Весной прошлого года по городу прокатилась волна чудовищных в своей форме убийств. То, что все они были связаны, предположить никто не мог; вышло так, что мне пришлось заниматься некоторыми из них, так как я был следователем в районе, где и началась вся тёмная история, изложенная ниже.

Дела следствий до сих пор не окончены, и, наверное, никогда уже не будут окончены, потому что отсутствует основной персонаж этой тёмной и даже чёрной истории – убийца. Я не знаю, гуляет ли он на свободе, или давно уже мёртв, как и его жертвы. Судьба его известна одному Дьяволу. Лишь в одном я теперь твердо уверен: убийца был не человеком.

Почему я уверен в этом? Вероятно, меня смог убедить единственный свидетель, даже не проходивший по делу – мой теска Игорь; или ужасные фотографии монстра, которые сейчас лежат передо мной; или видеокассета с записью некоторых эпизодов, от которых стынет кровь. Она, кстати, тоже здесь – в моём столе. Много раз я просматривал запись, так что теперь помню её наизусть, и – видит Бог! – я многое отдал бы за то, чтобы забыть её. Несколько раз я порывался затереть плёнку, потому что там записано нечто, что никогда не должно быть названо, никогда не должно быть увидено, но… что-то меня постоянно останавливает. Возможно, наравне со страхом перед записью видеокассета даёт мне уверенность – практически доказательства – существования Бога.

Бог ведь должен быть, если существует Дьявол, не так ли? А на той записи сам Дьявол, можете мне поверить.

Итак, когда началось это – самое жуткое – дело? Началось оно первого марта прошлого, как уже было сказано выше, года. Именно тогда, приблизительно в двадцать три часа тридцать восемь минут, в восьмом подъезде дома номер сорок четыре по улице Сиракуз был убит молодой человек по имени Евгений Сыраков.

Подробно описывать жизнь или внешность Евгения Сыракова я не буду. Скажу лишь, что в свои восемнадцать лет тот имел четыре привода в милицию за мелкое хулиганство, твердое пристрастие к гашишу и репутацию местного беспредельщика.

Убит Сыраков был в собственном подъезде. Особых следов побоев на его теле не обнаружено, а все, что нашлись, я бы отнёс к более ранним потасовкам; однако характер перелома шейных позвонков говорит о том, что эти самые позвонки кто-то свернул. Проще говоря, некто посторонний умышленно свернул Сыракову шею.

Три недели следствию не удавалось зацепиться за более или менее устойчивую версию убийства. Под подозрением были практически все друзья и знакомые Сыракова, затем большинство отпало, а ещё через некоторое время удалось доказать невиновность абсолютно всех, кто так или иначе мог быть причастен к убийству.

Тем не менее, ровно через три недели, а именно двадцать девятого марта в соседнем доме было совершено другое убийство, по форме ничем не отличавшееся от предыдущего. На этот раз жертвой оказался девятнадцатилетний парень, студент одного из районных техникумов. Звали его Сергеем Михайловым; он был в приятельских отношениях с ранее убитым Сыраковым.

Естественно, в прокуратуре помимо прочих сразу же закрутилась версия очередного маньяка, и, забегая вперед, могу сказать, что она была наиболее близка к действительности. Не буду углубляться в подробности; достаточно лишь знать, что это убийство раскрыть в тот момент не удалось.

Четвертого апреля, то есть опять же ровно через неделю, ночью недалеко от сорок четвертого дома от руки маньяка скончались ещё три человека. Как шутят у нас – хорошо, что убийство одно, плохо, что тройное…

Все трое были молодыми людьми девятнадцати лет, нигде не учащимися и не работавшими. Все трое были наркоманами со стажем, коловшимися героином; один за спиной уже имел два года колонии; другой был условно осужден на четыре года за избиение человека; третьего подозревали в квартирных кражах.

Поначалу, кстати, связь с предыдущими двумя трупами едва ли виделась. Основной была версия, основанная на наркотиках: всё-таки троица активно употребляла их. Лишь теперь я могу достаточно твердо говорить, что это тройное убийство непосредственно связано через некоего "темного героя" с первыми двумя.

На другой день в противоположном конце города насильственной смертью умерли ещё два парня, чья биография немногим отличалась от биографии беспредельщика Евгения Сыракова и его приятелей. Можно подумать, что эти трупы уж никак не связаны с "нашими" (то есть из нашего района), если бы не факт, что все они при жизни хорошо знали друг друга, часто встречались и вместе проводили большую часть времени.

Следующее звено этой кровавой цепочки – Мария Воронцова, двадцатилетняя студентка политехнического института, избитая до смерти в собственной квартире, которую снимала на деньги родителей. То, что девушка является звеном именно этой цепочки, я узнал недавно; никаких связей с ранее убитыми молодыми людьми она иметь не могла, потому что попросту не знала их.

За следующие два месяца были убиты ещё девять человек, из которых один – сорокапятилетний преподаватель военной кафедры местного вуза, другой – тридцатидвухлетний частный предприниматель, третья – восемнадцатилетняя студентка и т.д. Связь между всеми семнадцатью убийствами лично для меня стала очевидной, как я писал, совсем недавно.

То, что вы прочтёте дальше, может показаться невероятным и абсурдным, но на самом деле это не так. Всё написанное ниже является чистой правдой, а не плодом моего воображения.

Две недели назад ко мне в кабинет зашел молодой человек в черных джинсах и кожаной куртке. Сразу с порога он спросил:

– Вы вели дело некоего маньяка в прошлом году?

– Ну, – ответил я ему, недовольный таким внезапным вторжением безо всяких приветствий.

– Меня зовут Игорь Пономарев. – Молодой человек окинул взглядом мой скромный, в общем-то, кабинетик, и убедившись, что мы одни, продолжил. – Я бы хотел поговорить с вами по поводу прошлогодних убийств.

Я долго рассматривал внезапного визитёра, решая, позволить ему ворошить прошлое или же выпроводить восвояси. На его лице отражалась сложная гамма чувств, из которых мне удалось заметить напряженность, усталость, некоторое смущение, но и облегчение тоже. Кожа лица была бледной, а под глазами виднелись синеватые круги, словно парня последнее время мучает бессонница.

– Ну, – снова бросил я небрежно, хотя следователь во мне взбудоражился после первых же слов визитёра. – Ну, говорите.

– Я знаю, кто убил семнадцать человек прошлой весной.

– Семнадцать? – Я удивился, ведь в то время точное количество жертв убийцы, о котором я, собственно-то говоря, и рассказываю, было неизвестно. Мне кое-как удавалось связать двенадцать убийств, и то безо всяких намеков на каких бы то ни было подозреваемых.

Молодой человек увидел мои удивленно поднятые брови, и ухмыльнулся. Ещё раз оглядев кабинет, он спросил:

– Вас интересует информация по данному делу или нет?

– Конечно интересует, – ответил я, состряпав некое подобие улыбки на лице. – Вот только о какой информации вы говорите?

Моего вопроса он не услышал:

– Когда мы можем поговорить?

– Да хоть сейчас.

– Нет, нам придётся говорить долго, и я хочу, чтобы это было наедине.

Я прищурил глаза, пытаясь понять, шутит ли этот паренёк, или действительно располагает чем-то, что может реально помочь годовалому делу. Мой взгляд произвел на парня нехорошее впечатление, и тот отступил к двери. Чтобы не дай Бог не спугнуть его, я спокойно, даже ласково произнёс:

– Хорошо, давайте встретимся в полшестого в удобном для вас месте.

Молодой человек пожал плечами.

– Кафе "Белая роза" недалеко отсюда. Знаете?

Я кивнул. Место, которое он назвал, находилось в паре сотен шагов от здания прокуратуры. За годы службы я много раз бывал там, поедая пирожки с картошкой и сосиски в тесте в обеденные перерывы и попивая пиво с сослуживцами перед выходными.

– Тогда в полшестого, – сказал парень, после чего развернулся и, не попрощавшись, вышел из кабинета.

"Белая роза" была неплохим кафе, с приятным, хоть и немного грубоватым интерьером в стиле старой Англии, с красивыми официантками и общительной, улыбчивой девушкой-барменом. Одиннадцать небольших столиков расположились в уютном сумраке зала по левую сторону стойки бара.

Парень, навещавший меня днём, сидел за самым дальним столиком лицом к двери и курил. Перед ним стояла полупустая кружка пива и полная окурков пепельница. Я подошел к нему, отодвинул свободный стул и сел напротив, бросив взгляд на пачку сигарет "Петр I", на которой лежала дешевая зажигалка.

– Ну что ж, молодой человек, надеюсь, вам действительно есть что сказать.

Он неотрывно смотрел на меня большими зелеными глазами, в которых можно было разглядеть при желании боль, тоску и усталость, но и некую твердость характера тоже.

– Как вам и говорил, я знаю его.

– И кто же это?

– Мой друг.

Я склонил голову набок и надул губы – так я делал всегда, когда кто-то пытался подсунуть мне взятку. Указав на пачку, я взглядом спросил, можно ли взять сигаретку, и, получив утвердительный кивок, закурил.

– И как зовут твоего друга? – На "ты" я перешел совершенно случайно; видимо, сказалась непринужденная атмосфера кафе и разница в возрасте.

– Саня. Александр Миронов.

– Ты уверен, что это был твой друг?

– Да.

– У тебя есть доказательства?

– Да.

С виду парень казался спокойным, лишь немного уставшим, но я готов поспорить, что в тот момент он боролся с чем-то внутри себя. Возможно, ему не хотелось закладывать своего приятеля, а может быть, он боялся мести с его стороны.

– А почему ты хочешь сдать друга?

– Потому что он хочет меня убить.

В яблочко, можно сказать. И всё равно мне ещё ничего не было понятно. Пустив пару дымных колец в потолок, я вздохнул и приготовился слушать чушь, которую наговорит сейчас этот юнец.

– Ну, рассказывай.

Парень залез рукой за полу своей куртки и вытащил запечатанный конверт и видеокассету, сопроводив свои движения словами:

– Это на тот случай, если вы мне не поверите.

– Что это?

– Вещественные доказательства, как вы говорите. Фото и видеоматериалы.

Парень сделал солидный глоток пива, задумчиво посмотрел на бокал и начал свой рассказ. В процессе повествования я незаметно включил миниатюрный диктофон, спрятанный в кармане моего пиджака, и записал основную часть, которая почти дословно пересказана ниже. Впрочем, диктофон оказался лишним: практически всё находилось на видеокассете, которую выложил на стол паренек. Всё было на чертовой видеокассете.