Добринский (Добрынский, Добжиньский или Добжинский) рыцарский орден (нем.: Orden von Dobrin, по-польски: Zakon Dobrzynski), известный также под названием ордена братьев-рыцарей Христовых (лат.: Fratres Milites Christi) из Пруссии (лат.: de Prussia), из Добрина (лат.: de Dobrin) или из Добжина (лат.: de Dobrzyn), из Мазовии (лат.: de Masovia) или Добринских братьев (лат.: Fratres de Dobrin, нем.: Brueder von Dobrin, польск.: Bracia Dobryznscy) был учрежден в 1228 г. Христианом Оливским, первым епископом Пруссии (1216–1228), а по другим сведениям – теснимым прусскими язычниками вассалом римско-германского императора князем (герцогом) Мазовии и Куявии Конрадом I (по благословению епископа Плоцкого), в связи с тем, что Верховный Магистр Тевтонского ордена Пресвятой Девы Марии Герман фон Зальца, несмотря на отчаянные призывы князя Конрада помочь ему защитить Мазовию и Куявию от разорительных прусских набегов, не торопился прийти ему на помощь.

Прусские племена, несмотря на свою относительную малочисленность, как раз в описываемое время переживали пик своей пассионарности (употребляя терминологию Л.Н. Гумилева) и потому представляли для своих более культурных и более многочисленных, но разобщенных соседей угрозу не меньшую, чем малочисленные монголы – для своих собственных соседей в ту же самую эпоху, но только на другом конце света (впрочем, монгольские орды в очень скором времени докатились и до Польши, будучи остановлены только ценой героического самопожертвования польского и немецкого рыцарства, воинов орденов тевтонов, тамплиеров и иоаннитов в битве под Вальштатом-Лигницей в 1241 г.).

Впрочем, существует и другая версия учреждения добринского духовно-рыцарского братства, согласно которой оно было создано на основе учрежденного еще в 1153 г. польского рыцарского братства Дракона (или ордена рыцарей Христа и Дракона), также преследовавшего в качестве своей главной цели противостояние прусским язычникам, опустошавшим своими набегами пограничные польские области.

Об учреждении Добринского ордена в «Хронике земли Прусской» члена Тевтонского ордена брата Петра Дусбургского упоминается в следующих выражениях:

«Итак, когда вышеупомянутый князь (Конрад Мазовецкий. – В.А.) увидел, что земля его пришла в такой достойный жалости упадок, и он не может ее никоим образом защитить, то по совету брата Христиана, епископа прусского, и некоторых знатных людей, он учредил для защиты своей земли братию, именуемую рыцарями (воинами) Христовыми (лат. militia Christi), с алым мечом и звездой на белом плаще, бывшую тогда в пределах Ливонии… и вышеупомянутый епископ посвятил в члены упомянутого ордена одного выдающегося мужа, по имени Бруно, а с ним – четырнадцать других. Потом сей князь воздвиг для сих братьев замок, называемый Добрин, от которого они позже стали называться братьями из Добрина…»

До учреждения Добринского ордена отражением прусских набегов на Мазовию некоторое время занимался местный филиал испанского военно-монашеского ордена Калатравы, но без особого успеха. Таким образом, достаточно широко распространенное утверждение, будто Добринское братство являлось ЕДИНСТВЕННЫМ военным (рыцарским) орденом, ДЕЙСТВОВАВШИМ на территории Польши, оказывается на поверку неверным (хотя оно было единственным военно-монашеским орденом, не просто действовавшим, но именно УЧРЕЖДЕННЫМ на польской территории).

Первые 14 (не считая Магистра) братьев-рыцарей Добринского ордена, родом из германских областей Мекленбурга и Нижней Саксонии, перешли в него из ордена меченосцев, действовавшего в описываемое время в Ливонии и носившего сходное официальное название Воинства (рыцарства) Христова в Ливонии.

Брат Бруно(н), назначенный Магистром Добринского ордена, также был в прошлом рыцарем-меченосцем. В учредительной грамоте Добринского ордена перед ним ставилась задача «бороться против опустошителей Мазовии». В современных хрониках этот новый орден именовался по-разному, пока за ним, наконец, не утвердилось название, связанное с замком на Висле, являвшимся центром дарованных этому ордену владений, как это недвусмысленно явствует из приведенного выше фрагмента «Хроники земли Прусской». Этот замок назывался по-немецки: Добрин, по-польски: Добжинь, а сами владения – Добжиньской землей (нем.: Dobriner Land). По другим сведениям, Великим Магистром Добринского ордена стал сам князь Конрад Мазовецкий, а брат Бруно(н) был лишь его заместителем.

Белое орденское одеяние добринских рыцарей было украшено эмблемой их ордена – двумя перекрещенными красными мечами остриями вниз с красной (или желтой) восьмиконечной звездой над ними. Ношение желтой (или, изъясняясь геральдическим языком, золотой) звезды на белом фоне являлось прямым нарушением правил геральдики, запрещавших накладывать финифть (эмаль, или тинктуру) на финифть и металл на металл (в данном случае – золото на серебро). Однако в исключительных случаях допускались и нарушения правил (самым известным из которых было наложение золотого костыльного креста с 4 маленькими золотыми же прямыми крестиками по углам на серебряное поле в гербе Иерусалимского королевства, основанного крестоносцами в 1099 г. в Палестине после освобождения Святого Града Иерусалима от сарацинского ига, хотя первоначально «иерусалимский» крест и крестики по его углам якобы были красного цвета; именно в таком виде данная эмблема сохранилась по сей день на гербе и белых плащах рыцарей ордена Святого Гроба Господня).

Некоторые историки придерживаются версии, что желтую (золотую) Вифлеемскую звезду над скрещенными красными мечами имели право носить только те добринские братья, которым посчастливилось совершить паломничество в Святую землю. Но, учитывая малочисленность добринского орденского «контингента» (насчитывавшего на пике активности ордена всего 35 братьев-рыцарей и человек 500 услужающих братьев и кнехтов), это представляется маловероятным.

О количестве лучей «добринской» орденской звезды также существуют самые разноречивые сведения (их было то ли восемь, то ли шесть, то ли даже пять – невзирая на репутацию «колдовского» или «сатанинского» знака, которой пятиконечная звезда-«пентаграмма» пользовалась с древнейших времен, что, впрочем, не помешало ей, как и шестиконечной «гексаграмме», занять прочные позиции в европейской, а со временем и в мировой геральдике).

Сохранилось немало свидетельств хронистов, утверждавших (подобно процитированному нами выше Петру Дусбургскому, автору «Хроники земли Прусской», что эмблемой Добринского братства Христова являлись не два скрещенных меча, а один обнаженный меч под звездой).

По некоторым данным, еще одним отличительным признаком добринских рыцарей являлись красные ножны мечей (что, впрочем, вряд ли строго соблюдалось в тех условиях).

Свой орденский устав добжиньские рыцари переняли у действовавшего в Ливонии (Лифляндии) рыцарского ордена меченосцев (которые в свою очередь переняли его у бедных рыцарей Христа и Храма), чем и объясняется сходство орденских эмблем (из-за чего оба ордена нередко путают).

Как писал в своем трактате «О похвале новому рыцарству (воинству)» духовный отец бедных рыцарей Христа и Храма Бернар Клервосский:

«Рыцари же Христа могут без опасений сражаться в битвах за Господа своего, не страшась ни греха, если поразят врага, ни опасности собственной гибели, ибо убивать или умирать за Христа не есть грех, а есть, напротив, мощное притязание на славу. В одном случае ты обретаешь нечто для Христа, в другом же обретаешь Самого Христа. Щедр Господь, принимающий смерть врага, оскорбившего Его, но еще щедрей, отдавая самого Себя на утешение Своему павшему рыцарю».

Однако Добринский орден, неспособный в силу своей малочисленности организовать эффективную оборону Мазовии от прусских набегов (несмотря на отдельные победы – так, в битве с пруссами при Сиргуне в 1233 г. было убито 1500 язычников), просуществовал очень недолго и после неудачного для добринцев конфликта с западно-русским князем (а затем и королем Руси милостью папы) Даниилом Галицким из-за города Дрогичин был поглощен Тевтонским орденом всего через несколько лет после своего основания, в 1235 г.

Впрочем, в 1237 г. бывшие добринские братья перешли из Тевтонского ордена в орден Св. Иоанна Иерусалимского (в рядах которого и остались «на всю оставшуюся жизнь»). А жить им оставалось не так уж и долго. Всего через 4 года, в 1241 г., все они погибли смертью храбрых в составе воинского контингента иоаннитов-госпитальеров, павших вместе с членами Тевтонского ордена и ордена Храма под знаменами герцога Силезского Генриха Бородатого в битве с татаро-монголами при Вальштате (в этой битве «степные батыры» впервые в Европе применили в полевых условиях боевые ракеты – «огненные стрелы»).

Последнее упоминание братьев из Добжиня на страницах исторических хроник датируется 1240 г., в связи с захватом Дрогичина русским князем Даниилом Галицким, заявившим, если верить древнерусскому летописцу: «Не лепо есть держать наше отчины крижевником, тепличем, рекомым Соломоничем (т. е. крестоносцам, тамплиерам, именуемым рыцарями Храма Соломонова. – В.А.)». Из приведенных слов князя Даниила явствует, что он не отличал добжиньских рыцарей Христа от настоящих тамплиеров (рыцарей Христа и Храма Соломонова).

Видимо, данное досадное обстоятельство много позднее, через 700 «с гаком» лет после вооруженного конфликта князя Даниила Галицкого с добжиньскими рыцарями из-за Дрогичина, сбило с толку известного советского исторического романиста А. Югова, автора известной дилогии «Ратоборцы». В первой части своей дилогии («Даниил Галицкий») уважаемый автор, живописуя битву князя Даниила Романовича с войском венгерского короля Белы, подчеркивает, что в составе «громоблистающей доспехами» угорской рати были и «добрынские рыцари», не забывая (видимо, на всякий случай, чтобы «никого не обидеть»!) упомянуть, что перед началом битвы, пока рати сходились, по ветру развевались «огромные белые мантии тевтонов-храмовников» (?).

По другим данным, Даниил Галицкий молодецким налетом выбил добжиньских рыцарей из Дрогичина двумя годами ранее, в 1238 г.

Несмотря на эфемерность этого братства рыцарей Христовых, о нем все-таки стоило упомянуть, ибо его учреждение наглядно демонстрирует, насколько актуальным было в то время использование рыцарских орденов в данном регионе и насколько мало последующее утверждение в нем Тевтонского ордена отличалось от тогдашней общепринятой практики. Кроме того, основание Добринского ордена является наглядным примером огромной заинтересованности восточноевропейских государей в получении военно-политической помощи с Запада.

Наряду с привлечением местных крестьян, польских рыцарей знатных родов и горожан князю Конраду Мазовецкому удалось склонить ко вступлению в Добринский орден и многих немецких рыцарей, сопровождавших епископа Шверинского в его крестовом походе в Кульмскую (Хелминскую) землю против пруссов. И, наконец, учреждение Добринского ордена проливает дополнительный свет на политику епископа Прусского Христиана Оливского, наряду с князем Мазовецким и епископом Плоцким стоявшего у колыбели нового ордена. Он надеялся приобрести в его лице политический инструмент, который позволил бы ему уравновесить влияние Тевтонского ордена. Время, однако, показало, что эти расчеты епископа Христиана не оправдались.

«Ибо слово Божие живо и действенно, и острее всякого меча обоюдоострого; оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные». (Из Послания св. апостола Павла к Евреям (4:12.)