Бог Один (Вотан) считался покровителем берсерков, бьорнульвов и других воинов-зверей. В своем известном эссе «Вотан» великий швейцарец Карл Густав Юнг, основатель «глубинной психологии», а также теории «коллективного бессознательного», и самый знаменитый из учеников «отца психоанализа» Зигмунда Фрейда, совершенно правильно подчеркиваал, что Карл-Вильгельм Нинк в своем труде действительно создает величественный портрет германского бога. Описывая его в десяти главах, использует весь имеющийся в наличии материал: Вотан как берсерк, как бог бури, путешественник, воин, как бог-Чарование, бог-Возжелание, повелитель эйнхериев и сам главный эйнхерий, мастер тайноведения, волшебник и бог поэтов. Не забыты ни валькирии, ни «фюльгья» (fulgia), ведь они относятся к мистическому окружению и пророческому значению Вотана. Особенно прозрачны изыскания Нинка по этимологии имени. Становится ясно, что Вотан не только бог ярости и неистовства, соединяющий инстинктивную и эмоциональную стороны бессознательного. В Вотане проявляется и интуитивная и вдохновляющая сторона — он понимает руны и может толковать судьбу. Ряд исследователей отмечает, что представления современного оккультизма напрямую соотносятся с аналитической психологией Юнга и его концепцией «коллективного бессознательного», которую привлекают адепты оккультизма и деятели нетрадиционной медицины в стремлении научно обосновать свои взгляды. Современными исследователями отмечается, что многие направления оккультизма сегодня развиваются в русле основных идей Юнга, которые адаптируются к научным представлениям современности. Юнг ввел в культурный обиход огромный пласт архаической мысли — магического и гностического наследия, алхимических трактатов и других текстов эпохи Средневековья и др. Именно Юнг «возвел оккультизм на интеллектуальный пьедестал», придав ему статус престижного знания. Данное обстоятельство, на наш взгляд, не является случайностью, поскольку Юнг был мистиком, и по мнению исследователей, именно в этом следует искать подлинные истоки его учения. Карл Юнг с детства находился в обстановке «соприкосновения с другими мирами». Его окружала соответствующая атмосфера дома Прейсверков — родителей его матери Эмилии, где практиковалось общение с духами умерших. Мать Юнга Эмилия, дед Самуил, бабка Аугуста, кузина Хелен Прейсверк практиковали спиритизм («общение с духами умерших» и контакты со стихийными духами), считались «ясновидящими» и «духовидцами». Спиритические сеансы устраивал и сам Юнг. Дочь Юнга Агата впоследствии сама стала медиумом. Из воспоминаний Юнга мы узнаем, что мертвые приходят к нему, звонят в колокольчик и их присутствие ощущает вся его семья. Вот он задает «крылатому Филимону» (своему «духовному руководителю», подобному «демону» древнегреческого мудреца, «царя философов» Сократа, и в то же время — своеобразному аналогу «фюльгьи» древних германцев) вопросы своим собственным голосом, а отвечает фальцетом своего женского существа «анимы», вот в его дом стучат мертвые рыцари-крестоносцы… Не случайно психотерапевтическая техника «активного воображения» Юнга разрабатывала принципы общения с мистическим миром и включала моменты вхождения в транс (наподобие «бешенства» — «ву(о)т» — священного бешенства-одержимости» древнегерманского Вотана-Одина и его почитателей, берсерков, ульвхединов, варульвов, бьорнульвов, свевских гариев, лангобардских «воинов-псов» и др.). В то же время безусловный знак равенства между юнгианством и эзотерическими представлениями нашего времени ставить нельзя, поскольку учение Юнга отличается от них не только своей сложностью и высокой культурой, но и принципиально иным отношением к миру мистики и духа.

Римляне отождествляли Вотана с Меркурием, но в действительности индивидуальный характер Вотана не соотносится с каким-либо из римских или греческих богов, хотя и существует некоторое сходство. Он странствует, например, как Меркурий; правит смертями, как Плутон и Кронос, и с Дионисом его связывает эмоциональное неистовство, особенно в гадательном аспекте. Удивительно, что Нинк не упомянул Гермеса, греческого бога откровения. Как Пневма (Дух) и Нус (Ум), Гермес тоже связан с ветром, он может быть мостом к христианской пневме и к явлению, произошедшему на Троицын день. Как Поймандр, Гермес — Одер-жащий людей. Нинк правильно выделяет то, что Дионис и другие греческие боги всегда оставались под верховной властью Зевса, и эта власть указывает на фундаментальное отличие греческого и немецкого темперамента. Нинк предполагает внутреннюю взаимосвязь Вотана и Кроноса; возможно, архетип Вотана был однажды захвачен и расцеплен в далекой Античности.

Во всяком случае, немецкий бог представляет цельность, относящуюся к первобытному уровню, к психологическому состоянию, в котором человеческая воля почти идентична божественной и, значит, целиком в руках судьбы. Но существовали греческие боги, помогающие человеку против других богов, а отец Зевс находится на подступах к идеалу благодетельного, просвещенного деспота.

Не путь для Вотана — стоять и выказывать признаки возраста. Он просто исчез, когда время обернулось против него, и был невидим более тысячи лет, что означает, что действовал он лишь анонимно и косвенно. Архетипы походят на ложа рек, высохших, потому что их покинула вода, которая может вернуться в любое время. Архетип иногда, как старое русло, по которому в какое-то время текла вода жизни, прорезая для себя глубокую протоку. Дольше она текла — глубже протока и больше вероятность того, что раньше или позже вода вернется. Индивидуумы в обществе и, в большей мере, в государстве могут управлять этой водой и регулировать ее наподобие канала. Но когда вода достигает жизни наций, она становится великой хлынувшей рекой, вне контроля человека, но во власти того, что было всегда сильней, чем человек.