Самолет по направлению из Баку в Киев приземлился в Борисполе.
Шахин был налегке – не надолго ехал, всего на день, может, два.
В руках только телефон да портмоне, одет в светлый костюм с идеальными стрелками на ровных серых брючинах, пиджак на две пуговицы и даже галстук темного бордового цвета.
Кто-то сказал бы лондонский денди, а он считал себя бакинским. С детства любил красиво одеваться, чтобы волосы были всегда опрятно уложены, не допускал грязи под ногтями, впрочем, как и грязи в своей жизни.
При этом грязью считал то, что не устраивало лично его. Имел право и возможности – сначала благодаря родителям – отец был именитым бакинским проектировщиком, потом благодаря уже себе – Шахин выбрал другую профессию, не слишком одобряемую отцом, но принятую им. Он решил заняться только зарождающейся в их стране отраслью – шоу-бизнесом. Создал собственное продюсерское агентство вместе с детскими друзьями, постепенно отвоевал в нем главенствующее место. Пользуясь финансовой поддержкой отца и теми связями, которыми тот обладал, начал постепенно поднимать свой бизнес. Это заняло лет пять, и теперь Шахин искренне и с гордостью считал себя акулой. Практически монополистом. Молодые и неопытные, но талантливые мечтали попасть к нему под крыло. Он делал все для того, чтобы оставаться именно таким – единственным на рынке. Защитой для своих и опасностью для чужих. К сожалению, в последнее время становилось все трудней.
Именно поэтому весточка из Киева так взбесила.
Шахин посчитал это ударом ножа в спину. Ударом от своего же. Он не был знаком с Дамиром Бабаевым лично. Знал его только из рассказов Руслана – его ближайшего друга. Знал, как хорошего парня, своего, надежного…
И этот свой, надежный, хороший попытался так их опрокинуть.
И дело ведь даже не в группе. Ребята, конечно, примчали к Шахину, лично выражаю всю свою злость по поводу происходящего, но их гнев волновал продюсера не больше, чем слезы нищенки, которая раскачиваясь просит подать на пропитание ей и ее несуществующим детям. Взволновало, а если быть совсем уж честным – взбесило Шахина не это.
Взбесило то, что какой-то киевский баран считает себя в праве так поступать с ним.
Шахин давно усвоил, что подобных прецедентов допускать нельзя. Позволишь унизить себя одному – так же поступят сотни. Поэтому сначала поручил разобраться во всем Руслану, а когда тот развел руками, мол, не смог, решил заняться этим сам.
Хотя если быть честным, у него была еще одна причина для того, чтоб прилететь и лично пообщаться с Дамиром.
Причина эта была всего намеком, всего парой слов друга, которые тот бросил неизвестно – сознательно или по неосторожности. Руслану вполне могло показаться, но Шахин не мог не проверить…
У выхода из аэропорта Шахина ждала машина, он запрыгнул в нее, дождался, пока оператор пришлет все смс-ки о приветствии в новой стране, о тарифах и прочей лабуде, покрутил телефон в руках, думая, как лучше поступить – звонить сразу же или подождать, а то и нагрянуть нежданно? Решил все же предупредить.
Дамир, конечно же, рад был слышать его очень относительно. Отвечал отрывисто, когда услышал, что Шахин в Киеве и жаждет встречи – от счастья не прыгал, но и отлынивать не стал – договорились о встрече в клубе в четыре часа вечера.
Шахин остался доволен разговором, а время до встречи решил провести с пользой – у него в Киеве тоже жили друзья. Узнав о его приезде, все как один начали зазывать в гости. Кто уже в семью, кто еще в холостяцкую берлогу, но каждый был рад видеть Шахина.
А Шахин был рад тому, что ему рады даже здесь. Ему нравилось быть нужным. И ему не нравилось, когда его пытаются бросить…
На телефон пришло сообщение от жены: «Долетел? Все хорошо?».
Шахин открыл, почувствовал укол раздражения… Она часто его раздражала почему-то. Так долго выбирал – казалось, выбрал самую красивую, такую похожую, тоже танцующую, но уже из хорошей семьи. Без шлейфа слухов и душка… Выбрал идеальную, а бесит неимоверно. Даже то, что сына родила – не спасало.
Шахин изменял жене. Она знала, но ни разу не закатила скандала. И это раздражало еще сильней.
В нем больше десяти лет копилась злость. Женясь, он надеялся, что злиться перестанет – ведь получил почти то, что хотел…
Вот только это «почти» стало решающим. Почти, но не то…
Поэтому, прочитав смс, он заблокировал телефон, разворачивая экраном к низу. Не будет отвечать. Даст знать, если она ему понадобится, а так – пусть занимается своими делами, а не пытается заботиться о нем. Это его не проймет.
***
– Братик, ну пожалуйста, ну почему ты так жесток со мной?! Ну кто она? – задавая один и тот же вопрос в десятый раз, Лала перешла практически на ультразвук.
Мир же рассмеялся, забывая на какое-то время обо всех в мире проблемах. О предстоящей встрече с Шахином, о том, что Амина до сих пор не вышла на связь после вчерашнего, что на работе еще не появилась даже, хотя обычно была в клубе раньше других. О том, что пока динамика не радует – возвращать стоимость билетов за сорванный концерт они уже начали, а вот новые продавать еще нет, поэтому возвращать-то особо не откуда. Приходится скрести по всем существующим и не существующим сусекам, а на носу маячили выплаты авансов…
Проблем была куча, Мир в этой куче медленно тонул, но звонок сестры стал для него спасительным.
– Лала-ханым, не будь такой любопытной, а! Тебя никто такую замуж не возьмет, останешься навсегда у мамы с папой…
– Дамирка… Ну просто имя мне скажи! Ну пожалуйста! Я дальше все сама узнаю. Из какой семьи, откуда родом, чем занимается, есть ли у тебя шанс…
– Даже так?! – Мир чуть не расхохотался. Видимо, родным очень уж надоел его холостяцкий статус. Стоило им увидеть во взгляде сына и брата намек на заинтересованность, как они решили его во что бы то ни стало женить на бедняге.
И будь на месте Амины любая другая девушка – им это удалось бы, Мир не сомневался. Но на этом месте, к счастью, была Амина. Амина, которая посторонних к себе не подпустит ни за какие деньги. А значит, вся ответственность по ее завоевыванию полностью на нем.
– Да, дурашка мой дорогой. Я не слепая, видела ее. Это тебе не Гуля, которую я хоть и очень сильно люблю, но адекватно оцениваю. Эта твоя… незнакомка… ты ее недостоин, братец. Это бриллиант, настоящий. Да вы за нее сражаться должны! Собраться человек двадцать – и на смерть…
Лала говорила так горячо и быстро, что на последнем слове даже запнулась – не хватило воздуха, чтобы выпалить на одном дыхании.
Но все, что говорила – говорила искренне. Она была честной девушкой. И не признать то, что вчерашняя загадочная гостья на свадьбе покорила не только сердце ее брата, который с ней сбежал с торжества, а и ее лично, не могла.
Она была небесно красива. На вчерашнем празднике было много красивых девушек, целая вереница настоящих восточных красавиц – блестели все оттенки черных и каштановых волос, уложенных в разнообразнейшие прически, сверкали очаровательные темные глазки, бросая то гордые, то ласковые взгляды. Каждая девушка обладала врожденным умением сплести руками во время танца паутину, в которую непременно попадет когда-то или уже попал какой-то неосторожный джигит, но только незнакомка выделялась из этой толпы.
Она была особенной. У нее был особенный взгляд – полный, знающий, спокойный, но с бесенятами на дне. В нем было все – и горе и счастье, и надежда и отчаянье. Она вела себя не так, как все – дружелюбно, но отстраненно, вроде бы и со всеми, но одновременно и особняком. Лала не единожды обращала внимание на то, как люди затихали, стоило ей что-то сказать. А говорила она редко в тот вечер. Ну и от танцевального эксперимента, на который они с невестой решились, все остались в восторге. И не пропади девушка практически сразу же – непременно протанцевала бы до утра.
Лала уже попыталась раздобыть информацию о ней по своим источникам, но не смогла – все незнакомку помнили, но имени ее никто не знал. Она уже и с вчерашней невестой готова была связаться, но все же трогать людей в первое брачное утро было выше даже Лалиного непреодолимого желания узнать что-то о будущей невестке.
Для себя девушка решила – Мир ее завоюет. Чего бы им всем это не стоило.
Такой брильянт должен был стать частью семьи Бабаевых.
Мир вновь рассмеялся, представив себе картину – он в доспехах, рядом еще с десяток таких же рыцарей, где-то сверху – на трибунах – Амина в королевском убранстве, бросает платок… и начинается бой за право обладать и платком, и дамой сердца.
В принципе, Миру необходимость физической силой доказывать свое право не слишком прельщала, но и исключать такой вариант он не спешил – всякое может быть…
– Ее зовут Амина, я удовлетворил твое любопытство?
Лала радостно завизжала. Дамир решил не выяснять, что ей даст одно только имя, был уверен, что пролить свет на личность Краевской это не поможет, но и мучить ребенка не стал. Если Лале так хочется поиграть в шпиона, пускай. Он-то и так знает об Амине больше, чем любой другой. И его это знание не пугает. А больше узнать о ней можно только от нее же – в этом Мир не сомневался.
Положив трубку, Бабаев сделал несколько кругов почета по кабинету, настраиваясь на предстоящий серьезный разговор с неожиданным гостем.
На часах было как раз без десяти четыре. Мир дал указание охране – пустить, проводить, переговорил с Имагиным, тот дал добро посылать на все четыре стороны в случае, если начнут борзеть. Они готовы извиниться, что уже делали, предоставить любую свободную дату для переноса концерта, оплатить указанную в договоре неустойку, но садиться себе на голову не дадут.
Всего вышеперечисленного достаточно. Остальное – это блажь контрагентов. А реализовывать чужую блажь они не нанимались.
– Вот же… зараза… – но стоило попытаться сосредоточиться на главном, как в голову вновь приходили мысли об Амине. Скоро пятый час, а на работе так и не появилась… Треплет нервы даже своим отсутствием… Умеет же. Отругал мысленно, а потом вновь заулыбался – вспомнился вчерашний вечер. Такой насыщенный, такой разный, пропитанный ею.
Мир решил, что после встречи непременно ей позвонит. Начнут, наверное, со скандала, а закончат, пожалуй, предложением куда-то сходить.
Дверь открылась ровно в четыре. Без стука и приветствий.
Мир впервые увидел Шахина только сейчас. Опрятный, молодой, серьезный. В глазах – решительность, губы плотно сжаты в линию.
Прошел в кабинет, опять-таки без приглашения уселся в кресло напротив стола Дамира, сложил пальцы пирамидой, но начинать говорить не спешил…
Мир тоже сел, стал изучать лицо сидевшего напротив более внимательно. Будь Бабаев бабой, посчитал бы его красивым, вот только нос немного кривой, видимо, драться приходилось. Пухлые губы, длинные, будто девчачьи, ресницы, взгляд решительный и сильный.
Все же хорошо, что Амины на переговорах нет и не будет. Дамиру не хотелось, чтоб вот так Шахина изучала она…
– Я слушаю… – первым тишину нарушил Мир. Сидеть и молча нагнетать, они могут до бесконечности, но свое время стоит ценить. Особенно, когда от начальства поступило разрешение не слишком церемониться с обиженной стороной.
– Раз слушаешь, то слушай внимательно… – Шахин склонился ближе к столу, впираясь взглядом в лицо Мира. Смотрел цепко, зло, во все глаза. И говорил так же – безапелляционно, монологом, а то и ультиматумом.
Разговор получался тяжелым…
***
Амина сидела в своей гримерке-кабинете, нервно подпиливая ногти. Ногти в подпилке не нуждались – и без этого были прекрасной формы, но Амина нуждалась в успокоении нервов, а поэтому им приходилось страдать.
Мир был неправ, на работе она сегодня была тоже с самого утра. Сбежала из дому, боясь, что Краевские начнут расспрашивать о вчерашней свадьбе. Врать не хотела, а если бы начала рассказывать – непременно проболталась бы о Мире. С учетом того, какое положительное впечатление он произвел на родителей, они тут же записали бы Бабаева в потенциальные женихи, а Амина для себя все решила окончательно – этому не бывать.
Вчерашний вечер – это минутная слабость, путешествие во времени – в юность, в беззаботность, в момент счастья. Но это совсем не значит, что из этого должно что-то последовать. Не должно.
Осталась мелочь – просветить в это решение Мира и поверить в него самой.
К сожалению, за все проведенное в Бабочке время, универсального способа по просвещению Амина не изобрела. Выходила из кабинета дважды: в туалет и на кухню – спереть казенную шоколадку с орехами – для мозга, ну и для возмущающегося недокормом желудка.
Благо, Мир на ее пути во время этих вылазок не попадался. Однажды подходил к ее двери – стучал, дергал ручку. Но она, не будь дурой, закрылась изнутри. Поэтому начальство так и ушло – посчитав, что она прогуливает.
Звонить Мир не пытался, что Амину с одной стороны радовало, а с другой возмущало. А вдруг она домой вчера не дошла? Вдруг сегодня что-то случилось? Лежит где-то в канаве, а он…
Но каждый раз, когда мысли шли в эту сторону, Амина лупила себя по лбу, пытаясь усмирить бабу в себе. Бабу истеричную, бабу нелогичную, бабу… полную бабу, в общем.
Но стоило пробить половине пятого, как Амина приняла решение – нефиг сидеть и прятаться. Гора пришла к Магомету, натолкнулась на закрытую дверь и ушла. А это значит, что в следующий раз Магомету самому придется сходить к горе. Сходить и расставить все точки над и. Решительно. Окончательно. Даже грубо – если придется.
Амина встала, провела по платью – сегодня оно было красным и облегающим. Простучала каблуками к зеркалу, кивнула отражению – оно смотрело решительно, вышла из кабинета, направилась в сторону лестницы…
***
– Я тебя предупреждаю… – во время вроде бы делового разговора, а на самом деле, ссоры на повышенных тонах, оба мужчины встали, уперлись руками о столешницу, которая чуть ли не трещала – с какой силой они на нее давили.
– Я не позволяю угрожать себе в моем же кабинете…
И если раньше они даже кричали, то теперь сверлили друг друга взглядами, перейдя практически на шепот. Моргали редко, были напряжены до предела, дернись хоть один из них сейчас в сторону другого – тот был бы готов даже к драке.
Ни один из мужчин не смог бы объяснить, почему собеседник довел его до такого бешенства, но каждый пытался довести. Оба были опытны, оба умели не вестись, ведь знали: спокойствие – залог победы, но сейчас не могли сдержаться.
Стояли, прожигали дыры взглядами, откровенно угрожали.
В процессе разговоров требования Шахина все повышались, а готовность Мира сотрудничать и извиниться все спадала. Теперь он на собственный риск и под собственную ответственность принял решение, что эта гнида не получит ни гроша. Просто потому, что Шахин так себя вел.
Имагин, возможно, подобное не одобрит. Мир и сам не одобрил бы такую самодеятельность сотрудника, но… Было плевать. Шахин нарывался, он парировал. Отступать не собирался ни тот, ни другой.
– Значит, решим не в твоем… кабинете…
Резко выпрямившись, Шахин развернулся. Он был зол запредельно. Давно так не бесился. И собирался с этим что-то сделать. И с Дамира спесь сбить, и свою злость освободить. Надо было… Но не здесь. И не сейчас. Потом…
– Крыса… – Мир же даже не собирался сдерживаться. Бросил в спину, готовый к тому, что Шахин может тут же развернуться и ринуться с кулаками. Если бы бросился, было бы даже лучше – как нестерпимо хотелось с ним ругаться, так же нестерпимо хотелось дать в морду.
И Шахин развернулся. Развернулся, сверкнул злющими глазами, сделал шаг от двери, до которой успел уже дойти, но вернуться и вмазать не успел.
***
– То есть ты искренне считаешь, что этого нам будет достаточно?! – решившись навестить Мира, Амина нашла хоть какой-то повод. Поводом стал счет поставки спиртного, которого, по мнению Амины, заказано было слишком мало. Но в то же время, Амина не сомневалась – у Мира наверняка будет рациональное объяснение именно для таких объемов.
Но зайдя, выпалив на одном дыхании, Амина застыла как вкопанная, а лист выпал из руки…
Они не виделись восемь лет. Он изменился, она тоже, но не настолько… Не настолько…
***
Трое в комнате застыли. Амина – с широко открытыми глазами, Шахин – вполоборота, сжав кулаки, Мир – стоя за столом и не совсем понимая…
– Вот оно как, Эмине, – Шахин окинул ее взглядом – с ног до головы. Взглядом пристальным и гневным. Пожалуй, на Мира он смотрел ласковей.
Она же – сжалась. Дамир даже представить не мог, что она может так враз потухнуть.
Зашла с шашкой наголо, а стоило встретиться с этим, кажется, знакомым, как будто испугалась. Даже не ответила ничего.
– Всегда знал, что ничего путного из тебя не выйдет. Но здесь увидеть не ожидал… Руслан сказал, что, может, ты… Но я-то думал, что друг наш ошибся. Ну не может гордая Эмине в третьесортном клубе работать. Она же у нас… звездааааа… – Шахин протянул издевательски.
Кажется, гнева в нем только прибавлялось. И вся та злость, что не была истрачена на Мира, грозила вылиться на Амину, словесно.
А она молчала. Хлопала глазами и молчала.
– Вон из моего кабинета, – Мир понимал, что Амина и слова не скажет. Поэтому вмешался сам. Обошел стол, встал между Шахином и Аминой, заграждая ее собой, дверь открыл пошире, указал, куда следует катиться…
– Свидимся еще… со всеми…
Шахин сопротивляться не стал – вышел, прожег напоследок еще две дыры – сначала в Мире, потом в Амине.
Ее аж передернуло, Мир это почувствовал спиной.
– Вы знакомы.
Обернулся, закрыл дверь, посмотрел пристально.
Амину снова передернуло, но это скорей всего не от его взгляда, а отдача от прошлого.
– Да.
Осознавая, что ноги практически не держат, Амина опустилась на диван, подняла с пола принесенную накладную, смяла…
– Откуда?
– Из детства. Это мой… Кошмар мой, в общем. Он приехал по поводу бакинских ребят?
Мир кивнул.
Кто бы сомневался… Увидев Руслана, Амина поняла, что какой-то необратимый механизм запущен.
Уезжала она, надеясь, что здесь ее не найдут. Не то, чтобы дико пряталась, но делала все, что было в ее силах ради того, чтоб как можно дольше оставаться незамеченной. Да и сама пыталась не следить за жизнью там, в Баку. Суеверно думала, что так может накликать беду.
Но это не спасло – беда сама себя накликала.
Приехала, в очередной раз испепелила взглядом. И явно этой беде мало, что она и без того сыграла такую важную роль в разрушении ее жизни…
– Да.
– И вы не договорились?
– Нет.
– И не договоритесь…
– Почему?
– Он… он очень упрямый, Дамир. Слишком. Если бы я изначально знала, что это конкретно его проект, я бы всеми силами попыталась отговорить Глеба.
– Поздно, я все решу.
Миру, которому Шахин мягко говоря не приглянулся и без Амининой на него реакции, теперь хотелось безоговорочной победы еще сильней. Хоть она и не сказала, что ее гложет, Дамир не сомневался – просто так главная бабочка Баттерфляя не застыла бы с немым ужасом на лице.
Она ничего не ответила, только взглянула на него – такого решительного – встревожено и покачала головой…
Сама понятия не имела, что теперь делать.
Снова бежать? Куда? Да и зачем? Столько лет прошло. Неужели он до сих пор считает себя оскорбленным? Неужели до сих пор чего-то от нее хочет?
И что делать с Дамиром? Дамиром, который еще не представляет, на какого упрямца попал. Неизлечимого, неисправимого, мстительного…
– Воды налить?
– Давай покрепче чего-то…
Амина с благодарностью приняла из рук Мира стакан с чем-то жгучим, сделала щедрый глоток, почувствовала, как печет в горле, грудной клетке, проследила за тем, как Дамир делает так же – берет в руки ее стакан, допивает остаток.
– Ты чего-то хотела? – потом садится рядом, забирает листок, смотрит пустым взглядом.
– Поскандалить, если честно…
– Соскучилась что ли? – хмыкает еще нервно, но потом бросает взгляд на ее профиль, и улыбается спокойней.
– Можно и так сказать… – она тоже улыбается. На самом деле, даже рассмеяться готова, но не от радости, а из-за стресса. Руки до сих пор трясутся. Ноги не держат. И стоит подумать, что Шахин вновь в ее жизни, как по спине пробегается морозец…
– Все будет хорошо, Амине-ханым, – и Мир это прекрасно понимает. Кладет свою руку на ее – сжимает, – я все улажу…
Но как бы ей ни хотелось, она не верит. А даже если верит, прекрасно понимает, сколько может стоить такое «улаживание». И речь не о деньгах.
– Не связывайся с ним, Мир. Лучше заплатить столько, сколько он хочет. Мы потом отобьем. Отдай им деньги и пусть идут с миром.
И собственный совет кажется Амине единственным верным. Единственным, способным хоть как-то, хоть немного все исправить.
Но кто ее будет слушать? Некому… Поэтому…
– Я все улажу, я же сказал…
***
Амина сидела у себя в кабинете до позднего вечера. Надо бы поработать. Надо бы прогнать с бабочками программу, на которую Мир пока опять не обещал выделить денег, надо бы прочесть учебник, но день сегодня не располагал.
Посидев еще немного у Дамира, Амина ушла, как только почувствовала – ноги вновь могут идти, ведь держать лицо в компании с Бабаевым было тоже сложно.
Благо, он не приставал с вопросами, даже, кажется, пару раз забывал о ее присутствии, ведь и сам был на взводе, на пределе.
Амина чувствовала, что атмосфера в комнате пропитана адреналином. Мужчины столкнулись не на шутку, а вот спустить пар им не удалось.
Бабаев колесил по помещению, иногда останавливался – устремлял взгляд в окно, в экран ноутбука, на нее, потом снова колесил. Ему бы разрядиться… Но нарываться Амина не стала.
Вышла, он даже не отреагировал, спустилась к себе, закрылась… зачем-то. Просто перестала чувствовать себя в безопасности. Даже здесь. Ужасное ощущение…
Опустилась на диван, уставилась на свое отражение и утонула в размышлениях, воспоминаниях, страхах и надеждах.
Когда-то в детстве Шахин был для нее пустым местом. И как бы странно это ни звучало, это были лучшие, как казалось Амине, времена их отношений. Почему? Потому что и Амина была для него той самой пустотой. Закончились эти времена, когда парню исполнилось четырнадцать. Тогда у них началась открытая война. Лет до восемнадцати он показательно воротил от девочки Амины нос, на что девочка Амина отвечала тем же.
А в восемнадцать что-то стукнуло ему в голову… Скорей всего то, что Амина подросла, изменилась, из голомазой девочки начала постепенно становиться не просто привлекательной девушкой, как все вокруг, а действительно красавицей. Танцы делали свое дело – она даже по городу не шла, а плыла так, что парни сворачивали головы.
Шахин тогда уже учился в университете – не в Баку – в Москве, ведь считалось, что местное образованное сильно уступает заграничному, даже соседнему. Бывал дома редко, но Амина всегда была в курсе его приездов. Это получалось помимо ее воли. Он сам вечно попадался на глаза… И тут уж настал исключительно ее черед воротить нос.
Он ее не интересовал. Ее вообще интересовали другие вещи – ей было четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, она жила танцем, Аббас Абдулович вселял в свою любимицу уверенность в том, что при ее таланте нужно учиться, ни на что не отвлекаясь. Она училась, танцевала, была примой, была гордостью и была счастлива, а потом…
Потом в ее жизни случилось так много и так быстро, но Шахин в один миг стал врагом. Стал крушителем мечтаний.
А еще только тогда Амина поняла, насколько он может быть опасен и одержим. Она была для него целью, и он готов был калечить жизни многих ради того, чтоб свое получить.
Не получил. К счастью или к сожалению, вопрос слишком сложный. Но жизни были покалечены знатно.
Дважды она сбежала от него. Дважды она надеялась на то, что навсегда, а получалось – судьба вновь сталкивала их лицом к лицу.
А ведь теперь он женат…
Амина заметила кольцо на пальце. Не знала, кто эта несчастная или счастливица, но очень надеялась на то, что, женившись, он поставил точку в погоне. По сути, он победил. Победил, ведь ее счастье продлилось слишком мало. Ее танцевальное будущее не произошло. Ее будущее с любимым человеком тоже. Она жива… И все, пожалуй.
Мир постучал к ней, когда за окном давно потемнело.
Постучал, дернул за ручку, вновь, как утром, подумал, что ее уже нет, собрался уходить.
Амина тут же подорвалась с дивана, открыла дверь. В темноте коридора и комнаты блестели только ее глаза.
– Я думал…
– Заходи, – девушка отступила, пропуская Мира в каморку.
Он вошел, осмотрелся, провел рукой по стене, нашел выключатель, собирался зажечь свет, но почему-то передумал, прошел к дивану, присел.
– Я тут поразмыслил, Амина… Если хочешь, ты можешь посидеть дома, пока я решу вопрос с этим штрихом и буду уверен, что он уехал.
Дамир пока так и не узнал, что связывает Амину с Шахином. Но в одном не сомневался – если есть возможность оградить ее от общения с этим человеком, ею нужно воспользоваться.
– Спасибо, я подумаю.
Амина села рядом. Собиралась немного дальше, а опустилась близко-близко. Хотя, может, и не собиралась вовсе?
Почувствовала тепло его бедра, предплечья и плеча, стало спокойней, чем было еще несколько минут тому. Осознание этого немного испугало, но и отодвинуться Амина не решилась бы сейчас.
– Подумай… И давай я тебя домой отвезу. Двенадцатый час на дворе. Мне так спокойней будет…
– Хорошо, – Амина немного обернулась, разглядывая профиль мужчины в темноте. Он смотрел перед собой, был таким же, как днем – натянутым, сконцентрированным, но спокойным.
– Я больше не пил, не переживай.
– Я не переживаю… – он ее взгляд, видимо, воспринял как оценивающий. Но она оценивала не его трезвость. И не его вовсе – скорей себя. Пыталась собрать себя воедино и понять. Сейчас ей хочется его поцеловать потому, что с ним спокойней или потому, что просто хочется?
– Я пойду к машине, а ты собирайся, – Мир же явно не был склонен к подобным раздумьям, оперся руками о колени, собирался встать, но Амина не дала – придержала, за что была вознаграждена удивленным взглядом.
– Днем я пришла к тебе, чтобы сказать, что такое больше не повторится.
– Какое «такое»? – Дамир сейчас соображал туго, но винить его в таком тугодумстве было бы глупостью, поэтому Амина даже не пыталась.
Просто коснулась губами губ.
– Такое, – ответила, а потом опять коснулась.
Он не отмер, тут же со страстью не набросился, даже не сразу губы разжал.
– Ясно, – а когда хоть немного осознал, что происходит, в ответ коснулся ее губ так же, как делала она – легко и нежно. Что это не призыв предаться страсти прямо тут – если повезет, на диване, а то и на полу, было очевидно.
Но такая поцелуетерапия имела действие и для него. Если раньше перед глазами стояла только самодовольная рожа Шахина, то теперь она стала мелькать, то пропадая, то вновь появляясь.
– Поехали, – но и оторвался первым Мир. Дико хотелось, чтобы быстрей начался новый день, и в этом новом дне ее тоже можно будет поцеловать.
– Да, – Амина встала, отошла к окну – почему-то вдруг запылали щеки, и очень не хотелось, чтоб Дамир это увидел. Раскаяние пришло сразу же после совершения преступления.
Амина слышала, как Мир встает, как выходит, аккуратно закрывая дверь, слышала, как стучат набойки его туфлей по дощатому полу. Все, как всегда…
Заставлять его ждать дольше, чем стоило бы, Амина не собиралась, но прежде чем выйти, забросила в сумку вещи, которые смогут ей понадобиться, если она все же примет предложение Мира и решит на какое-то время пропасть из клуба.
Вариант исчезновения навсегда она для себя не рассматривала. Пока точно нет.
Сбегала в уборную, где сполоснула руки и приложила мокрые ладоши к горячим еще щекам.
Потом пошла по следам мужчины – по коридору к заднему выходу, параллельно проверяя, нет ли новых сообщений от Краевских на телефоне. Те как всегда нервничали, хоть она и звонила трижды в день.
Амина подошла к задней двери, вышла, замкнула, осмотрелась на стоянке, увидела, что машина Дамира стоит, а вот самого мужчины нет. Напряглась. Вся. Оглянулась… Никого. Вновь взяла в руки телефон, собираясь позвонить, но не успела – услышала звук далекой потасовки.