Кате стало лучше еще ночью. Жар спал, живот отпустило, ближе к утру она даже сама попросила попить.

Поспать Марку со Снежаной в ту ночь не удалось. Они бодрились кофе, разговорами, но заснуть Снежана не смогла бы и без всего этого. Впервые она пробовала себя в роли, которую, Марк до последнего думал, она не рискнет примерить. Думал, испугается ответственности, не захочет маяться с его ребенком, тихо сбежит. И даже не обвинил бы ее, поступи она так. Но она не поступила.

— Снежка, поспи, — последнюю попытку отправить ее на покой он сделал уже после рассвета. Попытка провалилась. Снежана только отмахнулась, а потом снова занялась разглядыванием спокойного лица младшей Самойловой.

— Она такая красивая, Марк. Очень красивая, — девушка провела по бледной сейчас щеке, практически фарфоровой, даже венки видны на границе скул и глазниц. — Она похожа на Лену?

Вопрос стал для мужчины неожиданностью. Не из приятных, но увиливать он не решился.

— Похожа… — тоже перевел взгляд на дочь, улыбнулся. — Похожа на ту, какой она была раньше. Только намного наивней, чище, лучше…

— Ты любил ее? — Катя пошевелилась во сне, обняла руками подушку, перевернулась на живот, лишая взрослых возможности разглядывать ее спокойное личико.

— Кого? — мужчина нахмурился на секунду, не совсем понимая суть вопроса, а потом усмехнулся. — Лену? Какая любовь в пьяном угаре? Мне нравилось отрываться с ней. Прикольно было бесить ею же отца. Все. Нет, ну тогда‑то я называл это любовью. Но в сущности — это был просто бред.

— А Котенок?

— А Котенок — жертва того бреда. Лена даже не знает, кто ее отец. Сама признавалась когда‑то, что не сделала аборт только потому, что поздно сообразила. Ну а не бросить ребенка не дала мать. Катя жила до года у бабушки. А потом мы сошлись с Леной. Я решил, что бесить отца не просто женой, а еще и женой с ребенком будет куда веселей, потому Лена забрала дочку у матери, перевезла к нам. Вот так и жили. Прикольно… Пока до меня не дошло, какое я чмо.

— Ей очень повезло, Марк, — Снежана протянула к мужчине руку, провела по щеке. Леонид был прав. Он винит во всем себя. — Повезло, что Лена когда‑то встретила именно тебя.

— Ей повезло, что Лена тра… — договаривать он не стал. Бросил взгляд на дочь, опомнился, отвернулся. — Ей повезло, что она родилась на свет. Потом, повезло, что попала к бабушке, потом, что к нам. Потом, что Лена пытается часто держать слово ради получения все новых средств. Постоянно везет, Снеж. А вдруг когда‑то не повезет?

— Ты же сам сказал, что скоро вы с Сашей все решите.

— А если нет? Знаешь, ей весь совсем скоро четырнадцать. Она сама сможет решать, где жить. Но только я не выдержу еще два года. Я говорил, что Лена сейчас со Жданом?

Снежана неопределенно кивнула.

— Значит, говорю. Ему доставляет удовольствие все, что он делает в пику мне. Уж не знаю, почему именно я стою ему костью в горле. Может, когда‑то слишком унизил. Я тогда особо не разбирал, кого мешаю с грязью, сыпля деньгами направо и налево. Наверное, что‑то сделал такое, что эта гнида запомнила. Запомнила, и начала мстить. По — всякому. Через Лену, то и дело подбрасывая куда нужно подробности моего прошлого, а недавно этот… — еще один взгляд на Катю, и Марк сдерживается от ругательства. — Он понял, что Катя растет. Я не позволю ей находиться рядом с угашенной Леной и ее хахалем еще полтора года. Если не выиграю процесс — просто украду. Мне уже все равно.

— Господи, как же это страшно, — Снежана закрыла лицо руками, пытаясь переварить очередную порцию информации.

— Именно поэтому я и не хочу, чтоб ты чувствовала себя чем‑то нам обязанной.

— Да когда же ты уже поймешь, что я сама могу решать, кому хочу быть обязанной, а кому нет. И при чем тут вообще обязанности? Думаешь, Марина с твоим отцом рассуждают подобными категориями? Или Самарский со своей Сашей? Так почему я должна думать так? Почему должна искать выгоду в отношениях только для себя? Ты ни во что не ставишь себя, а обижаешь при этом меня. Марк, не делай этого. Смирись. Я тут. Была этой ночью, буду еще, если понадобится. Перестань благодарить за то, что привыкаю к твоей дочке. Не смей больше сыпать своими спасибо за то, что является нормой. Нормой человеческой и нормой отношений. Ты сделал для меня куда больше, чем бессонная ночь у кровати больного ребенка. Ты спас меня от одиночества, от отчаянья, от злых людей, в конце концов. Потому смирись.

— Я понял.

— Я рада.

Смотря на то, каким серьезным он сейчас выглядит, Снежана улыбнулась.

— Спас…

— Марк!

Снежа повысила голос, и только потом поняла, что здесь делать этого никак нельзя.

Марк усмехнулся.

— Я постараюсь, Снежка, честно.

— Уж постарайся…

— Но, может, ты все‑таки поспала бы?

— Самойлов, — Снежа закатила глаза. — Тебя легче пристрелить, чем заставить хоть что‑то понять. Пошли пить кофе.

Боясь, что их разговоры все же не лучшее, что способствует восстанавливающему детскому сну, мягко поднявшись с кровати, девушка потянула за собой Марка.

Им предстояла очередная чашка крепкого кофе, продолжение беседы, а может тишина, а потом несколько минут сна уже на диване в гостиной, пока Катя не встала, и не оповестила весь мир, что ей снова хорошо.

Продолжение от 21.06.

* * *

Лену Снежана во второй раз увидела уже во вторник. Марк уговаривал дочь остаться дома, не понимал, зачем рваться в школу так настойчиво, если совсем недавно было плохо, но Катя и слушать его не хотела. Уперлась, что в школу попасть ей просто необходимо. На закономерный вопрос отца: зачем? Отмахивалась, продолжая собирать вещи.

— Мне нужно заехать за тетрадками. Я не брала те, что на вторник.

Марк скрежетал зубами, но почему‑то прямо не приказывал остаться. Почему — Снежана поняла чуть позже, случайно услышав часть их разговора.

— Ты же сам говорил, что я должна быть у мамы со вторника по пятницу. Сам говорил, что так нужно. Ну так почему вдруг сегодня должно быть исключение?

Ответа у Марка не было, а потому он просто смирился.

Смирился, собрался, снова занервничал и замкнулся. Как всегда, когда Кате предстояло оказаться у матери.

Теперь Снежана наконец‑то поняла, что значили те его смены настроения. Марк, когда Котенок у него, и Марк, когда она у матери — два разных человека. Первый — спокойный, расслабленный, часто веселый. Второй — задумчивый, чуть дерганый, настороженный.

В машину они сели втроем. Снежану обещано было завести в офис, а Катю в школу. Но прежде к Лене за тетрадями.

Снежа периодически бросала взгляды на дочь и отца. Вряд ли их выражения лиц можно было бы посчитать радостными. Когда машина остановилась у нужного дома, Катя нехотя выбралась на улицу, направилась в сторону подъезда.

— Ты не пойдешь с ней? — Снежана оглянулась на Марка, который остался сидеть на своем месте, провожая дочь напряженным взглядом.

— Нет. Если Лене нужны будут деньги, выйдет сама. А кроме как о деньгах, ей со мной не о чем говорить.

— А проверить, в каком она состоянии?

— Я не ношу с собой кайфометр, Снеж, а внешне она часто выглядит вполне адекватной.

Настаивать Снежана не стала. У нее‑то опыта в этом куда меньше, чем у Марка. Замолчала, вместе с Марком следя за тем, как за Катей закрывается дверь подъезда.

Ее не было минут десять. Самойлов успел разнервничаться с новой силой, постоянно крутил в руках телефон, будто готовясь позвонить., Но девочка появилась на крыльце, и он облегченно выдохнул. Только облегчение длилось не долго. За ней из подъезда показалась Лена.

Снежана помнила ее. Как ни странно, во время их первой встречи почти не успела разглядеть, но сейчас все равно узнала. Женщина с выкрашенными в черный волосами шла в нескольких шагах за Катей.

Она остановилась, не доходя до машины. Даже не посмотрела на дочь, когда та открыла заднюю дверь джипа, села на свое место, отбросила рюкзак, скривилась.

— Лена хочет с тобой поговорить, пап.

«Пап» явно не был счастлив услышать это. Впрочем, винить его за это никто бы не рискнул. Буркнув себе под нос что‑то нелицеприятное, он вышел из машины.

— Включите музыку пока, — обычно предпочитающая противоречить практически во всем Катя потянулась к панели, исполняя указания отца. Он явно не хотел, чтоб они слышали, о чем будет говорить с Леной. И судя по всему, Кате тоже не хотелось это слушать. А Снежа… Он и так доверил ей больше, чем она рассчитывала. А на приватный разговор со своей бывшей имел полное право. Захочет — сам потом все расскажет.

* * *

— Привет, — увидев, что Марк выходит из машины, Лена отступила чуть дальше, попыталась улыбнуться. Вот только Марка эта улыбка не проняла. Он помнил, как чудесно она умеет улыбаться, находясь под кайфом или желая отказаться под кайфом.

Он обошел машину, остановился в шаге от нее, кивнул, не утруждая себя более внятным приветствием.

— Как дела?

— Что тебе нужно, Лена? Деньги в этом месяце ты уже получила. Что еще?

Она потянула рукав кофты, сминая его конец в пальцах. Знай Марк ее чуть хуже, подумал бы, что Лена стесняется. Нет, не стесняется. Так ее просто ломает.

— Ты не сам? — она заглянула мужчине за спину, бросая внимательный взгляд на девушку на переднем сиденье его автомобиля.

— Что ты хочешь? Давай по делу.

Она еще некоторое время смотрела за спину мужчине, а потом вновь сосредоточила все внимание на нем.

— Я знаю, что ты хочешь снова попытаться отнять у меня Катю. Не надейся, Марк. Я ее тебе не отдам. Это моя дочь, а ты…

— Дойную корову боишься потерять? Не зря, Лена. Я даже не скрываю. Как только получу единоличную опеку над Катей, ты больше ни копья не получишь.

— Ты ее не получишь, Марк. Не получишь, потому что я — мать, а ты неизвестно кто.

— Который обеспечивает тебя большую часть твоей сраной жизни, Лена. Какого черта ты подпускаешь своего хахаля к Кате?

— А почему я не должна подпускать своего мужчину к своему ребенку?

— Может потому, что он гнида?

— Не начинай, — отмахнувшись, Лена выпустила из хвата рукав кофты, вновь смотря куда‑то вдаль. На этот раз снова на машину, но уже через другое плечо Марка. На Катю. Женщина улыбнулась.

— С каждым разом Катя все больше рада видеть меня, после возвращения от тебя. На этот раз даже не поздоровалась. Как думаешь, это можно расценить как плохое влияние на ребенка? Она ведь перестает уважать собственную мать. Может мне обратиться куда нужно, попросить, чтоб ее оградили от общения с тобой?

— Ты пытаешься мне угрожать?

— Нет, — сил на то, чтобы отчеканить слова, вложенные в голову Жданом, Лене хватило, но на большее она не сподобилась, пошла на попятные. — Просто спрашиваю, что такого ты рассказываешь Кате, что…

— Прекрати, Лена. Не делай вид, что тебя это хоть как‑то трогает. Мы оба знаем, что имеет для тебя значение. Я отвезу Катю в школу. Вечером привезу. Только попробуй встретить ее в таком состоянии, как было в тот раз. Я уже предупредил тебя, это был последний раз. Больше тебе не поможет ни Ждан, со своими отмазками, ни господь бог. Еще хоть раз поставишь под угрозу жизнь моей дочери, пожалеешь.

Женщина выслушала нотации молча. А то, с каким видом она слушала, заставило Марка разозлиться еще больше. С нее ведь как с гуся вода. Все фиолетово.

Махнув рукой, он развернулся, готовясь вновь нырнуть в машину, Лена окликнула его на полпути.

— Подожди, Марк. Ждан… — она видела, как он сжимает губы в линию. — Ждан хочет с тобой поговорить. Насчет какого‑то человека.

— Пусть хочет.

— Он сказал, что если ты и дальше будешь тянуть, то он примет меры.

— А потом сказал, чтобы ты передала это мне?

— Нет, я сама…

— Не ври мне, Лена. Сама ты можешь только уничтожать все хорошее, что еще есть вокруг тебя. А думает за тебя он.

— Свяжись с ним, Марк.

Не ответив, мужчина обошел автомобиль, сел на водительское сиденье. В салоне играла музыка. Громко, звучно, весело. Вот только лица сидящих не выражали той же радости. Катя уставилась в экран мобильного, выстукивая что‑то, а Снежана провожала взглядом чуть сгорбившуюся фигуру женщины.

Не говоря ни слова, Самойлов завел мотор, предпочитая словам действия. Они доехали до школы Котенка в полном молчании, чуть оттаял Марк только тогда, когда перегнувшись через спинку кресла, Катя чмокнула его в щеку, а потом убежала в сторону здания.

Теперь взглядом фигуру провожал уже он. Дождался, пока ребенок пересечет линию калитки, затеряется в толпе таких же шкетов, как сама.

— Жданов ждет, что я свяжусь с ним насчет твоего брата. — Марк обратился к Снеже, не оборачиваясь.

— Свяжешься и… что?

— Пока не знаю, — он снова вырулил на дорогу, теперь собираясь завезти уже Снежану. — Но, подозреваю, он найдет, чем бы меня достать.

Снежана закусила губу, в очередной раз осознавая свою вину перед Марком. Она меньше всего хотела, чтоб ему пришлось встревать во все это. Особенно, после того, как узнала если не все, то почти все. Но возможности, что она разберется со всем сама, Марк не допускал, а бросить Диму она не могла.

— Давай я напишу заявление о краже человека. Его же наверняка где‑то держат силой.

Мужчина хмыкнул.

— Ты такая наивная, Снежка, — он по — прежнему не смотрел в сторону девушки, теперь усмехнулся дороге. — Я когда‑то был приблизительно таким же. Его не возьмешь вот так просто потому, что тебе хочется и кажется это справедливым. Этого должны захотеть люди куда более значимые, чем мы с тобой.

— Значит, мы должны сделать так, чтоб захотели.

— Ты предлагаешь сломать систему? — теперь не оглянуться на нее Марк уже не смог. Откуда они берутся такие на его голову? Верящие в то, что мир можно изменить, спасти? Сначала Саша, теперь Снежа.

— Я предлагаю попытаться.

— У меня есть одна идея… Но все зависит от того, какие условия выставит мне Ждан. В общем, я разберусь. Не переживай за своего братца.

— Марк, — Снежа дождалась, пока рука мужчины опустится на рычаг коробки передач, накрыла ее своей ладошкой, окликнула. — Я за тебя переживаю. Понимаешь?

Он поймал взгляд зеленых глаз, очень нежный взгляд, ласковый, открытый.

— Понимаю, Снежка. Но за меня тоже не переживай. Все у нас будет хорошо.

Машина снова рванула вперед, Снежану вдавило в спинку сиденья, пришлось разорвать и зрительный контакт и контакт рук.

— Быстрей бы…

* * *

Встретиться со Жданом все равно пришлось бы. Рано или поздно, но пришлось бы.

Оставив машину, Марк пошел в сторону ночного клуба, который держал Ждан. Днем там скорей всего не будет никого. Только Ждан, его охрана, работники заведения. Не будет ни музыки, ни дыма. Отличная возможность поговорить. Жаль только, что темы не лучшие. Да и компания не самая желанная.

Ждан действительно был здесь. Сидел на одной из дальних диванчиков, пристально следя за тем, как одна из официанток протирает столы. Марк непроизвольно скривился. Бедная девочка… Стать объектом внимания Жданова — все равно, что подписать себе практически смертный приговор. Он ведь не угомонится, пока не получит свое. А судя по взгляду, потенциальное «свое» в этой бедняге он видел.

Единственное же, что мог сделать Марк — отвлечь Жданова от девочки хотя бы сейчас. Он прошел вглубь помещения, привлекая к себе всеобщее внимание.

— Свободны, — Ждан кивнул, приказывая официантке и еще нескольким людям выйти из зала. Ослушаться его даже не пытались. Сгребли кое — какую утварь, помчали в сторону дверей. — Ну наконец‑то, Марк. Я уж думал, что ты собираешься вечно меня игнорить.

— Тебя не так‑то просто игнорировать, Петя. Ты как чирей на одном месте, не дашь о себе забыть.

Ждан оскалился.

— Ну — ну, Самойлов, не перегибай. Ты ведь хочешь со мной поговорить? Или явился, чтоб я по — быстрому сказал своим ребятам тебя скрутить, а потом спустить с лестницы?

— В этом весь ты, Петя. Ты даже меня не можешь сам с лестницы спустить. Тебе для этого нужны ребята…

— Зато я могу трахать твою жену.

— Бывшую.

— Ну начал‑то я это делать, когда бывшей она еще не была. А еще могу порешить братца твоей нынешней потаскушки.

— Язык попридержи, Петя.

— Ладно, успокойся. Пришел говорить, так говори.

— Я не говорить пришел, а слушать. Лена заявила, что ты хочешь что‑то со мной обсудить. Я слушаю.

Ждан заскрежетал зубами, он‑то хотел, чтоб Самойлов помучился, почувствовал себя ему не просто обязанным. Он хотел, чтоб Марк чувствовал себя говном в безвыходной ситуации. А этот подобного явно не ощущал.

— Брательник твоей Снежаны торчит мне очень большими деньгами.

— Сколько он должен?

— Спрашиваешь, чтоб расплатиться? Даже не пытайся, Марк. Тебе я назову такую сумму, которую ты ни в жизни не найдешь.

— И что ты тогда хочешь?

— Ты такой нетерпеливый, Самойлов. Девок ты тоже так уламываешь? На раз — два? Он пытался меня обмануть. Спи*дил товар, попытался убедить меня в том, что этот самый товар у него украли. Спрятал его, потом хотел склонить верного мне человека к тому, чтоб он прикрыл сучонка передо мной, а деньги от продажи они бы поделили. Это была пробная партия, Самойлов. В пробной качество куда выше. Это был хороший товар. А ты смыл его в унитаз.

— По — твоему, я должен жалеть о том, что сделал это? — Марк по — прежнему стоял рядом со столиком, за которым вальяжно устроился Жданов.

И сейчас Ждана раздражало все. Даже позицию он выбрал невыгодную. Думал, что так будет выглядеть владельцем ситуации — в своем заведении, на своем диване, в окружении охраны. А получилось, что Марк снова смотрит на него сверху, как на кусок дерь… Как на кусок.

— Мне посрать, жалеешь ты или нет. Мне важно, что из‑за тебя и того придурка я лишился возможности срубить бабло. И так просто я это не оставлю.

— Так что ты хочешь, Петя?

— Бабок.

— Сколько?

— Не от тебя. Эта гнида сама отработает. Будет пахать до тех пор, пока я не решу, что взять с него нечего. Драить толчки, шестерить, делать будет все, что я скажу. А вот ты…

Марк сжал кулаки, предчувствуя, что продолжение ему не понравится. К сожалению, у Ждана было слишком много времени на то, чтоб решить, что именно запросить у него.

— Я слышал, что ты снова собираешься судиться за Котенка…

— Катю. Жданов. Для тебя она Катя.

Ждан оскалился.

— Мне не нравятся такие твои планы. Потому… Если хочешь, чтоб Дима остался жив. После того, как вернет все свои долги. Откажись от своей идеи, Самойлов.

Марк очень ярко представил, как дергается в сторону стола, хватает ублюдка за шиворот, тянет на себя, а потом накрывает ладонью затылок, чтоб впечатать ненавистную морду в стол. Так, чтоб до крови, чтоб разбить нос, чтоб этот урод скулил от боли.

Он представил себе это жутко четко. Но на лице не дрогнула ни одна мышца. И в глазах желание убить Ждана прямо здесь и сейчас не отразилось.

— Предсказуемо, Петя. Слишком ты предсказуемый в последнее время. Но только тебе посрать, с кем будет жить Катя, ведь так?

— Мне посрать, что я предсказуемый. И совсем не посрать, где будет жить Катя. Я ненавижу тебя, Самойлов, — схоже с тем, как Марк представлял это себе мгновение тому, Жданов склонился к столу. Жаль, биться о него головой не спешил. — Ненавижу тебя с тех пор, как ты появился в тусовке. Я тогда поклялся, что отомщу тебе за все. За каждый ржач надо мной. За каждый кривой взгляд. И я держу свое слово. Тебе нужна Лена, значит и мне она нужна. Тебе нужна Катя, значит я хочу, чтоб она как можно больше времени была рядом со мной. В постоянной опасности. Вдруг я решу, что неплохо было бы поиграть с ней? Она так похожа на мамочку, только маленькая совсем. Может, ей так же, как мамочке понравится летать? Как думаешь, ей понравится кайф?

— Заткнись, урод.

— Вот, — увидев, как лицо Марка темнеет от гнева, Ждан оскалился. — Вот ради этого, я готов идти на многое. Так что решай, Самойлов. Ты либо отказываешься от своих планов на Катю, либо твоя подруга получает братишку по частям. Ему для того, чтоб отрабатывать, уши и пальцы не нужны. А ей будет приятно получить такие сувениры. Правда?

Марк промолчал. Наверное, именно этого боялся. Что придется выбирать. Выбирать между спокойствием за дочь и за Снежану. Чертов Ждан.

— Я даю тебе день, Самойлов. Решай. Забирай иск или получишь первый привет от Кубы. Только правильно решай. Хотя какое тут правильно? Тебе ведь по любому будет хреново… И это не может не радовать уже меня…

Смеялся Жданов в спину удаляющемуся Марку. Что он должен был ответить? Послать этого ублюдка в очередной раз? Или принять решение прямо здесь? Он не смог бы. Ему нужно, подумать, все взвесить, смириться… Черт.

Диму вдруг захотелось освободить хотя бы для того, чтоб заехать по мордам лично. Этот урод не стоит тех усилий, которые придется приложить для спасения его вонючей шкуры.

Марк вышел из клуба, щурясь от солнца, которое больно ударило по глазам после темноты помещения.

Сейчас хотелось кого‑то задушить своими руками. Даже не кого‑то. А двух конкретных людей — сначала Ждана, а потом Диму. Хотя порядок произвольный. Как? Ну как все могло выкрутиться именно таким образом? Почему именно Снежин брат такая гнида? Почему самолюбие именно Ждана когда‑то так сильно задели его издевательства? Почему Кате еще не четырнадцать? Почему он не может просто забрать ее, Снежку, отца с Мариной и уехать отсюда куда глаза глядят?

Из раздумий его вырвала трель звонка. Марк достал телефон из кармана, удивился. На какое‑то время застыл, а потом взял трубку.

— Алло.

— Алло. Нам нужно поговорить, Марк.

— Где и когда?

— У меня, через час.

— Хорошо.

Скинув вызов, Марк направился к машине быстрей.

Этот звонок стал неожиданным, но… Чем черт не шутит? Самарский ведь тоже связан с этой историей. Возможно, даже больше, чем Марку кажется.

Следующей точкой, которую Самойлов должен был посетить — офис Самарского. Когда‑то они не договорили под дверью Снежаны, теперь, кажется, самое время закончить тот разговор.

* * *

— Ярослав Анатольевич, господин Самойлов ждет вас, — как только Марк оказался у стойки, секретарь тут же доложила Ярославу о его прибытии.

— Пригласи, — Яр встал из‑за стола, вышел в центр комнаты. — Марк, — стоило Самойлову попасть в кабинет, протянул руку для пожатия.

— Ярослав.

Самойлов вошел, обернулся, дождался, когда дверь за его спиной закроется, а потом обратил все свое внимание на Яра.

— Можешь не волноваться, то, о чем я хочу поговорить, не касается Саши и ваших с ней дел. Туда я не лезу.

Марк хмыкнул. Печально, но вполне возможно, что совсем скоро лезть будет уже некуда. Дела все переведутся.

— О чем тогда ты хочешь поговорить?

— О Дмитрии Ермолове.

Прямой взгляд голубых глаз встретился с полным сомнений взглядом карих. Марк почему‑то думал, что тянуть из Самарского хоть какую‑то информацию придется долго и мучительно, а получилось…

— Я знаю, что он попал на деньги какому‑то авторитету. Знаю, что он до сих пор жив, а еще, что это все как‑то связано с тобой и Снежаной.

— Он напичкал квартиру Снежи товаром, даже не сказав об этом ей. Хороший у нее брат, а у тебя друг…

Яр сжал кулаки, ругнувшись сквозь зубы.

— И ты…

— Я сделал то, что должен был — уничтожил наркотики к ядреной фени. Этот придурок пытался обвести вокруг пальца Ждана, это того, который авторитет.

— Это ему он задолжал?

— Да. С ним такие шутки не прошли, и теперь он наверняка сидит в каком‑то подвале, ждет, когда придет расправа.

— А она придет. — Яр повторил слова Самойлова скорей для себя.

— Обязательно придет. Но проблема в том, что я должен помочь этому ублюдку. — Теперь кулаки сжал уже Марк. Его бесила эта ситуация. Бесил человек, из‑за которого он теперь должен был пытаться извернуться, обхитрить Жданова. До сегодняшнего дня все было предельно ясно — был их с Сашей план, была вера в то, что он сработает, была поддержка в лице Снежаны, которая верит в это так же, как все в его окружении. А после разговора со Жданом Марк почувствовал, что отступает на три шага назад. Прямой путь к давней мечте, получению единоличной опеки над дочерью, теперь стал каким‑то слишком тернистым и извилистым.

— А я должен сделать так, чтоб этот ублюдок больше никогда не появился в жизни близких мне людей. Позволить этому Ждану его убить было бы проще, но у меня есть еще одна мысль…

Вновь взгляды мужчин скрестились, оба решительные, оба уверенные и понимающие — кажется, им повезло, на этот раз они по одну сторону баррикад.

— Давай, сначала я расскажу, что знаю, а потом то же самое сделаешь ты, — если честно, Яр до последнего не был уверен, что Марк отреагирует на этот разговор адекватно. Помнил, какой была их последняя беседа, понимал, что Самойлов может совершенно не жаждать встречи с ним. Но, с другой стороны, так же понимал, что Марк‑то в этой самой встрече заинтересован. Заинтересован куда больше, чем он сам.

Пусть это будет маленькая благодарность за помощь Саше. Ведь не только она помогает ему вернуть ребенка, Марк тоже помогает ей обрести веру в себя. В благодарность за это, Ярослав готов сделать жест доброй воли и даже не один…

* * *

После небольшого пояснения, что к чему, Яр вернулся за стол, Марк устроился напротив. Им предстоял долгий разговор.

— Этого твоего Ждана пасут. Я пробивал по своим каналам. В его группировке работает агент. Они собираются расковырять то гнездо.

— Почему именно сейчас?

— Он перешел дорогу кое — кому важному. Как мне сказали, стоял костью в горле уже несколько лет, а сейчас просто сверху дали отмашку на то, что можно брать.

— Знать бы, кто дал отмашку, — Марк хмыкнул. — Я бы лично сходил, поблагодарил…

Самарский улыбнулся в ответ.

— Можешь меня поблагодарить. Я отмашек не давал, но записать тебя в должники буду рад.

— Нет уж, Ярослав Анатольевич, я предпочитаю быть в должниках у вашей жены.

Улыбка Самарского стала еще шире. Нет, теперь‑то он за нее не переживал, и уж тем более не ревновал. Теперь и сам предвкушал, как его малышка сделает так, что Самойлов действительно окажется у нее в должниках.

— Давай по делу. В его команде работает агент. Он среди приближенных. Сейчас они ждут, когда будет заключаться более — менее крупная сделка. Хотят поймать с поличным на большой партии.

— Он сам не сунется.

— Конечно, не сунется. Но это и не нужно. Его хотят поймать, Марк. Просто нужна формальность. Нужна шумная, крупная, показательная формальность.

— Это очень радует меня, но при чем тут Дима? — сейчас Марк жалел об одном — что встреча с Ярославом случилась после встречи со Жданом. Сложись все иначе, он был бы рад провести несколько минут в компании Пети Жданова. Посмотреть на него, увидеть самоуверенность во взгляде, осознать, как скоро самоуверенность из этого взгляда исчезнет.

— Ты же сам сказал, что должен помочь.

— Должен.

— Ну, тогда расслабься и слушай, как именно ты поможешь.

Расслабиться не получилось, а вот слушать было очень даже интересно.

— Скорей всего поставку поручат именно Диме.

— Почему?

— Контрагенты не проверены, этот твой Ждан очень аккуратный. Искренне считает, что сможет себя обезопасить, пустив на дело того, кого не жалко. Диму, очевидно, ему не жалко. Его и мне не жалко, если честно. Только Снеже.

— Он ее брат.

— К сожалению.

— К сожалению, — не согласиться Марк не мог. Он не питал нежных чувств к незнакомому Диме. Не питал раньше, а сегодня ощутил особое отвращение, ведь из‑за него могло разрушиться все.

— Так вот, на дело отправят Диму. Агент его проинструктирует. Он сделает все так, как нужно, а потом, при задержании, сдаст Ждана. Все.

— Все так просто…

— Все очень просто, когда человека хотят поймать, Марк.

— А что должен делать я? Почему ты решил посвятить меня во все это? — едя к Самарскому, Марк не надеялся на подобный разговор. Не надеялся, что его проблемы, которые еще полчаса тому казались нерешаемыми, окажутся настолько простыми.

— Подумал, что ты захочешь это знать. Саша сказала, что этот урод пытается выйти на тебя через Диму, я посчитал, что ты должен быть в курсе.

— Спасибо.

— Не за что. Скажешь спасибо Саше… И Снежане. Это и для нее…

— Что "это"? — Марк проследил за тем, как лицо Самарского темнеет, еще толком не понимая причины таких перемен.

— Дима — гнида, Марк. По — хорошему, прикопай его кто‑то, мир не сильно пострадал бы от этого. А лично я… Испытал бы облегчение, наверное. Но есть Снежа. Снежа, перед которой я виноват и которая не заслуживает того, чтоб оплакивать своего братца — урода.

— То есть ты делаешь это для Снежаны?

— Я делаю это потому, что так будет правильно. Я не стал бы марать руки об него. Но терпеть, что он ходит где‑то рядом, постоянно угрожая одним своим существованием моей семье, тоже бы не стал. Он сам сделал все, чтоб его история закончилась так. Я не верю в то, что он когда‑то исправится. Не верю в то, что из него когда‑то получится нормальный человек. Понятия не имею, что должно произойти, чтоб до него наконец‑то дошло, сколько же дерьма он сотворил.

— Ярослав Анатольевич… — Марк усмехнулся. — Просто скажите, что делаете это для Снежаны. Морду вам бить я не стану.

Не сразу, но Яр улыбнулся в ответ.

— В том числе. А вы с ней…

— Надеюсь, что мы с ней. Сейчас, потом… Всегда — это слишком уж высокопарно, но я был бы не против.

— Я ревновал Сашу к тебе. — Сейчас, когда все вывернулось таким неожиданным образом, признаваться в этом было очень легко.

— Я ревновал к тебе Снежу. Не скажу, что беспочвенно, но и Сашей у тебя тоже был шанс попасть в точку. Если бы ты не успел раньше, то…

— Не перегибай, Самойлов. Ты‑то мне, может, в морду и не дашь, а вот я могу, — не было в их перепалке злости и реальной угрозы. Сейчас они походили скорей на мальчишек. Задиристых и хвастливых.

— Можешь, но не станешь. Мы ведь по одну сторону. Кроме того… Кажется, делить нам нечего.

— Нечего.

Яр кивнул, вставая из‑за стола. Вновь протянул руку для рукопожатия.

— Получается, мы просто ждем…

— Получается, ждем.

— Непривычно, — Марк передернул плечами, действительно чувствуя себя странно.

— Непривычно, — так же странно, как и сам Ярослав.

Они ведь привыкли, что решать все приходится самим. Самим заниматься делом от начала и до победного. Самим организовывать, исполнять, контролировать, а сейчас впервые предстояло… ждать. Ждать, пока другие люди сделают то, от чего напрямую зависит их жизнь.

Ни Ярослав, ни Марк не могли вспомнить, когда подобное происходило с ними в последний раз. Оказывается, есть вещи, от них не зависящие.

— Что ты делал тогда у Снежаны? Той ночью? — Марк почему‑то вспомнил об этом именно сейчас. Просто стало интересно.

— Хотел предупредить, чтоб не связывалась с Димой. А что?

— Ничего, — Марк усмехнулся. Теперь, те сомнения казались такими глупыми, а ведь тогда все было очевидным. Очевидным и таким неправильным. — Я тогда повел себя как придурок.

— Впервые?

— Нет.

— Я больше скажу, не впервые и далеко не в последний раз… — Яр хмыкнул.

— Это ты из своего опыта?

— Ну а из чьего же еще?

— Снеже везет на придурков, — Марк прошелся оценивающим взглядом по Самарскому, расплываясь в улыбке. — Саше тоже.

— Мне почему‑то кажется, что везет скорей нам, — взгляд Яра на секунду стал отсутствующим, кажется, перед его глазами на какое‑то время стало другое лицо.

Спорить Марк не стал. Сегодня ему дико повезло. А еще больше повезло несколько месяцев тому, когда Самарский посоветовал хорошего фотографа. Будто невзначай протянул визитку с номером телефона неизвестной Снежаны Ермоловой. Он ведь не мог представить, как много значит этот его поступок. А он оказался очень важным.

На секунду Марк попытался представить, что было бы, не окажись он тогда на пороге студии Снежи. Попытался… и не смог.

Им суждено было встретиться. Суждено было разойтись и опять пересечься, пройти через череду испытаний недоверием, отголосками прошлых падений, сомнений в будущем, чтоб сейчас он стоял вот так в кабинете Самарского, и не мог представить, как был бы без нее.