Девочку страшило не то, что за считанные секунды она запомнила хитроумную фразу, которую процитировала Полине. Весь ужас был в том, что она могла пересказать почти всю страницу, хоть задом наперед.

«Но так же не бывает, — в отчаянии думала Дина, листая философский труд. — Это же что-то ненормальное. А вдруг я заболела?»

Дина отшвырнула книгу и, достав из ящика градусник, сунула себе под мышку. Выждав положенное время, Дина удостоверилась, что с температурой все в порядке.

«Может, горло прополоскать?» — мелькнула мысль. Дина заметалась по комнате, не зная, что же ей сделать.

В конце концов она взяла себя в руки, остановилась посреди комнаты и сказала сама себе:

— Спокойно!

Она села на кровать, глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и не расплакаться, и решила вести себя, как взрослый человек. То есть посидеть и подумать, так ли уж все плохо, как кажется.

Она стала рассуждать про себя: «Чувствую я себя нормально? Нормально. Значит, от состояния здоровья это не зависит. А что же случилось? У меня появилась какая-то удивительная память. Даже суперпамять! Это не так уж и плохо. Даже хорошо. Откуда она у меня взялась?»

Дине не пришлось потратить много времени, чтобы связать два события — поход в М-ский треугольник и появление суперпамяти. Но что именно в треугольнике повлияло на появление у Дины этой способности, она точно сказать не могла.

«Может, озеро так подействовало? — рассуждала она. — А может, то дерево, которое я раскачать пыталась? Или на холме что-то было?»

Дина зашла в тупик. Она посидела, перебирая в памяти свой поход, вспоминая все подробности, но так и не смогла для себя решить, что же ей подарило такие удивительные способности. Вдруг у нее закралось сомнение: а может, все произошло случайно и больше такое не повторится?

Тогда Дина взяла учебник по истории, открыла на той теме, которую задали на дом, и пробежалась глазами по всему параграфу. На все это ушло не больше десяти секунд. Затем она вышла из комнаты, прихватив учебник с собой, и подошла к Максиму.

— Слушай, — обратилась она к нему, — проверь меня.

— Давай, — согласился Максим и, открыв учебник на заложенной странице, приготовился слушать Дину.

Дина начала рассказывать все, что успела запомнить. Через некоторое время Максим прервал ее.

— И сколько, интересно, ты времени потратила? Ты что, удивить меня захотела или решила перед классом завтра выпендриться?

— Почему это? — вскинула брови Дина.

— Я понимаю, что нужно хорошо учить уроки. Но наизусть-то зубрить зачем? Это ж история, а не стихотворение!

Дина молча забрала у брата учебник и вернулась в комнату. Итак, вывод можно сделать только один: способности есть, и они просто феноменальные!

У Дины голова закружилась от мысли, что теперь можно будет тратить на домашнее задание считанные минуты. А если захочет, она сможет за день выучить все уроки на неделю вперед. Да что там на неделю! Ей наверняка ничего не стоит сдать все экзамены за год!

— Вот это да-а-а, — восхищенно протянула Дина, вообразив радужные перспективы, которые теперь открывались перед ней. — Так можно и на весь мир прогреметь!

Она представила заголовки иностранных газет: «Чудо-ребенок заканчивает университет!», «Девочка-вундеркинд получает ученую степень!» Дина мечтательно улыбнулась. Но тут же ее лицо приняло озабоченное выражение.

«Нет, — подумала она, — сначала надо точно узнать, отчего у меня появились такие способности, а потом уже о славе мечтать. Надо мою суперпамять сначала на прочность проверить. А то понадеешься на нее, а она вдруг пропадет. Позору не оберешься».

И первым полигоном для проверки своих способностей Дина, естественно, выбрала школу. Не теряя времени, она села за учебники и быстренько просмотрела весь материал, включая тот, который она пропустила, пока родители оформляли документы после переезда.

Пришедшая с работы мама заглянула к Дине в комнату и начала было что-то говорить, но, увидев, что дочь обложилась со всех сторон учебниками и старательно грызет гранит науки, вышла, оборвав речь на полуслове. И только когда наступило время ужина, она осторожно заглянула к Дине в комнату и, стараясь не особо потревожить дочь, тихо сказала:

— Дина, ужин готов.

— Да-да, мам. Скоро иду, — не поднимая глаз от учебников, отозвалась Дина.

Откровенно говоря, она прочитала уже все, что можно, и теперь просматривала материал по второму разу. Просто ей было приятно, что родители так трепетно относятся к ней, когда она садится учить уроки без особого на то напоминания. За ужином мама поинтересовалась у Дины:

— Как успехи в школе? Ответить Дина не успела — в разговор вмешался Максим:

— Она у нас молодец. Взялся ее сегодня проверять — шпарит историю наизусть. Дина не стала возражать, а Максим продолжал:

— Вот еще на остальные предметы наляжет, может, поменьше во всякие полтергейсты и привидения верить будет. За все время ужина Дина не сказала ни слова.

«Пусть сегодня говорят что угодно, — думала она, — а вот завтра, когда я принесу полный дневник пятерок, посмотрю, что они тогда скажут».

Вернувшись после ужина в свою комнату, Дина решила на всякий случай воскресить в памяти знания, полученные в прошлом учебном году, чтобы завтра на уроке не завалиться на какой-нибудь ерунде. Это оказалось гораздо сложнее, чем учить заново, и Дина провозилась до темноты, вспоминая, что же она проходила по математике, русскому, истории. Ее занятия прервала мама.

— Слишком хорошо — тоже плохо, — сказала она, зайдя в комнату к Дине. — Ложись-ка спать.

Дина стала разбирать кровать, убрала валявшийся на ней камуфляж и тут из кармана куртки выпал камень, который она нашла на берегу озера. Дина подняла его, полюбовалась им и положила на полку.

Уже ложась в постель, Дина чувствовала, как будто что-то ей не дает покоя, что-то гложет ее. Какая-то мысль, которая витает где-то рядом и никак не может окончательно проясниться. Дина знала, что если ей перед сном втемяшится что-нибудь в голову, заснуть будет невозможно. Поэтому она отмахнулась от мыслей и забот и приготовилась провалиться в крепкий долгий сон.

Когда она уже начала дремать, внезапно родившаяся догадка вырвала ее из цепких объятий сна: камень!

Точно! Ни озеро, ни дерево наверняка ни при чем. Ведь сотни людей ходили в треугольник, бывали и у озера, а кто-нибудь и у того дерева, но никаких сверхспособностей ни у кого не обнаружилось. А стоило только Дине взять этот камень, как тут же у нее появилась суперпамять. И как она раньше не догадалась?

Дина встала с кровати, подошла к полке и взяла камень. С виду обычный, ничего чудесного в нем вроде бы не было. Кто бы мог подумать, что он дарит такие способности! Дина положила камень в рюкзак с учебниками.

Да, еще неизвестно что было бы завтра, если бы она пошла в школу и оставила камень дома. Вышла бы, наверное, к доске, и стояла бы молча, как пенек.

«Это точно», — ужаснулась Дина, представив такое зрелище. Тогда все ее подвиги были бы перечеркнуты.

Дина снова легла в постель. Но заснуть быстро ей так и не удалось — мельтешившие в голове мысли не давали покоя. В конце концов мягкое теплое покрывало сна укрыло ее, и будущая звезда школы заснула, мечтая о славе.

Утро ничем не отличалось от всех остальных. Вся семья позавтракала, собралась, и все разошлись: родители — на работу, Дина и Максим — в школу.

— Ты быстрее идти можешь? — недовольно проворчал Максим. Дина, которая действительно спросонья еле передвигала ноги, ускорила шаг. Вчера она проворочалась до глубокой ночи, но нисколько об этом не жалела. Лежа в кровати и думая обо всех прелестях учебы, если на нее надо будет тратить считанные минуты, а то и секунды, Дина сделала для себя несколько важных выводов.

Во-первых, она решила, что об удивительном камне одноклассникам рассказывать вовсе не обязательно. Ее поход в треугольник — и так событие то еще, Фомичев и компания наверняка не спали ночь, ожидая Дининого повествования об этой прогулке. А если все узнают о чудесном камне, то заслуги Дины в учебе будут сведены на нет. Ведь этак каждый бы мог стать круглым отличником, найди он такое.

Именно последний аргумент убедил Дину в том, что камень лучше никому не показывать, даже Полине.

А во-вторых, Дина решила не ставить себя в особое положение. Хотя, откровенно говоря, она вполне могла на это претендовать, и никто из одноклассников возражать бы не стал. Еще бы: она первая из класса, кто в одиночку ходил в треугольник, да и поразительные успехи в учебе (которые уже можно считать достигнутыми) обычным делом не назовешь.

Итак, придя в класс и услышав первое приветствие, Дина не стала задирать носа и с надменным видом проходить мимо. Она просто улыбнулась в ответ и ответила: «Привет». После этого ей пришлось ответить еще на тридцать два «привета», потому что все стремились поздороваться с ней лично.

Пока Дина шла к своей парте и здоровалась с одноклассниками, везде ее сопровождали восхищенные взгляды. Ей даже стало казаться, что она идет не по обшарпанному полу класса, а по шикарному подиуму в свете сотен софитов, и тысячи поклонников жаждут ее благосклонного внимания. Состояние волшебной эйфории прервал звонок на урок, и десятки одноклассников, которые уже начали собираться около Дининой парты в надежде услышать рассказ о треугольнике, со стоном разочарования разбрелись по своим местам.

В класс вошел учитель, и начался урок ботаники. Как только учитель спросил, есть ли желающие пойти к доске и ответить домашнее задание, Дина тут же подняла руку.

Учитель, уже шаря глазами по журналу и решая, кого бы вызвать, без особой надежды взглянул на притихший класс. И с удивлением увидел Динину взметнувшуюся вверх руку.

— Ты хочешь выйти? — спросил учитель.

— Нет, отвечать, — сказала Дина.

— Ну, что ж, — неуверенно протянул учитель, — вообще-то пора, конечно, посмотреть, на что ты способна. Я и сам хотел… В общем, прошу к доске, — уже почти радостно закончил он.

Дина вышла и без особого труда рассказала все, что она знала о строении клетки. Даже несколько дополнительных вопросов ее нисколько не смутили, и она ответила более чем полно. Учитель, видно, давно не слышал от учеников таких ответов, поэтому даже не стал останавливать Дину, когда та затронула следующую тему, которую класс еще не изучал. Насладившись Дининым ответом, учитель удовлетворенно сказал:

— Знание материала прекрасное, — и, обращаясь ко всему классу, добавил: — Ну, почему всем нельзя так учиться? К своей парте Дина вернулась с пятеркой в дневнике.

Видимо, не желая портить себе настроение, учитель больше не стал никого спрашивать и перешел к объяснению новой темы. А Дина уже в розовых мечтах видела свой дневник, усыпанный пятерками, счастливых родителей, готовых исполнить любое желание умницы дочки.

Когда она уже представила, как ей вручают Нобелевскую премию, раздался звонок. Не успел учитель выйти из класса, как Дину прямо-таки взяли в плен одноклассники, жаждавшие услышать захватывающие приключения. Диана не стала их мучить ожиданием и начала рассказ:

— Поднялась я на холм. Тишина кругом жуткая — травинка не шевельнется. Смотрю, озеро между ближайших холмов блеснуло…

Перемена пролетела незаметно, и в очередной раз со вздохом отчаяния одноклассники вынуждены были разойтись по местам, так и не дослушав до конца Динин рассказ.

В класс вошел учитель и начал урок. История повторилась: Дина подняла руку и через несколько минут получила свою пятерку. К тому же на этот раз, когда учитель раскрыл дневник и увидел оценку, полученную Диной на предыдущем уроке, он не удержался и сказал:

— Похвально, похвально. Молодец! Начало хорошее. И так продолжалось весь день: череда пятерок в дневнике все возрастала, что вызывало у учителей, ставивших очередную пятерку, радостное удивление. А на переменах Дина красочно расписывала пейзажи треугольника.

Но, недаром говорила мама Дины: «Слишком хорошо — тоже плохо». И на последнем уроке Дина, что называется, нарвалась. Это был урок истории, и Дина, как всегда, вышла к доске, лихо оттарабанила заданную тему и получила свою законную пятерку.

Когда учитель истории Сергей Иванович открыл ее дневник, чтобы занести туда высший балл, его удивлению не было предела, потому что такого в своей практике он не видел никогда: в дневнике стояли пять пятерок подряд и все они были получены за сегодняшний день.

Какое-то время полюбовавшись на это великолепие, Сергей Иванович задумчиво посмотрел на Дину и сказал:

— Послушай, Воронцова, а не хотела бы ты выступить на школьной олимпиаде по истории? Судя по твоим ответам, у тебя есть все шансы победить.

— Ну, я как-то не думала… — неуверенно начала Дина.

— А ты подумай, — перебил ее учитель, — а завтра скажешь мне, согласна или нет. Хорошо?

— Ладно, — ответила Дина и пошла к своей парте. Когда прозвенел звонок на перемену и весь класс собрался около Дининой парты, чтобы дослушать повесть о скитаниях по треугольнику, из толпы учеников вышла Галя Романова и почти с восхищением сказала:

— Ну, Динка, ты даешь!

Дина про себя самодовольно улыбнулась и мысленно произнесла: «Йес!», что можно было перевести как самое удивительное, самое долгожданное слово — Победа.

 

ГЛАВА VII СНОВА В ПОХОД

Отгремели фанфары, букеты цветов, заполонившие комнату, уже начали вянуть, но медаль, которая висела над кроватью, сияла ничуть не меньше, чем в тот день, когда Дина ее получила.

Да и грамота, лежавшая на столе под стеклом, нисколько не изменилась: на белом листе золотым тиснением выведено: «Победительнице школьной олимпиады».

«Торт был вкусный, но маленький», — подумала Дина, вспоминая лица счастливых одноклассников, уплетавших Динин подарок после того, как они буквально на руках внесли победительницу — то есть ее — в родной класс.

«А Пылкин-то, Пылкин!» — закатилась от смеха Дина, вспомнив, как этот чудак, пытаясь сказать торжественную речь, начал с поздравления Дины, но постепенно набрал такую скорость, что все перестали его понимать. По всей видимости, он и сам себя не понял, потому что закончил свою тираду странным лозунгом: «Превратим наш школьный двор в зеленый сад!»

«Правду Полина говорила — начнет за здравие, а закончит за упокой», — подумала Дина и вдруг вспомнила, что подруга все еще болеет.

— Эх, жалко, Полинки не было, — вслух произнесла Дина и тут со стыдом призналась себе, что с тех пор, как вернулась из своего похода в треугольник, ни разу не навестила подругу.

Купаясь в лучах славы, принимая слова восхищения и похвалы от одноклассников и учителей, родных и близких, победительница совсем позабыла о том, что Полина все это время не выходила из дома.

Дина поднялась с дивана и решительно вышла из квартиры. Позвонив в дверь Поляковых, она почему-то не надеялась, что ей откроют, но вскоре дверь распахнулась. Полина деловито пробормотала приветствие и, не оглядываясь, направилась в глубь комнаты.

Дина закрыла за собой дверь и, удивленная странным поведением подруги, прошла за ней.

Полина уже сидела за столом, разложив вокруг себя какие-то бумаги со странными записями, картинками, нарисованными чьей-то неуверенной рукой. Все это напоминало попытки зарисовать местность и сделать пояснительные надписи, чтобы потом можно было разобрать, что к чему.

— Проходи, садись, — сказала Полина, не отрываясь от бумаг. — Хорошо, что зашла, а то я уже и сама собиралась к тебе.

— А что случилось? — встревожилась Дина.

— Да ничего, — устало ответила Полина и оторвалась наконец от бумаг. — Ты в треугольник больше не ходила?

— Нет, — ответила Дина и добавила: — Пока.

— У меня к тебе дело, — сказала Полина, внимательно посмотрев подруге в глаза. — Возьми меня с собой, когда пойдешь в треугольник.

— А зачем тебе? — удивилась Дина.

— Ты что, не помнишь, что у меня уже неделю, как отец там пропал? Дина чертыхнулась про себя, кляня свою забывчивость.

— Это мы при посторонних с мамой бодримся — и сами не вспоминаем, что отец пропал, и других просим не напоминать. Так это не потому, что мы о нем забыли, а для того, чтобы остальных избавить от необходимости жалеть нас. А мама каждую ночь до утра плачет…

Дина молча слушала это откровение и только теперь поняла, какое огромное горе живет рядом. Полина замолчала и с отсутствующим видом смотрела в окно. Дина подошла к ней, обняла и тихо проговорила:

— Ты прости меня, что я так…

Полина захлюпала носом, и ее глаза наполнились слезами. Дина, заметив это, начала ее успокаивать:

— Полина, ну, ты что?…

Но было поздно — первая слезинка уже оставила влажную дорожку на щеке девочки, и Полина, не удержавшись, уткнулась в плечо Дины и тихо заплакала. Дина почувствовала, как у нее защипало глаза, а к горлу подступил комок.

— Ну, Полин, ну, не надо… — пробормотала Дина. — Не плачь, пожалуйста, а то…

«А то я сейчас тоже расплачусь», — хотелось сказать ей, но она понимала, что Полине сейчас нужно не слезливое утешение, а дружеская поддержка.

— …А то сейчас мама услышит и тоже расплачется, — закончила Дина. Полина, не переставая хлюпать носом, кивнула головой, соглашаясь с подругой.

Жалость к этой несчастной плачущей девчонке переполняла Дину, и она уже чувствовала, что готова согласиться на поход в треугольник. Но в то же время она понимала, что это будет уже не прогулка по живописным окраинам. Кто знает, что может случиться?

— Послушай, — сказала Дина, — ты представляешь, что будет с твоей мамой, если она узнает, что ты ушла в треугольник? У нее ведь кроме тебя сейчас никого рядом нет. А если мы тоже там застрянем? Ты об этом подумала?

У Полины, которая только-только перестала плакать, снова навернулись слезы. Не в силах больше выносить это беззвучное, а оттого вызывающее еще большую жалость рыдание, Дина решилась:

— Вот что, давай сделаем так: я иду на разведку. Одна. И не спорь, — поспешно воскликнула она, видя, что Полина готова возразить. — Если я найду хоть какие-нибудь следы, чтобы хотя бы определить направление, куда ушел твой отец, мы собираемся и идем его искать. Ладно?

— А если не найдешь? — спросила Полина. Этого вопроса Дина боялась больше всего. Ну что можно было ответить этой бедняжке, у которой оставалась последняя надежда найти пропавшего отца? Объяснить ей, что раз уж «охотники» не нашли даже следа Сан Саныча, то у Дины нет ни малейшего шанса, было бы слишком жестоко. Поэтому Дина сказала только то, что от нее и хотела услышать Полина:

— Конечно, найду. Не мог же человек бесследно пропасть! Полина задумчиво кивнула.

— Да-да.

Она посидела, размышляя над Диниными словами, и в ее глазах снова появился огонек надежды:

— А когда ты пойдешь?

— Да как только время появится, тогда и пойду. Может, завтра, может, послезавтра. Они посидели молча, думая каждая о своем.

— Ты когда пойдешь в треугольник, не отвлекайся там на всякие безделушки, — сказала Полина. Дина навострила уши.

— Какие безделушки? — быстро спросила она, вспомнив камень, найденный ею на берегу озера.

— Да, — махнула рукой Полина, — всякие. Папка их много приносил.

— Покажи! А? — не удержалась Дина.

Полина вышла из комнаты и вернулась с небольшой коробкой. Дина вцепилась в заветный ящичек и буквально вырвала его из рук Полины. Раскрыв его, Дина увидела, что он наполнен всякими фигурками.

— Что это? — спросила она.

Полина молча взяла небольшой шарик из блестящего металла и кинула его на пол. Шарик растекся небольшой лужицей и постепенно приобрел цвет паркета. Через некоторое время его нельзя было разглядеть на полу. Дина смотрела на это превращение, раскрыв рот.

— Папа называл его «хамелеон». Маскируется под что угодно. Надо только кинуть его на какую-нибудь поверхность, и он станет такого же цвета.

— Вот это да-а-а… — смогла наконец выговорить Дина. — А это что? — спросила она, вытащив из коробочки какой-то кусок жестянки, но более мягкий и скорее похожий на шкурку.

Полина приложила его к стене, и он прилип намертво. Дина попыталась его оторвать, но у нее ничего не получилось.

— Подыши на него, и он сам отвалится.

Дина просидела у Поляковых до самого вечера, забавляясь с подарками М-ского треугольника. И только когда на улице стало темнеть, Дина вспомнила, что дома не знают, где она находится. Прощаясь на ходу с Полиной и ее мамой, она поспешила домой. В коридоре, когда Дина уже стояла у раскрытой двери, Полина спросила ее:

— Ну, ты когда на разведку-то пойдешь?

— Завтра, — заверила ее Дина. — Сразу после уроков.

— На вот, возьми, — сказала Полина и протянула ей фотоаппарат.

— Зачем? — удивилась Дина.

— Фотографируй все, что тебе покажется необычным. Вдруг ты что-нибудь пропустишь? А мы фотографии потом отпечатаем и вместе посмотрим, нет ли каких-нибудь следов папы.

— Ладно, — согласилась Дина, хотя надежды действительно найти какие-нибудь следы Сан Саныча ей это не прибавило.

Вернувшись домой, Дина весь вечер разрабатывала план похода в треугольник. Разумеется, она собиралась искать следы Сан Саныча, и, если хоть один окажется на ее пути, Дина его не пропустит. Но давая Полине обещание не терять времени и не обращать внимание на занятные безделушки, Дина слукавила.

То, что она увидела у Полины дома, поразило ее до глубины души. Ведь Дина считала свой камень подарком судьбы, думала, что такое бывает раз в жизни. Да, честно говоря, она и не была уверена, что именно камень подарил ей такие способности к запоминанию. А тут оказалось, что треугольник буквально набит такими чудесными вещами с необыкновенными свойствами.

Теперь Дина жила только одной мыслью: найти какой-нибудь предмет, с помощью которого она сможет… летать. Ну, хотя бы невысоко.

Мечтая об удивительных способностях, которыми она хотела бы обладать, Дина легла в кровать и не заметила, как заснула. Ей снилось, что она летит высоко над землей в костюме Супермена, а внизу проплывают океаны и континенты…

Следующее утро началось, как обычно, — со звонка надоедливого будильника. Только в школу в этот день идти особенно не хотелось. И предстоящие пять уроков казались настоящей каторгой.

В этот день Дина с трудом понимала, о чем идет речь на уроках, поэтому если бы учителю вздумалось вызвать ее к доске, у нее был бы хороший шанс слегка «разбавить» отличные оценки в дневнике жирной «парой». Впрочем, такая оказия могла случиться с любым учеником, но только не с Диной.

У Дины дневник был настолько забит оценками, что вызывать ее лишний раз никому не приходило в голову. Правда, по негласному договору Дина обычно приходила классу на выручку, если никто не мог внятно ответить на вопрос учителя. В этом случае Дина поднимала руку и сама отвечала на заданный вопрос, спасая одноклассников от неприятного «плавания» у доски.

Но сегодня, несмотря на то, что весь класс мучился над примером, пытаясь найти значение X, Дина, решив задачу за несколько секунд, отрешенно смотрела в окно.

А в это время учитель одного за другим вызывал к доске учеников, те, как правило, молчали, затем получали двойки и возвращались на место.

Дина, не замечая, что класс постепенно тонет, смотрела куда-то вдаль, увлеченная своими размышлениями. И даже звонок на перемену не вывел ее из этого состояния.

Одноклассники, с удивлением глядя на сидящую с задумчиво-отрешенным видом Дину, не решались ее потревожить. И даже Фомичев, который ракетой носился по классу, пробегая мимо Дины, старался не слишком громко топать.

Прозвенел звонок на урок, и в класс вошел учитель истории Сергей Иванович. Он подошел к столу и, поздоровавшись с ребятами, сказал:

— Начать хочу с небольшого объявления. Класс настороженно притих.

— До меня случайно дошли слухи, — продолжил Сергей Иванович, — что один из учеников нашей школы совершил прогулку по М-скому треугольнику. Мотивов я пока не знаю — то ли любопытство, то ли желание выделиться, — но возможные последствия этого необдуманного поступка известны всем. Учитель сделал многозначительную паузу.

— Я не говорю о тех явлениях, которые якобы там происходят. Но возможность заблудиться достаточно велика. Поэтому, — он окинул взглядом класс, — поэтому прошу вас не следовать этому примеру ни под каким предлогом, пусть даже вас вызовут на спор. Лучше проспорить и остаться дома, чем выиграть спор и пропасть без вести. Сергей Иванович сел за стол и раскрыл журнал:

— А теперь начнем урок.

Дина, опять отвернувшись к окну, с удивлением думала о том, кто же мог рассказать учителю, что она ходила в треугольник. Ясно было одно — это кто-то из класса. А кто? Дина оглядела класс, и ее взгляд остановился на Макаровой.

«Она? — подумала Дина и, увидев, как под ее взглядом Макарова занервничала, решила: — Она. Больше некому».

Такая мысль, видимо, пришла в голову не одной Дине. Фомичев кинул в спину Макаровой скомканную бумажку и, когда сплетница обернулась, многозначительно показал ей кулак.

В эту минуту Макарова впервые в жизни пожелала, чтобы урок не заканчивался подольше. Но время стремительно летело, неминуемо приближая час расплаты. Наконец прозвенел не для всех долгожданный звонок, и Сергей Иванович, закрыв журнал, поднялся из-за стола.

— Воронцова, — обратился он к Дине, — можно тебя на минутку?

Дина поднялась и прошла за учителем в коридор. Вместе с ними пыталась выскочить и Макарова, но в последний момент ее ухватил за руку Фомичев. Макарова пискнула и, даже не пытаясь сопротивляться, влетела обратно в класс. Сергей Иванович и Дина отошли к окну, и учитель сказал:

— Послушай, Дина. Я знаю, что ты ходила в треугольник…

— Я?.. — удивленно произнесла Дина.

— Не перебивай, — мягко остановил ее Сергей Иванович, — ты ходила в треугольник, и, может быть, не раз. Все, что мог, я сделал: я тебя предупредил. Не знаю, насколько серьезно ты восприняла мои слова и прислушаешься ли к моему совету в будущем, но сейчас у меня есть к тебе небольшая просьба. Если у тебя найдется свободное время, я бы хотел побеседовать с тобой. В общем… — Сергей Иванович замялся, — может, расскажешь мне как-нибудь, что там, в треугольнике, было?

— Но вы же сами говорили, что с точки зрения современной науки все эти глупые басни о…

— Мало ли что я говорил, — перебил Дину Сергей Иванович, — это было на уроке, и другого я сказать не мог. А вообще, мне бы хотелось найти всему этому разумное объяснение.

Учитель немного помолчал и почти просительно посмотрел на Дину: — Ну, значит, договорились?

— Д-договорились, — неуверенно протянула Дина.

— Вот и отлично, — улыбнулся Сергей Иванович, — только о нашем разговоре — никому.

Дина молча кивнула. Сергей Иванович сунул журнал под мышку и зашагал в учительскую.

«Вот дела! — глядя ему вслед, подумала Дина. — Учитель, который чуть ли не каждый урок талдычил, что всяких там шариков-хамелеонов в природе быть не может и никакого треугольника вообще не существует, вдруг заинтересовался моими находками. Чудеса!»

Дина вернулась в класс. А там шло дознание с пристрастием. Макарова с ногами забралась на парту и стояла, прижавшись спиной к стене, на нее сверкали глазами Артем Фомичев, Женя Туманова, Марина Тополева. Остальные ребята мрачно толпились позади. Если бы в ногах у Макаровой пылал костер, то картину вполне можно было назвать: «Сожжение еретика судом инквизиции». Огонь не горел, но, судя по общему настроению, до этого было недалеко.

— И что он сказал? — спросил Фомичев.

— Ничего, — испуганно пискнула Макарова. В классе повисла давящая тишина.

— Ясно, — подвел итог Фомичев.

Дина закрыла за собой дверь. Все обернулись к ней, и Туманова, кивнув на Макарову, мрачно объявила:

— Это она тебя заложила.

— Да, знаю, — спокойно произнесла Дина. Толпа отхлынула от загнанной в угол Макаровой и окружила Дину. Макарова, не веря в освобождение, рванулась из класса и выбежала в коридор. Никто даже не взглянул в ее сторону. Все наперебой стали спрашивать Дину:

— Ну, что тебе историк сказал?

— Родителей вызвал?

— К директору водил?

Дина замахала руками, пытаясь прервать этот поток вопросов. Когда все немного поутихли, она сказала:

— Все в порядке. Никто никого никуда не водил.

— А зачем же тебя историк вызывал? — недоуменно пожала плечами Тополева.

— Да просто так, предупредить лишний раз.

— И все? — удивился Фомичев.

— И все, — ответила Дина. У всех вырвался вздох облегчения.

— А мы тут головы ломаем, какую бы кару для этой стукачки придумать, — улыбнулась Женя Туманова.

— Какую такую кару? Я сразу говорил, надавать ей надо хорошенько, и станет как шелковая! — воинственно потрясая кулаком, крикнул из толпы Фомичев.

— Думаешь, ее это исправит? — спросила Дина.

— Ну, может, за один раз и не исправится… — задумчиво ответил Артем.

Прозвеневший звонок прервал размышления Фомичева, и все разошлись по своим местам. В класс вошла учительница, и за ней тенью проскользнула Макарова.

— У-у, ябеда, — прошипел Фомичев и, перегнувшись через парту, ткнул Макарову линейкой в бок. Макарова ойкнула, но жаловаться не стала. «Подействовало внушение», — отметила про себя Дина и снова уставилась в окно.

К концу учебного дня ее безразличие к происходящему в классе стало сменяться нетерпением, и на последнем уроке Дина себе места не находила, поминутно поглядывая на часы.

Дождавшись окончания пятого урока, она сорвалась с места и, уже на ходу запихивая учебники и тетрадки в рюкзачок, помчалась домой. Дома она переоделась в камуфляж, взяла с собой рюкзак, набитый до отказа всем необходимым для похода в треугольник, и повесила на шею фотоаппарат.

Дина верила, что этот поход будет удачным и «улов» превзойдет все ее ожидания, поскольку на этот раз у нее было больше времени, чтобы побродить по треугольнику, и она могла не торопиться домой до самого прихода с работы родителей. В этом ей должен был помочь разработанный план.

План был прост: Дина направляется в треугольник, оставив дома записку, в которой будет сказано, что она отправилась к… например, Сергею Ивановичу — учителю истории, который даст ей задания для подготовки к очередной олимпиаде.

Это должно было сработать безотказно. После головокружительных успехов Дины на ниве учебы родители ходили по дому на цыпочках, стоило Дине сказать, что она собирается засесть за учебники. И даже Максим, который никогда не отказывал себе в удовольствии поспорить с сестренкой, стал относиться к ней более уважительно.

Итак, с легендой для родителей все решено. После возвращения из треугольника Дина первым делом заходит к Полине, где и переодевается в свою обычную одежду, которая заранее припрятана у Поляковых, у Полины в комнате.

И теперь, точно следуя плану, Дина с чистой совестью шагала по пустырю, уверенная, что, пока она будет бродить по треугольнику, никто из родных ее разыскивать не станет.

Подойдя к границе, Дина замедлила шаг и, внимательно глядя под ноги, двинулась в глубь треугольника. Никакого определенного маршрута не было и быть не могло: знать, куда отправился Сан Саныч, мог разве что только сам Сан Саныч. Поэтому, выбирая направление, Дина рассудила так: раз в прошлый раз она была у озера, то теперь надо пойти к речке.

Хотя до реки было не так уж далеко, путь занял почти час. Но вовсе не потому, что загадочный треугольник всячески мешал юной следопытке и ставил на ее пути непреодолимые препятствия. Просто Дина тщательно рассматривала каждую мелочь, попадающуюся на ее пути, чтобы распознать, обладает ли найденный ею предмет какими-нибудь чудесными свойствами. И каждый камушек, каждую стекляшку она долго вертела в руках, подбрасывала вверх, пыталась прилепить к своей одежде.

Потратив кучу времени и убедившись, что стекляшка не больше, чем просто стекляшка, Дина отправилась дальше, надеясь найти какой-нибудь камушек.

«А может, надо было Полину с собой взять? — подумала она, в очередной раз отбрасывая бесполезную находку. — Вдвоем быстрее было бы».

Но потом подумала, что, будь здесь Полина, они бы сейчас рвались вперед и только вперед, не размениваясь на такие мелочи, как поиск предметов с необычными свойствами. Тогда шансы найти что-нибудь интересное были бы равны нулю.

Нет, конечно же, Дина не забывала, что она пришла в треугольник не только прогуляться, но и поискать следы пропавшего Сан Саныча. Но она понимала, что раз уж «охотники», исходившие треугольник вдоль и поперек, не нашли никаких признаков пропавшего, то надежда, что это удастся сделать ей, была еще меньше.

Впереди послышалось тихое журчание воды, и вскоре Дина вышла на берег Ольховки. Речка здесь была такой же, как и за пределами треугольника, и может быть, именно поэтому Дине это место показалось почти уютным. Она уселась около воды и слушала изредка раздававшиеся всплески, которые среди полного безмолвия треугольника казались почти музыкой. На том берегу мрачной громадой возвышался лес. Его темная, бездонная чаща манила к себе, ожидая очередную жертву. Дину передернуло.

«Нет, — подумала она, — идти в лес одной, без страховки — это просто сумасшествие».

Взглянув на часы, Дина решила, что пора бы возвращаться. Чтобы не вернуться с пустыми руками, она взяла в руки фотоаппарат и сфотографировала чащу леса, небольшой мостик через речку, который, наверное, построили «охотники», и пошла обратно.

По пути она сфотографировала попавшуюся на пути кочку, которая была подозрительно лысой — на ней не решилась вырасти ни одна травинка. Потом Дина запечатлела странный черный пенек. А странным он был потому, что нигде в треугольнике Дина не встречала отдельно стоящих деревьев. Все они росли только вместе, в лесу.

Когда Дина подходила к границе треугольника, пленка уже заканчивалась. Положив теперь уже ненужный фотоаппарат в чехол, путешественница прибавила шаг — скоро должны были прийти с работы родители.

Как и было оговорено заранее, Дина, прежде чем вернуться домой, зашла к Поляковым, чтобы переодеться. Дверь открыла Полина и, с надеждой глядя на подругу, спросила:

— Ну как?

Дина, конечно же, поняла, что Полина спрашивает не о забавных безделушках, поискам которых была отдана львиная доля времени. Дина долго снимала ботинки, делая вид, что это занятие отнимает у нее все силы и говорить пока она не может. Полина терпеливо ждала, когда подруга разуется.

В конце концов ботинки оказались на полу, и Дина, выпрямившись, посмотрела Полине в глаза и развела руками.

— Я так и знала, — прошептала Полина, развернулась и ушла в комнату.

Дина осталась в коридоре. Из комнаты подруги доносился тихий плач, и Дина даже не пыталась подыскать какие-то слова утешения. Она знала, что их не найти.

 

ГЛАВА VIII ЧЕЛОВЕК НА ФОТОГРАФИИ

Дина лежала с открытыми глазами, хотя время было уже позднее.

«Я ведь сделала все, что могла? — спрашивала она себя и, немного подумав, отвечала: — Правда. Но почему тогда я чувствую себя виноватой, как будто не бродила по треугольнику в поисках Сан Саныча, а отсиживалась дома у телевизора?»

При воспоминании о взгляде Полины, исполненном безнадежности, безысходности, Дину вновь охватило чувство вины. Не зная, как с этим бороться, она безуспешно пыталась заснуть. Дина долго ворочалась с боку на бок, но вскоре ей удалось забыться в полудреме. Обрывки снов налетали и так же быстро уносились в никуда, словно охваченные гигантским вихрем.

К яви Дину вернул резкий звук звонка. Уже наступило утро, и солнце оранжевым апельсином висело над горизонтом.

Вновь раздался звонок. Какой-то ранний гость звонил в дверь, прогоняя из квартиры Воронцовых остатки дня. Дина посмотрела на будильник: до его звонка оставалось еще целых пять минут. «Кто же это в такую рань?» — удивилась Дина, надевая халатик. Было слышно, как папа открыл дверь и о чем-то разговаривал в коридоре с гостем. Вернее, с гостьей, потому что, прислушавшись, Дина узнала голос Полины. В дверь Дининой комнаты заглянул папа и сказал:

— Дина, просыпайся. К тебе пришли. Дверь раскрылась пошире, и Дина увидела Полину со школьным рюкзачком в руках.

— Привет, — поздоровалась Полина, входя в комнату.

— Ты сегодня в школу идешь? — обрадовалась Дина.

— Да, вот. Первый день. Вдруг раздался звонок будильника, и девочки от неожиданности вздрогнули.

— А почему ты так рано? — удивилась Дина. — Я в это время только встаю.

— Ты знаешь, я поговорить хотела. Понимаешь…

— Полина, — прервала ее Дина, — я знаю, о чем ты хочешь поговорить, но сейчас у нас нет времени. Давай после школы, а?

— Ну, давай, — нехотя согласилась Полина. Дина обрадованно чмокнула ее в щеку и сказала:

— Поскучай пока здесь, а я сейчас умоюсь и пойдем завтракать.

— Да я уже…

— Ничего, хуже не будет, — прервала подругу Дина и отправилась в ванную. Когда девочки вышли из дома, Полина не удержалась:

— Дина, ты извини меня. Я вчера расклеилась.

— Да, я понимаю. Что уж, — вздохнула Дина.

— Я ведь тебя вчера даже не поблагодарила. Ты ведь ходила по этому треугольнику, подвергала себя опасности.

— Да брось ты, Полин, не было там никакой опасности.

— Все равно, — упрямилась Полина, — я-то все это время дома сидела. Даже не спросила, устала ты или нет. В общем, спасибо тебе огромное.

— Перестань, Полина, — Дина умоляюще посмотрела на подругу. — Я тебя прошу.

Какое-то время девочки шли, глядя себе под ноги и не говоря ни слова. Когда уже показалась школа, из-за угла выбежала Макарова и чуть не сшибла Дину с ног. Полина поздоровалась с ней, но Макарова молча шарахнулась в сторону, с испугом глядя на девочек.

— Что это с ней? — удивилась Полина.

— Да тут Фомичев ей небольшое внушение сделал. Вот она и не отошла до сих пор, — усмехнулась Дина.

— Какое внушение? — непонимающе спросила Полина.

— А-а, это долгая история, — махнула рукой Дина. — Я тебе потом расскажу. У нас тут много чего изменилось.

Подруги вошли в наполненный шумом первоклассников вестибюль и смешались с толпой.

Весь день Дина беззаботно болтала с Полиной о том о сем, делилась школьными новостями, стараясь отвлечь ее от тяжелых мыслей. Но на самом деле она ни на минуту не забывала о том, что после уроков ей предстоит нелегкий разговор с подругой.

Дина понимала, что Полина вновь будет проситься в треугольник, и как ее остановить, она не знала. Все слова утешения, поддержки уже были сказаны, и каждое из них для Полины теперь мало что значило. Дина была в тупике, и разговора с Полиной ожидала с тревогой.

Полина же, наоборот, светилась решимостью, от ее вчерашней подавленности не осталось и следа. Она даже искренне рассмеялась, когда Женя Туманова рассказывала ей, как Фомичев загнал Макарову на парту и устроил допрос.

Дина мысленно пыталась поставить себя на место Полины и старалась понять, что бы могло ее остановить, соберись она идти в треугольник. Но какие бы разумные аргументы она ни придумывала, с каждым разом Дина все больше убеждалась, что так или иначе, но Полина в треугольник уйдет.

В то же время Дина понимала, что, когда Полина окажется в треугольнике, она бросится куда угодно — в лес, в болото, если узнает, что туда ушел ее отец. И удержать ее будет невозможно.

Дина впервые в жизни столкнулась с такими сложными человеческими проблемами, и как с ними справиться, она не знала. Уже возвращаясь домой, Дина поглядывала на шедшую рядом Полину и думала: «А может, просто сказать ей „нет“, и все? Ничего не объяснять, не уговаривать. „Нет“ — и не слушать ее объяснений».

Пожалуй, это было единственным выходом. Мысленно отработав для себя тактику ведения разговора, Дина немного повеселела. Когда девочки подошли к дому, Полина предложила:

— Пойдем ко мне.

— Пойдем, — согласилась Дина. Войдя в квартиру, Полина сразу отправилась на кухню, а Дина прошла в комнату.

— Ты что будешь — суп или щи? — крикнула Полина.

— А можно ничего? — с надеждой спросила Дина.

— Значит, суп, — послышалось с кухни.

Слыша, как Полина гремит кастрюлями, разогревая суп, Дина даже обрадовалась — обед все-таки оттягивал минуту тяжкого объяснения. Но ее надежды не оправдались. Как только они уселись за стол, Полина сказала:

— Завтра я с тобой пойду в треугольник.

Причем это был не вопрос и не просьба, как надеялась Дина, а утверждение, которое прозвучало как приказ.

Дина решила придерживаться выбранной тактики поведения, но от такого напора слегка подрастерялась, поэтому ее «нет» прозвучало не слишком уверенно. На что Полина с гораздо большей уверенностью возразила:

— Да.

Точка в разговоре, казалось, уже поставлена, и все попытки Дины сопротивляться заходили в тупик. Полина продолжала есть суп, не замечая растерянного вида подруги.

Так и не найдя, что же ответить, Дина с удивлением посмотрела на Полину. Та как будто не замечала пристального взгляда и продолжала спокойно есть суп.

«Вот с такой Полиной действительно можно в треугольник идти», — мелькнуло в мыслях у Дины, и она поймала себя на том, что в общем-то уже согласилась отправиться на поиски Сан Саныча вместе. По лицу подруги Дина поняла, что в треугольник Полина пойдет в любом случае — с ней или без нее. Не колеблясь ни минуты, Дина приняла единственно правильное решение — не бросать подругу.

— Когда пойдем? — спросила Полина, и было ясно, что скажи Дина: «Сейчас», — она не раздумывала бы ни минуты.

— Я все подготовлю сама, — ответила Дина, — и как только представится удобный случай — сразу пойдем.

Видимо, Полина уже представила, как она будет пробираться по М-скому треугольнику, преодолевая все препятствия и опасности, и в ее глазах загорелся воинственный огонек. Дина поспешила охладить ее пыл:

— Только не думай, пожалуйста, что мы найдем твоего отца с первого же раза. Вдвоем шансов, конечно, вдвое больше, но треугольник наверняка огромный, и обойти его за один раз просто не получится. Полина сразу сникла.

— Я же не сказала, что мы его вообще не найдем, — стараясь приободрить подругу, спохватилась Дина, — просто не надо ставить все на этот поход. Не найдем завтра, может, найдем послезавтра.

— Я понимаю, — подала голос Полина.

— Вот и прекрасно, — подвела черту Дина и встала из-за стола. А ты ешь, ешь, — остановила она Полину, которая тоже встала из-за стола, — набирайся сил. До завтра, — махнула Дина рукой и вышла, захлопнув за собой дверь.

Придя домой, Дина занялась самым важным делом, от которого зависела половина успеха предприятия: она села рисовать карту треугольника. Имея в кармане грамотно составленную карту, любой путешественник чувствует себя уверенней. А завтра уверенность им не помешает. Она положила перед собой листок чистой бумаги, взяла карандаш и припомнила все, пока еще немногочисленные, обследованные ею области треугольника.

Вскоре на бумаге появились первые неясные очертания, которые становились все четче и постепенно оформились в границы треугольника. Затем появились изгиб реки Ольховка, озеро Синее, очертания леса. С каждой минутой карта наполнялась новыми подробностями, которые Дина постепенно вспоминала, — даже тот странный пенек, что встретился путешественнице вдали от леса, не был забыт.

Через некоторое время перед Диной лежала довольно сносная карта, и, хотя по меркам топографов она была далека от совершенства, даже такой уж наверняка не мог похвастаться ни один житель Сергиевска. На карте еще оставалось много белых пятен, но Дина надеялась исправить этот недостаток в ближайшее время.

Дина полюбовалась на свое произведение и принялась запихивать карту в рюкзак, как вдруг раздался звонок в дверь.

«Это, наверно, Полина», — подумала Дина и уже собралась выскочить в коридор, но тут услышала голос Полининой мамы. Едва войдя в квартиру, она обрушила на Дининых родителей словесный поток. Те в ответ, видимо, пытались возражать, и это еще больше распаляло Елену Сергеевну.

«Что-то случилось», — мелькнуло в мыслях у Дины, и она уже взялась за ручку двери, чтобы выйти посмотреть, но ее опередил папа. Он распахнул дверь Дининой комнаты и, едва не столкнувшись с дочерью, сказал:

— Выйди, нам надо поговорить.

Лицо у него при этом было каменным, из чего Дина поняла, что ничего хорошего от этого разговора ждать не придется.

Выйдя из комнаты, Дина действительно увидела Елену Сергеевну, которая стояла в коридоре, так и не пожелав пройти в квартиру.

— Дина, — спокойно проговорила мама, — Елена Сергеевна хотела бы что-то сказать тебе.

— И ей, и вам, — вставила Елена Сергеевна.

— Да-да, — поправилась мама Дины.

— Если вы, — начала Елена Сергеевна, — позволяете своей дочери гулять где угодно, и даже по треугольнику, то это вовсе не значит, что она может таскать за собой мою дочь.

— По какому треугольнику? — осторожно спросила Марина Владимировна.

— Не прикидывайтесь! — выкрикнула Елена Сергеевна. — Вы прекрасно знаете, о чем идет речь.

— Что-то у нас в части говорили, — задумчиво произнес Дмитрий Викторович.

— Это зона аномальная, — тихо сказала Дина.

— Вот! — радостно вскрикнула Елена Сергеевна. — Я же говорила, что она все прекрасно знает. Дина стояла, понурив голову.

— Бред какой-то… — растерянно пробормотала Марина Владимировна. — И вы в это верите? Ну ладно, дети — придумали себе треугольник, играют. Но вы — взрослый человек…

— Бред, говорите?! — прямо-таки взвилась Елена Сергеевна. — У меня там… — голос ее сорвался, — муж… пропал, — договорила она уже почти шепотом. Родители Дины молча переглянулись и с пониманием покивали.

Марина Владимировна подошла к Елене Сергеевне и, обняв ее за плечи, успокоительно проговорила:

— Верим, верим. Пусть будет треугольник.

Но на Елену Сергеевну эти слова оказали обратное действие — она вырвалась и убежала в свою квартиру, оставив дверь нараспашку. Вся семья Воронцовых в недоумении смотрела на пустой дверной проем.

Не прошло и нескольких секунд, как Елена Сергеевна вихрем ворвалась к ним в квартиру, держа в руках уже знакомую Дине коробочку. Открыв ее, Полинина мама стала доставать оттуда все «чудесные безделушки», которые Сан Саныч принес из треугольника. Она швырнула шарик-хамелеон на пол, и он растекся блестящей лужицей, приобретая цвет паласа. Шкурка-прилипала намертво приклеилась к потолку.

Родители Дины, раскрыв рот, наблюдали за происходящим, а Елена Сергеевна доставала из коробочки все новые и новые предметы, приговаривая: «А это что? А это не треугольник? Да?»

Затем, вывалив все содержимое на пол, Елена Сергеевна отшвырнула пустую коробку и в отчаянии расплакалась.

Воронцовы, остолбенев, оглядывали представшее их взорам великолепие. Елена Сергеевна, плача, ушла в свою квартиру. Мама Дины, очнувшись от потрясения, бросилась за ней.

Дмитрий Викторович дотянулся до шкурки, прилипшей к потолку, и попытался снять ее.

— Не получится, — тихо сказала Дина, — на нее подышать надо.

— Да? — удивился папа, но возражать не стал.

Дина стала собирать разбросанные по коридору предметы. Поколебавшись, Дмитрий Викторович присоединился к ней, осторожно, двумя пальцами подцепляя очередную «безделушку» и, внимательно рассмотрев ее, с не меньшей осторожностью укладывал ее в коробку.

Вскоре вернулась Марина Владимировна и, с грозным видом посмотрев на Дину, сказала:

— А теперь мы с тобой поговорим. Дина поняла, что выволочки не избежать.

— Ты знала, что у Поляковых отец в этом прямоугольнике пропал?

— В треугольнике, — осторожно поправила Дина. Услышав это слово из уст дочери, Марина Владимировна вспыхнула гневом:

— Ах, в треугольнике, значит! Ну, так знала или нет?

— Мне Полина говорила, — не поднимая глаз, ответила Дина.

— А раз ты знала, что там люди пропадают, зачем ты туда ходила? Да еще Полину с собой таскала. Ты представляешь, какой это удар был для Елены Сергеевны?

— Я не таскала ее, — так же тихо сказала Дина.

— Ну, это уже детский сад какой-то, — сердито проговорил папа. — «Я не брала», «она сама».

— Да мы с ней вообще туда не ходили, — уже уверенней сказала Дина.

— С ней не ходили, а сама? — спросила мама. Дина замялась.

— Я так и знала, — Марина Владимировна повернулась и пошла в комнату. — Я так и знала, — донеслось оттуда. Папа подошел к Дине и, чеканя каждое слово, подвел итог:

— В общем, так. В треугольник этот больше ни ногой. Ясно?

— Ясно, — ответила Дина.

— А теперь спать, — уже мягче сказал отец. Дина пошла в свою комнату, разделась, выключила свет и легла в постель.

Уже засыпая, Дина подумала, негодуя на подругу: «Не понимаю, зачем надо было все маме рассказывать. Ведь ясно же, что тогда нас дома запрут». Ответ, конечно же, прийти не торопился.

На следующий день Дина выскочила из квартиры раньше обычного и, выйдя во двор, стала дожидаться подругу. Не прошло и пяти минут, как дверь подъезда распахнулась и во двор выбежала Полина. С виноватым лицом она подошла к Дине.

— Ты прости меня. Я все дело испортила.

Дина посмотрела на ее покрасневшие заплаканные глаза, и все ее негодование улетучилось без следа. Вместо обвинительной речи, которую Дина подготовила, у нее вырвалось:

— Да ладно, чего там.

— Ты понимаешь, мама вчера расплакалась, — продолжила Полина, — сказала, что отца больше не найти. Я терпела-терпела, да и говорю, что мы его обязательно найдем. Не завтра, так послезавтра. А она спрашивает: «Кто это — мы?» Я и говорю, что ты да я. Говорю, ты уже в треугольнике несколько раз была.

— «Говорю», «говорю», — не выдержала Дина, — меньше говорить надо было! Полина замолчала.

— Прости меня, а? — со слезами в голосе попросила она.

— Я же сказала, все нормально, — голос Дины стал мягче. — Придумаем что-нибудь еще.

— А что? — оживилась Полина.

— Что, что. Одна пойду, вот что. Не впервой. Полина кинулась подруге на шею и радостно воскликнула:

— Правда?!

— Да, правда, правда, — смущенно пробурчала Дина. — У меня теперь и карта есть, так что шансов больше.

— А откуда она у тебя? — удивилась Полина.

— Сама нарисовала, — гордо ответила Дина.

— Ну ты, Динка, даешь! Девочки подошли к школе.

— К тому же у нас еще пленка есть, — вспомнила Дина. — Сделаем фотографии, посмотрим, что получилось.

— Точно! — воскликнула Полина и, окрыленная надеждой, схватила Дину за руку и рванулась вперед, расталкивая в дверях толпу школьников.

Весь день подруги секретничали, отделившись от других одноклассников. Разработка плана похода занимала все свободное время и даже отнимала минуты от уроков.

С картой действительно было проще, и девочки отмечали на ней уже исхоженные Диной маршруты и планировали новые, чтобы ни один метр не был обойден вниманием. Правда, карта была еще очень маленькой и охватывала лишь какую-то пятую или седьмую часть всего треугольника, но девочки и не рассчитывали управиться за один раз.

Они параллельно планировали уже несколько походов, которые Дина собиралась совершить в ближайшее время. При этом подруги не забывали и о конспирации, которую теперь следовало удвоить. Было решено, что Дина отвечает за активную часть разведки, то есть исследует треугольник, а Полина «прикрывает» ее, отвечая за тылы.

Вернувшись после школы домой, девочки решили, не теряя времени, проявить пленку и отпечатать фотографии.

— Аппаратура у нас есть, но как с ней управляться, я не знаю, — откровенно призналась Полина.

— Не бойся, — подбодрила ее Дина, — я умею. Мы с папой столько фотографий вместе сделали, что я теперь с закрытыми глазами с аппаратурой управлюсь. Все, что нужно, у нас тоже есть, но делать будем лучше у тебя. Поймав недоумевающий взгляд Полины, Дина пояснила:

— Скоро Максим придет, докопается обязательно, мешать будет.

— А-а, — понимающе протянула Полина, — тогда, конечно.

Девочки вошли в квартиру Поляковых, достали фотоаппарат, и Дина начала священнодействовать, разливая по баночкам проявитель, закрепитель. Уложив пленку в бачок, Дина закрылась в ванной, сказав, что пока ничего интересного не будет, поэтому лучше им вдвоем не толкаться. Через несколько минут она вышла и жестом профессионального фокусника достала проявленную пленку:

— Ап!

— Уже? — удивилась Полина.

— Ну так! — горделиво ответила Дина. — А теперь будем ждать, пока она высохнет.

От нечего делать девочки вытащили карты, и Полина стала учить Дину раскладывать пасьянсы, которых знала великое множество. Они увлеклись, и время пролетело незаметно.

В очередной раз проверив, высохла ли пленка, Дина наконец авторитетно заявила, что можно приступать к печатанию фотографий. Мельком проглядев получившиеся кадры, она с удивлением заметила:

— Тут какие-то пятнышки.

— Какие еще пятнышки? — удивилась Полина.

— Пока не разобрать. Вот сделаем фотографии, увидим.

Девочки установили в ванной увеличитель, закрылись и приступили к делу. Дина уверенно орудовала громоздким аппаратом, макая готовые фотографии в фиксаж и промывая водой. Когда несколько снимков уже были готовы, девочки вышли из ванной, чтобы рассмотреть их при дневном свете. Каково же было их удивление, когда на первой же фотографии, где был запечатлен пенек, подруги увидели призрачную полупрозрачную фигуру человека. Человек стоял с вытянутой правой рукой, указывая куда-то вдаль. Дина, потеряв от удивления голос, прошептала:

— Но там же никого не было. Я точно помню. Просмотрев остальные фотографии, Дина и на них обнаружила странного человека. И везде он стоял с вытянутой рукой, показывая на что-то.

— Ничего не понимаю, — выговорила наконец Дина, но, посмотрев на бледную, окаменевшую подругу, замолчала. Полина, не отрываясь, всматривалась в расплывчатое лицо человека.

— Ты что? — испугалась Дина. Полина села на диван, безучастно глядя куда-то вдаль.

— Ты что! — крикнула Дина и, схватив Полину за плечи, тряхнула ее. Полина перевела взгляд на подругу и тихо, почти неслышно, сказала:

— Это мой отец.

 

ГЛАВА IX СО ЩИТОМ ИЛИ НА ЩИТЕ

Большого труда стоило Дине успокоить разбушевавшуюся Полину. Как только у нее прошел первый шок от увиденного на фотографии, она молча вскочила и стала лихорадочно собираться. Куда, Дина поняла сразу же.

— Ну, куда ты пойдешь? — упрашивала она Полину. — Треугольник огромный, а точное место мы не знаем.

Полина, не отрываясь, всматривалась в расплывчатое лицо человека.

— Ты что? — испугалась Дина.

— Там мой отец, — монотонно талдычила Полина, продолжая собираться.

— Ну будь же благоразумной! — вскричала Дина, вспомнив, что так обычно говорила ей мама, когда ее дочь вытворяла что-нибудь из ряда вон выходящее.

— Там мой отец, — не уставала повторять Полина. — Вдруг ему прямо сейчас нужна помощь?

— Посмотри в окно — скоро вечер, — не отступала Дина, — через час тебя саму надо будет искать.

— Ну и что? — упрямо гнула свое Полина. Дина в отчаянии схватила ее за руки, но Полина вырвалась.

— Не мешай! — рявкнула она, и Дина в смятении отступила. Она села на диван и безучастно смотрела на Полинины сборы, уже не надеясь ее как-то остановить.

— Надо же сначала узнать, куда он показывает, — устало проговорила Дина, — ведь это не просто так. Полина замерла.

— Точно! — воскликнула она. — Ты гений! Доставай свою карту.

Полина отбросила сумку и выхватила из рук Дины карту. Она села за стол, положила перед собой листок с Диниными зарисовками треугольника и разложила вокруг фотографии, на которых Сан Саныч указывал какое-то направление.

— А ты уверена, что он показывает, где его надо искать? — осторожно спросила Дина.

— Нет, он показывает, где надо картошку копать, — язвительно ответила Полина. Девочки склонились над картой.

Дина стала вспоминать, где какую фотографию она делала. Они отмечали на карте это место и определяли направление, в котором указывал Сан Саныч. На каждой фотографии направление было разным, и поначалу это поставило девочек в тупик. Затем Полина высказала предположение, что надо будет провести от каждого места, где сделана фотография, линию в том направлении, куда указывал Сан Саныч, и на пересечении всех этих линий и будет находиться место его заточения.

Однако когда на карту нанесли несколько точек, оказалось, что некоторые линии не пересекаются с остальными и находятся в стороне от них.

После этой неудачи Полина чуть не расплакалась. Но Дина тут же взялась, как она выразилась, «отрабатывать другую версию».

Она разложила фотографии по порядку, начиная с той, которую она сделала на самой границе, затем по мере удаления в глубь треугольника — и так до самого леса.

Дина положила перед собой фотографию, сделанную на самой границе треугольника, и призадумалась, вспоминая, что же находится в той стороне, куда указывает Сан Саныч.

«Что же там может быть? — думала Дина. — Ну, во-первых, он показывает в ту сторону, откуда я пришла».

Она посмотрела на следующую фотографию, сделанную около кочки. Здесь направление, куда указывал Сан Саныч, слегка изменилось. «А тут куда он указывает?» — недоумевала Дина.

Она вспомнила свой маршрут. В той стороне не было ничего, что могло бы послужить каким-то ориентиром. Дина задумалась, вспоминая каждый свой шаг, начиная от кочки.

«Да нет там ничего, — Дина уже начала злиться. — Вот здесь, — она посмотрела на следующую фотографию, — я у пенька…» Дина уставилась в стену, словно осененная какой-то догадкой.

— Точно! — воскликнула она так, что Полина вздрогнула.

— Что? — оживилась Полина.

— Кажется, получается, — дрожащим от волнения голосом сказала Дина.

Не было никакой загадки. Просто Сан Саныч, чтобы поисковый отряд не сбился с пути, не решился ограничиться одним указанием направления. Просто он «влезал» в объектив каждый раз, когда Дина делала фотографии, Чтобы линия маршрута была более подробной.

Дина отметила на карте все места, где она делала фотографии, — границу, кочку, пенек и т. д. Затем соединила их по порядку ломаной линией, и маршрут, по которому предстояло пройти спасательной экспедиции, был готов.

— Ура-а-а! — в один голос закричали подруги, глядя на дело своих рук.

На последней фотографии, отснятой на берегу Ольховки, Сан Саныч указывал куда-то в глубь леса. Если верить компасу, то путь лежал на северо-запад.

— А дальше как же? — спросила Полина.

— ? Куда дальше? — удивилась Дина. — Наверное, там в лесу он и находится.

— Нам придется в лес идти, — полувопросительно, полуутвердительно сказала Полина.

— Не нам, а мне, — отрезала Дина. — Мы же договорились.

— Ну, да, — печально согласилась Полина.

— Значит, завтра с самого утра я отправляюсь в треугольник, — задумчиво произнесла Дина.

— Как это с утра? А как же школа? — спросила Полина.

— Завтра же выходной. Полина задумалась.

— А ведь и правда, — удивленно протянула она. — Замоталась совсем.

Дина взяла карту и направилась к двери. На пороге она обернулась и строго сказала:

— А ты не вздумай ничего маме говорить. Держись так, как будто ничего не случилось.

— Я постараюсь, — послушно ответила Полина.

Дина вернулась к себе домой. Родители еще не пришли с работы, и дома был только Максим.

— А тут твои любимые «Секретные материалы» только что закончились.

— Ничего страшного, — сдержанно ответила Дина.

— А, ну да, — Максим радостно хихикнул, — тебе же это теперь неинтересно. У тебя под боком целый треугольник имеется. Или параллелепипед? А может, параллелограмм?

— Отстань от меня! — возмутилась Дина. — Чего привязался? Чтобы не дать разгореться ссоре, Дина ушла в свою комнату.

— Вот зануда, — буркнула она себе под нос. — И чего прицепился?

Дина улеглась на кровать, развернула перед собой карту и еще раз «пробежалась» по завтрашнему марш-Руту.

Да, завтрашний день обещал многое, если только ничто не помешает походу в треугольник.

Но опасения Дины были напрасны — все сложилось наилучшим образом, все играло ей на руку.

Родители с самого утра уехали на местный рынок за продуктами. Как сказал папа, старательно «окая»:

— «Походить по базару, посмотреть кой-какого товару».

Для Дины отъезд родителей был большой удачей. К тому же, зная, как мама любит делать покупки, можно было не волноваться, что вернутся они не скоро.

Но конечно же, абсолютно все хорошо не бывает — Максим безвылазно сидел дома и смотрел телевизор. Однако Дину это не особо тревожило. Уж чего-чего, а опыта объегоривания старшего брата у нее хватило бы на двоих. Тем более что тщательно отработанный план незаметного ухода в треугольник действовал безотказно, и никаких сбоев пока не намечалось. Дина подошла к двери и крикнула брату:

— Як Поляковым.

— Угу, — промычал Максим.

У Полины в комнате Дина облачилась в свой камуфляж и взяла заранее приготовленный рюкзак. Сборы заняли немного времени, и уже через несколько минут Дина была готова отправиться в путь. Перед тем, как Дина вышла из квартиры, Полина сказала ей:

— Удачи тебе. Если ты его найдешь…

— Почему «если»? Обязательно найду, — перебила ее Дина и, не давая продолжить, повернулась и пошла к двери, затянув старую-престарую песню: — «Кто весел, тот сме-е-тся, кто хочет, тот добье-е-тся, кто ищет, тот всегда найде-о-о-т!» На пороге она обернулась.

— Ну, жди — со щитом или на щите. Полина постаралась улыбнуться, но улыбка получилась не слишком веселой.

Дина вышла из дома и, не оглядываясь, направилась к треугольнику. Настроение у нее в общем-то было бодрое, и боевого запала хватило бы на двоих. Разве что предстоящая прогулка по лесу немного страшила. Точнее, не страшила (разве может будущий агент отдела по изучению паранормальных явлений чего-нибудь бояться?), а беспокоила.

Но, разрабатывая план экспедиции, девочки уделили этому отрезку маршрута наибольшее внимание, и теперь у Дины в рюкзаке лежало замечательное средство, с помощью которого можно было выбраться из любой чащи. Средство было простым и потому безотказным, что и позволяло на него надеяться.

Когда девочки решали, что поможет не заблудиться в лесу, веревка или нить отпали сразу же, так как дорога могла быть дальней и моток веревки, чтобы его хватило до конца пути, должен был быть уж вовсе невероятных размеров. Использовать деревья в качестве опознавательных знаков — делать зарубки, надламывать веточки — тоже было нельзя из-за их «непоседливости».

Поэтому на вооружение был взят способ, позаимствованный из какого-то фильма: главная героиня, гуляя по лесу, одну за другой ела конфеты, заблудилась, но по конфетным оберткам, которые она разбрасывала тут и там, легко нашла обратную дорогу.

Вот Дина и Полина и решили взять эту идею на вооружение — разбрасывать на своем пути бумажки. Ветра в треугольнике нет, деться им некуда, поэтому лучшего ориентира, пожалуй, не найти.

Устремив решительный взгляд на показавшуюся вдали полоску серой травы, Дина готовилась ринуться в бой с треугольником и отвоевать его пленника. Она уже представляла картины схватки с неведомыми силами и красиво одержанную победу. Вдруг ее мысли были прерваны криком Максима:

— Динка! Опять в свой треугольник намылилась? Сейчас же вернись обратно!

Дина обернулась и увидела старшего брата, который свесился через раскрытое окно квартиры и размахивал от негодования руками. «Да, — подумала Дина, — а вот этого мы и не предусмотрели». И не думая отвечать брату, она ускорила шаг.

— Я кому сказал! — не унимался Максим. — Быстро домой! Дина уже шагала по пустырю, который отделял ее от границ М-ского треугольника.

Максим пропал в окне, и Дина уже начала думать, что все обошлось, но спустя минуту брат выбежал из подъезда. Кричать теперь было бессмысленно, так как Дина успела отойти на приличное расстояние, поэтому Максим бросился ее догонять. «А вот это уже хуже», — мелькнуло в мыслях у Дины, и она понеслась во весь опор.

Тяжелый рюкзак колотил по спине с такой силой, что казалось, он вот-вот выбьет из легких весь воздух. Пробежав немного, Дина начала задыхаться от усталости.

«Ничего, — пульсировала в ее голове мысль, — главное — до треугольника добраться. А там найду, где спрятаться».

Оглянувшись, Дина с досадой заметила, что Максим ее явно нагоняет. До нее уже стал долетать его гневный крик:

— …И-и-сь сейчас же!

Дина решила не сдаваться и прибавила скорости, насколько смогла. Через несколько шагов она уже пересекла границу треугольника — под ногами зашуршала серая трава. Дина держала путь к большому холму, с которого она в первый свой поход осматривала окрестности. Спрятавшись за ним, она рассчитывала свернуть вправо и по небольшому овражку выйти к реке.

Так она и сделала. И когда она уже, пригибаясь, пробиралась по мелкому овражку, наконец появилась надежда, что ей удалось оторваться. Впереди показалась гладь спокойных вод Ольховки, и Дина, стремясь побыстрее перебраться на ту сторону реки, выпрямилась и помчалась к мосту. И тут до нее издалека донесся голос Максима:

— …и-и-н-а-а!

Дина оглянулась и увидела брата, который стоял на вершине холма, оглядывая окрестности. От досады Дина пнула лежавший рядом булыжник.

— Это ж надо в последний момент все испортить! — злясь на саму себя, не сдержалась она. — Шла бы и шла, пригнувшись. Нет, вот…

Прятаться теперь не имело смысла, и Дина, не скрываясь, побежала к мостику. Максим стремительно спустился с холма и метнулся к реке.

Оказавшись на противоположном берегу реки, Дина в нерешительности остановилась. Впереди мрачной полосой темнел лес, позади настигал Максим, и надо было что-то предпринимать.

«Если побежать в глубь леса и спрятаться там от Максима, — подумала Дина, — то отметить обратную дорогу на бегу не успею. От Максима-то я удеру, но вот выберусь ли из леса?»

Решив, что это не выход, Дина забежала в лес и спряталась за ближайшим к окраине деревом. Она осторожно выглянула и увидела Максима, который уже переходил мостик.

Максим, подойдя к лесу, остановился, с удивлением и с каким-то даже восхищением рассматривая столетние черные громады деревьев.

— Дина-а-а! — крикнул он и подошел к самой кромке леса.

Диана стояла, затаив дыхание, стараясь не выдать себя неосторожным движением. Вдруг она почувствовала легкое, еле ощутимое дуновение. Она вздрогнула. Боковым зрением девочка увидела, как что-то темное и большое бесшумно метнулось в чащу. Дина не выдержала и, вскрикнув от страха, выбежала из леса.

— Вот ты где? — радостно воскликнул Максим и подбежав к ней, крепко ухватил ее за локоть. — Теперь не уйдешь!

— Подожди, Максим, — умоляюще попросила Дина, все еще с опаской оглядываясь на лес, — у меня здесь важное дело.

— Какое еще дело? Быстро домой, — тоном, не терпящим возражения, сказал Максим и потащил упирающуюся сестру по направлению к дому.

— Ну, подожди, Максим! — уже требовательно воскликнула Дина. Брат отпустил ее.

— Чего ждать-то? — недовольно спросил он.

— Слушай, — решилась Дина, — если я пообещаю, что после этого раза я больше никогда близко к треугольнику не подойду, ты меня отпустишь?

— Ха! — ухмыльнулся Максим. — Так я тебе и поверил. Родителям ты уже обещала сюда не ходить.

— Ничего я не обещала! Папа мне сказал, чтобы в треугольник я не ходила, и спросил: «Ясно?» Я ответила: «Ясно». Но я же не говорила, что не пойду в треугольник.

— Так ты и мне сейчас наобещаешь, а потом что-нибудь придумаешь, чтобы только обещание не выполнять.

— Да я клянусь тебе, это в последний раз!

— Домой, — оставался непреклонным Максим. Дина в отчаянии лихорадочно искала выход и, к своему несчастью, не находила его.

— Все, — отрезал Максим, снова беря сестру под локоть, — мы идем домой.

— Максим, — решительно заявила Дина, — я хочу тебе что-то сказать.

Дина решила воспользоваться последним шансом — выложить всю правду. Она вытащила из кармана фотографии и, протянув их брату, спросила:

— Ты ведь знаешь, что у Поляковых отец здесь пропал?

— Ну, — ожидая подвоха, недоверчиво буркнул Максим.

— Посмотри на фотографии. Я их сделала два дня назад. Максим просмотрел снимки, но недоверчивое выражение так и не сошло с его лица.

— И кого это ты фотографировала?

— Да в том-то и дело, что никого. Вот здесь я снимала пенек, — Дина показала на фотографию, — здесь — кочку, а когда сделали снимки, получилось вот это. Максим вертел в руках фотографии.

— Я что-то не пойму. А это кто? — и он ткнул в фигуру человека на снимке.

Дина даже не стала выдерживать паузу, чтобы ответ прозвучал значительнее, и просто сказала:

— Полинин отец.

Наверняка все слышали распространенное выражение «глаза на лоб полезли», но далеко не каждому приходилось видеть это воочию. Дине посчастливилось войти в немногочисленные ряды очевидцев этого редкостного зрелища. Подождав, когда глаза у Максима вернутся на место, Дина продолжила:

— И я сейчас иду его искать.

— Врешь, — выдавил из себя Максим.

— Ты видел все то же, что и я. А теперь хочешь — верь, хочешь — нет. По фотографиям я нарисовала карту, и теперь осталось только пройти через лес.

Максим молчал, уставившись себе под ноги. Догадавшись, что наступил решающий момент, когда старший брат наконец засомневался, нужно ли во что бы то ни стало отправлять сестренку домой, Дина привела еще один довод:

— Может быть, именно сейчас, в данную минуту, ему нужна помощь, а мы тут стоим и болтаем. Максим пристально поглядел на Дину.

— Ну, Динка, смотри. Если это какой-то розыгрыш..

— Ты меня отпустишь? — радостно воскликнула Дина.

— Ща-ас, — ядовито прошипел Максим. — Так я тебя и отпустил одну. Вместе пойдем. Там и посмотрим, какой из тебя следопыт. Максим решительно шагнул к лесу.

— Куда идти-то? — обернулся он к Дине. — Веди.

Дина, не веря своей удаче, вытащила карту и, поглядывая на компас, двинулась в глубь леса.

Максим следовал за ней, подбадривая себя громкими разглагольствованиями о местных растениях.

А ободрение лишним не казалось. Даже Дина, которая уже не раз видела черный лес вблизи, чувствовала себя неуютно, шагая по мрачной темной чаще. А уж о Максиме, хотя тот и был неисправимым прагматиком, и говорить не приходилось. Он шел за Диной, с опаской озираясь по сторонам и стараясь обходить подальше черные как смоль стволы деревьев.

И все же он не удержался, чтобы язвительно не посмеяться над Диной, глядя, как она через каждые пять шагов бросает на землю кусочек скомканной бумажки:

— Эх, следопыт. Ты что, на себя не надеешься? Бумажки какие-то придумала. Дина решила, что лучше сейчас в спор не вступать, и потому ничего не ответила.

Какое-то время они шли молча, сосредоточенно глядя под ноги, потому что в глубине леса стояла почти ночная тьма. Вдруг Максим воскликнул:

— О! Смотри. Веревка.

Дина не успела сказать ни слова, как ее брат шагнул в сторону и пропал за деревьями. Прошла минута, другая, но вокруг стояла полная тишина. Дине стало неуютно.

— Максим! — позвала она. Никто не отзывался.

— Максим!! — громко крикнула Дина.

— Чего? — послышалось издалека. — Иди сюда! Дина направилась в ту сторону, откуда доносился голос Максима. Она шла, вглядываясь в неохотно расступающуюся тьму, стараясь услышать звук шагов брата.

— Ты где? — крикнула Дина.

— Да здесь, — совсем рядом раздался голос Максима. — Ты уже мимо прошла.

Дина сделала несколько шагов в сторону и с облегчением вздохнула, когда увидела старшего брата в полном здравии, держащего в руке конец веревки.

— Смотри, что я нашел, — Максим показал ей уже довольно приличный моток веревки. — А я иду, смотрю — лежит. Я ее сматывать начал, пошел, а тут ты орать начала.

— Ну, и зачем она тебе нужна? — спросила Дина.

— Пригодится, — уверенно сказал Максим и опять начал наматывать веревку на кулак.

— Пойдем вернемся, а то собьемся с пути, — недовольно произнесла Дина и, повернувшись, двинулась обратно. Максим шел за ней, таща за собой уходившую другим концом в чащу веревку и сматывая ее в аккуратную бухту.

Дина увидела на земле свою бумажку и поняла, что они уже вернулись к нужному маршруту. Сверившись с компасом, Дина сделала первый шаг, как вдруг…

Как вдруг раздался вопль Максима, эхом разнесшийся по всему лесу. Дина вздрогнула и, обернувшись, увидела ужасную картину: веревка натянулась, как струна, и Максим, безуспешно пытавшийся сбросить с руки затянувшуюся петлю, как на аркане, упираясь изо всех сил, уходил в чащу. Видимо, веревка натянулась еще сильней, потому что Максим не удержался на ногах, от рывка упал на землю ничком, и неведомая сила медленно потащила его по земле.

Дина подбежала к брату и, ухватившись за веревку, потянула ее на себя, чтобы ослабить ее натяжение. Но веревка не поддалась ни на миллиметр. Тогда Дина сбросила рюкзак, вытащила нож и, взявшись за него двумя руками, стала резать ее. Волокна крепкого каната поддавались неохотно, и Максим свободной рукой стал помогать Дине резать веревку.

Действуя «в три руки», они в несколько взмахов одолели упрямый канат — последние несколько волокон с треском разорвались, и конец веревки в мгновение ока пропал в чаще.

В изнеможении Дина и Максим сели на землю, привалившись спиной к дереву. Максим медленно разматывал намотанную на руку веревку и, морщась от боли, сжимал и разжимал сдавленные пальцы. Отдышавшись, он задумчиво сказал:

— Наверно, какой-то шутник привязал веревку к машине.

— Откуда в лесу машина? — поинтересовалась Дина. Максим на секунду задумался.

— Ну, тогда… тогда… Ответа Дина так и не дождалась.

— Пойдем, — устало произнесла она.

Дина поднялась и вернулась к последней точке маршрута, где лежал скомканный клочок бумаги.

— Ты только не отвлекайся. Ладно? — попросила она Максима, и тот согласно кивнул.

Они вновь двинулись вперед, сверяясь с компасом. Каждый озирался по сторонам, прислушиваясь к молчавшему лесу. Теперь даже тишина казалась им угрожающей, и они до боли в глазах всматривались вперед, в надежде, что лес вот-вот кончится.

Они шли так долго, что пришлось устроить привал. Дина припала к фляге, жадно глотая прохладную воду. Но когда она сделала несколько больших глотков, Максим отобрал у нее флягу.

— Не пей много, — деловито заметил он, — идти будет труднее.

Но Дина уже почувствовала, как ноги наливаются тяжестью. Мысль о том, что сейчас придется встать и идти, и может быть, еще больше, чем уже было пройдено, приводила в отчаяние. Усилием воли Дина поднялась на ноги и сказала:

— Пойдем.

Максим безропотно поднялся и пошел за ней.

Дина оживилась лишь тогда, когда они приблизились к небольшой полянке. Она была абсолютно правильной круглой формы, настолько правильной, что даже не верилось в ее естественное происхождение. К центру поляна плавно, почти незаметно углублялась, являя собой этакую вогнутость на ровной поверхности. Вообще было такое впечатление, что сверху опустился гигантских размеров шар и, расчистив собой круглую полянку среди леса, оставил на земле полусферический вогнутый след.

Первая же мысль, пришедшая Дине в голову, была, разумеется, об инопланетном корабле. Кто же еще может оставить подобный след? Обуреваемая жаждой исследования, Дина рванулась вперед, надеясь найти хоть какие-то признаки братьев по разуму.

— Стой! — крикнул Максим. Дина нехотя остановилась и недовольно спросила:

— Ну, чего тебе?

— Подожди.

Максим прошелся, что-то разыскивая на земле. Он поднял довольно большой булыжник, взвесил его на руке и, видимо, удовлетворенный находкой, подошел к краю поляны. Размахнувшись, он бросил камень на самую ее середину. Камень шлепнулся на землю, и в разные стороны разлетелись брызги.

— Ясно? — спросил Максим.

— Ясно, — помрачнев, ответила Дина, наблюдая за тем, как камень с тихим бульканьем затягивает в трясину. — Болото.

И даже комаров — обычных обитателей болот — здесь не было видно. Под ровной, словно подстриженной травкой, которая как будто приглашала усталого путника отдохнуть на своем ровном ковре, скрывалась смертельная ловушка, поджидающая свою жертву. Лес на каждом шагу готовил путникам новые испытания.

Максим и Дина переглянулись. Видимо, им обоим пришла в голову одна и та же мысль: не это ли болото стало последним пристанищем Сан Саныча? Но никто не решился высказать ее вслух, и, немного постояв на краю коварной поляны, брат с сестрой двинулись дальше.

После второго привала заставить себя подняться на ноги уже казалось невыполнимой задачей. Хотелось просто лежать и смотреть вверх, на серые листья деревьев, сквозь которые проглядывали маленькие кусочки синего неба. Потом они опять шли, шли, шли…

Лес расступился неожиданно. Дина подняла глаза и с удивлением заметила, что уже не видны нависающие кроны деревьев. Над головой простиралось безмятежное небо. Радоваться этому уже просто не было сил, поэтому Дина и Максим, не останавливаясь, двинулись дальше.

Впереди виднелись поросшие серой травой холмы — большие и маленькие, вид которых слегка ободрил ребят: ведь за любым из них мог оказаться конец их путешествия. Благополучный или нет — это уже мало их волновало, потому что от усталости они буквально валились с ног и желание у них было одно — чтобы это путешествие скорее закончилось.

Дина, шедшая впереди, выбрала путь между холмами, так как карабкаться в гору, даже для того, чтобы осмотреться, для нее сейчас было хуже пытки. Она даже не поднимала головы и только посматривала на компас, стараясь не сбиться с пути.

— Смотри! — услышала Дина возглас Максима.

Она посмотрела в ту сторону, куда указывал старший брат, и увидела, что на холме, который уже почти остался позади, виднеется какая-то конструкция. Что это, сказать было трудно, но подняться на вершину, чтобы разобраться, у Дины не было никакого желания. Видимо, Максим полностью разделял нежелание сестры переться вверх, поэтому, посмотрев на странную штуковину, он двинулся вперед. Дина пошла за ним. «А вдруг это то, что мы ищем?» — мелькнуло у нее в голове. От этой догадки она даже остановилась.

— Пойдем посмотрим, — сказала она Максиму.

Тому было стыдно признаться, что он чертовски устал, если уж младшая сестренка решилась на такое испытание, поэтому он обогнал Дину и первым стал подниматься по склону холма.

Когда они приблизились к вершине, их удивлению не было предела. На вершине сидел человек!

— Э-э-э-й! — крикнул Максим. Фигура осталась неподвижной.

— Заснул он там, что ли, — проворчал Максим и полез вверх. Дина не отставала от него.

Чем ближе они подходили к вершине, тем больше убеждались, что там действительно сидит взрослый мужчина, а вокруг него прямо в воздухе, приблизительно на уровне его плеч, неподвижно висит огромное стальное кольцо.

Максим, не веря своим глазам, поднимался по склону, не отрывая взгляда от странной картины. Когда до сидящего человека осталось несколько шагов, Максим остановился, не решаясь подойти ближе. Дину, которая шагнула вперед, он остановил и сказал:

— Лучше не подходи. Мало ли что. Он осторожно сделал шажок вперед. Потом еще один. Подойдя к кольцу вплотную, он остановился в нерешительности.

— Это он? — не отрывая взгляда от кольца, спросил Максим.

— Да, — ответила Дина.

— Сан Саныч, — окликнул сидящего Макс. Мужчина даже не пошевелился.

— Сан Саны-ы-ч! — уже громче крикнул Максим, и опять без всякого результата. Максим осторожно дотронулся пальцем до кольца и быстро отдернул руку.> Что? — встревоженно спросила Дина.

— Да ничего, — смущенно ответил ее брат.

Он взялся за кольцо рукой и подвигал его из стороны в сторону. С трудом, но оно поддавалось.

— И ничего страшного тут нет, — бодро сказал Максим и взялся за кольцо второй рукой. Он занес над ним ногу, пытаясь перелезть через него.

Кольцо вдруг резко прыгнуло вверх, и Максим, сорвавшись, покатился вниз по склону.

— Макси-и-им! — испуганно закричала Дина. Максим скатился по склону и распластался у подножия холма.

— Макси-и-и-м!!! Мальчик неподвижно лежал на земле, уткнувшись лицом в серую траву.

 

ГЛАВА X КАК ПОПАСТЬ В КОЛЬЦО?

Фигура сидящего в кольце мужчины была неподвижна, а лицо выражало абсолютное безразличие ко всему происходящему. Ни одно движение не выдавало, что в кольце находится не каменная статуя, а живой человек. Нельзя было заметить даже слабого трепета ресниц его сомкнутых век. Только легкое дыхание говорило о том, что человек еще находится в мире живых.

Дина сидела на склоне холма, безучастно глядя вдаль. Пережитые за день потрясения неимоверной усталостью обрушились на нее в одну минуту, и она словно оцепенела, не в силах пошевелиться. Близился вечер.

«А ведь скоро надо будет возвращаться, — подумала Дина, — иначе до темноты не успеем домой».

Ей не хотелось думать, что для того, чтобы попасть домой, придется не один час идти по лесу, проделать огромный путь. Дина хотела верить тем, кто утверждает, что дорога домой всегда короче.

— Надо же что-то делать, — сказал Максим, — сколько здесь можно сидеть?

Дина посмотрела на него. Она вспомнила те страшные секунды, которые ей пришлось пережить, когда брат лежал у подножия холма, не подавая признаков жизни. Ее передернуло. Но какое облегчение она испытала, когда он поднял голову, огляделся, сел и, ощупывая голову, проворчал свое обычное: «Ну, чего орешь?»

— Да-а-а, — протянула Дина, — шишка у тебя знатная.

Максим осторожно дотронулся до лба, на котором красовалась огромная шишка сиреневого цвета.

— И что тут смешного? — обиженно произнес он. — Тебе бы так.

— Да я и не смеюсь, — без улыбки ответила Дина. — А делать действительно что-то надо. Скоро ведь домой возвращаться.

— Ну и что ты предлагаешь? — спросил Максим. — Ты ведь у нас главный специалист по всяким загадочным явлениям.

— Ага! — торжествующе воскликнула Дина. — Все-таки признал, что без паранормальностей здесь не обошлось.

— Да какие еще паранормальное, — досадливо поморщился Максим. — Скажешь тоже. Просто здесь, наверно, крупное месторождение магнитной руды. Вот и висит кольцо. В Курской аномалии то же самое.

— О! — прервала его Дина. — А говоришь, что никаких аномалий не бывает.

— Да это просто так называется, пойми ты.

— А что же тогда с Сан Санычем? — прищурилась Дина. — Расскажи, если такой умный.

— Ну, я же не физик, — неуверенно начал Максим. — Может быть, магнитное поле так на него действует.

— Как «так»? — не отставала Дина.

— Гипнотически, — выдал Максим.

— А гипноз, по-твоему, не паранормальное явление? Максим в досаде плюнул.

— Да отстань ты от меня. Тут делать что-то надо, а не дискуссии устраивать.

Брат и сестра одновременно взглянули на Сан Саныча — все это время он оставался в той же самой позе. Неподвижный, как статуя Будды, он невозмутимо сидел на вершине горы с закрытыми глазами, как будто все окружающее было недостойно его взгляда.

А ведь он тут больше недели сидит, — ни к кому не обращаясь, заметила Дина. — И как это ему удалось?

Да знала бы ты, на что способен человеческий организм! — воскликнул Максим. — Я вот недавно читал…

— Потом расскажешь, — бесцеремонно перебила его Дина. Она закусила губу от усердия и начала рассуждать вслух:

— Если мы стоим рядом с кольцом и ничего, значит, эта сила действует только внутри кольца. Правильно? — Дина повернулась к брату.

Правильно. Ну и что? Что соваться в кольцо не стоит, я и так уже понял, невесело усмехнулся Максим, осторожно ощупывая шишку.

— Да я не о том, — досадливо протянула Дина, — Это значит, что нам надо только выпихнуть Сан Саныча из кольца, и тогда он очнется.

— Ха, выпихнуть, скажешь тоже. И как же нам это сделать?

Дина подошла к кольцу поближе и обошла его кругом. Кольцо на это никак не отреагировало. Тогда Дина осторожно попыталась просунуть руку под кольцом, и оно мгновенно опустилось, не пуская девочку внутрь.

— Ну и что же нам надо сделать? — усмехнулся Максим.

— Ты будешь стоять и улыбаться или все же поможешь мне? Время-то идет, — не выдержала Дина.

— Да, буду, буду, — примирительно сказал Максим и тоже подошел к кольцу.

Они еще раз обошли его и остановились в стороне, озадаченно посмотрев друг на друга.

— Даже подручных средств никаких, — вздохнул Максим. — Голыми руками тут навряд ли что-нибудь можно сделать.

Они осмотрелись, но вокруг были только холмы, поросшие серой травой, а вдалеке темнел лес.

Была бы тут какая-нибудь железка, — задумчиво произнес Максим, — можно было бы кольцо подпереть, хотя бы с одной стороны; и вытащить оттуда Сан Саныча.

Слушай, а давай ты подержишь кольцо, а я попробую внутрь пролезть? — без особой надежды в голосе предложила Дина.

— Ну, давай, — с сомнением протянул Максим. Они подошли к кольцу, и Максим взялся за него обеими руками. Дина наклонилась и, вытянув вперед руку, боком попыталась пролезть под кольцом. Она заметила, что как только кончики ее пальцев зашли за границу круга, кольцо неумолимо двинулось вниз. Максим, покраснев от натуги, старался остановить его, но не смог удержать его ни на секунду. Кольцо медленно, но верно двигалось вниз.

— Стой, — натужно прохрипел Максим, не отпуская кольцо, и Дина сразу же отошла прочь.

Максим разжал руки, и кольцо, какое-то время повисев над землей, вернулось на место.

— Не получится, — с досадой бросил Максим, потирая плечо, — не могу его удержать.

— Да я уж поняла, — махнула рукой Дина. Они сели на склоне холма, безучастно глядя вдаль, где виднелся лес.

— Придется пойти домой за помощью, — произнесла Дина.

Она посмотрела на часы — времени оставалось только на то, чтобы вернуться домой до темноты. В противном случае придется идти через лес ночью, по которому даже ясным днем гулять — удовольствие ниже среднего.

«Ночью в лесу, наверно, руку вытянешь — кончиков пальцев не увидишь», — подумала Дина. И тут ее осенило.

— Максим! — воскликнула она так громко, что брат от неожиданности вздрогнул.

— Чего ты орешь? Здесь я, — раздраженно буркнул он.

— А если нам сейчас пойти в лес…

— Опять? — схватился за голову Максим.

— Не перебивай, — требовательно произнесла Дина. — Так вот. Пойти в лес, нарубить там толстых сучьев и ими подпереть кольцо. А? Дина с надеждой смотрела на Максима, который молчал, обдумывая услышанное.

— Ну, можно, конечно, — сказал он наконец, — но палки могут и не выдержать. А чтобы толстые сучья срубить, топор нужен.

— А у меня есть, — загадочно улыбаясь, произнесла Дина.

— Топор? — удивился Максим.

— Лучше, — ответила его сестра и достала из рюкзака небольшую складную ножовку.

— Ух ты! — воскликнул Максим, вертя ее в руках. — Тогда не будем терять время. Бежим? — он поднялся.

— Бежим, — кивнула Дина. Они бегом спустились с холма и быстрым шагом пошли по направлению к лесу.

Уже знакомой дорогой брат с сестрой прошли между холмов, переправились через небольшой овражек и оказались у окраины леса. Максим сказал:

— Может, не будем в лес входить? Пройдемся по окраине, здесь и найдем подходящее дерево.

Дина только согласно кивнула. Заходить в лес ей тоже не хотелось, и она старалась использовать любую возможность, чтобы избежать этого. Они двинулись вдоль окраины леса, осматривая деревья в поисках сучьев достаточной толщины.

Но, как назло, деревья, попадавшиеся им на пути, были со стройными, высокими стволами, лишенными веток, и только на самой вершине сучья расходились густой плоской кроной. Деревья походили на корабельные сосны, которые раньше так нравились Максиму. Теперь же он с досадой осматривал стройные, гладкие стволы деревьев, мачтой уходящие ввысь, и надеялся встретить хоть что-нибудь наподобие родного раскоряченного тополя. Но время шло и шло, а брат с сестрой все не находили ничего подходящего.

— Да что же это за деревья такие, — раздосадован-но проговорил Максим. — Сучка нормального не найдешь. Они прошли еще немного, и Дина сказала, поглядывая на брата:

— Придется, наверно, в лес идти?

Максим остановился.

— Придется, — вздохнул он и шагнул в темноту.

Дина последовала за ним. Некоторое время они ходили по лесу, стараясь не углубляться в чащу. Не хотелось терять даже те редкие лучи света, которые пробивались сквозь стоящие деревья. Ведь стоило только немного пройти в глубь леса, как темнота прочно займет свои позиции, плотно обступая непрошеных гостей.

Максим все больше и больше углублялся в чащу, и вскоре ребят окружила привычная темнота. Дина достала из рюкзака свой фонарик — незаменимый в походе «жучок». Она нажала на выключатель, и лампочка засветилась в темноте бледным желтым пятном. Дина пощелкала выключателем несколько раз, и фонарик вспыхнул веселым белым светом.

Дина передала фонарик брату, и Максим пошел впереди, осматривая каждое дерево, попадавшееся на пути. Дина брела за братом, стараясь идти след в след, но то и дело спотыкалась о корни деревьев, тут и там торчавшие из земли. Стараясь не упасть, она поминутно хватала шедшего впереди Максима за рубашку, и тот вскоре не выдержал:

— Что ты меня все время дергаешь?

— Я спотыкаюсь, — виновато пробормотала Дина.

— Смотри под ноги лучше, — проворчал Максим.

— Тебе-то хорошо говорить, — обиделась Дина, — сам с фонариком идет, светит себе, а я тут только твою спину и вижу. Максим остановился и протянул ей «жучок».

— Держи свой фонарик и сама ищи сучья.

— Да ладно. Я ничего, Дина потупила взгляд.

— Тогда не ной, сказал Максим и, повернувшись, осветил следующее дерево.

Дина отстала от брата па несколько шагов, чтобы ненароком опять не наткнуться на него. «Командир выискался, — обиженно подумала она. — Никто его сюда вообще не звал. А подходящее дерево я сама найду».

Дина сделала несколько шагов в сторону, стараясь не выпускать из вида Максима, и пошла вперед, пытаясь в сгустившейся темноте рассмотреть стоящие вокруг деревья. Она осторожно ступала, перед каждым шагом нащупывая ногой землю так, словно шла по болоту и боялась провалиться.

Где-то рядом, справа, жужжал фонариком Максим, и сквозь деревья иногда проглядывал луч света. Дина на фоне светлевшего сквозь густую крону неба пыталась разглядеть попадавшиеся на пути деревья. Что-либо разобрать было трудно, но Дина не хотела себе признаться, что без брата она не сможет ничего найти. Она упрямо шла вперед, стараясь не отстать от Максима, который так и не удосужился оглянуться и даже не заметил, что сестры у него за спиной уже нет.

Дина в темноте пробиралась по лесу, уже не столько всматриваясь в деревья, сколько просто стараясь не отстать от Максима. Вдруг она почувствовала легкое прикосновение к своей макушке. От страха у нее по спине пробежал противный холодок и ноги на секунду перестали ее слушаться. В следующее мгновение Дина отскочила в сторону и прижалась спиной к дереву. Сердце бешено колотилось, и Дина никак не могла отдышаться.

«Позвать Максима? — мелькнула у нее в голове первая мысль. — А если ничего страшного нет? Засмеет же тогда».

Пересиливая страх, Дина вытянула руки перед собой и двинулась к тому месту, где кто-то или что-то коснулось ее головы. Сделав несколько маленьких шажков и одновременно удивляясь, как это она сумела так далеко отпрыгнуть, Дина наткнулась на ветку дерева.

«Отлично! — обрадовалась она. — Если это то, что нужно, то Максим не сможет не признать, что спасительницей была именно я. Без фонарика, в полной темноте нашла прекрасный сучок, а от брата и со светом толку нет».

Дина на ощупь подошла к дереву и попыталась рукой достать до почти невидимой в темноте ветки, чтобы оценить ее толщину. Сразу это ей не удалось, и только подпрыгнув, она коснулась ветки кончиками пальцев. «Это не дело, — подумала Дина, — надо лезть на дерево».

Не раздумывая ни секунды, она обхватила руками и ногами ствол дерева, которое, к счастью, было не таким уж большим.

Жужжание фонарика стало постепенно удаляться, но Дина решила, что сообщит Ь своей находке только после того, как удостоверится, что находка удачная. Добравшись до основания ветки, Дина взялась за нее руками, измеряя обхват.

Вдруг у нее перед глазами появились круги, и темнота леса на мгновение стала совсем непроглядной. Невесть откуда взявшийся порыв ветра чуть не сдул Дину с дерева. Девочка вцепилась в оказавшийся довольно толстым сук и уже начала кричать «мама», но только она успела выкрикнуть: «Ма-а-а!..», как все уже кончилось.

Сквозь мрак вновь проступили очертания деревьев, ветра не было и в помине, и Дина уже начала думать, что все это ей показалось. Но все-таки что-то было не так. Дина огляделась вокруг, стараясь распознать причину своего беспокойства, но все оставалось вроде бы таким же, каким было и минуту назад — спокойным, безмолвным и темным. «Хотя нет, — не успокаивалась Дина. — Минуту назад было что-то еще».

Она постояла, сосредоточившись на своих ощущениях, и с возрастающей тревогой начала понимать, чтоже ее так обеспокоило. Когда опасения подтвердились, Дину охватила настоящая паника — лес был абсолютно безмолвен, и даже слабый отблеск от фонарика Максима не мелькал в кромешной тьме. Дина поняла, что она осталась одна. Отчаяние, страх затмили все остальные чувства, и Дина закричала что было сил:

— Ма-а-а-а-кси-и-и-и-им!!!

Ответом было лишь протяжное эхо. Страх сменился злостью, и Дина, развернувшись, размахнулась ногой и ударила по проклятому дереву. Удар, однако, пришелся в пустоту, а Дина шлепнулась на землю. «Блуждающие деревья! — осенило ее. — Значит, они существуют!»

Дина поднялась на ноги и с досадой подумала, что Максим все равно ей не поверит. Подумает, что она просто заблудилась, а чтобы как-то оправдаться, сочинила, что ее унесло блуждающее дерево.

— Ничего себе, блуждающее, — вслух произнесла Дина, — скорее уж летающее. В один миг меня унесло неизвестно куда, даже Максима не слышно.

Она отряхнула брюки от прилипших комочков земли, и вместе с ними на землю упал прилипший кусочек смятой бумажки. Ха! — радостно воскликнула Дина. — А бумажки-то пригодились.

Сориентировавшись, Дина пошла в ту сторону, где сейчас ходил Максим и наверняка в тревоге окликал потерявшуюся сестру.

— Не могло же дерево унести меня за километр, — вслух рассуждала девочка, шагая по лесу. — Ну, может, метров за пятьсот максимум.

Дина шла не торопясь, пристально глядя себе под ноги, стараясь не пропустить ни одного клочка бумаги и не сбиться с пути. Она размеренно шагала, твердя себе под нос песенку из мультфильма: «А посуда вперед и вперед по полям, по болотам идет…»

Она настолько увлеклась сосредоточенным поиском бумажек-ориентиров, что очнулась только тогда, когда вдруг совсем рядом, почти над ухом, услышала знакомое жужжание фонарика. Сделав всего несколько шагов, она увидела спину старшего брата, который светил фонариком во все стороны, тщательно осматривая каждый закоулок.

— Максим! — радостно крикнула Дина. Максим вздрогнул и, обернувшись, с недовольным видом проворчал:

— Да что же ты так орешь? То молчала, молчала, то вдруг прорвало тебя.

«Вот это да! — подумала Дина. — Он даже не заметил, что я куда-то уходила, — и тут же поправилась: — Точнее, уезжала».

— Вот! — воскликнул Максим. — То, что надо. Они остановились перед раскидистым деревом с толстыми сучьями, которые нависали почти над самой землей. Максим разложил мини-ножовку и, подойдя к суку в руку толщиной, начал пилить.

Дина держала фонарик и светила ему, чтобы принимать хоть какое-то участие. Максим сосредоточенно пилил, изредка делая перерывы. Сук оказался упорным и сдаваться без боя не желал. Максим уже смахивал со лба выступивший пот, а дело было только на середине. Дина робко сказала:

— Может, я тоже?..

— Свети уж, — буркнул Максим и, взявшись за ножовку двумя руками, снова принялся пилить упрямый сук. В конце концов победа была одержана и отпиленный сук рухнул вниз. Максим устало уселся на землю и, привалившись спиной к дереву, закрыл глаза.

— Да перестань ты наконец, — недовольно бросил он Дине, которая по инерции продолжала жужжать фонариком, светя брату в лицо.

Дина опустила руку с фонариком, и наступила полная тишина и почти полная темнота. Судя по времени, был вечер, а там, за пределами леса, уже начинало смеркаться.

— Пойдем, — решительно поднялся Максим и взял у Дины из рук фонарик.

Они зашагали обратно, обходя выступающие из мрака деревья. Вскоре брат с сестрой вышли из леса и двинулись уже не раз хоженой дорогой к заветному холму, на котором без движения сидел плененный Сан Саныч.

Забравшись на холм, Максим отмерил расстояние от земли до кольца и отметил его на суке дерева. Когда он снимал мерку, кольцо «занервничало» и угрожающе двинулось вниз, но, повисев над землей, вернулось в свое обычное положение.

Максим отпилил все лишнее и через пять минут выпрямился, держа в руке толстенный сук, который на конце расходился мощной рогаткой.

— Готово! — торжественно сообщил Максим.

Дина в ожидании смотрела на него. Но Максим, видимо, сам не очень-то понимал, что же надо делать дальше, и вопросительно уставился на сестру.

— Что будем делать? — осторожно проговорила Дина.

Максим не ожидал, что весь груз ответственности ляжет на его плечи, и был захвачен врасплох. Показать это он ни в коем случае не хотел, поэтому протянул нечто неопределенное:

— Ну-у-у… — почесал он в затылке, — подставляем палку под кольцо… Он подумал еще.

— Потом я забираюсь под кольцо, и мы вытаскиваем Сан Саныча. Так? — и он с надеждой посмотрел на сестру, как будто искал у нее одобрения. Дина, у которой других идей не было, радостно согласилась:

— Так. Максим подошел к кольцу, держа палку в вытянутых руках.

— Надо сунуть руку под кольцо, чтобы оно опустилось и уперлось в палку, — сказал он, обернувшись к сестре.

Дина, не зная, зачем он ей это говорит, на всякий случай согласно кивнула головой. Заручившись поддержкой, что, видимо, придало ему уверенности, Максим приблизил руки к кольцу, в любой момент готовый подставить палку. Как только кончики его пальцев пересекли границу, «охраняемую» кольцом, оно медленно, почти угрожающе двинулось вниз.

Не убирая руки, Максим подставил палку, и кольцо уперлось в нее, слегка перекосившись в воздухе.

— Я пошел, — сам себе сказал Максим, не отрывая взгляда от кольца. Дина, затаив дыхание, следила за его действиями.

Максим поднырнул под кольцо и вошел внутрь. Кольцо, видно, не ожидало такой наглости и навалилось на подпирающую его палку так, что подпорка затрещала.

— Максим, осторожно! — испуганно вскрикнула Дина.

Максим растерянно стоял над сидящим Сан Саны-чем, не зная, что же теперь предпринять. Треск уже был угрожающим, по сучку побежали мелкие трещинки.

— Быстрее! — крикнула Дина, глядя, как сучок начал прогибаться под напором кольца.

В конце концов решившись, Максим толкнул Сан Саныча. Тот неожиданно легко кулем свалился на землю и выпал из кольца. Максим, не мешкая ни секунды, выскочил следом. Не успел он отойти и на два шага, как раздался совсем уж оглушительный треск, подпорка сломалась, и кольцо, ухнув, ушло под землю. Казалось, вздрогнул весь холм, и через секунду все стихло.

На том месте, над которым раньше висело кольцо, остался только круг черной взрыхленной земли. Дине даже показалось, что над ним взвился легкий дымок и растаял в воздухе.

Максим, еще переживающий происшедшее, стоял рядом с Диной, часто дыша и не отводя взгляда от черного круга на вершине холма.

— Пронесло, — тихо сказала Дина.

— Ага, — подтвердил Максим. Они переглянулись и смущенно улыбнулись друг другу: как же, герои.

— Ребята, а вы чьи будете? — раздался у них за спиной мужской голос.

Максим и Дина обернулись. На склоне холма стоял Сан Саныч и, удивленно глядя на них, потирал ушибленную коленку.

 

ГЛАВА XI ВЕЧЕР ВОСПОМИНАНИИ

— Интересные вещи вы мне рассказываете, — улыбнулся Сан Саныч, — мне аж не верится.

— Неужели вы думаете, что мы все это выдумали, — обиженно проговорил Максим.

— Да ничего я не думаю. Просто уж больно невероятная история получается — меня, оказывается, уже несколько дней ищут, а я на самом деле все это время здесь сидел. Хэ, — Сан Саныч усмехнулся. — А я вот помню, что сидел тут всего день. Вчера я сюда пришел и попался в это колечко как кур в ощип.

— Ну, Сан Саныч, — чуть не со слезами протянула Дина, — вы же перпетуум мобиле собирали, а говорите, что история невероятная.

— Кто? Я? — удивился Сан Саныч. — Я вечный двигатель собирал? Ха-ха-ха, — раскатисто рассмеялся он и вдруг замолчал. Выражение лица его стало почти испуганным. — Как ты меня назвала? — спросил он и пристально уставился на Дину.

— Сан Саныч, — осторожно произнесла та, — а разве нет? Дина растерянно посмотрела на Максима, но тот только развел руками. Сан Саныч отвел взгляд и задумался.

— Не знаю, — озадаченно сказал он.

— Как это «не знаю»? — неуверенно улыбаясь, переспросил Максим. — Вы что, не помните, как вас зовут?

В этот раз молчание было просто бесконечным. Сан Саныч растерянно моргал, глядя себе под ноги.

— Получается, так, — в конце концов ответил он.

— Это шутка, да? — все еще улыбаясь, спросил Максим, но ему никто не ответил.

Сан Саныч, нахмурив брови, сосредоточенно смотрел себе под ноги. Дина и Максим сидели рядом, не зная, что делать, и растерянно переглядываясь.

— Сколько, говорите, я здесь сидел? — подал наконец голос Сан Саныч.

— Да уже дней десять, — робко ответила Дина. Сан Саныч вновь погрузился в раздумья.

Максим поманил Дину пальцем, отзывая ее в сторону. Дина поднялась, и они с Максимом отошли на несколько шагов от сидевшего в раздумьях Сан Саныча.

— Ты уверена, что это именно Сан Саныч Поляков? — шепотом спросил Максим.

— Полина же его узнала, — так же еле слышно ответила Дина.

Они тихо подошли к Сан Санычу, не решаясь его потревожить. Он сидел все с тем же выражением лица. «Может, кольцо на него так подействовало?» — с тревогой подумала Дина.

— А вы знаете, где мы находимся? — спросила она у Сан Саныча.

— Конечно, — бодрым голосом ответил тот. Затем задумался, поколебался и, взглянув на ребят, неуверенно произнес: — Кемерово?

Максим и Дина растерянно переглянулись. Сан Саныч, догадавшись, что безнадежно ошибся, тяжело вздохнул и опустил голову.

— А вы помните, зачем вы сюда пошли? — спросил Максим. Сан Саныч мельком взглянул на него, нахмурился и отвернулся.

— Ну, что ты лезешь? — возмущенно прошептала Дина брату. — Видишь, человека обидел. Сан Саныч закусил губу и молчал, о чем-то сосредоточенно думая.

— Не помню, — вдруг тихо сказал он. — Не помню!

Дина и Максим смотрели на него с опасением: мало ли как могло на человека кольцо подействовать.

— Вы только не пугайтесь, — уже тише проговорил Сан Саныч. — Я не знаю, что со мной случилось, только я ничего, слышите, НИЧЕГО не помню. До того момента, как я вошел в этот проклятый треугольник, все как отрезало.

— А Елену Сергеевну? — спросила Дина. — Елену Сергеевну помните?

— Какую Елену Сергеевну? — по инерции переспросил Сан Саныч, думая о чем-то своем.

Дина не ответила. Она растерянно посмотрела на Максима, но тот, округлив глаза, только пожал плечами.

Благое дело — возвращение семье Поляковых мужа и отца — теперь представлялось довольно сомнительным предприятием. Было ясно, что при встрече радость будет исключительно односторонней. Да и что можно ожидать от человека, который понятия не имеет, кто его жена, кто дочь и есть ли у него семья вообще?

Дина понимала, что надо как-то поговорить с Сан Санычем, подготовить его к встрече с родными. Но Дине исполнилось всего-навсего десять лет, и она, хотя и была довольно самостоятельной, все же привыкла, что такие сложные человеческие проблемы решают только взрослые. Перед ней сидел взрослый человек, беспомощный, как ребенок, и явно нуждающийся в поддержке, и, кроме Дины, помочь ему было некому.

Максим, видимо, думал о том же. Поглядывая на молчавшего Сан Саныча, мучился кучей вопросов, которые ему очень хотелось задать, но он не знал, удобно ли докучать человеку в такой ситуации. В конце концов он не выдержал:

— Сан Саныч, — обратился он к мужчине, — вы говорите, что не помните ничего, что было с вами до прихода в треугольник. Так?

— Да-да, — рассеянно отозвался Сан Саныч.

— Тогда, получается, вы помните, что с вами случилось в треугольнике?

Вопрос поставил Сан Саныча в тупик. Он надолго задумался, видимо, пытаясь собрать воедино немногочисленные воспоминания.

— Получается, так, — ответил он после нескольких минут раздумий.

— Тогда расскажите нам, — уже смелее попросила Дина. — Я читала, что, если рассказывать кому-нибудь о своем прошлом, легче вспоминаются разные подробности. Может, и вам поможет?

— Может быть, может быть, — пробормотал Сан Саныч, но было ясно, что Динин аргумент его нисколько не вдохновил.

Но, наверно, он решил, что хуже уже все равно не будет, поэтому, испытующе взглянув на притихших ребят, как бы раздумывая, готовы ли они услышать его историю, Сан Саныч сказал:

— Ну, слушайте. Дина и Максим уселись около него, и освобожденный пленник начал свой рассказ:

— Все, что я помню, — шел я, значит, по треугольнику. Причины, по которым меня сюда принесло, утеряны, видно, навсегда. Ну, да не суть важно. Будем считать, что было, как в той сказке: «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Вот и шел, не знаю куда. Правда, это теперь не знаю, а тогда я, наверно, знал, что мне было здесь нужно.

Перешел по мосткам через речку и двинулся в лес. Глупость одну сделал — привязал на окраине леса веревку, чтобы потом по ней обратно выйти. Да, видно, оказалась моя веревочка на пути блуждающего дерева — рассказывали мне про них. Может, не понравилось дереву, что дорогу ему перегородили, оно и рвануло напролом. Меня чуть не утащило.

— Видел я какую-то веревку в лесу, — вставил Максим, с недоверием слушая эту историю о ходячих деревьях.

— Может, она и была, — задумчиво проговорил Сан Саныч.

— А я на таком дереве каталась, — горделиво поглядывая на Максима, сообщила Дина.

— Брось врать-то, — хмыкнул Максим, — пора бы уже в бабушкины сказки перестать верить.

— Ну-ну, петухи, — примирительно произнес Сан Саныч. — Не буду утверждать, что это было блуждающее дерево, потому что сам их никогда не видел.

— Вот так, — победно глядя на Дину, сказал Максим.

— А я все равно видела. Видела, — упрямо твердила Дина.

— Спокойно, спокойно, — попытался разнять спорщиков Сан Саныч, — насколько я помню, здесь вообще странное место, от которого можно всякого ожидать. Вот, вспоминается мне сейчас один овражек, в который я по недогляду свалился, когда еще до реки не дошел. Очень был странный овраг. Поначалу-то я ему никакого значения не придал, а сейчас вот гляжу — сходится все.

— Что сходится? Что за овражек? — загорелась Дина.

— Вот вы говорите, что меня уже больше недели нет. А я-то помню, что всего день тут торчу. Это единственное, что я помню точно, поэтому могу за это поручиться. Так куда же подевалась целая неделя? — Сан Саныч вопросительно посмотрел на ребят. Те недоуменно пожали плечами.

— Там в овражке, наверное, дни и пролетели, — сам себе ответил Сан Саныч.

— Как в овражке? — ахнула Дина.

— А так. Свалилися я туда, потемнело кругом. Поначалу решил, в глазах темно стало — овражек-то немаленький был. А теперь думаю, причина другая. Просто время там полетело с ужасающей скоростью, в секунду — сутки. День с ночью стали так быстро сменяться, что глазом не заметишь. Оттого и полумрак мне виделся. Да и когда из оврага выбрался, солнце к восходу отклонилось. Заметил я это, да подумал, показалось.

— И что же, за секунду вы там всю неделю потеряли? — с недоверием спросил Максим.

— Может, и не неделю, но несколько дней точно.

— А куда же остальные дни подевались? — не отставал Максим.

— Не знаю, — ответил Сан Саныч, — здесь столько всего необъяснимого…

Дина слушала рассказ, раскрыв рот и округлив от удивления глаза. Максим же воспринимал все это как забавную сказку, плод разыгравшейся фантазии Сан Саныча. Еще бы, от этого кольца могла и вовсе крыша поехать!

— А что вы чувствовали, когда в овраге были? — поинтересовалась Дина.

— Что чувствовал? — переспросил Сан Саныч. — Да ничего особенного не чувствовал. Испугался да наверх рванул. И слава богу. Просидел бы там пять минут, глядишь, выбрался бы уже с седой бородой до колен.

— Вот это да-а-а! — восхищенно протянула Дина.

Максим, который ко всему относился с долей здорового скептицизма, только хмыкнул, удивляясь лишь тому, что взрослый человек травит такие невероятные байки.

«Уж не стукнуло ли его кольцо по голове, когда он внутрь забирался?» — подумал Максим, с сомнением глядя на увлеченного собственным рассказом Сан Саныча.

— Ну а в лесу-то что было? — не отставала Дина.

— Да ничего, слава богу, не случилось. Веревка, правда, ускользнула, так об этом я уже говорил. А больше ничего. Сан Саныч улыбнулся, глядя, как Дина поскучнела.

— Хотя нет. Вспомнил! Дина прямо подпрыгнула на месте от нетерпения.

— Споткнулся я как-то в лесу, свалился в траву, — продолжил рассказ Сан Саныч, — гляжу — а в траве колечки висят.

— Как то, большое? — спросила Дина.

— Как то, — подтвердил Сан Саныч. — Только маленькие, и много их высыпало. Блестят на солнце, сверкают, на деревьях солнечные зайчики пляшут. Красота!

— Вот бы посмотреть, — позавидовала Дина.

— А я прихватил одно. На память. Сан Саныч полез в карман, достал пачку из-под сигарет и протянул девочке.

Дина с благоговением взяла ее, открыла и осторожно заглянула внутрь. В центре пачки прямо в воздухе, не касаясь стенок, висело небольшое колечко, очень похожее на то, с которым Дине и Максиму совсем недавно пришлось бороться. Дина с опаской закрыла пачку и отдала Сан Санычу.

— Больше в лесу ничего интересного не было. Потом из леса я вышел и попался в эту вот ловушку, — Сан Саныч махнул рукой в сторону вершины холма.

— А как это было? — заинтересованно подалась вперед Дина.

— Да как, как. Очень просто. По собственной же глупости и попался. Иду, смотрю — висит это кольцо над холмом и блестит на солнце, как нимб над лысиной архангела. Ну, я полез его поближе рассмотреть. Обрадовался, как дитя малое, залез на него чуть ли не верхом, да и свалился внутрь.

Потом чувствую, усталость, сонливость меня какая-то охватывает, да все сильней, сильней наваливается. А я еще не понял, что это кольцо так действует, да и сел отдохнуть. Думаю, посижу немного, все и пройдет. Да вот так целый день и просидел, пока вы не пришли.

— Да не день вы здесь сидели, а дольше, — напомнила Дина. — Я же сюда еще позавчера приходила, фотографировала все подряд и вас захватила.

— Стоп! — тихо сказал Сан Саныч внезапно осипшим голосом. Он так пристально посмотрел на Дину, что та немного испугалась.

— Что? — нерешительно произнесла она и оглянулась на Максима.

— Вспомнил! — выкрикнул Сан Саныч. — Вспомнил!

Дина и Максим радостно улыбнулись — наконец-то к освобожденному пленнику память вернулась.

— Вспомнил, где я тебя видел! — воскликнул Сан Саныч. Тут пришло время удивляться Дине с Максимом.

— Да нигде вы меня видеть не могли, потому что я вас сама никогда не видела, — уверенно сказала Дина.

— Мы же совсем недавно в Сергиевск переехали, когда вы уже пропали в треугольнике, — подтвердил Максим.

— Да подождите вы! — возбужденно замахал руками Сан Саныч. — Не перебивайте. Вдруг я опять забуду? В общем, так. Сижу я в этом кольце, и снится мне сон. Ну, сон не сон, я же вроде как и не спал. Был в какой-то полудреме странной. В общем, неважно. Видится мне, что брожу я по треугольнику. Хожу еще там, на границе с городом, по ту сторону Ольховки. И снилось мне, что ты там с фотоаппаратом ходила. Фотографировала все подряд. А меня, главное дело, не видишь. Я поначалу кричал тебе, да ты не слышишь. Тогда я тебе пальцем начал показывать, где меня искать, а ты — ноль внимания. Щелкаешь и щелкаешь своим фотоаппаратом. Потом подошла к границе треугольника, перешагнула ее и ушла в город. Я — за тобой, да не тут-то было: как стена невидимая не пускает. Ни пройти, ни перелезть.

По мере того, как Сан Саныч продолжал рассказывать, лицо у Дины от удивления вытягивалось все больше и больше. Когда рассказ подошел к концу, Дина уже не могла вымолвить ни слова и, онемев от изумления, смотрела на мужчину. Она молча вытащила из кармана фотографии и протянула Сан Санычу.

Тот взял их и после первого же увиденного снимка поддержал отпавшую челюсть рукой. Когда он просмотрел все карточки, его лицо приобрело такое же выражение, как и у Дины.

К ним подошел Максим, который все это время бродил по склону холма, насвистывая какую-то мелодию. Увидев, что и Дина, и Сан Саныч вдруг замолчали и со странным выражением на лицах смотрят друг на друга, он встревожился.

— Что это с вами? — настороженно спросил Максим, подойдя поближе.

— Ничего, — мертвым голосом произнесла Дина. Сан Саныч на вопрос не отреагировал и только задумчиво протянул:

— Да-а-а!

— Мистика прямо какая-то, — оживилась Дина. — Даже не верится.

— Везде ты мистику видишь, — проворчал Максим.

— А ты нигде, — парировала сестра. — Даже там, где она есть. Максим досадливо махнул рукой, не желая продолжать бесконечный спор.

— Домой пора собираться, — сказал он, — на дворе ночь уже.

— Ой! — воскликнула Дина. — И правда. Время-то — десять!

Ночь уже вступила в свои права. Полная луна в окружении звезд отшагала полнеба и висела почти над головой.

— И правда, — подал голос Сан Саныч, — вам же домой пора.

— А вам не пора? — спросила Дина.

— Да-да, — растерялся Поляков, — конечно. Они стали спускаться с холма, и Дина направилась к видневшемуся в темноте лесу.

— А может, не пойдем через лес? — спросил Сан Саныч. — Ночью там может быть небезопасно.

— Конечно, — сразу же согласился Максим.

— А как же тогда идти? — удивилась Дина.

— А я когда в кольце сидел, ну, когда я во сне… в общем… бродил тут, я места немного разведал. Немного правее в лесу есть что-то вроде неширокой просеки, по ней до речки можно дойти. А там немного берегом до моста, и мы, можно сказать, на месте.

Так и поступили. Свернув вправо, они действительно обнаружили просеку, то ли естественного, то ли искусственного происхождения. По крайней мере, пеньков было не так уж много, чтобы утверждать, что это действительно дело рук человеческих. Однако деревья стояли настолько ровной линией, как будто выстроившись на параде, что игрой сил природы это назвать было трудно.

Луна прекрасно освещала путь. Все было тихо и спокойно, и в темноте даже казалось, что они давно идут по обычному зеленому лесу, по зеленой траве.

Дина и Сан Саныч шли немного впереди, увлеченно разговаривая о загадочной силе кольца. Сан Саныч утверждал, что тут не обошлось без отрицательной энергии, которая просто-напросто отнимает у человека силы, отчего он и засыпает. Дина приводила в пример одну из серий «Секретных материалов», где сон был защитной реакцией мозга: человек не мог проанализировать колоссальный объем информации, оттого и засыпал.

Сделав вывод, что высший разум хотел что-то сообщить Сан Санычу, Дина стала утверждать, что теперь их с Максимом спутник — носитель важного сообщения, о котором он может даже не подозревать. На это рассмеялся не только Максим, шедший немного позади, но и сам Сан Саныч.

— Нельзя так много смотреть телевизор, — поучительно заметил он. — Надо больше читать…

— Лучше учиться, — вставил Максим, — тогда всякой белиберде можно будет найти разумное объяснение, а не верить в нее, как дикари какие-то.

— Ну, это само собой, — произнес Сан Саныч и, чувствуя, что сейчас опять разгорится спор, поспешно продолжил: — Вот для примера возьмем овраг, в который я свалился. Ведь он по-своему тоже является аккумулятором, но несколько иного рода…

Это сработало, и Дина, забыв о том, что последнее слово осталось за Максимом, чего она раньше не оставила бы без внимания, увлеченно слушала рассказ о странных способностях этой «временной ловушки».

Максим шел позади, жужжа фонариком и насвистывая песенку зайцев: «А нам все равно, а нам все равно…»

Вдруг жужжание фонарика и веселое насвистывание смолкли, и Дина с Сан Санычем услышали позади себя странное неразборчивое бормотание. Они обернулись и увидели Максима, который стоял, повернувшись к ним спиной, и, указывая на пустую дорогу, бормотал:

— Там… там…

 

ГЛАВА XII СПАСИТЕЛИ И СПАСЕННЫЕ

— Спокойно, — уговаривал мальчика Сан Саныч, — спокойно. Ну, дерево. Ну, ходячее. Ну и что?

— Там… оно… я… — не унимался Максим, еще не придя в себя окончательно.

— Все в порядке, — утешал его Сан Саныч, — вон Дина на нем верхом каталась, и ничего. Что, прямо уж так близко пробежало?

Максим согласно закивал, потом отрицательно замотал головой.

— Ну, вот видишь, голосом профессионального психотерапевта сказал Сан Саныч, ласково глядя Максиму в глаза, — значит, все в порядке, — он обернулся к Дине. — Надо немного посидеть, дать ему оклематься.

Они присели на ближайший пенек, прекрасно уместившись на нем втроем. Дина и Сан Саныч молча смотрели на Максима, ожидая, когда он придет в себя. Максим перестал невнятно бормотать и сидел молча, неподвижно глядя себе под ноги. Никто не решался нарушить тишину, которая, казалось, была почти осязаемой и обступала путешественников плотной стеной.

— Да-а-а, — выдавил из себя Максим, — бывает же такое!

— Ф-фу-ух, — с облегчением вздохнула Дина, — я уж думала, онемел от страха.

— А ты и обрадовалась, — язвительно произнес Максим.

— Ну вот они, — недовольно проговорил Сан Саныч, — только начали разговаривать и сразу ссориться кинулись. Как будто опоздают поругаться. Максим и Дина виновато замолчали. Сан Саныч поднялся с пенька.

— За мной, — скомандовал он, — а то и до полуночи не доберемся.

Ребята беспрекословно подчинились и двинулись вслед за Сан Санычем. Просеку они миновали в полном молчании, и только когда вышли на берег реки, Сан Саныч бодро сказал:

— Ну вот, уже недалеко осталось.

Перейдя через мосток, Сан Саныч немного поотстал, отдав лидерство Дине, которая уверенно шагала к границе треугольника, ведя за собой немногочисленный спасательный отряд в составе Максима и самого спасенного — Сан Саныча.

Уже через несколько минут они перешли границу, и под ногами снова появилась зеленая трава. Правда, в темноте это заметили не сразу. Лишь когда вдали показались огни города, Дина радостно воскликнула:

— Ура, мы почти дома! Максим, считавший себя уже достаточно взрослым для таких щенячьих восторгов, все же не смог сдержать улыбку и невольно прибавил шагу.

Окраина города быстро приближалась, и вскоре уже можно было рассмотреть отдельные дома.

— А вон и наш, — радостно сообщила Дина, указывая на трехэтажку. — Как будто сто лет дома не была.

— Влетит нам, — проговорил Максим, — время-то уже начало двенадцатого.

Дина обернулась. Сан Саныч отстал от них уже на добрый десяток шагов и неторопливо шел, оглядывая показавшуюся окраину города.

— Сан Саныч, — крикнула Дина, — ну что же вы! Пойдемте быстрее.

— Да-да, иду, — отозвался Сан Саныч.

Дина вприпрыжку побежала к дому, за ней припустил Максим. Уже во дворе они обернулись и увидели еле различимую в темноте фигурку Сан Саныча, который неторопливо брел, озираясь вокруг.

— Ну что, пойдем? — нетерпеливо потянул Дину Максим. — Родители же с ума, наверно, сходят. Не заблудится Сан Саныч, дошли ведь уже. Дина пошла за Максимом к подъезду, но потом остановилась.

— Как же мы уйдем, когда он, наверно, даже квартиры своей не помнит. Он же ведь память потерял! Максим нетерпеливо топтался на месте.

— Ну и что нам теперь с ним делать? За ручку за собой водить? — раздраженно произнес он.

Дина не отрываясь смотрела на медленно приближающуюся фигурку Сан Саныча, который уже еле передвигал ноги. Он как-то сгорбился и даже как будто стал меньше ростом.

— Ты иди, — сказала Дина брату, — родители ведь действительно волнуются. Я его провожу домой. Уговаривать Максима не пришлось, и он тут же пропал в подъезде.

Чем ближе Сан Саныч подходил к дому, тем медленнее становились его шаги. Дина в нетерпении сама пошла к нему навстречу, взяла за руку и потянула к дому.

— Пойдемте скорее, вас же там заждались. Они так будут рады.

— Конечно, — глухо отозвался Сан Саныч, — они будут рады.

Терпение у Дины кончилось. Ей тоже хотелось домой, к родителям, в теплую светлую комнату. Она была голодна, устала, и от всего этого ее отделяли лишь несколько ступеней лестницы.

А ее задерживает взрослый человек, который не хочет идти домой и упирается, как ребенок. Дина уже раздраженно произнесла:

— Вы пойдете домой или нет?

— Послушай, девочка! — не выдержал Сан Саныч. — Представь себе, что тебя сейчас отправят в незнакомый город к незнакомым людям и заставят тебя радоваться вместе с ними только потому, что они этого хотят. Как ты себя будешь чувствовать? А? А тебя обрадует перспектива, что с этими людьми тебе придется провести остаток жизни и выбора у тебя никакого?

Дина выслушала эту тираду, помолчала и, глядя на Сан Саныча, спросила:

— Вы что, к ним не пойдете?

— Да пойду, — устало проговорил Сан Саныч, — пойду. Просто… Ох, сложно все это. Тебе, наверно, пока не понять, что дом, семья — это… Он присел на скамеечку и тяжко вздохнул. Дина присела рядом. Из подъезда вышел Дмитрий Викторович и быстрыми шагами подошел к Дине.

— Диана, быстро домой! — строго произнес он и только после этого обратился к Сан Санычу: — Здравствуйте. Вы, кажется, Александр Александрович Поляков?

— Кажется, — Сан Саныч невесело усмехнулся и протянул руку: — Здравствуйте.

— Со счастливым возвращением, — вежливо сказал Дмитрий Викторович, — была, кажется, какая-то история с вашим исчезновением, или я что-то путаю…

— Была, была, как же, — подтвердил Сан Саныч. — И закончилась она только благодаря вашим детям. Вы уж не ругайте их, что они так поздно.

— Ага, — Владимир Викторович явно не ожидал такого поворота, — ну, да, — закончил он неопределенно. Дина воспользовалась моментом и сказала:

— Папочка, можно я Сан Саныча домой провожу? Пожалуйста.

Под взглядом двух пар глаз, которые с ожиданием смотрели на него, Дмитрий Викторович немного смутился. Видимо, поначалу он решил проявить твердость и отправить дочку домой, но, мельком бросив взгляд на Полякова, который молчал, ожидая решения своей участи, кивнул:

— Только недолго.

— Я быстро, — обрадовалась Дина.

Дмитрий Викторович зашагал к подъезду. У дверей он остановился, обернулся, как будто хотел что-то сказать, но, так и не произнеся ни слова, ушел домой. Дина обернулась к Сан Санычу:

— Пойдемте?

— А где наши окна? — спросил Сан Саныч.

— А вот на втором этаже, — показала Дина на два окна, единственные но всем доме, где еще горел свет. Сан Саныч посмотрел, опустил голову и решительно сказал:

— Пойдем. Они вошли в подъезд, поднялись на второй этаж и подошли к двери Поляковых. Дина потянулась к кнопке звонка.

— Подожди, — умоляюще попросил Сан Саныч, но Дина уже надавила на звонок, и в глубине квартиры разнеслось веселое дилиньканье.

Прошла секунда, две, три. Дина обернулась и посмотрела на Сан Саныча. Тот стоял, глядя широко раскрытыми глазами на дверь, как будто надеялся сквозь нее рассмотреть, что же происходит внутри. Он судорожно сглотнул, от волнения его лоб покрылся крупными каплями пота. Послышались легкие шаги, приближающиеся к двери.

— Кто там? — раздался голос Елены Сергеевны.

— Теть Лен, это я, Дина!

Замок, скрежетнув, сделал один оборот, затем другой, дверь неслышно приоткрылась и медленно распахнулась.

— Что-нибудь случи… — начала Елена Сергеевна и осеклась на полуслове, увидев стоявшего позади Дины Сан Саныча.

— Саша, — прошептала она и, закрыв рот рукой, прислонилась спиной к дверному косяку. Силы изменили ей, и она стала медленно оседать на пол.

— Что же вы стоите! — крикнула Дина Сан Санычу. Сан Саныч словно очнулся и, подбежав к двери, подхватил супругу. Обняв мужа, Елена Сергеевна положила голову ему на плечо и тихо заплакала.

— Мам, кто там? — послышался из комнаты голос Полины. Сан Саныч растерянно поглядывал на Дину, как будто искал у нее поддержки.

— Мама! — снова крикнула Полина.

Дверь ее комнаты распахнулась, и Полина вышла в коридор, сонно потирая рукой заспанные глаза. Но только взглянув на обнявшихся родителей, она в миг сорвалась с места, кинулась отцу на шею и уткнулась ему в плечо, на пару с мамой.

— А я ведь знала, что ты сегодня вернешься, — сообщила она.

— Откуда? — удивился Сан Саныч.

— А мы ведь план твоего спасения с Диной вместе разрабатывали.

— Ты у меня молодец…

Сан Саныч запнулся. Дина вспомнила, что за все время, пока они выбирались из треугольника, она так и не сообщила ему, как же зовут его дочь. Дина беззвучно, шевеля одними губами, произнесла: «Полина».

Сан Саныч пристально следил за Дининой артикуляцией, потом обрадованно кивнул и закончил:

— …Алена. «Приехали», — подумала Дина, и ей сразу захотелось домой.

Но за радостью встречи ни Елена Сергеевна, ни сама Полина оговорки не заметили. Полина выскользнула из объятий отца и, взяв его за руку, потянула домой:

— Что мы на пороге-то стоим? Ты же есть, наверно, хочешь?

— Господи! И правда, — очнулась Елена Сергеевна. Она вытерла слезы, подтолкнула Сан Саныча к двери и притворно ворчливо сказала: — Ну-ка быстро в ванную и за стол, гулена!

Сан Саныч, оглядываясь на Дину, вошел в квартиру, и дверь за Поляковыми закрылась. Дина осталась в подъезде в одиночестве. Луна, уже склонившись к горизонту, готовилась к закату, и только теперь девочка почувствовала, как же она устала.

Дина сонно похлопала глазами и, прислушавшись к возбужденным голосам, доносившимся из-за двери Поляковых, удовлетворенно улыбнулась. Она повернулась и направилась к своей квартире. Не успела она протянуть руку к звонку, как дверь распахнулась и на порог вышла мама:

— Дина! Ну где ты пропала?

— Я уже, — зевая, ответила Дина.

— Быстро спать, — строго сказала мама, — а о вашем походе поговорим завтра.

Дина прошла в свою комнату. Свет включать она не стала и, пробираясь к своей кровати, на ходу принялась стаскивать с себя камуфляж. О том, чтобы аккуратно уложить снятые вещи, и речи быть не могло, поэтому одежда вытянулась дорожкой прямо на полу, по пути Дины от двери до кровати.

Лавры героя не дают покоя лишь людям тщеславным. Дина к таким не относилась, поэтому ее нисколько не заботило, что вместо слов благодарности и всеобщего признания ее заслуг теперь ей предстояла выволочка за ослушание.

Она улеглась в мягкую теплую постель и блаженно улыбнулась, успев подумать перед сном, что у Поляковых, наверно, сегодня будет бессонная ночь.

Дина устала настолько, что вся ночь прошла для нее без единого, даже малюсенького сновидения, что случалось довольно редко. Заснув, Дина как будто провалилась в темную яму, где ночь пролетела в секунду, как в загадочном овраге М-ского треугольника.

* * *

Когда Дина открыла глаза, первое, что она увидела, были яркие пятна солнечных лучей на стене, которые пробивались сквозь приоткрытые занавески. День обещал быть замечательным.

Дина потянулась и мельком глянула на будильник. Тот показывал половину двенадцатого. «Ух ты, — удивилась Дина. — Вот это да!»

Вскочив с кровати, Дина не ощутила и тени вчерашней усталости. Она оделась и вышла из своей комнаты.

— Умывайся и быстро завтракать, — увидев ее, сказала мама.

— Угу, — буркнула Дина и пошла в ванную. Проходя мимо большой комнаты, где папа смотрел телевизор, Дина ускорила шаг. Ей хотелось хотя бы позавтракать спокойно, а уж потом можно приступать и к обещанному папой серьезному разговору.

Умываясь прохладной водой, Дина думала о том, как же ей себя вести во время разговора.

«С одной стороны, — рассуждала она, — я сделала доброе дело. Точнее, не я, а мы с Максимом. Ясен пень, что спасение Сан Саныча стоило того, чтобы нарушить папин запрет. Так что ругать меня не за что».

Но Дина понимала, что папа, признав ее заслуги, одновременно может устроить ей грандиозную головомойку и наложить новое взыскание. Логика военных Дине была недоступна.

— Ладно, пробьемся, — вслух произнесла она свой каждодневный девиз и вышла из ванной.

Девочка прошла в кухню. Папа, однако, и на этот раз не окликнул дочь, и она уже утвердилась во мнении, что разговор предстоит нешуточный. Если бы отец решил ограничиться парой «нарядов вне очереди», он бы давно их «назначил», однако на дефилирующую мимо него дочь он пока не обращал никакого внимания.

Максим, уже сидевший за столом и уплетавший спагетти, тоже повел себя довольно странно: молча посмотрел на Дину и опять навалился на макароны. И никакой тебе язвительности, никаких подколок. Дина озадачилась. «Грядет что-то страшное», — обеспокоенно подумала она, принимаясь за еду. Не сказать, что ей не хотелось есть, но она медленно ковыряла вилкой спагетти, старательно и долго накручивала их на вилку, не менее долго их пережевывала, в общем, всячески старалась оттянуть тот момент, когда ей придется выйти «на ковер». Но как бы то ни было, тарелка вскоре опустела.

— Наелась? — спросила мама без всякого выражения.

Дина молча кивнула. Можно было бы попросить добавки, но это из ряда вон выходящее событие наверняка бы ее заинтересовало. А привлекать к себе лишнее внимание было сейчас не в Дининых интересах. Поэтому она, посидев еще какое-то время за пустым столом, все же поднялась и пошла к своей комнате, надеясь, что и на этот раз пронесет.

Ожидания, однако, не оправдались, и, проходя мимо большой комнаты, Дина услышала голос папы:

— Дина, подойди-ка сюда. «Начинается», — обреченно подумала Дина. Папа сидел на диване, скрестив на груди руки, и пристально смотрел на приближающуюся к нему дочь. Выражение его лица не подходило ни под одно определение, и Дина затруднялась сказать, собираются ее ругать или хвалить.

Рядом с отцом, как это ни странно, сидел Максим, копируя его позу. Брат смотрел торжествующе — судя по всему, он уже предоставил родителям свою версию похождений в треугольнике, где он выступал главным героем и одновременно противником этой экспедиции. Обелив себя перед родителями, он счел нужным принять участие в судействе над сестрой и, конечно же, не на ее стороне. В комнату вошла мама и тоже присела на диван.

Дина постояла посреди комнаты и робко двинулась к стоявшему в углу креслу. Усевшись в него, она демонстративно уставилась в потолок, потому что под тремя выразительными взглядами чувствовала себя несколько неуютно.

— Значит, так, — произнес папа и замолчал. Воцарилась гнетущая тишина.

— Для тебя что, родители уже ничего не значат? — не выдержала мама. Дина молчала, ожидая, когда же будет предъявлен «обвинительный акт».

— Помнится мне, был у нас разговор, и кто-то обещал мне больше в треугольник не ходить. И был этот разговор не так давно, поэтому отговорки типа «забыла», «не помню» не пройдут. Было такое? — папа строго, как только мог, взглянул на Дину.

— Было, — тихо ответила она.

— Тогда объясни мне, почему я вчера пришел домой и узнал, что ты с утра до ночи гонялась по этому треугольнику?

— Но ведь Полина…

— Об этом потом, — бесцеремонно оборвал Дину папа. — Было обещание, было нарушение обещания. Почему?

Дина обиженно уставилась в окно и решила вообще не отвечать, если с ней так разговаривают. Папе Динины ответы, видимо, и не требовались, потому что решение он принял, судя по всему, уже давно.

— Она там где-то носится до полуночи, а мы тут с ума сходим! — возмущенно крикнула мама.

— В общем, так, — сказал папа. — Ты… И тут раздался звонок в дверь.

Папа поднялся и вышел в коридор. Щелкнул дверной замок, и квартира сразу наполнилась веселым гомоном, радостными восклицаниями, среди которых слышался недоуменный голос Дмитрия Викторовича. Спустя несколько секунд в комнату ввалилась вся семья Поляковых. Елена Сергеевна кинулась обнимать и целовать Динину маму, а Полина, повиснув у Дины на шее, воскликнула:

— Привет, Динка! Чего такая мрачная, спасительница?

Воронцовы слегка опешили от этого нашествия. Полина и Елена Сергеевна бегали от Максима к Дине, от Дины к Марине Владимировне, поочередно целуя и обнимая, бормоча какие-то слова благодарности. Когда общая суета несколько поутихла, Марина Владимировна пригласила всех сесть.

— Ну, что же ты, Саша! — воскликнула сияющая Елена Сергеевна. — Иди сюда.

Сан Саныч, который все это время нерешительно топтался в коридоре, растерянно улыбаясь, прошел в комнату и сел в кресло.

— Мы вас поблагодарить пришли, — радостно сообщила Елена Сергеевна.

— Ну что вы, — смущенно произнес Дмитрий Викторович. — За что?

— Как за что? За Сашу. Уж не знаю, как он бы и выбрался один.

— А-а, — протянул Дмитрий Викторович, — да-да. Максим что-то рассказывал.

Было ясно, что Максим представил собственную версию освобождения Сан Саныча, наверняка по-своему объяснив произошедшее с Поляковым.

— За детей ваших чудесных, — продолжила Елена Сергеевна. — Саша говорит, что освобождением только им обязан.

— Да-да, — вставил Сан Саныч, сидевший на самом краешке кресла, скромно положив руки на колени.

— Вы уж не ругайте их, что они вчера так поздно, — Елена Сергеевна просяще посмотрела на Дмитрия Викторовича. Воронцов-старший подумал, что просьба моментального ответа не требует, и, нахмурившись, рассматривал рисунок на паласе. Но Елена Сергеевна решила добиться своего и спросила:

— Хорошо? Дмитрий Викторович заерзал под ее взглядом на месте и, согласно кивнув, ответил:

— Ладно. Вздохнув с облегчением, Елена Сергеевна обратилась к Дининой маме:

— А какие у вас планы на сегодняшний вечер?

— Да, я…

— Простите, — перебил ее Сан Саныч, — а можно водички попить?

— Конечно, конечно, — засуетилась Елена Сергеевна, — я сейчас.

— Да нет, спасибо, меня Дина проводит, — сказал Сан Саныч и, поднявшись с места, вышел в коридор. Дина последовала за ним. Войдя в кухню, Дина взяла стакан и пошла к раковине, чтобы наполнить его водой.

— Ну, и как у вас дела? — поинтересовалась она.

— Да не стал я рассказывать своим, что я их не помню. Расстроятся ведь. Сказал, что частично память потерял, — ответил Сан Саныч. Дина протянула ему стакан с водой.

— Да нет, спасибо, — он поставил стакан на стол. — Я ведь тебя специально на кухню вызвал.

— Зачем? — встревожилась Дина. — Случилось что?

— Да нет, — улыбнулся Сан Саныч, — У меня к тебе вопрос. Я бы, конечно, и у своих спросил, но они теперь как услышат что-нибудь, касающееся треугольника, чуть не в обморок надают.

Он вынул из кармана небольшую белую пирамидку и поставил ее на стол. Пирамидка перевернулась и встала на один из углов, покачиваясь из стороны в сторону, как ванька-встанька.

— Видала такую штуку? — весело спросил Сан Саныч, глядя на раскрывшую от удивления рот Дину.

— Нет, — ответила та.

— Так вот, — продолжил Сан Саныч. — Ты рассказывала, что я двигатель вечный собирал? А не помнишь ли, получился он у меня?

— Полина говорила, что не получился, — после минутного раздумья сказала Дина. Сан Саныч загадочно усмехнулся и, сунув пирамидку в карман, подмигнул девочке.

— То ли еще будет, — рассмеялся он и вышел из кухни.

 

ГЛАВА XIII КАК ТРУДНО БЫТЬ ГЕРОЕМ

Никто никогда не пытался измерить скорость распространения слухов и новостей. Они разносятся совершенно непонятным образом, и найти первоисточник не всегда представляется возможным.

Дина, привыкшая жить в больших городах, где даже соседи по лестничной площадке не всегда знакомы, впервые столкнулась с этим необъяснимым явлением — распространением новостей в маленьком городишке — и была просто поражена масштабами и скоростью передачи информации в Сергиевске.

Причем происходило это без каких бы то ни было новомодных технологий, а старым дедовским способом, с помощью которого, наверно, еще первобытные люди узнавали, что в соседнем племени в моду вошли не полосатые, а пятнистые шкуры. Когда в понедельник утром Дина вышла во двор и стала поджидать Полину, ей пришлось поздороваться с несколькими людьми разных возрастов, которых она до этого в глаза не видела. А люди эти, как ни странно, знали ее по имени и раскланивались с ней, как со старой знакомой.

Вскоре из подъезда выбежала Полина. Поздоровавшись, девочки двинулись в сторону школы.

— Представляешь, — сказала Дина, — стою сейчас, тебя дожидаюсь, а прохожие все как один со мной здороваются, как будто сто лет меня знают.

— Да это наверно, с нашего двора, — махнула рукой Полина. — У нас же городишко маленький. Через пару дней любого приезжего уже полгорода в лицо знает. Дина успокоилась и спросила:

— Как там Сан Саныч?

— Нормально, — ответила Полина. — Только вот вчера я заметила, как он перебирал свои штуковины, которые из треугольника принес. — Полина помрачнела: — Что-то мне это не нравится.

— Ты что, думаешь, он опять в треугольник пойдет? Не смеши народ, — сказала Дина. — Его теперь туда калачом не заманишь.

— Хорошо бы, — с надеждой произнесла Полина. — Если мама узнает, что он туда ушел, она этого не переживет.

— Это ты брось, — Дина взяла подругу под руку. — Мы же рядом. Вытащили один раз, вытащим и другой.

Девочки подошли к школе. До начала занятий было еще пятнадцать минут, и школьники всех возрастов оккупировали спортивную площадку, коротая время за игрой в футбол, в резиночки или просто гоняясь друг за другом.

Еще на подходе к школе Дина почувствовала неладное: каждый встречный не упускал случая посмотреть на нее, как будто она была редкой диковиной. Все время была обычной девочкой и вдруг стала диковиной.

Поначалу она решила не обращать на это внимания, но когда мальчишки, гонявшие мяч по спортивной площадке, разом бросили увлекательную игру и уставились на нее, провожая пристальными взглядами, Дина встревожилась.

— Слушай, посмотри на меня, — попросила Дина Полину и повернулась кругом, — у меня платье не испачкано? Все нормально?

— Нормально, — недоуменно ответила Полина, — а что?

— Да показалось, наверно.

Они вошли в школу — и здесь все повторилось по новой. Длинный коридор был заполнен гомонящей толпой ребят, которые перед началом уроков старались потратить распирающую их энергию кто как мог: тут и там происходили неизменные «конные бои», погони друг за другом с тряпками сменялись короткими стычками.

Но стоило в поле зрения орущей толпы школьников показаться Дине, как мгновенно наступала полная тишина, которую Дина, проходя мимо, чувствовала даже спиной.

Когда девочки дошли до конца коридора, в нем воцарилось гробовое молчание. Дина не удержалась, обернулась — и наткнулась на коллективный взгляд сотен пар глаз.

— Да что же это такое? — возмутилась она.

— Не знаю, — растерянно пробормотала Полина и прибавила шагу, стараясь поскорее добраться до родного класса.

Когда они вошли в класс, эффект был обратным: как только Дина перешагнула порог, ребята бросились к ней, окружили ее и загомонили все разом. Дина, оглушенная многоголосым криком, в первое мгновение опешила и со страхом озиралась, оглядывая наседающих одноклассников. Полину куда-то оттеснили, и Дина, лишенная поддержки, окончательно растерялась. Прошла по меньшей мере минута, прежде чем она смогла взять себя в руки. Как только ей это удалось, она набрала в легкие побольше воздуха и рявкнула:

— Тихо!!!

Так обычно поступал папа, когда семья Воронцовых слишком бурно принималась что-нибудь обсуждать, и, как правило, это помогало. Сработало и на этот раз — в классе наступила долгожданная тишина.

— Вот так, — сказала Дина. — А теперь ты, — она ткнула пальцем в Пылкина, — расскажи мне, что случилось. Почему все пялятся на меня, как на чумную?

— Ты же Сан Саныча у Черной Плесени отбила, которая к блуждающему дереву стальным кольцом была прикована, — захлебываясь, зачастил Пылкин.

— Да какая плесень? — прервала его Туманова. — Она с Белой Жутью сражалась, тебе же русским языком сказали.

— Стоп! — скомандовала Дина. — Кто вам все это наплел?

— Так все говорят, — вразнобой ответили одноклассники.

— Все ясно, — констатировала Дина и пошла к своей парте. — И кто, интересно, эти слухи распустил?

Весь класс последовал за ней, с благоговением глядя на свою героиню и ловя каждое ее слово. Дина села за свою парту и начала выкладывать из сумки учебники и тетрадки.

— Ну, а что же было-то? — подал голос Фомичев. — Расскажи, а?

— Да расскажу, расскажу, — проворчала Дина. — Устроили целое представление, я аж не знала, что и подумать.

Прозвенел звонок, и в класс вошла Любовь Андреевна.

— Ну-ка быстро по местам! — прикрикнула она. — Урок уже начался. Она нашла глазами Полину и спросила:

— Я слышала, у вас отец нашелся? Поздравляю!

— Спасибо, — улыбнулась Полина.

— Уж не знаю, верить или нет тем небылицам, которые рассказывают, но все утверждают, что не последнюю роль в этом сыграла Дина Воронцова. Это правда?

— Правда, — ответила Полина, а Дина скромно потупила взгляд.

— Что ж, — сказала Любовь Андреевна, — достойно похвалы. Весь класс, я думаю, со мной согласится.

— Да-а-а-а! Конечно! — нестройно, но громко зашумели ученики.

— Тихо, тихо, — постучала по столу Любовь Андреевна. — Все обсудите на перемене.

Класс притих, но настроиться на занятия не смог никто. Даже вечный отличник Данилов заработал замечание, потому что постоянно вертелся, стараясь расслышать подробности обсуждавшегося на задней парте похода Дины в треугольник. А что уж говорить об остальных? Как ни старалась Любовь Андреевна призвать учеников к порядку, сыпала замечаниями направо и налево, по в конце концов и она сдалась, потому что в классе стоял неутихающий гул негромких голосов и сделать с этим что-либо было невозможно.

Любовь Андреевна наверняка оставила бы свои тщетные попытки успокоить свой пятый «Б» еще раньше, если бы узнала, что подобное творится во всей школе — в каждом классе учителя безуспешно пытались призвать к порядку перешептывающихся учеников. И если по всей школе не умолкали разговоры о девочке из пятого класса, о которой многие услышали впервые, нетрудно представить, что же творилось в самом пятом «Б», где героиня дня — Дина Воронцова — сидела на третьей парте первого ряда, и любой желающий мог обернуться и посмотреть на нее.

Урок Любови Андреевны, впрочем, как и все последующие, прошел скомканно. Сидевшие за партами вертелись, переговаривались с соседями, рассылали по классу записки. Те, кого вызывали к доске, если и отвечали, то невпопад, рассеянно повторяя немногочисленные подсказки.

Но учителя не особо свирепствовали и в большинстве случаев отправляли учеников на место, не ставя никаких оценок и сделав лишь устное внушение.

Что чувствовала Дина, ощущая на себе десятки восхищенных взглядов, представить нетрудно. Что может чувствовать человек, когда к нему вдруг, как снег на голову, приходят слава и общее признание? И человеку при этом всего-навсего десять лет.

Конечно, Дина гордилась собой, как никогда. В мечтах она уже видела, как толпа поклонников несет ее на руках, выкрикивая: «Гип-гип ура!» Поначалу ее даже забавляли толпы любопытствующих, которые каждую перемену заполняли класс до отказа и брали Динину парту буквально на абордаж.

В конце концов с каждой переменой желающих поговорить с знаменитой Диной Воронцовой становилось все больше и больше, и наступил момент, когда класс не смог вместить всю толпу поклонников. Тогда на следующей перемене Дина перенесла «пресс-конференцию» на школьный двор.

Начинали все одинаково: «А правда ли, что…» Далее шли самые разные, и притом самые невероятные, версии. Например, правда ли, что Дина победила Белую Жуть, потому что накормила ее несвежими бутербродами? Правда ли, что после сражения с Зеленым Туманом у ее старшего брата Максима уши навсегда остались зелеными?

Первое время Дина честно пыталась отвечать на вопросы, в сотый раз рассказывая, как же было на самом деле. Но вскоре ей это надоело, и на все вопросы она стала отвечать односложно. После четвертого урока она уже начала тихо ненавидеть эту любопытствующую толпу. На откровенно глупые вопросы — а почти все такими и были — Дина стала просто рявкать, желая только одного: чтобы от нее отстали.

В разгар этой пытки во двор вышел Максим, окруженный не меньшей толпой, и Дине удалось к нему пробиться.

— Ну, ты как? — спросил Максим, озадаченно оглядывая собравшихся.

— Пока держусь, — кратко ответила Дина.

Брат и сестра встали спиной друг к другу и пытались ответить хотя бы на половину вопросов, которые сыпались на них со всех сторон. Дина уже отвечала невпопад, мало прислушиваясь к тому, что ей говорили. У нее уже начала болеть голова от непрекращающегося гула голосов. Прижавшись к Максиму, Дина про себя запела песню карибских пиратов: «Мы — спина к спине — у мачты, против тысячи вдвоем». «Да-а, — подумала она, — отсюда захочешь, не выберешься».

И даже прозвеневший звонок не подействовал на наседающих учеников. Так и не пробившиеся к героям дня и всю перемену протолкавшиеся с краю благополучно вернулись в школу, остальные же, окружив Дину и Максима плотным кольцом, кто по своей воле, кто просто повинуясь общему потоку, двинулись на урок.

Дина и Максим, стиснутые со всех сторон напирающими учениками, не могли рукой шевельнуть — давка была, как в автобусе в час пик. Толпа несла их мощным потоком по коридорам школы, но не в ту сторону, где находились их классы. Сопротивляться было бессмысленно, поэтому Дина и Максим отдались на волю стихии.

Вдруг давление ослабло, и толпа начала быстро редеть. Не прошло и минуты, как в коридоре почти никого не осталось. Причина столь организованного отступления наседавших поклонников высилась во весь свой внушительный рост около дверей учительской. Причину эту звали Николаем Александровичем, а ее должность называлась «директор школы».

Дина и Максим, робея от его пристального взгляда, ускорили шаги, чтобы побыстрее пройти мимо и юркнуть в свои классы, но маневр не удался.

— Воронцовы? — пророкотал Николай Александрович и, не дожидаясь ответа, поманил их пальцем. — Подойдите-ка.

Максим и Дина сделали пару шагов в его сторону и, не решаясь подойти ближе, остановились, виновато ус-тавясь в пол.

— Слышал я, что к возвращению Полякова Александра Александровича вы, так сказать, касательство имеете? Молодцы, — Николай Александрович заложил руки за спину и покачался с пятки на носок. Я, так сказать, своей властью в качестве поощрения решил вам выходной на сегодня даровать.

Дина и Максим нестройно поблагодарили, все еще ощущая непроходящее чувство вины за всю сегодняшнюю свистопляску.

— Только не подумайте, что я вас прогоняю, — заверил директор, — ни в коем случае. Но так и вам будет хорошо и… В общем, все будут довольны.

Дина и Максим, нерешительно потоптавшись на месте, разошлись по споим классам, под недоуменное молчание ребят собрали тетради и вышли прочь.

Встретившись на опустевшем школьном дворе, они впервые за день вздохнули с облегчением.

— Что ни говори, а все, даже самое хорошее, хорошо в меру, — глубокомысленно заметил Максим.

— Точно, — подтвердила Дина.

— Кстати, ты слышала, как нас теперь в школе называют? — спросил Максим.

— Да от этого гомона я вообще чуть не оглохла. Что я там слышать могла?

— Понимаешь, какой-то умник вместо Дины назвал тебя Даной. То ли просто ошибся, то ли послышалось ему. В общем, всем сразу вспомнились твои любимые «Секретные материалы», и меня, конечно же, тоже в покое не оставили. Был Максом, стал Фоксом. Так что не удивляйся, если услышишь новый вариант своего имени.

— А что, — улыбнулась Дина, — по моему, неплохо. А правду говорят, что я немного на Джилиан Андерсон похожа? Особенно анфас, вот так. Дина повернулась к Максиму и подняла одну бровь.

— На кривляку ты похожа, — недовольно проворчал Максим. — Уж не знаю, как насчет огня и воды, но медные трубы тебя, видно, погубят.

— Какие еще трубы? — обиделась Дина. — И вообще, сам ты кривляка. Но через минуту обида улетучилась, и Дина спросила у Максима:

— А как ты думаешь, про нас в газетах напишут?

Так тебе вдобавок ко всему хочется свою фотографию на первой полосе увидеть? Мало того, что в школе вокруг тебя толкутся, тебе еще и корреспонденты нужны?

Дина представила подобное столпотворение в своей квартире, и желание давать интервью у нее пропало.

Максим и Дина с некоторой опаской подошли к своему дому, боясь наткнуться на жаждущих узнать подробности их приключений. Но, к счастью, двор радовал глаз своей обычной сиротливой пустотой.

Вздохнув с облегчением, ребята пошли к своему подъезду. Уже взявшись за ручку двери, Дина вздрогнула от громкого окрика, раздавшегося прямо над головой:

— Э-э-й!

Дина и Максим подняли головы и посмотрели наверх. Из окна своей квартиры выглядывал Сан Саныч Поляков и, улыбаясь от уха до уха, махал им рукой.

— Привет, молодцы-удальцы! А я гляжу в окошко — спасители мои, пригибаясь, вдоль забора пробираются. Что, трудно ходить в героях?

— Трудно, — рассмеялся Максим.

— Заходите ко мне, я для вас сюрприз приготовил, — Сан Саныч заговорщически подмигнул и пропал в окне. Максим и Дина зашли в подъезд и поднялись на второй этаж. Сан Саныч уже стоял на пороге квартиры, распахнув дверь.

— Заходите, гости дорогие! — голосом профессионального зазывалы воскликнул Сан Саныч. — Стол от яств ломится: крендельки печеные, рогалики крученые!

— Да мы не голодные, — сказал Максим, с улыбкой глядя на это представление.

— Да, шучу я, шучу. Заходите скорее, что на пороге-то встали? Дина и Максим зашли в квартиру и прошли за хозяином в комнату.

— Садитесь, — Сан Саныч жестом пригласил их присесть. — Разговор у меня к вам есть.

Когда Дина и Максим расположились, хозяин квартиры сел в кресло напротив и заметно посерьезнел. Он внимательно посмотрел на Дину, перевел взгляд на Максима и сказал:

— Ну что, герои-спасители, приуныли? Достали вас любопытные?

— Есть немного, — сказал Максим.

— А поначалу-то как интересно, наверно, было, а? Все вас чуть не на руках носят, каждое ваше слово ловят. Здорово было?

— Да, так, — смущенно улыбаясь, созналась Дина.

— Ладно вам скромничать, — усмехнулся Сан Саныч. — Вот об этом я и хочу с вами поговорить. Наслушаетесь разговоров, голова от похвал закружится, начнете по треугольнику мотаться, да и сгинете, как я.

— Да нет, что вы… — начал Максим, но Сан Саныч прервал его:

— Знаю, знаю. Сейчас клясться-божиться будете, а потом, как всегда — в последний раз, в последний раз, пока бедой не кончится. Я ведь тоже так думал…

Сан Саныч замолчал. Потом он поднялся с кресла и вышел из комнаты. Через минуту он вернулся, держа в руках какую-то странную конструкцию, в центре которой, как маятник у часов, вертелась белая пирамидка. Дина ахнула от удивления:

— Получилось!

— Точно, — самодовольно усмехнулся Сан Саныч. — Прошу любить и жаловать — перпетуум мобиле, — шутливо представил он свое произведение. — Правда, для того, чтобы убедиться, что он вечный, надо как минимум лет сто. Если не остановится, значит, получилось. Сан Саныч протянул двигатель ребятам и сказал:

— Я решил больше никогда с треугольником не связываться. И, кстати, постараюсь приложить все усилия, чтобы и моя дочь держалась от него подальше. И вам того же советую.

— Как? — воскликнула Дина. — А как же двигатель? Ведь это же изобретение века!

— Я, знаете ли, решил оставить изобретение в тайне и подарить вам, при условии, что вы о нем никому не расскажете. Это будет мой вам подарок за мое освобождение.

— Ну, что вы, не надо, — смущенно начал Максим, но Сан Саныч даже слушать его не стал.

— Я так решил, — отрезал он. В комнате повисло неловкое молчание.

— Ну ладно. Чего надулись? Обиделись, что я на вас наскочил — то нельзя, это нельзя?

— Да нет, — в один голос заверили хозяина Максим и Дина.

— Ну, а раз не обиделись, значит, не забудете, что в этом доме вы всегда желанные гости. Максим и Дина поднялись с дивана.

— Ну, мы пойдем. Они вышли в коридор и подошли к входной двери.

— Знаете, — обернулась Дина к Сан Санычу, — я вам не смогу пообещать, что никогда не вернусь в треугольник. Я даже могу сказать наверняка, что я туда обязательно вернусь. Сан Саныч улыбнулся, погладил Дину по голове и негромко проговорил:

— Я знаю.

 

ГЛАВА XIV ПЯТЕРКИ БЫВАЮТ РАЗНЫЕ

Вечный двигатель стоял на полке с учебниками и, не издавая ни звука, ни на секунду не прекращал свою работу. Белая пирамидка в нем весело вертелась то в одну, то в другую сторону. Зрелище было похоже на немое кино — изображение есть, а звук отсутствует.

Постоянное мелькание белой фигурки, откровенно говоря, завораживало, и Дина сидела на диване, бессмысленно глядя на это беззвучное непрекращающееся мельтешение.

Все-таки, что ни говори, а подарок Сан Саныч сделал просто уникальный. Дину даже слегка пощипывало чувство гордости, переходящее в самодовольство. И было отчего: как ни крути, а она, возможно, стала первым и единственным человеком в мире, у которого есть свой собственный вечный двигатель.

Налюбовавшись подарком, Дина встала, подошла к полке и, взяв в руки первый попавшийся учебник, привычно пробежала текст глазами, даже не задумываясь над тем, что она читает. В считанные минуты покончив с домашним заданием, она со спокойной душой вышла из комнаты и направилась к Полине.

Еще не успело утихнуть эхо звонка в глубине квартиры, как дверь распахнулась, и Полина с учебником в руках, пробормотав приветствие, углубилась в изучение членов предложения.

Дина вошла в квартиру, закрыла за собой дверь и пошла за Полиной, которая ни на секунду не отрывалась от учебника и направилась к своей комнате, натыкаясь на косяки и раскрытые двери.

— Ты что? — удивилась Дина. — Заучилась совсем?

— Да никак не могу вызубрить эти сказуемые да подлежащие, которые на завтра задали, — раздраженно сказала Полина.

— А чего там запоминать? Сказуемое — член предложения, — уверенно начала Дина и вдруг запнулась. — Сказуемое… — медленно повторила она и замолчала. Полина оторвалась от учебника и посмотрела на замершую в растерянности Дину.

— Ты что? — испуганно спросила Полина. — Что случилось-то? На тебе лица нет.

— Сейчас-сейчас, — пробормотала Дина и, нащупав позади себя стул, медленно села. Полина отложила учебник и уставилась на подругу.

— Ой, Динка, ты такая бледная. Давай я тебе воды принесу? — она поднялась с дивана.

— Не надо, — остановила ее Дина, — все нормально. Понимаешь, я правило не помню. А ведь учила сегодня.

— Тьфу ты, — рассердилась Полина, — я-то уж испугалась, думала, плохо тебе. Ну и что, что не помнишь? Я его полчаса долблю, а запомнить не могу. Дина поднялась с места и молча пошла к двери.

— Ты куда? — удивилась Полина.

— Что? — обернулась Дина. — А-а-а, — она очнулась от мыслей. — Пока. Я домой.

Дина вернулась домой и вошла в свою комнату. Суперпамять впервые за много дней вдруг ни с того ни с сего отказала ей. Что самое странное, никаких причин к такому саботажу камня Дина не находила. Это только в сказках герою давался дар вместе с какими-нибудь условиями: не солги, не обмани. Но у Дины память работала безо всяких условий, и работала прекрасно. «Что же могло случиться?» — озадаченно думала Дина.

Она взяла в руки учебник по истории и решила провести эксперимент. Открыла книгу на первой попавшейся странице и, быстро пробежав глазами параграф, отложила учебник.

Подождав на всякий случай пару минут, давая «увариться» полученной информации, Дина попыталась воспроизвести прочитанное. От усердия она даже зажмурила глаза, но все усилия были напрасны — в голове всплывали лишь отдельные обрывки фраз, которые она успела прочитать.

— Да что же это такое? — в отчаянии произнесла Дина.

Она полезла под кровать и достала свой заветный синий камень. На первый взгляд он нисколько не изменился. Дина потрясла его, надеясь, что все встанет на место и «поломка» будет исправлена. Но прочитанный материал никак не желал вспоминаться, и в голове мелькали все те же обрывки, да и тех становилось все меньше.

«А может, его помыть надо? — мелькнула мысль. — Может, он от пыли „закупорился“»?

Дина помчалась в ванную и, включив горячую воду, с мылом начала начищать камень. Через пять минут тщательного отдраивания он засиял синевой, как никогда. Дина вертела его в руках, разглядывая со всех сторон и умоляюще просила:

— Ну, камушек, ну, миленький! Давай, работай! Мне без тебя никак. Она вернулась в свою комнату и снова засела за учебники, положив камень рядом.

Через пять минут стало ясно, что с камнем случилось что-то непоправимое. Дина села и обреченно подумала: «Кончилась лафа».

Камень мертвым грузом лежал рядом, отсвечивая отмытым до блеска боком. Дина с досады спихнула его на пол.

— И чего тебе не хватало? — проворчала она. — Нет, вот. Обязательно надо все испортить.

Если бы это случилось с ней раньше, она бы не придала этому событию большого значения. Дина и раньше училась неплохо, и снова засесть за учебники ей, в общем-то, не составило бы труда. Камень был хорош лишь тем, что освобождал от нудной зубрежки, на которую уходила львиная доля свободного времени. Будь Дина обычной ученицей, пусть и не из худших, было бы не страшно иногда съехать с пятерок на что-нибудь пониже да поменьше. Невелика беда. Но кроме того, что она сделалась редкостной отличницей, каких наверняка в каждой школе хватает, она теперь стала кумиром для мальчишек и девчонок всех возрастов. Как же — ходила в треугольник, спасла человека.

Отличница, схлопотавшая тройку, — это одно, а вот безупречный кумир, вдруг съехавший на те же самые тройки, — это совсем другое.

— Что же делать? Что же делать? — Дина ходила из угла в угол. «А может, постучать по нему?» — вдруг осенило ее.

Она вспомнила, что когда батарейки в пульте дистанционного управления для телевизора стали садиться, Максим постучал по ним молотком, правда, немного погнул их, но они снова начали работать.

Дина метнулась из комнаты и, прихватив из ящика с инструментами молоток, вернулась обратно. Она положила камень на стул и легонько стукнула по нему. Молоток отскочил с гораздо большей силой, нежели Дина приложила для удара. Дина попробовала еще раз — камень заметно отпружинил, как будто был резиновым.

Тогда Дина размахнулась посильнее и тюкнула по камню. Раздался глухой удар, камень треснул и развалился на несколько неровных частей. Внутри синий цвет камня был еще более насыщенным и искрился маленькими блестками. Дина засмотрелась на это великолепие, забыв на секунду, зачем она все это затеяла. Потом, очнувшись, она схватила самый большой кусок и снова села за учебники.

Попытавшись вспомнить прочитанное, Дина опять убедилась, что камень потерял свои способности, видимо, навсегда. Она отложила сияющий синевой кусок в сторону и горестно взглянула на кипу учебников, которые ей теперь предстояло штудировать часами, чтобы выучить заданную тему.

«И ведь не поделишься ни с кем бедой, — подумала Дина. — Никто про камень не знал».

Она взяла в руки учебник по истории и, открыв на нужной странице, приступила к старому доброму способу — обычной зубрежке.

Через полчаса она оторвалась от книги и с ужасом обнаружила, что дошла только до половины.

— Неужели я раньше всегда так учила? — удивилась Дина. — С ума же сойдешь столько запоминать.

Через час она захлопнула учебник и с облегчением вздохнула. Дверь приоткрылась, и в комнату просунулся Максим.

— А-а, ты учишь?

— А что там? — поинтересовалась Дина.

— Да там твои «Секретные материалы» начались.

— Я поучу, — сказала Дина. Максим вытаращил глаза.

— Ты не заболела? Я ж тебя сроду за учебниками не видел. А тут часами не выходишь. Олимпиада, что ли?

— Олимпиада, — ответила Дина и уткнулась в учебник, давая понять, что тратить время на разговоры она не собирается. Максим понятливо кивнул и закрыл за собой дверь, стараясь не шуметь.

Дина опять углубилась в древнюю историю, вполголоса повторяя каждое прочитанное предложение.

Наступил вечер. Вся семья Воронцовых сидела у телевизора и смотрела фильм, напичканный огромным количеством взрывов, стрельбы и криками умирающих негодяев. Дмитрий Викторович переключил на другой канал, и на экране появились титры, сопровождаемые легко узнаваемой мелодией Роберта Майлса.

— А что же это Дина сегодня свои «Секретные материалы» не смотрела?

— Да я звал ее еще час назад, когда они только начинались, но она не пошла, — Максим снова переключил на боевик. — Говорит, учить надо, олимпиада там у нее какая-то.

— Ну, тогда конечно, — согласился отец. Марина Владимировна отложила книгу, которую читала, и, поднявшись с кресла, сказала:

— Олимпиад будет много, а здоровье одно. Переутомляться тоже не следует.

Она подошла к комнате Дины и приоткрыла дверь. Дина уснула на диване, не вынеся тягот учебы. Учебники валялись на диване, на полу, и даже в руках Дина держала раскрытую книгу.

Марина Владимировна собрала разбросанные тетради и книги, достала одеяло и укрыла им Дину.

— Умница ты моя, — прошептала она и поцеловала дочь. Выйдя из Дининой комнаты, Марина Владимировна сказала Максиму:

— Сделай телевизор потише. Пусть Дина выспится.

Но Дину и пушкой было не поднять. Сказалось непривычное утомление от такой напряженной учебы. И даже во сне ее преследовали какие-то исторические деятели, появляющиеся чередой, иксы, которые гонялись за игреками.

Когда Дина открыла глаза, то долго не могла взять в толк, какое время суток на дворе. Она помнила, что вечером невзначай заснула, и понять, наступило ли завтрашнее утро или сейчас все еще вчерашний вечер, было трудно. Дина встала с постели. Будильник показывал без пяти семь.

«Если утро, то все равно вставать пора», — подумала Дина и подошла к. окну. На горизонте поднималось солнце, огненным краем освещая видневшиеся вдали холмы.

«У меня ведь сегодня, можно сказать, первый день учебы, — вспомнила Дина. — Точнее, первый день самостоятельной учебы».

Дина села на диван и представила, что ее вызвали к доске. Она глубоко вздохнула и приготовилась рассказать выученный вчера материал, но с ужасом поняла, что почти ничего не помнит. Первый абзац кое-как она пересказала, но запнулась и больше не произнесла ни слова.

Она попыталась еще раз, но от волнения забыла и то, что уже рассказывала. Дина схватила учебник и лихорадочно стала перелистывать его, разыскивая нужную страницу. От отчаяния на глаза навернулись слезы. Буквы расплывались, строчки поплыли, и Дина, отшвырнув учебник в угол, расплакалась. В комнату заглянула мама.

— Дина, пора… Дина! Что случилось? — она встревоженно подбежала к дочери. — Что с тобой?

— Я ничего не помню! — сквозь слезы проговорила Дина. — Вчера учила, а сегодня не помню!

— Ой, господи! А я-то уж испугалась.

Мама села на диван рядом с Диной, внимательно посмотрела на всхлипывающую дочь и вдруг рассмеялась во весь голос.

Дина неуверенно улыбнулась. Потом, все еще со слезами на глазах, начала посмеиваться и в конце концов, вытирая слезы, зашлась хохотом вместе с мамой.

— Ты чего? — сквозь смех, спросила Дина.

— Не знаю, — ответила мама, пытаясь отдышаться. — Смотрю на тебя и удивляюсь, когда это ты у меня вырасти успела?

— Успела вот, — улыбнулась Дина.

Они посмотрели друг на друга и снова рассмеялись. Дина пододвинулась к маме и обняла ее.

— Тебя что, сегодня в школе спросить должны? — участливо поинтересовалась мама.

— Да нет, — ответила Дина.

— А-а, у тебя, по-моему, сегодня олимпиада. Максим что-то говорил.

— Да нет у меня никакой олимпиады, — досадливо произнесла Дина.

Меньше всего ей сейчас хотелось вдаваться в подробности, подыскивать подходящую причину, чтобы объяснить свое расстройство. Мама почувствовала Ди-нино недовольство и решила не продолжать разговор.

— Так, — бодро сказала она, поднимаясь с дивана, — давай скорей собирайся, и в школу, — и вышла из комнаты.

Дина быстро оделась, собрала учебники и тетрадки и в раздумье остановилась над осколками синего камня. Немного поколебавшись, взять или не взять камень с собой, она решила, что раз уж пришло время начинать новую жизнь, то не стоит это откладывать в долгий ящик.

Она прихватила сумку и направилась в кухню. Быстренько перекусив и почти на ходу выпив чай, Дина выбежала из квартиры и спустилась во двор, где ее уже ждала Полина.

— Ты что так долго? — недовольно произнесла Полина. — Я уж думала, ты не пойдешь.

— Да так, — отмахнулась Дина. — Будильник не слышала.

Подруги почти бегом добрались до школы и, расталкивая столпившихся в вестибюле ребят, ринулись к классу. Столкнувшись в дверях с Пылкиным, они чуть не сшибли его с ног, на что тот только ойкнул, но равновесие удержал. Не успели девочки подойти к своей парте, как раздался звонок, и в класс вошел Сергей Иванович.

— Здравствуйте, здравствуйте, — произнес он, усаживаясь за столом и раскрывая классный журнал. — Садитесь. Класс, загремев стульями, расселся по местам.

Отметив отсутствующих, Сергей Иванович окинул притихший класс взглядом и спросил, уже зная, что желающих может не найтись:

— Кто пойдет отвечать?

Наверно, никто в классе не ждал этого вопроса с таким странным чувством — смесью страха и решимости, — как Дина. Она подумала, что, если Сергей Иванович сейчас остановит на ней свой взгляд и произнесет ее фамилию, вызывая к доске, она, наверно, упадет в обморок. В то же время она то и дело порывалась поднять руку, боясь, что отвечать пойдет кто-то другой и она свой шанс упустит. Томительные секунды гробового молчания показались вечностью.

— К доске пойдет… — задумчиво глядя в журнал, протянул Сергей Иванович. — Тума…

«Ну вот, — с облегчением подумала Дина, — меня не вызвали. Я ведь хотела, но меня не спросили».

— Воронцова, — вдруг услышала Дина голос учителя. — Ты хочешь пойти отвечать?

— Я? — удивилась Дина и, к своему изумлению, только теперь заметила, что сидит с поднятой рукой.

— Ну что ж, прошу к доске, — улыбнулся Сергей Иванович.

— Я? — повторила Дина, одновременно пугаясь и радуясь приглашению к доске. Она нерешительно приподнялась со стула, но тут же опустилась обратно.

— Так ты пойдешь? — удивленно глядя на Динины «приседания», спросил Сергей Иванович.

— Да-да, — сказала наконец Дина, окончательно поднимаясь с места.

Она прошла к доске и, немея от охватившего ее волнения, судорожно сглотнула. В горле невесть откуда появился комок, во рту пересохло, и Дина почувствовала, что говорить она просто не в силах.

— Я слушаю, — ободряюще улыбнулся ей Сергей Иванович.

— Цивилизация Древнего Египта начала свое существование в третьем тысячелетии до нашей эры… — нерешительно начала Дина и взглянула на Сергея Ивановича. Тот согласно кивнул и, отвернувшись от класса, уставился в окно.

Дина закусила губу от напряжения и отбарабанила первый прочитанный абзац, как скороговорку, стараясь как можно скорее и без потерь выдать информацию.

— Не торопись, — прервал ее Сергей Иванович. — Спокойнее.

Дина продолжила уже увереннее и до самого конца сбилась только один раз, но тут же сама поправилась без посторонней подсказки. Когда она закончила, Сергей Иванович, ставя оценку в дневник, заметил:

— Молодец, как, впрочем, и всегда. Но смелее надо отвечать, увереннее. Дина только кивнула и, захватив дневник, вернулась на свое место.

— Что с тобой случилось? — встревоженно прошептала Полина. — На тебе же лица нет. Бледная, как простыня.

— Все нормально, — едва улыбнулась Дина. — Просто переволновалась.

— А зачем тогда к доске пошла? — спросила Полина.

Но Дина не ответила. Она осторожно листала дневник, разыскивая последнюю заполненную страницу. Открыв ее, Дина полюбовалась на стоявшую там пятерку и улыбнулась.

— Ты чего? — заглядывая в Динин дневник, спросила Полина.

— Пятерка, — похвасталась Дина.

— А то у тебя их мало, — разочарованно отмахнулась Полина и, отвернувшись, принялась дорисовывать розу на обложке тетради. «Много-то, много, — подумала Дина, — да моя-то одна».

 

ГЛАВА XV ПОДАРОК ДЛЯ ПАПЫ

— Пойдем сегодня к Фомичеву в гости? — спросила Полина, когда они уже подошли к дому. — Он всех приглашал к себе новый боевик смотреть.

— Да нет, — сказала Дина, — мне еще уроки учить.

— Да что с тобой такое случилось? — удивилась Полина. — Сроду от тебя не слыхала такого.

— Считай, что решила за ум взяться, — улыбнулась Дина.

— Если уж раньше ты на одни пятерки училась, что же будет, когда ты за ум возьмешься? Шестерки, что ли?

— Семерки, — засмеялась Дина.

Девочки вошли в подъезд и поднялись на второй этаж. Полина, уже открывая дверь своей квартиры, обернулась к Дине:

— Тогда я тоже никуда не пойду, — решительно произнесла она. — Останусь с тобой уроки учить.

— Давай, — радостно согласилась Дина. — Переоденешься — и ко мне.

Дина вошла в квартиру, прошла в свою комнату, положила сумку с учебниками в угол и подошла к обломкам синего камня.

«Выкинуть жалко, — подумала она, задумчиво глядя на искрящиеся в лучах солнца синие блестки, — может, из него бусы сделать?»

Она взяла в руку небольшой осколок. Нагревшись в лучах солнца, он был теплым и приятно согревал ладонь.

«А раньше, когда он еще „работал“, он всегда был холодным», — вдруг подумала Дина.

Она положила осколок к остальным обломкам и начала переодеваться. Не успела она надеть джинсы, как раздался звонок в дверь. Дина, надев джинсы на одну ногу, лихорадочно пыталась попасть ногой в другую штанину, но в спешке ей это никак не удавалось сделать.

Звонок прозвенел требовательней. Дина, на ходу застегивая ремень, подбежала к двери и, не сразу справившись с замком, распахнула ее.

— Ты куда пропала? — спросила Полина, проходя в квартиру. — Я уже домой собралась, думала, тебя нет.

— Да я так, задумалась, — помявшись, ответила Дина.

Они прошли к Дининой комнате, и Полина, едва переступив через порог, восхищенно воскликнула:

— Ой, прелесть какая! — она подбежала к обломкам синего камня. — Где ты такую красоту раздобыла?

Полина села на корточки и, взяв горстку маленьких обломков, пересыпала их из одной руки в другую, любуясь яркой игрой солнечных лучей на острых гранях.

— Это я еще… — Дина запнулась.

Рассказать Полине, что она нашла этот камень еще во время своего первого похода в треугольник и скрыла это, значило бы обидеть подругу.

— …на той неделе нашла, когда фотографии в треугольнике делала, — закончила она.

— А что же молчала? Даже ни слова не сказала, — попеняла подруге Полина.

— Так, поважнее дела нашлись.

— А-а, ну да, — улыбнулась Полина. Она положила камни на место и уселась на диван.

— Знаешь, — задумчиво проговорила она, — отец какой-то грустный все время. Вроде бы и радуется, когда нас видит, но как-то… как-то через силу.

Что могла Дина сказать подруге? Любое ободрение прозвучало бы фальшиво, потому что никто не знал, когда Сан Саныч обретет память и обретет ли ее вообще. К тому же Полина еще не знала, что ее отец ничего не помнит. Эта новость повергла бы ее в отчаяние.

— А я вот решила из этого камня бусы сделать, — Дина попыталась отвлечь Полину от тяжких мыслей. — Может, сейчас и попробуем?

— Как это? — заинтересовалась Полина.

— А вот так, — сказала Дина, довольная тем, что ей удалось заинтересовать подругу.

Она взяла молоток, выбрала самый крупный осколок камня и, размахнувшись, с силой ударила по нему.

— Ой! — воскликнула Полина, закрывая лицо руками.

От удара камень разлетелся на десятки мелких осколков, которые синим фонтаном брызнули в разные стороны.

— Красота какая! — Полина рассмеялась, и отблески камней синими огоньками загорелись в ее глазах.

Дина, чувствуя себя чуть ли не спасительницей, с радостью смотрела на смеющуюся Полину. Камень разлетелся на такие мелкие осколки, что никакие бусы из них бы не получились. Но Дину это уже не волновало, и она, взяв еще один кусок камня, снова замахнулась молотком.

— Стой! — крикнула Полина, и когда Дина в недоумении опустила молоток, сказала: — Жалко же такую красоту разбивать.

— Да чего там жалеть? — Дина в азарте подняла молоток над самой головой.

— Дина, не надо, — уже просяще произнесла Полина.

— Ну ладно, — Дина в недоумении отложила молоток в сторону. — А что же с ним делать?

— Подари мне.

— Бери.

Дина взяла небольшой кусочек камня, который как-то особенно блестел на солнце, и протянула его Полине.

— А зачем он тебе? — спросила Дина.

— Да так, — Полина пожала плечами, — папе отдам. Он раньше любил всякие штучки из треугольника приносить. Может, обрадуется камню.

Полина вновь погрустнела и, сжав камень в кулаке, тяжело вздохнула. Дина, уже не зная, чем развлечь по-другу, с напускной строгостью сказала:

— Ну ладно, поиграли, и хватит. Мы же собирались уроки учить. Доставай учебник.

Полина покорно встала, достала из сумки учебник, тетрадку и села за письменный стол. Дина уселась рядом и, раскрыв учебник на нужной странице, огласила вслух домашнее задание.

Как Дина ни старалась расшевелить подругу, та оставалась все так же равнодушна к занятиям. Она безразлично смотрела в учебник, даже не стараясь решить задачу, и так же безразлично записывала в тетрадь решение, продиктованное Диной. Большей частью она сидела и смотрела в окно, невпопад кивая головой, когда Дина задавала ей вопросы.

Затем Полина перевела взгляд на стену и, не найдя там ничего интересного, уставилась на полку с учебниками. Вдруг ее брови от удивления подпрыгнули вверх, и она приподнялась на стуле, стараясь поближе рассмотреть странную конструкцию, стоявшую на полке.

— Что это? — не отрывая взгляда от вертящейся белой пирамидки, спросила Полина.

— Это… это…

Дина помнила о своем обещании Сан Санычу никому не говорить о его изобретении и лихорадочно раздумывала, распространяется ли это табу на Полину. В конце концов она решилась и выдохнула:

— Перпетуум мобиле.

— Вечный двигатель? — удивилась Полина и, опрокинув стул, вылезла из-за стола.

Подойдя к полке вплотную, она уставилась на вертящуюся конструкцию, затаив от удивления дыхание.

— Откуда он у тебя? — спросила Полина после минутного молчания. — Я ведь эту пирамидку видела, еще когда папа… В общем, еще до его исчезновения.

— Так это он мне и подарил, — сказала Дина, поглядывая на Полину и ожидая, какая последует реакция на эту новость. Полина принялась с увлечением рассматривать двигатель.

— Значит, ему это удалось? — охнула она. — Молодец папка! А я уж думала, он совсем духом упал.

Дина, видя, как отреагировала Полина на изобретение своего отца, начала в подробностях рассказывать подруге о разговоре с Сан Санычем. Полина с увлечением слушала, искренне удивляясь тому, как это ее отец вдруг мог сам отказаться от походов в треугольник.

За разговором они периодически вспоминали, что их ждут несделанные уроки, и принимались решать задачки, писать упражнения. Потом опять вспоминали о треугольнике, и снова начинался разговор обо всем пережитом за последнее время, о необъяснимом и невероятном, которое постоянно было рядом. Вскоре с работы пришли родители Дины, и вся семья Воронцовых и представитель семьи Поляковых в лице Полины уселись ужинать.

Полина с улыбкой оглядывала веселые лица Дининых родителей, шутливо споривших о том, сколько времени пройдет до очередной выходки Дины, после которой они опять будут вынуждены переехать. Максим, постоянно встревавший в этот разговор, периодически выкрикивал с притворным ужасом, что вещи уже пора собирать.

Дина и Полина ухохатыкались, слушая эту перепалку. Полина, глядя на эту веселую суматоху за столом, невольно завидовала — в их семье давно не было такого веселья.

Потом Дина позвала подругу смотреть очередную серию «Секретных материалов», и девочки не заметили, как наступил поздний вечер. И только когда раздался звонок в дверь и Полина услышала в коридоре голос своей мамы, она взглянула на часы.

— Ой, уже десять, — спохватилась она и поднялась с дивана. В комнату вошла Елена Сергеевна и строго сказала:

— Полина, ты знаешь, который час?

— Извини, мам. Засиделась… Пойдем. Полина взяла свою маму за руку и потянула к двери.

— До завтра, — обернулась она к Дине.

— Спокойной ночи, — ответила Дина. Выйдя в коридор, они попрощались с родителями Дины и вышли в подъезд.

— Ну разве можно допоздна сидеть в гостях? — осуждающе сказала Елена Сергеевна. Полина уже открыла рот, чтобы ответить, но мама перебила ее: — И то, что ты заигралась с Диной, вовсе не оправдание. Люди пришли с работы, устали, и поздние гости не всегда в радость. Мама открыла дверь, и Полина, едва переступив порог, крикнула:

— Папа!

— Тихо! — вполголоса прикрикнула на нее Елена Сергеевна. — Он уже спит. Ему завтра рано на работу вставать. На подстанции какая-то авария.

Полина достала из кармана осколок синего камня и тяжко вздохнула. Она так ждала той минуты, когда она сможет преподнести папе этот подарок. Ей так хотелось, чтобы он обрадовался.

Полина осторожно открыла дверь в спальню родителей и вошла в комнату. Свет, падающий из раскрытой двери, осветил спящего Сан Саныча, и тот заворочался во сне. Полина поспешно прикрыла дверь, оставив лишь маленькую щелочку, сквозь которую сочился тоненький луч света.

Полина остановилась в размышлении, думая, куда бы ей положить камень, чтобы отец, проснувшись завтра утром, сразу же его увидел. Представив, как он удивится невесть откуда взявшемуся сюрпризу, Полина улыбнулась. Она подошла к постели, стараясь шагать как можно тише.

«Положить прямо на одеяло? — размышляла Полина. — Вдруг он повернется на другой бок, камень упадет и закатится куда-нибудь. Ищи его потом».

Полина мысленно окинула взглядом комнату, которая теперь тонула в почти полной ночной темноте. «О! — мысленно воскликнула она. — Эврика!»

Полина подошла к тумбочке, что стояла в изголовье кровати, и протянула руку, чтобы положить на нее камень. Сначала она наткнулась на стоящий на тумбочке будильник и чуть не свалила его на пол, ухватив в последний момент.

Полина осторожно поставила будильник на место и повторила попытку положить камень на тумбочку. На этот раз, когда ее рука наткнулась на что-то, она уже инстинктивно покрепче ухватила попавшийся предмет рукой.

Предмет оказался пачкой сигарет, и Полина, определив, что же это такое, даже подпрыгнула от такой удачной находки. Лучшего места для синего камня и быть не могло: как только отец проснется и потянется за сигаретами, он тут же обнаружит подарок. Вот это будет настоящий сюрприз!

Полина осторожно опустила камень в пачку и положила ее на место. Затем вздохнула с облегчением и крадучись вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

— Ты что там делала? — тихо спросила Полину мама, когда ее дочь направилась в свою комнату.

— Сюрприз один для папы, — прошептала Полина и весело подмигнула маме.

Уже ложась спать, она представляла, каким радостным будет завтрашнее утро. Она так скучала по тем недавним временам, когда не проходило дня без шуток и розыгрышей, что обычно придумывал глава семьи. Смеющаяся мама, улыбающийся отец, который раньше каждое утро начинал с громогласного: «Девчонки-и-и!» — все это давно осталось только в воспоминаниях. С тех пор, как отец вернулся из треугольника, он был неизменно напряжен, даже как-то насторожен.

Конечно, и Полина, и мама старались разрядить обстановку, развеселить Сан Саныча, но это удавалось гораздо реже, чем хотелось бы.

Эти мысли вихрем проносились в голове засыпавшей Полины, и она еще долго ворочалась с боку на бок, прежде чем провалилась в сон.

Когда Полина проснулась, ей показалось, что она лишь секунду назад сомкнула глаза. В комнате стало заметно светлее. Полина посмотрела на будильник — до звонка еще было время — и повернулась на другой бок, надеясь еще немного подремать. Но сон словно улетел, и Полина, откинув одеяло, села на постели.

«А что же меня разбудило? — подумала она. — По-моему, сквозь сон я что-то слышала».

Полина сидела, чутко прислушиваясь к тишине. Вдруг она вздрогнула от громогласного возгласа:

— Девчонки-и-и! Полина соскочила с кровати и бросилась к двери.

— Папка-а-а! — радостно закричала она, бросаясь на шею вошедшему в комнату отцу.

— Спокойствие, только спокойствие, — копируя голос Карлсона, произнес Сан Саныч. Из спальни вышла заспанная мама.

— Что случилось-то? Почему крики?

— Так, ничего. Воспоминания что-то нахлынули, — с загадочным видом сказал Сан Саныч.

— Какие еще воспоминания? — недовольно произнесла мама. — Мне еще спать и спать, и спать, а вы меня разбудили. Она зевнула и вернулась в спальню.

— Какие, какие, — тихо сказал ей вслед Сан Саныч. — Всякие.

Он заговорщически подмигнул Полине и, открыв дверь в спальню, поманил дочь за собой.

«Наверно, нашел мой сюрприз», — догадалась Полина и с готовностью последовала за отцом.

Они крадучись вошли в спальню. Мама уже задремала, и в комнате было слышно только тиканье будильника. Как Полина и думала, отец проследовал к изголовью кровати, где стояла…

Полина от удивления застыла посреди комнаты. Ни коробки из-под сигарет, куда она положила камень, ни самой тумбочки, на которой лежала коробка, не было и в помине.

Но Сан Саныч как будто не замечал, что тумбочка вместе со всем содержимым странным образом исчезла и, хитро улыбаясь, выжидательно смотрел на дочь. Полина подошла ближе и, указывая на место, где была тумбочка, сказала: