На обратном пути из ******* в моих руках оказался дневник барона Субботина. Следуя традициям русской аристократии, он вел его на французском, и у меня не возникало сложностей с чтением.

Дневник, начинавшийся, как путевые записки исследователя и путешественника, постепенно становился мрачной хроникой безумия. Кровавые видения сменялись подробными описаниями ужасных ритуалов поклонения Лоа. Злым духам Гаитянских джунглей. С какого-то момента правильный французский язык превратился в смешанный диалект, на котором говорят жители Гаити. На полях записей все чаще стал встречаться символ духа смерти.

Барон Субботин сделался одержим.

С этого момента единственной его целью стали поиски входов в Дом Тысячи Дверей. С нечеловеческим упорством Субботин охотился за каждой крупицей сведений, касающихся природы и местонахождения Привратников.

Благодаря его дневнику, я узнал, что после сражений с Легионом и Охотниками уцелело всего шестеро каменных исполинов. Лишенные жертв, их главной пищи, они утратили былую силу и погрузились в тысячелетнюю спячку.

Согласно изысканиям барона, чтобы оживить Привратника требовалось всего две вещи. Имя древнего стража Двери. И сильная кровь, которая пробудит его ото сна.

Так мне стала ясна природа ошибки, погубившей Субботина. Не овладев до конца языком майа, он неверно прочел и истолковал «манускрипт Ману», называющий имена Привратников. В городе ******* он воззвал к идолу Вечитлана и поплатился за это жизнью.

Если жизнью можно называть существование во власти злого духа, которое он влачил.

Довольно о бароне Субботине. Будем надеяться, что кулак Привратника положил конец его пути, и его черный дух никогда не побеспокоит нас больше.

Вернемся в тот день, когда я, вдохновившись чтением «манускрипта Ману», решил отправиться в экспедицию на поиски Запретного Города.

Нельзя сказать, что мной двигало банальное тщеславие. Я ставил перед собой

высокую цель подарить людям знание о собственном происхождении и открыть для них Дверь в иные миры. В те дни я считал, что мне по силам изменить мир к лучшему.

Боже, друг мой, каким самонадеянным идиотом я был тогда!

Своими размышлениями я поделился с моим коллегой, берлинским профессором Магнусом Тойбером. Много лет мы с ним поддерживали переписку, обменивались статьями и в будущем собирались написать ряд совместных работ. Он знал о моей экспедиции в Гватемалу и был одним из первых, кому я сообщил о ее удивительных результатах.

Профессор Тойбер с воодушевлением отнесся к идее поиска Запретного Города. Более

того, он изъявил желание взять на себя часть расходов экспедиции и принять в ней личное участие.

Мне стоило быть осмотрительней в выборе компаньонов. История с Субботиным должна была научить меня осторожности.

Но как говорят гватемальтеки: «Мы живем, чтобы спотыкаться в собственных следах».

Парализованный калека, я все равно споткнулся еще раз. Я дал согласие профессору Тойберу.

Второго апреля тысяча девятьсот **** года наша экспедиция прилетела в городок Дансборо, откуда должен был начаться наш путь к Запретному Городу.

Не буду живописать все подробности нашего девятимесячного путешествия. Скажу лишь, что трудности, встретившиеся нам в джунглях – жара, москиты, болезни и нападения диких зверей – оказались ничем по сравнению истинной сущностью Вечитлана.

Города-склепа.

Города-ловушки.

Города-хищника.

Запретного Города «стеклянных людей».

Я надеюсь унести в могилу память обо всех кошмарах, подстерегавших нас в отравленном сердце исчезнувшей империи. Здесь случилась великая битва тетцкатлипоку и коатли. Ее отголоски до сих пор жили в расколотых и оплавленных камнях Запретного Города.

Уходя в миры чистой энергии, Ману опечатали границу Вечитлана с тем, чтобы неописуемые порождения других Вселенных не смогли его покинуть. Но с их исчезновением война между слугами Хозяев и их Врагов не утихла. Безымянные, не имеющие понятного облика сущности скитались по Вечитлану. Полные ярости и неутолимой жажды разрушения. Чуждые нашему миру и его обитателям. Смертоносные.

Такие, какими мы нашли их.

Иногда увиденное кажется мне бредом, навеянным лихорадкой и кокаином, к которому пристрастил меня Тойбер. Подобное не могло существовать под нашим небом и нашим солнцем. Сама почва отрицала хозяев и захватчиков Вечитлана, расступаясь под их ногами. В трещинах мы видели пылающее нутро Земли, слышали многоголосый стон.

Летающие змеи, стаи калибри-кровопийц, шестиногие существа с хвостами скорпионов и смехом гиен. Бормочущий туман, пурпурные лианы-душители, прожорливые паукообразные тени. Я не в силах перечислить и десятой части того, что встречалось нам на пути. Того, что охотилось за нами и убивало нас.

Поколения жрецов-ацтеков, хранивших Вечитлан от посягательств, наполнили Запретный Город немыслимой изощренности механическими ловушками. Нажатие на каменную плитку могло обрушить на голову тонну камня или утыканное каменными ножами бревно. Статуи красноглазых жаб плевали в нас едкой отравой. Моего ассистента изрубила обсидиановыми косами ловушка, сторожившая бассейн с дождевой водой.

Если бы не верная Шаки, я сам бы нашел свою смерть десятки раз.

И если бы не это путешествие я никогда бы узнал моего друга, Магнуса Тойбера.

«Если хочешь понять своего друга, иди с ним в джунгли», – говорят индейцы.

Как Вечитлан открывал нам страшную правду о себе, так с каждым днем становилось все ясней – кто такой профессор Тойбер.

Он был единственным, кого не заботила смерть половины наших спутников. Необычного вида плесень, уничтожавшая наши припасы, трогала Магнуса не больше, чем редкой красоты закаты в Запретном Городе. Его иссушенное тело аскета питалось, однако, не саранчой и медом, а огромными дозами кокаина и пейота.

Профессор Тойбер постоянно прибывал в мире зыбких видений, не различая явь и сон.

Тогда же я узнал, что он всерьез увлечен оккультизмом. Магнус называл себя приверженцем Тайного Зодиака и считал, что с помощью Дома Тысячи Дверей может посетить мистические планеты, обитатели которых наделят его высшей мудростью.

По словам Магнуса несколько лет назад ему удалось построить некий «спиритоскоп»,

с помощью которого он связался с посланцами Гармонии Гексаэдра. В доказательство он рисовал знаки их алфавита, состоящего из геометрических фигур, и рассказывал о «субэфирном пространстве», в котором путешествуют эти существа.

Я отнес большинство его рассказов к бреду разрушенного кокаином мозга. Это была моя вторая ошибка, допущенная в отношении Тойбера.

С кем бы не сносился Магнус Тойбер посредством своих оккультных приборов и наркотических препаратов – их намерения были далеки от дружественных. Они использовали Магнуса также, как духи-Лоа барона Субботина. Подчиняясь их

указаниям, Тойбер построил загадочный прибор, названный им «эфирным модулятором». Эта конструкция из катушек, проводов и линз все время тайно находилась в его багаже.

Я увидел «модулятор» только когда наша экспедиция, наконец, достигла центральной площади Вечитлана. И во всем подавляющем великолепии перед нами предстала гигантская статуя Уничопоттли-Безжалостного.

Помнишь, перед тем, как мы расстались, ты говорил мне о моменте полной ясности? О том, чему учил тебя старый индейский колдун?

Момент, когда все неважное перестает застилать твой внутренний взгляд, и ты ощущаешь себя целым, как сфера из белого света.

Когда жизнь и смерть сжимаются в одну нестерпимо болезненную точку немного выше пупка.

Момент, в котором ты сбрасываешь бремя собственной гордыни и становишься легок и пуст.

Тогда и только тогда твоя пустота наполняется истиной.

Истина, которую я узнал на центральной площади Запретного Города, была проста.

Люди не готовы к знанию. В отсутствии чистоты и бескорыстия знание способно приносить лишь разрушение.

Знание разрушает мир. Разрушает нас. Оно, как беспощадный идол с вечно пылающим

в ожидании жертвы чревом. Как каменный Привратник у Двери в миры, которые нас не ждут.

Абсолютное Знание это то, что ставит Зло против твоей души, играя краплеными картами.

Под живым, голодным взглядом Уничопоттли я сжег на площади все карты нашего маршрута. Все путевые записи. Все, что могло указать дорогу следующим экспедициями.

Единственная оставшаяся карта была помечена моим личным шифром. Только я мог вернуться по ней из Вечитлана.

Мы оба недооценили друг друга.

Я не представлял, что изощренный ум Магнуса сможет расколоть мой шифр.

Он, похищая карту из моего багажа, не знал о моей фотографической памяти, в которой навсегда сохранился пройденный нами путь.

Но все же Тойбер опередил меня.

Магнус убедил меня, что непонятный прибор, установленный им на площади, напротив идола – служит для измерения «эфирных напряжений». Осмотрев устройство и не найдя в нем ничего зловещего, я разрешил Тойберу заниматься своими оккультными замерами в ночь нашей последней ночевки в Вечитлане.

Я не мог и представить, что это будет за ночь.

Нас разбудил невероятный грохот.

Часовые лежали без сознания. Позже они рассказали – последней в их памяти сохранилась ослепительная белая вспышка, поглотившая Уничопоттли. Эпицентром вспышки стал «эфирный модулятор» профессора Тойбера.

От прибора осталась лужица расплавленного стекла и металла. Самого профессора мы не нашли в лагере.

Вместе с ним пропала и статуя Привратника! Осталась только грандиозная ниша в стене храма.

Двенадцать лет спустя я знаю разгадку. В мои руки попал доклад американских спецслужб, безуспешно охотившихся за Магнусом Тойбером.

На благо Фатерлянда мой берлинский друг изготовил прототип совершенно нового оружия. «Призма Тойбера», известная мне, как

, способна менять размеры физических объектов, сжимая их в сотни раз и возвращая к первоначальному состоянию.

Именно таким образом профессор Тойбер похитил идола Уничопоттли. Он знал, что Дверь не привязана к конкретному месту в пространстве. В определенном смысле Привратник и есть Дверь!

Пока мы спали, Магнус выкрал у меня из сумки карту, уменьшил Безжалостного до размеров помещавшейся в карман статуэтки и спокойно покинул лагерь. Его сопровождали несколько индейцев, которых он пристрастил к кокаину. Думаю, их судьба оказалась незавидна.

Тойбер с легкостью жертвовал людьми на своем пути к Абсолютному Знанию. Их жизнь не значила ничего для высшего существа, которым он себя полагал.

Он даже оставил мне послание на стене храма Уничопоттли. Соком пурпурной лианы он написал:

«По отношению к внешнему миру я немного лучше необузданного хищного зверя. Здесь я наслаждаюсь свободой от всякого социального принуждения. Я возвращаюсь к невинной совести хищного зверя, как торжествующее чудовище, которое идет с ужасной смены убийств, поджога, насилия, погрома, с гордостью и душевным

равновесием, уверенный, что поэты будут надолго теперь иметь тему для творчества и прославления.

М.Тойбер»

Через двенадцать лет это послание прочитал другой представитель рода «торжествующих чудовищ». Злой гений, рядом с которым профессор Тойбер и барон Субботин кажутся заигравшимися мальчишками. Трехсотлетний коллекционер и укротитель кошмаров.

Маэстро Готфрид Шадов.

Справившись в церковных архивах, ты без труда узнаешь леденящие подробности, связанные с этим именем. Трижды приговоренный к сожжению только в Лондоне Великий Магистр оставил о себе долгую память по всему Старому Свету.

Охоте за этим исчадием бездны я посвятил последние восемь лет. Я был свидетелем многих его злодеяний. Я знаю, что нет цены слишком высокой за то, чтобы не пустить Маэстро Шадова в Дом Тысячи Дверей.

Я почти настиг его в Нью-Йорке два месяца назад. Он тенью ускользнул от меня, последовав в Запретный Город.

Я отправился за ним, но успел лишь разглядеть хвост его черного цеппелина. Без сомнения Маэстро воспользуется своими оккультными знаниями, дабы найти след Магнуса Тойбера.

Я уверен, что поиски не отнимут у него много времени.

У меня нет другого выхода. Я прошу тебя о помощи, друг мой. В грядущем сражении мне не обойтись без твоей духовной силы.

Ты говорил о предназначении, которое обрел в *******. О том, что будешь стражем на границе двух миров.

Если это так, ты должен чувствовать – граница вот-вот будет нарушена.

Я пишу тебе это письмо на ступенях храма Уничопоттли. Завтра мы возвращаемся в Дансборо, оттуда в Ньй-Йорк.

В середине октября я рассчитываю отплыть в Лондон. Не знаю, застану ли тебя там.

В любом случае, дальше мой путь лежит в Дрезден. На этом настаивает мой помощник Рудольф Вольфбейн, который часто видит пророческие сны. По его словам где-то между Дрезденом и Потсдамом лежит место встречи трех судеб.

Профессора Магнуса Тойбера. Маэстро Готфрида Шадова. И моей, судьбы Элайджи Дедстоуна, эксперта сверхъестественных наук.

Я искренне надеюсь, что встречу мою судьбу плечом к плечу с тобой, мой друг.

Искренне твой

Э.Д.

12.05.29