Перед IV чрезвычайным краевым мусульманским съездом временного правительства встала чрезвычайно трудная задача — перетянуть на свою сторону, завоевать симпатии дехканства и многочисленного слоя ремесленников. Обстановка этому благоприятствовала. Благодаря вызванному войной, экономическому кризису, завоз всевозможных товаров фабрично-заводского производства в Туркестан был самый ничтожный, а со времени выступления Дутова, прекратился совсем, что привело к увеличению спроса на кустарные изделия и повышению на них цен. Все это временное правительство автономии могло и пыталось использовать в своих интересах.

Значительно труднее для временного правительства было перетянуть на свою сторону дехканство. В течение последних десятилетий дехканство в массе своей обнищало, безземелье и парцелизация возросли до крайних пределов. Для того, чтобы сделать дехканство своей действительной опорой, нужно было реально облегчить бедственное положение кишлака.

Но такой мерой могла быть только земельная революция — передача земли в руки дехкана-землероба, на что временное правительство, защищавшее интересы своих хозяев, пойти, конечно, не могло. Единственная мера для завоевания дехканства, имевшаяся в распоряжении правительства Кокандской автономии, была голая агитация. Подкрепить ее действительно выгодной для дехканства экономической и особенно земельной политикой главари Кокандской автономии совершенно не могли.

Для агитации в широких трудовых массах коренного населения, временное правительство использовало имевшиеся в кишлаках и городах местные интеллигентные силы и духовенство. Школы всех категорий, мечети, чайханы, базары и т. д. превратились в места, где энергично велась агитация сторонников автономии.

Основными темами для агитации за Кокандскую автономию и против советской власти были следующие моменты: 1) решительно надвигавшийся голод, 2) насилия и зверства большевиков, 3) безбожие большевиков и прочие связанные с ним ужасы, 4) большевистский империализм, 5) националистическая проповедь и т. д.

На Туркестан надвигался тогда голод. Он был обусловлен целым рядом обстоятельств — безводие весны и лета 1917 года; выступление атамана Дутова в Оренбурге, благодаря которому вовсе прекратился привоз хлеба из России; мобилизация на тыловые работы; отказ временного правительства провести хлебную монополию; злоупотребления продовольственных комитетов, созданных еще при временном правительстве и составленных исключительно из представителей буржуазных думских дельцов и хлеботорговцев.

Все эти причины распространявшегося в Туркестане голода лежали вне воли советской власти. Но сторонники Кокандской автономии замалчивая эти обстоятельства всю вину за надвигавшийся голод пытались взвалить на советскую власть. Они говорили, что если бы не было в Ташкенте советской власти, то можно было бы привезти хлеб из Оренбурга и что, мол, атаман Дутов, который является сторонником Кокандской автономии, обещает прислать необходимый для Туркестана хлеб.

Буржуазия обвиняла большевиков в жестокости, зверствах, насилии. Клевета на советскую власть, самая разнузданная ложь, заполняли собой газеты того времени, как русские, так и национальные.

Безбожие большевиков также пытались использовать против советской власти. Особенно усердствовала в этом отношении улема, видевшая в безбожьи главную угрозу для своего существовании. И надо отметить, что именно этот момент сбивал с толку темные малограмотные ряды дехканства. Дехкане не имели земли, дехкане были окончательно разорены всей системой многолетней капиталистической эксплуатации. Большевики и советская власть ставили перед собой задачу разрешить земельный вопрос и уничтожить капиталистическую эксплуатацию. Поэтому дехканство готово было пойти за большевиками. Но дехкане были безграмотны и веровали в бога, а большевики проповедовали безбожье, с чем дехкане не могли согласиться, особенно при организованном воздействии многочисленного духовенства.

Особенно упорно использовалась сторонниками Кокандской автономии ошибка нашей партийной организации в национальном вопросе. Они на всех углах кричали, что большевики-империалисты, что большевики проводят такую же колониальную политику, какую проводило царское правительство, что большевики хотят по-прежнему превратить Туркестан в свою колонию.

С этим обстоятельством тесно связывалась националистическая агитация. Лозунг «Туркестан для Туркестанцев», всевозможные пантюркистские идеи пропагандировались самым настойчивым образом.

Нужно добавить, что для руководства агитационной работой руководителями Кокандской автономии были куплены и организованы три газеты: одна на русском языке («Свободный Туркестан»), другая на казак-киргизском и третья на узбекском языке — «Эль-байрак» («Знамя»). Кроме того к услугам автономистов была узбекская газета «Улуг Туркестан» («Великий Туркестан»), а издававшаяся в Скобелеве газета «Знамя Свободы», под флагом нейтралитета фактически обслуживала нужды правительства Кокандской автономии.

Главари Кокандской автономии чувствуя, что трудовые массы коренного населения Туркестана — дехкане и ремесленники, несмотря на всю агитацию сторонников Кокандской автономии, далеко не на стороне этой автономии, решили созвать краевой съезд рабочих и дехканских депутатов, который состоялся в первых числах января 1918 года.

Цель, которую правительство Кокандской автономии преследовало при созыве этого съезда, заключалась в том, чтобы продемонстрировать перед советской властью симпатии к нему со стороны трудящихся слоев коренного населения и создать такой орган, который был бы связующим звеном между правительством Кокандской автономии и трудящимися массами.

Существовавший в Фергане «Союз трудящихся мусульман» уже несколько месяцев фактически был под запретом, так как контр-революционное мусульманское духовенство, с которым «Союз трудящихся мусульман» во время выборов в местные органы самоуправления и в учредительное собрание вел решительную борьбу, выпустило против него запретительную фетву, в которой члены «Союза трудящихся мусульман» объявлялись изменниками религии, неверными и т. д. и т. п.

Созданное на IV съезде Шура-и-исламии правительство Кокандской автономии «Союз трудящихся мусульман» легальной организацией хотя и не признавало, но должно было считаться с его существованием.

На созванном правительством Кокандской автономии «Съезде рабочих и дехканских депутатов» подавляющее большинство принадлежало «Союзу трудящихся мусульман». Членов этого союза было так много, что некоторые товарищи склонны считать его как съезд «Союза трудящихся мусульман».

Однако этот инсценированный съезд нельзя считать за настоящий съезд рабочих и дехканских депутатов. Дело в том, что при выборах представителями правительства Кокандской автономии применялись всевозможные методы нажима и на съезде было избрано значительное количество людей, не представлявших собой интересы трудящихся масс. Это первая причина. Вторая причина заключается в том, что «Союз трудящихся мусульман»; в котором наряду с рабочими и дехканами были и мелкие и средней руки предприниматели, к этому времени раскололся на две фракции: правую и левую. Правительство Кокандской автономии, стараясь использовать авторитет «Союза трудящихся мусульман» в глазах широких масс населения особенно в городах, в то же время всемерно старалось чтобы на съезд были избираемы представители правого наиболее соглашательского крыла этого «Союза».

Для характеристики классовой физиономии этого съезда полезно привести слова из статьи неизвестного автора «Кокандская автономия», помещенной в сборнике «Красная летопись Туркестана». Там автор, по-видимому очевидец, пишет:

«Само собой разумеется — вся эта процедура инсценирования рабочего съезда и демонстрирование его симпатий правительству не обошлась без комических моментов. На этом бутафорском съезде, который разошелся избрав из своей среды краевой мусульманский рабочий совет, выступал с обширной программной речью покойный Полторацкий. Для ответной речи от имени съезда и в защиту автономии выступал некто М., который произнес длинную историческую лекцию на тему… об убиении Гуссейна на берегу Ефрата и демократизме имама.

Эффект был колоссальный, если не сказать грандиозный. Часть «рабочих» депутатов во главе с известным Н. Х. впала в истерику и умиленно плакала под ликующими взорами тех, кто был заинтересован прежде всего в политическом закреплении положения автономного правительства. Лишь один скептически настроенный депутат из киргизской оппозиции при виде этой религиозно-политической комедии мусульманской буржуазии недовольно пробурчал: «Опять старые песни».

Все же автор статьи не совсем прав в оценке этого съезда. Далеко не все участники съезда рыдали при воспоминании о трагической кончине семейства Алия. Многие в это время думали о продолжении решительной борьбы с буржуазией и с теми, кто ради ласкового взгляда буржуазии и буржуазного правительства Кокандской автономии предает интересы рабочего класса и дехканства.

На съезде организовалась, правда, небольшая группочка левых членов «Союза трудящихся мусульман» и «Иттифак», которая решила разоблачить контр-революционную сущность Кокандской автономии. Потерпев поражение на самом съезде, эта группа левых послала в Петербург телеграмму, в которой выражала протест против Кокандской автономии. Это все, что она могла сделать.

Правительство Кокандской автономии достигло той цели, которую оно ставило перед собой при созыве этого съезда. Умело подобранные буржуазные подпевалы на этом съезде весьма ярко продемонстрировали свою солидарность с контрреволюционным правительством Кокандской автономии. А для того, чтобы буржуазное правительство и в дальнейшем имело опору в широких массах трудящихся, на съезде был избран «Краевой мусульманский рабочий совет».

Внешне картина получалась весьма убедительная. «Шура-и-улема», «Шура-и-исламия», «Краевой мусульманский рабочий совет»… Одним словом, вся нация, все классы, все народы Туркестана решительно требуют себе автономии под главенством туркестанской буржуазии. Но уже через несколько недель для всех стало ясно, что за этими громкими вывесками, пытающимися представить все население Туркестана, выглядывает только одна лоснящаяся физиономия буржуазии.

Одновременно с этим, правительство Кокандской автономии всеми силами пыталось подчинить себе весь низовой государственный аппарат. Строить же новый государственный аппарат оно и не думало. так как не видело в этом никакой необходимоси. После Октябрьской революции советская власть довольно быстро перестроила государственный аппарат лишь в новых городах, государственный же аппарат в старых городах и в кишлаках в это время оставался прежний. Поэтому, правительству Кокандской автономии, во всем пытавшемуся подчеркнуть свою преемственность от прежнего временного правительства, выполнить задачу подчинения нового государственного аппарата было сравнительно легко.

Несмотря на то, что Кокандская автономия представляла собой интересы буржуазии, финансовое положение автономии никогда не было блестящим. Первое время правительство Кокандской автономии существовало на те незначительные средства (несколько сот тысяч рублей), которые были собраны по подписному листу. Но эти средства благодаря высоким ставкам чиновникам правительства Кокандской автономии, были весьма быстро исчерпаны, а новых доходов оно не имело.

К этому времени приезжавший в Коканд на так называемый «Съезд рабочих и дехканских депутатов», т. Полторацкий, убедившись, что без открытой и решительной борьбы с автономистским правительством, нам не обойтись, национализировал Кокандское отделение государственного банка, где имелись крупные вклады местных капиталистов. Сведения о национализации Полторацким отделения государственного банка быстро разнеслись как по Коканду, так и по другим городам, создавая настроение недовольства слабостью правительства Кокандской автономии. Особенно волновались вкладчики, потерявшие свои капиталы. Сгустившаяся политическая атмосфера разразилась министерским кризисом. Вместо Танышева у власти встало правительство более решительного Мустафы Чокаева.

Как только Мустафа Чокаев очутился у власти, он приступил к проведению внутреннего займа в 30 миллионов рублей (на тогдашние деньги). Заем проводился при помощи решительного административного нажима. Просто на квартиру или в лавку купца или ремесленника являлся кто-нибудь из чиновников и говорил, что он должен подписаться на заем в сумме такой-то, и лавочник выполнял волю начальства, чтобы не навлечь гнев на свою голову. Всякая попытка отказаться от подписки на заем истолковывалась, как сочувствие советской власти и нежелание поддержать правительство.

Но главную и самую трудную задачу для «правительства» представляло формирование вооруженных сил. Никакими национальными кадрами для формирования воинских частей правительство Кокандской автономии не располагало. Кроме того, громаднейшим препятствием в этом отношении являлось распространенное в Туркестане, особенно среди узбеков, отвращение к военной службе. Еще во времена Кокандского ханства в армию отдавали только в виде наказания за различные проступки и преступления, поэтому у населения постепенно сложилось отношение к солдату, как к преступнику, а к военной службе, как к тюремному заключению. Таким образом, для формирования воинских частей правительство Кокандской автономии не располагало ни кадровыми, ни переменным составом.

Выход из этого трудного положения был найден следующий. В качестве командного состава и инструкторов было решено пригласить офицеров из русских и татар, а также из среды пленных турецких офицеров. В качестве солдат принимались добровольцы из местного населения, но таковых нашлось весьма незначительное количество. Нанимались преимущественно кавказцы и выходцы из Персии. Судя по некоторым данным, набрать больше 60 человек солдат правительству Кокандской автономии так и не удалось. На должность «военного министра и главнокомандующего» был назначен полковник Чалышев.

Когда выяснилось, что сколотить необходимое количество добровольцев не удается, правительство Кокандской автономии решило пригласить к себе на службу главаря басмаческой (грабительской) шайки Иргаша вместе со всей его шайкой. По другим сведениям Иргаш был начальником милиции старого города Коканда до объявления автономии и на этот пост его пригласило прежнее правительство для борьбы с бандитизмом (примеч. редакции).

Сам Иргаш к этому времени за бандитизм успел побывать на каторге и вообще вся его шайка была укомплектована каторжанами, сумевшими использовать сумятицу революционного времени и бежать из Сибири.

Официально Иргаш был назначен на должность начальника Кокандской милиции, а его джигиты были зачислены милиционерами. Как только грабитель Иргаш сделался начальником милиции, он немедленно приступил к развертыванию своей шайки, принимая в нее все подонки старого города. Точно установить численность отряда Иргаша не представляется возможным. Некоторые источники говорят, что у него во время боев было до 4.000 джигитов, но это безусловно — преувеличение.

Каковы же в общем результаты деятельности правительства Кокандской автономии?

Внешне некоторые из его мероприятий имели успех. В действительности же результаты всей его деятельности нужно рассматривать как полный провал. Начнем с агитации. Развернута она была довольно хорошо, все доступные «правительству» средства были использованы, но невозможность разрешить земельный вопрос и т. д. совершенно парализовали всю агитационную работу агентов Танышаева и Мустафы Чокаева. Это особенно ярко сказалось во время кокандских боев и во время улемистского переворота.

Созыв краевого съезда рабочих и солдатских депутатов тоже дал только видимые результаты, так как избранный на этом съезде «Краевой мусульманский рабочий совет» в действительности не отражал интересов и настроений рабочего класса и дехканства и не имел на них влияния.

Финансовые мероприятия «правительства» дали, конечно, некоторые средства для его существования, но метод проведения внутреннего займа оттолкнул от него широкие массы мелкой буржуазии, поддержка которой для правительства Кокандской автономии имела, пожалуй, решающее значение.

Но самые незначительные результаты имело «правительство» в отношении строительства вооруженных сил.

Регулярной армии, как мы видим, ему создать совершенно не удалось, ибо 60 человек, хотя бы и под командой стольких же офицеров, никак не могли считаться армией, а регулярные войска, которыми по существу являлась басмаческая шайка Иргаша, хотя и были созданы, но, как мы в дальнейшем увидим, послужили главной причиной неудачи всего автономистского предприятия.