Глава 1

Буря, сметавшая все на своем пути, окончилась несколько часов назад. Теперь с неба белым роем жалящих пчел, падал обычный снег. Можно было продолжать путь.

Инариэль стоял на краю лагеря, всматриваясь в скрытую снегом даль. Напрягая острое зрение, он пытался увидеть, что ждет их за перевалом, и пытался понять, что же произошло ночью три дня назад.

Их путешествие было спокойным, они шли за спешащими к своей цели Каленом и Миррой. В деревнях их встречали приветливо и, благодаря стараниям этих двоих их отряд пополнялся все новыми людьми. Молодые мужчины с радостью присоединялись к ним, воодушевленные примером Видящего, стремились встать на защиту своих родных. Женщины искали защиты для своих детей, девушки шли с ними в надежде обрести любовь, старики присоединялись в надежде спокойно дожить остаток отведенного им времени. Люди устали бояться. Устали от безысходности. Устали надеяться на лордов и баронов, каждый хотел внести свой посильный вклад в общее дело, в дело, которое могло стать единственным и последним, ведь неудача сулила смерть. Больше никто не хотел отсиживаться в своем жилище. Все изменялось прямо на глазах.

Инариэль улыбнулся, вспоминая о Мирре и ее даре красноречия, даре убеждать людей и придавать им сил, направляя их в нужное ей направление. Он уже не вспоминал о той страсти, что опалила его в начале их пути. Она не для него. Она не та. Теперь он это понимал. Пустоты в душе уже не было, если бы она была той самой, он бы не смог ее забыть. Но эта странная девушка изменила его, теперь он это понимал. Изменила, так как он и не мог себе представить. Из нелюдимого одинокого путешественника она сделала уважаемого лидера. К его словам теперь прислушивались, он стал значимой фигурой в этом путешествии. С ее легкой руки на его плечи упал огромный груз ответственности: сначала за небольшой разобщенный отряд имперцев и магов, который теперь превратился ее же стараниями в огромный обоз с женщинами, детьми, телегами и повозками набитыми домашним скарбом. За всю эту многоголосую, разношерстную толпу, которая смотрела на него, как на вершителя их судьбы. Он устал. Дарк взял на себя командование солдатами, он смог найти общий язык с магами преодолев ту стену недоверия, что воздвиг его лорд, а вот все остальное стало прямой обязанностью отшельника-эльфа, который никогда не задумывался о том, сколько всего нужно предусмотреть, когда ведешь в новое, незнакомое, скрытое место столько людей. Он устал, но не мог подвести всех, он должен был их довести до цитадели. К приходу основных войск желательно было начать восстановление древней крепости. Кузнецы, коневоды, кожевники, швеи и кухарки, фермеры и животноводы. Среди того люда, что присоединился к их отряду были все. В крепости их навыки будут необходимы, но до крепости еще нужно добраться. Имперские наемники легко справлялись с препятствиями в виде бандитов и мародеров, а маги отлично управлялись с погодой, они шли быстро. Они поднимались все выше в горы, уже давно покинув наезженные тракты и дороги, оставив наступающую осень за спиной они погружались в настоящую, суровую, вечную зиму, но это не останавливало их, не угнетало, надежда придавала им силы, всем. Но три дня назад разразилась такая снежная буря, что маги падали от усталости пытаясь ее сдержать. Они объединяли усилия, но даже их совместных сил не хватило, и вот три дня они прятались в легких палатках, маги поддерживали тепло, щедро расходуя свою энергию, на своих спутников, нуждающихся в их помощи. Инариэль видел, как каждый день пути сближает их всех. Он больше не видел в глазах людей опаски, недоверия или страха, когда они смотрели на магов. Маги тоже по-другому стали относится к обычным людям, пропало их высокомерие и спесь. Они были такими же людьми. В чем-то они были сильнее, но в чем-то уступали простым смертным они учились, снова становились людьми. К моменту начала бури их отряд уже был единым целым. Люди с улыбками делились своими теплыми одеждами с имперцами, для которых холод был совершенно непривычен. Имперцы с улыбками играли с детьми, которые их совершенно не боялись. Это были люди, все они были просто людьми, даже эльфы теперь были наравне со всеми, их приглашали к кострам, с ними делили пищу и кров, к ним прислушивались, восхищались их песням и музыке. Инариэль продолжал улыбаться. Такого он не видел никогда. Неужели это все сделала Мирриэль? Нет, вряд ли. Она, конечно, обладает силой, но не до такой степени. Он скорее был склонен решить, что всех сплотило чувство приближающейся неминуемой беды. К ним пришло осознание, что только совместными усилиями, они смогут все это преодолеть и остаться в живых. И он был к этому причастен, он был частью этого. Он стал частью мира, который прежде презирал и готов был покинуть, теперь эти прошлые мысли вызывали у него лишь грустную улыбку. Все изменилось. Мир изменился, и продолжал меняться прямо у него на глазах. Он услышал шаги, но не стал оборачиваться он знал кто идет.

— Инар, — проворковала ему на ухо смуглая красотка, укутанная в меха. — Я принесла накидку. Ты же замерзнешь.

— Нет, Гейл, мне не холодно, — повернулся он к ней лицом.

Она прикоснулась к его руке, а он притянул ее к себе и поцеловал в губы.

— Я отвлекаю тебя от твоих размышлений? — она прижималась к нему всем телом.

Он с удовольствием вдохнул ее запах. Она пахла не так как Мирра, не травами, не весной. Это было совсем другое. Смуглая имперская магичка внезапно ворвалась в его жизнь, в самом начале пути. Она просто пришла познакомиться, как старшая среди магов империи, присоединившихся к ним. Первое время они горячо спорили, буквально обо всем, но потом, так случилось, что их глаза встретились и он почувствовал, как вдруг ему стало жарко от ее взгляда. Ее глубокие карие, почти черные глаза заставили вспыхнуть огонь в его груди, огонь, который растопил лед, оставшийся после Мирриэль. Но он тогда так и не решился ничего сказать, он лишь отвел взгляд и попытался уйти, она остановила его. Уверенно схватила его за руку и повернула к себе лицом. А потом просто сказала: «Да ну все это. Глупости какие. Мы на краю гибели и теряем время зря. Это глупо. Я хочу быть с тобой, эльф. Сейчас. Сегодня.» И ее горячие губы впервые коснулись его губ. Он не устоял и ответил на ее страстный поцелуй. С той поры они не расставались. Ее горячие поцелуи, жаркие объятья, и обжигающее дыхание стали для него спасением.

Он еще раз прикоснулся к ее щеке губами.

— Гейл, ты пахнешь океаном.

Она засмеялась, и накинула ему на плечи меховую накидку.

— Ты всегда мне это говоришь, Инар. Так может вернемся в тепло нашей хижины, и сделаем что-нибудь такое, что согреет нас обоих, а то я замерзаю тут на ветру?

Он потрепал ее по щеке и поцеловал в губы.

— Нет, Гейл. Не сейчас. Мне нужно подумать.

— Ты опять думаешь о буре, что нас задерживает?

— Да, милая. Я не могу понять ее происхождение. Что говорят твои друзья, они что-то узнали, почувствовали?

Она отрицательно мотнула головой.

— Ясно только одно, Инар. У этой бури совсем не магическое происхождение. В ней нет ни капли магии. Просто идет снег. Холодный и колючий.

Он привлек ее к себе.

— Наши маги того же мнения. Быть может, мне стоит спросить у духов?

— Я не позволю тебе, Инар. Мир духов пришел в волнение, завеса пала, там всегда было опасно, а теперь, тем более. Я не позволю тебе так рисковать. Это просто буря, и она уже почти прошла. Видишь? Ветер уже не воет, снег не стоит сплошной стеной, просто падает с неба. Все закончилось. Возможно, после обеда мы уже сможем выступить. Кстати, нам еще далеко? Люди устали, все хотят побыстрее попасть в тот сказочный замок, который мы всем обещаем. Как думаешь, там найдется место для всех этих людей, Инар?

— Наверняка, Гейл. Я никогда не видел его, но верю в то, что там найдется место и для этих, и для многих сотен, а может даже и тысяч других людей. Это же эльфийская твердыня.

— А пропитание, Инар? Вокруг только снег, а мы поднимаемся еще выше в горы, сомневаясь, что там будет теплее. Нам не грозит голод?

— Не знаю, дорогая моя. Наверняка не знаю. Но, Держащий Небеса не обычная крепость, я верю, что древние строители предусмотрели все, в том числе и необходимость добывать пропитание. Все будет хорошо, милая. Мы уже недалеко. Думаю, еще дней пять пути, и мы будем на месте, и все там узнаем. Если нам опять что-то не помешает. Что же это было? Этот вопрос не дает мне покоя. Что вызвало такую бурю?

— Я не сведущ в магии, друг мой, — подал голос, приближающийся к ним Барри. — Но могу поделиться с вами своими скромными умозаключениями.

— Дружище, — Инар с радостью пожал грубую ладонь гнома. — Рад что ты здесь.

— Да уж. Три дня сидеть в компании Дарка и его ребят — не самое приятное время в моей жизни. Зато, — он весело хохотнул, приглаживая рыжую бороду. — Имперцы — отличные собутыльники. Они знают толк в выпивке. Вот вышел прогуляться, пока они опять не начали. Честно говоря, уже такой шум в голове стоит, что тишина кажется просто словом. Очень громким словом с привкусом перегара.

Инариэль улыбнулся. Когда Гейл стала спать в его палатке, гном, решительно перебрался к Дарку, чтобы не мешать влюбленным. Он искренне радовался за друга и не хотел быть помехой, а Дарк, с удовольствием принял нового соседа. Гном был отличным собеседником и легко смог вывести несчастного из его мрачного состояния, заменив темноту в его душе на замечательную настойку в его желудке.

— Что же ты хотел мне рассказать, друг мой.

— Ах, да. Я уже и позабыл, что меня могут слушать. Так вот, Инар, я родился в горах, и кое-что смыслю в этом. Понимаешь ли, горы — это как целый отдельный мир, они живут по своим законам, которые, однако, являются самыми обычными законами природы.

Гейл, закатила глаза.

— Я пойду, Инар. Твой друг очень мил, но уж очень многословен. Потом расскажешь мне, что он пытался тут сказать, только коротко и ясно. Ты же знаешь, любимый, я предпочитаю дела, а не слова, ваша беседа на пронизывающем ветру меня утомляет. Пойду паковать вещи, чтобы мы смогли быстро сняться со стоянки, когда придет время. Жду тебя.

Она приподнялась на носочки и поцеловала эльфа. Инар засмотрелся на ее крепкую, коренастую, но очень соблазнительную фигуру.

— Хватит пялиться на мой зад, гном! Не про твою честь! — громко сказала, она не поворачивая головы.

Барри весело захохотал.

— Как она узнала, что я пялюсь на ее зад? У нее что глаза на затылке, Инар?

— Нет, Барри, она просто наблюдательна, а ты пялишься на зад любой особы женского пола, — Инар дружески толкнул друга в плечо.

— Старею, ничего не остается только пялиться. Я единственный гном в этой компании, а мой лучший друг нашел мне замену, мне одиноко. Развлекаюсь, как могу.

— Пьешь и сквернословишь с солдатами.

— Мы еще играем в карты! Не думай обо мне плохо.

— Ты хотел мне что-то сказать, — тактично напомнил эльф.

— Да-да. Эффект бабочки, друг мой.

— Что?

— Есть такое высказывание: когда на одном конце света бабочка взмахивает крыльями, на другом конце света начинается буря.

— Глупости какие. Бабочка не может вызвать такого эффекта.

— Ой, эльф. Любовь сделала тебя глупцом, хоть я и рад, что ты влюбился и оставил попытки покорить Мирру, но тебе это точно не на пользу. Это иносказательно, это метафора про бабочку. Но я знаю, что могло вызвать эту бурю.

Инариэль молчал, внимательно всматриваясь в испещренное морщинами лицо гнома.

— Другая буря, Инар. Где-то сошла лавина, очень большая лавина. Такая, которая сметает все на своем пути, после которой остается только огромный толстый слой снега и больше ничего на многие, многие недели.

— Лавина? Ты думаешь это как-то связано с..

— С Мирриэль? Безусловно. Это была не естественная лавина, ее вызвали намеренно.

— Почему ты так решил?

— Ха, потому что я очень мудрый гном! И еще потому, что накануне бури я слышал, как сотрясались горы.

— Сотрясались?

— Еще бы! Было четыре очень сильных толчка. Ты что не почувствовал этого ночью, накануне бури? Хотя, о чем это я, ты был занят скорее всего совсем другими толчками, — гном громко захохотал, глядя на смущенное лицо эльфа.

— Я ничего не почувствовал. Это точно. Я не мог такого пропустить.

— Гном дело говорит, Инар, — слегка покачиваясь к ним приближался взъерошенный Дарк.

В его глазах больше не было боли и тоски. Он был помят. Аккуратную бородку на его лице сменила грубая черная поросль густых волос. А утонченный наряд заменили грубые, но теплые выделанные шкуры. Он был похож на дикого горца. Он остановился рядом с эльфом и ожесточенно чесал бороду.

— Гном, как вы носите эту поросль всю жизнь? Это же так чешется! И в ней остаются остатки пищи, это ужасно!

Барри опять захохотал.

— Зато, если проголодаешься, всегда сможешь чем-нибудь перекусить!

Дарк брезгливо повел плечами.

— Фу, гадость какая! Ты такой мерзкий, гном! Если бы не твоя настойка, я бы выгнал тебя в бурю!

Инариэль прервал их дружескую перепалку.

— Что за толчки?

— Ах да, толчки, — гном сразу стал серьезнее. — Четыре взрыва. Использовали наши, гномьи заряды. Очень мощные. Это не было случайностью, Инар. Кто-то, и мы знаем кто, специально вызвал сход снежной лавины.

— Мирра. Но зачем?

— Не правильный вопрос, друг мой. Правильный вопрос будет звучать так: кто?

— Не понимаю.

— Ты совсем отупел, эльф? Я понимаю, что Гейл вскружила твою голову, но не так же? — Дарк смотрел на эльфа с сожалением. — Тот, кто взорвал эти снаряды должен был быть в зоне схода лавины. У этого смертника не было никаких шансов спастись. И зная нашу маленькую героиню, я уверен, что она бы никогда не подставила кого-то, она взяла все на себя. Вот тебе и вопрос, кого нам оплакивать? Только ее, или все наше дальнейшее существование — это лишь продление наших мук, ведь без нее…

— Все не имеет смысла, даже стены Держащего небеса не спасут нас от нашествия демонов, — закончил за него Инариэль.

— Наконец-то, понял! Вот мы и пили все три дня, пытаясь…

— Унять боль в наших сердцах, — закончил за имперца фразу гном.

— Прекратите меня перебивать вдвоем, — разозлился Дарк.

— Значит другого выхода нет. Я должен отправиться в мир духов и узнать правду, — спокойно резюмировал эльф. — Но сперва, мы доведем людей до цитадели. А там, за безопасными стенами, я отправлюсь в это путешествие, и мы все узнаем. Но до того момента, я не стану бить тревогу. Мирриэль всегда умела попадать в неприятности, но всегда находила выход.

— Который, обычно, приводил ее прямиком к другим неприятностям, иногда еще большим.

— Не умничай, Дарк. Про наши мысли — молчок, нечего людей тревожить. Поднимай всех, имперец. Начинаем собирать лагерь и в путь. Чем быстрее мы окажемся на месте, тем быстрее решаться все наши вопросы, — эльф был встревожен, как бы там ни было, но судьба юной эльфийки не могла его не тревожить и не только потому, что от нее зависела судьба их мира, она оставалась ему все так же дорога, дорога, как сестра.

Их многочисленный отряд двинулся в путь уже через несколько часов. За время пути люди научились быстро сниматься с лагеря, все они торопились в светлое будущее и только уверенно шагающий впереди эльф уже не был так уверен, что их будущее такое уж светлое, как они на то рассчитывали.

Скрывая свои горькие мысли трое заговорщиков продолжали свой путь, подбадривая всех остальных, оберегая их от той грызущей боли, что несли они в своих сердцах. Путь до цитадели занял чуть больше времени, чем планировал Инариэль. Лишь на закате восьмого дня он смог разглядеть стоящую на вершине горы цитадель. Тяжелые облака цеплялись за ее высокие шпили и плыли дальше, подхваченные очередным порывом ледяного ветра. Тяжелое небо лежало на изящных башнях, словно пуховая перина. Воистину, Держащий небеса.

Люди смогли рассмотреть цель своего путешествия лишь через день. Тяжелый подъем на вершину закончился лишь через четыре дня. С ужасом Инариэль подсчитал, что со дня бури прошло уже пятнадцать дней. Пятнадцать дней безысходной неизвестности. Даже горячие ночи с Гейл, не могли согреть его душу, холодные пальцы ужаса все плотнее сжимались на его шее.

Но люди ликовали, оказавшись у величественных ворот прекрасного замка. Оставалось лишь открыть резные створки ворот, которые оказались на деле чрезвычайно массивными.

Маги собрались все вместе у ворот. Их никто не звал, они сами подошли к застывшему, словно в оцепенении Инариэлю. Люди, эльфы, имперцы. Собрались все и застыли в нерешительности. Первой решилась заговорить Гейл.

— Инариэль, мы все чувствуем магию этого места. Что это? Я никогда не ощущала такого могущества.

— Это эльфийская, древняя эльфийская магия. Магия времен Зеленого дракона. Это его магия, в чистом виде, — словно сквозь сон бормотал Инариэль. — Я тоже прежде не сталкивался ни с чем подобным, только когда Мирриэль использовала энергию Созидания. Но тогда это было не так, не так могущественно, лишь как отблеск звезды на острие стрелы. Не более того. А здесь… Это даже не свет звезды, это слепящее сияние солнца, в самый яркий день. Но, основа та же. Энергия Созидания. В чистом ее виде. Древняя магия эльфов, когда заклинания требовали многих лет, когда мы были бессмертны, когда людей еще не было.

— Как же нам открыть эти ворота, дружище? — гном стоял рядом с эльфом, опираясь спиной на стену цитадели.

— Я не знаю. Пока не знаю.

К ним подошли остальные эльфы. Старший из них преклонил колено у ворот замка.

— Я прожил больше лет, чем любой из вас, но никогда, даже в самых смелых мечтах, я не смел представить, что смогу оказаться в таком месте. Это небывало. Это не магия, это нечто большее.

— Хватит поклоняться гранитным стенам, нам нужно решение. Как их открыть? — прервал высокопарную речь старого эльфа уже изрядно выпивший Дарк.

— Зеленый дракон. Дракон равновесия, — бессвязно бормотал Инариэль. — Мы дети твои. Мы у стен этой цитадели в ожидании озарения. Дай нам знание, дай нам силы, дай нам знак.

— Твоя болтовня, друг мой, не поможет открыть эти чудесные створки лучших наших горных мастеров, такие створки сделаны при помощи вашей магии, но в наших пещерах. Им не страшны никакие слова, никакие удары, они выдержат любой удар. Я даже не представляю, как их можно сдвинуть, и возможно ли это вообще, — гном любовно дотронулся до, казалось бы, такой хрупкой, но в то же время непоколебимой створки. — Инар! Инариэль, драконьи яйца, иди сюда! Здесь каракули какие-то!

Инариэль очнулся и спешно подошел к другу.

— Что?

Резные створки восхищали своим изяществом, но никаких надписей на них не было. Гном зло выругался.

— Только что что-то было, а теперь ничего нет.

— Было и нет. Интересно. Что ты сделал, когда появилась надпись?

— Ничего я не делал, только, дотронулся до створки, — и гном снова прикоснулся к воротам.

И как только ладонь гнома легла на твердь камня, под его пальцами, мелькнул голубой огонь и на поверхности гранита стали проявляться буквы древней речи. Инариэль удивленно присматривался к письменам.

— Это древня речь, я смогу прочесть это, но не знаю, как нам это поможет, к тому же, это лишь окончание фразы, начала нет. Здесь сказано: соединив руки…

— И все? Негусто, — хмыкнул гном.

Инариэль дотронулся до створки, водя пальцем по письменам, от чтения его отвлек удивленный возглас гнома:

— Инар, смотри! Вторая часть появилась!

Инариэль поднял глаза и смотрел, как медленно и неуклонно исчезает начало фразы.

— Что же делать? Оно исчезло! Я не успел прочитать!

— Инар, дотронься до створки, и они появятся. Даже я понял. Зеленый дракон, не только эльфы его дети, но и гномы. Вот тебе и разгадка. Гном и эльф, должны быть вместе.

Инариэль последовал совету и приложил ладонь к холодному камню. Из-под его ладони полились голубые искры и проступило начало фразы. Теперь на двух створках голубым огнем горели древние слова. Инариэль бормотал, пытаясь перевести слова.

— Есть! Истинные дети смогут войти, соединив руки. А дальше, не могу понять, но смысл в том, что в мирную обитель войдут лишь безоружные, если дословно: дитя леса — оставь стрелу, дитя гор — вложи топор. Твой друг — ты за него отвечаешь, если введешь его за эти стены. Неси мир и равновесие. Все, на этом надпись заканчивается.

— Похоже на руководство к действию, но что это может означать? — озадаченно спросила стоявшая рядом с ними Гейл.

— Все просто, мы должны разоружиться, иначе нас не впустят, — резюмировал Дарк.

— Нет, вряд ли ворота обладают разумом и способны определить, кто вооружен, кто безоружен, — промолвила Мойра. — Даже древние эльфы не обладали такими умениями. Здесь что-то другое.

— Вложи топор? — старый эльф задумчиво подошел поближе к воротам, внимательно их осматривая. Через несколько секунд все услышали его победный возглас. — Вот. Смотрите! Эти камни, разломы между ними выполнены в виде обычного гномьего топора, а если попытаться найти с другой стороны подходящую для стрелы выемку в камнях и вложить туда требуемое?

Гном кивнул и уверенным движением достал свой топор. Едва тяжелое древко коснулось выемки, его окружило голубое сияние, раздался тихий звон за стеной. Инариэль попросил найти стрелу и, найдя подходящую выемку, вложил ее туда. Но стрелу не окутало голубое сияние. Ничего не произошло. Все озадаченно замолчали.

— И что не так? С топором получилось, а со стрелой нет. Странно, — Дарк крутил в руке бесполезную стрелу.

— Это не эльфийская стрела, — высказал мнение совсем юный эльф, один из молодых магов, примкнувший к ним, перед самым отправлением из эльфийских лесов. — Это стрела людей, а люди не являются детьми Зеленого дракона, поэтому стрела не сработала.

— Возможно. Но где мы найдем эльфийские стрелы? Среди нас нет зеленых лучников, только маги. Не может быть, чтобы дверь открывалась лишь так. Должен быть другой способ, — произнес Инариэль и вновь задумчиво погрузился в изучение ворот.

Шло время. Даже самое тщательное изучение всех трещин и впадин в воротах и близлежащих стенах не выявило никаких возможностей поместить туда посох. Измученные размышлениями Инариэль, Барри, Дарк и старый эльф стояли у ворот.

— Цитадель пустовала долгие годы, но не может быть, чтобы не существовало другого способа открыть ворота. А если бы сюда добрались только гномы или только эльфы. Должен быть другой способ, — Инариэль раздраженно поглядывал на неприступные ворота.

— Я с тобой согласен, друг мой, но мне на ум ничего не приходит, — пробормотал Барри прикладываясь к своей выпивке.

Инариэль резко поднялся и направился к створке, увлекая за собой гнома.

— Руки, мы должны соединить руки, Барри.

Они встали у ворот и взялись за руки. Ничего не происходило.

Тяжело ступая к ним подошел старый эльф.

— Соединить руки. Когда я был совсем маленьким, моя мать пела мне песню, в которой были такие слова: «Когда наступит тьма, разрушая наш мир. Спасет наш лишь одно: дружбы верный пир. Протянута рука, ты друга призови и сдвинется стена, спасая всех внутри.»

Инариэль нервно засмеялся и сильно ударил себя по лбу.

— Конечно, дракон Равновесия. Гномы — олицетворение силы, эльфы — носители прекрасного. Если один жертвует топор, второй должен пожертвовать балладу. Лютня. У меня в сумке. Сейчас проверим.

Он вернулся к воротам аккуратно неся тонкий инструмент. Встав у ворот, он положил пальцы на струны и полилась тихая мелодия. При первых же звуках лютни створки ворот осветил голубой свет. А потом он запел звонким, чистым голосом. Он пел колыбельную, знакомую всем, с надеждой посматривая на ворота, но больше ничего не происходило. Песня окончилась. Ворота не сдвинулись.

— Древняя магия, друг мой, не так проста, — пробормотал, стараясь его приободрить Барри. — Видимо это еще не все. Нужна какая-то особая песня.

— Или просто язык не тот, — вставил Дарк. — Ты пел на всеобщем, а в те времена его просто не было.

— Верно. Нужна древняя эльфийская баллада. И я знаю одну такую, — Инариэль снова взялся за инструмент.

Теперь он пел на забытом языке. Единственная баллада, которую он смог выучить рассказывала о любви двух богов. Прежде он даже не вспоминал о ней, но теперь древний текст обретал смысл. Он пел о драконах, только в балладе они были такими же простыми и очеловечеными. Их терзали страхи и сомнения, они страдали и наслаждались. Когда он дошел до очередного куплета что-то дрогнуло в его душе и вместе с этим дрогнули ворота. Он запел о том, как двое соединили руки, отдавая себя другому на веки вечные. Кода он пропел эти слова, ворота дрогнули и тяжелые створки беззвучно открылись.

— Сила поэзии всегда была недооценена, — засмеялся Дарк. — Итак, вперед. Мы достигли цели.

Он смело шагнул вперед, ступая в открытый ворота и застыл, наткнувшись на едва заметное голубое свечение.

— Что за??? — злобно выругался имперец.

Барри подошел к воротам и протянул руку к голубой завесе, его рука легко прошла сквозь это едва различимое препятствие, он шагнул в свет и оказался по ту сторону ворот.

— Ого, — восхищенно воскликнул гном. — Ну и дела!

Радостно засмеявшись он так же легко вернулся назад.

— Старец, попробуй ты, — предложил Барри.

Седой эльф подошел к воротам и так же легко их прошел, как и гном. И замер в восхищении.

— Эльфийская твердыня. Вход свободен лишь для эльфов и гномов. Для детей Равновесия, — высказал свое предположение старец, возвращаясь к остальным.

— Но мы не можем оставить людей по эту сторону, — заволновался Инариэль.

— Не можем, — согласился гном.

— Очередная загадка. Хотя, ты отвечаешь за своего друга, сказано в надписи.

Инариэль встал у ворот и заговорил на древней речи. Он брал на себя ответственность за все поступки людей, сопровождающих их, он ручался за их добрые намерения.

Голубое сияние стало ярче, когда он говорил, словно откликаясь на его слова, в ответ зазвучал тихий голос.

— Дитя Равновесия, просит о приюте для людей в этих стенах? — спросил неизвестный.

Инариэль с трудом понял вопрос на древнем языке. Он уловил лишь несколько слов, и уже по ним сделал вывод.

— Да, страж. Я прошу о приюте для людей. Этих и многих других, — с трудом он подобрал слова в ответ.

— Я впущу их, дитя Равновесия. Но лишь если не увижу в них злого умысла. Проходите.

И голос растаял, став лишь горным эхом.

— Что это было? — уточнил Барри.

— Им позволили войти. Но было какое-то условие, я не очень понял, что-то про зло.

— Ну что же, пожалуй, я буду первым испытателем иначе какой из меня лидер, — вызвался Дарк и опять подошел к воротам.

Он вновь протянул руку и на сей раз не встретил препятствия. Бодро шагнув вперед, он оказался за воротами.

— Ну что же, мудрецы. Вы справились. Добро пожаловать в нашу новую обитель!

Он вышел из ворот, чтобы сопровождать остальных людей. Обозы пришли в движение и тонким ручейком в распахнутые ворота пошли люди. Сперва аккуратно, потом все смелее. Во главе шествия встали эльфы. Все-таки это была их твердыня, они должны были войти в нее первыми по праву. Ворота пропускали внутрь всех, словно и не было никакого магического голубого щита. Инариэль и Барри стояли у ворот, наблюдая за происходящим. То и дело с другой стороны ворот доносились удивленные возгласы людей.

— Что там такого удивительно, дружище? Я ничего не увидел сквозь эту завесу.

— Эльфийская магия, наверное, — пожал плечами гном. — Не буду портить тебе сюрприз, сам все увидишь, поверь мне, ты удивишься, ты будешь просто поражен!

Инариэль решил довериться другу и больше не задавал вопросов. Люди беспрепятственно входили в ворота. Лишь когда к голубому сиянию приблизился юноша, зараженный красным обатом, голубое сияние вспыхнуло с новой силой. Инариэль сразу понял, что с этим будут проблемы, парня могут не впустить.

— Какая отличная система охраны, работает без сбоев, — прошептал он себе под нос и вновь напряг память вспоминая древнюю речь. — Страж, этот человек не причинит вреда, он болен, но мы не знаем, как его излечить, мы должны все выяснить о его болезни, чтобы мы были готовы к сражению с такими же, как он.

Страж молчал. И тогда, к удивлению, Инариэля, на древней речи заговорил эльф, который взял на себя заботы о парне.

— Я ручаюсь за него, страж. Я не спущу с него глаз. Он безотлучно будет со мной и, если мы поймем, что излечить его нельзя, я сам отправлю его к праотцам, избавив от мучений.

Легкое изменение энергии, словно кивок головы и голубое сияние пропустило этих двоих.

— Благодарю тебя, страж, — прошептал эльф, проводя юношу за руку сквозь голубой свет.

Инариэль и Барри вошли в ворота последними. Инариэль остановился, сделав всего один шаг.

— Это невозможно!

Барри весело засмеялся.

— Я тебе говорил, будет на что посмотреть!

Перед взглядом удивленного эльфа раскинулась великолепная долина. Вокруг зеленела трава, кружа голову чудесным ароматом, ярко светило ласковое солнце, заливались пением птицы.

— Это все не может находится внутри крепостных стен! — не верил своим глазам эльф. — Это не крепость, это целый мир. Смотри, Барри, там лес! А вон там! Это же горы! Самые настоящие горы! Откуда здесь горы и лес? А вон там раскинулась огромная деревня, даже пашни есть! Почему здесь за стенами лето, если во всем остальном мире лишь начинается зима? Что это за место?

— Это чудесно, друг мой. Не надо задаваться вопросами, нужно принимать с благодарностью. Похоже Держащий небеса не просто цитадель, похоже, это…

— Убежище, для всех гонимых. Но как же?

— Искривление пространства, судя по всему. Этот уголок создавался при участии высшей магии Зеленого дракона, для детей Равновесия, — спокойно проговорил седой эльф за их спинами. — Этот мир, для нас. Зеленый дракон позаботился о своих детях, ему было известно, что придет время, когда эльфам и гномам больше не будет места там, в мире людей, и было создано это место, куда мы сможем уйти, оставив о себе лишь воспоминания.

Старый эльф сидел на камне, рядом с ним спокойно стоял юноша, зараженный красным обатом.

— Ладно, сынок, идем. Я уже отдохнул. Видишь вон там хижина на самом отшибе у леса. Давай-ка мы займем ее. Нам с тобой там будет удобно.

Юноша лишь кивнул и помог старцу подняться с камня. Они двинулись к лесу.

— Земля вечного лета? Так вот о чем древние сказания!

— Не думаю, Инариэль, что это край вечного лета. Скорее всего — это его воплощение. Ведь тот мир, лишь для мертвых, а здесь мы все живые.

— Дай-ка мне своей настойки, Барри. Я не могу поверить своим глазам. Мы думали придется восстанавливать заброшенную крепость, а на деле тут все готово к заселению. Смотри — там замок.

— Там мы и разместимся. Это и станет нашим командным пунктом. Только вот ворота вновь закрылись. Нам придется оставлять дозорных. Чтобы мы смогли потом впустить беженцев из Лоринга. Вот их ждет неожиданная радость!

Барри опять хохотнул и протянул другу флягу.

Но они не сразу направились в замок, сперва они пошли в деревню, чтобы убедиться, что люди устроятся на новых местах без происшествий. Когда они вошли на главную улицу все переселенцы оставили свои занятия и бросились их благодарить. Никто из них и не смел надеяться, что они обретут тут такое. Все готовились жить в наспех сколоченных хибарах, а их ждали светлые и уютные дома. Крестьяне были счастливы. Особняком стояли воины империи, уже сбросив зимние одежды. Они с удовольствием подставляли ласковому солнцу смуглые лица, позволяя живительному теплу разливаться по онемевшим от холода конечностям. Рядом с ними стояли и маги, тоже обособленно. Эти две группы не были простыми переселенцами, у них была служба и они готовы были выполнять приказы командования. К Инариэлю радостно подбежала Гейл и обняв его за шею поцеловала. Ее лицо светилось радостью, никакие слова не могли бы передать ее состояния. Следом за ней подошел Дарк, он тоже уже избавился от меховых накидок и сапог и, хотя его костюм изрядно потрепался за время странствий и стал ему велик, болтаясь на плечах, как на манекене, но он был счастлив и показывал это всем своим видом.

— Итак, друзья мои, мы получили значительно больше того, на что рассчитывали. Теперь нам нужно разместить людей, и мы сможем в безмятежности и неге спокойно ожидать появления остальных. Вот мы посмеемся над выражениями их лиц, когда они все это увидят.

— Сперва отправь своих людей в разведку, мы должны хотя бы приблизительно узнать, что мы имеем, пусть хотя бы схематично зарисуют карту. Подробные исследования оставим на потом. Но нам нужно отыскать источники питьевой воды…

— Не тревожься об этом, эльф. Я прогулялся по округе. В этой деревеньке я наткнулся не менее, чем на три колодца с чистейшей водой. А вон там, за дальним краем, через пастбище, я разглядел чудесное озеро. Вы обратили внимание, что пашни возделаны? Все! С одних уже можно снимать урожай, другие еще только начинают зеленеть, а на третьих еще только пробиваются ростки. Я тут послушал крестьян, они говорят, что уже нашли грядки, и там тоже все растет, словно нас ждали и готовились к нашему приходу. Все растет и колосится. Голод нам точно не грозит. В деревне есть несколько пекарен, где все готово к работе, не хватало только рук, которые начнут делать эту работу. Есть мастерские и ткацкие, и кожевенные. Здесь есть все! Тот, кто это все делал, предусмотрел все! Даже на пастбище ходит скот. На поле бегают прекрасные кони. Я видел и коров, и овец, и коз и даже кабанов. По дворам расхаживает мелкая домашняя птица: куры, утки. Для людей, привыкших к тяжкому труду, это просто чудесное место, тут всем будет чем заняться. Каждый найдет себе работу. Вы бы слышали, как визжали от восторга дети, когда заходили в дома, а потом выбегали оттуда с радостными криками, держа в руках новые игрушки. Даже это предусмотрено. В каждой хате есть весь необходимый скарб и котелки и прялки. Есть все! Там чуть дальше — лесопилка. Пока я больше ничего не видел, но не удивлюсь, если в горах готовые к разработке жилы, а шахты снабжены всем необходимым. Это так удивительно, что я готов поверить, что я сплю или что я умер и попал в лучший мир.

— Мы живы, это точно. И пугает меня только одно: чем нам придется платить за такие щедроты, — рассеянно проговорил Инариэль.

Но его грустные мысли были прерваны веселым гомоном. Стайка детишек бежала от леса к деревне. Их радостные лица были перепачканы свежим ягодным соком. Парнишки несли в руках свои рубахи из которых при каждом шаге высыпались ягоды, а девчата в передничках несли дары щедрого леса. Несколько ребят оторвались от остальной группы и быстро направились к отдыхающим наемникам. Они со смехом отдавали свои полные ягод рубахи суровым воинам. А одна девчушка с яркими карими глазами и все еще заметным шрамом на голове, оставшимся после чудесного исцеления, подбежала прямо к Инариэлю и с застенчивой улыбкой развязала свой передничек, наполненный сладко пахнущей земляникой, и протянула ему.

— Спасибо вам, добрый волшебник, что привели нас в это место. Это просто сказочное место!

Она утерла нос рукавом, зарумянилась и убежала. А Барри громко захохотал, утирая слезы.

— Слыхал, отшельник? Ты теперь добрый волшебник! Ну, егоза, насмешила, ой! Счас живот порву от смеха.

— Несколько вопросов нужно решить прямо сейчас, — прервал его приступ неистового смеха Инариэль. — Конечно, когда прибудут главнокомандующие, они могут все порешить по-своему, но пока их нет, нам нужно определить где будут жить маги. Стоит ли их селить отдельно от простого люда или же пусть устраиваются здесь в деревне и живут, как все, пока не потребуется их помощь? Гейл, как думаешь?

— Я думаю, милорд, что нужно узнать их мнение. Когда Мирриэль разговаривала с нами, она сказала, что нужно изменить отношение магов к людям и наоборот. Мне представляется, что это чудесная возможность воплотить ее идею в жизнь. Совместные заботы и бытовые хлопоты быстро заставят всех забыть о прошлом и начнется новая жизнь, совсем другая. Где все будут жить в мире и согласии, милорд, — она сделала глубокий реверанс.

— Ты права, Гейл. Позови, пожалуйста, сюда всех магов и имперских, и наших. Сейчас все и порешим.

— Отличный план, — одобрил Барри. — Думаю Мирра была бы рада узнать, что мы следуем ее пожеланиям.

— Мирра, — вновь погрустнел Инариэль. — Нужно все решить, как можно быстрее. Меня ожидает очень тяжелое испытание.

— Не грусти, эльф, я почти уверен, что она в порядке, — приободрил его Дарк.

Маги собрались очень быстро. Инариэль окинул быстрым взглядом собравшихся. Не очень много. Человек сорок имперских магов и чуть больше местных. Всего около сотни человек. Молодые, средних лет и уже преклонного возраста. Мужчины, женщины, эльфы и люди — все напряженно всматривались в лица Инариэля и Дарка. Не хватало только эльфа, который присматривал за больным юношей, но с ним все было и так понятно, у него свое задание, не самое простое. Инариэль прочистил горло и начал.

— Друзья мои. Мы преодолели непростой путь. Теперь мы все в относительной безопасности. Я знаю, что многие из вас все еще с недоверием относятся к Хранителям, все еще опасаются какого-то обмана с нашей стороны. Для этого я вас и собрал. Здесь нет Мирриэль, она, конечно, смогла бы все это сделать лучше меня, но я верю, что она одобрила бы мое решение. Итак, я задам вам лишь один вопрос: как вы сами видите свою дальнейшую жизнь? Как вы хотели бы, чтобы она сложилась? Я не веду сейчас речи о том, что мы освобождаем вас от вашего долга по защите этого поселения. Я говорю лишь о том, что теперь у вас есть выбор. Хотите ли вы жить, как и прежде, отдельно от людей, в своем замкнутом круге? Или же вы последуете за мечтой Мирриэль о воссоединение магов и людей и станете жить, как и эльфы вместе с людьми, деля с ними радости и хлопоты, приходя на помощь им, используя свою магическую силу или же просто помогая, как обычные жители? — он замолчал, но тишину никто не нарушил и ему пришлось возобновить свою речь. — Я понимаю, что это сложный вопрос, но именно сейчас у нас есть возможность либо сломать старые устои и доказать, что магия — это просто часть жизни, а маги — те же люди, только наделенные чуть большими возможностями, либо принять старую модель сосуществования, где маги — это обособленная каста и их необходимо контролировать с помощью Видящих. Сейчас среди нас нет Видящих, но они придут из Лоринга. Пока что мы сможем все решить сами. И поверьте мне, я буду отстаивать ваше решение и перед Каленом, и перед Карой. В самом крайнем случае, я сошлюсь на то, что мы должны дождаться Мирриэль и выслушать ее решение. И перед ней я тоже буду на вашей стороне. Что бы вы не выбрали, я буду с вами. Вы понадеялись на меня, когда я вел вас в неизвестность. Я прошу о вашем доверии и сейчас. Я готов вас выслушать, всех. Я прошу по-одному сообщайте свое решение с возражениями и доводами.

Маги заговорили между собой, разбившись на несколько групп. Первым выступил эльф.

— Инариэль, брат мой. Ты, как и все мы, знаешь наши обычаи, нам всегда было сложно среди людей, потому что они пытались запирать нас в башнях, хотя мы и не подвержены одержимости. Когда ты ставишь вопрос таким образом я могу сказать от лица всех эльфов здесь присутствующих: мы будем жить среди людей. Мы с радостью исполним любой приказ наших полководцев, вступим в любую борьбу, даже если она будет неравной. Но жить мы хотим свободно. Мы остаемся с людьми.

Инариэль взглянул на эльфов. Их было немного, всего пятнадцать: девять мужчин и шесть женщин, и все они единодушно склонили головы в знак согласия со сказанными словами. Он склонил голову в ответ.

— Братья и сестры мои, вы свободны жить где и как хотите, но по первому зову, вы должны будете встать в строй и сражаться наравне со всеми. А теперь ступайте и начинайте обживаться.

Эльфы еще раз поклонились и направились к деревне, занимать свободные домики.

Следующей выступила Гейл.

— В империи магов никогда не ограничивали в свободе, поэтому мы предпочтем жить с людьми. Нам будет сложно свыкнуться с мыслью о равенстве с обычными людьми, но за время пути мы уже научились обходиться без рабов, думаю, всему остальному мы тоже научимся. Мы остаемся в деревне.

Имперцы тоже были единогласны и Инариэль позволил им идти, предварительно поручив Гейл обращаться к нему по любому, даже самому пустяковому вопросу. Последней заговорила Мойра.

— Инариэль, наш выбор был сложнее. Многие из нас познали унижения и страдания из-за своего дара. Мы видели много зла от простых людей. Но в любом случае, мы хотели освободиться от постоянного надзора, мы хотели жить по своим правилам. Теперь мы понимаем, что правила для всех едины, и мы согласны им следовать. Мы остаемся в поселении. Мы будем чтить и уважать людей. Мы будем соблюдать установленные законы, когда они будут установлены. Мы — люди, и мы хотим остаться с людьми.

— Я понимаю ваши опасения, Мойра. И я надеюсь, что вы не усомнитесь в правильности своего выбора. Желаю вам удачи и настаиваю, чтобы любые спорные ситуации разрешались путем переговоров, если вам не удастся решить вопрос самим, я всегда с радостью приду вам на помощь. Но помните, никакой магии нельзя направлять против этих людей. Это единственный действующий сейчас закон, любой, преступивший этот закон, будет немедленно изгнан из Держащего небеса и предоставлен своей судьбе.

Мойра склонила голову в знак понимания и согласия. Все маги последовали ее примеру. После секундной паузы они заулыбались и поблагодарив Инариэля за мудрое решение, отправились в поселение, искать себе пристанища.

— С магами решили, теперь воины, — выдохнул Инариэль.

— Ну, здесь все просто. Место воинам в замке, — уверенно сказал Дарк. — Их дело — служба. Пойдемте в замок, посмотрим есть ли там казармы и все необходимое для длительного постоя большого количества солдат.

— Подожди, Дарк, — прервал его Инариэль. — Они воины, безусловно, но в первую очередь, они люди. Воин — это лишь их работа, нельзя лишать их обычной жизни. Им тоже нужно предоставить возможность выбирать. Зови их всех сюда.

Дарк недовольно поморщился. В империи воины всегда были лишь воинами, никто никогда не задумывался о том, что они люди. В империи все было по-другому, придется привыкать к новым порядкам.

Воины внимательно выслушали Инариэля. Им он сказал практически то же самое, что и магам и предоставил возможность выбирать. Они не совещались долго. Вперед выступил один из старшин. Он преклонил колено, ударив себя кулаком в грудь.

— Милорд, у нас никогда не спрашивали, чего хотим мы. Мы были теми же рабами, лишь без оков. Мы не тешили себя надеждами, что когда-то это может измениться. И потому мы вдвойне вам признательны за такую возможность. Никто из нас не нарушит своего долга, никто не ослушается приказа, но в мирное время, мы бы хотели быть простыми людьми и сменить наши мечи на косы и плуга, или может на молот и наковальню, или на кайло или топор. Мы хотим попробовать мирной жизни, милорд. Но вы можете не сомневаться в нашей преданности. Я не дам своим ребятам заплыть жиром и позабыть воинское искусство, никто из нас не уронит чести. Мы остаемся здесь и придем по первому сигналу.

Единым движением в грудь стукнули полсотни кулаков. Инариэль улыбнулся и отпустил их с миром.

— Вот и все. А теперь, пойдемте в замок. До прибытия настоящих командиров — наше место там.

Путь до замка занял у них несколько часов. Все это время они шли по ухоженному тракту, вокруг них разливались зеленью моря трав, в которых островами пестрели яркие поляны цветов. А за этим зеленым морем стеной возвышался могучий лес. Невозможно было поверить в то что они находятся за стенами, пространство за магическими воротами, было безгранично. Гном непристойно ругался, выражая свое восхищение, Дарк молчал, но на его лице ясно читалось глубочайшее удивление. Они все ждали чуда, но на такое они не могли даже надеться, да что там надеяться, они даже представить себе такого не могли, это было за гранью их мечтаний. Инариэль же никак не мог отделаться от ощущения, что все это напрасно, уже напрасно. Теперь, когда под его ногами была ровная дорога и не требовалось отвлекаться на спутников, он вспоминал вечер, когда они услышали взрывы, когда началась буря. Тогда он не обратил внимания на внезапно нахлынувшую на него печаль, Гейл была рядом, она не дала ему возможности разобраться в своих чувствах. Теперь он ругал себя за то, что поддался ее уговорам и не стал копаться в своих ощущениях. Его что-то встревожило, он словно слышал, как рвутся нити мироздания нарушая равновесие. Он боялся того, что мог узнать в мире духов, но незнание не принесет облегчения, это он тоже понимал, поэтому, когда они дошли до резных ворот замка, он уже знал, что должен немедленно разобраться во всем. Они бегло осмотрели замок. Огромная тронная зала поражала воображение своим великолепием. Здесь, как и в деревнях все было готово к приему гостей, не хватало только дымящихся на столах угощений и огня в камине.

Дарк дотронулся до большого стола, словно проверяя не обманывает ли его зрение, и удовлетворенно хмыкнул, усаживаясь на широкую скамью.

— А мы думали, что нам придется тут все приводить в порядок, что цитадель заброшена и обветшала. Все мы здорово ошибались.

Гном уже стоял у подножья трона рассматривая филигранную работу своих собратьев. Трон был украшен изумрудами и бриллиантами. Когда яркие солнечные лучи попадали на тонкие грани камней приходилось зажмуриваться, чтобы не ослепнуть от их блеска. Инариэль же искал покои, в которых можно было бы прилечь. Путешествие в мир духов могло затянуться, ему не хотелось вернуться в свое тело и чувствовать, как оно онемело от неудобной позы. Найдя искомое, он немедленно позвал своих товарищей.

— Мне нужно кое-что уточнить, и для этого, я должен отправиться в мир духов.

Барри нахмурился.

— Ты хочешь узнать нет ли там нашей Мирриэль? Ведь так, эльф. Ты боишься, что буря, настигшая нас в пути, была предзнаменованием того, что случилось с этой безрассудной девушкой. И ты решился на такой отчаянный шаг? Теперь, когда завеса так тонка, когда демоны только и ждут возможности вырваться? Не мудрее было бы дождаться тех, кто был в Лоринге и узнать у них имеет ли смысл твое путешествие, возможно, Мирриэль сейчас держит путь в эту цитадель вместе с остальными, и ты напрасно собрался рисковать собой.

— Прошло уже много дней, Дарк. Неужели ты на столько бесчувственный? Ты не ощущаешь изменений? Я должен сделать это сейчас. Чтобы, когда спасшиеся войдут в эти врата мы уже знали ответ и могли им что-то сообщить. Мне нужно время. Я усну, и мой дух отправится туда, где я смогу найти ответы. Не думаю, что это займет много времени, просто будьте рядом, и будьте готовы, на случай если мне потребуется помощь.

Дальнейшее обсуждение было бессмысленно и Инариэль лег на мягкую перину. Несколькими словами он ввел себя в состояние транса и уже спустя несколько мгновений открыл глаза в темном мире. Он поморщился, запах тлена ударил в ноздри, вызывая головокружение. Инариэль обвел округу тревожным взглядом. Здесь нарушение равновесия чувствовалось гораздо сильнее. Бушевало пламя, извергались вулканы, каждый вдох причинял боль, испарения резали глаза. Инариэль планировал найти кого-нибудь из известных ему доброжелательных духов, но оказавшись здесь понял, что ничего не сможет предпринять. Единственное что ему оставалось это обратиться к тому, кто сам откликнется на его зов. Кто наверняка знает, что с ней. Пытаясь не кашлять, Инариэль тихо прошептал его имя. Прошло несколько долгих мгновений пока дух откликнулся.

— Отчаянный ход, друг мой, ты сам пришел в мир духов.

— Раирнаил, сейчас не время думать о себе. Ты же знаешь зачем я здесь?

— Знаю, — очень тихо прошептал дух.

— Она в порядке? Ее нет здесь?

— Здесь ее нет, Инариэль.

Вздох облегчения сорвался с губ мага. Все остальное, уже не так важно, главное, что она жива.

— Она жива, — проговорил Инариэль. — Ты не представляешь…

— Ты не дослушал, маг, — перебил его Раир, глаза духа полыхнули пламенем. — Ее нет здесь. Но и среди живых ее нет, иначе я бы не откликнулся на твой призыв, я был бы рядом с ней. Она исчезла.

— Исчезла? — Инариэль не верил своим ушам. — Как такое возможно?

— Я не знаю. Она воплощение Зеленого дракона. Ее дух бессмертный и всемогущий. Я не могу ее найти в этом мире. Ее тело здесь. Она ранена. Она опять сделала выбор, опять принесла себя в жертву спасая человека и орка. Она отдала последние силы, чтобы вытащить их. И больше я не могу ее найти. Нигде. Эти двое заботятся о ее теле, но где ее дух, я не знаю. — Раир напряженно посмотрел в глаза мага. — Тебе пора уходить. Я выведу тебя. Больше не пытайся войти в мир духов. Красный дракон свободен. Здесь теперь очень опасно для живых.

— Но что нам делать?

— Ждать. У меня нет других мыслей. Если она сможет, она вернется, обязательно. Только бы не было слишком поздно. Уходи.

Дух просто вытолкнул мага в реальность. Инариэль с хрипом вздохнул чистый воздух и открыл глаза. Рядом с ним стоял гном держа на готове острый топор, Дарк готов был в любой момент применить магию. Удостоверившись, что Инариэль не притащил за собой никого из незваных гостей, оба расслабились и напоив мага чистой водой ждали его рассказа. Инариэль сел на перине и печально посмотрел на друзей.

Прервать молчание решился Дарк.

— Ты нашел ее? Она умерла?

— Нет, Дарк. Ее нет в мире духов, — он увидел облегчение на их лицах и закрыл глаза. — Но и среди живых ее нет. Она пропала. Раир не знает где она. Ее нет нигде. Похоже, мы потеряли ее.

 

Глава 2

Я открываю глаза. Ничего. Закрываю, решив, что еще просто не вернулось зрение. Я ощущаю свою тело. Ничего не болит. Странно. Я помню, меня ранили. Кинжал нейтрала в ноге, а орк здорово повредил мне плечо. Это точно. Я помню. Почему же я не чувствую боли? Странно как-то. Опять все не так. Открываю глаза. Ничего. Пустота и темнота. Встаю. Осматриваюсь. Ничего. Просто пугающая бесконечная пустота. Что опять я сделала не так? Куда опять я попала? Когда это все закончится? Звенящая пустота, я даже не слышу собственного дыхания. Страшно, очень страшно. Хочу что-нибудь сказать, чтобы успокоиться. Я знаю, что мои губы шевелятся, но звуков нет. Пытку тишиной, я когда-то уже проходила, но сейчас все не так, нет стен, нет оков, нет ничего. Только пугающее ничто. Приказываю себе собраться. Стоя на одном месте я точно ничего не узнаю, надо выбираться отсюда, меня там дела ждут, друзья, спасение мира и Кален. Смотрю под ноги. Там тоже пустота. Я стою в пустоте, ну раз стою, значит смогу и идти, нужно выбираться. Нужно искать выход, выход есть всегда. Пока ты жив, выход можно найти, а я определенно жива. Наверное. Заставляю себя думать. Я точно не на поляне у эльфийских лесов, тут нет ни поляны, ни леса. Но я и не в мире духов, я там была, там не так. Где же я? Пытаюсь призвать энергию жизни. Ничего, ни малейшего отклика ни одной голубой искорки. Попробуем энергию смерти. Результат тот же. Ничего. Ладно, вперед. Стоя на одном месте точно ничего не пойму. Интересно, как мне ориентироваться в этом Нигде. Как я пойму, что не хожу по кругу или вообще двигаюсь? Не важно. Буду идти куда глаза глядят, а глядят они в сплошное Ничто. Не важно. Иду. Нет, это не похоже на движение. Ой, не надо мне думать обо всем этом.

«Куда ты? Что ты ищешь?»

Голос в голове заставляет меня остановиться и даже присесть от неожиданности. Я не знаю языка, на котором он говорит, но понимаю каждое слово. Он пропадает так же неожиданно, как появляется. И опять ничего. Я встаю и продолжаю движение. Здесь нет ни времени, ни пространства. Я не чувствую ни боли, ни усталости, ни голода, ни жажды. Сколько это продолжается? Не важно. Нужно найти выход.

«Зачем? Зачем тебе искать то, чего нет? Остановись. Прими все, как есть. Прими себя. Стань собой.»

Стань собой? А я что не я? Бред какой-то. Радует, что во второй раз, я его уже не испугалась. Осваиваюсь. Продолжаю свой путь в никуда. Просто бреду, плыву, парю. Не важно. Важно, что двигаюсь. Я должна вернуться.

«Вернуться? Куда?»

Хммм, хороший вопрос, но я бы спросила вернуться откуда. Куда я знаю, к своим. К друзьям, к жизни, к любимому.

«Любимый, — хохочет голос. — Любимый, предатель, лжец. В чем разница? Что ты можешь знать о любви?»

Ну, наверное, не так много. А может — это и есть моя расплата, за нарушение клятвы, за нарушение закона? Голос в моей голове начинает смеяться.

«Для тебя нет законов, ты выше их. Ты сама закон.»

Чушь. Это не обо мне. Я всего лишь…

«Все».

Нет, не так. Я одна из многих. Я просто эльфийка. В моей голове раздается презрительный смешок.

«Вспомни кто ты!»

Меня зовут Мирриэль, я дочь эльфа-одиночки из Глуши. Опять презрительный смешок.

«Это не твое имя. И ты это знаешь! Это не ты. Не твое естество. Вспомни!»

Может быть, чтобы выбраться, мне нужно следовать советам этого голоса? Может он ведет меня в нужном направлении? Может быть я смогу вернуться, когда вспомню?

«Правильно! Слушай меня, делай что я говорю и все будет хорошо. Все будет правильно! Ты не вернешься!»

Правильно будет вернуться! Там Кален, Кара, Энель им нужна моя помощь, я должна спасти их, я должна победить Калисто! Слышу в голове недовольный смешок.

«Калисто тоже получит свое. Без тебя. Все получат по заслугам!»

Ладно, попробую следовать советам, неведомого голоса. Я сажусь и пытаюсь вспомнить. Но ничего не происходит. Я помню свою жизнь. Помню отца и путешествия, помню тепло походного костра, помню холодные зимние ночи, когда отец прижимал меня к себе, согревая своим теплом. Помню Раирнаила, помню его нежность, помню его любовь. Помню прощание, помню тоску. Помню жертвенный камень, помню ужас. Помню спасение и бегство. Помню, как нашел меня Кален. Помню, как Инариэль меня лечил. Я помню все, что было со мной. Каждый момент. И теперь, вспоминая, переживаю все снова. Все. Поцелуй на поляне, колючие слова, боль, одиночеств, отчаяние. Странствия, ловушка, пытки, спасение. Я — это я. А потом я вижу совсем другую картину. Воздушный замок. Седой старик ругает меня за прогулы, а я только и думаю, как сбежать от него и вернуться в библиотеку, подальше от братьев и сестер, подальше от всех. Сбежать, чтобы читать. Читать, чтобы понять.

Я сижу на широком подоконнике, приложив руку к стеклу. Никогда не заходящее солнце дарит мне свои лучи. Его свет проходит сквозь мою ладонь. Я вижу свою ладонь изнутри. Вижу кости и мышцы, вижу, как бежит по моим жилам кровь. И понимаю, что не знаю кто я. Не понимаю.

— Элирия, я знал, что найду тебя здесь, — седой старец смотрит на меня осуждающе. — Ты опять пропустила занятия. Это нехорошо, ты же знаешь, я не люблю, когда вы пропускаете мои уроки.

Я смотрю на него и не понимаю.

— Всемогущий, прости. Я задумалась.

Он садится рядом со мной и успокоительно гладит меня по плечу.

— Что тревожит тебя, Юная? О чем ты думаешь?

— Зачем, Всемогущий, — быстро выпаливаю я. — Зачем мы нужны тебе? Все мы? Кто мы? Что мы такое? Почему я вот уже несколько столетий не изменюсь? Почему я не старею? Почему я ничего не чувствую? Ни боли, ни страха, ни радости? Ничего! Это же не правильно! Я говорю слова, но не понимаю их значения? Что такое боль? Что такое радость? Что такое любовь? Что такое смерть? Почему ты не учишь нас этому?

Мне кажется, что я его озадачила своими вопросами, он смотрит в окно.

— Элирия, — начинает он, обдумывая каждое слово. — Вы все — мои помощники. Миров становится все больше, и каждому нужно уделить внимание, я просто не успеваю повсюду. Поэтому, я и подготавливаю вас к этому. Вы бессмертные духи, всемогущие, как и я. Просто еще не опытные.

— Как я появилась? Как все мы появились? Откуда? Ведь нельзя создать что-то из ничего? Ты сам нас этому учишь. Так что мы такое? Почему мы лишены всех чувств?

— Зачем тебе знать это, Элирия? Зачем тебе знать, как я вас создал? И что за глупости по поводу чувств? Откуда такие мысли в твоей милой голове?

Он кладет руку мне на лоб. И я все забываю. Забываю свои вопросы. Забываю свои мысли. Я просто смотрю на Учителя и не понимаю, почему я сижу на этом окне.

Открываю глаза. Вокруг меня опять Ничто. Я одна в пустоте. Элирия. Я вспомнила свое имя. Я вспомнила какой-то момент. Но я — не она. Мое имя Мирриэль.

«Ты опять за свое, девочка! Ты не Мирриэль, твое имя — Элирия. И ты бессмертный дух. Ты должна была быть божеством. Ты — бессмертный дух. Ты — одна из моих любимых учениц. И пришло время вспомнить это. И вернуться. Стать тем, кто ты есть.»

Как этот голос утомляет. Говорит ерунду. Я — Мирриэль. И я очень хочу вернуться.

«Упрямица, ты же начала вспоминать! Продолжай! Вспомни, кто ты!»

Очередной скучный урок. Передо мною лежит белоснежный лист бумаги и мое перо, оставляет на нем витиеватые линии. Я слушаю учителя невнимательно. Он рассказывает о Правилах. Скукотища.

— Итак, Юные. Вы должны помнить лишь несколько Правил. Первое: в одной реальности не может быть более одного бессмертного духа. У одного могут быть сотни обличий, но никогда, повторите: «НИКОГДА».

Дружный хор голосов повторяет слово, я молчу. Сколько можно об одном и том же. Каждый урок начинается с этого. Надоело.

— Присутствие двух духов нарушает тонкую гармонию мироздания. Все! Запомните, юные! Все такие встречи духов заканчиваются гибелью мироздания, в котором такая встреча произошла! Подумайте, сколько жертв, сколько боли приносят такие встречи в реальные миры! Если вы чувствуете присутствие брата или сестры, вы немедленно, запомните — немедленно должны покинуть данную реальность! И второе правило, юные. Вы не должны принимать облик существ, населяющих реальность и пытаться быть одним из них. Это называется — Падение. Падшие постепенно теряют свою силу. Они медленно теряют рассудок и становятся смертными. Вы же не хотите лишиться своего могущества? Правда, юные? Что с вами будет, если вы превратитесь в простых смертных? Вас ждут болезни, страдания, боль и смерть. Мы же не хотим оплакивать одного из нас, который по неосторожности или из любопытства…

Я не слушаю. Кому может прийти в голову отказаться от всемогущества и стать смертным? Только глупцу! А глупцов не жалко. Оплакивать? Что значит это слово? Всемогущий просто все придумывает. Не найдется ни одного глупца, готового пожертвовать своим всемогуществом. Да и ради чего? Не понятно. А значит глупо!

Гибель мироздания?! Что это значит? Голос в моей голове ухмыляется.

«Поняла, наконец! То, что ты сделала в этом мире нарушило гармонию. За твою встречу с Орленом, этот мир расплатится своим существованием. Конец этого мира уже близок. Это уже не исправить. Так что. Не имеет смысла туда возвращаться. Мир погибает. И все, все что будет к нему относится, исчезнет.»

Мне вдруг становится холодно. Перед глазами мелькают страшные картины гибели миров. Я уже видела это. Я сама разрушала миры. Не остается ничего. Все погибает, нет не погибает. Исчезает. Словно и не было никогда. Но как же? Я ведь обещала Гранду, что он найдет свое счастье и обретет покой. Я же видела это!

«Самообман. Ты просто пытаешься облегчить свои муки совести за все, что случится в этом мире. По вашей вине! Я же предупреждал вас всех!»

Нет. Нет, я не могу этого допустить. Я должна все исправить. Карлин порту дан! Мне хочется плакать. Но вместо слез в душе появляется решение. Четкое и взвешенное. Ну что же, Всемогущий. Ты хотел, чтобы я вспомнила кто я. Я помню. Я была Элирией. Давно. Я была ею, я была многими другими. Что есть наша жизнь, если не опыт? У меня много опыта! Тысячи жизней, тысячи смертей! Тебе и не снилось такого, Всемогущий! Да, я была твоей ученицей! Я помню это. Но я — больше не она. Мое имя — Мирриэль. Я свободная эльфийка, обладающая древней магией! Я — это я! Тебе не убедить меня в обратном! И я должна вернуться. Теперь еще больше, чем прежде! Теперь, я должна найти способ чтобы все исправить! И я найду его! Я больше не самодовольная всемогущая и бессмертная! Я часть этого мира. Если придется я отдам свою жизнь в последний раз, отдам, пытаясь спасти все, что мне дорого! И если мне не удастся этого сделать, что ж… я погибну вместе с ними, со всеми теми, кого когда-то бездумная выходка юной богини поставила на порог смерти. Я все исправлю или разделю с ними их долю, это и станет моей расплатой.

«Ты все так же наивна, Элирия! Есть вещи, которые нельзя исправить!»

Исправить можно все! Нельзя исправить только твою самоуверенность, старик! Если никто не делал этого прежде, не значит, что сделать это невозможно!

Итак, Элирия тяжелыми шагами мерила зал воздушного замка, даже не глядя на учителя, который не спускал с нее глаз.

— Ты создал нас бесчувственными истуканами пытаясь обезопасить нас, спасти от возможных болезненных ощущений. Но как может истукан править теми, кто имеет чувства и эмоции? Это ошибка. Чтобы мы были действительно хорошими богами, мы должны все познать на своем опыте, мы должны все понимать, мы должны сопереживать, мы должны все испытать, мы должны быть… смертными. Чтобы обрести истинное понимание мы должны прожить тысячи жизней. Только так мы станем истинными богами, только так мы сможем стать равными тебе, Всемогущий.

Старец подошел к ней и обнял за плечи, а потом поцеловал в лоб, и она опять все забыла.

В который раз он стирал ей память, он уже не помнил. Он думал, что, возродив ее он сможет воспитать ее такой, какой ему хотелось ее видеть. Он так надеялся, что, вырвав ее душу из колеса перерождений и поместив ее в одну из своих учениц, он рано или поздно сможет обрести то счастье, которого она его лишила, выбрав смертное существование, выбрав смертного. Но вот уже в который раз, ее мятежный дух пробуждался, вынуждая его начинать все с начала. Хорошо, придется попробовать еще раз. В запасе бесконечность, рано или поздно все случится именно так, как задумал он. Он же Всемогущий.

Это все обман! Все ложь! С самого начала! Я не Элирия! То есть я — это она. Но она тоже всего лишь перевоплощение! И она это понимала! Не знала, не могла знать, но понимала. Вот почему она искала Орлена. Калисто. Ее появление не случайно, такое уже было. Любовная история, начало, которой помнит только сам Всемогущий! Я начинаю беззвучно смеяться. Все обман. Орлен не мог устоять перед Калисто, это была их судьба. Их троих. Нет, четверых. Вот только даже Всемогущий не может противиться судьбе. Измена Орлена с Калисто — была предрешена. Но после этого Элирия, должна была его простить. И они должны были быть вместе. Элирия и Орлен. Это все уже было. Многие тысячи раз. А значит… Больно защемило сердце. Кален… это его судьба. Он предаст, он изменит, опять… как и тысячи раз до этого. Он тоже не сможет устоять. И мне придется это пережить. Опять! Пережить и простить, ведь потом он все равно выберет меня. Но от этого не легче.

«Вспомнила? Все?»

Вкрадчиво произнес голос в моей голове.

«Так может пора прервать этот порочный круг? Не стоит тебе опять это переживать».

Нет! Нет! Я не верю. Все обман! Я чего-то не понимаю. Не могу вспомнить что-то важное! Все было не так! Я бы не простила измены! Это не для меня. Мне нужно время. Я что-то упускаю.

«Элирия!»

Нет, это не мое имя! Это не моя судьба! Этого не может быть. Кален…

«Мне надоело твое упрямство! Блуждай здесь в бесконечности, пока не одумаешься! Пока не станет слишком поздно.»

Голос исчез. Теперь я понимала, что больше его не услышу. Это было даже к лучшему. Я должна вспомнить. Вспомнить что-то важное. И вернуться. Чтобы все исправить. Карлин порту дан.

 

Глава 3

Горы вздрогнули. Содрогнулась земля. Спешащие за командором воины едва устояли на ногах, когда раздались один за другим два гулких взрыва. Там, снаружи. В том месте из которого они успели бежать. Командор замер. Его лицо уже не скрывал шлем, но даже лучшие мастера ничего не смогли бs рассмотреть на его лице. Третий взрыв не заставил себя долго ждать. Услышав его, Кален уперся кулаком в ближайшую скалу и замер. Он ждал. Ждал четвертого взрыва. Ведь если его не последует, это будет означать, что они не справились, а они могут не справиться только в том случае если умрут. На каменном лице ничего не отражалось, но в голове он тихо вел отсчет мгновений от последнего взрыва. Прошло несколько долгих минут. Четвертого взрыва все не было. Командор в отчаяние ударил кулаком по своду, выбив несколько камней. Все закончилось. Они не смогли. Они погибли, прикрывая их бегство. Он закрыл глаза и начал молиться. Ему больше ничего не оставалось. Он не мог ее подвести, он должен закончить свое дело, должен вывести людей, хотя сердце рвалось туда, и душа готова была покинуть тело, чтобы мчаться и искать ее, презрев расстояния, времена. Вопреки смерти. Без нее все не имело смысла. Но он должен исполнить свой долг. Его губы беззвучно шевелились, сжимались кулаки и разрывалось сердце. Он уже решился, что едва он выведет людей, повернет в обратный путь, он вернется, чтобы найти их тела, отдать им последние почести и умереть на погребальном костре, держа ее в своих объятиях. Губы его все еще шевелились, когда нависшую в пещере тишину разорвал последний взрыв. Не отдавая себе отчета, он с облегчением улыбнулся, закрывая глаза и благодарил Создателя за очередное чудо. Их просто задержали. Они живы. Теперь можно спокойно продолжать путь. Он скомандовал выдвижение, и солдаты поспешили последовать за уверенно шагающим командиром. Никто даже и подумать не мог, что всего несколько минут назад этот уверенный мужчина готов был расстаться с жизнью, не услышав четвертого взрыва. Кален уверенно шагал вперед, отгоняя от себя дурманящий аромат сладкой клубники, когда где-то глубоко внутри его сознания тревожно звякнул мелодичный колокольчик, словно разорвалась струна на лютне. Он не остановился, лишь попытался усилить ощущение, докопаться до сути произошедшего. Продолжая уверенно шагать во главе отряда, он вдруг ощутил, как затхлый запах древних пещер сменился свежим воздухом лесной опушке. Глянув вниз он увидел раскинутый во все стороны вековой лес. Он стремительно летел к опушке, он должен был спешить. Зоркий глаз сокола легко различил вдали яркую рамку разлома, но она была не золотистого цвета, от нее не веяло смертью. Яркая голубая рамка быстро оформилась на поляне и из нее вывалился на зелень травы Гранд. Одна его рука весела плетью, куртка была пропитана кровью, вся одежда была перепачкана. Оба меча были в заплечных ножнах и тащил он здоровой рукой огромный топор, рукоять, которого, если упереть его в землю почти доставала ему до груди. Кален похолодел. Гранд должен был сопровождать Мирру, но он один. И тогда из голубого разлома вышел огромный орк. Едва он поставил обе ноги на траву, рамка разлома померкла и исчезла, словно и не было никогда. Орк громко зарычал, и аккуратно положил на мягкую траву свою ношу. Издав пронзительный крик, сокол сложил крылья и стрелой бросился вниз. Он уже знал, что увидит. Что случилось? Почему Мирра в руках орка? Почему Гранд тащит его топор? Их захватили в плен? Он падал, намереваясь выклевать глаза недругу, но, когда опустился ниже и смог рассмотреть все подробнее, взмахнул крыльями и решил сделать еще пару кругов над странной поляной. Он видел, как Гранд, вместе с орком, переругиваясь в голос, принялись оказывать ей первую помощь, останавливать кровь, которая выливалась из ее ран на плече, на бедре. Кален понимал, что она не контролируют себя и каждое прикосновение дается им огромными усилиями, но они продолжали, лишь ругаясь, но не останавливались. Остановив кровь из тяжелых ран, человек и орк, принялись осматривать более мелкие. И тот, и другой были ранены, но позабыв о себе спешили помочь ей. Перевязав ее, они занялись друг другом. Орк и человек. И бесчувственная эльфийка. Сокол взмыл в небеса. Ей не угрожал этот орк, как бы странно это не звучало, она была среди друзей, они позаботятся о ней. Видение померкло, Кален опять был в пещерах и вместо слепящего солнца над головой, скупо давали свет несколько чадящих факелов.

Они разбили лагерь спустя несколько часов пути. Идущие впереди предусмотрительно оставили им кострища и немного провианта. Здесь остановилась группа Вейта. Когда они выходили, все еще было спокойно. Потом тут же останавливались Кара и Энель. Теперь был их черед. За ними никто не пройдет, все что было оставлено. Было оставлено для них. Изнуренные люди молча съели припасы и без разговоров легли у костров, кутаясь в плащи. Никто не разговаривал. Все молчали. Каждый понимал, что выжить в Лоринге не мог никто. Но произносить этого вслух так никто и не решился. Молча, каждый из воинов благодарил двух смельчаков, ставшихся их прикрывать, принявших удар на себя, принявших смерть за них, за их жен и детей, за их будущее. Каждый в мыслях давал себе слово, что их жертва не будет забыта, их не забудут. Все молча поглядывали на хмурого командора. Сочувствуя ему. Там остались его друзья. Великий воин, о подвигах которого распевали песни во всех кабаках и странная молодая эльфийка, которую считали надеждой. Но она осталась, осталась и погибла. За них. Каждый чувствовал свою вину. Ведь это они должны были ее прикрывать, это она должна была сейчас сидеть здесь у костра, а они должны были погибнуть там, зная, что отдают свои жизни за эту призрачную надежду. Они были воинами, а она, она не была воином, да и магом она не была. Просто странная худенькая девчушка с красивыми глазами и неловкой улыбкой. Всех удивил приказ командора, но никто не посмел ему перечить, кто они такие, чтобы задавать вопросы командиру. И теперь их терзали сомнения в правильности его решения. И его терзали, хоть он этого и не показывал. Молчание становилось гнетущим, и все по одному укладывались спать. Командор приказал отдыхать, взял стражу на себя. Он не сомневался, что погони не будет, но оставлять лагерь без стражи в смутные времена было бы чересчур беспечно. Они засыпали, испытывая смешанные чувства вины и благодарности. В конце концов сидеть остался только мужчина в белых доспехах, он так и не снял их. Словно белое изваяние он сидел, глядя в тлеющий костер.

Боль пришла, как всегда принося череду мучительных видений.

Он был отправлен в круг, поступили сведения о нескольких одержимых. Это была древняя башня. Массивные укрепления, величественные балюстрады, темные длинные коридоры, скупо освещаемые слабым пламенем дымящих факелов. Когда они вошли в башню их было двадцать три человека. Огромная сила, они смеялись над руководством, которое направило такую мощь против нескольких одержимых. Тогда они еще не знали. Не могли даже предположить, что выйдет из этой башни только один из них. И выйдет он не победителем, а освобожденным. У ворот их встретили маги, спасшиеся из башни. Несколько юнцов-учеников и один седой старик. Увидев белые одежды Видящих старик, ковыляя, отправился им на встречу.

— Господа. Мы заперли ворота, — прокашлял он. — Вам не следует входить туда. Я направил прошение архимагу. Это место необходимо сравнять с землей, там уже никого не спасти. Мы должны лишь сдержать их, не позволить им выйти, пока башня не будет уничтожена.

Видящие лишь улыбнулись ему в ответ и постарались уверить старика, что каждому из них уже не раз приходилось сталкиваться с одержимыми, что они смогут совладать с этой проблемой, тем более в таком количестве. Старик же лишь поджал губы и отрицательно покачал головой.

— Ваш юношеский пыл здесь не уместен, господа. Вы не представляете, что там случилось. Там не только одержимые, там маги крови и эти подземные бестии, их слишком много. Я даже не знаю кто из них хуже, но они все заодно. Это смертельная западня.

Кален, как и его товарищи лишь улыбнулся.

— Если ты так боишься, старец, замкни за нами ворота и, если мы не выйдем через два дня, можете уничтожать башню, — успокоительно проговорил командир их отряда.

— Ты ведешь этих юнцов на верную смерть, Видящий, остановись. Ты не знаешь, что ждет вас там, а я знаю. Я видел залитые кровью полы, я слышал душераздирающие вопли, я видел разорванные тела могучих магов, оказавших сопротивление. Мы поскальзывались на внутренностях своих друзей в ужасе спасаясь от неминуемой гибели. Поверь моим словам, там нет ничего, только смерть. Только ее вы там найдете. Все. Остановись.

Но командор лишь посмеялся над стариком и приказал всем Видящим готовиться к атаке.

Старец открыл врата, и едва последний воин вступил в проклятую башню, закрыл их. Запечатав заклинанием высшего порядка. Старик знал, что они не вернутся. Он сделал все что мог, но Видящие, так уверены в своей силе, что не стали его слушать и теперь их ждала мучительная смерть.

Они стояли у входа держа мечи наготове. Как и говорил старик весь пол был заляпан кровью, валялись вырванные из суставов конечности, тех, кто не успел добежать до выхода. Командор поднял с пола оторванную голову с остатками переломанного черепа, ее оторвали, не отрубили, ни снесли магическим ударом, а оторвали. В стеклянных глазах застыл невыразимый ужас. Отбросив страшную находку, командор скомандовал сгруппироваться и прикрывать друг друга. Они медленно двинулись вперед. В мрачном свете едва горящих факелов, они шли по этому каменному кладбищу в зловещей тишине. Кровь была повсюду. Кален вздрогнул, когда почувствовал, как на его плечо что-то упало. Он перехватил меч, взглянул наверх и едва сдержал крик. На потолке было распластано тело мага, его размазали по потолку и теперь его кровь собираясь в крупные капли падала вниз. Понять, что это было когда-то человеком можно было лишь по впечатанному в потолок остатку руки, все еще сжимающей бесполезный посох. Кален позвал командора и указал ему на потолок. Тот нахмурился.

— Это не похоже на одержимых, им такое не под силу. Это была не битва, а бойня. Здесь что-то странное случилось. Не расходиться. Держаться вместе.

Приказ был неплох, но, когда они увидели первых врагов, соблюсти его было сложно. Из распахнутых дверей по обе стороны коридора на них хлынул поток подземных тварей. Им не было числа. Началась схватка. Видящие пытались держать строй, но тварей было слишком много. То и дело им удавалось окружить кого-то одного и тогда им ничего не оставалось, как смыкать ряды. Слушая как с сумасшедшим гиканьем твари утаскивают добычу в какую-нибудь из комнат, а потом оттуда доносились страшные предсмертные крики. Их наступление иссякло так же внезапно, как и началось. В один момент твари развернулись и исчезли в комнатах и коридорах. После первой схватки их осталось семнадцать. Никто не рвался спасать отсутствующих, все понимали, спасать уже некого. На полу осталось около сотни тварей, приходилось аккуратно переступать через их мохнатые уродливые туши. Они прошли всего несколько сотен метров, когда их встретил демон. Перед ними во всей своей красе стоял демон желания. Обворожительная полуобнаженная женщина с длинными рыжими волосами. Они просто стояла посреди забрызганного кровью коридора и обольстительно им улыбалась, поглаживая кожаный кнут. Командор поднял руку, призывая всех остановиться. Кален стоял всего в шаге от него, но даже он не успел понять, чем грозит им эта встреча. Демонесса улыбалась и молчала. Если бы тогда Кален мог слышать духов, он бы услышал, что говорила она с их командором. И ей не потребовалось много слов. Когда командор обернулся к Калену, его глаза были чернее ночи. Она поработила его. Командор вскинул меч и атаковал Калена. Кален успел парировать, отбив неожиданную атаку. Демонесса засмеялась и легким шагом от бедра, неспешно стала приближаться.

— Не смотрите ей в глаза, не слушайте ее голос. Она зачаровала его, — выкрикнул Кален, отбиваясь от яростных атак командора.

Он сдерживал его натиск, но так долго не могло продолжаться. Кален кричал, пытаясь вывести командора из транса. Но тот не слышал его. Кто-то из Видящих бросился Калену на помощь и уже через несколько мгновений упал замертво, рассеченный мечом командора. Выбора не было. Кален сжал зубы и перешел в наступление. Долгие годы тренировок, наставления Гранда и в-рожденные способности сыграли ему на руку. Вознося в уме молитву Создателю, Кален нанес решающий удар. Командор упал к его ногам, так и не осознав, что произошло. Кален на секунду закрыл глаза и услышал томный голос.

— А я-то наивно полагала, что во главе стоит самый сильный воин. Какая оплошность с моей стороны. Но я ее исправлю. Ты хорош, очень хорош. Ты достоин большего, чем все они. Ты даже представить себе не можешь какое блаженство я способна тебе подарить.

— Создатель, укрепи мой дух, дай мне сил свершить угодное тебе, изгнать зло… — повторял Кален слова молитвы.

— Он не поможет тебе, глупый. Да и зачем нам третий? Он будет лишним. Разве сможешь ты стерпеть?

— Я верный твой слуга, я вручаю тебе, Создатель, мою душу, направь же мой меч…

— Даже если бы он услышал тебя, поверь, его светлые объятья не смогут сравниться с моими.

— Стань мне щитом, я же стану твоим карающим мечом. Свет во мне, для тебя, жизнь моя, для тебя. Служение свету — призвание мое. Направь меня во тьме, согрей меня в хладе. Насыть меня силой своей, не позволь дрогнуть руке, карающей во имя тебя.

Демонесса замерла в нескольких шагах, прищуривая красивые глаза, она склонила голову на бок, изучающе глядя на медленно, но неуклонно приближающегося воина. А потом Кален вновь услышал ее медовый голос.

— Ты красив, молод и силен. Но я не вижу в тебе страсти. Ты неподвластен мне, ибо ты не знаешь истинной любви. Ты никогда не любил. Твои помыслы чисты до отвращения, — она брезгливо скривила губы и занесла хлыст для удара.

Острая боль пронзила его плечо, когда тонкий хлыст прикоснулся к доспеху. Металл раскалился, обжигая кожу, белая ткань почернела и задымилась. Кален не остановился, он продолжал наступать и молиться. И тогда он увидел страх в ее глазах и больше его ничего не сдерживало, теперь он не шел против сильного ветра, как при первых ее словах, время вернуло свой бег. Он отбил очередной удар хлыста, и одним прыжком оказался рядом с демоном. Ее речь больше не была сладостной. Ее прелести больше не завораживали. Он парировал удар ее кинжала своим мечом и вонзил свой кинжал в ее грудь. Демонесса закричала и обратилась в огонь. Жар обжог его лицо. Высокий столп огня затухал и вот уже у его ног едва тлели последние искры.

Он обернулся к товарищам. Те в нерешительности стояли у тела командора.

— Он был хорошим воином, но не смог противостоять ее силе. Мы должны двигаться дальше.

— Как ты смог ей противиться? — спросил один из Видящих.

— Молитва. Очисти свой разум и молись. Создатель не оставит детей своих уповающих на него.

— Но командор тоже был.

— Видимо он усомнился на секунду или же она истратила слишком много сил, чтобы сломить его, а на меня у нее уже не хватило.

— Кален, твой доспех…

Только сейчас он почувствовал обжигающую боль и быстро отстегнул раскаленный наплечник. И приказал сомкнуть ряды, делая шаг вперед. Никто не произносил никаких слов, но безмолвно все последовали за новым командором. Их осталось пятнадцать.

В следующий раз их встретили одержимые маги. Они не нападали, не использовали магию. Просто в дальнем конце коридора стояли пять фигур с посохами, преграждая путь Видящим. Воины воспряли духом. Всего пятеро. Их втрое больше. Но маги так и стояли, а сзади послышалось уже знакомое шуршание и хлынула волна подземных тварей. Они бились как звери. Все понимали, что это последняя битва, слишком много было тварей. И эти твари были крупнее, они передвигались на четырех конечностях, но, когда поднимались на задние лапы были выше человеческого роста. Они были вооружены кинжалами и короткими мечами. Щитов их племя не признавало. Достигнув цели в несколько прыжков тварь поднималась, и выхватывала оружие из-за пояса. Началась схватка.

Но убили не всех. Послушные командам одержимых магов, твари не рвали их на части, а оттесняли от группы и утаскивали в сторону магов. Кален видел, как отчаянно дерутся его братья. Он сам уже изрядно устал. Пот скатывался по широкому лбу и резал глаза. Он видел, как одного из его братьев окружило с полсотни тварей. Но он не опустил оружие, он дрался до последнего. Кален видел, как тварь, которую насадили на нож схватила острыми зубами руку, державшую кинжал. Видел, как острые зубы вонзились в латную рукавицу и уже через мгновение мужчина закричал. Тварь упала на пол, держа в зубах отгрызенную руку. Другая тварь запрыгнув на спину Видящего резко рванула его голову вверх, отделив ее от тела. Кален молился. Он был готов к встрече с Создателем. Лишь трое Видящих все еще оставались на ногах и сопротивлялись, истекая кровью. Тварей было слишком много. Кален видел, как один из троих исчез под кучей набросившихся на него тварей. Другой получил удар под колено и не устоял. Гигикающая толпа утащила и его. Он остался один, но продолжал сопротивляться пока у него не потемнело в глазах.

Он очнулся в клетке. В магической клетке. Он был ранен. Ныли руки, глухой болью в груди отзывался каждых вдох. Он едва мог опереться на правую ногу. Глубокие раны пленным перевязали, но не утруждали себя излечением. Тут же рядом с ним сидели десять его братьев. Одиннадцать. Их осталось одиннадцать. Они видели перед собой начертанную на полу пентаграмму. По ее углам стояли пять человек. В темноте под колоннадой слышался неровный хор голосов. Многих голосов. Слышалось отвратительное шуршание подземных тварей. Пленных обезоружили и сняли доспехи, оставив лишь штаны и нижние рубахи. В этот момент Кален понял, что они будут завидовать павшим. И так оно и было. Когда они пришли за первым Кален бросился на вошедшего с голыми руками, но магический щит, легко его оттолкнул, оглушенный он упал на холодный пол. И уже через несколько минут одного из них принесли в жертву. Он не кричал проклятий, он читал молитву, но Создатель был глух. Оставшиеся видели, как его разрывают на части, обагряя его кровью центр пентаграммы. Которая отозвалась на кровавую жертву на мгновение полыхнув золотым огнем. Сколько это продолжалось никто не знал. После четвертой жертвы, Видящие перестали сопротивляться. Кален каждый раз рвался заменить кого-то из братьев, но мучители упорно выбирали других, не его. Теперь они не смотрели на жертвенник. Они просто молились, взявшись за руки, слушая предсмертные крики своих друзей. Быстрая смерть ждала лишь первую жертву. Всех остальных долго мучали, убивая медленно и болезненно. Крики и проклятья умирающих не волновали магов крови, они лишь забавляли подземных тварей. Сколько это продолжалось заключенные не думали. Они уже простились с жизнями и смиренно ждали своей участи. Они не говорили больше, не держались за руки, не молились. Их оставалось трое. В очередной раз к клетке направился один из магов. Кален преградил ему путь. Закрывая собой товарищей.

— Возьми меня.

Маг лишь улыбнулся из-под капюшона.

— Для тебя у нас есть кое-что особое, воин. Ты убил демона желания, это немногим под силу, так что ты будешь последним. И поверь, ты даже не представляешь, как ты будешь страдать.

Маг приказал подземным тварям оттащить Калена и забрал другого. Кален схватился за прутья магической клетки. Прикосновение вызвало острую боль, но эта боль не могла сравниться с его чувством вины. Он возглавил этих воинов, он вел их, после гибели командора. Это его вина. Нужно было повернуть, нужно было прислушаться к словам старого мага у ворот. Он этого не сделал. Все это случилось по его вине. Боль, которую он испытывал все крепче сжимая прутья была заслуженной карой, за его безрассудство. Он привел их на этот жертвенник. Чем больше он думал об этом, тем менее последовательны и логичны были его мысли. Они путались в голове, превращаясь в огромный ком бессвязных обрывков. Его мозг рвался на части, как рвали, резали, ломали его товарищей. Когда он остался один, его рассудок был уже поврежден. Страха не было. Было отчаяние и самобичевание. Он молился, опять молился. Не о спасении, на это не было надежды, он молился о обретении света, о своих погибших товарищах. Молил Создателя принять их в свой свет. О себе он не молился. Он был готов принять свою участь. И было еще чувство, что он что-то не успел сделать, а теперь уж точно никогда и не сделает. Покрытые ожогами и кровью руки все так же сжимали ненавистные прутья, и он молился. Без надежды. Просто повторял годами заученные слова. Мыслей уже не было. В ушах все еще стояли крики его товарищей. Теперь его черед. Тогда он и увидел Астера и его отряд. Затуманенный рассудок принял их сперва за подземных тварей. Потом он разглядел в них людей, но решил, что это еще одна группа магов. И лишь когда Астер приблизился к клетке и приложил палец к своим губам призывая его к молчанию, он осознал, что это спасение. Маги затянули очередную песню, воспользовавшись этим Астер прошептал:

— Парень, ты как? Сейчас мы тебя вызволим, только разберемся с этими, — он кивком указал на магов.

Превозмагая отчаяние Кален прошептал в ответ.

— Сейчас, я хочу участвовать в битве. За ними должок, — он не знал в тот момент как зло блеснули его глаза.

Астер задумался, но рядом с ним возникла Элрина и, положив руку на его плечо, кивнула. Астер улыбнулся ей и кивнул в ответ. Маг, сопровождавший их развеял чары, прутья исчезли. Астер протянул ему меч.

— Это тебе пригодится. Будь готов. Атакуем по сигналу.

Кален кивнул. Боль от открытых ран и сломанных ребер не исчезла, но Видящих годами учат превозмогать боль, специально для этого есть истязания. Так что Кален смог встать на поврежденную ногу и поудобнее перехватить меч покалеченными пальцами. Его боль больше не имела значения, он был готов собирать долги. За каждого, кто погиб, за каждый их крик, за каждую каплю их крови. Через несколько минут последовал долгожданный сигнал. Отряд Астера не был единственным. Из всех углов на проклятых магов и подземных тварей хлынули люди, оглушая присутствующих боевым кличем. Кален тоже кричал. Кричал от боли, от осознания, что он единственный выжил, от беспредельного отчаянья, от ненависти. Он орудовал мечом, не задумываясь ни о чем. Было уже не важно выживет он или умрет, главное, что он умрет не как жертвенное животное, а в бою, с мечом в руках. Он крошил черепа и отрубал конечности. Маги попытались использовать против нападающих свои силы и тогда он вышел вперед, прикрывая своих спасителей. Он первым дошел до кровавой пентаграммы. И первым ударил по все еще не осознавшим свою ошибку магам. Одна из голов в капюшоне покатилась по полу, прямо к центру рисунка. Туда где грудой лежали истерзанные тела его десяти товарищей. Он взвыл от ярости и разрубил второго мага от плеча до поясницы одним ударом. Это не было местью. Если бы он хотел мстить, он бы убивал их медленно, так же, как они убивали его братьев. Но он не мстил, он делал свою работу, делал то, что умел лучше всего другого. Он убивал. Во имя света. Во имя Создателя. Он купался в крови врагов, а с губ его слетали слова молитвы. Молитвы, которая не помогла другим, которая уберегла только его.

Кален вырвался из кошмара. У его ног тлел костер. Рядом слышался мирный храп его людей. Этих он не подведет. Больше он никого не подведет. С момента своего случайного спасения он стал одиночкой. Он не возглавлял отряды, он был сам по себе, он не был готов брать на себя ответственность. Слишком долгим и болезненным было восстановление. Слишком глубоки были переживания. Слишком тяжело он перенес свое спасение. Но время лечит. И спустя несколько лет его сделали командором. И не было более справедливого и мудрого командира. Он не бросал своих людей в пекло, он берег каждую жизнь, предпочитая принимать огонь на себя. Он больше никогда не оставлял павших на поле боя. Вскоре слава о его руководстве опережала его. Люди стремились попасть в его отряд, служить под его руководством. Его уважали. Никто не вспоминал о его прошлом, никто не напоминал ему о его пленении, никогда. И теперь это был только его кошмар. Все, кто тогда спас его, скорее всего уже мертвы, кроме Астера.

Кален тяжело вздохнул. Нужно будет навестить его, проститься с ним. Им не нужны будут слова. И было бы здорово, если бы Мирра была с ним. Хотя Астеру будет тяжело встретиться с юной эльфийкой. Которая, без сомнения, напомнит ему Элрину, но он будет рад за старого друга. Столько всего еще нужно успеть сделать. Кален встал, чтобы размять затекшие ноги. Он прислушался к своим ощущениям. Все было спокойно. Он прошелся по стоянке. Тело все еще требовало обат, но здесь не было никакой возможности уступить этому гнетущему желанию. И он лишь попытался унять головокружение. Опять. Опять его преследовал запах сладкой клубники. Словно он находился в цветущем саду и ягоды были повсюду.

Привет, незнакомец, — всплыл в мозгу томный голос. — И что тебе тут надо? Этот захудалый мирок просто магнит для бессмертных духов?

Две женщины сидели за белым столом, аккуратно попивая рубиновый напиток из серебряных кубков тончайшей работы. Одна из них сверлила его изучающим взглядом темно-зеленых глаз, на ее полных алых губах осталось несколько капель и она, упиваясь своей красотой, облизала губы. Черные волосы подчеркивали ее очаровательное лицо. Яркий алый лиф вызывающе облегал ее пышную грудь, на которой покоилась золотое украшение, маняще исчезающее в ложбинке между грудей. Она чарующе улыбнулась и забросила ногу на ногу, легкие лоскуты ткани, образовавшие юбку, раздвинулись, предоставив ему возможность созерцать точеные ножки.

— Составишь нам компанию? Мы тут вино пьем. Не самое лучшее, но вполне пристойное. Но ты ведь еще никакого не пробовал, тебе понравится. Здесь ты можешь принимать любой облик, тут нет смертных, это наше тайное место, мы тут с сестрой частенько отдыхаем, наслаждаясь безопасностью и негой. Так что? Мы не укусим тебя, дракон.

Он не мог отвести от нее глаз. Она была великолепна. Он не думал долго, сбросив облик дракона, он стал человеком и, приняв ее приглашение опустился в удобное кресло у стола. Она с улыбкой наполнила свой кубок и протянула ему, немного наклонившись, предоставляя ему возможность созерцать свою идеальную грудь, лишь слегка прикрытую лифом. Она игриво задела его плечо своим. В ноздри ему ударил сладкий запах. Он не знал его названия, но рот наполнился слюной, возникло навязчивое желание немедленно что-то съесть, желательно ту, которая так чудесно пахла. Она улыбнулась.

— Это клубника, хочешь попробовать? — она протянула ему небольшую красную ягоду.

Он замер в нерешительности, но она все уже решила за него и аккуратно приблизила руку с клубникой к его губам. Какой чудесный аромат. Он с удовольствием погрузил зубы в нежную сладкую мякоть. Она засмеялась. Ее тихий смех напоминал отдаленный шум моря.

— Итак, красавчик, что тебя принесло сюда?

— Я увидел здесь духа, среди аборигенов, и посчитал своим долгом напомнить ей о правилах.

— Лири, — осуждающе воскликнула красавица. — Ты опять за свое! Мы же договорились, что ты не будешь принимать этот мерзкий образ и тем более не будешь проводить время со своими любимыми эльфами.

— Не тебе меня учить, Калисто! Это ты пришла в мой мир и захотела играть по своим правилам, — очень спокойно, но твердо произнесла другая женщина.

Он с трудом смог оторвать глаза от завораживающего созерцания прелестей той, которая носила имя Калисто, и перевел взгляд на ее собеседницу.

Это была та самая девушка, которую он увидел на берегу лесного озера, паря над миром. Она не была так обворожительна и откровенна. На ней была легкая рубашка цвета молодой листвы, и штаны цвета мокрой травы. Она была худощава и словно прозрачна, он взглянул в ее лицо и не увидел ничего сверхъестественного. Простое милое личико. Светлые волосы, аккуратно сплетенные в тонкие косички у лица, мягкими локонами падали на тонкие плечи. Заостренные ушки, за которые она то и дело заправляла выбивающиеся на ветру пряди. Тонкое бледное лицо. Вздернутый носик и тонкие, едва различимые губы. Его поразил только цвет ее глаз. Они были удивительные: огромные озера, нет не озера, океаны, обрамленные черными длинными ресницами. Но он глянул на нее лишь мельком, Калисто порывисто поднялась из-за стола, задев его руку своим упругим бедром, чем немедленно отвлекла его внимание на себя.

— Перестань, Лири. Зачем нам делить этот мирок, в бесконечности еще сотни таких же.

— Вот и отправляйся туда! Что тебя здесь держит? Проваливай. Мне неприятно то, что ты внушаешь этим несчастным существам.

Калисто засмеялась.

— Сестренка, перестань, что подумает о нас, наш гость? Не стоит ругаться при нем, это по крайней мере не гостеприимно.

— А мне наплевать. Выметайтесь отсюда оба. Хотите вместе, хотите по отдельности! Мне безразлично. Оставьте меня. Я отлично проводила здесь время и без вас.

— Она такая злюка, дорогой. Но она не всегда такая, только когда ее что-то тревожит, а так она тихая и покладистая. Кстати, как ты уже понял меня зовут Калисто, эта злюка — Элирия. А как твое имя?

Она обошла его со спины и положила нежные ладони ему на плечи. Длинные сильные пальцы впились в его мышцы, не причиняя боли, но доставляя наслаждение.

— Мое имя Орлен. И я все еще считаю своим долгом вас предупредить, что вы нарушаете правила, двое бессмертных в одном мире..

— Олух, — недослушав, перебила его Лири. — Считать не умеешь, с тобой нас уже трое!

Лири гневно взглянула на него и резко поставила кубок на стол, отвернувшись. Калисто воспользовалась моментом и склонилась к его уху. Ее горячее дыхание обожгло кожу.

— Не слушай ее. Она просто мне завидует. Все местные боготворят мою красоту, а ей ничего не остается, как слушать хвалебные гимны в мою честь.

— Точно, — Лири резко поднялась из-за стола, но голос ее оставался тихим и спокойным. — Только гимнами это сложно назвать, больше похоже на военные марши, задающие темп ходьбы воинам. Да и кроме орков о тебе никто и не знает. А я с твоих слов просто сплю и вижу, как бы совратить доверчивого орка и затащить его в постель, подобно тебе.

Она презрительно фыркнула.

— Лири, у нас гость, а ты так себя ведешь. Где твой такт? Где воспитание?

— Хватит, Кали. Мне никогда не были приятны твои мелкие интрижки, а теперь и подавно мне не до них. Я хотела обсудить с тобой другой вопрос, но с появлением нашего незваного гостя, ты уже не можешь думать ни о чем другом. Ты мне противна. Придется мне опять все решать самой. Еще раз, добром прошу, убирайтесь из этого мира. Пока еще не слишком поздно, пока я еще смогу все исправить.

— Нет, уж, сестренка. Я никуда отсюда не уйду, — Калисто подошла ближе к собеседнице. — В этом жалком мирке, благодаря тебе, я получаю столько удовольствия, что тебе и не снилось. И я не собираюсь от этого отказываться.

— Ты сейчас говоришь о тех кровавых схватках среди орков, победителю которых ты предлагаешь себя? Неужели это удовольствие? Смотреть, как отважные воины убивают друг друга?

— О нет, Лири, удовольствие приходит потом и достается только победителю, — она откровенно провела рукой по своему бедру. — И, дорогуша, они не просто друг друга убивают, они ищут моего расположения…

— Ты хотела сказать, хотят тебя по… — она смущенно замолчала, опустив глаза. — Это не правильно, Калисто. Они не рабы, они не слуги и не игрушки. Они должны быть вольны в выборе, а ты хочешь сделать из них марионеток. Я не допущу этого. Я не позволю порабощать вольные народы. Они прекрасны в своей самобытности. Ты сделала уже слишком много плохого, мне придется все исправлять. Убирайся, Кали. И забирай своего нового знакомого, всего вам наилучшего, просто найдите себе другой мир или болтайтесь в бескрайности вечности, но не здесь!

— Ты глупая и самодовольная, Элирия. Ты не можешь мне указывать, я такая же, как и ты, я — всемогущий дух. И я буду делать, что захочу, — Калисто злобно сверкнула глазами и отвернулась от эльфийки. — Попробуй меня остановить, сестрица. Но я бы советовала бы тебе отвлечься от своих мыслей и заняться чем-то куда как более приятным, если хочешь, я пришлю тебе очередного победителя моих жестоких игр, поверь, они неутомимы, хотя и грубоваты.

— Ты, — Элирия хотела что-то сказать, но вместо этого глубоко вдохнула и, сокрушенно покачав головой, продолжила. — неисправима, Кали. Ты сошла с ума. Плотские забавы стали для тебя смыслом существования, но я не понимаю, ты же дух, ты должна быть выше этого. Ты ошибаешься, Кали, смысл не в этом. Ты все еще не понимаешь, ты все еще боишься сделать последний шаг и позволить себе просто стать одной из них, не быть выше их, но стать частью их общества, жить их проблемами, радоваться и грустить с ними. Ты пала, но пытаешься оставаться духом, это приведет тебя к беде. Улетай, Кали, иначе, однажды я не выдержу и нам придется сражаться. Я не хочу этого. Прости, Орлен, эта речь не была предназначена тому, кто не понимает ситуации, тебе лучше покинуть этот мир. Мне жаль, что ты все это услышал. Прощай.

Она встретила его взгляд. Ее глаза были печальны. Она опять поправила выбившуюся прядь волос и отвернулась. Уже через мгновение она обернулась прекрасным зеленым драконом с чудесными грустными зелено-голубыми глазами. Расправив крылья, она взмыла в голубую высь.

Кали улыбнулась, повернувшись к нему и подойдя к столу опять начала щебетать что-то. Но Орлен молчал. Сладкое мурлыканье Кали над его ухом не прекращалось, но он пытался вырваться из сладкого плена клубничного аромата. В спокойных словах Элирии он слышал разум, а речь Калисто была наполнена жестокостью.

Кален вздрогнул, освободившись от сетей видения. Он мотнул головой, рассеивая остатки морока. Что с ним случилось? Он с опаской решил, что видение — это лишь последствия отказа от обата. Он медленно сходит с ума. Он видел встречу трех драконов, но они не были божествами, они были в его видении такими… обычными. Обычное застолье, обычные разговоры. Вспоминая свою прошлую жизнь, он понимал, что такие беседы частенько вел его отец, решая какие-то проблемы. Они… Они были такими… живыми… Но боги не могут быть такими, боги непогрешимы, они не совершают ошибок, они всеведущи и благородны… Так ли это? Ведь красный дракон — изначальное зло. Могущественное и беспощадное. А Орлен? Это и есть белый дракон? Кален пытался вспомнить его облик, но не смог. Он смотрел на происходящее его глазами и потому не видел его со стороны. Зато он видел Элирию, его переживания о Мирре дают о себе знать, они были очень похожи, как две капли воды. Что это? Командор бесшумно ходил по лагерю. Он сходит с ума. Нужно быстрее добраться до Кары и Вейта, они смогут его контролировать. Его привела в ужас мысль, что в случае если он не успеет нагнать группу Кары, все его спутники будут в огромной опасности, ведь с его прошлым… Никто из них не сможет с ним справиться, он просто убьет их всех. Никаких больше одиноких ночевок, нужно выставлять посты, не против врагов, но чтобы контролировать его. Нужно выбрать кого-то из них, чтобы передать командование, если все станет слишком плохо. Больше нельзя медлить. Нужно выдвигаться. Кален вышел в центр небольшого лагеря и скомандовал подъем. Медленно начали подниматься люди, освободившись от остатков сна. Нужно спешить. Опять спешить. В последнее время все происходит слишком быстро. Похоже он не смоет уже проститься ни с Астером, ни с Мирриэль. Он закрыл глаза, и начал молиться. Он должен хотя бы вывести этих людей. Сжав кулаки, он решил, что Мирриэль простит его, даже если он не сможет больше быть рядом с ней, а вот эти люди целиком зависят от него. Занятый своими мыслями он наблюдал, как быстро сворачивается лагерь.

— В путь, — спокойно произнес он.

По запутанным лабиринтам природных и искусственных пещер шла группа людей. Изможденные люди несли свою вину. Их непростой путь освещали лишь два чадящих факела. Они безропотно следовали за шедшим впереди человеком. Они молчали, словно тени в мире духов. Их вела надежда. За спиной они оставляли вину и воспоминания прошлого. Каждый шаг приближал их к будущему, и они не жаловались, ведь сейчас они были живы. Вел их высокий статный воин в белой одежде. Они шли за ним, зная, что он приведет их к свету.

 

Глава 4

Принц Фредерик мерил шагами роскошный мраморный пол в замке своей сестры Королевы Миранды. В стране началась гражданская война. Но это ничего не изменило. Просто теперь жизни их поданных забирали не только демоны, но и междоусобицы. Люди гибли десятками, если не сотнями, а его сестра объявила очередной пир. Вся знать уже несколько дней только об этом и думала, подбирали наряды и искали спутников, никто не хотел ударить в грязь лицом, бал обещал быть грандиозным. Придворных дам мало волновало, что поля весной будут стоять не обработанные, крестьяне не смогут выходить на работу. Многие десятки земледельческих земель превратятся в запущенные пустыри. Люди уже сейчас бежали от демонов, покидая селенья не просто семьями, целыми деревнями. Все искали укрытия под защитой городских стен. Все большее количество людей опускалось на самое дно. Вчерашние землепашцы выпрашивали милостыню на площадях, молодые здоровые девушки становились падшими женщинами кто по собственной воле, кто по принуждению, юноши предпочитали бежать от непомерных налогов и постоянных призывов и становились в лучшем случае наемниками, а в худшем бандитами, которые охотились, как на дичь все на тех же перепуганных крестьян, отбирая последнее, лишая не только имущества, но и жизни. Это необходимо было остановить, и он решился еще раз поговорить с сестрой.

К нему вышла одна из фрейлин сестры. Молодая девушка в ярком фиолетовом платье, расшитом жемчугами.

— Принц, Фредирик, — фрейлина сделала книксен. — Королева готова вас принять, но сейчас у нее примерка платья. Вам придется подождать некоторое время.

— К демонам все! Неужели примерка платья важнее для моей венценосной сестры, чем судьба ее людей? Я не стану ждать пока она переговорит со всеми пока еще живыми швеями. Я требую немедленной аудиенции.

Фредерик слыл дамским угодником, но сейчас он не обратил ни малейшего внимания на миловидность девушки, его мысли были заняты другим. Он понимал, что дорога каждая минута. И бесцеремонно отодвинув девушку, преграждавшую ему путь он широко распахнул створчатые двери в будуар сестры.

— Прости, Миранда, но у нас нет времени на церемонии, — сказал он с порога.

Королева стояла в одной нижней рубахе в окружении женщин, предлагающих ей на выбор ткани и фасоны платьев и украшений. Она все еще была привлекательной женщиной. Темные волосы завитыми кудрями обрамляли ее полноватое лицо, ниспадая на круглые плечи. Фредерик зло поджал губы, встретив ее негодующий взгляд.

— Я приказала тебе ждать, брат.

Он беспечно оперся на стену спиной и демонстративно стал изучать свои ногти.

— Так вызови стражу, сестра! Ах, я забыл, подле тебя не осталось стражи, способной хоть что-то мне противопоставить, кроме последних слухов и вычурных нарядов. Все твои стражники уже давно и превратились в заплывших жиром боровов, — он резко выпрямился. — Вон отсюда все! Я хочу поговорить с сестрой без лишних глаз, ушей и лиц.

Никто не двинулся. Женщины испуганно смотрели на королеву. Она закатила карие глаза и, осознавая, что брат прав и против него никто из ее стражников не пойдет, легким движением руки позволила прислужницам удалиться. Те поспешили исполнить приказ. Вздорный нрав принца был широко известен при дворе. Когда дверь затворилась в комнате остались трое. Фредерик внимательно смотрел на высокую блондинку, стоящую рядом с сестрой. Он зло сощурил глаза.

— Я сказал, что хочу поговорить с сестрой без свидетелей.

— Я не свидетель, принц, и вам не следует меня опасаться. Я предана вашей сестре всей своей душой. К тому же, принц, мне известно все, что вы хотите сообщить королеве. Если вы еще не забыли я личный предсказатель королевы. И я предупреждала ее о вашем визите и предстоящем разговоре, так что вы можете не продолжать. Королева уже все обдумала и ее ответ — нет!

Фредерик с трудом подавил желание сдавить ее тонкую шею своими пальцами и послушать хрипы, когда она будет задыхаться.

— Брат, Милли права. Я все уже знаю. Ты опять будешь мне говорить о необходимости готовиться к войне, а не устраивать балы, но — она снисходительно улыбнулась. — Бал — прекрасный способ показать моим поданным, что все в порядке, все под контролем, королевство процветает. Так мы сможем поднять им настроение…

— Поднять настроение, — Фредерик едва не подавился этими словами. — Ты безумна, сестра. Люди уже этой осенью будут умирать от голода. Демонов все больше, они уже отходят от своих разломов на значительные расстояния, люди в ужасе, а ты опять готовишь бал! Люди гибнут…

— Если бы ты перестал подстрекать своих соратников к войне, жертв было бы куда как меньше, — жестоко сощурив глаза процедила королева. — Ты что же думаешь, что я совсем не понимаю кто приложил руку к этому восстанию? Даже без Милли, я все поняла. Тебе так не терпится одеть на себя голубую ленту правителя, что ты вверг наше мирное королевство в войну! И после этого будешь призывать меня к благоразумию? Одумайся, брат! Ты все еще жив, лишь потому, что я люблю тебя мой несносный младший брат. Отзови своих людей и все наладится. Я хотела прислать тебе приглашение на бал, но решила вручить лично, — она взяла на туалетном столике безупречно белый конверт и протянула ему. — Вот… Это приглашение на две персоны, можешь взять кого-нибудь из своих, — она презрительно поджала губы, — подруг.

Фредерик онемел. Он пришел говорить о серьезных вещах, а она опять все обратила в фарс.

— А теперь, ступай.

— Миранда, — зло скомкав конверт проговорил принц. — Ты ослепла? Какой пир? Какие девицы? Где твои советники? Они что не говорят тебе ничего, у тебя что нет доносчиков? Люди на грани отчаянья! Еще немного и вспыхнет голод. Ты что же ничего не знаешь? Мир катится во тьму! Ты слышала о новом ордене? Они называют себя Хранителями. Ты знаешь о них? Они пытались сдержать демонов после провала на совете земель. Говорят, у них даже что-то получалось. Ты слышала последние вести?

Миранда нахмурилась, пытаясь вспомнить, что она слышала об этом, но немного подумав лишь слегка пожала плечами.

— Я слышала о них. Мне докладывали. Но при чем здесь это?

— Они уничтожены, Миранда. Лоринг, деревушка в горах, где они обосновались. Она была стерта с лица нашего мира! Их больше нет. Говорят, что там не обошлось без вмешательства высших сил. Уже от многих я слышал о том. Что там видели дракона. Дракона, Миранда! Самого настоящего дракона!

— Дракон? Мой дорогой брат, это всего лишь сказки. Ты совсем не в себе, если веришь таким россказням.

— Если бы это было так, Миранда. Если бы. Но это правда. Там был дракон. И хранители — исчезли. Ты сможешь противостоять дракону, сестра?

— Я смогу, — уверенно произнесла Милли.

Фредерик лишь засмеялся.

— Вы обе ненормальные. Среди хранителей были Видящие и Ищущие. Неужели ты тешишь себя надеждой, что твои отвыкшие от боев войска, смогут быть лучше, чем представители двух самых воинственных орденов? Твою оборону сметут за несколько дней и даже хорошо укрепленные стены не смогут быть надежной защитой, от пламени дракона. Прекрати, сестра. Сейчас не время упорствовать. Мы должны обратиться к Астеру за помощью, мы должны объединить свои усилия, иначе нам не выстоять. Пойми же, женщина, сейчас военное время, скажись больной, назначь меня регентом, передай мне управление на время войны, а потом, когда все закончится, ты закатишь славный бал, наградишь меня почетной лентой.

— Нет, Фредерик. Этого не будет! Никакой войны не будет, мы сможем договориться.

— С кем ты собралась договариваться, Миранда? Кто твой враг? Ты знаешь? Может с драконом попробуешь договориться?

— Ну, драконом кто-то управляет, если вообще есть какой-то дракон, а с тем, кто управляет драконом, можно будет вести переговоры. Кем был он ни был, мы сможем найти общий язык. Так что прекращай эти глупости, братец, отзывай своих генералов, труби отступление, или как там это называется, ты не получишь от меня такого шанса, потому что я не верю твоим словам. Все вопросы можно решить путем дипломатии.

— Дура, — зло ругнулся Фредерик. — На совете земель собирались лучшие дипломаты, и что с ними стало? Кто-то выслушал их доводы?

— Совет земель — это трагическая случайность. Не более того, — она отвернулась от брата и стала рассматривать свое отражение в зеркале.

— Неужели ты и вправду так наивна? Миранда, — закричал он, привлекая ее внимание. — Это не было случайностью! Это было запланировано кем-то и наши дипломаты, словно послушные овцы отправились на заклание.

— Быть может виновна та, что предложила эту встречу, как там ее… Правая рука Святой матроны, молоденькая никому не известная девица, появившаяся из ниоткуда и ставшая любимицей? Кармэн, Фарел…

— Ее имя Энель. Нет она не может быть в этом замешана, она одна из глав Хранителей, наряду с Каленом и Карой…

— Кален, — королева игриво закусила губу. — Я помню этого юношу, ты водил с ним дружбу когда-то. Тогда он был еще совсем юн, но очень мил. А пригласи-ка его на мой бал, как друга, ну или можешь сказать, что мое величество готово выслушать предложения Хранителей.

Она глянула в зеркало, но быстро отвернулась.

— Миранда, ты что не слышишь меня? Твердыня Хранителей уничтожена! Никто не выжил. Нет никаких поводов считать, что кто-то из них смог выбраться живым, во всяком случае точно не основатели, всех троих я знаю, эти бы не оставили своих людей погибать и никогда бы не стали спасаться бегством. А вместо процветающего горного селенья — только снег. Там прошла лавина и смела все на своем пути на многие-многие мили вокруг не осталось ни одной живой души.

— Жаль, я бы с удовольствием переговорила с Каленом с глазу на глаз! — она мило улыбнулась.

— Ты просто похотливая баба, сестра. Я тебе о другом речь веду. Если начнется война, воины должны знать, что отдавать им приказы будет не сбрендившая женщина пышных форм в шикарных нарядах, а опытный военачальник.

— Фредерик ты и так наш главнокомандующий, зачем тебе регенство?

— Потому, что люди уже устали, Миранда от твоих балов и налогов. Они хотят перемен. Им нужна надежда, так дай им ее. Дай им меня. Уже совсем скоро, Миранда, ты поймешь, что твое королевство в огне, если не в агонии, но сделать будет уже ничего нельзя. Сейчас самое время сделать верный шаг, сестра. Идет война. А руководить войсками — совсем не то же самое, что организовывать балы. Там люди умирают и проливают кровь, защищая таких как ты и твоя подружка, — Фредерик презрительно кивнул в сторону Милли. — Они умирают в то время как ты ждешь пятой перемены блюда или мило болтаешь с очередной дальней родственницей.

— Замолчи, Фредерик. Я довольно тебя слушала. Убирайся. Радуйся, что я люблю тебя, это спасет тебя от плахи, пока что, Фредерик, пока что, — Миранда удалилась за ширму, давая ему понять, что аудиенция окончена.

Фредерик кипел от злости и выйдя за порог со злостью впечатал кулак в первую же стену, давая гневу выход. Он ругал сестру последними словами. Их бунт потерпел поражение, он это понимал. Нет, воины остались ему верны, но знать их не поддержала, впрочем, как и простые люди. Переворот медленно изживал сам себя. На словах все соглашались с ним, но, когда дело доходило до решительных действий, все отступали, пасовали и уверяли, что их и так все устраивает. Захватить власть таким образом не получилось. Нужен другой план. Он зло шагал по мраморному полу и уже подходил к выходу в сад, когда его перехватила женщина. Она ждала его у самого выхода, опираясь на одну из массивных колонн.

— Принц, — она слегка склонила голову. — Мое имя Касандра.

Принц оценивающе осмотрел незнакомку и вспомнил, что многократно ее видел на балах. Она была приближенной подругой его венценосной сестры, несмотря на свою слабость к красивым женщинам, сейчас Фредерик хотел ее просто задушить, чтобы отомстить своей сестре.

— Позвольте, принц, сказать вам несколько слов. Возможно, мне удастся развеять ту бурю, что бушует в вашей душе, — она улыбнулась ему и с легким кивком приняла предложенную им руку.

Некоторое время они просто прогуливались по зимнему саду. Когда же они отошли на достаточное расстояние, Кассандра освободила свою руку и начала говорить.

— Принц, не спешите искать убийц из ордена воронов. Возможно, у нас есть еще один шанс.

— Как ты узнала, что я думал, про воронов?

Она улыбнулась.

— Я неплохо читаю по лицам, принц. Так вот. Ни вы, ни я, не смогли убедить королеву, что грядет война и нам нужны союзники и обученные войска. Но мне кажется я знаю человека, который сможет быть достаточно убедительным.

Фредерик посмотрел в красивые глаза собеседницы.

— И кто же этот человек?

— Та, что возглавляет орден Хранителей.

— Энель?

— Нет, принц. Юная эльфийка, которая уцелела на совете земель. Именно она рано или поздно будет избрана главой ордена, трое основателей будут лишь ее советниками.

— Я думал о Хранителях, но разве не дошли до вас последние вести? Лоринг погребен под огромной грудой снега. Там не мог никто выжить, даже эльфы не на столько прытки, чтобы опередить бурю. Хранителей больше нет.

— Вы делаете слишком поспешные выводы, принц. Хранителей не было в Лоринге, когда сошла лавина, — прошептала она и заговорщицки прижала палец к губам, давая ему понять, что открыла ему огромную тайну. — Сколько прошло времени со схода лавины?

— Около двадцати дней.

— Верно, и сегодня утром ко мне прилетела птица с очередными указаниями от Жасмины, их дипломата. Сколько времени займет у крепкого ворона перелет от нас до Лоринга и обратно, Дня три-четыре. Значит письмо было написано уже гораздо позже. Они живы, принц. Все они живы. Там остались только двое, которые и привели в действие разрывные снаряды, вызвавшие лавину.

— Зачем им это было нужно? Зачем разрушать целую деревню? И как Кален все это одобрил? Он бы никогда…

— У них не было выбора. Враг значительно их превосходил числом, они вывели оттуда всех беженцев и поселенцев. Там остались лишь двое, скорее всего они отдали свои жизни во имя всеобщего блага.

— Кален? Он бы никогда не отправил никого на верную смерть. Значит он сам?

— Нет-нет, — поспешила его уверить собеседница. — Жасмина, пишет, что Кален возглавил последнюю группу. Они все уже встретились, Кален нагнал их на стоянке у выхода, вместе они пережидали бурю. Они держат путь в старую эльфийскую твердыню. Так что ваши переживания, принц, напрасны. Все что нам нужно, Фредерик, дать возможность Мирриэль поговорить с вашей сестрой.

— Вы так в ней уверены, Кассандра. Я сомневаюсь, что найдется человек способный открыть глаза моей сестре.

— О, принц, вы не встречали эту девушку. Поверьте, она найдет нужные слова. Я встретила ее всего один раз, она появилась на моем приеме по рекомендации одной из самых верных слуг церкви, матери Жаклин. Я была готова увидеть что угодно, ибо матушка описывала ее такими эпитетами, что даже мое, очерствевшее в политических интригах, сердце дрогнуло. Но когда я ее увидела, мне пришлось спасать одного из моих гостей, который не смог по своей глупости рассмотреть в ней силу. Не простую силу, принц. Она не магичка, совсем нет, но то что она с ним делала, и как она при этом выглядела, поверьте, мой принц, таких людей нужно держать в союзниках, ибо если они станут вашими врагами, вам не знать больше покоя и радости победы. Такие не проигрывают, они просто не умеют проигрывать.

— Похоже вы описываете одного мне знакомого человека, который тоже не умеет проигрывать.

— Вы, принц, про своего друга командора Видящих? Кален. О, да. Все, кто стоит у истоков хранителей очень, как бы это сказать, необычные личности. Но Мирриэль, это то, что их объединяет и направляет, это сама суть их ордена, сама суть. Она, истинное дитя Равновесия.

— Эльфийка?

— О, да, принц. Эльфийка, древнюю кровь которой, можно почувствовать лишь взглянув в ее глаза.

Принц задумался. Они стояли в чудесном саду, окруженные прекрасными цветами и деревьями, а рядом наполняя воздух свежестью и нежными трелями, переливался чистейший ручей. Он думал. Его план с восстанием провалился, обратиться к воронам он успеет всегда, а вот попробовать решить дело миром, другого шанса не будет.

— Что же Кассандра, вы меня убедили. Хранители получат от меня известие.

— Нет, милорд, не от вас. Они не принимают приглашений от… в последнее время ни от кого не принимают, и тем более, никто из них не рискнет безопасностью Мирриэль опять. Слишком дорого они заплатили за ее безрассудное желание все брать на себя. Я отправлю им известие. Если они решат, что это возможно, накануне бала в ваш дом постучатся. Вам просто нужно быть готовым к последствиям. Хранители уже сейчас считают себя единственной силой способной противостоять происходящему, и, если вы примите их помощь, я не знаю цены. Наименьшее, что от вас потребуют — полная лояльность ордену.

— Если они идут верным путем, это не будет повинностью, я с радостью приму их предложение. Для меня будет честью стать одним из них.

Кассандра опустила ресницы и кивнула. Потом она присела в реверансе и ушла.

Фредерик еще некоторое время прогуливался по саду, пытаясь представить себе эльфийку, которая смогла повергнуть в такой трепет одну из самых влиятельных закулисных фигур политической игры. Он многое знал о Кассандре, но никогда прежде с ней не встречался лично. Как и любой серый кардинал, она предпочитала оставаться в тени игроков, которыми управляла. А управляла она многими. Очень опасная женщина. Очень опасный враг и чрезвычайно ценный союзник. Что же эта затея с восстанием принесла такие неожиданные плоды. Дитя Равновесия. Внезапно у него возникло ощущение, что он тоже всего лишь марионетка, которая выполняет чью-то волю, предпринимая именно те шаги, которые нужны этому неизвестному. Он почувствовал себя пешкой в большой игре, и он даже не знает на чьей стороне он играет, кому он служит. Быть может встреча с эльфийкой прояснит и это, раз уж она такая необычная. Мерзкое ощущение предрешенности быстро прошло. Он быстрым шагом устремился к выходу из сада. Бал назначен на конец зимы, еще три месяца. Придется набраться терпения и подождать.

 

Глава 5

Открывание и закрывание глаз совсем не помогало. Я как была посреди ничего так и оставалась там. Куда бы я не шла, сколько бы времени не занял мой путь, я не двигалась с места. Вокруг меня лишь темнота и пустота. Бесконечность и безысходность. Я могу кричать, срывая легкие, но не слышу ни звука. Что бы я не делала, ничего не меняется. И вот уже какое-то неопределенное время я просто сижу, закрывая и открывая глаза. Меня не мучает жажда, я не чувствую голода, я не хочу спать. И даже в голове уже осталось совсем мало мыслей. Я не знаю, что мне делать. Вот и не делаю ничего. Просто сижу. Здесь нет энергий, я ничего не чувствую. Я не помню в какой момент ко мне пришла мысль, что раз я нахожусь вне времени и пространства, быть может я смогу поговорить с кем-то, кто так же, как и я здесь заключен. Кто это может быть? Я! Все мои прошлые воплощения. Теперь, здесь и сейчас они должны быть так же реальны, как и Мирриэль и вся ее жизнь. И я начинаю освобождать свои мысли, свои прошлые жизни. Сколько боли и горя я нашла в них. Их было так много, но хороших концовок не было ни разу. Я или проживала свою скучную одинокую жизнь отшельницей, или встречала воплощения Орлена и один из нас умирал, или же я умирала в бою, иногда я могла краем глаза на краю гибели видеть рядом его, но мы с ним так и не встретились, так и не соединились. Я все больше углубляюсь в свое сознание. Легкая улыбка играет на моих губах. Я должна добраться до самых первых воспоминаний, до Элирии. Она была всемогущим духом, кому как не ей знать способ выбраться из бесконечности. Для этого мне приходится переживать все свои прошлые воплощения. Я словно отматываю вечную память своей бессмертной души все дальше и дальше. И вот я снова на обрыве с Калисто. Стоп.

— Элирия! — обращаюсь я сама к себе.

— Мирриэль, — улыбается мне в ответ мое отражение.

— Мы должны выбраться отсюда, но я не знаю как. Как ты это сделала? Как ты стала смертной?

— Меня убили, Мирриэль, — разводит она руками. — Так я стала смертной.

— Но кто сможет убить меня здесь?

— Никто. Здесь никого нет. Ты не можешь умереть в бесконечности. Всемогущий остановил для тебя цепь перевоплощений, твой дух не попал в вечное колесо жизни, ты не можешь возродиться, даже если бы и смогла, Мирриэль, тебе пришлось бы начать с начала. Ты должна была бы родиться и вырасти вновь. Это слишком долго. У этого мира нет столько времени, осталось совсем немного. Я попыталась защитить этот мир от разрушения, создав источник. Он хранил мир, пока я в нем перерождалась. Потом его наполнил своей бессмертной энергией и Орлен, поэтому мир столько выдержал, иначе, присутствие трех бессмертных духов, уже давно бы разрушило его.

— Что такое источник? О нем меня спрашивали в пыточных камерах, но я не понимала.

— Конечно же ты не понимала. Это не твои вспоминания, а мои. Источник — это и есть мое бессмертие. Моя сила всемогущего духа. Моя и Орлена и эльфов. Источник — это бессмертие.

— Но что это такое? Как мне найти его? Как вернуть эльфам бессмертие? Как вернуть себе и Калену нашу силу? Ведь мы должны это сделать, чтобы победить Калисто, чтобы восстановить равновесие.

— Вернуть? Мирра, ты не понимаешь, если ты вернешь свое, то есть мое могущество, мир прекратит существование в тот же момент, то же случится, если свое могущество вернет Орлен. Я создала источник, как гарант того, что мир продолжит свое существование. Калисто не хочет уничтожать источник, она хочет им воспользоваться. Она хочет завладеть нашим могуществом, хочет его освободить, чтобы мир был уничтожен.

— Но что это будет? Что значит мир будет уничтожен?

— Значит, что он прекратит свое существование, — она облизала пересохшие губы. — Представь себе мир, в котором нет цели, нет надежды. Мир, лишенный души. Этот мир будет спать вечным сном, серым и безрадостным сном. В этом мире не будет смены времен года, не будет героев они или умрут, или просто сопьются, они будут не нужны. Не будет путников, им некуда будет идти, никто не будет их ждать. Не будет менестрелей им нечего будет воспевать. Мечи покроются ржавчиной, дороги утонут в бурьяне. Тот мир утонет в глухой тоске. И только еще какое-то время старые ведьмы и маги будут помнить о другом времени, будут звать. Они будут звать тебя, ведь ты была их последней надеждой. Они будут выводить руны вином и кровью, и каждая их мольба будет отзываться в твоей, то есть в моей, душе бесконечной болью. Они будут надеяться, что ты вернешься и все изменится. Они будут верить, что с твоим возвращением в их мир ворвется весна, вновь зазвучали песни. Ведь перед гибелью мир верил только тебе, а ты ушла. И даже если ты сможешь вернуться, будет уже поздно, ты не сможешь ничего изменить, ты опоздаешь. И это будет только начало. Мир будет умирать долго и мучительно. Но пройдет время и серый мир, окончательно погрузится во мрак, а потом исчезнет. Миры существуют лишь благодаря тем, кто их населяет. А если живые существа не будут видеть смысла в своем дальнейшем существовании, то и мир умирает. Тебе нужно вернуться и сберечь мир. Не дать ему погибнуть. Ты должна найти источник и уберечь его, не прибегая к скрывающейся в нем силе. Этот источник — единственное, что может спасти их всех.

— Не воспользоваться его силой? Но как я смогу остановить Калисто?

— Для этого не надо много. Однажды, она убила меня, раскрыв секрет. Если ты убьешь ее в смертном облике, она умрет. Она неуязвима лишь в облике дракона. А если она умрет, источник будет в безопасности. Мир будет спасен.

— А эльфы? Их бессмертие?

Она грустно взглянула мне в глаза.

— Древние эльфы знали ради чего они жертвуют своим бессмертием. Бессмертие эльфов — это мой первый дар этому миру. Я вложила в них свою силу, они стали первым источником. Они вернули источнику, то, что когда-то получили в дар. Они знали, что именно этой малости может не хватить потом, и их мир рухнет. Они добровольно присоединились к Орлену, вернув мой дар. Ты и Кален вы не сможете вернуть им бессмертие, если не уничтожите источник, они останутся смертными, но если будет уничтожен источник — эльфы вернут бессмертие и представь во что превратиться их бессмертное существование в том сером мире, кем они станут? Будут ли они рады своему бессмертию, когда будут смотреть на гибель мира и умирать вместе с ним, ведь даже их бессмертие не даст им возможности спастись? Выбор за тобой. Но ты должна знать еще кое-что. Когда все будет окончено, когда вы одержите победу, когда миру ничего не будет угрожать, вам в нем не будет места ни тебе, ни Калену, ни Калисто. Мой дух будет свободен от череды смертных перерождений, мой и Орлена и нас ожидает суд. Суд Всемогущего. Я не знаю, что будет дальше, но, когда вы спасете мир, — она не закончила лишь печально посмотрела мне в глаза.

— Не бывает счастливых концов. Герои не живут долго. Меня предупреждали об этом.

— Элрина, — мое отражение улыбнулось. — Очень сильная девушка. Она не была моим воплощением, так же как Астер — не воплощение Орлена. Их ждала долгая и счастливая жизнь. Но Элрина, как эльфийка, очень тяжело перенесла войну. Ее жизненная сила истощилась, даже если бы она не была ранена отравленной стрелой, она бы погибла от тоски и боли. Но это не было их судьбой. Если бы все можно было исправить…

— А Инариэль? Что ждет его? Барри? Энель? Кара? Гранд?

— Ты хочешь узнать, что будет с ними после победы?

— Да.

— Тебе нужна цель. Ты должна знать ради чего ты умрешь. Ты уверена?

— Да. Я должна знать, чтобы не сдаваться, чтобы искать выход.

— Хорошо. Барри. Пройдоха-гном найдет суженую себе под стать. Они будут жить долго и счастливо, наплодят кучу гномиков. Он будет очень зажиточным гномом, его дом всегда будет рад гостям, все найдут там пищу, кров, чудесную настойку, рецепт которой будет передаваться из поколения в поколение и станет достоянием их рода. Инариэль, тоже найдет свое счастье. Когда будет восстановлено Равновесие, в мире больше не будет магии, ведь магия — это тоже наш дар. Он станет хорошим правителем, рядом с ним будет любимая и любящая женщина. Он с грустью будет вспоминать былые времена, но со светлой грустью. Кара, о, с этой женщиной все сложно. Она полюбит, оставит воинское дело и будет странствовать со своим избранником. Они тоже будут счастливы. Дарк, хоть ты и позабыла о нем сейчас, тоже обретет свое счастье. Ну, а что касается Гранда, то его судьбу ты уже видела. Это все так и случится, — она замолчала.

— А Энель? Неужели она?

— Энель, а ты не догадалась еще? — она хитро улыбнулась. — По-моему все было куда как ясно.

— У колодца в видении про Гранда, я видела рыжеволосую женщину, — озарила меня догадка.

— Именно. Эти двое созданы друг для друга. Громила альбинос и строптивая Энель. От себя я скажу кое-что еще о чем ты побоялась спросить. Они никогда не забудут вас, и до глубокой старости в день вашей смерти на вашей могиле будут встречаться старые друзья, сначала с женами, потом и с детьми, а потом и с внуками и правнуками. Все будут вспоминать вас и устилать вашу могилу цветами под тихие звуки нежной музыки, вы останетесь для них всех образцом любви и примером храбрости и доброты. Они будут вас помнить. И их дети. И еще многие поколения влюбленных будут приносить клятвы верности на вашей могиле.

— А мы?

— Вы? Сейчас у вас нет будущего, как я уже сказала. Я и Орлен, предстанем пред судом Всемогущего. А ваши души вернуться в колесо жизни, к вечному перерождению. Возможно, когда-нибудь вы будете стоять, держась за руки, и приносить клятву верности на своей же могиле, но не сможете этого вспомнить. Круговорот жизни непредсказуем так же, как и вечен. Вы наши воплощение лишь потому, что мы не можем оставить этот мир без защиты. Мы вынуждены выбирать тех, кто способен нам помочь и наделять их своей памятью. Вы простые смертные, просто именно ты подходила на роль моего воплощения, а Кален подошел для воплощения Орлена. Когда все будет закончено, магия исчезнет и мир будет жить своей жизнью, так же ка и все его обитатели, все будут свободны от нашего неразумного вмешательства, все будет исправлено, мы останемся лишь богами, сказками, преданьями.

— То есть если бы не ваше вмешательство, мы бы никогда не встретились и не полюбили друг друга?

— Почему же? Ты знаешь, что у каждого рожденного уже есть тот, кто ему предназначен? Тысячи перевоплощений не могут этого изменить. Вы были предначертаны друг другу, так уж совпало, — она улыбнулась.

— А красный обат? Отравленные им люди?

— Когда магия покинет ваш мир, все магические воздействия станут невозможны. Все вернется к своему нормальному состоянию. Не будет красного обата, не будет отравления. Правда, и Видящих тоже не станет, так же, как и магов. Все следы магии и ее воздействия будут стерты. Все Видящие станут просто умелыми воинами.

— А демоны и разломы?

— Этого тоже не будет. Ничего этого не останется. Все это лишь последствия. За них несем ответственность только мы — всемогущие духи, вас это никак не коснется. А нам еще предстоит за это нести наказание.

— У меня щекотливый вопрос. Тот старик, говорил, что измена Орлена была неизбежна, значит и Кален тоже несет эту неизбежность в себе, он же является воплощением Орлена?

— Смертные, вы слишком многое додумываете, не зная истины. Так было с драконами, с Создателем, которым на самом деле был Орлен, так во всем. Вы не знаете истины и придумываете что-то, чтобы заполнить пустоту, чтобы изжить вопросы, — она с горечью покачала головой, но потом улыбнулась. — Ты, Мирриэль, это я. Неужели ты думаешь, что я бы смогла простить истинную измену, неужели ты думаешь, Орлен бы допустил нечто подобное? Не было измены. Никакой измены не было. Была ошибка в расчетах. Мы просчитались, вот и все что было. Решив, обмануть Калисто, мы сами попали в ловушку, и выхода уже не оставалось, только моя смерть. Или ты думала, что я не подозревала о намерениях Калисто? Тут она сыграла свою роль как по нотам. Это был наш план. Мой и Орлена. Мы хотели усыпить бдительность Калисто, встретиться для разговора и усыпить ее. Когда бы она уснула, мы просто вернули ее в бесконечность, передали в руки Всемогущего. Мы планировали покинуть ваш мир уже тогда. Мы должны были просто утащить ее силой. Но вышло иначе. Орлен опоздал лишь немного, ей этого хватило, чтобы захватить меня в плен. Я была слишком доверчива. Он не знал, что я в плену. Когда он вошел в обеденную залу, он увидел меня. Она изменила свой облик. Стала мной. Когда это вскрылось, Орлен был в ярости, но он опять опоздал. Она уже осуществила наш запасной план, убила меня. Измены не было. Она обманула его. Это не ваша судьба. Вам это не грозит. Тебе не стоит тревожится.

Я облегченно вздохнула. Все встало на свои места. Опьяненная своей страстью Калисто, решилась на отчаянный шаг, заполучить желаемого мужчину, даже зная, что для него ее не существует. Она получила свое, но чего это стоило всему миру. Всепоглощающая похоть одной безумной женщины едва не привела к разрушению целого мира. Да уж, не такими себе представляют богов наши жрецы. Я отбросила лишние мысли и задала главный вопрос.

— Итак, остается лишь один вопрос. Чтобы все это так и случилось, мне нужно вернуться. Вырваться отсюда.

— Да, Мирриэль. Тебе еще предстоит долгий путь. Тебе еще нужно принять много важных решений. А для этого ты должна найти выход из бесконечности. Но я не знаю, как тебе помочь. Единственное, что я могу тебе посоветовать — ищи путь в себе. Ведь каждое живое существо — это и есть бесконечность. Ты нашла здесь меня, быть может так же ты сможешь найти и выход отсюда. Прощай, Мирриэль. Теперь я рассказала тебе все.

— Постой, а источник? Что это? Что я должна сберечь?

— Ответ на этот вопрос ты тоже уже знаешь, Мирра. Источник — это не что-то, и не кто-то. Источник — это место. И ты его уже нашла. Теперь ты должна его лишь сохранить.

— Держащий небеса…

Моя собеседница опять улыбнулась.

— Я не ошиблась в тебе, девочка. Именно, эта твердыня — оплот волшебства всего вашего мира. Пока не будет уничтожена Калисто, источник даст вам приют и надежную защиту, но, когда время подойдет к решающей битве и вы одержите победу, источник будет больше не нужен. Он впитает в себя всю магию из вашего мира, все наши дары, все зло, что мы причинили вам и исчезнет, так что потрудись сделать так, чтобы там не осталось поселенцев. Исчезнет магия и Держащий небеса, станет простым древним фортом, продуваемым всеми ветрами, одиноко стоящим на вершине седой горы. Это займет какое-то время, может месяц, может год, для нас, бессмертных духов — время не имеет значения. Я могу тебе сказать, что ты и Кален будете живы, пока не исчезнет магия. Вы успеете насладиться обычной жизнью. Хоть и недолго. Теперь ты уже точно знаешь все. Даже больше, чем тебе следовало бы, — она опять мне улыбнулась. — Прощай, последнее дитя Равновесия.

Я открыла глаза в пустоте. Теперь не было вопросов. Проделки всемогущих богов поставили наш мир на грань уничтожения и нам, простым смертным придется за них отдуваться. Решать неразрешимые проблемы и жертвовать своими жизнями, чтобы все исправить. Карлин порту дан. Все должно быть исправлено. С больной головы на здоровую. Но выхода нет, мы простые смертные должны уничтожить всемогущего красного дракона, чтобы сохранить наш мир. Все просто. Хоть плачь. Но сейчас не до самосожаления. Нужно найти выход. Нужно искать выход в себе. Я опять закрываю глаза. Я представляю себе, что случится если я не успею. Представляю тот, другой мир. Мне становится не по себе. Но я должна это предотвратить. Нужно отбросить все сомнения. Нужно избавиться от страха, я должна идти вперед, только вперед, к моей цели. Я должна стать бойцом, стать воином света. Я должна спасти всех тех, кто мне дорог, должна подарить им будущее, теперь все это в моих руках. Теперь я знаю, какая мне дана сила и даже знаю зачем она мне дана. Я должна искать путь в себе. Я должна стать собой. Снова вспомнить себя. Хватит прятаться за масками воспоминаний, я Мирриэль. Я вольный эльф. И я должна найти выход. Я встаю, но глаза не открываю. Я — Мирриэль. Отец учил меня ориентироваться в лесу. Я — хороший следопыт. Я находила звериные тропы, неужели я сдамся здесь? Нет. Нужно найти выход из бесконечности, нужно вернуться к жизни. Значит я должна найти то, что заставляет меня жить. Ради чего я дышу? Ради победы. Нет, это не так. Победа — лишь цель, одна из многих. Кален. Да, ради него я дышу все то время, что знаю его. И пока я не знала его, я знала, что живу ради встречи с ним. Теперь я все понимаю. Я была ему предназначена судьбой. Он жив. Значит он в том мире, куда я должна вернуться. Когда-то Раирнаил стал моим проводником в мире духов, теперь моим проводником из пустоты станет тот, кто заполнил пустоту в моей душе. Мой командор. Я открыла глаза. Конечно ничего не изменилось. Я все так же была в пустоте. Но знала, что нужно идти и пошла. Я долго шла в никуда. Пока впереди я не увидела неясный силуэт. В кромешной тьме пустоты я четко различила белый доспех Видящего. Он стоял, преклонив колени, сложив руки на навершие меча. Он молился. Он молился обо мне, молился за меня. Я не слышала слов, но знала, что это так. Я бегом бросилась к нему. Он удалялся с той же скоростью, с которой я приближалась к нему. Но в этом месте нет усталости, мне все равно сколько времени я буду бежать на пределе сил, главное, чтобы он не переставал молиться. Это гонка продолжалась бесконечно долго, и вот силуэт перестал удаляться. Я все еще бежала изо всех сил. Я уже начала различать слова. «Создатель, ты даришь свой свет всем страждущим, твоим теплом согреты наши души. Не покинь же ее, где бы не была она, пусть твой свет ведет ее.» Не его свет, Кален, свет твоей любви, но ты продолжай, любимый, еще немного. Я бегу и бегу к нему на встречу. Вот уже остается всего несколько десятков шагов.

— Кален, — забыв обо всем кричу я.

Он вздрогнул и открыл глаза.

— Мирриэль?!

— Дай мне руку, Кален. Помоги мне!

Он улыбается и протягивает мне руку. Я налетаю на него даже не сбавляя скорости и хватаюсь за протянутую руку.

Резко открываю глаза и сажусь.

— Очнулась? Ну и напугала же ты нас, девонька. Я уж и не знал, что делать. Три недели орк над тобой колдовал, ничего не помогало. Совсем тебе плохо, милая, ты на себя лучше не смотри. Надо ж было тебе додуматься до того, что ты сделала. Уж и не знаю что ты сделала, но это очень плохо на тебе отразилось.

— На меня не действует магия, Гранд, — облегченно вздыхаю я. — Три недели? А что со мной не так?

— Да ты не переживай, кто тебя знает, и внимания не обратят, а кто не знает, а только слышал, тем лучше. Я с тобой еще поквитаюсь, дрянная девчонка, за такого спутника, — ворчит Гранд протягивая мне плошку с водой. — Это ж надо. Орк в попутчиках!

— Я между прочим не сплю, — проворчал орк.

Я смотрю в бесцветные глаза Гранда и мне хочется смеяться. Я смогу дать ему будущее. Он будет счастлив с Энель, так же, как и все остальные. А мы… Мы будем счастливы, потом… в следующей жизни.

Трясущимися руками подношу воду к губам. Отпиваю и замечаю перемены в своей внешности. Все старания Инариэля канули в небытие. На моих руках красными рубцами виднеются все раны, которые он старательно залечивал. Каждый порез, каждый разрыв, каждая ссадина. Руки посинели и одрябли. Это не мои руки. Это руки древней старухи. Кожа почти прозрачная, сквозь нее видны все жилы, кажется, если присмотреться можно увидеть, как бежит по ним кровь. Да уж, использовать собственную энергию, в мире тьмы, было не лучшей идеей. Расплатой за это будет уродство. Теперь шрамы не исчезнут никогда, сколько бы не прошло времени, они будут затягиваться, но красные рубцы вечно будут покрывать все мое тело. Рубцы оставленные прошлым, и те, что мне еще предстоит получить. Придется скрывать лицо под капюшоном. Всегда. Никогда мне не одеть никакого платья, никогда больше никто не назовет меня даже милой, как бывало прежде. За все нужно платить. Это цена наших жизней. Боль и отчаянье заполняют душу, мне предстоит научиться с этим жить. Но пока что, нужно держаться в тени и скрываться под капюшоном.

Над головой висит тяжелое осеннее небо. Звезд почти не видно, их закрывают тучи. По наспех устроенной крыше уже падают редкие капли дождя. Ночной воздух уже дышит прохладой, даже здесь, совсем рядом с владениями короля Лето. Нужно все исправить. И кое-что я смогу сделать уже совсем скоро. Я улыбаюсь Гранду, выслушивая его гневную перепалку с орком. Они собачатся, но без злобы. Просто соблюдают древний обычай, не более того. Как же хорошо снова быть здесь, снова иметь возможность все исправить. Перекусив под бесконечную ругань спутников, я ложусь у огня и завернувшись в теплый плащ, предусмотрительно захваченный Грандом при отступлении, забываюсь сладким, вполне обычным сном.

 

Глава 6

Несколько дней пути по темным туннелям, мрачным и хранящим тысячелетнее зловоние. Люди были напряжены и молчаливы. Кален уверенно шагал вперед. Его терзали сомнения, но он был склонен довериться своим видениям. Они перевязывали ее раны, а не сооружали погребальный костер, значит она жива. Ей просто нужно время, чтобы восстановиться. Она вернется, как и обещала. До выхода из пещер оставался один дневной переход, когда Кален скомандовал боевую готовность, впереди были люди. Погасив факелы, они двинулись вперед, соблюдая осторожность. Несколько сотен шагов и они увидели костры.

— Командор Кален. Мы ждем вас, — тихо проговорил голос впереди.

Все расслабились. Это были свои. Уже через несколько часов они встретились с Карой и Энель. Их задержала снежная буря, здраво рассудив, что лучше переждать это бедствие в пещерах, оба отряда организовали большую стоянку.

Увидев Калена обе женщины поспешили ему на встречу.

— Я очень рада тебя видеть, вояка, — улыбаясь, обняла его Кара.

Энель не проявила никаких эмоций, но Кален смог различить рябь недовольства, в ее энергетике. Он так и видел энергии людей, его сила все возрастала, все сложнее ему было оставаться просто человеком.

— В чем дело, Стрелочка? Что тревожит тебя? Я здесь, кого еще ты ждала увидеть в моем отряде?

— Мирриэль, — смущенно проговорила она.

— Не лги мне. Теперь это совсем неуместно, если раньше я просто чувствовал ложь, теперь я ее вижу, очень четко. Столько всего случилось со мной, о чем я не успел вам рассказать.

— Ну, — развела руками Кара. — за пределами этих уютных по большому счету пещер, бушуют яростная снежная буря, мы тут застряли на несколько дней так точно.

— Сколько это уже продолжается? — напрягся Кален, уже предвидя ответ.

— Мы немного задержались в пути, — начала вспоминать Кара. — Скорее всего буря началась в тот момент, когда ты со своими людьми вышел из Лоринга.

Он кивнул.

— Я так и знал. Гномьи снаряды вызвали такую реакцию. Горы взбушевались.

— Гномьи снаряды? Вы что там натворили? — удивленно спросила Кара.

— Это была идея Мирры, она хотела преградить им путь, но потом мы решили, обрушить стихию на наступающих, чтобы они уже не смогли никуда уйти из-под Лоринга, чтобы они навсегда остались там, — Кален устало опустился у костра, в этот миг он понял на сколько он измотан.

Словно прочитав его мысли, Энель подала ему флягу с вином. Он с улыбкой принял этот знак понимания.

— Кален, кто остался там? Я не вижу Мирриэль и твоего странного друга? Кто еще?

Он тяжело вздохнул.

— Только они. Вдвоем. Гранд вызвался ей помочь.

— И ты, безумец, позволил им остаться? Зная, что это верная смерть? И что нам делать теперь? — Кара была рассержена, она не понимала, как можно было оставить там именно Мирриэль.

Кален лишь устало дотронулся до своего лба.

— Не волнуйся, Ищущая. Они живы. Я видел… О, как же это объяснить? Я не знаю. Кара, посмотри на меня, — он взял ее руку в свою и взглянул ей в глаза. — Используй свою силу и скажи мне, ищущая, мой час пришел? Мне пора уходить?

Кара в ужасе вырвала свою руку.

— Ты рехнулся с горя?

— Посмотри на меня, Кара! — твердо произнес он. — Ибо если мое время еще не пришло, значит я вижу то, чего видеть не могу. Если это не мои иллюзии, значит это правда, хотя бы частично.

Энель не вмешивалась, лишь приподняв удивленно брови смотрела на внезапную перепалку друзей. Кара не стала больше противиться и пристально посмотрела в яркие голубые глаза друга. Она несколько минут внимательно его изучала и в итоге спокойно проговорила.

— Ты в полном порядке, я даже поверить в это не могу. Но в тебе меньше скверны. Чем было, когда ты употреблял обат.

— Значит, просто поверьте мне. Они живы. Оба. Я не знаю, как им удалось, не знаю, где они. Но я знаю, что они живы. Я видел это. У меня видения. Все чаще. Иногда, это видения непонятного прошлого, иногда я вижу настоящее, но то, что происходит очень далеко от меня.

— Ты становишься провидцем? — улыбнулась Энель.

— Нет, Энель, я не вижу будущего. Только то, что происходило прежде, или происходит сейчас. Я не могу этого объяснить, но я начал это видеть после того, как вернулся за Миррой в ее кошмар. Мои кошмары, становятся все реальнее, но чем отчетливее я их вижу, тем лучше понимаю, что это не кошмары, просто воспоминания, которые причиняют боль, воспоминания, которых я боюсь. Я переживаю их вновь и вновь, лишь для того, чтобы победить свой страх. Чтобы усвоить каждый урок, сделать вывод из произошедшего и простить себя и принять себя. Я говорю глупости?

Кара лишь пожала плечами, а Энель задумалась.

— Ты меняешься. Я говорила уже тебе об этом. Ты очень изменился. И этот процесс продолжается. Мы и представить себе не можем, что тебе довелось пережить, друг, но после встречи с ней, ты сильно изменился. Ты обрел уверенность в себе. Видимо ты прав, и все что происходит с тобой нужно для нашего общего дела. Создатель посылает тебе испытания, лишь чтобы укрепить твой дух и направить на нужный путь. Единственно верный путь.

— Оставьте свои высокодуховные беседы, — фыркнула Кара. — Лучше расскажи нам, что произошло там в Сионе? И потом. Короткие записки Инариэля были такими сухими и скучными, какими и должны быть доклады, но нам хочется услышать всю историю из первых рук, так сказать. Время у нас есть, когда буря уляжется, разведчики доложат, а пока мы можем отдохнуть и выслушать тебя, командор.

Кален тяжело вздохнул. Придется опять все это вспоминать. Он начал свой рассказ с момента своего выезда. Он рассказывал им все, им он мог доверить даже свои мысли, он был в кругу друзей, очень близких друзей. Они прерывались на еду и сон. Наверное, прошел весь день, прежде, чем его рассказ закончился, но в сумраке пещер было непонятно сколько минуло времени. Как только гномы живут в своих подземных городах?

— Вот так, дамы. Теперь я слышу голоса духов. Использую магию Видящих не применяя обат. Вижу ауры людей. А еще вижу происходящее на расстоянии, но все еще не понимаю кто такая Мирриэль и как она делает все то, что делает. Я наращиваю свое могущество, но угнаться за ней не под силу даже мне.

Их мирную беседу нарушил ворвавшийся в круг света человек.

— Буря оканчивается, миледи, — поспешно доложил он Энель.

Все трое разом встали, пора было выдвигаться в путь. Все разговоры были отложены. Теперь нужно было преодолеть снежную пустыню и добраться до безопасных стен.

Все три отряда выдвинулись вместе, уже спустя несколько часов суматошных сборов. Через три дня медленного продвижения, они нагнали первый отряд. Им пришлось хуже прочих, буря застала их на снежном плато. Им пришлось пережидать ее на терзаемой ветрами горной равнине, и защитой им были лишь палатки. Жертв среди людей не было, но погибло много скота, многие телеги с поклажей были утеряны, люди были напуганы и встретили подоспевших воинов радостными криками. Обдумав ситуацию, решили оставить поклажу, тащить на себе телеги по снегу, в который проваливаешься в лучшем случае по колено — было невозможно. Воины брали на руки детей, согревая их своим теплом. Равномерно распределив запасы между всеми, способными нести груз, все люди двинулись в путь. Женщины плакали, оставляя свои пожитки, но понимали, что важнее сейчас было спастись, а спастись можно было, лишь оставив все лишнее. Вскоре они перестали причитать, путь был неблизкий необходимо было беречь силы. Главное, что они все живы. А пожитки, будут и новые. Около пяти сотен уставших людей вытянулись в длинную вереницу. Впереди шли разведчики, стараясь прокладывать дорогу, идущие впереди сменялись каждый час, чтобы никто не выбивался из сил. Путь был сложен и далек. Солнце совсем не грело, лишь слепило своей белизной. Они были высоко в горах, в горах, которые не знали другого времени года. Здесь всегда была только зима. Иногда люди роптали на командование, что их ведут на верную смерть, ведь невозможно выжить в этом леденящем холоде. Что будут они все делать в холодных стенах снежного замка. Где добывать пропитания, сколько они протянут. Такие речи пресекались на корню. Нельзя было позволить разрастаться панике. Но холодная игла сомнения закрадывалась, рано или поздно в каждое сердце. Лишь Кален был уверен в благоприятном исходе. Они шли по снежной пустыне уже вторую неделю, когда увидели двигающихся им на встречу людей.

— Лучники, вперед. Стрелы на тетиву. — крикнула Энель.

Движение замерло. Бросив поклажу, лучники бросились исполнять приказ. Они выстроились в два ряда, около полусотни луков были направлены в сторону приближающихся людей.

Кален сощурил глаза, прикрывая их ладонью от слепящего солнца. Люди впереди не остановились. Лишь один из них, замешкавшись на несколько мгновений поднял над головой флаг с символикой Хранителей.

— Свои, — облегченно вздохнула Энель. — Лучники, опустить луки! Это свои. Привал! Ждем гостей.

Уже через час у теплых костров грели руки два имперца и три мага.

— Вас ждет большой сюрприз, — улыбаясь в косматую бороду, говорил смуглый воин. — Это не просто объяснить словами. Придете, увидите. Поверьте, вы позабудете и про тяготы пути и про то, что лишились всей поклажи.

Он загадочно потер руки.

— Инариэль отправил нас вам на встречу, иначе вы не сможете попасть в твердыню. Тут совсем недалеко уже. Главное, чтобы погода опять не подвела, но маги смогут помочь, если что. Через два дня будем в крепости.

Больше встречающие ничего не рассказали, лишь загадочно улыбались. Никто не пытался их разговорить, было слишком холодно, все слишком устали, весть о близости цели всех воодушевила и люди двинулись в путь. Они увидели стены замка уже через день, еще день им потребовался, чтобы подойти к высоким воротам.

— Ну, вот мы и на месте, — остановился у прохода один из магов. — Страж, я ручаюсь за всех и каждого из этих людей. Среди них нет врагов, известных нам. Но твоя бдительность будет принята нами с благодарностью.

Ему никто не ответил, лишь в голове у Калена в ушах зазвучал зычный голос.

«Древний, я рад твоему возвращению. Раз ты здесь, скоро моя миссия будет завершена. Но помни, древний, когда я скажу тебе, все, кто подчиняется тебе, должны будут оставить твердыню. Таков закон. Вы можете всем здесь пользоваться, пока не окончено дело, но потом, вы должны будете уйти. Все. Запомни!»

Кален внутренне содрогнулся, услышав голос, но в нем не было угрозы, лишь предупреждение. Кален счел разумным мысленно поблагодарить неведомого стража за службу и пообещать не нарушать закона.

Двое магов остались у ворот с командным составом Кара, Кален, Энель, Жасмина и Вейт терпеливо ожидали, когда длинная вереница доверившихся им людей войдет в ворота и окажется в безопасности. Пропуская в резные ворота измученных людей, маги странно улыбались. Трое других встречающих, ожидали людей за воротами. Из-за ворот постоянно раздавались удивленные возгласы. Но командиры решили войти в ворота последними, хоть их и терзало любопытство. Когда последние поселенцы прошли сквозь ворота, маги улыбнулись.

— Ну, а теперь вы, господа командующие. Возгласы удивления никак не посрамят вас в глазах ваших людей, поверьте, вы не представляете, что вас ждет.

Первым в ворота шагнул Вейт. Кален видел, как его друг сделал всего несколько шагов и замер в нерешительности, удивленно озираясь. За ним шла Кара. Ее реакция удивила Калена. Она повернулась к ним и глупо хлопала широко открытыми глазами.

— Это невозможно! — кричала воительница, словно сельская девчонка.

Маги самодовольно улыбнулись, переглянувшись.

Кален и Энель вошли последними. Сделав всего два шага, они остановились рядом со все еще стоящим в нерешительности Вейтом.

— Кален, — прошептала Энель, приподнимаясь на цыпочки, чтобы достать до его уха. — Ты видишь то же что и я?

— Да, — спокойно проговорил командор, расстегивая меховой плащ. — Это невозможно, но я не сомневался в решениях Мирриэль. Не знаю, откуда она знала, но верю, что она предполагала нечто подобное, выбирая именно эту твердыню новым домом для Хранителей. Чудесная погода, Энель. Кара, хватит глазеть, вон там замок, мне кажется нам туда.

Он легко улыбнулся. От замка в их сторону спешил верховой, ведя в поводе еще четырех лошадей. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы оказаться возле уставших путников. Резко осадив лошадь, наездник легко с нее спрыгнул. Это был Дарк. Он опять отлично выглядел. Швеи уже ушили его костюм и тот идеально сидел на исхудавшем имперце. Он был свеж и румян.

— Кален! Как же я рад, наконец тебя приветствовать, рубака! Пойдемте, друзья. Это еще не все сюрпризы! Но для первого впечатления, по-моему, достаточно. В замке вас ждут чудесные комнаты, богатый выбор нарядов и теплая душистая ванна. А когда вы приведете себя в порядок мы сможем встретиться у камина в главном зале, — в один момент он сменил игривый тон на серьезный. — Есть разговор. Неприятный и пугающий. Но сперва, вам стоит оттаять и сменить свои дорожные костюмы на что-то более достойное. Там и познакомимся.

Имперец очаровательно улыбнулся трем дамам. Жасмина миролюбиво кивнула головой, Кара не удостоила его даже взглядом, а Энель уже садилась в седло. Кален тоже легко запрыгнул на скакуна.

— Вейт? — обратился он к другу. — Я думаю, Дарк уступит тебе своего скакуна.

— Нет, командор. Я исполнил свой долг. И теперь мое место рядом с солдатами, а не с командирами. Я отправлюсь на стоянку, прослежу, чтобы люди хорошо разместились. Я с огромным удовольствием, уступлю тебе те обязанности, что ты возложил на меня, ускакав, спасать Мирриэль. Я снова обычный Видящий, друг. И несказанно этому рад.

Он махнул рукой и отправился в селение, следом за последней группой поселенцев. Кален улыбнулся. Его ноша оказалась не по плечу брату по ордену. Но это и к лучшему. Он пришпорил коня, нагоняя уже спешащих к замку друзей.

В замке, смыв с себя дорожную грязь и освежившись прохладной водой, командор переоделся в белые одежды своего ордена и вышел в общую залу. У большого камина уже сидели, ожидая их появления гном и эльф. Гном лениво ковырял стоящее рядом жаркое. Эльф стоял, опираясь спиной на массивную колонну и смотрел в огонь. Кален сразу увидел его обеспокоенность и улыбнулся, он уже догадался, о чем пойдет речь, и готов был успокоить друга.

— Кален, — первым заметил его появление гном. — Я так рад. Обнял бы тебя, да боюсь, что измажу твои белые одежды этим прекрасным мясом, которое так и просится, чтобы его съели. Ты только попробуй! Не оторвешься.

И в подтверждение своих слов он засунул себе в рот огромный кусок. Инариэль встрепенулся, и отвел взгляд, встретившись с его глазами. Кален лишь улыбнулся и подойдя к магу, положил руку ему на плечо.

— Твои тревоги напрасны, Инар, я знаю все, даже больше, наверное, чем ты. Она жива. Ранена, без сознания, но жива. Рядом с ней друзья. Они сумеют ей помочь.

Инариэль так и замер, глядя в его лицо.

— Откуда ты знаешь?

— Я видел это, Инар. Но что заставило тревожиться тебя. Что знаешь ты?

— Может подождем остальных?

— Не стоит. Девочки. Им нужно намного больше времени. Мы успеем уже все обсудить, пока они будут готовы к нам выйти. Да и зачем лишний раз их беспокоить. Помочь они ничем не смогут, будут только переживать. Давай все обговорим в мужской компании, а им выдадим уже готовую информацию, удобную и успокоительную. Итак, маг, что ты знаешь.

— Я разговаривал с Раиром. Он не знает где она. Ее нет в мире живых, но и в мире духов ее нет. Раир сказал, что она потерялась.

— Потерялась? Это на нее похоже, — Кален протянул руки к огню. — Она жива. Я знаю это точно. Она впала в свое обычное беспамятство, ты же знаешь, что когда она бредит, ее нет ни в одном из миров. Помочь тем, кто сейчас рядом с ней, мы ничем не можем, поэтому нам остается только одно, друг мой, молитва. Давно я не преклонял колени у алтаря. Здесь есть часовня? Я бы хотел побыть там в одиночестве, пока наши дамы приводят себя в порядок.

Инариэль понимающе кивнул и указал командору путь к небольшой часовенке, расположенной недалеко от самого замка.

— Я пошлю за тобой, когда все соберутся, — сказал эльф и вернулся к своим размышлениям.

Кален направился к часовенке. Оказавшись в маленьком уютном домике, он зажег предусмотрительно расставленные повсюду свечи и преклонил колено перед алтарем. Достав свой меч, он упер его острым лезвием в пол и возложил на навершие руки. Его голова коснулась рук, сложенных на мече, очистил свой разум, в мыслях тут же возникли слова молитвы. Он не обращал внимания на время, он обращался к Создателю с благодарственными словами. И молил проявить милосердие и спасти ее, защитить ее. Он молился вслух, здесь это было правильно. От всего сердца, от всей души шли слова. Он говорил и говорил, когда стройный ход его мыслей нарушил далекий звук, кто-то позвал его по имени. Он смог бы узнать этот голос в многотысячной толпе, даже если бы она просто прошептала его имя. Открыв глаза, он начал оглядываться по сторонам, но не увидел ее. Тогда он позвал ее:

— Мирриэль!?

— Дай мне руку, Кален. Помоги мне!

Кален улыбается и протягивает ей руку, хотя он и не видит ее, он знает, что она видит его. Она нашла способ. Потом она обязательно расскажет, что с ней случилось, ну а сейчас, важнее не пытаться понять, просто ей помочь. Он почувствовал легкое прикосновение прохладной ладони к своей руке и все закончилось. Он облегченно закрыл глаза. С его губ опять срывались слова благодарственной молитвы. Она вернулась. Она всегда возвращается. И всегда будет возвращаться.

 

Глава 7

На опушку опускались мягкие осенние сумерки. Повеяло ночной прохладой, ночью, скорее всего опять будет дождь. Середина осени. Деревья уже все покрыты золотой листвой. Пожухла трава. Природа готовиться к зиме.

Мы сидим у вечернего костра под легким навесом. Орк изловил зайца, и мы ужинали нежнейшим мясом. Я аккуратно откусила небольшой кусочек. Нельзя переедать. Несколько недель я лежала без сознания, меня поили бульонами, но этого было мало. Я ослабла, едва могла сидеть прямо. Орк с удовольствием отрывал от небольшой тушки куски сочного мяса. Гранд стоял у огня, то и дело поворачивая еще одну тушку.

— Да, уж, Мирра, заставила ты нас поволноваться. Я испробовал все известные мне немагические методы исцеления. Потом Рыдгар пробовал на тебе их магию. С уверенностью могу тебе сказать, девочка, у тебя иммунитет ко всем магическим искусствам известным в этом мире.

— Да, Гранд, я знаю, — стараюсь улыбнуться я.

Конечно иммунитет, я не принадлежу этому миру, да и вся магия в нем существующая — это лишь частичка моего могущества, подаренная вам. Ой, я опять забываюсь. Я не она. Я — это я. Голова все еще кружится, крови я потеряла много, до сих пор еще не восстановилась. Радует, что Гранд сдержал слово. Орк жив и здоров, они даже сдружились, кажется. Я старалась не пялиться на Рыдгара, но мне было очень любопытно, я впервые видела орка. Я призвала энергетический взгляд и была потрясена. Его энергия била чистым потоком, ничем не замутненным. Но это была не энергия жизни. Не было привычного голубого сияния. Его окружала яркая золотая аура. Я попыталась это как-то объяснить для себя. Но в тяжелую голову не шли никакие разумные мысли. Очень хотелось спать. Раны ныли и чесались, словно напитываясь влагой набухали и проступали шрамы и ссадины, причиняя неимоверную боль каждое движение давалось с большим трудом. Я во всем разберусь, но потом. Сейчас меня интересовало другое.

— Рыдгар, — впервые я обратилась к орку. — Я очень рада, что ты решил присоединиться к нам. Ты же не планируешь возвращаться к ней?

Орк внимательно посмотрел мне в глаза.

— Госпожа, велела мне доставить тебя к ней, но сомневаюсь, что Гранд позволит мне вот так просто взять и уйти. К тому же, — орк задумался на несколько мгновений его взгляд стал рассеянным. — У меня есть дело в этих краях. Мне нужно кое-что проверить.

— Проверить? Что же? — заинтересовалась я. — Прости, я не много знаю о вашем народе. Но какие могут быть дела у орка здесь, в эльфийских лесах?

Он казалось смутился.

— Один мудрый старец рассказывал мне легенду о свободном племени орков.

— Свободном? А разве вы не свободны там, за великой рекой?

Орк с аппетитом откусил еще один большой кусок мяса и сосредоточенно его жевал. Я уж было решила, что он не услышал моего вопроса, но он просто обдумывал ответ.

— Свободны, конечно. Каждое племя живет по своим законам, но есть кое-что, что не дает нам покоя. Есть Красная госпожа, которой мы все обязаны служить, выполняя любые ее приказы.

— Но, Рыдгар, ведь она была заключена в мире духов, она не могла требовать от вас повиновения находясь там.

Он бросил на меня быстрый взгляд. В нем читалось нескрываемое презрение.

— Мы чтим предков. Вам этого не понять. Эльфы долгое время были бессмертны, ваши предки были частью вашей жизни. У людей слишком короткая память, и слишком быстрая жизнь. Ни те, ни другие не понимают нас. Для нас предки — это знание, опыт. Это надежные советы и верные решения. Шаманы связываются с предками, не так как людские священники, наши предки нам отвечают, всегда отвечают, к ним можно обратиться с любым вопросом, и они дадут ответ. Так всегда было. А она. Красный дракон. Мы считаем ее проматерью нашего народа. Она первый наш предок. Мы появились благодаря ей. Мы поклоняемся ей. Мы приносим ей жертвы, мы сражаемся в ее честь и погибаем с ее именем на губах.

— Зачем? — удивилась я, в мозгу что-то вспыхивает, мысль появляется и исчезает, я не успеваю ее словить.

Орк, опять пристально посмотрел на меня.

— Она — богиня. Мы отдаем ей свои жизни, чтобы она продолжала жить.

Теперь пришел мой черед хмуриться. Я задумалась. Я все еще не помнила всего, что происходило с Элирией, видимо, она давала мне только необходимые знания, или как там происходит этот обмен информацией между нами. Я ничего не знаю об орках. Я не помню какой богиней была Калисто, все мои воспоминания так или иначе связаны с Орленом и с противостоянием двух богинь. Я понимала, что знаю очень мало, а понимаю и того меньше.

— Если ты сочтешь это возможным, Рыдгар, я бы хотела получше узнать ваши обычаи, вашу жизнь.

— Зачем тебе это? — рыкнул он. — Хочешь знать своего врага? Это разумно, но я не стану тебе помогать. Это мой народ. Там остались мои жены и дети. Вам не ведомо слово «преданность», эльф? Ничего я тебе не расскажу.

— Нет, Рыдгар. Орки не враги мне. Пока между нами не было ни одного столкновения, ну, за исключением стычки в Лоринге, но там все были на взводе, было слишком мало времени, чтобы разбираться и разговаривать. Но мои враги, Рыдгар, это те, кто пытается уничтожить жизнь, а орки не хотят уничтожить мир, в котором они живут. Моя цель, Рыдгар, спасение жизни, а не ее искоренение в любой форме. Жизнь орка для меня на столько же ценна, как и жизнь любого другого существа.

Рыдгар замер, снова рассматривая меня. Он сощурил огромные карие глаза и задал совершенно выбивший меня из колеи вопрос.

— Какого цвета твои глаза?

Я рассмеялась и тут же охнула. Острая боль пронзила плечо.

— Глаза? У меня сине-зеленые глаза, Рыдгар.

— Как море?

— Так говорят. Но какое это имеет значение?

— Ты из эльфов. Может быть ты знаешь о тайном месте в ваших лесах, о скрытом месте?

Пришел мой черед удивляться.

— Я не принадлежу к клановым эльфам, Рыдгар. Я из отшельников. Кочевников-одиночек. Мы живем в Глуши.

— И сейчас ты идешь туда? Возвращаешься домой? Ты боишься Красной госпожи, спасаешься от нее? Думаешь там она тебя не сможет найти?

На мгновение красная пелена ярости застилает мне глаза, но я быстро успокаиваюсь и улыбаюсь, превозмогая боль, убирая растрепавшиеся волосы за уши.

— Нет, Рыдгар. Я не пытаюсь бежать от нее. У меня здесь есть дело. Очень важное и срочное. Я должна кое-что сделать. А потом я вернусь к своим друзьям и буду искать встречи с твоей госпожой. Поверь, я не страшусь ее. Хотя я и не представляю, как смогу с ней совладать, голоса разума она не послушает, а как по-другому решить все, я пока не знаю. Видимо, мне нужно стать мудрее, чтобы найти нужные слова и свершить нужные дела.

— Ты готовишься к войне и ищешь среди остроухих союзников?

— Война, Рыдгар, это всегда плохо. И тем более, я не желаю втягивать в это своих соплеменников. Война — это смерть, разорение и упадок. Если у меня будет возможность избежать кровопролитий, я постараюсь так и поступить. Я не желаю войны.

— Так ты спасла жителей деревни? Ты приказала им бежать.

— Я не могу приказывать, Рыдгар. Я не их лидер. Я всего лишь одна из них, но я не веду их. Я могу лишь советовать. И да, я советовала отступить. Иногда, Рыдгар, отступление — самый правильный вариант. Иначе все те, кто искал нашей защиты, погибли бы в огне или в схватке.

— Они бы приняли достойную смерть, а не запятнали свою честь отступлением, — упрямо прорычал орк.

Я вздохнула. И постаралась подобрать нужные слова, глядя на затухающее небо. Но я не знала какими словами можно объяснить воинственному орку, что лучше жить отступив, чем потерпеть поражение и умереть. Не найдя нужных слов, я пожала плечами.

— Выхода нет только из смерти, Рыдгар. Проиграть первый бой, еще не значит проиграть войну. А победить у нас бы не получилось. Отступление было единственно верным решением. Теперь у нас есть надежда одержать победу, когда мы будем готовы, мы примем бой.

Рыдгар зло проворчал, что воины так не рассуждают.

Я смотрела на небо и пыталась понять зачем я решила идти к эльфам. Нет, я была уверена в своей цели, но вот как совершить задуманное, я не представляла. Это будет еще один мой безумный поступок. Кален, наверняка, не позволил бы мне ничего такого сделать, даже думать об этом бы запретил, но я должна была завершить свое дело. Я приучала себя к ответственности. Большая сила — большая ответственность. А мое могущество было очень велико.

— Итак, Мирра. Теперь мой черед спросить? Какого демона мы делаем на опушке вечных лесов? Король Лето не любит, когда в его владения вторгаются люди и тем более орки.

— Вы не пойдете туда, Гранд. Я не собираюсь рисковать вашими жизнями. Это мое дело, и я отправлюсь туда одна. Как только смогу твердо стоять на ногах и натягивать тетиву.

— Ну уж нет, я обещал присматривать за тобой. Я не нарушу своего слова, — Гранд стоял у костра и блики огня отражались в его бесцветных глазах.

— Это не обсуждается, Гранд. Вы отправитесь в цитадель, или будете ждать меня здесь, но в лес вы не войдете. Это слишком опасно.

— Мне надо в лес, — упрямо мотнул головой орк.

— Ты-то что там забыл? — не выдержал Гранд.

— Свободное племя, — беззлобно напомнил орк.

Меня посетила мысль.

— Ты не хочешь больше жить по ее законам. Не хочешь ей подчиняться. Ты ищешь своих родичей, которые смогли измениться. Жить без нее. Без крови и жертв? Без ненужных смертей ради… А ради чего вы сражаетесь, орк? Что заставляет ваших мужчин вступать в междоусобные схватки?

— Ради нее. Ради…

— Подожди, — резко оборвала я его речь. — Кажется я поняла. Она была в мире духов. Она не могла питаться энергией жизни там, только если ей передавали эту энергию с кровью. Кровавые жертвоприношения. Именно так она там выживала, именно так она не потеряла своего могущества, именно благодаря вашим кровавым схваткам она смогла вырваться. Вы помогали ей все это время.

Орк молчал.

— Но зачем, Рыдгар? Что обещала она вам?

Он не отвечал.

— А что обещала она тебе? Она назвала тебя возлюбленным, — я сокрушенно покачала головой. — Она использовала единственную силу, которую у нее невозможно отнять. Она использовала свою притягательность, ведь только мужчины вашего племени могут быть шаманами, она обманывала ваших старейшин, затмевала их разум своими сладкими речами и вынуждала приносить ей жертвы. Много жертв. О, Создатель. Это же реки крови…

Я в ужасе закрыла глаза. Я словно наяву видела окровавленные жертвенники. Я видела поля для поединков, песок их был пропитан кровью. Кровью могучих воинов. Отважных и умелых, молодых и опытных.

— Тысячи тысяч, — я с сожалением посмотрела на орка. — Теперь мне понятно почему ты хочешь найти вольное племя. Ты не хочешь больше принимать в этом участие, ты хочешь найти другой путь, поверить в другого бога. Но в какого? Создатель вам не подойдет.

— Я не знаю ее имени, даже не знаю есть ли у нее имя. Я даже не уверен, что все, что я слышал имеет кокой-нибудь смысл, но я хочу проверить это, — очень тихо произнес орк.

— Прости, Рыдгар. Я не знаю таких тайных поселений. Мой отец не любил, когда вокруг нас было много народу, мы не заходили в селения и города. Никогда мы не отказывали путникам в приюте, но сами предпочитали не попадаться на глаза чужакам. Я попытаюсь узнать что-то у эльфов. Но не могу ничего обещать. Сам понимаешь, эти леса растянулись на огромные расстояния. Сомневаюсь, что есть хоть кто-то кто знает в них каждый закуток. Тем более, если закуток — тайное убежище орков. Но, Рыдгар, что будет, если ты не смоешь их найти? Что случится, если легенда останется лишь легендой? Если нет такого племени? Что будет тогда?

Рыдгар вытер стекающий по зеленым щекам жир, и довольно рыгнул.

— Я исполню то, что должен. Я приведу тебя к ней. Останусь еще какое-то время ее возлюбленным и потом приму достойную смерть в поединке.

Я внимательно смотрела на него. Он не колебался, ни на секунду. И его уверенность говорила лишь о том, что в случае если я не смогу помочь ему, его не остановит ни наше доброе к нему отношение, ни даже дружба, если она возникнет между нами, если он не найдет другого выхода, то будет исполнять ее приказы, всегда. Пока бьются их горячие сердца, пока их разум не познает другой возможности, пока у них не будет альтернативы. А вот если она у них появится, возможно тогда их живой ум примет реальность и сможет отказаться от заблуждения, от веры в кровавую богиню. Если я смогу ему помочь, если мы найдем подтверждение древней легенде, если он сможет довериться мне и принять мои слова, если я смогу ему показать другой путь. Я осознала, что ищу очередные трудности. Едва придя в себя, я опять искала неприятностей и опять ради спасения кого-то. Видимо, во мне было больше от Элирии, чем я предполагала. Даже не знаю хорошо это или плохо. Знаю только одно, я опускаю глаза, пряча слезы от своих спутников, это тяжкая ноша. Не уверена, что она по моим плечам. Совсем не уверена, что смогу все сделать правильно и добиться успеха. Сквозь терзающие меня сомнения, слышу в реальном мире, как тонко поет тихо извлекаемый из ножен клинок. Поднимаю глаза, чтобы успеть соткать щит из энергии жизни над головой ничего не подозревающего орка. Он собирает посуду, после нашего нехитрого ужина, бурчит что-то себе под нос, а над ним, безликой тенью нависает Гранд, занеся меч для удара. Я ловлю взгляд бесцветных, пустых глаз и лишь немного мотаю головой, высказывая свое отношение к его задумке. Зачем я спасаю его? Ведь он четко дал понять, что в случае неудачи его поисков, я вновь стану пленницей, он не станет медлить. А я? Я не могу решиться на это. Он жив. Его душа чиста, он просто обманут, так же как весь их народ. Их не надо покорять, их не надо порабощать, нет. Их нужно освободить, спасти. Гранд медлит, но мои силы тают, я не могу так долго, я едва дышу, болью в груди отдается каждый вдох. Я чувствую каждую царапину, каждый шрам наливается кровью и начинает разрываться уже сросшаяся ткань. Кожи или реальности? Не понимаю. Я — это я, я — весь этот мир, весь этот мир стонет от боли, так же, как сейчас готова закричать от боли я. Я часть мира. Мир — часть меня. Все так сплелось и перепуталось. Я не она. Я не бессмертная всемогущая богиня, но я готова отдавать свою жизнь за каждое живое существо в этом мире. Время остановилось. Меч Гранда завис в наивысшей точке, его взгляд остановился, замер орк. Перестал шуметь ветер в листве. Застыли звезды. Повисла тишина. Разрывается душа, рвется реальность, катятся слезы.

«Дитя. Ты сможешь. Ты же не совсем человек. Ты остановишь его, но чуть позже.»

Очередной дух говорит в моей голове. Как же я устала от этого.

Но я ошиблась. Это не дух. Это вполне реальная фигура. Не нарушая круга, освещенного нашим костром, на самой границе моего видения или осознания стоит фигура. Сгорбленный и потрепанный старик опирается на ветку. И хрипло смеется.

— Я давно тебя жду, дитя. Очень давно. Я уже устал ждать. Раз ты наконец пришла сюда, значит мое время на исходе и скоро, я вернусь в вечный круг жизни. Я должен был дождаться тебя здесь. И вот, уже несколько недель я внимательно следил за вашей компанией, и ждал, ждал тебя.

— Это ты остановил время?

— Конечно. Твои товарищи не должны знать того, что я скажу тебе.

— Опять тайны. Я так устала.

— Ты удивительное существо, дитя, — старик опять хрипло хихикает. — Надо же было такому случиться. Воплощение древнего могущественного бога, самого могущественного из трех, да и еще избранный. Все в одном теле. Впервые такое случилось со времен…

Он задумывается, кажется что-то подсчитывая в уме. А потом довольно хлопает себя по костлявому колену.

— Впервые со времен драконов. Ты такая особенная. Единственная на все времена, ибо если ты справишься, больше не будет богов в нашем мире, а если ты проиграешь — не будет самого мира.

— Тебе смешно? Безумец! Не вижу ничего забавного!

— Серьезно? — он кажется действительно удивлен моими словами. — А по мне это просто смех. Две надежды, которые могли бы как-то влиять на происходящее, в одном существе. В существе, которое, не задумывается о своей значимости. Не понимаешь? С твоей смертью, умрет все, а ты бросаешься на мечи, влазишь во все самые опасные драки и сама ищешь неприятности и готова отдавать свою жизнь за последнего проходимца. Я не безумец, а вот о тебе я не могу сказать того же. Это ты — безумна! Каждая рана может стать роковой, последней, той, от которой ты уже не оправишься. Каждое твое проникновение в мир духов, за завесу, может стать концом, ведь ты же понимаешь, что духи смерти с удовольствием приберут твою душу. Воскреснет она, богиня, но она уже не сможет ничего изменить. Я рад, что не увижу конца этого безумия.

— Кто ты? Что нужно тебе?

— Мне — ничего. От тебя, мне не нужно ничего. Я всего лишь старик, старик, который наконец-то может исполнить свое предназначение. И уйти.

— Безумец, что ты говоришь?

— Я, — старик опять смеется. — Я — ответ на твои вопросы. По крайней мере, на несколько. Я ждал тебя здесь, на окраине этого леса сотни лет, нет, наверное, тысячи. Я знал, что однажды, ты появишься здесь. И будешь искать ответ на вопросы. Ответ: «Да». На оба терзающих тебя в данный момент вопроса.

Теперь уже я хмыкаю.

— Меня терзают сотни вопросов. На какие из них ответ «Да»?

— На самые в данный момент важные. «Да» — ты должна вернуть королю то, что отняла у него. «Да» — орочьи легенды не лгут.

Я начинаю стонать. Голову разрывает боль. В глазах темнеет.

— Тебе больно? — участливо спрашивает меня старец. — Я могу облегчить твою боль. Я могу сделать так, что боли больше не будет.

Я плохо слышу его шепот. В голове гудит набат. Дрожат от напряжения руки.

— Как, — перекрикивая собственную боль кричу я. — Как мне вернуть долг?

— Очень просто, — шепчет голос у меня над ухом. — Найди его и приведи назад. Не отпускай его ни на секунду, когда найдешь. И верни. Все просто. Жизнь за жизнь. Равноценный обмен. Равновесие должно быть соблюдено, ты же знаешь, это твой закон. Ты должна вернуть, отобрав. И если ты сможешь вернуться, ты должна быть готова встретиться с последствиями своего решения. Всех своих решений, дитя.

Его трескучий голос звучит над самым моим ухом. Меня начинает бить озноб. Из глаз катятся слезы. Мне так больно, так страшно. Я ничего не могу поделать. Гранд так и стоит, он даже не моргает, орк застыл в странной неудобной позе, даже ночной мотылек, так и не сделал ни одного взмаха своими крыльями.

— Тебе больно. Тебе так плохо, дитя. Мне так жаль тебя.

Я закрываю глаза от внезапного осознания. В далеком прошлом на залитой солнцем поляне, я слышала что-то важное. Медленно приходит воспоминание.

— Сострадание! Ты — тот самый дух сострадания, который смог вернуться!

Старик довольно хихикает.

— Это я. Ты права. Опять права, дитя. А теперь расскажи мне все. Поделись своей болью, дай мне возможность облегчить твои страдания. Тебе же плохо?

— Очень, — честно отвечаю я, вспоминая все беды, что свалились на мою голову, вспоминая, все вопросы, на которые я должна найти ответы. — Мне так плохо.

Я начинаю бессвязно бормотать, рассказывая все, что меня терзает. Проходят минуты. Может быть часы. Он участливо хлопает меня по плечу, и я на грани сознания, ловлю себя на мысли, что что-то не так. Боль отступает, ее место занимает настороженность. Я не знаю, что напугало меня. Что заставило меня собраться и сконцентрироваться. Я не услышала ничего, не обычным слухом. Это невозможно было услышать. Я резко обернулась к старцу, резко сжимая левую руку в кулак. Катар. Хорошо, что Гранд так и не снял его с моей руки. Тонко звякнул сброшенный предохранитель. Тонкое лезвие послушно скользнуло из своего укрытия и пронзило дряблое горло старца. Тонкий стилет выпал из его худой руки, лишь слегка оцарапав мою шею. И тут я задохнулась от ужаса. Время вернулось. Гранд все еще смотрел на меня. Но то что он увидел, наверное, поразило его. На его глазах я медленно заваливаюсь на спину, а на меня падает тело неизвестно откуда появившегося старика. Его спутанные волосы сплошным колтуном торчат из-под капюшона, а рядом с ним валяется стилет. Гранд мгновенно принимает решение.

— Мирра! — бросается он ко мне, уже позабыв об орке.

Он спешно стаскивает с меня уже холодеющее тело. Я с жадностью хватаю ртом воздух.

— Да что с тобой не так, девонька, — орет Гранд, обнаружив порез на моей шее. — Как ты умудряешься все время.

— Выживать? — хрипло смеюсь я, превозмогая боль. — Равновесие, видимо. Я еще не прошла свой путь, друг.

Орк уже стоит рядом с плошкой воды, ждет пока меня перестанет трясти и выворачивать.

— А ты, — бросает на него уничтожающий взгляд Гранд. — Лучше убирайся. Пока я занят. И благодари свою богиню, что все еще жив. До жути чешутся руки тебя убить.

Я закрываю глаза и понимаю, что воздействие бывшего духа было куда как более серьезно, чем простой стилет. Внутри все горит огнем при каждом вздохе, глаза слезятся, горло раздирает кашель. Он душил меня? А я не почувствовала? Я очнулась лишь на грани смерти, и тогда он решил использовать стилет. Он хотел облегчить мои страдания самым радикальным способом. Меня душит очередной приступ кашля. С жалостью понимаю, что весь мой ужин уже покинул желудок, и теперь выходит просто вода. А кролик был таким вкусным. Превозмогая боль шепчу, хватая Гранда за руку.

— Он, не виноват, Гранд. Он обманут. Его, — прерываюсь на хриплый кашель. — Ему помочь надо, всем им.

Гранд смотрит на меня как на безумную. И начинает трясти меня за плечи.

— Ты в своем уме? Он только что сказал, что отдаст тебя ей. Ты слышала это?

Я могу лишь кивнуть и опять захожусь в кашле.

— Если, не найдет искомого, Гранд. Если… Ты понимаешь? «Если». Я сделаю все, чтобы у него, у них всех больше не было нужды ей подчиняться, я найду другой путь для них.

Приступ кашля не дает мне продолжить. Гранд поддерживает меня в сидячем положении, а Рыдгар подносит к губам холодную воду. Голова кружится. Я поднимаю глаза к небу. Звезды тоже ходят ходуном, все небо сотрясается. Это так удивительно красиво. Темное небо, танцующие светила. Неосознанно прихожу к выводу, что меня трясет в очередном приступе кашля. Как же я устала! Я не могу не думать, не могу отрешиться от всего этого. Не могу отвлечься. Ни боль, ни радость не могут повлиять на мои постоянные размышления. Я все время к чему-то стремлюсь. Но даже зная свою цель, я не знаю верного пути. Блуждаю в потемках, ищу путь на ощупь. Но не могу остановиться. Не могу перестать думать. Может быть этот старик предлагал мне выход? Стоило освободиться, ведь смерть принесла бы покой. Но нет! Слишком многое зависит от меня. Я должна все исправить. Но как же я устала, как надоело все анализировать, отыскивая крупицы истины в куче лжи, заблуждений и недосказанности! Почему все так сложно?

Прошло еще несколько дней. Я послушно исполняла все рекомендации моих спутников и ждала. Ждала, когда окрепну на столько, чтобы покинуть их. Я очень надеялась, что они не рискнут идти за мной в эльфийские леса. Останутся здесь или двинуться своим путем. Наивный орк верил, что сможет меня остановить. Гранд надеялся, что я не посмею нарушить договор с Каленом. Но я знала, что должна пройти свой путь одна. Это я должна сделать сама. Мне не нужны помощники, я не хочу, чтобы кто-то из них пострадал, не хочу, чтобы они видели то, что мне придется сделать.

Выйти из этого леса, смогу только я. Так же, как и найти там то, что мне нужно, то, что нужно нам всем.

Я ждала. Прошло несколько дней. Моя стража была второй. Луна уже прошла половину своего пути. Гранд мирно похрапывал у костра, кутаясь в плащ. Вечером они утроили с орком дружеский поединок. Это заняло несколько часов. Они не уступали друг другу, я лишь помогала им оправиться. Хорошо, что я была рядом, они не жалели друг друга. Обоих пришлось лечить. Но мне было приятно смотреть на их схватку. Я знала, что уйду сегодня ночью, и поэтому с удовольствием наслаждалась последними часами спокойствия и определенности. Дальше меня ждала неизвестность. И я мысленно благодарила обоих за все. И просила прощения за задуманное. Раскатистый храп орка вывел меня из задумчивости. Пора. Я на секунду закрыла глаза, создавая магический барьер, они не останутся без защиты. Я подумала об этом. Я прикусила губу и отвернулась от манящего тепла ночного костра. Забросив за спину лук, надвинув поглубже капюшон, я отправила кинжалы в ножны и прихрамывая пошла в лес. Большая сила — большая ответственность. Моя ответственность, а не их.

Темный лес бесшумно принял меня в свои мягкие объятья. Уже через несколько часов, даже Гранд не сможет отыскать мои следы, я ведь эльф. Эльф, который вернулся в свой лес. Обезображенный, искалеченный, измотанный, но все-таки эльф. Они будут меня искать, но я в это время уже буду достаточно далеко.

Два дня в пути. Они не смогли меня догнать, я слышала, что они попытались, но отступили, когда потеряли след. А я продолжила свой путь. Я шла по незримым тропкам пока солнце не достигло своей высшей точки. Меня окружали зеленые дебри. Но это было моим домом, и я всем сердцем верила, что я дома. Я заметила слежку еще час назад. Конечно, будь на моем месте люди, они бы ничего не заметили, но мне было достаточно неверно лежащей тени от кроны столетнего дерева, и я поняла, что меня сопровождает передовой отряд моих соплеменников. Их было семеро. Они не проявляли себя, лишь наблюдали. Я знала о них, но не подавала виду, в конце концов, это их обязанность, не стоит их унижать разоблачением. Конечно, если бы со мной были человек и орк, нас бы уже давно остановили, но я была одной из них, а значит, могла идти беспрепятственно до определенного рубежа. Я улыбнулась. Мне нужно было за этот рубеж. Мне нужно было встретиться с убитым горем королем. Это будет непросто. Я не знала, как это сделать. Поэтому просто продолжала идти к своей цели, соблюдая, однако предосторожность. Я верила, что первая стрела будет предупреждением. Надеялась, что успею среагировать.

Когда в мягкий ковер травы у моей ноги вонзилась стрела, я остановилась и подняла лук над головой.

— Я не враг. Вот мой лук. Колчан вы видите. Я кладу его на землю. Я не желаю вам зла. В ножнах у меня кинжалы. Несколько метательных ножей. Я могу показать вам все оружие. Нынче неспокойные времена, я не готова расстаться со своим оружием, но я хочу лишь получить позволение на проход, — я глубоко вздохнула, понимая, что самое сложное, еще впереди. — Я должна говорить с вашим королем.

Ответом мне было молчание. Мои сородичи были осторожны. На их месте я тоже была бы осторожна. Я закрыла глаза. Я видела их энергии, я знала где они, я могла бы их убить, но моей целью было не убийство. Шли долгие минуты. Ничего не происходило. Я знала, что стоит мне сделать шаг за ту линию, которую провела стрела у моей ноги, как в мою сторону полетит пять длинных острых стрел. Они держали стрелы на тетиве и были готовы пустить свои луки в ход. Но они этого пока не сделали. А значит, у меня был шанс. Я скинула капюшон, представляя им возможность рассмотреть мое обезображенное лицо.

— Мое имя — Мирриэль. Я представляю орден Хранителей. Я должна говорить с королем Лето. У меня есть кое-что для него. Я последняя, кто видел принца Раирнаила живым.

На этом мои идеи заканчивались. Я не придумала ничего лучше. Повисло долгое молчание. Но я знала, что они обдумывают мои слова. Я не стала их торопить. Сбросив плащ, чтобы они могли видеть все мое оружие, я села на траву, достала флягу и отхлебнула теплой уже воды. Еще через несколько минут рядом со мной бесшумно появился статный эльф. Я знала, что он стоит там, но увидела его только, когда он снял свой плащ. Нарочито небрежным движением он расстегнул пряжку на шее и сбросил плащ. На секунду у меня больно защемило в груди. В его красивом лице я видела легко узнаваемые черты. Тот же острый нос, тот же твердый взгляд, те же блестящие на вечернем солнце темные волосы. Если бы было еще чуточку темнее, я легко бы могла решить, что передо мной стоит воскресший Раирнаил. Я прикрыла глаза, постаралась успокоить сердцебиение. Сколько радостных и грустных воспоминаний захватили меня. Я вспомнила, как на моих руках умирал тот, другой. Тот, которого я тогда любила. Который любил меня. От печальных мыслей меня отвлек спокойный глубокий голос.

— Мое имя Ваззин. Я старший в этом отряде. Что за дело у тебя к королю?

— Ваззин, — уважительно повторила я его имя, кивнув головой в знак приветствия. В то же время я пыталась вспомнить, откуда оно мне известно.

«Мирра. Это мой сводный брат. Ты все забыла. Все мои рассказы о семье.»

Голос Раирнаила я услышала впервые с того момента, как мы с Грандом вырвались из обреченной деревушки.

— Я так рада тебя снова слышать, Раир, — едва слышно проговорила я.

«Я всегда рядом с тобой, ты же знаешь, просто не было нужды проявлять себя. Да и орк, немного меня блокировал. Я не мог пробиться через его защиту.»

Конечно, я знаю это. Яркая голубая энергия жизни эльфов не может соприкасаться с искрящейся золотой энергией орков. Изначальное добро и зло. Они не могут находиться вместе. Даже рядом им тяжело. Но только не для меня. Темный эльф. Так назвал меня Рыдгар. Я не есть изначальное добро, каким была Элирия. Я всего лишь ее воплощение. Неестественное воплощение.

«Какого демона, Мирра, тебя понесло к моему отцу? Я все понимаю, нужны союзники, но предупреждаю, что, если ты только заикнешься, что ты и есть та самая дикарка, с которой я обручился без его ведома, он тебя повесит. Посмотрит на тебя, ради интереса, и повесит.»

— Милорд, Ваззин. Я должна говорить с королем о вашем сводном брате. Принц Раир, — я облизала губы набираясь храбрости и достала из-за ворота рубахи нехитрое украшение на тонкой цепочке. — Я знаю, что вам, милорд, знаком этот знак. Такой же был на шее Раирнаила, когда он отправлялся на совет земель.

«Мирра! Что ты творишь?»

Ваззин посмотрел на украшение. Потом внимательно изучил меня. Да уж, не в лучшей я форме, чтобы знакомится с несостоявшимися родственниками. Бедро все еще болит, нога плохо слушается, я прихрамываю. Вся одежда заляпана пятнами крови и наспех зашита. Одно плечо завязано грязными тряпками, все лицо в ужасающих шрамах. Это ты еще не видел, что скрывается под одеждой, братишка.

— Уходи, — презрительно бросил эльф. — Ты не в своем уме. Я не знаю, где нашла ты эту побрякушку, но лучше тебе больше не подходить к границам скрытого города. И не трепаться ни о чем таком. Другие могут тебе поверить.

Вот же. Раирнал рассмеялся в моей голове. Да уж, кто поверит, что прекрасный Раирнаил мог полюбить кого-то вроде меня. Эльфы мне точно не поверят. Остается только убеждать.

— На этих парных кулонах была принесена клятва вечной любви. Я должна последовать за принцем в мир духов, но я не могу уйти, не простившись с его отцом, вместо него.

Что творю? Что делаю?

— Ты знаешь, безумная, что ждет тебя, если я сопровожу тебя к королю. Его горе не знает времени, в своей печали он не ведает сострадания.

— Именно! Я хочу облегчить его боль. Если моя смерть принесет ему успокоение, я готова.

Слышу стон Раирнаила.

«Прекрати, Мирра. Прекрати разыгрывать эту безумную трагедию. Ты не сможешь помочь моему отцу. Но он с удовольствием тебя убьет!»

— Знаю, — шикаю я на него. — Доверься мне. И прекрати нудить. Ты не был таким занудой, пока не стал духом!

«Серьезно? Наверное, потому что я был жив! Смерть, знаешь ли, слегка меняет характер. Не в лучшую сторону. Особенно когда понимаешь, что та, ради которой ты умер, намеревается покончить с собой, самым нелепым способом. Сделав своим убийцей моего отца!»

— Сложи оружие. Все оружие. Я проведу тебя к королю. Похоже, что твое безумие опасно, пусть король сам принимает решение.

Такой вариант меня не устраивает. Я так привыкла к своим кинжалам, что без них чувствую себя просто голой.

— Сдавай оружие, — напомнил мне Ваззин. — Ты можешь не переживать за свою честь, никто из моих людей не позарится на такую «красоту».

— Не суди по внешности, Ваззин. Хотя Раир немного мне рассказывал о тебе. И, судя по его словам, ты не сможешь даже осознать на сколько мои слова разумны, так как не обладаешь даже зачатками интеллекта.

«Что ты делаешь?» — сокрушается Раир.

«А чего он так со мной разговаривает?»

«Я же тебе говорил, что он отличный боец, хоть и глуповат. А еще я тебе говорил, что он гордец, каких мало. Ты забыла?»

«Я все помню, Раир. Я же сказала, доверься мне».

Расчет был верным. Ваззин, недолго думая, ударил меня по лицу. Ну, он попытался. Я перехватила его руку и высвободила свою боль. Его глаза широко раскрылись от боли, но он сжал зубы и не закричал. Гордый!

— Я не отдам тебе оружие, Ваззин. Не потому что боюсь за свою честь, как ты видишь, мне не нужно применять кинжалы, чтобы успокоить любой пыл. Но потому, что на северо-востоке отсюда, в нескольких часах пути открылся разрыв, нам нужно туда попасть. Чтобы я могла его закрыть, а после этого, ты проводишь меня к королю. И представишь, как официальное лицо, посла от Хранителей.

Он зло смотрел на меня. Его глаза не были голубыми, как у Раира, они были карими. Уничтожая меня взглядом, он прошептал через сжатые зубы.

— Мои люди держат тебя на прицеле, один мой сигнал.

— И меня пронзит пять стрел? — улыбаюсь ему в ответ я. — Нет, Ваззин, ничего такого не будет. Ты не обладаешь теми задатками, которые были у твоего брата. И хотя ты очень похож на него внешне, ты не являешься носителем древней крови. В твоих жилах она разбавлена кровью других эльфов. И даже несколько людей я вижу в твоем роду. Это всего несколько капель, но они так влияют на наследственность. На способности. А между тем, твой брат бы смог почувствовать, если не увидеть, что сейчас нас с тобой укрывает очень прочный энергетический щит, пробить его не смогут даже орки тараном, не говоря о легких эльфийских стрелах. Кстати, можешь потом сделать выговор своей подчиненной, я услышала аромат ее мыла за три сотни шагов. Если идешь в дозор, изволь не душиться как на бал. Или хотя бы не стой по ветру от предполагаемой цели, иначе очень просто можешь стать добычей, а не загонщиком. Прикажи своему метателю ножей сделать несколько шагов назад иначе, мне придется показать на что способна я. Тебе это не понравится.

Я зло сощурила глаза и отпустила его руку, прекратив воздействие. Я знала, как ему больно, но не сожалела о своем поступке.

— Я бы не советовала, но, если тебе очень хочется, Ваззин, я приму твой вызов. И хотя я все еще не оправилась от прошлого ранения, я готова вступить в честный поединок с достойным соперником. Единственное, о чем попрошу тебя, давай мы отложим его, хотя бы до момента, когда я закрою разрыв, ведь в нескольких часах пути от него начинаются заповедные земли. И если я не остановлю демонов, через несколько дней они насытятся на столько, что смогут уходить от разрыва на очень приличное расстояние и тогда, я не дам и ломаного гроша за жизнь любого, кто окажется у них на пути. Хватит таиться, это имело бы смысл с другими, но не со мной. Я не только знаю, где конкретно находится каждый из вас, я знаю о вас почти все. Ты, — я указала на скрывающегося в ветках за моей спиной эльфа. — У тебя болит ожог, на правой ноге. Скорее всего неудачно бежал от любовницы, все еще думаешь о ней и сожалеешь, что тебя так рано вызвали. Сочувствую. Ты, — указала я на дерево справа от себя. — Спрячь нож, поверь, я владею метательным оружием лучше тебя! Проверим? Бросай!

Я закрываю глаза и вижу энергетический сгусток летящего в мою сторону ножа. Наплечные ножны стали легче на один клинок, брошенный мной нож, легко сбивает в воздухе сверкающую угрозу. И, продолжая движение, прикалывает полу плаща одного из эльфов к дереву. Я победоносно улыбаюсь и прищуриваюсь.

— Про девушку я уже все сказала тебе, Ваззин. Она вон там. За тем камнем, отличное убежище, даже я не смогу попасть в нее ножом. Мне продолжать? Или закончим эту показуху, я бы хотела продолжить движение, могу продолжить по пути.

Ваззин теперь изучает меня с интересом.

— Кто ты?

— Я уже представлялась, Ваззин. Мое имя Мирриэль. Я принадлежу к ордену Хранителей. Я была нареченной твоего сводного брата Раирнаила. И хотя тебе сейчас сложно в это поверить, он любил меня. И сейчас я хотела бы встретиться с его отцом. Не стану лгать, я не собираюсь умирать. У меня еще слишком много дел в этом мире, но клятва, принесенная нами, требует от меня определенных действий. Я должна разорвать узы, которые нас связали с Раирнаилом. Для этого я и хочу встретиться с королем.

Внезапно меня осенила странная мысль. Инариэль говорил о старом пророчестве, которое нашла Кара. Там были слова о том, что обретут, те что потеряли. Зацикленный на бессмертии эльфов Инар, решил, что речь об этом. Но речь шла о другом. О эльфах, но не о бессмертии. Ведь теперь я знала, что вернуть им бессмертие невозможно. Обретут, значит у меня все получится.

— Эй, — трясет меня за плечо Ваззин. — Ты что?

Видимо, я опять отключилась. Я посмотрела на него с уважением, он не побоялся дотронуться до меня, и даже, испытав опять удар от меня, продолжил приводить меня в чувства.

— Со мной так бывает. Очень часто.

— Я спрашивал тебя, о том, кто ты, когда ты закатила глаза и начала бормотать что-то, а потом просто рухнула на землю.

— Я — Мирриэль. — повторила я.

Он отмахнулся.

— Я слышал твое имя. Но я спрашивал о другом. Что ты за существо?

— Не знаю, — честно призналась я. — Я ничего не могу тебе сказать. Я — это я. А теперь идем. Глупая, — бросила я еще одной девушке из отряда Ваззина.

Она замешкалась и отвлекшись, случайно выпустила стрелу. Я на лету разрубила стрелу катаром. Обе половинки упали у моей левой ноги. Это заняло не более одного движения глаз.

— Если бы это было в драке, девочка, ты бы уже умерла.

Я не злилась. Теперь я чувствовала свое превосходство. Этим неженкам, даже и не снилось все то, что выпало на мою долю. У них нет и десятой доли той подготовки, которую получила я.

— У меня были отличные учителя. Из всего твоего отряда, Ваззин, только ты сможешь некоторое время мне противостоять. Все остальные умрут в течении десяти ударов сердца. Почему в дозоры посылают таких… зеленых? Где следопыты?

Ваззин смутился. И, наконец, приказал своему отряду присоединиться к нам.

— Где лесные лучники, Ваззин? Что это за юнцы?

— Тоже мне опытная, очень сомневаюсь, что ты старше меня — презрительно фыркнула девочка, от которой до сих пор чувствовался запах душистого мыла.

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Наглецов надо учить, а лучше всего они понимают науку, проливая кровь. Ваззин попытался меня остановить, но я была быстрее. Ножны на предплечии опустели. Я не собиралась ее убивать, просто испугать. Когда мой нож вонзился в ее бедро, она стояла в десятке шагов от меня. Я увернулась от рук Ваззина, который попытался меня удержать, и очень быстро оказалась рядом с все еще визжащей девушкой, правой рукой я ухватила ее за золотые волосы, а левой выдернула нож из ее ноги и приставила к тонкому горлу. Она застыла, а я потянула ее за волосы и прошептала на ухо.

— Восемь. Ты мертва. Замечу, что я замешкалась, у меня страшно болит нога, а ты стояла достаточно далеко, иначе, ты бы умерла на счет «три».

Я отпустила девчушку. Убрав нож на место, я посмотрела Ваззину в глаза. Он готов был бросится на меня с мечом.

— Итак, — примирительно подняла я руки. — Если мы выяснили, кто здесь опытный, а кто нет, может быть ты ответишь на мой вопрос, Ваззин. А вы, детки, помолчите, пока взрослые разговаривают. Да не ной ты, воительница. Счас помогу. Зато, теперь от тебя не несет мылом, я почувствовала твой запах, запах твоего страха.

Я улыбнулась и залечила ее рану на ноге в одно мгновение. Она замолчала. Шестеро юнцов безмолвно и удивленно уставились на меня. Ваззин прищурился, осматривая мою работу по излечению, и удивленно приподнял брови, совсем, как Раир.

«Прекрати, Мирра. Мне тоже больно, хоть я и дух. Если бы не ты, не встреча с тобой. На совет земель поехал бы он, а не я. Но ты все изменила. Я решил принять ответственность. А теперь…»

Все нужно исправить. И это тоже.

— Разрывы, — услышала я где-то рядом голос Ваззина. — Все, у кого есть опыт ведения боя, пытаются сдержать демонов. Их слишком много. Маги не могут закрыть разрыв, он слишком велик. Нейтралов нет.

— И не будет, — закончила я за него. — Подмоги от них не будет, Ваззин. Но я здесь. Я помогу. Веди туда. Юнцов оставляй здесь. Им там делать нечего.

— Как ты ее залечила? Кто тебя учил? Я никогда не видел ничего подобного, это было очень эффектно.

— Столько вопросов к безобразной страннице, Ваззин.

— Я не говорил, что ты безобразна, — парировал Ваззин, подавая мне второй мой кинжал.

— Меня учили хорошие учителя, Ваззин: страх, боль и безысходность. Ты еще не решился спросить, что у меня с плечом и с ногой. Я расскажу тебя. Несколько недель назад мы вошли в Лоринг. Да, ты верно вспомнил, Ваззин, это именно та деревушка, недалеко от форта, в котором так и не состоялся совет земель. Мы были окружены. Наши гонители захлопнули ловушку, решив, что нам уже не спастись. Но нам был известен тайный ход, за несколько дней мы вывели из деревни всех людей. Там остались двое. Я и мой друг. Мы должны были уничтожить наступающую армию, или по крайней мере изрядно ее потрепать. В этом бою меня и ранили. Бедро мне пронзил меч одного из нейтралов. Рана в боку, память о моей нерасторопности в бою с Видящим. Ну, а плечо мне повредил орк, когда я пыталась его спасти. Я могу тебе рассказать много историй, несмотря на то, что я молода, на мою нелегкую долю выпало уже немало сражений. Да и плен мне дорого стоил, я едва не сошла с ума, — загадочно улыбнулась я. — Так что боевого опыта у меня побольше чем даже у тебя, Ваззин. Особенно в боях с демонами. Так что идем. Вам крупно повезло, что мое дело привело меня к вам именно сейчас и я не задержалась в пути.

Молчание повисло над лесной полянкой. Я победоносно осмотрела своих слушателей и дотронулась до плеча Ваззина. Он явно вздрогнул, опасаясь получить очередной удар, чем вызвал у меня улыбку.

— Нет, Ваззин. Пока я в сознании, я могу это контролировать. То, что ты испытал, я испытываю при каждом прикосновении к живому существу, но я могу это сдерживать, и не выпускать, оставляя в себе, пока я не захочу причинить боль, я этого не сделаю. Но если я впадаю в транс, то не могу это контролировать. Так что не опасайся.

Мы двинулись в путь. Я очень старалась не отставать от моего проводника, но рана на ноге очень болела, каждый шаг давался все труднее. Я не сдавалась, не жаловалась. Ваззин, наконец, заметил, что я стала хромать гораздо сильнее и сбавил темп. Я была ему благодарна. Но высказывать свою признательность не сочла необходимым. Несколько часов мы просто шли молча. Потом он все-таки задал вопрос, который терзал его.

— Так кто же ты?

— Я избранная, но я не хотела этого. Эта моя часть досталась мне от твоего сводного брата, это он был избранным. Он мог бы со всем этим справиться, он бы точно знал, что делать. Он, а не я. Это ошибка. Еще одна ошибка. Ошибка, которую нужно исправить.

— Что ты опять бормочешь? Ты сбиваешься на непонятную речь, едва стоит упомянуть Раирнаила. Ты и вправду так его любила?

— Да. Любила. Но тогда, это была не я. Я предназначена другому человеку. И теперь я должна избавиться от той части себя, которая больше мною не является. Нужно все закончить. Идем. Я слышу, как кричат ваши люди, они не справляются. Сколько разрывов пространства вы сейчас сдерживаете?

— Около дюжины, и все очень близко к скрытому городу. А сколько сдерживают разъезды и постоянные войска, мне не известно.

— Придется задержаться, даже мне потребуется несколько дней, если не недель, зависит от того как они удалены друг от друга. Что-то необычное было у разрывов?

— Я не знаю. Я не был у разрыва. Меня и еще двадцать офицеров оставили присматривать за молодыми. И проводить ускоренный курс.

— А король?

— Он остался в городе. Я не солгал тебе. Смерть принца стала для него сильнейшим ударом, он до сих пор не может оправиться. Фактически он не в состоянии принимать какие-то решения. Старейшины временно взяли управление на себя, мы тщательно скрываем этот факт, чтобы не допустить паники. Пока демоны не хлынули в наш мир, все было нормально, но теперь, правда откроется. Нам придется искать какой-то выход.

— Король Лето не в своем уме… Так на какой суд ты собирался меня вести?

— На суд Десятки.

— Не понимаю. Но это и не важно. Мы уже близко. Готовь оружие, там времени на подготовку не будет.

Я уже знаю, что меня ждет. Там демон желания, под ее влияние уже попали шесть человек. Эльфы очень эмоциональны, просто мечта, для демона желания. Первым делом, нужно их нейтрализовать, желательно не причиняя вреда.

— Слушай внимательно, Ваззин. Там демон желания всем заправляет. Она уже очаровала нескольких воинов, пока они под ее влиянием, ее воля для них важнее всего.

Демон желания. Калисто. Орки. Она использует именно такое воздействие. После подумаю об этом.

— Итак, нам нужно вывести их из битвы, желательно не причинив большого вреда, вырубить. Я смогу потом излечить раненных, но не во время битвы, после того как будет закрыт разрыв, то есть они не должны истечь кровью. Остальных я постараюсь защитить от ее чар. Запомни, не приближайся к ней, она — моя. Мне она не сможет ничего сделать. Я сильнее ее. Но ты должен присматривать за мной. Просто прикрывай меня. Я спасу вас, — я улыбнулась ему. — Поверь мне. Раир просит тебя, чтобы ты усмирил свою гордыню. Не надо повторять вашего детского поединка за право сидеть за столом рядом с отцом. Что бы это не значило.

Я увидела, как в его глазах отразилось понимание. Я лишь повторила слова Раира, но похоже, он все понял, а это было главное. А теперь, вперед. Как же болит нога.

Мы ворвались на поле битвы подобно смерчу. Определить зачарованных не составило труда. Они прикрывали свою демонессу. Четверо. Не вижу еще двоих. Падая на колено, я спускаю первую стрелу, один из одержимых роняет меч. Отличный выстрел, плечо. Закрепляя успех отправляю вторую стрелу в другое его плечо, теперь он не сможет ничего сделать. В ушах стучит кровь. Словно из другого мира слышу, как кричит Ваззин, быстро отдавая приказы. Вольные лучники потеряли командующего и теперь просто пытались выжить, наше появление — неожиданность для них, такая же, как и для демонов. Быстрым движением срываю кинжал, он уже торчит из шеи слишком быстрого импа. Еще одна стрела, как нож в масло, входит в открытую доспехом ногу одержимого эльфа. Ваззин смог уже сгруппировать остальных. Молодец. Я никогда не умела командовать, я — одиночка. Дерусь за себя. Похоже демонесса быстро понимает в чем тут дело и обращает внимание на меня.

— Ты, я помню тебя! Я так хотела с тобой встретиться лицом к лицу.

Она была в нескольких десятках шагов от меня и вот она уже совсем рядом.

— Ну, здравствуй! Дитя Равновесия. Как ты? Скучаешь без него?

Я не слушаю ее. Тонко звенят «близнецы».

— О! Как грубо! Ты же девушка! Нужно быть нежнее. Представь, что ты с ним! Я — это он! Ты же не смоешь причинить ему боль!

На моих глазах она меняет облик и становится Каленом. Я смеюсь. Нет, Кален слишком светлая личность, она не сможет удержать его образ. Она не опасна, пока занята мною, можно заняться другими демонами. Порывистыми движениями, расправляюсь с еще одним мелким демоном. Эльфы четко следуют командам Ваззина. Откуда-то в меня летит стрела, еще один одержимый. Быстро соткав щит, отбиваю стрелу и нахожу стрелявшего по энергетическому следу. Прости, друг. Мой кинжал впивается в его грудь. Не умрет, но и стрелять не сможет.

— Ты злая! — кричит на меня демонесса.

Смешная. Но ей придется заниматься в последнюю очередь. Двоих я вывела. Еще двоих оглушили свои и уже оттащили их с поля. Отлично. Снова бросаюсь в самую кашу. Демонов чуть больше десятка. Меня поддерживают отличные лучники. Слышу, что рядом со мной орудует тонким мечом Ваззин. Отличный воин. Облегченно вздыхаю. Я могу ему доверить прикрывать мою спину, почти, как Каре.

— Кара, ты знаешь, что он провел с ней ни одну ночь? Много ночей. Таких сладких, таких томных. Таких ночей, каких у тебя с ним не было никогда! А у нее были. Он скверный мальчишка.

Мне все равно. Это было до того, как он встретил меня. Я опять улыбаюсь. Демонесса опять исчезает, увернувшись от моего удара. Плохо, нога болит. Да все болит. Нужно торопиться. Из десятка демонов осталось трое. Еще немного.

— Как же так? Я не понимаю, ты же любишь его, ты страстно его желаешь, почему я не могу овладеть твоим разумом? — верещит над моим ухом демонесса.

Я делаю вид, что не слышу ее, расправляясь с очередным демоном. Послушные мне «Близнецы» аккуратно отделяют мерзкую голову от туловища чудища, я не вижу его глаз, потому что напала сзади. Я слышу ее негодующие восклицания. Я знаю, теперь я — ее наваждение. Она уже забыла об остальных. Ее интересую только я. Она появилась, чтобы попробовать еще раз. Передо мной опять стоит Кален. Он обнажен до пояса и протягивает мне руку, желая заключить меня в объятья. Я улыбаюсь и быстрым движением пронзаю его грудь.

— Как? — стонет демонесса.

— Ты его не знаешь, — шепчу я. — Он не просто Видящий, он не просто мой любимый, он нечто большее, то, чего ты никогда не сможешь передать, никакой иллюзией. Ты выбрала не тот образ.

При последних словах я поворачиваю кинжал в ее груди. Как же я устала. Разрыв можно закрывать, демонов больше нет. Я уже ели могу идти. На ногу больно опираться. Рана на плече опять открылась. Дурацкий лабрис. Как же больно. Открываю поток энергии жизни. Запросто закрываю разрыв. Пока сознание меня не покинуло, нахожу раненных. Ковыляю к каждому. Действовать на расстоянии сейчас очень тяжело, если возложить на них руки, станет проще.

— Ваззин, — кричу я. — Раненых ко мне. Я не смогу сама дойти до всех.

Он, кажется, понял. Десяток эльфов бросаются в разные стороны и несут ко мне раненных. Я не отпускаю энергию, лечу раны. Стрелы, мечи, зубы и когти. Очень тяжело.

— Последний, — слышу я голос Ваззина.

Он стоит рядом, я уже не помню сколько времени опираюсь спиной на его ноги, сидя на земле.

— Когда я потеряю сознание, — пытаюсь я предупредить его.

Он улыбается.

— Я помню.

Как же он похож на него. Раир. Я все исправлю, еще немного времени и все встанет на свои места. Теперь мне кажется, что даже глаза у них похожи, нет не цвет, эмоции. Еще один раненный. Я прикасаюсь к нему и излечив последнюю рану расслабляюсь.

— Мирриэль, — слышу голос Ваззина. — Маги помогут тебе, их тут двое.

Я улыбаюсь. Какие у него красивые глаза. Сколько в них нежности, совсем как…

— На меня не действует магия, Раир. Ты же знаешь. Никакая. Это мое проклятье. Просто дай мне время.

Но я не теряю сознание. Я все осознаю. Я понимаю, что мне промывают и перевязывают раны. Но это не со мной. Чтобы она там не сделала, но меня мучают видения. Демонесса не смогла этим воспользоваться. Просто не успела понять. Это хорошо. Она приняла не тот образ. Если бы это был не Кален, а Раир, я бы не смогла. Не смогла вынести его смерть еще раз. Когда на небо восходит луна я прихожу в себя окончательно. Рядом сидит Ваззин, глядя на яркое пламя костра.

— Мы должны спешить, Ваззин. Остальным вашим людям так же непросто. Без нас, они не смогут справиться.

Он внимательно смотрит на меня. В его глазах больше нет призрения, нет холода, нет высокомерия.

— Я понимаю теперь.

— Что? — переспрашиваю я.

— Я понимаю почему он выбрал тебя. Знаешь, Раир всегда был первым, во всем. Я всегда хотел стать таким, как он. Мы частенько с ним дрались в детстве по пустякам. Я хотел доказать отцу, что я не хуже, но у меня никогда не получалось. И вот теперь опять. Даже покинув мир живых, он умудряется дать мне щелчок по носу.

— Он был особенным, Ваззин, — пытаюсь успокоить его я. — Но ты не хуже и не лучше, ты просто другой. Будь собой. Тебе никогда не стать Раирнаилом, но ты хорош, как Ваззин. Просто прими это.

«Мирриэль, остановись! Еще немного и он полюбит тебя, как полюбил когда-то я.»

— Особенный. На столько, что ты его полюбила.

— Это была наша судьба, Ваззин. Мы не могли этого избежать. Даже теперь я понимаю, что так должно было случиться, ведь иначе, я бы никогда не изменилась.

— Ты грустишь о нем?

— Постоянно, — честно признаюсь я. — Я готова многим пожертвовать лишь бы вернуть его.

Он порывисто наклоняется ко мне и страстно целует. Я хочу отпрянуть, хочу отстраниться, но его поцелуй так похож на поцелуи Раирнаила. Он так похож на него. Я закрываю глаза и в уме представляю наши поцелуи в старом домике на берегу океана. Как же они похожи.

— Позволь я стану им для тебя, — шепчет такой знакомый до дрожи голос.

Это не он, кричит сознание. Но воспоминания так живы, мне хочется их оживить. И руки обвивают его шею. Я помню его страсть, я помню его поцелуи, я помню, как сливались наши тела. Я ощущаю его нежные прикосновения к моему телу, желание заполняет меня. Я так хочу снова все это испытать, снова быть с ним, снова принадлежать только ему, снова сгорать в его страсти.

«Мирриэль, остановись. Вспомни о Калене!»

Какой назойливый дух. Кто такой Кален?

«О, нет! Мирра. Она тебя все-таки околдовала!»

Отстань, настыра! Не видишь, не до тебя! У меня в голове уже мелькают картинки, как с меня срывают одежду, как губы покрывают мое обнаженное тело поцелуями, как в свете луны мною овладевает такой желанный мужчина.

Ваззин, берет меня на руки и несет прочь от костра, а я нежусь в лучезарном пламени его нежных карих глаз. Стоп! Карих! Не то! С глаз спадает пелена, разум проясняется. Я вспоминаю.

— Стой, стой! — вырываюсь из его рук я. — Постой.

Он ставит меня на землю, но продолжает обнимать, привлекая к себе.

— Нет-нет, Ваззин. Это не правильно. Это была не я. Прости! О, демон меня раздери. Она все-таки что-то сделала с моим сознанием. Стой, Ваззин. Это не то! Я не люблю тебя, не хочу тебя. Я люблю другого!

— Раирнаила, — тихо шепчет он.

— Нет, Ваззин, даже не его. Нам лучше остановиться, — я легко выскальзываю из его объятий. — Это демонесса. Ее влияние. Она пробудила во мне желание, и, хотя не смогла завладеть моим разумом, но затуманила его. Просто я не сразу смогла это определить. Прости. Это моя вина. Я не должна была отвечать тебе. Но…

— Я так похож на него. И ты не устояла. Жаль, что это не продлилось чуть дольше.

— Нет-нет! Ваззин. Это было бы ужасно!

«Ну, славно! Теперь ты очаровала моего брата. Молодец, Мирра! Ты хочешь всю нашу семью уничтожить?»

— О, Раир, прости. Прости Ваззин.

— Почему ты постоянно разговариваешь с ним словно он здесь?

— Потому что он здесь, — пожимаю я плечами.

— Что? Как? Я думал…

— Что просто напоминаешь мне его? Нет, Ваззин. Дело не в этом. Дело в том, что он, его дух, привязан ко мне. Чтобы древняя клятва не тянула меня к смерти, он привязал свой дух ко мне. Он всегда со мной. Поэтому я все еще жива. Я не знаю всех тонкостей. Но Раир, всегда со мной. И теперь он негодует. Он злиться, что я…

— Едва не предала его память? Но он ведь умер, ты свободна! Брат, если ты слышишь меня, неужели даже сейчас ты станешь на моем пути и из-за тебя я опять лишусь желаемого?

— Все не так, Ваззин. Я любила Раирнаила, но теперь, есть другой. Другой. О, Создатель! Я чуть было… Какой ужас!

— Я так тебе неприятен?

— О, нет, Ваззин! Все не так! Я люблю другого, понимаешь. Я пришла сюда, чтобы вернуть Раирнаила, чтобы все исправить, чтобы он освободился от меня, а я от него. Я не могу быть с Каленом, пока. Пока со мной твой брат. Я не могу!

«Что ты хочешь сделать, безумная?!»

— Да, Раир, да. Я хочу вернуть тебя к жизни! Я сделаю то же, что сделал ты! Я верну тебя, дам тебе еще один шанс! Ты снова будешь жить! Пойми же, я не могу по-другому! Ты не должен был умирать! Не ради меня! Ты нужен им. Нужен своему народу, особенно сейчас, когда твой отец обезумел от горя! Ты должен жить!

— Что тебе нужно для этого? — совершенно серьезно спросил меня Ваззин.

Я закусила губу.

— Жизнь, за жизнь. Я должна убить, и отторгнуть чей-то дух, чтобы на его место я смогла поместить дух Раирнаила. Он вернется. Но тот другой, займет его место в мире духов. Я заменю души. Только вместо души связанной со мной клятвой…

— Возьми мою жизнь. Я готов. Меня ничто не держит в этом мире. Если моя смерть поможет нашему народу, если я спасу брата ценой моей жизни. Я пойду на это. Но моя кровь, она не такая чистая, как кровь наследного принца…

— Это не важно, — размышляю я вслух. — Кровь зависит от духа.

«Нет, Мирриэль. Ты не посмеешь! Не он! Он мой брат!»

— Единокровный! — добавляю я.

Что я делаю? О чем я говорю?

Я размышляю над такой возможностью. Жертва должна быть добровольной. Что останавливает меня? Ничего. Я пришла сюда, именно для этого. Я смогу все исправить. Ценой лишь одной жизни. Как же сложно на это решиться. Я — дитя равновесия. Я должна его восстановить, любой ценой! Даже такой! Я закрываю глаза и набираю полную грудь свежего осеннего воздуха. Пахнет влажной хвоей и мхом. Грибами и смертью. И смерть несу я. Я — темный эльф. Эльф, пораженный тьмой мира духов. Я сжимаю левую руку в кулак. Послушно появляется лезвие.

Я смотрю в карие глаза.

— Я не могу, — опускаю я руки.

— Ничего не бойся, красотка! Я помогу тебе. Поверь, моя жизнь — это самая малость. Мне не жаль ее ничуть. Я всегда был вторым. А теперь, благодаря тебе, я стану первым. Я хочу этого, Мирриэль.

Он берет мою левую руку в свои и крепко пожимает.

— Давай! Просто сожми кулак, принцесса! Я не боюсь, и тебе не стоит!

Я сжимаю кулак, послушное моему желанию появляется лезвие.

— Вот так, — одобрительно улыбается он. — А теперь…

Его рука крепко держит мою. Он сжимает в кулак мою руку, не давая ей разжаться.

— Позволь мне сделать все правильно, сестренка!

Он проводит острием себе по руке вскрывая вены. От локтя до запястья. Горький запах крови бьет мне в нос.

— Теперь дело за тобой, чудесное создание! — он отпускает мою руку и ложиться на траву, истекая кровью.

— Ваззин, — я плачу, опускаясь на колени рядом с ним.

Как же мне плохо. Я не ожидала такого. В порыве благодарности я сжимаю его руку.

— Я буду с тобой, Ваззин. Я проведу тебя в мир вечного лета.

Я целую его в щеку.

— Ради этого, — улыбается он бледнеющими губами. — стоило жить и умереть…

Он не смог закончить фразу. Я спрошу его потом. Но сейчас медлить нельзя. Иначе все будет напрасно. Я призываю свою силу, взываю к энергии смерти. И вот я вижу его. Вижу, как его дух отделяется от тела, с каждой каплей крови связь все слабее. Что я наделала? Я ложусь на траву рядом с ним, держу его за руку. Здесь можно использовать только энергию смерти и меня уносит золотой поток. Холодный, мрачный и всепоглощающий. Я переношусь в мир духов и беру за руку бесплотный дух жертвы.

— Я не оставлю тебя, Ваззин. Я буду с тобой, как и обещала. Идем. Нам нужно найти Раирнаила.

Он улыбается мне. В его глазах нет страха. Только признательность. Как же это больно. Это была одна из самых сложных моих прогулок по миру духов. Я чувствовала его. Я знала, где его искать. Поэтому это не заняло много времени. Меня тянуло к нему, и я нашла его. Его дух так и остался на теневом отражении той пещеры, где он спас меня. Он стоял у черного камня.

— Как ты могла, Мирра? Зачем?

— Я должна спасти тебя, Раир.

— Но почему он? Я любил его, я хотел, чтобы он жил.

— Брат, я сам так решил! Не вини ее!

— Я не виню ее. Но я никогда не смогу ее простить.

Я закрываю глаза. Сердце разрывается. Он любил меня и теперь я предала его, предала. Слезы катились из моих закрытых глаз. Я подошла к духу Раирнаила и взяла его за руку.

— Жизнь, за жизнь. Дух за духа. Равновесие соблюдено.

Я закусила губу и отпустила руку Ваззина. По щекам катились слезы. Я покрепче сжала руку принца в своей руке.

— Я никогда не прощу тебя, — шептал Раир.

Я остановилась и оглянулась на оставленный мною дух. Его осветил яркий свет. Я увидела, как он улыбается глядя вверх. А потом он взглянул на меня, кивнул в знак признательности и исчез. Его вернули в колесо жизни. Он заслужил перерождение! Еще немного и мы оказались над ночной поляной, над истекающим кровью эльфом. Хотя кровь уже не текла. Он был мертв. Я потянула дух Раирнаила в реальность и привязала его энергией жизни связав тело одного из братьев с духом другого. Оставалось лишь вернуть к жизни тело Ваззина.

— Я никогда тебя не прощу! — крикнул на прощание мне дух Раирнаила.

— Ты ничего не вспомнишь, любимый, — прошептала я. — Ты забудешь все, что связано со мной. Забудешь свою любовь, забудешь клятву, забудешь все, что будет мешать тебе жить дальше. Ты должен жить! Без меня!

Он хотел что-то возразить, но я приложила свою руку к холодному лбу и почувствовала, как его воспоминания исчезают, помнить о нас буду только я. Он не воплощение дракона, он не сможет ничего вспомнить. Никогда.

— Прощай, мой принц. Так было нужно.

Я поцеловала его в губы, вливая в тело энергию жизни, исцеляя рану на руке и уничтожая раны в душе. Это было непросто, но я справилась. Я почувствовала, как встрепенулось под моей рукой, остановившееся сердце. Как в жилах начала восстанавливаться кровь. Уже светало, я не убирала своих рук с его тела. Я видела, как постепенно он возвращается. Я плакала. Я прощалась с тем, кого любила, опять прощалась. Теперь уже навсегда. Наверное, он чувствовал то же самое, когда спасал меня. Мне было очень больно, но я верила, что все сделала правильно. Он достоин этого. Мне это было нужно. Немного изменились черты лица. С каждым вздохом, он становился все меньше похож на Ваззина и все больше становился Раирнаилом. Я наблюдала. Я ждала, когда он откроет глаза. Я должна была убедиться, что он забыл меня. Вот дрогнули веки. Он пошевелился и открыл глаза. Яркие голубые глаза. Такие знакомые, такие когда-то любимые. Это был он. Я смогла его вернуть.

— Принц, — почтительно проговорила я, опуская взгляд, боясь напомнить ему о чем-то.

— Кто ты? — проговорил он.

Я улыбнулась. Все правильно. Теперь все правильно.

— Ваше высочество были ранены. Вы отошли от лагеря, и я увидела, как вы упали. Вот я и подбежала, чтобы убедиться, что с вами все в порядке.

— Спасибо, дитя. Со мной все хорошо. Немного голова кружится. Проклятая демонесса, здорово нас всех вымотала.

— Да, принц.

— Ты очень внимательна. Благодарю тебя.

— Рада вам услужить, принц, — я глубоко вдыхаю утреннюю свежесть. — Надеюсь, принц не забудет о своей признательности. Хранители будут рады союзу с лесным народом. Для того меня и отправили к вам, ваше высочество. Чтобы помочь совладать с демонами и просить вашей поддержки в сдерживании угрозы. Беда разрастается. Ваши люди и их верные луки, будут очень кстати в этом противостоянии.

— Безусловно. Мы окажем вам поддержку. Даже не сомневайся, но сперва нужно разобраться с нашими проблемами.

— Для этого я здесь, ваша светлость. Я помогу закрыть вам разрывы и обезопасить леса. Кроме того, принц, вы единственный, кого я смогу научить это делать, — я улыбаюсь ему не поднимая глаз. — Когда нас будет двое, мы сможем справляться быстрее.

— Это отличный план. Эээ…

— Мирра, мой принц. Меня зовут Мирра.

— Да-да, конечно, прости. Совсем вылетело из головы.

— Понимаю, ваша светлость.

— Прекрати, на поле брани все равны. Зови меня по имени, дитя. Раир. Мы вместе проливали кровь и делили хлеб. Достаточный, по-моему, поводу, обходиться без титулов.

— Да, Раирнаил.

— Вот и славно. А теперь нехудо было бы позавтракать.

Он встал и направился к лагерю. Я смотрела ему вслед и улыбалась сквозь слезы. Все получилось. Серебристая цепочка расстегнулась у меня на шее и соскользнула. Я посмотрела на тонкий кулон. Резной листок смерть-травы лежал в моей ладони. Все закончилось. Не было клятвы, не было любви, ничего не было. Мы никогда не встречались до этого короткого разговора. Для него, но не для меня. Я ничего не забуду.

Уже через несколько дней весть о возвращении принца облетела всех жителей леса. Эльфы ликовали. Никто не вспомнил о Ваззине. Вернулся наследник трона живой и здоровый. К королю вернулся рассудок. И уже спустя неделю, он собственноручно возложил золотую корону на чело своего сына. Это была пышная церемония. Седовласый король с обожанием смотрел на своего коленопреклоненного сына. Я боялась, чтобы рассудок окончательно не покинул его от радости, но все обошлось. Мне пришлось сочинить историю о том, что Хранители смогли отыскать и выходить принца. Он вернулся в родные леса и тут блуждая в глуши, все вспомнил. Мне сложно было вплести в свою сказку воспоминания Ваззина, я просто не стала ничего больше объяснять. Они сами заполнят со временем пробелы в моем рассказе. Так устроена память. Мы восполняем пробелы, не задумываясь откуда берутся воспоминания и зачастую вспоминаем о том, чего никогда не было. Где он пропадал больше года? Что он делал все это время? Я решила, что они все это придумают сами. Важен факт его возвращения. Никто не задавал лишних вопросов. Все хотели верить в чудо и не разбирались в его происхождении. Во время коронации я стояла в первых рядах, среди придворных вельмож. Стояла и любовалась им. Темные волосы Раирнаила обрамляли утонченное лицо, голубым огнем энергии жизни, горели его яркие глаза. Светлые голубые одежды с золотым плетением листьев на отворотах, подчеркивали его стать. Он был рожден для этого. Он должен был стать королем. Я не могла отвести от него глаз. Я была счастлива. Это была его судьба, не смерть в далекой пещере, а это. Царский венец, престол, красавица невеста и многочисленные потомки. Я знала, что он будет отличным правителем. Под его мудрым покровительством к эльфам вернется процветание, начнется их новый рассвет. Инариэль безусловно ему поможет, потом, когда все закончится. Когда этот мир будет избавлен от такого нежелательного присутствия трех безрассудных богов.

Через несколько дней после коронации прибыли эльфы с дальнего рубежа. Их целью было соединение узами брака их принцессы с теперь уже королем. Я видела статную красавицу принцессу. Она легко спрыгнула с лошади, оправила чудесное платье и сделала глубокий реверанс, здороваясь с королем. Она была очень красива. Теперь я понимала на сколько я была обезображена, рядом с этой красавицей, я была просто чудовищем. Шрамы на моем лице и теле никогда не заживут. Никогда уже моя кожа не будет иметь такого нежного матового оттенка. Никогда прикосновения к ней не смогут сравнить с нежными прикосновениями шелка. Раирнаил подал ей руку, приглашая проследовать в бальную залу. Вечером был торжественный прием. Принцесса восседала рядом с королем, к неописуемой радости родителей короля. Весь вечер молодые мило общались, иногда щеки девушки заливались румянцем. Они были созданы друг для друга. Уже к концу вечера я видела, как горели глаза принцессы при каждом взгляде на Раирнаила. И я видела страсть в его глазах. Я знала, что это страсть, когда-то он так же смотрел на меня. Я не стала дожидаться окончания пира, ушла спать пораньше. Я знала, что они уйдут вместе, знала, что они останутся вместе до утра. Знала, что теперь они не захотят расставаться.

Я присутствовала на помолвке. Закусив губу, я стояла в дальних рядах и смотрела, как мой принц целует свою невесту. В одно мгновение, он поднял глаза, приветствуя своих подданных и наши взгляды пересеклись, я увидела секундное сомнение в его глазах, он немного нахмурился, словно всматриваясь в мои глаза. Я испугалась и поспешила отвести взгляд, и как можно быстрее смешалась с толпой. На секунду мне показалось, что он что-то почувствовал, это было бы неправильно. Не нужно испытывать судьбу, и опять все портить. Я испытывала странные ощущения. Я сделала все правильно, я все исправила, но в то же время, я знала, что никогда не забуду его. Это часть души онемела, но не исчезла, не отмерла. Просто я запретила себе тревожить эту рану. Это тоже шрам, только этот шрам на сердце никто не увидит. Я исполнила свой долг, я вернула им, то что они потеряли.

Я провела при дворе еще несколько недель, передавая Раиру свои знания об энергиях и управлении ими, избегая встречаться с ним взглядом.

Мы совершили несколько вылазок, практикуясь закрывать разрывы. Я надеялась, что так будет, когда возвращала его. Древняя кровь, оберегаемая эльфами, должна воспринять знания, он тоже избранный, он сможет делать то же, что и я. Двое избранных — это уже явный перевес в нашу пользу. Я качнула весы Равновесия, но это того стоило. Кроме этого мне нечего было противопоставить могуществу Красного дракона.

Я была дома, была среди своих родичей, но я чувствовала себя лишней. Меня не оскорбляли, не обижали, но обходили стороной. Меня опасались и сочувствовали. Я была официальным лицом, представителем Хранителей, не более того. Со мной поддерживали беседу, но старались не задерживаться рядом. Я выделялась на общем фоне, мне не было места при дворе. Несмотря на настоятельные просьбы фрейлин и придворных дам, я так и не сменила свой дорожный костюм на мягкие ткани платьев и юбок. Я не носила с собой лук, но не расставалась с катаром и метательными ножами. В охотничьей куртке из мягкой кожи, и высоких сапогах я чувствовала себя спокойнее и увереннее. И дамы перестали настаивать, но стали обходить меня стороной. Несколько раз они пытались втянуть меня в разговоры о балах, рюшах и последних веяниях дворцовой моды, но я не понимала ни слова, лишь глупо хлопала глазами переводя взгляд с одной на другую и молчала. Мне нечего было им сказать. А мужчины не воспринимали меня всерьез, придворные кавалеры не бывали на поле брани, они не могли меня понять. Мой образ жизни был чужд им. И мне все чаще снились мои приключения, меня уже манила дорога. Ни мягкая постель, ни теплые ванны, ни вкусная еда не приносили удовольствия. Все чаще я вспоминала нехитрые ужины у костра и умывания в холодных источниках. Придворная жизнь меня угнетала. Я была чужой здесь. Только в городе, среди простых трудяг и вояк я могла отдохнуть. Здесь я была своей. Я частенько наведывалась в лазареты, оказывая посильную помощь. Меня с улыбками встречали на конюшнях и на тренировочных полях. Вечерами с удовольствием старые вояки слушали мои рассказы, молодые смотрели на меня с удивлением и восхищением. Я хотела надеяться, что Раир сможет очистить свой двор от неженок и пустомель и эльфы вернут былую славу и вновь станут теми, кто смог покорить сердце Элирии, станут достойны ее любви. В старой библиотеке, где я тоже любила проводить время, я нашла подтверждение орочьим легендам. Один из странников из глуши, рассказывал, что в лесах затерялась деревушка, в которой мирно живет небольшое племя орков. Но никаких точных данных. Лишь краткое упоминание. Придется долго ее искать. Но я готова была к этому. Теперь мой путь лежит туда. Я должна их найти, чтобы, вернувшись к Рыдгару, все ему рассказать. Был неоспоримый плюс в моем пребывании в городе эльфов. Я наконец-то обзавелась сменной одеждой, которую не нужно было подгонять мне по фигуре. Но время шло. И меня ждали дела.

Я не стала дожидаться свадьбы, хотя Раирнаил и просил меня, как представителя их союзников, почтить своим присутствием это торжество. Я сослалась на неотложные дела и засобиралась в путь. Я покинула тайный город с первыми лучами солнца. Мой путь лежал в Глушь. Я бросила последний взгляд на спящий дворец и мысленно пожелала им счастья. Я поставила точку. Теперь мы оба были свободны. Тонкая цепочка с резным кулоном больше не висела у меня на шее и даже не лежала в моем кармане. Я оставила ее в тронном зале, после очередного торжества. Положила на верхнюю ступень престола, когда никто не видел. Я знала, что никогда не вернусь в тайный город. Никогда больше не вижу его, не услышу его голос, не рассмеюсь шутке и не пожалуюсь ему. Он исчез из моей жизни, я вычеркнула его, но спасла.

 

Глава 8

Кален с Карой возвращались на ужин. Тренировки и смотры проходили ежедневно, они строго следили за подготовкой, и с удовольствием принимали участие в состязаниях.

— Чудесное место, — проворчала Кара. — Но тут совершенно нечего делать. Скукота. Такое ощущение, что мы в другом мире, в мире где нет разрывов, демонов и злобного дракона. Тебе не кажется, друг мой, что мы тут зря отсиживаемся, пока там приходит конец всему?

— Кара, мне тоже скучно. Ты же знаешь, я не привык прятаться за стенами, когда надвигается битва, но… Мирра там, она наверняка делает все возможное, чтобы добраться сюда. Просто, обычно ее продвижение замедляют всевозможные подвиги.

— Да уж, знаю. А потом ты мчишься ее спасать, когда она сунет свою голову в очередную западню. Эта эльфийка просто магнит для неприятностей. Какая скука, Кален. Пошли что ли на озеро, искупаемся.

— Кара, — он отрицательно покачал головой. — У тебя ничего не выйдет.

— Что? — посмотрела она на него самым невинным взглядом.

— Кара, я же объяснил уже и тебе и Энель, я уже не просто Видящий. Я чувствую твои мысли, Кара. И мой ответ — нет. Я люблю тебя, как соратника, как друга, но больше между нами не может ничего быть.

— Ты стал таким правильным в последнее время, Кален. Просто святой! Но сомневаюсь, что это изменило тебя на столько. Ты же понимаешь?

— Хватит, Кара. Это время прошло, теперь все по-другому. Ты бы поняла меня, Кара, если бы сама полюбила.

— Что по-другому, Кален. Что изменилось. Ты всегда сам говорил, что любовь для поэтов, для нас простых вояк есть другие понятия. Ты не бард, ты всегда предпочитал действовать, а не разговаривать. Да ты волочился за каждой юбкой, тебе было достаточно одного намека, чтобы ты уже тащил деваху в ближайший укромный уголок. И что случилось? Я же вижу пламя страсти в тебе, но ты не даешь ей выхода! Ты думаешь еще один или два, или десяток раз что-то изменит? Ты был и остаешься собой, Кален. Умопомрачительным любовником. Это будет отличным развлечением, обещаю, сохранить эту нашу маленькую тайну.

Она посмотрела ему в глаза, и попыталась поцеловать. Он мягко ее отстранил. Обнял за плечи и поцеловал в щеку.

— Ты права, Кара, я никогда не был поэтом, я не умею ухаживать, да я даже танцевать толком не умею. Ты права, Кара, женщины всегда окружали меня, их всегда было с избытком. Я легко шел на близость. Я не был ничем связан. Но теперь, — он мечтательно улыбнулся. — Знаешь, когда я встретил ее, все изменилось. То, о чем ты говоришь, Кара, это — низость и пошлость. Я мог себе это позволить, пока не понял, что есть нечто важнее близости физической. Кара, я больше не хочу просто близости, мне мало обычной страсти. Мне нужна она. Она указала мне путь к свету, она стала моим проводником, к тому свету о котором я не смел даже мечтать. Тогда, Кара у меня на сердце была зима, я был холоден и расчетлив, а ее глаза, их блеск, ее нежность, это все изменило. Когда я смотрю в ее глаза, у меня на душе цветут сады, поют птицы. Понимаешь, мое сердце бьется только для нее. И всегда билось для нее. Я просто этого еще не знал, не мог понять. Я знаю, что живем мы в мире, где нежность и доброта считаются слабостью, но я так устал биться, биться для того чтобы просто жить. Я позволил себе, да Кара, именно позволил себе влюбиться. И теперь для меня нет никого желаннее ее. Ты помнишь, я ходил в бордель пытаясь забыть ее. Я понял только одно Кара, единственным моим стремлением стало желание быть рядом с ней. Одна мудрая женщина сказала мне, что теперь только она сможет насытить меня, только засыпая и просыпаясь с ней я смогу чувствовать себя живым, по настоящему живым. Целовать ее, смотреть в ее глаза, видеть любовь в ее глазах и, Кара, это лучшее, что случалось со мной. Я знаю, что стану счастливым только с ней. И теперь, Кара, я не променяю этого ни на что. Никогда. Она — моя жизнь, моя судьба, моя любовь.

Он нежно провел по ее волосам.

— Прости меня, Кара. Я мучал тебя так долго. Мы оба терзались, мы не знали, что мы теряем, отказываясь от любви. Но теперь, Кара, я могу только пожелать тебе однажды встретить того, кто заставит твое сердце биться по-другому. Кто откроет твои глаза. И покажет тебе другой мир. Мир, где вы будете только вдвоем, а все остальное, станет лишь декорацией. Мир где у каждого есть надежда, на счастье. Я желаю тебе счастья. Но, я люблю только ее. И мне противна даже мысль, что я могу предать ее. Или как-то обидеть.

— Кален, очнись, — она резко вырвала свою руку. — Ты пугаешь меня. Ты командор Видящих, ты опытный воин, тебя учили подавлять свои чувства, а ты? Ты все забыл? Нет любви, Кален. Не бывает того, о чем ты говоришь! Это только твоя слабость, ты просто хочешь ее. Она использует тебя, она специально все это делает. Она просто… О, мужчины, она использует древнюю женскую хитрость, когда недоступное становится еще более желанным. Спорить готова, что твое помешательство пройдет после первой же ночи с ней! Подумай сам, кто она? Твоего расположения искали первые красавицы, ты всегда был разборчив, рядом с тобой никогда не видели дурнушек. А она? Я видела ее, когда вы вернулись. Ее тело обезображено, ее словно сшили из сотен кусков, она не просто некрасива, она — монстр. И ты хочешь мне сказать, что мечтаешь о том, чтобы ласкать это чудовище? Ты, для которого даже шелк простыней, был недостаточно нежен? Ты, для которого самые изысканные ласки были обыденностью? Ты…

— Хватит, Кара. Ты не понимаешь. Это все в прошлом.

— Я готова была отступить, когда она только появилась, когда она была изысканным эльфийским цветком. Но теперь, Кален, когда над ней не единожды надругались, когда ее тело покрывают шрамы…

— Воительница, твое тело тоже покрывают шрамы, но никогда это не останавливало нас.

— Так почему теперь останавливает?

— Потому что есть она. Этим все сказано, Кара. И давай закончим на этом. Мне жаль, что я причин тебе боль. Опять. Но твои попытки тщетны.

Она вырвалась из его объятий.

— Видит Создатель, я не хотела этого, Кален. Но тебя нужно привести в чувства. Однажды, ты уже говорил мне подобные слова. Я уже слышала от тебя о том, что ты нашел свою любовь. Ты помнишь это, Кален? Помнишь Салли?

Он опустил глаза, а потом встретил ее взгляд.

— Конечно, я помню ее. Милая девушка. Я провел с ней некоторое время.

— Один день, Кален. Ты был с ней всего один день, после того как она уступила тебе. Но до этого ты добивался ее несколько месяцев. И тогда ты рассказывал мне, как любишь ее. Я слышала почти те же слова, Кален, только тогда я была рада, я поверила тебе.

— Не понимаю, Кара.

— Не понимаешь? — она зло ударила его в плечо и отступив на несколько шагов достала меч. — Защищайся, Видящий.

— Прекрати, Кара, это переходит все границы. Я не стану с тобой драться из-за какой-то девушки, которую я знал много лет назад.

С ее уст слетел боевой клич. Она не шутила, это перестало быть дружеской беседой.

— Знал? Ты не знал ее, болван! Ты ничего не знал о ней!

Не тратя слов, она бросилась на него. Он был ошарашен. Но инстинкты взяли верх, он увернулся от ее удара и достал меч.

— Кара, что происходит? Я не хочу драться с тобой. Что за безумие?

Но время разговоров прошло, настало время битвы. Они так и сцепились посреди дороги. Кара не собиралась шутить, она нападала, стараясь ранить его. Он защищался, не поддавался на провокации, не переходил в наступление. Он держал оборону. Они кружили друг напротив друга, она нападала, он отбивал атаку и отступал. Проходили минуты, ничего не менялось.

— Хватит отступать, дурак! Дерись! Я все равно достану тебя! Тебе не передать сколько раз я боролась с соблазном просто перерезать тебе горло, когда ты был со мной. Или вонзить тебе кинжал в спину, которую ты частенько оставлял незащищенной. Но я надеялась, что ты одумался, что ты понял, что тебе нужна я. Я думала, что…

— Кара, откуда такие мысли, откуда такие желания? Я не узнаю тебя.

— Ты никогда и не знал меня, Видящий. Это лишь игра, все это было игрой.

Они взмокли и покрылись пылью, но продолжали схватку, разговоров больше не было. Не известно сколько бы это продлилось, но кто-то обратил на них внимание и передал сообщение в замок. Энель вскочила на лошадь, едва услышала вести.

— Всем оставаться здесь. Там не должно быть никого. Я сама с ними разберусь. Я знала, что однажды это случится.

Пришпорив коня, она быстрее ветра бросилась к месту внезапной схватки.

Они не заметили ее приближения, пока ее лошадь не остановилась в нескольких шагах от них. Энель легко соскочила с лошади и достала кинжалы.

— Остановитесь, вы оба знаете, на что я способна. Немедленно прекратите.

Они не собирались ее слушать, но ее окрик отвлек Кару. Кален воспользовался этим и выбил оружие из ее рук, перехватив кинжал, он выкрутил ей руки за спину. Используя свое преимущество в силе и массе, он повалил женщину на живот, и обездвижил, крепко надавив коленом ей на спину.

— Угомонись наконец! — зло прокричал он. — Хватит! Я не хочу причинять тебе боль. Растолкуй с чего ради, ты озверела и кинулась на меня с мечом? Неужели тебя так обидели мои слова? Я же попросил прощения!

— Ненавижу! — выплевывая пыль закричала Кара. — Ненавижу тебя, самовлюбленный ублюдок! Выродок бесчувственный! О любви он заговорил, ирод!

— Что тут происходит? Энель, что с ней?

— Она напомнила тебе о Салли, так ведь? Все дело в ней. Держи ее, Кален. Держи, пока она не успокоиться, пока не расскажет тебе все. Правду, Кару, расскажи ему. Уже пора. Самое время.

— Ненавижу! — пытаясь вырваться кричала Кара.

— Да за что? — не выдержал Кален. — Ну провел я время с девушкой, это было сто лет назад.

— Да чтоб демоны тебя разодрали, осел!

— Кален, — тяжело вздохнула Энель. — Через какое время, после того, как… Как ты покинул городок, в котором жила Салли, ты встретил Кару?

— Прошло чуть больше года. Кажется. Именно тогда, Энель, ты нас свела с Карой.

— Точно, так и было. Только я делала это не для тебя, Кален. Точнее, я сделала это в надежде, что вы сможете разобраться, но Кара так и не рассказала тебе правду, Кален. Ты просто больше никогда с ней об этом не говорил, ты предпочел забыть. Забыть тот единственный день с Салли. Ты не думал, что, — она закатила глаза подбирая слова. — Не думал, что это важно. А между тем это было очень важно для Кары.

— Важно для Кары? Что?

— Салли. Она была важна для Кары!

— Была?

Все еще вырываясь из его цепкой хватки Кара закричала.

— Да, представь себе, Кален. Салли! Она была моей сестрой!

— Была, — опять повторил он. — Почему была?

— Потому что, осел, она покончила с собой! После того, как ты попользовался ею и бросил! Я же просила тебя тогда не причинять ей боль! Просила не обижать ее! Ты клялся, что влюблен в нее. Говорил, что никогда ничего такого не испытывал. Лжец! А теперь то же самое ты говоришь о другой. Ты забыл Салли, просто отбросил, как старую, поношенную вещь. Ненавижу!

— Сестра?! Но у Кары нет сестры, только братья. Покончила с собой? — он остолбенел. — Я не понимаю, почему? Почему она так поступила? Объясни мне, Энель! Лежи спокойно, Кара, пока я не стукнул тебя по голове! Я ничего не понимаю.

Кара все еще силилась вырваться, но он не ослабил хватку. Энель вздохнула.

— Хорошо, я расскажу. От Кары связного рассказа ты все равно не услышишь. Салли действительно была ее сестрой. Они были молоды, частенько делились девичьими тайнами, и Кара, так как уже попала под твои чары, много рассказывала ей о тебе. Салли хотела познакомиться с тобой, хотела узнать, что за мужчина смог покорить сердце ее воинственной сестры. Кара пригласила тебя тогда в город, чтобы познакомить с сестрой, похвастаться. Но ты… ты начал оказывать Салли знаки внимания, она влюбилась в тебя. Она боялась сестры, и поэтому так долго не уступала тебе. Но когда ты поговорил с Карой и сказал ей, что кажется любишь Салли, что с тобой никогда такого не случалось, ну ты сам знаешь, что ты тогда ей наговорил. Кара решила, что она переживет и без тебя, для нее было важнее счастье ее сестры. Она так и сказала сестре при следующей встрече. Та была счастлива. Все было хорошо. И она, сдалась.

— Ты, — снова закричала Кара. — Ты обесчестил мою сестру, использовал, словно дешевую шлюху. Она так любила тебя.

— Замолчи, — рявкнул Кален, и сильнее прижал колено к ее спине. — Продолжай, Энель.

— Ты исчез из города уже через день. Ты провел с ней всего один день, Кален. Для тебя не было ничего особенного в том, что ты был первым мужчиной, но не все девушки относятся к этому так легко. И не всегда это остается без последствий. Когда ты пропал, она надеялась, что ты вернешься. Ждала тебя. Ждала почти год. А когда родился ребенок… Она поняла, что ты не вернешься и повесилась.

— Ребенок? — Кален вздрогнул и отпустил брыкающуюся Кару.

Она воспользовалась этим и сбросила его с себя. Вскочив она набросилась на него с кулаками. Он сидел в пыли дороги и не чувствовал ничего, смиренно принимая тумаки и пощечины. Кара бесилась. По ее грязным щекам катились слезы, оставляя разводы на лице. Энель обняла подругу оттаскивая от него.

— Успокойся, Кара. Давно нужно было все это закончить. Давно нужно было ему рассказать. Может быть тогда, все было бы по-другому, может быть тогда он бы смог вмешаться, он бы обязательно вмешался, Кара, он бы никогда не оставил сына, если бы знал о нем. Ты сама все так запутала. Ты хотела быть с ним и одновременно мечтала о мести, думала, как побольнее ему сделать, а вместо этого…

— Что случилось с моим сыном? Он жив?

— Я не знаю, Кален. Теперь не знаю. Мальчик, — она опять вздохнула. — Твой сын, Кален, унаследовал твой нрав. Когда ему было восемь, он сбежал из дома. Он сбежал с Видящим, Кален. Он один из вас. Возможно, ты даже видел его в цитадели.

— Будь ты проклят! — плюнула в его сторону Кара. — Мой племянник сейчас в вашей дурацкой цитадели, возможно его уже приучили к обату, или замучили до смерти на ваших истязаниях, возможно он уже умер.

Она рыдала. Кален закрыл глаза, пытаясь вспомнить всех детей, которых приводили в цитадель.

— Это было двенадцать лет назад, значит моему сыну сейчас одиннадцать. Он слишком юн, таких молодых еще не подвергают истязаниям, и первую дозу обата он получит только после истязаний. Он просто ученик. Все еще можно исправить. Я смогу его найти и вернуть. Почему, Кара, ты не рассказала мне? Я бы никогда не отказался от своего сына. Я не знал о его существовании.

Он судорожно сжимал кулаки, пытаясь принять какое-то решение.

— О, Создатель, женщины! К чему эти тайны? Мне очень жаль, Кара! Если бы ты сказала, что Салли твоя сестра, я бы никогда. Если бы ты сказала мне, что она носит моего ребенка, я бы вернулся, я бы нашел нужные слова, я бы смог ей все объяснить. Ничего этого не случилось бы! Если бы ты мне все рассказала!

Он провел рукой по мокрым волосам, убирая их со лба.

— Я должен его найти. Я должен найти сына.

Он сжал зубы и зло посмотрел на подруг.

— Курицы! Вы обе! А ты, Энель, тоже молчала? Все эти двенадцать лет? Как вы могли?

Он встал. Стряхнув пыль с колен, он подошел к лошади.

— Дойдете пешком. Вам полезны прогулки. Может мозги освежаться и начнете соображать нормально.

Он вскочил в седло и развернув лошадь пустил ее в галоп, оставив женщин на дороге. Нужно было отправляться в цитадель. В крепость, которую захватили враги. Там был его сын. Он был нужен своему сыну. Все остальное не имело значения. Внезапно для самого себя он перестал быть одиноким воином, он стал отцом уже почти взрослого сына. Его жизнь наполнилась новым смыслом. Он ураганом ворвался в каминный зал, где наслаждались покоем гном и эльф.

— Эй, чем закончился поединок? — миролюбиво окликнул его гном. — Надеюсь ты задал этой зазнайке!

Кален даже не повернул голову в его сторону. Он стремительно пересек зал и скрылся в жилой части замка.

— Что это с ним? — удивился гном.

— Видимо опять поссорились. Кара любит его подаставать, — пожал плечами эльф.

— Это да. Но обычно после этого они садятся вместе за стол и весело обсуждают случившееся.

— Возможно, сегодня он получил тумаков и не может с этим смириться. Сами разберутся.

— Нет дружище, возьми-ка двух лошадей и отправляйся за девочками, а я пока найду Дарка и попробуем мы выяснить у него что случилось.

— Я бы не советовал магу соваться к нему. Если Кален не в духе он может быть опасен. Но ты прав, поеду поищу наших дам.

Инариэль вышел из зала и взяв в повод двух лошадей, отправился по дороге в деревушку.

Гном решил, что магу действительно лучше не попадать под горячую руку и сам отправился в комнату командора. Когда он открыл дверь, Кален уже вытирался после купания.

— Ты вовремя, Барри. Помоги мне побыстрее собраться. Найди там на кухне что поесть в дорогу, и куда подевался теплый плащ?

— И куда ты так спешишь, дружище? Что даже на обед не останешься?

— Нет, на счету каждая минута.

— Поясни. Опять Мирра во что-то влезла?

— Нет, — отрезал Кален. — Ее это не касается. То есть, наверное, касается, но не напрямую. Не сбивай меня, Барри. Я сам еще не знаю, не понимаю, как жить с этим. Пока не могу даже думать о том, что скажу ей.

— Не понял! Что случилось?

Кален продолжал ходить по комнате, разбрасывая вещи, и не смотрел на гнома.

— Остановись ты наконец! — схватил его за руку гном. — Ты помнишь, я твой друг. Объясни мне все.

— Барри, эти дуры… Хранили двенадцать лет тайну. Я даже подумать не мог, о том, что такое возможно! Двенадцать лет, Барри, ты понимаешь? Двенадцать лет, я не смог разглядеть ложь в их душах, какой я после этого Видящий?

— Ну, друг мой, ты лучший. Если ты не видел этого, значит… Я не знаю, что это значит, — простодушно признался гном.

— Двенадцать лет! Они обе были рядом со мной, я считал их друзьями, а они лгали мне.

— Ну, на сколько я понял, они не лгали, просто не говорили чего-то. И что же это за страшный секрет, который скрыли от тебя девочки?

Кален на несколько секунд задумался, стоит ли делиться своим открытием, но в голове была каша и он решил, что все равно придется что-то говорить, когда он привезет мальчугана сюда, лучше больше ничего не скрывать от друзей. Он тяжело сел на кровать и пристально посмотрел на гнома.

— У меня есть сын, Барри. Они скрывали это, почти двенадцать лет. Я не знал, что у меня есть ребенок!

— Вот это поворот! Ну, так поздравляю, дружище! Ты успешно проскочил самый тяжелый период, никаких тебе пеленок и соплей, сразу получаешь взрослого паренька, чем худо? Ну-ну, я шучу, конечно. Это было плохо с их стороны, конечно, но каким боком к этому причастны наши дамы? Или одна из них его мама?

— Нет, Барри. Слава Создателю, это не так! Но… Кара его тетя!

Гном едва не сел на пол от неожиданности.

— Тетя? Наша Кара? Ты обрюхатил и бросил ее сестру? Да ты просто смертник! Я удивлен, что ты смог прожить так долго!

— Я тоже! Но я не знал, что она сестра Кары!

— Ладно, ладно. Понятно. Дела давно минувших дней. Но куда ты теперь рвешься? Забрать паренька сюда? Где он? С мамой? Ее ты тоже приведешь сюда? Ну, конечно, о чем это я, не оставишь же ты паренька без матери. А Мирриэль? Что ты скажешь ей? Познакомься, дорогая, это моя бывшая любовница и мой сын! Представляю ее радость!

— Нет, Барри. Его мать умерла. Она покончила с собой!

— Покончила с собой? Еще раз поражаюсь твоей живучести, друг! И совсем ничего не понимаю. Так парнишка где? С кем?

— На острове Видящих. Он в цитадели. Его забрали три года назад.

— Беда! — резюмировал гном. — Твои братья под воздействием красного обата. И источник именно ваша цитадель.

— Я знаю. Зард и Кирк докладывали мне. Помнишь, тех Видящих, которых вы встретили в лесу, когда отправились в путь. С ними еще двое магов молодых было.

— Конечно помню. Мирра как обычно всех спасла и примирила. Но я не об этом. Ты что же собираешься вернуться в цитадель? И как ты это сделаешь? Войдешь в главный вход и скажешь: «Эгей, я дома! Встречайте командора!»

— Конечно нет!

— Значит планируется заварушка и ты собрался брать штурмом остров видящих в одиночестве? Ну уж нет! Я такого не пропущу! Я с тобой!

— Барри, это личное дело.

— Точно, и как большинство наших дел, практически безнадежное! То, что надо. А то я уже тут засиделся, того и гляди забуду, как топор держать и арбалет заряжать! Ты собирайся! Я тоже пойду достану из застенков свой щит и доспехи. Я не маг, так что в борьбе с твоими братьями, я буду очень даже кстати.

Кален не стал спорить. Для пререканий с гномом нужно очень много сил и времени. А ни того ни другого сейчас просто нет.

В это же время Инариэль уже спешился возле Энель. Впервые маг увидел следы эмоций на лице Кары, и был очень этому удивлен. Вот уж от кого он не ожидал таких проявлений, так это от нее.

— Я привел вам коней, думаю, это будет кстати.

— Конечно, — прорычала Кара, вырывая из его рук поводья. — Я смогу его догнать и убить, наконец!

— Стоп, никто никого не будет убивать, пока мы не разберемся в ситуации, — Инариэль попытался успокоить Кару словами, но это никак не подействовало на нее.

Сложив руки на груди, маг покачал головой. Ему частенько приходилось успокаивать чарами больных и их родственников, поэтому он даже не задумывался долго, в таком состоянии с ней нельзя было разговаривать. Он прошептал несколько слов и прикоснулся к плечу женщины. Она резко сбросила его руку и повернулась, чтобы накричать, но чары начали действовать и ярость искажавшая ее лицо сменилась обеспокоенностью. Она уже собиралась вскочить в седло, но передумала и уткнулась лицом в бок лошади, пряча слезы.

— Итак, с одной разобрались, — мягко проговорил эльф. — Ей нужно некоторое время, чтобы прийти в себя, но у нас нет лишних минут, поэтому предлагаю тебе, Энель, рассказать мне что произошло. То, что я увидел, меня встревожило. Кален вернулся чернее тучи, ничего не сказал, направился прямиком в свою комнату.

— Нам нужно спешить, Инар. Его нельзя выпускать.

— Вот как? — удивленно приподнял брови эльф. — Ты предлагаешь мне, магу, встать на пути сильнейшего из Видящих, который судя по всему на данный момент не просто зол, но в ярости. Не лучшая из твоих идей.

— Не тебе, я сама должна его остановить.

— Сомневаюсь, Энель, что тебе это под силу. Единственная, кому это было бы по силам, сейчас блуждает в неизвестных далях и вернется еще очень нескоро. Итак, его надо остановить, но для начала я хотел бы узнать первопричину происходящего. Я слушаю, Энель.

— Едем. Иначе мы можем опоздать. Я не отпущу его одного. Это самоубийство. Я поеду с ним.

— И я тоже, — промолвила Кара. — Это все моя вина. Мне и исправлять. По крайней мере, я не останусь в стороне. Он все же мой племянник.

Инариэль вскочил в седло.

— Итак, дело в Карином племяннике. Но при чем здесь командор, я пока не понял.

Энель тоже села в седло, развернувшись к Инариэлю, она коротко бросила.

— Карин племянник, родной сын Калена.

— Сын? — опешил эльф. — Тогда нам стоит поторопиться. Но ведь Видщие не монут иметь детей?

Они одновременно пришпорили лошадей.

В дороге они перекинулись еще несколькими фразами, но топот копыт заглушал слова. Когда они втроем ворвались во двор на ступенях стоял Барри.

— О, вы вовремя. Не хотелось уезжать, не простившись с тобой, дружище!

— Он еще здесь? — не теряя времени на приветствия выкрикнула Энель.

— Командор-то? Плащ свой ищет. Ему видетели нужен именно его плащ, и никакой другой ему не подойдет.

— Слава Создателю. Успели, — Энель встала на нижней ступени и обнажила кинжалы.

Рядом с ней встала Кара, так же обнажив меч.

— Эй, девочки, вы чего это? — встревожился гном. — Я все понимаю, но это слишком. Не стоит убивать его за былые ошибки! Я не позволю вам.

— Никто не собирается его убивать, Барри. Мы хотим поговорить. Но, боюсь, что нам придется добиваться разговора оружием, — спокойно проговорила Энель.

— Прошу меня простить, но я никаким боком не хочу принимать в этом участия ни на одной из сторон, — отошел в сторону Инариэль. — Я не трус, но воспоминания о спасении Мирриэль слишком ярко отпечатались у меня в голове, никакая сила не заставит меня обратить магию против Калена, а лук у меня в комнате, боюсь все пропустить.

— Что за шумиха? — появился в проеме Дарк. — О, драка?! Кто с кем?

— Не про нашу честь, Дарк, магам лучше не вмешиваться.

— О, командор провинился? С удовольствием посмотрю на это, — имперец потер в предвкушении руки и встал рядом с Инариэлем. — А повод хоть есть? Или у девочек просто тяжелый день?

— Есть, кажется. Но подробности мы узнаем, когда появится Кален.

Им не пришлось ждать долго. Кален лишь выйдя за дверь сразу увидел вооруженных женщин, и незамедлительно отбросил дорожную сумку. В его руке блеснул меч.

— Прочь! Обе! Я не настроен больше вас щадить. Хотите драки, готовьтесь. Все будет по-настоящему.

— Стой, горячая голова, — тихо произнесла Энель. — Мы не собираемся на тебя нападать. Мы хотим лишь остановить тебя.

— Не выйдет! Я ухожу!

— Стой, говорю тебе! Мы поговорить хотим.

— Хватит с меня ваших разговоров.

— Инариэль, ты можешь с ним провернуть тот же фокус, что с Карой? — теряя надежду взмолилась Энель.

— С ним?

— Даже не думай, Инар. О чем бы она не говорила. Не смей! Убью! — прорычал Кален сверкая глазами.

— Да я и не помышлял об этом, командор. Хотя нам бы всем не мешало успокоиться и выслушать друг друга.

— Я уже довольно сегодня услышал! Энель, уйди с дороги. Ты здесь вообще ни при чем!

— Я не отпущу тебя одного, Кален! Я иду с тобой! — громко произнесла молчавшая до этого момента Кара. — Я виновата перед тобой. Во всем этом моей вины не меньше, если не больше, чем твоей. Так что и разбираться будем вместе. Я соберусь за несколько минут, просто дай мне войти и дождись. В дороге мы сможем… выяснить отношения. Прости, что набросилась на тебя.

— Простить?! Ты лгала мне двенадцать лет! Ты позволила им забрать его! Ты не сказала мне ни слова! И теперь, он возможно мертв, из-за тебя, Кара. Мне понятна твоя ненависть ко мне, но в чем виноват мой сын? За что ты его обрекла на это?

— У командора есть сын? — прошептал Дарк на ухо Инариэлю. — Как интересно!

Тот не ответил, лишь шыкнул на него.

— Стоп! Всем спокойно, — из-за угла появилась Жасмина. — Уберите оружие! Все! Это наш дом, сердце нашего ордена, а вы тут железяками друг другу грозите! Вы в своем уме? Какие личные счеты могут быть в такое время? Отложите свои междоусобицы до победы! Вы трое возглавили орден, для простых людей — вы как единое целое! А вы тут собираетесь порубать друг друга в капусту прямо на пороге собственного замка? Что за воспитание?

Никто не двинулся с места, но она смогла привлечь их внимание.

— Итак, пока тут не началось побоище, объясните мне ради Создателя, что происходит. Я едва ноги не переломала, так бежала на ваши вопли! Кто тут самый спокойный и способен говорить, не срываясь в крик?

— Я, — ответила Кара. — Инариэль постарался.

— Отлично! Мы все с нетерпением слушаем рассказ от первого лица, Кара. И пока она не закончит, командор, попрошу вас не встревать! Иначе, вы не узнаете от меня последних вестей о Мирриэль! Обещаю! Вам будет это интересно. И куда бы вы там не собирались всей толпой, придется немного обождать. Обстоятельства требуют незамедлительного обсуждения. Да спрячьте вы свои блестящие железяки, я уже оценила красоту игры солнца на отточенных гранях! Но нельзя разговаривать в такой обстановке!

— Молодец какая, — тихо восхитился Дарк, толкая Инариэля в бок.

На сей раз ее услышали.

— Я уберу оружие, при условии, что Кален не попытается прорваться, пока не окончится этот разговор, — поставила условие Энель.

— Командор? — обратилась Жасмина к Калену. — Нам нужно лишь ваше слово.

— Хорошо. Я дам вам всем возможность покопаться в этой грязи, — он со звоном вогнал свой меч в ножны.

Его примеру незамедлительно последовали Кара и Энель.

— Отлично, а теперь не будем смущать прислугу и домочадцев. Прошу всех в комнату собраний.

Кален застонал. Времени было так мало, а тут еще дипломатические проволочки, но отправиться в путь и не узнать, что за новости есть у Жасмины, было выше его сил. Он заложил руки за спину и быстро направился в кабинет, который стал новым пунктом сбора командования.

Огромные массивные створки библиотеки закрылись, впустив в просторное помещение всех заинтересованных лиц.

— Инариэль и Дарк, обеспечьте нам, пожалуйста, полную конфидециальность, — чопорно проговорила Жасмина занимая место в удобном кресле у большого стола.

— Что? — переспросил Инариэль.

Дарк хохотнул.

— Она попросила соткать кокон молчания, чтобы нас не смогли подслушать.

— Ааа, — взбодрился Инариэль. — А я уж подумал, что она просит нас удалиться.

Два мага быстро справились с зада�