Бежавшее из Берлина от правых путчистов правительство Эберта-Носке призвало к всеобщей забастовке. 15 марта бастовало уже 12 миллионов рабочих и служащих. Промышленность и связь были парализованы почти по всей Германии. В некоторых частях рейхсвера солдаты арестовывали офицеров, заподозренных в поддержке путчистов. Военные моряки на многих кораблях сделали то же самое и даже подняли красные флаги. Воспользовавшись объявленной социал-демократическим правительством всеобщей забастовкой, коммунисты, «независимцы», левые социал-демократы и «красные профсоюзы» спешно создавали свои органы – комитеты действия, исполнительные советы, забастовочные руководства и т.п. Под руководствам этих сил рабочим было роздано оружие из запасов, казавшихся поистине неисчерпаемыми. Коммунистические мятежи вспыхнули по всей стране – в Галле, Киле, Лейпциге, Магдебурге, Хемнице и Франкфурте-на-Майне.
Почти повсюду их удалось подавить силами местной полиции, частей рейхсвера и некоторых добровольческих корпусов. Но своего пика вооруженная борьба достигла в Рурской области, где сильнейшей партией были независимые социал-демократы, но, тем не менее, во главе восстания со свойственным им умением «овладевать массами», оказались коммунисты. Военная кампания, проведенная фрейкорами в этой области – кузнице германской тяжелой и военной промышленности! – весной 1919 г., не привела к полной победе над красными. В Руре, считавшемся «сердцем революционного движения германского пролетариата», даже многие члены СДПГ стояли ближе к двум сильнейшим местным революционным партиям – НСДПГ и КПГ – чем к своему далекому и казавшемуся слабым (если не бессильным!) социал-демократическому партийному руководству в Берлине.
Кроме того, Рурская область по Версальскому договору считалась частью демилитаризованной зоны, в которую запрещалось вводить германские регулярные войска. Всякое их появление на Руре вызывало немедленные протесты и угрозы со стороны держав-победительниц. Из-за почти полного отсутствия частей рейхсвера в Рурской области красные чувствовали себя вольготно, без труда подавляя незначительное сопротивление слабых местных сил полиции и самообороны.
Правительство Веймарской республики, несмотря на все его попытки добиться политической стабильности, было все еще очень слабым и зависимым от любой силы, способной господствовать на улицах германских городов. Оно остерегалось слишком часто приказывать рейхсверу стрелять по своим же согражданам. К чему это может привести, показали события 13 марта 1920 г. в Берлине. Единственной силой, на которую правительство Фридриха Эберта могло опереться в борьбе с красногвардейцами, в очередной раз оказались белые добровольческие корпуса.
Уже в ночь с 13 на 14 марта 1920 г. в отдельных городах Рурской области произошли вооруженные столкновения забастовщиков с частями «зихерхайтсвера» и полиции. В ходе боев с местными добровольческими корпусами, частями рейхсвера и полиции коммунисты, независимые и левые социал-демократы и сочувствующие из числа забастовщиков, при помощи опытных коминтерновских военспецов, сформировали хорошо организованные охранные отряды, вскоре слившиеся в единую Рурскую Красную Армию (или «Красную Армию Рура», как ее еще называли).
Стремясь избежать новых поражений и потерь, немногочисленные части полиции, рейхсвера и фрейкоров, под нажимом красных инсургентов, оставили многие города, в том числе такие крупные, как Дюссельдорф и Дуйсбург. Воодушевленные этим успешным превращением всеобщей забастовки в красный путч, а также известиями об аналогичных вооруженных восстаниях в Тюрингии и Саксонии, НСДПГ и КПГ всерьез решили повторить на германской земле «ленинский опыт».
Рурская Красная Армия, имевшая единую командную структуру и многочисленных коммунистических военспецов, на тот момент насчитывала в своих рядах не менее 50 000 активных штыков, подразделялась на батальоны и роты, командиры которых избирались из состава красноармейцев, но с учетом предыдущего боевого опыта. Ее бойцы были в избытке снабжены всеми видами оружия, включая артиллерию (не зря Рурская область считалась сердцем германской военной промышленности – именно здесь производились знаменитые крупповские орудия и многое другое).
Военной формы одежды рурские красноармейцы, как правило, не имели, хотя некоторые из них носили те или иные части солдатского или матросского обмундирования (например, фуражки или бескозырки). Их отличительными знаками были красные нарукавные повязки, реже – красные шарфы (а иногда – то и другое сразу). Бойцы сформированного из военных моряков «Революционного матросского полка имени Розы Люксембург» (разгромленного в ходе Рурской кампании белыми добровольцами 3-й военно-морской бригады фон Левенфельда) носили даже красные ленты на бескозырках.
Рурская Красная Армия была организована, главным образом, по территориально-милиционному принципу. Каждый населенный пункт формировал свои роты, получавшие от соответствующего комитета действий или исполкома вооружение, пищевое довольствие и даже жалованье! Вот на что шли несметные богатства, награбленные в России Коминтерном!
В отдельных областях Германии – Саксонии, Тюрингии, в среднегерманском промышленном регионе, частично в Бранденбурге, Северо-Западной Германии, но, прежде всего – в Рурской области власть фактически перешла к красноармейцам. «Капповский путч» завершился неудачей спустя 100 часов с момента его начала. Сам Вольфганг Капп 17 марта бежал в Швецию. Но руководство Рурской Красной Армии не думало разоружаться. Когда 18 марта правительство Фридриха Эберта потребовало прекращения всеобщей забастовки, КПГ призвала к продолжению стачки «вплоть до полного разоружения всех контрреволюционеров и поголовного вооружения всех революционных рабочих и служащих». Дурные примеры заразительны. И если вернувшееся в Берлин после провала «путча Каппа-фон Люттвица» социал-демократическое правительство Эберта могло еще надеяться, пока не поздно, собрать достаточно верных войск для борьбы с Красной Армией в западном промышленном районе, то против второй Красной Армии, грозившей сформироваться в Центральной Германии, оно оказалось бы бессильным. Поэтому следовало действовать незамедлительно.
17 марта вице-канцлер Германии Шиффер заменил генерала барона фон Люттвица генералом фон Сектом, который был 6 июня утвержден президентом Эбертом в качестве начальника Руководства сухопутных сил. Его предшественник на этом посту, генерал Рейнгардт, соответственно, подал в отставку. Густав Носке, как «не оправдавший себя» в борьбе с путчистами, оставил пост министра рейхсвера и был заменен другим социал-демократическим политиком – Карлом Северингом. Генерал фон Сект и Шиффер призвали к объединению всех сил в борьбе с угрозой большевизма. 22 марта НСДПГ также призвала к прекращению забастовки. Но отколовшееся от нее левое крыло совместно с КПГ настаивало на продолжении стачки. Имперское правительство было преобразовано на основе коалиции СДПГ, Германской демократической партии и Партии Центра.
24 марта 1920 г., по инициативе руководства СДПГ, было объявлено перемирие между Рурской Красной Армией, с одной стороны, и рейхсвером и добровольческими корпусами – с другой. Но фактически обе стороны копили силы для нового вооруженного столкновения. Правительство Эберта находилось в поистине критическом положении. Несмотря на то, что именно белые фрейкоры были для него главной угрозой во время «Капповского путча», оно, в очередной раз было вынуждено воспользоваться их штыками (хотя многие из наиболее «реакционных» фрейкоров Эберт предпочел бы немедленно распустить!), ибо только белые добровольцы оказались способны успешно бороться с Красной Армией Рура! Тем не менее, после провала «Капповского путча» правительство Эберта уволило из рядов вооруженных сил большинство генералов, командовавших добровольческими корпусами, в том числе Меркера, фон Офена и фон Леттов-Форбека. Некоторые командиры фрейкоров были заключены в тюрьму (как, например, граф фон дер Гольц) или были вынуждены эмигрировать за границу, как капитан Эргардт.
В конце 1920 г. в распоряжении берлинского правительства находились части рейхсвера численностью более 100 000 штыков и сабель, полиция (около 150 000 человек), части «гражданского ополчения» и самообороны (около 200 000 человек) и сходных с ними частей «Технической аварийной помощи» (более 100 000 человек). В районах восточнее Эльбы и в Баварии имелись еще и особые отряды крестьянского ополчения («бауэрнвер»).
Руководство частями гражданского ополчения осуществлялось Имперским Центром гражданского ополчения, который первоначально подчинялся министерству рейхсвера, а с июля 1919 г. – имперскому министерству внутренних дел. «Техническая аварийная помощь» («Технише Нотхильфе», сокращенно: «Тено») являлась дополнением к системе вышеперечисленных полувоенных организаций. Она произошла от «технических отделов» добровольческих корпусов, руководителями которых были бывшие военно-морские инженеры. 30 сентября 1919 г. Густав Носке учредил единую «Организацию технической аварийной помощи», подчиненную «Техническому центру» в составе министерства рейхсвера. Главному управлению «Технической аварийной помощи» (ТАП) в Берлине подчинялись 17 земельных управлений, а тем, в свою очередь, 80 окружных управлений, 300 земельных и 1200 местных групп. Во главе каждой местной группы ТАП стоял, как правило, инженер. Окружные и земельные управления имели в своем составе одного или нескольких инженеров и постоянный персонал. Общая численность персонала «Технической аварийной помощи» составляла около 120 000 человек, в том числе 4000 человек в Берлине. В аграрных районах восточнее Эльбы роль «Тено» выполняла «Сообщество сельскохозяйственной взаимопомощи».
Существенную помощь в подавлении беспорядков оказывала рейхсверу и полиции так называемая «Организация Эшериха» (сокращенно: «Оргэш») – своего рода «гражданская милиция», или «народные дружины», под руководством старшего советника лесного ведомства Эшериха.
Сходную функцию выполняла возникшая из распущенной 2-й военно-морской бригады Эргардта после Капповского путча в 1920 г. «Организация Консул» (ОК). Правда, последняя, в отличие от «Оргэш» (впоследствии замененной сходной с нею во всех отношениях «Организацией Питтингера»), действовала в глубоком подполье. «Организация Консул», насчитывавшая в своих рядах около 5000 активных членов, главным образом отставных офицеров, требовала от них беспрекословного подчинения и руководствовалась в своих действиях требованиями резко антиреспубликанского устава. Действовавший под прикрытием подпольной клички «консул Эйхман» капитан III ранга Герман Эргардт, вместе со своим адъютантом Эрнстом фон Саломоном (ветераном боев добровольческих корпусов в Прибалтике), организовал из Мюнхена акцию по физическому устранению наиболее одиозных веймарских политиков - лидера католической партии Центра Матиаса Эрцбергера и министра иностранных дел Вальтера Ратенау.