– Салам, Дамир.
– Салам, Руслан.
Мир сидел в своем многострадальном кабинете, уже оправившемся после вчерашнего беспорядка, который устроила здесь Амина. Вчера же позвонить Руслану он не захотел – нужно было все хорошенько обдумать, убедиться в том, что новые ребятки действительно будут выступать, не передумают на следующий день, что настрой у них серьезный, к тому же важно было понять, что говорить самому Руслану, с которым они сейчас поступают мягко говоря некрасиво, хоть и планируют все возместить. Но стычки скорей всего не избежать…
– Как ты, брат? – по голосу Руслана было слышно, что подвоха тот не ждет – рад слышать приятеля, о чем думает – одному богу известно, но явно не о подставе.
– Все хорошо, я по делу, если честно.
Разговор велся на азербайджанском языке. Мир был искренне благодарен родителям за то, что когда-то в детстве так мучили их с Лалой и Наиркой воскресными уроками и запретами говорить дома между собой на русском. В детстве это бесило, особенно с учетом того, что слова, языки, мысли в голове путались, но с возрастом Мир ясно понял, насколько родители были правы. Язык – ключ к культуре нации. Язык – один из главных индикаторов если не принадлежности к ней, то причастности. И сегодня, общаясь с Русланом, он чувствовал себя таким же азербайджанцем, как и тот. Пусть один всю жизнь прожил на родине, а для второго родной землей является уже другая, но это значительно облегчало общение.
– Какому?
– Относительно выступления ваших ребят… Придется перенести.
Мир озвучил, а потом замолчал – ждал реакции. Ждал долго. Какое-то время на той стороне молчали, а потом ругнулись.
– Что значит «перенести»? – после чего заговорили, и было явно слышно, что Руслан на взводе.
– У нас форс-мажор, Руслан.
– Какой? Вы сгорели или утонули? Выбирай, потому что другие варианты форс-мажорами не считаются.
– У нас другая группа на тот вечер.
Руслан вновь ругнулся.
– Это не форс-мажор, брат, – а потом заговорил притворно сладким голосом. – Это подстава. Мы же договаривались…
– Я с тобой честен. Это все, что могу предложить. Не стал юлить и врать. Позвонил сразу же, как возникла необходимость вас перенести…
– Нас перенести?! Ты должен был позвонить прежде, чем могла возникнуть такая возможность! Да и вообще ее возникать не должно было! Ты своих подставляешь, брат. Понимаешь?
– Нет.
– Что значит «нет»?! Мы с тобой договорились…
– Договорились. И я собирался сделать именно так, как мы договорились.
– Но..?
– Не все зависит от меня.
– А от кого?
– Руслан, я звоню не для того. Вопрос решен – в условленную дату выступления не будет. Неустойку мы выплачиваем, деньги за билеты возвращаем из своего кармана. Я звоню для того, чтобы не срывать, а перенести на следующую неделю.
Руслан фыркнул.
– Чтобы и потом перенести?! Думаешь, мы мяч футбольный? Нас пинать можно?
– Я не думаю… И я приношу свои извинения. Финансовые извинения мы тоже принесем…
– Вы размер неустойки снизили – мы хотели больше. Хотели, потому что знали – доверяя вам, рискуем. И вы подставили…
– Нет. Мы очень хотим вас видеть у себя…
– Хотите – тогда встречайте в условленное время.
– К сожалению, нет.
– Тогда разговаривать придется не со мной…
– А с кем?
– С тем, кто популярно объяснит тебе, что так дела не делаются. Жди, тебе позвонят…
Руслан скинул, Мир отнял трубку от уха, глядя на экран. Если честно, у Имагина получилась подстава. Конечно, он сделал это не специально, да и для дела оно действительно может быть полезней. Что такое местечковая азербайджанская группа по сравнению с британскими серьезными середняками? Но пока эта ситуация сулила проблемами.
Особо чего-то бояться Мир не видел смысла, но полностью расслабиться тоже не удавалось. Было какое-то предчувствие глобальных проблем. Возможно, связано это чувство было абсолютно не с этим, а с разбавленным на баре алкоголем, за который он на той неделе отправил одного из умельцев вперед и с песней во взрослую жизнь без выходного пособия, но расслабиться действительно не получалось.
Дамир посидел еще какое-то время в кабинете, размышляя, а потом встал.
Ему сказали ждать звонка – он дождется. Ну и с кем-то уж поговорит, как умеет, если понадобится – даже попытается перенять немного манеры у Амины. Когда-то ведь был впечатлен ее очень даже неплохими переговорными способностями. Это был чуть ли первый случай, когда их тандем сработал.
А пока можно заняться чем-то другим. Например, съездить на обед.
***
Дамир получал огромное удовольствие от дневной езды по городу. Ни тебе пробок, ни тебе утреннего недосыпа или вечерней усталости, а за окном солнышко… И красота.
Все было в этом его небольшом автомобильном вояже прекрасно, кроме одной мелочи – Мир не попал в «зеленую» светофорную волну и теперь приходилось тормозить на каждом красном.
Хотя и в этом можно найти свои плюсы. Стоит только заняться их поиском.
Останавливаясь, мужчина успевал оглядеться, отметить, как город потихоньку меняется – достраивается, реконструируется, сносится. Где-то хотелось ругнуться, а где-то похвалить. Где-то пожалеть, что его офис находится не в одном из, в прямом смысле, чешущих облака бизнесовых центров. Где-то засмотреться на стоящий на обочине возле парка байк…
– Найс… – Мир протянул с завистью, жадно разглядывая тот самый мотоцикл на очередном светофоре.
Эх… Он бы сейчас тоже с удовольствием прокатился с ветерком, да на скорости, да под рев мотора, но нет…
Очередь машин тронулась, поэтому Миру только и осталось, что тяжко вздохнуть, направляясь дальше.
Правда уже через какую-то минуту пришлось тормозить вновь.
Теперь уже возле родной альма-матер… И вот по этому месту особой тоски Мир не испытывал.
***
Учился неплохо. Часто ленился, конечно, но всегда умел выкрутиться. Либо ночью зазубрить, если вариантов других нет. Либо у какой-то умницы-красавицы из однокурсниц выпросить ответы на все экзаменационные вопросы, а потом как-то уж списать, либо идти в лоб – признаваться в абсолютной некомпетентности и умолять понять… и простить.
Он был обычным студентом. Работать начал довольно рано – на третьем курсе. И к пятому ему было уж как-то совсем не до учебы. Какая к черту теория, когда тут «практика» в руках горит?!
Сейчас-то Мир слегка жалел о таком своем легкомысленном отношении к знаниям, которые приносили на блюдечке с голубой каемочкой, всего-то и надо, что взять их и усвоить. Но сожалеть поздно, да и еще раз вернуться в свои студенческие будни он не решился бы. Брррр… Печень уже не та.
Квасили тогда они знатно. Очевидно, не капусту и не огурцы. Хотя капуста к делу кое-какое отношение имела – истрачено ее тогда на гулянки было много. На гулянки, на девочек-подружек, отношения с которыми длились мало, но ярко. На собственные мальчишеские прихоти… Но больше всего все равно на гулянки.
Часто абсолютно выходящие за пределы разумного. Что такое Бабочка по сравнению с тем, как тусили в свое время они?! Когда думаешь, что просыпаешься в поезде, а на самом деле в местной общаге, которая ходит ходуном и качается только в твоей пьянющей голове.
В принципе, за ту свою буйную молодость Мир успел так накуралесить, что теперь относился к подобным развлечениям более чем спокойно, за что Лала иногда называла его стариком. Ей-то казалось, что брат дорвался до кладезя этого самого веселья. Что он должен натурально жить в клубе. Он, в принципе, и жил… Вот только работая, а не развлекаясь…
Переведя взгляд с корпуса своего университета на светофор, Мир вновь вздохнул. Если честно, хотелось есть. А этот враг народа горел красным дольше, чем прошлый…
Что делать? Пришлось вновь смотреть на университет.
И если раньше на улице стояла прекрасная погода, машины… стояли в пробке, а некоторые люди стояли на автобусной остановке неподалеку, то после того, как Мир поймал взглядом одну знакомую фигуру, встало что-то еще…
***
Его милая зараза шлепала своими длиннющими ножками на… кто бы мог подумать?… очередных высоченных каблуках от того самого университета к пешеходному переходу.
Одета девушка была как всегда – так, чтоб шансов не встать у Мирового кое-чего не было. Черная юбка-карандаш, белая полупрозрачная блузка, и прижимает к груди какую-то папку…
Загорелся зеленый. В одном проблема – не вовремя. Кто-то сзади начал сигналить, а Мир активно думать…
Думал недолго. Зато, кажется, продуктивно. Съехал с занимаемой второй полосы, подкатил к тому самому пешеходному, на котором остановилась Амине-ханым, сначала по клаксону ударил, с кровожадным удовольствием заметил, как она дергается, а потом дверь открыл, улыбаясь во все тридцать два и протягивая плотоядное:
– Привеееееет… Заскакивай, прокачу с ветерком.
***
Нельзя сказать, что Амина рада была встрече. Если честно – очень не рада. Первой предательской мыслью было: «бежать!». Бежать, прижав к груди драгоценную папку с конспектами, сняв каблуки и светя пятками. Но Амина смогла сдержать порыв.
Села в машину, пока стихийно образовавшаяся за ней маленькая пробка не начала не менее стихийно колотить виновника задержки, уперлась коленками в торпеду машины.
– День добрый, Амине-ханым, – зыркнула на Мира зло.
– И тебе не хворать, Дамирбсабирыч. Трогай…
Он спорить не стал – машина резковато, как показалось Амине, дернулась, разгоняясь, чтоб вновь затормозить у ближайшего светофора.
Там Мир вновь обернулся, окинул ее взглядом, хмыкнул… Амина почувствовала себя старшей сестрой, попытавшейся влезть в туфельку золушки – переднее сиденье было явно подстроено не под ее рост и длину ног.
– Либо помоги мне отодвинуть эту табуретку, либо останови вот там, лучше уж пешком…
Табуреткой она салонное кресло назвала чисто из вредности, на самом деле, претензий к внутренностям машины Амина не имела. Салон чистый, кресла кожаные, но не такие, по которым скользишь, издавая неприятный звук, а приятные, матовые.
Мир рассмеялся в голос, но вредничать не стал – показал, как урегулировать вопрос.
– Сиденье под мою младшую сестру подстроено. Она помельче будет, – даже объяснился, хотя его и не спрашивал никто.
Получив же непрошенный ответ, Амина будто почувствовала облегчение. Она-то успела придумать, что обычно здесь ездит Дамирова фифа, со злорадством даже обозвала ее в уме коротконожкой, а оказалось – сестра.
– Которая из двух?
– Самая младшая.
– Ясно.
– А у тебя кто? Сестры или братья? – Амина, которая справилась-таки с первой преградой, только выдохнула свободно, почувствовав себя комфортно на кресле, как тут же снова напряглась из-за вопроса.
– Ты даже не спросил, куда мне ехать… – и отвечать на него не собиралась.
Дамир, конечно же, это заметил, но настаивать не стал.
– В Баттерфляй? – вопросительно приподнял бровь.
– Нет, домой, – Амина ответила похожим взглядом – будто вызов бросила.
– И на чай позовешь, что ли? – да только Дамир был не из пугливых, расплылся в улыбке, разгоняясь навстречу к следующему светофору.
– Чаевые оставлю, если не стошнит к концу пути…
Мир хмыкнул, но смолчал.
Господи, какой же он все-таки неисправимый идиот, но как он соскучился за день по ней! И дело даже не столько в возбуждении, которое мужчина почувствовал сразу же, стоило только увидеть Амину в толпе, все намного хуже… Он по ее шуточкам язвительным заскучал…
Амина озвучила необходимый адрес, Мир кивнул, а потом какое-то время они ехали молча. Краевская оглядывалась по сторонам, непроизвольно постукивая по лежавшей на коленях папке, Мир рулил, время от времени переключая радиостанции и бросая короткие взгляды на спутницу.
– А откуда я тебя везу, Амине-ханым? – заговорил, когда проехали уже добрую половину дороги. Удивил.
– Где подобрал, оттуда и везешь, Дамир-бей.
Дамир улыбнулся. Впервые «беем» обозвала. До этого все Дамирсабирычем дразнила. А так приятней.
– Возле Киевского национального экономического университета подобрал, звезда моя. Что ты там забыла? – вновь глянул, отмечая, что Амина слегка покраснела.
Ведет себя – как всегда, но по этим маленьким красным пятнышкам на шее понятно, что почему-то заволновалась, и папку прижала к коленям сильней, только разжигая интерес.
– Неужто учиться вздумала? – и следующим своим вопросом настолько точно попал в цель, а осознав, что таки да – попал, так сам удивился, что чуть не въехал в переднюю машину, которая начала тормозить.
***
Амина уже не единожды успела пожалеть о том, что запрыгнула в его машину. Надо было гордо идти мимо, делая вид, что резко ослепла и оглохла, но раз уж жизнь сложилась так – с этим приходилось что-то делать. И она решила бросить вызов – понимала, что Мир скорей всего снова высмеет, скажет что-то о том, что учеба ей не поможет, но врать, изворачиваться, когда он и так все сам понял – было бы глупо.
– Вздумала, представь себе, – посмотрела прямо на него, видя в его взгляде одну только растерянность. – А что?
– И как?
Но он «надежд» не оправдал – даже шуточки не отпустил по этому поводу. Вопрос издевательским не звучал.
– Что «как»?
– Учится как, Амине-ханым, тебе что, толковый словарь моих вопросов предоставить? – и тут же наехал, но абсолютно не по тому поводу.
– Хорошо учится, Дамир. Тяжело, непонятно, но учится…
– А на каком ты…?
– Маркетинг.
– Оу…
– Что «оу»?
– Неожиданно…
Мир видел, что Амина все ждет от него подвоха. Понимал, что если судить по его прошлому поведению, ничего, кроме подвоха, тут ждать и не следует, но сейчас ему было просто интересно.
– Почему?
– Хочешь услышать – потому что я не считаю, что оно того стоит?
– Ну ты же не считаешь… – и как бы Амина ни пыталась скрыть обиду, замечание все равно получилось таким, что сразу стало ясно – она помнит все отпущенные им шпильки по поводу ее необразованности. Шпильки, ставшие основной причиной ее решения пойти учиться.
К этому времени Мир успел домчать до нужной улицы, заехать в арку, ведущую во внутренний двор одного из домов, остановиться…
– Ты молодец, Амина, – повернуться к девушке и ответить совершенно искренне, и тут же, пользуясь ее растерянностью, потянуться к лицу, действую на удачу – ну а вдруг не даст по лицу, а вот поцеловать даст…
Повезло – по лицу не дала, но и губ коснуться не позволила.
– Не прокатит, Дамир, не пытайся даже, – Амина накрыла его рот ладонью, а потом нажала, заставляя отодвинуться.
Мир сопротивляться не стал – чмокнул что дали – ладонь, а потом разулыбался, когда Амина, как маленькая девочка, стала брезгливо ее обтирать почему-то об его рубашку.
– Совсем с катушек слетел, маньяк ты сексуальный… – приговаривая при этом…
– Даааа… – заставляя улыбаться еще больше, – и это ты еще бицепс мой не щупала – там вообще – шик, поймешь, что таки сексуальный.
Амина закатила глаза, еле сдерживаясь, чтоб тут же не рассмеяться из-за той ереси, которую он несет.
– Я много чего не щупала, Дамирка… И слава богу. А то ведь и оторвать могу… Помни об этом, – подмигнула, взялась за ручку, собиралась на этой ноте и закончить – выпрыгнуть из машины, да побежать к подъезду, но Мир придержал за плечо.
– Подожди, Амина, посиди со мной чуть-чуть…
И руки, кажется, вместе с языком, вдруг перестали повиноваться Бабаеву. Будь он при своем уме и в доброй памяти – никогда бы не позволил себе обратиться к ней с такой просьбой. Это практически то же, что сейчас ей в любви признаться, а потом услышать громкий смех в ответ.
Но она не рассмеялась, затормозила, обернулась, ручку отпустила…
– Зачем? – вопрос задала – самый что ни на есть логичный и абсолютно сейчас неуместный.
– Ну на чай ведь не зовешь, а разговор есть…
Амина насупилась. Звать его на чай не собиралась. Пригласить в дом – это как в личную жизнь позвать, а там сейчас Краевские, с ними знакомить – совсем не вариант. Она была слишком скрытной для этого. Да и смысла нет – у них с Дамиром никогда ничего не будет – ни любви, ни дружбы, ни приятельства.
– Какой разговор?
– Я звонил сегодня Руслану…
По правде, вводить ее в курс переговоров с бакинскими агентами Мир не собирался. Из ее реакций понял, что для Амины эта тема нервная, нежелательная, и если уж он сможет решить все сам – она только поблагодарит, но сейчас темой воспользовался исключительно чтоб подольше ее рядом с собой подержать.
Амина тут же напряглась, чем в очередной раз доказала его правоту – тема ей неприятна.
– И что он?
– Недоволен… Очень.
Настолько неприятна, что во взгляде пробежала тень страха, и сглотнула она непроизвольно.
– Пусть бы Имагин сам разбирался, – и как отвечала, в голосе слышалось явное раздражение.
– Я разберусь, не проблема, просто…
– Что?
– Что ты знаешь о нем такого, что тебя беспокоит? Возможно, и мне стоит это знать…
– Нет. Во-первых, ничего я не знаю. Во-вторых, тебе знать это не стоит, – Амина отчеканила так уверено, глядя своими честными черными глазами прямо в его глаза, что у Мира не осталось сомнений – врет.
– Ясно…
– Это хорошо… – замолчали, продолжая смотреть друг на друга.
Мир жалел сейчас, что она поцеловать не дала, и что правду не говорит, а Амина – что села в машину.
– Знаешь, а мы почти соседи… – тишину нарушил Мир. Оторвался от разглядывания ее лица, перевел взгляд на высотку, в которой она предположительно жила.
– Ну вот, всегда знала, что живу в неблагополучном районе, – Амина проследила за взглядом мужчины. Возможно, ей показалось, но смотрел он ровнехонько на окно ее кухни на восьмом этаже.
Мир улыбнулся, переводя взгляд уже на ее профиль. Красивый, аристократичный. Залюбовался немного.
– На самом деле, хороший район. Я, когда квартиру покупал, долго выбирал. Остановился на этих застройках. Так что одобряю твой выбор.
Амина фыркнула. Смысл поняли оба – только его одобрения ей в жизни и не хватало. В слух можно было не произносить.
– Держи меня в курсе, Мир. С этой историей с Русланом.
– Зачем?
– Просто держи…
– Хорошо.
Амина кивнула, вновь берясь за ручку.
– Бросаешь? – Мир опустил взгляд на тонкие пальцы, сжавшиеся на металле, даже немного обижено.
– Освобождаю, – Амина этот взгляд засекла – усмехнулась, но не зло и язвительно, а даже как-то ласково. Как мама снисходительно улыбается, объясняя ребенку, что ее любовь к отцу не отменяет любви к ревнивому ребенку. Все они женщины такие… Умеют свою любовь делить на весь божий свет. А им, мужикам, от этого страдать.
Как раз в этот момент к подъезду подошла пара – пожилой мужчина с женщиной. Остановились у стоявшей тут лавочки, мужчина начал похлопывать по карманам – сначала брюк, потом пиджака, потом вновь брюк – явно в поисках ключей, а его дама в этом время окидывала взглядом двор.
Наткнулась на машину, застыла на секунду, а потом почему-то замахала.
– Это кто? – Мир вновь оглянулся на Амину, которая до сих пор так еще и не «бросила» его, задержалась из-за своей папки, которая все никак не хотела застегиваться…
– Кто? – глянула на него непонимающим взглядом, потом посмотрела туда, куда он кивнул… Улыбнулась непроизвольно…
– Мои родители, – ответила не то, чтоб с удовольствием, понимая, что этот вопрос станет первым в череде… Так и случилось.
– Родители? – Мир еще раз скептически окинул взглядом пару, которая теперь уже в четыре руки активно махала им, будто подзывая к себе. Узнать в Амине их черты было нереально. Даже делая скидку на то, что мужчина давным-давно седой, а женщина, сейчас покрашенная в блонд, в молодости могла быть черноволосой. Они были абсолютно разными.
– Да, и если я сейчас не выйду, они придут знакомиться, так что лучше давай так – я выпрыгиваю на ходу, а ты сдаешь задом и сматываешься по быстрому…
– Ну я и не против познакомиться, в общем-то…
Мир был бы не собой, если поступил бы так, как ему предложила мудрая женщина. Нет, он расстегнул ремень безопасности, первым открыл дверь, выходя из джипа.
***
– Ой, Коль, это же этот ее – начальник… – Людмила Васильевна часто страдала из-за своей пронесенной через всю жизнь детской непосредственности: в неожиданных ситуациях она просто не могла сдержать удивления.
Так и сейчас, увидев, как из машины, в которой они засекли свою Аминушку, выходит мужчина, Людмила чуть не подпрыгнула, вцепившись в руку мужа.
Дамира она никогда не видела, но приближающийся к ним мужчина точно подходил под описание Амины. Конечно, если вычесть эпитеты, характеризующие его как человека. По мнению дочери – человека просто ужасного…
Амина тоже шла к ним. Шла недовольная, бросающая на начальника злые взгляды.
Рядом они смотрелись хорошо – высокая стройная девушка, цокающая каблуками по асфальту и мужчина одного с ней роста в льняных брюках и светлой рубахе. Глядя на них даже можно было подумать, что это брат и сестра – оба черноволосые и черноглазые, молодые, красивые…
– Добрый день, Дамир, – эти самые молодые-красивые успели подойти, Мир протянул руку в сторону Николая Митрофановича.
– Это управляющий Бабочки, – пояснила чуть отставшая Амина.
– Очень приятно, Николай Митрофанович, св…
– Папа, – Амина перебила Краевского, мягко улыбаясь.
– Да, папа.
– Людмила Васильевна, – потом Мир повернулся уже к старшей Краевской, взял ее руку в свою, поднес к губам.
– Очень приятно… А мы заехали во двор, Амина увидела вас, предложила познакомиться, раз уж такой повод…
Амине захотелось покрутить у виска.
Мир преобразился. Из шкодного мужчины, с которым она ехала сейчас, из придолбистого начальника, каким он был раньше, Бабаев вдруг стал практически идеальным зятем.
Раззнакомился с Краевскими, наплел с три короба о том, как он рад иметь возможность сотрудничать с Аминой. Аккуратно прощупал почву прежде, чем углубляться в подробности их работы – на случай, если родители не в курсе специфики. Когда понял, что в курсе, предложил лично устроить экскурсию, которую им обещала Амина.
Рассказал, какой она незаменимый сотрудник, но как же все таки правильно, что в честь их приезда решила перестроить свой график.
В общем, пел – как соловей, а Амине хотелось его придушить… Нерациональное и безосновательное в общем-то желание, но побороть его было очень сложно.
Ей не хотелось, чтоб Дамир очаровывал родителей. Отвечать на неизбежные вопросы матери о том, почему это она рассказывала о Бабаеве такие ужасы, если на поверку он оказался просто замечательным человеком…
– Может мы домой уже..? – а периодические замечания подобного толка выглядели откровенно жалко…
В Мире открылся фонтан, который было не заткнуть. Они говорили-говорили-говорили, а Амина медленно закипала.
В конце концов, не выдержала, когда Дамир договорился с Николаем Митрофановичем как-то на футбол выбраться, чтоб Амина с Людмилой могли посплетничать – свернула лавочку, отправила своих стариков ставить дома чайник…
– На троих… Исключительно на троих… Дамирсабирычу пора ехать, правда?
Ущипнула его больно, и пофиг было, что вполне заметно, после чего он послушно кивнул, тяжело вздыхая. Сама же задержалась.
Уперла руки в боки, посмотрела на него своими пылающими гневом глазами…
И снова захотелось ее поцеловать…
– Ты что творишь?
– Впечатление произвожу… – Дамир врать не пытался. Она не дура, значит нечего ее за дуру держать.
– С какой целью?
– Стратегически важной…
– Рррррррр, – Амина не выдержала, в прямом смысле зарычала, чем вызвала у Бабаева очередной приступ веселья. – Никогда больше в машину к тебе не сяду, придурок. Никогда больше к своим не подпущу… Манипулятор хренов, – и начала его вычитывать, тыча пальцем в грудную клетку. Он руку ее быстро перехватил, к губам поднес, снова ладошку поцеловал, чем вызвал очередное рычание, отпустил.
– А почему ты-то так злишься, Амине-ханым, золотце? Чего боишься?
– Тебя боюсь, опасный ты, Дамир Сабирович. Ой какой опасный… И настырный очень. Я вас таких знаю – влюбитесь в меня, а потом караулите ночами под подъездом. Серенады орете, спать не даете, звоните и в трубку дышите, смс-ки вон ночами шлете, чтоб проверить – сплю я или гуляю где. Ревнуете к столбу каждому. Цветами засыпаете. Не люблю я это…
– А часто достают? – Мир понимал, что она сейчас так – для того, чтоб что-то говорить, рассказы рассказывает, но слова кольнули.
– Чаще чем хотелось, так что вы это… планы свои бросьте – по завоеванию. Кого-то другого катайте, окей?
– Посмотрим…
– Ну посмотрите… А еще подумайте. Желательно, головой, а не тем, что у вас при виде меня кровью наливается… и я не о глазах сейчас.
– Язва ты, Амина, редкая…
– Редкая. И вам ненужная. Так что езжайте, Дамир-бей. Езжайте с богом…
– Поцелуй – уеду…
– Опять двадцать пять… – Амина всплеснула руками, папка полетела на землю. Опустились они одновременно, поднялись – держась за противоположные углы.
– Ну один поцелуй прошу, Амине-ханым, разве много? – Мир дернул на себя, будто давая понять, что без поцелуя не отдаст. Но Амина была бойцом – не сдалась.
– Знаешь что, жених… Я девушка порядочная, по подворотням не целуюсь. Так что папку отдал и по делам своим свалил. А поцелуй хочешь – зарабатывай. Я люблю розы и сотнями. Из драгоценностей – платина с брильянтами, из машин – бэхи. Вот как со всем комплектом разом придешь – поцелую… В щечку, а пока спасибо тебе, что подвез, и хорошей дороги.
Папку Амина выдернула, подбежала к входной двери, обернулась напоследок, вновь показала язык, а потом скрылась за дверью, тихо хихикая.
Поднималась в лифте, одновременно предчувствуя расспросы Краевских и ощущая, что на душе подозрительно тепло и хорошо после такой маленькой перепалки с Миром.
Ишь ты… целоваться вздумал… Амина поднималась на свой восьмой этаж, непроизвольно водя пальцами по губам. После прошлого их поцелуя она еще долго его к себе не подпустит.
Хотя что за мысли… Вообще не подпустит. Никогда. Конечно, никогда…
***
Куковать под подъездом неудавшейся невесты Мир не стал – поехал дальше, периодически возвращаясь мыслями к произошедшему и улыбаясь.
Если она собиралась его отвадить, то получилось очень плохо – он только сильней загорелся мыслью добиться от нее ответа.
Уже много позже, вечером, мысли об Амине на какое-то время совсем вылетели из головы – произошло это после неожиданного звонка с неизвестного номера на вотсап. Звонили из-за границы.
– Добрый вечер, Дамир…
– Добрый, – и судя по всему номером не ошиблись.
– Руслан должен был предупреждать о моем звонке. Мое имя Шахин…
– Предупреждал, Шахин.
– Это хорошо… Но плохо, что вы бросаете своих, Дамир. Очень плохо… – голос у собеседника был молодым, немного хриплым, будто ровным, но Мир слышал, как в нем то и дело прорывались истеричные нотки. Это значило, что звонивший бесится, каким бы спокойным не хотел казаться.
– Шахин, я могу вам только повторить то же, что до этого сказал Руслану. Нам очень жаль, что приходится практически в последний момент все переигрывать. Мы понимаем, что вашей вины в этом нет, поэтому готовы принять любое ваше решение – будь то согласие на перенос выступления или отказ выступать у нас.
– Ваша девка сбила сумму неустойки. Выплачивайте то, о чем мы заявляли изначально…
В принципе, выплатить изначальную запрашиваемую сумму для Баттерфляя не составило бы труда. Тем более если учесть, что платить все равно будут «Stage guys», но вот эта «ваша девка» Миру не понравилась.
– Ваши люди… А как я понимаю, в Киеве мы общались именно с вашими людьми, участвовали в переговорах. Это не «наша… сотрудник сбила» – это мы с вами договорились. Не устраивает до чего именно договорились – принимайте непосредственное участие в переговорах. Другого не дано…
С ответом где-то там не спешили.
Те несколько секунд молчания были для Дамира чем-то на подобии последнего шанса. Он мог, выдержав театральную паузу, сказать, мол, «но исключительно с целью сохранить наши хорошие отношения… мы согласны выплатить больше», а потом стребовать это «больше» с агента напросившейся группы да и жить себе спокойно дальше. Но он почему-то не захотел.
– Так дела не делаются. Пожалеешь еще… – неизвестный Шахин сбросил.
– Может и пожалею, а может нет. Увидим… – Мир же еще какое-то время сидел в собственной квартире, в темноте, в тишине, на ковре, сложив ноги по-турецки, глядя перед собой в панорамное окно, и думал.
О себе как о руководителе думал, о ситуации сложившейся думал, о Баттерфляе думал, даже о костюмах этих дурацких, которые Амине обещал, думал. Как бы там ни было, но решение Глеба было правильным. Для клуба так точно, а уж для отдельных людей – это дело второе.
Подобные конфликты всегда заглаживались с помощью денег. Этот ничем не отличается, а угрозы – просто следствие несдержанности и гнева, которые непременно поутихнут. Со временем. А потом можно будет и вновь попытаться договориться.