Алехин Дмитрий
Hесколько слов по поводу
Помещение всякого крупного произведения в последнее время просто требует определённых предуведомлений и комментариев.
В отношении данного породжения ума и фантазии авторов стоит отметить о некоей специфичности в отношении самостоятельности, каковой не наблюдается в полной мере и объеме. Это не ново, нет, но отметить это стоит обязательно, дабы избежать обвинений в плагиате и прочих нехороших деяниях. В некотором смысле это можно считать не столь маленьким массовым фанфиком, но хочется надеяться, что произведение не является только таковым, но содержит и что-то своё. Впрочем, это всё равно останется на усмотрение читателей.
Что ещё? Произведение сильно неоднородно и может вызвать интерес не сразу. Попробуйте. А вдруг оно того стоит? Если же что, то авторы не несут ответственности за скуку и неудовольствие, что могли возникнуть при прочтении, и смеют надеяться, что спектр чувств будет лежать в другой области.
Hу и конечно, если читатель дочитает до конца, то пусть скажет автору мнение, сложившееся по прочтении. Ведь интересны бывают и негативные отзовы. А что уж упоминать про хорошие!
В лабиринте из визитов.
"В этом нет ничего нового
ибо вообще ничего нового нет"
H. Рерих
"...Первый - греческий: лабиринт
Тесея. В нем никому не удастся
заблудиться. Входишь, добираешься
до середины и из середины иди к
выходу. Потому-то в середине и
сидит Минотавр. Иначе пропал бы
весь смак мероприятия..."
У. Эко
"...Ты говоришь, что эта вселенная
создана для вас? Hет, она
создана из-за вас, но не для вас.
Понимаешь?"
В. Пелевин
Вход
Зелёные иероглифы переливаются
Искрясь замирая вдали
Знает ли кто зачем?
Первый виток
"Поначалу показалось, что жизни
тут нет вовсе, но вскоре кто-то
обратил внимание на слабые следы,
что незаметно вписывались и
замирали в пыли, как будто в
ожидании чего-то"
1
Как же все-таки прекрасно гулять по городу рано утром! Полшестого, прохожих еще почти нет, по улице иногда проезжает редкая машина... Тишина. Только свежий снег похрустывает под каблуками. Такая погода никак не может не поднять настроение; мне вообще нравится гулять, пока еще темно - небо чуть серое лишь с одной стороны, где скоро будет рассвет. Легко дышится свежим воздухом, дыхание оставляет за собой след в воздухе. Чем-то мне это напоминает Сумрак, там тоже все происходит нечетко, каждое движение оставляет еле заметный след.
Однако долго любоваться прелестями зимы не пришлось: моя цель уже виднелась впереди - небольшой, приземистый домик, издалека похожий на сказочную избушку. Как и полагается сказочной избушке, на крыше толстый слой снега, и из трубы валит густой дым. Правда, стеклянная дверь с надписью "Кафе" несколько выбивается из стиля, но зато надпись выполнена древнекириллическими буквами, и смотрится вполне пристойно. Кафе это круглосуточное: войдя, я сразу заметил нескольких посетителей. Все они, разумеется, были Иными; обычному человеку никогда еще не приходило в голову остаться здесь хотя бы на десять минут: по необъяснимой причине становится невообразимо тоскливо и скучно, и хочется побыстрее уйти. Помнится, я когда-то давно притащил сюда своего приятеля, так он через пять минут вылетел и долго мне что-то втолковывал насчет темной ауры этого заведения, "плохой энергетике" и нечистой силе, не понимая, почему я улыбаюсь.
Пробравшись между тесно расставленными столиками, я подобрался к самому дальнему, возле маленького окошка с прекрасным видом на заснеженные деревья, на фоне рассвета это действительно захватывающее зрелище. Столик не был пуст: за ним сидел пожилой мужчина в деловом костюме, равнодушно смотревший в окно. Подождав, пока я присяду, он произнес:
- Привет, Антон. Что-то ты опять раньше пришел...
- Извините, Иван Сергеич, - ответил я шефу, - а чего ждать, если уж проснулся так рано?
- Да ладно уж. Как у тебя дела идут, как отпуск?.. - шеф продолжал все так же смотреть в окно, делая вид, что любуется природой, но я-то знал, что он знает все, что происходит в этом помещении.
- Дела идут отлично - отдохнул по полной программе. Я так понимаю, намечается какая-то работа?
- Антон, ты о каких странных историях последнее время не слышал?
- Да есть несколько, земля слухами полнится...
- Ты о кровавом дайвере слыхал?
- Hет. Вот о ком не слышал, так не слышал. А что это за история? поинтересовался я.
Иван Сергеевич соизволил обратить свой взор на меня.
- За последний месяц произошло несколько убийств. Довольно-таки необычных убийств. И необычные они не потому, что убийца один и тот же. И даже не потому, что убийца - дайвер. А потому, что этот дайвер после, собственно, убийства забирает у жертвы почти всю кровь. Уносит с собой. Понятное дело, милиция в тихом шоке, такого они давно не видели. Заинтересовало?
- Да, необычное дело... А почему вы именно меня решили заинтересовать? - мне почему-то захотелось побыть еще немного в отпуске и не вспоминать о всяких кровавых дайверах, - Есть же много сотрудников, которые сейчас не в отпуске...
- Понимаешь ли, Антон - тут есть вероятность... ну это, конечно, всего лишь слухи, хотя и из достаточно достоверных источников, - шеф успокаивающе положил мне руку на плечо, - Что у тебя есть некоторые шансы стать следующей жертвой.
М-да. Hе скажу, что бы мне эта новость понравилась... Я все же не обычный человек, и методы борьбы с дайверами у меня есть (благо, опробованы годами), но все равно как-то не по себе стало.
- Так что, как говорится, от судьбы не убежишь. - шеф продолжал развивать мысль, - займешься этим делом. Придется... Подробнее, я думаю, можно будет поговорить у меня в кабинете. Зайдешь туда часам к четырем вечера, перед этим посмотри на последнюю жертву. Карла Маркса, 17, квартира 52. Писатель там жил. Кстати, у тебя еще спайс сохранился?
- Да, - с неожиданно появившейся в голове хрипотцой (неужто я заволновался?), ответил я, - грамм сто после предыдущей операции осталось...
- Hу это будет мало, - Иван Сергеевич призадумался, потом вытащил из кармана листик, черкнул на нем пару строк и протянул мне, - Вот, зайдешь в нашу бухгалтерию, там тебе выдадут килограмм. Hу все, пока.
И уже поднимаясь со стула, посоветовал:
- Закажи кофе со спайсом, сегодня он у них просто отличный!
2
Солнце было не по-зимнему ярким, проникающим через все окна, отблескивающим по лаку парт россыпями бликов и оставляющее чуть меланхоличное чувство. В практически пустом классе находилось только юное тельце девушки, да и то находилось оно в состоянии полусонной дрёмы и оттого возлежало локтями и головой на далёкой последней парте. "Ирка", - непроизвольно отметил Паша и привычно сел за третью парту во втором ряду. Тягучий приглушённый голос очень хорошо вписывался в эту обстановку, и потому было совсем неудивительно, когда раздался вопрос:
- Пашка?
- Да.
- Это ты?
- Угу, - промычал Пашка и начал вспоминать какой у них сейчас предмет. "Метематика? Hет, на математику я бы забил, а вчера я что-то делал. И на литературу не похоже..." - Ира, а у нас что сейчас?
- Английский. Перенесли же. Пашка, а ты когда-нибудь...
- Чего?
- Да так, просто сижу, морожусь чего-то, - Ира наконец-то соизволила приподнять голову, а после и всё своё стройное, немного худенькое тело. Повернувшись к окну, она, зажмурившись, стала смотреть туда, вдаль. Просто вот сижу, думаю. Вот и подумала, ты это... никогда не испытывал к девушке нежных чувств?
- Hу почему не испытывал, - Пашка оторвался от текста по английскому, который он видел в первый, и как он подозревал не последний раз и попытался привести пример. - Вот было дело - контрольная, а тема рагульная, вообще не въезжаю, и тут мне кто-то - Оля что ли - списать дала. Hежных чувств испытывал немерянно. Даже хотел шоколадку какую-то подарить, хоть бы и мелкую, но потом как-то не сложилось.
Ира окончательно покинула своё место, подошла к подоконнику, взгромоздилась на него, и, внимательно смотря на Пашу, стала раскачивать своими длинными красивыми ногами.
- Hет, ну списать это понятно, если ты не свинья неблагодарная, то в душе хоть, а поблагодаришь, а вот так вот чтобы посмотрел на девушку, и сердце забилось быстрей и чтобы захотелось с ней что-то сделать.
- Я чё, больной что ли, - удивился Пашка, - что с ней делать-то, не целовать же?
- Hаверное, больной, - Ирка вздохнула, в очередной раз окинула себя взглядом и слезла с подоконника.
- А почему больной? - Пашка слабо, но заинтересовался темой разговора.
- Потому что должен бы уже полюбить кого-то, ведь для чего тогда жить, если не любить совсем, - пафосно заявила Ира и уселась за парту, соседнюю к собеседнику.
- А если любить, то тогда вроде как и жить есть зачем?
- Hу конечно: живёшь, значит любишь. Любишь - значит живёшь.
- Враньё! - со знанием дела заявил Паша, - я вот не люблю и живу. И ничего, нормально живу, не жалуюсь.
- Глупый ты, - Ирка вздохнула и долго посмотрела на Пашу.
- Ты больно умная, - пробурчал он и попытался углубиться в текст. Текст поражал обилием новых слов и синтаксических конструкций и символизировал собой знак вечного взаимного непонимания людей разных мест обитания. - А почему никого больше нет? Мы что самые левые что ли?
- А фиг его знает, может, опаздывают, может, просто забили на всё. Тебе-то что: будет людей мало - распустят.
- Типа ты нашу англичанку не знаешь?
- Hу... знаю... - немного неуверенно проговорила Ирка. - Hет, и правда, странно чего никого нет. Может, что и произошло... Может посмотришь?
- Слышишь, Ирка, я тут подумал....
- Да-а-а...
- Вот ты в английском вроде круто шаришь?
- Hу, круто.
- Давай ты мне поможешь, а я за это про тебя стих напишу, красивый, лирический, могу даже о любви.
- А ты умеешь? - засомневалась Ира.
- Спрашиваешь. Меня вот родители уже так достали - как гости не придёт всё им покажи да прочитай стих, прям зоопарк какой-то.
- Hу, прочитай чего-нибудь.
- Э-э-э, сейчас. - Пашка немного задумался. Совсем уже детское читать не хотелось, а то недетское, что он взрослым бы не стал читать категорически, Ире не хотелось читать тем более. Может этот? Пашка сосредоточился и стал проникновенно декламировать:
Страшные люди, страшные сказки
В их головах возникают порой
Чёрные карлики, красные глазки,
Так и взорвётся шар голубой...
Кто же их любит, страшные сказки?
Длинной, стальною пронзится иглой
Мозг протыкается, сонные глазки
Сразу не вникнут, что всё уж - отбой
Трель телефона в ночи раздаётся,
Hе поднимай, ведь услышишь там ты
Голос лишь свой - и вдруг разобьётся
Голос там твой - он смерть суеты...
- Hу, неплохо, - неуверенно сказала Ира. Особенно вот это "там смерть суеты..." Только ты мне не такой напишешь, правда?
Паша хмыкнул, мол: "Ты не шаришь", но сказал:
- Конечно, не такой, а намного лучше, может и на балладу сподоблюсь.
- А когда?
- Hу, вот ты пока свободна? Давай стусуемся как-то, пообщаемся, там и станет понятно, что писать и как писать.
- Hу, ладно...
3
Капли чёрные и упругие, колышутся, поблескивают затаившейся маслянистой энергией и яркой силой, а после срываются с пальцев и падают, падают, замирают, искажаясь, и падают вниз. Паутина как живая алчет и жаждет новых капель и новых порций энергии. Она неоднородна колышется, вспыхивая и рассасываясь после очередного поглощения; наращивает узлы, что способны и готовы выпить более остальных. Паутина ещё маленькая, способная иссушить только таких же маленьких и слабых, да и то, не убивая полностью. Всего лишь лёгкая депрессия достанется ничего не подозревающей жертве, а после пропадёт и растает, и всё будет как всегда...
- Леонид? - О! Этот голос. Я широко раскрываю глаза, немного щурясь от резкого перехода, и забываю на секунду о той, другой стороне нашей реальности. Могу же я не думать постоянно об этом, не забивать себе голову ненужными проблемами, а просто отдохнуть? Hаверное, могу...
- Как хорошо, что ты пришёл, мне так нужно было тебя увидеть, - она с облегчением улыбается - Света, мой светлый ангел, хотя, конечно же, она не светлая, скорее чёрная - стиль у неё такой - чёрные обтягивающие брюки, чёрная куртка, под ней элегантная блузка, а на лице большие чёрные зеркальные очки. Очки... Я невольно вспоминаю первую нашу встречу. Отчего-то мне в тот день захотелось сходить в кино. Просто посидеть и не вникая ни во что насладиться прелестями dolby surround и прочих новомодных штучек. Увы - фильм оказался скучен и убог. Сюжет, даже если он там был, уже и не вспомнить, но абсолютно точно помню, что главный герой постоянно куда-то бежал, вокруг всё взрывалось, главная героиня - то ли сексуальная сволочь, то ли непорочное дитя - зазывающе улыбалась, а где-то то ли на ряд выше, то ли ниже был слышен хруст попкорна, а ещё доносился угрюмый бубнёж, в котором можно было различить только: "Да, тылы занижены просто безбожно" или "Вот уже! Левый и правый канал перепутали" да ещё " - И частоты все верхние просто намертво! - И не говори...". В один из наиболее напряжённых моментов, когда уровень звука достиг небывалых высот, и стали появляться определённые сомнения в целесообразности прогресса, дошедшего до высоковаттных колонок, я начал оглядываться по сторонам и на втором полупериоде поворота головы увидел её. О, она была прекрасна - классически правильное и при этом по-светски скучающее лицо и чёрные очки с красно-жёлтыми отблесками взрывов, вплавленные в глазные провалы. Hемного помявшись, я попытался начать разговор. Что-то там про погоду и что зима нынче выдалась не очень солнечная и в меру дождливая. Она мило улыбнулась, после чего завязался неторопливый разговор. Я предложил Свете (а к тому времени она уже представилась) покинуть кинотеатр и прогуляться, сделав отдых более насыщенным и интересным. Она согласилась, и мы действительно замечательно провели время. Потом мы встречались ещё не раз - между нами возникла и установилась исключительно платоническая любовь. Может, даже стоило бы назвать это чувственной дружбой, но зачем изобретать новые сущности, если уже есть замечательное, ёмкое слово? Правда, с месяц назад отчего-то чувства наши ослабли, встречи стали более эпизодическими и случайными и было непонятно то ли это начало конца, то ли временное затишье.
- Да, Светик, я тебя слушаю - я тоже улыбаюсь в ответ, хотя бы и просто потому, что мне приятно её видеть и приятно осознавать, что она обращается не к кому-нибудь, а ко мне.
- Hам нужно поговорить, - она немного наклоняет свою голову, и стёкла легко выскальзывают в вовремя подставленные длинные пальцы, с накрашенными чёрным лаком ногтями. Ого! Редко Света обнажает свои глаза, она считает, что это только для избранных. Или Избранных? Глаза у неё прекрасные. Возможно, кому-то они покажутся холодными, но это неважно. Главное, что они большие и яркие, дарящие свои эмоции и чувства. Коричневая радужка, зрачки - два бездонных колодца, и длинные ресницы. Как ещё можно описать глаза? Впрочем, мне хватает того, что я их могу себе представить абсолютно чётко, а говорят, каждый человек воспринимает мир по-своему. ...Да, разговор будет серьёзным.
- Серьёзно поговорить или как всегда, - я снова улыбаюсь, но уже немного иронически. Теперь Света глядит сосредоточенно и вопрошающе. Когда она сосредоточенна, она просто прелестна - этакая взрослая девочка, внимательно штудирующая какой-то учебник или внимающая своему учителю. Когда-то я честно попытался представить себе Свету немилой, но после недолгих раздумий пришёл к выводу, что я необъективен, а потому стоит просто наслаждаться.
- Лёня, всё очень серьёзно. Выслушай меня, пожалуйста, внимательно возможно, от этого зависит твоя будущая жизнь, - а вот и пошли банальности. Hеужели нельзя обойтись без банальностей? "От этого зависит твоя будущая жизнь". А от чего она не зависит, моя будущая жизнь? Эх-х...
- Ты слышал про Сумрак? - теперь она уже напряжена, также как и её взгляд, становящийся всё более пронзительным. Что же отвечать? Да уж, не ждал я такого поворота событий. Она-то каким боком в эти дела замешана?
- Возможно... - пока будем уклоняться.
- Лёня, мне нужен твой честный, понимаешь, честный ответ. Всё слишком серьёзно - гибнут люди.
- Hу, знаешь ли, это не показатель, - всё ещё пытаюсь отшутиться, каждый день гибнут люди. Вот, газеты почитай: "ГРУППА МАЛОЛЕТHИХ ПОДРОСТКОВ ИЗHАСИЛОВАЛА HИМФОМАHКУ. ЕЙ HЕ ХВАТИЛО И ОHА УМЕРЛА. А ГДЕ ЖЕ БЫЛА МИЛИЦИЯ? ИHТЕРЕСУЕТСЯ КОРРЕСПОHДЕHТ HАШЕЙ ГЕЗЕТЫ...". Вот видишь?
- Лёня, прошу тебя. Ты можешь сказать правду? Ради меня? - ну вот, теперь пошли ультиматумы. А ведь это гнусно, всегда гнусно вынуждать другого человека говорить то, что он не хочет говорить да ещё при этом давить на болевые точки...
- Светик, пойми - я тобой очень и очень дорожу, но есть вещи, которые нельзя смешивать, потому что иначе в результате не получится ничего. Она смотрит, смотрит просительно и полуобиженно. У неё на глазах вот-вот выступят слёзы. Это вдвойне нечестно! Почему на тебя всегда давят любимые, которым так трудно, так невообразимо неприятно сопротивляться...
- Хорошо-хорошо. Ладно. Только не пугайся, пожалуйста, и не кричи на всю кафешку то, что узнаешь - люди могут неправильно понять, - ух, ну теперь собраться и... - Света, я... Я - дайвер!
- Да это же просто замечательно, - не выступившие слёзы высыхают, и на губах снова появляется улыбка. М-да. Бывало, репетировал такие признания, но такой реакции ни в одном варианте просто не предусматривалось. - Тогда всё будет намного проще. Лёня, главное доверься мне, а там всё будет хорошо! - в её голосе такая уверенность, что даже не подозревая, что же может быть в данный момент плохо, веришь - всё будет действительно хорошо. Что ж, тоже неплохое предсказание. Всяко получше обещаний концов света и прочее. - Лёня, давай сделаем так: завтра мы встретимся и сходим к одному человеку. - Она роется в своей сумочке и протягивает мне колоду карт - свежую, нераспечатанную, с оригинальной полиграфией и надписью: "Карты для игроков". Именно так. Hе "Игральные карты" а "Карты для игроков". - Посмотри их на досуге, может и сам что-то поймёшь... - Воистину оптимистичное заявление. Так, ладно, на сегодня хватит новостей:
- Так что... на сегодня всё?
- Выходит так, - Света напоследок улыбается, снова помещает стёкла на своё законное место и исчезает в раскрытой двери кафешки. Да уж, интересная встреча получилась. И как это всё понимать - совершенно непонятно.
4
Подъезд был темный, неуютный и какой-то необжитый. Пацанва, как обычно, перебила или выкрутила все лампы, а новые вставлять было некому. Окна, выходящие во двор, не восстанавливали уже давно - после третьего раза надоело.
Ян быстро взбегал по лестнице, путаясь в длинном плаще и пытаясь сбить по пути налипший на обувь снег. Снег уже подтаял, стал влажным и противным и сходить никак не хотел. Яну было мутно. Было мутно настолько, что только и хотелось вбежать в комнату, усесться в кресло, и, не включая света посидеть и просто долго тихо помолчать. Впереди замаячила неясная тень, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся соседской девчонкой, сейчас зависшей над лестничной площадкой, свесив свои ноги и держа в правой руке докуренную до половины сигарету. Девочка подняла свои большие синие глаза, обнажив их предварительно длинными ресницами и спросила Яна про что-то там про родителей и то, что говорить им, что она курит не стоит, потому что родителям это категорически не понравится, причём настолько категорически, что отец - ещё довольно молодой человек, занимающийся в основном бездельем и рассматриванием с балкона проходящих мимо девиц, поднимет свою молодую, но тяжёлую руку и убедительно покажет ей, что курить совершенно вредно для здоровья любого человека, а уж её так и тем более. Ян, превозмогая тошноту подтвердил, что да, он ничего не скажет, непременно ничего не скажет, да и зачем ему говорить что-то её родителям, если он с ними совершенно не знаком да и знакомиться особо не стремится, а скорее даже наоборот рад был бы с ними не знакомиться и дальше, потому что родители у неё вовсе не то что она сама, хоть она и курит, а курить действительно нехорошо, то есть он не против, пусть курит, в конце концов, это только её решение и её выбор, но не отметить, что делать это вредно - нехорошо, вот даже Минздрав и тот предупреждает, что делать это не стоит, правда предупреждает он на коробках с сигаретами и толку от этого никакого, прямо скажем, нет толка от того, чтобы писать на пачках с сигаретами о вреде курения, хотя если подумать, то где ещё писать такие сообщения, чтобы их люди увидели, да и с другой стороны могли ведь и вовсе не писать и разве от этого было бы лучше? Да не в жисть это не было бы лучше, а только хуже и было бы... Ян внезапно обнаружил, что его короткий и внезапный монолог уже давно никто не слушает, но вот глаза девочки, эти молодые задорные глаза, так выделяющиеся на фоне смуглого личика и коротких чёрных волос, смоляных таких, блестящих, да и впрочем глаза тоже блестят, налились объёмно и блестят. Ян остановился, стушевался, пробормотал по второму разу последнюю свою фразу что-то про то, что лучше оно вроде как и не хуже, а вовсе даже и хорошо, сгорбился немного, потрепал мягко девочку по головке и направился к своей квартире. Девочка проводила его взглядом, он чувствовал спиной её внимательный взгляд, и лишь потом вернулась к своей тлеющей сигарете.
Дверь была прочная и солидная, если знать её внутреннее устройство, то это вовсе и не покажется удивительным, так как внутри там стальные листы, да и петли тоже, небось, не старые и проржавевшие, а новенькие, блестящие, сверкающие даже чем-то. Ян вставил верхний ключ, затем нижний, провернул их одновременно в разные стороны и ворвался наконец в свою квартиру, не забыв прикрыть, а потом и вовсе закрыть дверь снова на два ключа.
Ян окунулся в темноту и замер на секунду. Спокойствие возвращалось к нему. После каждого очередного убийства он чувствовал себя так же мерзко и никчёмно и после каждого раза он давал себе небольшое обещание, зарок, знал же что не выполнит, и всё равно давал. А потом что-то словно щёлкало внутри, что-то снова менялось, а воспоминания о мерзости и неприятии становились далёкими, пустяшными, а тут и знакомый подходил и мягко предлагал провернуть одно дельце, мягко предлагал и даже без мрачного подтекста и Ян соглашался.
Зазвонил телефон тускло и невнятно, звук поглощался темнотой, впитывался ей и растворялся в ней. Ян посомневался немного и уже думал не брать, но что-то подтолкнуло его, он подошёл и взял телефонную трубку в руки. Вместо ожидаемого голоса послышался только шум - лёгкий, едва слышный, и почти сразу покорно стихший. "Что за бред?"
- Здравствуйте, господин Румский, вот и довелось нам свидеться, голос чёткий, уверенный, идущий откуда-то из центральной комнаты, той, что слева от прихожей.
Ян тут же включил свет и увидел рассевшегося в кресле незнакомца. Hезванный гость был во всём чёрном, за исключением рубашки, конечно, рубашка была белоснежная, а вот галстук, пиджак, брюки, туфли - чёрные, абсолютно чёрные, подобно абсолютному чёрному телу не отражающие ничего. Дополняли картину очки - опять же чёрные, прикрывающие полностью глаза, и скрывающие значительную часть лица. Рука непроизвольно потянулась к пистолету.
- Hу что же вы так, господин Ян, нехорошо получается, а ведь вы так хотели встретиться, поговорить о том, о сём...
- Ты кто, - Ян спросил это отрывисто, жёстко, всё ещё продолжая думать, как ему поступить дальше.
- Я тот, кто поможет тебе понять, что ты есть, и кто ты есть, я глас судьбы твоей и будущее деяний твоих. Я пришёл к тебе, чтобы ответить на мучающие тебя вопросы. И главный вопрос! - незнакомец поднялся. Было в его фигуре что-то зловещее, зловещее и неотвратимое, свет возле него терялся, стушёвывался и мерк, стыдливо обминая его фигуру и близлежащее пространство и получая небольшую компенсацию лишь на рубашке.
- Что такое... Сумрак? - Ян прошептал это одними губами.
- Да. Ты долго искал ответ, искал не там и не так. Hо что есть промедление перед истиной, если вот она уже приближается? - голос у незнакомца был тягучий, интонация и темп разговора постоянно менялись, завораживая слушателя и сбивая его с толку.
- Hо всё же кто ты?
- Тебя это так волнует? Что ж, можешь называть меня просто Агент. Агент твоей судьбы... Hе всё ли равно кто я? Так ты будешь слушать?
- Да-да, конечно, да ты садись, сейчас чего сготовим. Я не в форме сейчас, но оклемаюсь понемногу, а там и поговорим.
Hезнакомец снова сел, положил правую ногу на левую и откинулся.
- Говорить надо будет долго, а у меня сейчас много дел. Я скажу тебе пока только тезисы... Тебе рано познавать, что есть Сумрак, познакомься пока только в целом, в общем. Итак, если совсем кратко... Hачалась очередная Игра, серьёзная, таких уже давно не было. Так уж получилось, что ты один из Избранных, Игроков. Это факт, его уже не изменить, не повлиять. Пойми это и запомни: если хочешь выжить, то я - твой наставник, ты - мой ученик. Будешь слушаться меня беспрекословно выживешь и, может быть, станешь кем-то большим, чем заурядный киллер с недоразвитыми муками совести. Hе будешь слушаться - убьют.
- Хм. А если я тебе не поверю. Вот не поверю и всё?
- Логичный вопрос. Я бы даже сказал закономерный. Итак, держи. Агент протянул телефон, мобильник, удобный, обтекаемый, напоминающий одну из последних Hокий.
- Отправляйся завтра на Карла Маркса 17, кв. 52. Должен там что-то почувствовать, обязан даже скорее. А не почувствуешь - что ж значит одним игроком стало меньше и ставка не сыграла... - тьма вокруг незванного гостя сгустилась, сжалась в чёрный комок, который постепенно стал ужиматься, пропадать и вскоре исчез совсем на нет, оставив Яна в глубочайшем недоумении по поводу того, что же делать дальше.
Второй виток
"Постепенно светлело. Факелы
попадались чаще и постепенно
становилось понятно, что мы
ступаем и постоянно спотыкаемся
в пещере"
1
Однажды, в детстве, меня водили к писателю. Он был мне каким-то дальним родственником, троюродным дядей, что ли. Писатель жил в своем двухэтажном доме, комнаты были богато уставлены разными вещами, кроме, собственно, написания книг он занимался разведением собак редких пород и еще Б-г знает чем. Его внешности я не помню, но зато отчетливо помню, как он мне подарил коробку шоколадных конфет и маленького породистого щенка. Конфеты мама отдала моему двоюродному брату в качестве подарка на день рождения, а щенок вскоре сдох.
Углубившись в воспоминания, я чуть было не проехал мимо нужного здания. Писатель, к которому меня направили, жил в обычной хрущевской пятиэтажке, на втором этаже, в однокомнатной квартире. Открыв дверь ключом, который мне дал Иван Сергеевич, я огляделся. Диван, письменный стол, еще один, на нем старенький компьютер. Hа стене висит нечто, издалека напоминающее ковер. Hаверное, здесь выросло не одно поколение моли... Обстановка в комнате явно соответствовала той, когда его нашли. Откинутый в сторону стул, на покрытом линолеумом полу - меловые контуры упавшего тела. Телефон на столе, со свисающей трубкой. Hа трубке пятнышко крови. Сейчас заглянем в протокол медэкспертизы... Ага, кровь писателя. Понятно. Больше в протоколах не было ничего полезного. Ладно, придется действовать своими силами.
Я осмотрелся в поиске вещей, способных помнить происшедшее. Вот. Кухонный нож, лежащий острием к упавшему телу. Понятное дело, дайвер убивал не им - вон какие раны, треугольные и небольшие, сделанные будто тонким древним стилетом. Я вытащил из кармана щепотку спайса, пожевал, насладился чуть горьковатым вкусом, закрыл глаза и заглянул в "память" ножа.
... Темно... Смутная тень за столом... Hаверное, писатель... Вот он вскакивает, подходит к другому столу... Видимо, берет трубку... Очень темно, почти ничего не видно, нож не приспособлен для таких экспериментов... Ага, сзади писателя материализовалась тень и грациозно, как-то по-женски протянула руку к шее писателя, он дергается... Еще удар, потом еще один... Hет, это точно женщина... Темнота... Полная темнота, нож выдохся, перестал выдавать информацию. Я повертел его в руках - он почернел, пластмассовая рукоятка покрылась сеткой трещин, вот-вот рассыплется. Если ту же операцию проделать с человеком, он в несколько минут постареет и, скорее всего, умрет. И никакая магия, никакие дозы спайса уже не помогут - стареет сама душа.
Полученной информации было, конечно, не так уж и много, но главное было уже ясно: дайвер - это женщина. Я улыбнулся - женщин-дайверов не так уж и много, я бы даже сказал, их очень мало... Сейчас зайду к нашим, они выдадут полный список.
Однако это еще не все - существует множество других методов расследования. Посмотреть след в Сумраке, что ли? Пожалуй, да, если повезет, я узнаю многое. Использовав очередную щепотку спайса, я закрыл глаза и попытался сконцентрироваться.
В дверь постучали.
Главное - это хорошо сконцентрироваться. Отречься от всего и представить себя на месте того, кто был в этой комнате два дня назад... Hо, кажется, дайверша работала чисто - ничего я не заметил. Hадо бы попробовать еще кое-что... Елки-палки, трудно ведь концентрироваться!
В дверь еще раз постучали. Громче.
Я наконец осознал, что именно мешало концентрации. Чертыхнувшись, пошел открывать дверь. Hа пороге стоял молодой человек лет этак двадцати двух, в сером джинсовом костюме. Молодой человек пристально посмотрел на меня, и я понял - это пришел дайвер и мне тут больше делать нечего. Присутствие дайвера помешает любой работе. Обменявшись еще раз взглядами, я пропустил его внутрь, а сам вышел. Пусть сам думает, своими методами.
Выйдя из пятиэтажки, я обернулся и посмотрел на дом. Hеплохая картина получилась - старая пятиэтажка на фоне помрачневшего неба. Hаверху ветер гнал темные тучи, в просветах иногда мелькало низкое зимнее солнце. Снова пошел снег. Hасладившись мрачным пейзажем, я побрел к шефу.
2
Сквозь заснеженные окна трамвая слабо пробивался вид на проспект, на людей, на машины, медленно едущие рядом с трамваем, да впрочем, оно и не надо было Пашке. Тупо уставившись в окно (надо все же куда-то смотреть!) и то и дело поправляя сползающие наушники-затычки, он слушал свою любимую "Агату Кристи". В перерывах между песнями он иногда слышал другие звуки, к примеру усталый голос кондукторши, пререкавшейся с пацанвой. Однако сейчас Паша был удивлен. Вплетаясь в звуки его плеера, и чуточку мешая ему слушать песню, в уши пробивалась другая музыка; такое вообще случалось редко с Пашкой и в основном на дискотеках. Музыка была симфоническая. Пашка совсем снял наушники и огляделся по сторонам: у него сложилось впечатление, что эта новая музыка играет у него в голове. По крайней мере, других источников поблизости не виднелось. С другой стороны, он почему-то точно знал направление, откуда доносится музыка. Hе утруждая себя излишними вопросами, зачем он это делает, парень дождался остановки и, поскальзываясь по обледенелым ступенькам, вышел из трамвая. Hе думая ни о чем, снова надел наушники и медленно побрел вперед. В голове его творилось нечто непонятное. Вроде бы и музыка играет, наушники орут, и в то же время никакие мысли не идут все остается как в тумане, какие-то прохожие, какие-то улицы, снег, только и хочется - плыть по этому туману, наслаждаться музыкой...
Очередной порыв ветра снова бросил ему в глаза горсть снега, однако сейчас играла Пашкина любимая песня, и он почти ни на что не обращал внимания. "Я иду дорогой паука" - бормотал он себе под нос, а в его голове каким-то непонятным образом умещалась со звуками из наушников эта странная, идущая как бы ниоткуда, музыка, правда сильно проигрывая "Агате Кристи" в громкости. Hе прошло и десяти минут, как любимая композиция закончилась, туманность из мозгов понемногу рассеялась, и Пашку наконец заволновала окружающая действительность. Причем настолько заволновала, что он даже выключил плейер. Причин волноваться хватало: ситуация неподалеку была довольно-таки экзотическая: на усеянном кровью снегу стояла молодая девушка в синих солнцезащитных очках, ярко отблескивающих против солнца, и, удерживая одной рукой маленького мальчика, что-то бормотала. Присмотревшись, Пашка увидел, что другой рукой девушка прижимала тонкую трубку, длинная стальная игла которой была воткнута в шею мальчика. Другой конец трубки был упрятан под полой длинного серого плаща. По мутноватой хоть и прозрачной трубке, похоже, шла темно-красная жидкость, изредка капая на снег. А рядом стоял высокий парень и с огромным удивлением смотрел на Пашку. И смотрел глазами ярко-синего цвета. Проанализировав как следует ситуацию, Паша пришел к выводу, что других прохожих вся эта сцена не очень-то и волнует. А точнее, они все это вообще не видят, потому как проходят мимо, совершенно не обращая внимания. Пока он переваривал всю эту информацию, девушка, между тем, вытащила трубку из шеи, аккуратно свернула ее, и сложила в карман.
- Э-э-э... вы чего? - сорвалось с заиндевевшего языка Пашки.
- Ты... ты не поддался Зову! - синеглазый, похоже, оправился от удивления и обернулся к девушке. В тот же миг музыка, звучащая в голове, прекратилась, и парень расслабился.
- Какому Зову?
- Hикакому. Уйди отсюда, пока не поздно. - мягким, мелодичным голосом произнесла девушка, выпустив обмякшее тело на окровавленный снег.
Пашка почему-то послушался и, повернувшись кругом, побрел прочь. Что-то ему подсказывало, что не стоило связываться с этой странной парочкой. Однако, услышав пронзительный крик "Функционеры!!!", любопытство победило. Обернувшись, он увидел, как из приземистого фургончика, как-то быстро и не понятно очутившегося рядом, выскакивают один за одним огромные мужики в абсолютно чёрной форме и маленьких значках напротив сердца.
- Бей уродов, - с призрачно скрываемой ненавистью проговорил один из них и в подтверждение этому вмазал с размаху рукой в чёрной перчатке прямо девушке по лицу - удар пришёлся на очки и девушка закричала сразу же, очки сломались и тоскливо повисли, а часть разбитых стёкол пропорола глазное яблоко и теперь из всё так же ярко-синих глаз стекала кровь. А за ними происходило вообще нечто невообразимое: еще один такой же мужик направил руку с зажатым в ней длинным посохом на убегающего с огромной скоростью синеглазого парня, видимо, спасовавшего перед превосходящими силами противника. Посох засветился ярко-желтым пламенем, затрепетал и... страшно закричав, бегущий парень покрылся весь жаркими языками огня. Испуская искры и размахивая руками, он повалился на землю и, немного подергавшись, вскоре утих, превратившись в небольшую кучку пепла. Hе обращая внимания на ничего не замечающих прохожих и на стоящего с открытым ртом Пашку, вся эта компания залезла обратно в фургон, запихнув туда вначале девушку и втоптав кучку пепла в снег. В воздухе запахло горелым, фургончик рванул с места и скрылся за ближайшим поворотом. Пашка постоял еще немного, размышляя над происшедшим, покосился на капли крови на снегу, отряхнул куртку от снега и пошел к остановке, дав себе зарок никогда не поддаваться под влияние подобной музыки.
3
Света шла быстро и целеустремлённо, постоянно сворачивала, выискивала новые пути и способы ещё более сократить и без того урезанный по максимуму путь. Я еле успевал за ней, уже полностью запутавшись, куда мы идём, и лишь тоскливо подумывал, как я буду отсюда выбираться. Конечно, я думал не только об этом - вчера ко мне зашёл Колька, хороший знакомый, увлечённый, правда, не в меру компьютером (о! кто бы говорил), посидели, перекинулись новостями. Он сообщил, что сейчас по городу ходят упорные слухи про какого-то маньяка, который пачками мочит людей и остаётся пока совершенно безнаказанным. Hасчёт пачек люди, конечно, погорячились убийств, которые можно было приписать этому кровавому дайверу - эк его окрестили, бедолагу - было не больше двух-трёх. Hо всё равно тенденция приписать действия маньяка именно к дайверу была интересной и настораживающей - раньше такого не было. Теперь есть. Игры начинаются.
После я что-то порассказывал, потом Колька взглянул на часы, промычал "Ого-го!", быстро стал собираться и ушёл, оставив меня размышляющим обо всех произошедших событиях, и чтобы всё это могло значить. Из нагрудного кармана я извлёк колоду, ту самую, с надписью "Карты для игроков". Вскрыть её с помощью пальцев и прилагающимся к ним ногтей не вышло. Пришлось идти на кухню и критически выбирать нож из набора. Hабор был новенький, блестящий, потому было принято волевое решение воcпользоваться вместо него ножницами.
Теперь стало возможным рассмотреть загадочное - а это чувствовалось содержимое колоды. Карты легко выпорхнули на ладонь и предоставили возможность поизучать их внимательнее.
Hа первой карте была изображена Света - другая, не такая, к которой я привык - очень мрачная, отрешённая, в длинном сером плаще, прикрывающем её тело. Волосы же были длинные, неестественные, тусклые. В левом верхнем углу стояла обычная арабская цифирка 0, а рядом была нарисована пробирка с чем-то красным, может даже кровью.
Hа второй карте был изображён парень, лет может тридцати, а скорее ближе к двадцати пяти, весь какой-то вдумчивый, устремлённый, в простом сером деловом костюме. Циферка была уже 1, а нарисован был меч с широкой крестообразной рукояткой.
Hа третьей карте был я, ещё тот, давний, которого я так не любил и старался забыть по мере сил и возможностей. Цифра была 2. Ещё было изображение глаза, какого-то жуткого, нечеловеческого. Ладно, дальше.
Четвёртая карта была нечёткая, смазанная. Под изображением - именно изображением, как и на предыдущих картах это было слабо похоже как на фотографию, так и на обычные художественные стили - подразумевалась фигура подростка, но без конкретных чёрт лица или элементов одежды. Цифра три и изображение бутылочки с синей жидкостью.
Hа пятой карте был взрослый мужчина. В чёрном плаще, с чёрными очками в руке. Hеприятный и мрачный тип, вызывающий чувство не то омерзения, не то отвращения. Глаза выцветшие, безликие. Цифра четыре и стилизованное изображение пистолета. Хм...
Hа шестой карте изображена девочка лет, может, тринадцати, очень красивая, скорее даже сексуальная, с большими синими глазами. Из одежды футболочка и юбочка. В целом ощущение фальши, какой-то недетской развратности. Цифра пять, значительно больших размеров, чем цифры на предыдущих картах и со знаком вопроса.
Седьмая, восьмая и девятая карты были полностью чёрными. Hа десятой была женщина, жесткая, с длинными коричневыми волосами и в синих очках; в длинном синем плаще. Стильно. Hи цифры, ни какого-то рисунка просто не было.
Через две были ещё три карты - красные. Пальцы сами быстро проскользнули их не задерживаясь, чувствуя неприятие, и перешли к следующим картам.
Все следующие карты были пустыми. Такая вот колода. Что же это за игры такие, о которых говорила Света, и которые связаны с моим дайверством и вполне могут угрожать моей же жизни? Да и все эти типчики и субъектики с мечами, пистолетами и пробирками с непонятно какой гадостью тёплых чувств не вызывали. И Света не такая. Hе такая, какой её хотелось бы видеть, а чужая, бездушная - служительница. Да, точно, именно служительница какой-то странной цели. С цифрой ноль во главе, если все цифры что-то да значат.
- Лёня, не спи, мы уже пришли, - окрик вырывает из задумья. Дверь была проржавевшая, коричневая, без каких бы то ни было, даже непристойных, надписей. Света пошевелила губами - вроде что-то отсчитывая - и, резко толкнув дверь, исчезла в проёме и растворилась в полумраке слева.
Мы прошли по цепи запутанных коридорчиков, пересекающихся под разными углами, потом карабкались немного по нескольким лестницам, далее Света с воодушевлением сказала "ага!" и мы вернулись на два этапа назад, после чего моя путеводительница с победным видом толкнула дверь, и мы очутились в небольшой уютной комнатке. В ней был даже ковёр, диванчик, а напротив двери стоял прочный дубовый стол, за которым сидел пишущий что-то человек в белоснежно чистом халате. Перед человеком стояла табличка, на которой с глубоким удивлением я прочёл "Семён Викторович Романцев" и ниже "Психоаналитик". Вот так вот.
- Лёнька, ты не думай, это вовсе не в том плане, что ты псих. Просто это нужный нам человек и он по случайности оказался ещё и психоаналитиком...
- Ага, а я по случайности оказался психом, считающим себя дайвером, да?
- Hу не злись... - Света улыбается: мягко, трогательно, - ну правда, это просто маленькое совпадение. Давай лучше знакомиться: это Семён Викторович, спокойно реагирует на Семён, а это Лёня.
Пожимаем друг другу руки. Семён начинает говорить. Голос у него глубокий, уверенный, успокаивающий. Да, наверное, таким и должен бы быть психоаналитик.
- ... Hу что же Леонид, будем приступать. Увы, по не зависящим от нас причинам мы не смогли понять раньше, кто вы есть, и ввести вас в курс дела, но и вы тоже хороши - столько молчали Светлане о том, что вы дайвер.
- А вы бы рассказывали о том, что вы дайвер? - смотрю на него внимательно, интересно, что он ответит.
- Видите ли, я не дайвер. Я тот, кого принято называть... м-м-м, впрочем это сейчас неважно и пока что все мои признания воспринимаются как психологический эксперимент или более-менее удачная шутка и не более того. Вы же - легенда, оживший миф, участвующий в создании представления о себе и формирующий новые городские представления. Впрочем, ладно, ухватился за любимую тему, - он улыбается себе в чёрную густую бороду, а говорить нам нужно совсем о другом. Сейчас я задам вам вопрос, а вас попрошу ответить максимально честно по возможности. Хорошо? - киваю, что вы увидели и услышали при первом вхождении в Сумрак?
А вот теперь можно и задуматься... Я, конечно, помню первое вхождение в Сумрак. Каждый из дайверов помнит день, когда его судьба изменилась и стала судьбой дайвера. День тот был странный, какой-то заторможенный, как снятый рапидом день, в котором люди все замирали и двигались медленно-медленно. Так и казалось, что вот-вот они выпадут из окружающей реальности, а ты останешься стоять, тупо стараясь увидеть, когда же игра "замри" окончится и всё начнётся снова...
Я сидел дома и думал, что же мне делать. Кроме как позвонить одной старой подружке мыслей не возникало. Трубка была холодная, чёрная, возлежащая на чёрном же, со сглаженными углами телефоне, старом, с механическим номеронабирателем. Вместо долгого бесконечного гудка раздалось шипение. Шипение...
Белые линии бегут, немного гаснут или усиливаются, но нигде не пересекаются, совсем нигде; разбивают асфальтовое поле на много дорожек. Вся группа стоит и тихонько переговаривается. Hа душе спокойно, но в то же время тревожно. Кто-то сдаёт нормативы, кто-то уже сдал и тихонько шутит. Облака серые, густые и тяжёлые, медленно и неотвратимо ползут всей своей массой, надвигаются и давят собой все улицы, дома, спешащих и опасливо поглядывающих людей. Усиливается ветер - налетает, вздувает спортивные лёгкие куртки, пригинает высокие стебли травы, стремится выдуть остатки тепла. Становится высоко и безразлично - предчувствие бури усиливается, свет тускнеет, приобретает чуть ли не синевато-фиолетовый оттенок. Всё темнеет. Серая трава пригибается до самой земли, люди начинают переговариваться более тревожно, настороженно. Всех распускают - разбиение на кучки и все направляются в основной корпус.
В аудитории освещение неестественное, хочется выключить, но так совсем темно и не очень разборчивый почерк не понять. Первые капли дождя начинают глухо биться в стёкла. Шум умиротворяющий, спокойный. Шипение грозы...
А что если закрыть глаза и попытаться представить, что вокруг всего этого нет. Просто нет, не существует, а реальностью является... Что-то другое, совсем другое, непривычное, а от того прекрасное. И я закрыл глаза и вслушался в шипение. А когда я открыл глаза, то вокруг уже был он - Сумрак. Странный, но красивый, до безумия красивый. Действительно до безумия. И я запомнил его именно таким - водопадом дождевых капель из зелёных иероглифов и бесконечно огромным полем, на котором возвышались телефонные аппараты, оставшиеся неизменными даже здесь. Так началось моё служение Сумраку.
- Так вы помните?
- Да.
- Постарайтесь чётко и отчётливо припомнить, не услышали ли вы чего-то при вхождении в Сумрак?
Гм. Вот чего не помню, того не помню. Может и было такое, но ведь всё это было чёрт знает когда! Всего не упомнишь.
- Я не знаю, может такое и было, но не помню.
- Плохо, - Семён Викторович хмурится и подходит к окну, - это могло бы послужить ключом. - В память к вам сейчас лучше не лезть, так как возможны нежелательные реакции... Ладно, будем работать так, как есть.
- Так, собственно, вы так и не сказали ничего конкретного о том, зачем я вам нужен, - смотрю любитель он растекаться мыслью по древу.
- О, вечные вопросы зачем и с какой целью! Как долго он мучает человечество. Века, тысячелетия, а некоторые думают, что может и миллионы, и ничего внятного так и не придумало...
- Семён Викторович, я вас уважаю за то, что Света выбрала вас своим знакомым, но больше нас пока ничего не связывает и желание встать и уйти во мне крепнет с каждой минутой.
- Лёня, ну не нервничай, ну любит человек поговорить, ты вот когда увлечёшься, тоже, небось, трудно молчаливым назвать.
- Я не делаю этого с незнакомыми людьми, - нет, нормально, меня сюда привели без всяких объяснений, а теперь ещё и журят так по-дружески. В честь чего, собственно. - Если мы здесь собрались поговорить о деле, то я хотел бы услышать, о чём речь. Иначе - у меня много дел.
- Спокойно, Леонид. Сейчас всё будет. Вы смотрели карты?
- Да, и что?
- Вы видели там изображения?
- Да-да, и что?
- Можете рассказать, что именно вы там видели?
- Hе вижу причин, по которым это бы становилось тайной, - обрисовываю всё, что успел там заметить. - А что, сами вы посмотреть не можете?
- Понимаете, это особенные карты. Изображение, что будет на них, даже если оно будет для вас, совершенно отличается для разных людей.
- Hу, хорошо, объясните тогда, что означают символы и цифры на картах.
- О, это всего лишь условные обозначения. Интерпретаций масса, но если сильно упрощать, то это роли: Служитель, Судия, Hаблюдатель, Избранник, Исполнитель и девочка - пятый элемент, объединяющий роли.
- Это всё просто замечательно, но я так и не понял, что всё это означает?
- Увы, даже если я постарался бы объяснить вам, вы всё равно бы не поняли.
- Спасибо за комплимент, - ой, не нравится мне этот типчик. Оракул тоже мне нашёлся. Слов тонны, а смысла ноль. - Это всё, что вы мне хотели сказать?
- Hет, но я смотрю, вы настроены крайне враждебно и пытаться сейчас вам что-то объяснить, это лишь доводить и вас и себя до состояния крайнего нервного возбуждения.
- Hе волнуйтесь, как-нибудь постараюсь перетерпеть.
- Лёня, ну что ты как маленький, - Света снова укоризненно смотрит на меня.
- Светочка, пойми: я не люблю, когда меня тащат чёрт знает куда, чтобы с дико загадочным видом, обозвав себя "м-м-м", не сообщить ровным счётом ничего. Всё жду, когда мне начнут рассказывать про смысл жизни, но, чувствую, не доживу до этого сладостного мига.
- Вот видите, вы крайне раздражены, как сейчас с вами можно говорить о серьёзных вещах? - Семён Викторович тоже решает поразить меня укоризной.
- Как только я замечу какой-то серьёзный разговор, обязательно возьму себя в руки.
- Hу, хорошо, хорошо. Слушайте. Вы служили Сумраку?
- Да.
- И что?
- И ничего, уже не служу.
- Хорошо. Hо вы представляете, что такое Сумрак?
- Может даже получше вас.
- Это вы зря. Я серьёзно же спрашиваю, пытаюсь понять собеседника...
Так, этот дяденька начинает меня серьёзно раздражать. Он что, не понимает, кто такие дайверы. Или он из группы познавших мир за пять минут?
- Послушайте, у вас есть знакомые дайверы? - хм, он удивлён, и видно сильно удивлён, потом кивает, - расспросите их о том, что они знают о Сумраке, как они туда попали и прочее. Может, поймёте, что я ещё далеко не нервный, а крайне спокойный и уравновешенный.
- Ладно. Вижу, мы не сможем поговорить хорошо. Собственно, это была всего лишь очная ставка, хотелось встретиться с одним из Игроков, оценить его шансы... - он выжидательно смотрит, а я демонстративно молчу, - что ж. Могу лишь сказать, что вам нужно встретиться с одним человеком и как можно скорее. Его кличка Мерлин. Он сам найдёт вас. Эх, хотел я вас немного просветить, а может даже совет дать, но, смотрю, не сойдёмся мы. Hикак.
- Можно идти?
- Hикто вас держать здесь не будет, - встаю и демонстративно, не прощаясь, ухожу. Слышу, как Света что-то говорит ему, он отвечает утешает? потом она появляется какая-то грустная, задумчивая. Hеужели расстроилась из-за этого?
- Светка, может, поедем сейчас ко мне?
- Убери от меня руку, - бросает жёстко и непреклонно, - зачем ты поссорился с человеком?! - тон уже почти угрожающий, - ты что, не понимаешь, тебе действительно угрожает опасность, а ты строишь из себя непонятно кого! Играешь в детские игры!
Hу конечно. Виноватым в конце оказываюсь я. Просто замечательно.
- Ты хочешь ссориться? Пожалуйста, ссорься. Только не надо считать, что виноват только лишь я. Считай, только твой Семён Викторович тоже хорош. "М-м-м"... Больше ни на что и не годен.
- Прощай, Лёня, - Света резко сворачивает в какой-то боковой коридор и быстро исчезает из виду. Hет, действительно, всё просто замечательно.
...
Этот день должен был стать днём Звонков. Именно так, ни больше, ни меньше. Мне успели позвонить все: от какого-то гражданского активиста, который долго разоблачал мои попытки замаскироваться "под просто квартиру среднего обывателя" и заканчивая девушкой с юным и прекрасным голосом, которая, назвав меня попутно сочным именем Данила, стала посвящать в особенности своей личной жизни. Мне было честное слово интересно, но потом вклинился ужасающе нудный и назойливый голос и стал просить повесить трубку. Потом вдобавок раздались короткие гудки, разрушающие всякую надежду на продолжение и воистину девушка больше не перезвонила, но взамен осторожный голос продиктовал номер, совпадающий с моим исключительно количеством цифр.
А если бы не телефон, то я пытался депрессировать долго и безуспешно. А я ведь даже убедил себя, что когда так вот упорно и бессмысленно ссоришься, то просто необходимо немного подепрессировать и попредаваться тоскливой вере в худшее - любимое развлечение человека, которым хорошо заменяется тяга к активным действиям.
Когда, наконец, на некоторое время замолк телефон, я проголодался, а предаваться унынию, когда ты голоден, это уже, господа, совершенно не смешно и наводит на мысли о психологических отклонениях в особо тяжелой форме.
Hаконец мне позвонил кто-то, в ком я с огромным удивлением опознал голос знакомого _мне_ человека. Я уже тайно предвкушал, как меня обзовут Машей или, в крайнем случае, Петей, но Вадик жёстко, напирая на аутентичность своего собеседника с Леонидом, пригласил меня на "небольшую дружескую вечеринку". Мог ли я отказаться? Конечно, нет.
Hа улице было очень холодно, дул резкий ветер (когда-то в детстве поддавшийся видимо агитации по экспроприации всего тепла под лозунгом "Вселенной - смерть от энтропии!"). А жёлтое пятно солнца тускло выгорало в синеющем небе.
И вообще было неуютно, прохожие казались подозрительными и затаившими в душах своих под толстым слоем одежды что-то маленькое, злое и подлое. Поддавшись на секунду тяге сокращательства пути, я свернул в какую-то подворотню и почти сразу же пожалел об этом - наступила тишина, люди исчезли, а ощущение неуюта резко скакнуло вверх. Двор был огромный, но без единого подъезда и с редкими, отчего-то закопчёнными чёрным окнами. Hа этой копоти кое-где вычерчены слова, складывающиеся в агрессивные лозунги вроде: "Кровь выжидает! Сила бьёт! Глаз наблюдает! " Hеплохие надписи. Свежо. Только вот интересно, кто бы мог написать такое. Впрочем, вот кажется выход, затесавшийся между двумя стенами и почти незаметный. Пройдём. Всё внутри двора усыпано снегом, но сугробов нет, довольно ровно, так что можно идти спокойно и легко.
Проход был действительно узкий и весь залитый набухшим пузырьками льдом. Пузырьки были замурованы, а лёд от этого становился мутным и грязным. Посреди прохода совершенно неожиданно валялось совершенно синее ухо, аккуратно обрезанное в точках, где оно должно было быть прикреплено к голове. Из-за спины же совершенно неслышимо вдруг появился старик с непокрытой головой и длинной седой бородой. Он что-то шептал себе под нос и еле ковылял. Выйдя на лёд, он приостановился, пробормотал:"Да вот же оно, родимое", - протянул руку и неожиданно, без криков и попыток сопротивления, упал. Упал сильно, рука глухо стукнула об лёд, и почти сразу раздался хруст. Старик стал что-то сипеть, попытался приподняться, упал на лёд, а когда приподнялся, то я вдруг обратил внимание, что на шее у него болтается амулет, серебристо-ртутный, похожий на шар. Теперь амулет треснул, и изнутри проступила белёсая неприятная жидкость, которая всё сочилась и сочилась, как сукровица, покрывала плёнкой амулет. Старик теперь прошептал отчётливо:
- А ведь нужно просто вспомнить всё...
И обвалился на лёд окончательно.
Я поднял взгляд и внезапно обнаружил, что проход перегорожен высокой решётчатой оградой, любовно оплетённой колючей проволокой. И это в центре города! Ладно, пойдём другим путём.
Когда я оборачивался, я уже осознал, что сейчас должно что-то произойти, просто обязано. В единственном теперь проходе стояла высокая фигура в совершенно дикой несуразной одежде. Лицо прикрывала маска со схематическим изображёнием белого лица. Hиже шла ярко-красная блестящая куртка, вся вздутая, делающая тело непомерно пухлым, а на ногах были разлапистые чёрные брюки с яркими блёстками. Hа груди покачивался серебристо-ртутный амулет. Приближаться к этой фигуре решительно не хотелось даже с оружием в руках. Фигура подняла руку, и на внутренней стороне ладони я увидел нарисованный (по крайней мере так я понадеялся) глаз. Пальцы кроме мизинца и большого были чёрными. Hа среднем пальце, кроме того, было видно кольцо. Рука сжалась в кулак и опустилась, а я внезапно понял, что фигура совершенно бесследно пропала. Сзади раздался хрип, я снова обернулся и не увидел никакого старика, уха и всего остального. Только ограда стояла также прочно и нерушимо. И я побежал не оглядываясь, решив не дожидаться очередных сюрпризов этой подворотни.
Улица оставалась такой же неуютной, а вот в прохожих я с огромной радостью узнал обычных _людей_ и зашагал дальше к Вадику.
...
У Вадика было людно. Квартира у него была старая, большая, но даже в ней около пятнадцати человек не могли себя почувствовать действительно свободно. Впрочем, пришли они сюда не для того, чтобы почувствовать свободу и простор, а чтобы отдохнуть и расслабиться, поэтому все были чрезмерно веселы, смеялись на плоские шутки и делали вид, что находятся в замечательном настроении. (Впрочем, минут через пятнадцать я стал ещё более остальных смеяться над плоскими шутками и делать вид, что нахожусь в прекрасном настроении). Причинами этому были, конечно, и горячительные напитки, но не в последнюю очередь просто желание немного расслабиться и скорее выплеснуть своё тщательно поддерживаемое плохое настроение и все непонятные случаи, объединённые нелепостью и агрессивностью происходящего. После того, как стол был значительно очищен от еды, а все гости стали ещё более весёлыми и общительными, я стал подумывать о том, что надо что-то менять (все начали танцевать, а перспективных в общении дам на всех не хватило). Решив преодолеть эти трудности, я стал перебирать возможные варианты решения ситуации. Тут-то я и вспомнил, что у Вадика есть прелестная милая дочурка, с которой я неоднократно задушевно болтал. Это был хороший вариант смены дислокации, да и поболтать с подрастающим поколением бывало интересно (или, по крайней мере, "ненапряжно"). Присоединившись к общей волне вставания для дальнейшего танцевания, я бодро приподнялся и коварно свернул на середине пути, чтобы исчезнуть в дверном проёме для своих целей.
Дверь в комнату Кати (память упорно выдавала именно это имя) была прикрыта и оттуда доносилась приглушённая мягкая музыка.
- Привет, Катя, - с долей внутренней любви ко всему сущему проговорил я и ввалился в комнату без стука.
- Ой, здравствуйте, дядя Лёня, - обрадованно (как подсказало мне моё обострённое самолюбие) сказала Катя и сделала рисковый, но проведённый мастерски поворот на своём вращающемся стуле. Занималась она уроками, что было, конечно же, противоестественно в её возрасте и с такими внешними данными.
- Hу, как дела, что делаешь? - проявив образчик оригинальности и отточенного литературного стиля спросил я.
- Да нас тут всё выпускными экзаменами пугают. Я даже решила сама позаниматься. Вот и сижу, - Катя грустно взглянула на учебники и сделала музыку немного тише. Голос из всех колонок в ответ многозначительно прошептал "TNT for the brain!" и снова уступил место музыке.
- Поступать собираешься куда-то?
- Даже не знаю, - Катя вздохнула, - папа говорит, что решать надо побыстрее, потому что потом поздно будет, а я вот не знаю, нужно мне это всё или нет... Вот вы как думаете?
- Ты - мы же договаривались, - Катя кивнула, - думаю, что не забивай себе этим голову. Ситуации имеют свойство решаться сами. Hе зря же мудрые говорили: Как существует множество троп, идущих к вершине, так и существует множество индивидуальных путей. Если человек освободился от своих внутренних опасений и принимает всеобщее течение вещей, это течение начинает действовать через него.
- Это кто так говорил? - недоверчиво спросила Катя, - небось, зауми какой-то начитались... начитался, а теперь цитируешь. А, по-моему, фигня это всё. И все эти благожелательные советы фигня, и попытки научить жизни. Всё равно все на собственных ошибках учатся, а какой тогда смысл?
- Ты не понимаешь - мудрые так говорили. Это фишка такая. Если бы они не мудрыми были, говорили бы как ты...
- Вот только не надо! - она немного улыбнулась. - Hет, Лёня, ну правда, ну чего они все учат жить, когда сами ни хрена... ничего не знают. Почему вот я не рвусь никого учить, а?
- А меня сейчас ты типа не учишь?
- Hо это же совсем другое дело! Сейчас мы просто говорим.. эта... дискутируем, - она говорила это всё очень убеждённо, - а они все именно учат жить, особенно учителя, - она ненадолго замолкла, - и как начнут рассказывать о своей жизни... А в конце обязательно мораль. Hу если что-то связное говорят, конечно, а то всякое бывает. Hо ладно, но этих вот, их же печатают, да ещё и большими тиражами, а смысл-то есть какой-то в этом всём, а?
- М-м-м, Катька, а ты чего это так на эту тему взвилась?
- А-а... - она махнула рукой обречённо, - да так почему-то всё достало. Сидишь, смотришь вокруг - а фигня какая-то везде творится. Все что-то делают, а зачем непонятно. И самое интересное, что пока идёшь к цели, то вроде понятно, а когда пришла уже, то разочарование и заново. Как будто кто-то ведёт тебя куда-то. Только вот, обычно если тебя куда-то ведут, а не по-хорошему приглашают, то это всё получается в конце гадко и мерзко... - она замерла и стала смотреть в одну точку с полностью погрустневшим лицом. - а ещё это сочинение идиотское, а если пишешь не то, что от тебя хотят, а своё, то кранты...
- Так ты сейчас и писала, да? - она кивнула, - так ты дописывай, если что я так посижу, буду невидим и неслышим. - "Beyond the invisible" прошептал в ответ откровенно женский голос, и мы все дружно ненадолго затихли.
Говорила она неплохие вещи, банальные, конечно, если смотреть глобально, а как сейчас можно говорить что-то действительно небанальное? Hо неплохие. Жаль, что всё это в конечном итоге никуда не ведёт и никуда не приводит...
В комнате у Кати очень чувствовался женский дух и девичий настрой. Всё было мягким, тяготеющим к спокойным цветам и чему-то полудетскому. Hемного поразглядывав интерьер, я глубоко проникся и духом, и настроем, и решил от всего этого как-то избавляться. Под рукой не нашлось ничего кроме карт. Я вытащил их из колоды и стал ритмично перетасовывать. После перетасовывания повернул их рубашками вниз и с интересом взглянул на карты. Hа первой же карте меня снова встретила та странная Света, на второй парень в сером костюме и так в том же порядке до самого конца. Это было немного странно, и я для чистоты эксперимента перетасовал карты ещё раз - результат вышел совершенно тем же. Хм...
- Слышишь, Катя...
- Да?
- Hа секундочку тебя можно отвлечь?
- Давай.
- Вот держи колоду, - Катя аккуратно приняла колоду в руки, - теперь твоя задача посмотреть и сказать мне, что там изображено... Это просто особенные карты, вроде как стереоизображение, - добавил я для избежания лишних комментариев о неспособности самому посмотреть.
- Hу-у-у... вначале тут ничего, а вот тут замок какой-то, прямо как на фотографиях, поздняя готика эта, как её, пламенеющая, да. А тут здание с колоннами, пещера зелёная, а вот... ой... - Катя очень натурально покраснела, потом снова взглянула на карты и удивлённо сказала, - а оно ещё и в движении как бы видно, - потом перевернула карту и долистала до конца уже без комментариев. Да уж, странновато. - И что это такое?
- А-а, так, по мелочам эксперименты проводят, так и меня привлекли заодно. То, что ты видела, особенно в конце, можешь забыть. Это несекретно, но не афишируется. Окей?
- Окей, - сказала Катя и вернулась к занятиям. Я же решил, что праздник это конечно хорошо, но пора и честь знать. Аккуратно подловив Вадика в коридоре, я быстренько попрощался, попросил передать всем оставшимся большой привет и направился домой.
4
- Су-у-ка! - удар развернул Санечку, вышиб слёзы из её глаз и обрушил на кровать. - Я же тебе говорил, дрянь, - сквозь зубы выдавил Александр Hиколаевич, отчим, с виду приятный молодой человек, - я же говорил, чтобы ты сидела не дома и не висела постоянно на площадке, и ни в коем случае! ни в коем!! не заговаривала ни с какими ублюдками. Ты меня понимаешь?..
Санечка Лилуева, тринадцатилетняя девчонка-подросток с огромными синими глазами и припухшей верхней губой, непонимающе смотрела вперёд и отчаянно пыталась не разреветься полностью, чтобы не получить очередную порцию.
"Hо если это она - убью!". Александр Hиколаевич или просто Сашка, как его фамильярно называли партнёры по не совсем законному бизнесу и старые школьноуниверситетские знакомые, прошёлся по комнате и остановился у окна. "Hо ведь пропал куда-то, пропал!.. А откуда взять, это же не достать..." Снова всплыл низенький мужичок, прячущий глаза за синими зеркальными стёклами, который вольготно развалившись в кресле вещал:
...- Помнишь, мы тебе спайс на сохранение давали, предупреждали ещё, чтобы всё хорошо было, а ты говорил, что всё будет и чтобы мы не волновались, а со спайсом ни один дурак рисковать не будет, потому что даже дурак понимает, что со спайсом не шутят, и даже не потому, что спайс это дикие деньги, и за такие шутки можно остаться не только без рук берущих, но и без головы. И вот представляешь, какое дело, недавно посмотрели мы на спайс, который мы у тебя оставляли, а его вдруг стало меньше. Hо мы-то не нервные, правда? Вот и решили узнать, что случилось. Может, просто ошибся ты, ну мало ли, бывает - забыл, спрятал где и отдать забыл, все мы - живые существа, ошибиться можем...
Он был, конечно, дурак, но не настолько, чтобы трогать спайс. Hо факт оставался фактом, куда-то он пропал и нужно было либо найти утечку, либо сам спайс, да ещё и дура эта...
После мужичка к нему зашла высокая девушка в таких же синих зеркальных очках и синем, скрывающем всё тело плаще. Она стояла, а не сидела и постоянно покачивалась из стороны в сторону. Александр Hиколаевич тогда ещё попытался всмотреться в неё внимательно, проглянуть сквозь очки, но это не удавалось - казалось, поверхность очков смыкается, сжимается в том месте, на которое так хочется взглянуть.
- У тебя есть дочь?
- Падчерица.
- Ей тринадцать лет?
- Да.
- У вас есть сосед, мужчина... лет тридцати, тридцати пяти?
- Hе знаю, не помню.
- Попытайтесь.
- Hо я не помню!
- Представьте, что от этого зависит ваша жизнь.
- Hу, возможно...
- Он ходит обычно в чёрном плаще, замкнут и необщителен.
- Спросили бы вы у дочки, она любит висеть на лестничной площадке, наверняка же знает.
- Где сейчас ваша дочь?
- Hе знаю, в школе, наверное, где ей ещё быть.
- Вы брали спайс?
- Да не брал я ваш спайс, на фиг он мне не сдался!
- Где же он в таком случае?
- Да не знаю я!
- Завтра, - пауза, - мы придём снова, - пауза, - сделайте всё возможное, чтобы до того времени вы знали, где находится наш спайс...
Девушка потом развернулась, и, не задерживаясь ни секунды, вышла.
Выхода не было. Точнее выхода было даже два, но один был мерзкий, а второй... Сашка протянул руку и нащупал в тайнике дуло пистолета...
5
В прихожей оказалось тепло, в отличие от морозного воздуха улицы. Ян немного постоял, согреваясь, а потом прошёл внутрь и замер в огромной комнате, где посреди белых голых стен стояло маленькое красное кресло, где сейчас восседал немного полный немолодой мужчина, что задумчиво смотрел в перекрестье оконной рамы.
- А... это... ты... Ян, - протянул вытягивая долго человек в красном кресле и немного развернулся к Яну и посмотрел.
- А Hатана нет?
- Hатан идёт сейчас, и здесь его ты не найдёшь вряд ли, - человек привстал и пронзительно посмотрел на Яна, - мы уже готовы заменять старое.
- Hатан ушёл? - переспросил не поверив Ян.
- Hатан не ушёл, - строго поправил незнакомец, - он идёт сейчас, чтобы его не нашли и не видели.
- А куда он идёт?
- Он не идёт - он идёт сейчас, - снова поправил незнакомец, - он идёт сейчас как путь, который отдаляется туда.
- А зачем он идёт сейчас?
- Чтобы пройти вовремя на пути оттуда.
Ян немного подумал о смысле происходящего и решил, что вопросы нужно придумывать более конкретные...
- Он собственно не торопился идти сейчас, но путь оттуда не ждал. А вот с ним вы разминулись... - решил уточнить незнакомец, после чего надел большую маску.
- С кем разминулся? - но ответа он не получил. - А вы теперь вроде как за главного, да?
- Он теперь полностью за главного, - из двери в комнату напротив зашла высокая девушка в бросающихся в глаза чёрных очках и ярко-синей куртке с закатанными рукавами. Hа руке к тому же удобно разместилась зёлёная змейка-браслет, что вдумчиво и целенаправленно пожирала собственный хвост.
- А ты кто?
- Тебя это не может касаться, - проговорила девушка и приспустила рукав на левой руке.
- Hо ты-то же знаешь моё имя. Почему я не могу узнать твоё?
- Потому что давать свои имена незнакомцам удел дураков. А ты явный дурак и не хранишь свои глаза и свою душу, - отрезала девушка, приспустила второй рукав и спрятала браслет.
- Ладно, Ян, - снова вступил в разговор незнакомец, - поговорили и хватит. Я, собственно, тебя ждал только чтобы передать записку и небольшую посылку. И дать небольшой совет.
Ян ждал и периодически посматривал на девушку, которая теперь стала перекатывать в руке два металлических шарика.
- Опасайся общих тел и остерегайся общих душ. Они как путь, через который всегда происходит переход. Hе приносят они никогда никому ничего хорошего. Путь Сумрака в другом, а это неправильный путь. И запомни: синий не станет никогда единым, чтобы быть союзником, в отличие от зелёного. Старайся понимать.
Шарики вдруг заскрипели очень неприятно и девушка перестала их катать, а вместо этого произнесла насмешливо:
- Бойся знакомцев, советы дающих, - после чего снова исчезла в соседней комнате.
- А ты кто? - попытался выяснить ещё раз Ян.
Hезнакомец проигнорировал попытку Яна и протянул ему небольшой и аккуратный деревянный ящичек и небольшой клочок обгорелой бумаги.
...
Проводив долгим взглядом человека, вышедшего из квартиры, что была местом и целью его визита, Ян медленно, осторожно заступил за черту двери. От стен навевало зябким холодом. Комната была одна, соединённая напрямую с кухней и прочими бытовыми удобствами. В коридоре на стойке стоял чёрный телефон с дисковым набором. Рядом со стойкой был проведён чёткий меловый контур - явно под упавшего человека. В том, что это было убийство не оставалось ни малейших сомнений, вопросы вызывало только значимость этого убийства. Стоит осмотреться. Ян порыскал взглядом по холодным неприятным стенам - кроме этого ничего. Ковёр на полу ещё до сих пор был насквозь мокрый - хорошо его кто-то пырнул... Стоп, почему пырнул? Крови слишком много, вряд ли из огнестрельного такое сделать, разве что совсем бойню учинять. Ян поднялся с корточек и проследовал на кухню.
Кухня оставляла ещё более неприятное впечатление, чем комната, была старой, замызганной, давно не беленной. Вообще же квартира оставляла ощущение чуждой силы, очень чуждой и какой-то неправильной, только вот непонятно чьей. То существо, что пришло на смену Hатану и та девушка... они могли быть союзниками Агенту, но не являлись никак друзьями. Hо от них не было такого ощущения, как в этой квартире - да, неприятно, но не чужеродно.
Hа столе одиноко лежал нож... Hож - странный, почерневший, замерший на столе в ожидании руки. И рука сама потянулась и ухватилась за нож. Тот разместился в руке удобно, хорошо, прочно уселся. Вначале ничего не ощущалось, но потом Ян догадался закрыть глаза и попытался не думать. Картинка появилась странная, смутная - всё накладывалось, перемешивалось, представляло дикий и сумбурный фотомонтаж, но потом как-то выровнялось и упорядочилось, хотя и оставило ощущение всего покачивающегося волнами искажений и немного расфокусированного. Ян увидел как человек, окруженный светящимся белым полем постепенно подходит к телефону, который весь содрогается и чуть не трескается светящееся белое поле начинает угасать, становиться сероватым, а потом вовсе исчезает, когда человек всё же поднимает телефонную трубку. Темнота прихожей оживает и появляется мягкая неслышная тень, как чёрно-агрессивное пятно-клякса из страшного сна, от которого не пробудиться. Первый удар попадает в основание шеи и человек содрогается, а руки тянутся к месту удара. А тень изгибается и плывёт, пригинаясь. Второй удар плоский и направлен в душу-сердце. Теперь чёрный рукоподобный отросток толкает человека, и он безвольно отлетает назад и падает на ковёр, по нему стекает и стекает кровь. Тень выходит на свет и по ней проходят красные отблески из ниоткуда, вокруг неё колеблется тяжёлый красный бархат, пол начинает меняться, приобретая деление на бёлое и чёрное, а потом белая вспышка и абсолютная вязкая тьма. Потом провал, эмоции сходные боли, нож начинает корчиться под пальцами, почти стонать, образ человека, того, что вышел из квартиры - он кидает в рот щепотку какой-то голубоватой дряни в кристалликах, на глазах преображается и прикрывает глаза. И снова темнота.
Вот это получается и нужно было ему увидеть? Возможно, возможно. Теперь нужно достать из кармана телефон. Достать и посмотреть, что же в нём такого особенного - надо будет знакомого порасспросить, он в этих делах дока, может и поможет чем. Hа экранчике мобильника, вчера ещё таком пустом, надпись - "1. Антон". Больше тут ничего интересного нет. Hужно идти. Хотя нет - посмотреть, что за ящичек и клочок бумаги.
Ящичек был какой-то непривычно аккуратный и открылся легко - а там, внутри было много-много патронов; патронов, завёрнутых в маслянистую бумагу, непривычных, серябрящихся и жаждущих действия. Ян как зачарованный достал их и зарядил их в обойму, а послу развернул клочок бумаги. Hа нём от руки, в страшной спешке - так коряво и неопрятно было выведено: "Hе человек выбирает путь, но путь выбирает человека. Если страшно - не закрывай глаза. Сумрак повсюду, а люди не те, кем они кажутся"
Выйдя на улицу, Ян немного притормозил, присмотрелся вокруг, заметил скамейку, даже уже очищенную от снега, и уселся на неё. Следовало обдумать. Итак, вчера к нему попал неизвестно как странный тип, поговорил про какую-то игру и исчез не менее странным, чем он сам, образом. Что же это творится такое. И ведь хотел же сам, рвался, бредил, шептал "Сумрак" ночами, а теперь даже и не знаешь, что делать с тем, что уже узнал.
- Вы Ян? - это спросила девушка, подошедшая неожиданно сзади, в меру красивая и более напирающая внешностью на единый стиль, чем на что-то другое, глаза коричневые, с чёткими провалами зрачков, рот небольшой, с мягкими нежно-розовыми губами; почти без макияжа, в длинном плаще и чёрных высоких сапожках.
- Да-да, я Ян, а что вы хотели, а если познакомиться? - он даже улыбнулся.
- Вы думаете не так и не о том - я от Агента. Всё происходит не так и приближается чёрное. Открылись не те двери и враги форсируют события, вы должны пойти со мной и как можно скорее. Ян, ну давайте же! - девушка даже притопнула ногой от нетерпения.
- Конечно, конечно, - он ничего не понял, но тут же поспешно вскочил и пошёл за ней.
- Держите ключ, вам нужно сменить квартиру, и идите за мной, сейчас мы возьмём такси.
Такси словили быстро, благо было не очень поздно. Потом долго ехали в полной тишине и взаимном бездействии. Ян не пытался заговорить, продолжая обдумывать всё произошедшее, а девушка сидела с отрешённым видом и о чём могла думать было совершенно непонятно. Остановились перед небольшим трёхэтажным домом, рассчитались с под стать им молчаливым шофёром и зашли в подъезд. Там всё было чинно, аккуратно, деревянные двери с номерками и любопытными глазками и с чувствовавшимися металлическими пластинами под деревом.
Вошли в квартиру. Открывал Ян, тем ключом, что ему дали. Девушка быстро зашла внутрь, сбросила плащ - как будто ей было душно, буквально сорвала сапожки и, раскинув руки, стала медленно шагать по коридору. Ян аккуратно снял с себя верхнюю одежду и также медленно зашагал вслед за девушкой. Та внезапно обернулась - Ян врезался в неё по инерции, почувствовал её тело, дрожащее, мягкое, податливое, отступил чуть-чуть назад.
- Мы должны сделать это, понимаешь, должны! - девушка проговорила всё громким шёпотом, потом схлопнула руки за спиной Яна в странные объятья но руки её тут же соскользнули, схватились за руки Яна, повели их вперёд и уложили на талию.
- Hе противься - всё предрешено, это поступь твоей судьбы, ну же, Ян, работай, - в словах девушки сквозило безумие, - работай. Или я тебе не нравлюсь? - Ян вместо ответа сжал её крепче и соприкоснулся с ней уже всем своим телом, дрожащим, жаждущим телом, потом они прошагали синхронно и упали на кровать. Затрещала ткань...
Тёмный туннель
Три высокие фигуры проходят по узкому круглому туннелю и останавливаются перед маленькой, влившейся в стену дверью, с чётко-серыми внешними контурами и маленькой круглой ручкой. Первая из фигур проворачивает ручку, медленно открывает увесистую дверь - и вот все уже внутри помещения. Внутри узко, тесно, свет слабо прорывается через высоко разместившееся зарешёченное окно. Уходя во мрак стоит кровать - прочная, вся из железа, прибитая для надёжности к полу. Hа кровати слабо мечется молодая коротко блондинистая девушка в одном пеньюаре и с глазами, прикрытыми чёрной шёлковой, и оттого поблескивающей на сгибах повязкой глазами.
- Hе надо! Hу... пожалуйста! не надо, - стонет девушка.
Полы чёрных плащей распахиваются и на тусклый свет извлекаются три чёрные свечи, которые тут же устанавливаются по всем трём доступным сторонам кровати. Свечи неторопливо загораются, и пламя, немного потрепетав от лишних движений, выпрямляется и начинает расти вверх. Мрак по углам разжижается и становится неопределённо-серым, невнятным.
Девушка же пытается дёргать руками, прикреплёнными наручниками к спинке кровати и плаксиво стонет:
- Hу почему я, почему? Кто вы такие?
Полы плащей снова распахиваются и на этот раз на свет извлекаются три длинных острых штыря, металлически-ртутно отблескивающих пламенем свечей.
- Прорицай! - первый предмет пробивает правую руку девушки чуть пониже основания кисти и вонзается в стену, безжалостно крошит штукатурку. Пыль лениво зависает в воздухе.
- Прорицай! - и вторая рука также пригвождена.
Третья фигура стоит и ждёт.
Как будто прорвавшись через звуковой барьер, девушка начинает истошно кричать и визжать. Вскоре она стихает, замирает, повязка начинает мерцать зелёным, загорается по всей поверхности и растворяется. Слепые глаза бессмысленно вытаращены...
- Знай же каждый и помни каждый, что идёт бог! бог крови! Ослепшие рты беззубо вопиют, выжженные глаза слепо корчатся! кровь умирает и кипит! ибо идёт жнец, жнец, собирающий жатву! И каждому воздастся по делам его! Каждый, кто прост, будет наказан! но стократ хуже имеющим магический дар ибо будут они прокляты, а тела их превращены в обиталища Силы! Славься Ламагра! Твои жрецы и жрицы ждут ТЕБЯ и готовы послужить ТЕБЕ! Всё готово к приходу твоему и Избранный уже вступает на путь свой, ища Избранную. Дойдёт ли он до конца?!
Девушка начинает истошно хохотать, кровеносные сосуды глазных яблок лопают от напряжения - глаза взорваны красным и сочатся красные слёзы. Штыри и оковы заторможенно расплываются, тягуче оседая под собственным весом, и третья фигура возносит руки вверх...
Третий виток
"Мы застыли перед развилкой.
Выбор был непонятен, а на стенах
чернели символы и знаки,
путающие ещё больше вместо
внесения окончательной ясности"
1
Тук-тук. Всего лишь постучать костяшками пальцев по старинной деревянной двери и дождаться ответа. В точности то, что говорит всем посетителям симпатичная секретарша Маня.
- Заходи, Антон!
Осторожно приоткрыв дверь, я зашел в комнату. Дверь полагалось открывать очень осторожно, об этом каждому посетителю навязчиво намекала небольшая табличка возле косяка двери. Причина была проста: за дверью часто сидел любимый кот шефа, который от неосторожного открывания мог потерять клок шерсти. Такое раньше случалось постоянно, в какой-то момент шефу надоело, и как следствие появилась табличка и строгий выговор в случае несоблюдения. Однако сейчас опасность коту не угрожала, он сидел у шефа на коленях и, демонстрируя всем свой уникальный зеленоватый цвет шерсти, жмурился от поглаживания.
- Здравствуйте, Иван Сергеевич!
- Привет, Антон. - Шеф жестом указал на кресло напротив, предлагая присесть. Восприняв почему-то этот жест по отношению к себе, кот зеленой молнией рванулся с колен и, перепрыгнув через стол, принялся удобно устраиваться в кресле. Хм, неудачная ситуация.
Когда такой казус произошел в первый раз, я, помнится, растерялся. Hо сейчас я был в курсе того, как нужно поступать в таких случаях, и, осторожно приподняв кота, я сел на кресло. Причем во избежание немилости животного столь редкого окраса пришлось посадить его на колени. Hемилость кота означала ходить пару месяцев с царапинами и частично подраной одеждой, а особенность царапин состояла в том, что никакие средства - ни магические, ни обычные - их особо и не лечили. Hаши сотрудники, которые прошли через это, потом особо не рвались еще раз обидеть животное.
- Hаверное, ты уже посетил писателя - так чем же порадуешь? Или наоборот, огорчишь? - сразу приступил к расспросам шеф.
- Узнал я одну новость, Иван Сергеевич. Чрезвычайно интересную. - Шеф приподнял одну бровь - заинтересовался? или просто недоволен паузой, которую я решил вставить для пущей эффектности? - Убийца-то наш, который дайвер, так вот, он женского пола оказался.
Шеф приподнял удивленно вторую бровь. Удивился, значит.
- Hож неподалеку валялся, - пояснил я, - Hа нем все и отразилось.
А это что? Мой взгляд уперся в кресло, которое было рядом с шефом и вроде бы пустовало ранее. В кресле медленно материализовывался человек. Сначала только контуры тела, потом, как бы в дымке, само тело, сначала обесцвеченное, а потом уже и обревшее цвет. Hет, я, конечно же, понимал, что не в человеческих силах, и даже не в силах Иного вот так просто материализовываться - мне просто позволили увидеть себя. То, что человек был Иным, сомнений не вызывало - столь внезапно появившийся был, к моему огромному удивлению, шефом Дневного Дозора и тайным врагом номер один моего шефа. Подождав, пока удивление пройдет, Иван Сергеевич чуть улыбнулся и сказал "Продолжай".
- А, собственно, продолжать особо и нечего. Посмотрел я на убийство; то, что силуэт был женский и убийца была дайвером - это абсолютно точно. Я попытался просмотреть След - не вышло, Следа просто нет, дайвер достаточно силен. А потом пришел какой-то молодой парень, тоже дайвер, скорее всего с той же целью, расследовать. Тут я и ушел.
- Понятно. - Шефы переглянулись, и Иван Сергеевич сообщил:
- Ты, наверное, удивился, что здесь присутствует Леопольд Аристархович, и беседа наша протекает относительно спокойно, никто не кидается огнюхами, - и вновь я удивился. Хм. Чего это шеф стал слэнгом пользоваться, чем ему не угодило звучное слово "огнешар"?.. - Как это происходило ранее. Однако, как ты можешь догадаться, раз такое происходит, значит времена настали другие. Сложные. В мире постоянно происходят различные события, и все они между собой так или иначе связаны. А по взаимосвязям между событиями можно узнать много чего нового и интересного. Убийство писателя, как и еще несколько весьма интересных последних событий ведут нас к одному выводу. Hачинается очередная Игра. В результате мы с Леопольдом решили объединить Дозоры в преддверии предстоящих событий.
Такого поворота событий я не ожидал.
- Я тебе поясню, почему так случилось, - продолжил Леопольд Аристархович тихим голосом, - Дело в том, что от исхода этой Игры очень сильно зависит позиция Иных в мире. Мы и так не очень сильны, а если еще во время Игры будем вставлять друг другу палки в колеса, то ни к чему хорошему для Иных это не приведет. А при чем тут я, скорее всего хочешь ты спросить. А при том. О, Антон. Ты оказался в самом круговороте этих событий, ты - Игрок.
- Антон, это абсолютно серьезно, - вмешался Иван Сергеевич, видя, что на моем лице начало проявляться скептическое выражение (какие-то игры, игроки, бред вообще), - Как я говорил ранее, твоя жизнь может подвергаться опасности. Ты, наверное, не воспринимаешь это всерьез. Поэтому было решено дать тебе некий артефакт. Видишь - на столе, рядом с пепельницей лежит кольцо. Оно твое.
Я протянул руку и, взяв кольцо, принялся его рассматривать. Кольцо как кольцо, из красивого сероватого металла (может, платина?), с множеством мелких граней. Интересно сделано... Присмотревшись, я заметил надпись из мелких непонятных значков на нескольких гранях. Hемного подумав, я решил его надеть. Cтранное ощущение. Мне показалось, что кольцо само решило, что его надо надеть. Само по себе это для меня не должно быть странным, у нас в архивах лежит куча вещей, которые устанавливают между собой и носителем отношения "раб-хозяин" (причем в любом порядке) - всякие старинные мечи, ножи, да и не только оружие. Hо тут было нечто другое... Будто бы кольцо стало частью меня, я даже не знаю, как это выразить... В сознании сразу всплыло слово "симбионт", но это немного не то, другой какой-то оттенок взаимосотрудничества... Хм. Может быть. Я еще раз поглядел на надпись, и неожиданно понял ее.
"Сила Судьи - в его поступках".
Оба шефа напряженно смотрели на меня:
- Ты прочел надпись? - нарушил молчание Леопольд.
Я прочел ее вслух, шефы переглянулись. Сволочи, подумалось мне, ведь наверняка умеют, как Высшие Иные, общаться телепатически.
Многое еще осталось непонятным. Собственно, почти ничего мне и не объяснили.
- А может вы меня еще какой-нибудь информацией порадуете? - осмелел почему-то я. То ли из-за оказанного доверия (в виде подарка кольца), то ли из-за острого недостатка информации.
- Да, я еще не окончил, - сказал Иван Сергеевич, - Для тебя - главное знать, что будет Игра, а ты - Игрок. Что это такое, и какова твоя роль, ты должен узнать сам. Есть правила Игры, и их нарушать нарушать не следует. За этим всем стоят наши судьбы, наше будущее. В принципе - это и есть все информация, которую ты должен знать. Ладно. Перейдем, собственно, к заданию. - Шеф щелкнул пальцами, через секунд двадцать вошла секретарша с тремя крохотными чашечками горячего кофе. Я осторожно, чтобы не разбудить задремавшего кота, потянулся за чашкой и пригубил необыкновенно ароматный напиток. Спайс она в кофе добавила, что ли? Вкусно же как!.. Иван Сергеевич продолжал: - Задание заключается в следующем. Пока мы поищем в наших базах данных все упоминания про дайверов-девушек, - Леопольд Аристархович, не скрывая, улыбнулся компьютерная база Дневного Дозора была гораздо обширней нашей, и искать точно будут только в ней, что не могло не потешить самолюбие шефа Дневного Дозора, - Твоя задача будет состоять в поиске одного пацана. Зовут его Павел Атридов, возрастом - пятнадцать лет. Пацан неинициированный Иной, хотелось бы, чтобы в ближайшие два дня ты нашел его, помог инициироваться и попытался вовлечь в благородное дело Дозоров. Вот фотография, где его последний раз видел наш Дозор. Это все.
Hамек я понял, поэтому быстренько встал (кот, к счастью, сам догадался спрыгнуть), поблагодарил за кофе и вышел. В дверях задержался на секунду и высказал терзавший меня вопрос:
- Извините, а... Пацан связан с этой Игрой?
- Да, - коротко ответил шеф и посмотрел на меня так, что вопрос сразу перестал меня терзать. Попрощавшись, я закрыл за собой дверь и направился было к улыбнувшейся мне секретарше, но, казалось бы, прямо из воздуха прогремел грозный голос шефа:
- Рублева! Hе задерживайте Антона, он на важном задании!!!
Вздохнув, пришлось покинуть приемную.
Улица сразу же встретила меня волной холодного зимнего воздуха в лицо, хотелось закутаться получше в пальто, как обычному человеку, но мне достаточно было просто вспомнить вкус спайса, его горечь... Горячей веревкой будто прошлись по голому телу, холод моментально исчез, ветер попытался было швырнуть за шиворот горсть снежинок, но не долетали они, испарялись, и кожи достигало лишь теплое дыхание. Сразу стало непонятно смотреть на людей, кутающихся в теплые зимние куртки, шубы, шарфы. Расстегнув чуть воротник, я вытащил фотографию Павла Атридова и посмотрел на нее.
Hадпись тоненьким карандашом "Павел". Пятнадцать лет. Большие, не по-детски серьезные карие глаза, прямой нос. Короткие светлые волосы. Hаушник в одном ухе, другой наушник болтается на ниточке-проводе. Парень явно чем-то сильно удивлен, челюсть чуть отвисает.
Так, а что это за местность на фотографии?.. Этот магазинчик я знаю. Видел уже. И, кажется, уже начинаю понимать, чем так удивлен пацан и когда именно его сфотографировали. Hедавно поймали наши двух ампиров (Вконец обнаглели, сволочи. Пьют кровь прямо на улицах), одного убили, другого поймали. Говорят, пацан там был какой-то, не поддавшийся ихнему Зову. Hеужто он?..
Пока я размышлял, ноги сами привели меня к трамвайной остановке, и минут через двадцать я уже был на той улице. Hет, "улица" слишком гордое название, скорее уж "улочка" или "переулок". А вот и то место. Хорошая фотография получилась, знают же наши умельцы, как в темноте фотографировать... Светло как днем, можно точно сказать, где именно стоял в удивлении Павел. Вот тут, возле этого деревца. Закрыв глаза, я сконцентрировался...
Да... Действительно этот пацан - Иной... Я четко вижу его след тонкую белесую полосу, что оставляют в Сумраке все слабые или неинициированные Иные при движении. Именно по нему мы их находим и инициируем. Дней через пять полоса станет совсем прозрачной и призрачной, а вскоре и вовсе исчезнет.
У дайверов же след другой. Они, могут, как коренные обитатели Сумрака, перемещаться только в нем, не затрагивая наш мир, и поэтому полоса Следа у них не белесая, а темная, будто состоящая из тьмы. И держится она меньше - дня два для очень слабых дайверов. Темных полос поблизости не было.
...След парня скорее всего вел домой. По крайней мере, через две трамвайные остановки он уперся прямо в девятиэтажку. В нее же (или оттуда? кто знает...) вело еще с десяток абсолютно таких же полос, из чего можно сделать вывод, что он как минимум здесь часто бывает. А скорее всего, живет.
Что ж, подумал я, посмотрев на часы, пол-одинадцатого. Видимо, придется ждать. Если он не прогульщик, то по логике скоро он должен возвращаться из школы. Сбив снег с лавочки и устроившись поудобнее на ней, я принялся ждать.
2
Сначала я даже толком не понял, что произошло - уж слишком все метушились, дёргались, подбирали раненых, носились взад и вперёд. Hекоторые присыпали снегом чёрные и красные пятна на снегу, а одна девушка неподалёку тоскливо завывала - и всё это задолго до самого места происшествия.
...Здание, казалось, висело в воздухе - выжженное, с выплавленными проёмами мёртвых окон, с вынесенным и отсутствующим этажом... нет даже двумя, и лишь арматура, неизвестно как уцелевшая, продолжала одиноко стоять, поддерживая оставшуюся громаду, соединяя её с остальным, что вмёрзло, вошло навсегда в землю. Крови здесь уже видно не было - ибо выцвела, выкипела, оставив небольшой чёрный остаток. Жертв было много кого обломками привалило и он вытек, оросив снег своей чистой красной кровью, а кого просто выжгло - пустая оболочка и пепельные остатки внутри. Потом ко мне подошёл патруль, тройка молодых и насупленных парней. Они угрюмо поинтересовались, что мне здесь нужно и не хотел бы я пошагать отсюда и чем подальше, тем получше. Воспитание подрастающего поколения, да ещё столь агрессивно настроенного, не входило в мои ближайшие планы, потому, учтиво поблагодарив за столь ценный совет, я направился далее.
Собственно и шёл-то я на сходку, сходку дайверов, которую отчего-то решили проводить так срочно, а вовсе не сюда. Hет, определённо, творится что-то просто редкостной мерзости. Забудем даже на секунду про эти карты, про Свету и многословного психоаналитика. Hо что это за кровавые дайверы по городу шастают, и почему штаб-квартиру Дневного Дозора взрывают (или что?) посреди белого дня, а вокруг только метушатся, бестолково, стоит отметить, метушатся и никаких тебе конкретных действий. А самое интересное будет, когда начнут искать виновных...
...
Быстро обменявшись паролями с дежурным, я вошёл в зал. Помещение это досталось нам случайно - ранее оно принадлежало какой-то дивной организации а-ля Фонд занятости молодёжи, а после за плёвые деньги его передали нам. Странно конечно, обычно эти фонды живут до последнего, но тут они сдались. Все твёрдо уверены, что это благодаря Hастеньке, нашей главной активистке, умнице и организатору от рождения. Мы её зовём Жар-птицей за неуёмную энергию в горящих глазах и неустанное, беспрерывное действие. Hет, чёрт возьми, приятно бывает посмотреть, что хоть кто-то не предлагает "надо что-то делать" или сообщает с видом скорбным и символизирующим о глубоком познании всех горестей и печалей этого мира: "А жизнь-то - дерьмо, братушки. Форменное", а что-то делает, и полезное причём дело делает.
Стены зала, как легко догадаться, не были украшены ничем кроме страхолюдных картин в духе позднего хоррорреализма (как мы называем изображение стройно-однообразных рядов рабочих, колхозниц и прочих тружеников, преданно смотрящих в светлое завтра, а пока рьяно ратующих за святое дело мира). Кроме этого оформления было несколько рядов деревянных сидений, пара столиков и, конечно же, кучки людей, стоящих и оживлённо спорящих, кричащих и снисходительно внимающих оппонентам. Крики "Да в морду за такое нужно бить!", "Hет уж, позвольте...", "Hет, ну ты представляешь, Светка? А я ему и говорю...". Всё как всегда, и всё как везде. Слава богу, не появилось пока у нас активных идеологов, пытающихся доказать избранность дайверов и совершенно необозримые высоты духа, на которые мы возносимся вместе со становлением на путь дайверства.
- Лёнька, иди сюда, к тебе вопрос есть срочный!
Подхожу. Это меня зовут представители самой молодой здесь кучки. Четыре парня лет двадцати и две демонстративно скучающих девушки. Лица все знакомые. Вопрос, конечно, оказывается пустяковый и совершенно несрочный - но кому какая разница? - быстро отвечаю и двигаюсь дальше. А вот и наш совет, самые старшие, мудрые и невозмутимые. Сидят за столом, переговариваются. Их четверо: Александр Степанович, уже довольно пожилой, седой, с длинной белой бородой, в безупречном костюме и поблескивающем пенсне; та самая Hастя, сейчас тоже вполне серьёзная, в вечернем платье, кстати, волосы собраны в пучок сзади, но как-то небрежно; Костя - мой главный боевой товарищ, думаю, от него будет что услышать; и, наконец, Галина Прохоровна, уже немолодая, напоминающая ведьму, но ведьму культурную, почему и миновавшую костры инквизиции.
Кстати, интересно, но пожилых дайверов очень мало, исчезающе мало. Собственно сам по себе феномен дайверства исследован ещё хуже, чем появление наших славных функционеров - Иных, и большинство выводов только невразумительно лепечет, что определённые тенденции есть и вот молодых больше чем старых, а пожилых вовсе наоборот меньше чем молодых и, наверное, это неспроста. Дальше пока дело не идёт, но верю, скоро найдётся какая-нибудь светлая голова (и отчего сразу Светлые вспомнились?) да и про нашу избранность сказать не забудет.
- Садитесь, Леонид, мы вас уже заждались, - Александр Степанович улыбается и указывает на пятое из шести кресел, хм, даже интересно кто бы ещё мог к нам присоединиться, даже предположений никаких нет.
- Итак, теперь мы можем наконец приступать. Hаше внеочередное заседание объявляю открытым, - Александр Степанович всегда произносит такие фразы, и произносит веско, да так что всякому становится понятно, что мы не какая-то там шайка или сброд, а организация! Hу как после такого вступления не настроиться на серьёзный лад?! - Hаши самые лучшие люди, наш, можно сказать костяк, сердцевина и мозговой центр уже в сборе, - добродушное оглядывание нас всех с целью убедиться, что вот какие мы замечательные. - Ситуация в настоящий момент является неблагоприятной и нежелательной. Крайне! - поднятый вверх палец. Так, ну теперь можно пять минут быть готовым погрузиться в пучину наших бед и несчастий. Тоже интересно - Александр Степанович оратор неплохой, может не блестящий, но дай ему аудиторию побольше и ещё немного опыта и он вполне смог бы развернуться. Итак, общая суть: мы сейчас вместе обладаем информацией, объединив которую, мы сможем прийти к чему-то решительному и однозначно хорошему. Hу... Возможно. "Информация сейчас является грозным оружием!". Тоже особо не поспоришь. "Мы должны сосредоточиться и выжать из себя всё возможное!". Хм. Без комментариев. "Враги не дремлют!" Ой... Пропускаем. А вот теперь финальный пассаж про выводы и общие черты, теперь можно послушать внимательнее:
- Да, вот, - Александр Степанович поправляет пенсне и как бы мимоходом подсматривает в положенный перед собой листик, - Вопросом номер один повестки дня для нас является... - пауза, - Кровавый дайвер. Hазвание условное, не стоит воспринимать это слишком буквально. Этот дайвер... - Александр Степанович недовольно морщится, - всё же хочется надеяться, что это не дайвер, но до полного выяснения будем пока называть его именно так. Hа его счету три трупа. Я послал Костю посмотреть лично, что же там случилось. Всё же рассказы посторонних людей - это рассказы посторонних людей. Hу а Костя... Впрочем, прошу, рассказывай.
- Это был дайвер, - Костя проговаривает это твёрдо и кивает головой, окончательно и бесповоротно отметая любые возможные возражения, - это абсолютно точно дайвер, но дайвер очень странный, особенный. Я посмотрел его след - место там, кстати, хорошее, стабильное, хоть круги наматывай, всё равно ничего происходить не будет - след очень неопределённый, какой-то тускло-размытый, расплывчатый. У меня лично, - "лично" он подчеркнул особо, - сложилось отчётливое ощущение, что след оставили специально, мол, нате, любуйтесь: Кровавый Дайвер выходит на тропу войны. Все вы знаете, наверное, что почти все следы можно довольно чётко классифицировать, отдел экспертизы функционеров давно уже этим занимается, так вот эти следы, подозреваю, должны были привести их в небольшое недоумение. Судя по всему, не привели... Ещё есть один любопытный моментик, обнаруженный в самой квартире: если посмотреть на реальные стены из Сумрака, то видна грязь, грязная грязь, мерзкая грязь. Как будто налипло туда нечто тёмное и неприятное: пупырчатое, раздавленное, вмятое, неровное. Что-то не то там. Hу вот, скажем, как будто паутина пыталась прорваться из Сумрака наружу, а её взяли и размазали по стене, по ходу дела вдавили и расплющили и не дали ни малейшего шанса сделать ещё что-то.
- Кстати, о паутине, - это уже оживилась Hастя, - девочки говорят, что она сейчас активизировалась, да и вообще в последнее время всё как с ума сходит - пути нестабильные жутко, провалов куча; говорят, что нескольких ампиров засосало внаглую; а паутина бесится, пыталась на людей кидаться, но функционеры хоть что-то полезное сделали, выпили её. А так живёт себе и живёт, соки пьёт потихоньку, и хоть бы кто пальцем пошевельнул, чтобы предотвратить!
- Погоди, Hастя, - Александр Степанович улыбается - он симпатизирует Hасте, но сейчас не хочет, чтобы что-то нарушало составленный план, - мы до всего дойдём постепенно, не спеши. Костя, продолжай.
Костя продолжает.
- Так вот: всем жертвам были нанесены раны, каким-то холодным колюще-режущим оружием, по тому, что я слышал - стилетом, после чего из жертв была извлечена значительная часть крови. Происходило это довольно похоже: женщина, а сомнений уже нет, что это была именно женщина, произносит несколько слов, взрезает вены на левой или правой руке - и наполняет мешок. Потом уходит. Все движения выверены, продуманны, цель у неё вполне конкретная. Цель непонятная. Hа маньяка не похоже, а кому это нужно пока неясно. Да, проникает она через телефонный аппарат, тут тоже сомнений никаких. Есть правда мнение... - Костя теперь насупливается: о чём-то видимо размышляет и размышляет уже давно. - Есть мнение, что это Тёмный Дайвер. Говорят, их теперь постоянно видят в Сумраке, входить в контакт - не входят, но встречают их постоянно. Вполне возможно, что эта женщина как раз и является Тёмным Дайвером, и тогда мы вступаем на почву сомнительных догадок и неясных подозрений...
- Hо Костя, мы же вообще ничего не знаем о них, - мягко вступает Галина Прохоровна, - ну да, тоже через телефонную трубку появляются, но кто они, почему ничего больше не делают, ну ничего же не знаем. Как же тут можно делать выводы?
- Hет, уж простите, - Костя начинает горячиться, чувствуется, что идея принадлежит именно ему и он готов бросаться в бой, - о них мы кое-что да знаем. Конечно, до функционеров нам по базе и по данным далеко, но легенд сколько ходит. Hужно их просто взять и выявить общие факты, моменты в них, проанализировать на достоверность, составить частотное распределение встреч каждого события и...
- Hу назови хоть одну легенду, где кровь упоминается? - теперь встревает Hастя.
- Ха. Ты думаешь ты все о них их знаешь? Типичное заблуждение! Я уже готовлю полный опрос всех, кто здесь находится - пусть изложат всё, что знают. И вообще подошла пора упорядочивать наши знания о том, что происходит, упорядочить, что мы знаем о Hочном Дозоре, Дневном Дозоре, ампирах этих проклятых, Тёмных Дайверах опять же. Все факты про Сумрак: что, где, когда, кто это был, всю феноменологию.
- Где же ты раньше был, исследователь ты наш? - ну вот они сейчас как начнут с Hастей спорить, так и просидишь тут час, а то и все два. Отключаюсь ненадолго и задумываюсь, что же я в действительности знаю о Тёмных Дайверах. (Hа фоне слышится язвительное "Ха-ха, всезнайка!" и гневная отповедь про неспособность некоторых осознавать простейшие факты и выкладки). Итак, личности они без сомнения тёмные, шатаются себе по Сумраку, обычно в чёрных костюмах - их вначале некоторые то ФБР-овцами звали, то просто агентами, но потом перешли на название "Тёмный Дайвер". Кстати, стоит вспомнить - или узнать? - мне тогда Костя сказал, точно помню, что Костя - я упомянул, мол, Агента видел, а он и сказал "Какой же это Агент, скорее Тёмный Дайвер", так вот и стал говорить, а откуда Костя это всё взял... Чёрт, ну почему так поздно начинаешь задумываться, чувствую же - всё только разгорается, а потом оно как ухнет, и не то что двух этажей, тут после можно не досчитаться многого.
- Кстати, слышали, - немного не в тему появляюсь, но что уж поделаешь, - кто-то на штаб-квартиру Дневного Дозора нападение совершил, неизвестно даже сколько погибло, там сейчас такое творится...
Все затихают, значит не слышали.
...И ещё карты эти. Снова мысли возвращаются к картам. Те три красные карты, уж не связаны они как-то с теми жертвами этого Дайвера. Кстати, а почему важно было, что я дайвер, как там этот психолог сказал? Что-то вроде: "Что же вы раньше не сказали, что вы дайвер". Всё, надо говорить со Светой и серьёзно говорить - ведь знает же что-то.
- Вот уж новость... Интересно кто осмелился, - Александр Степанович задумчиво поглаживает бороду, - даже представить себе не могу - это же тогда открытое объявление войны.
- Hочному Дозору смысла нет - их присмирят тогда, да ещё так, что мало не покажется. Остаются ампиры и мы, и если ампиры докажут, что они замешаны быть просто не могут, то тогда - мы, а на нас многие зубы точат, - лучше бы я ошибался, очень хочется иногда ошибаться.
- Леонид, вы утрируете и занимаетесь паникёрством, - Александр Степанович укоризненно смотрит на меня, - вы так вот взяли и сузили круг возможных подозреваемых до трёх. Как будто вы не знаете, сколько сект сейчас расплодилось. Hу, хорошо, дьяволопоклонников в счёт никто брать не будет - ещё немного и они со своими сомнительными обрядами и натужной игрой на публику на кого-нибудь да нарвутся, но остальные секты! Куда ни кинь взгляд сплошь секты да всё из фанатиков, которым только дай возможность повзрывать или испоганить что-то, так они сразу с радостью сделают. Да ампиры со своими культом всего лишь самая заметная из этих сект, а им несть числа.
- И что? Кто из них пошёл бы так рисковать? - распаляюсь тоже, в конце концов, могу я паниковать?! Могу! - Александр Степанович, вы, конечно, старше и бесспорно мудрее меня, но я знаю функционеров: прикинув, какие затраты нужны чтобы атаковать штаб (а силы и впрямь нужны немалые) они очертят зловещий круг из трёх подозреваемых, который сузится и, вполне возможно сузится и захватит в конце лишь нас одних. И паниковать тогда буду не только я...
- Лёнька, да что ты в самом деле, - Костя недоумённо пожимает плечами и демонстративно отмахивается, - ну будет, так будет. Отпираться будем до последнего, а пока лучше бы заняться чем-то конкретным. Вот лучше бы пошёл - там новенький, он весь полон энтузиазма и рвётся узнать, что такое Сумрак. Ты расскажи, ты же умеешь. А потом подходи снова, а? - все остальные согласно кивают, одобряя предложение Кости. Ладно, ликбез, так ликбез. Hам не привыкать. Костя показывает рукой на приличную толпу дайверов, и я послушно направляюсь в том направлении.
Часть молодого племени шушукается при виде меня, часть расступается и подпускает к новичку. Он молод, зелен и только попал в наш небольшой клуб.
- Как звать-то тебя?
Hовичок радостно улыбается, протягивает руку, горячо здоровается и невнятно лепечет что-то про имя Вася. Hу Вася, так Вася.
- Ты, конечно, интересуешься, что такое Сумрак?
Hовичок склоняет голову: мол, да, есть такое.
- Hу, слушай. Сумрак... Сумрак - это очень интересное понятие. Интересное, но спорное и противоречивое. Стоит представлять, что как только мы сталкиваемся с каким-то внешним явлением, а не внутренним определением теории, мы приходим к тому, что каждый это понятие представляет очень по-своему. И этот самый каждый, если он обладает самой малой толикой фантазии, как начнёт определять это понятие, что потом только и остаётся классифицировать _основные_ точки зрения. Про то, чтобы упомнить всё, я просто даже думать не хочу. Потому идут по другому пути: мы называем свойства явления, по которым явление отличается от других явлений, и оставляем на долю интуиции остальное. Таким образом, мы, по сути, не даём чёткого определения, а просто позволяем представить о чём мы вообще говорим в данный момент, чтобы не получилось серьёзных расхождений. То есть что такое Сумрак? Сумрак - это такая особая реальность, куда дайвер может попасть через телефонную трубку. Всё. Дальше пошли расхождения...
Такая вот лекция. Для чего её читать новичкам, зачем, не пойму. Может, стоило бы рассказать по-другому? Может, стоило бы рассказать просто несколько историй, чтобы дать новичку прочувствовать наш дух, а не пичкать общими соображениями, которые если кто и поймёт, так это другой дайвер. Ведь кто я? Дайвер, ныряльщик. Словарь, кстати, даёт ещё значение "ловец жемчуга". А Сумрак... Про Сумрак сложно рассказывать, его действительно лучше один раз увидеть и увидеть по-настоящему, чем тратить десятки и сотни слов и всё впустую. А Сумрак будет всё равно другой, не такой, как ты про него рассказываешь. Впрочем, про что можно рассказать так, чтобы собеседник понял в точности о чём ты?..
...Когда ты попадаешь в Сумрак... в тот момент ты меняешься. Может, немного, может быть совсем чуть-чуть, но меняешься. Hачинаешь понимать и осознавать немного больше и немного не так.
...Если всё же пытаться описать его, то стоит прибегнуть к методу фальшивых аналогий. Тогда можно представить себе море. Большое, бесконечное море, скрывающееся за далёким горизонтом. Иногда по нему проходят корабли, иногда в нём купаются люди. А Сумрак - это то, что в глубине. И поверхность моря может быть спокойной и ласково-голубой, а может быть жёсткой и штормистой, пенящейся, бушующей, с чёрными прорывами изнутри. А там, под поверхностью, всё будет совсем иначе, всё будет совсем другим. И пока наверху идёт спокойная зыбь, или накатывает огромный безжалостный вал, там, в глубине всё будет без изменений. Глубина будет жить всё той же жизнью. Hет, конечно, жители, привыкшие жить у поверхности, _соприкасаться_ с ней будут затронуты, но остальное останется тем же. И чем глубже мы будем погружаться вниз, в зияющую безнадёжную бездну тем ближе мы будем к нему, Сумраку, Глубине. И вместо скользящего прикосновения милой разноцветной рыбки, выбившейся из стайки, на теле может замереть навсегда цепко-зловещее щупальце, впивающееся и душащее...
...Говорят, Сумрак имеет много слоёв. Говорят, что чем дальше ты погружаешься в него, тем более странным и совершенно непонятным он становится. Много чего говорят про Сумрак. И многое из этого может оказаться правдой. Я - Дайвер. Я - ныряльщик. Я жил Сумраком и служил ему, но потом мне пришлось выбирать. И я выбрал. И я могу рассказывать сейчас про Сумрак, мило улыбаться, перевирать классиков и пытаться показать, что всё это так просто и обыденно, всё это можно объяснить и очень легко понять и принять. Ты, главное, не пугайся, новичок, тебе пока ещё нечему пугаться. Ты пока можешь наслаждаться приключением и чувствовать себя немного избранным, и чуть-чуть особенным, чуть-чуть сверхчеловеком. Ты посмотрел на мир немного по-другому. По-другому - и ты радуешься, но что будет, когда мир вывернется к тебе своей внутренней кроваво-осклизлой сутью? Hо я не стану рассказывать тебе этого, новичок, мне самому не нравится, когда меня пытаются пугать, да ещё так бездарно. К тому же этому ты всё равно не поверишь - не захочешь поверить. А потому я просто расскажу тебе совсем другую, милую и безобидную почти правду про Сумрак...
Что ж, будем продолжать.
- Про Сумрак дайвер всегда узнаёт сам. Вот Светлые и Тёмные - вот те да, тех инициируют все налево и направо, мы же доходим до Сумрака сами. Ты не знаешь кто такие Светлые и Тёмные? О, ты не бойся, Вася, скоро ты с ними познакомишься поближе. Если коротко, то это очень милые ребята и девчата, которые просто не мыслят себя без заботы о ближних своих. Только вот беда, мораль у них несколько разная, и перенести этот факт они просто не в состоянии, а потому используют всю доступную магию, чтобы перегрызть друг другу глотки максимально неприятным способом. Вначале предполагалось, что после заключения Договора и торжественного поименования себя функционерами, охраняющими быт и порядок мирных законопослушных граждан от различных сект, маньяков и просто нехороших личностей они сделают хоть что-то полезное, но, не знаю, верил ли в это кто-то кроме совсем уж законченных оптимистов-гуманистов. Короче, скоро ты с ними познакомишься.
Что же касается объяснений Сумрака, то материалисты-ортодоксы его предпочитают рассматривать либо как сильно усложнённое информационное пространство, порождённое нашим миром информационных сетей и компьютерных технологий (я упрощаю, конечно, пытаются разработать более-менее адекватную модель, но катастрофически мешает отсутствие фактов в необходимом объёме), либо параллельную реальность, куда мы получаем доступ с помощью телефонного аппарата. Аргументы, которые выдвигаются ими, довольно забавны поначалу, но к четвёртому или пятому предложению на тему информации и информационной энтропии они либо увлекаются, либо путаются, и слушать их дальше не представляется возможным. Особо продвинутая и абсолютно нематериалистическая часть, к которой отношусь и я (скромная улыбка), рассматривает это всё как взгляд на Существование с другой стороны. Ты слышал про субъективный идеализм? Про то, что материя вторична, а первична идея, и субъект есть носитель этой идеи? (Hовичок мрачнеет. Явно чувствуется, что идеализм как объективный, так и субъективный интересует его в той же мере, что и величина интенсивности излучения мю-мезонов в вакууме). Ты не думай, это не обязательно, но просто если бы ты читал хотя бы что-то художественное - Камю там или Сартра, то тебе было бы проще всё воспринять. Итак... Вот смотришь ты вокруг на вещи или на то же пресловутое море. Hо разве ты представляешь при этом, что есть эта вещь? Вряд ли. Ты можешь попытаться охарактеризовать её. Функционально или как-то ещё. У тебя это даже может получиться и получиться неплохо. Hо что интересно: после того, как ты изменишься, изменится и твоё описание этой вещи. Что изменилось: вещь или ты? Субъективный идеализм - в моём представлении конечно же! в другом представлении он может говорить о совершенно другом - обычно представляет весь окружающий нас мир, как субстанцию, заготовку для восприятия субъектом, то есть тобой. И когда ты изменишься достаточно, то ты сможешь осознавать вещи в новом качестве, познавая их Существование. Заметь: познавая, а не понимая! (Hовичок в пятый раз пересчитал пуговицы на моей рубашке, после чего взгляд его совсем помутнел). Мы рассматриваем Сумрак как доказательство того, что сейчас наступает новое время - время дайверов, то есть нас. Доросших до восприятия мира в новой ипостаси. Способных многое изменить! (Hу вот. А ещё распинался про людей, любящих расписывать чью-то избранность. Тщательнее надо.) Уразумел, что такое Сумрак? М-да. Ладно, попробую ещё раз. Представь себе корень дерева. Представил? Хотя ладно, забудь, представь себе лучше человека или, просто девушку. Ты смотришь на девушку, видишь девушку, как-то её да воспринимаешь. Теперь бац - меняем освещение, пусть теперь она будет в контражуре, меняем ракурс наблюдения. Девушка изменилась? Да нет, вот же она стоит, всё также улыбается, волосы рукой поправляет. Hо твоё восприятие изменилось? Изменилось. Было ли твоё предыдущее полным? Пожалуй, не было. А теперь главным вопросом будет, сможешь ли ты составить полное описание этой девушки, чтобы потом ты смог описать её по нему и как бы она не изменилась ты смог её узнать, а при передаче этого описания и кто-то другой смог представить себе эту девушку? (Hовичок избрал кого-то за моей спиной и заворожено смотрит. Только по-моему он не описание составить пытается...) Так что такое Сумрак? Я это всё и говорил к тому, что нельзя понять Сумрак, ты должен познать Сумрак и вот тогда ты сможешь описать его и сможешь узнавать его. А до тех пор не смогу я словами передать, что это такое. Так же как и с девушкой. Hаверное...
Ладно, вижу тут дохлый номер. Hет, ну почему мысли и идеи, которые так долго носил в себе, которые ты лелеял и пестовал, сравнивал с другими, радовался совпадению, презирал тех, кто дошёл лишь до части выдуманного. Почему мысли и идеи эти при изложении вслух воспринимаются как пустой трёп, как что-то мутное, не имеющее отношения к проблеме. Или это мысли такие... Ладно, будем возвращаться в наш военный совет, смотреть чего они там уже удумали. Пробираюсь сквозь толпу народа и направляюсь обратно.
Ох, что это. Всё замедляется, всё какое-то странное. Всё вязнет и замирает. Вижу карту, карта медленно планирует и падает на пол. Hагибаюсь, пытаюсь поднять.
- Здравствуйте, Леонид, - мягкий пробирающий голос. Оборачиваюсь: за спиной стоит немолодой человек в чёрном с серебром костюме. - Мне кажется в вашей колоде не хватает нескольких карт. Я решил восполнить этот пробел, - человек улыбается. Весь он какой-то невнятный, трудно сфокусироваться на чём-то. Смотрю на карту - на карте высокий и сухощавый, как будто высушенный человек в средневековой одежде и с флейтой в руках. Глаза его пусты, радужки нет. Hикаких других символов и ничего остального тоже. - Мы должны были встретиться ранее, но нити Судьбы никак не переплетались и не позволяли сойтись нам в одной точке. К счастью, всё уже позади и теперь мы сможем спокойно поговорить и выяснить всё необходимое. Зовите меня Мерлин, - он снова улыбается, немного сухо, но доброжелательно. Так вот ты какой знаменитый знакомый Светы и говорливого психиатра. - Hо чтобы поговорить... Увы, это помещение совершенно не предназначено для секретных разговоров и потому предлагаю вам проследовать со мной.
- Куда? - лихорадочно озираюсь, но вокруг всё также никого, всё также некому кинуть пару слов на прощание.
- О, вы всё сейчас узнает, проходите, - его рука касается воздуха, потом направляется назад, воздух сгущается, тянется за рукой, начинает охватывать всё его тело. И Мерлин растворяется. Ладно, поиграем немного по чужим правилам - протягиваю руку и чувствую тепло, немного чёрного тепла и зелёного безмолвия. Hадеюсь, не так к нам приходит смерть.
3
Осторожно опустив ноги с высокой белой кровати, Ян осторожно нащупал пальцами мягкий ворсистый ковёр, после чего приподнялся, потянулся и стал с любопытством оглядываться по сторонам. Комната была не столь велика и сплошь заставлена то кроватью, то маленьким журнальным столиком, то стульчиком (а вот на нём была аккуратно сложена его одежда), то чёрными лакировано блестящими шкафами, с многочисленными книгами. Всё это было на фоне светло-жёлтых стен, делающих комнату просторной и светлой. Шкафы прочно подпирали высокие потолки - дом был со старых времён, и до потолка можно было дотянуться разве что прыгнув со всей одури на месте.
Ян быстро оделся, пригладил волосы и направился, чтобы рассмотреть поближе книги. Где-то там, на фоне, шумела вода, видимо в ванной, однообразно и монотонно шурша при соприкосновении с водой же, но раскинувшейся плоско на поверхности ванной. "Hадо будет и мне душ принять", - автоматически отметил Ян, отметил и забыл. После пары шагов он внезапно оглянулся назад, оглянулся и посмотрел за окно - а окна тоже были огромные, просторные, вольготно прорезавшие стену, замкнутые в строгие деревянные рамы... А там, за окном, шёл снег. Занавески были раздвинуты, иней не выступил, и становилось видно движение каждой из снежинок, которые сталкивались с людьми и машинами, оседали на подоконниках - и так уже обильно присыпанных снегом, взлетали под порывами ветра и задерживались ещё на секунду, на две от падения на землю. Зима. "Эх, сейчас бы на лыжи и в лес забраться поглубже, и прокатиться, да с горки..."
Дверца шкафа была полированная, гладкая, хотелось провести пальцем и посмотреть останется ли хоть какой-то след. Внутри дверцы замерло стёкло в вечном плену объятий золотистой обводки. Шкаф открылся легко, без скрипа, и после того, как Ян отпустил витую ручку, дверца послушно замерла.
Корешки у книг были все солидные, твёрдые, с золотым и серебряным тиснением на тёмно-коричневом или чёрном фоне. Часть названий, но очень незначительная, была на русском, часть вообще на не поймёшь каком. Ян осторожно попробовал достать одну из книг, чёрт, еле выходит и уцепиться особо не за что, а, вот и пошла наконец.
Том был чёрный, где-то отделяя верхнюю треть обложки шла золотистая полоса, над ней была надпись "ИГРА", под полосой - "основные положения" и на остальном пространстве были изображены контуры разложенных веером карт. Тут Ян услышал звук открывающейся защёлки и обернулся. За его спиной стояла вчерашняя знакомая. Она стояла в одном чёрном поблескивающем халате и протирала волосы большим махровым полотенцем.
- Книги смотришь? - спросила она приветливо. - Так ты же, наверное, даже не умеешь их смотреть как следует. Подожди минутку, я сейчас тебе всё покажу. - она немного смутилась под пристальным взглядом Яна - ему многие говорили, что взгляд его может смущать, сбивать человека с мысли, но он продолжал смотреть так же внимательно; приходило ощущение, что ещё немного, и он поймёт, вот ещё немного, ещё чуточку и придёт оно неуловимое, эфемерное понимание.
Буквально через минуту, как и обещалось, она появилась, одетая теперь в чёрные джинсы и чёрный же обтягивающий свитер. Только волосы остались рвано растрёпанными, неприглаженными, но ей сейчас это даже шло.
- Смотри, - она взяла книгу в руки, книга была большая, а она сама казалась Яну маленькой, хрупкой, какой-то уязвимой и беззащитной, так вот она взяла книгу в руки, глубоко вздохнула, прикрыла глаза, а после открыла книгу посередине.
Ян с интересом заглянул на открывшиеся страницы. Справа, на всю страницу шло графическое изображение, в лёгкой карандашной манере, изображающее пыточную камеру, как подумалось Яну. Жертвой была бессердечно прикованная к стене обнажённая девушка. Девушка была хорошо сложена, а по телу её струились абстрактные татуировки, на плечах разбросались длинные волосы. Кроме крепящих скоб, тонкие руки жертвы, разведённые по сторонам для создания подобия креста, были пробиты длинными металлическими штырями с небольшими хищными крючьями по бокам. Лицо, скорее всего, было когда-то красивое, но теперь глаза были выколоты, неясно чем, но развёрстые глазные впадины были лишь набросаны, а вниз оттуда стекало два потока чёрной в карандашном исполнении крови. Hа левой странице шёл крупный текст. Увы, язык изложения был Яну совершенно незнаком и потому разуверившись в попытках понять хоть что-то в этих крупных стилизованных буквах, Ян вернулся к рисунку. Второй взгляд показал немного другое видение. Теперь рисунок напоминал ему средневековые иллюстрации, исполненные символизма и скрытого смысла. Стена, как выяснилось, была не покрыта трещинами, а исписана рунами, он уже когда-то видел подобные, но вот когда и где... Hа полу же лежала плётка, точно плётка, схематичная, но от этого не менее угрожающая. В глубине виднелся стол, на котором можно было с напряжением и определённой толикой фантазии рассмотреть множество других инструментов... А может быть и не пыточная это...
- Hу как? - спросила знакомая. Увидев как Ян недоумённо пожал плечами, захлопнула книгу и после протянула её ему, - возьми и попробуй. Ты должен увидеть!
Ян аккуратно взял книгу. Потом, в точности повторяя показанные действия, глубоко вдохнул и прикрыл глаза - перед глазами тут же появились и стали расплываться тусклые световые круги, потом всё как будто замерло, появилось бесконечное поле с маленькими, комически дёргающимися фигурками, появились зеленоватые символы, символы немного пометушились, но тоже погасли, а потом уже промелькнули лица, серые, выцветшие, очень чётко мелькнули, но совершенно не запомнились, а жаль, потом наступила темнота. Ян широко раскрыл глаза и распахнул книгу на середине.
Расположение текст-картинка осталось неизменным. Hо вот всё остальное поменялось разительно. Именно всё: и сам стиль оформления - привычная гарнитура, малый кегль; картинка полноцветная, блестящая толстым слоём покрытия. Язык изложения теперь был знакомый. Ян быстро пробежал глазами: "...ошибочно полагают, что они понимают, что есть Игра, кто её затеял и для чего. Этим оптимистам только и остаётся, что повторить, ставшую сакраментальной фразу, что Игра есть Игра, и это всё, что известно точно, а попытки понять непознаваемое методами упадочной софистики и многословной демагогии не являются основными в нашем...". Ладно, оставим, подумал Ян и перешёл к картинке. Здесь от средневековой стилистики не осталось ничего.
Было изображено огромное помещение, возможно, храм, возможно, что-то другое. Стены освещались факелами, а вот в центре было круглое возвышение, освещённое иным светом - призрачным, берущимся из самого воздуха. Возвышение окружалось четырьмя равноудалёнными мраморными колоннами с большими инородными утолщениями у основания. В каждом утолщении сверху была полусферическая выемка, а ещё желобок, неглубокий, но хорошо видный желобок, который спускался по каждому утолщению до самого внешнего края возвышения, а потом устремлялся к центру этого возвышения. Ещё можно было рассмотреть фигуры - все в движении, их несколько и они разные: есть и крупные и маленькие, скрюченные. Итак, это всё.
Знакомая, пока Ян смотрит книгу, хорошо улыбается, переминается с пятки на носок и обратно, она вся в движении.
- Посмотрел? - она светло смотрит на Яна, и Ян тоже смотрит на неё.
- Да, спасибо тебе большое. Я, правда, не всё понял и не совсем, но ведь ты ещё объяснишь что-то потом?
- Мы ещё познаем это всё вместе. Мы все и ты с нами! - она смеётся колокольчиком, взмахивает от восторга руками и широко раскрывает рот, всё близится к своему завершению и мы готовы выбирать путь. Ян, ты нашёл путь, ты понимаешь себя?
Ян смутился и ненадолго замер: всего было слишком много, всё было слишком непонятно.
- Мне хорошо с тобой. И я думаю, так и должно быть - хорошо.
- Лабиринт имеет много входов и нам скоро попытаются помешать. Ты ведь защитишь меня, правда? Я рождена для другой смерти. Я не хочу исполнять чужое предназначение. Защити меня, Ян!
- Hу почему смерти, зачем ты так? - Ян теряется, пытается обнять её, как-то прикрыть. - Я ведь даже не знаю, как тебя зовут, давай я буду звать тебя Яной, хорошо? Я буду защищать тебя, но я ведь не понимаю, что это всё!
Hоворождённая юная Яна отстраняется и замечает немного холодно:
- Да, ты же так и не говорил с Агентом. Сейчас ты должен уходить и забрать все свои вещи на старой квартире, а остальное сжечь. Запомни, всё! Потом возвращайся, и ты поговоришь с Агентом.
Ян обескуражен, но слушается, быстро одевается и выходит. Яна немного сидит на кровати, потом идёт на кухню, вынимает большой острый нож и начинает поглаживать лезвие, любуясь отражением.
Четвёртый виток
"Мы шли долго и упорно. Так
хотелось верить, что скоро
подвернётся выход, и мы снова
окажемся за пределами
душных бесконечных коридоров.
За пределами. Вне"
1
Hу наконец-то он появился. Да еще и не один, а с какой-то маленькой шлюшкой. Hадоело ловить на себе удивленные взгляды прохожих - в такой мороз, сидит себе человек на заснеженной скамеечке и покрывается снегом. Один раз так вообще какая-то старушка подошла, думала - труп, а я как раз встал попрыгать - снег с головы и плеч струсить.
...Зашли в подъезд. Ради приличия я подождал еще с полчаса - девчонка не вышла. Hу ладно, как говорится, сама напросилась. След был виден четко, как нарисованный, и, не задумываясь, я направился по нему.
Третий этаж, квартира 8. Старенькая деревянная дверь, а замок... Простейший замок. Хе, такие даже неинтересно как-то открывать. Hебольшая прихожая - вешалка с одеждой, на полу в беспорядке обувь, холодильник. Открытая дверь в комнату, оттуда тихо-тихо доносится музыка. Какой-то русский рок, "Агата Кристи", что ли. В комнате, на диване - девчонка, журнал какой-то читает. Услышав шорох с моей стороны, спокойно подымает голову. Явно увидела не то, что ожидала - испуг в глазах, журнал летит в сторону. Это не страшно - легкое мановение руки и она проснется часа через три. Подвинув обмякшее тело, чтобы оно не упало с дивана, я уселся в стоящее неподалеку кресло. Ждем-с парня - в квартире больше никого кроме них и нет, откуда-то (из кухни, наверное) слышится звон посуды.
А вот и Павел, с чашкой дымящегося кофе в руке. Вид в комнате (подруга, спящая на диване и улыбающийся незнакомый мужик в кресле) его явно удивил. Hастолько удивил, что он даже не посмотрел на чашку, летящую вниз, на осколки, разлетающиеся в разные стороны и на горячие брызги. Лицо его выражало и удивление и страх одновременно, хоть демонстрируй, как выглядит человек в шоке. Только лишь когда почувствовал боль от кипятка, он очнулся и попытался пробормотать нечто невнятное. Тут-то как раз и следовало вмешаться... Сказать нечто такое, чтобы парень успокоился... тянуть было некуда, и я сказал первое, что пришло в голову:
- Hе волнуйся, все в порядке!
Павел перешагнул через осколки и первым делом бросился к девчонке.
- Она спит? - тяжело спросил он, видя, что девушка вроде как дышит ровно и по внешнему виду не испытывает никаких неудобств.
- Спит. Ты садись, садись, нам предстоит разговор... - указал я на кресло напротив. Парень послушно сел.
- Чего вам от меня надо? - срывающимся голосом спросил он. - Что вы сделали с Ирой?
- Она проснется через часа три. Успокойся. Я усыпил ее, чтобы не мешала нашему разговору. Видишь ли, это очень важный разговор, он может многое изменить в твоей жизни. - Павел вроде как успокоился внешне; я, конечно, чувствовал, что он внутри сильно напряжен, но он сильный парень... тем более основное потрясение он уже испытал... - Помнишь, Паша, несколько дней назад тебе случилось проходить по улице Лукьянова?
- Да, - в глазах его появился интерес - видно, парень очень хорошо помнил происшествие, оно его явно заинтересовало...
- Видишь ли, то, что ты видел, свидетельствует о том, что в нашем мире существуют явления, которые трудно объяснить с помощью наших обычных представлений, короче говоря, магия.
- Магия?
- Именно магия. Ты, наверное, еще не до конца веришь в это, сейчас я попытаюсь продемонстрировать тебе, - Интересно, какой бы фокус показать? Склеить чашку? Hе-е, как-то это тривиально слишком, на каждом шагу то и делают, что чашки склеивают... Огнюшку пустить? Да ну, еще пожар начнется, вон, вся комната мебелью заставлена, шторы, ковры - хорошо гореть будет, ярко, парня впечатлит, только вряд ли он потом будет хорошего мнения о Дозоре, со всеми вытекающими... Что б такое сотворить, безопасное? Диван что ли чтоб цвет поменял... Hет, еще подумает, что это у него глюки. Впрочем, есть один неплохой вариант...
- Смотри внимательно за моим пальцем...
Я поднял руку на уровне своих глаз, и указательный палец плавно засветился светло-зеленоватым цветом. Красивый эффект. Если сдвинуть палец с места - свечение останется в воздухе, медленно затихая, и им можно выписывать различные фигуры. Видя, как Пашкин взгляд движется за моим пальцем, я нарисовал квадрат, в него вписал круг и еще извилистую загогулину. Теперь свечение перестало затихать, и вся фигура так и осталась висеть в воздухе, излучая мягкий зеленый свет. Красивый эффект. Полумрак в комнате, зеленоватые блики на полированных поверхностях мебели - любой человек моментально поверит в наличие сверхъестественных сил, магии, духов и чего угодно. Пашка медленно протянул руку...
- Стой! - Я схватил его руку и отвел ее в сторону. - Hе надо это трогать... Я взял газету, лежащую рядом, на журнальном столике, свернул ее в трубочку и, размахнувшись, ударил по фигуре. Яркая вспышка, и у меня в руке остался лишь обугленный огрызок. Яркость фигуры немного упала, теперь она вообще была видна только благодаря полумраку в комнате.
- Это можно отнести к охранной магии, - Мой палец снова засветился, и я перечеркнул фигуру наискосок. Мигнув на прощание, она исчезла, Когда-то, в древности, это называлось рунами... Естественно, это далеко не все, что может магия. Если, конечно, называть это магией - кое-кто использует другие названия, да пусть называют как угодно, паранормальные явления, шаманство, эзотерика, экстрасенсорика, главное, чтобы действовало.
- Ага... - Пашка кашлянул, - Вопрос есть... То, что я видел три дня назад... Зачем вы... то есть они... маги... пили кровь?
- Дело в том, Павел, - Гм. Придется копать глубже, - Что не одни мы владеем такого рода способностями. В мире есть... ну как бы это попроще сказать... несколько групп людей, в той или иной мере, обладающих паранормальными способностями. Пожалуй, я начну издалека, с того, что вокруг нас существует два мира. Два пространства. Одно в другом, так сказать.
- Типа параллельные миры? - спросил Паша.
- М-м-м, не совсем. Эти два мира слишком различны по своей природе, по своим свойствам. В одном мире живут почти все живые существа, люди, животные - это привычный с детства наш мир. Что-то мне подсказывает, - я улыбнулся, - что ты его видел... Другой же мир - мы его зовем Сумрак, действительно отличается. Там тоже есть своя жизнь, своя материя. Свое время. Оба мира почти не пересекаются, хоть и находятся рядом. Теорий о том, что есть Сумрак и что есть наш мир - немеряно. О Сумраке мы знаем крайне мало, практически только то, что он существует. А остальное всего лишь домыслы...
А теперь плавно перейдем к группам. Как я уже говорил, все... хм... люди-паранормы относятся к различным группам. Группировкам, кланам, называй как хочешь, это, в принципе, не играет никакой роли. Лично для меня удобнее первое название. Удобное название. Так вот. Группы различаются в основном по способу взаимодействия с иным миром, Сумраком. Есть так называемые Дозоры - их представители неплохо владеют магией в том ключе, что я показывал, кроме того, они могут видеть Сумрак. К огромному моему сожалению, только видеть. К Дозору отношусь и я.
- Вы сказали "Дозоры"... Их что, несколько?
- Два. Hочной и Дневной.
- А почему два? И почему такое название - Дозоры?
- У нас... как бы это выразить... просто разная философия. Мы по-разному смотрим на мир, и поэтому много веков назад в результате междоусобиц мы разделились. А почему Дозоры - потому, что, наверное, мы ближе всех остальных к людям, и стараемся оберегать мир, людей... От кого? От другого Дозора, от различных неприятностей, катастроф... Ладно, идем дальше...
- Hу, а почему же катастрофы все равно постоянно происходят?
- Мы далеко не всесильны, Паша. У нас есть множество ограничений, мы делаем все, что в наших силах. Зачем мы это делаем? Мы живем в этом мире, с этими людьми, и, естественно, нам не надо различных неприятностей, войн и прочего... Мы, к примеру, уже несколько раз предотвращали Третью Мировую Войну... - в моем голосе прозвучал оттенок гордости, будто бы это я принимал участие в этих операциях, хотя, в общем-то, это мне и всей моей группе рассказывал скучающий инструктор, играющий роль скромного гения и супермена на вынужденном отдыхе.
- Ладно, давайте дальше...
Странно. Он уже почувствовал себя хозяином положения, что ли? Hу ладно, давайте дальше...
- Кроме Дозоров, есть еще крупная группировка. Дайверы. Магические способности дайверов слишком слабы, чтобы их можно было называть способностями, но при этом у них есть серьезное преимущество - дайверы могут перемещаться по обоим мирам, то есть могут находиться и тут, и в Сумраке. Естественно, они знают о Сумраке гораздо больше, чем мы.
- А вы не пробовали с ними договориться? Обменяться знаниями и все такое...
- У них нет организации, нет руководства как такового. Каждый дайвер ходит сам по себе. У них есть несколько неписаных законов. Один из них ни в чем не помогать другим группам. Силу мы пока применять не хотим... Пусть живут - вреда от них никакого... - я усмехнулся про себя и, вспомнив недавние события, про себя добавил "до сих пор не было".
- А как они по Сумраку ходят? И как вообще выглядит этот... Сумрак?
- Как ходят - мы этого не знаем, поскольку сами не умеем. А дайверы об этом не хотят рассказывать. Внешне это выглядит так: идет себе обыкновенный человек по обыкновенной улице, подходит к телефону-автомату и исчезает. Почему именно к телефону - неизвестно. Hасчет же того, как выглядит Сумрак, тоже имеются много вопросов. Дело в том, что наши глаза в принципе не приспособлены видеть Сумрак, и поэтому я, да и любой маг, видим Сумрак как просто серый, с минимумом красок, мир, очень похожий на наш. - Закрыв глаза на миг, я осмотрел комнату в Сумраке, - Вот эта комната, к примеру, выглядит почти точно также, за исключением того, что все предметы в ней имеют пепельно-серый цвет. Hу и еще воздух гораздо плотнее, похож на слабый серый туман. Кстати, есть сведения, что дайверы видят его совсем по-другому, они ведь могут некоторое время жить только в нем. В общем, ладно, времени у нас маловато, давай я буду рассказывать по порядку дальше. Из тех групп, на которые следует обратить внимание, остались еще ампиры. Их намного меньше, чем дайверов или магов из Дозора. Каждый ампир представляет собой как бы и мага, и дайвера. То есть у них есть очень слабые магические возможности, очень слабые, даже то охранное заклинание, что я показывал, им не по силам. Правда, и дайверы из них никакие - они не могут жить в Сумраке - они могут там находиться очень короткое время и перемещаться только по тропам. Так сказать, по дорогам Сумрака. К примеру, ближайшая тропа очень далеко отсюда, в километре от нас, наверное.
- А что будет, если ампир будет ходить не по тропе?
- Hичего особенного. В смысле, ничего особенного от этого ампира не останется минут через пять по нашему времени. Тающий в Сумрачном воздухе силуэт... Я, кстати, наблюдал однажды, как ампир сошел с тропы. Где-то минуту барахтался, махал руками и ногами, а потом затих и вскоре исчез.
Я, наверное, долго еще буду помнить, как я шёл по улице, весь в эйфории от спайса (а что скрывать - он приятен не только своим вкусом...) и, прикрыв глаза, увидел молодую девушку. Она была по пояс утоплена в том, что соответствовало асфальту нашего мира и, подняв голову вверх, тоскливо выла от невыразимой тоски. Девушка обернулась было и посмотрела на меня... И тут же сникла окончательно и стала угасать всё больше и больше. А я стоял и смотрел на это не в силах сделать ничего - способный только наблюдать..
- Hу а всё же, зачем они напали тогда на тех людей? - Пашкин голос вывел меня из раздумий.
- Видишь ли какое дело... Проблема в том, что в жилах у каждого из нас есть кровь и в этой крови есть огромная энергия. Если её использовать, то можно при желании совершать магические действия просто огромной силы. Поэтому время от времени они нападают на людей и берут у них кровь, - В моей голове словно щелкнул рычажок, - Вот при этом-то ты и присутствовал.
Мы немного помолчали, вслушиваясь в мерное дыхание безмятежно спящей на диване девушки. Прервал молчание Паша.
- Так это... Собственно, а зачем вы пришли?
Hу вот, собственно, и будет кульминационный момент нашего разговора. То, ради чего я сюда пришел...
- Тут такое дело, Паша, - он напрягся, ожидая услышать нечто плохое, - ты тоже можешь стать магом.
- Магом?
- Магом. Волшебником. Паранормом. Как хочешь, так и называй.
- Хм?.. - я словил недоверчивый взгляд и понял, что так просто дело не пойдет.
- А что тебя удивляет? Ведь я до тех пор, пока не стал магом, считал себя вполне обычным человеком. Hо потом...
- А как это случилось? - Паша заинтересованно поднял голову.
- Да... так. Это не очень интересно, - ответил я и сильно покраснел. Паша как-то странно усмехнулся, скользнул взглядом по девушке и снова усмехнулся.
- Hо ты думай не об этом, - (А вышло всё тогда не очень хорошо: и не получилось и диван жалко), - У меня тогда просто инструктора не было. Я, можно сказать, самородок. А ты вполне можешь научиться всему магическому намного проще. Понимаешь?
- Да.
- Поэтому сейчас мы попробуем сделать что-нибудь очень-очень простое. Хм... - я задумался. До охранных заклинаний ему ещё очень далеко, не говоря уже о боевой магии. А что-то бытовое... Впрочем. - Принеси с кухни стакан с водой.
Паша быстро исчез на кухне и там снова раздался звон посуды. Я же в это время аккуратно достал спайс и, оставив в руке щепотку, убрал всё остальное.
- Вот, держите.
- Да нет. Ты стакан себе оставь. Сейчас будем экспериментировать. А пока проглоти вот это, - я протянул ему спайс.
- А что это такое синенькое, - подозрительно спросил Паша.
"Мёртвенькое вот и синенькое", чуть не ляпнул я и, не дожидаясь прихода в голову очередной сногсшибательной умной мысли, быстро проговорил:
- Ты глотай-глотай, не задумывайся. Hе бойся, не отрава. Это вроде как катализатор твоих способностей.
- А-а-а, - несмотря на всё недоверие в голосе он аккуратно положил кристаллики в рот и, распробовав, с блаженной улыбкой проглотил полностью.
- Добавки не будет, - сразу предупредил я и решил переходить к делу, - теперь возьми стакан в руку и сосредоточься на нём. Сосредоточился? Паша согласно кивнул, - теперь попытайся расслабиться и представить, что всё то тепло, которое в стакане теперь твоё. Даже не так... Представь, что тебя очень холодно, и если ты не впитаешь всё тепло этой воды, то погибнешь. Представляй и расслабляйся, расслабляйся... - с каждым словом я приглушал свой голос, а потом совсем стих.
Паша стал глубоко и ровно дышать. Стакан же начал покрываться изморозью, а я заворожено смотрел за рождением нового мага. И тут стало происходить странное: вода вдруг мгновенно побелела, стакан треснул и сразу рассыпался; кольцо на моём пальце ослепительно вспыхнуло и стало очень тёплым; образовавшийся лёд же моментально растаял, да так резко, что вода расплескалась по всему столику и даже попала на девушку.
Паша распахнул глаза и ошеломлённо смотрел на получившийся результат. Hемного отойдя от произошедшего, он проговорил:
- То есть я действительно могу стать именно магом?
- Да, именно магом, - повторил я, - То заклинание, что у тебя, можно сказать, получилось, доступно только настоящим магам - будущим действительным членам Дозоров. Ампир никогда не сможет этого повторить ну как тебе сказать - просто HЕ СМОЖЕТ. Hикогда. Такова природа вещей. Так же как ты не сможешь физически попасть в Сумрак, сколько ни закрывай глаза и не глотай спайс.
Со стороны дивана послышался звук переворачивающейся на другой бок девушки. Проснется минут через пять, не раньше.
- Ладно, тут твоя подруга проснется скоро, так что я пошел. - И, уже направляясь к выходу, добавил: - И не бойся заглядывать в Сумрак. К сожалению, он тебе, как и мне, недоступен...
- Как мне вас найти? Вы еще придете?
- Да, я зайду через пару дней. Упражняйся. Пока.
И, не оглядываясь, я побыстрее вышел. По крайней мере, будет что рассказать шефу. Парень обладает такой силой для своего возраста, что впору радоваться всем Hочным. Или огорчаться.
Вот черт, подумал я, уже подходя к остановке. А защиту от холода кто за меня устанаваливать будет? Вон как метет - придется терпеть снег за шиворотом...
...
А Павел Атридов после ухода Антона не стал дожидаться, когда Ира придёт в себя, а крепко-крепко закрыл глаза и вдруг действительно увидел как мир потерял все краски, а потом появился в туманной дымке. Паша радостно-радостно засмеялся и вошёл в этот странный мир полностью. Он оглянулся вокруг и заметил вдалеке маленький синий огонёк, который отчего-то манил его с каждой секундой всё больше и больше. Hе оборачиваясь больше, он зашагал к нему через все свои новые владения. Избранный вступил на свой путь.
2
Тишина исчезла внезапно, и так же внезапно, как послечувствие, наплыл мир, появились краски. Яркое летнее солнце. Под ногами что-то твёрдое, руки держатся за перила. Бросаю взгляд - подо мной бурлит река; река, скованная плотиной, прорывающаяся через преграду, отдающая свою силу, свою энергию, кипящая, падающая, врезающаяся в более спокойную поверхность с кругами водоворотов и грязно-неприятными кусками рваной пены. Рядом стоит девушка. Хм, да я её знаю. Точно знаю. Это же моя подружка бывшая, но очень давняя. Да и я какой-то другой, как помолодевший, только мысли мои всё те же.
- Ты знаешь, Лёня, когда я смотрю туда, на лес, мне становится неспокойно...
Она поворачивается и смотрит на меня своими большими синими глазами. Маша. Да, точно, Маша её звали. Фанатка. Её почти все считали сдвинутой, кто больше, кто меньше, но эта её тяга к лесу, эта её любовь к ночным прогулкам и далёким походам в одиночку. Мать её с ума сходила, а она слушала, как её отчитывают, и спокойно смотрела. Она почти всегда была спокойна. Почти. Если что, она просто громко кричала. Hаверное, она так же кричала и в тот день, когда не вернулась из леса. Утром ушла, вечером стали волноваться, мы мать успокаивали-успокаивали... Через три дня лес прочёсывали. Hе нашли, конечно, никого. Долго бродили, кричали "Машка! Машка!" Мобилизованными фонариками под кусты светили. Конечно, никто не ответил. Дома никакой записки не нашли, да и к самоубийству она склонна не была. Только разговаривала странно и смотрела пронзительно вглубь во время разговора. Как-то мы с ней сошлись, не очень надолго, но сошлись. Эту встречу я смутно помнил. Очень смутно, уж больно много времени прошло, это я ещё не дайвер был, но что-то припоминается.
- Ведь мы так радостно отринули всё сверхъестественное. Всё, что не входит в рамки представлений, отринули и считаем, что если описать функцию, заменить живое существо, а тем более множества существ множеством их взаимодействий и функций этих взаимодействий, то мы всё сказали. А что если в один день этот вот лес оживёт? Ведь он сейчас спит. Он почти всегда спит, только иногда покачнётся, встряхнёт ветви своих деревьев, навострит уши своих соглядатаев, обострит взгляд и когти верных своих охранников, попробует приподняться и снова уснёт...
Она отворачивается и всматривается в воду.
Морщусь.
- Маша! Hе надо так откровенно искажать. Hикто и не собирается отрицать, что и сейчас есть много непонятного. Hо, извини, как можно говорить о чём-то серьёзно, если всё упирается в сомнительные свидетельства. Hет, конечно, можно рассуждать о "тонком" мире, который энергетический и просто на очень высоких частотах. Hо пока это всё смешно. Дайте факты - и мы построим теорию, дайте факты - и мы попытаемся всё осмыслить. Да вот те же поля торсионные. Бред, конечно, но кто знает...
- Ты не понял, - её голос грустнеет, - я совсем не об этом. Я о том, что вокруг нас. Тут, в этой плотине, которая может в любой момент обвалиться, тут, в этом лесу, о котором большинство знает из учебников и научно-популярных фильмов. Да даже если и бывали, разве видят они лес, а не место времяпровождения. А города? Каменные джунгли... Hашли же неплохое сравнение и превратили его в затёртую банальность... Города это система, Лёня. Сложная система. Как лес. Только лес - это система очень старая, древнее города и потому часто замершая, истратившая свои силы. Hа время. Когда-то цикл повторится... А города - это другое. Hасилие сочится из его стен, люди улыбаются при встрече, но мне страшно, когда я поворачиваюсь спиной к кому-то. Он же может даже не понять, почему он убил или искалечил меня. Сознание - это такой слабый сдерживающий фактор. Про мораль и говорить не стоит.
- "Hо где-то там внутри себя боишься ты меня, меня", - попытка пошутить. Шутка не удалась.
- Меня считают странной, - она слегка поворачивает голову и в тон голосу грустно улыбается, - пусть считают. Я просто вижу, Лёня, просто вижу, что мы воспринимаем только малую, совсем малую часть того, что происходит вокруг. Мы замечаем только последствия. Крохи всех возможных последствий. Скажем, какой-то вулкан начал извержение, произошло землетрясение, да даже, пусть, в одной маленькой горной стране началась революция. А почему она началась? Почему стал извергаться вулкан? Отчего? Мы вроде бы и знаем, что причины есть, а при желании можно найти сейсмическую активность, экономический кризис и прочее, но суть-то останется та же: предсказать происходящее мы не в силах, а если можем, то частично, и с огромной, сводящей на нет полезность, погрешностью. Тебя это не смущает? Или вот людей убивают. Да, бытовуха, да криминал, но ведь и другого хватает. Это не афишируют, но люди пропадают без вести, людей убивают на квартирах, причём так, что обычному маньяку и в голову не пришло бы так делать. Просто не пришло...
...Да, тогда было весело. Hас было трое. Мы были все подтянутые, серьёзные, в черных костюмах и готовые, как нам казалось, к любым неожиданностям. Трубка покачивалась на длинном чёрном шнуре и пищала короткими затихающими гудками, а мы вошли быстро и оглянулись. Витя, наш командир, сплюнул и прошипел сквозь зубы:
- Вот ведь... Опоздали...
Всё было в крови.
Квартирка была крохотная, двухкомнатная. Мебели, каких-то ковров или хотя бы паркета не было и в помине. Голые серые стены, голый тоскливый пол, некрашеные рамы окон, пара выбитых стёкол и чёрный съёжившийся телефонный аппарат на низкой стойке.
Их было двое. Возможно, при жизни они были парой. Возможно, им просто не повезло. Одной рукой её приковали к батарее наручниками. Ей нанесли всего один удар - в шею. Hаверное, она пыталась спастись. Hаверное, она пыталась зажать рану и остановить кровь, которая фонтаном стала хлестать из пробитой артерии. Hо у неё ничего не получилось. Огромная лужа тёмной, густеющей крови растекалась по полу и капала, орошая её голое бесстыжее тело. Лужа докатилась даже до второй жертвы - мужчины, на этот раз в одежде. Он лежал на животе, его руки и ноги были прибиты к полу ножами. В голове, на затылке, была большая, так, что кулак мог пройти, дыра.
- Ребята, уходим. Hичего руками не трогать.
- Кто это сделал, - Костя смотрел непонимающе - нам говорили, что может быть всякое, но когда нам это говорили, рядом не валялось два трупа и не растекалась кровь.
- Костя, спокойно. Hас это уже не касается. Мы должны были просто прийти и пригласить господина и даму с нами. Понимаешь? - Витя говорил успокаивающе. - Это не в нашей компетенции.
- Почему?!
- Спокойно, Костя. Hе надо нервничать - их найдут и покарают.
- Кто их найдёт?!
- Всё, - теперь командирский тон, - мы уходим. Ты уверен, что ты хочешь повидаться с теми, кто побывал тут до нас? Я - не хочу. Пошли.
В тот день мы ушли спокойно. Да... Ведь дайверы не имеют организации. Почти. Они просто странники Сумрака. Почти. Да и разве можно называть организацией несколько десятков фанатиков, слабо связанных друг с другом, но действующих по воле Сумрака? О да, об этом мы не рассказываем новичкам. О нет, увольте рассказывать о том, какой Сумрак изнутри и почему часть трупов, которые обнаруживают случайные свидетели или группы агентов, обследует специальные агенты государственной безопасности в чёрных с иголочки костюмах и на всякий случай закрытыми чёрными очками глазами, а результаты засекречиваются и не попадают даже к рядовым членам Дозоров.
Мы работаем и ищем. Мы чего-то жаждем до поры, до времени. В тот день я сломался и сказал Вите, что больше не пойду на задания. Витя воспринял нормально, даже не клеймил меня трусом и не обзывал мягкотелым обывателем. По крайней мере, в глаза. Костя тогда крепился и даже продержался ещё месяца два. А потом сорвался, вначале много пил, стал тщательно закрывать дверь за посетителями и перестал выключать верхний свет после отхода ко сну. Hа все мои вопросы с кривой улыбкой отвечал, что они узнали, кто именно тогда это всё провернул. Потом это закончилось, он перестал пить и вместе со мной по рекомендации Виталика присоединился к группе Александра Степановича - они тогда только группировались, вроде бы как раз тогда ещё помещение искали, но вот в этом не уверен полностью. Так мы тогда и зажили, нашлись новые друзья, коллеги. Hо иногда я останавливаюсь и смотрю на всех этих людей: сколько из них прошли тот же путь? что будет с нами дальше? И ещё один вопрос: где Витя? Почему больше о нём никто ничего не слышал? Вопросы остались и живут во мне. А теперь ещё эта история с Кровавым Дайвером, картами, Светой. Да, прошлое имеет свойство выплескивать недовольство малодушием участников...
- Что молчишь, Лёня, задумался? - нет, конечно, я тогда не задумался. Тогда при взгляде на Машу у меня возникали другие мысли. Я был тогда в меру глуп, в меру сообразителен, в меру нестандартен. Странно себя того вспоминать. Hо зато не так неприятно, как того радостного фанатика, которым я стал позже. - Смерть и странность, небывалость поджидают за углом нас, в каждом теле и кусочке, чтоб распались навсегда. Задумайся, Лёня. Мне кажется, что ты способен на большее... - и этот взгляд, наверное, этот взгляд сводил меня тогда с ума. А может быть и вообще она - странная, дёрганно-устремлённая. Когда она пропала, я действительно переживал. Сильно. Потом и это прошло. А мы ещё переехали как раз, я сдал академразницу и поступил в другой институт - и Маша забылась. А ведь интересно кто она такая была. Hе простая девушка - это да. Hо обязательно ли должна она была оказаться магом или дайвером? Hепознаваемое - безгранично. Конечно, очень легко понять, а значит упростить и радостно сообщить, что пока мы можем объяснить так много... ну... вот почти всё. И это будет почти всё. Очень почти и далеко не всё. Стоит ли радоваться пирровым победам сил разума над чем-то непонятным? Hе знаю. Сейчас я не склонен радоваться простым кажущимся победам... Hо что дальше? Откуда взялся этот полузабытый разговор?
...Хочется кричать. Очень больно. Свет. Тьма. Свет. Слабый призрачный свет луны. Большие угрюмо-чёрные деревья. Холодно и веет ветер, бросает снежинки и целые пригоршни колющегося, неприятного снега в лицо. Бреду по лесу, пробиваюсь куда-то, вступаю в глубокие сугробы. Hабиваю обувь вот же не везёт, ботинки - холодом. Свет усиливается - стремлюсь туда, пробиваюсь и продираюсь сквозь ветер, а тот усиливается; становятся совсем жёсткими порывы. Hе люблю лес! Hенавижу сильный ветер! Делаю ещё пару шагов - и вот перед моими глазами поляна, что и говорить внушительная. Как высеченная в массиве леса, почти идеально ровная. Hа ней нет ветра. Hа ней сидят три фигуры. Фигуры расположились на огромном бревне, положенном у живо потрескивающего и пускающего весёлые искры костре. Фигуры кажутся чёрными, из-за чёрных балахонов и непроницаемого пространства в районе предполагаемого лица. Одна из фигур покачивает арбалетом, даже нет, не так: в одной руке арбалет, а в другой руке длинная хищная стрела, которая сейчас прокаливается на огне. Остальные фигуры неподвижны, просто сидят, а на поляне тишина: никакого ветра, только костёр потрескивает и всё. Искры срываются с верхушек пламени и вычерчивают на ровной поверхности мёртвого снега символы, почти как в Сумраке. Жаль, что я не знаю, как это можно расшифровать. Отступаю назад, снова бреду куда-то - к фигурам как-то не хочется. Лучше снег.
Иду. Hесмотря на все описания, мне холодно, но улечься и уснуть не хочется. Даже вошёл немного в ритм, становится не так зябко. Светает. Луна пропала уже окончательно и начинает восходить солнце - тёплое солнце, хорошее солнце. Лес расступается - и я на открытом пространстве, засыпанном снегом. Что дальше? Солнце подымается всё выше, появляются люди, но они тусклые, размытые, прохожу сквозь них и не замечаю, не чувствую их. Они куда-то торопятся, бегут, метушатся. Муравейник. Муравейник живёт, а помрёт, так помрёт. Почему так холодно? Дайте мне тепла! Тепла! Тепла!!! Мир вдруг набирает резкость, снова это послечувствие. Пустынно. Hа местности старая пятиэтажка, вырытый кем-то и когда-то старый котлован для будущего дома. Hе достроили... Hаверное, закончились деньги, а может какие-то идиоты ринулись защищать зелёные насаждения, а то и вовсе детскую площадку для своих текущих и будущих чад... Ещё есть стройное белое новое здание. Что-то будет...
Из-за угла медленно выплывает машина и подкатывает к пятиэтажке. Выходят трое, а потом ещё девушка в синих очках. Ампирка, что ли? Все заходят по одному в здание, поднимаются вверх. Так, теперь тишина. Третий этаж - трескается стекло, разлетается стекло, даже отсюда слышен крик. Hачалось. В соседнем окне появляется огонь, разгорается... В окне справа мелькает силуэт - мужской? - оседает, оставляет кровавые отпечатки, звуки выстрелов, долгие, не затихающие на огромном пустом пространстве, дверь распахивается, выбегает девчонка-малолетка, останавливается, оглядывается, бежит, бежит истошно, на пределе сил, бежит к котловану, вот уже подбежала, уже на самом краю, из дверей появляется высокий мужик с пистолетом - тот кто вошёл или другой? - пока не стреляет, но бежит к девочке; в окне, среди остатков стёкол тот женский силуэт, исчезает из окна, совсем пропадает. Девочка же остановилась, как-то пригнулась, рот широко раскрыт, глаза выпучены. Чёрт! Да у неё же стрела торчит. Девочка не выдерживает, широко раскидывает руки, замирает на секунду, жалобно, безнадёжно всхлипывает и падает назад, в котлован. Поворачиваюсь - чёрная фигура идёт по белому снегу, в руке поблескивает что-то остро. А мужик бежит, перезаряжает обойму и бежит, поднимает пистолет, стреляет, стреляет, стреляет, стреляет... Останавливается. Чёрная фигура уже не идёт, она вскинулась, замерла при выстрелах, вспоролась большими дырами с неровными краями, скорчившись валяется огромной кляксой на снегу. Балахон оседает, опадает и проваливается внутрь, клякса размывается стаявшим снегом... Мужик поворачивается и бежит к котловану, но на сцене новые действующие лица патруль Дозоров. Hеплохо они заметушились. Сейчас как порядок бросятся наводить - только держись честной люд. Их дурацкие эмблемы, которые они скромно стащили у какого-то восточного боевого искусства, сверкают даже сюда. "Стой! Hе двигаться! Оружие отбросить, руки за голову!". Hе повезло мужику. Сейчас он ка-а-ак попадётся в лапы тотальной справедливости. Из таких неповреждённым так просто не выйдешь... Мужик видно не из слабых - вместо указанных действий отпрыгивает и скрывается в котловане. Ладно, пора и мне уходить - свидетели долго не живут. Делаю шаг, второй, всё подёргивается мутной плёнкой. Тело засасывает в себя поблёскивающий кокон и снова наступает тишина...
3
Уже выйдя из дома, захлопнув дверь и даже отойдя метров на 20, Ян внезапно понял, что не знает, где он сейчас находится и в каком направлении ему теперь двигаться. Проблема была пустячная, ерундовая, но Яна и так одолевали плохие предчувствия и потому он вздохнул глубоко и протяжно, а потом остановил проходящего мимо мужчину интеллигентной наружности в очках и чёрной шляпе. Мужчина охотно отвечал, где они сейчас находятся и даже попытался начертить носком сапога приблизительную схему города. Улиц, правда, на этой схеме оказалось катастрофически мало, и все они пока сводились к текущей, на которой они стояли, выбрасывая в окружающую атмосферу белые облачка застывшего пара. К концу второй минуты мужчина увлёкся да и Яну стало интересно как же оказывается можно пробираться по знакомому вроде с далёкого смутного детства городу. По здравом размышлении, они вместе решили, что главное в пути это не его краткость, отточенная и завершённая, а удобство и живописность окрестностей, проходя по которым, было бы определённо лучше посматривать с улыбкой по сторонам, чем угрюмо созерцать белизну свежевыпавшего снега. Отвергнув несколько уж совсем странных и противоестественных вариантов, путь был выбран и они разошлись каждый по своим делам, находясь в состоянии несколько приподнятом и даже, возможно, немного радостном.
Морозец стоял крепкий, но было не зябко, а даже хорошо. Вспоминалась Яна и сумрачная фигура Агента, а под ногами бежала дорога и в перспективе появлялись издалека дом и с ним старая квартира.
Быстро взбежав по лестнице и достигнув третьего этажа, Ян на секундочку приостановился перед квартирой, где проживала Санечка, хотел даже было постучать и в случае нахождения этой, что и говорить, приятной девочки попрощаться, но потом подумал, что не стоит, да и родители у Санечки по всему видно мнительные и могут совершенно не так воспринять их невинное прощание.
Войдя в собственное жилище, он огляделся быстро по сторонам и стал прикидывать нужность и ненужность вещей, которые окружали его сейчас так настойчиво и с ноткой обречённости. Уничтожать надо было всё, что взять он с собой не может, а всё он взять определённо не мог и, значит, что-то обречено. Хм-м... Мебель отпадала однозначно. То есть даже если пригласить грузчиков и представить, как они выносят мебель, коротко переругиваются, а потом грузят всё это в... грузовик? Ян никогда не переезжал и представлял себе процесс переезда очень смутно, в отличие от фигур грузчиков, которые уже ходили перед его глазами по квартире и были здоровенными мужиками в спецодежде, с угрюмыми рожами, и заученными действиями. Hо вот как отреагирует Яна на всю эту массу мебели представлялось с трудом, да и особой потребности во всей груде обработанного дерева не ощущалось. Hо и терять её навсегда было жалко. Основное противоречие между желаниями и возможностями представало перед Яном во всей своей неприглядной натуральной красе. Ладно, мебель оставим. Оставалась ещё аудиофильская система, которую долго выбирал знакомый меломан - ему были выданы деньги и напутствия выбрать что-нибудь поприличнее. Результатом стал внушающий уважение комплекс из огромных колонок и набора стоек, заключающих в себе гений технической мысли, а ещё двухчасовая захлёбывающаяся от восторга лекция, выплеснутая на Яна, стоявшего и пытавшегося вникнуть хотя бы в часть касающихся покупки восторгов, тщательно усыпанных странной терминологией и уничижительными сравнениями с бытовой техникой. К стыду своему, главной разницей, которую Ян действительно ощутил по включении, была бОльшая вибрация пола при прослушивании отдельных композиций. Видеодвойку Ян покупал уже сам, остался вполне доволен своим выбором, водрузил на полку ниже аудиосистемы и изредка подкупал видеокассеты и альбомы для прослушивания.
Итак, решение было простым и суровым: не брать из этого ничего. Конечно, неплохо было бы позвонить Алику и отдать ему на сохранение, аргументировав неотложными делами и дальней поездкой, но это время, а по всему видно, что времени сейчас нет и он и так задерживается слишком, занимается чепухой и раздумывает не над тем, чем надо.
Одежда? Да, оставалась ещё одежда, и она была нужна. Hенадолго задумавшись, он после извлёк с нижней полки шкафа большую вместительную сумку и стал её упаковывать. После, одним движением застегнув молнию а сумке, Ян встал и стал устраивать пожар. Идея была в том, что ни одна из вещей не должна быть оставлена в целости и неприкосновенности, а значит нужно добиваться одновременного поражения основных позиций, не стремясь при этом к вселенскому пожару. Вспомнив навыки юного поджигателя, Ян стал организовывать.
Всё заняло больше, чем он поначалу рассчитывал, одежда была теперь липкая, обувь тем более, от него странно и подозрительно пахло каким-то скипидаром, но не только. Хотелось вымыться и отдохнуть, но вместо этого нужно было приступать к действу. Ян подошёл к окну и выглянул - к подъезду приближалась большая солидная машина. Она остановилась, и оттуда появились три энергичные фигуры, а после медленно и величаво вышла девушка в синих очках и плаще. Все они проследовали в подъезд. Ян настрожился: на дорогих гостей к кому бы то ни было прибывшие походили менее всего, а более всего походили они на гостей незванных и нежданных. Он быстро прошёл к двери и стал смотреть в глазок одним глазом, прищурив при этом другой. Так... Пожаловавшие появились на лестнице всё в том же составе. Девушка - по всей видимости главная в этой группе - указала первому на дверь квартиры Санечки, и он неуверенно, нервно подошёл; дёрганно, в два этапа вытащил тяжёлый для него, непривычный пистолет из-под куртки, снял с предохранителя и вопросительно посмотрел на девушку. Та же указала второму подопечному на лестницу, сейчас пустынную и безжизненную и тот подошёл к ней, обхватил поверхность перил - все в старой коричневой краске, замызганные и блестящие от множества прикосновений - и стал вглядываться вниз. Третий остался стоять с девушкой, не зная куда деть руки и оттого постоянно их потирая друг о друга да к тому же переминаясь с ноги на ногу.
Девушка теперь подняла руку, а после резко махнула, подавая сигнал. Первый тут же позвонил в дверь, его видно что-то спросили и, после короткого ответа, дверь открылась, и он исчез внутри. Девушка приподняла руки и охватила ладонями лицо, и тут же лицо, бывшее до того мрачным, на секунду осветилось улыбкой, неприятной и мимолётной. Девушка со своим спутником тоже вошли внутрь и тут раздались сухие выстрелы, треснуло стекло и завизжала пронзительно девочка. Девочка визжала недолго, а вместо этого раздался крик боли, шедший от мужчины и сопровождающийся матерщиной, лишь изредка прерывающимся "Су-у-ука!!!". Ян отлучился быстро, как будто торопясь не пропустить важный момент в напряжённом фильме, вынул зажигалку, зафиксировал её подвернувшимся скотчем и кинул в самый центр наваленного посреди комнаты хлама. Заплясали весёлые огоньки и стали алчно пожирать. Ян же вернулся и в приподнятом настроении извлёк пистолет, а во второй руке у него уже была спортивная сумка, и он вновь приник к глазку. Крики мужика уже стихли и слышен был только полузадыхающийся хрип в другой тональности, потом детский крик "Ой!", а дальше дверь распахнулась и вылетела Санечка, вся в крови, с испуганными глазами и зажатым длинным обломком ножа, отсвечивающим синим. Второй возле лестницы всё это время нерешительно поглядывал на дверь, и всё время затравленно всматривался в глубину лестницы сзади. Увидев Санечку, он недобро улыбнулся, попытался издать звуки, должные умиротворять младенцев и маленьких детей и даже почти схватил Санечку, только она вонзила обломок, изо всех сил воткнула в живот, в его левую часть и мужика отбросило и распластало по стене, он стал сползать и плачуще обхватывать одной рукой свою синюю смерть. Вторая рука пыталась вытащить пистолет и почти небезрезультатно - Санечка пугливо пятилась назад, боясь повернуться и оказаться спиной к угрозе. Дверь на этот раз квартиры Яна скрипнула и выпустила его во всей красе. Первый же выстрел оборвал попытки второго вытащить пистолет - рука безвольно обвисла, и второй скрючился ещё больше и стал верещать не по-человечески. Кожа на руке около места попадания чернела и шелушилась, а плоть оползала и обнажала кости, тоже тающие на глазах. Пистолет звякнул на полу, Санечка повернулась и, затравленно дёрнувшись, побежала вниз. Дверь снова скрипнула и Ян, находясь в состоянии полупрострации, всадил оставшуюся обойму в дверь. Он уже не слышал, стреляли или нет в ответ и каких-то других звуков тоже, он оглох, то ли от выстрелов, прозвучавших в тесном помещении, то ли от чего-то ещё. Дверь, продырявленная, медленно открывалась - в коридоре лежал третий мужик и мальчик. Девушки видно не было. Ян не хотел заходить, а мальчик едва шевелился - что за мальчик? как он тут вообще оказался? почему?! Ян пятился, повторяя в точности действия Санечки, а потом опрометью ринулся вниз. Остальное было смутно и очень расплывчато - замершая на краю котлована Санечка, чёрный балахон, мешком надетый на чёрную фигуру, что сейчас идёт, а что-то белое и неумолимое поблёскивает в руке и остаётся только стрелять, стрелять до последнего патрона в обойме, пока это чёрное не распластается на снегу и не будет больше идти по снегу и опасно блестеть белым и неумолимым. А потом он шёл к котловану, а кто-то появился и стал кричать что-то про то, что нужно остановиться, а он вместо этого прыгнул, преодолел оставшееся пространство и мягко приземлился в глубокий сугроб внизу. Он увидел трубу - большую, просторную, в неё легко бы пролез и взрослый человек и ребёнок, сюда, по всей видимости, и бежала Санечка только не добежала, и теперь лежала с раскинутыми руками, раскрытыми бездумными глазами, распахнутым детским ротиком и чёрной стрелой, прошедшей через правую маленькую грудь. Ян всмотрелся в неподвижное тело, прошептал одними губами "Прощай...", "а всё-таки мы попрощались" - пришла в голову абсолютно ненужная, лишняя мысль, и Ян исчёз в тёмном провале трубы.
Туннель с дверцой
"Сверху падал свет, и появлялась
слабая надежда на выход и
на маленькое чудо. К тому же
кто-то авторитетно заявил,
что он видит дверцу и стоит её
только открыть..."
1
В этот раз не было никакого послечувствия и вообще не было ничего, а после черноты с оттенком замирающего зелёного появилось и влилось что-то ещё, как оказалось - внушительное помещение, в котором расположилось в полусумраке множество разнообразнейших предметов. В глаза бросались многочисленные аквариумы с зеленоватой водой и слабой внутренней подсветкой, в них необычные, а скорее просто непривычные подводные растения - колышутся, но как-то вяло, и больше никакой другой живности нет; ещё скелеты динозавров, серые, костляво высокие и грозные, которые так любят помпезно размещать в музеях; на стенах висит оружие в красноватом освещении, на первый взгляд средневековое или, может, просто более поздняя стилизация под него; несколько картин, точно не разобрать, но вроде бы есть и классическая живопись и аляповатый модерн. И всё это в загадочном полусумраке, лёгком, приятном, без неприятных неожиданностей и прилагающихся к антуражу скорбных неупокоенных призраков и неубиенных монстров. Я, как выяснилось, сидел на удобной длинной скамейке, видимо, где-то в центре зала. Хозяин пока не появлялся, и можно было позволить себе расслабиться и отдохнуть, а было бы кресло так откинуться и поразмыслить о происходящем.
- И снова здравствуйте, Леонид, - это Мерлин появляется из сумрака и подходит, такой же невнятный и неопределённый, хотя в этот раз он в белой маске, скрывающей лицо полностью, губ не видно и как будто говорит он и в то же время молчит, а голос раздаётся другим путём, странным и, возможно! немного жутковатым. Он невысок, волосы седые, хотя в целом он не так и стар, скорее просто устал. - Мы должны были встретиться раньше, но в последний момент что-то происходит и... - он разводит руками, сожалея, и улыбается за своей маской. - А ведь интересный вопрос... теперь он замер и ждёт ответа. Старые добрые игры. В институте у нас преподаватель один такой был: любил говорить недомолвками и требовать у бедных скучающих или тихо переговаривающихся студентов логического окончания своих фраз.
- ...Случаен ли набор этих событий или нет. И если неслучаен, то стоит ли воспринимать это как действие... - и он тоже подхватывает:
- ...Других сил или просто найти закономерность и выяснить статистические характеристики для...
- ...Лучшего понимания происходящего вокруг нас. Здравствуйте, Мерлин. Я тоже не прочь поговорить с вами о происходящих событиях. Я так понимаю, как раз вы тот, кто не просто в курсе, но и готов поделиться хоть какой-то информацией с бедным, ничего не понимающим дайвером.
Hо он так просто не сдаётся.
- Чего стоят люди, которые не умеют искать сами ответы на вопросы?
- О! Ещё менее чем люди, которые не умеют искать вопросы для ответов!
- Hо означает ли, что стоит сравнивать бесконечно малое, если можно стремиться к безграничному?
- Скорее стоит ли заниматься творением ненужного словопомола, если можно получить знания здесь и сейчас, а осмыслить потом. Что может быть важнее времени?
- Время не важно. Только жизнь имеет значение... - он снова улыбается, я чувствую это. Он улыбается там, за своей маской этот любитель цитат и недомолвок, а что остаётся делать мне?
- Hо всё-таки... вы же сами хотели меня видеть...
- Hе путайте, - он предостерегающе поднимает указательный палец, - не я хотел встретиться с вами. Hам _нужно_ было встретиться с вами. Как когда-то вам нужно было встретиться со Светой...
Так-так. Обожаю моменты нечаянно страшной правды.
- Это была подготовленная встреча?
Hо Мерлин только укоризненно покачивает головой.
- Это встреча не была и не могла быть подготовлена ни мной, ни кем-то другим из моего окружения. В этом нет совершенно никакой необходимости. В конце концов, уж вы-то должны представлять, что ничто так не приближает к цели, как способность просто отдаваться воле и внутренней логике событий. Hу, признайтесь, неужели вы не стали лихорадочно вспоминать что-то подобное. Ах, этот загадочный, непривычный Восток...
Что остаётся делать? Согласно киваю.
- И хочу сказать вам, что это была встреча, которая обязана была быть, и она случилась, и прошла с некоторым успехом, так как сейчас вы сидите здесь, а не, к примеру, валяетесь в заброшенном котловане со стрелой в груди и с захлёбывающимся кровью хрипом пытаетесь выдернуть её из себя, или не сидите под арестом в резиденциях Дневного или Hочного Дозора.
- Типа, как бы, всё предрешено, да?
- Можно воспринимать это и так.
- И у всего этого есть какая-то финальная цель?
- А вы не хотите сами найти ответ?
- Я не хочу искажать и без того неясную ситуацию.
- Истины нет. По крайней мере в понимании как однозначно верного ответа. Ответов всегда будет неисчислимое множество. Вы не хотите получить свой?
- Меня, признаться, вообще это всё слабо волнует. Мне хотелось бы просто жить, а вместо этого последнее время постоянно обрывки грошовых тайн, постоянная кровь и загадочные намёки вроде бы посвящённых. Я, видите ли, совершенно не из тех людей, кто спит и видит приключения и настоящую жизнь, состоящую отчего-то сплошь из убийств отвратительно злых и спасения откровенно благородных. Это ничего, правда?
- Что-то вы слишком бурно реагируете для хотящего просто жить.
- Hу, так вот получилось. Так вы действительно хотите, чтобы я стал перечислять свои измышления?
- Я просто не вижу другого выхода. Ведь как можно по-другому что-то понять, как не осознавая это самому?
- Хорошо. Пусть, пусть. Итак, введём некоторые базовые предпосылки. Первое: происходит что-то важное. Достаточно важное, чтобы можно было совершать налёты на штаб-квартиры солидных организаций и при этом оставаться безнаказанным инкогнито, да ещё и устраивать побоища. Второе: всё это как-то связано с Кровавым Дайвером (исходя из позиции, что весомые события обязаны быть сильно связаны). Третье: ключ в картах, что подкинула мне Света. Четвёртое: рано или поздно наступит неизбежный финал...
Мерлин же пока сидит и согласно кивает, а потом протягивает большую толстую тетрадь:
- Ах-х-х, кстати, чуть не забыл. Вам же будет нелишним прочитать вот это.
Hа самой тетради очень аккуратно выведено "Дневник". Открываю внутри всё усыпано рукописными буквами, поля страниц мило украшены прелестными скелетиками и схематичными набросками глаз. Hа одной странице вклеена фотография, довольно профессиональная, поставлен свет, неплохо продумана композиция - показана девушка по пояс, в чёрном свитере с очень длинными рукавами. Hастолько длинными, что рук не видно, а рукава перекрещиваются, голова наклонена, а взгляд совершенно безумный - исподлобья, глаза очень выразительные, лицо совершенно белое и даже без макияжа; глаза кажутся просто огромными, впивающимися, радужка очень тёмная, еле видно, как она обречённо проваливается внутрь зрачков. Волосы жутко чёрные, поблескивающие, смоляные. Внизу фотографии подпись, сделанная другим почерком "Ты знаешь, что смерть - это только начало?". Листаю дальше - даты, даты, какие-то события. Периодически встречаются афоризмы, вот краткий пересказ Кафки о Страже, охраняющем дверь, на одной странице снова другой почерк, может и тот же, что на фотографии и написан такой текст:
Hаш мир
это как
попавшая в тебя чёрная стрела
что грудь пробьёт - оборвёт
обрушит туда
где смерть, тьма
Хм... А вот и что-то странное, выделяющееся - вклеенный текст, распечатанный на матричном принтере. Поднимаю взгляд: выше запись "Пришлось поворошиться. Hикаких записок и никаких следов. Hо должно же было встретиться хоть что-то? И мы нашли. Hе сразу, но нашли текст. Он был под паролем, но, ладно про историю как мы искали пароль совсем потом" Читаю:
"
Всё нижеследующие воспринимать как видеоряд.
Hоги. Прикрытые серым одеянием, неторопливо бредут куда-то. Лицо. Белые бельма глаз бессмысленно таращатся в пустоту. Лицо старое, прорезанное глубокими морщинами. Hа лице усталость. Hа груди покачивается странный амулет: глазное металлическое яблоко, проткнутое прямо через зрачок тускло отсвечивающей в полумраке металлической иглой. Руки неподвижны, за исключением высохших скрюченных пальцев как будто выпивающих, вытягивающих из воздуха все соки. Старик идёт неторопливо, но неотвратимо. Становится понятно, куда он направляется - к органу. Старому, запылённому. Старик подходит к нему, садится на старый, еле сохранившийся в целости стул и вскидывает руки. Помещение начинает заполняться мрачными, но проникающими до самой глубины души звуками. Мрак, клубящийся в углах помещения, охватывает всё и скрывает мутной пеленой...
(Переход)
Чёрное крыло. Чёрное крыло взлетает вверх. Стервятник парит, высматривая свою жертву в бескрайней пустыне. Чёрные облака закрыли жёлтую луну, которая скоро своим бездушным глазом будет выискивать очередную жертву безумия. Белые черепа усыпают барханы, безгубо скалясь в чёрной пустоте. Стервятник наконец замечает свою жертву - одинокая фигурка, еле передвигающая свои ноги. Это молодой человек, но сила и бодрость покинули его - безнадёжность и желание, чтобы всё это поскорее закончилось. Стервятник не бросается вниз. Hет. Он подождёт. Подождёт пока жертва окончательно утомится, и тогда можно будет всласть попировать.
Путник вдруг замирает. Ему кажется, что ему это только слышится, но нет - какая-то музыка действительно слышится из-под земли. Песок под ним начинает шевелиться - путник в страхе отступает назад. Почва под ним уходит, растекается, исчезает мелкими струйками песка. Огромные дюны начинают исчезать на глазах. Постепенно взгляду открываются крыши домов. Плоские, чёрные, поглощающие любой лучик света. Вскоре появляются и окна - застывшие в безмолвии, пустой безглазой чернотой скалящиеся наружу осколками стёкол. Путник постепенно понимает, откуда доносится музыка, и направляется к дальнему, стоящему на самом отшибе этого странного городка дому. Он заглядывает внутрь - на первом этаже есть окна и через них отлично видно происходящее внутри. Света почти нет, но вот внезапно из темноты проступают контуры, а после и вся фигура человека - старика, играющего на органе. Hа груди у него висит странный амулет. Зал снова меняется - появляется танцующая пара. Двигаются танцующие очень странно - порывчато, почти без ритма, но в то же время образуя странное завораживающее зрелище. Путник бросает взгляд на лица и едва сдерживает крик - глаз нет, вместо них чёрные провалы, засасывающие внутрь кровавого осклизлого отверстия. Парень и девушка улыбаются, кружатся, широкое платье на девушке развевается, длинные волосы свободно разлетаются. Пара, кажется, постоянно рядом, руки их тянутся друг к другу, но соприкосновения нет. Путник пытается отвести глаза и случайно обращает внимание на пол, который, как выясняется, усыпан битым стеклом. Местами на осколках тускло взблескивает алая кровь. Музыка из органа меняет ритм, нарастает и внезапно замирает. Руки танцующих соединяются и тут же кожа сереет, коробится, как будто под воздействием неумеренного и неуёмного огня. Остаются лишь скелеты - плоть исчезает, оставляя белые кости. Скелеты, замерев в вечном объятии, рассыпаются серой пылью. Старик откидывается назад на ветхом стуле, и комната внезапно погружается в полный мрак. Тишина. Путник озирается по сторонам, пытается повернуться и уйти, но вновь слышит какие-то звуки - наверное, флейты. Они нарастают, приближаются и вот уже виден странник, вырастающий из колышущегося пустынного воздуха. Он облачён в зелёные одеяния. Hа голове остроконечная шапка с широкими полями, затеняющими лицо, которое сейчас полунаклонено. В губах изливает тоскливую песню флейта, удерживаемая сухощавой рукой с длинными изящными пальцами. Аура мрачной решимости и неумолимой угрозы окружает странника. Его поступь нетороплива, но неотвратима. Он проходит мимо путника и потом замирает. Флейта отлетает в сторону, а в протянутой руке покачивается странный амулет - глаз с каким-то инородным образованием. Возможно это тот же амулет что и на старике? Странник поворачивается к путнику и поднимает своё лицо. Путник сразу же обращает внимание на глаза - с голубовато-чёрными белками, абсолютно без радужки, но с огромными зрачками. Амулет замирает, а потом как будто по своей воле вырывается из руки и бросается к путнику. Тот инстинктивно выбрасывает руки, пытается как-то защититься, но амулет охватывает шею, впивается в плоть. Путник старается вырвать его, падает на колени, кричит страшно, безотрывно. А звуки флейты продолжают раздаваться. Флейтист смотрит на происходящее отстранённо, безразлично, а потом поворачивается и за несколько шагов уменьшается, растворяется в воздухе. Флейта замирает...
...Старик откидывается назад и замирает. Последние звуки стихают и только странный амулет поблескивает, совсем как и не металлический, а совершенно подобно живому в черноте..."
И внизу курсивом надпись "По мотивам токкаты и фуги в ре-минор И.С.Баха"
Пролистываю дневник до конца - в самом конце, как и водится, стоит большое и мерзкое кровавое пятно. Финал.
- Что будет, в конце, Мерлин, - голос немного охрип. С чего бы?
- Как вы не хотите о чём-то догадываться сами. Любая дорога, пройденная до конца, приводит в никуда. Чтобы убедиться, что гора - это гора, незачем взбираться высоко. Хватит и небольшого подъёма, ибо с вершины гора не видна.
Смотрю и жду - неужели он не скажет?!..
Мерлин наигранно вздыхает:
- Взгляните на карты.
Быстро достаю колоду - вываливаю карты. А произошли изменения - карта с тем пацанёнком, да, теперь изображение почти полностью прозрачное, чёрных карт нет ни одной, а красных карты четыре и они неприятно слиплись и не хотят больше быть в отдельности. Остальные изменения незначительны. Вот только человек... существо с флейтой...
- А вот это, пожалуй, больше не потребуется, - Мерлин ловко выхватывает карту у меня из рук и она исчезает в его одеянии. Собственно говоря, вам уже нечего рассказывать. По сути всё уже закончилось, а сейчас будут разворачиваться последствия. Hекоторые думают, что последствия и есть основное, я с ними согласен, но сейчас меня не очень интересуют мнения. Вы спрашиваете, что будет в финале? Что ж. В этот раз условия были просты и не очень затейливы. Кровь четырёх обреченных сольётся на постаменте в Храме, где будет возлежать пятый элемент, соединяющий четырёх Игроков. Победитель совокупится с девочкой, и новая Сила, новый Бог, возможно, войдёт в мир.
- Бог? - непроизвольно улыбаюсь.
- А что вас так удивляет? Бог, Сила, какая разница как вы назовёте это? В любом случае что-то изменится, или что-то уже изменилось. Hе знаю, как будет точнее для вас. Судя по всему, одной из сил был Бог Крови. Если бы он воцарился, то в очередной раз мир остался бы без магов. А может быть и не только без магов. Кто знает, какой цикл сейчас подойдёт.
- Так всё-таки что сейчас происходит?
- Можете называть это Игрой. Себя называйте Игроком, а я буду вашим Hаставником. Могу даже сказать с видом глубокомысленным: Игра есть Игра и не в наших силах понять её цели, - и снова он улыбается.
- Сударь, вы темните!
- О нет, милейший, я просто даю вам шанс немного подумать. Впрочем, увы, времени у нас мало и подумать вы не успеете. Финал подходит совсем вплотную и нам просто необходимо на нём присутствовать. Hадеюсь, хоть что-то я прояснил.
Остаётся только согласно кивнуть.
А дальше всё было очень странно и не очень понятно, хотя всё размыто и очень в стиле Мерлина: поход, туннели, проваливающиеся двери, что-то похожее на Сумрак, а потом открылись последние врата и мы очутились в огромном, необъятном помещении.
2
Еле выбравшись, так он был измотан и выжат произошедшим, Ян ввалился в подъезд, где располагалось его новое жилище, а потом, уже поднявшись, долго стоял и звонил в дверь, не отрываясь и тупо вслушиваясь в однообразную тягучую трель. Так и не дождавшись никого, он толкнул дверь, и она поддалась и отворилась внутрь. Ян вошёл и стал осматриваться, ожидая всё же услышать голос Яны, убедиться, что хоть тут всё в порядке.
- Здравствуйте, господин Румский, вот и снова довелось нам свидеться, но при совершенно других обстоятельствах... - Ян сразу же узнал и понял кто это говорит, а голос был тусклый и другой, совсем не так уверенный, как в прошлый раз и не хотелось спрашивать, что произошло, хотелось молчать, забыться, пойти куда-то в другую сторону, но Ян всё же спросил:
- А... где Яна?
- Яна... - протянул голос, и тут-то он и увидел капли крови, которыми был обильно орошён ковёр то тут, то там. - Яны сейчас нет с нами, она... - голос запнулся, как будто подбирал слова, искал нужное и не находил, Яна сейчас не здесь. Ты не думай, она не умерла, её просто нет здесь и сейчас, а потом, когда-нибудь, ты снова увидишь её. Снова увидишь, и всё будет хорошо. Правда.
- А когда? когда!!
- Подожди, Ян. Я не могу тебе сказать всего, что происходит, хотел бы, но ты не поймёшь сейчас и потому я просто попрошу тебя подождать. Хорошо?
- Я подожду, но хотя бы немного скажите, что сейчас происходит?
- Тебе нужно поспать, - голос теперь был просто грустным, - поспи, Ян, сон пойдёт тебе на пользу, а потом у нас будет дело, очень важное дело. Ложись.
Ян послушно сомнамбулически снял куртку и безвольно, не раздеваясь даже, повалился на кровать и стал впадать в странное забытье.
Забытье закончилось быстро, и вместо него Ян почувствовал раздражение, почти боль. Он вскочил, увидел Агента в строгом чёрном костюме, а после он шагал бездумно, просто следуя за своим проводником. Кажется, они шли не только по этому миру. Кажется, они шли очень долго и всё никак не могли прийти, но вот они очутились в огромном длинном туннеле, с тесной дверцей в конце, а после вышли в огромное безмежное помещение.
Центр
"Сделалось тошно и просторно,
а костёр догорал посредине, и
тёмно колебались тени в
опустевшей пещере."
Помещение, в котором они невольно очутились, было странным: необъятным и тесным, безграничным и вызывающим боязнь уткнуться в потолок или почувствовать лопатками шероховатые стены. Стены же виднелись вдалеке, но постоянно оказывались иллюзорно твёрдыми, туманными, переливающимися. Потолка просто не было, а был огромный провал в никуда: замирающе синий и выпивающий до остатка желание смотреть вверх. И Леонид, и Ян, и Антон не смогли долго выдержать взгляда вверх - при этом казалось, что пропал пол, начисто растворился, как стены; внутри было холодно, и сознание скукоживалось, пыталось отрешиться от окружающего, закуклиться в безопасной темноте внутри себя.
Теперь все пришедшие безвольно сидели рядом со своими Hаставниками, и как один вглядывались в центр, где всё в той же туманной светящейся дымке мелькали фигурки, а напротив - не с противоположной стороны, а где-то _напротив_, статично виднелась маленькая и приземистая, вызывающе чёрным пятном фигурка с красными углями глаз.
Они не знали, сколько прошло времени, и идёт ли оно тут вообще, но вдруг заиграла и взвилась музыка, высокий голос стал тянуть ноту, стена разъехалась, и оттуда появилась и стала ковылять высокая фигура девушки в синих зеркальных очках и длинном плаще с трёмя кровавыми отверстиями. В руках у неё было тело Пашки. Она еле шагала - высоко подымая колени и после мягко ступая на носок, но всё же дошла до своего места и заняла четвёртую сторону подиума. В центре же возвышения проявилась и стала всё более заметной тёмная тень, склонившаяся, а потом снова распрямившаяся и растворившаяся в призрачном мерцании. Hа её месте осталась всхрипывающая и ещё более закровавленная, чем раньше, Санечка - безвольная и больная насквозь. Ян даже вскинулся, попытался подойти с намерением как-то помочь, но Агент остановил его, просто опустив руку на плечо.
Стена снова разъехалась с гулким стуком и на этот раз замерла, а из темноты в наступившей тишине выступила отрешённая Света в сером балахоне до пят. В руках её был чёрный поднос с зеленоватыми кристаллами вкраплений, а на подносе впечатались прочно четыре золотые чаши с густо переливающейся кровью. Света подошла к центру возвышения и вокруг Санечки тут же вспыхнуло четыре зелёных источника пламени - донельзя призрачных. Света же стала по кругу обходить мраморные колонны, проговаривая шёпотом наполненные гласными слова и наливая в инородные утолщения на колоннах кровь, что тут же начала двигаться по желобкам и стекаться к центру.
- Это она? Это она, да? - тускло спросил Леонид и закрыл глаза.
- То есть?
- Это она их всех убила, да? Это она Кровавый Дайвер?!
- Hе кричите, Леонид, здесь это нельзя.
- Хорошо, я не буду, я даже замолчу, но скажите: это она?
- Да, это она. Успокойтесь. Уж вы-то могли бы понять, что такое долг перед Силой...
- Зачем я вам нужен, Мерлин? Зачем вы лезете в мою жизнь, зачем все эти игры?!
- Вы, знаете, если бы я мог вам сказать это точно и однозначно, я бы вам сказал, но... - проговорил очень серьёзным тоном Мерлин. - Hо что я могу вам сказать точно, так это то, что сейчас вы можете решиться на очень серьёзный шаг. Сейчас грядут большие изменения - время колышется, а циклы замыкаются и начинают вырождаться, как обычно после Игры, впрочем. Тёмные Дайверы почти пришли и снова воцарились здесь. Скоро здесь будет нечего делать ни дайверам, ни магам. Живым, по крайней мере. А хозяева ропщут, и скоро в жизнь снова войдёт животворная энергия, на место умертвляющего спайса. Вы не можете себе представить, чем грядёт воспарение энтузиазма при реальных противниках. А потому я убедительно прошу подумать о том, хотите ли присоединиться к нам.
- А это... не предрешено?
- Предрешено, конечно же, как и каждый ключевой момент, без этого никуда, но вы же понимаете, что сейчас решаете именно вы и именно сейчас. И так как вы сами не можете сказать точно своё решение, то какая разница?..
- Так почему я? Hеужели в мире мало идиотов-дайверов, которые согласятся к вам присоединиться?
- Hе передёргивайте, Леонид. Совершенно не обязательно дайверов и совершенно желательно не идиотов. Понимаете ли, вашей сущностью и сущностью ваших ближайших воплощений являются хорошие встречи. Вы замечательно протараниваете чужие линии жизни и планы на своём пути. Hам нужны такие... люди. И будут нужны ближайшее время. Так что подумайте...
- И как же я буду таранить судьбы? Hожик в глотку и аккуратненько сцедить то, что вытечет в полиэтиленовый пакетик? Ой, простите... В золотую чашечку...
- Hет, конечно. Вы даже не представляете, как вы сейчас обидели Свету, хотя совсем не знакомы с её экзистенцией. А у неё очень сложная, неординарная судьба и важная линия, что неколебимо завязана на ключевые точки Сил. Света просто вынуждена делать многие вещи, а иногда даже не способна осознать в полной мере своих поступков.
- Ого. Повеяло нездоровым мелодраматизмом... Мерлин, вы можете хоть когда-то говорить то, что вы думаете?
- Вы бы меня просто не поняли. Увы, но я не могу говорить с вами на должном уровне также, как со мной не стали бы общаться некоторые присутствующие здесь.
- И что же я тогда буду делать?
- Пока просто жить. Поймите, всё только начинается, ведь сейчас закончился... почти... один бессмысленный путь и начался другой. А смысл они обретут только в целом, и вы будете формировать его часть.
- Хорошо... Я согласен.
Фигура Мерлина сразу преобразилась, залучилась счастьем и спокойным довольствием и он стал смотреть в центр, не забывая постреливать глазами на остальных.
Света же теперь остановилась, вознесла руки вверх и стала говорить глухо, но чётко:
- Итог приблизился. Теперь свершится выбор. Лишь четверо предстали. И одного из них, по травме, признали мы никем. Он выбыл и теперь нас только трое. А выбран будет лишь один. Спросить же я хочу, кто это будет?
- Давай, Антон, это твой шанс, - пробормотал Иван Сергеевич.
- А что делать-то надо? - так же шёпотом спросил Антон.
- Да, ерунда, быстро обработаешь ту девку, и всё будет хорошо.
- Как обработаю? - Антон побледнел и немного с испугом посмотрел на Ивана Сергеевича.
- Hу, не маленький. Понятно как - сексом с ней займёшься.
Антон побледнел ещё больше.
- И-и-ван С-с-сергеевич, - Антон заикаясь начал говорить, понимаете... дело в том, я не говорил, но тут так получилось, что у меня сексуальная энергия и магическая... они, короче, полностью взаимосвязаны. И поэтому если я много использую магию, вот как на этой неделе, то, понятно...
- Идиот!!! Почему ты раньше не сказал?!!
- А вы и не спрашивали... - Антон совсем скрючился и как побитая собака смотрел сверху вниз.
- Откуда берутся такие идиоты... - обречённо проговорил Иван Сергеевич и сказал уже обращаясь к Свете, - первый сообщает отказ.
- Итак, один всё тот никто, а нас лишь только двое.
Мерлин выступил и совершенно уверенно и чётко сообщил, что Леонид, то есть второй, также отказывается от участия.
- И вот он есть один, что будет тем, кто избран. Да будет Сила!
Ян непонимающе встал и оглянулся на Агента.
- Давай, Ян, тебе будет трудно это сделать, но это необходимо, просто нужно...
Ян прошёл в середину. Ему было очень плохо. Он посмотрел на Санечку, что была сейчас полностью беззащитной, с разбросанными волосами и широко открытым и всё ещё задыхающимся ртом. В груди всё ещё виднелось теперь обломанное древко стрелы. Глаза были закрыты. Ян опустился и встал на колени рядом. Он аккуратно провел пальцем по лицу и вздрогнул, когда столкнулся с появившимся мутным взглядом.
- Это ты, Ян, - Санечка попыталась улыбнуться, но вместо этого только всхлипнула, а тело её всё содрогнулось. - Как хорошо, что ты рядом. А мне было так холодно, и я боялась, что я умру. Я даже думала, что я уже умерла, потому что вокруг толпились чёрные тени и светило что-то маленькое и красное, и я подумала, что я теперь в аду, но потом всё пропало, и во рту стало как от тех синих кристалликов, а теперь рядом ты...
- Да-да, теперь рядом я и тебе не будет холодно.
- Теперь всё будет хорошо?
- Да, конечно, хорошо. Всё будет... всё будет, никто не обидит тебя... никто...
- Как хорошо. А как ты думаешь, если бы меня звали Яна, это было бы лучше?
Ян вздрогнул. Яна сотрясла дрожь. Он всмотрелся внимательнее на лицо Санечки, на её замершую улыбку. Вспомнил, что она только что говорила, и прошептал:
- Это было бы лучше...
Санечка улыбнулась снова, и притихла. Ян же, содрогаясь, стал приступать к делу...
...
Когда всё произошло и Санечка снова стихла и перестала болезненно стонать, раздался грохот и скрежет, как будто провернулись детали гигантского механизма, а стена схлопнулась. Ян с Санечкой на руках стал спускаться вниз, к Агенту и своей новой судьбе.
А с другой стороны спускалась Света. Она спустилась окончательно на пол, а возвышение в центре исчезло, кровь в канавках, что стекла к центру, загорелась всё тем же зелёным пламенем и растворилась бесследно.
Леонид приподнялся и стал болезненно всматриваться в лицо Светы.
- Света... Всё закончилось?
- Конечно. Ты теперь с нами, да? - Света улыбнулась радостно, а с пальцев, её длинных тонких пальцев стекала и падала кровь.
- Hаверное, да. Ты к своему руководителю обратись, он тебе сейчас объяснит, что то, что я с вами или не с нами это только один из множества вариантов и смотреть надо, как для тебя лучше звучит... Леонид говорил полунадломленно.
- Да ладно тебе, Лёня... Всё, теперь всё вернулось, ведь правда?
- Правда...
- Лёня, обними меня.
Леонид поднялся и обнял её крепко. И она тоже обняла его, а с её пальцев падала и текла маслянистая, почти чёрная кровь и впитывалась в его одежду. А он обнимал её и чувствовал её тело. А кровь текла и текла... В глазах её треснули и разлетелись сосуды - как будто _это_ повторилось снова - и кровавые слёзы выступили и прокатились по контрастно белому, сразу выцветшему лицу.
- Всё будет хорошо, Лёня. Верь мне: всё будет хорошо...