Нора.

Ночь — время размышлений.

Время мучительных мыслей и воспоминаний, выползающих из тени подсознания… Всё самое тревожащее, самое яркое и болезненное, что было или может быть в жизни, ночью предстаёт перед глазами, манит и будоражит…

Тем удивительнее было то, что после всего свалившегося на нас я думаю не о насущных проблемах, а вспоминаю ушедшее, анализирую, критикую с самобичеванием, словно отчаянно надеясь найти выход из создавшегося положения где-то в скромных закромах своего небогатого прошлого.

На губах исподволь выползла горьковатая улыбка при воспоминании о том дне. Кажется, это было осенью, в начале моего последнего учебного года… В столовой. О, у нас в академии была прекрасная столовая, не чета школьной! Правда, в отличие от последней, за неё приходилось платить. Тьфу, о чём это я…

Никто не заставлял нас там рассаживаться по факультетам, поэтому мы смешивались, садясь как придётся. И в тот раз меня угораздило сесть рядом со стихийниками и менталистами.

Я старалась вести себя непринуждённо, но получалось не очень, ибо чувство “не в своей тарелке” никак не желало меня покидать.

“Ну, подумаешь, выгляжу как бедная родственница… Пора бы уже не обращать внимания на подобные мелочи” — попыталась одёрнуть себя, с сожалением глядя на свои тонкие исцарапанные пальцы, которые ещё недавно были ухоженными и украшенными двумя колечками с бриллиантами. Увы, моя работа (а работала я подавальщицей и уборщицей в таверне) не позволяла рукам оставаться столь же ухоженными, как раньше. Кожа несколько огрубела, ногти истончились и обломались… девушки поймут весь трагизм ситуации…

В какой-то степени форма всех уравнивала, но на других адептах красовались броши, серьги, браслеты, кольца, золотые запонки… А я теперь работаю в таверне, чтобы хоть как-то помочь своей семье, и с той же целью продала все свои немногие драгоценности. Впрочем, проблема не столько в различиях во внешнем виде, сколько в самой атмосфере, которая острее, чем когда бы то ни было, отторгала меня, как чужеродный элемент.

Не знаю, откуда у меня взялось это ощущение ещё с первых лет обучения здесь, но оно не желало покидать, только крепло, хотя явных причин для его возникновения не было, ибо мои манеры, воспитание, древность и слава моего рода ничуть не меньшие, чем у большинства присутствовавших в этой столовой эрр. Но такие, как они, обычно считали иначе. На всех великосветских приёмах, на которых мне “посчастливилось” побывать, “благородные” едва ли перекидывались со мной и моими родителями парой слов, и разве что снисходительно улыбались, пробормотав какую-нибудь официально-вежливую бессмыслицу и смерив взглядом, преисполненным осознания полного превосходства.

Это подавляло.

Папа с мамой к этому явно вполне привыкли и философски пожимали плечами, но я тогда такие вещи воспринимала остро, почти как унижение, а теперь… наверное, это переросло в ядовитую зависть, обиду или комплекс неполноценности, в общем, что-то крайне неправильное и неприятное, от чего нужно срочно избавляться.

Получалось, опять же, не очень.

Выходит, в какой-то степени я сама виновата в том, что сверстники неприязненно относятся ко мне, ведь я изначально была к ним предвзята. Конечно, у меня есть тут парочка приятелей, двое бывших парней и один постоянный предмет воздыхания, но в сущности я здесь по-прежнему одна и сама в этом виновата. Разве нормально, например, что меня опять тянет язвительно расхохотаться в лицо заносчивомумажорику, эрртуЛанраду, хотя разговор меня никоим образом не касается?..

— Не понимаю, зачем магам нужна эта безднова алхимия? Толку в ней — ноль, поскольку секрет утерянного философского камня не могут раскрыть уже тысячу лет, а значит, не раскроют уже никогда! — распалялся он, почти женственно тряхнув своими шикарными волосами до плеч длиной. Огромные голубые глаза сверкали праведным гневом, а сидящие рядом девушки восторженно замерли. Я же едва заметно скривилась.

Может, это опять со мной что-то не так? Ну хоть убейте, не вижу я в этой “звезде” местного разлива ничего по-мужски привлекательного, ни-че-го. Заносчивый, жестокий, он любил любую, даже малейшую власть над людьми, особенно теми, что были лёгкой мишенью — наивными и добродушными, ничего и никого не имеющими за спиной. Высокий, плечистый, атлетичный по телосложению и обладающий довольно правильными чертами холёного лица, он мог бы действительно быть красавцем, если бы не был таким искусственным, жеманным фатом со скользкой сладкой улыбочкой и вечной высокомерной маской.

Сын генерала-маркиза, обладатель средних магических способностей и любитель постоянных кутежей, он вовсю пользовался тем, что ввиду заслуг и известности его знаменитого отца большинство преподавателей закрыв глаза ставили “зачёты”, и в то же время не терпел, чтобы кто-то намекал на это. Он олицетворял собой всё, что я ненавижу в дворянах.

— А наш алхимик окончательно съехал с катушек, — тем временем продолжал он, театральным жестом доверительно подавшись к слушателям. — Говорят, он недавно прямо в королевском дворце нёс такую ересь, за которую ещё лет сто назад сжигали на костре!

Знаем-знаем, почему вы так красноречивы стали, эррт! Ведь старик-алхимик на редкость независим в суждениях, и явно не питает никакого уважения к титулам, так что на его уроках наша “звезда” всегда в пролёте. Впрочем, мой мизерный дар тоже не вызывает у старика восторга, и даже моя старательность и любовь к предмету не облегчают дела, но это уже другой разговор.

Мне стало любопытно.

— И что же он говорил? — прежде, чем я озвучила тот же вопрос, прощебетала эрраХайдсток, влюблённо глядя на “оратора”.

Да, моя горячо любимая будущая хозяюшка была какое-то время страстно влюблена в Эрика Ланрада, но последнего она интересовала не больше, чем остальные его поклонницы. Впрочем, не буду кривить душой, у Вайли и её наследства тоже была уйма неравнодушных, она даже считалась “королевой” нашего курса.

— Что наш мир имеет форму шара, а не плоский, что звёзды и солнце — это какие-то раскалённые тела… Представляете! Пф!

Я едва удержалась от вздоха сожаления.

Наш мир создали два бога — светлый и тёмный. Конечно, у нас есть священная книга — основа нашей религии. Но проблема в том, что каждый склонен трактовать её по-разному, и вот одна из трактовок, очень древняя, на которую все ссылаются, указывает на то, что мир наш якобы создан плоским, и ничего, кроме нашего мира и загробного, в помине нет.

Лично я искренне верующая, а так же не раз читала священную книгу, но так и не поняла, на чём вообще основывалась такая трактовка. Но это я так считаю, а в недалёком прошлом людей, отстаивающих свой взгляд или научные идеи, называли еретиками, осмеливающимися спорить с писанием, и публично сжигали на кострах. Именно поэтому астрономия и теория множественности миров остаются, мягко говоря, забытыми.

Любознательность и любовь к чтению сталкивали меня с самой разной информацией, и в своё время я с большим интересом прочитала парочку книг по основам астрономии. Как бы мне хотелось когда-нибудь через телескоп посмотреть на звёзды или луну, как втайне делали это учёные прошлого! Как хотелось бы узнать чуть больше о бесконечной Вселенной, о других мирах, которые — о, я уверена! — существуют.

Схоластика, замшелый софизм — это удел узкомыслящих. И вообще, кто придумал эту глупость, что наука и религия не могут сосуществовать или даже дополнять друг друга?.. На мой взгляд, это всего лишь очень древний предрассудок, а они, к сожалению, слишком плотно въедаются в сознание людей и передаются чуть ли не с молоком матери.

А ведь тот же Ланрад вряд ли когда-либо пытался разобраться в вопросе, о котором так авторитетно высказывается. И все повторят за ним.

Наверное, мне всё же следовало промолчать, ибо я твёрдо знала, что мои слова ничего не изменят, но не выдержала.

— Казнить за несколько фраз?.. Поразительная человечность. Однако же вы только что повторили его слова. — как бы между прочим заметила я. — Выходит, вас тоже следовало бы сжечь на костре?

ЭрртЛанрпд благополучно подавился чаем. В глазах обозначились красные прожилки, и, словно задохнувшись на вдохе, он молча бросил на меня совершенно дикий взгляд. Остальные смотрели с недоумением, с привычным презрением, кое-где послышались насмешливые, негодующие шепотки… и только эрртРохан, сидящий чуть поодаль и читающий какую-то книгу, усмехнулся уголками губ и, поймав мой взгляд, заговорщицки мне подмигнул.

Сердце как по сигналу совершило какой-то невероятный кульбит, вроде сальто-мортале, и бешено застучало одновременно в груди и в висках. Ресницы встрепенулись, как крылья вспугнутой бабочки, а щёки отчаянно порозовели. И это в определённой степени раздражало.

Тьма! Ну почему я всегда реагирую, как влюблённая школьница на первом свидании, стоит ему только взглянуть на меня?! Мне скоро двадцать два, в конце концов! И потом, официально мы с ним едва знакомы, а я уже больше года сохну по нему, как последняя дура. Это уже даже не смешно.

К счастью, возмущённый глас эрртаЛанрада вырвал меня из розовых облаков.

— Да кем ты себя возомнила, чтобы вмешиваться в нашу беседу и так со мной разговаривать? — черты его лица заострились, и теперь он походил на нахохленного петуха, приготовившегося клюнуть. — Ты, дочь мелкого баронишки, опозорившего свой и без того жалкий род женитьбой на фаон!

Решительно, к подобному невозможно полностью привыкнуть, но всё же я слышала эти речи достаточно часто, чтобы не вспылить. Ядовитая стрела пролетела мимо, едва царапнув цель.

Именно эрртЛанрад узнал и рассказал всем, что я фаон пару лет назад, и я об этом не забывала.

— Видимо, мой “жалкий” род всё же достаточно значим, раз ваша светлость изволила запомнить такие подробности. — иронично выгнула бровь, с пренебрежительным спокойствием съев последний кусочек омлета.

Чего “благородные” не переносят совсем, так это пренебрежения.

— У меня просто память хорошая! — запальчиво огрызнулся он.

О, моя тоже неплоха! И, к твоему сожалению, явно получше будет.

Если улыбкой можно оскорбить, то у меня это получилось в совершенстве.

— Правда? — усомнилась я. — Давайте расскажем эту замечательную новость учителям? То-то они удивятся!

На самом деле, многие адепты знали даже базовый учебный материал из рук вон плохо, полагая, что их судьба — блистать при дворе, а не покорять мир знаниями и умениями, и Ланрад — не исключение. Да и в целом образовательная политика нашего государства в последнее время будто направлена на отупение населения, и это касается даже высших слоёв, то есть дворянства. Необразованными людьми с узким кругозором легче управлять, они предсказуемые и легковнушаемые. Поэтому в учебниках вся действительно важная информация выдаётся по крупицам, остальное — “вода”. Поэтому популярные ранее в обыденномвремяпрепроваждении книги и газеты мода заменила журналами, состоящими из глянцевых картинок и статьями со сплетнями. Поэтому библиотеки становятся платными, а книги и индивидуальное ученичество у мастера — баснословно дорогими. Поэтому попасть в магическую Академию или в обычный колледж становится всё сложнее, и даже школа — не только магическая! — как говорят, тоже вскоре станет отчасти платной… Это приводит меня в такой ужас, что при одной мысли об этом в горле большим горьким комом застревают, царапаясь и просясь наружу, все те нехорошие слова, которые неположено произносить воспитанной эссе, но которые являются единственно возможным ответом на такое.

Не то чтобы я сама была особо гениальной или сверхобразованной — нет, к сожалению! — но жуткие последствия таких перемен были для меня очевидны, и я не могла без сожаления наблюдать за тем, как вырождаются великие роды, воплощаясь в прожигателей жизни, вроде Ланрада, или как гаснут молодые звёзды (пусть даже из бедных, не родовитых семей, ну и что?), разбившись о непробиваемую стену старых предрассудков, вечной людской глупости и “прогрессивных” новых веяний.

С другой стороны, солнце всегда лучше видно в тёмные времена, поэтому Кай… то есть эрртРохан выделялся среди других, как орёл среди ворон. Так я подумала тогда, исподволь глядя на него.

Но тут же мысленно одёрнула себя. Ишь, как загнула, блин! Прямо поэт! Как я могу подобным образом судить о человеке, основываясь лишь на поверхностных наблюдениях, слухах и домыслах? Ведь он, наверное, даже не помнит моего имени…

На тот момент он выглядел немного отрешённым, погруженным в чтение, но я знала наверняка: хотя он и читает внимательно, ничто из происходящего не ускользает от него. Такая вот странная способность. Хотя он всё-таки менталист, а в случае с ними никогда нельзя быть уверенным, что они чего-то не заметят или не узнают. К тому же, ментальная магия — лишь один из его даров. Он учится сразу на трёх факультетах — боевом, ментальном и стихийном. Поэтому он на год старше меня, хотя тоже выпускник — те, кто учится на нескольких факультетах сразу, заканчивают на год позже. А на стихийном факультете вообще всегда мало учеников, ибо это редкий дар, а Каю подвластны сразу две стихии — огонь и воздух… И при этом он прекрасно учился, и успевал заниматься общественной и научной деятельностью с друзьями и не звездился особо. Как?!

Он казался мне непостижимым феноменом, завораживал. Я восхищалась им, как последняя дурочка.

Тем временем неловкая пауза, как бы выражающая всеобщее возмущение моей наглостью, затянулась, ибо ненаходчивый Ланрад никак не мог придумать ответ.

“Смешной ты, парень, — не без сарказма подумала я тогда, — Как же ты собираешьсья блистать при дворе, если ловкость и остроумие — там самые ценные качества?”

Но едва успела промелькнуть эта мысль, как реакция заставила меня инстинктивно дёрнуть ногу в сторону. Стакан с соком со звоном разбился, запачкав балетки и подол платья.

— Ой, я такая неловкая, — надула губки эрраХайдсток. — Хотя чего уж там, ты у нас служанка и по происхождению, и по магии, и по профессии, лишнее пятно на себе и не заметишь даже среди других.

Теперь на меня взирали с любопытством, и не только сидящие за нашим столиком, явно предвкушая зрелище. Обычно в ответ на подобные подколки адепты нашего курятника бросались в бой. В прямом смысле. И всё бы ничего с моим-то мизерным даром, но над столовой с некоторых пор висит частичный антимагический купол… и многие знают, что в немагическом бою я неплоха… Вот только явно не учитывают, что в петушатнике я лишняя и их привычки мне не свойственны.

— Даже если было бы так — невелика беда. — изящным жестом, будто на уроке у эссыМорин, уившей меня этикету и танцам, повела плечами, и лёгким взмахом руки убрала пятно. — Платье можно постирать, и оно вновь станет чистым, а вот глупость не отмывается. Спешу вас огорчить, эрра: неуклюжесть — не самый неприятный из ваших недостатков. Я бы, воможно, поведала бы вам о некоторых более явных, если бы вы попросили, но, боюсь, эта информация долго не задержится в вашей голове, как и всякая другая, не касающаяся эрртаЛанрада, чьей-либо личной жизни, одежды и модных журналов.

Королева всея курса нелепо приоткрыла рот, как выброшенная на берег рыба, прямо олицетворяя собой возмущение.

— Не слушайте эту грязную фаон, эрра, — сузив глаза до щёлочек, покровительственно произнёс Ланрад, хотя раньше он табуреткой интересовался больше, чем насмешками над Вайли. — У неё есть плебейская привычка разбрасываться словами, за которые она вряд ли готова отвечать.

Это было произнесено таким тоном, с таким прозрачным намёком, что многие другие на моём месте стушевались бы.

Я ничего не сказала. Только грустно — и немного провокационно — улыбнулась, собрав свою посуду. Уходя, краем глаза отметила, что княжна не удосужилась хотя бы с помощью магии убрать осколки разбитого ею стакана. Конечно, не царское ведь дело!

Что до Ланрада… он обожает подобный стиль разговора, но даже если бы у меня тогда возникло подозрение, что этот его “угрожающий” тон — не пустая бравада, я бы не особо волновалась, потому что в этой Академии всё на виду, а заклинание вызова куратора — максимально простое.

Нет, обычно я всё же стараюсь быть осторожной и до последнего держать своё мнение при себе, но есть моменты, которые задевают меня за живое, и я начинаю возмущённо высказываться прежде, чем успеваю всё обдумать. Это удурчающий недостаток, но конкретно в данном случае он пришёлся кстати.

А я ведь могла бы быть с ними… Точнее, девочкой на побегушках при какой-нибудь очень знатной особе, вроде Ланрада или Вайли, как это бывало со всеми адептами из мелкого дворянства. Никто из них этого не чурался, многие даже поступали именно с целью таким образом пригреть себе местечко при ком-нибудь. Но я не хотела себе такой судьбы, и не умела молчать, когда толпа “давила” тех немногих аллис и аллисеров (то есть простых горожан и крестьян), которые смогли поступить в Императорскую Академию Магии, отважились в ней учиться и сумели остаться. Их и так было мало, а “благородные” хотели убрать их всех, считая ниже своего достоинства учиться с ними. Бездновы сословные бредни! Их возводят в абсолют, они определяют жизнь человека, каким бы он ни был… как товарная этикетка на судьбе…

Когда я видела или слышала такие нападки, во мне ворочался и ворчал, а временами и совсем просыпался злобный дракон, щелро плюющийся огнём. К слову, “жертвы” высокородных дворян хотя и были со мной вежливы и отстранённо-дружелюбны, но держались отчуждённо, что и неудивительно, ведь я всё же дворянка. Для магов низкого происхождения ещё магическая школа становилась школой выживания, с тех пор как король обязал детей дворян обучаться вместе со всеми, а не только с частными учителями по найму и мастерами, чтобы у всех было официальное образование. Изначально неплохая вроде бы идея обернулась трагедией для магов-недворян. Их избивают, унижают, были даже случаи, когда пропадали без вести… И хоть бы что. На плаву удерживались единицы, большинство переводились в немагические школы, где дворян было значительно меньше или не было совсем, или же, закончив магическую школу, на этом завершали образование. Конечно, крестьянину всегда работа найдётся, даже и без магии.

Зато те из них, кто всё же заканчивает магическую академию, хотя бы самую захудаленькую, — имеют мааленький шанс поступить на государственную службу. Вот такое вот сито.

Это был ещё один раздражитель моего не в меру объёмного чувства справедливости, напрямую связанный с этой проклятой академией. Да, глупо, да, себе во вред, и да, бессмысленно, ибо один в поле не воин, но кто-то должен.

Справедливости ради, я была не совсем одна. ЭрртРохан тоже не допускал травли, всегда вмешивался и останавливал, когда что-то такое завязывалось при нём. Но ему хватало пары слов, чтобы зачинщики разбегались, как вспугнутые воробьи (попробуй не послушаться будущего герцога с феноменальным магическим даром!), ну или максимум парочки лёгких для него заклинаний, а мне же в таких ситуациях приходилось, фигурально выражаясь, лезть грудью на файербол. А изредка случалось, что и не совсем фигурально. К счастью, иногда волны снобизма спадали, и наступал хрупкий мир.

Уже выйдя из столовой, мельком взглянула на старые куранты, которые теперь громко звонили, оповещая всех зазевавшихся адептов об окончании обеда, и горько вздохнула, не желая отправляться на урок практики магического боя — мой самый нелюбимый предмет, ставший таковым потому, что я и все остальные с нашей маленькой группы бытовиков в десять человек именно там острее всего ощущали своё бессилие. Ведь хоть убейся мы об стену, мизерный дар не позволит нам освоить и применить ни одного атакующего или защитного заклинания. По понятным причинам, я просила ректора освободить меня от этих занятий, но тот только отмахивался, как от назойливой мухи. Мол, программу придумали не они, а министерство образования… шаг влево, шаг вправо — расстрел. А быть отчисленной за пропуски мне тоже не хотелось.

В итоге нашей группе таки приходится тратить время зря, просиживая на специальной лавочке в дальнем уголке и сдавая на экзаменах только теорию.

Обычно наши уроки практики магического боя были совмешёнными с другим факультетом. В тот раз было так же. Зевая, я сидела на лавочке, наблюдая за спаррингами менталистов, и про себя подмечая ошибки. Роль судьи в данном случае у меня получалась неплохо, потому что менталисты, в отличие от всех остальных, в бою смешивали свою магию с элементами немагического боя, а им я занималась с раннего детства, стараясь хоть в какой-то степени компенсировать этими занятиями свою беспомощность в бою магическом. И у меня вполне неплохо получалось, ведь я училась у мастера, и не отказалась бы от занятий с ним, если бы у нашей семьи всё ещё были деньги.

Раньше я видела эрртаРохана сражающимся только в качестве мага-боевика, а вот в качестве менталиста — впервые. И замирала, поглощённая фантастическим… и фантастически пугающим зрелищем.

Многие наши выпускники-менталисты вплотную занимались не только на уроках, но и на факультативах, и с мастерами, многие побеждали на различных крупных соревнованиях… Их бой выглядит жутко и зрелищно, потому что ментальная магия видится посторонним, как разноцветные, тонкие, но яркие лучи, и влияет на все уровни сознания. Одним заклинанием менталист может внушить страшную душевную боль или боль физическую, как при пытках, хотя человек остаётся абсолютно здоровым, заставить почувствовать опустошение и смертельную усталость, отправить в нокаут без физического воздействия, внушить кое-какие элементарные эмоции, прочитать мысли и намерения, и так далее…В общем, ментальная магия — самая мощная в мире, но, слава Богу, есть немало способов от неё защититься. С другой стороны, непревзойдённые мастера в защите от ментальной магии — только сами менталисты. Но мне с этим повезло — у меня врождённый иммунитет к ментальной магии. Такой можно пробить действительно мощным заклинанием, но даже его я почувствую слабее, чем кто-либо не имеющий такого иммунитета на моём месте. Этот иммунитет вещь крайне редкая, всеми желанная, а у меня — наследственная и проявлявшаяся у каждого предка по маминой линии, даже не обладающего магией вообще. Вот вам и рабы, и их потомки!

Кай победил соперника быстро, с шальной улыбкой на лице пробив ему щиты и отправив в короткий обморок. Такое у нас считалось безобидным. Вышло довольно эффектно.

Заглядевшись, я в какой-то момент прямо кожей ощутила опасность, и на голых инстинктах, не согласованных с сознанием, резко откатилась в сторону и прыжком встала в боевую стойку.

Хвала мастеру, обучавшему меня немагическому бою!.. Прямо в то место, где я секунду назад сидела, с громким треском врезался тонкий луч заклинания, едва не “отломив” кусок скамейки.

Я узнала это заклинание… очень неприятное, вызывающее ощущение сломанной кости. Мой иммунитет его “проглотил” бы, не давясь, но об этом никто, кроме меня и моей семьи, не знает… а между тем неопытный маг мог и пострадать от неожиданного болевого шока и последствий (часть тела, в которую такое заклинание попадало, ещё какое-то время адски болела или отказывала на пару часов).

Поняв, откуда пришёл такой подарочек, я с некоторой обидой отметила, что в пылу учебного боя никто и не заметил произошедшего, кроме меня самой, Ланрада, который сладенько улыбался, будто не при чём, спокойно продолжая бой, и как ни странно, эрртаРохана. Он ведь раньше в упор меня не замечал! А в тот раз смотрел так странно, будто впервые видел. Изучающе. С интересом… и азартом, который всегда вспыхивал в его глазах во время боя, дебатов, скачек…

Но я решила, что мне показалось. Впрочем, знай я тогда истинные причины этого внезапного интереса, я бы скорее радовалась его отсутствию.

Да тьма всё поглоти, почему я думаю об этом в такой момент?! Почему эти воспоминания приносят такую боль? На сволочах свет клином не сошёлся! Впрочем, я ошибаюсь — ещё как сошёлся, судя по итогу дела с Джонатаном…

Вздохнула, одёрнув воротник и безучастно растерев слезу, осмелившуюся переползти на щёку. Душно. Прямо невыносимо. Перед глазами встаёт та панорама, что ждёт нас с мамой в будущем. Два уголочка в комнатах для слуг у Хайдстоков — вот лучшее, что может нас ждать. А как же её здоровье?.. Мама ведь хворает в последнее время, да и нервная ситуация не лучшим образом сказалась. И от господских капризов она за годы счастливой жизни отвыкла… Как же голова от всего этого раскалывается!

Раскалывается душа…

Душно. Невыносимо. Бежать, бежать… куда?

От проблем.

Так далеко, как ещё никогда не убегала.

Подумав так, я, словно марионетка в руках кукловода, бездумно оделась и вышла на свежий воздух, впрочем с определённым намерением — добраться до таверны. Откуда вдруг это желание? Я ведь никогда…

А, впрочем, всё когда-то бывает впервые.

Небезопасно делать это в такой час, да и напиваться в принципе не выход, тем более, что опытавсём предприятии не имеется. Невменяемое состояние по прежнему не прельщает, пожалуй, и денег на это не хватит, но немного… именно сегодня хотелось. Нет, не просто хотелось — я нуждалась в забвении, в передышке от мыслей… хотя бы до утра.

В конце концов, я давно уже не та манерная эсса, чувствующая себя равной среди “благородных” эрр… И будь что будет!

…

Таверна с непритязательным названием “Корона” издавна была самым популярным местом отдыха для адептов Императорской Академии магии, по трём простым причинам: она находилась ближе всех, в неё легко было ускользнуть ночью и спиртное тут лилось рекой. Кроме того, здесь были весьма популярны карточные игры, и многие уходили из этого заведения буквально без штанов. Это притягивало всех азартных игроков, кутёжников и просто уставших людей, желающих интересно расслабиться. К последним КайратРохан и относился.

Неделя выдалась тяжёлой — он мотался по городу и окрестностям в поисках необходимой для их исследований информации, с “проповедованием”, как он в шутку называл свои выступления, рассказывающие о плотном воздушном щите (их с группой единомышленников недавнем открытии). Плюс соревнование по фехтованию и скачки. Да и про учёбу не следовало забывать.

Когда в пятницу он вернулся обратно в Академию, был встречен истеричным скандалом из разряда “дорогой, где ты был?”, устроенным его последней пассией, красоткойАннабель. Как ни пытался, не мог взять в толк, откуда у этой куклы к нему столько претензий, если он не давал ей вообще никаких обещаний и изначально давал понять, что они будут просто… приятно проводить время?

К ногам капризной титулованной красавицы, жгучей брюнетки, которую прочили вофрейлины самой королевы, парни укладывались штабелями, рассыпаясь в витиеватых признаниях, а он, Кайрат, вероятно, должен был стать занятной частью её коллекции. Правда, сам он об этом не подозревал, и отнёсся к ней примерно так же, потому она и взъярилась, как раненная львица.

Пожав плечами и решив провести вечер под лозунгом “в бездну всех истеричных баб”, он быстро влился в толпу расшумевшихся адептов, распивающих алкоголь и играющих в карты.

Кай любил азарт, неизбежно приходящий в игре, но с картами ему никогда не везло. Очень скоро он, уже немного захмелевший, промотал все взятые им с собой карманные деньги, и собутыльники предложили сыграть на желание.

Удача явно в ту ночь отвернулась от него, ибо он опять проиграл. Последним соперником был эрртЛанрад, весьма поднаторевший в играх, поэтому он и загадывал желание. Некоторые с любопытством ждали, некоторые подкидывали идеи, но в итоге мажорик выдал какой-то бред:

— Говорят, ты у нас над репутацией трясёшься, при дворе выступаешь? А слабо тогда месяц встречаться с фаон, так, чтобы всё высшее общество знало?

Удивлённо выгнув бровь, Кай пригляделся к говорившему. Да нет, пока ещё не в стельку. Тогда какого?..

— А в чём смысл-то?

— Ты с какого дуба упал, Рохан? — хихикнул крысоподобныйприхебательЛанрада. — А то не знаешь, как при дворе к этому отнесутся. Могут и карьеру перекрыть за подобные грешки. Но карточные долги у нас, дворян, священные!

Кай скептически ухмыльнулся, но отказываться не стал. Это обещало быть интересным. К шепоткам за спиной он привык, врождённая страсть противоречить тоже имелась, да и вино в крови играло.

— По рукам.

— Я бы на твоём месте не был так уверен. — Добавил ещё кто-то. — Эта Гренвилл тот ещё синий чулок. Я как-то пытался ради прикола за ней приударить… дерётся, как мужик!

Кай только презрительно фыркнул, издевательски взглянув на говорившего и пытаясь припомнить, кто такая эта Гренвилл.

Наверное, память так и не ответила бы на его потуги, если бы он краем глаза не заметил одну из подавальщиц, незаметно шныряющих по залу. Симпатичное, смутно знакомое лицо с огромными, широко распахнутыми усталыми глазами…

Ага! Кажется, её зовут Нора? Да, вроде бы так. Он ведь сам познакомился с этой девушкой, когда разглядел в её ауре иммунитет к ментальной магии. Тогда его это заинтересовало, как неплохая тема для исследований, но на какое-то время он совсем об этом забыл. Однако, помнится, пару раз перехватывал её влюблённый взгляд. Значит, лёгкая добыча — таких вокруг Кая было немало, и редко когда одна из этих девиц его хоть сколько-нибудь интерсовала. Лёгких побед он никогда не любил.

В девушках его цепляла обычно или внешность, или какая-нибудь изюминка, а на происхождение и всё прочее он не обращал внимания. Тем более, что жениться ещё точно не собирался. А так, она вроде не страшненькая, вполне себе даже симпатичная и с неплохой фигуркой. Для маленькой интрижки — чем не вариант?

Кай тихонько прыснул, представив себе лицо отца, если ему кто-нибудь преподнесёт про сынка такие новости. Ведь старый герцог консервативен до мозга костей, впрочем, как и многие родовитые дворяне. Хотя бы поэтому дело обещало быть весёленьким.

Предположив так, Кай не прогадал, ибо уже на следующий день маленькая фаон преподнесла занятный сюрприз на обеде. ЭрртРохан целую минуту пребывал в культурном шоке, впервые увидев молодую девушку, защищающую научные взгляды. Да и Ланрада на место она поставила, на вкус Кая, довольно грамотно, с юморком. А в выразительных глазах горели занятные ведьмовские огоньки, какие бывают у темпераментных девушек…

В общем, на продолжение авантюры Кай теперь смотрел оптимистично.

Бездна! С тех пор прошло всего полтора года, а кажется, что это было давно. Столько всего изменилось с тех пор! Но Кай не слишком тосковал по студенческим годам, ибо впереди его ждали ещё более интересные. Он был совершенно убеждён в этом.

Сейчас его мысли были заняты совсем другим. В свете того, что он узнал, ему предстояло одним выстрелом убить двух зайцев.

Поглядывая на настенные часы, он медленно пил виски, ожидая посетительницу, ментальный иммунитет которой ему с таким трудом удалось обойти.