Вечером после работы приятели отправились в магазин к Юрию Яковлевичу. Находился магазин черт знает где, в одном из строящихся за кольцевой дорогой жилых массивов. Пока добрались до района, успели раз сто попенять на не-легкую долю и проклясть «буржуинов», допустивших выпуск неисправного холодильника.

Найти собственно магазин также оказалось проблемой. Архитекторы игнорировали улицы как ориентиры и предпочитали просто нумеровать дома четырехзначными цифрами, так что имевшийся у Ромы адрес магазина служил скорее не четким ориентиром, но двусмысленной подсказкой для входящего в лабиринт.

Так или иначе, Рома и Леха магазин нашли.

К сожалению, они достигли заветного крыльца, выложенного, кстати сказать, дорогой плиткой, лишь в начале девятого, когда магазин уже закрылся и входные двери оказались заперты. Помаячив некоторое время у витрин в надежде привлечь внимание еще находившихся в зале работников, они двинулись к заднему выходу. Ворота оказались открытыми, и приятели прошли во внутренний двор. Их вторжение было замечено и незамедлительно прервано не слишком ласковым окриком дюжего мужчины в синем халате.

— Кого надо?

Леха отметил про себя, что халат на мужчине не только чистый, но и со следами недавней утюжки. Человек в таком халате явно не грузчик и не рабочий. Одежда представителей этих низших в торговой иерархии каст подобным лоском не отличается. Перед компаньонами предстало некое начальственное лицо, а значит, любопытство его стоило удовлетворить, и удовлетворить с должной порцией почтения.

— Мы из «Конторы», — лаконично отрекомендовался тем временем Рома.

Человек в халате никак не отреагировал, очевидно не считая данную фразу ответом на свой вопрос. То ли он не был в курсе дел своего шефа с «Конторой», то ли привык к более развернутым ответам.

— Мы поставили вам оборудование, — пустился в объяснения Леха, подходя чуть ближе к собеседнику. — Один холодильник у вас забарахлил, и мы приехали посмотреть, в чем дело и что можно сделать.

— На ночь глядя? — недоверчиво переспросил обладатель чистого халата.

— Да, дело-то срочное. — Леха понимающе кивнул, показывая, что неудовольствие поздним визитом понятно и объяснимо. — Сергей Яковлевич приезжал сегодня к нам в офис и поставил крайне жесткие сроки...

— Сергей Яковлевич? — Мужчина оживился, словно шпион, услышавший парольную фразу.

— Да, он...

— Ну, если он в курсе... — Не дослушав фразы, мужчина сделал приглашающий жест и шагнул в проем двери.

Приятели последовали за ним. Мужчина уверенно зашагал по коридорам подсобных помещений, совершенно не беспокоясь о том, поспевают ли за ним визитеры. К счастью, путь оказался краток, через пару поворотов приятели оказались в торговом зале.

Нельзя не сказать, что выглядел зал современно и, насколько применимо это слово к продуктовому магазину, стильно. Чувствовалось, что над проектом покорпел большой знаток своего дела. Кабы фотографию торгового зала продемонстрировали любому из конторских (не говоря уж о простых смертных, далеких от передовых магазинных идей и обращающих больше внимания на ассортимент прилавков, нежели на убранство магазина), вряд ли кто поверил бы, что на снимке не европейский «шоп», а рядовой московский гастроном. Что ж, в такие гастрономические хоромы не грех было водрузить холодильники по семь тонн грина за штуку.

— Вон он. — Встретивший приятелей мужчина ткнул пальцем в дальний конец полутемного зала и, посчитав свой долг исполненным, исчез за очередной дверью, оставив гостей одних.

Рома, а за ним и Леха отправились в указанном направлении и вскоре увидели знакомые очертания злополучной машины. Холодильный титан стоял у самого окна, поблескивая хромированными плоскостями. Боковая панель была снята и прислонена тут же.

Мухо приблизился к вскрытому боку и заглянул внутрь. Леха, решительно ничего не смысливший в этой технике, заглянул в стальное чрево через плечо приятеля.

Рома пошевелил какие-то шланги, что-то ковырнул, чем-то лязгнул, с силой дернув за некий рычаг, — и едва не потерял равновесие. Он зло выругался и встал.

— Мутная история, — сообщил он компаньону. — Фреона там точно нет, а вот агрегат... Надо бы его включить.

Рома поднял с земли шнур и огляделся, ища розетку. Розетки не обнаружилось. То ли холодильник включали через удлинитель, то ли передвинули в эту часть, обнаружив, что нешуточных размеров шкаф не работает.

Неожиданно под сводами зала с сухими щелчками начали вспыхивать светильники. В мгновение ока полутемный зал оказался залит ровным искусственным светом. Очевидно, приятелям предстояло увидеть того, кто щелкнул рубильником, освещая себе путь в пустынных чертогах.

Мягко щелкая по плиткам пола каблуками дорогих туфель, в зал вошел Юрий Яковлевич. Чуть обгоняя его, рядом с боссом семенил давешний провожатый в синем халате. Он что-то объяснял, показывая на гостей из «Конторы». Позади торговца, чуть отставая и почти закрытые массивной фигурой, двигались еще двое, довольно бандитского вида.

— Интересное явление! — не вполне ясно, но довольно громко обозначил свое впечатление от встречи владелец магазина.

— Здравствуйте, Юрий Яковлевич...

— Виделись, — перебил Рому толстяк. — Но пожелание здоровья лишним не бывает. Какими судьбами?

— Вот, — Рома продемонстрировал шнур, который держал в руке, — приехали осмотреть агрегат, хотели включить...

Он покрутил четырехпалым штепселем, демонстрируя, что именно подключением он и озабочен больше всего на свете.

— Миша, — толстяк, повернув огромную голову, обратился к одному из сопровождающих, — рассуди нас с молодым человеком. Кто больше похож на идиота, он или я?

— И судить нечего, — отозвался сопровождающий, выходя из-за спины шефа и окидывая гостей недобрым взглядом. — Они очень похожи на двух идиотов с переломанными ногами.

Юрий Яковлевич удовлетворенно кивнул.

— Спасибо за прямоту. А вот что мне тогда непонятно. Я сегодня объяснил этим ребятам задачу: привезти мне завтра новый холодильник, взамен этого. Ребята почему-то приходят сегодня и начинают без спросу копаться в моих вещах, хозяйничают тут...

— Мы не хозяйничаем! — прервал его Леха. — Зачем вы такое говорите? Мы...

— Тебя кто спрашивал? — рявкнул сопровождающий Миша. — Ты кто такой? — Он двинулся к Лехе, и тот, хотя расстояние оставалось еще приличным, попятился. — Тебе кто дал слово? — продолжал свой натиск Миша. — Стой и слушай, пока не спросят. Понял?

Леха кивнул, бросив беспомощный взгляд на Рому.

— Не слышу! Понял или нет?! — снова рявкнул Миша.

— Понял, — быстро отозвался Леха.

Наведя таким образом порядок среди аудитории, Миша почтительно отступил в сторону, предоставляя арену шефу.

— Нечего здесь шакалить, — подвел итог толстяк. — Завтра привезете холодильник, а сейчас кыш отсюда.

— Если вы настаиваете на замене, — осторожно подал голос Рома, благоразумно проглатывая «кыш», — то мы завтра днем заберем этот холодильник, а к вечеру...

— Ты что, условия мне ставишь? — Юрий Яковлевич всплеснул руками.

— Нет, какие условия... Я просто излагаю наш план.

— Твой план изложу тебе я. Завтра, не позднее пяти часов, я наблюдаю здесь новый холодильник. Новый холодильник, понял? Не позднее пяти часов! А потом можете забирать эту помойку. Все. Если я в пять часов не замечу новой техники, вы будете очень жалеть об этом, даже больше меня.

Толстяк начал разворачиваться, чтобы уйти. Подобный план для приятелей был невыполним.

— Юрий Яковлевич, — Рома умоляюще вскинул руку, — но мы не можем купить новый холодильник. Мы можем этот заменить на нашем складе, а потом привезти новый сюда...

Толстяк, не обращая внимания на эти реплики, закончил разворот и теперь удалялся прочь, сопровождаемый своей немногочисленной, но впечатляющей свитой. Рома сделал несколько шагов за удаляющейся группой и остановился, опустив руки и в полном отчаянии глядя в спину торговца.

— Послушайте, Юрий Яковлевич! — кинулся в атаку Леха. — Это несправедливо!

Процессия остановилась. Четыре пары глаз обратились к выкрикнувшему последние слова. В первый момент Леха слегка струхнул под этими взорами, но ему не возражали, и он понял это как готовность выслушать.

— Это несправедливо! — повторил он магическую фразу, заставившую дельцов обернуться. — Вы приобрели оборудование. Мы помогли вам на этом сэкономить. И заработали мы с вами на этой сделке поровну. Вернее, мы — заработали, а вы сэкономили. И вот вышла накладка. Вы требуете заменить холодильник. Хорошо, мы заменим его. Хотя при таком раскладе мы потеряем бабки, а вы нет. Но теперь вы нас загоняете в такие рамки, когда мы физически не в состоянии выполнить ваши условия.

Леха говорил и удивлялся сам себе: в жизни не подумал бы, какой в нем спит оратор! На рынке-то брали в основном не аргументами, а горлом и нахрапом. Оратор в нем проснулся в экстремальной ситуации. Он, конечно, врал — дело привычное, — но как складно врал! Будто агитатор на выборах.

— Нам же не выдадут на складе другой холодильник, если мы не привезем этот, — продолжал свою яркую речь Леха, постепенно приближаясь к застывшим фигурам оппонентов и поэтому говоря все тише, вкрадчивей, как поступают врачи и гипнотизеры, поняв, что целиком завладели вниманием слушателя. — Мы и так еле упросили заменить этот. Оборудование у нас на фирме не меняется. Давайте мы заберем с утра этот, сломанный, а к пяти часам привезем вам новый. Новехонький, в упаковке. При вас его проверим, все такое. Вы ведь все равно уже нажили денег, сэкономили. Зачем же нас-то душить? Мы не сможем выкупить новый холодильник. А если б даже и набрали денег, то разве это справедливо: мы в долгах, а вы при своем наваре...

В полемическом пылу Леха подошел к Юрию Яковлевичу почти вплотную. Обращаясь в основном лично к нему, Леха миновал застывших в ожидании новой команды телохранителей, и теперь они оказались чуть сзади. Леха полагал, что они в дальнейшем разговоре участия не примут. И ошибся. В тот момент, когда Леха уже собирался подвести черту под своей речью, он получил сильнейший удар в голову. Он даже не успел увидеть руку. Просто рухнул на пол, оглушенный и ослепленный яркой вспышкой, полыхнувшей в глазах в момент удара.

— Тебе же слова не давали! — раздался откуда-то сверху голос Михаила. Слова срезонировали в ушах дюжиной медных колокольчиков. Леха заерзал на полу, пытаясь подняться, но для начала стоило хотя бы понять, где верх, где низ.

— Ты мои бабки не считай, — теперь звучал голос Юрия Яковлевича. — Я не считаю, а ты — вообще сопля маринованная. Плевал я на вас, ваши проблемы и ваши бабки. Понятно? Я на все бабки по жизни плевал. Понял? Главное — принцип. И таких мазуриков надо учить. Ясно, нет?

Леха сжал веки и снова открыл глаза. Сквозь свекольный туман он увидел ноги. Ноги толстяка в дорогих туфлях, ноги работника магазина в потертых кроссовках. Щеку холодил немецкий кафель. Леха понял, что приходит в себя, и на тот момент это казалось главным. Михаил что-то говорил Роме. Леха сделал усилие и заставил свой изрядно перекантованный мозг разобрать последние фразы.

— И не дай бог, если завтра здесь не будет этого ящика, ты понял? Не дай бог! Найду под землей, и поедете копать себе могилки в лесополосе. Ты и этот урод. Понял, нет?

— Я понял, — вздохнул Рома.

Ноги Михаила мелькнули перед Лехиным лицом и устремились вслед за удалявшимся шефом. Леха оперся на руку и приподнял голову, почувствовав, как заскрежетало за щекой.

Вполне возможно, что счастливый человек — не тот, кто получает только хорошие известия. Иногда думается, лучше получить новость скверную, чем добрую, но пришедшую не вовремя. Скажете, не бывает такого, чтобы хорошая новость пришлась некстати? Ошибаетесь. Подумайте еще немного.

Таню Соколову срочно вызывал коммерческий директор. Срочно, через секретаря и в свой кабинет. Эти три странности — обычно коммерческий никуда не спешил, предпочитал встречаться с сотрудниками в баре или курилке, находил их сам — навевали мысли о судьбоносности предстоящей встречи. Или уволят, или наградят вымпелом «Ударник конторского труда» с веером профилей двух генеральных и главбуха.

В другое время Таня насторожилась бы, собралась с мыслями и попыталась бы понять, где могла промахнуться, чтобы худо-бедно приготовиться к выволочке. Сейчас же были дела поважнее. Десять минут назад Ольга Талльская посвятила ее в подробности эндшпиля их внезапно оборвавшегося романа с Робертом Мастерковым. Они курили в закутке возле пожарного выхода и сосредоточенно молчали каждая о своем.

Упомянутый роман и не оборвался даже. Он тихо растаял, растворился в воздухе, погас, как отцветший букет праздничного салюта. Ни тебе ссор, ни напряженного разговора. Вообще никакого повода для разрыва. Глупо и странно. И жалеть-то, строго говоря, не о чем, наоборот, ура финалу этой трагикомедии. Но самолюбие Ольги получило ощутимый и болезненный укол. С ней в жизни не обходились так... даже слова подходящего не приходило на ум. Ей нужно было хотя бы выговориться, поделиться с кем-то. А с кем же, как не с Таней, обсуждать эту тему?

Но Таню роль владелицы жилетки для соплей не устраивала. Ей требовались тщательное расследование и месть. Какой-то недоносок использовал ее подругу, а потом просто развернулся к ней своей толстой задницей и ушел прочь! Безнаказанно ушел, ушел, оставив за собой последнее слово! И едва ли не больше, чем вероломность Мастеркова, возмущал Татьяну тот факт, что подруга позволила ему так обойтись с собой! Ублюдок в бабьей жилетке вытирает об нее ноги, а она знай плачет себе в подушку и жалуется на жизнь по углам! Нет уж, не будь она Татьяной Соколовой, если не накрутит этому кобелю хвост и не научит размазню Олю уважать себя и защищать.

— Так я не понимаю, вы не поделили что-то? — пытала она Ольгу, которая с радостью вернулась бы на час назад, чтобы иметь шанс прикусить язык и оставить свои неприятности при себе.

— Ничего мы не делили.

— Так я не понимаю...

— Ну что тут понимать! — Ольга закуривала уже третью сигарету. — Раньше мы встречались два-три раза в неделю. А тут прошло уже две. Мы, конечно, не составляли графиков, но он и так не подходил ко мне. Бродил тут с бумажками, как будто мы незнакомы или... я не знаю, секретные агенты в ставке фюрера.

— То есть он демонстрировал нежелание общаться с тобой?

— Ну, можно сказать и так.

Татьяна тоже сменила сигарету и с минуту курила молча, пуская долгие тонкие струйки в сторону двери.

— Не понимаю, — заключила она, вновь обернувшись к Талльской.

— Я сама не понимаю.

— Но не бывает так. Дым без огня, кашка без плошки. А? Ольга пожала плечом.

— Слушай, подруга, — Татьяна придвинулась к ней вплотную, — а ты, часом, не...

— Что «не»?

— Ну, ничем не болеешь? Может, он подхватил чего и...

— Дура, что ли?! — Девушка вскинула пылающий гневом взор.

— Ну а что? Сейчас столько всякой дряни ходит! Новой, старой, хорошо позабытой. Не обязательно же половым путем подцепишь. В бассейне, в бане.

— Нет у меня ничего, — твердо ответила Ольга, успокаивая себя новой порцией никотина.

— Не обижайся, я понять хочу.

— Да что тут понимать? И зачем?

— А затем! Чтобы этот болван не прыгал тут безнаказанно, а ты бы вспомнила: ты — человек, что само по себе звучит довольно гордо. Кстати! А о чем вы говорили с ним... ну, в последний раз?

— Как обычно, ни о чем.

— Трахались в нон-стопе, без антрактов и тайм-аутов?

— Да нет, просто с ним не получается ни о чем говорить. Не получалось. Он все время про свой Китай молотит или чушь какую-нибудь несет.

— А что за чушь? Вспомни, может, ты чего не то сказала?

— Да какое там! Он бубнит так, что слова не вставишь. Про музыку он говорил. Китайские флейты. Обещал принести кассеты.

— Ну а ты?

— Что я? Черт с ним, нес бы свои дудки.

— Так. А еще что?

— Что еще? Поговорили про его учебу, про работу немножко. Все как будто.

— А что с учебой?

— Да ничего. Соврал он что-то и завял. Я не докапывалась.

— А что про работу?

— Ну так. Он предложил совместно прогулять. Я сказала, что это чересчур. Мне надо светиться в офисе с этим ухажером? Не надо. Я ему тактично и доходчиво объяснила, в чем вред служебных романов. Кажется, он понял.

— Понял. И что сказал?

— Так. Пошутил насчет взаимовыручки и протекции.

— И ты?

— Ну что я? Что ты вцепилась в меня, как Калягин в Даля? — Ольгу утомил учиненный ей допрос. — Сказала, что это неудачный союз с точки зрения карьерного роста, что я ни на что не влияю, а он — вообще пустое место, и его помощь мне — дело сомнительное.

— Вот оно!

— Что оно? Думаешь, он обиделся, как Баталов на свою Катерину?

— При чем тут Баталов, дура! Как он отреагировал на то, что ты ничего не решаешь?

— Как он что? Тань, да ты что! И так всем ясно, что я тут на посту старшего бобика, кусаю прохожих за пятки.

— Как он отреагировал? Что сказал?

— Да никак! — Ольга всплеснула руками. — Пошутил насчет моих докладных...

Она замерла вдруг, невидящим взглядом уставившись на кончик зажатой меж пальцев сигареты. Татьяна заметила ее оцепенение.

— Что?

— А ведь... — Ольга подняла руку над пепельницей-банкой и отпустила недокуренный «Вог» в пепельный кратер. — А ведь он поначалу никак не отреагировал, — произнесла она задумчиво. — Даже жевать перестал. Но неужели можно быть таким придурком, чтобы считать меня большой шишкой? Чушь. Спроси любого, и...

— То-то и оно! — подхватила Татьяна. — Спроси! А кого ему спрашивать? Кому он нужен? Кто с ним общается-то?!

— Одна-единственная дура, — подтвердила Ольга. — Я.

Татьяна готова была уже броситься заглаживать свою неловкую фразу тысячами извинений и заверений, но тут в закуток заглянул Володя.

— Таня, — он сделал страшные глаза, — тебя там ищут пожарные, милиция и вся королевская рать! Коммерческий заждался. Иссохся весь в кабинете!

— Сейчас, Володя, спасибо, — кивнула ему Татьяна, надеясь, что тот уйдет.

Но Володя неправильно понял ситуацию. Вместо того чтобы уйти, он достал свою пачку и пристроился рядом, облокотившись на широкие перила.

— Я сейчас вернусь, — строго сказала Татьяна подруге. — Договорим.

Она послала бы к черту всех: директора, «Контору», Совет Федераций и Игги Попа с его «Катафалком», если бы это хоть немного помогло ее подруге. Увы, помочь ей куда сложнее, и она шагала в направлении кабинета одного из шефов.

— О, Танечка! — Коммерческий расплылся в довольной улыбке и жестом пригласил ее сесть. Судя по всему, речь пойдет не об увольнении.

— Дорогая моя Таня! — Коммерческий продолжал широко-широко улыбаться. — Знаешь ли ты, зачем я тебя пригласил?

— Неужели поздравить с днем рождения? — в тон ему предположила Татьяна.

— Нет, не угадала. И день рождения у тебя... — он скосил глаза на табличку под стеклом, — через три месяца. Рад бы, но заранее ведь нельзя?

— Не стоит, — согласилась Татьяна благосклонно. Один на один с немолодым мужчиной она чувствовала себя более чем уверенно. — Так что же привело меня к вам?

— Есть мнение, — директор сделал паузу, чтобы переложить на столе пару бумажек, — что по тебе плачет новая должность. — Он протянул ей страницу, усеянную параграфами мелкого компьютерного шрифта: — Ознакомься. Это — должностные обязанности. Должность новая, пока еще у нас такой нет. Думаю, тебе будет интересно. Тем более что зарплата получится долларов на четыреста выше.

Татьяна бросила взгляд на «шапку» документа.

— Это как информация к размышлению или вы ставите меня перед фактом?

— Боже упаси! — Директор театрально вскинул ладони. — Разве можно ставить вас перед фактом! Конечно, вы можете выбирать, но я, честно говоря, не понимаю, отчего бы вам отказываться. От отдельного кабинета никто еще не отказывался. Счастливо вам подумать до... послезавтра.

Татьяна вышла в коридор с врученными ей листками в руках. Что и говорить, предложение застало ее врасплох. Позабыв о подруге, о попрании прав женщин и обо всем на свете, она стояла у стены и жадно вчитывалась в строки документа.

Кто-то остановился возле нее, что-то сказал.

— А? — Она оторвалась от чтения.

Перед ней стоял, улыбаясь во весь рот, Роберт Мастерков.

— У тебя новая прическа, очень тебе идет, — повторил он свою реплику.

Таня Соколова посмотрела на него с интересом, словно на иноземца из далекой страны. Давненько она не слышала от него комплиментов. Давненько. А ведь когда «парень в тиграх» появился в фирме, комплименты сыпались из него направо и налево. Когда же поток иссяк? Да примерно в ту же пору, когда Ольга Талльская два-три раза в неделю стала после работы торопиться домой. Теперь, значит, штатный педагог решил воскресить традицию любезничать со всеми подряд? Или его интерес сосредоточен именно на ней? Не дай бог! Хотя... пусть попробует. Пусть только попробует!

— Тоже что-то предложили? — Роберт выгнул шею, пытаясь заглянуть в бумаги.

— Ах это! — Татьяна словно вспомнила о распечатке, которую только что читала.

Она, словно досадуя, что приходится носить при себе эти две странички, свернула их в трубку.

— Ерунда. Ничего серьезного.

— Но все-таки, — приняв игру за чистую монету, подбодрил ее Роберт. — Лиха беда начало.

— Ничего серьезного, — повторила Татьяна смиренно и вдруг кинула на молодого человека колючий взгляд. — Ничего такого, из-за чего стоило бы тащить меня в койку.

Удар был рассчитан безупречно и достиг цели. Глаза Роберта заметались от виска к виску.

— А... — он отступил на шаг, — это ты о чем?

— Да я в том смысле, что ты ловишь слишком мелкую рыбку. Нужно играть по-крупному. — Татьяна сделала шаг, снова сокращая дистанцию и понижая голос. — Вот генеральный наш уже полгода ищет секретаршу. Никак не выберет. Может, ему вообще женщины не очень нравятся? Ты предложи ему свою кандидатуру. Ты как, печатать умеешь? Впрочем, что это я? Печатать ведь в вашем деле не главное, правда?

Атака была ничего себе, колючая и злая. Татьяна предполагала, что подпортит парню настроение, но такого эффекта и ожидать не могла. Лицо Роберта побелело, глазки перестали метаться и вперились в нее, словно молодой человек увидел перед собой демона. Его буквально перекосило, но не от злобы, а от ужаса. Татьяна могла поклясться, что Мастерков перепугался до полусмерти. Чего? Хотелось бы ей знать. Очень хотелось бы. Так же сильно, как и сам Роберт хотел бы знать ответ на вопрос: знает Соколова о его последней ночи в штате китайской фирмы или колкость ее — только импровизация?

Борису не пришлось дожидаться дня зарплаты. Новый шеф вызвал его сам. Встретил стоя в дверях, сердечно потряс руку, предложил кресло, отослал секретаршу за кофе.

Они сели. Константин Николаевич улыбался Борису, словно тот принес ему миллионное завещание от сумасшедшего дядюшки, почившего в Канаде.

— Рад, очень рад познакомиться, — прокомментировал он свою улыбку и замолчал, выжидающе глядя на собеседника.

Борис слегка растерялся. Ему представлялось, что знакомство с руководителем пройдет по иному сценарию: руководитель перечислит обязанности Бориса, расскажет о задачах отдела в целом, ну, может быть, поинтересуется для порядка «жалобами и заявлениями», предупредит о том, чего «в своем хозяйстве не потерпит». Вместо этого патрон встретил его как дорогого гостя из Центробанка, усадил в кресло и замолчал, словно ожидая чего-то.

Борис из вежливости улыбнулся в ответ, несколько неестественно. Новый шеф ждет, что Борис сам начнет разговор? С чего бы начать? Дайте денег? Или дайте мне точку опоры, чтобы мир перевернуть? Может, господин директор перепутал что-то и принимает его за кого-то другого?

— Апухтин Борис, — представился Борис на всякий случай. Вдруг патрон всплеснет сейчас руками «Ах, ты Апухтин!» и тон беседы тотчас поменяется на враждебно-покровительственный.

— Да, я в курсе. — Господин директор кивнул и чуть переменил позу Еще мгновение — и слова посыпались из него, как гречка из прорвавшегося мешка.

— Очень рад познакомиться. Меня зовут, как ты знаешь, Константин Николаевич. Я сразу на «ты», потому что работать нам придется очень тесно, очень дружно. Задачи перед дирекцией стоят непростые, объем работы колоссальный. Так что иного выхода, как сработаться и решать их совместными усилиями, у нас просто нет. Так что можешь сразу называть меня Константин. За исключением случаев официальных, когда много посторонних... Ну, ты понимаешь, о чем я. Лицо фирмы — есть лицо фирмы: все при галстуках и называют друг друга по отчеству.

Выпалив весь этот текст на одном дыхании, Константин Николаевич вопросительно взглянул на Бориса, то ли давая тому возможность спросить, то ли интересуясь, усвоен ли изложенный материал.

— Я не случайно пригласил тебя для отдельного разговора, — продолжал патрон. На сей раз говорил он без улыбки, сухо, по-деловому. — Насколько я могу судить, на сегодняшний день ты — единственный специалист по маркетингу. У нас уже есть несколько человек. Мы имеем бывшего журналиста, статистика, двух социологов, психолога и даже бывшего следователя. — Он усмехнулся. — Бывший следователь будет работать у нас аналитиком. А что делать? Таких специалистов у нас только-только начали готовить в вузах. Ты, можно сказать, первая ласточка. А следователь — тот же аналитик: сопоставление фактов, обобщение, выводы, прогнозы. Да что следователь! Я думаю, ты слышал уже, что я тоже по образованию не маркетолог. Правда, я прошел очень мощную подготовку с европейскими преподавателями... — Он задумчиво потер щеку. — Но не об этом речь. Речь о том, что именно нам с тобой придется поднимать эту целину, ставить фирму на рельсы цивилизованного, грамотного бизнеса. Нам с тобой. Ты — специалист, я — руководитель. Для меня это вопрос долга, для тебя — дело чести, так сказать. Профессиональной чести. И я очень рассчитываю на твою помощь. Если совсем откровенно, то я без тебя, пожалуй, и не потяну. Ты у нас во всех отношениях сотрудник уникальный. Даже если найти, набрать профессионалов, то им все равно понадобится время, чтобы осмотреться, освоиться, овладеть спецификой нашего бизнеса. Ты же уже разбираешься и в оборудовании, и в специфике сбыта, и во взаимоотношениях на этом рынке. Так ведь?

Борис подвигал мышцами лица, пытаясь одновременно и подтвердить все сказанное, и изобразить толику скромности.

— Ну вот. Я ведь тоже с корабля на бал. Предложение застало меня врасплох. Сижу вот листаю... — Подворский развел руками, указывая на разложенные по столу каталоги с оборудованием.

Борис зацепился взглядом за одну из брошюр.

— Мы этим уже не торгуем, — заметил он, указав на нее.

— Да? — Константин Николаевич просто смахнул брошюрку на пол.

Где-то Борис уже встречал подобный стиль обращения с ненужными бумагами. Он даже помнил, где именно.

— Сам видишь, сколько мне еще предстоит. — Константин Николаевич снова потер щеку. — Ну, в общем, так. Твоя помощь нужна мне позарез. Причем мне не хотелось бы загонять тебя в какие-то рамки. Лучше, чтобы инициатива исходила от тебя. Приходи, говори, что считаешь нужным сделать, какие возникают идеи. Буду помогать, чем могу, во всех начинаниях...

Борис слушал своего нового начальника и чувствовал не то чтобы угрызения совести, но эдакие покусывания, не болезненные, но неприятные. В самом деле. После разговора с рекламщиками Борис ожидал увидеть перед собой тупого солдафона, который начнет «строить» своих сотрудников и перестраивать их мировоззрение в направлении «от меня и до следующего дерева». Во всяком случае, Борис не ожидал, что шеф начнет с признания в своей беспомощности, первым протянет руку, попросит о содействии.

Патрон честно раскрыл перед Борисом все карты, и на молодого человека обстоятельство это произвело должное впечатление. Наконец-то его признали лучшим, признали первым, признали, что он необходим, незаменим, уникален! Как же ошибся Борис Апухтин в этом умном, открытом, справедливом человеке, как несправедлив он был к нему, составив свое представление по рассказам острословов-рекламщиков!

Начальник говорил с ним, как с равным, говорил о своих проблемах, о глобальных задачах, которые они вместе будут решать. И Борис проникался сознанием важности этого общего дела, слегка захмелел от лестных слов и так и горел желанием засучить рукава на новой ниве. Он лишь ожидал, пока шеф предоставит ему слово, чтобы высказать, как он рад, как он готов, как полон сил и идей.

— Кстати, — Подворский потер другую щеку, — у тебя, кажется, уже есть какие-то наброски... Что-то там по недочетам в работе компании. Правильно мне передали?

Борису не требовалось пояснений, кто информировал нового директора относительно подобных «набросков». Саня Кузнецов, кто еще? Вот трепло, даже не спросил, начал ли Борис что-то такое писать, а уже рапортует всем, кому ни попадя, что, дескать, работа идет.

— Да, есть кое-что, — кивнул Борис. — Правда, речь о «набросках» не шла. То есть никаких записей я не вел. Так, помечал себе ключевые слова, чтобы не забыть. А в общем все это в голове.

Борис приложил указательный палец к виску, словно желая указать, в какой именно голове содержится нужная информация.

— Вот как? — Константин Николаевич выглядел несколько разочарованным. — Жаль, я-то рассчитывал почитать что-нибудь на эту тему. Но, если читать нечего, возможно, ты поделишься своими соображениями сейчас? Так, в общих чертах, что плохо, что хорошо. Лучше начать с плохого, что исправить, куда бросить силы в первую очередь.

— Я могу даже не в общих чертах, а на конкретных примерах.

— Да? Отлично! — Господин Подворский сдвинул ворох каталогов на край стола и положил на освободившееся пространство толстый ежедневник. Щелкнув дорогой немецкой авторучкой, он воззрился на собеседника, готовый внимательно Слушать. — Итак?

— Прежде всего, необходимо изменить отношение к клиентам. — Борис заговорил довольно быстро. Сказать хотелось о многом, а время директора наверняка ограничено. — На сегодняшний день работа с посетителями ведется не то что скверно — на уровне каменного века, как в советском гастрономе...

— Подожди минутку, — умоляюще поднял руку директор. — Ты сразу пустил в ход тяжелую артиллерию! Отношение к клиентам — не шутки. Это — краеугольный камень

успеха любого предприятия. Так что давай-ка подробнее. Что ты имеешь в виду?

— Ну вот, например, оборудование. Каждый менеджер получает процент от объема продаж. Продал на энную сумму — получил свое. Продал на половину этой суммы — получил вдвое меньше.

— То есть хорошая работа стимулируется, как говорили раньше, рублем, — уточнил Подворский.

— Примерно так. Только при такой системе стимулируется не продажа оборудования, а продажа оборудования на большую сумму. — Борис сделал небольшую паузу.

— Не улавливаю разницы. Для продавца...

— Вот! — Борис впервые перебил шефа. — Для продавца главное — набрать сумму. Так? А у нас продается разное оборудование. Есть «железки» по десять тысяч, а есть всякие крючки, полочки, вешалочки. На мелочевке ведь много не заработаешь. Вот и получается, что есть товар выгодный, а есть невыгодный. Менеджеры, узнав, что клиенту нужны крючки, теряют к нему интерес, пытаются побыстрее от него избавиться и выставить за дверь. Иногда даже говорят клиентам, что крючков нет в наличии!

— Так-так. — Подворский сдвинул брови. Ручка его зависла над чистой страницей, готовая оставить на ней первые отметки. — Это скверно. Кто конкретно отделывался от клиентов?

— Да... — Борис сделал неопределенный жест, — разные люди. Я уж и не помню, кто именно. Но дело не в этом. Дело в принципе, в системе, когда можно продавать с выгодой для себя, а можно только зарабатывать головную боль. Цена крючка — доллар. Чтобы заработать столько же, сколько с продажи холодильника, нужно продать три тысячи крючков! Это уйма работы и писанины, а оплата та же. Какой же смысл валандаться с мелочевкой?

— Систему будем менять. — Подворский написал на странице ежедневника какое-то слово. Борис не смог разобрать, какое именно.

— Что еще?

— Еще. — С готовностью продолжал Борис. — Я вот работал в региональном отделе. Оформлял заказы фирм-дилеров. У нас с этими фирмами заключается договор, по которому они обязуются продавать наше оборудование в своих волостях. При этом мы даем им скидку десять процентов, но отказываемся от гарантийных обязательств. То есть если оборудование ломается, то чинит его дилер сам, за свой счет. Задумка здесь такая, что дилеры в регионах начнут создавать сервисные центры, чтобы ремонтировать конкретные марки оборудования, и таким образом...

— Понятно-понятно. Будет стимулироваться приобретение именно нашего оборудования. И что же с этими дилерами?

— С дилерами происходят печальные истории, вследствие которых мы этих дилеров просто теряем. Они уходят к конкурентам.

— Любопытно. Что за истории? — Подворский поставил слева от непонятного слова цифру «один» и обвел ее в кружок.

— Пример. Ко мне приезжает человек из Перми. Хочет быть нашим представителем. Мы заключаем с ним договор, и он покупает у нас немного оборудования, чтобы выставить там у себя. Образцы. Ну, выписал, оплатил, увез. Витрину стеклянную, два манекена, кассовый аппарат и холодильник. Проходит четыре дня. Он мне звонит. Оказывается, что стекло в холодильнике оказалось разбито. Холодильник со стеклянной дверью, и эта дверь — вдребезги. Я с этим вопросом в сервис. А мне напоминают, что дилеры у нас не обслуживаются. Я к начальнику отдела — он мне сказал то же самое. Пришлось перезванивать в Пермь и объяснять человеку, что стекло ему придется менять самому. Единственное, чем я его утешил: поменять стекло на месте обойдется даже дешевле, если учесть стоимость перевозки.

— Логично.

— Это еще не конец истории. Через два дня он звонит мне снова и докладывает: стекло заменили, но холодильник не включается. А что мне остается? Я ему опять спел ту же песенку на мотив «Каравай, каравай»: «Потому как вы наш дилер, вам возиться самому...» По-моему, он тогда уже обиделся. Проходит еще день. Снова Пермь на проводе. Человек сообщает, что вскрыл холодильник, а там — пусто! Представляете? Ни компрессора, ни... Ничего! А задняя стенка, чтобы не дребезжала, подперта куском автомобильной резины. От «Жигулей»! — Борис подвинулся на край кресла, удерживая себя от желания вскочить и пройтись по кабинету. — Холодильник датский. В Дании закладывать такую экзотику, как наша покрышка, вряд ли станут. До нашего склада оборудование ехало в опечатанном контейнере. Так что спереть агрегат могли только у нас на складе. Наша вина перед партнером очевидна! Тем не менее мы отказались заменить аппарат или прислать ему агрегат. Естественно, он прислал нам факс, чтобы мы катились...

Борис закончил и сел глубже в кресло, предоставляя патрону возможность переварить услышанное и сделать необходимую пометку.

— Ну, здесь, мне кажется, все не так однозначно, — задумчиво произнес Константин Николаевич. — Фирма заработала на продаже этого холодильника. А главное — интересы фирмы. Ведь если бы мы заменили ему холодильник, еще не факт, что он продолжил бы работать с нами. Получилось бы, что мы зря потратили целый холодильник, отдали за здорово живешь хорошую вещь. С резиной, конечно, стоило разобраться, но ведь ее могли подложить и в самой этой Перми. Нужно было проверить товар при покупке. Это нормальная практика.

— У нас на складе нет розеток. Из соображений пожарной безопасности. Так что проверить там ничего нельзя. Ну ладно! Другой пример. Приезжают ребята из Екатеринбурга и заявляют, что хотят брать у нас по контейнеру в месяц одного вида морозильников! Кстати, за наличные.

— Неужели им отказали?

— Вы напрасно смеетесь. Мне с трудом удалось подписать с ними договор. Но это другая история. Так вот. Они покупают у нас контейнер. Двести тысяч баксов одним махом! Увозят контейнер к себе в Екатеринбург. Через три дня звонок. Нет, агрегаты были на месте, стекла целы. Но! — Борис поднял указательный палец, призывая к вниманию. — Все морозильники оказались заперты. ЗАПЕРТЫ на ключ. А самих ключей в контейнере не оказалось. Неделю мы менялись факсами, но наш сервис сумел отбрыкаться от них и других ключей не выслал. В итоге они просто спилили замки. И знаете что нашли в морозильниках? Ключи! На складе ключи просто побросали внутрь, чтобы не потерялись, а потом захлопнули дверцы, чтобы удобнее было грузить. Излишне говорить, что и Екатеринбург нас послал.

— Ты просто Хичкок. — Господин Подворский потер обе щеки. — Такие вещи рассказываешь, что просто ужас. Но все это не совсем наша епархия. Мы, конечно, нажмем на руководство, чтобы изменили систему оплаты менеджерам, навели порядок на складе. Но мы как маркетинг можем только порекомендовать другим подразделениям обратить внимание на имеющиеся недостатки. А мне бы хотелось услышать что-нибудь о твоих планах по развитию именно в маркетинговом ключе. Сбыт, продвижение, реклама...

— Пожалуйста. — Борис готов был вывалить целую кучу проектов. — Можно привлечь под свои знамена строительные фирмы.

— То есть?

— Ну, мы ведь не занимаемся ремонтом магазинов, так? Мы только продаем оборудование для торговли. А как правило, клиент, покупающий оборудование, делает и ремонт в торговом зале. Или даже строит свой магазин сам. Так вот. Можно найти надежные строительные фирмы и заключить с ними договор: мы рекомендуем их клиентам, покупающим у нас оборудование, а они — нас тем, кому они делают ремонт. Мы рекламируем их, они — нас. Кроме рекламы, мы еще и предлагаем новую услугу: ремонт! Можно пойти дальше и выплачивать этим строителям комиссионные с проданного оборудования. Почему нет? Посреднические услуги должны оплачиваться. Они, кстати, тоже могут отстегивать нам за подряды на строительство и ремонт. Всем выгодно, всем хорошо. И кстати, такие соглашения можно заключить не только со строителями. С риэлторами, например, с фирмами, продающими помещения под торговлю и склады. Они могут продавать помещение под гастроном уже. с нашим оборудованием...

— Ясно. — Подворский застрочил в своем ежедневнике. — Хорошая идея. Я понял. Что еще?

— Еще? Скидки. У нас их или не дают, или дают всем десять процентов. Без разбора, без учета возможностей фирмы, ее потенциала, стратегического интереса к региону, в котором она работает. Было бы неплохо завести картотеку на наших клиентов. Ведь в любой западной фирме постоянных клиентов помнят в лицо. Их встречают с кофе, с улыбкой, делают им скидки. Существует, кстати, практика напоминать своим клиентам о себе не с помощью брошенного в ящик рекламного буклета, а открыткой к празднику. — Борис возбужденно взмахнул руками. — А представляете, входит наш клиент в зал, а менеджер ему: «Здравствуйте, уважаемый Иван Иванович, с днем рождения вас!» Да он же просто растает от такого отношения. Но это чисто внешние выгоды. А реально при помощи картотеки мы сможем отслеживать наших постоянных клиентов, выяснять, кто и что берет, с какой регулярностью, когда. Можно будет точнее планировать ассортимент и объемы закупок, завозить то, что потребуется в ближайшие дни, а не то, что будет пылиться на складе, ожидая своей участи. Можно будет, кстати, не опасаться, что этот клиент просто перебежит к конкурентам: одно дело только бизнес, и совсем другое, когда тебя знают, встречают. Менеджер будет знать, что куплено клиентом ранее, по какой цене, как работает. Он станет для покупателя не просто консультантом, но... кем-то вроде семейного врача...

— Понял. — Господин директор записывал не останавливаясь. — Хорошо звучит, хотя навевает, знаешь, ассоциации с межпланетным шахматным турниром. Помнишь Осю Бендера? Но картотека, безусловно, нужна. Вещь полезная. Что еще придумал?

— Есть способ привлечь к сотрудничеству государственные структуры.

— Вот как? Любопытно. Рассказывай.