О том, что до февральской революции русская буржуазия видела в Туркестане только свою колонию, говорить не приходится. Но и после февраля позиция русской буржуазии в этом вопросе ни на йоту не изменилась. Как до, так и после февраля русская буржуазия стремилась удержать Туркестан на положении колонии. Приведу некоторые доказательства. Наиболее характерна в этом отношении статья некоего К. Тамаева «Автономия Туркестана», помещенная в газете «Туркестанский Курьер» от 15-го апреля 1917 года. Статья эта написана под впечатлением совещания, которое созывалось Туркестанским Комитетом, и отражает в себе не только мнение самого автора, но и другие настроения, выявившиеся на этом совещании. Эти мнения автор статьи передает следующим образом:
«По поводу устроенного на днях совещания из представителей разных политических партий для обсуждения вопроса об автономии Туркестана, мне в самых различных слоях населения пришлось услышать упреки, сводящиеся к одному мнению: бросьте подобного рода суждения и препирательства, ибо они теперь не по времени, т. к. главная задача переживаемого момента состоит совершенно в ином…
Вопрос об автономии Туркестана не так прост, чтобы его можно было выяснить в 2–3 часа на заседании у уполномоченного. Он требует значительной затраты времени на предварительное обследование и изучение…
Исключительное положение Туркестанского края… делает невозможным введение в нем по полной политической автономии . (Курсив мой П. А.)
В этом, по крайней мере, соглашались представители всех партий на упомянутом мной совещании. Приходится в силу необходимости поступиться основными положениями программ наших политических партий».
И дальше:
«Подобных вопросов при обсуждении вопроса об автономии Туркестана возникает много, и все они заставляют отнестись отрицательно к желательности построить теперь же жизнь свободного Туркестана на автономных политических началах.
А Бухара и Хива.
Деспотическое управление этими странами не может быть оставлено в силе. Дать и им автономию. Но что из этого получится».
Таковы те мнения, которые автору этой статьи пришлось слышать на этом совещании. Но каково же его собственное мнение по данному вопросу? На это К. Тамаев отвечает следующим образом:
«В общем Туркестанский край представляет собой ярко выраженную колонию по отношению к России, которая является для нашего Туркестана, метрополией. Говорить и писать об этом при прежнем строе управления запрещалось неизвестно по каком соображения, вероятно, из опасения сепаратизма.
Как колония, Туркестан должен быть устроен в отношении самоуправлениями на подобие английских и французских колоний. При этом нужно иметь в виду громадную разницу, которая безусловно наблюдается между культурным населением Канады и Австралии и туземным населением Туркестана; а также и количеством туземцев в сравнении с нашим Туркестаном». (Курсив мой П. А.)
Здесь К. Тамаев, отражая, а в лучшем случае разделяя мнение своих старших братьев кадетов во главе со Щепкиным, вполне членораздельно говорит о том, что Туркестан должен быть русской колонией и не такой, конечно, как Канада или Австралия, где население обладает высокой культурой и где много европейцев. До такого положения Туркестан, мол, еще не дорос, он должен занять, примерно, такое положение, в котором находятся английские и французские колонии в Азии или в Африке.
На этот же счет имеется еще одни чрезвычайно интересный документ. Это письмо присяжного поверенного И. В. Чертова и Б. А. Вараксина на имя Керенского.
«…Крайне важно знать, какую политику вы будете поддерживать по отношению к Туркестанскому краю: федеративную или же колониальную.
По нашему мнению, Туркестанский край должен быть русской колонией хотя бы временно, ибо невозможно ожидать, чтобы мусульмане отрешились теперь же от религиозной, национальной и племенной нетерпимости. Если предоставить мусульманам при настоящих условиях возможность самоопределиться, то картина недалекого будущего рисуется нам в виде борьбы отдельных племен и родов за власть, что несомненно примет характер кровавой бойни, предотвратить и прекратить которую мусульмане не будут в состоянии без помощи извне».
Позиция меньшевиков в этом вопросе немногим отличалась от позиции буржуазных партий и буржуазии.
Но вот произошла Октябрьская революция. И уже теперь русская буржуазия решительно меняет свою позицию по вопросу об автономии Туркестана. Она вдруг на всех углах с пеной у рта начинает кричать о необходимости автономии.
Так, уже 12-го ноября 1917 года в газете «Знамя Свободы» помещается статья меньшевика Г. Павлюченко, в которой автор усиленно агитирует за автономию. Он пишет:
«Свобода, добытая после массы жертв и напряжений, должна одинаково распространяться на все народы и давать им возможность определять самим свою судьбу, устраивать свою жизнь.
Мы, европейцы, попавшие в Туркестан, где живут огромные массы азиатских народов, должны учитывать основной принцип демократии — самоопределение народов».
И примеров подобных агитационных выступлений меньшевиков и буржуазии, ратовавших за немедленную автономию Туркестана после Октября, можно было бы привести несколько.
После того, как лозунг автономии Туркестана национальная буржуазия, большинство которой до того высказывалось за унитарную демократическую Россию, во главе с Мустафой Чокаевым, подхватила и приступила к его осуществлению, русская буржуазия и русская буржуазная интеллигенция во главе с меньшевиками и социалистами-революционерами стали словом и делом помогать национальной буржуазии в ее борьбе с Советской властью. >*
Примеров такой активной помощи национальной буржуазии со стороны буржуазии русской и ее подголосков можно привести довольно много. Мы остановимся на нескольких, наиболее интересных фактах.
В Ташкенте часть русской буржуазии, офицерства, меньшевиков и эсеров в первые дни после Октября скрывалась в старом городе. Там они строили всевозможное контр-революционные планы, вели контр-революционную агитацию и в том числе агитацию за автономию Туркестана. Неизвестно кто является инициатором манифестации 13-го декабря в Ташкенте: национальная или русская буржуазия, но участие в подготовке этой манифестации со стороны русской буржуазии было весьма значительное. Особенно отличался в этом отношении офицер ташкентской школы прапорщиков — капитан Фролов.
Дальше, уже в день манифестации, русская буржуазия и буржуазная интеллигенция тысячными толпами отправилась в старый город на митинг и там особенно решительно подзуживала население старого города своими выкриками по адресу присутствовавших на митинга народных комиссаров к более активным выступлениям.
Наконец, уже в новом городе, у сквера, именно провокационные речи русских контр-революционеров толкнули толпу на выступление, при чем и в этом выступлении русские контр-революционеры были все время в первых рядах.
В непосредственной подготовке самой Кокандской автономии русская буржуазия также принимала активнейшее участие. Например, конституцию, принятую правительством Кокандской автономии, разрабатывал присяжный поверенный Нэнзберг, совместно с другими русскими юристами. Как только было сформировано правительство кокандской автономии, на службу к нему поступило много русских офицеров. В качестве примера мы можем сослаться на Кожухова, который был инструктором в «армии», созданной правительством Кокандской автономии, а после того, как Иргаш арестовал военного министра — полковника Чанышева, он был даже военным министром, правда, всего лишь одни сутки.
Особенно активное участие в Кокандской автономии приняла партия социалистов-революционеров.
Н. Захаров в статье «Из истории одного революционера», помещенной в сборнике «Красная Летопись Туркестана» № 1–2, пишет следующее:
«Миллер (ташкентский эс-эр) как видно руководил автономией. Он ловко вел съезд. Щупал нас всех умелой рукой авантюриста. Я некоторым членам съезда говорил, что Миллер сильно похож (и его жена) на американских авантюристов Нат Пинкертонов, что он хочет использовать съезд, чтобы пройти в правительство. Миллер как-то боком, между прочим поставил этот вопрос. Я резко выступил против вхождении. Рабочие (их из 18–20 членов съезда было большинство) поддержали меня и Мнллор отрекся, заявив, что он нарочно сказал это и т. д. …
…Миллер приехал в Асхабад и имел связь с Кокандской автономией, о чем не прямо, а косвенно можно было заключить из его разговоров…»
Но нам думается, что показание Н. Захарова не совсем верно, ибо у нас имеются сведения, что именно на этом эсэровском съезде о котором он рассказывает, от партии социалистов революционеров был дан официальный представитель в состав правительства Кокандской автономии.
В узбекской газете «Улуг Туркестан» от 19-го января 1918 года имеется следующая корреспонденция из Коканда:
«7—10 января в городе Коканде состоялся 2-й общий съезд социал-революционеров всего Туркестана. На съезде присутствовали представители из Коканда, Скобелева, Андижана, Мерва, Самарканда, Асхабада, Кизил-Арвата и нефтяных промыслов. На съезде единогласно постановили о присоединении к Туркестанской автономии Представителем на заседание Совета был выбран Искумаров. (Курсив мой П. А.)
Нашли необходимым проводить выборы в Туркестанское учредительное собрание не позже 10-го марта. Открытие учредительного собрания было назначено на 20 марта. Было постановлено выпускать в Коканде одну газету, как орган партии».
Таким образом, представителем от партии социалистов-революционеров в приятельство Кокандской автономии был дан Искумаров. Даже самый созыв эсэровского съезда в Коканде, где в то время находилось правительство Кокандской автономии, нужно рассматривать, как факт стремления, социалистов-революционеров установить организационную связь с Кокандской автономной.
Вот еще один документ, подтверждающий причастность партии социалистов-революционеров к Кокандской автономии. Это коротенькая записка ферганского областного комиссара с-р Маевского на имя члена правительства Кокандской автономии А. Уразаева.
«Многоуважаемый тов. Уразаев.
Конечно, Вам понятно, как горячо я приветствую Вас и, вероятно, известно, что наша с-р фракция также! Но почему Вы молчите. Позвоните хотя по телефону; не делаю этого сам, ибо не знаю, где Вы. Меня все еще не освобождают от моей проклятой службы, хотя чую, что час скоро пробьет, а пока мрачны виды. Привет всем.
Ваш Маевский. 16 декабря 1917 года».
О том, что русская интеллигенция в Туркестане на ряду с русской буржуазией всемерно поддерживала Кокандскую автономию, говорит следующая резолюция Ташкентского учительского союза принятая общим собранием 10-го декабря 1917 года по вопросу об автономии Туркестана:
«Признавая провозглашение Великой Российской Революции, право национальностей на самоопределение и принимая во внимание территориальную и культурную особенность Туркестанского края, Ташкентский учительский союз приветствует автономию Туркестана и считает необходимым немедленный созыв Туркестанского Учредительного Собрания для окончательного укрепления автономии в единении со Всероссийским Учредительным Собранием».
В своих воспоминаниях о Кокандской автономии т. Сазонов рассказывает о том, что Кокандский поп Богрянский передал правительству Кокандской автономии 60 рублей церковных денег на приобретение оружия. А когда правительство действительно приступило и формированию своих воинских частей, то кокандские власти временного правительства, сравнительно долго державшиеся после Октября, передали правительству Кокандской автономии 120 винтовок.
Но кокандская автономия имела связь не только с русской туркестанской буржуазией, у нее была связь и с русской контр-революцией (общероссийской).
Вот документ, который с полной ясностью устанавливает связь кокандской автономии с генералом Дутовым.
«Войсковое правительство Оренбургского казачьего войска.
30 декабря 1917 года.
Председателю военной секции при временном правительство автономного Туркестана — прапорщику Заведееву.
«Препровождая копию постановления своего от 29-го сего декабря, Войсковое правительство просит непосредственно снестись со следующими через Туркестанский край строевыми частями Оренбургского казачьего войска по вопросу о временной передаче этими частями имеющегося у них оружия в распоряжение временного правительства автономного Туркестана, в случае невозможности казачьим частям прибыть в войска неразоруженными войсками совета народных комиссаров Туркестанского Края.
Войсковой атаман Дутов. Члены Войскового правительства: Репников, Шайгин, Анисимов, Мыдрип и Половников».
Чем же объясняется такой решительный поворот русской буржуазии в вопросе об автономии Туркестана?
Причиной такой решительной перемены в убеждениях русской буржуазии послужила Октябрьская революция, лишившая буржуазию и экономического и политического значения. Чтобы вернуть себе свои прежние позиции господствующего класса, буржуазия искала союзников. Одним из таких союзников российской буржуазии в то время могла явиться национальная туркестанская буржуазия.
Но всякий союзник требует уступок. И русская буржуазия вынуждена была пойти на значительные уступки национальной туркестанской буржуазии, на признание за последней права на автономию Туркестана. Такая уступка могла создать и действительно создала единый фронт двух национальных капиталистических классов для борьбы с их общим врагом — советской властью.