Литература: Runciman, The Great Church; Meyendorff, The Orthodox Church; Шмеман, Исторический путь.

1. К началу XIX в. завершилась эпоха Просвещения. Мир вступил в новую эпоху. Это было время расцвета национального самосознания, образования национальных государств, время революций и переворотов. Балканы новые процессы не обошли стороной: там также происходили революции и создавались национальные государства. Поначалу все они использовали Церковь в качестве знамени, вокруг которого собирались для восстания. Затем, когда они наконец завоевывали свободу и независимость, Церковь использовалась в качестве декоративного элемента национальной символики. И, к сожалению, мы должны констатировать, что эти новые государства совершенно не стремились предоставить Церкви позиции ни для интеллектуального, ни для духовного лидерства в обществе.

2. Итак, греческая война за независимость (1821-1829) в конце концов увенчалась успехом, и на карте мира появилось греческое государство. В него входили Пелопоннес, Аттика и Беотия с близлежащими островами. Столицей его стали Афины – в знак преемственности с великим древнегреческим прошлым. После поражения Турции в войне с Россией (1828-1829) Турция, по Адрианопольскому мирному договору, признала независимость Греции.

Греция поначалу провозгласила себя республикой, но затем, под давлением международных сил, стала королевством. С 1828 г. премьер-министром страны был граф Иоаннис Каподистрия, прибывший туда из России на должность президента республики, но затем "пониженный" в звании. После долгих консультаций с различными "группами влияния" на греческий престол был приглашен немецкий принц Отто из одного из мелких германских княжеств. По вероисповеданию он был лютеранином.

Что касается положения Церкви нового государства, то после анафемы патриарха Григория V, произнесенной в 1821 г., она формально пребывала в расколе с Константинополем. Каподистрии пришлось заняться организацией церковных дел. Так как он до этого долгое время провел в России, то и его идеи об управлении Церковью также сформировались там.

В 1833 г. собор в Навплионе учредил независимую от Константинополя Церковь Эллады в границах нового государства. Ее управление скопировали с русского синодального образца. Это сделал Феоклит Фармакидес, который стал своего рода греческим Феофаном Прокоповичем. Церковь управлялась Святейшим Синодом Королевства Греции, состоявшим из пяти епископов, четырех священников и одного мирянина – представителя короля.

Новое греческое церковное устройство поначалу до мелочей было похоже на русскую синодальную структуру, в свою очередь, скопированную с протестантских образцов. Поначалу Церковь находилась в строгом подчинении государству, но общая тенденция была в постепенном обретении иерархией все большей свободы. Режим управления греческой Церковью реформировали не менее 25 раз. В результате церковное и юрисдикционное управление в Греции чрезвычайно сложно и запутанно.

После серии безрезультатных протестов Вселенского престола в конце концов этот режим с небольшими поправками был признан Константинополем в 1850 г. Таким образом, на Балканах появилась первая церковная автокефалия, вышедшая из юрисдикции Константинополя. По иронии судьбы эта автокефалия была греческой.

По мере постепенного роста Греческого королевства росла и греческая Церковь. В ее юрисдикцию входили новые епархии. Однако их положение не совсем равно. Сегодня на территории Греческой республики есть несколько типов церковного устройства. Всего в Элладской Церкви имеется 81 епархия. 41 из них принадлежит к так называемым "новым территориям", присоединенным к Греции в 1913 г. Номинально они находятся под властью Вселенского патриарха, "временно" передавшего их в управление Афинского Синода, в который они с тех пор входят []. Крит и часть островов до сих пор входят в юрисдикцию Вселенского патриарха. Афон, имеющий автономный гражданский статус, также принадлежит Вселенскому патриарху, но обладает значительной автономией.

Часть греческих клириков и богословов-мирян видели в независимом греческом государстве начало восстановления Византийской империи. Другая часть греков отождествляла современную Грецию с древней Элладой и составляла в обществе прозападную, просекулярную и пропротестантскую группу. Напряжение между этими двумя самоидентитетами и до сих пор является характерной особенностью современной греческой культуры.

Богословское образование в Греции также было устроено по протестантскому примеру с учреждением богословских факультетов в греческих университетах. Таким образом, большинство греческих богословов было мирянами, в то время как приходские священники обычно рукополагались, не имея систематического богословского образования. К этому нужно добавить, что значительный процент богословов проходили часть своего обучения или стажировку в одном из немецких (протестантских) университетов, и часто немецкие богословские идеи оказывали влияние на их мысль – увы, за счет их родных православных традиций. Греческое богословие XIX в. страдало от неестественного развода между монастырями и интеллектуальной жизнью Церкви: это было школьное, а не мистическое богословие, каким оно было в византийские дни, когда богословское творчество процветало не только в университетах, но и в монастырских кельях.

3. После трагических событий 1821 г. Константинопольский патриархат уже никогда больше не стал тем, чем он был ранее. Патриарх остался главой православного миллета, но его администрация была помещена под гораздо более пристальное наблюдение, а власть постоянно урезалась.

В течение всего XIX в. после окончания греческой войны за независимость греческое население в Оттоманской империи находилось в весьма странном положении. До самого конца Балканской войны 1913 г. оно значительно превышало по численности население Королевства Греции. Материальное благосостояние турецких греков также было заметно выше благосостояния их греческих собратьев. Некоторые из них по-прежнему занимали высокое служебное положение в Оттоманской Империи. Например, финансы турецкого правительства продолжали в основном управляться греческими банкирами. Греки служили и в дипломатическом корпусе Оттоманской империи, как, например, Мусурус Паша, долгое время бывший Оттоманским послом в Великобритании. Но несмотря на то что такие люди верно служили своим хозяевам, они всегда помнили (и не могли не помнить) о существовании свободного греческого государства, чьи интересы зачастую бывали противоположны турецким. Под благосклонным правлением султанов Абдул Меджида и Абдул Азиза в середине XIX века все шло достаточно гладко. Однако наступившая в конце века во время правления Абдул Хамида исламская реакция привела к новым сложностям и возобновлению настороженного отношения к грекам, которое было усугублено спорами вокруг Крита и войной 1897 г., которую Греция проиграла. Младотурки, низвергнувшие Абдул Хамида, разделяли его нелюбовь к грекам, а Балканская война лишь укрепила их позиции. Участие греков в турецких правительственных делах было закончено раз и навсегда.

Положение православного Вселенского патриарха в течение XIX в. было особенно сложным. Он был греком, но он не был гражданином Греции. При своей интронизации он давал присягу верности султану, который часто мог находиться в состоянии войны с Греческим королевством. Паства патриарха, завидующая свободе своих собратьев в королевстве, мечтала воссоединиться с ними, но закон запрещал ему как-либо поощрять или поддерживать эти их упования. Дилемма, поставленная перед Григорием V весной 1821 г., стояла, пусть и в менее острой форме, перед всеми его преемниками.

У патриарха более не было никакой власти над греками из Греции: они находились под управлением автокефального архиепископа Афинского. И теперь турецкие греки возлагали свои надежды о поддержке и защите на Афины и на короля Греции. Если бы христианская империя была восстановлена в Константинополе, патриарх, конечно, утратил бы большую часть своей административной власти. Но он с радостью расстался бы с ней и передал бы ее законному христианскому императору, которому она принадлежала по праву. А его Церковь, в свою очередь, оказалась бы под защитой христианского правительства.

Но ситуация была иной: патриарх должен был в постоянно ухудшающейся атмосфере и с постоянно сокращающейся властью управлять населением, чья верность принадлежала проживающему вдалеке иностранному монарху, с которым патриарх не мог себя открыто ассоциировать и чье королевство было слишком маленьким, слишком бедным и слишком слабым; чтобы оказать патриарху реальную помощь во время опасности.

В прошлом многие греки видели своего спасителя в русском царе. В этих взглядах имелись определенные преимущества: хотя русский царь не раз подводил своих греческих поклонников, по крайней мере, он был могучей фигурой, с которой туркам приходилось считаться. Более того, он не вмешивался в отношения греков с их патриархом. При этом, каковы бы ни были русские политические амбиции, сами греки никогда не стремились к тому, чтобы их земли вошли бы в Российскую империю.

Появление на карте мира независимой Греции сократило русскую поддержку. Греческие дипломаты весьма изобретательно и успешно могли науськивать британских и французских государственных деятелей на Россию и друг на друга. Россия, со своей стороны, предпочитала оказывать поддержку добивающейся независимости славянской Болгарии, что совсем не нравилось грекам.

Увы, патриархат не нашел в себе силы пересмотреть свою роль в изменяющемся мире. Вселенский патриархат не захотел и не смог стать лидером православной экумени. Греки не были единственным народом, обретшим независимость в XIX в. Сербы, румыны и болгары также сбросили с себя оттоманское иго. Все они горели националистическим жаром и жаждали национального самоопределения. Патриарх не смог сделаться объединяющим центром для всего православного мира и остановить центробежные тенденции балканского национализма.

Благоприятная возможность была потеряна. Патриархат остался греческим и не смог стать по-настоящему вселенским. Тем не менее мы не можем возлагать всю вину на патриархов. Они были греками, выращенными и воспитанными в традиции эллинизма, хранительницей которой была Православная Церковь. Именно из этой традиции она черпала свои силы, и во многом благодаря ей она выжила и стала тем ядром, вокруг которого объединился греческий народ. Более того, в атмосфере XIX в. интернационализм воспринимался как орудие тирании и реакции.

Однако патриархат слишком далеко отклонился в другую сторону. Его длительная и изнурительная борьба за подчинение Болгарской Церкви греческим иерархам никому не принесла никакой пользы и лишь усугубила положение. Тяжбы между славянскими и греческими монастырями на Афоне, который, по существу, весь был отстроен заново благодаря щедрой помощи русских царей (пусть не всегда бескорыстной), весьма далеки от примера христианской любви и сотрудничества. И в конце концов именно националистическая слепота не позволила Константинопольскому патриархату в начале XX в. совершить новый миссионерский прорыв и обратить к православию еще один народ.

4. Что же происходило с другими восточными патриархатами? Они входили в миллет и, следовательно, будучи номинально (согласно церковному праву) независимыми, фактически находились под контролем Константинополя.

Александрийский патриарх был самым бедным и самым маловлиятельным из трех восточных патриархов. Он постоянно проживал в Константинополе. Его паства в Египте в основном состояла из греческих купцов и промышленников, проживавших в этой стране. Коренное коптское население практически целиком принадлежало к монофизитской церкви. К примеру, в 1651 г. все православное население Каира не превышало 600 человек. Вряд ли оно было многим больше в Александрии. И это была вся паства Блаженнейшего, Божественнейшего и Святейшего Отца и Пастыреначальника, Папы и Патриарха Великого Града Александрии, Ливии, Пентаполя, Эфиопии, всего Египта и всей Африки, Отца Отцов, Пастыря Пастырей, Архиерея Архиереев, Судии Вселенной. Лишь после 1846 г. многие греки переехали в Александрию, и таким образом его паства заметно увеличилась. Соответственно с этим несколько увеличилось и его влияние.

Антиохийские патриархи с конца средневековья перенесли свою резиденцию в Дамаск. На их территории всегда проживало значительное православное население, этнически на 90% арабское. Патриархи тоже были арабами.

Именно на территории Антиохийского патриархата Риму удалось добиться самых значительных успехов. Если Александрийские и Иерусалимские патриархи в XVI-XVII вв. работали рука об руку с их коллегами в Константинополе, то Антиохийские патриархи предпочитали идти своим путем. Именно в этом регионе католические миссионеры действовали еще со времени Крестовых походов – и были там весьма значительно укоренены. В 1631 г. патриарх Игнатий II Антиохийский частным образом тайно признал верховенство Рима над собой. Его преемники, Евфимий II и Евфимий III, оба поддерживали дружеские отношения с римскими миссионерами; а преемник Евфимия III Макарий III (1647-1672) не только в 1662 г. тайно принес клятву верности Риму и подчинил ему свой патриархат, но и публично на банкете во французском консульстве в Дамаске, состоявшемся в том же 1662 году, произнес тост за здоровье своего "святого отца" – Римского папы.

Патриарх Афанасий III направил в Рим тайное послание с признанием власти над собой Римского папы в 1687 г., но позже, под влиянием своего иерусалимского собрата Досифея, раскаялся в содеянном и занял резко антиримскую позицию. Однако его преемник Кирилл V опять подчинил себя Риму в 1716 г. В 1724 г., когда Афанасий III, вернувшийся до этого на патриарший престол, скончался, проримские иерархи в Дамаске срочно избрали новым патриархом некоего Серафима Танаса, получившего образование в Риме. Он был хиротонисан как Кирилл VI. В то же время антиримская партия, заручившись поддержкой Фанара, избрала Антиохийским патриархом молодого греческого монаха Сильвестра.

В течение трех последующих десятилетий в Антиохии было два соперничающих патриарха, ни один из которых не мог не только распространить свою власть на всю территорию патриархата, но и даже прожить сколько-нибудь длительный срок в патриаршем дворце в Дамаске. Победила молодость: Кирилл VI скончался первым, так что в конце концов на престоле остался один Сильвестр. Но значительная часть его паствы отделилась и создала собственную униатскую церковь.

Похожая тактика была испробована и в Египте, где около 1750 г. арабский священник по имени Иосиф Вавилас был хиротонисан в патриархи Александрийские Серафимом Танасом (Кириллом VI) при активной поддержке римских миссионеров. Поначалу Иосифу удалось сколотить вокруг себя значительную партию, но в конце концов, благодаря активным действиям православного патриарха Матфея Псалтиса и его друга мирянина-богослова Евстратия Аргенти, униатский раскол в Египте удалось свести на нет.

Итак, с 1724 г. патриарх Антиохийский и все его епископы были греками. Патриархи и большая часть епископов постоянно проживали в Константинополе. Такое положение продолжалось до 1899 г., когда на антиохийский престол взошел первый арабский патриарх Мелетий Думанк. Это стало возможно лишь при сильнейшем давлении Российской империи.

На всем Ближнем Востоке действовало "Российское имперское Палестинское общество". Конечно, это не была чисто духовная организация: она активно защищала российские политические интересы в распадающейся Оттоманской империи. Великобритания изо всех сил препятствовала деятельности общества. Россия, как правило, поддерживала арабские интересы против греческих. В конце концов арабский патриарх Антиохии был признан Константинополем. Думается, что без русской помощи арабское православие вряд ли стало бы тем, чем оно является сегодня.

На территории Иерусалимского патриархата ситуация была следующей. Как мы помним, в 637 г. Иерусалим занял халиф Омар. Город был сдан ему патриархом Софронием. По условиям договора патриарху было дано право содержания христианских святых мест в Палестине. После изгнания крестоносцев из Иерусалима это право в основных чертах восстановили за православным патриархом. До XVI в. все патриархи Иерусалимские были арабами. Однако и тут при сильном давлении Фанара власть перешла к грекам, членам иерусалимского "Братства Гроба Господня". По уставу Иерусалимской Церкви патриархи, епископы и все церковные официальные лица избираются из членов этого братства. Патриарх является председателем Братства, которое состоит из 100 членов, все из них – греки. Практически вся паства патриархата – арабы. Большая часть священства и диаконства также состоит из арабов.

После Константинопольского Иерусалимский был самым состоятельным патриархатом, так как значительные средства поступали туда от паломников и было много щедрых жертвователей на Святые места.

5. Болгария. На территории исторической Болгарии население было весьма смешанное. Да и сами болгары были широко рассеяны за пределами своих земель. Эта была вторая по численности и по влиятельности (после греков) этническая православная группа в Оттоманской империи. Болгарская Церковь входила в греческий миллет. Болгарским населением управляли греческие епископы, которые прилагали все усилия (особенно в городах), чтобы искоренить славянское богослужение и максимально эллинизировать Церковь. Если болгарин хотел сделать хоть какую-нибудь карьеру, перед ним стояло два выбора: либо принять ислам, либо эллинизироваться. Естественно, такое положение в долгосрочной перспективе могло принести лишь обратные результаты. К 1830 г. на всем Балканском полуострове не было ни одного болгарина, который считал бы себя греком. С другой стороны, многие проживающие в Болгарии греки публично сжигали болгарские книги. Болгары изо всех сил добивались церковной автономии, а греки столь же страстно противились этому.

В середине XIX в. начался бурный период общего национального возрождения славянских народов. В России это время отмечено расцветом славянофильства. На Балканах наблюдались те же тенденции. В 1862 г. вышла в свет книга Паисия Хилендарского "История славяноболгарского народа, его царей и святых". Другими видными деятелями славянского возрождения были Софроний Врачанский, Юрий Бенелин. Все они сыграли значительную роль в возрождении славянского самосознания.

Константинополь уже более не мог игнорировать эти процессы. Несколько наиболее дальновидных вселенских патриархов XIX в. пытались удовлетворить в общем-то вполне законные требования болгар. Однако положение осложнялось тем, что два народа были слишком сильно перемешаны территориально. В самом Константинополе болгар проживало лишь немногим меньше, чем греков.

Патриарх Кирилл VII (1855-1860; 1863-1867) пошел на значительные уступки. Он позволил проводить во многих церквах богослужения на двух языках: по-гречески и по-славянски. Он хиротонисал нескольких болгарских епископов (самым известным из них был Иларион Галатский). В Фанаре была открыта болгарская церковь.

Однако в 1866 г. Кирилл VII отказал болгарам в удовлетворении их требований – предоставить болгарской Церкви финансовую и организационную автономию. В ответ Иларион Галатский и его епископы прекратили поминать Вселенского патриарха и провозгласили полную автокефалию Болгарской Церкви. Фанару пришлось употребить свое влияние в турецком правительстве. Мятежные болгарские епископы были арестованы и сосланы.

Во время правления патриарха Иоакима (1860-1863; 1873-1878) группа болгарских клириков вошла в унию с Римом. Один из них отправился в Рим, где его сделали епископом и послали назад в Болгарию. Естественно, патриарх извергнул из сана всех, кого он подозревал в симпатии к униатам.

Позже болгарам удалось вернуться в фавор в Порте, и они начали требовать двунационального церковного правительства в Константинополе. Возможно, в сложившейся ситуации это было самым разумным шагом. Однако греческие обитатели Фанара не собирались делиться властью, и после ряда интриг в турецком правительстве им удалось не дать хода требованиям болгар.

Вселенский патриарх Григорий VI был очень мягким человеком и умеренным политиком. Он выдвинул проект устроения автокефального Болгарского экзархата. Но ему казалось, что этот вопрос может быть решен лишь на Вселенском соборе, который он решил созвать. Однако против этой идеи выступила Российская Церковь, что, естественно, сделало ее неосуществимой.

Наконец в 1870 г. в эту тяжбу вмешался султан, выпустивший фирман об учреждении Болгарского экзархата. По существу, это значило, что болгары объявлялись отдельным миллетом. Экзарх проживал в Константинополе и имел церковную и гражданскую юрисдикцию над всеми болгарами в империи.

В 1872 г. в Константинополе собрался собор под председательством патриарха Анфима VI и в присутствии Александрийского и Антиохийского патриархов. На нем была осуждена болгарская "схизма", а новый экзархат был обвинен в ереси "филетизма" (от слова цхлЮ – племя). Формально собор был совершенно прав. Болгары нарушили территориальный принцип устроения Церкви. Но нельзя не отметить, что осудившие филетизм греческие иерархи проявили определенное лицемерие и двойной стандарт, во-первых, потому что ситуация во многом была спровоцирована ими, а во-вторых, потому что греки и тогда, и особенно впоследствии сами нередко прибегали к национальному принципу церковного устроения. Но из-за этого церковного осуждения Болгарская Церковь в течение последующих 70 лет была изолирована от всего православного мира.

В 1878 г., по окончании русско-турецкой войны, Болгария получила независимость, и экзарх переехал в Болгарию. Раскол был окончательно залечен лишь в 1945 г., когда Константинополь признал автокефалию Болгарской Церкви в строго оговоренных территориальных границах и лишь после того, как Болгарская Церковь официально запросила Константинополь о снятии прещения. В 1953 г. был учрежден Болгарский патриархат.

6. Сербия. Как мы помним, Сербская Церковь получила независимость в XIII в. благодаря усилиям св. Саввы. В 1356 г. был создан Печский патриархат. В 1375 г. он был официально признан Константинополем и просуществовал до 1755 г., когда был понижен до статуса автономной митрополии. В 1766 г. и она была отменена.

В конце XVII и в XVIII вв. две крупные группы сербов переселились в Венгрию. Группа переселенцев 1690 г. возглавлялась митрополитом Арсением III, а группа 1737 г. – митрополитом Арсением IV. На новом месте они организовали свои церковные структуры. Таким образом, к началу XIX в. существовало 5 отдельных сербских церковных образований:

1. Церковь Черногории. По уверениям самих черногорцев, турки никогда не были хозяевами их страны, которая, следовательно, всегда была независимой. Естественно, такие утверждения недоказуемы. Но, по всей видимости, партизанская война в Черногории, действительно, не прекращалась никогда. С 1516 г. она возглавлялась черногорскими митрополитами, которые, помимо своих духовных функций, занимались также и гражданскими, и военными делами. Как мы знаем, власть в стране была в руках епископской династии Негошей, где племянники наследовали дядям-епископам.

Негоши были способными полководцами. Например, в ходе военной кампании 1712 г. воинственному черногорскому владыке удалось истребить 20 тысяч турок. Однако постоянные военные действия сказывались и на численности черногорского народа. К началу XIX в. оставалось всего 55 тысяч черногорцев.

Одним из наиболее значительных лидеров Черногории был епископ Петр I Петрович Негош (1782-1830), при котором Черногория официально получила независимость от Порты. Он перевел Новый Завет на сербский язык, кодифицировал законы страны, основал множество школ. После смерти свт. Петр был канонизирован своей Церковью.

Его преемник Петр II Петрович Негош – основатель и классик современной сербской литературы. Его замечательная поэзия до сих пор считается непревзойденной по мастерству. Он был хиротонисан в епископы в Санкт-Петербурге в возрасте 20 лет.

Следующий Негош – Данило Петрович – в 1852 г. отделил Церковь от государства: так было основано княжество (затем королевство) Черногория, просуществовавшее до 1918 г.

В XIX в. Церковь Черногории возглавлялась митрополитом, кафедра которого находилась в городе Цетинье.

2. Церковь королевства Сербии. Сербия (области вокруг Белграда) добилась политической автономии в 1829 г. В 1832 г. получила автономию Сербская Церковь. В 1879 г. Церковь провозгласила себя автокефальной во главе с собственным митрополитом. Именно этой Церкви суждено будет объединить вокруг себя все сербские церковные образования.

3. Карловацкий патриархат. Эта церковная группировка была создана сербскими эмигрантами в Венгрии. В 1848 г. начал существовать патриархат для всех православных в пределах Венгерского королевства. Поначалу в него входили и румыны, но вскоре им удалось отделиться. Патриаршая кафедра была в городе Сремски Карловцы. В 1873 г. патриархат Сремских Карловцев воссоединился с Сербской Церковью.

4. Далматская епархия (Адриатическое побережье). До 1873 г. она была в Карловацкой юрисдикции, затем перешла в юрисдикцию митрополита Черновцов и Буковины, которая, после перехода Сремских Карловцев к Сербии, объединила под собой большую часть сербов и румын Австро-Венгерской империи.

5. Митрополия Боснии и Герцеговины находилась на территории, аннексированной Австро-Венгрией в 1878 г. у турок. Церковь тем не менее оставалась в юрисдикции Константинополя.

В 1920 г., после создания Королевства сербов, хорватов и словенцев (позже Югославии), все эти пять групп объединились в единую Сербскую Церковь, глава которой занимал Белградскую кафедру. Вселенский патриарх признал это положение 9 марта 1922 г., провозгласив главу Сербской Церкви патриархом. До второй мировой войны в Сербский патриархат входили также епархии Тимишоары (сейчас Румыния) и Мукачево (тогда Чехословакия, сейчас Украина).

7. Румыния. Как мы знаем, в XIV в. появились независимые румынские княжества Валахия и Молдавия. С XVI в. они номинально перешли под власть турок, но им удалось сохранить известную долю автономии под управлением местных господарей. В 1711 г. русский царь Петр I вторгся в Молдавию со своей армией, но был разбит. Его армия отступила, а румыны, поддерживавшие его вторжение, были сурово наказаны: в стране была проведена массовая резня, а правление местных господарей заменено на правление фанариотов. О режиме фанариотов в румынских княжествах выше говорилось довольно подробно: они основали греческие академии в Яссах и Бухаресте, открыли в княжествах несколько типографий и целый ряд школ. Но в то же время произошла значительная эллинизация епископата.

В XVIII в. третья составная часть современной Румынии – Трансильвания – отошла к Австрии. В это же время начался процесс зарождения национального самосознания румын. Местная интеллигенция все больше обращается к своим корням, появляется румынская литература, публикуется множество книг на румынском языке. Привносимая фанариотами эллинизация начинает восприниматься резко враждебно. В результате русско-турецкой войны 1806-1812 гг. Россия аннексировала Молдавию, но из-за наполеоновских войн должна была вывести оттуда свои войска.

В 1822 г. к власти в Валахии пришел местный князь Стурдза, начавший работу по объединению обоих княжеств. В 1829 г. под русским давлением Турция признала автономию Молдавии и Валахии. В 1862 г. было провозглашено единое независимое княжество Румыния под правлением князя Кузы. В 1881 г. Румыния преобразовалась в королевство. Это было светское государство.

В 1865 г. Румынская Церковь провозгласила автокефалию. Она также организовала себя по русской модели с Синодом во главе. Константинополь признал румынскую автокефалию в 1885 г. Однако в Церковь входили лишь митрополии Молдавии и Валахии. Что же касается Церкви в Трансильвании, то она состояла:

1) из митрополии Сибиу, которая первоначально была под юрисдикцией Карловцев, но с 1864 г. стала автокефальной;

2) Черновицкой митрополии, которая также ранее была под Карловацким управлением, но в 1873 г. получила автокефалию.

Паства обеих митрополий была по преимуществу румынской, но с весьма значительным славянским (сербским, словацким, русинским и т.д.) меньшинством.

Все эти митрополии в 1925 г. объединились в единую Церковь Великой Румынии. Тогда же архиепископ Бухарестский воспринял титул патриарха.

8. Кипрская Церковь. В 451 г. на Эфесском Соборе была провозглашена автокефалия Кипрской Церкви, которая до этого находилась в некоторой зависимости от Антиохии. Это решение Собора шло несколько вразрез с общей централизаторской тенденцией, которая в то время преобладала в Церкви. Конечно, св. Кирилл, провозглашая эту автокефалию, отчасти был заинтересован в том, чтобы уменьшить влияние своих оппонентов на Антиохийской кафедре. Но тем не менее решение Собора было возвратом к древней практике. И, таким образом, эта автокефалия стала единственной, провозглашенной Вселенским Собором.

С VII по X в. остров находился под арабской оккупацией. В X в. он был отвоеван императором Никифором Фокой. Византийское правление на острове продолжалось до 1191 г., когда он был захвачен Ричардом Львиное Сердце и передан крестоносцам. Латинское правление на острове (крестоносцы в конце концов передали его венецианцам) продержалось до 1571 г., когда он был захвачен турками. На прошедшем в 1878 г. Берлинском конгрессе было решено передать Кипр Британии, которая и владела им до 1960 г. – даты провозглашения независимости республики Кипр.

Во время турецкой оккупации православный архиепископ Кипрский, носивший титул этнарха, официально был главой христианского населения острова. Фактически он находился под властью Фанара. После освобождения острова он возглавил правительство. Правление архиепископа Макариоса оказалось не совсем удачным экспериментом, закончившимся разделением острова на греческую и турецкую части. С тех пор остров, разделение которого продолжается, перешел на гражданскую форму правления.

9. И наконец, последняя из древних Церквей – Церковь Грузии. Выше было описано, как Грузия обратилась в христианство в IV в. благодаря усилиям невольницы – св. Нино. Обращение Грузии было во многом связано с обращением Армении, которое произошло приблизительно за два десятка лет до этого. В начале своего существования Грузинская Церковь зависела от Антиохии. Именно оттуда происходит весь корпус христианских документов, переведенных на грузинский в самом начале существования Грузинской Церкви.

Первые два века Грузинская и Армянская Церкви представляли собой единое целое, возглавлявшееся католикосом в городе Двин. В VI в. католикос Грузии провозгласил свою независимость и приверженность Халкидонскому Собору. С тех пор до конца средневековья он находился в некоторой номинальной зависимости от Константинополя.

На X-XI вв. приходится период расцвета Грузинского Царства. Во время правления царицы Тамары (1184-1207) в Церкви была проведена унификация литургических обычаев. За образец приняли византийскую практику.

Грузии, испытывавшей постоянное давление от арабов, сельджуков, монголов, оттоманов, персов, удавалось с большим трудом сохранять свое существование и при ослаблении очередной империи вновь обретать независимость. Таким образом, она оставалась более или менее независимым православным царством до начала XIX в. В течение всего средневекового периода и до XVIII в. Грузинское царство поддерживало множество православных институтов по всему Ближнему Востоку. Особенно много Грузия жертвовала на Святые места в Палестине и на Афон, а там – на грузинский монастырь – Иверский.

В конце XVIII в. Грузии пришлось особенно тяжело во время мощного персидского наступления. Царь Ираклий обратился к России с просьбой о вхождении царства в Российскую империю. В 1801 г. его просьба была удовлетворена.

Католикос Грузии был приглашен в Санкт-Петербург, где он и оставался до своей смерти в 1812 г. После этого католикосат был отменен, Грузинская Церковь вошла в Российскую, а в Грузию назначался митрополит с титулом экзарх, который всегда бывал русским по культуре и языку. Грузинского экзарха включили в постоянный состав Святейшего Синода. Эта система оставалась в силе до 1918 г., когда Грузинская Церковь провозгласила свою автокефалию и восстановила католикосат. Русская Церковь признала это положение лишь после войны, когда и были восстановлены отношения между двумя Церквами.

10. Автономная Синайская Церковь. По древней традиции игумен монастыря св. Екатерины на Синае является архиепископом. Его монастырь является автокефальным в древнем византийском значении этого слова (сегодня он называется автономным). Он не подчиняется никакому митрополиту, но лишь напрямую Иерусалимскому патриарху. Архиепископ избирается монахами монастыря и хиротонисается Иерусалимским патриархом. Его юрисдикция распространяется на монастырь и на бедуинов, живущих поблизости.

11. В начале XX в. Вселенский патриарх, несмотря на мощную исламскую реакцию, номинально по-прежнему оставался главой христианского миллета и видным сановником Оттоманской империи. Например, в 1908 г. он вместе с другими иерархами занимал почетное место на церемонии открытия парламента, который после победы революции младотурок был вынужден учредить султан Абдул Хамид II. Однако восторжествовавшие младотурки более не нуждались в системе миллетов, и в их планы входила ее отмена.

Победа Антанты в Первой мировой войне в 1918 г. и оккупация Константинополя союзными силами возбудила новые надежды в Фанаре.

Однако там надеялись не на восстановление прежнего положения патриархата, а на окончательное воплощение в жизнь Великой Идеи – переход Константинополя к грекам и восстановление Византийской империи. В начавшейся греко-турецкой войне (1919-1922) поначалу греки одержали ряд блистательных побед, заняли ключевые города на Эгейском побережье и продвинулись вглубь Малой Азии. Но в Турции произошла революция, к власти пришел молодой и очень талантливый генерал Мустафа Кемаль (в будущем Ататюрк), который смог реорганизовать армию своей страны. Греческие войска были разгромлены и сброшены в море. Антанта, как и в случае с Белым движением в России, предпочла не поддерживать свою союзницу. Более полутора миллиона греков, избежавших резни, должны были покинуть свои родные места и переселиться в Грецию, откуда, в свою очередь, также было изгнано турецкое население.

Поражение Греции означало, что турки вернутся в Константинополь. В реформах, начатых Ататюрком, миллет не был предусмотрен. Отныне патриарх имел лишь исключительно церковные власть и авторитет. Он стал главным епископом постоянно сокращающейся религиозной общины в светском государстве, правители которого относились к нему с подозрением и недоверием. Отныне греки могли проживать только в Истанбуле (название "Константинополь" было запрещено – называть город старым именем приравнивалось к государственному преступлению) и на острове Имброс. Даже в самом Константинополе православным клирикам (за исключением патриарха) было запрещено появляться на улицах в рясах. Православное население, оставшееся в Турции, могло обращаться к патриарху за нравственным советом или за духовной поддержкой. Больше ничего он не мог им дать.

Именно в такой атмосфере произошли почти не замеченные миром события, воспринимаемые многими как тяжкое падение Вселенского Патриархата. История эта весьма темная. В немногих публикациях на эту тему раскрыта лишь точка зрения одной стороны – Фанара. Так что мы можем пытаться восстановить истинную картину происшедшего лишь на основании устных рассказов и догадок. По некоторым сведениям, Кемаль Ататюрк, ненавидевший ислам, считавший его проклятием своей страны и сделавший все, что он мог, для его ослабления, одно время размышлял об обращении Турции в христианство, чтобы сделать свой народ полностью европейским. Так как, будучи диктатором, он не мог и помыслить, чтобы турки управлялись неким зарубежным властителем, он сразу отмел для себя идею римо-католичества. Идея автокефальной православной Турецкой Церкви со своим патриархом нравилась ему куда больше. Но, конечно, для того чтобы православие могло быть принято турецким народом, оно должно было стать турецким. Именно тогда при поддержке турецкого правительства (но без благословения, а вполне вероятно, и без ведома Фанара) была создана миссионерская Турецкая Православная Церковь, активно занявшаяся переводами и начавшая служить на турецком языке.

Вселенский греческий патриархат не мог этого перенести. Легитимная Турецкая Церковь в Истанбуле означала, что и сам патриархат должен был стать турецким. Церковь должна была отказаться от эллинизма и уступить место новому видению и новым горизонтам. Она должна была бы стать тем самым евангельским зерном, которое, умерев, принесло бы много плодов.

На это Константинопольские патриархи пойти не могли. Они встали в резкую оппозицию к попытке создания турецкого православия. Страсти накалились. Обе стороны активно прибегали к политическим интригам в борьбе друг против друга, методы которой были весьма неприглядными и там и там. В конце концов священники, пытавшиеся организовать миссионерскую работу среди турок, были запрещены в служении, а затем все, не подчинившиеся запретам, были низвергнуты из сана и анафематствованы за непослушание церковным властям и за ересь филетизма. Так великое миссионерское дело было убито в самом зародыше. Без изначальной поддержки Фанара, а точнее, при его активной оппозиции, браться за него не имело смысла. Как говорят, Ататюрк вскоре охладел к своей экспериментальной идее, забросил ее и занялся другим. Великая возможность была упущена раз и навсегда. Впрочем, повторим еще раз, мы очень мало знаем о том, что же происходило тогда на самом деле. Непризнанная Фанаром "Турецкая Православная Церковь" теоретически существует в Истанбуле и сейчас. Во всяком случае, мы видели эту вывеску в нескольких местах в городе; правда, ворота, на которых она висела, явно очень давно не открывались…

Итак, "Турецкая Православная Церковь" не состоялась… Интересно, жалеют ли об этом Вселенские патриархи сейчас, когда они теснятся в микроскопическом этническом анклаве и все чаще сталкиваются с проявлениями растущего и крепнущего исламского фундаментализма? Кто знает…

Впрочем, как мы писали выше, еще в начале Нового времени центр Православия прочно переместился "далеко на север, на заснеженные русские равнины", где Русская Православная Церковь как раз в те же самые двадцатые годы расцветала невиданным никогда ранее по размерам цветом мученичества: сотни тысяч и миллионы ее верных чад кровью доказывали свою верность Христу-Спасителю.

Примечания

38. Теоретически Константинополь в любой момент может вернуть их в свою юрисдикцию. Но недавнее заявление Вселенского патриарха, что он, возможно, пересмотрит статус этих епархий, в конце концов привело, к скандалу между Константинополем и Афинами пока, разрешившемуся в пользу Константинополя.