Насколько радужны были надежды при уходе 26 мая из деревни Кладен, настолько же горьким было разочарование при приходе в Фридберг. Вывод частей РОА из Кладена был расценен как акт явного доброжелательства (каким он, конечно, и был).
Фридберг — небольшой городок сев. вост. Пассау. Для размещения частей был отведен мокрый луг вдоль реки Молдау, западнее 1,5–2 км самого городка. 27-го сюда прибыли и разместились запасная бригада и группа 1-го дивизиона.
С первых же часов после привода в Фридберг, солдатам и офицерам стало ясно, что отныне они пленные, а не интернированные. Участок не был огорожен. Вокруг него через каждый 100 метров сразу же были поставлены американские посты с пулеметами. С утра 27-го мая начали тянуть вокруг лагеря проволоку. Американская охрана настроена крайне враждебно. Постоянные угрозы оружием, пинки, удары начали сыпаться на головы солдат и офицеров. У офицеров отбирались личные вещи, которые понравились солдатам охраны. Часы просто срывались с руки (с этим впоследствии сталкивались неоднократно). 27-го мая выстрелом постового солдата был ранен один из офицеров, пытавшийся поговорить со своей женой.
За полтора суток пребывания в Фридберге, в связи с резким ухудшением отношения американцев, из частей убежало больше чем за всё время пребывания в Кладене. Впервые, именно 27-го мая, командир участка Фридберга, американский полковник, заявил, что «Вы военнопленные».
27-го мая этот американский полковник (командир батальона 104-го пехотного полка), заявил: «завтра, т. е. 28. 5, все вы будете переброшены на машине в другое место».
«Весь ваш транспорт, машины, лошади и повозки останутся здесь. Каждый солдат и офицер может взять с собой только строго ограниченное количество личных вещей». Куда должны перевозить, он не пожелал ответить.
В связи с ощущавшимся недостатком продовольствия, командованием был дан негласный приказ забивать лошадей и заготовить на ночь на кострах жареного и вареного мяса. За ночь было убито более 100 лошадей. В повозках и ранцах у многих сохранилась водка, и вокруг костров темной ночи видны были шатающиеся пьяные, казавшиеся особо зловещими в блеске огня. С американских постов непрерывно раздавались то единичные выстрелы, то пулеметные очереди, — это американские часовые забавлялись со скуки, пуская пули поверх лагеря. Первое время выстрелы действовали на нервы, но скоро и люди и нервы привыкли к ним и внимания на выстрелы больше не обращали.
В 10 часов утра 28-го мая были поданы первые машины и в них погрузили женщин. Куда отправляют — никто не знает. Поползли слухи: «везут на советскую сторону, будут передавать отдельными машинами…»
Постепенно стали подходить другие колонны машин и началась погрузка солдат и офицеров по 30–40 человек на машину. Для «убыстрения» погрузки, американские солдаты щедро рассыпали пинки и удары прикладом винтовки. Настроение у всех мрачное, подавленное. Офицерам и солдатам тайно был дан приказ: «следить, куда повезут: если на восток, на советскую сторону, то прыгать из машин и разбегаться. Сбор в лесах северо-западнее Пассау». Успокаивало же то обстоятельство, что машины отправлены без охраны.
Американские офицеры, присутствовавшие на погрузке, демонстративно «не замечали» грубого отношения своих солдат к русским солдатам и офицерам. Они также не говорили, куда нас отправляют. И только один из них, при погрузке второго или уже третьего эшелона, заявил: «Не бойтесь, вас везут не на советскую сторону, а глубоко в тыл, в лагерь Ганакер». Найдя по карте этот путь, мы успели ряду старших офицеров сообщить о нем, но предупредив, однако, чтобы в пути были внимательны и смотрели, куда повезут.
После солдаты и офицеры рассказывали, что когда они убедились, что их везут на запад, а не на восток, то у них наступила моральная расслабленность, — кризис. На душе стало несколько спокойнее и апатичнее. За время пути в Баварию убежали единицы, но за то в первые же два дня после прибытия в Ганакер, из лагеря убежало более 100 человек.
В машине, где находился генерал Меандров и несколько других старших офицеров, после того, как машина повернула на Ландау, словно из воздуха родилась «параша» — «баланда» (т. е. ложный слух) — «везут в Ландау». В Ландау в свое время при Гитлере был концентрационный лагерь, хорошо оборудованный. Побег оттуда невозможен.
Кстати сказать, в Ландау в прошлом никогда не было концентрационного лагеря. Откуда родилась «параша», кто ее придумал — неизвестно.
ГАНАКЕР И ЛАНДАУ
Для размещения частей было отведено голое поле около деревушки Мооз, кое-где видны посевы. Мокро, грязно, неуютно. Поле наспех огорожено проволокой. В вечерних сумерках заметны фигуры часовых. На воротах, при въезде в огороженный участок, и вывеска и на ней буквы «PW». (prisoners of War) — «Лагерь военнопленных № 22».
Итак, мы военнопленные, а с военнопленными разговор соответствующий: разговор прикладом, пинком солдатского ботинка. Грубый осмотр вещей, отбирают, что понравится, сдирают с рук кольца, часы, вытаскивают портсигары…
Первоначально лагерь Ганакер назывался Моос, по имени деревушки. Затем привилось название Ганакер и Ландау. «Ганакером» назывался собственно лагерь, где размещали солдат и офицеров, а в Ландау, в трех домах, были помещены 240 человек жен и матерей солдат и офицеров.
С утра 29-го мая началось постепенное устройство лагеря. Разбиты участки. Часть людей, по требованию американцев, натягивает проволоку вокруг лагеря. Роются отхожие ровики, кое-где дымятся небольшие костры и на них готовится немудрёная солдатская еда. Нет палаток, нет кухни, нет бани.
Но постепенно всё «образовывалось». Недели через две лагерь выглядел вполне приличным воинским лагерем. Строго в линию поставлены палатки, проложены линейки (дорожки), на передних линейках — грибы для дневальных. Общий сигнал на трубе для подъема, принятие пищи, общелагерная вечерняя поверка, вечерняя заря, отбой — в общем всё, «как следует». В тылу частей разбиты и огорожены плетнем пищевые блоки. Достали котлы, хотя и мало, но с каждым днем суп в котлах становился всё жиже и жиже.
В лагере Ганакер остатки частей РОА или т. н. «группа войск генерала Меандрова», находилась с 28-го мая до 18-го августа 1945 года, постепенно уменьшаясь в своем количестве.
Постепенное уменьшение группы характеризуется следующими цифрами:
12-го мая 45-го года. — Всего насчитывалось в трех группах т. е. Кладен, Фридберг и деревня Верх. Ландендорф 7200 чел.
27-го мая 45-го года. — В день соединения всех групп в Фридберге 6850 -''-
28-го мая 45-го года. — В день прибытия в Ганакер 6400 -''-
С 28-го мая по 17-ое августа, убыло:
а) на сельскохозяйств. работы 2160 чел.
б) официально освобождены 8 чел.
в) добровольно выехали в СССР 418 чел.
г) выделены в «гражданскую группу» и переведены в другой лагерь 218 чел.
д) скрылись из лагеря 1396 чел.
Всего 4200 чел.
За это же время в лагерь Ганакер прибыл так называемый сводный полк (группа ген. Туркула) в 600 человек.
18-го августа — в день, когда солдаты и офицеры были отправлены в лагерь Зоннендорф, а все остальные офицеры в лагерь Регенсбург, насчитывалось 2800 человек.
Выехали в Советский Союз за время с 18. 8 по 1.10. из Регенсбурга 84 человека, из Зоннедорфа 316 чел. Всего 400 чел.
К 15 декабря 1946 года, когда все группы были собраны в лагерь Платтлинг, насчитывалось 3200 человек.
(Увеличение призошло за счет присоединения в Регенсбурге солдат и офицеров бывшей группы генерала Мальцева в количестве 400 человек и группы солдат и офицеров, возвратившихся в лагерь с сельскохозяйственных работ, также в количестве 400 человек).
Внешне жизнь группы генерала Меандрова в лагере Ганакер шла как будто бы нормально, как и должно быть в нормальной войсковой части. В лагере стремились поддерживать определенный внутренний порядок. В июле месяце провели спортивный праздник. Успешно работали курсы по подготовке шоферов. Продолжал выступать ансамбль песни и пляски (хор пор. Костецкого). По средам и воскресеньям в лагерь приходили из Ландау женщины и эти дни были праздником для семейных офицеров и солдат. Устраивались концерты, на которых постоянными гостями были часто американские офицеры, в их числе командир 26-ой бригады полковник Пека. По-прежнему эти американские офицеры сыпали заверениями, что никто в руки советских властей выдан не будет. В июле месяце, как я уже говорил, в лагерь прибыл из штаба 3-ей американской армии инспектор войск пехоты (полковник, фамилия его осталась неизвестной), который предложил переформировать части в «строительные роты», дабы тем самым иметь основание говорить, что русские военнопленные в соответствии с Ялтинским соглашением, задерживаются для восстановительных работ в американской зоне.
Американская комендатура во внутренюю жизнь частей не вмешивалась совершенно. Как во всякой войсковой части, небольшой штаб генерала Меандрова руководил обычной жизнью лагеря. Все офицеры находились на своих командных должностях, свободные от командных должностей находились в так называемой сводной офицерской роте при штабе.